Костёр чужих желаний (СИ)

Глава двадцатая

Арха ударилась в собственное тело с разгона, как будто плашмя грудью в стену влетела. Даже дыхание перехватило. Зрение сузилось, словно она в тоннель смотрела. И на другом его конце высилась каменная трибуна посреди громадной квадратной площади. А на этом постаменте — сложенные срубом бревна и вязанки хвороста. Да ещё столб с безвольно повисшими кандалами, тёмным пальцем тычущий в небо…

Но не успела ведунья и моргнуть, как площадь от неё загородили. Деревянная решётка, в которую она вцепилась обеими руками, взорвалась, разлетелась даже не на прутья — на щепки. Лекарку подхватило, подняло в воздух. Демон стиснул девушку, прижимая, словно хотел втиснуть её в себя, спрятать внутри. Глаза цвета свернувшейся крови отгородили от Архи мир.

— Всё, — выдохнул он в волосы девушки, — всё закончилось.

В следующий миг площадь пропала, словно её тряпкой стёрли. Хаш-эд стоял в маленькой спальне с выскобленными добела простыми деревянными полами. И кроватью, накрытой лоскутным стёганым покрывалом. Пахло в комнате, как и прежде — лимонной натиркой и свежей сдобой. А в окно с частым переплётом ромбиками скреблась голая ветка с единственным, скрученным в жгутик листком.

Последний раз, когда Арха видела это окно и эту ветку, листья на ней были окрашены богатым осенним золотом.

Вот как раз после этой мысли ведунью и затрясло, как в жёсткой лихорадке.

— А где твоя кормилица? — лекарка едва сумела это выговорить сквозь выбивающие чечётку зубы.

— Здесь никого нет. И не будет.

Дан уложил девушку на кровать. Опёрся кулаками в подушку у висков ведуньи, нависнув темной громадиной. И молча смотрел на неё. Определить по каменной физиономии, о чем он думает было невозможно. Впрочем, как и всегда.

А Архе больше всего хотелось залезть под одеяло и согреться, наконец. Хотя, сначала можно и вымыться. Ведунье казалось, что от неё воняет, как от навозной кучи. Особенно от волос. И эта вонь была повсюду. Заплетённая монашками коса распустилась и грива, которой лекарка так гордилась, лезла в нос, как сгнившим мехом укрывала плечи.

Девушка попыталась одной рукой собрать шевелюру. Получилось неловко, а смрад только сильнее стал.

Дан, наконец, перестал изображать собой каменное изваяние. По-прежнему молча демон завернул ведунью в покрывало, как младенца, и просто вышел из комнаты. Не сказать, что лекарку это сильно расстроило. Эмоций, как и мыслей, в ней вообще осталось маловато. Ведунья даже сообразить не могла: реально происходящее или это ей всё только мерещится.

Сколько отсутствовал хаш-эд, Арха понятия не имела. Но он вернулся. Вытряхнул лекарку из кокона и просто разодрал на ней рубашку — от ворота и до самого подола. А лохмотья швырнул в камин. Кстати, когда он его успел разжечь, ведунья тоже не поняла.

Толстая ткань поддавалась огню неохотно. Сначала она задымилась, потемнела, как бумага. И только потом маленькие, робкие ещё язычки огня лизнули комок, подсветив грубое переплетение изнутри. И вот тут с Архой что-то случилось. Она взвыла, дёрнулась, вырываясь из рук демона. Сухие, без слез рыдания забили горло, как ватой.

А потом ведунья поняла, что сидит в ванне, полной очень горячей воды и очень пушистой мыльной пены, которая почти невыносимо пахла розами. И этот тяжёлый маслянистый аромат забивал всё — даже тюремную вонь. А ещё над ней что-то щелкало. И от этого щёлканья голова становилась лёгкой и как будто бы пустела.

— Что ты делаешь? — прокашляла Арха.

Абсолютно безумный и бессмысленный вой рвался из груди, распирал ребра.

Демон не ответил.

За спиной ведуний звякнуло, потом полилось. Хаш-эд, едва прикасаясь к ней, вымыл лекарки голову, ставшую, кажется, раза в два меньше. Потом встал рядом с ванной на колени и жёсткой, почти как тёрка, мочалкой начал буквально сдирать с девушки кожу. Это было по-настоящему больно. Но становилось легче. Сумасшествие затихало, съёживалось.

Дан поднял Арху на ноги, окатил чистой водой и бережно промокнул раздражённую, облегчённо зудящую кожу. Вынул лекарку из ванны, поставив перед зеркалом. Потянулся через плечо ведуньи, протирая ладонью запотевшую поверхность.

— Посмотри! — приказал он.

Арха упрямо замотала головой, уставившись в пол.

— Посмотри! — повторил демон, без труда подняв её подбородок.

В зеркале отражалось… странное. Наверное, это все же была сама ведунья. Вот только шевелюра её куда-то подевалась, оставив вместо себя шапку намокших темных кудряшек. Глаза выглядели ещё больше, чем обычно. К сожалению, уши тоже. Но все вместе смотрелось довольно миленько. Но не будь ведунья уверена, что смотрится в зеркало, она не дала бы девчонке напротив себя больше 16 лет.

А за спиной этой малознакомой девицы стоял хаш-эд в насквозь мокрой, с закатанными до локтя рукавами, белой рубахе. И чёрная фигурка шаверки на его фоне смотрелась совсем хрупкой. Демон обнял ведунью за плечи, как будто укутал руками.

— Вот это реальность! — сказал он тихо. — А все остальное тебе приснилось. Поняла?

Арха отрицательно помотала головой.

— Сейчас объясним.

Он снова подхватил девушку на руки и…

И объяснил. Долго, старательно, подробно и очень убедительно. Пока силы не кончились, а перед глазами бархатным занавесом не заколыхалась Тьма. Но и тогда он не остановился, доказывая, что у них совсем другая, отличная от всех, реальность — одна на двоих. Доказывая до лавы, выжигающей вены. До жара, плавящего мышцы, кости в податливую глину. До искр в темноте.

Ведунья горела, сгорала, выгорала до пепла. Рассыпалась прахом во мраке и жила. С каждым судорожным вздохом — жила. С каждым стоном — жила. С каждым спазмом она жила, жила, жила!

И везде, кругом и внутри был он — Дан. Настойчивыми руками, требовательными губами, лихорадочным шёпотом, запахом сандала и лимонной воды. И большим горячим телом, которое вновь и вновь поджигало костёр.

А потом ничего кроме тьмы не осталось. Наверное, вес мир сгорел в этом пожаре, как бумажный городок. Оставив в мягкой ласковой бездне лишь её и его. Живых.

Идея, показавшаяся сначала такой заманчивой, упорно превращалась в кошмар. То, что задумывалось как гренки, просто обуглилось и мирно скончалось, пустив к потолку вонючий дымок. А пытаясь спасти горелые хлебные трупики, Арха схватилась за сковородку, которую тут же, естественно, и брякнула на пол. И только полоща обожжённую до волдыря ладонь в холодной воде, ведунья вспомнила, что гренки, кажется, жарят с добавлением масла.

С омлетом дело пошло чуть поживее. Ну, в самом деле, не считать же уроном всего-то одно яйцо, которое она расколотила не о край миски, а об стол? Правда, ещё и скорлупа в яичную жижу попала. Но ведь многие любят блюда с хрустящей корочкой! И не принципиально, что хрустит вовсе не корочка. Главное, что хруст присутствует.

Конечно, омлет вышел не идеальный. Подозрительно жидкий, и с подозрительными хлопьями, плавающими на поверхности. Наверное, не стоило в сковороду воду подливать. Но, наученная горьким опытом с гренками, Арха решила не рисковать.

Зато чай получился что надо. И бутерброды с мёдом, украшенные веточками мяты, да ещё и ягодами малины из обнаруженного в кладовки варенья. Можно было бы ещё хлеб и конфитюром намазать. Но, во-первых, варенье изначально только дно банки покрывало. А, во-вторых, все, что имелось в наличии — кроме ягод, пущенных на угощение — Арха слопала. Она и проснулась-то голодная, как стая волков. А уж из-за переживаний, сопровождающих приготовление завтрака, желудок и вовсе взвыл дурниной.

— Чем это тут пахнет? — подозрительно принюхиваясь, поинтересовался Дан.

Ведунья может и не хотела, а залюбовалась им, стоящим на пороге кухни в расстёгнутой на гладкой груди рубахе. И с отблесками утреннего солнца на рогах.

Правда, любуясь, плиту она собой загородила.

— По плану, ты должен был проснуться позднее, — сообщила Арха.

— Н-да? — озадаченный демон поскреб ногтем затылок и ткнул большим пальцем куда-то себе за спину. — Мне пойти ещё поспать?

Кстати, с нечёсаными и мокрыми на кончиках после умывания волосами, лекарка любила его ещё больше. Оказывается, и такое возможно.

— Ладно уж, оставайся, — великодушно позволила Арха, — завтракать будем.

И попыталась незаметно заглянуть себе за спину — свежим критическим взглядом оценить приготовленный омлет. Критики блюдо явно не выдерживало.

Дан не менее критично разглядывал приготовленные бутерброды. И губы его при этом двигались очень странно. Как будто демон изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— Ну, что не так? — насупилась ведунья.

— Все в порядке, — заверил её рогатый. — Просто у меня с детства аллергия на четыре вещи: омаров, мяту, малину и мёд. Вот я и думаю, где омары?

Он искоса глянул на Арху, потерев костяшкой пальца кончик носа.

— Ты специально, да? — протянула разочарованная в лучших своих ожиданиях лекарка.

— Я? — изумился хаш-эд и, не выдержав, все-таки заржал. Как конь. — Я — да. Я специально.

Посмеиваясь, он подхватил девушку под мышки, приподнял, звонко чмокнув её в нос, и усадил на табуретку. И сам присел рядом на корточки, заглядывая ей в лицо снизу вверх.

— Ты представить себе не можешь, какое ты чудо! — заверил он ведунью негромко.

Она хотела было ответить что-нибудь такое же растроганно-нежное, но вредный хаш-эд уже вскочил и направился к плите. И, естественно, уставился на сковородку.

— Это что? — поинтересовался демон, демонстрируя Архе её же творение.

Как будто она сама не могла догадаться, что он имеет в виду.

— Омлет, — призналась лекарка, надувшись.

— Кажется, в дальнейшем готовить придётся мне.

— А ты умеешь? — не без здоровой дозы яда поинтересовалась Арха.

— И даже на костре, — заверил её вредный рогатый, походя выбросив плоды почти часовых мучений и едва не по пояс скрывшись в кладовке.

Но ведунье было уже не до его кулинарных способностей. Слово «дальше», догнавшее её с запозданием, заставило сердце девушки испуганно ёкнуть. Хотя, вполне возможно, ёкнуло не сердце, а желудок. Так или иначе, ощущение показалось не слишком приятным.

— Дан, а что мы дальше делать будем? — спросила девушка, как будто бы не слишком и интересуясь ответом.

— Завтракать.

Арха едва сдержалась, чтобы не выдать нечто эдакое.

— Это-то понятно. Я имею в виду, в глобальном смысле. Тебе же в это… Как его? В расположение надо?

— Угу, — согласился вредный демон.

— А мне куда? — вызверилась ведунья, с голодухи не обладающая избытком терпения. — Обратно в свою квартиру? И дожидаться, пока ты обо мне изволишь вспомнить?

— А тебе — со мной, — сообщил хаш-эд, выныривая из кладовки с охапкой банок, пакетов и пучков трав. И — да, с корзиной, в которой ещё осталось с десяток яиц. — Тебе теперь всегда исключительно со мной. И это не обсуждается.

— На войну? — скептически уточнила Арха.

— На войну, во Тьму, к бесу на Кулички, — согласился Дан. — Естественно, войсками командовать я тебя не пущу. А то ты не только до Света довоюешь, но попутно всех с ума сведёшь. Но дело найду, будь уверена. И постоянно у меня под присмотром будешь.

Больше всего ведунье хотелось подойти к демону, деловито раскладывающему свою добычу на кухонном столе, и обнять его. А, может, и поцеловать. Или повиснуть на шее. Да пусть так и носит, кулончиком.

Только вот ещё один вопрос остался не до конца ясным.

— А… что с Адашей? — осторожно спросила лекарка.

— А что с ней? — вот теперь у хаш-эда тон стал совсем-совсем незаинтересованным.

— А у вас с ней… всё?

— Это у нас с тобой всё, — ответил рогатый, не соизволив даже обернуться. — А с ней у нас ничего нет, не было и, спасибо Тьме, не будет. Котёнок, я тебе сейчас один раз объясню. И не поднимай эту тему больше, ладно? Она до сих пор ещё живая только потому, что я ей должен был. За то, что она в гоне за Тхия вместо тебя участвовала. Что показательно, о том же, независимо друг от друга и, не сказав ни слова мне, её попросили Ирраш, Тхия, Адин и Шай. Мы полные кретины, а она — молодец. В итоге, мы оказались в должниках. Она потребовала вернуть долг — её жизнь. Убить ни один из нас её не может. На этом всё.

— Понятно, — протянула Арха, во все глаза таращась на спину демона.

В общем-то, она и сама всё это поняла. Можно было обойтись и без подробных объяснений. И, по крайней мере, с точки зрения лекарки, данная тема совсем не стоила превращения ветчины в мелкий фарш. Но, наверное, говорить об этом, как и намекать демону на то, что такая активная работа ножом её пугает, сейчас не следовало.

— Данаш, а можно ещё один вопрос? — попросила Арха и быстро добавила. — Это не про… неё.

— Тогда хоть десять, — пожав плечами, разрешил рогатый.

— А как же твои дела? Карьера и всё такое? Получается, что ты всё из-за меня потерял?

— Нашла о чем волноваться, — демон глянул на ведунью через плечо, мельком улыбнувшись. — Сделал я карьеру один раз, сделаю и другой. Умнее буду. Вскипяти-ка чайник, остыл он. Сейчас быстренько поедим и надо выдвигаться. Дел, как всегда, по горло, а времени нет.

Арха кивнула, послушно выполняя указания. Про то, что будет с оставшейся Великолепной Четвёркой, она спрашивать не рискнула.

Как Дан не ворчал, а пришлось лекарке натягивать штаны — другой одежды в домике старой бесы для неё не нашлось. И сейчас девушку этот факт искренне радовал. Потому что в платье бы она точно заледенела, дожидаясь, пока рогатый Урагана оседлает. Холодный и сырой осенний ветер забирался даже под тяжёлый плащ, заставляя толпы мурашек маршировать по спине стройными рядами.

И когда рогатый, наконец, показался из-за угла дома, ведунья продрогла уже основательно.

— Замёрзла? Сейчас поедем, — заверил её демон.

И замер, уставившись Архе за спину. Ведунья недоумённо оглянулась… и оказалась прижатой носом к немалой женской груди. Так ещё и плечи девушки стиснули так, что лекарка невольно пискнула.

— Ну, ты зараза! — прогудела откуда-то сверху граха. — Ну, ты и… зараза! Убить тебя мало!

— Не надо, — придушенно просипела Арха, изо всех сил пытаясь обнять великаншу.

И чувствуя, как разом подступившие слезы щиплют нос. Обе девицы всхлипнули одновременно, как по команде отстранились и снова припали друг к другу, словно давно потерянные и неожиданно нашедшиеся родственники.

— Это что? — холодно поинтересовался Дан, явно имея в виду не активно шмыгающих подруг.

— Прошение о назначении меня лейтенантом в твою роту, — спокойно ответил Тхия. — Майор Ханшар его уже подписал. Так что, я… В смысле, мы отправляемся с тобой.

— С ума сошёл?

Судя по тону, хаш-эд действительно сомневался в сохранности рассудка рыжего. По всей видимости, армия все же не была местом, в которое отправляются по доброй воле.

— А что ты мне предлагаешь? — не менее холодно поинтересовался арифед. — Звание лорда я потерял, в императорской гвардии служить не могу. Может, мне писарем устроиться?

Хлюпанье носом не помешало Архе заметить, что про университет и своё ректорство Тхия ничего не сказал. Вероятно, неожиданная тяга демона к службе была продиктована не только меркантильными соображениями.

— А университет?

Его лордство был не менее наблюдателен, чем ведунья.

— Сам подал прошение об отставке, — пожал плечами рыжий. — У меня глубокая душевная травма. Возможно, даже депрессия. Естественно, я не могу в таком состоянии исполнять свои служебные обязанности.

Дан молчал долго, исподлобья сверля арифеда взглядом. Рыжий был безмятежен, как майский полдень.

— Ну, а её-то ты куда тащишь? — кивнул в сторону Ю рогатый.

— Моя невеста — воин. Не смотря ни на что. И сама может решать, где, когда и с кем быть, — отрезал Тхия.

— Это — воин? — уточнил Дан, указав в сторону все ещё всхлипывающей грахи свёрнутой в трубку бумагой, которую ему Тхия всучил.

В ответ бывший лорд Сареш только решительно кивнул. А Дан, кажется, едва удержался, чтобы за голову не схватиться.

Впрочем, выдержки его хватило ненадолго. Ровно секунд на тридцать. То есть, до появления на дорожке, ведущей к калитке, Ирраша. Правда, за голову хвататься хаш-эд не стал, но ладонью по лбу все-таки хлопнул.

— У тебя тоже душевная травма, несовместимая с выполнением служебных обязанностей? — с любезностью, граничащей с издёвкой, поинтересовался рогатый.

— А ты думаешь, меня бы на посту капитана стражи оставили? — не менее любезно ответил шавер.

— И, естественно, другого применения своим талантам ты найти не мог?

— Естественно, — кивнул ушастый.

Арха готова была расцеловать чёрную морду. Но сдержалась, решив, что её могут понять не так.

А вот с Адином она сдерживаться не стала. Просто повисла у него на шее, от полноты чувств дрыгая ногами. Красавчик под таким напором даже покачнулся, но и сам удержался в вертикальном положении, да ещё и лекарку поддержал, чмокнув её в щеку. Дану же ивтор только приветственно ручкой помахал.

— Вы сговорились?! — бешеным быком проревел доведённый белого каления хаш-эд.

— Вообще-то нет, — заверил его Шай, опираясь локтями о калитку и пристраивая подбородок на сложенные ладони. — А следовало бы. Я так понимаю, что мы по одному тут являлись, как идиоты?

Архе очень хотелось спросить, почему как? И желание поинтересоваться у Дана, уверен ли он до сих пор, что эти «почему как» его поддерживают исключительно ради карьеры и дальнейших блестящих перспектив, было почти непреодолимым. Но она промолчала.

— Дан, — Шай поднял руку, останавливая готового разразиться гневной речью демона. — В некоторых ситуациях самое умное, что ты можешь сделать — это расслабиться и получать удовольствие. Так вот, настоятельно рекомендую тебе расслабиться.

Рогатый обвёл мрачным взглядом стоящую перед ним толпу и остановился на Архе. Ведунья, выглядывающая из-под мышки Адина, закивала, полностью поддерживая предложение блондина. Хаш-эд тяжело вздохнул и махнул рукой.

— А, идите вы во Тьму!

— Мы тебя тоже очень любим, — заверил его Шай.

И с этим ведунья тоже была согласна безоговорочно.