Кронос

Глава третья Тотализатор

Однообразные серые стены навевали уныние своим постоянством, а протекающая под ногами вода, равномерно поддерживала прохладу на всём протяжении своего пути. Товарищи шли молча, заранее догадываясь, что будет дальше и, когда показалась знакомая физиономия Деда, Комбат цинично и с упрёком сказал ему всё, что он по этому поводу думает:

— Ну, хрен ли так долго? Сколько можно полоскаться в холодной воде? Так и простудиться недолго — в два пинка!

Дед потерял дар речи. Пришлось долго и внятно объяснять новичку правила поведения, разъясняя ситуацию в целом. После исчерпания доступных словесных ресурсов, перешли к терапии микстурой, и тогда всё сразу же встало на свои места.

— Ну, куда теперь? — спросил Доцент.

— На кладбище фантазий! — ответил Крон.

— Куда?!

— Шучу! Зайдём, для начала, в планетарий, а там видно будет.

Планетарий встретил клиентов негостеприимно: лекции оказались отменены, и ни за какие коврижки вахтёр не желал распахивать двери перед посетителями, мотивируя это тем, что недавно спёрли метеорит, а вину, за происшествие, на него повесили. Ко всему прочему, оказывается, что и лектор заболел. Какой из этих двух факторов важнее, никто так и не понял, а посему решили пройти мимо, не вступая в ненужную полемику.

— Пойдёмте, в клуб знакомств заглянем, — позвал всех Крон, и попутчики сразу же уяснили, с кем придётся знакомиться заново.

Красное двухэтажное здание, за долгие годы, успело врасти в землю. Возле каждого окна имелись украшения из резного кирпича, а вот приземистые двери выглядели угрюмо, словно не желали: ни видеть посетителей, ни тем более пускать.

— До Октябрьской революции, в этих стенах размещались монастырские больничные палаты, — пояснил Крон. — После неё стояли развалины.

— А потом? — спросил Почтальон.

— Спустя долгие годы, здание отремонтировали, и снова стали лечить людей, — ответил Крон.

— Это, каким образом? — не понял Доцент, чувствуя в сказанном некий подвох.

— Каким-каким? Сам что ли не видишь? Клуб знакомств — лечит людей от одиночества.

— Желающих жениться, нужно лечить в другом месте! — засмеялся Комбат.

— Трудно не согласиться! — закричали все, почти хором.

Двери сводной избы распахнулись, и перед товарищами предстала умилительная картина: за круглым дубовым столом сидела их знакомая с таким важным видом, будто бы она была директором этого заведения. При виде связистки, лица четверых друзей расплылись в довольной улыбке, смутив Деда, ещё не знакомого с особенностями местных нравов, сколько бы ему про это не объясняли. Каждый, из вошедших, поздоровался по-своему, не оставив подружке шансов на импровизацию:

— Здравствуйте!

— Здрасть!

— Привет!

— Ё - моё — кого я вижу! Даже про лысый череп говорить не буду!

Дед разинул рот от удивления, и только молча закивал головой, в знак приветствия. В этот момент, он был очень похож на китайский болванчик из магазина восточных сувениров. Барышня тяжело вздохнула и, склонив голову набок, устало произнесла:

— Задолбали…

— Ну, а что дальше, — задал ей Крон, вполне невинный вопрос и слегка зажмурился, ожидая неадекватной реакции, — какие будут указания?

— Ищите разбойничий приказ, возле синей колыбели — завтра.

— Тогда сегодня, может быть, выпьем? — предложил Комбат.

Юное создание пристально заглянуло в его глаза и тихо спросило:

— А ты не пожалеешь?

Комбат сильно смутился от такой перспективы, так как смутно себе представлял, о чём он мог бы пожалеть: «Ну, неужели, — думал он, — она выпьет все их припасы? Бутылку, две, в конце концов — но не всё же!» Дед, по простоте душевной, не стал дожидаться окончания диалога и выставил на стол поллитру. Барышня критически оглядела предлагаемый напиток и возразила:

— В этих стенах не пьют водку, а только красное вино.

— Блин! — не выдержал Крон. — Так выйдем тогда за их пределы. В магазине, в котором мы были, в основном один «Солнцедар», что равносильно смерти. Остальной ассортимент для тебя — не лучше. Хочешь коньяк?

Комбата тащили домой под руки и в этот вечер, он так и не узнал, о чём бы мог печалиться. Пронося недвижимость мимо геологоразведки, процессия обнаружила на дверях объявление народного целителя, который в своей писульке обещал: «Лечу до цирроза печени», что вызвало бурю эмоций и приступ дикого хохота.

— Чёрный целитель выискался! — прокомментировал объявление Доцент, отдышавшись от душившего его смеха и приходя в себя.

Уняв колики в животе, Крон, указав рукой на соседнее здание, сказал:

— Вон там обитаю чёрные слесари. Они полируют никелированные покрытия, которые наносятся на значки, чайники, и прочее железо. Всё летит в рожу — вся чернота. Так что тут — самый настоящий кусок Африки.

Дальше, по пути следования, лежал малюсенький заводик, производящий всё по мелочам и ремонтирующий подобную ерунду. Он выглядел классически и не выделялся свежевыкрашенными воротами от подобных заведений. Они были облупленными. Закопчённые стены нависали над самой душой, а тяжёлый запах заводского оборудования смешивался с копотью местной кочегарки. На доске объявлений красовалась вакансия: «Требуются непьющие грузчики». В мутных головах родилось много вопросов, рискующих навсегда остаться без ответа. Во-первых, чем криворукому целителю не угодила геологическая партия, которую он обещал свести на нет, во-вторых, заводчику получается что — рабочие вообще не нужны? Почтальон открыл форум и, невесть откуда взявшимся фломастером, подписал снизу: «Требуются непьющие космонавты».

— Это вызовет куда меньше недоумения, а смеха не вызовет совсем, — пояснил он свой поступок. — К тому же, придаст больше правдоподобности объявлению.

— Дальше по курсу следует ожидать вывеску «Непьющий сапожник», — добавил Дед. — У нас такая в одном месте висит. На ней мужик с молотком и гвоздями во рту. Нос красный, а глаз синий. Художники, наверное, прикололись.

— Ага! — поддержал его Доцент. — Туда ещё добавить — специалист, не ругающийся, как сапожник.

Кое-как доковыляв до базы, в которую превратили квартиру Крона, начали размещаться на ночлег. Комбат до кровати не дотянул и закатился под неё. Толку от него, всё равно, не было никакого, и общее собрание решило не производить эксгумацию до утра, справедливо полагая, что с рассветом он сам откопается. Связная нигде не просматривалась, и оставалось только гадать, на каком этапе они её потеряли. Также, товарищи заметили, что не наблюдается и ещё кое-кто, но озвучивать события не стали, обоснованно предположив, что к утру состав будет полным. Доцент, заглядывая под кровать, виртуально чокался с Комбатом, при этом приговаривая:

— Спи, Ком! Утром кошмар развеется… Вместе с последними надеждами…

— Это кошмар? — заплетающимся языком промямлил Почтальон, пытаясь выразить на лице подобие иронии, ровно настолько, насколько оно было способно на мимикрию.

В результате этого, его физиономия изогнулась в страдальческой гримасе, больше напоминающей болезненные симптомы «рожи».

— Это кошмар? — повторил Почтальон попытку. — Вот у меня приятель, покойный уже, подписался с товарищами тащить рояль на девятый этаж! Как они его волокли, это отдельное повествование, достойное любого пера, потому что пианино, по сравнению с ним — детская игрушка. Когда они донесли музыкальный инструмент до двери, наступила продолжительная пауза — их никто не встречал. Через час наступила нервозность, переходящая в лёгкую панику, ведь хозяин только за подогревом убежал. Это сейчас не восемьдесят восьмой год — всего навалом, а тогда, талон нужно было реализовать. Ещё через час объявился владелец инструмента: запыхавшийся, растрёпанный и с разинутым ртом. На вопрос: «Что — деньги потерял или отняли?» он ответил судорожными жестами. Оказалось, что в его отсутствие подъезды перепутали. Шурик сел и заплакал… А ты говоришь — кошмар! Да тут жить можно, не вылезая!

Дед подтвердил его слова молчаливым и восхищённым покачиванием головы. Осматривая такое богатство, кругом, где только можно, уложенное в штабеля, он никак не мог оторвать от него взгляд:

— Вы, я смотрю, тут время даром не теряли! Откуда такое изобилие? Товарняк, что ли, взяли?!

— Да нет, — ответил Доцент. — Крон вспомнил старую заначку, правда, похоже, не свою, но и это добро, как выяснилось — ничьё. Так выпьем за забывчивость!

Его взгляд упал на зелёный, окованный металлической лентой, сундук. Такие раритеты уже не встречаются в современной действительности, по причине полного прекращения выпуска. Доцент внимательно осмотрел творение неизвестных мастеров прошлого и предложил пари:

— Я угадаю, что лежит в этом ящике, с трёх стаканов!

— Угадывай…

Крон, проклиная всё на свете и Комбата в частности, тащил недвижимость в неизвестном направлении и, с неясными целеустремлениями, пока не опомнился, что не знает, куда доставить невесту незадачливого, и к тому же несостоявшегося жениха. Усадив невменяемое создание на лавку, и прислонив к её спинке, он долго соображал, что делать дальше. Бросать было нельзя, а куда тащить? Мысли посещали, одна нелепее другой, но они текли, и ничего с этим Крон поделать не мог: «Надо пьяных приравнивать к инвалидам, а их в вытрезвитель забирают. Утверждается, что это медицинское заведение. Разве можно инвалида вылечить? То-то и оно, а пьяных пытаются! Утром, вместо опохмелятора, дома скалка и лекционный зал, на работе телега!»

Крон походил кругами вокруг лавки, где почивала спящая красавица, и тут в его голове промелькнула здравая мысль: «Чего я мучаюсь? Надо было вместе со всеми идти, и теперь ещё не поздно. В конце концов, интим не запланирован!»

На базе повторно обнаружили пропажу, а если быть точнее, осознали сам факт исчезновения, но что предпринять — не знали. Призадумавшись, Почтальон сделал предположение:

— А может быть, они просто погулять пошли?

— Знаю я эти прогулки! — недовольно пробурчал Доцент. — После них, люди и женятся.

— Попытка склонить мужика к женитьбе, должна быть приравнена к попытке склонения к суициду и преследоваться, в уголовном порядке! — сделал Дед, своё заключение, видимо, вынашиваемое в течение всей жизни. — Бабам одним не спится, пока они не замужем, а потом всплывают все хронические болячки, в периодической последовательности и с завидной регулярностью; начиная с мигрени и заканчивая жидким стулом.

Открылась дверь, и появился странный тандем: усталый Крон и раненная в голову связистка. Во всяком случае, первое впечатление было именно таким. Её мотало из стороны в сторону, а взгляд отсутствовал напрочь, и если бы не поддержка попутчика, то ей бы не устоять. Не давая барышне грохнуться на пол, Крон уложил её на кровать, а сам присоединился к пирующим.

— Чем это вы там занимались? — спросил Доцент, хитро прищурившись.

— Да ничем! — усмехнулся Крон. — В моём возрасте и состоянии, без участия сексопатолога — делать нечего. При всём притом, что и жена не одобряет…

— А какая роль отводится сексопатологу? — уточнил Почтальон.

— Прямая — полное его участие, вместо меня!

— Наслышан, как они лечат! — вмешался Дед. — Видео, да бельё с рюшечками.

— Старо, — зевнув, опроверг дедовскую версию Крон. — Сейчас мужикам выдают трусы с надписью «Чужой», а женщинам подгузники с перлами «Новые ворота».

— В наше время, в специализированных магазинах, чего только нет! — со знанием дела намекнул Доцент. — Без нижнего белья рот разинешь — такие автоматы.

— А ты что, там был? — удивился Дед, поперхнувшись маринованным огурцом.

— Я нет, а вот корова Мурка, возвращаясь с сельскохозяйственной выставки, случайно заглянула в окно сексшопа и была настолько поражена увиденными размерами, что без доклада заявилась к председателю колхоза. Будучи не понятой последним, она собрала экстренное собрание племенного стада, на котором обратила внимание соплеменниц на то, что творится в городе. Бык Герасим жался в углу, виновато потупив взор в пол, и теребил копытом солому.

— Ну, хватит вам про это! — недовольно прервал его Крон. — Разговаривать, что ли, больше не о чем? Мы же дома, а не на работе.

— Может виски «Легендарной» попробуем? — предложил Доцент, разглядывая пёструю заморскую этикетку, за которой плескалась красноватая жидкость. — Шотландия, всё-таки!

— Пробовали уже, — сморщился Крон. — Самогон, настоянный на черносливе. Лучше уж «Скотч», он хоть обжигает. Нет, лучше ром кубинский подай!

Пропустив по рюмке, друзья сморщились, как весенние грибы, а лицо Доцента, и после запивки осталось похожим на сморчок.

— Качественное пойло! — оценил Крон запах далёкой юности.

— Обжигает — то, что надо! — подтвердил Дед.

— Сладкой не показалось, — согласился Почтальон.

Крон заулыбался, вспомнив давнюю историю, которой не замедлил поделиться:

— Жил-был толковый паренёк, и в результате своей толковости, водились у него деньжата, а где неучтённые деньги, там и неучтённое вино. Потихоньку втянулся он в это дело, пристрастившись к портвейну, и привкус горечи на губах стал неотъемлемой частью его бытия. Тут окружающие стали замечать, что пропадает пацан и нужно что-то делать! Самое гениальное решение лежит во французском ответе «Шерше ля фам», что и было осуществлено. Новая знакомая взялась за свою роль со всей энергией: водила его по кино, музеям и прочим культурным мероприятиям. Разумеется, что за его счёт. Прогуливаясь, как-то, в обычном режиме, они шли по центральной улице: баба что-то щебетала, он с тоской вспоминал вкус горького портвейна, и тут — она предложила купить мороженое. Сказано — сделано. Парень расплатился за покупку и, апатично откусив от своей порции солидный кусок, с размаха размозжил рожок об асфальт так, что забрызгал себе штаны, а ей колготки. Выпучив глаза, он с нечеловеческой тоской в голосе воскликнул:

— Оно же сладкое!

Дед окончательно подавился огурцом, а Доцент тушёнкой. Почтальон не помнил, как уснул…

Утренняя побудка носила хаотичный характер: связистка уже испарилась, Крон с тяжёлыми думами на лице сидел за столом, а Комбат выползал из-под кровати, тычась в металлическую сетку над головой, как слепой котёнок. Выбравшись на свет, он оглядел комнату, крутя головой на сто восемьдесят градусов во все стороны, ища товарищей по партии.

— А где все? — спросил Комбат Крона.

— Ушли на ипподром.

— Куда? По ночному городу, в другой конец?

— Нет — в соседнюю комнату, устраивать тараканьи бега. Она у меня изолированная.

Распахнутая настежь дверь в коридор удлиняла беговую дорожку. Стартовым пистолетом послужил баллончик с дихлофосом. Спортсмены проявили, воистину братскую солидарность: обессилевшего товарища, два соседа по беговым дорожкам, подхватили под лапы и поволокли прочь, из зоны поражения боевыми отравляющими веществами. Другого павшего спринтера, затолкали в импровизированный противогаз, которым послужил резиновый напальчник, и пока тот не задохнулся, уже от недостатка кислорода — волоком отбуксировали под ржавую мойку.

Почтальон предложил усложнить жизнь рыжим приживальщикам, с помощью «Циклона» — пылесоса отечественной марки, но ему чуть морду не набили, решив, что это просто не гуманно. Тот, в свою очередь, попытался оправдаться, говоря про то, что засасывающее жерло надо ставить не позади отступающих, а впереди. Это обстоятельство поспособствует более быстрому перемещению усатых гвардейцев.

— А газы? — возразил Доцент.

— Что — газы? — не понял Почтальон.

— Их тоже будет засасывать, с ускорением! — пояснил Доцент.

Под угрозой избиения, новатор отказался от идеи допинга и согласился, что это не спортивно, а газовую камеру «Циклон», отменили единодушно. На пороге появился Крон и спросил:

— Вы что, сегодня совсем спать не ложились?

— Да нет, прикорнули чуть-чуть, — ответил Дед. — Но в четыре часа утра, как по команде похмеляться встали.

— Да уж, единодушное решение, — согласился Крон. — Пошлите завтракать, а то выходить скоро.

Самым большим откровением для хозяина квартиры было то, что работает телевизор. Комбат, разбирающийся в радиотехнике прошлого века, поковырявшись в начинке, выбросил несколько ненужных деталей, и голубой экран засветился разноцветными красками. Самое поразительное заключалось в том, что именно так поступил с отечественным телевизором умелец, когда они находились в заграничном походе. Он так же, именно выкинул лишнее из отечественной техники, и итальянское телевидение было к услугам моряков. Пусть и не все каналы, но пара штук, это уже кое-что, а с полной заводской комплектацией советской сборки, показывать ящик отказывался наотрез. Есть ли в этом обстоятельстве какая-либо связь реального мира с вымышленным континуумом, оставалось только догадываться. Завтракали молча, уткнувшись в голубой экран, и не обременяя себя сервировкой стола. Товарищи постепенно приходили в себя: лица расправлялись, губы растягивались в улыбках, а позы принимали непринуждённость и расслабленность — за спиной вырастали крылья.

По телевизору шли новости. Спортивный телеканал «Доходяга» освещал вчерашние скачки. Его ведущий Георгий Кащеев вводил в курс дела спешащих на работу сограждан.

— Ведущий. — На ипподроме присутствовали представители правящей элиты, которые отдыхали, после трудового дня. Работал тотализатор. На беговых дорожках были выставлены элитные представители рода динозавров.

Крон встал и со словами: «Пора!» — выключил телевизор. Все нехотя поднимались с насиженных мест, чертыхаясь и ворча, чтобы поправить поклажу. Проверить снаряжение, на случай непредвиденных ситуаций, являлось первейшей задачей любого сталкера, если, конечно он не самоубийца или экстремал.

— Интересно, — задумчиво протянул Почтальон, — а чем подгоняли на скачках динозавров?

— Динамитом! — прорычал Доцент. — Не дихлофосом же.

— Да чего там! — вмешался в разговор Дед. — Сразу уж тактическим ядерным зарядом, и победитель будет не тот, кто быстрее добежал, а тот, кто всех дальше улетел.

Жизнь налаживалась. Выйдя на улицу, компаньоны подтянули рюкзаки и медленно потянулись в направлении последних ориентиров, оставленных связником. Судя по заверениям Крона, идти надо было недалеко, но всегда стоит ждать неожиданностей, и поэтому не стоит откладывать поход в долгий ящик.

— Вот жизнь партизанская! — сокрушался Дед всю дорогу. — Чего дома не сиделось?

Маршрут выбрали старый и проверенный, по которому ходили вчера. Сделано это было во избежание лишних впечатлений, так как все успели убедиться в непредсказуемости местных обитателей. «Брянско — Шервудский лес» молчал, встретив героев тишиной, и Комбат высказал свою точку зрения на это обстоятельство:

— Наверное, у разбойников возникли трудности со сдачей Тарзана в зоопарк. Не слышно их голосов.

— Их самих туда приняли, — устало проворчал Крон. — Сидят давно по клеткам.

— Партизаны из леса, так же не выходят, — поддержал словесную игру Доцент.

Комбат достал бинокль и нацелил его на шалаш. Он едва не подпрыгнул, когда увидел, как из зарослей на него смотрела бородатая морда в чёрной папахе и, с красной ленточкой наискосок. На груди у партизана висел пистолет-пулемёт Шпагина, а в руках он держал бинокль, в который рассматривая непрошенных гостей. Оптика встретилась с оптикой, в которую попеременно товарищи рассматривали местное чудо.

— Дождались, — вздохнул Крон. — Вот вам и другие лесные жители.

— Может это они банду Робин Гуда положили? — спросил Почтальон, в общем то, никого, а так, для проформы.

— Чего гадать? — воскликнул Доцент. — Обходить надо! Не будем же мы вступать в бой с партизанским соединением.

— Да, ребята! — согласился с Доцентом Комбат. — Мы и так похожи на карательный отряд, а если достанем стволы, так и вовсе за диверсантов сойдём, идущих взрывать железнодорожный мост. Он, если я не ошибаюсь, стратегического значения?

— Все мосты стратегического значения! — подтвердил Дед. — Уходить надо.

— Что же они на опушке то делают? — озадаченно и с глубоким вздохом, сам себя, спросил Крон.

— А чего им в глушь забираться? — усмехнувшись, спросил Почтальон.

— Темнота! — в свою очередь усмехнулся Крон. — Поговорку не знаешь?

— Какую?

— Чем дальше в лес, тем толще партизаны!

— Где связь? — не понял Доцент. — В глуши жратвы меньше!

— Зато жизнь спокойнее…

Лесной притон пришлось обходить стороной, нервно и непроизвольно нащупывая спрятанное оружие. Почтальон справедливо рассудил, что лучше встретить чёрного слесаря, у которого вся сила заключается в психологическом запугивании противника, или народного целителя. Тому можно просто в репу дать — за несанкционированное расклеивание объявлений и порчу внешнего вида города. Отсутствие медицинского диплома является лишним поводом для дополнительной порции тумаков. Проходя мимо геологоразведки, Доцент отметил полное отсутствие персонала, в связи с чем, выразил крайнее удивление:

— Ни одного человека на рабочем месте.

— Они в партизанском лесу нефть ищут! — нервно сплюнув, ответил Дед.

— На то она и разведка, чтобы на месте не сидеть, — спокойно пояснил Крон. — Они постоянно в командировках — по всей области колесят. В основном, берут пробы грунта, чтобы составить данные о залегании пород — для строительных организаций. Могут и водяную скважину пробурить, тоже неплохая шабашка. Вода всем нужна.

Геологическая база пахла бензином, соляркой и другими горюче-смазочными материалами. Земля, пропитанная маслом, вытекающим из полуразвалившейся техники, от этого была чёрная и непригодная для произрастания любого вида растительности. Отдельно стоящие чахлые деревца ещё кое-как держались, но только благодаря глубине проникновения корней. Товарищи не стали любоваться местными достопримечательностями, а постарались поскорее проскочить данную территорию, тем более что она входила в зону обзора наблюдательного пункта, с которого партизан не переставал наблюдать за перемещением группы.

— У, хрень бородатая! — воскликнул Почтальон. — Вылупился…

Выйдя к монастырским воротам, сталкеры застали старого знакомого за работой. Купец по-прежнему тужился, будучи не в состоянии: ни сдвинуть монолит, ни покинуть это место. По всей видимости, ему просто некуда было идти.

— Вот настырный! — подивился Комбат.

— Мне кажется, что это какой-то сбой в системе материализации образов, — поделился своими соображениями Крон. — Хоть я, конечно, могу и ошибаться, но надгробие это я хорошо помню — каждый день мимо него в школу ходил.

— В том, что это сбой программы, нет никаких сомнений, — поделился своим мнением Доцент. — Сапоги у него хоть и дембельские, но возвращение домой ему не грозит.

Оставив позади измученного труженика, которому пока просто нечем было помочь, друзья поспешили дальше. Ещё немного, и вот уже они миновали развалины взорванного дома, поросшего, довольно буйной, растительностью. Наваленный грудами красный кирпич отлично гармонировал с зелёной листвой, оставляя в душе жизнеутверждающую уверенность, что победа не останется за смертью.

— А вот и «Синяя купель», — сказал Крон, указывая на родник.

— Почему синяя? — не понял Комбат. — На вид — вода, как вода!

— Залезь под струю — узнаешь! В роднике на Рождество купаются, а водичка в нём, даже летом ледяная. В двадцатиградусный мороз вылезешь оттуда синий-синий, как дохлый бройлер из холодильника.

— А куда тут залазить? — спросил Почтальон, заглядывая в трубу, в диаметре не превышающую двадцать сантиметров.

— Здесь никуда! — раздражённым голосом ответил Крон, поражаясь невнимательности попутчиков. — Вход справа, в нескольких метрах отсюда.

— А что связистка про разбойников говорила, — задал вопрос Почтальон, окончательно запутавшийся в шпионских играх.

— Сейчас уяснишь…

Очередной коллектор, одного за другим, поглощал участников экспедиции, как горный туннель поглощает железнодорожный состав. Привычный запах ударил в носы и, захлюпала под ногами вода, проникающая холодом через водонепроницаемую обувь…

Пятеро, оставшихся в пещере, сидели вокруг газовой горелки, как зомби с призрачного поезда. Примус уже неоднократно пришлось перезарядить, и топливо было на исходе. Ни еда, ни питьё — больше просто не лезли, а разговор не клеился. В целом, состояние сталкеров оценивалось, как полусонное; без резких движений и лишних вопросов. Каждый ждал своей очереди выхода на сцену, хоть и не осознавал этого, да и не мог знать. Бармалей очнулся, как от гипноза: ему послышался внезапный всплеск воды, в одном из проходов. Поднявшись, он подошёл к проёму и прислушался. Журчание становилось всё громче и громче. Вот уже послышались голоса и шлепки сапог по воде. Не дождавшись никого на выходе, он шагнул в коллектор…