Кровавые ягоды калины

Глава 25

Больше фельдшерица из комнаты не выходила и было очень заметно, что она нервничает и бесится. Леночка конечно улыбалась всем, кто подходил к ней, сочувственно кивала, но нас одурачить, она уже не могла. Время подходило к выносу покойниц и в коридоре началась какая-то суматоха. Через минуту, в комнату вошел батюшка, а за ним, невысокий, щуплый дьячок, волоча неподъёмные кадило. Я взглянула на врачиху и заметила как она испуганно дернулась в сторону двери, но проем уже забили люди с улицы и протолкнуться сквозь эту толпу, было просто нереально. Оно и понятно, все интересовались похоронами ведьмы, да и поминки, в маленькой деревне – событие, сродни развлечению. И поешь, и выпьешь, и сплетни послушаешь.

Колдуны стояли спокойно и это тоже говорило в их пользу, ведь по классике жанра, злые ворожбиты, должны были корчиться в присутствии духовного лица, а тем более, с церковной утварью, наперевес. Но ни Корней, ни Прохор и взглядом не повели, даже когда по комнате поплыл удушающий запах ладана. А вот Леночка, еле держалась... Танька со злорадством наблюдала за ней и склонившись ко мне, прошептала: - Смотри-ка, не очень-то хорошо нашей врачихе!

Фельдшерица была бледна как стена, руки ее дрожали и она комкала край свитерка, чтобы скрыть это. Глаза, темными пятнами, горели на этом обескровленном лице и мне даже показалось, что была бы ее воля – перегрызла бы всех и дьячка, и батюшку и даже колдунам бы досталось.

Когда сестер понесли из дома, она чуть ли не первая выскочила на улицу и когда тетка, схватила ее за руку, возмущенно воскликнув: – Куда перед покойником?! – злобно взглянула на нее, но темп поубавила.

Кладбище находилось совсем рядом и пройдя вверх по дороге, мы оказались на заросшем погосте, который похоже, давным-давно не чистили. Ветер пронизывал до костей, мороз набирал обороты и быстренько попрощавшись с покойниками, люди потянулись к выходу из кладбища, а в прозрачном, звонком воздухе, раздались глухие удары – замёрзшая земля, падала на гробы.

– А где ж поминать будут? – тетка пристроилась к какой-то бабуле и та, взглянув на нее блеклыми глазами, сказала: – Так в столовой, что при магазине была. Там помещение большое, все поместятся.

Я поискала глазами колдунов и фельдшерицу, и увидела их, идущих чуть позади. Леночка вцепилась в локоть Корнея и притворялась умирающим лебедем. А может и не притворялась – батюшкино кадило, сделало свое дело.

– Она как и родственница ее –Лидка, на Корнея глазом накинула. – Танька тоже заметила, что врачиха уделяет внимание, именно Корнею. – Прям зов предков!

Но что еще было странным, так это взгляды колдунов, которые они периодически бросали в нашу сторону. Практически прожигали насквозь, своими мистическими очами и я ощущала как колет между лопатками.

Столовая была старая, еще советских времен, с большими окнами, рамы которых, заткнули ватой, спасаясь таким образом от сквозняков. Квадратные, с фанерными столешницами столы, составили в ряд и накрыли скатертями, а выщербленные полы, вымыли до блеска. В воздухе витал запах борща и компота из сухофруктов.

Мы вымыли руки и расселись за столом, на холодных стульях, с неудобными спинками. Корней и Прохор, устроились рядом с нами, по обе стороны, а врачиха, уселась ближе к Корнею. Танькино лицо сделалось недовольным и она, сжавшись, не двигалась, чтобы не зацепить Прохора, а тот, будто не замечая ее стеснения, развалился на стуле, касаясь коленями, ног подруги.

– Прижиматься обязательно надо??? – услышала я ее шипящий голос. – Я не люблю когда меня трогают чужие люди!

– Если бы я тебя трогал, ты бы по другому запела. – тихо ответил Прохор и Танька сдавленно охнула.

– Ты слышала?!! – она повернулась ко мне. – Это ведь нахальство!

– А что ты хочешь от этих грубиянов? – пожала я плечами. – Мужичьё.

– Ты бы полегче с выражениями. – это Корней шепнул мне на ухо и по спине пробежали мурашки от его влажного дыхания. – Ешь борщ лучше.

По ряду уже передавали тарелки с борщом и я, сунув ему горячую тарелку в руки, еле сдержалась, чтобы не вывернуть колдуну ее на колени. Странное желание... Они раздражали нас, а это, говорило об обратном – я видела в нем его предка и что греха таить – млела.

Все съели кутью, выпили за упокой души и принялись стучать ложками. Борщ оказался вкусным, с хорошим куском мяса в каждой тарелке и я снова подумала, что колдуны не поскупились. Рюмки опять наполнили и за столом, завязался разговор.

– Что не говори, а Лукася хорошая баба была. – сказала женщина, в розовой, пушистой кофте. – Всегда помогала...

– И гадала хорошо. – поддержала ее соседка. – Вот как она сказала, так и сбылось у меня по жизни.

– Бабское это дело, в гадания верить! – фыркнул участковый и погладил свою фуражку, лежавшую возле тарелки. – Ерунда! Что ж она, сама себя, от смерти не уберегла???

– Так может это так не работает. – предположила я и он повернулся ко мне.

– Вам-то, правду нагадала?

Все головы повернулись к нам, а тетка, удивленно протянула:

– А когда это вы гадать ходили?

– На днях. – услужливо проинформировал ее участковый и снова посмотрел на нас. – На что гадали?

– На любовь! – рявкнула Танька и раздраженно вытерла рот салфеткой. – На что еще женщины гадать могут???

Прохор с Корнеем, уставились на нас и я поежилась под этими подозрительными взглядами.

– На днях, говорите, у Лукаси были? – Корней приподнял светлые брови. – Как интересно...

– Я же говорю, странные они, – добавил Прохор, склонившись так, что мы оказались в ловушке их огромных тел.

– Ленка ваша, не странная! – прошипела Танька, не удержавшись. – Шныряла по Алексеевке, вынюхивала! И вообще, она...

Таньке не дала договорить фельдшерица, она поднялась и сказала:

– Давайте помянем добрые души, так нелепо покинувшие этот свет. Я их не знала, но уверена, что покойные женщины, были хорошими, иначе их бы не пришло проводить в последний путь, столько людей.

– Ты гляди какая добрая! – снова зашипела Танька. – У нас в деревне и черта лысого придут провожать!

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Но милая, оправившаяся от батюшкиного кадила, Леночка, вдруг выдала:

–Машенька ведь одна осталась... Сиротка девочка. Хочу удочерить ее, семью ей дать...

У меня глаза полезли на лоб, а Танька закашлялась.

– Какая умничка! – закудахтали бабы, а у меня от страха за ребенка, засосало под ложечкой. Невероятно! Чего она к ней прицепилась?!

– Все, мое терпение лопнуло! – я швырнула ложку и еле сдержалась,чтоб не заорать на всю столовую правду о этой твари. – Пусть делают,что хотят! Думают, что хотят! Я расскажу!

– Что это ты расскажешь? – Корней с интересом повернулся ко мне. – Что-то случилось?

– Скоро узнаешь! – рявкнула я и намахнула стопку вина.

Поминки закончились и народ потянулся к выходу. Красный закат, пугающим, алым знамением, завис над деревней и у меня даже зубы заломило от предчувствия. Тетка, без зазрения совести, напросилась к колдунам в "гелик" и нам ничего не оставалось делать, как забраться в машину, следом за ней.

– Ну что, едем? – нетерпеливо заерзала тетушка, поглядывая на Прохора. – Мне бы уже отдохнуть... Телевизор посмотреть...

– Сейчас, – ответил он, постукивая по рулю. – Лена еще с нами поедет.

Таньку перекосило, а я, возмущенно огляделась – куда??? Тетка заняла половину сидения. Да и ехать с этой мозгоедкой, мне совсем не улыбалось.

Врачиха пришла через несколько минут, обласканная бабами, с полным пакетом пирожков и конфет. Уселась возле тетки и джип сорвался с места.

– Вот и молодец, что там села, – проворчала Танька, зажатая между нами. – Благодетельница, милашка!

Я посмотрела в зеркало заднего вида и заметила взгляд Прохора, казалось он читал по губам.

Тетка всю дорогу что-то заливала фельдшерице, а та, внимательно слушала ее и улыбалась, а мне делалось противно от этого притворства.

Прохор подъехал к медпункту и она поблагодарив, вышла, не забыв попрощаться с нами. Только мы расселись посвободнее, как тетка заметила пакет, забытый врачихой. Она открыла дверь и крикнула:

– Елена Валерьевна! Пакетик забыли!

Я повернула голову, глядя как врачиха возвращается к машине и вдруг, увидела ещё одну фельдшерицу, стоявшую на пороге медпункта. Покрываясь липким потом страха, я тряхнула головой раз, другой, а потом воскликнула:

– Их две!

– Не поняла... – Танька застыла в неудобной позе и когда тетка вывалилась из машины, чуть не упала.

– Это у меня галлюцинации? – прошептала тетушка, переводя взгляд с одной Лены, на другую. – Или их и правда две???

По лицам колдунов, я поняла, что вторая фельдшерица не галлюцинация и не действие домашнего самогона. Она сбежала вниз и подошла ближе, а потом, обняла Елену Валерьевну.

– Я так соскучилась, сестричка!

– Сестричка?! – рявкнули мы с Танькой, в один голос. – Сестричка?!