Корабль ночи

8

Доктор Теодор Максвелл, тучный негр пятидесяти пяти лет, закрыл изуродованное лицо забрызганной кровью простыней. На докторе был халат, запачканный всевозможными жидкостями, вырабатываемыми в организме человека. Лучи утреннего солнца неяркими полосками пробивались сквозь спущенные жалюзи приемного покоя кокинской больницы. Доктор Максвелл покачал лысеющей головой и поднял очки с переносицы на темя. Он многое повидал на своем веку – жертвы автомобильных катастроф, носы, срезанные ржавой бритвой в пьяной драке, искромсанные останки ребенка, затянутого под гребной винт траулера – и привык и к опасным ранам, которые наносит жизнь, и к виду смерти. Однако в своей практике он чаще сталкивался со смертью во сне, когда лицо покойного бывало спокойным, почти радостным. Сегодняшний случай был совсем иным. Молодой человек, лежавший перед доктором, перед смертью заглянул в Ад.

Максвелл достал блокнот и стал что-то бегло записывать в нем – на будущее.

– Что скажете? – устало спросил Кип. По ввалившимся глазам было видно: он не выспался.

Доктор Максвелл мельком взглянул на него и вновь углубился в свои пометки. Закончив писать, он негромко и неожиданно спокойно сказал:

– Жестоко избит – такого я, пожалуй, еще не видел. Били всем: кулаками, открытой ладонью, какими-то тупыми предметами. Возможно, гаечным ключом. Кроме того, есть основания полагать, что по голове ему досталось молотком.

Кип нахмурился, глядя на труп под простыней.

– У него здесь есть близкие? – спросил Максвелл.

– Нет. Я даже не знаю, откуда он. Бродяга – сегодня на одном острове, завтра на другом…

Доктор отложил блокнот, собрался с духом и снова приподнял простыню. Окоченение превратило лицо Турка в жуткую маску, и, заглянув в остекленелые вытаращенные глаза, доктор Максвелл вновь содрогнулся. Вытащив из нагрудного кармана миниатюрный фонарик, он склонился над изуродованным горлом жертвы. Да. Характер отметин не вызывал сомнений.

– Что там? – спросил Кип.

Максвелл выключил фонарик, убрал его в карман и закрыл труп простыней.

– Этот человек потерял невероятно много крови, – сказал он, поворачиваясь лицом к констеблю. – Но мне кажется, он умер до того, как ему разорвали горло.

– Значит, причина смерти – удары по голове?

– Я не вполне уверен в этом. Нужно вскрыть грудную клетку и взглянуть на сердце. Окоченение лицевых мышц, цвет кожных покровов, прикушенный язык – все это может свидетельствовать о мгновенной остановке сердца. Причиной может быть неожиданный и сильный шок.

Кип моргнул, осмысливая слова доктора:

– Шок? Вы хотите сказать – испуг?

– Этого я не знаю. Я слышал, что это бывает, но сам никогда ничего такого не видел.

Кип недоверчиво покачал головой.

– Боже правый, – негромко проговорил он, – что же могло так напугать человека? – Он вопросительно заглянул в глаза доктору, но Максвелл отвернулся. Кип пересек комнату и подошел к столу, где на металлическом подносе лежало содержимое карманов Турка. Горстка мелочи, маленький перочинный нож, ржавый ключ, листки папиросной бумаги, немного марихуаны… и то, что доктор с большим трудом извлек из мертвых окоченелых пальцев: небольшой клочок грязной ткани в потеках желтой плесени. Кип поднес его к настольной лампе, чтобы рассмотреть – в третий раз. Вероятно, когда-то ткань была коричневой или зеленой, но вылиняла и теперь была какого-то нездорового промежуточного цвета. Что это? – спросил себя Кип. Часть чего-то, за что цеплялся Турок во время своего ужасного видения?

Констебль собрал все, что было на подносе, сунул себе в задний карман и застегнул. Монетки, ключ, щепотка марихуаны – вот все, что осталось от бедняги Турка. Какая страшная смерть…

– Кип, – тихонько окликнул доктор, переводя взгляд с укрытого простыней трупа на констебля. – Как по-вашему, есть в джунглях дикие звери и если да, то какие?

Сперва Кип подумал, что ослышался. Потом ответил:

– В общем, есть. Пожалуй, пяток диких кабанов… и все, если не считать змей. – Он прищурился, увидев, что доктор озадачен. – А что?

Максвелл сложил руки на груди и оперся о стол, глядя в одну точку:

– На горле этого человека и на его правой скуле – следы зубов. Кое– где прокушены кости, словно кто-то пытался добраться до костного мозга. И я могу предполагать только одно: это был какой-то зверь.

Зверь? Но какой? Кип отрицательно качнул головой и провел рукой по лицу. Нет, он не слыхал, чтобы в кокинских джунглях водились опасные звери, хотя, вероятно, кое-где в них деревья и кусты росли так густо, что там могла прятаться любая тварь. Несколько раз он видел кабанов, но маленьких – о них не стоило и думать.

– Зверь, достаточно крупный, чтобы напасть на человека? – спросил Кип. – Невозможно – по крайней мере, у нас на Кокине. Но… следы зубов? Вы уверены, что это следы зубов, а не какого-нибудь острого инструмента, например?

– Совершенно уверен.

Кип шагнул к трупу, но остановился, понимая, что не сможет заставить себя еще раз взглянуть на него. Следы зубов? Что за ерунда!

– Будьте добры, сделайте мне одно одолжение, – обратился он к доктору. – Держите свое мнение при себе. Делайте что положено, аутопсию

или как это называется, но чтоб никто не знал про эти отметины! По крайней мере до тех пор, пока я сам не разберусь, что происходит.

– Хорошо, – ответил Максвелл. – Понимаю. – Он стал разворачивать стол, чтобы выкатить его из комнаты. Кипа вновь что-то царапнуло изнутри, и на сей раз невидимым коготкам удалось отколупнуть кусок строительного раствора. Он посмотрел, как доктор вывозит стол через двойные двери в коридор и исчезает за дверьми другой комнаты. Пора было уходить: он с трудом владел собой, а его мозг словно оцепенел.

Он вышел из больницы на жаркое солнце и пошел в сторону площади. В голове теснились вопросы, ответы на которые он даже не начинал искать. Что если в джунглях действительно пряталось что-то, что могло напасть на человека и убить, разорвать ему горло и изгрызть кости? Но почему тогда никто из местных фермеров его не видел? Они жили здесь годами, и если бы в джунглях рыскал такой зверь, кто-нибудь непременно его бы заметил. Да нет же, нет – Турка били не только кулаками, но и какими-то тупыми предметами, Максвелл сам сказал. А может быть, все произошло так: какой-то мерзавец – или мерзавцы? – убил Турка и бросил его тело на пристани, и это огромные портовые крысы так изгрызли мертвеца? Гипотеза была не лишена смысла – но как тело Турка потом очутилось в воде?

Кип был глубоко потрясен жестокостью преступления. На Кокине убийство было делом неслыханным и невероятным. Здесь, конечно, постоянно случались пьяные драки, и порой нешуточные, но убийство?.. Кто из островитян мог пойти на такое?.. Индейцы-карибы, тотчас подумал Кип, жестокое, свирепое племя. Когда они спускались в деревню – по счастью, это случалось редко – только дубинка Кипа не давала грянуть беде. В жилах карибов текла горячая кровь и, по слухам, всего сотню лет назад они были каннибалами: съедали захваченных в плен врагов. Может быть, Турок напоролся на кого-нибудь из них, а то и на целую компанию, спустившуюся с гор посмотреть на подводную лодку? Конечно, все это лежало в области догадок и предположений, однако, возможно, стоило проехаться по Карибвилю и задать несколько вопросов.

Нет, решил он. Это были крысы. На труп напали крысы, отсюда и следы зубов.

На площади, у хозяйственного магазина, Кип увидел пикап Дэвида Мура. В багажнике пикапа лежали доски. Когда Кип подошел к машине, из магазина вышел Мур с очередной порцией стройматериалов в руках. Он сложил доски в багажник, вытер потное лицо и двинулся обратно в магазин, когда заметил констебля. Кип спросил:

– Дела идут так хорошо, что ты решил сделать пристройку?

– Не исключено. Решил запастись на случай нового урагана. Старая крыша вряд ли выдержит еще одну бурю в этом году…

Кип с пониманием кивнул. На крыльце магазина грелись на солнышке старики; двое курили трубки, третий сидел, низко надвинув на лицо соломенную шляпу. Появление констебля прервало их негромкую беседу, и теперь они внимательно прислушивались к чужому разговору, поглядывая то на Кипа, то на Мура. Кип вежливо поздоровался с ними и спросил Мура:

– Помощь требуется?

– Разве что заплатишь вместо меня по счету. Если ты действительно хочешь мне помочь, уговори Ярлинга продлить мне кредит.

Кип хотел улыбнуться, но обнаружил, что ему трудно это сделать: перед глазами у него стоял мертвый Турок. Старики уставились на него, и ему стало не по себе.

– Извини. Дружба дружбой, а служба службой.

– Этого-то я и боялся, – Мур покопался в кошельке и пошел в магазин.

– Констебль, – подал голос один из троицы на ступеньках, высокий, седой, с трубкой в зубах, – что прошлой ночью приключилось с тем пареньком? – Он подался вперед в своем кресле, а Мур стал как вкопанный.

– Не ваше дело, – ответил Кип.

– А правду говорят, будто ему перервали глотку и выпустили всю кровь? – спросил другой.

– У того, кто вам это сказал, слишком буйное воображение. Мне бы такое в жизни не придумать. – Кип старался говорить легко, весело, но он никого не обманул. Старики смотрели пронзительно, в упор. Мур, приоткрыв от удивления рот, наблюдал за происходящим.

– Дэн Майлс видел тело, – сообщил старик в соломенной шляпе. – Он сказал, кто-то перервал парню глотку и…

– Дэн Майлс слишком много пьет, – перебил Кип резче, чем ему хотелось. – Если б закон запрещал собирать сплетни, я бы всех вас упек за решетку.

– Говорят, что-то приходило из джунглей, – снова заговорил старик. – Может, такое, что и видеть никому не дано. Мальцом я раз видел там джамби – злобная тварь, такой белый, высокий, носится – не угнаться, еле разглядишь. Ветер его нес и вот эдак – ветер, стало быть, – подвывал: уи-и-и-и-у-у-у, уи-и-и-у-у-у… Я и глянь этому джамби в лицо. До сих пор помню. Страшилище, глаза красные, зубы из пасти висят. Я как побегу, как побегу – мне в лес-то ночью нельзя было, понимаете? Но лицо это я увидал и уж до смерти не забуду.

Кип с наигранной беззаботностью облокотился о перила крыльца:

– Никаких джамби нет.

– Много лет назад я видел дух жены Риттера, – возразил первый старик, странно блестя вдруг расширившимися глазами. – Ей-богу, я видел ее на рыбачьем причале, где ее старик оставлял свою лодку. Она взмахнула руками, и я приметил, что сквозь нее светят звезды, и говорит: «Иди за мной, иди за мной». Я тогда попятился, а она сошла с верфи прямо в море и пропала. – Он поглядел на приятелей, и те одобрительно закивали.

– Кип, – спросил Мур, – что произошло вчера ночью?

– Иди-ка лучше заплати, – сказал констебль. – Характерец Ярлинга все знают…

– Убился один молодчик, Турком его звали, – заговорщицки поделился с Муром старик в соломенной шляпе. – На верфи убился, возле этой окаянной лодки. От ней, треклятой, одни несчастья, констебль. Она беду приносит. Она, мертвечина, джамби из джунглей созывает, и вот как все уснут, они к ней слетятся – и пошло веселье, и лодка эта утопленница там с ними. И вопят, и хохочут, и глазищами ворочают – зырк-зырк, не припозднился ли какой бедолага; им, вишь, завидно, что у людей душа есть, вот и ненавидят нас, и душу отнять хотят. Вот чего с вашим Турком приключилось…

Его приятели сидели, откинувшись на спинки кресел, окутавшись клубами дыма, и молчали.

– Так что же случилось вчера ночью? – снова спросил Мур.

– Когда освободишься, зайди ко мне в контору. Есть разговор, – Кип снова оглядел компанию на крыльце и пошел через площадь к участку. В конторе Кип задернул шторы и выложил из заднего кармана на застеленный промокательной бумагой стол вещи покойного. Он сел в кресло, закурил самодельную папиросу и включил лампу. Все предметы по очереди подверглись самому тщательному и дотошному изучению; дойдя до гнилого лоскутка, Кип почувствовал, как внутри у него что-то задрожало и засосало под ложечкой. Он провел пальцем по рельефным натекам желтой плесени. Это важно, сказал он себе, но я не знаю почему. Это важно, но я пока не могу понять почему. И ощутил, как кирпичная стена где-то в потаенных глубинах его «я» задрожала, словно что-то пыталось пробиться сквозь нее из тьмы его, Кипа, души.

В дверь постучали.

– Открыто, Дэвид, – сказал Кип.

Вошел Мур, озадаченный уклончивостью друга и заинтригованный тем, что услышал от стариков. Увидев разложенные на столе Кипа предметы, он подошел и, заметив усталый, напряженный взгляд Кипа, спокойно спросил:

– Что происходит?

– Сегодня под утро подлодку вскрыли автогеном, – ответил Кип. – Один из сварщиков Лэнгстри, псих по кличке Турок.

– А он не объяснил зачем?

Кип воззрился на Мура сквозь синий табачный дым и покачал головой:

– Нет. Там же, на верфи, кто-то забил его до смерти. Хотя я знаю, что он искал, – вчера он полдня бормотал что-то о потопленных немецких кораблях и золотых слитках, никак не мог успокоиться. Надо сказать, Дэвид, кто-то потрудился над ним на славу, а крысы закончили работу. По-видимому, ему удалось проникнуть в подлодку. Он нашел там что-то, а потом кто-то забрал у него находку. – Кип показал на стол:

– Вот это нашли в его карманах, а этот клочок грязной ткани док вынул у него из руки. Похоже, он за что-то хватался, когда падал в воду…

Мур молчал. Убийство на Кокине? Невероятно! С тех пор, как он начал заправлять делами в «Индиго инн», здесь не было ни одного убийства. Черт возьми, он приехал на этот остров, потому что верил – сюда еще не проникли подлость и жестокость.

– А как он попал в лодку? – чуть погодя спросил Мур.

– Вскрыл автогеном люк на носовой палубе, у главного орудия. – Кип сложил вещи Турка в пластиковый пакет, запечатал и убрал в нижний ящик стола. – Этого парня где только не носило. Как знать, может, кто-нибудь из врагов наконец добрался до него на нашем островке. – Он в последний раз затянулся и раздавил окурок о стенку пепельницы. – Впрочем, неважно – как говорится, мертвые не болтают. – Он встал из-за стола, подошел к кладовке, отпер ее и начал копаться в вещах. Через некоторое время он достал оттуда карманный фонарик и большой фонарь, работающий от аккумулятора. Фонарик он бросил Муру: – Надо взглянуть, что там в этой лодке. Хочешь со мной?

– Да, – ответил Мур с глубоким вздохом. – Еще как…

– Вот и отлично. Есть риск, что там еще сохранилась годная взрывчатка, но раз уж автоген не взорвал все это к чертовой матери, наверное, ничего с нами не будет. – Он оглянулся на шкаф с оружием, но сразу же отбросил эту мысль. Для чего им вооружаться? Из-за крыс? Он не сомневался, что док кишит ими, но это совершенно точно не были крысы-людоеды. Ради Бога, успокойся, сказал себе Кип. Он пощелкал кнопкой большого фонаря, проверяя, не сели ли батарейки, и кивнул Муру: – Ну, вперед, проверим, что прячет от нас эта старая калоша. – И он двинулся к двери.

– Это одному Богу известно, – откликнулся Мур.

Да, сказал себе Кип, выходя вместе с Муром на солнцепек и садясь за баранку джипа.

Богу… и, возможно, кое-кому еще.