Кронос

Глава четвёртая Саркофаги горячих песков

Утром не стали устраивать банкет а, наспех перекусив, держали совет, как лучше завершить начатое. С этим вопросом и обратились к Наине.

— Как-как? Просто! Есть только один путь и по-другому не получится. Я пойду с вами.

Все переглянулись, но Крон упредил вопросы:

— Эта часть нашей эпопеи гораздо опаснее, чем все предыдущие скитания: в стране пирамид много ловушек, защищающих мёртвых владельцев от живых грабителей. К тому же, насколько мне известно, ни один из нас, ни бельмеса не смыслит в этой египетской писанине.

— Значит, всё-таки в страну саркофагов? — задумчиво протянул Комбат. — Надеюсь, портал не в виде каменного гроба. Хотя, тоже, в какой-то мере, переходное устройство.

— Понаделают, неизвестно чего! — в сердцах высказался Доцент, вяло махнув рукой.

— Ну, почему — неизвестно, — пожал плечами Крон. — Всё описано давным-давно, и мало кто знает, что саркофаги были не только в Египте, но и в Греции, и в Риме — правда, значительно позже. Самое забавное — первоначальное название: саркофагом именовали известковый камень особой породы, который имел свойство в течение сорока дней уничтожать тело, включая кости, но за исключением зубов. Ничего не напоминает?

— Любопытно, — усмехнулся Почтальон. — По ту сторону барьера, в том виде, в котором они представляют себе загробный мир, должны вылетать беззубые.

— Или зубы выпадать, — добавил Бармалей.

— А не хрена, понимаешь, с собой золотую челюсть уносить! — усмехнулся Бармалей. — Уходишь — вали, а деньги там, тебе ни к чему.

Наина отвела Крона в сторону, но до остальных товарищей долетали обрывки фраз, из которых они поняли то, что его пропесочивают за невнимание к слабой половине. «Мог бы и цветов из сибирских лугов привезти», — эта одна из фраз, которая долетела до невольных слушателей, которые напрягали слух похлеще шпионского радара.

— Вот поэтому, я не люблю работать с бабами, — злорадно прошептал Комбат. — С ними, нужно по-другому, и в другом месте.

— Цветы дарить, в кино водить? — наивно спросил Сутулый.

— Ну, можно, конечно и так! — пожал плечами Комбат. — Ещё они очень любят дорогие подарки, лучше с камнями и все из золота.

— Мороки много! — возразил Дед. — Предпочтительнее, всё-таки, упрощённый вариант, адаптированный к нашей действительности и, к собственным возможностям. Это, конечно — кино.

— Скоро Крона обыскивать начнут, — сочувственно произнёс Бульдозер.

— Ха! — воскликнул Пифагор. — У меня друг подвергся унизительному досмотру, на предмет наличия инородных предметов, а в частности, нижнего белья противоположного пола. Любому дураку ясно, что такие вещи случайно прихватить, практически, невозможно. Скорее всего, данная акция является провокацией — подлогом, специально устроенным недругами. Целью является дискредитация мужской особи. Мотивы — разные, вплоть до целого букета причин.

— Нашла, — уточнил Почтальон, — то, что искала?

— Нашла! — подтвердил Пифагор. — То, что подсунули. Жена обречённо попыталась сравнить размеры найденного, со своей комплекцией и начинала понимать, что безнадёжно проигрывала невидимой сопернице. Созданный образ мастерами чёрного пиара, поразил в самое сердце. Теперь никаким клином не вышибешь из её головы, застрявшую уверенность в измене.

— Ну, хватит бесполезный трёп разводить, — прервал его Кащей. — Время идёт.

Отвлёкшись от разборок, Наина указала в сторону одного из тоннелей:

— В том проходе, если по нему пройти дальше, есть долина курганов. В каждом из них имеется выход в определённое место — это нервные пути Земли, а курганы — центры. Наш народ давно путешествует по этим маршрутам. Одна из нор выведет нас аккуратно в район лабиринта, который песком занесло, но золота там нет. Его вынесли в незапамятные времена, притом этим ходом…

— Весело! — сделал заключение Крон, и компания двинулась вглубь подземелья.

После недолгого плутания, группа вышла в долину, навевавшую скрытую неуютность. Всё в окружающей обстановке вызывало подспудное желание немедленно покинуть негостеприимную территорию.

— Из этих курганов, иногда появляются зомби, — шёпотом поведала Наина.

— Настоящие? — не поверил Крон.

— Конечно! — ответила она. — Только они ничего не соображают и тычутся в стены, как слепые. Мне их всегда жалко — они совершенно беспомощны.

— Ну и что с ними делать? — осторожно спросил Комбат.

— Мы тоже сначала не знали, но потом всё встало на свои места. Натыкаясь на курганы, они исчезали, в каком-нибудь. Я даже не уверена, что они были живыми.

— Ещё одна загадка, которую у нас времени нет разгадывать! — тяжело вздохнул Крон и вопросительно посмотрел на подругу.

— Переодевайтесь, — посоветовала Наина. — Дальше будет по тропическому жарко.

Наскоро переодевшись, сталкеры один за другим, исчезали в подозрительном лазе, привыкшие уже ко всему, и к разным сюрпризам. После перемещения в другое измерение, резко изменились климатические условия: стало жарко и душно — даже хуже, чем у огненного озера. Лучи фонарей скользили по стенам, знакомясь с обстановкой.

— Где мы? — спросил Крон Наину.

— В городе мёртвых — это гробница.

Пройдя чуть дальше, Комбат наткнулся на два саркофага: в одном мумия держала автомат, а в другом ящике — бутылку и стакан. Кажется, здесь экспедиция побывала, — донёсся его голос. — Я даже догадываюсь о её национальности. Автомат то, пластмассовый…

На стене арабской вязью была выведена надпись, по причине языкового барьера, остающаяся недоступной для понимания. Наина внимательно изучила написанное, но промолчала. Доцент поднял с пола какой-то журнал, вероятно, брошенный или забытый членами экспедиции. Прочитав начертанное по-русски, стало ясно, что это был розыгрыш. Согласно сведениям, почерпнутым из записок экспедиции, надпись на стене гласила: «Корыстная любовь заставляет, или позволяет глумиться над ближним, ровно столько, насколько фантазии хватает». Автор: одна из мумий.

Отчёт:

— 1-й участник. — Надпись на стене сделана чёрным углём, предположительно антрацитом.

— 2-й участник. — Ошибаешься, коллега — это не уголь, а окаменевшая кровь.

— 3-й участник. — А с чего такие грустные выводы?

— 4-й участник. — Вероятно, оттого, что мозги у мумий складывали в одном сосуде, внутренности в другом. Захочешь выпить — без мозгов не догадаешься, как! Если кто-нибудь подскажет или стакан в руку сунет — нечем переварить, но если и на это наплевать, то бинты сковывают высохшее тело, не хуже кожаных пут. Или цепей.

— 1-й участник. — Ну, ты загнул! Ему больше не наливать.

Из дальнего угла раздался голос Пифагора:

— Идите сюда! Здесь ещё одна живописная группа! Злая шутка пьяных учёных или расхитителей гробниц.

На невесть откуда взявшихся деревянных ящиках расположились представители древней цивилизации. Кому-то не лень было глумиться над умершими, рассадив их в непринуждённых позах. Кругом валялись пустые бутылки и гранёные стаканы. По живописности картина могла соперничать с самыми нелепыми постмодернистскими полотнами.

— Первичные саркофаги были правильнее, — мрачно заметил Бульдозер неоспоримый факт. — Растворился в нём, после смерти, и баста. А тут, вон что вытворяют, и в музеях — пальцами тычут.

— Странно, — растерянно прошептала Наина. — когда мы последний раз здесь были, то ничего похожего не обнаружили.

— А когда мы на поверхность выберемся, мы не будем выглядеть подозрительно? — спросил её Крон, беспокоясь из-за нелепого вида команды, больше похожей на группу захвата, чем на мирных туристов.

— Мы воспользовались боковой ветвью фрактала, практически исключающий встречу с людьми.

— Тогда откуда здесь шутники взялись? — недоумевал Сутулый.

— Вот это и странно, — ответила Наина, внимательно разглядывая свежие находки. — Надеюсь, ошибки не произошло, а эта нелепость — стечение странных обстоятельств.

Крон прошёл дальше, но ничего интересного в помещении не было. Он постоял, размышляя о чём-то своём, навеянным мраком гробницы и, зловещей неизбежностью обретения подобной посуды, в которую, рано или поздно, попадёшь, как килька в банку. От таких невесёлых мыслей, становилось ещё грустнее и нестерпимо потянуло к солнечному свету — прочь от полуистлевших останков. Он наклонился к Наине и вполголоса спросил:

— Долго нам ещё плутать по этому городу?

— Нет! Скоро выйдем на поверхность.

— А что вы здесь искали? — полюбопытствовал Кащей. — Тут, кроме мусора — ничего не видать.

— Здесь было сделано много находок, — развеяла его сомнения предводительница. — Одни папирусы, чего стоят, пролившие немало света на пирамиды и сопутствующие им строения.

Атланты, это общее название людей, живших до Всемирного Потопа. Возгордившиеся Атланты…

Шла война между братьями: началась с Каина и Авеля, а продолжилась при живых родителях — Адаме и Еве. Впрочем, она и сейчас продолжается, не прекращаясь. Допотопные люди, жившие по тысячу лет и обладавшие огромным ростом, погибли во время Великого Потопа. Платон описал только один город — откуда ему было знать больше?

Пирамиды — их творения. Они разбросаны по всему свету: на поверхности, оказавшиеся под водой, после смены ландшафта, в горах. Только две схемы пирамид разнятся между собой — в Египте и Южной Америке. Правда, в Индокитае можно найти, кое-что индивидуальное. При ведении войн, они исполняли роль охранных систем, поражая любую цель, как в воздухе, так и на земле.

— Каким образом? — удивился Бармалей.

— Пирамиды генерировали энергию, входя в комплекс: сама конструкция, глубоко под ней ядерный реактор, для накачки смертоносных лучей, была задействована какая-то часть энергии Земли, вступающая в резонанс с остальными комплектующими и многократно усиливая потенциал. Компьютер, микросхемы, изготовленные из массивных плит, так как в условиях тропиков, с охлаждением возникают большие проблемы. Рядом строили, да они и сейчас там находятся, здания для технической обслуги. Они возведены по принципу «термоса» — трёхслойные: известняк, гранит, известняк. Эти здания отлично защищали, и от внешней температуры и от радиации, потому что при работе, генератор сильно фонил, а воздух разогревался до сверхкритических отметок. Наверху пирамиды находился фокусирующий кристалл-излучатель, называемый определёнными кругами «бендей».

— Так это что — лазерная пушка, получается! — спросил Пифагор, крайне удивившись открывшимся сведениям. — Чего, такая большая?

— Система генерировала лазерную и плазменную, электромагнитную и звуковую энергии. От ультра, до инфразвука. Плюс СВЧ излучение. Поражала, как отдельные объекты, так и живую силу противника — скопом. Наина призадумалась и, на какое-то время показалось, что она ушла в себя, переживая события далёкого прошлого. После некоторого молчания она задала вопрос, на который, всё равно, никто не знал ответа:

— А вы знаете, сколько допотопной техники осталось храниться под постройками, в подземных бункерах, навсегда похороненных под вечными песками? Кстати, здесь так же много бункеров, очень напоминающих те, которые предназначены, как атомные убежища. На стенах пирамид имеются изображения танков, вертолётов, подводных лодок и другой техники, никак не связанной с представлением о жизни древних египтян. Выбитые рисунки упорно не замечаются: ни учёными, ни властями, у которых всегда есть ссылка на то, что это случайность — последующая накладка рисунка на рисунок. Ни о какой случайности речи быть не может — изображения недвусмысленные и чёткие.

— А всё же, — повторил вопрос Пифагор, — зачем такие колоссальные размеры?

— Что тут непонятного? — в свою очередь удивилась Наина. — Какая энергия, такие и масштабы.

Чем массивнее конструкция, тем большие перегрузки она вынесет. На электроподстанции когда-нибудь был? У диодов, тиристоров и прочих элементов размеры о-го-го, а мелкие, даже сгореть не успеют, испарившись до установки в схему.

— А зачем столько пирамид вместе, — задал вопрос Кащей, догадываясь о причине, — одна не справлялась, что ли? Судя по размерам, от нападающего должны были только клочки полететь, по закоулочкам, как сказано в нашей сказке.

— Точно не помню, — задумалась Наина. — По-моему, там применялся принцип импульсной энергии, а она, как известно, требует определённое время для подзарядки конденсаторов. Пока одна установка заряжается — другие наготове! Не так сложно, для понимания.

— Это, каких же размеров они достигали?

— Они были кристаллической природы и размещались, непосредственно в пирамидах.

Наина опять призадумалась, как будто силясь вспомнить, что-то забытое:

— Энергия из реактора, до которого, так никто и не докопался, выходила по коридорам, в которых были расположены кристаллические проводники: то ли объединённые, каким-то образом, то ли сфокусированные, друг с другом, по принципу линз, или системы зеркал — оптоволокно, говоря современным языком. Это хозяйство демонтировали ещё во времена фараонов, которые тащили всё, что плохо лежит — беспризорное и не приколоченное. Для неграмотных людей это был бесполезный, но красивый мусор, а так как назначение таких вещей выходило за рамки понимания тогдашних жителей, пришедших после потопа в долину, то экспонаты просто поместили в хранилище. Оно было специально оборудовано для этих целей, имея на вооружении целую систему хитроумных ловушек, и выполнено по принципу лабиринта, где-то, под Большим Сфинксом. Фараон, организовавший эти работы, понимал, что это часть чего-то важного и замуровал наглухо, не имея возможности с умом воспользоваться найденным.

— Опять лабиринт! — недоумённо воскликнул Доцент. — Ты говорила, что он в той стороне.

— Ну и что? — парировала Наина — Там золотой запас содержался! Все ответственные хранилища стоились по этому принципу, как самому доступному способу обеспечения сохранности схороненного. Дополнительное обустройство ловушками, известные только хранителям, и можно считать бункер вполне надёжным, чтобы доверить его недрам государственное имущество.

— Опять ловушки, — вздохнул Дед. — Можно подумать, что там жили инженеры-гении.

— Не нужно быть гением, чтобы выкопать яму, насовать кольев внутрь и прикрыть, всё это дело, тростником, — вмешался в разговор Крон. — Сверху присыпать песочком. Это только в фильмах показывают, как кислотой мародёров поливает, из щелей. Хотя, насчёт кислот! Сложностью такая ловушка не отличается. Не знаю, насчёт соляной, но в Африке есть озёра естественного происхождения, полностью состоящие из серной кислоты. Умели жрецы делать из одного другое, или нет — история умалчивает, но при определённых навыках, изготовить «Царскую водку» из природных ресурсов — плёвое дело. Об этих озёрах и их свойствах, наверняка было известно египтянам, а тем более, жреческой касте. Ей не надо было пахать и сеять, а только стеречь награбленное. Кстати, падающие камни, особой хитрости в устройстве не представляли.

— Точно, — оживился Почтальон. — Если есть такие озёра, то и сернокислый электролитический аккумулятор не вызывает удивления. Нашли чертежи, или научил кто, но возможности были. Потом нарисовали на стене храма, свои восторженные отзывы.

— Запросто, — согласился Крон. — Битум, так же не является дефицитом в странах, где водятся нефтяные месторождения, к тому же открытого типа.

— А гудрон зачем? — не понял Сутулый.

— Для запайки сосудов, в которых этот электролит и плещется. Ну, и в виде изоляции, заодно.

— Ты говорила, что хранилище под сфинксом, — спросил Комбат Наину, — его специально построили, как хранителя?

— Сфинкс, всего лишь каменная болванка, и даже не истукан, — назидательно ответила она. — Таких в пустыне — пруд пруди, и все, как братья близнецы. Дело в том, что в этих местах господствующие ветра несут с собой мелкий песок, который, как абразивом обрабатывает известняк, а так как дует ветер в одном направлении, то и создаваемые формы имеют однообразие.

Об этом, даже документальный фильм есть. Египтяне камень просто доработали, обстучав долотом, да покрасили — всего делов то!

— Ясно! — воскликнул Доцент. — Вообразили себе стража, а под ним подкоп сделали. Про формы пирамид и говорить нечего, почему они такие. Конус, в таких сооружениях, самая устойчивая фигура, со всеми вытекающими…

— Тысячелетиями стоят, несмотря ни на что, — согласился Крон. — Не знаю, насколько это брехня, про изменение свойств веществ, но в некоторых пирамидах есть «кровоточащие стены». Подтёки возникли, вероятно, в результате воздействия чудовищных давлений, создававшихся внутри при работе комплекса и, даже в наше время неизвестно, прекратилась эта работа или продолжает функционировать — по инерции.

— Кровоточащие камни! — задумчиво, но с выражением, произнёс Почтальон. — Интересно, сколько атмосфер должно было быть вовлечено, в такой процесс?

— Ясно одно! — сделал заключение Крон. — Предки египтян почти ничего не строили.

— Но всё-таки есть надписи на стенах, где говорится, сколько они сожрали чеснока, редьки и лука! — Сутулый вопросительно посмотрел на Крона и многозначительно поднял брови вверх, при этом, сморщив лоб, который стал, как рифлёная доска для стирки белья.

— А я сомневаюсь в том, что эти надписи вообще есть! — парировал Крон. — А если и есть, то ничего удивительного. Фараоны постоянно занимались приписками и присвоением чужих достижений. Факты? Пожалуйста! Да они на плаву! Надпись на стене, которую преподносит египетский учёный, гласит, что за двадцать лет строительства было съедено, только чеснока, лука и редьки, на сумму 1600 талантов серебром. Только этих продуктов. Значит 80 талантов в год. Тридцать килограмм умножим на 1600, это равно 48000 килограмм. При этом не учитываются расходы на содержание войска, государственного строительства и прочего хозяйства. Сюда не попали другие продукты, инструменты и так далее и тому подобное. Полученную сумму можно смело умножать, как минимум в десть раз, а то и больше — раз в тридцать, судя по расходу редьки.

Во-первых, на такую сумму, в то время, столько лука не росло, даже во всём известном мире. Во-вторых, столько драгоценного металла тогдашнему фараону, не могло привидеться, даже в самом смелом сне! Дальнейшая арифметика ещё убедительнее. Вначале к пирамиде провели дорогу, которая, по утверждениям летописи, строилась десять лет и, как заявляют знатоки, по объёму работ не уступала постройке самой пирамиды. Вдоль неё стояли статуи, отчего, так и хочется сказать — с чучелами. Ударение на третьей гласной. Одновременно с ней начали строить пирамиду, которая по официальным данным, возводилась двадцать лет. Их три. Только в шатре Хеопса было заложено 2 300 000 каменных блоков, средним весом две с половиной тонны каждый. Подсчёт простой — это 7300 дней, за которые нужно успеть: без выходных и праздников, днём и ночью, не прекращая работу ни на минуту — вырубить, обработать, доставить и уложить, эти блоки на место.

Это ни много, ни мало — 315 штук в день! Один гигантский кирпич ложится каждые четыре с половиной минуты. Чуть ли не подошли к скорости укладки простого современного каменщика! Про облицовку пирамид и сравнение укладки плит, с керамической плиткой в ванной комнате, я даже заикаться не буду! В общем, если исключить ночь, то постройка растягивается вдвое, или за световой день, уже требуется уложить 630 блоков! Даже предположив, что нашлось бы столько рабочих, то и в этом случае ничего не сходится — они бы просто не развернулись на маленькой площадке. Укладка такого количества блоков в сутки, даже для современной техники, непосильная задача. Вот и покажите мне этого барана, который после таких вычислений, будет утверждать, что блоки вырубались вручную — кувалдой, по 315 штук каждый день, или одна глыба — каждые четыре с половиной минуты.

— Ну, что ты разошёлся? — успокаивал Крона Комбат. — И так ясно, что это всё фуфло! Учёные понаписали диссертаций и учебников, а признаться в собственном идиотизме — не у всех мужества хватит. Плюс непомерные амбиции, да ещё гранты получали…

— Скажем помягче — признаться в своих ошибках, или заблуждениях, — заступился за коллег Доцент.

— Какие-то целенаправленные получаются ошибки! — не унимался Крон. — Слишком устойчивые и непрошибаемые заблуждения. Один иностранный археолог утверждает, что нашёл и раскопал столовую, где рабочие обедали. Размером площадка, примерно, как заводская столовая. Летописи утверждают, что на постройке работало сто тысяч человек. Если они встанут в очередь за похлёбкой, на расстоянии полметра, друг от друга, то шеренга растянется на пятьдесят километров. Если они выстоятся, в том же порядке — в каре, то займут пространство сто на тысячу метров. Какую он столовую нашёл? Мне уже кажется, что заказ на доказательства ищут не археологи, а тот, кто заинтересован в этих обманных фактах. Отсюда выводы делайте сами.

— Точно! — подтвердил Почтальон, встав на сторону Крона. — Они в упор не хотят замечать: ни лазерной резки, ни пескоструйной обработки, ни пропилы дисковой фрезой. Про филигранную отделку поверхности существует одно объяснение — это делали рабочие медным долотом. Прямо не рабочие, а какие-то координатно-фрезерные станки, с лазерным прицелом… Тут один неверный удар, и неисправимый скол обеспечен. В Индокитае, такие огромные столбы в храмах, что и в наше время, на токарном станке, вытачивать замучаешься. Как в том анекдоте: один оборот барабана рождает два пуда стружки.

Товарищам порядком надоела пустая болтовня, да и Наина поторапливала к выходу. Серые стены мёртвого города приветливыми не казались, в свете фонарей рождая причудливые переливы, которые в кинотеатре не увидишь. Там всё засвечено «юпитерами» и гротескно подчёркнуто. В свете прожекторов, песчаник цветом похож на тайваньский пляж. Отдельные рисунки на стенах повествовали о загробной жизни и проникновении туда. Суды, тяжбы и оправдания — в этом похожи все религии мира, но на этом сходство и заканчивается.

Осталась позади живописная группа, в полном мраке ведущая молчаливую беседу, хоть освещение им и ни к чему. Глаза, всё равно, лежат в отдельном сосуде. Впереди появились ниши в стенах, забитые дешёвыми саркофагами, что означало близость выхода. «Странно, что этот город вообще одноэтажный, что встречается очень редко», — думал Крон, оглядывая захоронение. Оставаться здесь не хотелось, и группа прибавила шаг, торопясь на свежий воздух.