Кровь, или 72 часа

Глава 10. Передышка

Вечерний туалет для пациентов реанимации был давно закончен. Время перевалило за полночь. Медсестра бросала косые взгляды в сторону посетителя тринадцатого бокса, не решаясь напомнить ему, что пора уходить. Она мялась в надежде, что кто-нибудь другой возьмет на себя смелость выставить этого убитого горем мужчину. Но тот, похоже, и сам все понял. Собрав вещи, он стоял, склонившись над женой, и шептал ей что-то ласковое на непонятном медсестре языке. Однако пациентка не хотела его отпускать. Ее давление вдруг стало резко падать, и соответствующий датчик нервно запищал. Медсестра тут же вызвала дежурную бригаду. Пришедшие врачи, энергично жестикулируя, взвешивали все за и против.

— Давайте увеличим объем циркулирующей жидкости!

— Рискованно! А вдруг это спровоцирует отек мозга?

— Это еще бабушка надвое сказала! А нарастающая гипотония — вот она! Предлагаю действовать по ситуации, а об осложнениях будем беспокоиться позже.

— Согласен! Ставим пациентке еще одну капельницу!

Теперь кровезамещающие растворы вливались в обе руки. Вскоре давление стало возвращаться в норму, но вместе с этим подбородок пациентки стал заметно опухать от переизбытка жидкости. Датчик низкого давления еще пищал, но было видно, что он вот-вот успокоится.

Непреодолимая внутренняя сила распирала Нику в разные стороны. Тревожно дребезжал звонок, сигнализируя о том, что ее тело вот-вот лопнет. Она в ужасе проснулась и, отдышавшись, растолкала Дениса. Будильник мужа звенел, не переставая, и разбудил всех, кроме него самого. За окном уже рассвело. В хмуром небе творилось что-то неладное. Ее опытный глаз сразу уловил необычное движение облаков. Она подождала, пока Денис оденется и выйдет из спальни. После того, как он тихо прикрыл дверь, Ника так же тихо выскользнула из-под одеяла и прошмыгнула к окну. Могучий, невидимый глазу простого человека поток рвался на север. Его скрытая энергия закручивала и разбрасывала по сторонам курчавые облака. Викканская воительница чувствовала силу этой темной несущейся массы. Чудовищная лавина с каждой минутой расширялась и, как ураган, вытягивала всю негативную энергию из нижележащих домов. И тут Ника поняла, что ее тело распирало не только во сне!

Страшное поднебесное течение пыталось вырвать из нее накопленную по крохам черную силу. Хоть она и научилась собирать частички энергии сестер Вуду, силы эти оставались чужими для нее, и их активное шевеление внутри было пугающим. С недобрым предчувствием Ника отшатнулась от окна и, как в детстве, нырнула с головой под одеяло. Она крепко стиснула зубы и всем своим существом удерживала черную энергию, которая остервенело билась в ее сосудах. Так она боролась около часа, пока распирающая тело сила не стала ослабевать. Самовольно ожившая энергия наконец покинула кровяное русло и снова спряталась в белковых молекулах викканской сестры.

Во время утренней дыхательной гимнастики Ника почувствовала необычную тянущую боль в легких, о которой, однако, моментально забыла, включив телевизор. По всем каналам передавали об атаках террористов, использовавших пассажирские авиалайнеры. Она заволновалась сильнее, когда сообщили о самолете, врезавшемся в Пентагон. Ее Диня проходил стажировку в национальном институте здоровья в Вашингтоне и находился совсем рядом с эпицентром событий.

Она схватила телефон.

— Чего разволновалась? — прозвучал спокойный голос мужа. — Нас всех разгоняют по домам. Так что через час приеду.

Обещанный час вылился в три. В целях безопасности все государственные учреждения Вашингтона были в срочном порядке эвакуированы. Тысячи машин забили дороги, ведущие из столицы. В круговерть этого всемирного исхода попал и Денис. Домой он добрался злой и голодный. Но поздний обед убил сразу двух зайцев:

— Вкусненько-то как, Виня!

Сытый и довольный, глава семейства завалился на диван и обложился собачками. Он удобно устроил голову на коленях жены и вполглаза смотрел новости из Нью-Йорка. Поначалу он заплетающимся языком переводил их для нее, но вскоре затих в сладкой дреме. Несмотря на страшные события, остаток дня прошел в тихой семейной обстановке. Затишье перед бурей длилось недолго. К вечеру Ника занемогла. Утренний дискомфорт в легких снова напомнил о себе.

— Что-то мне нехорошо! — пожаловалась она Денису. — В груди тянет, а где точно, не пойму. Даже не знаю, что со мной.

Да и как она могла знать, что это истрепанные утренней бомбардировкой сосуды пытались предупредить о том, что держатся из последних сил. Перед самым сном измочаленные сосуды сдались. Так Ника впервые узнала, что такое легочное кровотечение. Она была так напугана, что без пререканий поехала в больницу. В приемном покое ее страх прошел. Снующий по отделению медперсонал вселял уверенность и спокойствие.

На фоне национальной трагедии ее новые проблемы со здоровьем уже не казались такими ужасными. Но страх повторного кровотечения с тех пор навсегда поселился в ней. Теперь Ника как никогда боялась оставаться дома одна. В те неспокойные дни она как-то по-особенному сблизилась с Пашей. Того постоянно ставили в вечернюю смену, и он все чаще забегал днем посмотреть новости из России. На русское телевидение его семья не подписывалась, а Ника только российские каналы и смотрела.

Просмотр дневных новостей вместе с соседом часто превращался в юмористическое шоу. Диаметрально противоположное освещение одних и тех же событий по разные стороны океана ничего кроме смеха не вызывало. Ника, конечно, не очень понимала веселья Паши, потому что американские новости не смотрела. Но после того, как он стал проводить с ней короткие политинформации, она тоже втянулась в этот забавный новостной каламбур.

— У них правды, как у змеи ножек! — любила повторять она подцепленную у Лели поговорку.

Эти дневные политические посиделки отвлекали Нику от страшных мыслей, и Денис заметил, что жена стала чувствовать себя увереннее. Теперь Ника не так боялась, что с ней что-нибудь случится в отсутствие мужа. Она знала, что, в случае чего, можно будет положиться на Пашу. А тот, как назло, все реже и реже появлялся, а если и забегал, то всегда был чем-то расстроен. Сосед пропускал мимо ушей ее озабоченные вопросы или просто отшучивался. Но однажды не выдержал:

— А чего веселиться-то, когда меня гнобят на работе!

— Ну-ка с этого места поподробнее! — присела к нему Ника.

— Ты не поверишь! Но в стране, где все, кроме коренных индейцев, — иммигранты, мой босс проповедует московский лозунг «Понаехали тут»!

— Интересно! А его предки сами не понаехали тут из Европы?! — возмутилась Ника.

— Да мой акцент уже давно не дает ему покоя, и он измывается надо мной как может! Этот идиот считает, что все, кто говорит с акцентом, — беспросветные тупицы!

— А что, другие не знают, что это не так?

— Знают, да молчат в тряпочку! Это тебе не советская круговая порука, здесь каждый сам за себя. Да еще и доносительство процветает!

— Не может быть!

— Может! У нас в конторе воздух нельзя испортить, чтобы руководство не узнало! — раздраженно сетовал сосед. — Если бы не семейная медицинская страховка, давно бы к черту уволился!

Но от его желания теперь мало что зависело. Увольнение по профнепригодности было вопросом времени. Начальник ежедневно вызывал Пашу на ковер и оттачивал на нем свое ораторское искусство.

— Государство делает большую ошибку, нянчась с такими, как ты, и давая вам всякие льготы. На каком основании, скажите на милость, твои дети учатся бесплатно, а я за своих плачу по полной? — с неприкрытой злобой вопрошал он. — Кто-то должен исправить эту ошибку. И поверь мне, пока я здесь начальник, ты у меня за эти самые льготы попляшешь!

— Я уже давно не малоимущий и не пользуюсь никакими льготами, — возражал Паша. — И плачу за обучение сына наравне со всеми!

Однако эти аргументы только раздражали начальника, и конфликт уже вышел за рамки приличия.

Выслушав его исповедь, Ника положила ему руку на плечо.

— Достань мне его фотографию.

— Зачем? — сразу успокоился Паша.

— Не задавай лишних вопросов. Ты же не хочешь быть уволенным с волчьим билетом?

— Просто мечтаю!

— Тогда помалкивай и делай, что говорят! — она встала и отвернулась, пытаясь спрятать хищный взгляд.

— Мне хватает командиров на работе! — обиделся Паша, но обещал постараться.

С большим риском он умыкнул из приемной шефа фотоальбом с прошлогодней корпоративной вечеринки, где их руководитель был почти на каждом снимке.

— Выбирай! — хлопнул он альбомом о журнальный столик. — Только поживее! Мне его сегодня же нужно подбросить обратно.

Ника выбрала фото, где самодовольный мордоворот с безмерным превосходством смотрел прямо в камеру.

— Мы с тебя спесь-то собьем! — зловеще прошептала она, да так, что даже у Паши по спине пробежали мурашки. — Уходи!

Сосед сначала не понял, кому это она, но когда она сердито махнула рукой на дверь, поспешил удалиться.

Викканская сестра сосредоточилась на фотокарточке. От напряжения в глазах забегали мурашки. Нет, не мурашки! Это хлопья белого снега кружились перед глазами. Они падали на неподвижное тело мужчины с фотографии, лежавшее на пожухлой клумбе. Похоже, снегопад только что начался, и увядшие цветы были еще не тронуты белой порошей.

«Ну что ж, подождем до первого снега», — Ника тряхнула головой, разгоняя видение…

Пришла зима, но вместо снега постоянно моросил дождь.

— Да ты ведьма! — заявил мокрый Паша, голосом царя из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». — Я всего ожидал, но такого!

— Что случилось? Тебя босс оставил в покое?

— В покое?! Да он сам чуть не упокоился!

— Как не упокоился? Еще же не было снега!

— Какого снега?! У нас на работе Сахара! Земля под ногами горит! Совет директоров перекраивает менеджмент! Не прошло и недели после наших дел с фотокарточкой, как всех менеджеров отправили в отпуск. Наш отдел оказался одним из тех, на работе которого отсутствие начальника не отразилось. Бригадиров смен оказалось достаточно!

— Хвастаться потом будешь, бригадир! Давай дальше! Что твой начальник?

— Да он ничего лучше не придумал, как приходить по ночам и путаницу в бумагах устраивать! Тут-то его тупой русский и подловил!

— Это ты на себя любимого намекаешь?

— Ну а кто у нас ночной директор?! Конечно, я! В результате наш иммигрантоненавистник был отправлен на свидание с клерком по пособиям для безработных. Причем он так спешил, что лифта дождаться не стал, а воспользовался окном!

Все, что рассказывал Паша, восстановило картину, конец которой она видела, колдуя над фотокарточкой начальника.

Примчавшиеся парамедики не стали двигать выпавшего из окна человека. Чтобы произвести осмотр, они методично разрезали верхнюю одежду и по частям снимали ее с пострадавшего. Из распотрошенного пуховика крупными хлопьями разлетался гусиный пух. Ветер, давно соскучившийся по снегу, закручивал маленькие вихри из белых пушинок и гонял их по пожухлой траве…

— Что же ты молчала о своих способностях?! — Паша оторвал ее от внутреннего созерцания. — Тебе нужно открывать бизнес. От клиентов отбоя не будет!

— Забудь! И не смей никому рассказывать! — бросила в сердцах Ника.

— И то верно! Меньше знаешь — крепче спишь! — недобрый тон соседки мгновенно остудил Пашу.

Во время утреннего обхода больной из тринадцатого бокса назначили диагностику функций головного мозга.

— Этот аппарат оценивает электрическую активность коры, — объяснила пожилая лаборантка, вкатывая энцефалограф.

Подключение и настройка аппарата заняли довольно много времени. Лаборантка размотала около полутора десятков электродов. Из-за пушистых волос больной электроды плохо держались, и их пришлось прикреплять с помощью специальной пасты.

Денис наблюдал за кропотливой работой лаборантки, когда в заднем кармане брюк зазвонил мобильный телефон.

— Да?

— Привет, Денис! Куда вы запропастились?! — зазвучал на другом конце бодрый голос Паши.

— Мы в больнице.

— Что случилось?! Опять у ребенка легкое порвалось или кровь пошла?

— Кровь!

— Та-а-а-к, — протянул Паша, — похоже, путевки надо сдавать.

— Какие путевки?

— Вы не могли бы поговорить за дверью? — мягко прервала их лаборантка. — Нам сейчас будет нужна полная тишина.

— Погоди! — Денис вышел в коридор.

— Как — какие путевки?! — удивился Паша. — Мы же в Мексику завтра летим! То есть хотели лететь.

Передай Нике, пусть за путевки не переживает, сейчас главное — поправляться!

— Боюсь, что сейчас это не самая наша главная проблема, — Денис едва сдержал слезы. — Наша Ника в коме и вряд ли переживает о каких-то путевках!

После длинной паузы прозвучал упавший голос Паши:

— Извини, я не знал, что все так серьезно! Ты давай, не раскисай. Я сейчас приеду!

Денис убрал телефон и прислонил ухо к закрытым дверям бокса. Он напряженно прислушивался к происходящему внутри. Но там было непривычно тихо. Даже звук вечно пикающего кардиомонитора был выключен. И лишь однажды он услышал несколько странных звуков, похожих на хлопки в ладоши.

Наблюдая за работой энцефалографа, пожилая лаборантка была довольна: ее труд не пропал даром, самописцы зафиксировали слабые сигналы мозговой деятельности. Это была первая обнадеживающая новость за прошедшие сутки. Добавило оптимизма и то, что форма электроволн мозга резко изменилась после громкого хлопка в ладоши над самым ухом пациентки.

Сквозь сон Ника услышала сильный отрывистый хлопок. Она попыталась прорвать пелену сна, но запуталась в ней, как в липкой паутине, и повисла между сном и реальностью.

B ушах еще звенело. Мост замка так быстро опустили, что он громко хлопнулся о противоположный берег рва.

— Куда они так спешат?! — Венди выглянула из окна лекарских покоев.

Пыль еще не осела, но было видно, что из ворот замка никто не выезжает.

Рядом высунулся Дерек.

— Что там такое? Гонца куда-то послали?

— Нет, на мосту никто не появлялся.

— Пошли в покои, а то тебя тут продует! — потянул ее Дерек от окна.

Но Венди застыла как вкопанная. На мост въезжали всадники. Они тащили в замок пленницу. Женщина висела на цепях вниз лицом. Сердце Венди сжалось. На тонкой шее пленницы янтарными каплями переливались бусы.

Весь следующий день Венди пыталась проникнуть в подземелье, куда уволокли ее мать, но единственный вход в подвалы замка тщательно охранялся. С Сидонии не спускали глаз ни днем, ни ночью.

Утром Венди собрала последние силы и отправилась в лес за дурманящими грибами.

— Помоги мне найти ведьмин круг! — обратилась она к лесу.

— Какой ведьмин круг? — зашептала в ответ листва.

— Так моя мама называет грибы, выросшие овалом. Я встану в него и смогу заглянуть в будущее!

— Ах-ах, эх-эх! — вздохнул лес.

Пыхтя и задыхаясь, Венди бродила по чаще в поисках волшебного круга. Но заветные грибы прятались от нее. Они щадили эту милую девушку. Не надо ей было знать, что ждет впереди. И только грибы-симпатяги с залихватскими красными шляпками в белый горох не таились. Они выскакивали на каждом шагу, облегчая еле дышащей красавице задачу. Не успела Венди обойти небольшую полянку, как ее холщовый мешок уже ломился от грибов-красавцев. Отвар из них был готов как раз к пиршеству в честь поимки Сидонии.

Кухарка была поражена преобразившейся помощницей. Глаза девушки блестели, а на щеках играл яркий румянец. Она без устали наполняла и таскала кувшины с вином в трапезную. Но, когда весь отвар закончился, Венди потеряла интерес к сосудам с хмельным и исчезла из кухни.

Увлеченные бахвальством гуляки не замечали худенькую девчушку, которая пряталась на верхней галерее и наблюдала за ними, зевая во весь рот. Благородное семейство необычайно быстро хмелело.

— Видно, за время, пока мы жили без пиршеств и балов, они успели отвыкнуть от вина! — перешептывалась прислуга.

В середине пиршества герцог встал.

— Веселитесь, дети мои! У меня есть развлечение позанятнее! — он покинул зал, оставив наследников радоваться редкой за последнее время возможности повеселиться.

Ему же не терпелось снова навестить виновницу всех его бед.

Наслаждаясь пытками ненавистной Сидонии, герцог не слышал сквозь толстые стены подземелья звуков развернувшейся наверху бойни. Обнажив ножи и шпаги, его сыновья и внуки остервенело кромсали друг друга, мало что соображая. Яркий свет множества факелов играл на стенах из тесаного камня, придавая зловещий рубиновый оттенок огромному средневековому залу. От пляшущих кровавых всполохов зрелище побоища становилось еще жутче.

Обезумевшие люди в дорогих одеждах носились вокруг заваленного яствами стола и скользили по залитому кровью полу. Но не кусок пожирнее да послаще был их целью. Похоже, на этом сатанинском пиру в почете была человеческая плоть. Эрнест с ужасом смотрел на окружающих его свиноподобных химер, машущих острыми клыками-клинками. Не раздумывая, он схватил старинный двуручный меч, висевший на стене, и ближайшая к нему голова химеры покатилась с плеч, весело похрюкивая. Он задумчиво глядел вслед катящейся голове, не понимая, почему она так похожа на старшего брата. Из раздумий его вывел окрашенный кровью клинок, медленно растущий из собственной груди. Запоздалая боль в спине выгнула Эрнеста в дугу. Падая, он встретился взглядом с изумрудными глазами помощницы кухарки, наблюдавшей за ним сквозь перила верхней балюстрады.

«Почему я раньше не замечал, как она похожа на…» — Удар затылком о каменный пол прервал его размышления.

Сосредоточенная Венди слишком поздно услышала торопливое шуршание платьев позади себя. Она машинально прикрыла руками мешающий согнуться животик и вжала голову в плечи. Слугам запрещалось быть наверху в такой поздний час. Если ее обнаружат так близко к покоям герцога, то наказания не избежать! К счастью, ее не заметили. Герцогиня в сопровождении фрейлины быстро прошла к лестнице и стала торопливо спускаться.

— Прекратите, дети мои! — закричала она разбушевавшимся молодчикам.

Венди высунулась из своего укрытия и во все глаза смотрела на хозяйку замка. Янтарное ожерелье на шее герцогини заставило забыть об осторожности.

«Как ты посмела надеть ожерелье моей мамы?!» — Неудержимая волна гнева сотрясла девушку.

Остатки черной энергии вырвались наружу из самых дальних уголков ее хрупкого тела. Фрейлина герцогини остановилась и замерла от удивления, которое тут же сменилось ужасом. Теперь она тоже смотрела на янтарное великолепие на шее своей госпожи и не верила глазам. Внутри одной из бусин огромный комар вдруг ожил и начал неистово молотить крыльями. Ожерелье медленно приподнялось и потянуло свою новую владелицу вперед. Шея герцогини напряглась. Скрепляющая украшение нить натянулась как струна и со звоном лопнула. Остолбеневшая фрейлина в ужасе глядела на янтарный дождь, падающий под ноги ее госпоже. Бусины с насекомыми внутри весело прыгали перед герцогиней, чем доставляли явное удовольствие сидевшим внутри янтаря пленникам. Ожившие комары, жуки и блохи смотрели на свою жертву сквозь медовую дымку и ждали ее следующего шага. Ждать пришлось недолго. Янтарная лавина ринулась вниз по каменным ступеням, увлекая за собой поскользнувшуюся на бусинах женщину. От увиденного кошмара фрейлина лишилась чувств.

Венди дождалась, пока вся стража сбежится на шум бойни, и осторожно спустилась вниз. У подножия лестницы лежало безжизненное тело хозяйки замка. В складках ее бархатного платья застряли янтарные бусины. Девушка быстро собрала целую пригоршню и спрятала в карман фартука. Никем не замеченная, она прошмыгнула к оставшемуся без охраны входу в подземелье. В лицо пахнуло холодом и сыростью. Венди тихо спустилась и, привыкая к полумраку, огляделась. В конце длинного прохода, в самом дальнем каземате, свет факелов выхватывал фигуру герцога.

— С герцогиней случилась беда! — Венди протянула вперед ладошку с янтарными бусинами.

— Ты провел этот вечер не с той женщиной! — под гулкими сводами раздался хриплый смех Сидонии. — И наказан за измену!

Герцог грубо оттолкнул Венди и кинулся к выходу. Несколько бусин упало на пол и запрыгало. Герцог на миг обернулся и со страшным предчувствием ринулся наверх. Оправившись от сильного толчка, Венди бросилась к прикованной к стене матери. Не обращая внимания на палача, она повисла у нее на шее и заплакала.

— Ты почему не ушла со всеми?! Где они?! — прохрипела Сидония.

— Пробираются на восток!

— Догоняй их! Беги немедля, пока темно!

— А как же ты?! — еще сильнее заплакала дочь. — Скажи, как освободить тебя, и я все исполню!

— Ты сделала больше, чем могла. Убегай! У меня довольно своих сил, чтобы спастись!

Стоявший в полумраке палач смотрел на янтарную бусину, которая подкатилась к его ноге. В бусине сидел мохнатый паук. Точь-в-точь такой же, какой он видел, будучи подмастерьем старого палача. Паук точно так же шевелился и устрашающе открывал кривые челюсти. Палач схватился за задницу. Рубцы от старых ожогов стало невыносимо печь! Он оглянулся на горн. Там лежал раскаленный металлический прут. Палач выхватил его и стал бешено бить по полу, пытаясь уничтожить янтарную бусину вместе с пауком. За звоном металла о каменный пол он не сразу услышал, что кто-то разговаривает.

— О чем вы тут шепчетесь? — он отбросил прут и схватил стоявшую к нему спиной девушку.

— Отпусти ее! Иначе я прокляну весь твой род, и ты пойдешь по стопам своего хозяина! — прошипела Сидония.

Венди резко обернулась, и сердце палача на миг остановилось. На него в упор смотрела мертвенно бледная помощница кухарки. С ее дрожащих губ, окаймленных синевой, слетели еле слышные слова, которые разорвались в его голове пороховым зарядом:

— Если ты сделаешь больно моей маме, я превращу твои кишки в змей, и они будут медленно жрать тебя изнутри!

Заплечных дел мастер выпустил девушку и схватился за живот. Маленькая ведьма уже давно скрылась в полумраке лестницы, а он все стоял и прислушивался к необычно громкому урчанию в брюхе.

Венди еле передвигала ноги по крутым ступеням. Шумно дыша, она скорее почувствовала, чем услышала, приближающиеся сверху шаги. Девушка замерла и вжалась в стену, пропуская несущегося вниз герцога. Подлетев к Сидонии, тот схватил ее за волосы и вывернул лицом вверх:

— Низкая тварь, я изрежу тебя на мелкие кусочки!

— Ловите ее дочь! Быстрее! — в страхе прокричал ему в ухо палач. — Она только что убежала наверх!

— Какую дочь?!

— Помощница кухарки, что была здесь, и есть ее дочь!

Венди в это время уже была на полпути от выхода из подземелья. Она обернулась и прислушалась к происходящему в пыточной. В ушах все еще стоял звон прута о каменный пол и мешал разобрать крики герцога…

Ника открыла глаза, пытаясь понять, где она. В ушах все еще звенело. За окном послышался звук сирен приближающихся спасателей и полицейских машин. Она перелезла через Дениса и подбежала к окну.

«Так значит, мне это не приснилось!» — она смотрела на источник страшного лязга.

В предрассветных сумерках скособочилось разбитое такси. Рядом, уткнувшись в покореженную машину, стоял междугородний автобус. Втиснувшись между капотом автобуса и такси, кто-то пытался открыть вдавленную пассажирскую дверь. Со спины фигура показалась знакомой.

— Неужели Тимоха! — вырвалось у нее. — Денис! — растолкала она мужа.

Накинув халат, Ника слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу.

— Там кто-то есть?! — прокричала она с крыльца и задохнулась от холодного воздуха.

— Рашель! — не поворачиваясь, ответил Тимоха.

«Или не Тимоха?! Голос знакомый, но не его! — Ника пригляделась. — Как я могла спутать?!» — Таксист был ниже и толще.

Отдышавшись, она подошла ближе и увидела кровь на разбитом стекле.

— Что с ней?!

— Не знаю! — к ней повернулся бледный Мойша.

Примчавшиеся спасатели отогнали их от машины.

— Отомстили, называется! — Мойша с болью смотрел, как режут автогеном его такси. — Только что новую машину купил!

— Не поняла?! — Ника пристально посмотрела на него. — Что значит, отомстили?!

— У нее спроси! — он зло кивнул на Рашель, которую уже вынули из машины и клали на носилки.

— Что вы вообще тут делали?! — наседала Ника.

— Откуда я знаю?! Я к гаражу подъехал и в машине сидел. Рашель забежала на крыльцо и тут же назад. «Рвем когти!» — кричит. Ну, я и рванул задом обратно на дорогу! Откуда взялся этот чертов автобус в такую рань?!

Ника глянула на крыльцо их коттеджа. В дверях появился заспанный Денис.

— Не выходи! — быстро крикнула она и кинулась к крыльцу.

Ее подозрения подтвердились. Вдоль порога входной двери была насыпана тонкая дорожка булавок вперемешку с землей и маком.

«Вот что бывает с дилетантами!» — думала она, сметая атрибуты порчи в совок, который теперь придется выкинуть вместе с веником.

Дежурная сестра реанимации увидела, как один из посетителей прильнул к дверям тринадцатого бокса, и хотела прогнать нарушителя.

— Оставь его! — остановила ее старшая по смене и вздохнула. — Сейчас сделают энцефалограмму и его впустят.

После тягостного ожидания под дверью муж больной наконец услышал, как снова запикал кардиомонитор.

— Можете зайти! — позвала пожилая лаборантка.

Она уже закончила тест и отклеивала электроды от головы пациентки. Скручивая провода, она негромко сказала:

— Мозг жив и реагирует на окружающее. А контактирует ли он со своим телом, проверим попозже, на другом аппарате.

После ее ухода обрадованный мужчина с энтузиазмом стал наводить порядок на голове жены. Достав из кармана видавшую виды расческу, в которой недоставало нескольких зубцов, он принялся за работу. Его пальцы плавно скользили по кончикам вьющихся прядей, но чем выше поднималась расческа, тем чаще она застревала в местах с остатками клейкой массы от электродов. Тогда ему приходилось аккуратно разделять слипшиеся волосы и осторожно выбирать вязкие комочки.

Ника сидела с закрытыми глазами под теплыми лучами весеннего солнышка, а Диня расчесывал ее волосы пальцами в поисках противных жуков. Буквально несколько минут назад она мирно обходила свои любимые розы, которыми был засажен их участок. На одном из кустов она увидела нагло сидевших бронзовых жуков, с аппетитом уплетавших желтые лепестки.

— Ах вы, сволочи! — вырвалось у нее, и она тряхнула куст.

Облако майских жуков, которых здесь почему-то называли японскими, взмыло в воздух. Внезапный порыв ветра бросил их прямо на Нику. Несколько насекомых попались в сети ее распушенных волос. Пытаясь освободиться, пожиратели роз еще сильнее запутались в ловушке из золотых кудрей.

— Диня! Спасай меня! — с наигранным испугом закричала она.

— Что случилось? — послышалось из дальнего угла участка.

Не выпуская лопаты из рук, муж распрямился и посмотрел в ее сторону.

— Меня жуки едят! — отозвалась она, мотая копной волос. — Беги скорее, пока твою жену совсем не съели!

И вот теперь они сидели на лавочке, как два шимпанзе, и Диня вылавливал насекомых из ее головы. Может, он втихаря их даже и ел, но Нике было лень открывать глаза, чтобы проверить.

От непривычной кропотливой работы пальцы быстро устали.

— Ф-у-у-у! — выдохнул муж. — Дай отдохнуть!

— Ага! А как я могу?!

Каждый вечер перед сном Ника слышала от насидевшегося за компьютером мужа привычное:

— Пришло время дефрагментации жесткого диска!

Денис быстро прыгал к ней под одеяло и подставлял свою шевелюру. Ее тонкие пальцы послушно тонули в его волосах и начинали нежно и убаюкивающе почесывать натруженную за день голову…

Пристыженный Денис поближе придвинулся к жене и снова принялся вылавливать жуков. Она чувствовала его любящие руки, и приятное тепло разливалось по всему телу. Они сидели на узкой лавочке, прижавшись друг к другу, и Ника думала: «Если есть на свете счастье, то оно должно быть именно таким!»

Судьба наконец-то благоволила им. Даже болезнь, казалось, взяла передышку, уступив место заботам о семье и доме. Каждый день был наполнен новыми идеями, как поуютней обустроить свое гнездышко. Муж старался пораньше сбегать с работы, чтобы побольше успеть сделать по дому. Он безвылазно копался на заднем дворе, сажая кусты, деревья и так обожаемые ею розы.

Но однажды эта идиллия была нарушена. В самый разгар посадочных работ Денис схватился за руку.

— Что, укололся?! — подбежала Ника.

— Да нет, что-то локоть замкнуло!

— Это последствие старого перелома, — сказали в травмпункте. — Сустав износился. Можно попробовать прооперировать, но гарантии, что функция вернется, нет.

Как Денис сломал руку, Ника знала лишь в общих чертах.

— Да в десятом классе на физкультуре упал, — односложно отмахивался муж.

Она видела, что ему неприятно вспоминать об этом и перестала расспрашивать. О том, что Дениса исподтишка толкнул главный качок класса, она узнала от его мамы.

— Куда смотрел физрук, ума не приложу! — был ее возмущенный рассказ. — Ты же знаешь моего Дениску. Он всегда был таким настырным. Где-то не уступил, вот и поплатился!

«Пришло время познакомиться поближе с этой грозой школы!» — Ника достала школьный альбом мужа и попросила показать, кто сломал ему руку.

— Зачем это тебе?

— Примета такая. Мы должны посмотреть ему в глаза и сказать, что все прощаем, тогда операция будет успешной.

Как только ритуал был совершен, Денис тут же забыл о школьных фотках. Лежа в больнице, он не знал о том, что Ника вновь открывала альбом. На этот раз она не прощала меченого парня, а предупреждала:

— Моли своего Бога, чтобы операция помогла, иначе…

Глубоким вдохом она погасила поднимающуюся из глубины злость и не дала проклятию выплеснуться раньше времени. Но держать его в себе пришлось недолго. По другую сторону океана Бог был глух. А может, бугай просто поленился к нему обратиться. Как бы там ни было, спустя пару месяцев, как только в Балтиморе подул северо-восточный ветер, на его крыльях отправился в дальний путь невидимый сгусток энергии. Прибрежный бриз передал эстафету воздушному потоку, что сопровождал Гольфстрим, и посылка понеслась в сторону Старого Света.

Ее получатель даже не подозревал, какие великие силы были приведены в движение из-за его жалкой персоны. А вид его действительно был жалок. От былой могучей фигуры не осталось и следа. Как высохший дуб, склонивший к земле ветви, он сидел на брошенном на пол матрасе, из которого во все стороны вылезали клочья ваты. Из мебели были только батарея пустых бутылок и пара знакомых бомжей, которые пихали ему в руку засаленные рубли и пытались втолковать что-то про винный магазин.

«Откуда так смердит? От них? Или в подвале опять нагадил какой-нибудь придурок? — он посмотрел на огромную трещину в гнилом паркете. — Когда это было? Весной ли? Какой?»

Он уже ничего не помнил: ни того, как под ним нашли сумасшедшего узбека, ни сколько лет он не просыхая пил. За последний год он еще больше опустился, хотя, казалось, дальше уже некуда. Давние знакомые, проходя мимо, уже не узнавали его. Жизнь потеряла всякий смысл и катилась под уклон.

«Да и для кого жить? — думал он, машинально беря деньги. — Жена с ребенком бросили, родители и друзья отвернулись».

— Для вас, что ли? — обратился он к собутыльникам.

— Для нас! Для нас! Смотри, сам по дороге не выпей!

«Сдохнуть бы уже, что ли?» — с горечью подумал он, выходя в темноту лестничной клетки.

В подворотне кто-то из таких же, как он, страждущих, освободил его от горьких мыслей, а заодно и от денег. Одного удара пустой бутылкой по голове оказалось достаточно, чтобы приобрести бутылку полную.

Его поврежденный мозг медленно осмысливал произошедшее. Он прокручивал жизнь хозяина, лежавшего в пустой подворотне, и пытался понять, когда же тот вышел из-под контроля. Клетки серого вещества отдавали хранившуюся информацию о самых запоминающихся событиях и отмирали.

По другую сторону океана Ника даже не могла представить, что через какое-то время и ее собственная память отправится в многослойное путешествие по прошлой жизни. Путь этот будет ярким и необычным и навсегда сохранится в скрижалях викканского сестринства…

Ну а пока она была полна сил и решимости. Воительница сестринства Викка уже твердо встала на ноги в логове врагов, и пришло время действовать. Нужно было срочно навестить Матрену, чтобы наконец узнать, в чем заключается ее главная миссия.

— Кого Бог дает? — встретила ее заметно постаревшая целительница.

— Американскую сестру! — весело ответила Ника и сердечно обняла старуху.

Та долго ее не отпускала и все гладила своими высохшими руками.

— Где же твой суженый?

— На мостках с удочкой сидит!

— Дачу-то уже, наверное, на зиму законопатили, вам, поди, и перекусить негде? Ты его сюда приводи, я вас накормлю!

— Да ладно ты о еде! — не терпелось гостье. — Я научилась использовать энергию заморской природы и держать удары черных сестер! — выпалила она. — Это пришло само собой! Как именно, я не знаю. Поэтому боюсь, что научить этому пока не могу.

— Чувствую в тебе силу, — наконец произнесла Матрена и заглянула молодой женщине в глаза. — Вижу, что созрела ты для главного!

Они присели на лавку, и, как много лет назад, старуха положила ее голову к себе на колени. Она гладила ее по золотистым волосам и вещала о том, что есть и что будет. Старая знахарка чувствовала, что гостью что-то беспокоит, но не торопила ее.

— Матрена, — начала Ника. — Я хочу попросить тебя о помощи.

— Все, что в моих силах! — ободряюще заверила Матрена.

— Мы хотим ребеночка!

Знахарка долго не отвечала.

— Здесь я бессильна, — наконец произнесла она. — Я боюсь, что пока ты не научишься удерживать хоть малую толику белой энергии, это невозможно. Но отчаиваться не надо. В истории викканства есть тому примеры.

Они помолчали еще немного.

— Я вижу, ты научилась изменять чужую энергию! — нарочито бодро заговорила Матрена. — Теперь ты можешь делать ее доступной для нас. Скоро наши сестры начнут прибывать к тебе. Каждое полнолуние отдавай свою энергию ветру, и он принесет ее им. Они будут рядом, но ты не должна искать встречи с ними. Через тебя их могут найти и извести. И помни: без твоей энергии они беспомощны. Пройдет немало времени, прежде чем они сами научатся укрощать чужеродные силы и смогут управляться без тебя. Но я должна предупредить, что, пропуская сквозь себя несметные потоки энергии, ты ускоришь свое разрушение. Готова ли ты к такой жертве?

— Да, сестра! Я буду биться до конца! — попыталась забыть о грустном известии Ника.

— Ну, давай прощаться, — поднялась старуха. — И помни, чем дольше ты продержишься, тем больше наших сестер сумеет продолжить начатое тобой дело.

— Я продержусь! — с гордостью заверила викканская воительница. — Ну, я побежала, пока моего Диню «щука-с-руку» не утащила! Потом, мы еще хотели грибы пособирать!

— Проголодаетесь, приходите! — Матрена смотрела вслед своей воспитаннице, и ее подслеповатые глаза наполнялись слезами гордости за это хрупкое создание с непоколебимой волей и духом победительницы: «Подумать только, даже жуткая болезнь не может сломить ее!»

Преисполненная сил, Ника быстро шла, почти не задыхаясь. У нее была новая цель, и она сделает все возможное, чтобы достичь ее: «Для начала нужно подготовить Диню к моим ночным отлу чкам».

Уже в третий раз викканская воительница покидала родину и летела во вражье логово. Теперь ей обязательно должно повезти. Не зря же американская пословица гласит: «Третье попытание — есть очарование!»

Конечно, есть похожая пословица и у нас, которую коммунисты взяли от старого режима и пустили в народ, абсолютно не понимая ее истинного значения.

«Какими же надо быть идиотами, чтобы церковное выражение „Бог любит Троицу“ подогнуть под идеологию! По коммунистам выходит, что все нужно делать по три раза, чтобы получилось как надо! Неудивительно, что коммунизм до сих пор не построили! Хотя, с другой стороны, осталось еще две попытки!» — веселилась Ника.

Все вокруг забавляло и радовало ее.

— Что такая довольная? — приобнял ее Диня.

— Я теперь знаю, как сделать, чтобы у нас всегда водились деньги! Яна сказала, что нужно отложить одну денежку и каждое полнолуние купать ее в лучах ночного светила. И обязательно приговаривать: «Смотри, что у меня есть!»

— И кто теперь будет ответственным за наши финансы?

— Конечно же, я!

Теперь, как только наступало полнолуние, она выходила во двор с однодолларовой бумажкой. Простерев руки к небу, она отдавала накопленную за месяц энергию незримым сестрам. Тень беседки скрывала ее от посторонних глаз, и только от Волчи было не спрятаться. Мохнатый великан уже давно отказался жить в доме и теперь оттягивался в огромной конуре. Ему ночные бдения хозяйки были не в диковинку. Волча еще помнил тесные таунхаусы и совместные прогулки по лунному лесу. Вот и теперь каждое полнолуние он выходил из будки и поджидал свою хозяйку под дверью. Седая шерсть Волчи переливалась в лунном свете и освещала путь к их укромному месту. Доведя хозяйку до беседки, он ложился у ее ног и зорко глядел по сторонам. И горе тому, кто решился бы помешать их тайному ритуалу.

Несмотря на непреодолимую тягу к ночному светилу, о его дневном собрате Ника тоже не забывала. Она любила поваляться в шезлонге под лучами ласкового солнышка. Особенно она любила дни, когда стригли газон. В воздухе висел аромат свежескошенной травы. Волча лежал в тени шезлонга хозяйки и исподлобья поглядывал на надрывающих глотки малышей, которые гонялись за шумной газонокосилкой. Денис то и дело притормаживал и покрикивал на рыжиков:

— Вот я сейчас кому-то носы пообстригаю!

Ника знала, что с газонокосилкой шутки плохи. Она может отстричь не только нос. Викканская воительница помнила, как одна газонокосилка с умела разгромить целую армию мексиканских сезонных рабочих! Война с сезонниками в тот год разыгралась не на шутку. Каждую неделю они назойливо предлагали свои услуги по уходу за участком. Денис уже устал отбиваться от них.

— Вы английский язык понимаете? — не выдерживал он. — Слово «нет» означает «нет»!

— Но предыдущие хозяева пользовались нашим сервисом! — продолжал настаивать их бригадир.

— Значит, у них были на это деньги, а у меня нет. Если вы будете обслуживать мой участок бесплатно, то милости просим!

Обозленный бригадир уходил, но в следующие выходные его стук в дверь снова будил несговорчивых хозяев. Не оставлял мексиканец в покое и соседей. Паша как-то объяснил Денису, откуда взялась такая настойчивость:

— На нашей улице только мы и стрижем траву сами. Остальные уже давно поддались на уговоры настырных мексов. До нас они своими газонокосилками за один прием проходились сразу вдоль всех домов, а теперь им приходится объезжать наши участки. Вот они нас и достают!

К сожалению, одними уговорами дело не обошлось.

— Эти сволочи украли из моего сарая газонокосилку! — прибежал однажды взволнованный Паша.

— Какие сволочи?

— Да мексы же! Кому еще это нужно? Поверь, если бы не Волча, ваш сарай тоже бы обнесли!

— Давай заявлять в полицию!

— Какую полицию?! Они кражами до трехсот долларов не занимаются! Да и свидетелей нема!

Верите или нет, но сами подозреваемые набрались наглости и через пару дней снова предложили Паше свои услуги. На этот раз его отказ сопровождался отборным английским матом. Но поскольку язык чопорных англичан матерными выражениями не изобилует, то незамысловатая тирада большого облегчения говорившему не принесла. А что до мексиканца, так тот, наверное, и половины из сказанного не понял и ушел, пожимая плечами.

— Жаль, что теперь за воровство не отрубают руку! — прокричал ему вслед Паша.

Бригадир машинально потер кисть, поскольку в яростном крике хозяина украденной машинки уловил два последних слова: «отрубить» и «рука».

К великому разочарованию сезонников, коммуна приняла решение стричь траву оставшейся газонокосилкой. Недовольные мексы больше порогов не оббивали, но и в покое не оставили — они просто начали мелко пакостить! Со стороны дороги, где забора не было, они раз за разом заезжали на их клумбу и скашивали под корень только что распустившиеся тюльпаны. А во дворе тюльпаны даже распуститься не успели. Все бутоны были съедены откуда-то взявшимися зайцами. Конечно, в соседней лесополосе их кишмя кишело, но сетчатый забор надежно защищал задний двор. Загадочное появление лесных гостей вскоре объяснилось: Денис обнаружил несколько порванных звеньев в проволочной ограде. Дырки находились у самой земли и имели явные следы механического воздействия.

— А я-то думала, что это был за скрежет, когда их мини-трактор стриг траву вдоль нашего забора, — вспомнила Ника.

— Эти гады так выставили ножи, чтобы цеплять ограду! — ругался муж.

Денис стянул порванные звенья старым электрическим шнуром, и нашествие зайцев прекратилось. Но не прекратилось мелкое вредительство. Очередную свинью им подложили уже не в переносном, а в прямом смысле. Как-то, запуская нагулявшихся рыжиков домой, Ника увидела, что их мордочки измазаны каким-то жиром. Волча в это время лежал возле будки и что-то уплетал за обе щеки. Подойдя к грозно зарычавшему великану, Ника с ужасом увидела обглоданное свиное копыто. Озверевший Волча злобно оскалился, но, поняв, что его хрупкая хозяйка чихать хотела на угрозы, завилял хвостом и виновато посмотрел исподлобья. Добыча была отобрана, однако от поноса это уже не спасло. Хорошо, что было лето и маленьких дристунишек можно было держать на улице. Когда отчаянное урчание в собачьих животах прекратилось, наступил банный день. Малышей купали в ванной, а мохнатого Волчу под садовым шлангом.

Вдоволь поглумившись над цветами и собаками, сезонники принялись за саму хозяйку. Они собирались около забора и пялились на отдыхающую после уборок Нику. Она уже несколько раз переставляла свой лежак, прячась от назойливых глаз. Но неугомонные мачо подходили с другой стороны забора и снова начинали тараторить по-испански и тыкать в нее пальцами. Бася и Пеша непрерывно тявкали на чужих мужиков и напрыгивали на сетку забора. Один из мексов запустил руку в мешок, набитый мелко скошенной травой, и швырнул целую горсть перемолотого крошева в заливавшихся лаем померанцев. Рыжики моментально покрылись зеленой пылью и начали отчаянно чихать. Эта выходка стала последней каплей. Разъяренная Ника приблизилась к забору и, глядя на веселую троицу в упор, что-то произнесла на непонятном им языке. Дольше всех она задержала взгляд на обидчике собак. Потом сладко зевнула и скрылась в доме, оставив в шезлонге недочитанную книгу.

Потеряв объект насмешек, мексы вернулись к работе. Зная, что во дворе никого нет, бригадир вплотную подъехал к ограде. Однако вращающиеся ножи на этот раз вгрызлись не в жесткую заборную проволоку, а прихватили мягкий провод, которым была залатана брешь. Намотав на ножи провод, мини-трактор пару раз чихнул и заглох.

Бригадир кликнул помощника. Тот прибежал и запрокинул газонокосилку на себя. Пока он удерживал машину на двух колесах, бригадир проворачивал руками ножи и сматывал с них провод. Как назло, начинало моросить. Нельзя было терять ни минуты. Стричь прибитую дождем траву будет сплошным мучением. Бригадир заторопился. Половина провода была уже освобождена, и ножи стали проворачиваться веселее. В спешке он не заметил, как от энергичного вращения ножей стал прихватывать мотор. Когда раздался звук неожиданно ожившего двигателя, было поздно!

Срезанная кисть взмыла высоко в небо и, описав дугу, упала на свежескошенную лужайку. Ее окровавленные пальцы мелко подрагивали. Раздался душераздирающий вопль. Державший газонокосилку помощник в ужасе потянул машину на себя, пытаясь закрыться от страшной картины. Поскользнувшись на влажной траве, он завалился назад и опрокинул работающий агрегат прямо на себя. Как огромный перевернутый жук, мини-трактор лежал на спине и шевелил в воздухе лапами-колесами. Под его панцирем-капотом корчился придавленный человек. Помощник плохо понимал, что происходит. Звенящую тишину в ушах не нарушал даже весело стрекочущий мотор. Вдавленный в газон, он слышал лишь непонятный хруст в области таза, по которому елозила вибрирующая машина. Глядевшие в небо ножи газонокосилки со свистом раскручивали часть освобожденного провода.

На крик прибежал обидчик рыжих песиков и тут же напоролся на рассекающий воздух провод. Он в удивлении остановился.

«Где это я успел так разорвать рубаху?» — думал он, глядя на вспоротую материю, которая на глазах наливалась кровью.

Окружающий мир стал погружаться во мглу…

B наступающем мраке появился образ молодой хозяйки соседнего дома, над которой они только что потешались. Она смотрела ему прямо в глаза и шептала посиневшими губами о прожорливых змеях, сидящих в его животе. За ее спиной угадывался силуэт прикованной к стене женщины с искаженным от боли лицом.

«А ведь ее муки — дело моих рук!» — Страшная догадка стеснила грудь, но тут же непривычное чувство вины сменилось безразличием, а вслед за этим и удовольствием, превращая его в настоящего палача.

Девушка исчезла. Вместо нее появился богато одетый вельможа.

— Что твоя дочь делала в моем замке? — орал он на узницу.

Прикованная женщина криво усмехнулась и плюнула кровавой слюной в лицо вельможе.

— «Кошачьим когтем» ее! — заорал он в бешенстве.

Заплечных дел мастер взял железный крюк и вонзил в тело узницы.

«Я предупреждала тебя, чтобы ты не смел делать больно моей маме? — услышал он эхо, прыгающее в его голове, как в гулком подземелье. — Так не обессудь!»

Тут в животе у палача шумно заурчало, и он почувствовал неприятное шевеление внутри. Позабыв обо всем на свете, он бросил крюк и дрожащими руками задрал свой красный плащ. От выпученного пупка по всему животу расходились огромные волны. В глазах палача застыл немой ужас. Его пузо раздулось до невероятных размеров. Дикая боль распирала и рвалась наружу. В глазах потемнело. Не понимая, что делает, он схватил пыточный нож и вспорол себе брюхо. В руки ему вывалился клубок кровавых змей. Их горячие извивающиеся тела обжигали ладони. Приглядевшись, он понял, что это вовсе не змеи, и окружающая тьма сразу же отступила…

Прояснившимся взором он смотрел, как из распоротого крутящимся проводом живота ему в руки вываливаются розовые кишки. Он начал хватать теплые петли кишечника и судорожно запихивать обратно. Бригадир сидел рядом и отрешенно глядел на сарай, из которого они на днях украли газонокосилку. Он бережно прижимал к груди кровоточащую культю, и в голове его, как заезженная пластинка, вертелось: «Отрубить рука! Отрубить рука!» Приехавшие спасатели упаковали сбежавшую от хозяина руку в мешок со льдом, а спустя час искусные хирурги уже пришивали беглянку на место. Выбывшая из строя команда газонокосителей была с радостью заменена их соплеменниками. Новый бригадир лишь однажды предложил свои услуги Денису, а в сторону Пашиного дома даже не глянул…