Крипты Терры: Прогнивший Трон

— Крепкие ублюдки! — бросил он, тяжело дыша.

Хазад продолжила атаку. Она метнулась к следующему гротеску, яростно размахивая клинком. И пусть она не могла сравниться с ним силой, но совершенно точно не уступала в скорости.

Большая часть войск Лерментова вступила в бой. Людская масса заполнила почти весь зал. На левом фланге огрины вели некое подобие атаки. Они были единственными бойцами, способными хоть как-то сравниться с ксенотварями силой. Остальных просто рвали на части.

Спиноза поднялась на ноги. К ней уже направлялись новые враги. Движения гротесков были неописуемо быстрыми и дергаными.

— Где их хозяин? — спросила дознаватель.

Датчик движения в системах брони зашкаливал от количества целей и выдавал только белый шум. Над головами разорвались новые световые ракеты, озарив окровавленных монстров, беснующихся в море разъяренных людей. Далеко впереди, у самой стены, что-то происходило. Эти гротески защищали что-то, отчего воздух постепенно наполнялся энергией и начал трещать.

— Нужно добраться до него! — приказала Спиноза.

Хегайн кивнул, и выжившие штурмовики собрались в плотный «кулак».

— На правый фланг! Пошли!

Они начали пробиваться к широкой лестнице, проходящей вдоль ближайшей стены. Гротески бросались на них, но из-за огромной численности воинов Лерментова поле боя превратилось в беспорядочную свалку. Одна из тварей прыгнула прямо на Спинозу, широко раскинув лапы, но получила мощный залп из хеллганов прямо в грудь и тяжело рухнула наземь. Спиноза подскочила к упавшему врагу и с силой обрушила крозиус на шею существа. Энергетическое поле булавы ярко вспыхнуло, яростно вгрызаясь в бледную плоть. Хегайн бросился на подмогу, в упор расстреливая тварь, пытавшуюся дотянуться до дознавателя. Гротеск задрожал, из раны на шее лились потоки стимуляторов, а грудь изрешетили попадания лазерных лучей.

Спиноза отскочила от существа и продолжила движение вверх. Отряд штурмовиков не отставал, как и Хазад. Ассасин металась из стороны в сторону, уклоняясь от ударов беснующихся гротесков.

Люче добралась до лестницы и помчалась наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Поднявшись повыше, она разглядела что-то, скрытое за живым щитом из гротесков, все еще невидимое, но явно активное. Змеящиеся разряды угольно-черной энергии пробегали по камням и всасывались в стену.

— Убьем эту тварь! — приказала Спиноза, опускаясь на одно колено и доставая пистолет из кобуры.

Штурмовики открыли огонь, но гротески приняли на себя все выстрелы и атаковали, надвигаясь на отряд сплошной стеной шипящей злобы. Дознаватель мельком успела заметить то, что скрывалось за барьером искаженной плоти, — парящую в воздухе фигуру, тощую и чахлую, с непомерно длинной шеей, лишенными белков глазами и облаченную в развевающиеся черные одежды.

А затем мир содрогнулся. Раздался оглушительный треск, отчего каменный пол под ногами закачался. Новые черные молнии ударили в стену, они, казалось, прилипали к ней, мерцая, будто языки пламени. Из помещения начал высасываться воздух, устремляясь к эпицентру, в котором, казалось, зародилась крохотная черная дыра. Невыносимо тонкий вой ударил по ушам. По адамантиевой поверхности побежали, кружась и подпрыгивая, черные искорки, постепенно собравшиеся в пульсирующую черную сферу.

— Нет… — выдохнула Спиноза, протянув руку, будто это как-то могло остановить процесс.

Реальность пошатнулась. Все вокруг на миг словно завибрировало и смазалось, но тут же обрело былую четкость. Щупальца темной материи поползли из черного ядра, вгрызаясь в стену. Адамантий терял цвет, трескался, гнулся, а затем всасывался внутрь, как будто затянутый в гигантский водоворот.

— Это невозможно, — едва слышно выговорила Хазад, опускаясь на колени рядом со Спинозой, в то время как несокрушимая стена таяла и превращалась в ничто, прекращая существовать. Черные молнии погружались все глубже, оставляя после себя идеально круглый тоннель, поверхность которого мрачно светилась в темноте.

— Оно лезет внутрь, — сказала Спиноза, поднимаясь на ноги и снова начиная стрелять. — Трон святый, убейте его!

Половина гротесков отступили из боя и уходили в пробитую в стене брешь, вокруг которой плясал ореол из черных молний. Существо, которое они защищали, отправилось вместе со своими слугами, перелетев через гладкий край тоннеля так, будто кошмарные рабы несли его на каком-то паланкине. Остальные монстры остались там, где были, продолжая убивать, пробивая кровавые просеки в рядах армии Слез Ангела.

Парализованная ужасом, Спиноза наблюдала, как ксенос уходит. Она обвела взглядом залу, в которой гротески убивали, а солдаты Лерментова умирали, выпустив последние световые ракеты, после чего все вокруг должно было погрузиться в темноту безнадежности.

Оно проникло внутрь.

Глава двадцать четвёртая

«Тень» резко снижалась, опускаясь ниже уровня зубцов с внутренней стороны громадной стены. Размытая тень легла на транспорт инквизитора, скрывая от глаз бесконечное поле огней за периметром дворца. Они проскочили между могучими защитными башнями, с которых смотрели украшенные изображениями аквил батареи тяжелых болтеров, и продолжили спуск.

Корабль Кустодиев двигался следом, на данный момент не возражая против того, чтобы Кроул показывал путь. Его двигатели громко рокотали, изрыгая колоссальные струи пламени.

— Ты нашел? — спросил Кроул у Горгия.

Череп неопределенно защелкал.

— Веритас, да-да, еще моментарио, и… нет.

Рев выругался. Он с трудом удерживал курс в турбулентных потоках, созданных тяжелыми двигателями золотого корабля. Они снижались очень быстро. Мимо промелькнули и исчезли в тумане самые нижние из прожекторов башни.

— Все еще нет четких координат, — пробормотал капитан, сражаясь с рукоятями управления. — Работай быстрее, череп.

Глаз Горгия злобно вспыхнул.

— Не отвлекай! Веди кора… — Сервочереп отвернулся, полностью поглощенный обработкой данных. — Аффирмативо. Засек сигнал, лонга виа, вниз-вниз.

Консоль «Тени» замерцала, когда Горгий передал данные духу машины корабля. Рев среагировал в тот же миг, опустив нос «Тени» и двигаясь вдоль стены.

Кроул откинулся в кресле и скривился от боли при внезапном резком маневре.

— Как далеко? — спросил он. — И что именно мы нашли?

Рев бросил короткий взгляд на экран ауспика, куда передавались данные приборов Горгия.

— Не понимаю, — неуверенно сказал он, — выглядит как… Нет. Не понимаю.

Кроул повернулся, чтобы самому посмотреть на экран.

— И правда. Такое невозможно. — Глаза инквизитора блеснули при виде стремительно приближающегося номинального уровня земли. — Но это нечто реальное и конкретное. То, что нужно.

Вокс-приемник Кроула с треском активировался.

— Мы ничего не засекаем, — раздался из динамиков неестественно спокойный голос Наврадарана. — Подтверди дальнейшие действия, инквизитор.

— Сигнатура излучения, совпадающая с той, что мы обнаружили на корабле, — ответил Кроул. — Она слабая, но, поверь, это то, что мы ищем.

Два летательных аппарата спустились еще ниже, до уровня казарм стражи и тренировочных блоков. Вверху вращались прожекторы, освещая множество зависших в воздухе кораблей службы быстрого реагирования Гвардии, многие из которых были выкрашены в бело-золотые цвета дворцовой стражи.

— Ты не планируешь задействовать дополнительные силы? — спросил Кроул у Наврадарана, как только «Тень» перемахнула через край вертикального колодца и последние источники света скрылись из глаз.

— Нет.

— Но там же сотни… — удивленно начал инквизитор.

— Нет. Подготовиться к высадке. Мы почти добрались.

Оба корабля уже находились намного ниже основания громадных шпилей и зданий и сейчас спускались вдоль изогнутого периметра внутренних стен.

— И что это было? — спросил Рев у своего господина.

— У него есть секреты, которыми он не готов делиться, — ответил Кроул, доставая Радость из кобуры.

Включились фонари «Тени», осветив яркими лучами рокритовые стены, по мере спуска становившиеся все темнее. Они миновали какие-то погребенные под землей многоэтажные здания с пустыми провалами окон и обвалившимися дверными проемами. Покрытые застарелой грязью платформы испещрило множество трещин. Древние колоннады растрескались и изогнулись под колоссальным давлением возведенных над ними конструкций.

Они приземлились, не особо заботясь о мягкости посадки, у изъеденного ржавчиной постамента какой-то древней статуи, изображавшей крылатого безглазого рыцаря, устремляющегося куда-то в темноту, на бой с неведомым врагом. Поднятая при приземлении пыль все еще клубилась вокруг, когда Кроул потянулся к рукояти, включающей фонарь кабины.

Корабль Кустодиев опустился на землю в нескольких метрах от «Тени», сотрясая землю своей огромной массой. Кроул наблюдал, как высаживаются его пассажиры — Наврадаран и еще четверо его товарищей спустились по сверкающему трапу. Они все выглядели одинаково — закованные с головы до ног в полную золотую броню, без единого пятнышка, в черных плащах, развевающихся в потоках воздуха от реактивных двигателей. Все они были вооружены копьями стражей с мерцающими в холодной тьме лезвиями.

— Всего четверо? — спросил Кроул.

— Этого хватит.

Похоже, Наврадаран не очень жаловал сомнения. Возможно, он просто не понимал, что это такое.

— Нам придется спуститься глубоко вниз, — сообщил Кроул, сверяясь с ауспиком и подходя к краю глубокого квадратного колодца. По его периметру спускалась каменная лестница без перил и заграждений, примыкавшая к рокритовым стенам. Из темных глубин поднимались потоки горячего воздуха. Казалось, что оттуда пышет злобой.

Высоко над головами на раскрошившихся от старости постаментах сидели ряды каменных горгулий, уставившиеся в темноту невидящим взглядом и свесившие длинные языки из зубастых пастей. Затянутое грязными облаками небо скрылось из виду, превратившись в жалкое воспоминание о верхних уровнях.

Наврадаран отправился к ступеням, жестом пригласив за собой Кроула.

— Не будем терять времени, — сказал кустодий.

Спиноза оправилась от оцепенения. Она увидела, как Лерментов с трудом отбивается от врагов в центре зала в окружении своих огринов и лучших бойцов. Его осажденный отряд удерживал позиции, но не более того.

— Стена, — передала дознаватель Салвору по воксу. — Мы должны добраться до стены.

Она увидела, как Ложный Ангел поднял голову, посмотрел на нее и кивнул. Усиленный вокс-динамиками приказ разнесся по полю битвы, едва слышимый за шумом бойни, и огрины внезапно пошли в атаку, пробив глубокую брешь в рядах ксенотварей. Спиноза и бойцы Хегайна сбежали с лестницы и присоединились к атаке, уклоняясь от свистящих клинков и крючьев.

— Это самоубийство, — тяжело дыша, сказал Лерментов, не переставая стрелять короткими очередями, тогда как огрины бросались на врага.

— Ты уже и так, считай, мертвец, — холодно ответила Спиноза, поднимая Серебряный и опуская трещащую от энергетических разрядов булаву на шкуру очередного гротеска. — Все, что сейчас имеет значение, — это их хозяин.

Плата за отчаянную атаку оказалась ужасной. Огрины гибли один за другим, их мощные тела разлетались на части под ударами похожих на хирургические инструменты орудий ксенотварей. Обычные люди справлялись еще хуже — их броня была слишком слаба, а оружие — неэффективно, и они гибли десятками, расчлененные сверкающим вихрем клинков. Воинственные кличи обрывались на середине. Однако, как только исчез управляющий их действиями разум, гротески начали сражаться каждый по отдельности. Они жаждали крови, боли и убийств и не заботились более ни о чем, а толпы пушечного мяса по-прежнему наседали на них, предоставляя ограниченным мозгам гротесков множество лакомых целей.

Благодаря всему этому дисциплинированному отряду бойцов удалось прорваться через строй врага. Спиноза и Лерментов сражались под прикрытием отряда Хегайна, теперь сократившегося до четырех человек. Безумная отвага огринов позволила им пробиться вперед, и они добрались до пролома в стене как раз в тот момент, когда последний иночеловек-телохранитель рухнул под ударами гудящих когтей.

Спиноза первой ринулась внутрь тоннеля, не обращая внимания на потрескивающие вокруг черные молнии. Свет Серебряного озарял поразительно гладкую поверхность стен, диаметр тоннеля был приблизительно десять метров, круглого и прямого, будто созданного высокоточным буром. Впереди слышались звуки, издаваемые ксенотварями, которые продолжали бежать по тоннелю, похоже, не подозревая о погоне.

Меньше пятидесяти бойцов авангардного отряда Лерментова смогли добраться до пролома, а за их спинами набирала обороты неимоверных масштабов бойня, в которую, словно в топку, выпускались новые отряды людей, все еще выходящие из глубинных тоннелей.

— Мы ничего не можем для них сделать, — сказала Спиноза, хватая Ложного Ангела за руку и затаскивая его в тоннель.

Хегайн и Хазад двинулись следом, снова перейдя на бег. Спиноза, сжимая в руке злобно рычащий крозиус, подумала, что их действия иначе как безумными не назовешь. Без огринов остатки воинства Лерментова не имели против гротесков никаких шансов, и, даже если людям удастся их настигнуть, они ничего не смогут поделать.

Но вариантов не было. Какое бы техноколдовство ни использовало существо, оно справилось со своей задачей, исказив пространство и уничтожив чистый адамантий. И теперь эта тварь была во Дворце. Во Дворце.

Она ускорилась. Тоннель казался бесконечным — вероятно, его длина превышала двести метров. К тому моменту, когда они выбрались наружу, ксенотвари были уже далеко впереди и неслись по покрытому пылью полу еще одного заброшенного зала в направлении множества проходов в противоположной стене. Гротески передвигались целенаправленно, поднимаясь по забытым лестницам и перескакивая с одного полуосыпавшегося балкона на другой, совершенно точно зная, куда направляются, в то время как Спиноза понятия не имела, где они находятся. Системы ее брони по-прежнему не работали, а кромешная темнота и мечущиеся из стороны в сторону лучи света от фонарей дезориентировали. Она надеялась, что их отряд вот-вот доберется до какой-нибудь обитаемой секции, где защитники Дворца смогут дать отпор пришельцам… но, видно, они были слишком глубоко, в столь древних, запечатанных и забытых областях, что их никто не охранял.

В горле Спинозы пересохло, а ноги подкашивались. Бежать приходилось быстро, но чудовища, за которыми они гнались, были куда проворнее и, похоже, совсем не уставали. Дознаватель увидела мелькнувшие вдалеке очертания ксенотварей, несущихся по длинному и узкому мосту, над разломом, уходящим куда-то в неведомые глубины. На дальней стороне моста виднелось устье тоннеля, выполненное в форме разинутой драконьей пасти с воротами из покрытой патиной бронзы. Существо, повелевавшее гротесками, остановилось лишь на миг, чтобы уничтожить преграду во вспышке неестественной энергии. Но эта секундная задержка тоже дорогого стоила. Спиноза ринулась вперед изо всех сил, надеясь воспользоваться шансом. Хазад, самая быстрая из всего отряда, не отставала. Вдвоем они миновали разбитые врата и ворвались в лежащее за ними помещение.

Все внутри оказалось покрыто толстым слоем пыли. Помещение было просторным и восьмиугольным. Потолок опирался на колонны, увенчанные резными каменными черепами. Повсюду стояли незавершенные статуи каких-то святых, чьи пустые лица скрывались в тенях.

Кошмарные ксенотвари развернулись навстречу преследователям. На миг среди гротесков мелькнула жуткая и нелепая фигура их тощего повелителя.

Хазад и остальные немедленно открыли огонь, поливая чудовищ потоками неоново-ярких лазерных лучей.

Спиноза не понимала, почему твари остановились и приняли бой. Им ничего не стоило убежать от людей, но они почему-то истошно вопили и просто размахивали лапами. Лазерные лучи рассекали темноту, оставляя черные отметины на древних стенах.

В динамике шлема что-то зашипело, затем из поврежденного модуля раздался несвязный шум. Спиноза как раз собиралась отключить приемник, когда входящий сигнал вдруг очистился от помех.

— …отвечаю на вызов. Отходите влево и найдите укрытие. Мы их прижмем. Слава Трону, дитя. Мы уже почти утратили надежду.

Это был голос Рассило. Спиноза сощурила глаза, всматриваясь во вспышки лазерного огня, и наконец увидела их источник — отряды штурмовиков Инквизиции в серой форме, общей численностью около двухсот человек, окопались у дальней стены и обстреливали врага слаженными залпами.

Их командир-инквизитор была там же и вела своих людей в атаку, сжимая в руках дымящийся болтер.

«Слава Ему», — подумала Спиноза с облегчением. Рассило ответила на призыв. Оборону организовали, и дорога внутрь была перекрыта.

— Немедленно уходим влево! — взревела она, подгоняя остальных и понимая, что штурмовики не будут ждать, пока все попрячутся.

Гротески уже реагировали на угрозу с предсказуемым безразличием к собственной судьбе и разворачивались к атакующим их людям. Их все еще было много, даже, вероятно, слишком много, но, по крайней мере, теперь с ними можно было сразиться.

— Миледи! — закричала Спиноза, заметив, что Рассило пробивается к ней. — Как вы…

— Не сейчас, дитя, — спокойно ответила инквизитор, плавно разворачиваясь и стреляя в очередного врага. — Пожалуйста, просто дерись.

— Я слышу их, — сказал Наврадаран и увеличил темп.

Кустодий бежал с тяжеловесной, текучей грацией, ускоренный системами брони, куда более совершенной, чем у Кроула. Его отряд несся через лабиринт подземных уровней, поднимая ногами пыль, пролежавшую здесь, наверное, несколько тысячелетий. Линзы их шлемов сияли ярко-красным светом, а броня тускло поблескивала в темноте.

Эразм изо всех сил старался не отстать. Ему казалось, что по легким скребут ржавыми ножами. Каждый вдох давался с трудом. Инквизитор сильно прихрамывал на правую ногу, хотя и продолжал бежать, несмотря на боль. Горгий держался над его плечом, а Рев ровно бежал рядом. Они миновали один сумеречный зал за другим.

Инквизитор боролся с искушением смотреть по сторонам. Периферийным зрением он замечал уходящие во мрак боковые коридоры, какие-то залы и комнаты, укутанные высохшей паутиной. Все здесь было таким же древним, как и сам Империум. Кое-что даже, вероятно, древнее. Вольный торговец с радостью отдал бы все свое состояние ради возможности провести несколько минут в этих залах; военачальник из внешних миров отдал бы свою империю, а кардинал — сложил с себя сан. Но у него не было времени посмотреть, впитать знание, исследовать здесь все, и, несмотря на высокие ставки, Кроула это почти расстраивало.

В этом и заключалась главная трагедия эпохи. Терра по-прежнему хранила в себе несметные богатства. Это были лишь следы былого величия, но тем не менее они представляли куда большую ценность, чем все, что могло найтись на тысячах других планет. Но эти ценности заперли, навечно заточили под замок неведения. Если бы удалось найти какой-то катализатор, способный возродить жажду человечества к открытиям, отринуть страх перед новациями и сбежать из-под тяжкого гнета Механикус и жречества, то эти сокровища еще могли бы увидеть свет.

Но такого ни за что не произойдет, по крайней мере, сейчас. Все, что осталось людям, — это постоянная битва за очередное десятилетие или два жизни. Попытки продержаться еще чуть-чуть в окружении плотоядных хищников, которые подходили все ближе. Присутствие людей в этих залах было чем-то невероятным, случайностью, порожденной отчаянием. И когда они уйдут, то тени сомкнутся вновь, на этот раз, по-видимому, навечно.

— Сигналы, — сообщил Рев.

Кроул моргнул и вывел показания датчика движения на ретинальный дисплей. Прямо впереди читались сотни сигнатур, набившихся в одно помещение. Инквизитор перевел взгляд на Наврадарана, который, вероятно, сейчас видел то же самое, но кустодий просто продолжал бежать дальше, не говоря ни слова. Копья стражей воинов его отряда активировались и сияли в темноте, будто факелы. Расщепляющие поля рассеивали тьму серебристыми отблесками.

И тут он заметил сигнатуру Спинозы, а рядом с ней Хегайна и нескольких других. Сердце инквизитора екнуло, а пылающие мышцы наполнились неизвестно откуда взявшейся энергией.

— Мы успели, — выдохнул он, обращаясь одновременно и к Реву, и к себе и вытаскивая Радость из кобуры.

Они ворвались в очередную просторную залу с толстым слоем пыли на полу и множеством странных, полузавершенных скульптур. Старые электроинструменты усеивали грязный пол, брошенные давным-давно почившими каменщиками прежде, чем те успели завершить свою работу.

Пространство между этими каменными часовыми то и дело рассекали лазерные лучи, врезавшиеся в головы и торсы статуй, отчего повсюду скакали безумные тени. В этом водовороте шума и хаоса Кроул заметил громадные силуэты, мелькавшие между каменными фигурами, слишком большие и быстрые для людей. Он прицелился, реагируя на движение, но из темноты выскочил отряд солдат, отступающий и стреляющий на ходу в преследующее их чудовище. Но это не мешало монстру гнаться за ними.

Не сбавляя шага, кустодии ворвались в самое сердце битвы, их силовые клинки пылали столь ярко, что темнота, казалось, расступается перед ними. Стражи Дворца не уступали кошмарным тварям ни в силе, ни в скорости. Они компактно и эффективно работали своими клинками на длинных древках, раздавая удары направо и налево, врываясь в строй врагов в фонтанах брызжущей крови. Два воина в золотых доспехах обошли основную свалку по периметру и принялись истреблять ксенотварей, пытавшихся отступить и скрыться в тенях. Еще двое вместе со своим командиром устроили настоящую бойню.

— Вижу ее! — крикнул Рев, пробиваясь к правому флангу, используя разбитые лазерными выстрелами статуи в качестве укрытий.

Кроул метнулся следом, выскочив из-за колонны, за которой прятался как раз в тот момент, когда она рухнула под ударами. Он уже и сам видел мелькающий в сумраке доспех Спинозы, переливающийся оттенками красного в отблесках энергии от копий Кустодиев. Она находилась в центре боя, сжимала крозиус обеими руками и крушила им врагов. Вместе с небольшим отрядом спутников она заняла оборону у какого-то подобия каменного алтаря, они прижались к нему спинами, отбиваясь от наседающих ксенотварей. Инквизитору удалось мельком разглядеть и остальных: ассасина, остатки отряда Хегайна, тяжело раненного человека в униформе Астра Милитарум и нескольких незнакомых штурмовиков Инквизиции, изо всех сил пытавшихся удержать на расстоянии постепенно сжимающийся круг тварей.

Кроме того, там была леди-инквизитор Рассило — Рассило! — сражавшаяся с чем-то темным и высохшим, окутанным клочьями теней.

— Этот! — рявкнул Кроул, указывая Реву на костлявую фигуру.

Капитан среагировал незамедлительно, тут же прицелившись в облаченное в черное существо. Эразм тоже навел пистолет, но вокруг врага плясала какая-то аура, искажавшая пространство, — оно, казалось, смещалось и бурлило с каждым движением ксеноса. Инквизитор выпустил пулю, но та просто исчезла, коснувшись этой ауры.

Существо крутнулось и бросило перед собой что-то, напоминающее сотканную из энергии паутину, отчего Рассило и десяток ее бойцов полетели на пол. Ксенос потянулся к Спинозе, поднимая изогнутый клинок, зажатый в одной из множества рук. Он двигался слишком быстро, чтобы его можно было остановить. Кроул выстрелил еще раз, понимая, что не успеет добраться вовремя, но пуля снова с мерцанием исчезла, соприкоснувшись с искажающим реальность полем вокруг чужака.

Он не успеет. Никто не сможет остановить клинок, стремительно опускающийся к своей цели.

Никто, кроме Наврадарана. Кустодий ворвался в сражение, подобно громадному молоту, расшвыривая гротесков в стороны и направляясь к их предводителю. Он шел вперед, будто легендарное божество, окутанный золотистым сиянием. Руны на его доспехе светились и переливались потусторонним светом. Он одним прыжком преодолел расстояние, разделявшее его и ксеноса, и схватил тщедушного чужака за горло, без труда прорвавшись сквозь искажающее поле. Кустодий поднял противника вверх, а потом с силой впечатал в землю. Тварь завопила и попробовала оказать сопротивление, но Наврадаран опустил перчатку на лицо твари и сжал, ломая лицевые кости, как стекло. Ксенос попытался ударить кустодия когтистыми лапами, растущими из спины, но Наврадаран сломал их, намотал на древко алебарды и оторвал, отбросив залитые черной кровью обрубки в сторону.

Он снова поднял ксеноса, который, раненый и ослабший, был больше похож на обвисшую тряпку, и снова бросил изломанное тело на алтарь. Искажающее поле исчезло, рассыпавшись черными искрами.

Кроул приковылял поближе, неспособный отвести взгляд от этой жестокой демонстрации абсолютного превосходства. Оставшиеся гротески, даже те, что пытались скрыться в тенях, гибли под ударами остальных Кустодиев. Штурмовики Инквизиции, присутствовавшие на поле боя, казались теперь абсолютно бесполезными.

Но главный ксенос был все еще жив. Кроул подошел к алтарю, чувствуя тошнотворные эманации, исходящие из изломанного тела их врага. Спиноза тоже приблизилась. Ее броню заливала кровь, а булава все еще шипела активированным расщепляющим полем.

— Вы были правы, милорд, — проговорила она, слегка пошатываясь, — «Радамант» был…

— Позже, Спиноза! — перебил Кроул, хватая ее за плечо и внимательно осматривая. — Ты цела? Не ранена?

Дознаватель слабо покачала головой. Тем временем Наврадаран прижал врага к алтарю, будто бы собираясь принести его в жертву. Он поднял клинок, чтобы прикончить ксеноса, и сияние расщепляющего поля позволило всем наконец разглядеть существо, пробравшееся так далеко в святая святых человечества.

По людским стандартам его лицо было изможденным настолько, что кости торчали, туго натягивая тонкую прозрачную кожу, под которой виднелась черная паутина слабо пульсирующих вен. Хребет твари был таким же выступающим и искривленным, как у его созданий. В него были вживлены клинки и какие-то хищно изогнутые устройства, сейчас по большей части разбитые Наврадараном. Ксенос был одет в плотно подогнанную броню со стальными заклепками. С невероятно тонкой талии свисали цепи с подвешенными на них прозрачными флаконами, в которых плескались ядовитого цвета жидкости.

Сейчас его лицо было залито кровью, а скулы — сломаны. Нижняя челюсть, похоже, полностью отсутствовала, на ее месте находилась маска из черненой стали, соединенная с обрывками плоти на щеках с помощью металлических, инкрустированных самоцветами колец. Лысый череп покрывали вытатуированные символы, наверняка имевшие значение в чужеродной культуре этих ксеносов.

Но самым страшным были глаза. Даже самое глубокое и темное подземелье Дворца не могло сравниться чернотой с этими глазами. Они были словно бездонные затягивающие ямы, окруженные сморщенными, прошитыми стальной нитью веками, — дыры в абсолютную бездну. Кроул за свою жизнь повидал много разных глаз и прекрасно понимал, какие чувства могут за ними таиться, но в этих черных сферах плескалась только невероятная голодная тоска, отчаянная жажда, которая давно переросла все надежды на то, что ее когда-либо удастся удовлетворить. Эти глаза видели такое, что ни одно живое существо не должно было увидеть, ужасы, по сравнению с которыми меркло все происходящее в криминальных притонах подулья, и оно оставило свой отпечаток в этих жутких черных провалах.

Чужак все еще дышал. Наврадаран прижал острие своего клинка к шее существа. Ксенос смотрел на своего палача, с трудом пытаясь вдохнуть. В уголках тонкогубого рта пузырилась кровь. Большая часть его конечностей была сломана. В этом взгляде не было ни ненависти, ни отчаяния, лишь презрение.

— Прикончи его! — требовательно прошипел Кроул.

Но Наврадаран не двигался.

— Давай!

Кроул оглянулся, пытаясь понять причину, по которой кустодий удерживал свою руку.

Болтер поднявшейся на ноги Рассило был направлен прямо на гиганта в несравненной золотой броне, и с такого расстояния снаряд пробил бы даже ее. Остальные бойцы подразделения леди-инквизитора, которых оставалось больше сотни и которым теперь не нужно было сражаться с гротесками, навели оружие на четверых воинов отряда Наврадарана. Те, поглощенные охотой на гротесков, оказались застигнуты врасплох.

— Адамара? — настороженно спросил Кроул. — Что это значит?

— Не вмешивайся, Эразм, — не опуская оружия ответила Рассило. За ее спиной начал собираться отряд из нескольких десятков солдат. — Кустодий, отойди от ксеноса. Ты не должен был за ним приходить. Он мой и всегда был моим.

Глава двадцать пятая

Последние лазерные лучи угасли. Стихли крики, эхом отражающиеся от сводчатых потолков, но кровь на камнях не спешила остывать. Спиноза, тяжело дыша и борясь с головокружением от усталости, переводила взгляд с Кроула на Рассило и обратно на Кроула.

Она стояла вместе с остатками своего отряда и солдат Лерментова — жалким подобием той армии, что пришла из Бореата. Со всех сторон их окружали бойцы Рассило — тяжеловооруженные штурмовики в панцирной броне с хеллганами и карабинами. Хазад отдала бою все силы и сейчас тяжело дышала, держа меч в ослабевшей руке. Большая часть света в катакомбах исходила от оружия Кустодиев. Наконечники их силовых алебард пылали серебристой энергией расщепляющих полей.

Даже в гуще битвы нельзя было не восхититься их великолепием. Они были чем-то большим, чем просто воины, — внушительные, увешанные множеством геральдических символов и эмблем, они являлись живым отрицанием затянувшегося упадка человеческой расы.

И тем не менее они стояли, не шевелясь. Каждого из них держали на прицеле множество бойцов с хеллганами. Рассило, которая опекала Спинозу и которой она доверяла, направила свое оружие в лицо командиру Кустодиев и не собиралась его опускать.

— Ему нельзя позволять жить, — произнес он, не пытаясь, однако, опустить клинок на шею ксеноса.

— Верно, но он умрет не от твоей руки. — Рассило была столь же собрана, как и всегда; ее жесткий голос далеко разносился под гулкими сводами. — Это существо принадлежит Священным орденам.

— Это Дворец, леди-инквизитор.

— Неважно.

Спиноза не могла поверить своим ушам. Хазад упала на колени, прижимая руки к какой-то свежей ране, полученной в последние мгновения схватки, а Лерментов казался просто вымотанным и растерянным. Только Кроул сохранял какое-то подобие уверенности, стоя с револьвером в руке рядом с Ревом.

— Не будь дурой, Адамара, — сказал он. — Ты проиграла. Мой совет: не зли этого парня.

Рассило даже не посмотрела на инквизитора. Ее суровое лицо будто окаменело от концентрации внимания.

— Убери клинок, — обратилась она к кустодию. — Можешь не сомневаться, если ты попытаешься убить ксеноса, я открою огонь.

Спиноза неуверенно шагнула вперед. Ее крозиус был все еще активирован и трещал разрядами молний.

— Миледи… — начала она, не особо представляя, к кому из двух инквизиторов ей сейчас следует обращаться.

— Тихо, дитя, — огрызнулась Рассило, — ты из ордо. Выполняй свой долг.

Долг. Спиноза поклялась честью подчиняться командам старших по званию. Этот инстинкт был выработан в ней годами психоподготовки. Прежде чем она успела подумать, рука будто сама по себе сжалась на рукояти Серебряного, готовая пустить его в ход, а взгляд сам собой переметнулся на громадную фигуру в роскошной броне, по-прежнему нависавшую над неподвижным телом ксеноса.

Но потом наваждение спало. Кроул рассмеялся — тем же сухим, скрипучим смехом, что она слышала в его личном кабинете, одновременно циничным и искренним.

— А я-то грешил на Квантрейна, — сказал он, аккуратно перезаряжая револьвер. — Это имя всплывало раз за разом. Я даже позвал его сюда.

При упоминании Квантрейна Хазад резко подняла голову. Ее карие глаза сверкнули от ярости. Один из штурмовиков Рассило — капитан, судя по знакам отличия на броне, — заметил это и придвинулся ближе к своей госпоже, все время держа кустодия на прицеле.

— Не так уж часто я ошибаюсь, — продолжал Кроул, со щелчком вставляя барабан Радости на место. — Представь себе, что я чувствую, узнав правду.

Он поднял пистолет и выстрелил. Капитан из отряда Рассило получил пулю в шлем и отлетел, ударившись спиной о каменную колонну. Он ошеломленно сел, и забрало отвалилось от креплений, разбитое выстрелом Кроула. Спиноза сразу узнала его лицо — вернее, седеющую бороду, торчащую из-за горжета.

— Айдо Глох, — выдохнула она.

— Как же он мог ответить на вызов? — сказал Кроул, переводя пистолет на Рассило. — Никак. Только на Терре человек, столь известный как Квантрейн, мог никогда не существовать. Или, вернее, делить свою сущность. С тобой, Адамара.

Хазад громко завопила, подняв рычащий от накопленной энергии клинок, и бросилась на Рассило. Ее лицо исказила ненависть. Кроул ринулся вперед, пытаясь вмешаться, но не успел. Леди-инквизитор развернулась и выстрелила. Болтерный снаряд пролетел мимо цели.

Штурмовики открыли огонь по кустодиям, заставив всех пятерых пошатнуться. Глох с ревом поднялся на ноги и бросился на Хазад, стреляя на ходу из автопистолета и доставая боевой нож. Вся комната снова наполнилась шумом и вспышками. Оказавшись между двух огней, солдаты Лерментова беспомощно пригнулись, не зная, где им найти укрытие, пока штурмовики пытались прикончить Кустодиев.

Сначала Спиноза не понимала, что ей делать. Хегайн смотрел на нее, ожидая команды, не уверенный в том, в кого стрелять, но она не могла отдать ее. Глох сцепился с Хазад, размахивая ножом. Рассило куда-то исчезла, словно растворившись среди вспышек света и мелькающих теней. Кустодии снова вступили в бой, убивая штурмовиков своими силовыми алебардами. Долг обязывал Спинозу помогать обеим сторонам, но она до сих пор не могла понять, почему они вдруг начали сражаться друг с другом.

— Приказы, миледи? — спросил Хегайн.

Она увидела, как Глох осыпает ударами Хазад, загоняя ее под выстрелы наступающих штурмовиков. Ассасин была не в том состоянии, чтобы драться, но все равно пыталась это сделать, как и всегда.

— Найдите лорда Кроула и защитите его, — приказала Спиноза Хегайну, поднимая крозиус и направляясь в сторону Глоха, — а я разберусь с великаном.

Кроул проглотил большую дозу мотовина, решив забыть на некоторое время о сдержанности. Бег для него сейчас превратился в апофеоз боли, охватившей его ноги и с трудом работающее сердце, но скорость сейчас была важна, как никогда.

Он просчитался, разоблачив леди-инквизитора, когда ассасин была так близко. Но он только в момент ее атаки на Рассило понял, что это аколит Фелиаса, которая, разумеется, ненавидела Квантрейна настолько, что готова была умереть, но убить своего врага.

Ксенос же, воспользовавшись суматохой, проскользнул сквозь массу резко пришедших в движение тел и скрылся в тенях. Похоже, его жалкое состояние, изображавшее слабость, было иллюзией, искусным спектаклем. И теперь он снова был на свободе и устремился к своей цели.

Вопли и шум битвы стихали вдали. Кроул потерял противника из виду, но теперь все тоннели вели только в одном направлении. Какими бы невероятными способностями ни обладало это существо, Наврадаран наверняка нанес ему серьезные повреждения, которые должны были его замедлить.

Тоннель уходил все глубже под землю, превращаясь в узкий коридор, вырубленный в монолитной скале. Жара здесь была невыносимой, прямо как в Санктуме Империалис. Сводчатые потолки с каждым шагом делались все ниже, сужая проход под давлением колоссальных фундаментов Дворца.

Он остался один. Рев побежал помогать Наврадарану, а куда подевался Горгий, инквизитор не знал. Если бы он тогда успел, то, возможно, позвал бы их с собой, но как раз времени-то на это и не хватило. А сейчас уже поздно об этом думать — он был слишком глубоко в лабиринте тоннелей, оплетающих основание древних гор. Тело явно начинало его подводить. Инквизитор чувствовал, как ноют старые раны, высасывая силы, сражаясь со стимуляторами, наполнявшими кровь.

«Это может закончиться только плохо», — тяжело дыша, подумал он, продолжая из последних сил бежать вперед по тоннелю.

Вниз, вниз и снова вниз. Он следовал за запахом скверны, доверяя инстинктам и не останавливаясь. Инквизитор спускался по винтовым лестницам, пробегал через древние, пустые склепы, мимо крепких запертых дверей, окованных металлом и запечатанных с помощью загадочных рун. На потолке мелькали искры статики, мерцая в кромешной темноте. Он, наверное, спустился на глубину, сравнимую с высотой шпилей, и чувствовал себя как какое-то насекомое, копошащееся в земле вечного царства человека, затерянное под пеплом из печей, в которых это самое царство ковалось.

Кроул потерял счет времени и ориентацию в пространстве. Временами он вообще ничего не видел и брел вперед вслепую. Даже системы ночного видения не помогали. Откуда-то снизу доносился низкий рокот, как будто тектонические плиты терлись друг о друга, а камень под ногами раскалился настолько, что обжигал даже сквозь подошвы. Из темноты доносились звуки: загадочный плач, гулкий лязг чудовищных машин и медленные удары сердца мира.

Инквизитор чувствовал, что сходит с ума под действием безумия этого места. Перед его глазами проплывали какие-то руны, высеченные в камне много веков назад и светящиеся красным светом от наполнявшей их силы.

Но тут Кроул наконец выбрался на открытое пространство. Он ощутил, как нечеловеческое давление ослабевает, воздух становится менее душным. Вокруг раскинулось довольно обширное плоское пространство, рассеченное надвое широким разломом, сразу за которым возвышалась громадная гранитная стена. Ее покрывала такая же резьба, как и на Вратах Вечности. На стене были вырезаны изображения стилизованных зверей и легендарных героев — двадцать могучих рыцарей, кольцом окруживших властную фигуру Императора-на-Троне. Некоторые из этих рыцарей напоминали одобренные Министорумом изображения Святых Примархов, но почему же их двадцать?

До расселины было метров пятьдесят. В вышине над своей головой Кроул увидел длинные каменные мосты в готическом стиле. На полу — какие-то огромные трубы, пучки толстых кабелей и непонятные машины, вне всякого сомнения созданные руками Механикус. Соединенные друг с другом, они гудели едва слышно, но мощно, так что все вокруг вибрировало. Создавалось впечатление, что это часть какой-то неописуемо исполинской машины. Слабый свет, напоминающий о предрассветных солнечных лучах, струился откуда-то сверху, частично скрытый пеленой смога, висящего в полумраке подземелья. Вокруг гигантских колонн вились лестницы, ведущие на высокие галереи и петляющие между филигранными опорными арками.

Повсюду лежала пыль, покрывая все поверхности неподвижным матовым ковром мельчайших частиц, будто серый снег. Жара стояла невыносимая, а чувство подавленности стало доминирующим. Кроул ощутил почти неодолимое желание опуститься на колени, сдаться и позволить измученному сердцу остановиться, а легким — прекратить попытки качать воздух, но он не мог этого сделать, потому что настиг свою добычу. Впереди, на открытом пространстве, у самого края обрыва, две фигуры стояли друг напротив друга.

Рассило оказалась быстрее и смогла первой догнать ксеноса. Жуткое создание, судя по всему, получило новую рану и едва удерживало в руке свой изогнутый клинок. Кроул, убедившись, что барабан револьвера полон, потащился к замершим фигурам, держа леди-инквизитора на прицеле.

— Стой и не двигайся! — крикнул он, подходя ближе. Ему с трудом удавалось сфокусироваться.

Рассило не шелохнулась. Ксенос опустился на колени, следя своими полночно-черными глазами за приближающимся инквизитором.

— Как же мне тебя теперь называть? — мрачно спросил Кроул. — Какое имя больше подходит?

— Которое тебе больше нравится, Эразм, — улыбнулась леди-инквизитор. — Ты не очень хорошо выглядишь. Может, присядешь на минутку?

Кроул продолжал направлять Радость в лоб Рассило, которая в свою очередь целилась в ксеноса, а тот смотрел на обоих инквизиторов голодными глазами.

— Ты не собираешься его убивать, — сказал Кроул. — Это был твой груз. Почему он тут?

— У меня есть приказы, — ответила Рассило, — отданные давным-давно. Я — лишь малое звено некоей схемы. А ты — еще меньшее. Если ты думаешь, что сможешь остановить все сейчас, то, боюсь, очень сильно ошибаешься.

— Объясни почему.

— Или ты выстрелишь? Да ладно. Наш друг прикончит тебя прежде, чем мое тело упадет на пол.

Ксенос не смог сдержать кривую усмешку, продемонстрировав черные зубы на молочно-белых деснах.

— Ради всего, что было в нашей жизни хорошего, выслушай меня, Адамара, — мягко сказал Кроул. — Что бы ты здесь ни планировала, оно провалилось. Расскажи мне сейчас, или из тебя в любом случае вытянут это позже.

— О Эразм. — Улыбка сползла с ее лица. — Я всегда говорила, что ты слишком много времени провел в Сальваторе. Настоящая битва шла здесь, во Дворце, а там ты растрачивал себя впустую. — Рассило и не думала опускать болтер. — Я возражала против этого проекта. Когда все закончится, скажи им об этом. Я говорила, что этому существу нельзя доверять, но они настояли. И я оказалась права. Как только мы добрались до Терры, оно нас предало.

— Оно не может предать, — возразил Кроул. — Оно — враг.

— Нам давали гарантии, какие-никакие, — ответила Рассило. — Заключались сделки. Мы заплатили множеством душ, и я не желаю даже думать о том, что с ними произошло. И все ради вот этого ксеноса, чтобы он прибыл сюда и дал советы, рекомендации по проекту.

— Что за проект?

— Проект, рожденный в отчаянии. Это тоже скажи. Скажи, что если бы был другой путь, то этого никогда бы не произошло.

— Ты ходишь кругами. Говори прямо.

— Они больше не могут поддерживать работу Трона. Понимаешь? Понимаешь, что это значит? Поэтому они ищут что-то еще, лежащее за пределами понимания жречества Марса. Отправлялись посольства. Заключались договоры. Технологии, души, планеты — все это было предметом торга. Чтобы понять… смогут ли они в действительности помочь нам, одного необходимо было привезти сюда и дать ему пообщаться с теми, кто обслуживает то, что осталось. Чтобы он указал нам на наши ошибки. И хотя мы представляли себе риски и знали, что в Совете есть люди, которые ни за что не согласятся на такое, приказ все равно был отдан.

Кроул слушал, но не верил своим ушам.

— Вы погубили свои души, — сказал он.

— Верно. Но подумай об альтернативе.

— Это только слухи.

— Слухи, да. Но исходящие от Верховных лордов. Ты смог бы отмахнуться от них? Я вот не смогла.

Кроул болезненно сглотнул. Он чувствовал, как кровь стекает по внутренней стороне нагрудника. Голова начинала кружиться. Он с силой сжал рукоять револьвера.

— Убей его сейчас.

— Я не могу. Он пойдет со мной.

— Твои приказы не имеют силы. Дворец поднят по тревоге. У тебя все равно ничего не получится.

— Я должна.

— Будь ты проклята, Адамара!

— Не теряй бдительности. Эта тварь с радостью прикончит нас обоих.

Инквизитор чувствовал, что он едва ли в состоянии стоять на ногах. Ксенос тоже это понял и начал подергиваться под бдительным взглядом Рассило. Если Кроул перестанет целиться в Адамару, она тут же выведет его из строя. Но если выстрелить в леди-инквизитора, то ксенос сразу вцепится ему в глотку. Перед глазами инквизитора все плыло, он не знал, что ему делать.

— Отрекись от своих заблуждений, — попытал счастья Кроул. — Я смогу это засвидетельствовать.

Рассило рассмеялась.

— Эразм, — грустно протянула она, — несмотря на весь твой ум, как же мало ты знаешь.

— Больше, чем ты, судя по всему.

Рассило взглянула на Кроула, и на ее красивом лице отразилось глубочайшее сожаление.

— Может, оно всегда так было, — сказала леди-инквизитор.

И резко перевела ствол на коллегу.

Кроул инстинктивно выстрелил, пробив пулей лоб Рассило. Прежде чем ее тело успело упасть, прежде чем инквизитор успел повернуться в сторону ксеноса, тварь бросилась на него, прыгнув вперед с невероятной скоростью, и они, сцепившись, покатились по камням. Испытывая непередаваемый ужас, Кроул боролся изо всех сил, но вдруг почувствовал, как что-то острое вошло ему под ребра.

Он закричал и попытался оттолкнуть от себя существо обеими руками. Радость откатился в сторону и замер на краю обрыва. Ксенос оказался сверху и прижал Кроула к земле. Его жуткая морда покачивалась из стороны в сторону прямо над лицом Кроула.

— Умный человек, — прошипел ксенос жутким голосом, лишь отдаленно похожим на человеческий, — это будет больно.

Глава двадцать шестая

В происходящем было какое-то безумие. Штурмовики получили приказ и подчинились ему, даже несмотря на то что это означало их неотвратимую гибель. Спиноза прекрасно это поняла, пробегая между колоннами — тела летали в воздухе, сопровождаемые гулким треском разрядов силовых алебард Кустодиев, со свистом рассекавших воздух, будто мясницкие ножи. К тому моменту, как она, изо всех сил стараясь не попасть под шальной выстрел, добралась до позиции Глоха, стало очевидно, что бой продлится недолго.

Хазад еще держалась на ногах, но не более того. Она обменивалась ударами с куда более массивным Глохом, постепенно отступая из центра сражения в темноту.

— Убийца! — кричала она дрожащим от ненависти голосом. — Предатель!

Глох молча парировал удары ее силового меча собственным грубым клинком, периодически стреляя в ассасина из автопистолета. Он попал Хазад в плечо, что отбросило ее на пол. Великан двинулся следом, собираясь добить беспомощную жертву.

Спиноза успела в последний момент и широким взмахом булавы отшвырнула Глоха к колонне. Большую часть силового разряда поглотила его броня, но, когда оперативник поднимался на ноги, было очевидно, что досталось ему прилично.

— Оставь ее, — приказала Спиноза, вставая между ним и Хазад.

Глох ухмыльнулся. Выглядело это жутковато, учитывая отблески, гуляющие по стенам, и свисающее на одну сторону забрало.

— То есть ты меня все же нашла, — хохотнул он. — Хорошо. Вот мы и встретились снова.

Оперативник бросился вперед, стреляя и занося клинок. Спиноза мгновенно отступила в сторону, уклоняясь от выстрелов, и сразу атаковала Глоха, выбив нож из его руки благодаря нечеловеческой силе, которую ей давала силовая броня.

Он отшатнулся и попробовал снова направить на нее пистолет, но Спиноза не собиралась давать противнику такую возможность и обрушила на него град мощных ударов. Ее булава с треском врезалась в пластины панцирной брони. Люче вкладывала в движения всю свою силу и испытывала мрачную радость, чувствуя, как крозиус раз за разом попадает в цель. Навершие шипело от крови, кипящей в расщепляющем поле, но Спиноза и не думала останавливаться, оттесняя Глоха все дальше, пока он не уперся спиной в ту же колонну, что и раньше, шумно дыша, но по-прежнему пытаясь поднять пистолет.

Спиноза надавила навершием булавы на сжимающую оружие руку, прижав ее к каменной поверхности, и резко дернула вниз. Издав болезненный крик, Глох разжал пальцы, и пистолет покатился в пыль. Спиноза отступила на полшага, но лишь затем, чтобы размахнуться и двумя мощными ударами крест-накрест разбить нагрудник противника и бросить того на землю, после чего она продолжила колотить его, пока кровь из сломанной челюсти не начала заливать горжет.

— Я же велела оставить ее в покое! — прорычала Спиноза, занося руку для последнего удара.

Глох хотел что-то ответить, но Спиноза втопила кулак в его лицо с такой силой, что голова с мерзким хрустом запрокинулась назад, и дознаватель Рассило потерял сознание.

Разделавшись с противником, она побежала к Хазад, петляя по залу, наполненному вспышками лазеров и криками боли и гнева. Ассасин смогла уползти довольно далеко в сторону от сражения, оставив на полу длинный кровавый след. Спиноза присела на корточки рядом с ней.

— Не шевелись, — сказала дознаватель. — Справедливость восторжествует. Кроул займется этим.

Хазад усмехнулась, и только сейчас Спиноза поняла, что ассасин была тяжело ранена.

— Уже.

Она протянула дрожащие руки и схватила запястья Спинозы, сжимая их слабеющими пальцами. Ее силовой меч лежал в пыли, все еще искря.

— Видела, как ты его отделала, — пробулькала Хазад, — как на Шобе.

После она обмякла, ее пальцы разжались, а рука бессильно повисла.

Спиноза продолжала смотреть на нее миг-другой, затем обернулась.

Штурмовики Рассило все еще пытались самоубийственно атаковать Кустодиев, но саму леди-инквизитора нигде не было видно. Спиноза попыталась засечь ее сигнал, но ей это не удалось. Рассило не было, Кроул исчез, Глох отключился, Хазад находилась при смерти. Лерментов, если он еще жив, не имел никакого значения.

Осталась только она.

Спиноза двинулась в самую гущу сражения, не пытаясь укрыться от ярости Кустодиев. Она подняла мощность расщепляющего поля Серебряного до максимума, заставляя золотую булаву пылать так, что освещался весь зал.

— Довольно! — рявкнула она, используя полную мощь вокс-усилителей брони. — Солдаты Инквизиции, немедленно прекратить бой. Проклятье, я сказала прекратить бой!

Еще несколько мгновений они продолжали сражаться. За это время штурмовики осознали, что никого из их господ поблизости нет, а приказ исходит от старшего по званию члена ордо. Лазерные выстрелы стихли, и в зале воцарилась звенящая тишина.

На полу лежали десятки тел. Какие-то слабо шевелились, какие-то лежали неподвижно. Кустодии в покрытых подпалинами от лазерных лучей доспехах стояли, сжимая окровавленные алебарды. Ближайший к Спинозе слегка наклонил голову и опустил оружие.

— Леди Рассило бежала, — сообщила Спиноза золотому гиганту. — Все кончено.

Кустодий покачал головой:

— Еще нет.

И только в этот момент дознаватель поняла, что ксенос тоже исчез. Похолодев, она озиралась по сторонам, уже начиная двигаться в сторону темного тоннеля.

— Где ваш командир? — торопливо спросила она у кустодии.

Страж Дворца крепко схватил Спинозу за руку, не давая ей уйти, и притянул обратно. Дознаватель обнаружила, что смотрит прямо в его непостижимую и безразличную золотую маску.

— А ты как думаешь? — спросил он.

Зловонное дыхание существа отдавало гнилым мясом. Кроул чувствовал, как когти ксеноса проникают сквозь его броню, как будто она сделана из мягкой кожи. Инквизитор что было сил ударил закованным в латную перчатку кулаком и попал противнику в висок. Вторым ударом он попытался попасть в рану, нанесенную ксеносу Наврадараном, и смог отшвырнуть его от себя достаточно далеко, чтобы отползти подальше.

Но ксенос опять бросился вперед, скребя конечностями по каменным плитам. Револьвер отлетел слишком далеко, а гнусное существо уже снова нависло над инквизитором. Черные глаза блестели от голодной злобы.

Кроул движением века активировал руну на ретинальном дисплее, и из крохотных сопел на наруче доспеха вылетели длинные металлические иглы, вонзившиеся в плоть ксеноса, как только тот подошел на расстояние удара когтями.

Существо замерло, вены на его лице вздулись, а из груди раздались судорожные хрипы. Кроул отполз еще дальше и поднялся на колени, тяжело дыша. Его сердце бешено колотилось. На иглах было столько яда, что даже огрин умер бы на месте, но тварь оставалась в сознании, откашливая густую черную слизь из раздувшегося горла. Ксенос посмотрел инквизитору в глаза, широко ухмыльнулся и сглотнул. Кожа создания, освещенная фонарями доспеха Кроула, потемнела, сжалась и, наконец, вернулась в изначальное состояние.

Кроул снова поднял игломет, но существо лишь с интересом взглянуло на сопла.

— Попробуй еще, — прошелестело оно, странно выговаривая слова.

Ксенос выглядел едва живым. Конечности, которые росли у него из выступающего позвоночника, безжизненно свисали, сломанные и разорванные. Кожаный комбинезон покрывали дыры, сквозь которые на тощем теле виднелись глубокие раны. Длинные струйки темной жидкости стекали по костистой шее.

Однако он продолжал дышать, пусть и неровно. Стальная челюсть по-прежнему была на месте и как минимум одна рука еще слушалась его достаточно хорошо, чтобы сжимать длинный изогнутый кинжал. Боль могла замедлить существо, но лишь на краткий миг. Если дать ему достаточно времени, оно, наверное, сумеет подпитать себя за счет собственных страданий.

Но тут вдруг ксенос зашатался и согнулся в приступе кашля. Рука, с зажатым в ней кинжалом, затряслась. Кроул продолжал держать врага на прицеле, хотя это и стоило ему немалых усилий.

— Ты умираешь, человек, — прохрипел ксенос. — Я почувствовал это в твоей крови.

Кроул, болезненно морщась, сменил положение. Существо говорило со странным акцентом, его рот, очевидно, редко издавал подобные звуки, но тем не менее это был готик, совершенно понятный и пропитанный злобой. Ксенос попытался выпрямиться на своих дрожащих конечностях, упал и печально улыбнулся.

— Я хотел увидеть его, — пробормотал он. — Прогнивший Трон. Прежде, чем он рухнет.

— Ты лжешь.

— Постоянно. — Ксенос зашелся кашлем и выплюнул очередной комок слизи. — Но я действительно хотел посмотреть в лицо вашему Императору, только я и Он. Мы оба прожили довольно долго в этом мире. А потом…

— Ты никогда бы не добрался так далеко.

— Но я был близок. — Ксенос придвинулся ближе, и Кроул заметил черные блестящие глаза, смотрящие на него из темноты. — И за мной придут другие, такие же, как я.

— Назови имена! — потребовал инквизитор, чувствуя, что мышцы в вытянутой руке его вот-вот подведут.

— Это опасные знания.

— Я и так считай мертвец. Скажи мне.

Ксенос странно посмотрел на инквизитора, как будто смог придумать новую пытку или заметил что-то интересное там, где не ожидал.

— Их было трое. Они…

В грудь ксеноса вонзилось копье, бесшумно расчеркнувшее темноту. От силы удара существо отлетело назад, задергалось и завопило, нанизанное на ослепительно сияющее лезвие, окутанное дугами молний из раскаленной плазмы. Оно силилось подняться, но не могло.

Кроул зашевелился, попробовал подняться и упал, истекая кровью. Ему казалось, что его тело внезапно стало тяжелым, слишком тяжелым. Инквизитор едва сумел различить силуэт Наврадарана, прошедшего мимо него, чтобы довершить начатое. Перед глазами все плыло, силы уходили, в ушах звучали последние крики ксеноса. Затем они резко оборвались.

Инквизитор, хватая ртом воздух, перекатился на спину. Высоко-высоко, в сотнях метрах над головой, за переплетениями мостов и кабелей, находился источник золотистого света, струящегося, словно дождь.

Только вот на Терре больше не бывало дождей.

Наврадаран подошел ближе. На его золотой броне виднелись сотни отметин от лазерных выстрелов. Кустодий опустился на одно колено подле инквизитора.

— Мог бы дать ему договорить, — с трудом произнес Кроул.

— Все закончилось, — ответил Наврадаран.

Кроул чувствовал, что последние силы покидают его. Он старался бороться, но сознание уплывало куда-то вдаль.

— Я сделался слишком стар для всего этого, — прошептал он, фокусируя внимание на ореоле золотистого света в вышине. — Может, я просто останусь тут.

— Ты уже заработал себе смертный приговор, — сообщил кустодий. — Если останешься, я приведу его в исполнение.

От неожиданности Кроул поднял голову, одновременно чувствуя удивление и раздражение.

— Смертный приговор? За то, что преследовал предателя и ксеноса?

— Это священная земля.

— Это Дворец. Он не успел добраться до Трона.

Наврадаран ничего не ответил.

Кроул снова всмотрелся в кабели, в древний гранитный барельеф с изображенными на нем двадцатью героями, в громадные механизмы над головой, занимавшие множество уровней, в винтовые лестницы, уходящие куда-то в золотистую дымку. Услышал низкий гул, который никогда не смолкал и от которого вибрировала каждая поверхность, а воздух наполнялся статикой. Высоко вверху, высоко-высоко вверху, он разглядел смутные очертания, скрытые в дымке, чего-то блестящего, будто в лучах яркого солнечного света, пылающего, словно расплавленный металл, излучающего одновременно благоговейный трепет и ужас.

Он попытался протянуть руку к этому сиянию.

— Бог мой…

Но тут силы окончательно оставили инквизитора. Его голова упала, ударившись о каменный пол. Стены вокруг расплылись и потекли, будто превратившись в жидкость, мир накренился, свет угас, и, наконец, пришло беспамятство.

Глава двадцать седьмая

Ликование буквально витало в воздухе. Миллиарды голосов одновременно звучали в ядовитом воздухе из узких рукотворных каньонов между бесконечными башнями. Барабаны стучали и рокотали, завывали рога, бесчисленные артиллерийские батареи грохотали, выпуская один салютный залп за другим. В каждом соборе жрецы возлагали кровавые подношения на алтари, а толпы прихожан рыдали и молились. Высоченный столб кроваво-красного света ударил в небеса над Санктумом Империалис. Его создали с помощью системы прожекторов размером с линкор. Колонна света получилась столь грандиозной, что каждый в радиусе сотни километров от дворца мог видеть этот кульминационный момент всего фестиваля.

Спиноза наблюдала за происходящим с вершины Корвейна. Большинство ее ран перевязали, но все тело ныло от переутомления. Она толком не спала уже несколько дней и чувствовала себя совсем разбитой. Но столб света все равно грел душу. Это говорило о том, что процессия добралась до Врат Вечности. Те, кто там собрался, первые из избранных, на несколько секунд смогут увидеть бесконечное поле знамен, титанов, золотые двери, после чего им придется идти обратно. Большинство, истощенные и экзальтированные, не увидят вообще ничего. Лишь немногие, сохранившие крупицы разума, способны будут понять, что смотрят на вечные залы, по которым ходил сам Император. Они увидят громадное гололитическое изображение Сангвиния, бросающего врагу вызов со ступеней лестницы, и их окончательно захлестнет волной религиозного экстаза.

Напитанный запахом благовоний ветер обдувал лицо Спинозы, раздражая израненную кожу. Миллиарды фонарей в виде корзинок поднимались в ночное небо на вялых воздушных потоках Терры. На миг, лишь на краткий миг, люди забыли о своих страхах. Множество молитв сопровождало эти хрупкие корзинки из пламени и бумаги.

Дознаватель вспомнила слова, когда-то сказанные ей Рассило.

«Именно поэтому разжигают столько костров — чтобы отогнать тени».

В этом ритуале было что-то первобытное, идущее из самых первых дней истории человечества. Наверное, он будет существовать до самых последних мгновений их жизни в этой враждебной Галактике.

— Впечатляет, да? — произнес Кроул, вставая рядом.

Она услышала шаги инквизитора издалека. Даже без брони его характерное прихрамывание теперь легко узнавалось, но Спиноза не хотела, чтобы он об этом знал.

Но он, разумеется, знал.

— Душа радуется, — ответила дознаватель.

И это была правда.

Кроул кивнул. Инквизитор устремил взгляд серых глаз на красный столб света.

Спиноза позволила себе взглянуть на своего господина повнимательнее. И без того его худое лицо сейчас выглядело полностью изможденным. Кожу рассекало множество мелких порезов, которые плохо заживали, а губы потрескались.

— Вам стоит отдохнуть, милорд, — сказала она.

— Тебе тоже.

В освещенных светом фонариков небесах корабль Экклезиархии закладывал широкий вираж среди леса шпилей. Из его динамиков доносились церковные песнопения, которые толпы на улицах радостно подхватывали.

В этот день даже мануфактории остановились, кузни бездействовали, а конвейеры Муниторума замерли без движения. Все вышли на балконы и улицы, обнимали друг друга и выкрикивали хвалы Богу-Императору.

— Я не могла не заметить, милорд, — осторожно начала Спиноза, — что вы обращались к леди Рассило по имени. Я размышляла об этом. Мне показалось, что это необычно.

— Да неужели?

— Ваши отношения были… не только профессиональными?

— Не лезь не в свое дело.

Она улыбнулась. В столбах красного света начали появляться призрачные изображения примархов, святых и великих героев Адептус Астартес. Каждое вызывало новый радостный вопль, нестройную волну звука, заглушавшую даже постоянный рокот машин Терры.

— Я поняла кое-что, — задумчиво протянула Спиноза.

— И что же?

— То, что вы мне объясняли. О страхе. Я думаю, я уяснила себе теперь, что вы имели в виду.

— Хорошо.

— Но я буду честна. Мне не особо нравятся ваши методы. И я считаю, что ваш недостаток набожности ни к чему хорошему не приведет.

— Ты говоришь прямо как один мой знакомый. — Кроул тяжело облокотился на перила балкона. — Что-нибудь еще, Спиноза, или это все твои жалобы на сегодня?

— Я только хочу сказать, что слугам Императора не следует работать в одиночестве. Для обнаружения скверны нужно много глаз.

— Вот как, — поднял бровь Кроул.

— И что мы могли бы хорошо сработаться, — сказала она. — Это все.

— Я как-то разрешил тебе говорить то, что ты думаешь, — кисло сказал инквизитор. — Так вот, я забираю это разрешение обратно.

— Как пожелаете, милорд.

— Но пожалуйста, во имя бесконечной любви к Нему на Троне, прекрати меня так называть.

— Я обещаю попытаться.

Кроул стоял, положив руки на каменные перила. В голове Спинозы крутились вопросы, которые она формулировала в те небольшие промежутки свободного времени, которые у нее были с момента прибытия в Тронный мир. Казалось, не очень правильно задавать их сейчас, когда целый мир погрузился в столь редкую атмосферу благодати, но она не знала, когда еще появится другая такая возможность.

— Я спрашивала о вас, — сказала она, — когда могла. И все говорили мне одно и то же. — Она взглянула на инквизитора. — Они говорили, что вы не всегда были один.

Кроул продолжал смотреть прямо перед собой на мерцающие в небе огоньки.

— Нет, не всегда, но это было очень давно, — ответил он. Вероятно, дело было в ранах, но инквизитор выглядел хуже, чем когда-либо. — Иногда, чтобы справиться с потерями, нужно много времени. Мы же люди, Спиноза. По крайней мере, некоторые из нас.

Дознаватель не знала, что на это ответить. Такие слова из уст Эразма Кроула когда-то могли бы показаться ей странными, но почему-то больше такими не казались.

— Что случилось? — спросила она.

— Твой наставник случился. Мясник Форфоды. — Лицо Кроула превратилось в застывшую маску застаревшей печали. — Он не стал разбираться и задавать вопросы, впрочем, как и всегда. Ее подвело несчастное стечение обстоятельств, но Тура это не волновало. Она была невинна. Да и как могло быть иначе, когда мы с ней… — Инквизитор замолчал, качая головой. — Когда ее тело сгорело, он сразу же двинулся к следующему костру. И еще, и еще, прокладывая свой кровавый путь по Галактике. Возможно, кто-то другой жаждал бы немедленно отомстить, но я слишком медлителен. Кроме того, у меня всегда были какие-то обязательства, поэтому рана в душе начала гноиться.

— Тур погиб на Каралсисе, — сказала Спиноза, отводя глаза.

— Да, мне сообщили, — произнес Кроул. Он глубоко и сипло вздохнул. — И скоро я к нему присоединюсь. Ты уже, наверное, знаешь, что я не доживу до конца тысячелетия. — Инквизитор разглядывал свои перчатки. — Поэтому, когда твоего инквизитора не стало, я задумался о своей жизни и своем одиночестве, увидел, что трон в Корвейне пуст, и заново пережил потерю единственного человека, ради которого мне хотелось продолжать жить. Тогда я придумал отомстить ему таким образом, который он никогда бы не понял. Я решил взять лучшего человека из его свиты, самого гордого и набожного, и изменить его. Он растил мясников, а я бы переделал его в то, что нравится мне. Он лишил меня моего наследия, поэтому я хотел забрать его.

Спиноза подняла взгляд на гигантский гололит. Последнее полупрозрачное изображение примарха Сангвиния начало угасать, растворяться в мириадах огней города-мира.

— То есть я была лишь инструментом для утоления вашей жажды мести, — мягко уточнила она.

— Поначалу — да.

— А сейчас?

Она не стала смотреть, поменялось ли выражение лица Кроула.

— Сейчас я думаю, что жестокость можно проявить не только в отношении тела, — сказал он. — И что бывает вражда, о которой стоит забыть, иначе она никогда не закончится. Что ты теперь знаешь о глупости, которую сделал один старик, и что ты можешь не задерживаться здесь, если желаешь уйти и идти своей дорогой. Ты станешь достойным инквизитором, какой бы путь ни выбрала.

Ликование и не думало стихать. Как только угасли образы примархов, небеса расцвели огнем фейерверков. Ракеты, выпущенные из пушек, разлетались на множество мелких звездочек над куполами соборов. Праздник будет продолжаться до самого восхода, когда забрезжит серый свет, а гудки заводов снова возвестят о начале рабочей смены. И целый мир вновь вернется к своей рутине после краткого мига очищающей эйфории.

Было невозможно не злиться на Кроула. Тур всегда учил ее в первую очередь использовать гнев, главную и самую сильную из эмоций. Даже сейчас она слышала его скрипучий голос, напоминающий о ее судьбе и достоинстве. Она также представляла, что сказал бы капеллан Эраст, окажись он здесь и увидь царящее тут разложение, а не могущество.

И тем не менее… Она вспомнила одни из первых слов, сказанных ей Кроулом. Это было всего несколько дней назад, но казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

— Не обращай внимания на голоса, которые ты слышишь, — повторила она его слова. — Следи за теми, что молчат.

Кроул посмотрел на нее и криво ухмыльнулся:

— Кто тебе это сказал?

— Я не помню.

Инквизитор кивнул.

— Но это хорошая мысль, — сказал он.

— Это Терра, — ответила она, следя за тем, как золотистые звездочки опускаются к земле. — Когда получаешь подарок, всегда будь готов отдать что-то взамен.

Он уже долгое время просидел в камере. Но сколько именно — неизвестно. Они обработали его раны ровно настолько, чтобы он не умер, и погрузили в транспорт без окон, а затем оставили в темной комнате с кувшином маслянистой воды и без пищи.

Никто не проявлял излишней жестокости. Один из стражей даже извинился за то, что слишком туго, до крови, затянул наручники. Но и без проявления насилия страх сковывал его по рукам и ногам.

Поначалу он пытался проявлять непокорность. С каждым часом делать это становилось все труднее. Он кричал, возмущался несправедливостью, но никто не реагировал. Вот тогда пришел настоящий страх. Значительно позже, проведя много часов в одиночестве, он начал методично мерить шагами камеру. Затем, спустя еще какое-то время, усталость взяла свое, и он не мог больше ходить. Тогда он просто сел и сжался в углу вонючей камеры. У него началась дрожь. Отовсюду доносились какие-то странные и жуткие звуки. Все было специально сделано так, чтобы узник мог их слышать.

Он знал, для чего это нужно. Будучи достаточно подкованным в искусстве дознания, он понимал, что так они ослабляют его разум, но легче от этого не становилось.

К тому моменту, когда дверь наконец открылась, он находился именно там, где они хотели его видеть, — на стуле, дрожащий, несмотря на жару, сцепивший вместе скованные наручниками руки и с опущенными глазами.

Он осмелился поднять голову, только когда вошел человек, собравшийся его допросить, — высокий, в богатом черном с серебряной отделкой доспехе. На суровом лице виднелись следы недавней болезни или ранения, но серые глаза смотрели спокойно, а движения его были достаточно плавными.

Дверь за спиной гостя закрылась, оставив их наедине, и человек опустился на стул напротив.

— Салвор Лерментов, — произнес он, складывая ладони вместе и глядя узнику прямо в глаза. Гость обладал низким голосом образованного человека.

Лерментов осознал, что не может отвести взгляд от железной розетты в форме черепа, прикрепленной к краю плаща человека. Он решил не сводить с нее глаз — как его учили, если ждало то, что должно скоро начаться, нужно уцепиться за что-то. Теоретически это позволило бы продержаться немного дольше. А именно это он планировал сделать, несмотря ни на что.

Но Лерментов прекрасно понимал, что ему пришел конец. Все, что у него осталось, — это притворная непокорность, ибо если человек попадал под своды крепости Инквизиции, то обратно он уже не возвращался.

Он кивнул. Дознаватель вытащил тонкую пачку листов пергамента и начал их рассматривать, внимательно знакомясь с содержимым.

— Молчи, — сухо и четко сказал Кроул, заговорив снова, — и слушай внимательно.

Примечания