Корпорация попаданцев

Глава 17

В половине девятого мы с Катей сидели в приемной Боленского старшего. Сам он пришел позже нас.

— Переводчик уже здесь, — отметил он удовлетворенно.

— Здравствуйте, — мы с Катей поднялись с места, демонстрируя японскую вежливость.

Вообще-то по этикету нужно еще и кланяться работодателю, но тут уж дудки. Я, живя в Японии никому не кланялся, а этому хамлу тем более кланяться не собираюсь.

— Здравствуйте, — бросил через плечо Рудольф Иваныч и прошел в свой кабинет.

Мы так и не поняли, заходить следом или ждать в приемной. Постояли несколько секунд в расчете, что секретарь подскажет, но секретарь у Боленского такой же как он сам. Делает вид, что не замечает затруднений другого человека. А, может, в самом деле не замечает, что тоже чести ему не делает.

Я подал Кате знак, что заморачиваться не имеет смысла. Мол ни к чему метать бисер перед свиньями. Свиньи этого не оценят. Я плюхнулся обратно на диван, демонстративно закинув ногу на ногу. Изображать японца перед Боленским, как изображать манеры потомственного лорда перед разбогатевшим ковбоем. Он просто ничего не заметит.

Через пару минут в приемную забежал сын Вольдлемар.

— Папан здесь? — спросил он у секретаря с французским прононсом и, не дожидаясь ответа заглянул в кабинет.

— Пап, я здесь. Карета, эт самое, подана. Ты готов?

— Иду-иду, — послышалось из кабинета.

Вольдемар засунулся обратно в приемную, оставив дверь кабинета приоткрытой. Рудольф Иваныч почти сразу вышел, весь расфуфыренный, пахнущий бьющим по ноздрям одеколоном. Вольдемар сморщился, дух одеколона ему явно неприятен.

Он посмотрел на нас с Катей и снова нахмурился, будто тужась что-то припомнить.

— А это кто такие? — спросил он у отца.

— Помогать будут, — так же в третьем лице отозвался о нас папан, — Это переводчик, как его… Макусима какой-то… а это референт.

— Референт, говоришь, — Вольдемар задержал на Кате сальный оценивающий взгляд, — Ну-ну…

— Сказал же, референт, — огрызнулся папаша, пресекая сыновьи намеки, — Специалист по японской культуре… все, выходим.

Вольдемар отвел от Кати взгляд, направившись к выходу. Мы с Катей осторожно с облегчением выдохнули. Пока ехали в карете вместе с Боленскими, я припомнил, как Сергей советовал не попадаться сынку на глаза. Любопытно, как он себе это представлял. Если б не Катина маскировка, давно бы спалились.

Японский сектор выглядел, как принято говорить, аутентично. Характерные черепичные крыши в японском стиле. Брусчатка выметена чуть не до блеска. Люди на улицах вежливые, сдержанные и соблюдающие дистанцию.

Карета остановилась возле здания с претензией на японский императорский дворец, хотя на дворец не тянет. Все-таки свободного места в японском секторе маловато. Дворец не должен быть зажат между другими зданиями.

Рудольф Иваныч вышел из кареты первым. За ним сынуля. Затем вышел я, подав Кате руку. Встречающий нас японец в черном костюме и белых перчатках проводил к двери и церемонно ее для нас открыл.

В зале японского дворца уже собралось несколько десятков гостей, одетых в артефактный очень дорогой шмот. Боленские тоже этой публике не уступают, упакованы артефактами по самые макушки.

Всем гостям предлагали шампанское на подносе. Мы с Катей по понятным причинам брать не стали. У меня на руке вдруг завибрировал выданный Сергеем медный браслет. С перепугу я себе чуть левую кисть не оторвал. Мог бы гад предупредить, что у браслета есть функция виброзвонка.

Я украдкой подтянул рукав и прочел «смс-сообщение» из одного единственного слова: «приглядываю», — ну, приглядывает и молодец, что приглядывает.

Через какое-то время среди гостей я заметил кузину. Она прошла как бы невзначай мимо нашей компашки, но я сообразил, что прошла она специально, чтобы привлечь внимание Вольдемара. Вольдемар ее увидел, неумело сделав вид, что не заметил. Кузина заняла стратегическую позицию в двадцати шагах от Боленского младшего. То есть она имела с ним зрительный контакт, при этом находилась от него достаточно далеко. Прям какие-то шпионские игры.

К гостям вышел распорядитель японец и пригласил всех в соседний зал.

— Что он сказал? — спросил Рудольф Иваныч.

— Пригласил в соседнее помещение, — ответил я.

Гости перешли в другой зал со сценой и расставленными зрительскими креслами. Мы перешли тоже. Когда все расселись, к микрофону вышел японец артефактно самурайского вида. Заговорив с какими-то лающими интонациями, он поздравил всех с саммитом, посвященным предстоящему конклаву. Мол сам конклав будет традиционно проходить в итальянском секторе, но самураезированный тип пролаял, что рад принимать гостей, как он выразился, в «маленьком изнаночном Токио».

Я добросовестно переводил все Боленскому старшему. Младшему было не интересно. Младший увлеченно переглядывался с кузиной, сидящей через четыре кресла от него.

Затем на сцену вышел какой-то немец, заговоривший по-немецки. Я посмотрел на Боленского старшего вопросительно. Но тот достал горсть артефактов, выбрал один и активировал переводчик русско-немецкого языка. Я догадался, что у него нет только русско-японского, почему я и понадобился.

Поскольку переводящий артефакт не вставлялся в ухо, а озвучивал перевод через магический динамик, я этот перевод прекрасно слышал.

Немец сообщил присутствующим, что мировой прогресс мчится как резвый конь и что магическому сообществу пора кончать с секторальным протекционизмом, мешающим друг другу органично развиваться.

— Мы заняты только тем, что тормозим друг друга. Вставляем друг другу палки в колеса прогресса. Тогда как человечество должно органично прийти к глобальным взаимосвязям, — вещал немец, как какой-нибудь крайне левый либерал Европарламента, — Пора выработать новый порядок, основанный на открытых мировых глобальных рынках.

Когда немец закончил, ему дружно аплодировали европейцы с англичанами. Китайцы, индусы и другие представители глобального юга встретили речь гораздо сдержанней.

Вслед за немцем в том же ключе выступил какой-то французский маркиз, а затем итальянец.

Лично я человек от высших кругов магического мира далекий, но даже мне понятно, что инквизиция предложенных подходов не одобрит. Похоже, участники саммита затевают какую-то большую игру за влияние. В открытую они не говорят, что инквизиторы сосредоточили в своих руках слишком много власти, а говорят вроде бы про прогресс и ратуют за человечество, но два плюс два сложить нетрудно.

Распорядитель объявил перерыв, и я еще раз отработал, переводя его слова. Гости потянулись к выходу, чтобы размяться, забежать в туалет, а потом прихватить с подноса еще один бокальчик шампанского.

Вольдемар оторвался от папаши, пристроившись за выходящей румынской кузиной. Я понял, что если они хотят обсудить что-то без лишних свидетелей, то лучше всего сделать это сейчас во время перерыва. А значит, мне тоже надо отделаться от Рудольфа Иваныча.

Я начал потихоньку маневрировать, отдаляясь от Боленского старшего, который двинулся к столику с закусками, а я — отступать в ту сторону, куда отправилась сладкая парочка. Но тут к Рудольфу подошел тот самураистый японец и поздоровался с ним по-японски. Рудольф оглянулся в мою сторону.

— Эй, как тебя… Макасима… переводи.

Мысленно чертыхаясь, подошёл к ним.

— Меня зовут, Корами Сатоши, — представился японец, — Я бы хотел засвидетельствовать свое почтение господину Боленскому и поблагодарить за то, что нашел время посетить наш саммит.

— Господин Сатоши рад вас видеть, — перевел я кратко.

— По-моему он чего-то дольше говорил, — засомневался старший Боленский.

— Если вы хотите, чтоб я переводил все обороты этикета…

— А, понял. Все обороты не надо. Скажи ему, что я тоже рад.

— Господин Боленский тоже рад вас видеть, — перевёл я.

Вольдемар и кузина Дорина уже почти скрылись из глаз в направлении буфета. Я пожелал не вовремя подошедшему японцу провалиться сквозь землю.

— Господин Боленский, — продолжил Сатоши, — Япония заинтересована в участии в проекте Ямал-СПГ, но еще больше заинтересована в возврате северных территорий. Если русские маги помогут японскому народу вернуть хотя бы два острова, японские маги приложат все усилия, чтобы японский бизнес вложился в освоение газовых и нефтяных месторождений ваших собственных северных территорий, — слово «собственных» он выделил интонацией, — Включая арктический шельф. Мы готовы делать очень большие инвестиции.

В следующий миг опять завибрировал браслет. Сергей меня поторапливал. Моя задача не торчать возле старшего Боленского, а подслушивать за младшим. Я так-то и сам все понимаю, но как мне от него отделаться, не вызвав подозрений?

Я сдавил пальцами артефакт в форме заколки для галстука, выпуская феечку.

Крохотное эфемерное создание со стрекозиными крылышками и длинными ресницами тут же появилось, запорхав над моей головой. Феечке все было любопытно, ее интересовало абсолютно все. Я попытался указать ей на удаляющегося Вольдемара, но феечка ничего не поняла. Она по-моему вообще не способна к пониманию.

— Э, ты чего замер, переводи, — нетерпеливо потребовал Боленский старший.

— Господин Сатоши говорит, что японский народ не прочь войти в долю нацпроектов по освоению Арктики, чтобы получать нефть и газ по заниженной стоимости, — сказал я.

— Коню понятно, что они не против, — хмыкнул Боленский, — Что они за это предлагают?

— За это они предлагают вернуть им пару курильских островов… для начала…

Ну а что? Перевел я, конечно, не по тексту, но суть передал верно.

— Он там не слишком приборзел? — осторожно уточнил Рудольф Иваныч.

— Господин Сатоши, а морда у вас не треснет от таких хотелок? — вольно перевел я.

Японец побагровел от гнева.

— Вы позволяете себе оскорблять хозяина дома, который принял вас как дорогого гостя.

— Господин Сатоши говорит, что вы здесь никто и звать никак, — перевел я с вежливой улыбкой, — В этом доме хозяин он, а не вы.

Невидимая всем кроме меня феечка что-то щебетала на ультразвуке, — по-моему она активно докладывала содержание беседы в вышестоящую инстанцию. Но мне уже плевать. Если что, я не профессиональный переводчик. Перевожу как умею.

— Слышь, ты, мурло узкопленочное, — неглубокое дно бычьих глаз старшего Боленского быстро затопило гневом, — Поговори мне еще. Я тебе легко покажу, где фугу зимует.

— Господин Сатоши, — заговорил я по-японски, — Господин Боленский напоминает вам, что ваши жалкие попытки восстановить национальную армию приведут к закономерному итогу, постигшему вашу квантунскую группировку в сорок пятом году.

Тут уж мне пришлось дать развернутый перевод, зато перевел на мой взгляд доходчиво. Японец все понял. Вздернув подбородок, он одарил Боленского уничижительным взглядом и ушел, не попрощавшись, что по японскому этикету означает глубокое оскорбление собеседника.

Боленскому услуги референта по японской культуре не понадобились. Он и сам все понял. Не желая дальше оставаться в этом доме, Рудольф Иваныч двинулся к выходу. Я подмигнул ничего не понявшей Кате и потянул ее вслед за ушедшим Вольдемаром.

Подойдя к буфету, понял, что мы опоздали. Младший Боленский уже переговорил с кузиной и возвращался в большой зал. Фактически мы с ним столкнулись в буфетном проходе.

— А где папан? — спросил он, окинув взглядом зал.

— Уже ушел, — ответил я.

Вольдемар пожал плечами и направился вслед за отцом.

— Макс, что делать? — негромко спросила Катя.

Я тоже пожал плечами. Кузина была еще здесь, сидела у стойки на высоком табурете, ожидая, когда для нее смешают коктейль. Мы с Катей тоже подошли к буфетной стойке. Я заказал для Кати молочный коктейль. В конце концов, сделали, что могли.

Катя пила коктейль, а я думал о том, какая обстановка сейчас в клинике Прилипа. Очень хотелось надеяться, что преступника уже поймали.

К кузине подошел мужчина европейской наружности, видимо, один из гостей. Мазнув взглядом по нам с Катей, он, видимо, решил, что мы с ней японцы, а потому свободно заговорил с ней по-русски.

— Как все прошло? — спросил он.

— Как по нотам, — ответила кузина самодовольно, — Мальчик очарован. Он все сделает.

— Я в тебе не сомневался, Дорина, — мужчина улыбнулся, а затем добавил уже строже, — А по второму вопросу? Там у тебя вышла заминка. Теряешь хватку?

— Сегодня принесут, не сомневайся.

Мужчина кивнул и ушел. Дорина допила коктейль, и тоже ушла. Я дождался, когда свой коктейль допьет Катя.

— Ну что, пойдем?

— Куда?

— Здесь нам делать точно нечего. Неплохо бы получить оплату от Боленского. Мы свою работу сделали.

Мы направились пешком из японского сектора в русскую канцелярию конклава. У меня на руке «зазвонил» медный браслет. Я поддёрнул рукав и повернул маленький рычажок.

— Сергей, мне очень жаль. Сделали, что могли.

— Вы все сделали отлично, — бодрым голосом сообщил Сергей, — Я надеялся на компромат на младшего Боленского, а вы накопали на старшего.

— Увы, они с японцем ни о чем не договорились.

— Не скажи, сам факт того, что к нему подошел тот японец, говорит о многом. А перевел ты просто отпадно. Фактически сорвал секторальный сговор.

— Ну хоть чем-то помог.

— И кстати, — продолжил Сергей с воодушевлением, — Тот мужчина, что подошёл к Дорине, тоже очень не простой типчик. Теперь у нас зафиксирован их разговор.

— Сергей, как обстановка в клинике у Прилипа? Если честно, меня это больше всего беспокоит.

— Пока все тихо. Но ты же сам слышал. «Мальчик все сделает». Ты ведь понял, что это она про Вольдемара? Не волнуйся. У меня все под контролем.

Сергей сбросил звонок, я вздохнул и уже в который раз пожал плечами. В канцелярию нас пустили по старому пропуску. Еще раз встречаться с Боленским совершенно не хотелось. Поднявшись в его кабинет, я на удачу спросил у секретаря об оплате. Как ни странно секретарь нас динамить не стал.

— Сумму могу выдать только в рублях, — сказал он, — Для кворков нужен специальный счет.

— Давайте в рублях, — радостно согласился я. Уже начал сомневаться, что Боленские вообще заплатят.

Получив сумму в рублях и расписавшись, покинули здание канцелярии.

— Зайдем к Сергею в контору? — предложила Катя, — Надо вернуть ему браслет и зажим для галстука.

— То же самое хотел предложить.

В тесной конторе ССБ Сергей сидел за столом в одиночестве. Я выложил перед ним браслет и зажим.

— Могли бы так не торопиться, — он выдвинул ящик и скинул туда артефакты, — Вы чего такие смурные? Переживаете?

— Не без этого.

— Падайте. Сейчас чаю сделаю. Такая у нас работа. Надо уметь ждать.

Мы пили чай и ждали новостей. Потом еще пили чай. Новостей не было.

— Пожалуй, мы лучше перейдем в лицевой мир, — сказал я, — Там хотя бы телефоны работают.

— А еще вас там поджидает Натужников с депортационным листом, — напомнил Сергей.

Мы с Катей остались в его конторе ждать еще, но наступил вечер, новостей не появилось.

— Нет смысла высиживать, — решил я, — Будь, что будет. Ненавижу ждать в неопределённости.

Катя меня поддержала. Сергей отговаривать не стал, мол мы уже большие. Вольны сами принимать решение. Когда вышли из бара в лицевом мире и сели в машину, я попробовал дозвониться до Прилипа. На король эстрады ответить не пожелал. А, может, его уже и в живых нет. Звонить Коле и Лехе нельзя, поскольку они на задании.

Мы с Катей поехали домой. Когда поднялись на свой четвертый этаж, увидели, что обе двери наших комнат открыты. Мы все поняли. Нас ждет инквизиция. Катя посмотрела на меня обреченно. Я отчетливо осознал, что сейчас скорее всего вижу ее в последний раз. Уже сегодня нас раскидают по разным мирам. Ей придется пожизненно садиться в тюрягу либо выходить замуж за мерзавца.

Решительно сграбастал Катю за плечи и повел обратно. Когда мы сели в машину, я озвучил сомнение, которое никак не давало мне покоя.

— Кать, а что если Сергей не прав?