Кровь звезд

Два астронавта

На рассвете не сомкнувшего ночью глаз Жильбера встревожили глухие удары в дверь Дворца великих раввинов. Во дворце никого не было: все слуги сбежали, они что-то почувствовали…

Принц сам спустился открыть двери и лицом к лицу столкнулся с Конрадом Монферратским.

Конрад вошел в зал, где в водной глади окруженного лилиями бассейна отражались розовые свечи. Он увидел отделанные золотом, слоновой костью и перламутром стены, гобелены с крупным рисунком, вдохнул сладкий запах курильниц. Он начинал понимать Жильбера и, взмахнув рукой, как бы сбросил с себя чары.

— Вы, Дест, принадлежите к классу исследователей — разведчиков А 909. Вы заблудились на этой планете, и от вас не поступали донесения. Остальное я не желаю знать. Я пришел предупредить, что вскоре сюда явится стража Ордена Храма, чтобы арестовать вас. Приказ короля.

— Да, я — Дест, — ответил Жильбер. — По крайней мере я пытаюсь убедить себя, что всегда был Дестом, бывшим учеником школы в Шармионе и астронавтом второго класса. Но я действительно больше не знаю ничего. Все путается у меня в голове. Эта проклятая планета сильнее меня. Во всяком случае, спасибо, что предупредили меня.

— Я не могу поверить, — сказал Конрад, — что вы и в самом деле предали.

Жильбер побледнел:

— Так, значит, на Земле меня считают предателем?

— Мы ничего не знали о вас… Существует определенный порядок межзвездной службы: вы можете быть только мертвым или пленником, а раз это не так, то предателем.

Жильбер неуверенно провел рукой по лбу:

— Меня, наверное, изолировали, — сказал он.

— Только не в этой системе. Электронный мозг ваших станций продолжал передавать сообщения. Мы держали под контролем ваш центральный пост и должны были найти там какие-либо указания, программу перелетов с места на место. Ничего не было.

— Господи! — вздохнул Жильбер. — Я не отдавал себе отчета. Я… Как вы хотите, чтобы я действовал? Для меня это был обыкновенный полет. Я составил бы мои донесения по возвращении. А тот день походил на другие…

— Вы оставались на Анти-Земле в течение месяцев и не пытались связаться с нами?

— Каким способом? Вначале я пытался, но моя ракета исчезла со всем оборудованием. И потом, поверьте, здесь время имеет, если хотите, другое измерение, нежели на Земле.

— Как и везде. Вы в первый раз облетали Анти-Землю?

Жильбер Дест застыл, будто пораженный молнией. А затем признался:

— Конечно же, нет. Сейчас я понимаю, что все началось с момента ее открытия. Это какое-то колдовство, какая-то сила, которая подчиняет себе. Атмосфера Земли является такой стерильной, что мы не знаем слово «яд». Нас, по-видимому, предостерегают: это когда-то существовало на Земле, и оно будет всегда! Другие планеты, которые я посещал, были странными мирами, не так ли? В Анти-Земле необыкновенно то, что это Земля. Понимаешь это и теряешь осторожность…

— Вы попали в самую опасную ловушку, — сказал Конрад. — Совет Свободных Светил, несомненно, примет во внимание это обстоятельство. Возможно, что в далеком прошлом наша планета тоже обладала этими необыкновенными чарами. В конце концов ничего не потеряно, потому что я снова нашел вас. Но мне необходимо все знать.

— Спрашивайте, я отвечу вам.

— Объясните мне сначала ваше превращение: я был готов ко всему, но никак не надеялся обнаружить разведчика-исследователя Деста в доспехах и с бластером на ристалище турнира. Вы скажете, конечно же, что меня зовут Конрадом Монферратским, но эта маскировка была подготовлена на Земле. А как вы стали Жильбером Трипольским?

— Но я и есть Жильбер Трипольский! — ответил Дест. — Как это стало возможным? Я не знаю. Теория бесконечности миров… Наверное, высадившись на Анти-Земле, мы переносимся в параллельный мир, немного сдвигаемся во Времени… Что такое 2000 лет по сравнению с Космосом? Наверняка, в прошлом на Земле жил какой-нибудь Жильбер Д'Эст — только одному Богу известно, откуда он пришел… Игра неких чар или точное повторение событий в соответствии с детерминизмом, я не знаю. Все узнали меня тут, некоторые не без задней мысли…

— Даже принцесса Анна де Лузиньян?

— У нее были кое-какие сомнения, но скорее в благоприятном смысле: она не любила настоящего Жильбера.

— Итак, вы высадились на планету, люди подумали, что узнали вас, вы стали жертвой обстоятельств и привыкли к вашей роли.

— Невероятно. Говоря о недостатках и порывах «другого», я думаю, что обладаю ими всеми. Монферрат, а если я признаюсь вам и скажу непростительные слова, после чего вы никогда не захотите пожать мне руки? Так вот, я чувствую здесь себя лучше, чем на Земле!

— Что это значит?

— Что я ваш враг? Конечно же, нет. Нас связывают более крепкие узы, чем необходимость приспособления к этим условиям. Но дело вот в чем: я не хочу возвращаться на Землю. Я никогда не обрету того, что знаю и хочу отныне! Пускай меня оставят на этой жестокой, грубой, новой планете, где каждое чувство и каждое слово имеет свой вес… в ее жаре, запахе, в ее грязи, среди этих людей, которые не знают, что их шарик странствует в межзвездном пространстве с разреженными глазами… я стану счастливым, я умру здесь счастливым.

— Вы, наверное, забыли о вашей миссии и опасности, которым подвергается Метагалактика?

— У меня больше общего с Ги де Лузиньяном и даже с Сафарусом, чем с этими людьми с Акруса… А что вы хотите? Это один из недостатков подготовки разведчиков: мы являемся ужасными индивидуалистами. Мы в одиночестве проводим годы на кораблях-станциях или на выжженных, обледенелых, пустынных планетах, где жизнь иногда приобретает такие странные формы, что потрясает нас. Мы должны все перенести, ко всему привыкнуть… А потом однажды мы приземляемся на насыщенной живительными соками планете, которую мы готовы признать нашей родиной. Все тут наше: от сильнодействующего запаха русел пересохших рек, где бродят львы, до медового запаха апельсиновых рощ, до стали хорошего клинка… и до сока граната в поцелуе… Вы хотите, чтобы я выдержал? Разве это в силах человека? О! Я ничего не знаю, я не силен в теоретических дискуссиях!

— Вы хотите остаться на Анти-Земле? Наверное, вы и останетесь тут, если будете ждать своего ареста! И, возможно, вместе с вами останусь я.

— Если вы боитесь этого, — сказал Жильбер, бросая затуманенный взгляд на водяные часы, — знайте, опасность невелика. Это за ней придут сюда тамплиеры Монферратского… О, простите!

— Ничего. За ней, говорите? Саламандрой?

— Да. Она ничего не боится.

— Где она?

— Ушла…

Дест произнес это почти равнодушно. Монферрат осмотрелся и заметил беспорядок, который царил во дворце: какая-то дверь была открыта настежь. Над кроватью, затянутой горностаевыми мехами, качался на золотых цепях ночник. На ковре валялись кинжал, надушенные ароматическими веществами перчатки, ожерелье. В бассейне тихо бил фонтанчик. Впервые Конрад увидел, что лицо Деста представляет собой восковую маску с фиолетовыми веками.

— Ушла, — повторил тот. — С Сафарусом.

— Этим отступником? Этим колдуном?

— Кажется, вы многое знаете об Анти-Земле. Да. Я поднимаюсь из пропасти. Чувствую я облегчение или отчаяние? Не знаю. Я полюбил ее… как больше уже не любят на Земле. Но чары рассеиваются. Я побывал в безднах, поднимался на вершины, а сейчас я чувствую головокружение. Остались только горький привкус полыни во рту и тревожное предчувствие беды. Обыкновенные люди не могут пройти через такие испытания, она приподняла меня над миром ощущений, а сейчас я снова падаю в него…

Каждое слово Жильбера было как сгусток крови, в каждом чувствовались холод и горечь.

На улицах Иерушалаима зазвенели трубы. Внизу проходили тамплиеры, гулко стуча своими копьями по мостовой.

Принц Триполи пожал плечами:

— Они могут меня схватить и судить, теперь уже все равно. Но они ничего не сделают, им нужна только ОНА. Как и все люди, жители Анти-Земли питают лютую ненависть только к одному — к сверхъестественному.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Конрад, астронавт, который оставлял обезумевшего на заселенной кашалотами или птицами-призраками планете, чтобы продолжить свою миссию.

— Я? — пожал плечами Жильбер. — Это не имеет никакого значения. Я буду продолжать обычный образ жизни принца с Анти-Земли, который обладает самым лучшим флотом на Востоке. Я вернусь в Триполи… с Анной. У меня там, на берегу моря, находится розово-фиолетовый замок. Я женюсь на Анне де Лузиньян, и она умудрится создать мне маленький ад, что в совершенстве умеют делать верные жены, лишенные воображения, когда стремятся сделать нас счастливыми. Она будет готовить для меня огромное количество мазей и отваров, я полагаю, что привыкну к вареной пище. В сентябре я буду ездить на охоту, а по воскресеньям посещать мессу. Мой исповедник даст мне прощение грехов, мои горничные — нежные ласки, а Анна — сыновей. Думаю, что это жизнь, которую, вероятно, прожил «другой Жильбер». И, не правда ли, благоразумно?

— Если только молния не ударит из другого мира и не уничтожит этот город, эту страну и эту планету! — сказал Монферрат.

— Вы полагаете, что у Анти-Земли будет другая судьба, чем у Земли?

— Я не философ. Но она движется по другому пути.

Они замолчали, затем Конрад спросил:

— Этого человека, Сафаруса, она любила?

— Он ей прислуживал. Она презирала его.

— Она не знает страха.

— Тогда?…

Они переглянулись, и Дест пожал плечами.

— Вы — Великий Охотник, не так ли? Тот, кого прислали сюда, чтобы восстановить порядок в этом созвездии, на этой планете, и покончить с Бичом? Вы кажетесь мне достаточно опасным. Полагаю, что она вас узнала. Во всяком случае у нее были причины для бегства этой ночью…

На аналое лежал трактат Агриппы, на нем был виден, как будто проведенный ногтем, след огня. Он подчеркивал три слова. Прежде чем ветер пустыни закрыл страницу, Монферрат прочитал как послание: «…сжигает все…»