Кровавые ягоды калины

Глава 46

Мы остановились в самом начале поля, но его девственно-белая чистота, говорила о том, что если кто-то и прошёл по нему, то и следа не осталось.

– Неужели она смогла так быстро преодолеть этот путь? – удивилась Танька, всматриваясь в белоснежную даль. – Маленькая девочка, в тонком пальто??? По таким сугробам?

– Ох не знаю... – я немного подумала, а потом сказала. – Пойдем в Алексеевку все равно, может она в сугроб упала и замерзает!

– Черт! – Танька помчалась вперед, а я, напуганная своими же мыслями, понеслась за ней.

Добежав до осинника, мы никого не обнаружили и это было с одной стороны хорошо, а другой не очень – может мы вообще не там ищем?

Дом Лукаси смотрел на нас чистыми окнами, будто глазами, но за их шторками и цветочками, скрывалось нечто нехорошее, это чувствовалось на расстоянии.

– Блин, что-то мне не по себе... – протянула Танька, переминаясь с ноги на ногу. – Думаешь там она?

– Чтобы я не думала, проверить все равно нужно. – тихо сказала я и потянула калитку. – Пошли.

Пока мы шли по дорожке к дому, все словно затихло и ветер, и будто испуганный лай собак, лишь оглушающий скрип снега бил по нервам.

Дверь оказалась открытой и мы войдя внутрь, замерли, прислушиваясь.

– Маша! – позвала Танька тоненьким голоском. – Ты здесь?

В доме было тепло, но запах запустения уже поселился в этих стенах. Похоже кто-то приходил и топил печь, чтобы поддерживать температуру.

– По-моему здесь никого нет. – сделала вывод подруга, но мне вдруг показалось, что из глубины дома, послышался какой-то звук.

– Та прячется кто-то, – шепнула я и посмотрела на Таньку. – Может девочка?

– Чеееерт... – подруга скривилась, выражая полное нежелание идти туда. – Ну почему все так...

– Хватит ныть, сами виноваты! – я глубоко вздохнула и пошла вперед, слыша как пульсирует кровь в ушах.

Большая комната встретила нас сумраком из-за закрытых штор и меня передернуло от страха, если Маша здесь, то почему она молчит, не отзывается?

Заглянув в кухню и никого не обнаружив, мы пошли в спальню и стоило нам только войти в комнату, как Танька вскрикнула – на стуле с высокой спинкой, сидела Маша и смотрела на нас полными слез глазами. Ее руки и ноги были связаны, а во рту торчал кляп из куска цветастой шторы.

– Малышка! – я шагнула было к ней, но тут же за моей спиной раздался хриплый голос:

– А ну стоять...

Покрываясь липким потом, мы обернулись и застыли, в ужасе глядя на оборотня, нависшего над нами. Сергей находился в промежуточной форме – ни зверь и не человек и это выглядело еще отвратительнее, если бы он был зверем. Стоя на двух ногах, он был просто огромным, с поросшим волосами, мощным телом. Длинные руки с кривыми ногтями, висели до самых колен, вытянутая морда, с человеческими чертами, желтоватые клыки, выглядывающие из под верхней губы и жёлтые глаза, с длинным, черным зрачком. Он смотрел на нас и с его рта капала слюна, свисая длинной, пузырящейся лентой.

– Вы убили моих родных... – прошипел оборотень, скалясь и рыча. – Вы убили...

– Мы никого не убивали! – дрожащим голосом ответила я, но он вдруг схватил меня за шею и приподнял над полом.

– Как только я вошел в дом, то сразу понял, что мои сестры мертвы... Их кровь взывала ко мне из всех углов вашей проклятой деревни! Думаете мне было трудно найти место, где находятся убийцы? Двое колдунов и вы... Жалкие, человеческие подстилки...

– Девочку отпусти... – прохрипела я, краем глаза замечая как Танька хватает старый утюг и бросается на оборотня.

Но зверь отшвырнул ее одной рукой и зарычал:

– Неее... Я возьму то, что мне нужно и убью ее, так же как вас.

Похоже он наслаждался, медленно сжимая мою шею и глядя как я синею, хватая ртом воздух. На его морде светилось удовлетворение и наслаждение от того, что он делает.

Приготовившись к тому, что сейчас умру, я мысленно попрощалась со всеми и вдруг упала, больно ударившись локтями о железную кровать.

Все еще задыхаясь и откашливаясь, я заметила как оборотень скорчился и взревел. И только когда перед моими глазами появился Корней, я поняла, что пришли колдуны.

– Ты как? – он ощупал меня взглядом в поиске видимых повреждений.

– Нормально, – прохрипела я и закричала: – Сзади!

Оборотень выпрямился и полоснув Прохора когтями, бросился на Корнея. Колдун резко поднялся и сильным ударом сбил его с ног, отчего монстр отлетел и разбив шкаф, упал в его обломки. Стонущая Танька, отползла в сторону и я догадалась, что она сломала руку – конечность висела плетью вдоль тела. Маша смотрела на все происходящее безумными глазами и тут, сделав прыжок, оборотень оказался рядом с ней и дернув со стула, прижал к себе, сжимая когтями нежную шейку.

– Попрощайся со всеми, крошка... – прошипел он и я чуть не сошла с ума от ужаса, когда из под острого когтя, потекла тонкая струйка крови.

– Она твоя дочь, ублюдок! – закричала я. – Твоя дочь!

Оборотень замер и в комнате воцарилась тишина, в которой раздавалось лишь хриплое дыхание монстра.

– Что ты несешь? – зарычал он и его глаза опасно блеснули.

– Маргарита родила ее от тебя! – быстро заговорила я, чтобы он выслушал меня. – Помнишь такую?

– Маргарита? – оборотень нахмурился, растерянно оглядел нас и вдруг его пасть потянулась к шее девочке.

Я замерла, представляя как он сейчас вонзит зубы в детскую плоть, Корней приготовился к прыжку, а Прохор отставил руку, в которой был зажат какой-то предмет. Но оборотень не собирался кусать Машу, он понюхал струйку крови, вытекавшую из ранки и осторожно лизнул ее. Через секунду раздался его рев, полный боли и отчаяния, он резко поставил девочку на пол и развернувшись, выпрыгнул в окно, разбив раму, а вместе с ней и стекло.

Колдуны бросились за ним, а мы остались в комнате, испуганные и дрожащие, глядя как в разбитое окно залетает рой снежинок, оседая и тая на мебели и полу...

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Когда первый шок прошёл, я кинулась к девочке, которая стояла будто маленький истуканчик, с белым будто мел лицом и выдернула тряпку из ее рта. Мои пальцы не слушались, развязывая верёвки на ее руках и чертыхаясь, я понеслась на кухню за ножом.

Освободив Машу, я прижала ее к себе и принялась укачивать, гладя по голове и вздрагивающим плечикам. Она плакала молча, не издавая не единого звука и это было страшнее всего.

– Сломанная рука, это лучше чем укус оборотня... – услышала я голос Таньки и улыбнулась сквозь слезы.

– Как ты себя чувствуешь?

– Похвастаться нечем, – вздохнула она. – Но в принципе, я довольна.

– Ты сказала, что он мой папа...

Мы с Танькой переглянулись и я испугалась – что сказать ребенку? Как объяснить мои слова, сказанные сгоряча, чтобы спасти ей жизнь?

– Я... я... Давай мы потом поговорим, хорошо? – я как можно ласковее посмотрела в ее заплаканные глазки. – Мы должны помочь нашей Тане, мне кажется, она пострадала больше всех.

Девочка посмотрела на подругу и кивнула, соглашаясь:

– Хорошо.

Я усадила ее на кровать и помогла Таньке встать, поддерживая под здоровую руку. Нужно было уйти из этой комнаты, чтобы не застудить ребёнка и не застудиться самим.

Мы переместились на кухню и потирая шею, я поставила чайник на печь, поискала чай, все время поглядывая на девочку. Ребенок испытал ужасный стресс и как бы все это не вылилось в проблемы с психическим здоровьем.

Хотелось поговорить о колдунах, что происходит сейчас где-то там, за стенами дома, но при Маше я не рискнула этого делать. Танька рылась в аптечке, в поисках обезболивающего и периодически кривилась от боли. Рука опухла и я не представляла как она бедная терпит. Мой взгляд все время устремлялся в окно, а сердце ныло за Корнея и Прохора. Словно заведенная, я повторяла про себя молитвы и отчаянно надеялась, что они вернутся живыми и здоровыми.