Королева ночи

Глава пятая

Я вздохнул, сегодняшний день крутился перед глазами: отец, его лицо, огромный кулак, пахнущий потом, арбалет с серебряным болтом воткнувшийся в стену…

— О чем с тобой говорил трактирщик? — прервал мое раздумье Денис своим вопросом, вытягиваясь на лавке. — Рассказал что-то важное?

— Отец предупредил всех трактирщиков, чтобы никто не давал мне приют. Приказал стражам в случае, если меня увидят шатающимся в городе через два дня, которые он мне дал для того, чтобы я убрался отсюда, хватать, тащить на площадь и пороть до полусмерти. Так что отныне все против меня, никто помогать не станет, а на работу не возьмут даже те, кто раньше ко мне неплохо относился. Ни один в здравом уме человек с моим отцом ссориться не станет, но этот трактирщик мне должен, поэтому нас не прогонит.

— Должен деньги?

— Если бы так. Всего лишь безделицу. Однажды я ему помог. Давно. Тогда я выкинул из его трактира одного заезжего наемника, кичащегося своими шрамами и желающего подраться. Такие вояки всегда мешают нормальным людям есть и пить, поэтому когда он начал что-то говорить обидное о трактире и посетителях, я встал.

Сделал это не потому, что решил вступиться за честь города, просто мне надоели его хамоватые манеры, по которым сразу видно, что этот бравый солдатик ни в одном по-настоящему серьезном бою не участвовал, а все его боевые навыки приобретены на плацу в тренировках с такими же бойцами, как он. Бывают наемники, которым даже сражаться не приходится, ибо все в конце концов определяется судьбой. Этот был из их числа. Выглядел он здоровым увальнем, и крепкое телосложение спасало его от многих передряг. Это я выгляжу щуплым, худым и слабым, поэтому каждый считает меня потенциальной жертвой.

— Я такой же, — кивнул Денис. — Мы с тобой словно из одного волчьего помета, хоть и знаю, что это не так.

— Помета? — я нахмурился, так и не поняв смысла того, что мне сейчас было сказано, но продолжил. — Но драки с детства закалили меня и научили многому. К тому же, мой отец серьезно относится к обучению своих сыновей, понимая что от этого зависит их жизнь, поскольку профессия, которую он собирается им дать, чрезвычайно опасна.

То что он меня не любил, отнюдь не означало, что меня тренировали меньше, чем моих братьев — скорее наоборот. Меня гоняли так, что я бывало до дома не мог дойти, так болели все мышцы, а тело большую часть моей жизни покрывали огромные кровоподтеки, оставшиеся от ударов деревянным мечом. — Я растянулся на лавке. После того, как служанка потушила все фонари, в трактире повисла густая темнота, напоенная ароматами приготовленной за день пищи. Но было тепло, и даже приятно. Правда, немного жестковато, да и лавки были узкими, на стол не захотел лечь ни Денис, ни я.

— Возможно, он давно решил выгнать меня из дома и заранее готовил меня к различным неприятностям? Так это, или нет, но драться он меня научил. И сражаться любым оружием тоже…

— Я знаю, — улыбнулся Денис. — Меня всегда удивляло, как ты умудряешься отлупить тех, кто тебя выше и сильнее.

— Главное в любой драке — это дух, — я дотянулся до соседней лавки и похлопал брата по плечу. — Если он неукротим, то никому не удастся тебя победить. Я выкинул нахала-наемника без особых проблем — тот был пьян и даже не понимал, что с ним делают, руками, правда, махал, и даже меч вытащил. По моему мнению это было очень глупо, в тесном пространстве трактира им даже не размахнешься.

Я обрушил на него лавку, заработал благосклонную улыбку служанки, которой бравый вояка только что попытался задрать юбку, а после того, как выкинул безжизненное тело, то заметил внимательный и оценивающий взгляд трактирщика. Когда вернулся, на моем столе неизвестно откуда появились кувшин пива и тарелка неплохого мяса, которое, как мне думалось, предназначалось наемнику, как раз перед тем, как тот попытался меня ударить.

Кстати, хозяин, предчувствуя драку, потребовал от наемника оплату за каждое заказанное им блюдо, так что я ел без каких-либо угрызений совести, как честно заработанное, а сегодня трактирщик получил возможность мне отплатить за тот случай.

Кстати, он сказал, что завтра последний день, когда мне можно находиться в городе, а потом на меня набросятся все.

— Ты так и не рассказал, в чем причина? — Денис говорил тихо, похоже, что ему было так не по себе, как и мне. То, что я болта, было обыкновенной бравадой, должной скрыть тот ужас, что рос во мне с каждым вздохом. Остаться одному во враждебном мире, это не просто. От молочного брата толку мало, он всегда был тихим и слабым. — Чем ты прогневал своего отца так, что он тебя даже видеть не хочет? С чего на тебя взъелся, ты же его родной сын? Неужели действительно решил, что именно ты разорвал того, кто следил за тобой?

— Если бы я знал, в чем дело… — я прикусил кулак, чтобы боль в руке ослабила мою тоску. — Объяснять долго, да и сам всего не знаю, могу только догадываться. Просто так совпало. Возможно, дело в том, что он очень любил мою мать, а она умерла, рожая меня.

Он бы сразу меня убил, да обещал деду моему, давно покойному, что даст мне шанс на выживание. Это я знаю от дяди, он мне рассказывал. Вчера как раз исполнилось семнадцать лет, как умерла мать, а значит его обещание потеряло силу. К тому же не любил он меня и никогда и не считал своим сыном Выродок — так меня называли в семье.

— Поздравляю.

— С чем? С тем, что меня все называли выродком?

— Нет, что ты, — Денис дотянулся и положил мне руку на плечо. — Поздравляю тебя с днем рождения, мне тоже месяц назад семнадцать исполнилось…

— Извини, забыл, что между нами всего месяц, — я заерзал, ища такое положение, где доски не будут больно врезаться в ребра. — Я тебя тоже поздравляю.

— Мы с тобой редко встречались после того, как выросли, жили в разных районах, да и компании у нас были разными, но я помню, как ты меня защищал. До сих пор драчуны обходят меня стороной, и это твоя заслуга.

— Ты же мне брат, пусть и молочный, я не мог позволить, чтобы над тобой издевалась всякая шваль. А встречаться мы просто не могли, отец мой не очень-то это приветствовал, да и гоняли меня на плацу целый день. Но жизнь всегда справедлива, теперь мы снова встретились и опять на равных, как раньше…

— Ага, нам обоим одинаково не повезло, — отозвался из темноты Денис. Я знал, что сейчас он улыбается, у него замечательная улыбка, от которой становится тепло и приятно на сердце. — Но мы попробуем найти свое место в этом мире, поэтому завтра отправимся покорять другие края.

— Я не знаю, может тебе не стоит никуда уходить? Тебя-то из города никто не гонит…

— Гонит, не гонит — какая разница? — вздохнул брат. — Жить все равно негде. Можно конечно попроситься к кому-нибудь в ученики, но вряд ли меня хоть кто-нибудь возьмет. У меня не очень хорошая слава в нашем районе, а в других меня никто не знает.

— Какая слава?

— Тебе лучше этого не знать. Про маму говорили разное, потом так же стали говорить обо мне. Уйдем из города вместе, может действительно где-то есть место в этом мире, где нас ждут…

— Это уж вряд ли, не верю в это, — я вздохнул. — Если здесь в городе, в котором родились, стали для всех чужими, то за воротами будет еще хуже.

— И все-таки к моей тетке лучше не ходить.

— Что ты заладил одно и то же? У нас выхода нет, нам нужен приют за городом хотя бы на пару дней, чтобы обвыкнуть. Что тебя в ней не устраивает? Неужели она хуже всех твоих родственничков, которые тебя выбросили из дома?

— Ведьма она — настоящая, потомственная. Никогда не стоит связываться с чародейками, еще заколдует нас, превратит в своих рабов, или сделает что-нибудь похуже…

— А что может быть хуже?

— Обратит в крыс, или жаб, или кого-то еще. Кто знает этих колдуний? Они людскому миру неподвластны, мысли и желания их нам неизвестны, живут не так, как все …

— Ладно… — я снова заворочался, ища удобное для усталых боков положение, но похоже на этой лавке его просто не существовало. — Но ты же все равно именно о ней вспомнил, когда беда пришла…

— Я же говорил, она звала меня к себе, а мама сказала, пойдешь только тогда, когда все будут против тебя, и она поможет.

— Так в чем же дело? Сейчас именно такой случай — все против нас!

— Я вот сейчас думаю, а не она ли все это подстроила?

— Что именно?

— Ну… то, что родственники пришли и отобрали у меня дом. Кстати, давай, завтра к ним заглянем — раз выгнали, пусть хлеб дают нам на дорогу.

— Мысль хорошая, а ты свою тетку видел на этой неделе в городе?

— Нет, она как уехала пять лет назад, так мы больше и не встречались.

— Почему же ты думаешь, что это она все устроила?

— Да как-то странно складывается у тебя и у меня — словно кто-то подталкивает нас к тому, чтобы мы ушли…

— Если ее в городе не было, то это невозможно сделать даже магам.

— Я же сказал, ведьма она самая настоящая. И не только от болезней лечит, но ворожит, порчу наводит, любовные привороты устраивает и все такое, что им положено делать. Кто ее знает, может что наколдовала издалека?

— Ты ее видел десять лет назад, и было тебе тогда семь лет, она давно тебя забыла, — я снова заворочался. Нет, не привык спать на жестком ложе, хоть и понимаю, для воина это пустяк — надо привыкать. — Просто так складываются обстоятельства.

— Не знаю, как-то неправильно все.

— Давай спать, — вздохнул я, вглядываясь в темноту. Правда, она не была темной, а наполненной красным свечением, в очаге еще тлели угли. Получалась странная смесь черного бархата мрака с красным сафьяном огня. — Где интересно столько всего наслушался о колдунах, ведьмах и волшебниках?

— У меня много родни волшебством занимается, это у нас фамильное.

— У каждого своя судьба, а ведет она себя по-разному, то затаится и ничего не делает, то в один год такого наворотит, что вся предыдущая жизнь глупой покажется. Это отец рассказывал, правда, не мне, а братьям. Вот у нас как раз такой момент, и тетка твоя ни при чем. А если она настоящая ведьма и сможет тебя научить магии, то мы тем более должны к ней идти. В этом мире выживает только тот, у кого есть сила. Я умею драться, а если к этому прибавить еще и какие-то магические способности, пусть и слабые, то мы сможем много достигнуть — даже королями стать. Слышал от ветеранов стражи о таких случаях…

— У меня нет магических способностей.

— Может, ведьма чему научит? Ладно, отныне мы бродяги, нам все равно куда идти…

— Это точно. А тетка живет в деревне возле гор, верст пятьдесят будет. Я мало что помню из детства, но, кажется, ехали мы на телеге два дня…

— Значит, пешком столько же, припасов надо набирать на это время.

— Попрошу пару караваев у родственников, больше-то все равно не дадут, если экономить, то хватит.

— И я кое-кого поспрашиваю, без еды не останемся, да и трактирщик обещал, сказал, завтра приходи, только не с парадного входа…

— Что это? — Денис неожиданно напрягся. — Ты слышал?

— А что должен был услышать?

Я прислушался и ничего не услышал — зато увидел, хоть это было невозможно. По улице мимо трактира проходила какая-то большая группа людей, один из них то ли стонал, то ли хныкал. Сердце у меня сжалось, повеяло холодом от дверей и окон, словно на улице стояла зима, а не лето. Кто-то остановился у стены рядом со мной.

— Чуешь? — снова подал голос Денис.

Я не понял, почему он об этом так спрашивает. Унюхать что-либо через плотную каменную кладку невозможно, да и окна накрепко закрыты ставнями, ни один запах внутрь не попадет. Впрочем, он мог действительно что-то почуять, у него был замечательный нюх, меня это даже одно время удивляло, потом привык.

— Нормальные люди в этом время не ходят, боятся же все. Думаешь, нечисть?

— Прошу тебя, тише… — У меня на сердце стало тяжело, возникло ощущение, что там за стенами стояло самое настоящее зло, которое только и ждет того, что мы его заметим, поэтому прошептал. — Это мимо трактира идет беда, и закрытые двери ей не помеха. Молчи, если хочешь жить.

Я почувствовал, как кто-то тихо дышит за стеной, взгляд словно проникал оттуда через каменную кладку из огромных валунов, мне казалось, что этот некто видит меня. Самое страшное было в том, что и я видел его — около стены стоял невысокий коренастый человечек в коричневом шерстяном плаще, с капюшоном надвинутым на лицо.

Он вполне мог оказаться нечистью.

А в таких плащах только богатые ходят, лицо разглядеть не удавалось, его скрывала темнота. Луна еще не поднялась к верху небосклона. Возможно, мне просто показалось? Как можно что-то увидеть сквозь стену? Да еще разглядеть лицо под надвинутым капюшоном, которое точно было каким-то неправильным. Что-то в нем было не так. Длинные острые уши? Глаза? Зубы?

Шаги остальных удалялись, потом кто-то позвал того, что стоял, прижавшись к каменной стене напротив моего лица, и он побежал догонять процессию уходящую в сторону холмов. Но сначала погрозил мне пальцем и засмеялся.

Это было странно. На холмах живут только богатые люди, дома выстроены таким образом, что вместе образовывают высокую непреодолимую стену, ограждающую богатые кварталы от всего остального города.

Войти можно только через ворота, открытые днем и всегда закрытые ночью, а рядом с ними находится пост стражи, которые и днем-то никого не пускают…

Я вздохнул, пытаясь унять суматошно забившееся сердце. Как можно смотреть сквозь стену? Чувствовать запах, как Денис? Слышать?

Я же ясно разобрал слова, которые прошипел голос, перед тем, как уйти:

— Я тебя найду…

Никогда мне еще не было так страшно. Я не знаю, что такое магия, в нашем доме об этом никогда не говорили. Отец знал многих волшебников, и за свою прожитую жизнь повидал их немало, как и того, что они творили, но никогда об этом не рассказывал.

Однажды только сказал, что нечисть не любит наш город за то, что в ней слишком сильно пахнет человеком, и если кто заводится, то как правило потом выясняется, что это человек, хотя бы частично — оборотень, или вампир.

Сейчас по улице явно прошли люди, но были они не простыми, а переполненными магической силой, думаю, именно они перепугали весь город, и многочисленные убийства по ночам их рук дело. Высушенные трупы. Точно. Разорванные тела — оборотень. А эти высасывают.

— У этих людей плохой запах, — вдруг произнес Денис. — Я испугался.

— Что? — я недоуменно вздохнул. — Что-то почувствовал?

— Так много, что даже не знаю, как объяснить. Я слышал, как тот со зловонным дыханием смерти, сказал, что найдет тебя.

— Да? А я было решил, что мне показалось. Этого нам еще не хватало, если конечно мы оба не сошли с ума.

— Лучше уйти из города как можно быстрее. Завтра соберем припасы, одежду и оружие, какое сможем найти и отправимся к моей тетке.

— Ты же не хотел к ней…

— И сейчас не хочу, но если на наш след напала нечисть, то тетка сможет нас защитить.

— Хорошо… — улыбнулся я. Хоть что-то становилось понятным, появилась цель и желание, а это уже хорошо — можно планировать. — Но желательно выйти до полудня.

— Почему?

— Те, кто прошли по этой улице, в это время просыпаются и выходят на улицу. Жертвы они свои намечают днем, а ночью собирают свой страшный урожай. Не спрашивай, откуда я это знаю. Это просто сидит в моей голове, а появилось неизвестно откуда.

— Давай спать, — Денис снова улыбнулся, хоть я и не мог видеть его лица, но знал. — Мне так страшно, что сердце никак не может успокоиться, бьется быстро, словно я бегу на огромной скорости. Если засну, то приснятся обязательно одни кошмары. Они сейчас у меня часто бывают, словно я волк, бегу по лесу и охочусь…

— Спи! — и закрыл глаза. — Сны и мне снятся разные, только это ничего не значит…

Потом все сгрудились возле костра, закрыв собой обзор, правда, через несколько мгновения расступились, пропуская старосту, который направился к нему с мрачным лицом ничего хорошего не обещающим.

— Ты кого-нибудь ночью видел? — спросил он, остановившись в паре метров от Костика, внимательно его разглядывая, словно увидев впервые. — Или, может, слышал чего?

— Ночи у вас темные, фонарей нет, поэтому даже если кто и ходил, от дома не увидишь. Ночью я просыпался, мне показалось, что кто-то бродит вокруг сарая, но как ни пытался, никого не смог разглядеть. А что случилось?

— А почему к костру не подошел, а стал меня здесь ждать? Испугался, или почуял чего?

— Лицо твое не понравилось, шел какой-то злой, думаю, если подойду к костру, то мне еще ни за что достанется вместе с вашей охраной.

— Правильно подумал, — хмуро произнес староста. — Ну, а теперь пойдем к костру, ты же воин, должен в следах разбираться, расскажешь нам, что ночью произошло. Идем, не бойся, мы уже следы осмотрели, видели, что ты к сторожам не подходил, так что с тебя обвинение сняли…

— А в чем обвинение? — Юноша встал с камня. — Может, объясните сначала?

— Подойди, сам увидишь…

Мужики отошли в сторону, когда он приблизился, у костра остался только кузнец. Костик посмотрел на охранника и увидел кровавое пятно на груди, лицо было белым, сморщенным, нос заострился. Перед ним лежал мертвый человек, убитый неизвестно кем.

До этого Костя только один раз видел мертвого, и тот был его дедушкой, он лежал в гробу, и мать заставила подойти к нему и смотреть в желтое пахнущее формалином чужое лицо. То, что лежало на жесткой подушке из опилок не было дедушкой, а только его оболочкой, из которой ушло что-то родное и близкое.

Больше всего на свете Костик бы не хотел, чтобы ему сейчас стало дурно, как было тогда. Мальчишкой он плакал, ему было страшно, он боялся, что мертвец встанет.

А сейчас должен вести себя так, словно трупы для него обычное дело. Воинам мертвые тела не в новинку, они — специалисты по их изготовлению из живых людей. Его тоже этому учили, пусть с поправкой на изменившийся мир.

Вчера он так всем убедительно доказывал, что умеет ловко драться и может любому накостылять и даже убить, так что сейчас раскисать не стоило, иначе выставят из деревни. А как потом выживать? Идти в лес, где живет нечто убившее сторожа? Тогда проще самому напороться на свое копье. Вон как парню досталось, шею ему явно свернули, да и грудь разворотили так, что сердце и легкие видны…

Поправка — сердца как раз не видно, его кто-то вырвал…

Костик посмотрел на мертвое тело охранника, но трогать его не стал, просто присел с ним рядом, вглядываясь в пыль, пытаясь по следам понять, что здесь произошло. Смотреть на убитого было тяжело. Он едва сдерживался, чтобы его не вырвало.

Хорошо еще, что не позавтракал, и в желудке была только желчь, она поднялась к горлу и опустилась, оставив после себя неприятный вкус. Он бы сейчас же отсюда ушел, но если хочет остаться в деревне, должен изображать из себя сильного много повидавшего воина, трупы для которого — обычное дело.

Это было очень трудно, когда ему стало совсем плохо, все словно отступило на второй план. Его голос, словно доносился издалека, где не было ничего, только пустое пространство, продуваемое ветром.

— А где второй? — спросил он у Ефима. — Я вечером видел двоих.

— Мы думали, ты нам расскажешь, что здесь произошло. Ты находился ближе всех к ним. Что побелел? Не нравится что-то?

«Да… не нравится, — подумал Костя. — Все мне здесь не нравится».

Но ответил другое:

— Спал крепко, в какой-то момент показалось, что кто-то ходит во дворе, но никого не увидел, ночь темная была. И ты прав, что-то здесь не так. Так люди не убивают…

— А что-нибудь слышал?

— Какие-то звуки, может и шаги, не знаю, спал же. Только утром колода, что придвинул к двери, оказалась в углу…

— Да… похоже, повезло тебе, парень. Мы думали, тебя съедят, а, оказалось, пришла очередь сторожей, — староста мрачно вздохнул. — Может, поймешь что-то по следам? Ты же воин должен разбираться не хуже охотников…

— Попробую… — юноша развернул мертвое тело и еще раз внимательно осмотрел рану. — Вы видели, что у него сердце вырвали?

— Как вырвали?! — мужики еще больше отшатнулись назад, кузнец тоже присоединился к ним, остался только староста у погасшего костра.

— Сердце вырвано одним ударом, у того, кто это сделал — силища огромная, грудину разворотил одним ударом, и не мечом или ножом, а когтями. Похоже, что вашего охранника убил зверь. Только пришел он на двух ногах, насколько знаю, так только люди ходят, да и следы похожи на человечьи…

— Вижу, — вздохнул Ефим. — Вот этого я и опасался, выходит, нечисть к нам сегодня ночью на огонек заглянула, одного сторожа убила, а второго уволокла с собой. Тварь подкралась к костру незаметно, те ее не услышали, наверно дремали. Понадеялись, что ничего не произойдет, да только ошиблись…

— Ошиблись. Спать на дежурстве нельзя.

— Беда пришла большая, — староста даже побелел от страха. — Знаю одно, если зверя не догоним и не убьем, то завтра сюда другие придут. И не одна тварь, а много, может десяток, а может и сотня…

— Плохо… — покивал Костик, думая о том, что ему бы хорошо в это время оказаться где-нибудь подальше отсюда. Хорошо бы в городе, а еще лучше — дома.

— По следам нечисть найдешь? — спросил Ефим, продолжая о чем-то угрюмо думать. — Желательно, конечно, и второго охранника вернуть, или хотя бы убедиться, что он мертв…

— Не понял, — удивленно поднял брови Костик. — Вы хотите, чтобы я нашел этого зверя и вашего сторожа от него спас, если он еще жив?

— Второго охранника уже не спасешь, крови хоть на следе нет, но вряд ли он живой. Я тебе предлагаю поохотиться на зверя. Что ты от нас за это потребуешь? Только учти денег у нас нет, поэтому предлагаем только продукты, да одежду.

— Что-то мне не хочется за этим чудовищем охотиться, — юноша поставил свою ногу в сапоге, рядом со следом нечисти и присвистнул — след оказался раза в два больше его ноги. — Видишь, насколько эта тварь выше и сильнее. За ним охотиться, значит, идти на верную смерть. Такого нужно толпой убивать, один не справлюсь…

«Да и не хочу я, — мысленно добавил Костя. — Это же верная смерть, за таким зверем гоняться».

— Нет у меня воинов и охотников, — староста вздохнул. — У нас здесь обычные люди живут, они землю пашут, да зерно сажают. Из бездельников в наличии только ты, так что тебе и идти, а если погибнешь, то не жалко, у тебя ни семьи, ни детей.

— А если я откажусь?

— А выбор у тебя небольшой, как и у всех нас, откажешься — сам себе смертный приговор подпишешь, — хмуро усмехнулся Ефим. — Люди рассказывали, что в других деревнях также все начиналось, сначала одного человека звери уносят, а потом вся деревня исчезает. А когда сердце вырвано, это особенно плохой знак.

— Почему?

— Сердце колдуну понадобилось. Это же не просто нечисть, а что-то вроде больших людей, если сейчас первого зверя-разведчика не убьем, то все погибнем. Уходить надо. Бросать дома и все, что нажито. Хватать еду, одежду и бегом в город.

— Так страшно?

— Мне один умный человек рассказывал, что если догнать нечисть и отобрать у него сердце, или убить, то ничего не случится — колдун не будет к нам никого больше посылать Может это и неправда, да только ничего другого не знаю.

— Догнать и отобрать сердце — и всего-то? — усмехнулся Костик. — Как же его убьешь, если он одним ударом грудную клетку вскрывает лучше любого хирурга. К тому же, мы даже не знаем, когда он убил охранника, и где эта тварь сейчас находится.

— Либо ты попытаешься, либо нам всем сегодня же нужно из деревни уходить. Представляешь, что это такое? В лесу всех малых детей потеряем, да и стариков тоже — многие от простуды помрут, а кто-то от плохой воды и голода. И это еще в лучшем случае, в худшем нечисть нас все равно найдет. Вот так-то!

— А на ярмарку, в город, не поедем?

— Какая ярмарка? Сейчас нужно просто выживать…

— А если у власти защиты попросить? — Костя не унимался, он все искал способ отказаться от этой бессмысленной погони. Существо высотой около трех метров, силищей как у десятка медведей, а ему предлагают его догнать и убить. Ну не смешно ли? Да он в своей жизни никого не убивал, об охоте только в книгах читал, да по телевизору смотрел.

Конечно, если бы у него был «Калашников» с десятком обойм, к нему подствольный гранатомет, тогда можно было попытаться. А еще лучше пулемет с десятью вращающимися стволами, видел такой в фильме со Шварцнегером, там они тоже с нечистью столкнулись и все погибли кроме главного героя…

— Сегодня гонца в город пошлю, только пока он до него доберется, а там отряд соберут и сюда направят, дня два пройдет. К тому времени все умрем. А могут и никого не послать, другие деревни тоже просто так не сидели, посылали своих гонцов, да только никто не явился. Городские наверно рассчитывают за своими высокими каменными стенами отсидеться, думают, что они смогут от нечисти отбиться, а на нас им плевать. Так как — пойдешь или нет?

— Сам же сказал, выбора у меня нет, — юноша вздохнул, все больше понимая, что он увязает в проблемах, которые его совсем не касаются, но так просто от этого села и его бед не откажешься. Идти ему некуда, здесь хоть немного знают, а в других местах совсем чужой. Нечисть может и не убьет, так хоть попытается… — Еда мне нужна и прямо сейчас, и не каша ваша, которая в горле комом стоит, а мясо — для того, чтобы такого зверя завалить сила нужна, а ее на гнилом зерне не получишь.

— Найду я мясо, если тебе наша вчерашняя похлебка подойдет, — вступил в разговор кузнец. — Там мяса много, считай полностью барана в котел бросили, мы с Логом любим поесть, но вчера все не осилили, еще много осталось.

— Неси свою похлебку, — кивнул Костик. — И меч, который вчера я сковал — тоже. Еще мне нужен лук и копье.

— Бери, — Ефим поднял с земли и подал ему копье и лук мертвого охранника. — Этому оружие уже не понадобится.

— Вряд ли это подойдет, — Костик наложил на лук стрелу и натянул тетиву.

Оружие ему не пришлось по вкусу, лук был слишком слабым, а стрелы кривыми, сделанными наспех. Копье ему тоже не понравилось, в спортзале они дрались бамбуковыми шестами, они были легкими и хорошо гнулись, поэтому в его представлении копье должно было выглядеть именно таким, легким, и чтобы имело на конце острый железный наконечник. — Мне нужен хороший лук. Ты у мужиков собери те, что есть и покажи, а я выберу. Копье тоже надо другое, это не бросишь, слишком тяжелое…

— Ладно, — кивнул Ефим. — Ты никуда не ходи, я мужиков с оружием пришлю. И баранину тебе сюда принесут. Что еще?

— Куртку крепкую, желательно кожаную, чтобы ветки не секли. Кусты у вас здесь колючие, да и спать придется на голой земле, поэтому без нее никак. Еще мешок для припасов, чтобы можно было за плечами нести, и нож… не очень большой.

— Как тебе много всего надо! — возмутился староста. — Ты у нас всего день, а уже сколько от тебя всяких проблем.

— Этого убил не я, — Костя показал на тело. — И на смерть не сам иду, а ты меня посылаешь, вот если бы сам в лес пошел дня на три, а то и на неделю, что бы взял?

Ефим на мгновение задумался, потом вздохнул:

— Я бы много чего взял, да только никуда не иду. Ладно, жди здесь, или в своем сарае. В деревню не ходи, все сюда принесем. На многое не рассчитывай, у нас здесь не город, лавок нет, где все можно купить.

Мужики завернули мертвого сторожа в принесенную с собой дерюжку и потащили в деревню. Минут через пять около погасшего костра остался только Костик. Он оглянулся по сторонам, никого больше не заметил, и потянулся к оставленному мешку.

То, что он увидел, почему-то не очень повлияло на его аппетит, наоборот, он еще больше разыгрался. Возможно причина была в том, что багровое солнце уже поднималось над лесом.

Он начал развязывать мешок и тут увидел, как из зарослей бурьяна, растущего возле реки, вылезает мальчишка, с которым договаривался вчера вечером о походе в пещеру.

— Ты, правда, пойдешь нечисть убивать? — спросил тот, наблюдая, как Костя вытаскивает из мешка кусок овечьего сыра и краюху хлеба. — Не боишься?

— Пойду, — кивнул юноша, набивая рот хлебом и сухим сыром. Сыр был невкусным, пах козьим пометом, а хлеб больше походил на глину, но когда ничего нет, не стоит привередничать. — Боюсь, да только куда мне деваться?

— Как куда? — удивился мальчишка, подходя к костру и разглядывая пятна крови и огромные следы неизвестного существа, не забывая поглядывать в сторону деревни, чтобы не пропустить момент, когда из нее покажется кто-то из взрослых. — Ты же чужак, куда хочешь, туда и идешь, это меня никуда не отпускают.

— Тебя как зовут? — спросил Костик, запивая еду водой из фляжки, которая принадлежала кому-то из охранников, выпив, он повесил ее себе на пояс в качестве трофея. Жизнь снова становилась простой и ясной, оказывается все-то и надо, нормально перекусить, и будущее уже не кажется таким неопределенным и страшным. — А то вроде уже знакомы, а имя твое не знаю.

— Зовут меня Никитой.

— Твой отец — староста Ефим?

— Нет у меня отца, умер полгода назад, — мальчик тяжело вздохнул. — Забрала его нечисть, а обратно не вернула. Мы тогда в другой деревне жили, недалеко отсюда, за лесом, верст двадцать отсюда будет. Там теперь никто не живет, часть людей ушла, остальные остались. Теперь там одни пустые дома, все погибли…

А Ефим, дядя мой, забрал сестру и меня, сразу, как услышал, что отец погиб, сам приехал, помог погрузить вещи на телегу, да только мать нашу не довез, умерла она в дороге, израненная была когтями сильно.

— А меня зовут Костей.

— Я знаю, — мальчишка присел у костра и начал ковыряться хворостиной в пепле, старясь при этом держаться как можно дальше от кровных пятен. Правда, они уже были почти незаметны, густая деревенская пыль впитала все в себя. — О тебе вся деревня говорит. Я тут подумал, мы с тобой сегодня и за мечом зайдем, заодно и нечисть убьем.

— А не боишься?

— А мне-то чего бояться? — недоуменно посмотрел на него Никита. — Я с нечистью драться не собираюсь, постою в сторонке, пока ты с ней сражаться будешь. Ну… а как победишь, так дальше пойдем… к пещере.

— А если не я тварь, а она меня победит, что тогда делать станешь?

— Побегу в деревню, дядьке расскажу, что нечисть тебя сильнее оказалась, чтобы люди собирались и уходили. Если эту тварь не остановить, то и другие сюда придут, а их говорят много. С нечистью бороться можно, я слышал, что люди их убивали, а вот с колдуном никак. Он приходит к деревне и через сердце на всех морок наводит, люди даже не понимают, что с ними делают. А после него страшилища приходят и всех забирают. Что потом с ними происходит, никому неизвестно. Одни говорят, что нечисть их съедает, другие рассказывают, они рабами становятся, но больше их никто не видел.

— Не могу я тебя взять, — Костя увидел, как из деревни вышло два мужика и направились к нему, одного он узнал, это был подручный кузнеца — Лог, который нес большой котел с похлебкой и узел за спиной, а вторым был сам староста. — Если пойдешь со мной и погибнешь, то меня обратно в деревню твой дядя не пустит.

— А ты не умирай… — мальчишка смотрел на него серьезно. — Тебя же дядя специально посылает, знает, что не вернешься…

— Хочу — не хочу, а придется идти, — вздохнул юноша. На мгновение ему стало себя так жалко, что он едва сдержал слезы. — Я сейчас, как перекати поле. Слышал о такой травке?

— Нет, никогда.

— Она в степи растет, как только ей надоедает на одном месте, она свои корни из земли вытаскивает и катится туда, куда ветер несет. Как найдет место, где влажно и тепло, снова свои корни в землю запускает до следующего своего путешествия.

— Здорово, — улыбнулся Никита. — Мне нравится. Ладно, коли и ты сирота, то нам друг друга держаться надо. Дядя идет, ругаться станет, я лучше спрячусь.

Мальчишка пригнувшись, нырнул в высокий наполовину сухой бурьян и замер там, а Костик снова набил свой рот хлебом и сыром.

— Вот тебе мясо, — Лог поставил котел на землю перед ним. — Ешь, да я чугунок обратно отнесу, а то кузнец ругаться будет. Тут меч, как ты просил, только без ножен. Я его пока в тряпку замотал, так что в ней и неси, чтобы на лезвие не напороться. Еще здесь хлеб и сыр — это хозяйка передала, мешок можешь взять себе, у него и лямки есть, чтобы за спиной носить.

Староста бросил на землю три копья и два лука:

— Вот выбирай, больше у нас ничего нет.

Лук был один хуже другого, мужики наверняка дали то, что самим не нужно.

Костя сразу пожалел, что не взял лук сторожей, из него по крайней мере стрелять можно, а из этих с десяти метров в дерево не попадешь. Копья больше напоминали сучковатые стволы с набитыми сверху тупыми наконечниками из плохого ноздреватого железа.

— Да… — только и развел руками Костик. — С этим на тварь идти нельзя, с таким оружием хорошо только дом сторожить и то если на него никто не нападает. Не нравится мне все это…

— Мое дело предложить — твое отказаться. С мужиками я посоветовался, — староста увидел, что юноша наклонился над котлом. — Ты ешь, а я говорить буду, только негромко чавкай — не люблю.

Костя смущенно хмыкнул, снял крышку с котла, мяса в нем и на самом деле было много, только вот после того как гнилого хлеба с вонючим сыром поел, аппетит у него совсем пропал. Пришлось через силу жевать, в пол уха слушая старосту.

— Ты нечисть выследи и убей, далеко она не уйдет, у нее на спине Николай — это второй сторож наш, который в ночь дежурил, наверно, еще живой — мы так думаем. Конечно, силища-то у зверюги никем не мерянная, только все равно тащить будет тяжело, а направляется она понятное дело к горам, там у колдуна замок выстроен. Если пойдешь короткой дорогой, то сумеешь тварь опередить и засаду устроить.

Конечно, места ты плохо знаешь, тебе бы проводника дать, да только никто идти не хочет — боятся все. В общем, как-то сам старайся. А дорога короткая, сразу у леса начинается, тропка едва заметна, но если хорошо поищешь, то найдешь.

— А если не найду?

— Если не найдешь, то лучше не возвращайся, — вступил в разговор Лог. — Мы тут с мужиками обсудили и решили, что раз на ярмарку обоз не пойдет, то и охранник нам не нужен. Уже решили всей деревней с обозом идти. А что нам, в лес что ли податься? А дети малые, старики? Они же все умрут от холода, да голода. Нам деваться некуда, встанем табором у городских стен, пусть власти, что хотят, то с нами и делают. Налоги они собирают? Собирают! Вот пусть и защищают! А мы подождем, пока они с колдуном справятся и обратно в деревню вернемся.

— Так и порешили, — кивнул Ефим. — Если, конечно, ты тварь эту не убьешь. Здесь еще пару дней побудем на тот случай, если у тебя получится, собраться и уйти с обжитого места — дело непростое А потом можешь и не возвращаться, все равно нас здесь не будет.

— Поэтому и оружие пожалели? — Костик ел через силу, ругая свою нетерпеливость. Ну что стоило немного подождать и набить живот мясом? Сыр можно было и с собой забрать, он не портится. — Выходит, никто и не надеется, что я вернусь?

— Если честно, то не ждем, — пробасил Лог, с ненавистью, глядя, как Костя запихивает в свой рот мясо, в котле от похлебки осталось совсем немного, и то в основном бульон. Как бы юноше не было трудно, он сумел себя пересилить, и мясо съел, отчего живот надулся и стал твердым.

Вероятно подручный надеялся, что ему самому удастся доесть баранину, а она была неплоха, мягкая и с пряными травками сварена, во рту так и таяла…

— Мы бы тебе совсем ничего не дали, да Ефим не разрешает. По-моему, ты просто сбежишь в город со всем нашим добром. Тебе хорошо, пришел голый, уходишь одетый, с оружием да едой. Тьфу на тебя! Почему меня никто слушать не хочет?!

— Молод ты еще, поэтому никто и не слушает, — вздохнул староста. — Риск конечно есть, но никто из вас проводником идти не хочет, чтобы присмотреть за нашим добром, вот поэтому и приходится на слово верить. Костя, ты уж мне пообещай, что попытаешься, нечисть догнать и убить…

— Да, без проблем! — ухмыльнулся юноша довольный тем, что ему удалось опустошить котел с бараниной. Ходить, правда, будет нелегко, но лучше быть сытым и ленивым, чем голодным и быстрым. — Обещаю, нечисть догоню. Справлюсь — не справлюсь, тут ничего сказать не могу. Но без проводника могу и заплутать.

— Это да… можешь, — покивал староста. — Места у нас глухие, дорога всего одна, да и то больше название, чем настоящий тракт, а в лесу в основном тропинки, да и то их такими и назвать трудно. Но ты все равно постарайся, там камень есть, вот от него путь к горам и начинается.

— А где этот камень?

— Ну как же мне тебе объяснить? — Ефим расстроено развел руками. — В лесу он, пойдешь по широкой тропке, потом свернешь, вправо, нет влево, а там недалеко, ближе к горе, да камень большой, его издалека видно…

— Попробую…

— Я с ним, дядя, пойду, чтобы он не заплутался, — из травы вылез мальчишка, мужики даже опешили от неожиданности. Лог так тот даже за копье схватился. — Я сам так решил, еще до того, как вы сюда пришли.

— Никита, ты бы шел домой, вечно лазишь, где тебя не просят, — пробурчал хмуро староста. — Чужак, считай, на смерть идет. Не могу я тебя с ним послать. Как потом твоей сестре в глаза смотреть буду, если тебя нечисть сожрет?

— Дядя, я с ним все равно пойду, и ты меня не остановишь, — мальчик подошел и сел рядом с Костиком. — Сам же сказал, присмотреть за чужаком нужно и за добром нашим, а ни один из мужиков с ним не пойдет, потому что у всех семьи. Так?

— Так! — кивнул староста, глядя на мальчика с нескрываемым удивлением. — А ты чего собрался?

— У меня никого нет, кроме сестры, о ней ты заботишься, а я — лишний рот в семье — если сгину, не страшно, никто особо переживать не станет. Так?

— И это правда, — не стал отрицать Ефим. — Толку от тебя немного, непутевый ты.

— Вот и решил, пойду с пришлым. Если он нечисть победит, то с ним вернусь, а если тварь его убьет, то в деревню прибегу, все расскажу.

— Опасно…

— Я же не дурак. Когда чужак драться со зверем станет, на дерево залезу, там и сидеть буду, пока кто-нибудь из них не умрет…

— Если погибнешь, я себя виноватым считать буду.

— А я не умирать иду, дядя, — улыбнулся Никита. — Драться с нечистью не собираюсь, пусть чужак с ней сам справляется, а иду дорогу показать, да за добром нашим присмотреть. Станет опасно — убегу, никто меня не догонит, маленький я, тварь за мной не погонится.

— Пускай, малец, идет, — поддержал мальчика Лог. — Толку от него никакого, даже если нечисть его сожрет, никому не убудет.

— Ты чего говоришь? — вскинулся Ефим. — Он твой родственник что ли? А если с ним что случится? Это же племянник мой, хоть и бестолковый. Конечно мне и без него хлопот хватает. Так что иди, Никита, пригляди за чужаком, на том и порешили…

Настолько первая часть речи, противоречила второй, что Костя чуть не покатился со смеха.

— Ты чего гогочешь? — озадаченно хмыкнул староста. — Мы тут серьезные вещи обсуждаем, а ему смешно! За парня ответишь! Можно сказать, с тобой свою кровь посылаю, так что береги его. И вообще тебе уже пора. А то можешь и не догнать — нечисть шустрая, ходит быстро, даже с ношей за плечами.

— Ну, если так говоришь, то пойду, — кивнул юноша. — Только все еще не вижу кожаной куртки и ножа, кресала и кремня…

— Так я иду с чужаком? — спросил Никита. — Или дома остаюсь?

— Идешь! — буркнул староста. — Беги домой, оденься, как он. Сапоги достань, что отец тебе сшил, куртку двоюродного брата возьмешь, мешок и припасы у матери попроси. Вперед, одна нога здесь — другая там! Чужак только тебя ждет, а так давно бы уже за нечистью пошел.

Мальчишка припустил по улице, сверкая голыми пятками и поднимая мелкие фонтанчики пыли, бегать он действительно умел.

Ефим посмотрел ему вслед, потом перевел задумчивый взгляд на Костика.

— Куртка в узле, нож и все, то просил, тоже там.

Лог неохотно подал узел, в котором было все, что обещано, в том числе и кресало с кремнем. Нож оказался неважным, с неудобной рукояткой, скорее хозяйственный чем боевой, но другого юноша и не ждал. Хорошо еще, что этот дали.

Он переложил еду, куртку, запасные портянки в мешок, нож повесил на пояс, а сверток с мечом привязал за спиной.

— Так мне идти, или племянника твоего дождаться? Как я понимаю путь не близкий, каждая минута дорога….

— Чего же ты столько времени тогда на мясо потратил?! — возмутился Лог. — Почти весь котел один съел, мы с кузнецом не осилили, а ты зараз и даже не подавился — вон как живот разбух. Мог бы и не есть, а сразу за нечистью бежать, может, она тебя уже бы и съела!

— Зато теперь в дороге обеденный привал делать не придется, — усмехнулся Костя, поглаживая действительно надувшийся живот. — Так что время на еду потратил не зря, мне идти далеко без калорий нельзя…

— Ты итак далеко не уйдешь с таким-то пузом! — подручный сплюнул ему под ноги, засунул котел в узел и зашагал к деревне, возмущенно бормоча на ходу. — И чем ты так всем понравился? Проходимец, и есть проходимец — только что был, и нет тебя. Столько добра отдали, оно бы и мне пригодилось. Калории какие-то придумал, где ты их в вареном мясе видел? Мясо свежее, всего-то прошлый день варили, откуда в нем эти калории заведутся? Жрал так, что за ушам скрипело, и никакие калории не мешали…

— Ты на него внимания не обращай, — посоветовал староста, провожая подручного хмурым взглядом. — А за мальцом присматривай, мальчишка неплохой, только вечно норовит в какую-нибудь неприятность влипнуть.

Удачи тебе с нечистью! Хоть и не нравишься ты мне, но тут я искреннее говорю…

Ефим зашагал к деревне, по дороге остановив Никиту, что-то ему строго выговорив, размахивая перед его лицом руками. Мальчишка прибежал, запыхавшись, хватаясь за бок.

— Думал, не успею….

— А как бы я без тебя дорогу искал? — Костя внимательно осмотрел Никиту. Сапоги были мальчику великоваты, куртка и штаны висели на нем мешком, видно было, что с чужого плеча, хорошо еще, что хоть сшито все из домотканого крепкого материала. Наполовину пустой мешок за спиной болтался из стороны в сторону. — К тому же вдвоем веселее…

— Не верю я тебе, — мальчишка отдышался и перестал хвататься за бок. — Спокойный ты слишком для человека, который на смерть идет, наверняка придумал, как зверя победить. А если умрем — тоже не страшно, ты же видишь, как ко мне дядя относится? Мешаю ему, лишний рот…

— Меня это не касается, — Костя уложил в мешок, все, что было в тюке, не забыв забрать и саму ткань, при ее плотности, она вполне могла служить одеялом, и забросил за плечо. Свое импровизированное копье тоже решил взять с собой — больше в качестве посоха, чем оружия. — А ты уверен, что тварь идет к горам?

— Откуда мне знать? — развел руками мальчишка. — Этого никто не знает, а вот короткую дорогу могу показать.

— Так я и думал, — вздохнул Костик. — Не ошибся. Сначала все было плохо, а теперь стало еще хуже. Пошли к горам…

Мальчишка не успевал за его шагом, поэтому вынужден был всю дорогу бежать. Впрочем, это ему нисколько не мешало, он-то забегал вперед, отрываясь метров на пятьдесят и теряясь среди кустов, то отставал и какое-то время шел сзади.

В густом лесу, по которому они шли, это было не очень хорошо, Косте приходилось останавливаться, дожидаясь мальчишку, чтобы тот показал правильное направление, иначе можно было забрести не туда, да и вообще потеряться.

В такой чащобе он до этого никогда не ходил, даже не представлял, как люди по нему могут ходить, а по словам старосты они шли по протоптанной тропинке. Действительно, временами было видно, что здесь ходят люди — то мох содран, то торчащий корень перерублен, но если не знаешь, то никогда не найдешь.

Как ориентировался в этом непролазном лесу Никита, Костик не представлял, тот, то сворачивал в сторону, обходя по его словам страшную топь, то шел обратно.

Юноша какое-то время пытался ориентироваться по багровому светилу, потом бросил это бесполезное занятие. Никита находил дорогу, руководствуясь чем-то другим, возможно… своей детской фантазией.

Да ему-то какая разница?! Было плохо, станет еще хуже. Того и гляди, вылезет из-за дерева тигр, или медведь, сожрет его и не подавится. Он такого леса никогда не видал! Деревья высотой с шестнадцатиэтажный дом, а кое-где и выше, кусты все в колючках и каждая из них с его мизинец, а острые такие, словно их специально затачивали, да и крепкие — не сломаешь! Воткнется десяток таких и точно не выживешь!

Под ногами синеватый мох, в который нога местами по колено проваливается, и повсюду гнилые деревья и сучья. Солнца вообще не видно, листва загораживает. Сумрачно, влажно и страшно, на джунгли похоже, которые по телевизору показывали, только лиан не хватает.

Постоянно приходится через упавшие сгнившие стволы перелезать, те уже покрылись синим мхом, липким, наполненным дождевой влагой, только тронешь из-под них фонтан воды вырывается, рубашка и штаны давно промокли…

Здесь может водиться только страшное зверье, вроде динозавров, даже странно, что ни один из них еще не появился.

Костик шел, иногда насвистывал, чтобы не было так страшно.

— Тут аккуратнее надо, — Никита укоризненно покачал головой. — Здесь живет много разного зверя, например, огромный волк он у нас в деревне всех собак съел. На людей не набрасывался, но кто его знает, что сделает с голодухи? А ты идешь, свистишь. Не боишься что ли?

Костя свой посох-копье переложил из левой в правую, хоть и сомневался в его девственности против крупного зверя. За мечом лезть в мешок не хотелось, да и неудобно идти по лесу, сжимая меч и копье, того и гляди споткнешься и сам же на свое оружие и напорешься.

— А я же с нечистью иду воевать. Кто больше — тварь, которая сторожа утащила или волк, которым ты меня пугаешь?

— Нечисть больше и сильнее, но и волка клыки вот такие! — Никита показал, как по его мнению они выглядели — почти с небольшую чумазую ладошку, зверь крепкий, его твоим копьем не убьешь, только поранишь. — Но ты не бойся, он не нападет, это я просто так сказал, чтобы ты был осторожнее, лес не любит шума. Волк на оленей охотится, а мы для него дичь мелкая, неинтересная, только не свисти, а то он решит, что ты его дразнишь…

— А другие звери в лесу есть?

— Полно всяких, да только они людей стороной обходят. Бабка — наша деревенская ведьма, у которой я для тебя мазь взял, сказала, что раньше здесь другие люди жили и имелись среди них сильные колдуны, не чета нашим, вот они зверей и заколдовали, чтобы те на них не бросались. С той поры хищники деревни стороной обходят, но дразнить их все равно не стоит, иногда все-таки и они на людей набрасываются, обычно когда голодно…

— Ерунда! — фыркнул юноша. — Тех зверей, которых древние люди заколдовали, давно уже нет, умерли. К тому же могут охотиться на людей и птицы, ястребы, коршуны здесь наверно вырастают настолько огромные, что могут лошадь унести.

— Не знаю, таких больших птиц пока не видел, — мальчик в очередной раз свернул куда-то в сторону. — Но звери на нас не нападают, хоть бывает и очень страшные встречаются.

— Ты уверен, что правильно идешь? — не выдержав, спросил Костик. Он уже окончательно запутался во всех этих поворотах, для него все деревья и кусты выглядели совершенно одинаково. — Мы по-моему уже второй круг вокруг деревни делаем, вот сухое дерево, оно нам уже не раз встречалось….

— Там было другое дерево, то срубила молния, на нем виднелись следы копоти, а это выворотил ветер вместе с комлем из земли — видишь?

— Ничего не вижу, — недовольно пробурчал юноша. — Для меня, что одно дерево, что другое — все похожи. Лучше скажи, куда ведешь, и долго ли еще нам здесь плутать?

— Мы идем к горам по тем местам, которые звери обходят стороной, опасаются. Бабка Маланья говорит, что здесь есть источники доброй силы оставшиеся от древних людей, так вот нечисть их боится и обходит. Вот тварям и приходится огибать эти места по большой кривой, а мы идем прямо, и выйдем к расщелине раньше, чем туда придет та нечисть, что утащила нашего сторожа.

— Что за расщелина?

— Люди говорили, что пройдя расщелину, можно попасть в долину. Там находится замок, который построил колдун, а они живут вместе с ним. Но мы туда не пойдем, а спрячемся в кустах рядом с горой. После того как ты нечисть убьешь, вернемся в деревню, только сначала в пещеру зайдем, она там рядом.

— А кто-нибудь в долину эту ходил?

— Может, кто и ходил, да только обратно никто не вернулся. Раньше эти места спокойные были, мы в той долине играли, в ней ручеек бежит, трава высокая зеленая, в ней хорошо. Но это раньше было, а сейчас страшно.

— Странно как-то…

— Ага, — беспечно согласился Никита. — Жизнь вообще штука странная, все чего-то боятся, прячутся, дерутся, а потом все равно помирают. Вот мой отец, самый смелый мужик был в деревне, а все равно ушел в лес и не вернулся. Так и с нами может быть. Ты уверен, что нечисть победишь?

— Как же могу это сказать, если я ее не видел? — пожал плечами Костя. — Конечно, надеюсь на то, что сумею, но не уверен. Какая она?

— Ты же следы видел, тварь ростом с деревенский дом, и очень сильная.

— Ну, тогда она меня победит, а не я ее…

— Выходит, вернусь в деревню один, — улыбнулся Никита. — А здесь сразу залезу на дерево и буду смотреть за тем, как ты дерешься, а потом стану всем рассказывать, как дело было. Все меня слушать будут и угощать разной вкусной едой.…

— Понятно, — сморщил свой нос Костик. Трухлявое дерево развалилось под его ногами, обдавая брызгами и невыносимо-противным запахом тления. — Вот для чего ты за мной увязался, решил, что все тебя храбрецом после этого считать станут…

— Ага, — бесхитростно признался мальчик. — А для чего же еще?! Пусть тварь тебя ест, а я посмотрю. Такого еще никто из деревенских не видел!

— Мне бы не хотелось быть съеденным…

— Ты — чужак, тебе-то чего беспокоиться о смерти? В нашей деревне о тебе никто печалиться не будет.

— Это точно, — вздохнул юноша. — Только глупо как-то умирать за людей, которые о том, что ты жил, даже и не вспомнят.

— Тогда ты не умирай, — посоветовал Никита. — Если победишь нечисть, тебя все уважать станут, может даже дом дадут, в котором ты ночевал, все равно там никто не живет, рядом с ним есть хороший кусок обработанной земли, там урожаи должны быть хорошими. К осени на какой-нибудь из наших девок женишься и будешь жить с нами. Я к тебе в гости ходить стану, и всем рассказывать, какой ты смелый.

— Для этого надо нечисть победить, а шансов почти нет, сам сказал, нечисть огромная и сильная…

— Бабка Маланья сказала, что эту ты сможешь победить, есть в тебе внутренний огонь и сила. Но после этого все равно нужно меч тебе хороший искать, иначе тебя другая нечисть убьет.

— Так еще и вторая будет?!

— Ага, там их много из расщелины приходит, вот всех и убивать надо. Мы потом, когда ты эту тварь убьешь, пойдем в пещеру искать недостающий кусок меча, а бабка сказала, что знает, как все кусочки в одно целое соединить без огня.

— Интересно… — протянул Костик. — Похоже, вы с Маланьей все уже для меня распланировали, а мне остается только выполнять.

— Так оно и есть, — мальчик сел на очередное упавшее дерево, достал из мешка краюху хлеба и стал аппетитом ее уплетать. — Ты же пришлый, ничего не знаешь, а бабка — настоящая колдунья, она и на будущее гадает и на прошлое, сказала, что тебе всех не победить, подмога нужна, но об этом она сама позаботится.

— Потолковать бы надо с твоей бабкой, — юноша скинул с плеч мешок, и тоже полез за хлебом. Несмотря на то, что не так давно он так наелся, что на еду и смотреть не мог без содроганья, сейчас глядя на мальчишку ему снова захотелось. — Уж больно здорово вы все за меня решаете. А если я от одного вида твари этой жуткой испугаюсь и убегу?

— Я об этом ничего не знаю, — мальчишка доел краюху, вскочил с дерева и зашагал дальше. — Ты чего сел-то? Устал что ли? Так потерпи, мы уже скоро к горам выйдем…

Костя уже хотел сказать ему в ответ что-нибудь обидное, да только вдруг почувствовал, что снизу по телу поднимается холодок, а еще услышал треск, словно кто-то огромный прорывается через кусты.

— Тихо! — прошипел Костик. — Вы с бабкой хоть и все знаете, да только слушать вас опасно. Если хочешь жить, лезь на дерево. Сейчас же!

Он сбросил тряпки с лезвия, взял рукоятку в руку, крутанул его с горечью осознавая, что баланс все-таки сделан неправильный. Надо было добавить шарик на рукоятку, а еще лучше пристроить туда маленькое лезвие, иногда оно выручает.

Никита недоуменно посмотрел на него, и видимо что-то понял по его напряженному лицу, потому что не дожидаясь второго окрика, быстро полез на ближайшее дерево, бросив свой мешок внизу, правда кусок хлеба успел засунуть за пазуху, решил видимо наблюдать за схваткой с комфортом.

Левой рукой Костя взял копье, собираясь его бросить в тварь, когда та появится из-за кустов. Убить не убьет, но отвлечет, даст какую-то свободу маневра, и пока нечисть будет рану зализывать, он подкатится и по ногам ей резанет.

Пусть подло, зато эффектно, а потом как получится. Таков был план, пришедший ему в голову. Глупый и нереальный.

Но больше ничего другого придумать все равно не удастся, шаги уже рядом, да и у любого хищника нюх лучше, чем у человека — догонит и убьет.

Чувство опасности внутри затаилось, словно отсчитывая громко бьющимся сердцем, которое, наверно, скоро вырвут из груди, приближающиеся шаги.

Костя несколько раз вдохнул и выдохнул воздух, и перекрестился, хоть в бога не верил — сделал это так на всякий случай и…

Он закрыл глаза, прислушиваясь к тяжелым шагам, чье-то тяжелое тело проламывало себе дорогу через кустарники, не утруждая себе обходами, что говорило о том, что существо высокого роста. По треску сучьев веса в нем было не меньше трехсот килограмм, если это одни мышцы, то его меч такому существу — заноза, с одного удара не пробить.

Юноша открыл глаза, сделал несколько быстрых движений, размахивая мечом, и сбросил сапоги. Они не подходили для боя — подошва скользила по фиолетовому слою мха, если станет уклоняться, обязательно поскользнется.

Костя вздрогнул от страха и неожиданности.

Куст стоящий недалеко буквально взорвался, разбрасывая зеленую листву, пропуская что-то темное, высокое и страшное на поляну.

Сердце остановилось, пропустило очередной удар, потом застучало с огромной скоростью. Ноги обмякли, все перед глазами закружилось.

«Ну вот еще не хватало, упасть в обморок, — вяло подумал он. — Вот тебе и воин!» Это его не испугало, он знал за собой эту особенность, у него всегда перед дракой кровь отливала от лица, он бледнел, но потом все приходило в норму.

Ему как-то рассказывали, что полководец Суворов так отбирал себе солдат: если бледнеет, значит плохой солдат, если краснеет, значит хороший.

Это связано с тем, куда в первую очередь поступает кровь — в ноги или в голову.

«Умным в голову, а мне в ноги, — так себя утешал Костя. — Кому-то мозги нужны в драке, а мне умение быстро бегать».

Он подождал, когда все перестанет кружиться перед глазами и посмотрел на то, что его так напугало. Перед ним стоял высокий и могучий человек.

«Нет, — поправил он сам себя. — Просто человеком это назвать нельзя, а вот снежным, пожалуйста…»

Человеческой была только форма тела, голова была иной, звериной: длинные волосатые острые уши, сквозь которые просвечивало солнце, поворачивающиеся в разные стороны, независимо друг от друга, ловя звук, широкий плоский нос, настороженно принюхивающийся к запахам, огромные желтые глаза с вертикальными зрачками, и рот, больше напоминающий пасть.

Клыки выглядывали, оттопыривая нижнюю губу, вполне приличного размера, не меньше чем у медведя, такими можно перекусить не только руку, но и ногу. Роста существо было метра два с половиной, грудь бочкообразной, как у гориллы, тело покрыто коричневыми длинными волосками. Одним словом — Йети, им хорошо пугать детей.

Словно услышав его мысли, Никита сидящий высоко на дереве, испуганно завизжал, одно ухо существа повернулось в сторону дерева, на котором сидел мальчик, потом неохотно вернулось, видимо решив, что там нет ничего страшного.

— Ты умрешь! — проревело существо, протянув руку к Костику, а тот, недолго думая, сделал прыжок вперед и ударил мечом, как и планировал по ногам. Он почему-то даже не удивился, что Йети разговаривает.

Его так учили в секции, поменьше обращать внимание на разные ритуалы и угрозы и странности. Главный принцип: появилась возможность — атакуй, пусть потом говорят, что это нечестно, победителей все равно не судят.

Да и если честно, то сделал Костя это больше от испуга — он всегда, когда ему становилось страшно, нападал первым, вероятнее всего от отчаяния, это часто делало его непредсказуемым бойцом. О копье он забыл, выронил…

Удар достиг цели, это странное ужасное существо взревело от неожиданной боли, и подпрыгнуло, а юноша едва сумел увернуться от когтистой лапы, которая просвистела в каком-то сантиметре от головы. Если бы удар достиг цели, то ему просто сняло бы скальп.

Когти у этого жуткого существа оказались длинные и острые. А само оно очень быстрое.

Меч в руках Кости был явно не тот, с которым следовало выходить на бой против такого существа, хоть и сам его ковал. После второго удачного удара ему удалось отрубить одну фалангу пальца на ноге, заканчивающегося острым когтем и слегка подрубить сухожилие.

Чудовище взревело так, что у него заложило уши, яростно, пусть и беспорядочно замахало руками.

Костик отскакивал и бил мечом, пока ему удавалось попадать, видимо боль для нечисти оказалась неожиданной, она не сколько дралась, сколько пыталась посмотреть, что же он такое сотворил с ее ногой.

От его ударов толку было мало, ему никак не удавалось приблизиться и попасть хотя бы в одно из опасных для жизни мест, а его уколы в ногу только прибавляли яростных воплей.

Густая толстая шерсть и твердая крепкая кожа спасали нечисть от глубоких ран. Кровь лилась красного цвета, как у обычных животных и человека, да только выливалось ее немного, ему пока не удалось попасть ни в одну крупную артерию или вену, а значит от обескровливания существо явно не могло умереть.

Непонятно как, но Костя почувствовал, что существо понемногу приходит в себя, еще немного, и оно легко и быстро разберется с нападающим на него мелким человечком, да так, что от того ничего не останется, кроме разрозненных кусков окровавленного мяса.

Требовалось какое-то неожиданное решение, этот бой не мог долго продолжаться: если чудовищу его удары не приносили весомого урона, то тому достаточно попасть один раз, и его удар окажется смертельным. Да и сил в юноше с каждой минутой оставалось все меньше, даже адреналин переполнявший кровь уже не помогал.

Он слишком много скакал и катался вокруг нечисти, выделывая при этом такие финты, которые никогда бы не смог повторить в обычном состоянии.

Убегать, юноша даже и не помышлял, при таких габаритах чудовище его легко догнало десятком гигантских шагов. Каждой минутой боя он только оттягивал свою смерть — больше ничего другого у него не получалось. Удары когтистых лап становились с каждым мгновением все более прицельными, тварь уже поняла, кто посмел напасть на нее, успокоилась, а может и боль прошла, и теперь искала способ покончить с этим придурком.

Удары дубиной пока попадали в землю, пробивая толщу фиолетового мха, отчего тот взрывался фонтаном брызг. Костя давно насквозь промок, глаза и без того застилал пот, он итак уже больше догадывался о направлении ударов, чем видел их.

Он все никак не мог к нему приблизиться к своему копью, давно сообразив, что от меча пользы немного, правда, ему удалось им несколько раз попасть в колено и чуть ниже — в стопу. При каждом своем перекате, надеялся рассечь сухожилие, чтобы нечисть охромела.

Юноша уже давно понял, что взялся не за свое дело и ни о какой победе думать не стоит, даже шансов на то, чтобы уцелеть почти нет, а значит, следует как можно быстрее улепетывать. Только как? Это пока ему удается увертываться и даже угрожать нечисти, но как только повернется спиной, жить ему останется ровно столько, сколько потребуется звероподобному существу на то, чтобы его догнать — то есть пара секунд.

Он прыгал и перекатывался с одного места на другое, увертываясь от ствола молодого деревца, которое использовала тварь в качестве дубины, все больше увязывая в этом безнадежном бою. С каждым мгновением становилось труднее увертываться от прицельных ударов, к тому же частенько доставалось ветками, оставшимися на дубине, которые секли тело не хуже розог.

В конце концов от отчаяния Костя воткнул меч нечисти в волосатую ногу слишком глубоко, и поэтому не успел выдернуть обратно. Едва он успел откатиться и схватить копье, как чудовище споткнулось, и огромная туша стала падать прямо на него.

Костя рванулся то было сил в сторону, с горечью осознавая, что не успевает, но как-то догадался в последний момент оставить копье на земле, воткнутым в толстый слой мха. Это получилось, правда, копье не смогло удержаться, наклонилось в сторону нечисти, но тут оно само на него налетело.

Раздался треск, дикий вой, чудище бешено замолотило руками и ногами, как-то невероятно изогнувшись, достало лапой юношу и отбросило его мощным ударом в кусты. Костя пролетел наверно метров двадцать по воздуху, и от жесткого удара о ствол упавшего дерева сразу потерял сознание.

Можно сказать, ему повезло: дерево наполовину сгнило и послужило мягкой амортизирующей подушкой, смягчившей удар, именно благодаря этому, он не сломал себе позвоночник, хоть сам удар и выбил из него дух.

Какое-то время был без сознания и очнулся, почувствовав влагу на своем лице. Когда он с трудом открыл глаза, то увидел Никиту, сидевшего на корточках и с нескрываемым любопытством вглядывающегося в его лицо.

— Что? Замечательно выгляжу? — прохрипел Костя, снова закрывая глаза. Ему было плохо, у него не только веки не поднимались, все тело отказывалось слушаться, в нем кроме боли накопилось столько усталости, словно он пробежал вокруг спортзала сотню кругов, получив наказание от тренера. Тот иногда такое устраивал. Самое забавное было в том, что он сам бежал с провинившимся бойцом рядом, и в конце забега был так же свеж, как вначале. — Чего уставился?

— Ты умрешь?

Вопрос был даже не столько глупый, сколько бестактный. Костик немного подумал и решил, что наверно мальчик прав, жить ему осталось всего несколько часов и то это в самом лучшем случае. Он мысленно проверил свое тело и понял, что по левому боку разлился огромный кровоподтек, а два ребра вероятнее всего сломаны или, или если очень повезло, то треснули.

Поэтому каждое движение грудной клетки причиняло боль.

— Обязательно умру, — прошептал Костя. — Еще немного полежу и отправлюсь на небеса.

— Я сразу это понял, — радостно улыбнулся Никита. — А когда умрешь?

— Скоро, — пообещал юноша и еще раз окинул свое тело внутренним взглядом, ища открытые раны. На его удивление все оказалось не так уж и плохо — больших повреждений вроде не чувствовалось, правда имелось много мелких, глубокие царапины на босых ногах, которые горели так, словно в них насыпали перца, а на плечах и лице вспухали жуткой болью багровые рубцы от веток. — Потерпи немного, даже ждать не устанешь.

— Я же не просто так спрашиваю, мне это точно знать надо, — проговорил с некоторой обидой Никита. — Если ты все равно умрешь, то мне нужно срочно бежать в деревню.

— Зачем?

— Рассказать, как ты победил нечисть, а то они наверно там собираются, готовятся из деревни уходить в город…

— А я точно ее победил?

— Ага, — радостно ответил мальчик. — Тварь прямо на твое копье упала, и оно ей в сердце воткнулось. Это ты здорово придумал, сначала всадил меч в ногу, а когда от этого чудище споткнулось, подставил копье, чтобы оно на него напоролось. Здорово! Жаль, конечно, что умираешь, но с другой стороны, ты не из нашей деревни, о тебе никто печалиться не станет, наоборот все будут довольны — платить не придется. Так я побежал?

— А ты уверен, что я победил именно ту нечисть, что утащила сторожа? — говорить Костику было тяжело. Каждое слово заставляло содрогаться грудную клетку, и это было очень больно, тем более, что адреналин уходил из крови, а вместе с этим отзывались острой болью все новые места. — А вдруг тут в лесу много их ходит, и мы убили не ту?

— Я об этом не подумал, — лицо Никиты сразу стало озабоченным, он сразу посмотрел на дерево, с которого слез, мысленно прикидывая, как полезет обратно, и сколько ему потребуется времени, чтобы оказаться в безопасности. — Сначала даже обрадовался, а теперь думаю, тебе умирать нельзя, а вдруг действительно нечисть была не одна? Я схожу, проверю, а ты лежи… пока не умирай.

— Постараюсь, — прошипел юноша, пробуя повернуться на бок, лучше бы он этого не делал, проснувшаяся боль, загуляла волнами по телу. — Но не обещаю…

Может, он и не соврал, а действительно умирает, ощущение по крайней мере было именно таким. Его вытошнило, и от этого ему стало еще противнее, во рту остался отвратительный вкус.