Космическая сказка Тапа

ЛЮДИ

15 февраля «» 93 года «Голубая Амадина», проведя необходимые изменения в маршруте, отключив аннигиляцию, начав торможение и, как следовало по уставу, сбросив таким образом скорость, вошла в плоскость эклиптики. Несмотря на то, что это должно было произойти значительно позже, и, строго говоря, здесь имела место известная ошибка в вычислениях, капитан корабля Тина Франконис воздержалась от выговоров экипажу. Достаточно было и той легкой досады, которую почувствовали разведчики, когда узнали, что благодаря нелепой ошибке встреча с базой откладывается дней на восемь-десять.

При первой же возможности (21 февраля), еще за четверть милипарсек до Солнечной системы, «Голубая Амадина» связалась по радио с астрофизической станцией «Ферония», одним из форпостов землян в экваториальном поясе неба. Экипаж «Феронии», передав искренние поздравления галактическим разведчикам, немедленно с помощью нейтринного импульса малой мощности сообщил на Землю об их возвращении. Сорок часов спустя «Толубая Амадина», не дожидаясь, пока ее скорость практически станет равна нулю относительно звезд (как следовало по уставу), включила термоядерные двигатели и начала новое ускорение. Данный маневр позволил ей выиграть несколько суток. 27 февраля в 10.00, согласно часовому поясу всемирного времени, «Голубая Амадина» получила приветствие и поздравления с базы МАКК на Сатурне, а вместе с тем указание следовать прямо на центральный космодром МАКК, расположенный на Земле. В 12.40 «Голубой Амадине», находящейся уже между орбитами Плутона и Нептуна, передали предостережение два сторожевых корабля, крейсировавших в южном небе. Согласно этим предостережениям галактическим разведчикам пришлось выполнить еще один маневр (для того, чтобы не повредить начавшееся строительство сферы Дайсона), в результате чего «Голубая Амадина» окончательно углубилась в северное полушарие.

Весь вечер 27 февраля и весь следующий день наши космонавты получали непрерывные дружеские приветствия и восторженные поздравления от всех научных баз и спутников Земли, Венеры, Марса и других планет, от всех транспортных лайнеров, находящихся в межпланетных рейсах, от строителей всех космических объектов, начиная малыми станциями на околоземной орбите и кончая таким грандиозным сооружением, как сфера Дайсона, и даже от многих частных лиц, по какой-либо причине имеющих выход в «космический эфир». Все, кто имел хоть малейшую возможность космической связи, спешили принести свои поздравления отважным галактическим первопроходцам, везущим на Землю долгожданные вести.

Не успев опомниться от дружеского приема в Центре МАКК, разведчики «Голубой Амадины» немедленно попали в руки врачей. После двухнедельного карантина и последовавшей за ним серии торжественных встреч, Сергей, Поль и Дональд, попрощавшись друг с другом и с Тиной разлетелись в разные стороны земного шара — каждый на свою родину. Тина Франконис как капитан «Голубой Амадины» была вызвана на прием к Главному Координатору МАКК с целью более подробного и полного разъяснения отдельных пунктов рапорта, поданного экипажем разведывательного звездолета в Центр Международной Ассоциации Космических Контактов.

Центр МАКК представлял из себя удивительный ультрасовременный архитектурный ансамбль, построенный уже после старта звездных экспедиций. Декоративные деревья и кустарники, цветочно-декоративные растения, посаженные в строго отведенных, заранее предусмотренных местах и цветущие даже зимой, благодаря специально устроенному в Центре весенне-летнему микроклимату, придавали и без того незаурядному ансамблю особенную прелесть. Тина сидела и дожидалась своей очереди в приемной Главного Координатора. Она с наслаждением слушала беззаботное щебетание птиц, долетавшее в широко открытые окна приемной, и слегка недоумевала по поводу странностей шефа, который вот уже десять минут заставлял ее ждать, хотя у него, разумеется, не могло быть никаких экстренно важных дел, кроме тех, что были связаны с прилетом галактических разведчиков. Видимо, здесь вступал в силу традиционный этикет, проверенный веками.

К ее стеснительному положению примешивался еще один щекотливый момент: дело в том, что Главный Координатор МАКК был ее старым, хотя и не очень близким другом, знакомым ей еще по школе космонавтов. Потом, после окончания школы, Тина отправилась в звездный рейс, а он перебрался в Ассоциацию и за то время, пока она находилась в полете, занял уже пост Главного Координатора. Тогда, в школе космонавтов, они, конечно, были на «ты». Ну а сейчас, после того, как вернувшаяся из галактической экспедиции Тина состарилась только на шесть лет, приятель ее, оставаясь на Земле, за пятьдесят восемь лет превратился, наверное, в ветхого старца. Тина теперь не могла решить, как к нему обращаться.

Наконец динамик, прозвучавший неожиданно громко (Тина вздрогнула), пригласил ее в кабинет шефа. Тина встала и неуверенно пошла по длинному коридору. Она вдруг поймала себя на мысли, что перед шефом ей более совестно отвечать за ошибки и неудачи экспедиции, чем перед остальными людьми. Вероятно, потому, что он в ее глазах олицетворял собой их общее мнение, даже мнение всего человечества в целом. Так что здесь, очевидно, не было никакого парадокса.

За поворотом она увидела высокие и тяжелые деревянные двери (дорогостоящее шикарное новшество) — вход в кабинет Главного Координатора. Тина на секунду замялась. При виде болотного цвета парадных дверей, украшенных фантастическими рельефами на космические темы, ее приподнятое настроение было окончательно смыто тревожным предчувствием чего-то нехорошего.

Тина вошла. Координатор сидел за столом, затягиваясь безвредной сигаретой — для сохранения уравновешенности и спокойствия. При виде Тины он с достоинством приподнялся и протянул ей для приветствия старческую руку.

Направляясь к нему, Тина успела мельком осмотреть его кабинет. Это был огромный зал, почти полностью пустой, согласно последней моде, со стеклянными стенами, выкрашенными в бронзовый цвет. Лишь только два разлапистых растения по углам кабинета, да синяя дорожка, проложенная по полу к столу шефа, оживляли сдержанный интерьер.

— Приветствую, — сказал шеф.

— Здравствуйте, — улыбнулась Тина: уважение к преклонным годам собеседника заставило ее говорить ему «вы».

Усевшись на вежливо предложенный стул, она продолжала обводить глазами непривычное помещение.

— Мы ознакомились с вашим рапортом, — сохраняя официальный тон, произнес Координатор. Он решил сразу приступить к делу для того, чтобы излишние дружеские приветствия и взаимные воспоминания не привели к установлению между ними прежних фамильярных отношений. Тина опять улыбнулась, приняв к сведению его маневр. — В целом, мы довольны вашей работой. Это были подлинно научные, очень упорные исследования. Неясности и разногласия вызвал у нас только один пункт вашего рапорта.

— Да, да, — насторожилась Тина.

— В рапорте мы видели упоминание о каких-то весьма интересных существах… Где они сейчас?

— Съедены.

— Съедены кем?..

— Съедены кошкой… Там все написано в рапорте. Понимаете… (Шеф подавился дымом и закашлялся, бросив сигарету) Понимаете, у нас была кошка…

— Но этого нет в рапорте! — сквозь приступы кашля отчаянно выдавил шеф.

— Да, да, простите, я вспомнила: я хотела объяснить вам это на словах. Дело в том, что у нас была кошка. Она жила вместе с нами… Вот… А потом она взяла и съела ящерообразных существ. И умерла…

Координатор глубоко вздохнул и, отчеканивая каждое слово, спросил:

— Откуда на межзвездном корабле могла взяться какая-то кошка?

— Я не знаю. Этого никто не знает. Она появилась на «Голубой Амадине» во второй части пути — во время полета обратно. Как будто специально для того, чтобы съесть ящерообразных существ. Она возникла из воздуха, из ничего… Понимаете?

— Ну да. Прекрасно понимаю. А нельзя было как-то… извините… как-то изолировать эту кошку от тех существ?

— Этого совсем невозможно было сделать. Она могла пролезть в любую дыру, даже в замочную скважину. Она смогла бы, наверняка, пролезть и сквозь стену. Она была такая проныра… такая проныра…

— Вы отдаете себе отчет в том, что вы говорите? — проникновенно спросил шеф.

Тина бессильно пожала плечами.

— Я объясняю все, как есть.

— Ну хорошо. Предположим, мне неинтересно знать, каким образом попало в межзвездный корабль земное животное, мне неинтересно даже расспрашивать вас о тех мистических свойствах, которыми, якобы, обладала ваша кошка, но мне, все-таки, очень хотелось бы спросить у вас, как получилось, что пропали для науки два бесценных уникальных существа. Ведь в любом случае, вы должны были беречь их, как зеницу ока.

— Для этого надо было иметь надежные стационарные вольеры внутри корабля. У нас их было много, но все переносные. Почему у нас не делают вольеры внутри корабля?..

— Ой! Не ищите виноватых, Тина! Вам никто не виноват. Сами виноваты! Как могли вы допустить кошку к вольеру с ящерообразными существами? Вы не должны были этого делать!

— Да, но это очень трудно было не допустить. Я вам еще раз объясняю, если вы не понимаете: вольер у нас был переносной, мы поставили его в коридоре, а коридор соединяется со всеми отсеками корабля. Чтобы лишить возможности кошку подходить к вольеру, ее надо было, следовательно, запереть в одной из кают и никогда не выпускать ее оттуда, а это практически невозможно было сделать… Кроме того, вверху вольера получился зазор…

— Да вы отдаете себе отчет в том, что это могли быть разумные существа?! — закричал, потеряв самообладание, Координатор.

Тина опустила глаза в пол.

— Безобразие! Развели кошатник на корабле!

Он перебросил с места на место какую-то папку на столе.

— Вот так… И прекратите оправдываться, — он, наконец, взял себя в руки и стал говорить спокойней. — Умейте отвечать за свои поступки. Если вы знали, что кошка представляет опасность для тех существ, вы должны были сразу уничтожить ее. Нет оправдания вашей безалаберности.

Тина продолжала молча изучать глазами пол. Оправданий действительно не было никаких.

— Чем вы там занимались вообще, я не понимаю? Слетали в экспедицию…

— Что?! Да я бы лучше на Земле…

— Перестаньте. Вы знаете, что из-за вас мы вынуждены снаряжать новый разведывательный рейс на Альфу Водолея? Вы знаете, что остальные звездные экспедиции вернулись на Землю, вообще ничего не обнаружив в своих регионах? Представляете, сколько уйдет средств на новую экспедицию?

Тина непроизвольно мотнула головой. Это было неожиданно.

— А кто полетит? — спросила она.

Воцарилась неловкая пауза.

— Понимаете, — недовольно начал шеф. — Информацией, необходимой для скорейшего и наиболее эффективного поиска ящерообразных существ, располагают только запоминающие устройства киберов «Голубой Амадины». Переносить их на другой корабль, разумеется, нецелесообразно. Поэтому лететь должна именно «Голубая Амадина», а не какой-нибудь иной корабль… Понимаете? Нам бы очень хотелось, чтобы хоть два члена прежнего экипажа согласились на новый полет. Во-первых, потому, что они лучше, чем кто бы то ни было, имеют представление о своих киберах, во-вторых потому, что они сами, без помощи запоминающих устройств корабля, знают, что искать и где искать. А это немаловажно. Понимаете?

Когда до Тины дошел смысл его слов, она чуть было не свалилась со стула — на пол, в обморок.

— Понимаю, — сказала она глухо. — Но и вы поймите: шесть лет в открытом космосе — это не шутки… Люди устали… Нуждаются в отдыхе…

— Конечно, конечно. Я сам прекрасно знаю, как трудно вдали от дома. К тому же, нам надо привести вашу «Голубую Амадину» в порядок — заменить ряд блоков, заправить топливом. Месяца вам хватит?

Месяца?! Тина отшатнулась, словно кто-то стоящий сзади изо всей силы жестоко и больно ударил ее по голове. Что же он, издевается что ли, подлец? Одного только месяца?!

— Хватит, — сказала она себе назло. Координатора аж передернуло. Тина улыбнулась.

Координатор долго и внимательно смотрел ей в глаза, словно изучал ее.

— Вне всякого сомнения, — сказал он, — я не имею права заставлять именно вас. Я вообще не имею права никого заставлять. Вы можете отказаться от повторного полета. Но, пожалуйста, постарайтесь понять, что если мы полностью соберем новый экипаж, то им придется начинать все с начала. А вам надо продолжить уже начатое… Конечно, мы проведем эксгумацию вашей кошки (я надеюсь, труп ее сохранился) и… и изучим ее, но, ясное дело, нас не могут удовлетворить те остатки ящерообразных существ, которые мы найдем у нее в желудке. Нам они нужны живые. Ведь это же могут быть частицы инопланетного разума. Подумайте над этим.

— За себя я ручаюсь, — сказала Тина, — но я прошу… — она запнулась, ей было неудобно, — прошу за остальных: Если это возможно, освободите их всех от участия в новой экспедиции… Они очень трудно переносили космос, особенно в конце срока…

Она опять осеклась. Потому что у нее вдруг вырвалось слово «срок», как будто речь шла о ссылке или о тюремном заключении. Однако Координатор не заметил, вернее, сделал вид, что не заметил ее оговорки.

— А нам больше никого и не нужно, — сказал он, — если хотя бы один член старого экипажа согласен на новый полет, это уже значительно облегчает дело. Спасибо. Идите.

И он протянул ей руку на прощание.

Плохо соображая, не замечая, что происходит вокруг, Тина выскользнула из его кабинета, затворив за собой дверь, стремительно прошла по коридору, сбежала вниз по широкой лестнице и оказалась на улице. Здесь, среди аромата цветущих снежноягодников и аргут, среди упоительного весеннего пения птиц, ходили счастливые люди. Тина углубилась в заросли чубушников, не разбирая тропинок и продираясь сквозь живые изгороди. Теплое заходящее Солнце, то и дело мелькало за густой листвой. Тина и не заметила, как выскочила на поляну, и едва не уткнулась в преградившую ей путь транспортную линию. С тихим шуршанием линия проносилась мимо на вполне приличной скорости.

«Будь, что будет!» — решила вдруг Тина и, как в детстве, не дожидаясь остановки ленты, с короткого разбега проворно впрыгнула на нее. Однако, лента столь же ловко вывернулась из-под ее ног, и Тина кубарем покатилась в направлении, обратном направлению движения. Сзади недоуменно и предостерегающе закричали какие-то люди, но их голоса были мгновенно унесены ветром куда-то далеко. Тина с трудом поднялась и, преодолевая сильное сопротивление воздуха, кое-как добрела до ближайшей пустой кабины. Здесь она перевела дух, причесала рассылавшиеся волосы и, сунув руки в карманы, а ноги забросив на противоположное сидение, с отчаянием уставилась в окно.

Мимо проплывали железобетонные, пластиковые, стеклянные постройки, цветущие, почти уже плодоносящие деревья. Они двигались, толкались, крутились до тех пор, пока кабина Тины внезапно не выехала за пределы Центра Международной Ассоциации. Лицо Тины сразу обдало ледяным воздухом, ворвавшимся в окно, она пригнулась и, щелкнув тумблерами, задвинула стекло до упора. Весенне-летний микроклимат кончился. На улице стоял Февраль. Тина не знала, куда едет, ей было все равно, куда увезет ее дорога; прильнув к окну, она жадно созерцала земной ландшафт.

Солнце, заходящее за едва заметной снежной вуалью зимнего неба, окрашивало всю его западную часть в морозный кремово-розовый цвет. Гигантские черно-зеленые ели отчетливо вырисовывались на сдержанном фоне. Выли еще голубые, почти лазурные тени от розово-белых сугробов вдали. Два лыжника промелькнули недалеко от транспортной ленты; ярко-алый костюм одного из них, наверное, был единственным теплым пятном во всей панораме. По занесенной снежным покровом эстакаде бесшумно пронесся наперегонки с легким фиолетовым облаком сверхзвуковой поезд.

Непонятные сооружения на горизонте заставили Тину всмотреться. Они привлекали ее внимание странной паутинно-переплетающейся структурой своей конструкции. «Ба! Да это же башни обслуживания!» — узнала вдруг она. Действительно, километрах в четырнадцати от транспортной линии, к юго-западу от Центра МАКК, начинался главный космодром Ассоциации.

Да, но где же прячется наша малышка? — подумала Тина и, оглядывая глазами темные силуэты, стала искать среди них «Голубую Амадину». Вот и она — путаясь с пролетавшими мимо елями, которые казались и выше и строже ее, «Голубая Амадина», похожая больше на детский игрушечный космолетик, чем на серьезный межзвездный корабль, стояла, неподвижно застыв на месте, но в любую секунду, суматошная и озорная, готова была, очертя голову, вновь ринуться в небо.

«Вы не будете на Земле всего шесть лет. Подумаешь, каких-то шесть лет! Поверьте, что это немного.» Что ж, может и правда, немного, к тому же эти шесть лет ведь не будут же вычеркнуты из жизни, а даже наоборот… Но ведь это не просто шесть лет! Это шесть весен и зим, шесть июней, июлей и августов. И шесть сентябрей, и даже больше, потому что на Земле отныне время потечет быстрее. А здесь… здесь не будет ни зимы, ни лета, ни весны и ни осени, здесь не будет даже дней и ночей… Одно только ненормальное и гнетущее состояние покоя. Как будто время остановилось…

— Вызывает шеф, — сообщил Сергей. — Последний сеанс. Вообще последний. Связь скоро заглохнет. Что ему передать?

Время… Что оно делает с человеком? Тина знала его еще мальчиком, своим ровесником. Он учился вместе о ней, может быть, мечтал, хотел полететь к звездам, найти что-то важное, совершить открытие, и вот теперь — дряхлый, дряхлый старик. И говорит как старик, сухо, отрывисто: «Мы ознакомились с вашим рапортом», «в целом довольны, проведем эксгумацию»… и еще: «уничтожить, уничтожить, вы должны были сразу уничтожить ее, нет оправдания вашей безалаберности; уничтожить.» — Жалко его, — вздохнула Тина. — Бедняга не дотянет до нашего возвращения. Когда мы вернемся, на его месте будет сидеть уже новый Главный Координатор.

Что же ему сказать? Не поминайте нас лихом? Мы вернемся не одни? Все не то, все не то…

Почему она тогда ничего не сказала шефу? Ведь она могла же подумать, ответить, растолковать ему суть дела. И сказала бы, наверное, так: «Извините, но здесь произошла ошибка, мы с вами ошиблись: произошло недоразумение. Но мы теперь знаем, что такое космос, потому что сами побывали там, а вы не знаете, потому что не были, и вам трудно будет объяснить. Вся прелесть нашей общей ошибки заключалась в том, что мы слишком усложнили Вселенную. Вы нам сказали: Вселенная — безгранична, в ней бесконечное число галактик и солнц, она четырехмерна — пространственно-временной континуум — и, возможно, искривлена — великолепно замыкается сама на себя, — но, может быть, кривизна ее отрицательна, и тогда она не замкнута, или же вообще не существует кривизны — и, следовательно, она безгранична, в любом случае безгранична, содержит солнц столько, сколько капелек воды в мировом океане, и даже больше, потому что бесконечность неисчислима; а мы вам поверили — и вот полетели. Как дураки, как идиоты, мы разогнали корабль до чудовищной скорости, Боже мой, мы достигли скорости света… и вдруг — бац! — влепились со всего размаха в птолемеевскую сферу неподвижных звезд… Это по вашему как? не безалаберность, да?» — Слушай! — ее вдруг осенило. — Скажи ему, что я поразмыслила над нашим диалогом и пришла к выводу, что он прав, а я, глупая, не права. Успокой старика.

Сергей нехотя повернулся, неуверенно взялся за ключ, потом закинул голову, принялся сочинять что-то, шевеля одними губами, но надо было торопиться, и он решился, быстро-быстро застучал морзянкой: «Земля. Центр МАКК. Говорит флагман восьмой звездной. Состав экспедиции шлет прощальный привет и обещает достойно выполнить заданную программу. За успех дела ручаемся. Лично шефу: Тина Франконис передает вам особый привет. Приносит свои извинения в чем-то. Вы уж простите ее. Прием.» Нужно было подготовить корабль к пуску аннигиляции, и поэтому Тина, пока деловой Поль искал локатором ведомые корабли, принялась отдавать распоряжения врачу, занявшему кресло второго пилота перед пультом управления. Ни она, ни Сергей не видели, как сжалась перед прыжком «Голубая Амадина», как смутно поблескивала в экране перископа ее внешняя обшивка, словно покрытая потом от изнурительной работы. Один только Поль ошарашенно смотрел на экран, не в силах оторваться, застыл как статуя с протянутой рукой. Казалось, «Голубая Амадина» сама сознает свой маневр, сама желает прыгнуть — без помощи людей и не дожидаясь их приказа. Наконец, Полю удалось собрать лучом лазера рассыпавшиеся звездолеты, и другой луч — пучок электронов — мгновенно обозначил их живыми пульсирующими кругляшками на кинескопе видоискателя.

Бортинженер поежился как от холодного ветра: прямая шеренга звездолетов из-за разности в скорости сломалась, и она теперь напоминала скорее усталую стаю уток, покинувших летние гнездовья и улетающих из родительских мест в мокрую, черную осень.

— Ну что шеф? — нетерпеливо спросила Тина.

— Он так ничего и не понял, — ответил Сергей, снимая наушники. — Признаться, я тоже. Что там у вас с ним произошло?

Тина хмыкнула. Потом нервно заерзала в кресле, быстро оглянулась, открыла рот, но ей нечего было сказать, и она вновь уставилась на приборы.

— Ничего. О чем ты думаешь, Дональд? Я же сказала: Готовность номер один…

— Не забывай про молодняк, — напомнил бортинженер.

— О Боже! Еще эти на мою голову! Давай их всех сюда!

Вновь обретая веселое расположение духа, Поль неспеша утопил на пульте клавишу общей связи, набрал код.

— Вот видишь, Тина, — развел руками Сергей. — По старинке, милая, работаешь. А спрос нынче не тот. Теперь ты у нас, Тина, вроде бы это и не капитан вовсе, а даже, как будто, уже адмирал…

— Давайте-давайте — издевайтесь. Времени мноо-го еще впереди…

Когда связь была принята, Тина прокашлялась и крикнула в ларингофон громко, словно одним своим голосом собиралась покрыть расстояние в тысячи километров:

— Всем кораблям восьмой экспедиции: готовность номер один! Через двести секунд запускаем фотонные!..

— Как на параде! — шепотом восхитился Дональд.

Звездолетчики утихли и безмолвно ожидали команды. Фигуры их расплывались в салатном полумраке… И вдруг до невозможного знакомый звук заставил всех обернуться. Они охнули.

Посреди рубки управления, рядом с креслом Дональда (прямо под светом электрической лампы) сидел на полу котенок и смотрел на разведчиков выжидательно своими круглыми глазками. Он был обычный домашний котенок, белый, но с многочисленными рыжими, бурыми и темными пятнами, такой домашний, что…

— Ну уж этого совсем не может быть, — твердо сказала Тина. — Это мистика.

Бортинженер задумчиво посмотрел на нее и едва заметно улыбнулся.

— Нет, нет. Это, конечно, не Тапа, — быстро сказал он. — Это другая кошка… Но она все-таки чем-то похожа на нашу Тапу. Я попросил шефа не запрещать нам…

— И он согласился?!

— Представь себе — да… Но даже не это самое чудное. Самое диковинное то, что я эту кошку специально не искал, я нашел ее случайно… Когда я вернулся в свой дом на Земле, она там сидела, прямо в моем запертом кабинете. И, знаете, как она отреагировала, когда я взял ее в руки? Завизжала, как бешеная, и укусила меня за палец. И я сразу подумал… Я, конечно, понимаю, что этого не может быть по всем законам «рацио», и все такое… Но знаете… Это чудесное совпадение… Вобщем, я подумал… в конце концов, никто ни в чем и никогда не может поручиться на все сто, правда ведь? может быть, это на самом деле Тапа. Кто ее знает?..

На этом кончается странная сказка, в которой не было фантастических происшествий и удивительных космических подвигов.