Кровь звезд

Превращение

Сидя на охапке соломы, Саламандра проявляла нетерпение: значит, это так трудно — умереть? Однако смерть сопровождала ее на каждом шагу! С живостью сверхъестественного существа, для которого прошлое, настоящее и будущее были условными, она вспоминала свою короткую жизнь на Анти-Земле: погром в святой четверг и турниры, холеру и заговоры в Баодаде, Конрада, который с трудом вышел из усеянного трупами сераля, и, наконец, великую и триумфальную бойню в Тиверии…

Жильбер убит, Абд-эль-Малек убит, погибло столько рыцарей! Погиб халиф со своей армией!

Одна, она не могла избавиться от уз своего тела…

Но дверь в темницу была, наверное, плохо закрыта, так как в подземелье появился худой смуглый юноша. Это был мавр в золотой кольчуге, вооруженный луком. Саламандра пристально посмотрела на него. В ее глазах засветилась надежда.

— Не сжигай меня своими глазами! — закричал он пронзительным голосом. — Ты помнишь оруженосца — магрибинца, который покончил с собой у твоих дверей? Это Ахмед, мой старший брат. Ты — причина его смерти. Ты заплатишь за это!

— Как? — спросила она с любопытством.

— Я убью тебя, — сказал юноша. — У меня есть стрелы, я — лучший лучник короля! Гляди, я не смотрю на тебя и стреляю…

Он и в самом деле выстрелил в неподвижную, словно распятую на стене, мишень. Стрела сломалась о гранит. Он выстрелил опять, на этот раз целясь уже старательно; стрела, описав непонятную кривую, прошла выше головы Саламандры и вонзилась в стену над ее золотистыми волосами. Ни один локон не был пригвожден к стене! Брат Бертхольд вышел из оцепенения и бросился на помощь Саламандре: он вцепился в плечи стрелка, и они покатились к лестнице, раздавив мешок, в котором находились чашечки и пробирки алхимика. Кроткий монах укусил лучника за запястье. Третья стрела попала в светящееся плечо, но Саламандра по-прежнему улыбалась.

Юноша в ярости сломал лук и убежал.

— Несчастный брат Бертхольд! — воскликнула Эсклармонда. — Все ваши снадобья перемешались!

— Вы и в самом деле хотите умереть? — спросил чей-то спокойный голос. — Я могла бы вам помочь?

По лестнице спускался кто-то в серебристо-голубом наряде. Такой же явилась Анна де Лузиньян высадившемуся на эту планету астронавту. Ее окутывала большая накидка послушницы.

— Жильбер убит, — сказала она. — Вы настолько хорошо позаботились о его теле, что у меня не осталось даже праха, чтобы оплакать его. Я очень любила Жильбера, это чувствительное, утонченное и такое человечное существо. Вам не следовало его втягивать в эту авантюру. Как нужно все же, чтобы здесь оставался его труп. Вот, я принесла цикуту, я приготовила это блюдо со всем старанием и умением. Тебе не будет больно. Выпей это.

— Спасибо, — ответила Саламандра. — Не суди меня по себе. Ты — Земля и Вода, у тебя есть шанс умереть, сбросив полужидкую оболочку. От цикуты я получаю наслаждение, как и от всех ядов — от волчьего корня до белладонны. Тебя очень удручает, что у меня не может быть схваток в желудке?

— Значит, — сказала Анна, — правду говорили… Ты самое опасное создание? Стихия во плоти? Я проклинаю тебя!

— Русалка! — прервал ее чей-то повелительный голос. — Ты пришла сюда, чтобы спорить с ней? Прекрати!

По ступенькам спускалась Зубейда, одетая в костюм пажа. Она смотрела на Эсклармонду с любопытством.

— Так вот как вы созданы! — сказала она тихо. — Да, я избегала вас в серале, но цепи вам очень идут. Нет, спасибо, я не буду садиться, наш разговор будет коротким — я тоже не люблю вас. Анна, мы пришли сюда, чтобы выполнить задание, возложенное на нас. Несмотря на все, мы являемся сестрами: я — Огонь и Земля, и ты, Анна, — Земля и Вода… Разделенные друг от друга существа!

— И счастливы, что являемся такими! — насмешливо воскликнула Русалка. — По крайней мере мы не вызываем ни ненависти, ни страха.

— Ни любви! — бросила величественно Саламандра. — Жильбер не остался в твоих объятиях, Анна. Конрад оттолкнул тебя, Зубейда!

— О! — прошептала ученая принцесса. — А разве ты уверена в себе? Ты возбуждаешь желание, но есть существа, которые выше этих неистовых чар. Я иногда и вовсе не считала, что они у тебя есть. Конрад? Ты говоришь, что он тебя любит. Но ты в опасности, а его нет! Он тебя бросил? Даже не известно, находится ли он сейчас на Анти-Земле? Разве у него не было задания сделать тебя бессильной? Он выполнил это задание, потом вернулся в небытие. Впрочем, существовал ли он даже, этот Конрад, воплощение рыцарства? Ты по-прежнему уверена в этом? Я — нет.

— Дело в том, что ты веришь только в видимое, осязаемое. Ты так чувственна!

— Спасибо за эпитет: я еще не спалила свою оболочку в отличие от тебя. Вы общаетесь, наверное, посредством вибраций, молниями. Сколько раз за световые века в этой буре ты замечала окружающий тебя мир?

— Я знаю, что он любит меня! — сказала Саламандра. — Вот и все!

— Он любит тебя и соглашается отправиться за тобой, чтобы выполнить задание — схватить тебя и выдать!

— Он любит тебя, — шептала Анна своим журчащим голосом, — но предпочитает твоим объятиям пустыню, изнурительную жажду и все эти сражения…

— Он был во дворце халифа с тобой наедине и покинул тебя!

— Потому что я так захотела…

— Ну да, так тебе и поверили!

— В конце концов, — продолжала русалка, — он достоин сожаления. Наверное, он предчувствовал удручающие подарки твоей любви: все эти пылающие башни, эти сожженные дотла города… его собственное тело, закаленное упорными тренировками, охотой и войной, стало горящим факелом в твоих объятиях, и его глаза, и его губы…

— Замолчи, мерзкое животное.

— Мы становимся нервными, — присвистнув, сказала Зубейда. — Целомудренными и нервными. Анна и я желаем тебе только добра, для этого мы и пришли сюда. Нас отправили, чтобы показать тебе, что ты пошла по ошибочному пути… ты привязалась к существам, которые не были предназначены для тебя. Вы, богини, вы слепы, как судьба. Тебе следовало бы понять волшебника, колдуна — нашего друга Агасверуса, который, кстати, еще жив и будет жить столько, сколько и эта планета, и даже если она умрет и покроется льдом… Нет, ты выбираешь Деста, поэта, ты прыгаешь на шею прекрасному космическому охотнику, уравновешенному, с мускулами, натренированными в бою, который любит копченую ветчину, кармельское вино и златовласых девок…

— Конрад не любит копченую ветчину!

— Откуда ты знаешь? Ты спрашивала его об этом? Каждый раз, когда вы разговаривали, вы оскорбляли друг друга! Впрочем, я говорю не только о тебе! Богини, я уже говорила, представляют собой чистые Стихии. Эндимион, наверное, любил золотистое мясо косули, сыр с тмином и бои… не так? Он был окутан холодом влюбленной луны.

Но ты спасешь его как соломинку, своего прекрасного крестоносца! И самое главное то, что ты это знаешь, как и мы! Но твой бессмертный разум покинет тебя; в конце концов здесь кроется страшная тайна и великая победа людей: они умирают! У них есть мистическое будущее, в которое мы не можем попасть, они оставляют тело и ускользают от влияния Стихии. Как ты опустишься до недолговечной любви?

— Не знаю, — сказала Эсклармонда и провела в задумчивости рукой по лицу. — Вы слишком много говорите. Уходите! Оставьте меня в покое!

Они исчезли, а Саламандра подбежала к двери и неистово застучала по ней. В ответ донесся плеск волн: можно было подумать, что это был смех Русалки. Потом она сняла свой пояс и стала искать гвоздь, чтобы повесить его, но стены подземелья были гладкими, без трещин. Вдруг в темноте она увидела сидящее высоко у окна существо с крыльями стрекозы, с худым не то женским, не то мужским лицом. Это был Ариэль. В темной тунике и со звездой на лбу он был миловидным подростком с тонкими, красивыми руками.

— Сестра-Огонь, — сказал он срывающимся голосом, — послушай меня. Я пришел не для того, чтобы спросить с тебя за совершенные глупости, которые имеют тяжелые последствия; вспомнить хотя бы потрясения, которые прошла в своей истории Анти-Земля; эта планета больше никогда не станет Землей, нашей Землей! И не для того, чтобы упрекнуть тебя в чем бы там ни было, потому что такая уж у тебя природа. Но уже давно пора прекратить эту игру! Орифель — безумец, он вызвал самый сильный толчок земли после 555-го года. Пи-Джо также не любит тебя: это проявление единства между богами. Они прислали к тебе своих послов…

— Мерзких ведьм! Змей! — воскликнула Эсклармонда. — Короче говоря, чего вы все хотите от меня?

— Чтобы ты покинула эту планету.

— Зачем?

— Разве ты не понимаешь, что ведешь Анти-Землю к гибели и ставишь эльмов в труднейшее положение? Мы рассчитывали покинуть Землю, на которой стало невозможно жить со всеми этими межзвездными конфликтами и радиоактивными заражениями. Мы думали основаться на этой совершенно спокойной планете, которая возвращает нас к дорогим для эльмов временам… Мы попали в сложнейшее положение! Сейчас все соседние планеты опасаются нас.

— А что я могу сделать? Я сижу в темнице, закованная в кандалы…

— О! — воскликнул Дух Воздуха. — От тебя многое не требуют: дай себя похитить! Смотри, я разламываю эту решетку…

— Это смешно, — прервала его Саламандра. — Куда вы меня отвезете? Это будет лишь отсрочкой. Я буду опустошать другие миры, я не могу раствориться в небытии. Дотронься до моей руки, это настоящее человеческое тело, настоящие кости; я не принадлежу к миловидным призракам, которые блуждают в различных измерениях: Анна, Зубейда или ты…

— Вот тебе на!

— Впрочем, я еще вернусь на Анти-Землю. Я связана с ней. Я не знаю, что меня держит: магнитное или космическое поле…

— Я знаю, — сказал Ариэль. — Тебя удерживает Конрад.

Но она, казалось, не слушала его, бегая по темнице и царапая себе руки.

— Это проклятое вещество, — говорила она, — можно разложить только огнем или еще…

— Да? — спросил он, полный внимания.

— Дайте мне вспомнить. Вы все чего-то боитесь. Но, конечно же, не потери Анти-Земли… Чего вы боитесь?

— Мы уходим, — прошептал Ариэль, исчерпавший уже все свои чары. — Огонь, сестра моя, у каждого из нас своя задача и своя судьба. Какая нам разница: Земля или Анти-Земля? Нам принадлежит звездное пространство, нас не много, но мы могущественны, мы несем силу, а не материю. Огонь благоприятен, когда он занимает свое место в огромном сочетании причин…

Тебя ждут скопления созвездий, яркие новые звезды, ты не уделила внимания звездам Короны, и многие звезды взорвались из-за резких перемен в твоем настроении. Сейчас ты вызываешь жар в бесконечном пространстве… Мы, эльмы, являемся красными тельцами Космоса; если кто-то не проявит безумия и не войдет в тесный контакт с материальным миром, этого уже будет достаточно, чтобы вызвать гибель всего…

— О! — воскликнула она. — Вот оно что…

Но чуть слышный голос продолжал дальше свою песню:

— Ступай и займи надлежащее место среди своих родственников. С тех пор, как ты сбежала, произошло столько событий! На периферии Ориона образовался новый мир. Ты безмерно увлечена этой несчастной планетой, а знаешь ли ты, что бывает со стадами комет, которые остаются без пастуха? На Венере прошли огненные вихри…

— Знаю, — безучастно ответила Саламандра. — Когда погиб Дест, не так ли? Я хотела воздать ему необычные почести вблизи его Земли. Венера со своими мощными циклонами, розовыми тучами и чудовищного вида папоротниками показалась мне подходящей для этого замысла. Впрочем, это была его звезда…

Ариэль вынул из-под туники усыпанную рубинами руку, и подземелье озарилось светом.

— Смотри, — сказал он, — вот состав Гаммы Беллатрикса: система разворачивается по спирали, а этот мир находится в центре вихря. Здесь ты встретишь то, что уже видела в Баодаде. Тут есть семь разноцветных полумесяцев, горы из кварца.

— Разве это не утомляет глаза?

— Но ведь красиво! Пойдем, я покажу тебе алмазные шахты в системе Альдебарана. Орифель сходит по ним с ума. Он предстал на этих планетах в образе голубого Быка и покорил их своим величием. А так как тебя не было, то любовь символизирует Пи-Джо… Мы назовем эту зарождающуюся на границе Анти-Космоса туманность «Жильбер Дест»…

Но Саламандра покачала головой.

— Мои мысли занимает этот спуск в преисподнюю, — прошептала она. — Я уверена, что именно тут кроется ключ к решению проблемы… существуют тысячи мифов об Исиде, Астарте, Деметре, которые предлагали свои короны ради того, чтобы спасти кого-нибудь. Такое отречение от своей власти, такая любовь, которая заменяет все, ведут, наверное, к искуплению и спасению?

Ариэль вздохнул и внимательно посмотрел на нее:

— Как все их мифы: и Крест, и Тау! Поэтому ты и соглашаешься лишиться своей мощи, стать только женщиной, исключительно женщиной?… Рожать, страдать, стареть?

— Если только рядом с ним…

— Но он тоже состарится, этот Конрад! Он эльм лишь на время. У него будет ревматизм, он облысеет, и тебе надо будет готовить ему отвары… Ты, которая сжигала миры, ты не сможешь согреть его тело. Впрочем, ты тоже потеряешь свой юный, лучезарный вид, станешь сухой и черной, как виноградная лоза, или заплывешь жиром… Ты узнаешь, что такое холод, ложь и обычная кухня. Подумай об этом.

— Я думаю, — сказала она, — это будет восхитительно. Он всегда будет со мной, день и ночь. Я последую за ним на опустошенные планеты и буду готовить ему бульоны. Может быть, я научусь вязать…

— Она сошла с ума! — закричал Ариэль, подняв в бешенстве руки. — Подумай, что он всего лишь человек… Везде, куда бы он ни пошел, будут Анна, Зубейда, создания, которые не отреклись от своей сущности. Он, наверное, изменит тебе.

— Никогда! Потому что я всегда буду рядом с ним.

— А смерть? Ни один человек не избежит ее.

— Вот именно. Когда придет время умирать, я лягу рядом с ним, и мы умрем вместе.

Ариэль мог бы, наверное, сказать, что чудеса случаются редко. Но он воздержался от этого, признав себя побежденным.

Подняв голову, Эсклармонда увидела его светящийся силуэт. Он становился неясным, словно рисунок, который вытирают резинкой. Его голос дошел до нее как будто сквозь пелену тумана.

— Послушай, — прошептал он, — я и весь наш мир в последний раз предупреждаем тебя. Ты нашла другой выход, ты отказываешься от своей силы, пространство ESP закрыто для тебя. Отныне ты станешь женщиной в полном смысле слова, и твои чувства будут воспринимать только материю и внешние стороны жизни. Вода станет только водой, обыкновенной жидкостью, а Огонь превратится в жестокое пламя. Когда тебя похоронят, твои кости будут медленно разлагаться в черной земле.

Он собирался продолжать дальше, но метеоритный дождь попал в темницу, солома вспыхнула, и Эсклармонда оттолкнула двумя руками брата Воздуха.

— Убирайся, — закричала она. — Убирайся! Я знаю все о жизни людей и, самое страшное, я видела трупы и раненых. Мое тело будет кровоточить, гнить: какая разница. Может быть, я приобрету там душу, а может быть, и нет! Конрад едет сюда, я слышу галоп его лошади. Он пересек Кедрон. Вот будет здорово, если он застанет тебя здесь!

Последним движением Огня она разорвала свои цепи. Под сводами зазвучали крики, послышались шаги рыцарей, звон железа в необычном поединке, который чуть было не стал отцеубийством. Но меч Гуго сломался, и он тупо смотрел, как разлетались осколки.

Железная дверь распахнулась со скрипом. Прислонившись к стене, словно распятие, Саламандра видела пробивавшегося к двери сквозь плащи тамплиеров бледного, окровавленного Конрада Монферратского — землянина.

Все потухло, призраки исчезли, Космос вновь погрузился в тишину. Навсегда. Конрад не заметил никакой перемены в своей любимой — лицо Эсклармонды потемнело, волосы потеряли блеск, но разве не соответствует это облику пленницы? Он взял ее на руки и понес в темноту.

— Возле Мертвого озера совершил посадку космический корабль землян, нас ждут, мы уезжаем. Но ты вся в крови!

— Это ничего, дорогой, — ответил слабый женский голос.

Едва они выехали из ворот патриаршего дворца, как за спиной у них взорвалась дозорная башня.

На Прямой улице, распластавшись на гальке, лежал брат Бертхольд, его борода и лицо были покрыты пеплом. Он, плача и смеясь, повторял:

— Я добился превращения моего вещества! Это серое вещество я назову «порох»! Оно изменит будущее Анти-Земли.

Спустя несколько месяцев, сидя в залитом светом зале Совета на Элле, Главнокомандующий Эскадрами подписывал ежедневную стопку декретов и распоряжений. Он вдруг остановился на известном имени и пожал плечами…

— Уж не сон ли это? — спросил он. — Конрад Монферрат попросил направить его в качестве наблюдателя на эту планету неистовствующих безумцев… Анти-Землю IV?

Марк Герменштейн, его новый помощник, кивнул головой:

— Да, на Анти-Землю IV. Кажется, от привязался к ней.

— Как? Разве он не женился совсем недавно? На борту космического корабля, на котором он возвращался на Землю? Двое пилотов были свидетелями. А службу отправлял какой-то кипрский епископ… Надеюсь, молодая семья не соскучится в Космосе. Наконец-то! — Известные во всех Галактиках брови насупились. — Конрад мог бы добиться тут блестящей карьеры, когда в его возрасте имеешь подготовку А99! Вы видели его жену? Что она собой представляет?

— О! — сказал равнодушно Марк Герменштейн. — Малышка с золотистыми волосами… Кажется, она хорошо готовит блины…

Глава космического ведомства небрежно подписал новое назначение Монферрату. Затем он повернулся к своему помощнику и положил по-дружески руку на плечо этого долговязого парня.

— В конце концов, — сказал он, — я почти доволен. Нет, совсем доволен. Конечно, Конрад — отличный офицер, но с тех пор, как я узнал о его происхождении, мне трудно считать его своим. Я не расист, слава Космосу! В конце концов мы братья несчастных людей Земли. Мы любим иногда забывать о бездне, катаклизмах, чтобы вновь оказаться только в своем кругу.

— Мудрое решение, — покорно согласился Герменштейн и подал на подпись другие документы.

Среднего роста, тонкий, с золотистыми волосами, он умел приспосабливаться ко всему, незаметно растворяться в толпе. Никто не замечал ни отсутствия роговицы в зеленых радужных глазных оболочках, ни немного острых ушей, ни слишком ловких рук. В его голосе звучало презрение, которое он не скрывал, когда говорил об этой девушке, поменявшей главенство Стихии на фартук домохозяйки. Этой девушке с золотистыми волосами, которую он на своем языке эльма Воздуха и Огня называл Кровью Звезд…