Королевство

Глава 18 (68)

— Что, была такая великая необходимость тащить меня в это вонючее подземелье? — недовольно спросил своего подчинённого граф Адамсон.

— Милорд, он сказал, что будет говорить исключительно с Вами. — ответил барон Акел.

Графу была оказана великая честь самим королём. Его назначили возглавлять недавно сформированную организацию под названием Гвардия Служителей. Он всеми силами пытался оправдать доверие монарха и очень усердно исполнял свои обязанности. Следил за порядком в гвардии, вёл дела и лично контролировал буквально каждый отчёт, который появлялся из-под пера канцелярии.

В связи с большим числом задач и обязанностей Адамсона сильно раздражал тот факт, что подчинённые отвлекли его от работы и попросили присутствовать на допросе.

— Акел, ты мог и сам к нему зайти и представиться мной. Пусть бы этот выродок тебе всё рассказывал.

— Ваша Милость, мы так и поступили. Только зашёл не я, а баронет Лесли. Вот только оборванец, видимо, знает, как Вы выглядите, поэтому отказался сказать ещё хоть слово до Вашего прибытия.

— Эх… Ладно, заходим.

Граф толкнул толстую деревянную дверь и вошёл в помещение.

Это была грязная сырая коморка, построенная из коричневого камня. На стене коморки висели различные орудия пыток, на который присутствовали следы засохшей крови. В центре стоял деревянный стол, размером с кушетку, а рядом с ним стул, к которому был пристёгнут молодой мужчина.

В помещении находились два солдата гвардии и охраняли пленника.

— А вы тут чего стоите? — обратился недовольный аристократ к гвардейцам.

— Ваша милость, — вместо солдат всё так же отвечал помощник графа, — они здесь для охраны заключённого.

— Охраны?

— В последнее время они повадились откусывать себе языки или разбивать головы о пол. Так что его охраняют от него же самого.

— Да, я читал это в отчётах. Вы бы их лучше покрепче привязывали, а не тратили ресурсы понапрасну.

Граф повернулся и более внимательно осмотрел пленника.

Пленником был мужчина, возрастом около двадцати лет. Крепкого телосложения, явно хорошо тренирован. Светлые волосы, голубые глаза, обычные черты лица. После пыток у парня были отпилены обе стопы и отсутствовали пальцы на обеих руках. Его руки были пристёгнуты толстыми ремнями к ручкам стула.

Мужчина сидел, смотрел на вошедших, но не выказывал никаких признаков отчаяния. Наоборот, он был спокоен, а увидев командира гвардии, даже заулыбался.

— Как его зовут?

— Это Ноэль Делаж, Ваша Милость. Опросы свидетелей показали, что он местный. Раньше был нищим, ворующим у торговцев на юге внешнего города, а три года назад пропал. Как мы видим, оказывается, не пропал. Кстати, те четверо, что были с ним, тоже из бедняков южного района.

— Бедняк, да к тому же вор? Скажи мне, Акел, как пятеро невооружённых голодранцев могли отправить на тот свет взвод из тридцати вооружённых солдат в полной броне?

— Видимо, он не так прост, как кажется. — ответил барон своему командиру, внимательно осматривая крепкую мускулатуру привязанного к стулу мужчины.

— Это и есть то самое клеймо? — спросил Адамсон своего помощника, указав на татуировку, расположенную на груди пленника.

— Да, Милорд. Хорошо выполнено, не так ли?

— Согласен. Видно, что художник делал. Знаешь, Акел, я уже видел такие штуки. Их наносят себе горцы, живущие в горах Корс. Правда, у тех всякие кружки, да треугольники на лбу нарисованы. А у этих ублюдков прямо по целой картине на груди. Как думаешь, может быть, он из Ромалии? Может это Ромалия их подослала из-за того, что Альянс Церкви войну начал?

— Не знаю, Милорд, но сомневаюсь, что это так. Ведь свидетели сказали, что он вырос здесь, в Эммаре. А даже если они и ошиблись человеком, то зачем Ромалия прислала их к нам? Почему не в Визалир, который ближе и больше всего в войне участвует? Да и цели их не совсем понятны и с текущей войной прямо не связаны.

— Я тоже так думаю, Акел. Просто выдвинул предположение.

Желая получше рассмотреть татуировку, граф подошёл к пленнику и присев на корточки прикоснулся пальцем к голове одной из двух змей, обвивающих меч.

Пленник в этот момент решил подшутить и влил в свою татуировку ману, отчего та засветилась.

От неожиданности граф ринулся назад и упал на задницу, испачкав мундир в грязи и запёкшейся крови, которые устилали пол пыточной камеры.

— Ах ты выродок! — поднявшись, Адамсон сильно ударил пленника кулаком в нос.

Тот лишь втянул кровавые сопли, шмыгнув сломанным носом, и сплюнул содержимое на пол, не прекратив при этом улыбаться.

— Зачем ты хотел меня видеть? Кто вы? Говори!

— Мы, Адамсон, люди. Вот только ты и такие, как ты, нас не считаете и никогда не считали людьми. Мы лишь пыль у дороги. Мы лишь грязь под ногами аристократов и священников. Мы те, кто произошёл из грязи, но мы те, кто окунёт лицом в эту грязь всех вас. Прольётся кровь богатеев и все вы будете полны сожалений. Сам патриарх будет плакать кровавыми слезами, когда осознает, наконец, что стоять так высоко ему позволяла та самая грязь и пыль, что была под его стопами.

— Акел, что он несёт?

— Может он сумасшедший, Милорд?

— Как называется ваша организация? Откуда вы прибыли?

— Мы — Культ Теней. Те, кто живёт в тени. И чем ярче светит свет, тем темнее вокруг тени. Но знаешь, Адамсон, я тебе ещё кое-что скажу: ночью тени не видны, но они есть и находятся прямо рядом с тобой и такими, как ты.

— Бред какой-то… — пробубнил себе под нос граф, но уже громче продолжил — Откуда вы прибыли? Отвечай!

Пленник воровато посмотрел по сторонам. Осмотрел барона Акела и двух гвардейцев, присутствующих в камере и негромко сказал:

— На этот вопрос, Адамсон, я отвечу только тебе.

— Ну так говори, я слушаю.

— Нет, я же сказал, только тебе. — ещё тише заговорил пленник. — Подойди ближе. Я шепну тебе, где нас искать.

Адамсон опасался вновь приближаться, потому что мужчина перед ним явно был сумасшедшим. Граф ещё раз внимательно осмотрел пленника: стопы отрублены и обрубки ног не достают до пола, руки крепко привязаны и на них отсутствуют пальцы. Что он может сделать? Ничего!

— Ладно…

Командир гвардии неуверенно приблизился к Ноэлю.

В тот момент, когда лицо графа было достаточно близко, Ноэль Делаж закинул культяпки своих ног и обхватил ими Адамсона за шею, впившись в графа крепким поцелуем.

Барон Акел и солдаты тут же ринулись высвобождать командира.

Через три секунды графа смогли оторвать от безумного поцелуя пленника. Аристократ тут же начал отплёвываться, извергая маты и проклятья.

Акел собирался избить пленника за поступок по отношению к его командиру, но как только он повернулся к мужчине, увидел, что тот обмяк на стуле с запрокинутой головой. На лице уже мёртвого пленника сияла счастливая улыбка.

— Милорд!

Барон понял, что что-то не так и решил срочно спасать командира, но было уже поздно.

Граф Адамсон схватился за горло и пытался сделать хоть маленький вдох, но у него не получалось. Буквально через мгновение изо рта командира гвардии пошла кровавая пена и он перестал подавать признаки жизни. Труп графа выскользнул из рук поддерживающих его солдат и распластался на полу.

Известие о смерти командира Гвардии Служителей привело короля в ярость.

Он приказал казнить двоих солдат, что были в пыточной вместе с Адамсоном, но не смогли его уберечь. Помощника графа, барона Акела, он понизил в титуле и изгнал из столицы, заставив его вернуться в семейный дом.

После назначения нового командира король приказал полностью прочесать внешний город, но найти членов Культа Теней.

Дикость, которую устраивали гвардейцы в течение месяца, исполняя приказ короля, ввела внешний Эммар в шок.

Гвардейцы вламывались в дома простых жителей и переворачивали всё вверх дном. Всех подозрительных людей захватывали и утаскивали в казематы. Все кабаки и трактиры были вывернуты наизнанку. Накопления некоторых жителей были украдены под глупым предлогом сбора доказательств.

Дошло до того, что служащие нерегулярной армии сами стали бояться покидать свои дома, ведь их допрашивали и обыскивали ещё тщательнее, чем гражданских.

Люди старались не выходить на улицы без крайней необходимости. Учитывая, что большинство слуг и простых работников нижнего города были из внешнего, работа некоторых мануфактур, гостиниц и других заведений в нижнем Эммаре была временно остановлена.

В результате этих действий Гвардии Служителей Культ Теней потерял больше сотни своих членов. Но их смерти не прошли для гвардейцев безнаказанно. Каждая боевая пятёрка, раскрытая во время обысков, унесла с собой жизни множества гвардейцев.

Когда из докладов стало ясно, что потери солдат несоизмеримы достигнутым результатам, король Фред обратился к Церкви Света за помощь.

Но церковники отказали, объяснив монарху, что сейчас идёт война и они совершенно не располагают свободными людьми, а те, кто остались в Санрии и близлежащих странах, находятся при деле, поэтому их подключить к деятельности Гвардии не так просто.

От своих людей из высших кругов королевства я узнал, как героически умер Ноэль Делаж, унеся с собой главу Гвардии Служителей. От них же узнал об отказе церкви в помощи Фреду. Сразу после этого в Эммаре родился новый слух: «Церковь отказывается помогать про́клятому королю и, вообще, не хочет иметь с ним никаких дел, потому что на троне Санрии Светлый Бог видел другого члена монаршей семьи».

Слухи распространялись, как пожар. Народ стал ненавидеть своего правителя ещё больше: и за погромы в городе, и за то, что Церковь не хочет иметь с ним дел.

Я же в это время отправился в Культ.

Прибыв в лагерь и поговорив со старшими членами Культа, решил пройтись по территории.

— Гууу — услышал, проходя мимо вольера Аманды.

Послышалось привычное гундение, и я решил наведать троллиху.

Зашёл за вольер и остановился. На меня смотрела не Аманда, а большой взрослый тролль с висящим между ног гигантским елдаком.

— Гууу — тролль «погудел» на меня и начал приближаться.

Я тут же выхватил клинки и приготовился к бою, но только этот громила собирался сделать второй шаг со стороны послышался злой рык.

— Грааа.

Из-за вольера вышла Аманда и несильно толкнула этого самца в грудь. Тот в ответ на грубое обращение приобрёл обиженный вид и опустил голову, глядя в землю. Со стороны тролль выглядел как школьник, которого отругали родители.

Аманда сразу после акта агрессии к своему сородичу начала двигаться ко мне, что-то мило гундя на своём, на тролльском.

Когда она приблизилась, стала осматривать мои руки и что-то жалобно бурчать.

— Сейчас, девочка, сейчас!

На выручку прибежала Элла, в руках которой был большой кусок мяса. Как только мясо было вручено Аманде, троллиха скрылась за своим вольером, а отчитанный ею ранее самец пошёл за ней, жалобно прося поделиться.

— Элла, что это, вообще, такое? Откуда в лагере тролль, помимо Аманды?

— Отец, мы не успели тебе рассказать. Месяц назад пять отрядов, вместе с моим, ходили на охоту. Взяли с собой Аманду, чтобы она побегала по лесу и размялась. В какой-то момент мы поняли, что попали в передрягу. Мы расслабились из-за того, что праздно болтали, поэтому не заметили, как зашли на территорию стаи троллей. Это моя вина, Отец!

— Вы к самым горам ходили? А не далековато ли? Ладно, что там случилось?

— Сейчас мы заходим так далеко, потому что поблизости сильных монстров или больших стай не осталось. Приходится ходить дальше, чтобы поднимать уровни. А случилось… В общем, мы наткнулись на стаю троллей, и они уже собирались атаковать, но Аманда вышла вперёд и начала на них рычать. Все тролли остановились и стояли как вкопанные, пока не вышла матриарх стаи.

— Твою мать! Всё обошлось? Никто не погиб?

— Нет, Отец! Аманда и та вторая самка долго друг на друга рычали, а потом сцепились. Мы не знали, как себя вести и что делать! — девушка расстроилась, рассказывая эту часть истории. — С одной стороны, нам необходимо было уходить, ведь троллей было много, а с другой… А с другой стороны, мы не могли так просто бросить Аманду, ведь она одна из нас, можно сказать. Но Аманда победила! Она завалила вторую самку на землю, после чего та сдалась. А в итоге… вот!

— Что «вот»?

— Вот! — Элла прошла на участок, где обзор не перегораживала высокая стена вольера и указала на что-то.

Когда я пошёл за девушкой, то увидел, что на территории вольера Аманды мирно дрыхнет девять здоровенных троллей, греясь на солнышке. А Аманда и тот здоровяк, на которого я наткнулся, сидят в сторонке и едят мясо, при этом сонно потягиваясь.

— Ну нифига себе!

— В общем, когда Аманда победила, она забрала половину стаи и увела с собой. Так что теперь у нас проживает одиннадцать троллей.

— И они не буйствуют?

— Пытаются иногда, но Аманда их за это наказывает. Они ведут себя перед ней очень кротко, поэтому серьёзных проблем нет. Некоторые, вон тот и вот этот, — девушка указала на двух спящих троллей, — уже начинают повторять за нашей Амандой некоторые вещи. Например, они научились просить еду и, чтобы им почесали спину.

— Почесали спину?! — я сам не знал, что Аманда умеет просить, чтобы ей спину чесали.

— Да, вот этим. — Элла указала на огромные грабли, прислонённые к стене вольера.

— А как вы их кормите? Они же жрут, как половина лагеря!

— С этим проблем нет. Они едят абсолютно всё. Поэтому после охоты часть трупов мы приносим в лагерь. Гоблины, орки, кобольды… Они мясо орков особенно сильно любят. Дополнительно отдаём им объедки с нашего стола.

— Других проблем с ними нет?

— Ну… — девушка немного смутилась — Теперь у нас появились проблемы даже с Амандой. Они ведь самцы, а она самка… А тролли не приучены уединяться, поэтому периодически…

— Можешь не продолжать. Я всё понял. — даже представлять себе картину спаривания троллей не хотел.

— Отец. Ты сильный. — как-то грустно произнесла Элла.

— Ты чего вдруг?

— Любой из нас, наткнись он на взрослого тролля, сбежал бы. Ты ведь не знал, что они не опасны. Но ты не отступил, а, наоборот, приготовился к бою. Ты сильный! Я завидую. Не хочу больше бояться. Не хочу отступать. Не хочу снова жить в страхе, что умру с голоду, или что меня убьёт пьяный солдат. — у девушки покатились слёзы.

— Элла, что на тебя вдруг нашло?

Она меня обняла, уткнувшись лицом в грудь и продолжила плакать, продолжая говорить.

— Не хочу больше быть никем. Не хочу быть ненужной. Я знаю, что Вальхалла не ждёт меня. Я знаю, что ты тогда обманывал. Я сразу это поняла, хоть что-то и путало мои мысли. Но тогда… В тот день… В тот день я подумала, что всё это не просто так. Что я кому-то нужна не просто так. Поэтому… Поэтому я всем сердцем решила в тот день довериться тебе. Надеялась, что больше не буду ненужной. Не буду бесполезной.

Пока девушка плакала, уткнувшись мне в грудь, я гладил её по волосам и слушал, что она говорит.

— Как раз перед тем днём я сама хотела покончить с собой и почти решилась. Но потом я встретила тебя и, знаешь, Отец… Здесь и есть моя Вальхалла. Здесь я почувствовала, что кому-то нужна. У меня появилась семья. Появилось целых две тысячи братьев и сестёр. Я научилась читать и писать. Я научилась сама добывать себе еду. Я научилась не бояться всего на свете. У меня появилась цель. Поэтому… Спасибо тебе!

— И какова твоя цель, Элла? — спокойно спросил я, продолжая поглаживать девушку по голове.

— Я хочу стать сильной. Стать сильной и защитить моих братьев и сестёр. Защитить это место… Не переживай, Отец. Я ни с кем это не обсуждала и не собираюсь. Просто что-то на меня нашло, вот и высказалась.

— Ну, раз уж мы так разоткровенничались, — я присел на корточки, чтобы смотреть девушке в глаза — и я тебе расскажу кое-что. Но тебе запрещено кому-либо это передавать и рассказывать.

Девушка кивнула.

— Я иномирянин, попавший в этот мир не так давно. Но я действительно встречался с одним богом. Много раз встречался, и мы разговаривали. Этого старого козла зовут Сварог.

— Старого козла?!

— А… Не обращай внимания, у меня с ним свои счёты. Ну так вот, от Сварога я знаю, что наши души принадлежат им, богам. Периодически они нас направляют на перерождение, но я сейчас не об этом. Между перерождениями душа находится у того бога, которому принадлежит. И этот бог сам определяет, будет для тебя это время раем, или оно будет адом. Зная тебя, Элла, я уверен, что ты попадёшь в свою Вальхаллу.

— Да, Отец. Я обязательно попаду в свою Вальхаллу.

После обеда я собрал всех присутствующих в лагере и объявил им, что мы приступаем к активным действиям. В ближайшее время большое число членов Культа Теней будет отправлено в Эммар.

Вечером, после пропаганды и просвещения о наших дальнейших планах, я был в своей келье в одном из зданий лагеря.

После разговора с Эллой мне было погано. А когда я рассказывал о наших планах, глядя на членов Культа, мне стало в несколько разы поганее.

Я смотрел им в глаза и понимал, что многие умрут. Они из прыщавых подростков стали мужчинами и женщинами на моих глазах. Они называют меня отцом и действительно воспринимают, как своего родителя. А я отправляю их на убой. Чем я лучше той мрази, которая торговала своими детьми на улицах Эммара?

В тот момент захотелось забыться. Забыться любым способом, и я нашёл способ.

У меня была целая куча наркоты из лаборатории Ибрагима. И я решил попробовать. Ни разу в жизни даже травку не курил, не говоря про что-то более серьёзное. А тут у меня была самая убойная дрянь.

Я принял одну порцию порошка, и сел ждать. И ничего… Решил, что, возможно, мой организм сопротивляется действию наркотика, поэтому принял ещё. А потом ещё. А потом меня накрыло. Резко и, судя по всему, всеми тремя дозами сразу.

Я смеялся и плакал, разговаривал сам с собой и даже молился. Я практически не понимал, что происходит. Где я? Что со мной? Кто я? И мне стало страшно. Меня накрыло невероятной волной страха забвения. Страха, что я навсегда забуду, кто я. Я забился в угол комнаты и сидел там, прижав колени к груди, дико озираясь по сторонам.

В мою келью вошла Эрика.

Увидев моё состояние, девушка бросилась меня утешать. Я же воспринимал её как единственную, совсем маленькую и совсем тоненькую преграду от окружающего мира, который грозился меня вот-вот раздавить, отправив в забвение.

Я начал исповедоваться Эрике. Я не помню всего, что ей тогда наговорил, но, кажется, я успел пересказать всю свою жизнь, от первого похода в детский сад, до самого нашего с ней знакомства. Я рассказал ей всё плохое, что когда-либо совершил: и как украл в детстве игрушку у друга, и как на первом курсе изменял своей девушке с её подругой, и как поцарапал припаркованную машину, гоняя на своём байке, и уехал с места ДТП… И ещё кучу-кучу всего.

А она меня слушала. Слушала и утешала. Утешала и целовала. Иногда даже плакала вместе со мной.

Наутро, когда меня отпустила долбанная трынь-трава, я поклялся самому себе, что в жизни больше не приму никакую дурь, даже самую безобидную. Я за эту ночь пережил все ужасы своей жизни. А также пережил все ужасы из виденных мною фильмов ужасов. А ещё пережил все ужасы, о которых читал в книжках. Даже по кругам Данте прошёлся вроде бы.

Вот уж забылся, так забылся. Я действительно чуть не забыл, кто я есть и чем я, вообще, занимаюсь. Мозги перетряхнуло настолько, что я своё имя не каждый раз мог вспомнить.

А как я себя вёл? Смеялся, как психопат, плакал, как обиженный ребёнок, тупил, хуже мёртвого осла.

В общем, мне было стыдно пред самим собой. Ещё больше мне было стыдно перед Эрикой, которая всё это слушала, на всё это смотрела и всё это терпела.

Не будь долбанной депривации сна, я бы, наверное, вырубился. А так я помнил всё, что произошло, хоть и с перекрутами.

Но я хорошо помнил, что произошло между нами с Эрикой.

— И всё-таки ты добилась своего. — сказал спящей рядом со мной обнажённой девушке.

Я принял решение не ехать из лагеря в Азур, а только направил курьера с письмом для Аббаса.

В письме указал, что нужно ещё раз проверить все продовольственные склады и обеспечить готовность к их разгрузке в ближайшие два-три месяца.

А потом с отрядом из тысячи человек, триста из которых были верхом на люпусах, облачившись в одежду культа, мы двинулись в Санрию.

В течение пяти недель мы перемещались по территории Санрии, сжигая одно поле за другим. Уничтожая амбары с зерном и склады с другим продовольствием. Даже встретившиеся по пути обозы с продуктами были нами разорены.

В начале пути в нашей армии триста были верхом на волках, а пятьдесят на лошадях, остальные шли пешком. Но по мере продвижения мы забирали всех встреченных лошадей, поэтому с каждым днём в наших рядах прибавлялось всадников и уже через две недели все оказались верхом. Дальше продвижение началось с ещё большей скоростью.

Культ Теней прошёлся от самого севера до самого юга. Везде, где прошёл Культ, остались пепелища. Мы не убивали ни селян, ни горожан, но убивали всех встретившихся по пути рыцарей и солдат. Мы старались действовать максимально скрытно, но остаться незамеченными в процессе передвижения такой большой армии просто невозможно, поэтому периодически нас провожали испуганные взгляды людей, скорбевших о своём урожае.

Через пять недель мы с Эрикой вернулись в Эммар. Всю сопровождавшую меня тысячную армию диверсантов я отправил назад в лагерь. Тех двух сотен бойцов, что были сейчас размещены в Эммаре на первое время будет достаточно. А учитывая резонанс от случившегося, в городе пройдёт новая волна обысков и досмотров.

После окончания операции, когда мы мирно пили чай в имении, Эрика сообщила мне, что беременна.