Костёр чужих желаний (СИ)

Глава пятая

Кто-то подошёл к столу, за которым Арха пыталась судорожно вызубрить даты. Пёс бы с ним — подошёл и подошёл. Но этот кто-то загородил от ведуньи солнечный свет. Лекарка помянула сквозь зубы Тьму. Потому что отвлекаться ей сейчас не стоило. Тхия, конечно, был её добрым другом. Только вот в университете он неизменно становился весьма злым ректором. А то, что нужно выучить даты, у лекарки просто из головы вылетело. Собственно, до того момента, как она зашла в аудиторию, там вообще мало места оставалось. Слишком много в её голове было Дана.

Оказывается, эти полгода лорд весьма успешно закрывался от неё. Ведунья уже привыкла его не чувствовать и даже не ощущала пустоты. Зато сейчас демон постоянно был рядом, как будто за спиной стоял.

Но вряд ли мастер ректор счёл бы эту причину достаточно существенной. Поэтому студентке и пришлось поспешно пытаться впихнуть в себя трудноусвояемую информацию. Так тут ещё и посторонние начали мешаться, загораживать свет, упорно не соглашаясь становиться призраком. Подошедшему явно что-то было нужно от Архи.

Пришлось поднимать голову и вопросительно смотреть на демонессу. Которая, между прочим, по мнению большинства, наверняка считалась писаной красавицей. Ведунье же она показалась досадным недоразумением. Да и до Адаши девочке было как до Света пешком.

— Рассказывай, — велела красотка тоном, не допускающим даже мысли о несогласии.

— Что рассказывать? — осторожно поинтересовалась лекарка.

— Всё!

— Ну, значит так, — Арха заложила пальцем страницу учебника, закрыв книгу. — Вначале была Жизнь. Она породила Тьму и Свет. И после сопряжения Великих Сфер из Тьмы вышли первые дети её, которых зовут Истинными…

— Это ты сейчас про что? — демонесса вытаращилась на ведунью.

Нет, до стиля Адаши она точно не дотягивала. Та умудрялась оставаться безумно привлекательной даже в самых нелепых ситуациях. Эта же сейчас напоминала удивлённую рыбу.

— Ты же сама просила рассказать тебе всё. А начинать лучше с основ — так будет понятнее.

За спиной Архи неуверенно хихикнули. Кажется, кто-то из девушек её группы красотку недолюбливал. Что, в общем-то, странным не выглядело.

— Ты дура, да? — поинтересовалась демонесса. — На фига мне твои основы? Рассказывай про лорда Нашкаса и лорда Харрата.

— Начинается! — Арха тяжело вздохнула.

Собственно, этого следовало ждать. На самом деле, она запросто могла отправиться на бал под ручку с Тхия — ничего бы не изменилось. Что капитан городской стражи, что капитан гвардии, что ректор университета — все фигуры одиозные.

— И что ты о них хочешь узнать? — обречённо спросила лекарка.

— Всё, — по-прежнему безапелляционным тоном заявила девица. — А, главное, как ты их подцепила?

Неожиданно в аудитории стало тихо так, что ведунья действительно услышала, как в стекло бьётся одуревшая от солнца осенняя муха. Невольно оглянувшись, девушка наткнулась на холодный, как у змеи, надменный взгляд шавера. Кажется, он появился на лекции впервые за последние две недели. Видимо, время он потратил не только на то, чтобы зализать следы, оставленные после горячей встречи с братишкой. Но и для того, чтобы прийти в нормальное для окружающих ведунью состояние. Этот тоже её искренне ненавидел. Арха снова вздохнула.

— Ты знаешь Большую рыночную площадь? — спросила ведунья у девицы. — Ну, вот. Стояла я на углу Тупиковой и Третьей ярморочной, клиентов ждала. Тут они ко мне и подвалили. Сразу на всю ночь сняли. Им так понравилось, что я теперь на них постоянно работаю.

— Что, сразу обоих обслужила? — подозрительно сощурилась демонесса.

— Почему двоих? — искренне удивилась лекарка, вспоминая свою старую пациентку — весёлую шлюху, с таким запущенным сифилисом, что она ходить не могла. — Ты что, не знаешь, что они всюду впятером шляются? Пятерых и обслужила.

— Серьёзно, что ли? — по форме глаз студентки уже вполне можно было бы империалы отливать.

— А что тебя не устраивает? — пожала плечами ведунья.

— Может то, что ты до сих пор девственница? — поинтересовался Шхар таким тоном, что любой прокурор удавился бы от зависти.

— А ты откуда знаешь? — проворно повернулась любопытная девица. — Ты с ней тоже спал?

Она была не только любопытной, но и крайне логичной. Наверное, такой набор качеств Тьма выдаёт только красоткам. Иначе они не выживут. Арха просто ткнулась лицом в ладонь, поклявшись, что больше никому, никогда ни на один вопрос не ответит. Только преподавателям и только по делу.

— Если вы уже выяснили все вопросы половой жизни мистрис Каррен, то позвольте начать лекцию, — прервал столь занимательную беседу как всегда неизвестно откуда взявшийся Тхия.

Его появление моментально навело порядок в аудитории. Рыжий провёл в группе всего четыре занятия. Но сумел внушить, что поддерживать идеальную дисциплину выгоднее, а, главное, дешевле, чем совершенствовать свои физические данные.

— Кстати, я рад вас видеть. Всех.

Последнее слово он выделил голосом так, чтобы только у одного не осталось сомнения, кого он действительно рад видеть. Но, в ответ встрече с ректором порадовалась вся группа. Правда тихо, нестройно и вразнобой.

— На дом вам было задано самостоятельно разобрать причины возникновения и ход конфликта, который позднее был назван «Дракой лосося с оленем»…

Кажется, фыркнула исключительно ведунья. Но она-то не только конфликт не разбирала, но и учебник не открывала. А драка лосося с оленем была, наверное, эпической. Нет, Арха понимала, конечно, что название пошло от гербовых животных. Но от этого оно мене идиотским от этого не становилось.

Уловив, что мессир ректор не только пристально смотрит в её сторону, но и брови приподнял, лекарка спряталась за учебником, сделав вид, что её тут вообще нет.

— Итак, мастер Карро, вы готовы отвечать?

— Я могу отказаться? — мрачно поинтересовался шавер.

— Боюсь, что нет, — почти искренне посочувствовал ему Тхия. — Даже если вы и не готовили материал дома, то, думаю, прекрасно осведомлены о данном конфликте. Прошу вас.

Несколько секунд ведунья была уверена, что Шхар не только откажется отвечать, но и набросится на ректора. Уж слишком сильно он сжимал кулаки. Да и цвет лица у желтоглазого сменился с чёрного на какой-то сизоватый. Но, видимо, сегодня он решил побыть умным.

— Следствием конфликта стал запрет шаверам, вне зависимости от знатности происхождения и размера земельных наделов, иметь собственные войска, — нехотя ответил ушастый.

— Замечательно, — порадовался рыжий, — но, по-моему, вы с конца начали. Не просветите ли аудиторию, что послужило причиной конфликта?

Шхар помолчал, сверля ректора взглядом. Но тому, прошедшему школу выживания у Дана с Иррашем, какие-то там взгляды каких-то там студентов были не страшны в принципе. Поэтому он остался безмятежным, терпеливым и предельно милым.

— Младший брат и наследник рода Шагер решил бросить вызов главе рода. Но выполнить план он не сумел…

— Мастер Карро, я понимаю, что краткость является родной сестрой таланта. Но вы сейчас не собственный дар демонстрируете, а излагаете исторические факты. — Рыжий непринуждённо запрыгнул на крышку кафедры и поддернул мантию, демонстрируя вычищенные до блеска сапоги. — Хорошо, что у меня с утра сегодня отличное настроение. Поэтому я восполню пробелы в вашем ответе.

Он обвёл аудитории взглядом, при этом скроив такую загадочную физиономию, что у всех студентов уши в буквальном смысле встали торчком. Даже у тех, кому анатомия не позволяла проделать такой трюк. Из четырёх занятий с Тхия студенты уже вынесли, что он умел даже самые скучные исторические факты излагать так, как будто они были свеженькой дворцовой сплетней.

— Итак, наследник рода Шагер, который, по всей видимости был не только слабым бойцом, но и не слишком умным шавером… А, попросту говоря, представлял собой эталонный образец молокососа обыкновенного, решил занять место брата. То есть, стать главой рода. И более идиотского времени, места и объекта для воплощения своего плана он выбрать не мог. В замке гостила старшая дочь главы рода Оренхир, приехавшая навестить свою сестру, являющуюся третей женой старшего брата нашего исторического — во всех смыслах — дурака. И вот именно её он и решил соблазнить в расчёте на то, что олень, в смысле, род Оренхир, разозлится на лосося, в смысле, на род Шагер. А у шаверов, тем более пятьсот лет назад… Хотя, я не прав, у них и сейчас изменилось немногое. Так вот, с обидой у них все просто. Она смывается только кровью и никак иначе.

— Соблазнил? — пискнула, кажется, та самая красотка, которая приставала к ведунье с расспросами.

Вероятно, историческая подоплёка события её не слишком интересовала.

Арха невольно покосилась на Шхара, который вынужден был стоять рядом со своим местом. Сесть-то ректор ему не позволил. И лекарка сомневалась, что такая забывчивость была случайной. Студенты, действительно внимательно слушавшие Тхия, волей-неволей натыкались взглядом на шавера, возвышающегося посредине аудитории. И, естественно, проводили параллели между «историческим дураком» и Шхаром. Конечно, никто тут не знал, что именно происходит. Но, наверное, ни один не сомневался, кому предназначались все красочные эпитеты.

По мнению ведуньи, происходящее больше всего смахивало на изощренный моральный садизм. Лично ей это не нравилось вовсе. Шхар у девушки уже не только любви, но симпатии не вызывал. И, все равно, такого унижения он не заслуживал. Тем более что гордость у всех демонов являлась больной мозолью.

— Естественно, он ее соблазнил. В молодости это делается просто. «Ты — привлекательна, я — тем более. Пошли на сеновал!». А, как мы знаем, в родах, придерживающихся древних традиций, за всех членов отвечает глава. То есть, и за развязанные штаны нашего горе-любовника ответ должен был держать старший брат. На что, собственно, и рассчитывал младший. Не учёл он только одной детали. К тому времени чернокожую красотку успел назвать своей не кто-нибудь, а глава рода Накхар. Который в те времена был фактически князем всего Западного побережья. И, можно сказать, королём шаверов. Он моральными принципами не мучился и пожелал видеть на своём обеденном столе обоих «лососей». Предоставив честь их добыть «оленю», как стороне заинтересованной.

Тхия снова оглядел аудиторию, убедившись, что она внимает ему, как пророку.

— А теперь — мораль. Сначала думай, что ты делаешь, а потом делай. Потому что последствия были весьма плачевны. Во-первых, старший брат, не дожидаясь прихода оппонента, сам оторвал голову младшему. В прямом, а не переносном смысле этого слова. В той ситуации было уже не до наследников и наследования. Во-вторых, лосось с оленем развязали такую войну, последствия которой аукались ещё десятилетия спустя. Западное княжество фактически перестало существовать, потому что в конфликт ввязались почти все шаверские рода. В-третьих, в ход войны был вынужден вмешаться император. А следствием этого стал запрет на создание личных армий и, фактически, потеря шаверами право на самостоятельность и самоопределение. И этот запрет действует до сих пор. Кстати, вот вам ещё одна мораль. Не стоит путать дела сердечные и политику. Там где есть женщина, не должно быть ничего, кроме предпочтений сердца. Ну, или других органов. Последствия таких действий бывают крайне непредсказуемыми.

Ведунья снова покосилась на Шхара. Щеки студента потемнели, словно Тхия его отхлестал. И смотрел шавер не на лектора, а в пол. И, почему-то, девушке показалось, будто мысли демона далеки от осознания и раскаянья. Арха готова была спорить, что он строил планы убийства ректора. Причем планы были кровавыми.

— Я с последним утверждением не согласна! — резкий, даже как будто звенящий, голос разрезал расслабленную тишину, наступившую после окончания рассказа Тхия.

Лекарка невольно обернулась, поддавшись стадному инстинкту. Девчонка, подавшая голос, на остальных студентов не обращала ни малейшего внимания. Она была сосредоточена на бросание ректору вызова. По-другому её взгляд, чуть выдвинутую вперёд челюсть и задранный подбородок, назвать было сложно.

Студентка была из грахов, которые в столицы встречались нечасто. Они предпочитали носа не показывать из своих северных лесов. Почему ведунья не заметила девушку раньше, она понятия не имела. Такую не заметить физически сложно.

Во-первых, грахи выделялись поистине исполинским телосложением, даже женщины. Во-вторых, обычно ширина их плеч не слишком отличалась от роста. Вообще, их фигуру проще всего сравнить с кубом — на какую грань ни поставь, все равно он останется кубом. Да и такие белые, как снег, волосы с такими же белыми глазами, могли быть только у северных дикарей.

— Мистрис Ро, если я не ошибаюсь? — вежливо поинтересовался Тхия.

Он разглядывая студентку с таким же повышенным интересом, как и все остальные. Обычно ректор вёл себя скромнее. Но тут, наверное, язык бы ни у кого не повернулся его осудить. Интерес девица вызывала сильнейший.

— Ю Ро, — кивнула она, вставая в полный рост.

Вставала она долго. То есть, вставала, вставала и вставала. Архе пришлось голову задрать, чтобы осмотреть её всю. Кто-то из студентов хихикнул, но как-то неуверенно. Ведунья бы в ее присутствии смеяться над северными именами точно не стала.

— Клан Белой Совы? — уточнил рыжий.

Она поклонилась. Точнее, чуть кивнула головой с надменностью истинной императрицы.

— Так что вам не понравилось в моих словах?

— Уважаемый сказал, что женщины и политика — вещи несовместимые, — напомнила гигантша. — Я с этим не согласна.

— Уважаемая Ю не учла, что в империи женщина считается существом заведомо слабым. Её оружие не сила, а хитрость, — спокойно пояснил Тхия.

— Северные леса — это тоже часть империи, — уточнила студентка.

Речь у неё была забавной. Прежде всего, голос ей не подходил вообще. Скорее Тьма должна была одарить таким тембром какую-нибудь томную красотку, а не эту гору мускулов. И фразы она строила странно. То говорила так, как только и могут настоящие варвары. То, словно забывшись, переходила на чистейший столичный выговор.

— Я вынуждена просить уважаемого взять свои слова назад и извиниться перед женщинами, — её челюсть окончательно выехала вперёд, как ящик комода. — И называть меня Ро. Уважаемый знает обычаи и должен понимать, что не имеет право обращаться ко мне, как к ребёнку.

— Ну, так просите, — ведунье показалось, что Тхия откровенно издевается.

Но, оказалось, действительно показалось. Рыжий и вправду просто разрешил ей «просить». Все-таки, они не в северных лесах находились. Девица ударила себя кулаком в грудь и без всякого юмора заявила:

— Я — сильнее!

Кажется, кто-то тихонько ахнул. Вполне может быть, что это была сама Арха. Ректор же просто спрыгнул с кафедры и изящно изобразил придворный поклон.

— Ваш вызов принят, — объявил он.

Демон повёл плечами, размял шею и стянул через голову ректорскую мантию вместе с шапочкой, оставшись все в той же гвардейской форме.

Гигантша улыбнулась счастливо, как ребёнок, получивший в подарок долгожданную куклу. Ведунья готова была Тьмой клясться, что на её белёсом лице искренняя радость была просто выгравирована. Девушка, под осторожное улюлюканье присутсвующих, тоже сняла мантию, небрежно бросив её на стул. Под студенческой одеждой на ней оказалось что-то вроде куртки, туго перетянутой широким ремнём, и плотно облегающие штаны из тонкого сукна.

В мантии она выглядела квадратной. Без неё у беловолосой обнаружилась фигура. Вполне женская и пропорциональная. Если не брать в расчёт, что талия, для неё казавшаяся узкой, была шире, чем бедра Архи. И шире значительно.

Северянка спустилась к кафедре. Причём двигалась она с удивительной для такого громадного тела грацией. Пожалуй, в этом она напомнила лекарке гвардейцев. Невозможно представить, что шкаф может вальсировать. Тем удивительнее видеть, как он скользит с заправской пластикой учителя танцев.

Но вот когда она встала перед Тхия, случился конфуз. Да такой, что студенты от смешков не удержались. Архе было искренне стыдно, но она тоже не утерпела и фыркнула в кулак. Потому что макушка ректора едва-едва возвышалась над плечом студентки. Не говоря уж о том, что из этой горы мускулов и плоти запросто можно было слепить парочку изящных и тонкокостных арифедов.

Даже сама гигантша смутилась и покраснела, да так, что под белыми волосами кожа на черепе начала просвечивать малиновым, и разве что ножкой пол не принялась ковырять, бросая застенчивые взгляды на Тхия. Кажется, она уже страстно желала, чтобы он отказался от этой затеи.

— Прошу, — рыжий повёл рукой, словно приглашая её к танцу.

«С храма рухнул?!» — едва не завопила Арха. Ей даже пришлось зажать самой себе рот ладонью. Ведунье действительно стало страшно. Она уже представляла, как эта гора мяса просто превратит рыжего в кровавый плевок, растёртый по полу.

Но страхов лекарки, похоже, никто не разделял. Студенты, уже ничего и ни кого не стесняясь, полезли на столы. Как будто с места кафедру было видно плохо. Кажется, кто-то даже ставки начал делать. Ведунья осталась сидеть на месте, зажмурившись, закусив губу едва не до крови и твердя, что если рыжий выживет, то она его собственноручно прикончит. «Только бы выжил… Мать, прошу тебя, умоляю, только бы выжил!» — испуганно пищал её здравый смысл.

Кончилось все подозрительно быстро. Студенты взревели, что-то грохнуло так, что Арха отчётливо услышала дребезжание стёкол в окнах. Пол под её ногами содрогнулся, как от боли. И наступила тишина.

— Вы не ушиблись? — послышался вежливый голос Тхия. — Простите, я не рассчитал силы. Приношу свои глубочайшие извинения.

Арха рискнула открыть глаза. Гигантша крестом распласталась на полу, глубокомысленно созерцая потолок. Кажется, она понимала, что произошло, ещё меньше лекарки. Рыжий наклонился над ней, протягивая руку, явно собираясь помочь подняться. Морда у него была до крайности виноватой.

Девица села, недоуменно тряхнула головой и, игнорируя предложенную помощь, поднялась. Сгорбив плечи и разом словно уменьшившись в размерах, она поплелась на своё место. От грации танцора и следа не осталось. Кто-то из студентов протянул руку, собираясь похлопать её по плечу.

— Не советую, — остановил его ледяной голос ректора.

«Убью и закопаю в палисаднике!» — рявкнул здравый смысл ведуньи.

Университетские коридоры по вечерам больше всего напоминали мрачные подземелья, которые изображают в романах, рассчитанных на нервных дамочек. После того, как занятия заканчивались, большинство светильников гасили, оставляя только один фонарь из пяти. Конечно, лампы в учебных корпусах были магическими и горели они ярче всяких свечей. Но и их не хватало, чтобы разогнать промозглый полумрак.

И стоило фонарям погаснуть, как невесть откуда появлялись пробирающие до костей сквозняки, лижущие пол. Там где в стены были вмурованы трубы каминов, слышался потусторонний тихий, но зловещий вой неупокоенной души. Тени в углах шевелились, двигались, словно сами по себе. В общем, в коридорах царила такая жуть, что немедленно хотелось сбежать куда-нибудь в более уютное место.

Но Арха не сбегала, терпеливо дожидаясь у кабинета ректора возвращения рыжего. Ведунья твёрдо намеревалась ему башку открутить и не собиралась отступать от своих планов. А судя по тому взгляду, который он кинул, выходя днём из аудитории, в квартире лекарки новоиспеченный крушитель титанов появится собирался не скоро. Потому что видел, паршивец, как девушка оценила его показательные выступления.

Вообще-то, у Архи сердце с рождения было слабым и трепетным. А сегодня ведунья так перепугалась за рыжего, что чуть приступ не хватанула. И во избежание дальнейших эксцессов она собиралась Тхия растолковать, насколько он неправ. Желательно, с помощью стучания демонической башки о твёрдые предметы.

Но, кажется, он решил отказаться не только от посещения квартиры ведуньи, но и собственного кабинета. По прикидкам девушки вечер уже собирался плавно перетечь в ночь, а ректор так и не показался. Арха вздохнула, сдаваясь, и решила, что завтра он точно никуда не денется. А если лекарка задержится в университете ещё немного, то её явится искать вся городская стража.

Девушка спустилась на первый этаж, забрала из раздевалки свой плащ, который одиноко висел дохлым языком среди пустых вешалок. И совсем было собралась выйти на улицу, но замерла, взявшись за ручку двери. Ей послышалось, что где-то скулит щенок. Тоненько, тихо и очень жалобно. Пройти мимо страдающего животного для ведуньи было равносильно самоубийству. Не могла она так поступить — и все.

Поэтому, стараясь шагать как можно тише и придерживая подол платья вместе с мантией, чтобы не шуршали, Арха отправилась искать источник скулежа. Прятаться она и не собиралась, просто боялась испугать малыша.

Щенок оказался беленьким и большим. Очень большим. Примерно, под два метра ростом. За раздевалкой, едва поместившись в крохотном чулане между швабрами и мётлами, ревела давешняя гигантша. Она сидела на полу, руками прижимая к груди ноги и уткнувшись лицом в колени. Девушка явно старалась производить как можно меньше шума. Кажется, она даже воротник своей куртки закусила.

Честно говоря, ведунья растерялась. Как успокаивать того, кому больно, лекарка знала прекрасно. С чужими, да и своими, душевными терзаниями все обстояло гораздо сложнее. Проще говоря, девушка понятия не имела, что ей делать. Но и просто так развернуться и уйти было бы неправильно.

— Эй, — негромко позвала Арха. — Ты чего ревёшь? Тебя кто-то обидел?

Северянка вздрогнула, резко поднимая голову. Даже в темноте было заметно, что рыдает она уже долго и основательно.

— Похоже, что меня кто-то может обидеть? — по-крысиному ощерившись, гавкнула варваша.

Действительно, с вопросом ведунья явно промахнулась. Обидишь такую! Но диагноз лекарке был полностью ясен. Не раз на подобные симптомы у себя наблюдала. Тут присутствовали сразу два заболевания: «Тьма, какая же я дура!» и «За что мне это все?». Ну, и обострение ненависти ко всему несправедливому миру. Осталось только вспомнить, как Арху в таких случаях Адин лечил.

Ведунья присела на корточки, оказавшись значительно меньше гигантши. Да даже когда лекарка стояла, они были примерно одинакового роста. Но в такой позе разговор получался какой-то более доверительный, что ли?

— Так что случилось? Может, расскажешь? Легче будет, вот увидишь, — ведунья попыталась взять граху за руку.

С таким же успехом она могла бы попробовать взять за руку статую — камень он камень и есть.

— И что ты сделаешь? Побежишь решать мои проблемы? — поинтересовалась девица, хлюпнув основательно распухшим носом.

— Не побегу. У меня своих проблем хватает, — заверила ее Арха. — Но, во-первых, вдвоём проще придумать, что можно сделать. А, во-вторых, частенько бывает, что расскажешь кому-то — и беда уже такой страшной не выглядит.

— Ничего тут уже не сделаешь, — тоном «жизнь кончена» сообщила варварша. — Он меня победил.

— И… что? — осторожно поинтересовалась лекарка, понимая, что ничего не понимает.

— Он меня победил, дура! — заорала белобрысая так, что швабры испуганно вжались в угол. — Если бы я была сильнее, то заявила бы на него свои права! А теперь у меня вообще никаких шансов! Вообще! А я его люблю-у-у…

У неё слезы опять потекли градом. А ведунья, как сидела на корточках, так на задницу и шлёпнулась, попытавшись переварить только что полученную информацию. Переваривалось с трудом.

— Погоди, Ю, давай сначала. Кого ты любишь? Тхия?

— Не знаю-у-у, — сладко подвывая и утираясь рукавом, проскулила северянка. — Ректора. Я его летом на параде увидела. Когда ходила на императора смотреть. Он такой… такой… Золотой весь! Красивый. Он улыбается так!.. Не могу-у-у…

— Ну, какой он весь из себя, мне можешь не рассказывать, — пробормотала ведунья. — Так, ладно. Это мы выяснили. Ты его любишь. А дальше что? При чем тут то, что он тебя победил?

— Ты что, не понимаешь? Какие у меня шансы ему понравиться? Ну, какие? Никаких! Я хотела заявить право сильного, а он меня победи-ил…

— Ага, за волосы, значит, и в пещеру. Мне твой подход нравится…

Арха ели сдерживалась, чтобы не начать хихикать. Жалко, что она именно рыжего выбрала. Лучше уж Ирраша. На эту битву титанов ведунья бы посмотрела с удовольствие. Просто, столкновение мнений и инстинктов!

— Погоди, ты что сказала?

Северянка неожиданно перестала рыдать, снова утёрлась рукавом и уставилась на лекарку. Весьма угрожающе уставилась. Если бы Арха уже не сидела, то точно бы сейчас плюхнулась. От подобных взглядов коленки наверняка подкосились и у куда более храброго существа, чем ведунья.

— К-когда? — заикаясь и стараясь смотреть как можно более невинно и наивно, промямлила девушка.

— Ты его знаешь, да? Ты с ним спишь?

У Архи в глазах потемнело и она отчётливо поняла, что пришли её последние минуты в этом грешном мире.

— Ю, я его знаю и очень хорошо, — постаравшись быть убедительной, ответила ведунья. — Но я с ним никогда не спала, не сплю и спать не собираюсь. Он мой друг, понимаешь? Хотя, нет, он скорее мне папочка. Ну, так получилось, что у меня два папочки, одна мамочка и психованный старший братик…

— Так, значит, то, что ты тогда говорила, правда? — загрустила гигантша. — Они действительно тебя сняли?

— Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? — рявкнула Арха, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать биться о стены головой. — Если я в истерике так же туплю, то мне искренне жаль Адина! Стоит перед ним извиниться. Я с ним не спала! Я вообще, девственница! Была… Недавно…

— Жалко, — пригорюнилась северянка, явно намереваясь продолжить рыдать, — а то бы, может, подсказала, как мне ему понравиться. Хотя, я, конечно, понимаю, что бесполезняк полный. Кто я и кто он?

Действительно, эта громадина, собирающаяся любимого мужчину взять по праву сильного, на излюбленный типаж Тхия не походила никак. Он воспринимал только один вид женщин, который назывался «дама в беде». А выручив их из этой самой беды, рыжий моментально терял к ним малейший интерес. Убедить же его, что варварша в беду попала, из которой ей без посторонней помощи не выбраться, ведунье казалось делом сомнительным.

— Знаешь что? Вот эти вот разговоры про «кто я и кто он» ты со мной лучше не начинай. Я их ненавижу до зубовного скрежета. Сама в своё время такую бредятину несла. И из-за этого чуть одна не осталась. Надо просто что-то придумать. Вставай и пошли.

Арха сама поднялась, решительно потянув северянку за рукав.

— Куда? — граха шмыгнула носом, но, по крайней мере, в её глазах появился интерес.

— Как говорит моя мамочка: «сладкое пашрийское — лучшее средство от желания повеситься». Так что, собирай конечности в кучу и топай за мной.

Конечно, с вином у Архи были связаны не самые тёплые воспоминания. Да и поклялась она в жизни больше эту гадость не пробовать. Но ведь две студентки — это не ведунья и четверо гвардейцев. Вряд ли с ними могло произойти что-то страшное.

— Ю, отпусти его, — в пятый, кажется, раз попросила Арха, и закинула в рот виноградину.

Точнее попыталась закинуть, потому что ягода, предательски изменив траекторию, пролетела у неё над плечом. Вообще, виноград им подали на удивление подлый — он никак не хотел попадать в рот. Можно бы было, конечно, не выпендриваться, и есть его как все нормальные особи, но лекарке это казалось неинтересным.

— Не хочу, — мрачно насупила белые брови гиганша, — он меня обидел.

— Чем? — элегически поинтересовалась Арха, отправляя через плечо очередную виноградину.

Гиганша нахмурилась ещё сильнее, вероятно, пытаясь сообразить, в чем состоит нанесённая обида. Видимо, одновременно соображать и стоять ровно для неё было непосильной задачей. Потому что девушка весьма заметно покачнулась и едва не снесла плечом деревянный столб, подпирающий потолочные балки.

Стражник, которого она держала за ногу в подвешенном вниз головой состоянии, заверезжал, как попавший в силок заяц. На взгляд ведуньи, поводов для визга у него не было никаких. Между его головой и полом было не такое уж большое расстояние — всего-то высотой с табуретку. Поэтому лекарка пришла к однозначному выводу, что, все-таки, мужчины удивительно нервные существа.

— Ю, отпусти его, — в очередной раз попросила Арха.

— О! Я вспомнила! — выдала просиявшая белобрысая слегка заплетающимся языком. — Он — мужчина, во!

Лекарка скривилась. Утверждение, как минимум, было весьма спорным. Стражник больше походил на пацана, которому не по городу с алебардой шляться, а мамины сладкие пирожки с кухни таскать. Но, с другой стороны, его принадлежность именно к мужскому полу отрицать было действительно сложно.

— Не, ну все мужики козлы, конечно, — вздохнула Арха, — но этот и так Тьмой обижен.

— Это почему? — удивилась гигантша.

— Так у него Ирраш в капитанах. Я бы, например, сама себе вены перегрызла на его месте…

— Чьем?

Арха задумалась. Вопрос был непростой, потому что желание с собой покончить у лекарки появилось бы, очутись она на месте любого из них. Но ответ обязан быть конкретным. В конце концов, ведунья она или погулять вышла? Только вот с конкретикой наблюдались явные проблемы. Мысли расползались в стороны, как пьяные гусеницы.

Вздохнув, Арха покосилась на остальной патруль в лице двух стражников, занявших глухую оборону за баррикадой из перевёрнутого стола с воткнутым в него топором. Попыталась вспомнить, при каком заболевании кожные покровы бесов приобретают характерную синюшность с прозеленью. С диагнозом тоже выходило не очень. Потому что кроме бледности у одного из них наблюдался ещё и ярко выраженный нервный тик. А это уже совсем другая область.

— Отпусти его, — в очередной раз попросила девушка.

Гиганша глянула на свою добычу, словно впервые видела.

— Ладно, — видимо, она решила стать доброй, — он мне надоел. Да и рука устала.

Белобрысая просто раскрыла ладонь и бес, с коротким воплем, больше смахивающим на кошачий мяв, грохнулся на пол. Следить за ним, проворно отползающим на четвереньках к своим напарникам, было забавно. Но куда интереснее было наблюдать за Ю, со второго раза сграбаставшую со стола бутылку и просто влившую её содержимое — примерно две трети — себе в глотку.

— Хозяин, вина! — громовым голосом, от которого с потолочных балок посыпалась сажа, потребовала варварша.

— Леди, а, может, хватит? — откуда-то со стороны кухни испуганной мышкой пискнул кабатчик.

— А ты ещё один патруль вызови, — ухмыльнулась Ю, — а то чей-то скучно стало.

— Леди, а давайте я вам экипаж найму, а? А, может, кого из ваших мужчин кликнуть? Мужа тама иль отца. А то ить вы так-то и до дома не дойдёте…

— Чего?! — раненым буйволом взревела демонесса.

Арха уронила голову на стол. «Зря он это. Ой, зря!» — философски протянул её здравый смысл.

— Несу, несу, — испуганно пролепетал кабатчик.

Но было уже поздно. Вопя: «Нет, ты чо сказал?! А ну, повтори!» — Ю пыталась протаранить забаррикадированную со стороны кухни дверь. Притихшие стражники наблюдали за ней с каким-то священным трепетом. Но вход оказался укреплён по всем правилам фортификации. Створка натужно трещала, но пока не сдавалась.

Арха, решив, что поднимать голову ей лень, попыталась повернуть бокал на бок и так из него отхлебнуть. Естественно, вино пролилось не в рот, а на ведуньину моську. Почему то этот факт её взбесил. И она запустила ни в чем неповинной посудой в стену.

Бокал пролетел через стол, врезался в дверную притолоку и осыпался, прощально вспыхнувшими в свете очага, осколками… на голову вошедшего Дана. Рогатый недоуменно глянув вверх, провёл по волосам, стряхивая стеклянную крошку, и уставился на девушку. Арха ему счастливо улыбнулась, попытавшись передать взглядом, как же она его любит.

Правда, улыбка девушки быстро увяла, потому что за лордом Харрат в кабак вошёл Ирраш. Жажда убийства, фанатично горящая в его глазах, Архе уже начала надоедать.

— А тебя я вот ни столечки не люблю, — заверила шавера лекарка, сведя вместе большой и указательные пальцы, оставив между ними щель, толщиной с волосок.

Правда, для этого ей пришлось прищурить один глаз, потому что пальцы начали предательски двоиться.

— Арха! — голос Тхия вобрал все осуждение, которое Тьма отвела этому миру.

— Что? — невинно поинтересовалась она и опять легла на стол.

Устала студентка просто, позвоночник тело в вертикальном положении удерживать отказывался.

Стены кабака дрогнули, и, кажется, потолочные стропила, все-таки, треснули. Рев: «Любимый!» едва не смел ведунью с лавки. Нечто громадное и белое пронеслось перед её глазами и унесло на улицу всех трёх демонов разом.