Космическая сказка Тапа

К0НФЛИКТ МЕЖДУ ЛЮДЬМИ И ТАПОЙ

Звездоплаватели находились в каюте Поля и играли в разные настольные игры, каких чрезвычайно много было на борту «Голубой Амадины». Такими играми в довольно широком ассортименте обязательно и без исключения снабжались межзвездные корабли и планетолеты дальнего следования. Считалось, что чем больше понапихаешь на корабль всякой всячины, начиная с библиотеки художественной литературы и кончая развлекательной многосерийной голографией, тем чудеснее, веселее будет чувствовать себя экипаж во время полета. Но все оказалось гораздо сложнее. Ни серьезными занятиями, ни причудливыми развлечениями не убить многолетней скуки, тут требовалось что-то еще, что-то совсем иное, нежели дурацкие настольные игры… Во всяком случае, уже через пару часов игра смертельно надоела Тине и Дональду. Они с такими постными физиономиями метали кости и такими мутными глазами вели наблюдение за фишками противника, что обеспокоенный Поль, посоветовавшись с Сергеем, принял решение отпустить их подобру-поздорову, а то «как бы они еще руки на себя не наложили с тоски…» Оставшись вдвоем, Сергей и Поль не прекратили играть, но это была уже совсем другая игра, это была классическая игра, прошедшая проверку временем, веками, и не утратившая своего интереса священная игра древних, которой, пожалуй, никогда не суждено потерять своей занимательности или, если хотите, мудрости, потому что она, эта игра, учит жить. Это были шахматы. Поль достал из стола старую, благородно потертую, покрытую царапинами, словно шрамами, шахматную доску, они расставили фигуры и принялись подолгу, почти с наслаждением размышлять над каждым ходом…

Вот тут-то и завыла сирена. Поль быстро взглянул на сигнальный щиток и увидел, что вспыхивает и гаснет на нем лампочка индикатора системы жизнеобеспечения вольера. Случилось что-то из ряда вон выходящее, причем не где-нибудь, а именно в вольере с ящерообразными существами происходят какие-то новости. Пяти секунд хватило разведчикам, чтобы выскочить из отсека, промчаться по металлической лестнице, гремя ботинками, подбежать по коридору к вольеру.

Тяжело дышащие Тина и Дональд уже маячили здесь.

Первое, что бросилось всем в глаза, — слегка приоткрытая дверца в вольер, за которой на десять метров от стекла не было видно ни одного садальмелика. Но зато дальше, где-то там, в глубине зарослей фиолетовых растений, происходила какая-то кутерьма. Что именно там творилось, нельзя было разобрать, слышны были только некие звуки: шипение, причмокивание, треск сломавшейся ветки и совсем уже невообразимый, совершенно непонятный звук, словно стрекот цикад — цирцирцир — цир — цир!..

Шумно дыша, Поль и Дональд остановились перед входом, как вкопанные, а Тина успела лишь схватить за руку Сергея, хотевшего было сломя голову ринуться туда, и, потеряв равновесие, чуть не рухнула на стекло всей тяжестью своего тела.

— Спокойно, Спокойно, — чуть слышным прерывающимся шепотом сказала она, свободной рукой удержавшись за дверцу. — Ну? Успокоились?.. Теперь пошли. Главное, спокойно.

Неловкой толпой, инстинктивно полупригнувшись, как будто от этого они были меньше заметны, ступая тихо-тихо, разведчики стали подкрадываться к зарослям.

Возня, между тем, прекратилась, но едва испуганные космонавты замерли, как опять раздалось шипение, и вслед за ним сразу — цир-цир-це-це-це-це-це!..

Сначала все решили было, что это только садальмелики могут издавать такие звуки, однако Сергей еще раньше смутно уловил, что шипение-то было знакомым и принадлежало оно отнюдь не садальмеликам… Так и есть — у основания одного из растений они вдруг заметили повернувшуюся к ним задом Тапу, вернее не всю Тапу, а пару ее задних ног и хвост, поднявшийся торчком. А подкравшись ближе, они увидели всю картину целиком: на срубленном пеньке сидела Тапа и сосредоточенно-сладострастно выуживала левой лапой из проема между корнями забившихся туда в ужасе садальмеликов.

— Ну мерзавка! — закричал Поль, схватив ее за живот и с трудом отодрав от растения. Тапа истошно завопила, размахивая всеми четырьмя лапами; Поль молча отшвырнул ее назад, метров на пять. Тина удивленно обвела всех глазами, потом закатила их к потолку, словно у нее не было слов, чтобы выразить свои чувства.

— Молодцы! — громко сказала она после недолгой паузы. — Молодцы, ничего не скажешь!

— Чего тебе?..

— Мне? Ничего. И вообще ничего. Все нормально. Все в порядке. Просто вам следовало бы закрывать за собой дверцу, когда вы уходите от вольера. Неужели так трудно додуматься?

…Покоробил всех опять своим поведением Дональд. Когда трясущиеся и слегка покачивающиеся от пережитого волнения садальмелики последовали к ближайшим зарослям, он опустился на четвереньки и так, на четвереньках, тоже за ними пошел.

— Куда вы, мои маленькие, куда?.. — приговаривал он на ходу. — Хотите спрятаться в нору, да?.. Хотите спрятаться в нору… Подождите, я с вами. Эта кошка нас всех когда-нибудь съест…

— Прекрати кривляться сейчас же! — прикрикнула на него Тина.

Однако Дональд долго еще как полоумный ходил по песку на четвереньках.

— Ну ладно, ладно… — пробормотал Сергей в задумчивости, отмахиваясь от нервной Тины. — Ну извини… Ну что с нее взять? Уж такая она вся из себя Тапа… (Тапа издалека, почесывая у себя за ухом задней лапой, наблюдала за ним и за Дональдом).

Опасность обостряет способность мыслить, а стресс зачастую помогает окончательно вывести идею, долго блуждающую в мозгу. Сергею почудилось, что он проник в разгадку тайны. Он знал ее, потому что понял и понял наверняка…

Еще с самого начала он смутно подозревал, что здесь речь идет не просто о кошке и даже не о Появлении, как таковом, здесь речь идет о психике людей, оторванных от земной природы, всего человеческого мира, и брошенных в кромешную тьму, в пустоту космоса. И тут сразу вставал вопрос: что, все-таки, повинно в Появлении — космос или человеческая психика? Что, собственно, иррационально — космос или душа человека?

До сих пор существовал большой соблазн предположить, что это космос иррационален, а человек, сам по себе, существо рациональное. И для такого предположения были свои основания. В самом деле, тело человека рационально, с этим никто не станет спорить, в нем каждая деталь на месте, нет ни одной лишней косточки, ни одной лишней мышцы.

Рационален ли разум человека? Здесь может быть двоякий ответ, но, скорее всего, положительный, во всяком случае, рациональное начало в человеческом разуме несомненно. Правда, у человека кроме разума есть еще животные инстинкты, и подчас именно они, а не разум, определяют поведение человека. Но ведь животные инстинкты — есть само торжество рационализма! Они же возникли как реакция организма на окружающий мир, и потому нет ни одного инстинкта, который не был бы оправдан вполне логическими законами жизни… А космос, вроде бы, сама иррациональность — в нем столько необычных и странных явлений!..

Однако, с другой стороны, в космосе тоже нет места для хаоса. Здесь все подчинено законам физики и астрофизики, химии, астрометрии, небесной механики и многих других наук, законам открытым или не открытым нами, это неважно, но тем законам, которые существуют сами по себе, независимо от нас. В человеке же есть нечто неподвластное никаким законам ни одной из наук. Это самое нечто, которое заставляет человека совершать всякие нелепые, антилогичные поступки, вдруг в один прекрасный день завладевает его рассудком, и человеку уже становится наплевать на все, он только чувствует, чувствует, что не может дальше жить без каких-то элементарных, изначальных человеческих потребностей, которых как раз и не хватает в космосе… Ведь Тина была не так уж неправа, когда завидовала первобытным австралопитекам, которые, по ее словам, «могли даже видеть радугу». На «Голубой Амадине», казалось бы, есть все, что необходимо для жизни: автоматы жизнеобеспечения, настольные игры, обширная библиотека, киберповар, наконец. Но человек не может, не должен жить среди одних лишь полезных искусственных предметов, созданных его же собственными руками. Человек — частичка Природы, ее высшее создание. Она с самого рождения и до самой смерти окружает его своими формами. Ну могла ли она допустить, чтобы некоторые из ее высших созданий остались без ее попечения, чтобы вокруг них целых шесть лет не было ни одного природного предмета?..

Люди, собираясь в полет к далеким звездам, забыли взять с собой ненужные вещи. И Природа, как ласковая, заботливая мать, напомнила им об этом. Она подбросила им подарок, такой никчемный и нелепый, что лучше подарка и не придумаешь…

Ведь так все просто!.. Просто, но не научно, Поль наверняка засмеет его, если он попробует высказать ему свою мысль.

— Ну, хорошо, Поль… Давай разберемся, — оказал он вслух. — Скажи, есть ли у нас на корабле хоть один ненужный предмет?

— Зачем? — искренне удивился бортинженер.

Сергей почувствовал, как в нем поднимается злоба. Он не понимал зачем, почему, но и воспротивиться ей не мог.

— Ну хотя бы один ненужный предмет!! — закричал он во всю силу своих легких.

— Ты что? Что с тобой? Успокойся… Ну, ну… — все засуетились вокруг него.

Сергей уже не пытался что-либо объяснять, и потом, когда его вели в его каюту, он только все бормотал и бормотал по дороге:

— Нет у нас такого предмета… Нету! Ни одного такого предмета… Кроме Тапы…