Кости мотылька. Книга 1. Я умру завтра

Глава 4

«Кто ты, человек, что спорит с Богом?»

Киан Силакви, высший жрец Хореса.

Монхарб, дворец архонта, взгляд со стороны

Сон императора был чутким и беспокойным — таким, каким был всегда. Когда доживаешь до сотни лет, то неизменно приходит переосмысление собственных приоритетов. Но что происходит, когда доживаешь до тысячи?

Сон Дэсарандеса был пропитан кошмарами. О долгой, тяжёлой войне, в которую слились все, где он участвовал. О предательстве самых близких людей, которых не могло не быть. И смерти. Тысячи, миллионы мертвецов, которые тянули к нему ободранные, окровавленные руки, а потом, словно каннибалы, пожирали собственные, некогда сильные, души, которые начали взращивать лишь собственную жестокость.

В кошмарах императора всегда было поровну отмерено низости и величия, хотя иные моменты его жизни казались столь неприглядными, что придавали даже обыденным вещам элементы трагической безысходности. Кошмары об Империи, гордой и праведной настолько, что стала злом. И всегда в центре сюжета был он сам. Человек, умеющий заглядывать в души.

И хоть прошлое давно было отринуто Дэсарандесом, он продолжал влачить это ярмо, которое легко сломало бы чью-то менее крепкую спину. Мужчина нёс бремя собственных лет, нёс за собой то, что ни много ни мало составляло всю Империю. И даже своего бога.

Сегодня он присутствовал на пиру. Старый пир, старые времена и старый замок, принадлежащий старому другу. Даже имя у Дэсарандеса было старым — Джориз Орозон, командующий авангардом и личной гвардией сионов, которые в те времена ещё не имели разделений.

Своё имя император не забыл до конца, назвав в его честь собственный дворец в Тасколе, но сейчас его думы крутились вокруг иных вещей.

Пирушка была весьма шумной и громкой: удачный налёт на Грифоний остров, который сейчас носит название Солнечный. Но тогда… тогда всё было иным.

Стиракс Атерний, король Западных Холмов, развалившись, сидел на троне. Его поза была такой, какую тот принимал всегда при злоупотреблении выпивкой: широко расставленные ноги, прижатая к спинке трона спина, согнутая правая рука, подпирающая голову, и полуприщуренные глаза, лениво осматривающие зал.

Перед королём за огромным широким столом пили и веселились его приближённые: военачальники, сионы, командиры. Кто-то хватал жирные куски жареного мяса, кто-то хлестал холодное пиво. Веселье скрашивали барды, не выпускавшие из рук лютни и иные музыкальные инструменты. Периодически раздавались тосты, а прекрасные юные служанки едва успевали наполнять кубки и подкладывать в чаши новой еды.

В свете факелов и горящих треножников плясали тени, будто отражающие обратную сторону всего происходящего: диких животных, успешно убивших сотни других, и радующихся этому, как малые дети, встретившие собственные именины.

— За род Атерниев, да здравствует он вечно! — прозвучал очередной выкрик, который тут же подхватил громкий хор голосов.

Следом провозгласили здравницу за сыновей и наследников Стиракса, потом за богов, судьбу, удачу, умелых мастеров, выковавших оружие, и даже бардов, исполнивших так понравившиеся всем собравшимся песни.

Лишь Дэсарандес, сидевший в самом конце гудящего пиршественного стола, поднимал свой кубок только в момент, когда мимо проходил водонос. Будущий император кивал воинственным тостам, смеялся над шутками, улыбался похвальбам, но не принимал никакого участия в разговоре. Словно мудрец в компании глупцов, он наблюдал, оценивал и делал выводы.

Например, о том, как король Западных Холмов, человек, которого он называл своим другом, напивается до беспамятства.

Дождавшись, когда Атерний окончательно сляжет, забывшись пьяным сном, Дэсарандес поднялся и покинул праздничный стол. Он не таился и не утруждал себя извинениями. Да и кто бы осмелился допрашивать одного из сильнейших сионов королевства?

Будущий император прошёл сквозь толпу суетливых слуг, которые продолжали поддерживать веселье пира, а потом покинул тронный зал и даже всё крыло. Его путь лежал к дворцовым покоям, на самый верх.

Стража на пути не могла даже заметить его, невидимого в своей скорости. Наконец он достиг своей цели. Дверь была не заперта — всё как и обещано. Перед мужчиной открылся небольшой коридор, освещённый свечами, которые отбрасывали на изукрашенные мозаикой стены конусы света и тени. Ему казалось, что глаза периодически выхватывают куски фигур чудовищ, людей, драконов и демонов, которые сражались друг против друга. Сражались и убивали.

«Сцены Великой войны», — понял он

— Снова льётся кровь, — прошептал Дэсарандес.

Глубоко вдохнув, будущий император тихо закрыл за собой дверь, щёлкнув задвижкой. Толстые стены поглотили все звуки, кроме его дыхания. Мужчина направился вперёд, огоньки свеч покачивались в такт его шагам. Воздух был пропитан благовониями и лёгким запахом воска.

В следующей комнате, перед большой кроватью с тонким балдахином, он нашёл её — Авиалу, блиставшую коварством и распутством, после чего преклонил колено в знак согласия с законом, который собирался нарушить. Дэсарандес склонился перед красотой этой женщины и своим вожделением к ней. Будущий император ощущал жажду обладания и неимоверную тягу к нарушению столь серьёзного запрета.

Авиала сбросила тонкую ткань, скрывающую её наготу, а потом подняла его с колен, заключив в горячие объятия. В поверхности начищенного щита, висящего на стене, мужчина увидел отражение их переплетённых тел. Оно было до странности кривым и надломленным.

«Всё так, как и должно быть», — подумал Дэсарандес, перед тем как увлечь Авиалу за собой. Перед тем, как возлюбить жену своего короля.

С судорожным вздохом правитель Империи Пяти Солнц открыл глаза и поднялся на кровати. Тьма его покоев звенела от напряжения, горела и задыхалась от огня женской страсти. Но всё лишь на краткий миг, до момента, пока он окончательно не осознал происходящее вокруг.

Отбросив покрывало, Дэсарандес встал на ноги и изо всех сил потянулся. Так, чтобы хрустнул его позвоночник. Этот процесс неизменно выгонял из тела остатки сна. Когда кошмаров, а когда и неприятных, тяжёлых воспоминаний.

— Мои слабости, — провёл он рукой по своему лицу, будто бы стряхивая их на пол.

Невольно мужчина всё ещё ощущал возбуждение, вспоминая наготу той, которая прижималась к его обнажённому телу.

Зачем-то обернувшись к своей пустой постели, император размышлял несколько долгих мгновений, но лишь качнул головой.

Не желая тревожить слуг своим ранним пробуждением, Дэсарандес сам добрался до окна, настежь открывая его и осматривая Монхарб, простирающийся внизу.

— Первая ласточка грядущих перемен, — пробормотал он себе под нос. — Камешек будущей лавины.

Рассматривая картинки зверей, я думал, одновременно пытаясь отдышаться. Проклятые тренировки! Нет, с какой-то стороны, я рад, что становлюсь сильнее… Наверное. Точно становлюсь! Кхм… в общем, ну их к Триединому, эти тренировки. Устать кидать огненные шары — это не про меня. Я вообще больше предпочитаю действовать водой. Ага, любимая водичка… И никто не виноват, что при работе со стихиями лучше всего у меня получается именно она.

Стихии… мало просто представить себе какую-то форму заклинания и направить побольше гнева. Подобное — удел совсем уж новичков, не представляющих даже, с чем имеют дело. Как объясняли наставники, у каждого колдуна есть… что-то типа предрасположенности. Не только к ветке магии, но и неких её разновидностей. Особая форма, к которой его энергия, поступающая извне, подходит лучше всего.

У меня ею оказалась вода. Потому что энергия при открытии прохода к собственному измерению магии словно бы сама в неё преобразовывалась. И сильно ошибается тот, кто скажет, что вода в качестве средства атаки бесполезна. Мощная струя под давлением способна резать сталь словно масло.

Вот только до этого уровня её силу ещё надо было довести, с чем уже возникают сложности.

Впрочем, у всех стихий есть определённые плюсы и минусы, хотя именно в боевой мощи лидирует огонь, тут без всяких сомнений. Кто-то всегда упоминает молнию — дескать, она быстрее, а бьёт так же больно. Но тут спорно. Опытный пользователь огня умеет создавать пламя прямо в месте, где уже находится потенциальный враг. С молнией такой фокус не проходит — ей нужно пространство для полёта. К тому же, в отличие от молнии, огонь обладает сразу несколькими поражающими свойствами, к которым относятся тот же жар и дым. Молния, опять-таки, подобным не может похвастаться.

Пламя же… ага, не только обжигающий огонь, но ещё и температура! Это заставляет артефакторов заморачиваться, создавая комплексные защитные амулеты, защищающие сразу от всего. То есть такая штука выходит несравнимо дороже, а значит, реже приобретается, делая магов огня ещё более опасными в качестве противников.

Та же молния на подобное не способна. Её единственный, кроме скорости, плюс — пробивная мощь. И, наверное, судороги. Попади молния по врагу, так даже если он выживет, например будучи высшим сионом, то сокращения мышц создадут серьёзные проблемы в передвижении. Вот, кстати, да — ещё одно полноценное преимущество молнии. Хех, я упоминал, что каждая стихия имеет такие?

Но да ладно, речь шла об огне. За избыток атакующей мощи огонь тоже платит свою цену. Он… как бы сказать… слишком узконаправлен? Кроме как для нападения, почти ни для чего не предназначен. Тот же ветер может позволить летать, атакуя «воздушными серпами» и всем подобным, земля — защищать и прятать, вода — создавать барьеры и плавать в толще океана…

Пожалуй, даже лёд мог быть более универсальным, чем огонь. Им тоже можно защищаться. А огонь и молния на такое не способны. Зато они гораздо опаснее в непосредственной атаке. Такие вот плюсы и минусы.

Впрочем, неважно. Я был доволен водой. Она могла подстраховать меня, создавая пусть и довольно слабый, но дополнительный барьер вокруг тела. А атаки водой под мощным давлением позволяли достаточно неплохо бить… Если приноровиться. Ну и творить иные фокусы: проливной дождь, под которым опытный «водник» ощущал всех людей и даже объекты, создавая в голове нечто вроде карты местности. Затопление каких-то областей, манипулирование руслами рек, ускорение хода кораблей и разные бытовые мелочи.

В общем, универсальность, да… Ещё две недели нам будут давать основы стихий, показывая новые приёмы и обучая хотя бы самым азам других направлений. То есть, по правилам Империи, маг должен иметь возможность использовать все стихии, но специализироваться минимум на двух. На случай, если враг носит амулет защиты от одной из них, есть вторая.

И в качестве второй я выбрал землю. Причина проста: если не пропаду в воде, то надо сделать и так, чтобы не пропал на земле. Вдобавок земля обладает довольно мощными эффектами, в частности — защитой. Плевать, что есть барьеры — страховка в виде каменной «нательной брони» никогда не будет лишней. Ещё и водный слой закатаю в придачу!

Защиты, так сказать, много не бывает. Минус в том, что земля, как и вода, на начальном этапе легко блокируется «стандартным» охранным амулетом, который создаёт вокруг владельца магический барьер. Его слабость в том, что не работает пассивно, а требует активации, однако, как по мне, это не слишком большая проблема. И если тот же огонь у начинающего стихийника способен нанести вред дымом и жаром, от которого нужны отдельные защитные артефакты (или очень дорогой комплексный), то вода и земля не способны нанести вообще никакого вреда.

Впрочем, как и говорил, это всё сработает лишь на начальником этапе и против совсем уж неумелых колдунов. Потому что умеючи применять стихии нужно! Можно создать яму под ногами носителя Слезы. Сомкнуть стены этой ямы, конечно, против такого человека не выйдет. Прикосновение его тела будет разрушать магию в земляных стенках. Но даже так… Как минимум это его замедлит. Как максимум — переломает ноги.

Плюсом для меня являлась чрезмерная дороговизна любых, даже самых банальных артефактов вроде отпугивания насекомых или создания света, чего уж говорить об антимагических или тех, которые создают барьеры?

В повседневной жизни такие штуки могут позволить себе лишь богачи, а на поле боя артефакты носят или командиры, или сионы. К первым хер подберёшься, а вторые и сами тебя запинают. М-да, рановато мне ещё считать себя непобедимым.

Эх, а ведь помню, как мечтал об ином. То есть имею в виду битву на «противоположной стороне», не в качестве мага, а в качестве сиона. Представлял, как безмозглые версы будут кидать в меня свои стихии, а я, будучи обвешанным артефактами, добегать до них и пробивать насквозь ударом кулака.

Мечта! То есть в моём возрасте абсолютно нормально мечтать о бойне, я спрашивал об этом у матери. И брата. Кхм… не-не, я точно нормальный, это естественно почти для всех! Плюс, предоставь мне выбор — на войну я бы не пошёл. Ну, то есть при нужде, как сейчас, когда Дэсарандес согнал к вольным городам чуть ли не половину всей армии — то, конечно, пошёл бы. А без подобного «призыва» — уже вряд ли. Что там делать, на той войне? Земли новые получать? Так оно мне без надобности, графский род, как никак.

В общем, своим выбором стихий я доволен, хоть земля и давалась мне крайне туго. Отдавала она какой-то… монументальностью. Трудно было. Я с водой-то едва-едва наловчился работать, создавая несколько самых простых трюков типа водного щупальца и «водяной пушки», когда небольшой шар воды выстреливает словно снаряд. Однажды таким я смог пробить насквозь четырёхсантиметровую балку! Правда, только однажды…

Плевать, что успехи у «чисто боевых» стихий идут на порядок выше. Это лишь на начальном этапе, как объяснял наставник. В перспективе, где-то после года постоянной практики, стихийники становятся плюс-минус равными.

Правда, я всё равно не планирую делать акцент только на стихиях. Всё-таки не дуболом, чтобы потом в лучшем случае получить направление в стражу или охрану границ. На хер оно бы мне не сдалось! Хотелось бы… иного. Но чего?

Спокойного места, где никто не мешал бы доживать свои дни… ха-а… и чтобы рядом была какая-нибудь «академия порядочных девиц». С не слишком порядочным, хе-хе, нравом! Мелочи, не так ли? Как сильно сдал мой уровень желаемого! А ведь прошла всего-то… пара недель. Тьфу!

Ладно, чёрт бы со всеми ними. Ещё через две недели закончатся наши занятия, включая и тренировки, оставляя после себя лишь постоянную практику и специализацию в выбранной ветке магии. Выбранной либо самим мной, либо «с помощью» наставника, если затрудняешься с выбором сам. И мне бы хорошо что-то для себя обнаружить. Ну, помимо стихий. Хотя и про них забывать нельзя. Маг, не владеющий стихиями, по сути беззащитен. Лёгкая мишень.

Думаю, воду я точно освою на должном уровне. Моя энергия чуть ли не сама к ней тянется. Землю… похуже, но применить сумею. Всё-таки я нахожу её достаточно полезной как для сохранения своего здоровья, так и для боя. Плюс при мне останутся мои записи, которые я веду не только со слов наставников, но и делая краткие выжимки из книг. Это позволит при нужде возвращаться и перечитывать уникальный материал, освежая память. Подобное, как по мне, самое основное… Как говорится, самое плохое перо лучше самой хорошей памяти. Так что до тех пор, ха-ха, пока не стану мастером, лучше буду полагаться на записи.

Другие стихии… тоже не оставлю совсем уж без внимания. Даже сейчас, при нужде, я могу зажечь костёр или обдуть себя потоком ветра. Или наколдовать кубики льда в бокал с вином. Что-то большее — хотя бы на момент окончания школы? Вряд ли. Но ничего, справлюсь. Точно не стану самым бездарным выпускником. Может, чем Хорес не шутит, ультиму сумею пробудить?

Всё-таки последний месяц, кроме постоянной практики, мало чем можно будет заняться. И специализации, конечно же. Надо будет проверить всё, что может дать мне школа, находя такую ветку магии, типа той же воды, к которой моя энергия подойдёт лучше всего. Желательно при этом, чтобы она была полезной! А как найду — выжать из неё максимум. Как Киниса с целительством.

Причём это точно должно быть нечто… особенное. Не стихии. Не хочу. Это… словно признать, что ты никчёмен. Не способен ни на что, кроме как махать кулаками. Пф-ф, это ли призвание аристократа? Нет-нет, точно что-то другое… Но что? На целительство меня не слишком тянет, да и выходит, признаю, достаточно посредственно. Может, иные направления? Вот только какие? Оборотничество, про которое рассказывал Горес Тумий, тоже имело кучу подводных камней.

Пока мы бегали (как парни, так и девушки, ибо разделения никто и не думал проводить), наставник объяснял про тонкости оборота, а потом предоставил нам выбор облика. То есть… в теории облик можно выбрать любой, какой пожелаешь, и иметь их столько, сколько захочешь. Я слышал о магах, которые превращались в дельфинов, жаб, крыс или даже насекомых. Вот только… смерть в облике означает смерть и собственного тела. А потому совсем уж мелких тварей, которых можно зашибить чисто случайно, выбирать не рекомендовали. Как и узкоспециализированных, наподобие рыб. Какой, сука, прок от рыбы где-либо, кроме воды⁈ Мы же даже не на острове обитаем!

Что в итоге? Империя на текущий момент, как и во всех остальных ветках магии, пришла к чётко выбранным «универсальным» формам, наиболее полезным и практичным, изображения которых и демонстрировал Тумий.

— Ворон, — рассказывал мужчина, показав весьма красивую картину этой птицы. Было понятно, что кто-то специально нарисовал её во всём великолепии. И очевидно, это нужно в первую очередь для нас. Всё-таки магия зависит от воображения. А если воображения нет, то смотри на настоящих птиц, настоящую магию, настоящие руны, зелья, артефакты и прочее. Смотри и делай так же. Подобное… и правда хорошо работало. Поэтому нам показывали картинки. Хотя «картинкой» это изображение я бы не назвал. Кто бы ни был художником, он постарался на славу. — Отличная птица, — продолжил Горес, — достаточно быстрая, в меру большая, не очень приметная. Хорошо сливается с естественными обитателями почти любой местности — что среди наших широт, что где-то дальше, на Гаодии. Чего уж — даже в Азур-Сабба, поговаривают, обитают вороны…

Это третий континент, находящийся очень и очень далеко от нас. Или второй, по версии многих людей, не проживающих в Империи и считающих Малую Гаодию, где расположен Таскол и сердце нашей страны, всего лишь «большим островом». Пф-ф, жалкие идиоты.

— Плюсы: полёт, — Тумий взмахнул руками, будто бы сам собирался взлететь, — одно это окупает уже всё, не так ли? — он усмехнулся. — Но это по большей части всё. Более вороны мало для чего приспособлены, но это не отменяет их удобства. Разве что… — мужчина почесал подбородок, — умение колдовать в изменённом облике. Это продвинутая ступень мастерства, но она вполне реальна.

Наставник кратко пояснил, что получаться будут не все чары, да и для тех, которые будут, нужна хорошая практика, ибо в форме зверя разум тоже меняется. Не тупеет, как можно было бы посчитать, а… становится иным. Ближе к звериному. Впрочем, чтобы это ощутить, нужно побывать в чужой шкуре.

Закончив с пояснением, мужчина показал вторую картину. Там был изображён… медведь.

— Массивная мощная тварь, предназначенная для боя, — его палец уткнулся прямо в огромную тушу, которую весьма профессионально нарисовали на холсте. Я имею в виду — объём. Смотришь и понимаешь, что зверь внушает. Скорее всего, такой образ создавался благодаря фону рядом: крепостная стена и пара небольших домиков. Они казались чуть ли не игрушечными…

Горес с ухмылкой скрестил руки на груди, пафосно подняв голову.

— Опытный оборотень, вошедший в форму медведя, способен рвать даже инсуриев и сионов. Причём преимущество оборотня в том, что даже Слеза не сможет принудительно вернуть ему свою форму. Превращённый считается зверем по всем своим характеристикам! Так что, — ткнул он пальцем в картину, — тем, кто хочет иметь возможность порвать какого-то хитреца, решившего, что, нацепив амулет антимагии, он превращается в профессионального охотника на колдунов, лучше всего подойдёт именно эта форма.

Охотники на магов — особое подразделение Тайной полиции, которых профессионально натаскивают на поимку или убийство ренегатов. В основном это простые люди, то есть не сионы, но владеют хорошим набором артефактов, поголовно отлично стреляют и знают всевозможные хитрости как в плане поиска, так и в плане устранения волшебников.

— Чисто боевая штука, — продолжил говорить наставник про форму медведя. — Никакой маскировки, никакой скрытности. Вы моментально дадите остальным знать, кто такие. Но какая разница? Принимаете вид огромного яростного медведя — и уничтожаете всё, что встретится на пути. А уж если вдобавок применять магию… — наставник ухмыльнулся.

Он был совершенно прав — если наложить на себя какие-то барьеры, либо с помощью целительства ускорить мышцы и укрепить кости… О, я даже не представляю, кто сумеет одолеть подобного мага в ближнем бою. Разве что высший сион? Хотя такой точно будет обладать целым комплектом лучших артефактов… М-да, неинтересно. Всё-таки проходи бой более честно, без артефактов, то я бы с удовольствием на него посмотрел. И поставил бы на сиона. Всё-таки, как бы ни был силён маг, а мне кажется, что специализированный боец не оставит ему и шанса, особенно если учесть опыт, который колдуну просто неоткуда получить. Всё-таки нужно мастерски овладеть формой медведя и соответствующим целительскими чарами, а потом умудриться отработать их в форме, при этом ещё и научившись драться, как медведь! Для такого и пяти лет не хватит, что говорить о двух?..

Хм, а если колдун научится лечить сам себя в бою? Ага, а заодно изменит сам себе тело, превращаясь в сиона, да не простого, а медведя-сиона! Смешно… Что-то из разряда пробудить ультиму, обеспечивающую вечную жизнь.

Самый смак, что даже если каким-то чудесным образом такой супер-волшебник появится, то большая часть всех его приёмов заблокируется антимагическим амулетом. Вот что является настоящим бичом всего колдовства.

Несмотря на то, что их крайне трудно изготовить, маги продолжают изготавливать. По сути, создают проблемы себе же самим. Но радостно плюют на это, попросту занимаясь своей работой. Логично… я тоже, наверное, попросту забил бы. Какая разница, если всё равно скоро умру?

Дерьмо. Хорес, поведай мне свой план, а? Не просто ведь так на нас пала твоя ненависть? Не просто ведь так мы страдаем и несём бремя твоего воплощения? Не просто ведь так я несу бремя обретения волшебства!

Последнее заставило меня подавить смешок и оглянуться, будто бы кто-то мог прочесть мои богохульные мысли.

— И третья форма, — продолжил Тумий. — Кошка.

И правда, это была самая простая кошка. Хотя картина была великолепна, как и предыдущие. Думаю, находись я в своём поместье, то непременно попросил бы эти шедевры себе. Пожалуй… они отлично смотрелись бы в моей комнате.

Кстати, а кому теперь достанется моя комната? Быть может, вернувшийся с войны отец решит, что месту не стоит простаивать, да заделает ещё одного ребёнка? Парочку — на всякий случай, чтобы исключить вероятность «брака»… как на мне.

Мотнув головой, сосредоточился на том, что рассказывал Горес.

— Не боец и не летун, — хмыкнул наставник, комментируя последний облик. — Для чего нужен? Маскировка, побег, возможность пролезть в узкую дырку или спрятаться. Форма для тех, кто не собирается делать упор на своих навыках оборотня, но обязан иметь возможность, в случае нужды, хотя бы попытаться сбежать с поля боя при неблагоприятных условиях. Кошка — ловкий и проворный зверь, небольшого размера, но недостаточного, чтобы случайно умереть, оказавшись под чьим-то сапогом. Эту форму можно считать универсальной как для разведчика, так и для простого мага-обывателя, любящего полежать на деревянной балке, подставляя бока палящему солнцу.

Замечаю улыбки и переглядывания. В основном у девушек. Кажется, озвученные причины им понравились.

В принципе… резоны понятны. Три облика: разведка, бой, скрытность. Как-то так.

— Конечно же, — Тумий поднял палец, — никто не мешает вам овладеть двумя, тремя, хоть десятью формами. Это будет столь же возможно, как и… — мужчина хмыкнул, — идеально освоить все стихии.

По группе пронёсся синхронный стон. Я же, в свою очередь, вспомнил Терезу. Она умела превращаться в пантеру и ястреба. Уникальные формы, ещё и сразу две!

— Однако, в отличие от стихий, — продолжил он, — я не слышал о том, что у кого-то магия сама собой склонялась к какой-то форме. Нет, эта ветка волшебства вполне себе едина. Более того, при смене облика вы излечиваете все возможные травмы собственного тела. Поэтому если обликов несколько, то можно менять их одно за другим, тем самым имея возможность сбежать даже из очень и очень неприятной переделки. Основная сложность, как поговаривают опытные оборотни, состоит в том, чтобы в должной степени представлять нужную для принятия форму и не сбиваться на другие, изученные ранее. Иначе есть шанс или превратиться во что-то неведомое, типа медведя с крыльями, или попросту обжечь всё своё тело неструктурированным импульсом магии, который бессмысленно сожжёт плоть.

Последнее не вызвало прилива энтузиазма, но с травмами уже, скорее всего, успел столкнуться каждый из нашей группы начинающих колдунов, в должной мере осознавая, что лазарет поставит на ноги чуть ли не в любой ситуации. А потому, хоть определённая доля страха имелась, он не преобладал над нами. Я бы сказал, что страх достаточно слаб.

— Выбираем облик и приступаем, — постановил наставник. — Основные правила я вам рассказал. Кто не запомнил, — он усмехнулся, — сам виноват.

На самом деле я знал, что в подобном вопросе учителя весьма и весьма лояльны. То есть будут разжёвывать материал до тех пор, пока его не поймёт даже самый тупой. Но в некоторых моментах, когда подопечному дают излишнюю свободу воли, как мне кажется, наставники прямо-таки желают, чтобы кто-то совершил ошибку.

Воспитательный момент? Быть может…

Так или иначе, я выступил одним из первых, смело подходя к картинке ворона. Драться в качестве медведя, ещё и в ближнем бою? Ищите дурака! Я вообще не планирую рисковать жизнью, её и так немного осталось…

Подавив слегка подрагивающую улыбку, оглянулся по сторонам. Рядом со мной встали ещё двое парней и одна из девушек. Трое ребят, включая Ресмона, решительно подошли к изображению медведя. Пара девчонок направилась к кошке. Остальные ещё мялись — то ли не определившись, то ли просто напряжённо размышляя.

Именно этот момент мои старые «друзья» нашли как нельзя более подходящим, чтобы вернуться на урок со своей «охоты». Ага, те самые уникумы, которые пытались меня поймать, чтобы как следует выбить дурь и отправить на больничную койку хотя бы на пару-тройку часов. Итог? Задержались сами. И, судя по взгляду Тумия, подобное им с рук не сойдёт.

— Явились, — притворно благожелательно заявил он, скрещивая руки на груди.

— Простите, наставник, — поклонился Лейсон, которому вторили Тилар, Дорсон, Фрас и Тобий.

Забавно, что двое из них (первые) проживали со мной в одной комнате. Интересно, будет ли у нас сегодня очередной бой? Хотя скорее — безобразная драка. Я не исключаю, что едва окажусь у себя, как начнётся новое выяснение отношений… Впрочем, в последние три дня парни ленятся. Предпочитают вместо новой драки что-то более спокойное и не требующее посещения лазарета.

Хм, вот уверен — веди я себя как толстяк Осберт, то вскоре бы просто поселился в больничном крыле. А так… ничего. Живу помаленьку.

Впрочем… даже если они не будут лезть ко мне сегодня, ночью подговорю Ресмона, чтобы как следует поправить форму лица одному из этих ублюдков. При удаче сработаем достаточно тихо, чтобы никто даже не проснулся.

Перед глазами словно бы сама собой возникла картина, как мы выбрасываем из окна избитого едва ли не до потери сознания парня. Вот такое точно запомнится надолго! И нечего бояться, что потом такое же повторят со мной. Если бояться, то придётся смирно сидеть на жопе да тихонько молчать. Нет уж, количеству врагов противопоставлю качество собственной мести. И будет урод медленно и очень болезненно ползти ночью в лазарет. Чего уж, если будет совсем плох, то я даже присмотрю, чтобы не откинулся на половине пути!

— На урок я вас не допускаю, — сурово постановил мужчина, на что пятёрка лишь вздохнула. Сразу видно, что ожидали подобного.

Конечно, этим дело не ограничилось. Я ведь уже упоминал, что система наказаний поставлена здесь просто замечательно? Однако я не ожидал, что Горес «расщедрится» аж на двадцать ударов хлыстом! Каждому!

Даже по нашим рядам дохнуло волной страха. Лечение или нет, но подобное… надо ещё пережить.

Среди новоприбывших поднялся страшный гам, крики и попытки протеста. Быстро подошла стража, откровенно заломав сопротивляющихся ребят. Фрас даже пытался полыхнуть огнём (против кого — у всех амулеты!), за что лишился половины зубов, когда сильная рука в кожаной перчатке как следует прилетела по его лицу. Сразу три раза…

— Продолжим, — сурово нахмурился Тумий, когда всю пятёрку увели сечь. Своими действиями наставник невольно напомнил остальным, что мы — не одни из них. Волшебники — одновременно и выше других, и неизменно ниже. Тц…

После подобного, впрочем, сосредоточиться на конечном результате было трудно. Даже мне. Что говорить об остальных? Не то чтобы я считал себя столь сильно лучше… хотя да, считал. Но это было справедливо!

Я приоткрывал проход своего магического измерения, запуская магию в этот мир. Однако её волны бессмысленно проходили сквозь меня, не давая никаких ощущений, кроме жара и боли. Пришлось сжать зубы и даже болезненно шипеть, пытаясь хоть как-то снизить неприятные ощущения. Помогало слабо.

— Магия должна обволакивать всё ваше тело, — с важным видом проходил Горес вдоль наших рядов. — Чёткий образ, яркая эмоция зависти, направленная на понравившиеся вам умения зверя, а потом плавное наполнение тела магией. Ну!

«Херов кретин», — выругался я. Не на себя, на него. Потому что, безусловно, весьма приятно «давать советы и рекомендации», когда сам абсолютно не ощущаешь магии!

Однако… он обучил сотни, если не тысячи магов. И каждого по этой вот методике. Негоже считать имперских учителей бездарями, всё-таки занятия поставлены на поток, а Империя — одна из самых могущественных стран. Как-то… не сходится это со слабыми магами. Нет, колдуны у нас сильны, это я знаю. А раз сильны, то и обучают их, то есть нас, на совесть.

Закрыв глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. Сосредоточиться! Я — ворон. Образ был чёток, как никогда. Я представлял себе не просто картину, а настоящую птицу. Чего уж, я что, ни разу их не видел⁈ Видел!

Теперь пробудить зависть. Это тоже несложно, ведь птицы умеют летать. А я — нет. Но хочется. Да уж, самому себе признать всегда готов — и правда хочется.

Теперь самое сложное — неспешное напитывание тела магией. Давай… не подведи…

Я стоял там, закрыв глаза, и представлял себя птицей. Вот я прыгаю на небольших, даже маленьких, лапках, смотрю на всех снизу вверх, а за спиной сложены крылья. Чёрные, конечно же! Я распахиваю их, громко каркаю и взмахиваю, тут же оказавшись в воздухе. Да! У меня получается, я лечу!

Открываю глаза в момент, когда осознал, что начинаю испытывать крайне странные ощущения. Моё тело словно сминается под плавным напором магии, текущей из иного измерения. Я… обратился.

— Кар! — дёрнулся и тут же упал. Это оказалось так странно, что первые несколько секунд даже не мог пошевелиться. Лишь анализировал совершенно новые ощущения.

— У Кирина получилось! — словно сквозь воду слышу чей-то голос.

— А чего он завалился? — это уже кто-то другой.

— Ему плохо, придурок! Надо отнести в лазарет! — а это какая-то девушка.

Их голоса казались не просто необычными, но ещё и слегка замедленными. Каждый звук растягивался, пусть и не слишком сильно, но ощутимо. Неужели моё восприятие ускорилось?

— Стоп! — ко мне подходит Горес. — Это нормально для первого превращения. У него сенсорный шок. Это… — он покрутил кистью руки, — непривычное ощущение, когда меняешь облик. Всё кажется не таким, как привык.

— Кар! — произнёс я. Мне казалось правильным подтвердить его слова.

Хех, наставник оказался не бесполезен…

Мужчина осторожно подхватил мою тушку и поставил на ноги.

— Пусть постоит так какое-то время, — наказал Тумий остальным. — А теперь продолжайте! Видите ведь, всё получается!

— У меня уже все руки обожжены, — пожаловался жирный Осберт. — Можно сходить в лазарет?

— Нет, — фыркнул мужчина. — Пробуй, пока я не отпущу, и даже не вздумай плохо стараться — составишь компанию Лейсону и остальным.

Кажется, это добавило тому мотивации. Правда, толку не было — как обжигал себя, так и продолжил. Впрочем… кому-то же нужно быть неудачником?

Мысленно хмыкнув, постарался чуть-чуть оглядеться и просто покрутить головой. Это было не так-то просто, но… понемногу я привыкал к ощущениям тела. Примерно через десять минут уже начал прыгать по тренировочной площадке, а ещё через пятнадцать попробовал взлететь. Неудачно. Впрочем, падение оказалось не страшным, ведь птица была весьма лёгкой. Всё-таки полые кости и так далее…

Обратиться обратно оказалось ещё проще — на своём собственном облике получилось сконцентрироваться моментально, тут же возвращаясь обратно. Что порадовало — никаких проблем с одеждой. Грёбаная магия…

Кроме меня успеха добились ещё четверо. Нам наказали по возможности приходить на площадки для тренировок и отрабатывать обращение. Остальным пока не разрешали, что достаточно логично: как и говорил Горес, был шанс обратиться в неведомую тварь, не способную толком даже дышать. На этот случай не помешал бы ещё один человек, способный позвать на помощь.

И всё-таки я был рад. Оборотничество, пусть и начального этапа, поддалось моим манипуляциям.

— Я её трахнул, — Вирдон, мой черноволосый сосед по комнате, а также по совместительству один из тех, кто оказался сегодня рядом со мной в момент процедуры омовения, важно задрал нос.

— И каково это⁈ — смуглокожий Бульд, сын башмачника, задал вопрос с таким интересом, как будто бы никогда даже не задумывался о моменте близости с женщиной. До сего дня.

— Бесподобно, — брюнет мечтательно закатил глаза. — Нильда такая… — махнул руками, — ну это… такая вся!

Я едва слышно хмыкнул, зачерпнув из таза горячей воды.

— Вау! — Простофиля развесил уши, даже не думая использовать мыло или щётку. Он, впрочем, был такой не один. Многие предпочитали просто посидеть и поболтать, даже не смачивая собственные телеса.

«Каждый день — слишком часто», — говорили такие. Впрочем, кто-то предпочитал действовать чётко посередине — побрызгать на себя водой, размазывая грязь и пот, а потом довольно уйти. Вроде как «помылся», но не сильно нарушил собственные негласные правила.

Как уже ясно, я находился в третьей группе. Среди тех, кто ответственно подходил к делу, а потому сейчас старательно мылил мочалку на небольшой деревянной ручке, а потом тщательно шоркал ею собственное тело.

Пф-ф… что их в этом так пугает? Неужели самим нравится вонять?

Однако десяток голых подростков, которых силой набили в эту купальню, имел собственные представления о том, что хорошо, а что плохо.

Помню, как впервые оказался тут: непривычно, стыдно, боязно… Опасался не драки, само собой — к ней я уже был готов. Боязно… насмешек. Над собственной бледной кожей, над отсутствием чётких мышц, над размером собственного «прибора», над тем, что до сих пор толком не растут волосы в паху.

Да уж, первый раз был несколько смущающим, но… привык. Оказалось, что я не один такой, так что парни регулярно поглядывали друг на друга, однако чужие особенности комментировали редко, очевидно опасаясь насмешек уже над собой. Радует.

Сейчас же я просто не обращаю ни на кого внимания, а делаю своё дело. Без спешки, тщательно, аккуратно и последовательно. Так же, как и всё остальное.

— Хватит уже заливать, ловелас, — возразил Вирдону Мэнфрю, ещё один представитель моей группы обучения. Этот, если я правильно помню, из деревеньки Овраги, что возле гор, на северо-востоке от Таскола.

— Чего? — нахмурился брюнет. — Ты охерел, что ли? Говорю же — трахнул!

— Как трахнул? — спросил Мэнфрю. — И где?

— За храмом, — с ухмылкой ответил Вирдон. — Там кусты видел? Большие и густые! Сегодня, после друидизма, когда закончили — сразу туда и повёл. Она вся такая: «Ой, руки жжёт, ноги жжёт». А я ей: «А между ног не жжёт?» Аха-ха-ха!

Смех тут же поддержала как бы не половина присутствующих. Остальные же заворчали. Подметил, как какой-то парень осенил себя знаком Хореса.

— Идиот, за храмом⁈ — подскочил Урсал. — Прямо под ликом бога⁈

— И что? — хмуро буркнул Вирдон. — Думаешь, он такое не видел ни разу?

Новые смешки вторили брюнету.

— Мы всё равно прокляты, — фыркнул ему какой-то верс возле дальних тёмных стен купальни, откуда я не мог его толком разглядеть. — Так какая разница?

— Не прокляты, — горячо возразил Урсал. — На нас возложена великая миссия. От самого Хореса. И лишь наше участие не даёт Империи быть истерзанной врагами, типа сайнадов или подлых кашмирцев.

— Кашмирцы не плохие! — тут же ответил Бульд, который подтвердил мои предыдущие домыслы о своей нации. Не зря ведь он чернявый? — А те, которые в «Похоронах гербов» виноваты, — исключение.

— И в восстании, кашмирцы, значит, тоже не виноваты, — ехидно протянул Мэнфрю. — Когда Морбо и Родению захватили, вырезав всех имперцев. Лично Дэсарандес, думаешь, просто так туда ездил? Рот закрой лучше, пока по морде не получил!

Трусоватый Бульд послушно замолк. Урсал хотел было что-то добавить, но лишь махнул рукой, а потом посмотрел на Вирдона.

— Эй, богохульник, так чего там у тебя с Нильдой было? — вместо этого спросил он.

Мазнув по нему взглядом, замечаю, как «святоша» слишком уж активно натирает мочалкой себе в области паха.

— Так это, — подключился Вирдон. — Говорю, за храмом её завалил. В кустах, — с характерным хмыком добавил он. — Ну там это… штаны снял, короче, а потом… это… засадил ей, во.

— Куда засадил? — продолжил колоть его Мэнфрю. — В жопу?

Парни снова стали смеяться. Вирдон же покраснел от еле сдерживаемой злости.

— Пошёл-ка ты сам в жопу! Самым главным себя посчитал? Может, это тебе, а не Бульду по морде прописать⁈ — брюнет решительно поднялся, подходя ближе.

Мэнфрю подхватил щётку, лежащую рядом, взяв её наподобие палки, словно оружие, чем вызвал прилив веселья у черноволосого паренька.

— Я ей прямо между ног всадил, да так, что кровь потекла, — Вирдон ткнул пальцем в сторону Мэнфрю. — Значит, девственницей была. Я — первый.

— С чего это Нильде вообще тебе отдаваться? — не отступал его собеседник. — Ты же толком рассказать ничего не можешь! Врёшь ведь, всем очевидно!

— Там и рассказывать нечего, — брюнет сделал ещё один шаг вперёд, встав перед ним почти вплотную. — Задрал юбку, бельё спустил, Нильда на спине лежала, значится. Я сверху лёг и всадил. Она стонала ещё так тихонько. Неслышно почти. Вот и всё. Делов-то, на пять минут.

— И потом ушли? — провокационно спросил Мэнфрю, на что я тихо усмехнулся.

— Ага, — довольно подтвердил Вирдон, чем полностью вогнал себя в лужу.

Потеря девственности — процесс болезненный и неприятный. Девушку к нему надо готовить, желательно долго и осторожно. И хоть «деревянные» увальни из деревень умудряются проводить всю процедуру на сеновале, но подобное может принести удовольствия не более, чем мастурбация в вонючем хлеву при наблюдении за сношением грязных свиней.

Нет уж, я хоть и не вступал в непосредственный физиологический контакт, обходясь нежными губками Миреллы, но отлично знаю, как оно бывает. Наблюдал за процессом чуть ли не в первых рядах, плюс рассказывал брат. Я его об этом много спрашивал…

В общем, не смогла бы Нильда — тем более после столь грубого лишения девственности — просто вскочить и помчаться по своим делам. Нужно было бы лечение либо помочь добраться до комнаты или лазарета. А так… сказки, что сразу оказалось понятно всем, кто имел хоть зачаток мозга. Что Мэнфрю, собственно, и подтвердил.

Впрочем, он не успел ответить Вирдону, хоть я и рассмотрел ухмылку превосходства на его лице. Дверь в купальню с грохотом отворилась, вызывая ворчание парней: прохладный воздух неприятно холодил обнажённые тела.

Благо, дверь быстро закрылась. А вот когда я обратил внимание на вошедших, то едва подавил глухую, но эмоциональную брань.

Сюда зашла уже знакомая мне пятёрка: Лейсон, Тилар, Дорсон, Фрас и Тобий. Все они словно прошли через войну: избитые, злобные, пышущие гневом. Последний и вовсе тащил характерную, достаточно тяжёлую цепь.

Я сглотнул. Почему-то сразу понял, что будет очень и очень больно. Возможно, я даже не выживу. Именно сейчас, именно здесь. Проклятье, а ведь всё начиналось не так уж и плохо! Я уже даже внутренне смирился со своей судьбой!

— Пошли прочь отсюда, кретины! — взвизгнул Тилар, морщась от боли в спине. Похоже, они только что покинули лазарет. Думаю, если кто-то развернётся, показав спину, то я смогу подтвердить или опровергнуть свои доводы… Хотя какой, на хер, «опровергнуть»? Сечь их отправляли? Отправляли! А значит, специально оставили шрамы как напоминание о косяке.

— А сам пойти не хочешь⁈ — гневно вскинулся Мэнфрю, которому вторил Вирдон, недовольный сорванной историей и сейчас заметивший возможность наконец-то почесать кулаки.

— Мы за ним, — Дорсон зачем-то кивнул в мою сторону. — Чего, впряглись за барончика?

Я не рассказывал им о своём настоящем титуле, обычно обходя этот вопрос стороной. Поэтому болтовня о «бароне» успешно закрепилась. Ну и пусть. Какая, собственно, уже разница? Будь я хоть сыном императора, а если пробудилась магия, так… значит, ты маг! Хоть что делай, это уже не сыграет никакой роли.

Поднявшись на ноги, осмотрелся вокруг. Взгляд выцепил таз кипятка, откуда брали воду, когда хотели погорячее…

— И чего? — незнакомый мне парень пожал плечами. — Мне как-то насрать, за кем вы здесь, но тут — общая купальня. И мне ни хера не хочется сидеть в месте, где кого-то будут бить. Если есть желание — иди и лови его на улице. И дружков захвати.

— А может, тебя, сукин сын, поймать на улице⁈ — Фрас явно не особо контролировал свою речь. Это было чётко заметно по скривившейся роже.

Тобий тем временем, не дожидаясь ответа или новых слов, махнул цепью, сбивая чей-то пустой таз. Грохнуло изрядно, отчего несколько человек вздрогнуло. Лазарет или нет, а подставляться под удары, особенно такие, желающих не было.

— Валите отсюда, — голосом, дрожащим от жажды крови, заявил он. — Или я за себя не ручаюсь.

— Позову наставника, — различил я голос какого-то парня, когда несколько человек торопливо вышли из купальни. За ними устремились остальные. Не прошло и минуты, как все мои «защитники» покинули это место.

Твою же мать…

— И где же ты прятался, Кирин? — притворно ласково спросил мой «сосед», Лейсон. — Мы ведь за каждую дверь заглянули!

— Он как-то выскочил наружу, говорю же, — фыркнул Тилар, разминая кулаки. — Ничего-ничего, сейчас за всё ответит!

— По кустам прятался, трусливый пёс, — поддакнул ему Лейсон.

Фрас тем временем обходил меня сбоку, по левую руку, а Дорсон — по правую. Я же, будто бы случайно и испуганно, отступал ровно к тазу с кипятком. У меня был шанс…

Лейсон — довольно нескладный блондинчик, который не вызывал у меня ровно никаких эмоций. Даже гнева или отвращения. Сын каких-то полунищих мещан Таскола, из дальних кварталов возле старых стен, оставшихся ещё со времён, когда вокруг столицы располагались защитные укрепления. Ныне нужды в них почти не было: город охраняла система крепостей, а со стороны моря — хороший боевой флот. При нужде, как говорил отец, столица была способна за пару дней создать ряд искусственных мелей, мешающих приближению вражеских кораблей.

Тилар — тоже из моей комнаты. Долговязый и высокий, но особой силы никогда не проявлял. Шакал на побегушках у того же Бенегера. Кстати, странно, что последнего здесь нет. Впрочем, он из более старшей группы, так что, может, ещё занятия идут?

Остальные трое были знакомы мне гораздо меньше. Почти нигде не пересекались, кроме моментов, когда мне пытались поправить форму лица при помощи кулаков.

Рывок Фраса едва не привёл к моему падению. Лишь чудом успел сделать шаг назад, пропуская его ровно перед собой. Чисто по инерции пнул парня по голени, отчего он упал, мешая подойти остальным, дёрнувшимся вперёд.

Особое внимание уделял ублюдку Тобию. Всё-таки цепь… сука. Она меня пугала. Если бы не эта железка, я не действовал бы столь аккуратно. Обычные драки уже перестали вызывать какие-либо эмоции. Ну сломают пару костей и зубов, в первый раз, что ли?

Хех… наверное, школа действительно играет свою роль. Я привык к дракам и боли. Прекратил ощущать от них какой-то дискомфорт. Но… всегда нужно оценивать обстановку. Как обычно проходит бой? Поначалу все на нервах, на эмоциях, на азарте. Потом, когда вырисовывается победитель, он выплёскивает агрессию, «добивая» врага. Всё, конец. Его запал пропал, так что скулящего «побеждённого» лениво пинают в сторону лазарета и забывают о нём на ближайшее время. Однако сейчас… пока «азарт боя» будет идти, мои рёбра, лицо, кости и всё остальное познакомятся с железной цепью. И я не уверен, что сумею это пережить. А если и переживу, то пропишусь в лазарете надолго. Не могу себе такое позволить!

Образовавшаяся передо мной свалка сыграла на руку. Трое парней возились на скользком каменном полу, пытаясь обойти упавшего товарища и одновременно поднять его на ноги. Решив, что это идеальный момент, с некоторым трудом схватил тяжёлый таз кипятка, обрушивая его на эту троицу.

Визг ударил по ушам, едва не оглушив. Чего уж, сам зашипел от пара, который образовался перед лицом. Если даже меня, стоящего на отдалении, смогло обжечь простым паром…

Обваренные кипятком парни, кожа которых моментально покраснела и пошла едва ли не кровавыми пузырями, барахтались на каменном полу купальни, молотя руками и судорожно дёргаясь. В пару́ мои глаза с трудом различили кровь и мочу, которая смешивалась с кипятком, образуя непередаваемую смесь запахов.

Прыгнул вперёд, выходя из облака пара и, не удержавшись, поскользнулся, теряя равновесие. Вовремя! Прямо над головой пролетела цепь, которой махнул Тобий. Я, сидя на заднице, лишь проводил её испуганным взглядом.

Рядом мгновенно объявился Тилар, который «благородно» пропустил тройку ребят перед собой, отделавшись лишь попаданием брызг, а потому сейчас испытывающий смесь эмоций злобы, радости и предвкушения. Ну как же, загнали меня в угол!

Из своего положения наношу неуклюжий пинок, но соперник увернулся, хватая меня за руки. Пытаюсь подняться, но этот вонючий отброс мешает, хоть мои мокрые руки и выскальзывают из его потной хватки.

Взмах цепи Тобия едва не прилетел по локтю. Сукин сын, очевидно, не хотел зацепить Тилара, так что взял неудачный замах. Мать твою, меня же сейчас пристукнут!

— Стой спокойно, паскуда! — прошипел стоявший впритык долговязый парень и заехал кулаком мне прямо в живот.

Охнув, сдал назад, краем глаза замечая, как Тобий взял новый размах. Сейчас его цепь прилетит мне прямо по затылку!

Дальше действовал едва ли не по наитию. Слабо приоткрыв канал, соединяющий меня с измерением магии, наполнил воду на полу энергией, заставляя саму собой дёрнуться вперёд, прямо под ноги Тобия, а дальше…

— Дерьмо! — выкрикнул парень, растянувшись на каменном полу. Цепь звонко треснула по камню, кажется, даже создавая цепь маленьких трещинок.

Тилар растерялся, оглянувшись на дружка, чем я тут же воспользовался. Под вой тройки ошпаренных бью его по яйцам, не сдерживая силы.

Громкий вой — не слабее, чем от остальных, — был музыкой для моих ушей!

— Таких гнид надо давить всеми средствами, — пробурчал я, комментируя своей нечестный удар. А что он хотел, когда нападал в такой ситуации⁈ Их было пятеро!

Обхватив сальные, особо никогда не мытые волосы этого сына деревенской шалавы, бью его лицом по каменной скамье. Раз, второй, третий…

— А-а-ай! — заорал уже я сам, ведь позабыл о Тобии. Почему-то подумал, что раз он упал, то как бы всё. Побеждён. Нет. Я ошибся.

— Попался, ублюдок! — Глаза парня были красными, словно в них полопались капилляры. Будто он обезумел, как загнанная крыса или бык, которого ведут на убой. Размахнувшись цепью, Тобий снова обрушил её вниз, на что я лишь подставил руки, кости которых моментально обратились в труху.

— А-а-а! — визжал я так, что закладывало уши. Канал снова открылся, и, кажется, я готов был атаковать во всю имеющуюся силу. Думаю, если бы мне дали ещё мгновение, то напор воды пробил бы тело Тобия насквозь.

Но нам помешали. Дверь купальни отворилась, и под грозные крики наставника Табольда, а также двух стражников нас разделили. Тобию крепко врезали, прямо промеж глаз, заставляя заскулить и потерять равновесие. Цепь отобрали, а потом силой подняли урода на ноги.

Я почти не слышал, о чём люди говорили между собой. Я, кажется, был на грани потери сознания. Всё расплывалось, словно в тумане. Более-менее помню момент, как меня на носилках тащили матерящиеся стражники. Следом за ними шли другие, аналогичным образом несущие остальных пострадавших. В лазарете различил сухую брань Тереллы, а потом лишь зашептал:

— Киниса… мне нужна Киниса…

Девушка почти сразу посмотрела на меня сверху. В её глазах мне почудилось беспокойство. Судя по виду, она и правда переживала, всё-таки ситуация сейчас была куда более серьёзная, чем раньше. Как минимум потому, что раньше я приходил на своих двоих…

В этот раз в больничке я задержался. Впрочем, не сказать, чтобы совсем уж надолго. «Выписали» к вечеру. Почти ничего не пропустил. Киниса разве что наорала, что я идиот. Но стоило лишь улыбнуться, как она дёрнулась, словно я её ударил.

— Библиотека на нас двоих всё ещё в силе? — мягко спросил я.

— Д-дурак, — буркнула Киниса. — Завтра после уроков, — уже развернувшись спиной, ответила она.

Ошпаренные всё ещё лежали на койках, хоть уже и были в относительной норме. Однако Терелла сделала из их травм «мастер-класс», обучая целителей работе с достаточно редкими повреждениями. Она даже поблагодарила меня за возможность дать «своим воспитанникам» такой полезный опыт.

От её вида меня, честно сказать, даже передёрнуло, однако вежливо поклонился, пообещав, что постараюсь не оставлять её и остальных целителей без работы. Женщина захихикала и махнула рукой, прогоняя меня вон.

Под заинтересованными, завистливыми, угрюмыми и ненавидящими взглядами я покинул лазарет, добираясь до комнаты. Едва не столкнулся с Бенегером, но вовремя нырнул за колонну. Не очень смелый поступок, но я и так только-только покинул больничное крыло.

Добравшись до спальни, оказался в центре внимания. В кои-то веки не негативного! Народ интересовался, как всё прошло в купальне. Даже несколько парней, которые мылись вместе со мной, решили сюда заглянуть и узнать о прошедших событиях.

— Тобию ещё десять ударов хлыстом прописали, — с ухмылкой пояснил Ресмон. — Остальным ничего. Наставник сказал, ты их и так хорошо отделал.

— Повезло, — пожал я плечами.

На самом деле — очень повезло! Никто даже не заметил, как я колдовал. Иначе сам бы оказался среди наказанных. Нет уж, не хочется мне ощущать, каково это — когда секут спину! Ещё и без возможности полноценного исцеления. Бр-р! Недаром же пятёрка этих увальней так расстроилась, что решила отвести душу на мне аж в купальнях, да ещё и с оружием!

Нет, палки и камни использовали и мы с тем же Ресмоном, пусть и не часто. Но… цепь это цепь.

К некоторому удивлению, ощутил, что между мной и остальными не то чтобы потеплели отношения, но… негатива будто бы стало меньше. Казалось, мой подвиг уже не позволял соседям относиться ко мне как к своему личному врагу. Мы посидели, поболтали, и я словно бы на миг посмотрел на себя чужими глазами: «И что в нём такого? Парень как парень. Не выпендривается, не кичится своим родом. Помогает остальным: читает вслух, подсказывает…»

Я очень надеялся, что сегодняшняя посиделка хоть немного поможет мне пережить оставшееся время обучения. Эх… А ещё у меня завтра будет свидание!

Почему-то я ощущал волнение, причём куда большее, чем перед встречей с Миреллой. Наверное, потому, что здесь я добивался девушку сам? Не было родственников, которые «устроили брак», не было всей этой игры, когда имелось чёткое понимание, что даже если я стану вести себя как распоследняя свинья, то всё равно затащу её в постель?

Отсутствие вызова… м-да… А ведь, кажется, всё так и есть.

— Киниса не столь красива, это факт, — уже лёжа в постели, приложил руку ко лбу. — Но всё равно… Всё равно…

Следующий день начался достаточно стандартно: умывание, завтрак, уроки. У нас, как новичков, всё начиналось с новых лекций. Сегодня, благо, я не загремел в лазарет с самого утра. Во-первых, ходил с Ресмоном, а во-вторых… не только с ним. Вместе со мной шёл Вирдон, с которым мы сошлись, когда я вчера вечером похвалил его историю о Нильде. Признал, что до такого уровня мне ещё «далеко», а также попросил совета по общению с девушками. О, как же это его замотивировало! Вирдон надулся, как индюк, а потом почти час важно рассказывал свои «рекомендации». Каких же трудов стоило не заржать, словно конь!

Впрочем, это позволило мне наладить с этим парнем вполне себе положительные отношения. Третьим же спутником оказался молчаливый Астон. На моей памяти он не проронил и двух десятков слов. В основном ограничивался лаконичным «угу» или мотанием головой. По большей части его голос был слышен лишь на уроках, когда парня о чём-то спрашивали. И ведь не тупой! Ну, не самый тупой из всех, кого я знал. Однако… болтать не спешил. Может, это и плюс?

Будучи в квартете, я невольно почувствовал какое-то облегчение. Стало понятно, что теперь так легко меня уже не задеть. Правда, это совершенно не помешает моим недругам подловить меня в одиночку…

В такой компании и добрались до аудитории, где вскоре началось занятие. Сегодня его вела уже знакомая мне весьма симпатичная наставница: Лисани Аутиц, которую я вчера видел вместе со жрецом Хореса.

И раз занятие сегодня с ней…

— Поговорим о производственной магии. — Интуиция не подвела. — Как вы уже знаете, она включает в себя всё, что осталось нераспределённым, — женщина хмыкнула. — Зачарование, руны, магическая ковка, создание артефактов, та же алхимия, — она мазнула взглядом по журналу, — о которой вам рассказывали вчера.

Класс закивал, но я не отвлекался, полностью погружённый в её слова.

— В каком-то смысле, — Лисани изящно махнула рукой, — вся производственная магия работает по аналогу алхимии. Возьмём кузнечное дело, — она лукаво на нас посмотрела, — надеюсь, никому не нужно пояснять, что это такое?

Её взгляд остановился на мне, но я лишь слабо улыбнулся. Нет уж, то, что я аристократ, не значит, что я настолько оторван от народа, что даже не понимаю сути кузнечества!

— Замечательно, — кивнула Аутиц. — Разумеется, сейчас производство стали, деталей, сложных механизмов для ружей, пушек, инсуриев, поездов, пароходов и прочего сосредоточено на заводах и фабриках. Однако будет глупостью сказать, что кузнецы вымерли как класс, — женщина фыркнула. — Они до сих пор обеспечивают небольшие деревни необходимой утварью, такой как гвозди, подковы, плуги, предметы быта и прочее. До сих пор у кузнецов заказывают хорошие клинки, ножи или церемониальное оружие.

Лисани сумела завладеть вниманием класса. Уже никто не залипал на её внешность, а, казалось, погрузились в историю. И это весьма хороший навык! Так доносить материал, чтобы его было интересно слушать.

— И, как некоторые уже догадались, система производства хороших изделий из металла работает у магов по аналогу алхимиков, — она пожала плечами. — Причина не важна, да и не особо интересна. Пусть этим занимаются учёные, которые тратят на подобные дела свою жизнь, — женщина подняла палец, — у вас же она ограничена, так займёмся делом, а не болтовнёй.

«Зачем было про это напоминать?» — мысленно поморщился я, стараясь удержать лицо.

— Магов-кузнецов немного, но их деятельность трудно недооценить. К ним распределяют физически крепких юношей, желательно тех, кто знаком с искусством ковки, иначе будь они хоть гениями производственной магии, придётся снова обучаться, но уже работе с молотом.

Я кивнул. Явно не та работа, которую волшебник ожидает на выходе.

— Безусловно, магам тут проще — ведь они способны облегчить себе процесс при помощи волшебства, но даже так он продолжает оставаться тяжёлым и трудным, — Аутиц вздохнула. — Зато результат… — аж прикрыла глаза. — Магическая сталь уникальна. Ей можно придать дополнительную прочность, устойчивость к температуре, остроту — клинкам, облегчение веса — доспехам.

Кто-то присвистнул. Лисани благосклонно улыбнулась, не тратя время на замечания.

— Это называется первичное зачарование, — пояснила наставница. — И самые лучшие артефакты в обязательном порядке проходят его. Например, — проникновенно подалась вперёд, — гвардия императорских инсуриев.

О да, видел я таких. Их броня — настоящее произведение искусства. Столь могущественна, ценна и сильна, что обладатели этих доспехов способны оказать сопротивление высшему сиону и, что вполне реально, выйти победителем.

Стоимость таких штук стремится в небеса.

— Именно поэтому в мире столь мало по-настоящему уникальных артефактов, — усмехнулась она. — И это даже у нас, в Империи, где контроль магов и их обучение поставлены на поток. Что говорить о менее развитых странах? Там… — она поморщилась и покрутила рукой, — всё куда как хуже.

Дав нам несколько секунд, чтобы в должной степени осознать суть сказанных слов, Аутиц продолжила.

— Вторичное зачарование в чём-то проще, а в чём-то труднее. Если ковка — процесс достаточно умиротворяющий, а с наличием помощников роль мага сводится к концентрации на определённых образах, эмоциях, постепенном наполнении заготовки энергией и махании кузнечным молотом, то вот во вторичном зачаровании используется такая вещь, как руны, — на этих словах Лисани подошла к доске и нарисовала на ней несколько закорючек.

Хм, это таким вот образом неграмотные видят письменную речь? Забавно…

— Это руны, — аккуратный ноготок женщины упёрся в первый символ. — В отличие от нашей письменности, каждая из рун имеет собственный смысл. Например, этот означает защиту. Если волшебник нарисует её на каком-то объекте, испытывая определённый спектр эмоций и представляя нужные образы, то сумеет повысить прочность этого самого предмета.

Далее она объяснила про то, что для максимального эффекта руны не рисуют, а выплавляют, вырезают или выбивают. Также при их соединении они начинают давать иные эффекты. То есть если руну «защиты» поставить вместе с руной «огонь», то выйдет эффект защиты от огня. Чем точнее будет описан эффект, тем сильнее он будет работать. То есть можно ограничиться защитой от огня, а можно сделать отдельную защиту от жара и защиту от пламени. Тогда общий эффект будет выше, а защита качественнее.

Руны являлись очень старым языком, который, по преданию, был подарен нам Хоресом, но лично я считал, что он мог возникнуть даже до появления нашего бога. Всё-таки… Хорес не был первым, а кто-то из других стран или даже покорённых провинций до сих пор продолжает звать его выскочкой и демоном.

В общем, рун существуют сотни и тысячи, а уж их сочетаний… и того больше. И магам не требуется изучать их все. Для этого опять-таки есть люди, которые тратят время на подобное. Задача колдуна — получить от «мастера рун» нужную комбинацию и знания по эмоциям с образами, которые необходимо при этом испытывать, а потом осторожно нанести её на какую-то вещь. Например на кольцо, превращая его в артефакт.

Ювелирная работа, так что зачарователь обязан быть усидчивым, спокойным, целеустремлённым. А уж если он при этом владеет навыками кузнеца и способен провести как первичное, так и вторичное зачарование… О, это уникум, которые наперечёт в Империи! Слишком хороши, чтобы быть способными на такие тонкости, будучи ограничены сроком собственной жизни.

— Есть особые программы, — поясняла женщина. — Имеются закрытые поселения, где всех мальчиков обучают кузнечному делу, а девочек — алхимии. Когда они дорастают до магического совершеннолетия, какая-то часть непременно пробуждает в себе магию. Таких направляют в отдельные школы колдовства, специализирующиеся чисто на зачарователях.

Я поднял руку, и наставница благосклонно кивнула.

— Что происходит с остальными? — спросил я. — Теми, кто не пробуждает магию?

— Идут помощниками, — хмыкнула она. — Либо на фабрики. Люди везде нужны. Особенно обученные.

Логично.

— Зачарователь так называемого «второго круга», — продолжила Аутиц, — обязан уметь наносить руны, а также хорошо концентрироваться. С остальным ему помогут. Как и с алхимией, дадут готовую рунную цепочку, объяснят смысл всех знаков, подскажут, какие нужно испытывать эмоции на каждом из них, и прочее.

Опять же, звучит достаточно реально. Срок жизни магов слишком короткий, чтобы тратить время на изучение всего рунного алфавита. А так…

— Вот только в отличие от первичного зачарования, — Лисани улыбнулась, — вторичное куда более разнопланово. Можно достичь самых разных эффектов. Начиная от простейших рунных рядов для ядер инсуриев, заканчивая легендарными Слезами и более простыми антимагическими амулетами, — касается цепочки на шее. — Среди таких вещей найдутся как боевые, типа Огненной сферы, так и более мирные, нацеленные на комфорт или помощь в производстве. Те же пароходы создаются лишь при помощи рун. Также среди артефактов можно встретить простенькие, одноразовые, или комплексные шедевры, требующие весьма долгой, тонкой и кропотливой работы с использованием ювелирных инструментов. Зато, — улыбка женщины стала шире, — зачарователи, как и алхимики, очень и очень ценятся. Каждый из них может рассчитывать на крайне хорошие рекомендации и тёплое местечко. К таким магам всегда прислушиваются и стараются обеспечить максимально, — подчёркивает голосом, — лояльные и приятные условия работы.

Ещё бы. Это не какой-то тупой боевик, способный лишь заливать землю огнём. Нет, тут можно многого достичь… Если не быть идиотом.

Почесав висок, я понял, что вполне себе не прочь попробовать. Усидчивости и внимания мне хватит. Я грамотен, я аристократ, в конце-то концов! А раз так… надеюсь, моя магия подойдёт для столь тонкого ремесла!

Остаток занятия нам рассказывали подробности, показывали примеры, а также мотивировали попробовать эту непростую науку. И кого как, но меня заинтересовало.

«Обрадовав» класс тем, что практика начнётся уже со следующей недели, всю нашу группу погнали на полигоны. Сегодня были очередные тренировки стихий и барьеров, которыми мы будем заниматься весь первый месяц.

Встав перед специально подготовленными мишенями, я начал наполнять себя гневом, создавая капли воды, направляемые под давлением прямо в центр отмеченного круга. Периодически удавалось пробивать деревяшку насквозь, но даже я сам ощущал, насколько это жалко. И всё-таки… прогресс был. Ранее я не мог и этого.

На практических занятиях за группой присматривало сразу несколько наставников, которые отмечали успехи своих подопечных, сверялись с записями хода урока, а также направляли нас на отработку новых трюков. Абсолютно не удивился, когда один такой подошёл и ко мне.

— Наставник Мортос, — произнёс чисто для того, чтобы он убедился, что я его заметил.

— Кирин, хороший результат, — сухо кивнул он, безэмоционально комментируя успехи. — Пора переходить к барьерам воды, — продолжил мужчина почти без перехода. — Прервись и запоминай… Или будешь записывать? — Мортос приподнял бровь.

— Для начала послушаю, наставник, — вежливо ответил ему.

— Любой барьер — это спокойствие, — он начал отвечать, словно готовился к этому моменту каждый день своей жизни. — Однако стихийные — исключение. Как и любое применение их сил, здесь требуется гнев. Лучше всего подходит злость на объект, который должен нанести тебе вред. Например, летящее пушечное ядро или хотя бы камень. Разозлись на него, пожелай избежать травмы, а потом используй воображение.

Мужчина достал заранее взятую книгу, раскрывая её ближе к концу.

— Здесь представлены отличные гравюры барьеров воды, — пояснил Мортос. — Рассмотри внимательнее.

И я рассматривал, а потом пробовал воссоздать его. Не получилось, как ни старался. Наставник, под конец второго часа практики, сказал, что это нормально и мне не хватает объекта, который бы в меня летел. «Больше гнева!»

Да уж, именно гнева во мне и не хватало! Как вспоминаю вчерашний «отдых» в купальне, так сразу, хе-хе, весь гнев уходит. Сарказм, ежели что.

Когда практика закончилась, попросился поучаствовать на занятиях второй группы, отрабатывая собственный набор чар. Такое частенько применяется, чтобы во время использования заклинаний оставаться под присмотром. Мало ли?

Мне пошли навстречу. Впрочем, в таком вопросе идут навстречу почти всегда. Учителям магической школы выгодно, чтобы их выпускники покидали стены заведения «опытными колдунами». Эх… времени бы побольше на всё это…

Моей целью были сразу три ветки магии. Я хотел потренировать оборотничество и полёт, водяной барьер, а также землю. Ух, с последней всё было гораздо хуже, чем мне почему-то казалось. А ведь видел некоторых из собственной группы, которые творили ей настоящие чудеса: траншеи, например, рыли чуть ли не на ходу.

С собой позвал и Ресмона, но этот предатель отказался.

— Ты что, Кирин! — его шёпот был театрально громким и… хах, да он даже слово «театр»-то не знает! — Сегодня устраивают петушиные бои, — добавил парень. Я даже не поморщился от «ароматов» его дыхания. Привык. Но, Хорес милостивый, ты зубы специально, что ли, не чистишь? Типа ещё одно оружие, на случай перехода боя в сверхближний контакт?

— И откуда они их взяли? — не то чтобы я сильно удивился, но… как минимум мне было интересно.

— Так это, — шмыгнул он носом, — уже почти традиция школы. Их стражники таскают, если на лапу дать.

Взятка. Порок нашего общества номер один.

Отказавшись от не слишком интересного зрелища, остался на полигоне, сосредоточившись на собственной практике. Едва приступил к отработке, как стала подтягиваться группа «продвинутых» волшебников, среди которых заметил знакомое лицо. Или правильнее будет сказать — морду? «Морду лица», ага!

Это был Бенегер, который мрачно прищурился, смотря на меня, будто бы уже прицеливался огненным шаром. Что же — кажется, у меня появилась «цель» для гнева.

Косились мы друг на друга хоть и не постоянно, но частенько. У меня даже земля начала получаться! Особенно когда мерзкий верс кривил свой нос точно так же, как это было в момент нашей первой встречи, перед тем смачным ударом, едва не лишившим меня сознания!

Чего уж — впервые за все разы смог создать яму. Пусть и небольшую, но… это лишь начало! Зато я примерно запомнил, насколько сильно нужно впустить в тело энергию иного измерения. Плюс, как всегда говорят наставники: «Если получилось один раз — получится и второй, но уже легче. Ведь теперь будешь представлять не абстрактную картину, а конкретику». Подпишусь под каждым словом!

Наши переглядывания заметил даже Мортон. И… следующие его слова были внезапны.

— Кирин, Бенегер, оба ко мне, — холодно бросил он, ткнув пальцем себе под ноги.

Не теряя времени, тут же подошёл ближе. Рослый ублюдок последовал моему примеру. Никто не хотел лишний раз испытывать терпение наставников, далеко не все из которых стремились доносить свои мысли через повторы и множество примеров. Некоторые считали, что до идиотов отлично доходит лишь сила. Не могу их в этом винить.

До сих пор не нарадуюсь своей грамотности и наличию хорошей (по-настоящему хорошей!) школьной библиотеки. Я брал оттуда множество уникальной информации и углублялся в теорию там, где учителя обходились поверхностным пояснением. С их стороны, впрочем, считаю дело правильным. Зачем доносить такие подробности, которые могли бы пригодиться лишь столь увлекающейся персоне, как я?

— Становитесь в пару и начинайте отрабатывать приёмы, — постановил Мортон. — Ты, — палец ткнулся в Бенегера, — стрелы пламени, а ты, — теперь в меня, — водяной барьер. Можешь и обычный, если хочешь, — на лице мужчины промелькнула тень улыбки. — Приступать.

— Кто-то давно не был в лазарете, — негромко рыкнул Бенегер, попытавшись толкнуть меня плечом, но я вовремя тормознул шаг, так что парень лишь бессмысленно качнулся в сторону. Было желание добавить ему инерции, чуть-чуть подтолкнув, но… наставник смотрит. Не хочу доводить дело до драки. Особенно при нём.

Заняв позицию друг напротив друга, оставили между собой полтора десятка шагов. Оптимальная дистанция… Эх, обычный барьер я сейчас точно не создам. Никакого спокойствия и близко нет! Зато гнев… ух, пора.

Несколько раз пришлось уворачиваться от «стрел». Это стандартная техника магов огня, аналогичная моей «водяной пуле». Базис, без которого стихийник не сумеет одолеть даже крестьянина с вилами. Правда, я удивлён, что Бенегера заставили отрабатывать такие основы… Ох, я понял! Это его вторая стихия! Какая же первая, интересно?.. Поставил бы на молнию, но наставник ни за что не позволил бы нарабатывать практику в двух чисто боевых ветках стихий. Скорее всего, первая была более «защитной». Возможно, та же земля. Её часто берут именно из-за земляного барьера. Его можно создать с гораздо большей надёжностью, чем долбаный «барьер спокойствия». Сука, какой грёбаный гений вообще придумал подобное⁈

В общем, немного поуворачивавшись — на что Бенегер каждый раз грязно ругался — сумел создать водяной барьер, на который бесстрашно (вру, было страшно!) принял его огненную стрелу. Получилось! Хоть меня и немного ошпарило от моментально нагревшейся воды, но совсем чуть-чуть. Не сравнится с парнями, которых я окатил вчера кипятком.

А дальше дело пошло лишь веселее. Впрочем, это относилось к нам обоим. Наработка чар шла со скоростью мчащегося поезда. Барьер из воды получался всё крепче и быстрее. Я научился утолщать его в месте ожидаемого попадания врага и даже очищать воду до прозрачности на месте глаз.

Чуть позже начал её закручивать, отчего барьер приобрёл дополнительную защиту, ведь текучая вода оказалась более трудной целью для преодоления.

Через какое-то время, чисто случайно и как-то интуитивно, смог дышать, даже полностью окружив себя водой. Ух, сам не понимаю, но получилось, будто бы… магия направляла меня. Хах, да уж, не зря я чуть ли не интуитивно потянулся к магии воды… Грёбаная стихия… Хорошо пошло.

По истечении часа Мортон развёл нас в стороны, позволив продолжить отработку других заклинаний, но уже отдельно друг от друга. Я решил, что надо пользоваться шансом, так что косился на Бенегера и отрабатывал землю. Этот отброс тоже не сидел без дела, колдуя какую-то стену огня. Получалось, сука… Кажется, от этого я злился лишь больше, отчего приёмы земли тоже, худо-бедно, начали выходить. Вот же… а наставник, похоже, не зря свой хлеб ест. Ощущение, что за один урок я прыгнул выше головы, словно бы наработав практику сразу за неделю.

В конце второго часа уделил внимание оборотничеству. Всё равно уже ощущал, как всё тело горит от магии. Слишком много энергии провёл через себя. Это не так-то просто, как может показаться со стороны. Магия… жжёт. Недаром в лазарет почти каждый день попадают ученики с ожогами. Тело человека и правда не приспособлено для этой энергии. Твою же мать, Хорес, почему ты не сделал нас немного… правильнее? Крепче? Если бы маги жили хотя бы десять лет, а не два года… О, этот мир принадлежал бы нам.

Осознав, что сказал «нам», едва не сплюнул под ноги, но вместо этого обратился в ворона.

— Кар! — вышло само собой. Хотел зашипеть, ведь энергия, кажется, полоснула по коже, словно острая бритва, которой пользовался Кастис. Помню, как решил рассмотреть её получше и потрогал. На первый взгляд — ничего особенного, однако позднее, по истечении пяти или даже десяти минут, заметил, что все пальцы в тонких, но глубоких порезах. Я порезался, но не понял этого сам! Так остро, что жжение от ран ощутил лишь спустя время.

Пришлось тащиться к целителю, который привёл меня в порядок за пару минут. Тц…

Проклятые версы, как я могу отождествлять себя с ними⁈ И всё же… всё же…

Попытки взлететь снова провалились, но, кажется, сегодня я определённо был лучше, чем в первый раз. Во всяком случае, уже не падал на землю, не в силах подняться. Падал и поднимался. Получалось.

Ничего… я чувствую, как нужно. Птицы тоже не обучаются этому, словно машинисты поезда. Нет, у них всё выходит инстинктивно. Вот и я, обращаясь в форму ворона, ощущал, что вот-вот взлечу. А там… начну тренироваться в использовании магии в форме. Ух, кожа под перьями заранее начинает ощущать фантомную боль. Чувствуется, что ещё нескоро мне удастся в должной мере летать и колдовать! Хотя бы просто летать — для начала…

Когда вторая группа завершила практику, кто-то из них остался ради тренировок, но я уже не мог продолжать, так что свернул все свои занятия и направился в основной корпус. Надо немного отдохнуть, а потом заглянуть в библиотеку. Сегодня у меня свидание с Кинисой! И кто знает, к чему оно по итогу приведёт?

— Времени мало, — припомнил я, через сколько она выпускается. — Чуть более недели, тц… Что можно сделать за неделю?

Мне одновременно и хотелось дойти до «самого сладкого», но одновременно и опасался этого. Причина? Привычка и психологическая зависимость. Я… мне будет трудно отказаться от неё. От Кинисы и того, что она может мне дать.

— Но всё равно ведь пойду, — тихо шепнул я. — Потому что иначе и быть не может.

Я часто слышал, как жрецы трещали про вознесение в чертогах Хореса. Про настоящий рай, сокрытый в загробном мире для тех, кто верует. Но истина состояла в том, что рай находится гораздо ближе — и на вкус отдаёт солью.