Королевская кровь

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ощущая на себе неприязненные взгляды сторонников Комптона и ловя одобрительные улыбки неоперившихся турнирных бойцов, Майкл предоставил Архангела заботам Конна. Мокрые от пота волосы липли к голове, тело плавилось внутри раскаленных доспехов, а сердце не желало успокаиваться после первой схватки на ристалище.

Майкл все еще никак не мог взять в толк, за каким чертом лорду Тайрону понадобилось вручать ему эту черную сбрую вместо доспехов. Он завидовал каждому участнику, беззаботно пролетающему мимо него в посеребренной амуниции, отражающей солнечные лучи. Быть может, черный цвет вполне годился для Ирландии, где постоянно шел дождь или снег, а солнце редко показывалось из–за туч, но тут он буквально плавился внутри проклятой скорлупы!

— Конн! Принеси мне ведро воды!

Майкла мучила не только одуряющая жара. Казалось, в голове у него гулким эхом отражается каждый удар копыта, прищелкивание языком и стук сердца. В ушах у юноши звенела какофония звуков; в ноздрях завяз резкий запах вспотевших конских тел и немытой человеческой плоти; глаза щипало и жгло, как если бы в них насыпали песку. Ему было плохо. Майкла мучила жажда. Ему срочно требовался очередной глоток адского зелья.

Его палатка не отличалась роскошью или размерами королевского шатра, в котором король развлекал своих приближенных и облачался в доспехи, но в ней было прохладно. Здесь ему никто не докучал, и он хранил в ней все припасы и амуницию, которые могли ему понадобиться. Увы, но тонкие полотняные стены не могли оградить молодого человека от непрестанного шума, доносившегося снаружи.

Сняв доспехи, Майкл вышел из палатки, выхватил из рук Конна ведро с водой и опрокинул его себе на голову. С губ его сорвался громкий стон облегчения, когда прозрачная жидкость охладила ему лицо, намочила одежду и погасила огонь, пылавший у него в крови. Вернувшись внутрь, он бесцеремонно выгнал из палатки своих помощников. Найдя флакон, заблаговременно припрятанный в одном из сундуков, Майкл повалился на табурет и утолил свою неестественную жажду, а потом обхватил голову руками в тщетной попытке отгородиться от смеха, криков и аплодисментов, которые назойливо лезли ему в уши.

— Сэр Томас Говард вызывает сэра Эдварда Невилла а 1а guerre![61]

Как по мановению волшебной палочки, шум стих. Благословенная тишина. Майклу до сих пор казалось необъяснимым и сверхъестественным, что он, несмотря на жуткую головную боль, жару, тошноту и приступ неуверенности в собственных силах перед схваткой, сумел с легкостью одолеть прославленного турнирного бойца. Неужели это стало возможным лишь благодаря «драконьей крови»? Она то повергала его ниц, то — в следующее мгновение — возносила на недосягаемую высоту. Быть может, он уже умирал, а проклятое снадобье лишь продлевало его мучения…

Невилл одержал верх над Говардом. Над ареной повис невообразимый гвалт. Майкл застонал, когда в голове у него вновь зазвучало жуткое эхо. Почему, ну почему от радостных криков вполне организованной толпы он сходит с ума? Ведь он привычен к беспорядкам, шуму и гвалту.

— Сэр Энтони Браун вызывает сэра Уильяма Кэри на поединок аu рlaisant!

Над ристалищем вновь раскинула крылья благословенная тишина. Рыцари сражались отчаянно, и копья разлетались в щепки от таранных ударов.

Снадобье подействовало, и слуху Майкла обострился еще сильнее, а ноздри начали улавливать тысячи самых разнообразных запахов. Все, довольно! Он крепко зажмурился и принялся равномерно вдыхать и выдыхать воздух. Вдох, выдох. Вход, выдох. Спокойствие. Думай о чем–нибудь постороннем. Окружающий мир исчез. Перед внутренним взором юноши поплыли воспоминания: мягкая чистая постель, огромная комната в замке графа, лепестки роз в большом кувшине с водой, нарезанные ломти свежего хлеба на тарелке, рядом мед в оловянной миске, башмаки по размеру его мальчишеских ног, и — о чудо! — зеленые, поросшие травой и кустарником холмы за окном, крик ястреба, камнем падающего с высоты…

— Эй, дружище, ты вновь размечтался о своей дикой стране? Очнись, малыш, к оружию! Тебе бросили вызов. — На пороге его палатки стоял Стэнли, уперев руки в бока и сочувственно разглядывая Майкла. — Отчего это у тебя позеленело лицо, милый мой?

— Отравился чем–то, — уклончиво отозвался юноша.

— Ага, тебя, должно быть, грызут сомнения и страх? Гони их прочь! Мужайся, малыш. Ты добился первой в жизни замечательной победы и наверняка далеко пойдешь. Так что мой тебе совет — не позволяй никому и ничему украсть у тебя будущую славу.

Майкл презрительно фыркнул.

— Ошибка одного воина еще не делает меня чемпионом. Разве я не прав?

— Эй, оставь эти мысли! Я пришел поздравить тебя, а не выражать свои соболезнования. Признаюсь, не ожидал, что ты поведешь себя столь умело, но будь я проклят, если собственными глазами не видел твой успех. Немногие рискуют целиться копьем в голову, поскольку попасть в нее очень уж трудно, но тебе это удалось просто блестяще. У тебя верная рука. Твой учитель знал, что делает.

— Еще бы! — Майкл сардонически улыбнулся. — Он без конца кормил меня проклятой ирландской грязью. Полезная диета, нечего сказать!

Снаружи раздался громовой рев.

— Это, должно быть, Саффолк опрокинул какого–то пижона с севера.

Настроение Майкла резко улучшилось при упоминании имени его знаменитого друга, Чарльза Брэндона, сына знаменосца, сумевшего отличиться в битве и на турнирах, проложившего себе зубами путь наверх, к славе и богатству, и завоевавшего сердце Мэри Тюдор, принцессы с волосами цвета пламени.

Стэнли внимательно посмотрел на него.

— Этот твой взгляд мне знаком и не очень–то нравится.

— Какой еще взгляд? — невинно полюбопытствовал Майкл, рывком поднимаясь на ноги. — Пиппин!

— Твоя самодовольная глупость повергает меня в изумление, но я умолкаю. Обычно люди спрашивают совета только за тем, чтобы не следовать ему. А если кто–нибудь и следует полученному совету, то только для того, чтобы было кого обвинить впоследствии.

— Вот уже несколько дней ты ведешь себя как старая баба. Выкладывай, что у тебя на уме.

Майкл вытянул руки и ноги в стороны, позволяя Пиппину застегнуть на себе пластины черной брони и внутренне ежась оттого, что сейчас ему вновь придется жариться на солнце. Теперь, когда он обзавелся внутренним барьером, позволяющим ему просеивать и отсекать лишние звуки, шум, доносящийся снаружи, уже не доставлял ему таких страданий. Все, что от него требовалось, — это вспомнить об Ирландии. Ему нравилась эта страна. Нет, не так — он любил ее и скучал по ней. Зеленый остров стал для него настоящим родным домом.

— Рене де Валуа выступает в роли эмиссара своего короля. Но ее обязанности покрыты мраком. Имя ее запятнано скандалом. Она принадлежит к тем женщинам, которые могут заманить тебя в ловушку, не моргнув глазом, и ты потеряешь голову и сердце, даже не заметив этого. У нее очень приятная наружность, не стану отрицать, но я не доверяю ей, и ты должен последовать моему примеру. Ну вот, я просветил тебя. А теперь можешь делать все, что тебе вздумается.

— Угу. Значит, ты облегчил душу… — Он услышал друга. И его предостережение не пропало втуне. Но, едва только образ девушки всплыл у него перед глазами, как юноша позабыл обо всем. — Моя сестра, твоя нареченная, не согласилась бы с тобой. Похоже, леди Рене ей очень нравится.

— Мэг видит выражение твоего лица. Ты же начинаешь буквально светиться от счастья, когда эта француженка входит в комнату, посему ее мнение можно не принимать всерьез… Клянусь Богом, Майкл, никто не позволит тебе заполучить эту женщину. В сравнении с тобой она стоит слишком высоко по праву рождения. Да и ты не нужен ей. Она отдала свое сердце другому мужчине во Франции. Кровь Христова! Мне следовало догадаться, что ты не станешь меня слушать. И кто меня тянет за язык?

Сердце замерло у Майкла в груди.

— Она любит другого мужчину? — Душа его наполнилась горечью, но он постарался отогнать все мысли об этом, оставив сожаления на потом. Сейчас не время терзаться из–за ее неверности. Это может стоить ему жизни на ристалище. Она любит другого мужчину… — Кто бросил мне вызов, Стэнли?

— Сэр Уолтер Деверо вызывает мастера Майкла Деверо а 1а guerre!

Толпа словно взбесилась. Предстоящая схватка вызвала нешуточный интерес, ведь в ней должен был принять участие бесстрашный защитник короля! Над полем витал незримый дух смерти, а соперничество сводных братьев лишь придавало поединку пикантную остроту. Но Стэнли отнюдь не разделял энтузиазма зрителей.

— Уолтер объявил тебе войну, — предостерег он Майкла, когда они подошли к палисаду. Пиппин следовал за ними, нагруженный оружием и прочей амуницией своего господина, а Конн вел Архангела. — Когда речь заходит о тебе, он теряет всякое понятие о рыцарском поведении. Он будет целиться в твою рану.

— Как это сделал твой друг Комптон?

— В отличие от Комптона, Уолтер не может позволить себе роскоши уступить в поединке. Для него это стало личным делом. То, что ты поднялся во мнении Гарри, для него как бельмо на глазу. Он поставил на карту слишком многое, включая звание кавалера ордена Подвязки. Он рассказывает всем и каждому, что ты плетешь интриги, чтобы лишить его этого почетного титула.

Майкл увидел, что его противник поднялся в седло. И конь, и всадник носили алые цвета, такие же, как узор на его собственном запястье. Майкл вскочил на Архангела и бросил взгляд на галерею, где восседала его любовь, не обращая внимания на возню недостойных смертных, к которым принадлежал и он. Своевольная Рене и впрямь может быть чересчур высокородной для него, но ее родословная и богатства ничуть не интересовали молодого человека. Его охватывала сладкая дрожь от тех чувств, которые она пробудила в нем. Она любит другого мужчину.

Рене обняла одной рукой его сестру, нашептывая ей на ушко слова утешения и одобрения. Мэг сидела напряженная, как струна, судорожно сжав сложенные на коленях руки; встретив взгляд Майкла, она неуверенно улыбнулась ему. Ее сестринская привязанность согрела его сердце. До сих пор еще никто, включая его лорда и приемного отца, не беспокоился за него. А Мэг переживала за него, но при этом она никогда не простит ему, если он причинит вред ее старшему брату. Собственно, Майкл и не собирался убивать Уолтера. Но при этом он не хотел и быть убитым.

Стэнли пожелал юноше удачи. Майкл надел на голову шлем, чувствуя, как у него учащается сердцебиение, и принял у Пиппина щит и заостренное копье. Рукой в латной перчатке он опустил забрало и шагом пустил Архангела к стартовой линии. Он тяжело дышал, сердце стучало. Барабаны своим грохотом призвали соперников и зрителей к молчанию. На лбу у юноши выступил пот. Его вновь охватили сомнения в собственных силах. Но он может и должен победить…

Платочек упал вниз.

— Господи помилуй! — вскричала Мэг.

Вскочив со своего места на королевской галерее, она бросилась вниз по ступенькам. Рене видела, как она помчалась по полю к своему брату, неподвижно лежавшему на песке. Набедренная пластина у него была вскрыта, как ножом, и из широкой раны ручьем хлестала кровь. На краю арены Майкл остановил своего коня и поднял забрало шлема, мрачно глядя на Уолтера и Мэг. Толпа зрителей бесновалась на трибунах, скандируя его имя и требуя, чтобы он совершил круг почета по арене. Но Майкл не шелохнулся, сидя на застывшем, как каменное изваяние, Архангеле. Уолтер зашевелился и с трудом сел, изрыгая проклятия. Собственная слабость и унизительное положение, в котором он оказался, заставили его сорвать с головы шлем и отбросить его в сторону. И только тогда Майкл пустил своего скакуна в победный галоп, выпрямившись в седле; золотистые волосы облаком вились вокруг головы, падая на оплечье лат. Поравнявшись с их величествами, он натянул поводья, снял шлем и наклонил голову.

— Ваше величество, мое почтение.

— Зеленый виноград вполне созрел, — заметил король.

Он наградил Майкла еще одним орденом и завел с ним разговор о тактике боя на копьях, щедро делясь собственным опытом. Они разговаривали и смеялись как закадычные друзья, к вящему изумлению публики и большому неудовольствию тех, кто оказался на время забыт. И ни разу Майкл не взглянул на Рене. Мэри вопросительно приподняла бровь, глядя на подругу. Принцесса лишь небрежно пожала плечами в ответ.

Уолтеру подали носилки, но он не пожелал воспользоваться ими и, хромая, заковылял прочь с арены.

— Уолтер, слава богу! — с облегчением всхлипнула Мэг. — Я так перепугалась за тебя.

— Я не настолько слаб, чтобы отдать концы после падения с седла, — огрызнулся Уолтер, с трудом передвигая ноги и навалившись на плечо Мартина. Бедро у него горело как в огне. В копчике поселилась сверлящая боль. Он чувствовал себя разбитым и униженным, но сдаваться не собирался. — Ты предала меня, сестренка, — желчно заявил он. — Теперь ты сходишь с ума по ничтожному выскочке низкого рождения, а для меня в твоем сердце уже не осталось места.

— Это неправда! Я по–прежнему люблю тебя больше всех. Но ведь он — наш брат…

— Довольно! — вспылил Уолтер. — Если ты намерена и далее якшаться с этим ублюдком, мне придется отослать тебя обратно в Суррей.

Мэг вздернула подбородок.

— Ты не можешь отослать меня. Я служу королеве, Уолтер, и отпустить меня может лишь она. Кроме того, очень скоро я выйду замуж.

— Мастер Деверо! — Джаспер, верный оруженосец и приспешник Норфолка, приветствовал его у входа в палатку. — Его светлость прислал меня справиться о вашем здоровье, сэр.

Настроение Уолтера несколько улучшилось.

— Прошу вас передать его светлости мою искреннюю благодарность за проявленную заботу. Скажите ему, что нынче вечером я намерен станцевать вольту с самыми красивыми дамами на балу.

— Его светлость, несомненно, будет рад услышать о вашем выздоровлении, сэр! — торжественно провозгласил Джаспер для посторонних ушей, а потом, заговорщически понизив голос, добавил: — Грязный имперский стиль: сначала целиться низко, а потом наносить удар в голову.

— Ну–ка, ну–ка, расскажите мне поподробнее об этой имперской тактике, — с интересом попросил Уолтер.

Воровато оглядевшись по сторонам, Джаспер зашептал:

— В битве при Босуорте старый король Генрих, который тогда звался еще Гарри Тюдором, одержал победу над королем Ричардом с помощью армии французских наемников, включая роту имперских копьеносцев. Они орудовали своими древками точно так же, как ваш новый знакомец.

— Очень мило.

Наемный убийца–испанец пал от руки имперского шпиона. О, он непременно раскроет тайну этого самозванца, соблазнителя принцесс, спасителя королей, героя турнирных схваток! А когда с ним будет покончено, то даже Господь Бог не спасет его пропащую душонку, чтоб ему вечно гореть в аду!

— Почтенный Томас Грей, маркиз Дорсет, вызывает барона Стэнли Монтигла на поединок аи рlaisant!

Сержант Франческо протянул Рене письмо.

— Это для вас, мадам.

Принцесса оторвала взгляд от соперников и взяла записку.

— Кто дал ее вам?

— Помощник конюшего.

— Вот как!

Оказывается, она уже с нетерпением ждет посвященных ей стихов. Платочек опустился, и противники с лязгом и грохотом понеслись друг на друга, но она уже впилась взглядом в листок бумаги.

Разве может певец продемонстрировать все свое искусство,

Когда он вынужден страдать?

Она станет виновницей моей преждевременной кончины,

Но я лишь низко склоняюсь перед нею,

И, забыв обо всем, гляжу в ее серо–голубые глаза.

Слабо улыбнувшись, Рене прижала поэму к груди. Глаза ее невольно отыскали златокудрую голову юноши, который с интересом наблюдал за схваткой, сидя вместе с Саффолком за раскладным столиком у королевского павильона. Сам он недавно с такой ловкостью выбил из седла графа Эссекса, одного из лучших турнирных бойцов королевства, что тот слетел с коня, как кегля.

Словно ощутив ее взгляд, Майкл поднял голову. Глаза их встретились, и девушка почувствовала, как сердце забилось у нее в груди.

Копья с треском столкнулись и разлетелись в щепки. У Стэнли и Дорсета оставались еще две схватки, пока один из них не наберет большего количества очков или не опрокинет своего соперника. Герольд прокричал:

— Противникам предоставляется новая попытка!

Публика затопала ногами и засвистела, выражая свой восторг.

Но Рене не видела никого и ничего вокруг. Для нее существовал лишь единственный мужчина, к которому был прикован ее взгляд.

— Невидимка? — склонилась к ней Мэри. — Кто это?

Рене вздрогнула и очнулась от наваждения. Волшебная нить, протянувшаяся между ней и Майклом, со звоном лопнула.

— Не знаю. Здесь какая–то загадка.

— Чарльз тоже присылал мне любовные поэмы. Не такие складные, как твоя, но это — одна известная английская баллада. Впрочем, все равно. Еще один воздыхатель, сходящий с ума от любви. Очень интересно…

Рене улыбнулась.

— Я знаю, что стихи украдены. Майкл говорил мне об этом.

— В самом деле? Ты позволяешь ему читать любовные послания, адресованные тебе? — И рыжеватая бровь подруги вновь приподнялась в немом вопросе.

— Это долгая история. — Рене аккуратно сложила листок бумаги и спрятала его в ридикюль.

Герольд возвестил:

— Сэр Ричард Дженнигэм вызывает сэра Джона Невилла на поединок аu рlaisant.

Рыцари продолжали сражаться, копья ломались, как спички, и опытные турнирные бойцы просеивали ряды новичков, решивших попытать счастья, лишь меняя при этом уставших коней. Король постепенно терял терпение и уже начал поговаривать о том, что негоже ему сидеть в одном ряду со зрителями, когда его место — там, на арене. Но голос герольда, прозвучавший над ристалищем вслед за ревом фанфар, заставил его замереть на месте:

— Его светлость герцог Бэкингем вызывает мастера Майкла Деверо на поединок а lа guerre!

— Мой брат–король недоволен, — прошептала Мэри, обращаясь к Рене. — Бэкингем поступает так каждый год. Он сомнет восходящую звезду турнира, и Гарри так и не доведется скрестить копье со своим бесстрашным защитником!

Рене тоже озабоченно нахмурилась.

— А его светлость — умелый боец? — спросила она у Мэри.

— Столь же умелый и прославленный, как и Робер Флеранжде ла Марк, герцог Булонский.

«Плохо дело», — подумала Рене. Робер, выдающийся полководец и соратник Длинноносого, считался лучшим воином Франции. Она посмотрела на дальний конец поля, где Майкл напропалую флиртовал с несколькими дамами в левой башне. Молодой человек уже не выглядел скованным и напряженным. Принцесса расслышала, как королева Екатерина проговорила по–английски с сильным испанским акцентом, обращаясь к кому–то из своих придворных дам:

— Он приятен и обходителен. Мне нравится этот юноша.

Грохот барабанов положил конец любезной болтовне Майкла со своими обожательницами. Герцог взгромоздился на гнедого жеребца, не сводя тяжелого взгляда с противника. Рене искоса взглянула на Анну; ей хотелось знать, за кого будет переживать благочестивая шлюха: за своего лорда–брата или бывшего любовника. Тем временем Майкл легко вскочил в седло и принял копье из рук Пиппина. Но вместо того чтобы направить Архангела к стартовой линии, он подъехал к трибунам. Поняв, что он задумал, женщины оживились и принялись размахивать разноцветными вуалями, шарфиками и платочками. Он приветствовал их ослепительной улыбкой, но не задержался ни на миг, направляясь к королевской галерее.

Придворные дамы возбужденно захихикали: до сих пор они напрасно комкали в руках мишурные украшения, ожидая своего звездного часа. И вот он наступил. Здравый смысл подсказывал Рене, что Майклу лучше бы обратить внимание на одну из фрейлин, но когда его копье замерло напротив леди Перси, горькое разочарование охватило принцессу. Она отвернулась, но дружный вздох, вырвавшийся у фрейлин едва ли не одновременно, заставил ее вновь обратить свой взор на молодого рыцаря. Рене ощутила, как ее сердце сладко заныло. Он сидел верхом на своем огромном жеребце и смотрел прямо на нее, а в его бирюзовых глазах играла дьявольская усмешка. Кончик его длинного копья смотрел ей прямо в грудь.

— Миледи, могу ли я надеяться, что сегодня вы удостоите меня чести носить ваш знак отличия?

Взгляды всей аудитории были прикованы к ней. Королевская чета безмолвствовала. Или здешние правила приличия отличаются от принятых во Франции? Быть может, французская принцесса считается в Англии законной добычей? Майкл смотрел на нее и ждал. Ее отказ, несомненно, унизит его. Будь на его месте любой другой участник, Рене наверняка сказала бы «нет». Но он был ее другом. Поэтому Рене шагнула к перилам, сняла с запястья голубую с золотом ленточку и повязала ему на копье, открыто улыбнувшись и мысленно желая ему удачи. Сверкнув глазами, Майкл поклонился и рассыпался в благодарностях. Толпа взревела от восторга. Анна, сердито поджав губы, откинулась на спинку кресла.

Грохот очнувшихся барабанов призвал соперников занять свои исходные позиции. Король подался вперед, чтобы лучше видеть. Платочек опустился, и всадники ворвались на арену. Земля задрожала под копытами их закованных в броню коней. Бэкингем пригнулся, уверенно держа копье и закрывшись щитом. Майкл, по своему обыкновению, целился низко. Казалось, он слился со своим конем воедино.

— Будь я проклят! — в один голос вскричали Саффолк и Стэнли, стоявшие в доспехах у входа в королевский павильон и неторопливо потягивавшие мальвазию, когда их злейший друг — или лучший враг, как посмотреть, — Бэкингем, нелепо взмахнув руками, обрушился на землю, получив изумительный по точности удар в голову.

— Цыпленок превратился в огнедышащего дракона, — меланхолично заметил Саффолк, глядя, как раскрасневшийся от успеха Майкл воздел вверх сломанное копье, а вечно жаждущая крови толпа разразилась приветственными криками. Он пустил Архангела в галоп вокруг ристалища, под дождем падающих на него платочков и вуалей, купаясь в лучах нежданной, но вполне заслуженной славы.

— Господи Иисусе! — Радостная улыбка замерла на губах Стэнли, когда король одним прыжком перемахнул перила, громовым рыком требуя подать ему доспехи.

То, что зеленый новичок играючи поверг его заклятого соперника и стал героем дня, произвело на Генриха примерно то же действие, что и красная тряпка на быка. Стэнли обменялся с Саффолком встревоженными взглядами. Оба понимали стремление Майкла создать себе имя при дворе, произвести впечатление на прекрасную принцессу и покорить сердца лондонцев, но, украв у Гарри славу лучшего турнирного бойца, юноша рисковал добиться обратного эффекта. Солнце их вселенной непременно должно превзойти всех прочих, разбить в щепы все копья и повергнуть наземь всех своих противников. Но хуже всего было то, что зрители уже на разные голоса выкрикивали прозвище своего нового любимца, когда он, обнажив голову, ехал к своей принцессе.

Над головой Майкла сгущались тучи. Стэнли вздохнул.

— Я объяснил ему правила игры. Будем надеяться, он прислушается к голосу здравого смысла.

— Но ты не можешь гарантировать, что он примет их, а не захочет сыграть по–своему.

— Он не склонен принимать чужие советы.

— Тогда мы должны остановить его.

— Он не причинит вреда королю, Чарльз.

— Ты знаешь это, и я тоже, а вот Норфолк может не согласиться с нами. Майкл убил человека в личных покоях королевы. И если его величество сегодня пострадает, пусть даже случайно, ты представляешь, что…

— Можешь более не говорить ничего. Майкл уже собрал целую пригоршню орденов; на сегодня с него хватит.

— Поспеши к герольду и вызови его на поединок. А я приму на себя неудовольствие Гарри. — Саффолк метнул на Стэнли тяжелый взгляд. — Выбей его из турнира. Только без глупостей. Ступай!

Стэнли широким шагом подошел к подиуму, поманил к себе герольда и прошептал ему на ухо:

— Я вызываю мастера Деверо на поединок а lа guerre. Немедленно объявите меня!

Глядя на Стэнли расширенными от испуга глазами, герольд поспешно закивал головой:

— Будет исполнено, милорд!

Заревели трубы.

— Барон Стэнли Монтигл вызывает мастера Майкла Деверо на поединок а lа guerre!

Майкл резко вскинул голову, думая, что ослышался. Молодой человек и представить себе не мог, что Стэнли бросит ему столь недружественный вызов. Король остановился на полпути к своему павильону и сердито нахмурился, но рядом с ним уже вырос Саффолк, готовый принять на себя монарший гнев и сгладить его последствия.

Юноша с тяжелым сердцем подошел к Пиппину: Мэг ушла с ристалища вместе с Уолтером, не удостоив его взглядом. Стэнли ни с того ни с чего пожелал угостить его железом. Майкл машинально надвинул на голову шлем и принял у слуги копье. В душе у него не нашлось места ни радости, ни страху, а на губах он ощущал горький привкус одиночества.

На противоположном конце поля появился Стэнли с опущенным забралом. Майкл с лязгом опустил на лицо собственный щиток. Прозвучал горн, подавая сигнал к началу схватки. Юноша судорожно сжимал в пальцах древко, выбирая, куда бы направить острие. Все–таки ему противостоял друг, так что голова исключалась. Он решил, что будет целиться в щит.

Последовал взмах платка, и вот он уже мчится вдоль палисада, наклоняя копье…

Сокрушительный удар в шлем застал Майкла врасплох. Голова юноши дернулась взад и вперед, как маятник в часах, и в ушах загудело звонкое эхо. В забрало ему полетели куски щита его соперника, когда он подъехал к финишной черте. Да, он произвел впечатление на зрителей своей непреклонной жестокостью, но на душе у Майкла скребли кошки. Он чувствовал себя оскорбленным. Стэнли выиграл этот раунд в манере, которую ни в коем случае нельзя было назвать дружеской. Похоже, Непобедимый вознамерился защитить свой титул во что бы то ни стало.

Шлем Майкла оказался безнадежно измят. Пиппин молча протянул ему новый.

Герольд прокричал:

— Соперникам предстоит сразиться вновь!

На трибунах поднялся невероятный шум, в котором постепенно возник определенный ритм, так что стало слышно, как зрители скандируют:

— Вновь! Вновь!

Вновь… Зловещее слово колокольным звоном отдавалось в голове у Майкла, и он как будто опять перенесся на превратившееся в грязное месиво ристалище, когда струи дождя хлестали его по липу, а в ушах звучал презрительный голос Фердинанда: «Вставай и сражайся, как подобает мужчине!»

Кто–то подсунул ему новое копье, и он механически стиснул его рукой в латной перчатке. Заревели фанфары, и Майкл стряхнул с себя наваждение. Пот заливал ему глаза. Дыхание с хрипом вырывалось сквозь узкие щелочки в забрале, и он несколько раз моргнул в надежде, что к нему вернется прежняя зоркость. Но перед внутренним взором юноши вновь и вновь вставал мчащийся на него черный призрак. «Ваш беспомощный подсолнушек не готов! Он никогда не будет готов!» В висках у Майкла застучала кровь. Сердце гулко билось в груди, грозя выломать ребра. Тесное пространство шлема превратилось в затхлый каземат, он задыхался, и в легких не осталось ни капли воздуха. Колокольный звон в голове не давал сосредоточиться, перед глазами все плыло…

Копье Стэнли с грохотом ударило в его нагрудную пластину и разлетелось в щепы. Пронзительное ржание привело Майкла в чувство. Он увидел, как конь и его всадник рушатся на землю, и понял, что нанес скользящий удар по пролетающему мимо жеребцу. С ужасом осознав, что он натворил, Майкл упал на колени рядом с поверженным соперником, сорвал с головы свой шлем и поднял забрало Стэнли. Глаза друга были закрыты.

— Стэнли!

Рыцарь не ответил. Облегчение, которое испытал Майкл, поняв, что рухнувший жеребец не придавил Стэнли своим весом, испарилось в мгновение ока. Сердце сжалось в предчувствии непоправимой беды. Он убил своего лучшего друга. Юноша приложил руку к шее Стэнли, нащупывая пульс. Слава богу! Под его пальцами ровно и сильно билась жилка, но Непобедимый по–прежнему лежал без сознания. Солнце над головой померкло, когда его обступили со всех сторон помощники, слуги, рыцари, лорды. Майкл поднял глаза на Саффолка и проглотил комок в горле.

— Приведите доктора! Он жив, но потерял сознание, — прохрипел юноша. Саффолк кивнул и испарился.

— Он приходит в себя! — радостно завопил слуга Стэнли.

— Кровь Христова! — застонал его друг, с трудом сфокусировав взгляд на склонившемся над ним лице Майкла. — Диета из ирландской грязи или камней?

Охваченный раскаянием, Майкл не мог вымолвить ни слова и лишь глупо улыбался, глядя на Стэнли. Его вдруг охватила невыразимая радость — его друг жив!

Стэнли поморщился.

— Спасибо за разгром, дружище. Полагаю, я должен быть благодарен за то, что ты попал в коня, а не в мою голову, иначе мои мозги сейчас расплескались бы по всей арене. Будь я проклят! Ну и тяжелая же у тебя рука, малыш. — Рыцарь пошевелился, проверяя, целы ли кости. — Помоги мне сесть.

— Он может сидеть! — прокричал кто–то, обращаясь к королю.

Стэнли обхватил Майкла рукой за шею.

— Запомни, малыш, — прошептал он ему на ухо, — один раз можно потерпеть поражение — но сделай так, чтобы все в это поверили!

Вновь прогремели фанфары. Герольд, надрывая голос, прокричал:

— Его христианнейшее величество Генрих Тюдор, король Англии и Франции, защитник веры и отечества, повелитель Ирландии, будет участвовать в турнире!

Мэри вскочила со своего места, чтобы привязать свою вуалетку к копью Саффолка.

— Да хранит тебя Господь, мой повелитель и супруг.

Чья–то тень упала на опустевшее кресло Мэри.

— У меня есть для вас предложение.

Рене уставилась на обрюзгший профиль Норфолка, думая: «Помяни дьявола, и он появится».

Саффолк между тем набирал очки в поединке с королем. Мэри радостно захлопала в ладоши. Делая вид, что с интересом наблюдает за ходом схватки, Норфолк склонился над плечом Рене, присев на подлокотник ее кресла. Голос его был холоден как лед.

— Помогите мне устроить падение кардинала, и вы получите то, что ищете. — Он раскрыл ладонь, и оттуда выпал медальон на цепочке: золотой крест на черном фоне. — Если вы откажетесь, то Уолси узнает все о ваших deletoris, мадам.

Медальон Армадо! Рене растерялась. Господи Иисусе, человек, которого она приказала убить, мстил ей из могилы. Значит, она недостаточно хорошо заметала следы. «Это всего лишь пробный шар, — сказала она себе. — Герцог блефует. Он не знает, что я ищу, иначе сам стал бы охотиться за Талисманом, не ставя меня в известность». Колоссальным усилием воли девушка взяла себя в руки и улыбнулась Норфолку самой холодной и дипломатической из своих улыбок.

— Ваша светлость — очень могущественный человек, а я, как правило, не имею привычки ссориться с герцогами.

Но он действительно пользовался таким влиянием, что запросто мог обвинить принцессу в организации покушения на короля, сфабриковать и подбросить необходимые улики, а потом и казнить ее. Очевидно, он разочаровался в своем французском госте и решил взяться за нее. Он способен на все… если только она благоразумно не укроется под крылышком красного дракона, кардинала Уолси, и не уведомит последнего о намерениях Норфолка. В конце концов, именно кардинал правит Англией.

— Чем я могу быть полезна вашей светлости?

В голосе герцога прозвучало неприкрытое удивление.

— Вы — очень необычная молодая женщина. Я ожидал слез, упреков, уверений в своей невиновности. — Он сделал паузу, явно размышляя, как же теперь поступить. — Если бы мой сын уже не был женат на дочери Бэкингема… или будь я сам моложе… Мы еще поговорим с вами. Очень скоро. Позвольте пожелать вам всего хорошего, миледи. — Поднявшись с места, он удалился.

— Чего он хотел? — поинтересовалась Мэри, но вновь отвлеклась, поскольку Саффолк с королем вновь скрестили копья.

Рене откинулась на спинку кресла. Сейчас ей оставалось только ждать… и оставаться в тени.

Под бурные аплодисменты трибун король Генрих все–таки опрокинул Саффолка в третьей схватке, подтвердив свою репутацию лучшего рыцаря королевства. Оба с юмором отнеслись к недавней жестокой стычке, дружески подшучивая друг над другом. После победы над Саффолком король принялся методично расправляться с остальными соперниками. Со всеми, кроме одного. Перекрывая шум трибун, герольд прокричал a haute voix[62]:

— Для последней схватки его христианнейшее величество Генрих Тюдор, король Англии и Франции, защитник веры и отечества, повелитель Ирландии, вызывает мастера Майкла Деверо на поединок а 1а guerre!

Рене увидела, как Майкл выскочил из палатки Стэнли. На лице юноши читалась суровая обреченность. Сев на коней и приняв копья из рук оруженосцев, оба одновременно подъехали к ее величеству и церемонно поклонились ей. Королева Екатерина встала и подошла к перилам с любезной улыбкой на губах.

— Мой любимый супруг, да благословит и хранит вас Господь! — Она привязала свою ленточку к древку его копья. — Мастер Деверо, вы изрядно удивили нас и доставили удовольствие чередой своих блестящих побед. За то, что вы нанесли поражение прошлогоднему победителю турнира, мы награждаем вас призом. — И королева повесила Майклу на копье золотой браслет, инкрустированный прозрачным синим хрусталем.

Толпа, с нетерпением ожидавшая начала схватки, бурными аплодисментами встретила благородный жест королевы. Майкл вежливо поблагодарил Екатерину и медленно двинулся вдоль галереи.

— Миледи Рене! — Майкл одарил принцессу ослепительной улыбкой.

Рене ощутила, как в груди у нее стало горячо, и ледяная лапа, стиснувшая ее сердце после визита Норфолка, вдруг растаяла. Благодарно улыбнувшись молодому человеку, она подошла к перилам и приняла его подарок.

— Вы оказываете мне честь. Я буду счастлива носить ваш приз. Благодарю вас.

Зрители восторженно захлопали в ладоши, когда принцесса застегнула браслет на запястье. Рев фанфар призвал соперников занять свои места у стартовой линии. Все присутствующие вскочили на ноги, дружно скандируя:

— Да здравствует король! Да благословит его Господь!

Майкл остановился на отведенном ему месте и стал ждать, пока король проделает то же самое. Платок опустился. Соперники, подобно разъяренным львам, помчались навстречу друг другу по арене, один — сверкающий серебром, другой — весь в черном. Зрители, затаив дыхание, смотрели, как король готовится поразить своего бесстрашного защитника.

У Рене остановилось сердце, когда соперники столкнулись с лязгом и грохотом. Во все стороны полетели щепки сломанных копий. Толпа дружно охнула.

Майкл рухнул на землю. Зазубренное острие королевского копья пробило ему нагрудную пластину и вошло прямо в сердце.

Над ристалищем повисла оглушительная тишина. И вдруг кто–то закричал:

— Король насмерть поразил своего бесстрашного защитника!

Генрих свирепо дернул головой, ища того, кто осмелился бросить ему в лицо страшное обвинение. Подъехав к неподвижно лежащему на земле Майклу, он поднял забрало шлема и потребовал врача. А вокруг воцарился настоящий бедлам. Публика орала, свистела, топала ногами и кричала во всю глотку:

— Деверо мертв! Да здравствует его величество, король турнира!

К Майклу с носилками кинулись слуги, за которыми шел лекарь. Придворные окружили короля, наперебой поздравляя его с блестящей победой. Трубачи сыграли туш. Арену усеяли лепестки цветов. А Рене, задыхаясь от страха и волнения, проталкивалась сквозь толпу льстецов и подхалимов, суетившихся вокруг Генриха. Сердце девушки готово было выскочить у нее из груди. «Майкл, будь ты проклят! Ты не можешь умереть снова».

Рене увидела, как полог палатки, на которой простер свои крылья свирепый красный орел на черном фоне, откинулся в сторону, и оттуда, как ужаленные, вылетели Пиппин и Конн, а вслед им несся грозный рык:

— Не пускайте внутрь никого!

«Господи милосердный, слава Тебе! Он жив!» Всхлипывая от облегчения и бормоча «Аве Мария», она подбежала ко входу в палатку.

Но путь ей преградила чья–то рука.

— Прошу прощения, миледи. Внутрь никому нельзя. Таков приказ хозяина.

— Святые угодники! Да что с ним такое? Пропустите меня, Пиппин. Я сама поговорю с ним.

На камердинера больно было смотреть. На лице его отразились мучительные сомнения.

— Но он приказал…

— Чума и мор на его приказы! — Рене ловко проскользнула мимо него, откинув полотняный полог.

В палатке Майкла царили полумрак и прохлада. Он сидел, привалившись боком к большому сундуку. Вокруг валялись черные доспехи. Она видела его в профиль; слипшиеся от пота и крови волосы облепили лицо, а из раны на груди, чуть повыше сердца, толчками била темная кровь — зрелище поистине жуткое! Зазубренный наконечник королевского копья валялся рядом — очевидно, Майкл вырвал его и отшвырнул в сторону. Левая рука безжизненно лежала у него на коленях, а правую он перебросил через открытую крышку сундука. Он застонал и негромко выругался, потому что запустить ее в ларец у него не получалось. Силы быстро покидали юношу, он ослаб уже настолько, что даже не мог приподняться. Внезапно он оцепенел; потянув носом воздух, Майкл резко развернулся к девушке.

— Уходите прочь! Оставьте меня одного!

Его гневный возглас заставил Рене замереть на месте.

— Майкл, вы тяжело ранены. Вашу рану нужно обработать и перевязать. Но сначала ее необходимо осмотреть. Вы можете умереть от потери крови, если ее вовремя не зашить. Пожалуйста, позвольте мне послать Пиппина за лекарем…

— Уходите немедленно! — прорычал он, уткнувшись лицом в открытую крышку. — Не подходите ко мне!

— Боже мой, Майкл, если вы не хотите видеть врача, то позвольте хотя бы мне помочь вам! — взмолилась принцесса. Его поведение пугало девушку. Она никак не могла понять, в чем тут дело. Но и сдаваться Рене тоже не желала. Она неуверенно шагнула к нему. — Нужно как можно сильнее зажать рану, чтобы остановить кровь…

— Чума на вашу голову, Рене, не подходите ко мне! — хрипло прокаркал он и с новыми силами принялся искать что–то в сундуке. Но все усилия юноши оказались напрасными. Переживая из–за него и желая помочь, девушка подошла к нему вплотную. Майкл съежишься, как испуганный котенок. — Нет! Уходите! Прошу вас…

Рене растерялась окончательно.

— Господи милосердный, почему вы не смотрите на меня? Скажите хотя бы, что вы ищете в сундуке. Я помогу вам найти это.

Внезапно резкие судороги сотрясли его тело. Прошло несколько мгновений.

— Стеклянный флакон… — наконец выдавил он.

Рене склонилась над сундуком, в котором лежало рыцарское снаряжение для турнира.

— Не вижу…

— В кожаной сумке! — выдохнул Майкл, пытаясь усилием воли сдержать судороги.

— Ага, есть! — Рене вынула флакон из сумки и присела рядом с ним на корточки. — Вот, возьмите.

Окровавленные пальцы стиснули пузырек, но он по–прежнему старательно отворачивался от нее.

— А теперь оставьте меня. Уходите!

От волнения у Рене перехватил горло.

— Я не могу оставить вас в таком состоянии.

Она протянула к нему дрожащую руку. Майкл с проклятиями отпрянул. Запрокинув голову, он поднес флакон ко рту и одним глотком опустошил его. Адамово яблоко у него на шее судорожно дернулось; коричневая бутылочка опустела. Испустив стон невероятного облегчения, больше похожий на всхлип, он повалился навзничь на ковер, и флакон выкатился у него из пальцев.

— Майкл, — прошептала Рене, опускаясь рядом с ним на колени.

Она перевела взгляд на его рану, и слова замерли у нее на губах.

Глухо вскрикнув от ужаса, она попятилась от него на четвереньках, не в силах подняться на ноги. Девушка зажала рот обеими руками, чтобы подавить рвотные позывы. На ее глазах края страшной зияющей раны сближались, срастаясь; кровь перестала течь, и вскоре на груди у него не осталось и следа от отвратительной дыры. Майкл смотрел на нее с невыразимой печалью, и от этого ей стало еще страшнее. В глазах у юноши появился живой блеск серебра, они засверкали, подобно лунным камням, и от них исходила сверхъестественная, какая–то гипнотическая сила.

— Я же просил вас уйти.

Господи Всемогущий! Рене едва не упала, торопясь выскочить наружу. Оказавшись на свежем воздухе, она судорожно вздохнула. У него появились клыки! Острые и белые, как у волка…

Рене всхлипнула и вновь прижала руки ко рту.

Майкл оказался вампиром.

Он оказался вампиром, оборотнем, которого силы ада отправили ко двору Генриха VIII, чтобы выкрасть Талисман!