Корыстный интерес (СИ)

Искусство недопонимания

Юса не пришлось долго убеждать. Благодаря бытующим нравам, на меня никто косо не смотрел и за ужином мы обсуждали вполне приличные вещи, а в конце трапезы я ненароком обмолвился, мол, завтра утром мне надобно за женой съездить.

— А почему ты не с ней приехал? — удивился Юс.

— Она задержалась у сапожника. Хотела новую обувь приобрести, да мастер медленно шьёт. Мне надоело ждать, и я поехал вперёд. Вот так. Это недалеко, по дороге в твой город.

— Ясно. Ты тогда завтра утром езжай за супругой и возвращайся. Обязательно! Ты обещал мне переводы сделать.

— Вернусь и переведу, как и обещал.

— Хочешь, карету предоставлю?

— О, это было бы так мило с твоей стороны!

— Конечно, не вопрос, — сделал жест король, и по его приказу слуга тут же побежал на конюшню. — Риши Третий, дорогой, а давай завтра пир устроим по случаю нашего знакомства?

— Неплохая идея, — обрадовался я. На пиру все всегда добреют и расслабляются — вот тогда я и подойду вплотную к теме артефактов.

— Договорились! — хлопнул в ладоши король. — Обожаю спонтанные праздники. Не знакомь меня со своей женой до самого пира, пусть будет сюрприз!

Вернулся я в комнаты с подносом полным еды для моего «слуги». Стучал-стучал в дверь — не достучался.

— Да что за фигня?! — выругался я и пошёл на улицу. Обошёл крыло здания, пробрался в сад, откуда виднелся балкон моих апартаментов, пару раз свистнул, но, не получив ответной реакции, громче свистеть не решился, иначе все бы выглянули, а тут я — «господин», которого слуга в покои не пускает. Стыдобища какая.

На мой громкий театральный шёпот: «Акакайос, зараза, открой дверь!» — тоже никто из окна не выглянул.

— Чёрт побери! — сплюнул я и полез по стене, благо лиан было полно…

Было — это потому, что я почти все их оборвал, когда сам чуть не сорвался. Поднос с фазаном с грохотом полетел в слона, фаршированные помидоры — в обезьян, а оливки обсыпали козьими какашками павлина.

— Тьфу ты! Надо было у двери перед апартаментами оставить. — Но моё восклицание потонуло в слоновьем трубном возмущении да в истеричном обезьяньем крике.

Кое-как я забрался на третий этаж дворца. Прошмыгнув в гостиную через незапертую балконную дверь, я бросился на поиски Акады и вскоре обнаружил её в комнатке для прислуги.

Там, среди пёстрых подушек и всевозможных одеял, лежало… нечто, полностью закутанное в чалму. Даже губ не было видно. Я похлопал ее по затылку и только тогда понял, что это вовсе не затылок, а лицо — там имелась крохотная дырочка для носа.

— Эй! — возмутилась Акада, проделав ещё одну дырочку для глаза. — Ты зачем меня за нос хватаешь?

— Прости, не увидел в темноте. Полчаса, между прочим, в комнаты попасть не мог. Как ты могла заснуть?

— Меня что-то разморило…

— Я ужин тебе нёс.

Акада оживилась, привстала на одеялах и протянула руки, сложив их чашей.

— Давай! Где этот ужин?

— В саду, — мотнул я головой в сторону окна. — Можешь сбегать и подраться с макакой. Ещё успеешь отобрать.

— Придурок. Иди отсюда в свою «хозяйскую» спальню.

— Вот и пойду! — почувствовав неприятный укол от незаслуженного обзывательства, вскочил я.

— Вот и иди! Наконец-то хоть высплюсь без тебя.

— О, и я без тебя. Ты, между прочим, храпишь по ночам, — мстительно добавил я.

— Это ты храпишь! — возмутилась Акада.

— Нет, вы только посмотрите на это! Она мне будет рассказывать, кто из нас храпит! — фыркнул я, уперев руки в бока. — Ты храпишь как трактор! Я тебе уже несколько раз нос зажимал!

— Сколько конкретно?

— Три раза.

— Точно было?

— В летописях записал.

— Сказочник Гадзинский, — презрительно рассмеялась она.

— Кто это? — не понял я.

— Писатель такой, по телевизору исторические передачи вёл.

— А-а…

— Провернул ты своё дельце с королем? Выяснил, где артефакт?

— Нет ещё. Зато выяснил кое-что об этом колдуне, который амулеты всякие изготавливает. Он завтра прибудет на пиршество. И я сказал Юсу, что и ты приедешь. В качестве моей жены. Мне карету утром выдадут, так что… если тебе нужна одежда… женская… то завтра будет шанс её прикупить. Поедешь со мной? Или тряпками обмотаешься да на пир в них отправишься?

— Обмотаюсь.

— Нет уж! — сорвав с неё одеяло, взбеленился я. — Раз завтра ты идёшь на пир, то будь добра выглядеть подобающе и не позорить меня!

— Будешь условия выставлять — без жены останешься, а с мальчиком-слугой вместо неё. И плакала твоя гетеросексуальная репутация!

— Конюшня, — напомнил я, — где конюхи по тебе плачут…

В меня полетела подушка. Словив её, я вышел из комнаты для прислуги и отправился в свою, в «господскую», крикнув по пути:

— В девять утра будет подана карета. И чтоб поехала со мной да выбрала себе наряды, и без выкрутасов!

Но прежде чем выбирать наряды, нужно было сообразить, где деньги раздобыть.

— Интересно, а комиссионки у них здесь работают? — пробубнил я себе под нос, рассматривая бокалы, графин, канделябры и золотые вазы с фруктами да сладостями.

Утром я чуть не задохнулся. Вскочил на кровати, нервно хватая ртом воздух:

— Дура! Зачем ты мне нос зажала?! — ругался я на стоявшую рядом Акаду.

— Говорила же, что это ты храпишь, а не я, — самодовольно пожала плечами она, не глядя в мою сторону, — вот, запиши теперь в свою летопись. И знаешь, голыми спят только ненормальные извращенцы, — высказалась она, прошмыгнув за дверь спальни.

— Зато теперь счёт сравнялся! — крикнул я ей вдогонку. — Мы одинаковое количество раз видели друг друга обнажёнными.

— Запомни это историческое событие, — донеслось из гостиной.

— Непременно, — процедил я, посмотрев на часы.

Было восемь утра. На часах. Их я тоже бросил в мешок.

К девяти часам я был укомплектован не хуже Санта-Клауса с мешком подарков наперевес.

— Клептоман, — поставила диагноз Акада-Акакайос, садясь со мной в карету.

— Королевские конюхи, как я слышал, имеют приличное жалование. У тебя всё ещё остаётся мизерный шанс честно подзаработать. Не думаю, что конюхи оставят тебя без оплаты. На мини-юбку точно хватит.

Она надулась, натянула на себя чалму, и мы поехали.

Основной проблемой был кучер. Требовалось отвлечь мужика, чтобы выяснить, где сбагрить королевское добро. Но это оказалось нетрудно. Сославшись на немого, тупенького и никчёмного Акакайоса, я попросил кучера сбегать туда, а потом сюда и куда-то ещё. А пока он бегал по моему поручению, я сам носился с высунутым языком. Но-таки выяснил, к кому обращаться.

Вскоре мой мешок опустел, а кошелёк потяжелел. И я приказал ехать за городские ворота, крутиться там на постоялом дворе возле всяких лавочек и забегаловок, и вот так неожиданно мой Акакайос исчез, а вместо него в карету села…

— Здесь занято, нечего ломиться! — грубо отмахнулся я, не сразу узнав Акаду. — О! Так это ты?! — вытаращился я, не веря собственным глазам.

Подумать только, что с женщиной делает платье!..

— Ох, Акада, мне сразу вспомнился лозунг какой-то рекламной кампании: «Ткань продаёт мебель». Или если перефразировать, то получается: «Платье продаёт женщину».

Звонкий получился шлепок. От пощёчины. Ладно, на этот раз хоть заслуженно, а то взяла в привычку лупить меня просто так.

Обратно мы ехали молча. Она смотрела в окно, то и дело поправляя маленькую шляпку с вуалью, а я смотрел на неё… нет, не на шляпку.

— Тебе к лицу нежно-розовый цвет, — вырвалось у меня, когда мы уже вернулись во дворец.

— Сейчас ты скажешь, что я на поросёнка в нём похожа? — гневно повернулась ко мне Акада.

— Да нет же, — даже опешил я. — Что ты ко всем моим словам цепляешься? У тебя предменструальный синдром или уже менопауза? Совсем неудовлетворённая?

— Кобель озабоченный.

— Фригидная овца.

— Ну давай, загни мне опять про конюхов, которые всегда помогут.

— Тебе никто уже не поможет! — зло отрезал я и выскочил из кареты, даже не подав Акаде руку.

Вечером к нам постучали и пригласили на пиршество. Я попросил слугу подождать у входа и подкрался к спальной комнате, которую теперь единолично заняла «госпожа» моих покоев.

Не успел я приложить ухо к двери, как она распахнулась, и я чуть не упал.

— Как же ты меня бесишь! — зарычала Акада, прикрываясь гигантским веером.

— Ты меня не меньше бесишь, — совершенно искренне признался я, деловито стряхивая пылинки со своего бархатного камзола тёмно-синего цвета и старательно не глядя в сторону «супруги». Видел мельком лишь её высокую причёску, украшенную золотыми цепочками с лепесточками.

— Рюши на Риши, — вдруг хихикнула она, ткнув пальцем в мою ярко-голубую сорочку.

— Очень по-взрослому, — начал закипать я, так как сам пребывал не в восторге от здешней моды, но весь гнев улетучился, когда Акада опустила веер, и я увидел её в праздничном наряде.

Травянисто-жёлто-салатовый градиент плавно перетекал в золото, в искусную вышивку на подоле, в нежные, едва заметные рюшечки-лепесточки, что увивали глубокое декольте; в длинный позолоченный невесомый шлейф, при движении окутывающий бёдра. Юбка платья туго облегала пленительно-округлые формы и расширялась книзу, открывая разрез посередине, а там… там, под прозрачным слоем юбки, красовались стройные загорелые ножки, втиснутые в золотые туфельки на среднем каблуке.

Я постарался вдохнуть как можно глубже, ибо мне резко стало не хватать воздуха.

— Что завис, чалмалюбец? — выстрелила очередной порцией яда Акада и, взяв меня под руку, скомандовала: — Хватит слюни пускать. А то я Моте расскажу, и он укусит тебя за одно место. Они как раз с Манькой злятся, что их в саду поселили. Да и фазан, которым ты вчера разбрасывался, мимо их ртов пролетел. Так что… «не нервируй меня, Муля», иначе пёс с кошкой кое-чем перекусят сегодня. Там, конечно, наесться не получится, только червячка заморить.

Когда находишься под сильным впечатлением, трудно что-либо отвечать. Мне было ужасно стыдно за свою неожиданную бессловесность. Но язык не слушался. И в мозгу вертелась лишь одна мысль: «Почему она так красива?!»

Мы прошли в главный бальный зал, где уже было полно танцующих людей. Хотелось поскорее отыскать Юса, представить ему Акаду и… уже отпустить её, ибо близость этой девушки творила со мной что-то невероятное.

«Просто давно не было, — успокаивал я себя, — это ничего, это пройдёт. Она — не твоя. Она уже сейчас принадлежит Лучезару. На днях вы вернётесь в прежний мир, и ты даже не посмеешь подумать, чтобы обмануть ожидания ректора и друга твоего отца! — занимался я самовнушением, попутно разыскивая глазами короля. — У тебя свои планы на жизнь, Риши. Тебе необходимо завершить учёбу, заслужить приличную должность, привилегии, славу и почёт — в общем, всё то, что полагается по рангу, полученному от отца…»

— А кто это у нас тут такой свеженький и сочненький? — послышалось сзади. Мы обернулись, и перед нами предстала маска… плюшевого слона. С гигантским хоботом.

— Э… — Я попытался заглянуть под хобот в надежде обнаружить там физиономию говорящего. — Юстиан, Ваше Величество, познакомьтесь, это моя супруга — Акадамия.

Акада бросила на меня испепеляющий взгляд.

— Неужели? — изумился король, приоткрыв лицо. — Вас зовут почти как орех?!

Она очаровательно улыбнулась. И король ей тоже улыбнулся.

— Мне безумно нравится и вкус, и запах макадамии, хоть он и искусственный. А вы тоже вкусно пахнете? — подался вперёд король, плотно прижавшись к моей (!) супруге. — Изумительно пахнете! — выдохнул он ей в ушко. — Очень сладко… Интересно, насколько твёрд этот орешек?

Акада зарделась и кокетливо стрельнула глазами, делая вид, что не замечает, куда так недвусмысленно смотрит король. А он её не просто пожирал глазами. Он её давно проглотил! Но пощёчину почему-то не получил, даже когда провёл рукой по её спине и ниже.

— Ох, не глазки, а сказки! Сущие стрелы, — схватился за сердце Юс. — Вы меня ранили в самое сердце. Позвольте пригласить вас на танец.

— Нет! — выдернув Акаду из его рук, громче, чем предполагалось, отреагировал я.

Юс поднял на меня предупреждающе-недоумённый взгляд.

— Она ужасно танцует, — поспешил оправдаться я. — И новые туфли ей ноги натёрли. И…

— Пойдёмте! — вырвалась Акада из моих объятий и скользнула к королю. — Риши перепутал меня с кем-то.

— Скорее всего, со своим слугой, — заливисто захохотал Юс. — Он у него такой чумазый…

— Да, чумазей некуда! — засмеялась Акада, когда король уже закружил её в танце.

— Но он ему нравится, — продолжал король, — правда, не пойму чем.

— Тем, что немой, наверное, — выдала свою версию Акада.

— О нет… — заиграл бровями Юс, — он не только этим ему приглянулся. У них вчера был романтический вечер в бассейне. Жаль, вы не видели. Это было эротично, я даже сам засмотрелся. Похоже, ваш Риши не на шутку увлёкся этим чумазым парнем. И, как выяснилось, слуга не такой уж и немой.

«Вот подонок, — опешил я, — а если бы она на самом деле являлась моей женой, то он взял бы сейчас и заложил меня? Есть мужики — отпетые сплетники и интриганы, но при этом выставляющие себя так, будто они из лучших побуждений всё рассказывают и подначивают. И это хуже, чем любая бабская трепотня».

Акада же в ответ на заявления короля покатилась со смеху, и вскоре они, вальсируя, скрылись в толпе танцующих. А я так и продолжал стоять у входа в зал. Никогда ещё мне не было так обидно, ни разу в жизни моё сердце ещё не сковывало льдом обжигающей ревности. Я почувствовал себя псом, которого пнули и выставили вон на лютый холод, приказав ждать у дверей.

Отойдя как можно дальше, я отыскал место у самого окна за небольшим округлым столиком. На еду мне смотреть не хотелось, на напитки тоже, иначе вывернуло бы наизнанку.

«Фу-у-ух, как же противно, — твердил я сам себе, прикладывая невообразимые усилия, дабы держать себя в руках и не разреветься как мальчишка, — мерзко, гнусно…»

— То ли ещё будет, когда он потребует её себе на ночь, — прокряхтел кто-то подошедший ко мне со спины. — Она ведь не понимает, что её ждёт, просто хочет позлить тебя, уколоть как можно сильнее.

Я глянул в отражение оконного стекла. На тёмном фоне выделялась фигура высокого мужчины с длинными волосами.

Обернувшись, я почувствовал, как мои волосы встают дыбом. Покосившись на волшебные кандалы незнакомца в чёрной маске, я уточнил:

— Юс это сделает?

— К гадалке не ходи! Но, слава Высшим, в отличие от соседнего государства, по закону нашего королевства имеется единственный шанс не отдать жену по первой просьбе любого желающего мужчины.

— Что же это за лазейка такая?

— Если сказать, что у вас медовый месяц. Только в это время не разрешается отбирать чужих жён. Даже королю. У вас ведь медовый месяц? У вас любовь в полном разгаре, не так ли, и вы готовы это доказать?

— Кто ты? — одними губами спросил я.

— Тот самый колдун, встречи с которым ты так жаждешь.