Красный

Глава 3 Зимний вечер

— Эй, очнись.

Сознание возвращалось крайне неохотно, и я его понимаю — в голове, которая, судя по ощущениям скоро лопнет, сидеть никто не захочет. Ещё этот тихий мужской голос, который вызывает ощущения надетой на голову кастрюли, по которой кто-то нехороший старательно бьёт половником.

— Э-эй. Ты меня слышишь?

С трудом я чуть приоткрыла веки, чтобы сразу же их со всей силы сомкнуть, потому что яркий свет ламп беспощадно ударил по не привыкшим к такому глазам.

— Коллега, мы справились, она пришла в себя.

Проморгавшись, я увидела мужчину в белом халате, правый рукав которого был завязан в узел по причине отсутствия в нём руки. Худощавый блондин в очках обращался к своему коллеге — полноватому брюнету, со сварочными очками на шее, который работал над чем-то, лежащем на столе, из-за чего стоял боком ко мне.

— Да-да, поверь, Курт, я искренне счастлив, что всё у нас получилось, но всё-таки мне бы хотелось, чтобы ты уже оставил свои безумные эксперименты и согласился на протез. Сам же говорил, что получилось хорошо.

Курт внезапно оживился:

— Я и не спорю, Отто, но ты пойми, это уже принцип. Если у меня получится, то не только утраченные конечности будут сами восстанавливаться, но и внутренние органы.

Тот, которого однорукий Курт назвал Отто, явно расстроился и перевёл тему:

— К слову об органах, признаков отторжения нет?

Его коллега тут же поспешил к компьютеру, где некоторое время всматривался в монитор, после чего с явным облегчением ответил:

— Нет, всё в порядке.

Отто довольно покивал, после чего бросил в мою сторону взгляд, полный облегчения.

— Хорошо. Тогда я пойду. Пусть заглянет ко мне через пару часиков, а я пока отдохну.

Курт в это время снова что-то изучал на мониторе и даже не взглянул на своего коллегу.

— Конечно, спасибо за помощь.

— Пустое.

Устало махнув рукой, полноватый мужчина забрал со стола механический протез руки и покинул помещение. Закончив щёлкать клавишами, Курт перевёл взгляд на меня:

— Как ты себя чувствуешь?

— Плохо.

Сказала я, после чего тут же закашлялась — говорить было неприятно и тяжело. Язык еле ворочался во рту, а голосовые связки дребезжали, что отражалось на моём голосе, но я всё равно продолжила выдавливать из своего горла звуки, складывающиеся в слова:

— Всё тело болит, а голова в особенности.

Мужчина снова вернулся к монитору и застучал по клавишам.

— Ничего, в течение получаса должно пройти. Сейчас введу обезболивающее, чтобы ты не терпела.

С этими словами он взял специальный шприц-пистолет, в который зарядил ампулу с прозрачной жидкостью. Пару раз нажав на рычажок, он дождался, когда из иглы вырвется тоненькая струйка препарата, после чего подошёл ко мне и, на удивление аккуратно для однорукого ввёл иглу прямо мне в вену, опустошая пузырёк. За всей той болью, что терзала моё тело, укола я совсем не почувствовала. А вот то, что боль начала отступать, я отметила с огромным облегчением.

Минут через десять я смогла пошевелить рукой, показавшейся мне неимоверно тяжёлой. Когда же я с трудом приняла сидячее положение, Курт протянул мне небольшой поднос с бутербродами и термос с чаем.

— Меня зовут доктор Кёртис Коннорс. Мы с моим коллегой, доктором Отто Октавиусом смогли тебя собрать.

— Собрать? Зачем меня надо было собирать?

Спросила я, совершенно не понимая, как всё это связано со шрамами на моём теле. При чём, шрамы были вообще везде. А на локтях, коленях и костяшках пальцев из-под кожи выглядывал серебристый металл. Можно смело заявлять, что живого места на моём теле не было. Прикоснувшись к голове, я обнаружила, что мои волосы оказались сбриты налысо, а от макушки тянулся тонкий шрам, переходящий на затылок и, судя по всему, идущий дальше.

— Что со мной случилось?

Дрогнувшим голосом спросила я.

— Что последнее ты помнишь?

Вопросом на вопрос ответил доктор.

— Ну…

Почему-то этот вопрос вызвал у меня сильное затруднение. Что я делала до того, как очнулась здесь?

— Помню, как дядя и тётя подвозили меня до школы. Им надо было по делам, а школа была по пути, а потом… Что с Дядей Бэном и Тётей Мей?

Судя по тому, что я здесь, ничего хорошего из той поездки не вышло. Вот бы с ними ничего страшного не случилось.

— Мэй Паркер сейчас в коме, а вот Бэна Паркера мы спасти не смогли, как ни пытались. Вам с ним досталось сильнее всего и, если честно, у него было больше шансов выжить, чем у тебя.

Его слова, пропитанные искренним сочувствием, громкими ударами колокола отзывались где-то внутри меня. С каждым словом ком в горле уплотнялся, мешая дышать, из-за чего дыхание стало прерывистым. К глазам подступила влага.

— Что… Что вообще случилось?

— Авария. С участием супергероев.

Говоря о героях, он поморщился, словно говорил о чём-то неприятном. С явной неохотой он продолжил:

— Железный человек, Тор, Халк. Да все «Мстители» отличились. Город-то они, может, и спасли, вот только сопутствующих жертв было, как по мне, слишком много. Больницы не могли принять всех, поэтому безнадёжных сразу списывали. Мы с Отто как раз ехали в лабораторию и по пути подобрали вас. Мей, можно сказать, отделалась лёгким испугом — несколько переломов, синяки, ссадины, сотрясение мозга… По сравнению с вами двумя, ничего серьёзного.

На последней фразе он как-то невесело хмыкнул, как бы подчёркивая, что это была попытка разрядить атмосферу. Увидев, что мне это не помогло, он продолжил:

— Бэну надо было менять некоторые кости и ставить протезы левых руки и ноги. Выжить он мог. Имел на это все шансы, но, похоже, возраст взял своё и…

Доктор Коннорс, словно оправдываясь, пожал плечами, после чего поспешил перевести тему на меня:

— У тебя же почти весь скелет в щебёнку. Несколько разорванных органов, мышцы… Чудо, что ты выжила. Мы с Отто заменили тебе практически все кости на протезы из очень лёгкого, но, тем не менее, прочного сплава. Всё-равно скелет получился тяжелее, чем был изначально, поэтому я позволил себе поработать над твоим организмом в целом и мышцами в частности. Пришлось кое-что подкрутить, чтобы протезы не вызывали отторжения, да и регенерацию организма подтянуть, чтобы раны быстрее зажили. В общем, теперь ты раз в пять-шесть сильнее и быстрее себя прежней. Вот только, сама видишь: искусственные суставы получились несколько больше естественных, поэтому…

Кивнув, я дала понять, что продолжать не обязательно:

— Я поняла.

После чего, шмыгнув носом, прикрыла руками лицо, не в силах больше сдерживаться. Курт тактично молчал, позволяя мне выплеснуть свои эмоции. Сколько я проплакала, не знаю. Когда же я успокоилась, он дал мне такой же белый халат, чтобы я не расхаживала нагишом. Так-то в помещении было тепло и никакого физического дискомфорта я не испытывала, но вот, что-то внутри явно говорило о том, что надо прикрыться. И без разницы, что этот самый человек вместе со своим коллегой видели меня не просто голой, но и вообще изнутри, раз уж на то пошло. Даже я порой не понимаю женскую логику, которой, по идее должна руководствоваться.

Через пару часов я, наконец, освоилась со своим новым телом и уже не падала на каждом шагу, и не ломала всё, что попадало мне в руки, ставшие неожиданно сильными. Да и в принципе складывалось такое ощущение, что доктор явно перестарался, когда «работал» над моими мышцами. Он явно приуменьшил то, насколько сильнее я стала. Тут явно не пять-шесть раз, скорее уж все восемь-десять. Если раньше я была той ещё селёдкой и с трудом поднимала тридцать килограмм, то сейчас от той тощей ботанки не осталось и следа, и я легко бы осилила все сто, при чём, судя по ощущениям, запас веса был ещё, минимум, раза в два больше.

Конечно, я несколько преуменьшаю, всё-таки три года в секции гимнастики оставили весьма заметный след на моей фигуре, но особой мышечной массы у меня тогда не наблюдалось, сейчас же я видела ярко выраженный рельеф. Разумеется, я не стала похожа на тех стероидных великанш, но тем не менее, вполне могла себя назвать поджарой. Однако, в весе я тоже прибавила, став тяжелее раза в полтора… Ну, у меня просто кость тяжёлая.

— Слушай, тут такое дело…

Начал Коннорс, ведя меня в кабинет к своему коллеге.

— Понимаю, этой темы ты бы не хотела касаться. Особенно сейчас, но, когда тебя некому обеспечивать, как ты смотришь на то, чтобы подработать у нас в лаборатории?

Я удивлённо посмотрела на своего спасителя.

— Когда мы устанавливали твою личность, то немножко хакнули сервера вашей школы. Сама понимаешь, то, что мы сделали — не совсем законно. То есть, с одной стороны мы, конечно, спасли тебе жизнь, а с другой — за такое спасение мы с Отто запросто можем получить пожизненное за опыты на людях. Ты первая, на ком проводилась операция по протезированию целого скелета. Раньше таких прецедентов не было. Да и выживших с такими травмами тоже, чего уж греха таить. Но не переживай, зарплатой не обидим, благо, финансирование позволяет.

Доктор неловко потёр затылок своей единственной рукой, не торопя мня с ответом. Ну, а что я, собственно, теряю? Да ничего, зато буду работать с людьми, что провернули сложнейшую в своей сути операцию. Я не знаю ни одного хирурга, что делал нечто подобное, хотя я и ни коим образом не умаляю заслуг врачей, но всё же. Разумеется, я хочу работать с такими выдающимися людьми.

— Я согласна!

Выпалила я, заметив, что Коннорс уже собирается перевести тему. Услышав мой ответ, он искренне улыбнулся.

Вскоре мы уже были возле кабинета доктора Октавиуса. Если Кёртис Коннорс воспринимался как человек открытый и искренний, то Отто Октавиус напротив — создавал впечатление замкнутого и недоверчивого человека. Даже удивительно, как эти двое смогли сработаться и, даже больше — стать близкими друзьями.

— А вот и вы.

Сказал мужчина, сонно потирая глаза.

— Петра, будь добра, сними халат и встань вон там.

Рукой он указал на какое-то устройство, предусмотрительно огороженное ширмой.

— А что это?

С интересом спросила я, стоя напротив этого… этого.

— Ну как тебе сказать? Я не силён в названиях, поэтому скажу просто: эта штука, которая просветит тебя, чтобы я мог наблюдать работу твоего протеза.

— Рентген?

— Нет, принцип тут совершенно другой.

Сказал доктор, уже вовсю копаясь в своём компьютере.

Дальше начались тесты: приседания, прыжки, ходьба и прочее. Отто отдавал команды, не отвлекаясь от монитора и периодически делая пометки в тетради, я же эти команды выполняла. Спустя полчаса издевательств, мне позволили одеться. Отто предусмотрительно подготовил для меня одежду — обтягивающий костюм, похожий на водолазный, вот только, в отличие от водолазного, этот «дышал».

— Ну что, коллега, я вас поздравляю…

С кривой ухмылкой он откинулся на спинку кресла.

— Мы с тобой создали полноценного супера. Девочка может без особых последствий для себя крушить бетонные стены головой и одним ударом проламывать людям черепа. Что делать будем?

Как говорил дядя Бэн: «С великой силой приходит великая ответственность». Что ж, думаю, он бы хотел, чтобы я поступила именно так:

— Может, тогда я и стану героиней?

Оба доктора уставились на меня во все глаза.

Концепт костюма принадлежит мне, поскольку мне всегда нравились пауки. Странное увлечение для девушки моего возраста. А вот над реализацией работали уже мы все вместе. Параллельно я продумывала свои геройские фишки, вроде вебшутеров и специальных перчаток с ботинками, которые бы мне позволяли крепиться практически ко всем поверхностям. И если с вебшутерами всё было довольно просто, и я их сделала сама из пары старых часов, то вот перчатки и сапоги… Думали над ними втроём, после чего принялись проверять идеи. Так же затруднения вызвал состав паутины, поскольку доить пауков ради шёлка — то ещё удовольствие, поэтому был необходим некий заменитель — аналог, что не будет уступать по свойствам натуральному шёлку.

Потом мы принялись за маску, куда просто встроили миникомпьютер, позволяющий переключать линзы на прибор ночного видения и тепловизор. Да даже эхолокатор в маску впихнули, что позволило полностью исключить слепые зоны. Вот только пришлось долго привыкать ориентироваться в маске, поскольку угол обзора составил все триста шестьдесят градусов. И если линзы лишь немного расширяли поле зрения, то эхолокатор дополнял картину, позволяя видеть, что происходит за спиной.

Линзы, полностью белые спереди изнутри представляли собой монитор с дисплеем, из-за чего эти "глаза" и пришлось делать такими большими — они действительно занимают большую часть "лица" маски. Кстати, программное обеспечение целиком писала я, не доверив эту тонкую работу своим научным руководителям. Ну и да, я хотела выпендриться.

В общем, через месяц костюм был полностью готов, и пришла пора испытать его в деле. Так как у докторов было много работы, я оказалась предоставлена сама себе — в моих способностях они не сомневались, а для того, чтобы убиться, мне теперь придётся очень сильно постараться. Я теперь как тот терминатор из фильма — пока прессом не раздавишь — не помру.

И вот я стою на крыше небоскрёба. Ноги немного дрожат. Так и хочется развернуться, уйти домой и, сняв костюм, забыть обо всём произошедшем. Тем более, зачем мне эта супергеройская карьера? Только отвлекать будет от школы и работы, отнимая всё свободное время, которого у меня практически и не осталось. Так мало того, ещё и экзамены на носу — меньше года осталось учиться. А я уже полтора месяца потеряла, валяясь на операционном столе и приспосабливаясь к последствиям.

Мотнув головой, я откинула все эти мысли. Я должна. Если я не могу сделать шаг, значит, надо себя подтолкнуть. Встав на самом краю, я перенесла свой вес так, чтобы тело само стало наклоняться вперёд. Вот так, теперь мне не остаётся ничего иного, кроме как, согнув ноги в коленях, оттолкнуться ими как следует. Мгновение и я уже лечу вниз, навстречу бурному потоку машин внизу. Мысли мгновенно очистились от лишнего мусора. Выбросить вперёд руку, нажать на специальную кнопку, и вот паутина с тихим щелчком вылетает из запястья, цепляясь за стену здания…

Я сделала это!

— Ну, что я могу сказать? Весьма неплохо.

Сказал Отто, просмотрев запись моих сегодняшних полётов. Хоть, лично они и не присутствовали, но вот функцию записи в компьютер заставили впихнуть, чтобы в конце была возможность разобрать совершённые мной ошибки и в последствии исправить их.

— Скоро тебя будут показывать во всех новостях.

Коннорс тут же поддержал своего коллегу:

— Ага, осталось только нанести кому-нибудь добро, причинив справедливость какому-нибудь злодею.

— Значит, буду по вечерам после школы улицы патрулировать. Разумеется, исключительно в те дни, когда буду свободна от подработки.

Поспешила я прервать возмущённые возгласы моих руководителей. Эти двое весьма щепетильно относятся к моему обучению. И за это я им благодарна. Уж что-что, а эту работу я ни на что не променяю — слишком тяжело мне возвращаться в столь быстро опустевший дом, ставший мне практически чужим. Зато здесь, под присмотром двух гениев я чувствую себя живой. Словно каждый раз, когда заканчивается рабочий день, вместе с ним заканчивается и моё счастье.

Прошло уже два месяца с того момента, как я начала свою карьеру супергероини. На улице уже во всю лютует зима. Улицы белеют от выпавшего снега, который весело хрустит под ногами. Я уже привыкла жить одна. Может, это мне удалось, потому что в школе друзей-то у меня и не было. Вот то, что меня то и дело задирали… Ну, я привыкшая. Сейчас только добавились оскорбления, связанные с моими шрамами. Особенно с тем, что на лице. Тело я закрываю плотной одеждой, вроде свитеров с высоким горлом, а руки прикрываю перчатками. Про футболки пришлось забыть даже на уроках физкультуры. Гимнастику я и вовсе бросила. В общем, теперь девчонки из класса не рассматривали меня как соперницу от слова совсем. Да, раньше некоторые парни бросали на меня заинтересованные взгляды, но быстро переводили их на тех, кто выглядели много ярче. Иногда думаю, как бы они вели себя, получи все эти шрамы сами. Смогли бы они с этим жить? Нет, вряд ли — слишком много для этих куриц значит их внешность.

А вот моё чувство справедливости сильно обострилось. Я это начала замечать тогда, когда раз так в пятый начала препираться с учителем по поводу заниженной оценки моего одноклассника-хулигана. Да, он меня несколько раз задирал, да и поведение его на и вне уроков оставляло желать лучшего, но это не отменяет того факта, что оценку ему явно занизили. Разумеется, вместе с чужими, вниз поползли и мои оценки, чему не особо обрадовались Курт и Отто, но разобравшись в ситуации, только обречённо махнули рукой.

— Эй, Паркер!

Окликнул меня тот самый хулиган, когда я брала из своего шкафчика принадлежности для следующего урока.

— Ой, привет. А ты…

— Майк. Майк Уокер.

Протянул он руку, которую я без задней мысли пожала.

— Крепкая хватка.

Похвалил он меня.

— Да, мне немного сложно контролировать свою силу.

Отвечала я, потупив взгляд. К моему облегчению, развивать столь неудобную для меня тему он не стал. Было бы сложно объяснять, почему у меня такие нестандартные протезы и откуда я их вообще взяла, если даже тот же Старк до сих пор не может представить что-то, что переплюнет обычные протезы, что доступны людям сейчас. Конечно, он может предоставить более качественные и многофункциональные образцы, но повторить успех Коннорса и Октавиуса ему, если и удастся, то очень не скоро.

— Так, я чего хотел-то? Ты сегодня вечером свободна?

С этого момента и начались наши с ним отношения. Свободное время? Вы о чём? Школа, работа, свидания, патрулирования. Тут на сон-то время бы выкроить. Ем я уже буквально на ходу.

— Блин! Опаздываю!

На дворе весна, так что кофта со штанами отправляется в рюкзак, на тело надеваем костюм, проверяем вэбшутеры и вперёд на свидание, которое начнётся через десять минут. И как же в такой ответственный момент обойтись без происходящего среди бела дня ограбления банка какими-то вооружёнными отморозками в масках? Правильно, никак. Разумеется, я не могу не вмешаться, так что, прилепив к ближайшему зданию рюкзак, я, что называется, с двух ног влетела в грудь первого выходящего из банка бандита, вбивая его обратно внутрь здания. Завязалась быстрая потасовка. В меня пытались стрелять, но поди ты попади в хаотично-движущуюся цель, для которой в качестве точек опоры прекрасно подходят и потолок и стены.

Я уже давно освоилась с полем зрения без слепых зон, так что вкупе с моими акробатическими навыками уходить с траектории полёта их пуль ещё до того, как будет произведён выстрел, было не сложно.

Что мне стоило, скача по стенам, меткими выстрелами паутины обезоружить четырёх здоровых мужиков? Ничего, кроме времени — две минуты и оружие валяется по углам, теперь можно без опаски выходить на короткую дистанцию. Конечно, неприятно пропускать удары от простых людей, но, подставляя под удары свои «кости» я смеялась над их болезненными вскриками и не стеснялась отпускать обидные шуточки, которые ещё больше выбешивали отморозков, из-за чего они совершали необдуманные действия, позволяя мне себя вырубать одним точным ударом.

Через десять минут я связала бессознательную компашку и подвесила их под потолком, оставив записку для полицейских. Конечно, не сдерживай я свою силу, управилась бы куда быстрее, вот только тогда не полицию пришлось бы вызывать, а скорую, да и то до больницы бы доехали далеко не все. Не зря Отто говорил, что я одним ударом могу проломить человеку череп — мы проверяли это в лабораторных условиях на специально подготовленном манекене… Я могу даже не бить, а просто раздавить голову двумя руками. Это отнюдь не значит, что я собираюсь этим пользоваться, это лишь факт о моих физических возможностях.

— Ну вот, из-за вас я опоздала.

Вырвался из моей груди стон вселенской скорби, стоило мне лишь взглянуть на часы.

Вернувшись за рюкзаком, я продолжила свой путь до парка, где мне назначил свидание Марк. Если так подумать, то не было ещё ни одного раза, когда бы я не опоздала и пришла вовремя. И он всё равно продолжает меня терпеливо ждать со всё той же понимающей улыбкой и букетом в руках. Вот и сейчас он так же терпеливо сидит на лавочке и ждёт меня. Рядом с ним лежит большой букет роз… Замечтавшись, я чуть не врезалась в, непонятно откуда взявшееся на моём пути, здание.

«Кажется, надо будет поработать над маской, а то отображение окружения барахлить начало.»

Спрятавшись в подворотне, я быстро переоделась, после чего, поправив короткие волосы, которые и поправлять-то бесполезно — как торчали ёжиком — так и будут торчать, потому что всё ещё слишком короткие.

— Привет, давно ждёшь?

Громко поздоровалась я с парнем, подбегая к нему.

— Нет, сам минут пять назад пришёл.

Врёт. Сидит тут, по меньшей мере полчаса. Но как же мне от этого вранья приятно!

— Вот, это тебе.

Пусть я и видела уже издалека этот букет, но вот так вот, когда его вручил Майк… Я, наверное, стала красной, как рак, принимая такой шикарный подарок.

Затем последовала размеренная прогулка по парку. Нам спешить некуда — руководители дали мне выходной, так что сегодня весь день принадлежит лишь нам двоим.

Запомнила ли я что-то из всего прошедшего дня? Нет. Совсем ничего, кроме того факта, что мне было слишком хорошо, чтобы что-то запоминать. Я наслаждалась каждой минутой, смакуя те чувства, что появлялись во мне рядом с Майком. Рядом с ним я становлюсь очень стеснительной. Как бы я в принципе девушка довольно скромная, а тут вообще что-то с чем-то. Тем более неожиданно для меня же были слова, сорвавшиеся с моих губ вечером:

— А пойдём ко мне?

Так чудесный день плавно перетёк в не менее чудесную ночь.

Так молодая и глупая Петра Паркер потеряла девственность и, кажется, обрела нечто куда более важное. Не знаю, что со мной случилось. Возможно как-то изменилась походка, манера себя держать, речь, в конце концов, но Отто и Курт сразу поняли, что произошло в моей жизни. Ни порицания, ни одобрения в свой адрес я так и не услышала, но по глазам было видно, что двое учёных, стоит им остаться наедине, будут обсуждать отнюдь не научные темы…

С того дня наши отношения с Майком вышли на новый уровень. Мы стали гораздо ближе. И я сейчас не о сексе. Конечно, без него тоже не обошлось, но я имею в виду нечто другое. Нечто, что возникает между людьми, когда ты, кажется, знаешь о человеке всю подноготную. Видишь все его небольшие недостатки и слабости, знаешь, как его порадовать, какой завтрак он хочет именно сегодня, в конце концов.

На работе в лаборатории дела тоже на месте не стояли: с доктором Коннорсом мы, кажется, приблизились к решению проблемы прививания модифицированных генов ящерицы человеку. С Отто мы работали над созданием дополнительных конечностей, позволяющих человеку работать в экстремальных средах, не подвергая себя непосредственной опасности. Обе разработки в случае успеха обещали произвести настоящий фурор, перевернув научное сообщество с ног на голову.

Но когда всё шло по плану, верно? Курт сорвался. Он, ведь, по большей части, задумал всю эту авантюру именно чтобы вернуть себе руку. Нет, разумеется, он не собирался потом уничтожать свои наработки, чтобы больше никто не мог ими воспользоваться, напротив, он собирается предоставить их всему миру, чтобы больше не было тех, кто бы столкнулся с проблемой инвалидности. И дёрнул же его чёрт использовать непроверенную сыворотку на себе… Руку-то он отрастил, вот только следом себя проявила мутация.

Я даже не знаю, что было бы лучше: если бы сыворотка вызвала отторжение и доктор Коннорс погиб или то, что с ним случилось, превратив гениального генетика в обезумевшего монстра, одержимого страшной идеей. Нет! То, что с ним происходит ещё можно исправить, надо только найти способ, как это сделать. В первую очередь надо его поймать, а потом мы с Отто найдём способ, как вразумить Курта…

Воспоминания. Они могут подбодрить, а могут окунуть в ещё большие пучины отчаяния. Сейчас и Отто тоже слетел с катушек, там что-то случилось с его чипом, и он умом повредился. Тут уже не знаю, смогу ли я исправить или единственным вариантом остаётся сдать его психиатрическую лечебницу.

Тётя Мэй за всё это время так и не вышла из комы. Ну, по крайней мере, её состояние оставалось стабильным. Всё, что я могла — это регулярно навещать её в палате. Теперь же, когда Доктор Коннорс и доктор Октавиус разбежались, лаборатория целиком легла на мои плечи. Финансирование, как ни странно, не оборвалось, вот только когда я впервые увидела цифры, что перечислили на лабораторный счёт, то чуть со стула не упала — столько нулей я видела только когда программировала в двоичном коде. И что мне со всем этим делать? Ну, я решила просто перехватить проекты своих спасителей и довести их до ума, глядишь, и придумаю, как им помочь.

— Словно проклял меня кто…

Я сидела на крыше небоскрёба и пила уже, кажется, пятую банку пива. Пустая тара, сложенная в небольшой мешочек из паутины, тихонько звенела под порывами холодного ветра. Ещё пара глотков и эта банка отправится в компанию к своим товаркам. Сколько я уже тут сижу? Три часа? Или всё-таки больше?

Казалось бы, день ничем не отличался от предыдущих: отработала в лаборатории, после чего пошла покупать подарок парню — день рождения, как-никак. А через месяц будет полгода как мы встречаемся. Могло быть…

Скомканная жестяная банка отправилась в мешочек, в то время, как вторая рука уже доставала из упаковки следующую. Тихо шикнул выходящий из банки газ, и банка с щелчком открылась. Глоток ничего мне не дал, кроме ощущения скользящего по пищеводу холода.

Раньше я не понимала, как люди вообще это пьют. Сейчас… Сейчас я просто не чувствую вкуса. Только холод ветра и холод пива.

Маска лежит где-то там, на крыше. Какой теперь в ней смысл?

Майк давно жаловался, что у него сломался плеер, а починить или купить новый всё времени не хватает. Вот я и решила купить, благо денег немного свободных есть, так что какую-нибудь скромную модель я позволить себе могу. Конечно, на счету лаборатории уже скопилась огромная по моим меркам сумма, но я их не трогаю, продолжая брать только свою долю лаборанта, ведь, меня никто не повышал в должности, а кто знает, когда финансирование оборвётся и с меня затребуют компенсацию?

Я зашла в магазин электроники, где увидела всего двух сотрудников: один на кассе, второй в зале. Когда все люди разошлись, второй тоже направился к кассе, где они вдвоём принялись что-то активно обсуждать. Меня это не касалось, поэтому я продолжила своё занятие, сравнивая две модели между собой. Цены-то были примерно одинаковыми, но вот характеристики… Я бы сама их разобрала и сделала один хороший за полчаса, вот только денег на оба у меня не хватит, значит, выбираем, какой лучше. И вот, когда я уже определилась, со стороны кассы раздался крик:

— А ну никому ни с места!

Среагировала я мгновенно — давно уже геройствую, а в «Мстители» всё никак не возьмут. Обидно. Хотя помощь того же Старка в исследованиях мне бы точно пригодилась. Незаметно покинуть магазин не составило никакого труда. Скинуть рюкзак, убрать в него верхнюю одежду, взамен достать маску и вуаля, Паучиха готова действовать.

— А вот и я…

Задорно прокричала я, врываясь со всех ног в магазин. Каково же было моё удивление, когда я увидела, что тот сотрудник, что ходил по залу, обезвредил грабителя, которым оказался… Майк!

Я чуть было не прокричала вслух его имя. В эту секунду мой мир дал первую трещину. В голове роились мысли, в которых я пыталась как-то оправдать своего парня, но все доводы ломались о действительность и простую логику. Сотрудник ещё что-то говорил, но я его не слышала, полностью погрузившись в собственные мысли.

— Ну так что, вязать кадра будешь?

Спросил он.

— А? А, да, конечно.

«Это всё какая-то одна чудовищная ошибка.»

Думала я, связывая своего парня. Единственного, кого не смущали мои многочисленные шрамы. Единственного, в чьих глазах я не видела ни отвращения, ни, тем более, жалости ко мне. Вот уж чего-чего, а жалости к себе я не потерплю — не зря же наряжаюсь в этот костюм и ловлю различных беспредельщиков по всему городу.

Дальнейшее было как в тумане: приехала полиция, я вывела Майка из магазина и передала в руки стражей закона.

— О, какие люди! Что, снова за старое?

Мир разбился. Со стеклянным звоном разлетелись острые осколки, впиваясь в самую мою суть. Впервые я почувствовала себя преданной. В следующие десять минут, забрав рюкзак, я, как есть в костюме зашла в продуктовый и на все деньги, что я откладывала на подарок для Майка, впервые в жизни купила пиво и сигареты. Ещё минут пять я потратила на то, чтобы найти крышу повыше, да поудобнее, где всё-таки сбросила маску, в которой не видела уже никакого смысла. Зачем мне продолжать геройствовать, если последний близкий человек так жестоко меня предал?