Куда Уехал Цирк. Дорога-4.

ГЛАВА 21

Когда Кианг переступил порог своего фургона, его жена пыталась рассмотреть собственную макушку. Получалось плохо.

-Киа, посмотри, корни темные? - она наклонила голову еще ниже.

- Нет, светлые, - Кианг взъерошенности Марьи не понимал.

- А на затылке? - она повернулась к нему спиной.

Мужчина послушно поворошил волосы и там, отчего Марья чуть не замурчала:

- Марь, ничего темного нет. Нигде, - Киагн спрятал улыбку, от него не укрылась реакция жены. - Ты чего психуешь?

-Ни фига себе! Получается, волосы отрастают того же цвета, что и краска? - она посмотрела на мужа круглыми от удивления глазами. - Мои-то родные невнятно русые!

- Но это же хорошо? - не совсем уверенно констатировал Кианг, ибо кто этих женщин поймет. Может и не хорошо…

- Это отлично! Но так не бывает… - и она позвала по внутренней связи. - Ло!

- Во-у-прос о цвете воло-ус, не входит вкатего-урию красного кода, - ехидно заметил Невс.

- Ну да, - подтвердил Кианг, хотя слышал только реплику «ретранслятора». - Идти ногами и говорить ртом…

- Зануды! Оба! - вопреки реплике женщина была просто счастлива, а почему, Кианг так и не понял.

***

После установки турника его радостно опробовали почти все ходоки. Только Ник и Марья остались равнодушны к всеобщему порыву. Наибольшее охренение вызвали Эни, лениво подтянувшаяся и покрутившая солнышко, и Ло, выдавший довольно сложную конструкцию. Компания молодых индейцев пополнилась недостающими знакомцами и, кажется, решила отрыть окопчик. Стать незаметными, но все видеть самим. Хотя с незаметностью не срослось. Их быстро припахали на помощь по сооружению форганга с возведением при нем «накопителя».

Ло, как всегда загримировавшись и встав на ходули, отправился в индейский лагерь охмурять народ. Однако пройдя с десяток метров по едва натоптанной тропе, понял что погорячился. Сначала ходули провалились в опавшую хвою, потом кокошник зацепился за низкую ветку. Ло спрыгнул, намотал длинную юбку костюма на одну руку, ходули подхватил в другую. Дошел почти до поселка и только там опять встал на ходули. Но видно это был не его день! Не успел Ло пройти и первые типи, как на него с лаем вылетел крупный пес. Через секунду к нему присоединились еще двое, лающих еще более остервенело. Командиру не улыбалось получить на подол костюма дизайнерские прорехи от собачьих зубов. Он быстро подтянул подол как можно выше, опять намотав его на руку. Собак становилось все больше, к тому же они стали прыгать. Их хозяева отзывать своих четвероногих не спешили, а наоборот смеялись. От центра лагеря бежали двое мужчин в ярких рубахах и кричали, пытаясь перекрыть неистовый лай. Ло надоело прыгать, уворачиваясь от собак, и он убежал из лагеря. Псы к его удивлению остановились на границе лагеря, замолкли как по команде и, развернувшись, потрусили к родным типи. Отработали, выгнали из лагеря непонятное чудище, можно с чистой совестью погрызть заныканную косточку. Ло даже зауважал четвероногую охрану, чего нельзя сказать об их хозяевах. Вообще странная ситуация, он стоит на ходулях, в цирковом костюме, ведь понятно, что человек работает! Тогда почему такое отношение? А еще прорывалась сквозь приглушку злорадная радость. Поискал глазами и увидел мелькнувшее в проеме типи девичье лицо. Ага, Больная Жаба и тут отметилась! А что это белобрысый зятек «Винниту» такой довольный и торжествующий? Да ну его, еще голову из-за его улыбочек ломать, вот уже и «распорядитель» подбежал, рукой в сторону лагеря машет. Раз приглашают и сопровождают, то можно и пойти. О, а что это « Винниту», тьфу привязалось, то бишь Сломанный Нож Францу втирает? Да недовольно так, хотя личико стандартно каменное, но улыбочка у того с морды просто стекла, а глаза злыми стали. И злится опять-таки на меня маленького… Свой зазывальный номер Ло отрабатывал почти на автомате, попутно отслеживая, как на него реагируют индейцы. Реагировали весьма положительно, и на этом фоне нелюбезный прием на том краю лагеря смотрелся нелогичным. Хотя… Если девчонка пряталась в своей типи, то есть в папенькином, а папенька у нас вождь у которого Оно Получается! Вот и вся тайна. За деточку обиделись! Улыбка на лице Ло разъехалась, как выразился однажды его знакомый военный, на ширину приклада, то ли еще будет! Или он плохо знает курсантов вообще и эту парочку в частности. Или две парочки? Не-е-е-т! Три! И еще одного рыжего.

***

Отобедали и отправились отдыхать, но спокойно поваляться не получилось. Не прошло и получаса, как опять зазвенел батуд. Ло лениво повернул голову и позвал по связи:

-Невс, кто там опять прыготней занимается? - он лениво потянулся.

- Пры-ужки на батуде подпадают под кра-усный или ора-унжевый код? - голос Невса был так вежлив, что сразу становилось понятно, издевается гад рыжий.

Ло встал, лениво побрел к арене, на которой батуды и стояли, раздумывая, как перефразировать приказ. Чтобы и бесконечную хохму в канале отключить и Невсом, как справочным ресурсом, пользоваться. На батудах прыгали двое: Сломанный Нож и пацаненок лет десяти. Причем оба были одеты только в набедренные повязки, и поэтому «фартучки» с бахромой взлетали вверх, открывая полосу ткани, протянутую между ног. Сломанный Нож чуть согнул ноги, погасившись, и спрыгнул на арену. Мальчишка продолжал прыгать, сверкая голыми пятками и радостно улыбаясь.

- Пусть мой брат простит меня, что помешал ему отдыхать, - извинился индеец. Ло слегка пожал плечами, мол, ерунда, он смотрел на мальчишку, а тот вдруг стал резко сгибать ноги в верхней точке прыжка. Худые коленки оказывались на уровне плеч. Командир рассмеялся:

- Прыгает как кузнечик!

Нож обернулся, посмотрел на мальчишку и кивнул:

- Спасибо! Ты дал ему хорошее имя! Сломанный Нож хотел просить тебя об этом, но когда уинкте делает это без просьбы, духи радуются и благосклонно смотрят на мальчика, - индеец отошел к краю арены и вернулся с плотно свернутым тючком. - Прими в благодарность шкуру бизона, моя сестра очень хорошо умеет их выделывать.

Положил подарок у ног совершенно офигевшего Ло, помог мальчишке слезть с высокого края батуда и они ушли.

Сонка потрясли за плечо, над ним стоял командир, с каким-то ошарашенным видом:

- Сонк, кто такие - уинкте?

- Шаманы. Голубые, - Сонк зевнул, похлопал глазами на выпавшего в осадок шефа. - А что?

***

Сидя за столом в своем фургоне, Джонатан неодобрительно выговаривал Сонку:

- Разве можно вот так в лоб?!

- А разве можно человеку спросонок вот такие вопросы задавать?! - парень тер уши, и считать себя виновным в командирском стрессе отказывался напрочь. - Ненавижу днем спать, особенно в жару, потом голова дурная.

- Чего в палатку не пошел, там кондей и места много…

- Сегодня очередь Марьи и Кианга…хм, прохлаждаться, - больше пояснений не требовалось, мешать молодоженам - последнее дело.

-Ладно, рассказывай подробно, что там с этими уинкте, - прервал левые разговоры Ло.

- Каждый будущий воин ищет видений, обычно первый раз лет в пятнадцать. Через эти видения некоторые узнают, что должны надеть женское платье, делать женские дела и жить как женщины. Тогда они проживут долгую жизнь, а если нет, то быстро умрут…

- И какой процент исполняемости? - не удержался Джонатан.

- Сотка, без вариантов… - пожал плечами Сонк. - Они жили в отдельных типи на краю деревни, ну тут живут, - увидев, что народ не впечатлился, пояснил. - Край деревни это очень почетное место, если кто не помнит. При встрече они называли друг друга сестрами. Считалось, что любой уинкте куда искуснее в вышивании, чем настоящая женщина, поэтому их изделия ценились очень высоко. Так как уинкте получал знак во сне, то он считался не просто человеком, а шаманом, носителем Тайны и пользовался особым уважением. Считалось, что мальчик, которому даст имя уинкте, вырастет без болезней. Мужчины часто приносили им подарки и обеспечивали их мясом, надеясь, что в будущем уинкте согласится дать их сыновьям счастливое имя. Девочкам они имен никогда не давали.

- А мужья у этих «дам», были? - уточнил Ло.

- Были, - кивнул Сонк. - И если к самим уинкте относились уважительно и с опаской, то их мужей осуждали. Считали, что после смерти их души попадут не в страну вечной охоты, как души уважаемых воинов, а поселяется с душами убийц и будут там мучиться.

-То есть сами эти уинкте все в шоколаде, а их мужья дерьмо? - изумился Ло.

- Да уж, логика железобетонная! - поддержал его Джонатан. - И как всегда двойной стандарт.

-Это что, и Желчь с Токей Ито тоже меня считают этим уинкте? - поморщился Ло.

- Это вряд ли, - покачал головой аналитик. - Желчь с нами много времени провел, успел присмотреться, а Токей Ито знает, что такое сценический образ…

-Только вы Сломанному Ножу не говорите, что он ошибся, - посоветовал молодой индеец. - А какое имя-то дал?

-Прыгает Как Кузнечик…- Ло фыркнул глядя на смеющихся собеседников. - Пацан худой, но жилистый, прыгает, колени выше плеч! Ну, чистый кузнечик!

-Отличное имя! - успокоил командира Сонк. - Тем более оно промежуточное, вырастет - другое дадут.

-Слушай, а Желчь Ножу все объяснит, и неприятно будет…- засомневался Джонатан.

- Не-е-е-е, - парень замахал ладонью. - Наречение имени это закрытая инфа. Они и оделись как на пляж чтобы ни кто не понял куда идут на самом деле.

- Верней разделись, - усмехнулся Ло и поделился наблюдениями. - У Ножа тело прокачано неслабо, жилистый и гибкий, лишнего «мяса» нет совсем.

- Кто дал имя, никогда не спрашивают и не рассказывают, так что всё путем, - индеец пожал плечами. - А и узнает, так кто ему доктор?!

- Я доктор! А кстати, куда они дальше пошли? Невс?

- На на-уш пляж, - неожиданно выдало из окна, на которое вспрыгнул рыжий. - Ре-ушил нашу тропу еще ра-уз пройти и на та-урзанке покататься. Ему, видать, по-унравилось…

Джонатан, глядя вслед уходящему Сонку, кивнул головой и признал:

-Вовремя ты общую связь отрубил. Наши-то ладно, поржали бы, да и все, а остальным все это объяснять пришлось бы…

Если вы думаете, что вечернее представление началось без аврала, то вы глубоко ошибаетесь! Инициатором и главной движущей, или верней, пинающей силой выступил всеми уважаемый шталмейстер. Федор Артемьич весьма скептически осмотрел сооружение из брусьев и накинутой на них шторы. Его можно было понять, Марье, например, эта инсталляция напоминала малинового шарпея из бархата. Штора была рассчитана на полноценный форганг, а не эту мелкую пародию, и складок получилось многовато.

Мужики посмотрели, пожали плечами и решили, что вышло, то и ладно. Но содиректор возмутился и рассказал всем желающим, и не очень желающим, что эту, это…Хмм… Покосился на очень заинтересованную внучку, вежливого слова не подобрал и перешел на язык жестов: выписал в воздухе сложную фигуру, почему-то показавшуюся всем ну очень нецензурной.

Приказал натянуть между брусьями и фургонами два троса и растянуть на них занавес. Получился такой себе крытый тоннельчик, доходящий почти до входа в цирковой двор. Но на этом созидательная деятельность не закончилась. Всем еще раз доходчиво объяснили, какие они сволочи, что отправили к хренам в тот Сиэтл складные трибуны. А сами теперь туда и ехать не собираются! А тут зрителей рассадить некуда. На вопрос, кто эти трибуны монтировал бы, ответ последовал ожидаемый - те, кто и разбирал! Не развалились бы! А теперь быстренько настрогать колышков и вбить их на расстоянии двух метров от арены. Два метра это сколько? А вот столько! Не два?! Так будет два! И мухой мне! Большие черные «мухи» пожали плечами и пошли в лагерь, к кузнецу, он мужик тертый - у него все есть. О, и металлические штыри нашлись, а то колышки всякие…

Эни тоже «мухой» сбегала за лентами, чтобы на те колышки навязать и огородить ими посадочные места. Ибо нефиг на арену лезть, а не огородишь, так и влезут вместе с ковриками. Барьер от сцены отсоединяли уже ходоки, и оттаскивали еще дальше, организовывая сидячие места сразу за «лежачими». Радиусные «сидения» разбавили скамейки, стулья и даже плетеные кресла водителей фургонов, несмотря на обрезанные ножки. Получилось довольно пестренько. Яркие ленты по кругу, красный бархат барьера и разноцветье разнокалиберных стульев. Глядя на эту красоту, Федор поморщился так, как будто ему скормили кило лимонов. Махнул рукой и ушел переодеваться, бормоча под нос что-то неразборчивое, но весьма возмущенное. Сашка и Дени еще раз проверили все растяжки и крепления и очень понадеялись, что полный штиль сохранится до конца представления, и деревья вокруг останутся такими же неподвижными.

Сигналом к сбору зрителей стал стук запущенного генератора. Конечно, было еще совсем светло, и генератор запускался одним нажатием кнопки… Но! Товарищ Франц мог знать, что местный аналог запускается долго и муторно, а лишняя заинтересованность ни к чему. Да и среди индейцев хватает учившихся в стране бледнолицых, так что решили пусть стучит. Звук разносился далеко, и первых зрителей долго ждать не пришлось.

Чернокожие братья, на троих, работали униформой, указывая зрителям места посадки. Мальчишек и прочую мелочь усадили в «партер» на траве. Туда же уселись и молодые воины. Кстати, плетенные из лозы коврики с собой принесли все. На скамейки и барьер расселась женская часть зрителей. Причем места прямо напротив выхода на арену оформили лучшими стульями, образовывая «правительственную ложу». Первыми чинно уселись Уна и Лазурная Птица, с дочерью, рядом примостились новобрачная и сестренка Сломанного Ножа. Миссис Флора и миссис Кетрин сели рядышком на барьере, устроив младших на коленях, а старшего зажав между собой. Шер недовольно хмурился, ерзал и пытался вырваться. Пока его маме это не надоело, и она отпустила беспокойного отпрыска. Мальчишку пропустили вперед и усадили среди индейских сверстников. За спинами женщин выстроились мужчины. И если все выглядели оживленно, то Франц хмурился и как-то недоуменно поглядывал на жену. Иоки была довольна, и время от времени поглядывала через плечо, пряча улыбку.

Представление началось с появления на арене Федора. Мундир шталмейстера, расшитый золотыми галунами, и его цилиндр, тоже украшенный витым шнуром, вызвали взрыв зависти. Чувствовалось, что позже этот наряд подвергнется тщательному изучению. Объявленный парад алле открыла Стаси, ведя в поводу начищенного до блеска Полоску. Конь с расчесанной гривой и белоснежными фризами, закрывающими копыта, был на диво красив. Артисты выходили парами, замирая на мгновение в проеме «форганга» и расходились в стороны, выстраиваясь вдоль края арены. Под музыку старого, можно сказать древнего марша, из столь же древнего фильма «Цирк». Правда, в этом мире никогда не звучавшего до этого представления. Музыка гремела из граммофона так, что цирковые косились, даже вроде бы стереозвучание присутствовало. А Невс спокойно сидел у ног Джонатана и, зарабатывая косоглазие, рассматривал повязанный на шее бант. Клоуны все же вышли на арену, решив отыграть свои репризы, исключив анекдоты. Артисты выстроились по краю сцены и, неожиданно получив по связи команду «АП», дружно поклонились. И так же дружно пообещали рыжему «дрессировщику» много хорошего. Полоска по команде Стаси согнул переднюю ногу и тоже поклонился, сделав комплимент. Белая пушистая грива промела по арене.

Представление шло штатно, зрители реагировали живо и очень непосредственно. Вот Стаси, очень натурально завизжав, взлетела над ареной подвешенная за ногу, и индейцы дружно покосились на Черную Траву. Когда же девочка, раскрученная Сонком, стала менять позы, демонстрируя их красоту во вращении, дружно захлопали. Черный и белый силачи, играющие мускулами и тяжестями. Реприза клоунов с гигантской гирей, полетевшей в зрителей, вообще вызвала неожиданный фурор. Индейцы стали перебрасываться реквизитом и хохотать. Ни на что не похожие танцы Эни и Дени, задорные погонялки на одноколёсных машинах и, конечно, батуды! Зрители явно не ожидали увидеть на арене такое, особенно по сравнению с тем, другим цирком. Когда стемнело и включилось освещение с прожекторами, Ник тоже выложился по полной. Конечно, очень не хватало второго осветителя, чтобы брать выступающих в перекрестье лучей. Но не избалованный спецэффектами зритель и так был очарован. Меняющие цвет «крылья» Аи, танцующая с веером в кругу света сестренка Ю. Сверкающие чешуей стремительные тела ящерок. Две фигуры в мягких черных одеждах, оставляющих открытыми только глаза, наносящие удары и уходящие от них. Индейцы, настоящие воины, оценили по достоинству. Марья, играющая с мячом, как привязанным бегающим вокруг нее… А музыка! Чистейший звук, без малейших шорохов. Если бы не уверенность, что сразу после представления его разберут на запчасти, Невс и видеоряд организовал бы. Прямо на занавеси входа, радужными фракталами... Хотя индейцам и так хватило. Общее состояние зрительного зала можно было бы описать как прифигевше-изумленное. Дети сидели с открытыми ртами, да и молодые воины от них недалеко ушли. Последний поклон опять выстроившихся по краю арены артистов, минутная тишина и гром аплодисментов, криков, свиста и даже боевых кличей. Говорите, индейцы малоэмоциональный народ? Можете говорить и дальше…

Четверо вождей, прошедшие вслед за артистами во двор, остановились в сторонке. Один с понимающей улыбкой, трое изумленные. Люди, которые только что разливали вокруг искрометную силу, предстали совсем другими. Усталые лица, мокрые от пота костюмы... Марья, медленно скручивающая ленту, сегодня она отработала и с ней, и с мячом. Док, и сам еще не пришедший в норму после интенсивной «тренировки», осматривал запястье сестренки Ю. Даже Потапыч валялся на спине в открытой клетке, изображая морскую звезду…Из открытой «помоечной» доносился свист, шипение и плеск воды. Ящерки на пару сунулись в «сундук» с водой, который стал им заметно тесен, и хорошо, что сие действо из двора было не видно.

- У любой медали всегда две стороны, - улыбнулся, подходя к вождям, Джонатан. - И эту зрителям видеть ни к чему!

На сей раз обычно гостеприимные хозяева даже не попытались усадить гостей за стол с угощением. И вообще не особо замечали посторонних. Ящерок выгнали, и они улепетнули, умотавшись в полотенца, да и остальные мылись с завидной скоростью. Вожди высказали «одобрямс» увиденным представлением. Выдали предположение, что те, кто не захотел прийти сегодня, сильно расстроятся и попросят продолжения банкета. В ответ индейцев заверили, что артистам не в лом еще раз выступить, даже можно сказку показать. На Ника, выдавшего такой аванс, посмотрели со всех сторон весьма не радостно, и очень пожалели, что внутренняя связь недоступна.

Пока руководство обменивалось взаимными реверансами, Токей Ито краем глаза следил за входящими в помоечную. Слишком быстро циркачи выходили оттуда с чистыми, без следа грима, лицами. Движок выключать не стали, раз уже полвечера стучал, то пусть его, побалуемся ярким светом и дальше. И в этом свете лица выглядели слишком отмытыми. Вождь хорошо помнил, как смывали грим в том цирке, где они с отцом подвизались артистами. Времени и усилий это занимало куда больше, а такой вот чистоты не наблюдалось.

От этих людей не пахло перепревшим на одежде потом, они с сыном заметили это еще в первую встречу. Хотя тогда пахло приятными запахами парфюма, а теперь ничем посторонним, кроме трав. Почти каждый взрослый лакота носит на поясе сумочку, заполненную маленькими мешочками с душистыми травами. Белые люди не знают, что так индейцы носят свою память. Каждый запах душистой травы напоминает о значимом для человека событии. Стоит вдохнуть тот или другой запах и воспоминания льются то тоненьким ручейком, то полноводной рекой. Но это лакота. Желчь уже рассказал и о двух соседних мирах, в одном из которых живет народ ящеров, в другом ходоки. А может, есть и еще один мир, в котором живут духи лакота, а к нам сюда приходят только в гости? Все может быть… Но от знаний о другом мире интерес к устройству помоечной, как шутя называли помещение циркачи, меньше не становился. Однажды вождь даже попытался заглянуть за ткань, закрывающую дверной проем. Помешало рыжее нечто, упорно называемое людьми котом. Возникло на пороге и зашипело, сверкая голубоватыми клыками. Интересно, встреться они с Огитикой, как поведет себя волкодав? Вождь даже не представлял, как скоро он об этом узнает.

Индейцы ушли, а циркачи уселись ужинать, но съесть успели всего ничего, как, прокашлявшись, слово взял Майки. Обращался он почему-то лично к Марье. Сбивчиво и несколько косноязычно молодой сапожник стал извиняться за свою жену. Мол, дурной девушке от красы посуды мозги отшибло и похвастаться перед сестрами захотелось. «Девушка» щеголяла опухшими от слез глазками, распухшим носом и вздрагивающими губами, ясно говорящими о проведенной мужем разъяснительной работе.

- Да ни в чем я ее не обвиняю, - вздохнула Марья, глянула на хихикнувшую Эни и добавила. - Уже. Когда будем разбегаться, кто куда, каждый заберет свой комплект посуды. Я свой тебе, Танюш, отдам.

Повариха просияла, а вот Ю явно огорчилась, еще раз подтвердив тезис о страшной силе красоты. В самом прямом смысле! Но положение спасла Эни:

- И мы с Денькой тебе свои отдадим. И будет у тебя четыре штуки!

- Только, девушки, вы помните, какая эта красота коварная? - прищурилась завхоз. - Если человек к вам относится, ну, скажем, не очень хорошо, то увидит только грубую белую посуду. Не боитесь узнать о сестрах и подругах много нового, но не очень приятного?

- Всегда смотри на вещи со светлой стороны, а если таковой нет - натирай тёмную, пока не заблестит, - многозначительно изрек Ло.

- Капец! Еще один любитель поговорок! - картинно возмутился Ник.

- Кстати, Ник, - вкрадчиво обернулся к нему Оле. - Ты завтра план переоборудования под сказочную арену предоставь.

- А чего я один? - изумился Ник.

- Кто так радостно предложил спектакль показывать? А?! - еще больше «изумился» Джонатан. - Заметь, тебя об этом не просили, а теперь все технические вопросы решать нам?!

- Я тут начальник, - решил съехать на шутку профессор. - Так что проблемы решают подчиненные.

- По ушам начальнику, так и решим, - кивнул Ло. - Вот мне одному кажется, что мы на стадионе отыграли представление?

- Не знаю, - Марья пожала плечами, - но у меня был такой драйв, что я бы еще и вольные врезала, хотя ни разу не готовилась. Такая была уверенность, что все получится!

- У чая привкус какой-то необычный, - покачав остатками жидкости в чашке, выдал вердикт Гари.

- Точно! Наверное, Зара что-то в чайный сбор добавила, - пожал плечами Робин. Все уже давно привыкли к экспериментам старой цыганки. - Мне не очень нравится…

- Ага, и нам тоже, - согласились двойняшки.

- ..сказали все, выдув по две чашки чая…- фыркнула Марья. - Вы как хотите, а я спать, сил совсем почему-то нет.

Немного "высткпления Марьи". Всегда очень любила черно-белую графику.