Крипты Терры: Прогнивший Трон

Спиноза прекратила попытки освободиться. Ее надежно привязали, стул был крепким, и в текущем ослабленном состоянии у нее не было никаких шансов порвать узы.

— Организация сообществ вне структуры Адептус Терра запрещена, — сказала она. — Одного этого достаточно, чтобы получить смертный приговор. Но те, другие деяния — налеты на верных слуг Императора, захват оружия…

— А как же нам добиваться нашей цели, не имея оружия? — Лицо Лерментова было безрадостно. — Вскоре фестиваль достигнет своего апогея у Врат, и жрецы скажут, что мы должны быть благодарны за то, что имеем. Власть имущие прячутся за живым щитом из миллионов людей, которые закрывают их собой от худших невзгод. Но за что же быть благодарными этим несчастным миллионам? Они любят Императора. Истинно любят. Мы следим, чтобы в наших рядах не было неверующих. И они готовы умереть за Него, точно так же, как и ты. Но они не хотят умирать за Верховных лордов. Больше не хотят. У них будет достаточно еды и одежды. Но в первую очередь они получат защиту от ужасов ночи. Именно за этим они пришли ко мне, и я стараюсь им помочь.

Спиноза внимательно слушала, пытаясь понять, в какую ересь впал ее собеседник. Возможно, Лерментов был простым народным революционером. Глупцом, который считал, что сострадание может каким-то волшебным образом решить проблемы его людей.

— Вы и понятия не имеете, от чего мы вас защищаем, — сказала она.

— Неужели?

— Вы не можете знать.

Лерментов окинул ее презрительным взглядом и двинулся к металлической двери в левой стене. Он взялся обеими руками за ржавый рычаг, торчащий из камня, и приготовился потянуть за него.

— Вот с чем рядом мы живем, — сказал он, — можешь посмотреть сама.

Лерментов налег на рычаг, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. За ней находилась еще одна комната, освещенная болезненным светом неровно мерцающих светильников. Что-то массивное свернулось на полу. Услышав скрежет петель, существо развернулось, дергая конечностями и выпрямляясь. Куполообразная металлическая голова дернулась на звук. Бледно-серая плоть пошла рябью под ярким светом.

Спиноза смотрела на тварь вытаращенными глазами. Это было настоящее порождение ужаса: куда выше и мощнее обычного человека, с торчащими из-под покрытой шрамами кожи ребрами, талия невероятно тонкая, а грудь и бедра, напротив, чрезмерно широкие, словно раздутые. Вместо пальцев у него были когти из блестящего металла. Из покрытых хитиновыми шипами и пластинками груди и живота выступали цилиндрические сосуды, в которых бурлила неизвестная жидкость. В кожу твари были воткнуты иглы, на теле зияли открытые раны, растянутые в стороны крючьями. Существо зашипело, повело головой из стороны в сторону, будто слепое, и попыталось прыгнуть в открытую дверь. Тяжелые цепи звякнули, удерживая его на месте, и чудище заметалось, пытаясь вырваться из оков. От него исходила аура страданий, обреченности и… чего-то еще.

Спиноза узнала запах с «Радаманта». Может, и не точно такой, но вызывающий то же самое необъяснимое отвращение. Она закашлялась и сглотнула, пытаясь отогнать тошноту. Существо продолжало извиваться и биться в своих цепях.

— Ничего такая штука, да? — спросил Лерментов, также неспособный скрыть своего отвращения. — Знаешь, как они называются? Мы тоже не знали, пока не показали его твоей подружке-ассасину. Она из Ордо Ксенос и сразу узнала эту тварь.

Спиноза не могла отвести взгляда от создания. Все в ней вызывало инстинктивную гадливость. Очевидно, существо было невероятно больным — каждое движение сопровождалось судорогами и дрожью, но в них также читалась какая-то глубинная, первобытная ярость. Конечности чудовища казались жутко искривленными, будто все кости внутри переломали, а потом дали им неправильно срастись. Мышцы бугрились на теле огромными выпуклостями среди почерневшей плоти.

— Теперь я могу рассказывать дальше, дознаватель, — мрачно говорил Лерментов. — Когда-то это был человек. Мужчина или женщина? Теперь сложно сказать. Его превратили в это чудище, которое твой ассасин назвал ксенотипом «эльдар-бета», подтипом «гротеск». И они рыщут в темноте наших тоннелей повсюду. Ищешь тех, кто устраивал «кровавые ритуалы»? Вот они. Убивают, кого хотят. И никто не может с ними справиться — они быстрые, прекрасно видят в темноте и сильнее, чем огрины. Настоящий кошмар.

И Спиноза была с ним согласна. Гротеск по-прежнему пытался броситься на них, натягивая цепи, пытаясь выдернуть их из крепежей в стене и царапая каменный пол когтями. Из-под нижнего края маски, скрывавшей лицо твари, свисали струйки густой слюны. Лерментов вернул рычаг в изначальное положение, и толстая дверь медленно, с глухим рокотом закрылась. Спиноза молчала. В мозгу одна за другой проносились мысли, она была в полном смятении.

— Вот с чем мы сражаемся, — сказал предводитель повстанцев. — Вот почему люди приходят под наши знамена. Они ищут у нас спасения, зная, что произойдет, если они останутся в одиночестве. И сейчас страх стал еще сильнее, потому что нам стало известно, откуда эти гротески взялись. Поэтому, когда в следующий раз увидишь последствия кровавой бойни, найдешь разорванные тела и залитые кровью коридоры, подумай. Мы не причина этого безумия, а жертвы. — Он снова приблизился, и в этот раз в его глазах читалась мрачная решимость. — Так что да, мы стремимся завладеть оружием и организовать отряды. А когда вы ловите кого-то из нас — лжем и скрываем правду даже под ножом, потому что каждый знает, что, если мы не будем едины, надежды не останется ни у кого.

Спиноза пыталась сопоставить новую информацию со старыми данными. Судя по тому, что говорил Кроул, «Радамант» разгрузился двадцать дней назад.

— Когда эти… твари появились? — спросила она.

— Не знаю, — пожал плечами Лерментов. — Мы работаем уже много месяцев, планировали использовать свой шанс во время фестиваля. Однако все изменилось. Недели три, наверное, — с тех пор, как мы обнаружили первую жертву. Не больше. Но ситуация быстро ухудшается. Это — единственное существо, которое нам удалось поймать, и мы заплатили десятками жизней. Количество гротесков быстро растет, и справиться с ними скоро будет невозможно.

— Вы должны были сообщить об этом.

— Властям, что ли? — хмыкнул Лерментов. — Первый, кто попытался бы это сделать, был бы объявлен лжецом и ксенолюбом. А потом его семья бы тихонько исчезла. Ты ведь не понимаешь, да? У людей здесь три главных кошмара — чудовища, другие люди и вы.

Спиноза припомнила, что Кроул говорил что-то похожее.

— Но я тебя не убил, — продолжил Лерментов. — Видишь, даже после всего того горя, что вы нам принесли, я решил попробовать еще раз. Мы знаем, где их делают. Сегодня мы пойдем туда и выжжем все дотла. Многие погибнут. — Он смотрел Спинозе прямо в глаза. — Проще всего было бы убить тебя. Многие из моих последователей просили меня сделать это сразу, чтобы за тобой не пришли другие. Ты убила многих из нас, Люче Спиноза, и ничего удивительного в том, что они испытывают к тебе ненависть. Так почему я их не послушал? — Он вновь пожал плечами. — Потому что я не питаю иллюзий насчет нашего врага. Нам понадобится каждый клинок, и шансы все равно будут невысоки. Я не могу избавиться от мысли, что Он предопределил нашу сегодняшнюю встречу. Теперь, после того как ты увидела эту тварь, дознаватель, ты можешь догадаться, какой выбор я тебе предложу. Можешь умереть здесь и сейчас или выполнить свой долг и помочь нам.

Спиноза внимательно всмотрелась в его лицо. Он был абсолютно серьезен. Лерментов вытащил из-под одежды цепочку с тяжелым ключом на ней и покачал перед лицом Спинозы, подталкивая этим к принятию решения.

Всё ее существо выступало против договора. Этот человек — еретик — вызывал в ней почти такое же отвращение, как существо в клетке. Он был лжецом и повстанцем, чье самолюбие не давало ему понять, на сколь разрушительный путь он ступил. Он в полной мере заслужил самое суровое наказание, так же как и все те, кто прислушался к его ядовитым словам.

Но Кроул гонялся за этими тварями. Они были здесь, под древними шпилями, ползали во тьме, тогда как орды беспечных паломников маршировали по улицам ко Дворцу. Этих тварей привезли на «Радаманте», и если удастся найти их гнездо, то там будут и ответы на вопросы, которые мучили инквизитора.

— А другим, — спросила она, — Хазад, Хегайну, ты тоже предоставил такой же выбор?

— Ты их командир. Они послушаются твоего приказа.

— Я не одобряю и не собираюсь забывать ничего из того, что ты сделал.

— Да, это было бы слишком хорошо, чтобы на такое рассчитывать, — устало улыбнулся Лерментов.

Она с трудом заставила себя посмотреть Ложному Ангелу в глаза. Ее гордость, тренировки, разум — все говорило ей, что перед ней — враг. Но на кону сейчас стояло нечто большее.

— Я помогу, но только ради уничтожения этих тварей, — пообещала Спиноза.

— Поклянись на Святом Троне! — с серьезным лицом потребовал Лерментов. — Я знаю, что эти клятвы важны для вас. И ты произнесешь ее прежде, чем я развяжу тебя.

Спиноза едва смогла сдержать улыбку. Клятвы и обещания не имеют никакого значения. Этому она научилась еще у Тура. Но если так Лерментов будет больше уверен в своей безопасности, то ничего страшного в такой клятве нет.

— Если ты так хочешь, — кивнула она, — просто скажи, что ты хочешь услышать.

Глава двадцать первая

Наврадаран не разговаривал с Кроулом по пути. Они сели на транспорт, который вывез их из Внешнего Дворца через воздушное пространство, на удивление свободное от летательных аппаратов. Здания здесь были древнее, чем где-либо, облицованные настоящим камнем, добытым из глубин Старой Земли. Для возведения арок и многоярусных колоннад строители использовали в те времена искусно обработанные гранит, мрамор, известняк и песчаник. Здания производили столь же сильное впечатление, здесь чувствовалась вложенная в них душа художника. Это были первые пробы пера архитектурных стилей, которые потом начали применять по всей Галактике: готические башенки, резные украшения в форме черепов, мрачные статуи закутанных в мантии ангелов с мечами, стоящими на вечной страже. Некоторые из этих зданий считались старыми уже тогда, когда Император впервые отдал приказ отправиться к звездам. Теперь же они превратились в реликты, окаменелости древних времен, нити, связывающие человечество с эпохами былых свершений.

И если Внешний Дворец полнился жарой и шумом, то Внутренний отличало сонное спокойствие. Здесь тоже были толпы, но они по большей части состояли из высокопоставленных слуг Императора, а не пришельцев из других миров, и, сознавая свою ответственность, двигались с достоинством и в почти полной тишине. Со всех сторон поднимались башни и колокольни, соединенные мостами и эстакадами. Сеть транспортных магистралей была столь густой, что наземные уровни Дворца оказались погружены в вечный тенистый сумрак. Вырезанные на каждом фронтоне изображения двуглавого орла выглядели скорее мрачно, чем торжественно. Статуи рыдали слезами из лишайника, спускавшимися по каменным щекам из пустых, раскрошившихся от времени глазниц.

Летательный аппарат Наврадарана нес их над сердцем медленно умирающего мира. Солнце поднялось еще немного, окрасив верхушки шпилей и флагштоки в светлосерые тона. Змеящиеся молнии теперь сверкали ближе, тонкими линиями рассекая тяжелые, закручивающиеся в спирали облака, на краткие мгновения освещая древние каменные постройки серебристым светом.

Санктум Империалис возвышался впереди, доминируя надо всеми остальными зданиями вокруг. Внешними очертаниями он напоминал громадные зиккураты Марса, но при этом был мрачнее и больше. На углах колоссального сооружения стояли керамитовые колокольни, увенчанные шипастыми крышами. Выше всех поднималась невероятная туррис вирорум, башня героев, восьмиугольная в сечении, покрытая копотью древних пожаров и украшенная эмблемами тысячи орденов Адептус Астартес. По легенде, единственный путь к скрытой за завесой облаков вершине этой башни лежал через Несокрушимую Лестницу, высеченную в монолитной скале, чьи ступени почти стерлись под ногами бессчетного количества жрецов. Лишь этим путем можно было добраться до громадного колокола, который периодически звонил в память о потерянных душах. И, когда это случалось, скорбный звон разносился по всей планете.

Вокруг транспорта теперь клубились густые грозовые тучи. Центр воздушной воронки был виден невооруженным взглядом: медленно вращающаяся вокруг вершины Санктума спираль, подсвеченная изнутри ветвящимися молниями, поддерживаемая бесконечным безмолвным горестным криком целого мира. Даже воздух, казалось, стал тяжелее и плотнее. Опустив руки на подлокотники кресла, Кроул увидел, что по перчатке силовой брони пробежали разряды статики.

Он чувствовал остаточное влияние силы, копящейся во всем вокруг, подпитывающей бурю и заставляющей весьма внушительных размеров здания вибрировать от крыши до фундамента. Инквизитор был почти уверен, что слышит призрачный шепот миллионов людей, обитающих в этом месте. Вот дрожащего ученика астропата ведут под руки в амфитеатры Башни Видения; а вот имперские царедворцы мягко ступают в тенистых коридорах, где стены и полы облицованы мрамором; вот кардинал ведет службу, стоя перед роскошно отделанным алтарем. И все они были ничтожны по сравнению с единственной по-настоящему важной сущностью, запертой глубоко под пышным убранством и великолепной архитектурой. Он был там с самого начала и пробудет до самого конца. Рядом с этой бессмертной сущностью все остальное казалось призрачным и мимолетным.

Кроул осознал, что его сердцебиение участилось. Чем дольше он смотрел на Санктум, чем ближе они подлетали к грандиозному мавзолею, тем плотнее и жарче становился воздух и тем сильнее колотилось сердце инквизитора. Он мог бы проглотить какой-нибудь препарат, но сомневался, что транквилизаторы сейчас чем-то помогут. Нахлынувшие ощущения имели мало общего с физическими процессами в организме. Они были порождением той неимоверной силы, запертой в храме-склепе, одновременно ужасающей и величественной, скорбной и исступленной.

Транспорт приземлился перед первой аркой, ведущей в нависающую над миром громаду Санктума, стоящей в тени одного из девяти титанолитов — Вулкана, Хранителя Врат, судя по надписям.

Только здесь Наврадаран заговорил:

— Остальной путь мы проделаем пешком. Это священная земля.

Кроул прекрасно понимал это и сам. Ему было интересно, какую цель преследовал кустодий? Внушить ему благоговейный страх? Наказать? Инквизитор покинул золоченую кабину и вдохнул дрожащий от статики воздух, пропитанный запахами ладана и древнего, плесневелого камня.

К ним сразу подошли жрецы в белых масках и мантиях и уже больше не отходили от них. Облачение жрецов было расшито мистическими изображениями Императора-Когда-Он-Ходил-Средь-Нас. Стражи в толстой черной броне и шлемах с зеркальными забралами стояли на каждом парапете. Их силовые копья тускло поблескивали в слабом солнечном свете. Вдалеке, на террасах самого Санктума, по выщербленным от древности стенам маршировали фигуры в золотых доспехах. Откуда-то снизу доносился нарастающий гул ритуальных благословений. Казалось, что этот рокот поднимается откуда-то из недр земли.

Наврадаран и Кроул взошли на длинный подвесной мост, соединяющий посадочные площадки и причудливые стены Санктума. В четырехстах метрах внизу находились широкие молитвенные проспекты, кишащие медленно ползущими вперед толпами людей. Здесь были самые удачливые из всех, предпринявших долгое путешествие, избранные, которым позволили пройти сквозь Львиные Врата, и оказавшиеся на Благословенном Пути в святая святых всего человечества. И лишь малая часть их сможет увидеть саму великую церемонию. Но для них это будет сравнимо с концом света и встречей с богом. И если они выживут и смогут вернуться на родные миры, то станут там почитаемыми святыми, к истории которых возжелают прикоснуться те, кто еще даже не родился, когда корабли с паломниками отправились к Тронному миру.

Но от вожделенной цели этих людей по-прежнему отделяло немалое расстояние. Ни одна душа не будет допущена к Вратам до последнего удара Кровавых Колоколов. Это произойдет через два дня, и тогда безумие Сангвиналы достигнет своего апогея. Благодаря усилиям астропатов и слуг Министорума в тот же самый миг колокола зазвенят по всему Империуму, но именно здесь, в самом сердце Терры, на том самом месте, где Три Возвышенных примарх а когда-то сражались за выживание человеческой расы, религиозное исступление будет наиболее сильным.

Санктум все приближался, заполняя собой горизонт. Здание окружали кольца жаровен, постоянно раскаляющих и без того сухой воздух. Послышались тяжелые, низкие удары — бум, бум, бум, — словно пульс колоссального сердца, вечного, неутомимого, расходящийся вибрациями до дна глубочайших ущелий, до каждого здания.

Кроул начал чувствовать страх. Настоящий. За свою жизнь он повидал немало ужасов, закаливших тело и дух, но никогда с самого детства он не ощущал настоящего, глубинного страха. Но вот он пришел, крадучись, словно вор, обошел все возведенные против него заслоны и вытащил наружу человеческие слабости инквизитора.

— Ты напуган, — сказал Наврадаран, словно услышав мысли инквизитора.

— Здесь нечего бояться, — ответил Кроул, пытаясь отогнать ощущение.

— Ты заблуждаешься, — покачал головой кустодий. — И даже не пытайся бороться с тем, что чувствуешь.

Они дошли до первых ворот. По обе стороны от входа стояли кустодии, такие же громадные и внушительные, как Наврадаран. Они не обратили никакого внимания на Кроула и вообще были больше похожи на золотые статуи.

Двадцатиметровые бронзовые ворота медленно распахнулись, из темноты за ними пахнуло затхлостью. Над входом были написаны слова: «Eius sacrificio, nostram vitam». Каждая буква была высотой в два человеческих роста. Безмолвные сервочерепа сновали в воздухе, что-то записывая, проверяя и растворяясь в темноте.

Кустодий и инквизитор вошли внутрь. Ритмичные удары стали громче и объемнее. Их источник вроде бы находился внутри громадных, уходящих в глубины колодцев. Обрывки доносившихся даже досюда песнопений многократно отражались от сводов, летая между колоннами, словно сонм призраков. Высокие арки, увешанные траурными знаменами Министорума и потемневшими от времени мечами, терялись во мраке.

Земля под ногами дрожала. Было невыносимо жарко. Как только двери с мягким рокотом захлопнулись за спинами путников, темнота стала подавляющей. Наврадаран показывал дорогу, его броня была единственным проблеском золота в бесконечных тенях. Кроул лишь мельком замечал, что находилось в помещениях, через которые они шли: шахты, уходящие на неведомую глубину; нефы головокружительной высоты, ведущие в бесконечность; громадные модели звездных систем и планетарии, вокруг которых суетились закутанные в мантии адепты; жрецы в масках распростерлись ниц перед ковчегами из черненого золота, в которых хранились старинные доспехи и оружие, древние кости и сосуды из темного хрусталя.

Инквизитор чувствовал, как к горлу подкатывает холодный комок зарождающейся паники, его дыхание снова стало быстрым и поверхностным. На него давили вся невероятность этого места и мучения, которыми оно пропитано. Все это обрушилось на двух несчастных смертных, готовое погрести их здесь навечно рядом с Ним.

Это ощущение совершенно не поддавалось объяснению. Кроул давным-давно не испытывал ничего подобного, но тем не менее ему становилось страшнее с каждым мигом. Ладони инквизитора потели, и ему приходилось заставлять себя идти дальше. Наврадаран молчал. Он нависал над плечом Кроула, ведя его через крипты и трансепты. Тяжелые шаги кустодия были столь же спокойными и мощными, как окружающие их базальтовые колонны.

Вскоре им пришлось начать спуск по бесконечно длинным спиральным лестницам. Последние лучи света из надземного мира исчезли, и на смену им пришло мерцание тонких восковых свечей.

Наконец, они добрались до еще одних дверей. Наврадаран махнул рукой, и створки сами собой разошлись в стороны, открывая проход в зияющую бездну. Инквизитор и кустодий оказались на внутренней стене, примерно в двух сотнях метрах над землей. Кроул замялся на пороге, чувствуя, как остатки уверенности покидают его, но страж Дворца жестом поманил его за собой, и инквизитору пришлось подчиниться.

За дверью находился балкон, всего около трех метров шириной и около десяти длиной. Толстые пыльные шелковые драпировки свисали со всех сторон. Вычурная гипсовая лепнина перил осыпалась под пальцами. Роскошные украшения оказались довольно хрупкими. Кроме них, на балконе никого не было.

— Узри, — сказал Наврадаран, — предполагаемую цель своего заговора.

Увидев то, что показал ему кустодий, Кроул на несколько секунд забыл о необходимости дышать. Когда возмущенные легкие все же заставили его втянуть воздух в грудь, его сердце забилось как сумасшедшее. Инквизитор схватился за поручни, словно боялся упасть. Спустя какое-то время он заметил, что его губы шевелятся, и понял, что читает молитву, раз за разом. Слова сами собой слетали с губ циничного человека, давно отрекшегося от ритуального выражения своей набожности.

Он увидел лестницу, поднимающуюся от южной стены огромного зала. Ступени, высеченные из серого мрамора, тускло поблескивали в скорбном полумраке. Многие из них потрескались и стерлись, но никто не стал их ремонтировать.

По обе стороны лестницы виднелись знамена. Они стояли, ряд за рядом, будто какой-то мертвый вековечный лес, заполняя пространство столь громадное, что разум был не в состоянии его полностью охватить. Некоторые штандарты представляли собой окровавленные обрывки, свисающие с обгорелых древков. Другие казались нетронутыми с туго натянутыми на металлический каркас яркими полотнищами. На этих боевых знаменах были изображены скелеты, крылатые львы, пылающие мечи и ангелы в масках на клетчатом или цветном фоне. Все они были вышиты с огромным старанием. Клубы полупрозрачного тумана обвивали эти древки и осторожно касались полотен.

Каждый штандарт покрывала пыль других миров. Целый ряд подразделений, чью память почтили в этом зале, уже перестал существовать, их подвиги стали частью легенд, а земной путь воинов был давно окончен. Другие же по-прежнему продолжали сражаться в вечной войне среди звезд, пока древние знамена гнили здесь, в темноте. Многие эмблемы, очень многие, Кроул даже не узнал. Разумеется, никто из живущих не смог бы запомнить всех. Инквизитор стоял над бесконечным полем памяти. Карикатурным и избыточным проявлением вселенской тоски.

Высоко вверху порхали ангелы с детскими лицами и распыляли благовонный дым из пузатых кувшинов на длинных цепочках. По их металлическим щекам стекали серебристые дорожки слез. Они сновали из стороны в сторону надо всем этим мрачным пейзажем. Их стальные шарниры щелкали и дергались, подчиняясь сложным контрольным механизмам, заставляли их плавно менять направление, оставляя за собой едва заметный дымный след, постепенно поднимавшийся к искусственному небу.

Стены громадного зала терялись во тьме. Их серая кладка сливалась с завесой тумана. Кроул смог разглядеть лишь колоссальные изгибы несущих арок, освещенные светом фонарей очертания колонн и смутные контуры нефов и приделов. В тенях двигались фигуры людей. Их здесь были многие сотни — и это по меньшей мере. Все они носили золотую броню Кустодиев. Наконечники копий стражей сверкали, будто звезды в этой рукотворной бездне.

Но все лестницы куда-то ведут. Эта поднималась и заканчивалась в дальнем конце зала, постепенно растворяясь во мраке, из которого появлялись наконец сами Врата, проход на Ту Сторону. Это творение было столь безумно изощренным даже для планеты, погрязшей в сумасбродстве и излишестве, что Кроул едва не лишился сознания.

Кроул, как и любой образованный человек в Империуме, знал конструкцию врат: чистейший адамантий, трижды прокованный, покрытый керамитом, усиленный титановыми сплавами, а потом облицованный целыми гектарами золотых пластин. Эта громада нависала над полями священных знамен, возвышаясь над землей на добрых полкилометра, и сияла так же, как доспехи защитников Дворца. На створках был изображен сам Повелитель Человечества, облаченный в броню, полный сил и внушающий непреодолимый трепет. Он поражал копьем и кромкой щита Хоруса в облике громадной змеи. Все это было в окружении зодиакальных животных и оккультных символов.

У основания Врат несли молчаливую стражу множество воинов Адептус Кустодес. Они держали оружие наготове, а шлемы сливались в сплошном золотом сиянии. По обе стороны от входа, наполовину скрытые густыми тенями, стояло два боевых титана класса «Разбойник». На свисавших с орудий знаменах чередовались эмблемы Адептус Терра и Адептус Механикус — Тронного мира и мира-кузни. Эти два бдительных сторожа возвышались в гулкой темноте зала, неподвижные, но от этого не менее жуткие. Огни в их головах-кабинах грозно пылали.

— Сейчас ты видишь, — мягко сказал Наврадаран, — самое святое место во всем Империуме. Ты лицезреешь Стражей Зримых и чувствуешь Стражей Незримых. Твое сердце колотится. Ты потеешь. Единственным твоим желанием остается пасть ниц и вверить свою душу Тому, Кто Обитает Дальше.

Все было именно так. Кроул попытался успокоить дыхание.

— Это при том, что ты, Кроул, являешься членом одного из Священных орденов, — продолжал кустодий. — Тебя учили подавлять слабости тела и разума, ты прошел самые суровые испытания и проживаешь каждый день с осознанием, какие ужасы ждут нас, если мы не выстоим.

Инквизитору казалось, что Наврадаран говорит про какого-то другого человека. Воздух вокруг был густым и наэлектризованным, наполненным дымом благовоний и пылью, скопившейся на священных знаменах.

— И ты хочешь сказать, — слегка склонил голову Наврадаран, — что оружие, привезенное на одном-единственном корабле и переданное какому-то кровавому культу, может угрожать этому месту? Тому самому месту, где сражался Ангел, где были сокрушены и обращены в бегство темные орды?

Ничто не могло пробить эти врата. Никакая мощь, никакая сила, никакой разум не справились бы с этой задачей. Ни тогда, ни сейчас, ни когда-либо.

— Если Фелиас так думал, он ошибался, — продолжил Наврадаран. — Если ты продолжаешь с ним соглашаться, то так же заблуждаешься. Когда избранные соберутся перед Вратами, они будут в большей безопасности, чем где бы то ни было в священном царстве человеческом. Это — последний бастион. Последняя крепость на пути вековечной тьмы.

— Так ты привел меня сюда, — Кроул с трудом заставлял язык шевелиться, — чтобы показать все это?

— Я привел тебя сюда, чтобы показать, как обстоят дела на самом деле.

— Ты был… по ту сторону?

— Да.

Кроул хотел спросить еще кое-что. Несмотря на все свои тренировки, ему отчаянно хотелось знать, какие ощущения испытал кустодий, находясь за Вратами. Даже отсюда он чувствовал титаническую мощь, заточенную внутри, от которой у инквизитора кружилась голова и начинало подташнивать.

Он заставил себя собраться.

— Но угроза все равно существует. Фелиас занимался этим куда дольше, чем я или ты. Он считал, что Врата были целью.

— Это место создавалось, чтобы отражать удары армий, — ответил Наврадаран. — Его не просто так охраняют титаны, ибо это единственный путь внутрь. Но ты же знаешь Терру, инквизитор. Ты знаешь, что всегда есть подземные обходные пути.

И тут Кроул наконец понял. Он еще раз взглянул на громадное пустое пространство под ногами безмолвных титанов.

— Все внимание будет сосредоточено здесь, — сказал он.

— Мы не можем следить за каждой трещиной в каждом проходе. Миллионы людей вошли во дворец, и лишь крохотной доле будет дозволено ступить сюда. Но следить нужно за всеми, и это ограничивает нас еще сильнее.

— Но вы же можете…

— Я мог бы многое тебе показать, инквизитор, если бы у нас было время. Например, шахты, проходящие под основаниями древних гор, чью глубину никто никогда не измерял. Или целые города, погребенные под склепами наших соборов, в которых еще теплится жизнь и хранятся реликвии, ради обладания которыми целые звездные секторы были бы готовы вступить в войну. Я мог бы показать тебе тоннели, прорытые десять тысяч лет назад да так и не запечатанные. Думаю, ты понял картину.

Кроул все еще не мог отвести взгляда от титанов. По какой-то причине, стоя тут без движения среди теней, они казались даже более могучими, чем на поле боя.

— Но я не знаю, что делать. — Он покачал головой, пытаясь вспомнить, не пропустил ли какой-то подсказки, скрытой в словах Фелиаса.

— Я тоже, — ответил кустодий. — Ни один из моих агентов не смог подобраться к ним.

Кроул наконец отвел взгляд от поля с флагами.

— Оно приземлилось в Схаллаксе, — задумчиво пробормотал он, — и двигалось оттуда куда-то сюда, стараясь оставаться в тенях.

— А Квантрейн?

— Его необходимо найти, но даже тогда мы не приблизимся к нашей настоящей цели, — горько рассмеялся Кроул. — Оно убежало от него, понимаешь? Выскользнуло сквозь пальцы. Он, без сомнения, ищет его столь же упорно, как и мы. — Инквизитор покачал головой, будто укоряя себя. — Нет, ты был прав тогда, когда мы впервые встретились. Ключ к разгадке — убийства, число которых росло с момента появления твари. Я не хотел в это верить, было бы слишком просто, но после Схаллакса мое мнение поменялось.

— У меня есть полный каталог мест, где совершались смертоубийства, — сказал Наврадаран. — Целую неделю мои ученые изучали записи, пытаясь выявить закономерность.

— Они ничего не найдут, — заверил кустодии Кроул, — или не поймут, что нашли. Твои люди проводят всю жизнь в этих храмах. Вы и понятия не имеете, как выглядит жизнь за стенами.

— В таком случае хорошо, что ты с нами, Кроул.

— Покажи мне, что у тебя есть. — Инквизитор улыбнулся и в последний раз окинул взглядом сумрачную лестницу внизу, тут же ощутив призрачное давление на виски. — Но мне слишком тяжело находиться так близко к Нему, — прошептал он. — Не понимаю, как вы это выдерживаете.

Наврадаран взялся за тяжелую штору, проходящую по периметру балкона, и скрыл это скорбное зрелище от глаз инквизитора.

— А я, — сказал он, — не понимаю, как человек может жить без этого.

Это было впервые, когда Хегайн отказался выполнять приказ.

— Он же еретик, миледи, — заявил сержант.

— Он знает, где находится логово тех, кто совершает убийства, — сказала Спиноза.

— Тогда, прошу прощения, выбейте из него эту информацию, и мы всяко сумеем ею воспользоваться. Если получится, свяжитесь с лордом Кроулом и вызовите побольше наших — верных солдат, которым можно доверять.

— Как мне ее выбить? Мы здесь у него в плену. И ты сам понимаешь, сержант, — у нас не осталось времени. Лорд Кроул считал, что оружие должно активироваться, когда процессии достигнут Врат, и мы видели, кто собирается его использовать.

Хазад молчала. Она скорчилась в углу камеры, обхватив руками колени. Ей перевязали раны, но выглядела она все равно плохо. Несмотря на все навыки, она ослабла от затянувшейся попытки выжить во враждебном подулье.

Остальные штурмовики из отряда Хегайна также предпочли сохранять молчание, дав сержанту говорить от их имени. Но у всех на лицах было написано, что они думают касательно заключения союза со Слезами Ангела.

— Я видел, что делают эти люди, миледи. — Хегайн явно чувствовал себя неловко, переча ей, но не желал уступать. — И вы тоже. Мы с моими солдатами давали клятвы, а вы просите нас их нарушить.

— Я ни о чем не прошу! — отрезала Спиноза, обводя взглядом остатки своего отряда. Они все были потрепаны, но в целом могли сражаться. — Послушайте. Я не доверяю этому человеку. Он закоренелый грешник и получит по заслугам. Но сейчас, прямо сейчас, у нас есть более важная цель. Та, которую преследовал лорд Кроул. Если у него получится сделать то, что он хотел, он будет ждать нас на месте. Но если мы не будем действовать, то поставим под угрозу все, что он сделал. У Лерментова сотни солдат, может, даже больше, чем было в том зале, но вы все видели, как они сражаются. Это работяги и бедняки из ульев, а не солдаты.

— И за кого они сражаются, миледи?

— За самих себя, и в этом их грех, но в данный момент наши цели совпадают. Нам нужно присоединиться к их охоте на несущих боль ксеносов, после чего все сможет вернуться на круги своя.

— Это опасно, миледи.

— Жизнь вообще опасна, сержант. Но разве не за это мы ее так любим?

В этот момент на лице Хегайна появилась его обычная полуулыбка.

— Трон, я вот сразу понял, как вас увидел, — пробормотал он. — Я сразу сказал, что вы тут всем покажете.

— Это темные эльдары, — наконец нарушила молчание Хазад. — Для охоты на них потребуется нечто большее, чем эти отбросы. И больше, чем ты. Больше, чем я. Гротески — не те, кто управляет этим.

— Их не может быть много, — сказала Спиноза. — Был же всего один корабль.

Хазад презрительно рассмеялась:

— Тот, которого нам показали, не был привезен из космоса. Я сразу сказала Лерментову. Его сделали. Здесь, на Терре, неделю назад, максимум — две. Сейчас их могут быть десятки. Или сотни. И они — не самое худшее. Никогда не доводилось драться с их ведьмами, дознаватель?

— Пока нет. Но я смогла противостоять ассасину с Шобы, поэтому наверняка справлюсь и тут. — Спиноза снова обвела всех взглядом. — Нам вернут оружие и броню. Армия Лерментова уже выдвинулась, а мы к ним присоединимся. Довольно разговоров. Помните свои клятвы и поднимайтесь на ноги. Времени мало.

Штурмовики встали. Все возражения были пресечены абсолютной властью приказа инквизитора. Хазад поднялась последней.

— Так куда нам? — спросила она.

— Арменганд. Знакомое название?

Хазад покачала головой и прошла к двери.

— С чего бы? — бросила она. — Это же не мой мир, а твой.

Твой мир. Возможно, теперь оно так и было.

Как же быстро она согласилась с этой мыслью…

Глава двадцать вторая

Наврадаран вывел Кроула из гулких залов Санктума Империалис под своды громадных базилик тем же путем, что и привел. Вокруг них постепенно становилось все больше жизни — простой смертной жизни: суетливых и деловитых адептов в мантиях, позвякивающих металлическими деталями сервиторов, тяжело ступающих стражей Дворца. То здесь, то там Кроул замечал Кустодиев, но редко и всегда издалека. Они стояли, наполовину скрытые тенями, на страже каких-то особо важных точек.

Чем дальше они отходили от Санктума, тем легче становилось дышать. Воздух был таким же едким и токсичным, но едва переносимая тяжесть отступила, напряжение спало. Некоторую часть пути пришлось проделать под открытым небом, и инквизитор поднял голову, чтобы посмотреть на спираль озаряемых вспышками молний туч над головой. Долгое время он считал, что этот вечный шторм был какой-то химической аномалией, вызванной ядовитыми выхлопами бесконечных городов-ульев. Но теперь его уверенность в этом пошатнулась. Близкое присутствие могущественной сущности, бога, чья душа заточена в троне, бога, обреченного на бесконечные мучения… Это Он, застывший в состоянии не-смерти, высасывал силу даже из стихий.

«Мы становимся такими же, как Он, — подумал Кроул, — мы все застряли между жизнью и смертью».

В какой-то момент приемник брони Кроула затрещал и ожил, начав получать входящие вызовы. Он попытался связаться со Спинозой, но безуспешно. Затем заметил сообщение от Эруния из Корвейна с пометкой как важное. Хирургеон отправил его час назад, но оно затерялось в перегруженных планетарных сетях связи, пока наконец не добралось до получателя. Инквизитор включил запись на ходу, активируя защитные протоколы.

— Милорд Кроул, — раздался в динамике голос Эруния, — я пытался связаться с дознавателем Спинозой, но потерпел неудачу. Да проклянет Трон эти сети. Теперь я не могу дотянуться и до вас. Тем не менее я готов сообщить о результатах анализа данных с ауспиков дознавателя, если они будут еще полезны, когда сообщение дойдет до кого-то из вас. Природа зафиксированного излучения не имеет отношения к человеческому роду. У меня здесь недостаточно оборудования для полноценной диагностики, но я готов с семидесятипроцентной вероятностью утверждать, что оно принадлежит ксенотипу «эльдар». Если точнее, то бета-ветви этой расы, несущей боль. Мы можем смело предполагать, что оружие имеет чужеземную природу и, без сомнения, сопровождается несколькими представителями этого деградировавшего вида. Возможности сделать более качественный анализ у меня нет. В любом случае ваши знания о них значительно превышают мои. Будьте осторожны, милорд. Мне не нужно рассказывать о том, чем может закончиться их проникновение.

Запись оборвалась. Продолжая спокойно идти следом за кустодием, Кроул мысленно выругался. Темные эльдары на Терре. Ничего подобного не происходило уже не одну сотню поколений. Фелиас бы справился с этим заданием лучше. Интересно, знал ли он, за кем охотится? Вряд ли. В записи из Схаллакса не было на это никаких указаний.

Они миновали длинный арочный мост в сотнях метров над улицами, где толпились паломники, и оказались на площади перед высоким зданием с бронзовыми воротами и мраморными колоннами. Западную стену украшало огромное круглое окно. Сквозь толстый слой копоти виднелись потускневшие изображения аквил и различных оккультных символов.

Кроул заметил, что перед Наврадараном открывались все двери во Дворце. Кустодий ни разу не подал никакого знака, однако створки из розового дерева, золота и адамантия мягко расходились в стороны при его приближении. Создавалось ощущение, что он может повелевать Дворцом.

— Что это за место? — спросил инквизитор.

— Ты просил дать тебе информацию, — ответил Наврадаран. — Я привел тебя, куда надо.

Они прошли сквозь врата базилики, и воздух тут же наполнился знакомыми запахами архива: плесневелого пергамента, старых кожаных переплетов и забытых свечных огарков. Они прошли по длинному коридору, прежде чем попасть в центральную залу — помещение со сводчатым потолком и множеством разноцветных витражных окон в свинцово-серых рамах. Возле каждой стены стояли стеллажи со свитками и томами. На корешках и бирках виднелись надписи золотой краской. Их переносили с места на место стайки щебечущих сервохерувимов. За столами в зале сидели писцы по сто человек в ряд и, будто одержимые, копировали тексты на свежие листы пергамента с помощью толстых перьев. Красные линзы искусственных глаз мерцали из-под капюшонов, освещая бледную плоть и множество аугментических модулей.

В дальнем конце колоссального нефа священник зачитывал параграфы из «Правил Администратума», один за другим. Он грузно навалился на массивную систему вокс-ретрансляторов, как будто хотел рухнуть в ее механические объятия.

— …ибо деяние воспроизведения суть предпочтительнее деяния творения, ибо воспроизведение ведет к преумножению того, что было благословлено. Создание же, в силу склонности смертного человека к ошибкам, есть потенциальная угроза праведности, и к нему должно отнестись с подозрением. Из всех правил прежде всего помните перечень мер предосторожности и не отклоняйтесь от…

Ни один из писцов не обратил внимания на инквизитора и кустодия, пересекавших неф. Наврадаран отвел Кроула в один из боковых приделов, где на широком, восьмиметровом, картографическом столе были разложены чертежи и планы. Над стопками смятых листов пергамента мерцали, будто призраки, гололитические проекторы. Они считывали специальные руны с пергамента и создавали в воздухе медленно вращающуюся трехмерную схему окрестностей Дворца. Сервиторы-операторы дергано поклонились вошедшим и вернулись к выполнению своих рутинных задач: сортировке, переноске, расправлению и выскабливанию листов пергамента.

Кроул склонился над бумагами, восхищаясь скрупулезностью проделанной работы. Каждая карта была начерчена вручную, богато украшена религиозными символами и свидетельствами ее достоверности. В углу неизменно теснилось множество печатей различных отделов Администратума. Детализация потрясала воображение. Смертный писец, наверное, потратил всю свою жизнь на тщательный анализ чертежей и записей древних архитекторов в полузабытых архивах механикусов, прежде чем воспроизвести информацию в таком виде. Кроул начал перебирать листы пергамента, на миг ошарашенный количеством доступных сведений.

— Придерживаете лучшее для себя… — протянул он. — Было бы у нас что-то подобное…

— То, что ты ищешь, здесь, — сказал Наврадаран, выкладывая на стол один из самых больших свитков.

Гололиты считали с пергамента специальные руны, и над столом, окутанным клубами фимиамового дыма, появилось призрачное изображение южного периметра Дворца.

Оно медленно вращалось, давая полное представление об архитектуре этого сектора. Кроул не сразу осознал, что именно он видит перед собой. На самом деле город, покрывший собой всю поверхность планеты, рос не только вверх. Его подземные структуры были ничуть не менее впечатляющими, а тоннели и коридоры переплетались в безумных извивах невероятной сложности.

Единственной неизменной деталью в этой паутине была стена Дворца, проходящая среди леса высоких башен, рассекая его напополам, будто гигантский топор. И если уцепиться за нее мыслью, как за базовую точку, то остальная часть схемы начинала приобретать какой-то смысл.

— Я покажу, где мы обнаружили следы кровавых ритуалов, — сказал Наврадаран.

На изображении тут же зажглись световые точки. Все они были под землей и за пределами стен.

— А где Схаллакс? — спросил Кроул.

Как только кустодий подсветил анклав, стало очевидно, что тела отмечали путь от северной границы Схаллакса через зоны жилых комплексов почти до самой стены. Однако, приблизившись ко Дворцу, концентрированная полоса точек рассеивалась, словно утратив импульс.

— Как вы боролись с этой напастью? — спросил Кроул.

— Следили, чтобы атакующие не подходили слишком близко к стенам, — ответил Наврадаран. — Отправили усиленные патрули и проверили все подземелья. Южный рубеж между тринадцатым и тридцать первым бастионами был усилен пси-экранированными штурмовиками Астра Милитарум. Шестерых моих товарищей отозвали от Врат для дополнительного усиления внешнего дозора. По всем нашим параметрам стена остается неприступной.

Кроул внимательно рассматривал карту. На гололитической проекции были изображены древние катакомбы: змеящиеся полосы света, извивающиеся, словно паразиты в земной коре. Кустодий был прав — эти неизведанные глубины таили в себе опасность. Кто-нибудь, достаточно целеустремленный, смог бы отыскать путь внутрь при наличии достаточного количества сил, времени и удачи. Инквизитор проанализировал указанные Наврадараном точки и понял, что коварный враг подобрался почти вплотную к лабиринту ходов у самого основания древних стен. Как будто чья-то осторожная рука прощупывала укрепления по всей длине, пытаясь отыскать слабину.

— Почему они убивают так часто? — задумчиво пробормотал инквизитор.

Наврадаран перевел взгляд на инквизитора:

— Какая разница?

Кроул смотрел на вращающееся изображение, и его беспокойство росло.

— Прикажи сервиторам уйти, — наконец сказал он. — Эта комната надежно защищена от прослушиваний?

Наврадаран махнул рукой, и лоботомированные операторы заковыляли наружу. Как только дверь захлопнулась за их спинами, кустодий снова развернулся к инквизитору.

— Абсолютно.

Кроул жестом указал на карту:

— Некие лица пытаются незаконно подобраться ко Дворцу. Сказать, что он хорошо охраняется, было бы сильным преуменьшением. Поэтому их единственным шансом выжить, не говоря уж о том, чтобы добиться успеха, является скрытность. И тем не менее они оставляют за собой горы трупов.

— Это были ритуальные убийства. Возможно, они черпают в них силу.

— Да, конечно, но каковы масштабы этой силы? Вокруг этого места стоят обереги, способные остановить даже самых могущественных слуг Архиврага. Принесение в жертву десятка смертных не окажет на них никакого воздействия. — Он обошел вокруг стола, постукивая по нему пальцами и вглядываясь в карту Внешнего Дворца. — Нет, наш враг — это либо ксенос, либо некто, вооруженный ксенооружием.

— Откуда ты знаешь?

— Анализ данных с «Радаманта». Темные эльдары. Подумай, что это может означать. Вряд ли их очень много, поэтому захватить какие-либо ворота силой они не в состоянии. Они не станут проводить колдовской ритуал, ибо презирают такие вещи, да и в любом случае защита против нечестивых чар здесь выстроена просто невероятная. Единственное, что у них остается, — обманные маневры. Поэтому я снова задам свой вопрос. Зачем столько трупов?

— Считается, что смыслом их существования является причинение боли.

— Да, да, считается. — Кроул потер руками лоб. Он чувствовал, что боль в суставах нарастает, но не решался проглотить наркотик, опасаясь затуманивания мозгов. — Но они могли бы охотиться где угодно. Внизу, в тоннелях, куда даже арбитры не суются. Неужели мы ошибались насчет Слез Ангела?

Кроул чувствовал, что его мозг работает слишком медленно. Возможно, он еще не до конца отошел от созерцания Врат. Инквизитор постарался привести мысли в порядок.

«Слезы Ангела. Кто они? Неважно. Сконцентрироваться. Представить себя на их месте. Им нужно попасть внутрь, но все пути перекрыты. Что же делать?»

Он всматривался в парапеты, орудийные башни, громадные лазерные батареи, изображенные мерцающими световыми линиями. Наврадаран, конечно же, прав. Атака должна произойти под землей, там, где древние фундаменты старых цитаделей крошились под весом возведенных за десять тысяч лет новых зданий. Но это была территория протяженностью сотни километров.

— Ты показал мне, что Врата Вечности являются ложной целью, — наконец сказал инквизитор. — Все глаза будут направлены туда. У этих убийств та же цель. Создать хаос, вселить ужас, стянуть войска для наблюдения за местами, где происходили убийства. Да, ксеносы действительно подпитываются смертями, но особой важности эти ритуалы не имеют. Когда начнется настоящая атака, это произойдет в совершенно другом месте. Там, где стены прочнее всего, и помыслить о нападении на них невозможно. Там, откуда стражу увели для усиления внешнего дозора.

— Во Дворце нет неохраняемых стен.

— Здесь миллионы стражей, но этого все равно недостаточно. Ты сам так сказал.

Кроул снова всмотрелся в карту, анализируя закономерности распределения мест преступлений, расстояние от них до Схаллакса, транспортные артерии и тоннели, соединяющие их, разглядывал фантастическое хитросплетение переходов и штолен. Казалось, что понять логику этого безумия невозможно. Но в конце концов он все же усмотрел определенные закономерности. Груз приземлился двадцать дней назад. Но ксеносы оставались в радиусе ста километров от Схаллакса, крайне редко выходя за добычей за пределы этой области. Наверное, им нужно было оставаться на месте. Наверное, они не могли уйти потому, что строили что-то, работали над чем-то или…

— Они не просто питаются болью. — Теперь Кроул говорил быстро и все более уверенно. — Они используют ее как инструмент. Они создают монстров, чудовищ, для того чтобы выполнить свою задачу, но на это нужно время, поэтому они ограничены в возможностях передвижения. — Инквизитор прошагал вдоль стола, наблюдая за плавным вращением проекции, и развернул новый вид. Перед глазами инквизитора и кустодии появились длинные прямые подземные тоннели, идущие с севера на юг, затем проходящие под колоссальными фундаментами комплексов шпилей: Бореата, Романда, Клитемстраты — и ведущие дальше, в промышленные пустоши Арменганда и сливам отходов Зерихона.

— Они должны быть где-то на довольно почтительном расстоянии, — пробормотал Кроул, пытаясь думать так же, как его потенциальная добыча. — Спрятаться подальше от очевидных убийств, но тем не менее в достаточной близости от южной стены, чтобы успеть до нее добраться в нужный момент. Где-нибудь… тут.

Наврадаран подошел к Кроулу.

— Здесь крепкий фундамент, — сказал он. — Нам неизвестно о брешах в защите.

— В этом и суть. Туда можно отправить войска?

— Нужно время. Многих уже отослали к Вратам.

— И это проблема. — Кроул сощурил глаза, запоминая карту. — Я сам туда пойду. Распорядись, чтобы меня пропустили. Если кто-то подстрелит мой транспорт, я очень разозлюсь.

— И что ты будешь делать? — Судя по всему, кустодии не слишком убедили идеи инквизитора.

— То же, что и всегда. Охотиться.

— Эти твари убили немало людей.

— И я тоже. К тому же со мной будет Рев, — если ты его, конечно не засунул в очередную клетку.

— Этого недостаточно.

— Тогда пойдем с нами.

Наврадаран надолго замолчал. Рубиново-красные линзы шлема не выдавали никаких эмоций. В первый раз с момента знакомства с кустодием Кроул почувствовал, что стража гложут сомнения. Что в нем кипит внутренний конфликт. Наврадаран родился и жил в мире, где все подчинялось древним, непреложным протоколам и ритуалам застывшего во времени Внутреннего Дворца. Покинуть величайшую святыню сейчас, накануне главного фестиваля, когда все население планеты стремилось к самому сердцу его простого мирка… Пожалуй, он просил от кустодии слишком многого.

— Я хотел наказать тебя зрелищем врат, Кроул, — заговорил Наврадаран, — и испытать. Только верные душой способны выдержать этот вид. Несмотря ни на какую внешнюю шелуху, которой ты пытаешься себя окружить, ты прошел испытание. И теперь пришел мой черед. Так претворяется в жизнь Его воля.

— Так да или нет? — рассмеялся Кроул.

— Я провожу тебя до корабля, — сказал Наврадаран, поднимая свое копье стража и направляясь к выходу. — Пока идем, я приму решение.

Охотники выбрались из катакомб под Бореатом, разделившись на отряды и продвигаясь по узким, похожим на капилляры трубам. В них царила кромешная темнота, которую люди разгоняли дуговыми светильниками, закрепленными на самодельных шлемах, освещая разбитую, неровную дорогу. Бойцы Слез Ангела продвигались уверенно. Они привыкли и к вечной темноте, и к скользкому металлу под ногами, и к токсичным лужам. Как и раньше, они были вооружены в основном самодельным оружием, винтовками, дробовиками и боевыми ножами. У некоторых были даже силовые пилы, украденные с производственных конвейеров, шахтерские буры и молоты.

Лерментов вел их на северо-восток, пробиваясь через слабозаселенные уровни под контролем местных банд. Вскоре авангардные отряды вышли в старый канализационный коллектор, ведущий к промышленной зоне Арменганда. Отряд телохранителей Ложного Ангела, состоявший в основном из громадных огринов с шоковыми булавами, держался рядом с ним. Слепые и мертвенно-бледные обитатели подземных лабиринтов суетливо разбегались с их пути, шлепая замотанными в тряпки ногами по лужам.

Спиноза, Хазад и штурмовики двигались вместе с предводителем этой маленькой армии. Ложный Ангел сдержал слово, и им вернули всю броню и оружие. Еще в крепости один из приспешников Лерментова принес крозиус, чтобы вернуть его хозяйке, при этом под тяжестью булавы он обливался потом. Спиноза испытала злорадное удовольствие, когда с легкостью подняла Серебряный одной рукой. У самого Ложного Ангела было не самое плохое снаряжение — бронежилет Милитарум, закрытый шлем, сапоги из синтекожи. В руках он сжимал стандартный лазган модели М35.

— То есть ты из Гвардии, — заметила Спиноза сразу, как увидела броню.

— Да, — кивнул Лерментов, тяжело дыша на бегу, — был.

— Как ты оказался здесь, внизу?

— Прослужил десять лет, — ответил он. — Мотался по всему сектору. Участвовал в боевых действиях. Потом прибыл сюда. — Салвор невесело усмехнулся. — Я был паломником, представляешь? Подал запрос на отпуск, и мне его дали. Нас к тому моменту почти перебили, комиссар погиб, все знали, что конец близок. Я обещал вернуться… — Он продолжал бежать вперед. Его подобие командного отряда трусило следом, поднимая в воздух брызги зловонной воды. — Но так и не выполнил обещания. Здесь ведь просто затеряться. Но настоящее лицо этого мира можно увидеть, только опустившись на самое дно.

Какое-то время они молчали. Тактический дисплей Спинозы оказался поврежден в последней схватке. Коммуникатор тоже барахлил. Она попыталась открыть канал связи с Кроулом, но в динамике раздавалось только шипение статики, что, в общем, было вполне ожидаемо. Тогда она попыталась связаться с Рассило и, к своему удивлению, услышала слабый щелчок установившегося соединения.

— Миледи-инквизитор, говорит ваша верная слуга Люче Спиноза из свиты лорда Кроула. — Она использовала внутренний зашифрованный канал, скрывая сообщение от Лерментова. — Вместе с сообщением направляю набор координат. Я хочу воспользоваться вашим предложением и запросить подкрепления, срочно. Под Арменгандом обнаружены ксеносы. Предположительно в большом количестве. Для устранения угрозы потребуются значительные силы. Сейчас я временно задействовала отряды иррегулярного ополчения. Если вы наткнетесь на нас, очень прошу, не уничтожайте наших союзников, пока угроза ксеносов не будет нейтрализована. Конец связи.

И все. Никакого сигнала, подтверждающего или отрицающего получение. Как только она закончила, Лерментов снова с ней заговорил.

— Я не желал становиться вождем, — сказал он. — Зачем оно мне? Но эти люди проявили сочувствие, когда удача, казалось, окончательно меня покинула. В подулье живут не только бандиты и отребье. И мы хотим показать, что здесь можно создать лучший мир.

— Не пытайся оправдать себя! — отрезала Спиноза. — Я не желаю этого слушать.

— Разумеется не желаете.

— Далеко еще?

— По этому тоннелю мы доберемся до подземных уровней Арменганда. Выйдем в районе западного округа. Не очень далеко.

— Эти… твари. Они порвут вас в клочья.

— Мы знаем.

Здесь, внизу, люди не питали иллюзий. Их жизнь длилась всего пару десятков лет, и они никогда не видели солнечного света. Но тем не менее армия оборванцев бодро стремилась вперед, зная, что бездействие еще хуже. Спиноза ничего не рассказала Лерментову о соображениях Кроула относительно цели ксеносов. Это все равно никак не смогло бы сильнее разжечь желание его бойцов обрушить на врага свое возмездие. И она не могла не восхищаться ими, даже несмотря на то что по-прежнему считала их всех проклятыми еретиками.

Чем дальше они углублялись в тоннели, тем более холодным и влажным становился воздух. С самого прибытия на Терру Спиноза ни разу не чувствовала холода на этой жаркой, высохшей планете. Ощущение было чуждым. Вонь стала совершенно невыносимой. Если эти тоннели когда-то и вели в рабочие очистные станции, все это осталось далеко в прошлом. Изогнутые стены и крышу покрывал слой светящейся органической массы, а по залитому водой полу шныряли какие-то облезлые нескладные существа. Спиноза все сильнее утверждалась во мнении, что единственными живыми особями, способными выжить в этом древнем изуродованном мире, были люди, крысы и водоросли.

Дорога вела все глубже вниз. Вода превратилась в вязкую слизь. Тоннели стали уже, а кладка стен — более ветхой. Время от времени на пути отрядов попадались обвалившиеся фрагменты потолка. В стенах и полу зияли широкие трещины, за которыми была лишь черная бездна. Армия по-прежнему двигалась достаточно быстро, но самые слабые из бойцов уже с трудом переставляли ноги, поскольку их чахлые тела не справлялись с такой концентрацией ядовитых испарений.

Спиноза втянула воздух подземелья полной грудью, раздувая ноздри. Дознаватель была почти уверена, что к зловонию канализации примешался едва заметный невыразимо отвратительный запах, такой же, как в том кровавом помещении на корабле. Тот же запах исходил и от кошмарного чудовища, заточенного в крепости Лерментова. Они почти пришли.

— Держитесь ближе друг к другу, — передала она Хегайну по закрытому каналу отряда. — Приоритетными целями являются разумные представители ксеносов. Если мы сможем захватить одного и отступить, так и поступим.

— Как прикажете, — ответил Хегайн. — А лорд Кроул?

— Я продолжу попытки с ним связаться, но мы слишком глубоко под землей.

— Ха. Это точно. Я так далеко еще не забирался. Тут холодно. Только подумайте. Холодно! Иногда по ночам я мечтал о таком. И вот мечта сбылась.

Спиноза улыбнулась. Похоже, Хегайн восстановился. Теперь поводом для беспокойства была только Хазад, молча бегущая рядом в темноте. Ее движения были не так грациозны, как раньше, но в них по-прежнему чувствовалась невероятная сила.

— Ты могла уйти, — сказала ей Спиноза.

— Куда?

— Это не твоя битва.

— Это дело, которое вел Фелиас. Больше не надо слов, дознаватель. Путь лежит перед нами.

Спиноза оборвала связь. Уровень взаимного недоверия между ними буквально зашкаливал. Единственное, что удерживало их вместе, это возможность отыскать больше чудовищ, которые, окажись они в сколько-нибудь серьезном количестве, скорее всего, перебьют их всех в темноте тоннелей, если только кто-то не придет на помощь.

Пол тоннеля стал ровнее. Впереди показались очертания какого-то помещения. Звук шагов странно отражался от его стен. Отряд Слез Ангела вывалился в сырой и вонючий подземный зал. Слабые нашлемные фонари бойцов Лерментова выхватывали из темноты фрагменты стен, сложенных из осыпающегося кирпича. На полу виднелось нечто, отдаленно напоминающее ржавые рельсы, облепленные толстым слоем слизи.

Воздух стал по-настоящему едким. Некоторые оборванцы начали сгибаться в приступах рвоты. Из этого зала вело несколько ходов — по большей части это были черные, как застарелая желчь, провалы куда-то в темноту. Огрины Лерментова, слишком тупые, чтобы испытывать страх, двинулись прямо в них, пригибаясь, чтобы пролезть под сгнившими решетками, и шумно кряхтя.

— Стойте, — раздался голос Хазад. Ассасин приблизилась к одному из ходов с мерцающим мечом в руках. — Прикажи им остановиться.

В подземный зал входило все больше отрядов Ложного Ангела. Многие уже хромали и задыхались. Но скоро их станет еще больше. Лерментов поднял вверх сжатый кулак, и Альвия, которая была кем-то вроде его заместителя, отозвала огринов и приказала бойцам занять оборону.

— В чем дело? — спросил Лерментов, подходя к проходу.

— А ты не чуешь? — раздраженно бросила Хазад.

Спиноза жестом приказала Хегайну двигаться следом, после чего штурмовики и командная группа Ложного Ангела присоединились к дознавателю, и тоже направилась в проход. Сводчатый потолок тоннеля обвалился, образовав груды кирпичных обломков среди вязких луж. Однако проход был достаточно широк, чтобы по нему можно было двигаться по двое. Как только отряд вошел внутрь, лучи фонарей осветили ветхую кладку, покрытую наростами бесцветного лишайника. Среди блестящих потеков слизи время от времени виднелись пятна чего-то темного. Тут и там на мягких прогнивших стенах встречались длинные царапины.

— Датчик движения? — спросила Спиноза, не доверяя оборудованию собственного доспеха.

— Ничего, — ответил Хегайн.

Сержант двигался сразу за дознавателем, шаря по стенам тесного тоннеля подствольным фонарем хеллгана.

Температура опустилась еще ниже. Из респираторов штурмовиков начали вырываться облачка пара. Спиноза почувствовала, как под ногой что-то хрустнуло, посмотрела вниз и обнаружила, что вода по краям луж начала замерзать. Гнусный запах начинал сводить ее с ума — токсичная вонь, казалось, проникала под кожу и заставляла все тело чесаться. Чем больше она дышала этой дрянью, тем сильнее ей хотелось закричать.

Затем давление воздуха внезапно ослабло, и лучи фонарей осветили какое-то пустое пространство. С потолка свисали непонятные предметы, ударяясь друг о друга. Откуда-то издалека доносился звук падающих капель.

— Темно, хоть глаз выколи! — выругался Лерментов и жестом подозвал одного из своих. — Посвети нам.

Солдат вышел вперед, поднял сигнальный пистолет, нацелил его в темноту и выстрелил. Ракета, закручиваясь по спирали, поднималась все выше и выше, пока наконец не сдетонировали, выбросив облако медленно угасающих люминесцентных частиц, которые неспешно поплыли к земле.

Подземная зала оказалась просторной — больше пятидесяти метров высотой и, наверное, вдвое больше длиной. Дальний ее конец уходил куда-то вниз, а потолок поддерживали мощные металлоконструкции. Стены покрывала ставшая уже привычной слизь, оплетенная полузамерзшей плесенью, но никого из присутствующих стены не интересовали.

Подвешенными предметами были человеческие тела. С опорных арок на шипастых цепях свисали безглазые трупы. На полу валялось еще больше мертвецов, перекрученных и изломанных. Среди мясистых мышечных волокон белесо поблескивали осколки костей. Из некоторых тел все еще торчали пыточные инструменты, резко выделяясь на фоне изодранной кожи. Чьи-то раны были зашиты. А некоторые трупы чьи-то извращенные руки сшили вместе, превратив в жуткие конструкции.

Один из солдат Лерментова стащил с головы шлем, согнулся и шумно проблевался на пол. Остальные ошарашенно отступили, сжимая фонари во внезапно задрожавших руках.

— Стоять! — приказал Салвор, мрачно осматривая помещение, залитое люминесцентным сиянием от осветительной ракеты. Затем он обернулся к Спинозе. — Видишь это? Видишь?

Люче брела сквозь груды конечностей, сплошным ковром устилавших пол. Она надеялась найти что-то большее, чем расчлененные тела. Никто из этих несчастных не умер быстро. Степень садистской извращенности тех, кто сотворил такое, казалась невероятной даже человеку с ее подготовкой.

— Ассасин, — спросила она, осторожно ступая по залу, — узнаешь что-нибудь?

— Нужно двигаться, — кисло ответила Хазад. — Дальше будет больше.

И это действительно оказалось так. Вскоре количество искалеченных трупов достигло ошеломляющего количества. Это было настоящее кладбище, на котором медленно замерзавшие оторванные конечности были сложены в небольшие пирамиды. На них начали попадаться следы, похожие на укусы, длинные рассечения и хирургически точные разрезы. Все было покрыто черными потеками крови.

— Но… зачем? — Хегайн, обычно прекрасно владеющий собой, похоже, был потрясен.

— За этим, — сказала Хазад, проталкиваясь через лес свисающих с потолка тел.

Спиноза и Лерментов двинулись следом и обнаружили ряды металлических клеток, уходящие в темноту. Их конструкция не походила ни на что, виденное Спинозой раньше. Изогнутые, зазубренные очертания больше походили на выращенные, а не изготовленные конструкции. Каждая из них была просторной, втрое выше человеческого роста. Двери на каждой из них оказались открыты нараспашку. Внутри виднелись полузамерзшие остатки чего-то, похожего на беспорядочно разбрызганные гной, кровь и какие-то другие жидкости. С потолков клеток свисали пучки трубок, многие из которых соединялись со стеклянными сосудами. По некоторым из трубок медленно стекач какой-то раствор.

Хазад обернулась к Лерментову:

— Та тварь… я назвала ее гротеском. Их делали здесь. В клетках. Кормили плотью, накачивали химией. Обычно занимает годы, но при необходимости они могут ускорять процесс.

Лерментов попытался пересчитать клетки, но в темноте это было непросто. Он сбился после тридцатой и бросил это занятие.

— Нельзя, чтобы мои люди увидели это. Найдите обходной путь! — приказал он своему заместителю и снова обернулся к Хазад. — Эти создания… Их здесь нет. Куда они делись? Мы можем выследить их?

Теперь в его голосе слышались гнев и отвращение. Спиноза заметила, что ярости в Ложном Ангеле было явно больше, чем страха.

— Даже слепой и глупый легко их отыщет, — сказала Хазад. — Им больше не нужна секретность. Они идут открыто. Их выпустили на волю. Смотрите, вот след.

Она двинулась дальше в глубь зала. Под ногами ассасина хрустели обломки костей. Помещение, поначалу казавшееся бесконечным темным провалом, оканчивалось очередными разветвляющимися тоннелями, ведущими еще дальше в глубь земли. Спиноза и Лерментов двинулись к ним в сопровождении штурмовиков и наиболее крепких духом членов командного отряда Слез Ангела.

Спиноза сверилась с компасом, встроенным в системы брони. Они прошли строго на север уже довольно значительное расстояние. В том направлении, куда вел след, у ксеносов могла быть только одна цель, и от этой мысли дознаватель содрогнулась.

— Нужно торопиться, — сказала она, представив, как эти монстры несутся по коридорам впереди, направляемые своим жутким создателем. Чтобы схватить всего одного, потребовалась почти целая армия людей. Она боялась даже думать о том, что могут устроить десятки этих тварей.

Когда они приблизились к дальнему концу зала, Спиноза краем глаза заметила какое-то движение слева. Она резко развернулась, поднимая Серебряный, и увидела, что один из трупов на полу шевельнулся. Тело, скользкое и липкое, съехало с вершины кучи, и из-под завалов поднялась трясущаяся рука. Будто какой-то кошмарный подземный паразит, из груды трупов показались плечи и голова.

— Про… шу… — вырвалось из пересохших губ. Несчастная жертва, оказавшаяся женщиной, пыталась выбраться из-под завалов гноящейся плоти.

Спиноза наклонилась, собираясь ей помочь, и только тогда разглядела, что осталось от тела пленницы. Или, вернее, во что его превратили и сколько колб с жидкостями было прикреплено к волочащемуся за ней шлейфу из органов и лоскутов кожи.

Лицо женщины выражало боль и ужас, в белесых глазах плескалось безумие, а окровавленные пальцы тряслись.

— Да снизойдет на тебя Его милость, сестра, — прошептала Спиноза, доставая лазпистолет и прижимая его ко лбу несчастной.

Короткая вспышка, и судорожные подергивания прекратились.

Спиноза выпрямилась и увидела, что Лерментов наблюдает за ней.

— Видишь? — снова спросил он, в этот раз еще более настойчиво.

— Мы их найдем, — бросила она, проходя мимо. — Найдем.

Глава двадцать третья

Рев приветствовал Кроула отрывистым кивком. Горгий летал взад-вперед, и его глаз пульсировал, будто бы от негодования.

— Молто темпус, — произнес череп, — время потеряно. Посадочная площадка располагалась на вершине одной из башен с южной стороны крупного бастиона. Солнце уже снова клонилось к закату, предвещая окончание очередного сумасшедшего дня. По всей громадной стене замерцали огни, зажглись прожекторы, рассекающие надвигающуюся темноту. Над головами пролетел, изрыгая струи пламени из кластерных двигателей на днище, тяжелый транспорт, направляясь к Львиным Вратам. Из рукотворных каньонов между ульями доносился грохот барабанов, а вспышки молнии засверкали ярче прежнего. Воздух был горячим, как и всегда. И все вокруг наполняла атмосфера охватившего планету лихорадочного безумия.

«Тень» ждала на площадке под охраной стражников Дворца в белых мантиях. Здесь же находились и другие корабли, с вхолостую работающими двигателями на раскаленном ветру. Из одного только что прибывшего транспорта, позолоченного и отделанного эбеново-черными пластинами, выгружались высокопоставленные сановники Министорума в просторных одеяниях, скрывавших лоснящиеся от жира тела.

— Ты многое успел за это время? — спросил Кроул, направляясь к «Тени».

— Не все, чего бы вам хотелось, но кое-что успел, — ответил Рев.

Они забрались в кабину. Горгий влетел внутрь, когда фонарь уже с шипением закрывался. Рев взялся за штурвал и начал прогревать двигатели.

— А вы? — спросил капитан.

— Я видел… разные вещи. — Инквизитору все еще сложно было описать представшее перед ним зрелище словами. — И кое-что разузнал.

— Куда?

— В сектор Зерихон. Я загружу координаты.

Рев увеличил тягу, и «Тень» поднялась с площадки. Штурмовик слегка накренил машину и обдал потоком воздуха ковыляющую процессию сановников, отчего их одеяния забились на ветру.

— Так им, — фыркнул Кроул.

Транспорт инквизитора резко набрал высоту и исчез в вечернем небе. Купола громадных соборов слегка поблескивали золотом в лучах заходящего солнца и некоторое время даже могли поспорить яркостью с кроваво-красным заревом от чадящих костров. Вдалеке Кроул смог разглядеть титанолит святого примарха Корвуса Коракса, на чьей расписанной узорами поверхности играли последние отблески дневного света.

— Рассказывай, — сказал Кроул.

— За нами все время следили, — ответил Рев, — но череп оказался полезным.

— Тергиверсацио, — прощелкал Горгий, — субтерфугио. Никто не подозревает.

— И что ты нашел?

— Ничего конкретного, — покачал головой Рев. — База Квантрейна находится где-то в глубине. К ней и за пятьдесят лет не подобраться. Но череп ухитрился найти доступ к системам связи в диспетчерской башне. Оттуда оказалось возможным извлечь частоты, шифрованные каналы.

— И вы сумели взломать код потому, что…

— …он использовал шифр Ордо Еретикус. Можете сами посмотреть. Но я не гарантирую успех.

— Уже что-то. Давай доступ.

Горгий подлетел поближе и активировал эфирно-резонансный передатчик. Вокс-приемник в доспехе Кроула принял сигнал, и на ретинальном дисплее появилось несколько векторов связи. Головная боль, уже давно мучавшая инквизитора, стала совершенно нестерпимой. Кроул поморщился. Его колени дрожали, суставы пылали огнем. Но обезболивающее он не принимал. Не сейчас.

— Нехорошо-о, — протянул он, просматривая варианты, — этот слишком старый. Эти я вижу в первый раз. А этот… о, вот этот. Отлично. Этот.

Он применил вектор связи, активировал внутренние шифры и извлек шаблоны для расшифровки. Пришлось потратить на это некоторое время. Даже внутри стен Внешнего Дворца системы связи были нагружены почти до предела. Наконец соединение установилось. Это оказался старый односторонний канал аварийной связи, выделенный, скорее всего, для помощников Квантрейна.

— Милорд Флавий, говорит инквизитор Эразм Кроул, ОЕ. Я полагаю, вы кое-что потеряли. А я, как мне кажется, нашел. Если хотите, можете присоединиться ко мне у основания стены в секции Зерихон. Я еще не знаю точных координат, но, думаю, вы знаете, что нужно искать. Приводите друзей, ведь ваши гости грозят оказаться весьма беспокойными.

Как только связь прекратилась, Рев рассмеялся. Смеялся он редко, и смех получился каким-то скрипучим.

— Вы уверены, что стоило оповещать его о наших планах?

— Хочу посмотреть ему в глаза. — Улыбка сползла с лица инквизитора. Он сидел, поглаживая рукоять Радости. — Сначала хочу посмотреть, а потом узнать, зачем он это сделал.

«Тень» летела на восток над морем громоздящихся друг на друга куполов и шпилей. Закат быстро угасал, небо темнело, и на облаках оставалось лишь зарево от костров. Кроул оглянулся и бросил взгляд на громадный мавзолей Санктума Империалис, утопающий среди множества более мелких зданий.

— Понимаю, — кивнул Рев, увеличивая тягу.

Впереди показалась стена, выступившая из тумана, — сплошная черная поверхность, будто высеченная из кремня. Из клубов смога проступали силуэты крепостных башен с готическими крышами. На верхних уровнях, среди зубцов, теснились лазерные пушки, а под ними — площадки со стационарными пушками «Вулкан».

— При всем уважении, нас всего двое.

— Терцио, — вмешался Горгий. — Трое.

— Не совсем так, — ответил Кроул, откидываясь в кресле. — Посмотри на датчик движения, координаты «четыре-пять-о».

Рев переключил обзорные дисплеи на указанную точку, и экран заполнился золотым цветом. Штурмовик удивленно посмотрел на Кроула, после чего слегка накренил «Тень», желая получше разглядеть, что это.

Тяжелый летательный аппарат со множеством орудийных башенок парил рядом с ними на струях пламени, вырывающихся из мощных двигателей. Толстые изогнутые крылья выступали из массивного фюзеляжа, на котором красовались эмблемы Адептус Терра и загадочные символы, выложенные из рубинов и серебра. Ряды подвесных автопушек и чего-то похожего на тяжелые болтеры окружали небольшую кабину. По всей длине фюзеляжа тянулся инкрустированный драгоценными камнями вертикальный стабилизатор. Этот корабль был больше «Громового ястреба», украшен затейливее, чем прогулочная яхта кардинала, и скорее походил на летучую часовню, чем на реальное боевое судно. Тем не менее в его смертоносности сомневаться не приходилось.

— Впечатляющая штука, да? — улыбаясь, спросил Кроул. — Или вульгарная, в зависимости от вкуса.

— Ваш друг-кустодий? — спросил Рев, выравнивая «Тень» и двигаясь параллельно с золотой громадиной.

— Не друг. По крайней мере, пока, — сказал Кроул, начиная разглядывать приборы на стене кабины. — Горгий, нужна твоя помощь. У тебя сохранились сигнатуры излучения с «Радаманта»?

— Аффирмативо, да-да.

— Я хочу, чтобы ты передал их на авгурную сеть «Тени». Нам надо найти аналоги там, внизу. И они будут глубоко под землей. Подготовьте ауспики к работе на малых расстояниях.

Инквизитор разглядывал приближающуюся стену Дворца через узкий иллюминатор. Пока что его «Тень» и транспорт кустодии были единственными летательными аппаратами поблизости, и никакие другие суда с позывными Инквизиции не наблюдались. Последние лучи солнца угасли, и земля погрузилась в черноту, кое-где нарушаемую точками света. Переходы и дороги напоминали пылающие артерии, тоннели из пламени, протянувшиеся в ночи на многие километры.

— Есть что-нибудь от Спинозы?

— Я все еще пытаюсь с ней связаться, — ответил Рев.

Кроул кивнул, по-прежнему наблюдая за надвигавшимися парапетами — теми самыми, с которых защитники когда-то смотрели на приближавшиеся легионы магистра войны. Укрепления, возведенные в эпоху Чудес и многократно усовершенствованные за прошедшие тысячелетия, казались несокрушимыми. Ни одна армия не смогла к ним приблизиться с тех самых полузабытых дней, и стражам крепости оставалось наблюдать лишь за пейзажами постепенно деградирующего города.

«Никогда не жалей, что война стала постоянным уделом нашей расы. — Кроул вспомнил слова, принадлежавшие предположительно примарху Рогалу Дорну. — Постоянная угроза — это твой друг. Она позволяет поддерживать себя в форме. В конфликте рождается сила. Бездеятельное бдение ведет лишь к упадку».

— Он находится где-то там… — задумчиво пробормотал он. — И все еще скрыт от глаз.

Лерментов вел своих людей через подземные уровни Арменганда. Они выбрались в более широкие тоннели, усиленные погнувшимися от нагрузки металлоконструкциями и абсолютно сухие. Вскоре эти коридоры стали по-настоящему гигантскими — огромные рукотворные шахты, проложенные на большой глубине, и вся армия смогла собраться вместе, двигаясь с предельной скоростью. Лучи нашлемных фонарей раскачивались на бегу.

Спиноза не пыталась разговаривать с Ложным Ангелом. Лерментов молчал с того самого момента, как они покинули комнаты с телами, и крепко сжимал свой лазган, готовый в любой момент пустить его в дело. Хазад оказалась права: идти по следу тварей оказалось очень просто — они оставляли за собой длинный шлейф слизи и крови на скопившихся в тоннелях отложениях. В какой-то момент они даже наткнулись на брошенное чудовище. Это был какой-то недоделанный монстр, лишь отдаленно напоминавший настоящего гротеска. Из груди твари торчали обломки ребер, а органы, помещенные в блестящие кожистые мешки, судорожно пульсировали. Чудовище попыталось напасть, приведенное в ярость стимуляторами, внедренными в недоразвитую систему кровообращения, но перенапряженные жилы лопнули прежде, чем тварь смогла поднять когтистые лапы. Огрины втоптали ее в пол, размозжив череп и кости окованными металлом ботинками. Но даже дефектный гротеск умирал долго, не переставая вопить.

И снова бег. Вонь опять начала усиливаться, токсичный воздух забивал пылающие легкие. Спиноза оглянулась и посмотрела на разношерстную армию Лерментова. Огрины неслись вперед с той же скоростью, что и раньше, болтая головами, хрюкая и толкаясь. Большая часть авангардного отряда, включая тех бойцов Слез Ангела, что имели более-менее приличное снаряжение, тоже держала ровный темп, но в основном люди уже выдохлись.

— Они продержатся совсем недолго, — сказала она Хазад.

— Да, — кивнула ассасин, — но гротески — не главное. Там будет их хозяин. Убьем его — и, может, победим.

— Если сможем до него добраться.

Тоннель в очередной раз пошел вверх. По мере подъема кирпичная кладка сменилась на древние каменные валуны. Температура начала расти, и Спиноза почувствовала, что потеет. Вонь, тесные, вызывающие приступы клаустрофобии тоннели, вечная темнота, от которой некуда было скрыться, злили ее, как и все остальное на этой проклятой планете.

Они вновь наткнулись на тела. Как и в большинстве катакомб под стенами, здесь тоже жили люди, каким-то образом умудрявшиеся находить в мрачных подземельях кров и еду. Трупы были разорваны на части — просто куски мяса и внутренностей, разбросанные по камням. Вероятно, они пытались убежать, перепуганные внезапно появившимися из ниоткуда ксеносами. Но шансов у них не было никаких.

— Приближаемся к стенам, миледи, — раздался в динамике голос Хегайна, который как раз разглядывал экран портативного ауспика. — Похоже, туда они и направляются. Лорд Кроул…

— …был прав, сержант, — перебила Спиноза. — Да, я в курсе. Твои люди готовы? Нам не стоит особо рассчитывать на остальных.

— Все готовы, миледи. Все готовы. И настроение соответствует, миледи, если вы понимаете, о чем я. — Голос Хегайна звучал мрачно. — Хочется поскорее встретить этих тварей. Ох, как хочется.

Подъем становился все круче. Вскоре они уже шагали по древним, грубо вырубленным в камне лестницам. Над головами нависали давно заброшенные галереи. Дышать стало почти невозможно — воздух, похоже тысячелетиями стоявший без движения, стал вязким и затхлым. Но запах отчаяния и извращенной боли, исходивший от ксенотварей, с каждым шагом становился все более заметным.

— Я их слышу, — сообщила Хазад по воксу.

В этот момент Спиноза тоже обратила внимание на звук — невыносимо высокий, едва различимый вой, доносившийся из тоннелей впереди.

— Подготовить световые ракеты, — приказал Лерментов.

В кромешной темноте люди были уязвимы, несмотря на множество фонарей.

Армия Слез Ангела поднималась по извилистым коридорам, цепляясь за скользкие камни, спотыкаясь на стертых ступенях. Никто из них не обращал внимания на статуи ангелов и демонов в альковах над головой, вырезанные задолго до того, как Повелитель Человечества занял свой Трон, и теперь заключенные тут, словно окаменевшие стражи пустых залов, которые постепенно превращались в бесформенные груды камня. Сердца всех ополченцев неистово колотились, а потные руки дрожали.

— Помните, — сказала Спиноза по закрытому каналу, — нам нужен главный. Остальных по возможности игнорируем.

И наконец, они добрались до цели, пройдя через последнюю осыпающуюся арку в просторную залу с выложенным потрескавшимися плитами полом и выкрошенными колоннами. В ней было абсолютно темно. Лучи фонарей зашарили по пространству, выхватывая какие-то фрагменты.

— Ракеты! — рявкнул Лерментов, и первый залп световых снарядов полетел вверх.

Взорвавшись, они осветили вырубленный в скале зал просто невероятных размеров.

Мерцающий свет вырвал из темноты воистину воплощенный ужас — множество монстров, разворачивающихся к новому врагу резкими, змеиными движениями. Черные закрытые маски, из-под которых стекали струйки светящейся слюны, дернулись в направлении людей. Тонкие талии неестественно изогнулись, отчего позвоночники тварей громко захрустели. Поднялись когтистые лапы. Часть монстров сжимала длинные, зазубренные тесаки, у других пальцы заканчивались истекающими ядом шприцами. В узких прорезях масок засветились кроваво-красным светом глаза, полные бешенства и голода.

Лерментов замешкался, судорожно сжимая лазган. Его армия, ворвавшаяся в зал, встала, пораженная невиданным зрелищем. Даже огрины, слишком тупые, чтобы ощущать страх, замерли в нерешительности.

— За Императора! — вскричала Спиноза, активируя крозиус во вспышке золотистого света.

В сопровождении штурмовиков, поливавших врага залпами лазерных лучей, она ринулась вперед. Хазад не отставала, набирая скорость для прыжка, который позволил бы ей ворваться в строй чудовищ.

Это вывело остальных из ступора.

— За Трон! — завопил Лерментов, открывая огонь.

То же самое сделали и его телохранители, добавив лучи своих лазганов к залпам штурмовиков, озаряя вспышками далекие своды зала. С агрессивным ревом огрины снова набрали ход. Следом за ними ринулись и остальные бойцы, все еще выходившие из тоннелей. Эти люди не просто так пробирались через темноту подземелья — они пылали желанием уничтожить тех, кто охотился на них в темноте.

На противоположной стороне зала поднималась высокая гладкая стена из иссиня-черного адамантия. Слегка изогнувшись, она уходила вверх под каменный потолок в сотнях метров над головами. Это было основание стены, погребенное глубоко под землей, оплетавшее руины давно забытых городов, которые были старше Империума. Они добрались до основы основ, заложенных самим Императором и усиленных благословенными трудами Рогала Дорна. Стена Дворца, возведенная над остатками множества забытых человеческих империй, как символ вечности, постоянства и власти.

Но между армией Слез Ангела и стеной стояли ксенотвари, затянутые в черное серокожие великаны. Их было около шестидесяти — вдвое больше, чем клеток, которые пересчитывал Лерментов. Все они казались одинаково массивными, сгорбленными и искривленными. Как только лазерные лучи ударили по ним, твари завопили и, дергаясь, побежали на врага. Их голоса сливались в нестройный, исполненный ненависти хор.

Порожденные омерзительным искусством ксеносов монстры втрое превосходили ростом обычного человека, были намного быстрее и сильнее. Из их плоти торчали вживленные шипы, провода и иглы. Они моментально впали в неописуемое бешенство и жаждали крови. Спиноза встретила первого из бросившихся на нее гротесков тяжелым ударом крозиуса. Он попал по вытянутой вперед руке, расплавил металлическую перчатку и отбросил конечность ксеноконструкта далеко в сторону. Бойцы Хегайнов тут же окатили существо градом выстрелов из хеллганов, пробив туго натянутую кожу и раздробив колбы со светящимися жидкостями, вживленные в плоть чудища.

Но это его не остановило. Гротеск продолжал наступать. Его вопли лишь отдаленно напоминали человеческие. Хегайн продолжал стрелять. Спиноза снова ударила монстра крозиусом, окутав его трещащими потоками энергии. Хазад зашла ему за спину и рубанула мечом по выступающему хребту, одновременно разбив еще несколько сосудов.

Существо все равно продолжало сражаться. Тяжелым взмахом руки оно, как тряпичную куклу, отбросило в сторону неудачливого штурмовика, затем воткнуло когтистую лапу в одного из солдат командного отряда Лерментова. По мускулистой груди и плечам гротеска текли потоки крови, но он не обращал на них никакого внимания и с легкостью оторвал голову третьему бойцу, несмотря на то что в него продолжали бить лазерные лучи.

Спиноза опустила навершие крозиуса на волочащуюся ногу твари, размалывая мышцы и кость и тут же прижигая рану вспышкой расщепляющего поля. Солдаты Хегайна продолжали стрелять, пробивая все новые дыры в серой плоти.

Но существо по-прежнему отказывалось умирать. Оно отбросило Спинозу в сторону и ринулось прямо в наступающую на него разношерстную толпу Слез Ангела, не обращая внимания на раны и пьяно пошатываясь. Оно устроило в их рядах настоящую бойню, поднимая целые фонтаны кровавых брызг.

Хегайн опустился на одно колено рядом со Спинозой, стреляя по приближающимся тварям.