Корабль ночи

25

Мур пристально вглядывался в темноту за стеклом рубки, выискивая лодку. Он знал, она непременно должна быть где-то там – может быть, опасно близко, а может быть, за дюжину миль от них. Молнии с треском ударяли в море, за стенами рубки, то затихая, то поднимаясь с новой силой, свистел ветер.

Мур не знал, сколько времени они охотятся на подводную лодку (или теперь это подводная лодка охотилась на них?) – упав на палубу, он разбил часы. Он был уверен, что прошло несколько часов, однако здесь, на борту «Гордости», время казалось чем-то ускользающим, неуловимым, чуждым. Тело Мура налилось свинцовой усталостью, глаза болели от того, что приходилось постоянно вглядываться в горизонт. Однако ни суши, ни других кораблей не было видно, а один раз, когда Кип вышел на палубу, в рубку ворвался такой густой и горячий воздух, словно солнце стояло в зените.

– Поворачивайте к Кокине, Чейн, – сказала Яна, сидевшая в глубине рубки. – Такую волну ваш траулер долго не выдержит. Лодка ушла. Ушла, и больше вам ее не найти.

Чейн промолчал, словно девушки здесь не было.

Она встала и пробралась вперед.

– Черт возьми! – сказала она, гневно сверкая серыми глазами. – Послушайте! Вы не можете прочесать все Карибское море! А если даже вы найдете эту лодку, как вы полагаете заманить ее на рифы? Она этот траулер в щепки разнесет!

Чейн покосился на нее, потом посмотрел на Кипа с Муром.

– Я вернулся на исходный курс. Мы пойдем через проход между Биг-Дэнни-Ки и Джейкобс-Тис к судоходной зоне. Я знаю, куда они навострились. На то, чтобы вернуться и стереть нас в порошок, нужно время; если нет, мы теряем их наверняка. – Он уставился на Яну. – Я вас с собой не звал. Никого. Сами захотели. Я не обязан был объяснять вам, с чем вы здесь столкнетесь. – Он окинул взглядом горизонт. – Между Биг– Дэнни и Джейкобс-Тис течения сливаются, не успеешь оглянуться, тебя уж на другую сторону вынесло. Там-то эти сволочи и попытаются выйти к судоходной зоне – до нее оттуда рукой подать. Нет. Теперь я уже не поверну назад.

– Вам их не остановить, – сказала Яна. – Если вы думаете иначе, вы ненормальный!

– Может, и так, – признал Чейн. – Но если я не смогу загнать эту лодку на рифы, тогда… А насчет артиллерии и всяких там бомб… Мур, возьмите фонарь и спуститесь в каюту. Пускай дамочка кое на что поглядит.

Мур подкрутил фитиль и, осторожно ступая, спустился в узкий люк.

– Идите гляньте, – велел Чейн Яне.

Свет озарил маленький камбуз, две подвесные койки с голыми тюфяками, бухты троса и какие-то деревянные ящики. Мур бочком двинулся вперед, выбирая, куда ступать, Яна за ним. Ближе к носу, где борта сходились, ящики были сложены штабелем и надежно перевязаны толстой веревкой. На некоторых Мур разглядел полустертые буквы: «ОСТОРОЖНО ВЗРЫВЧАТКА». Он вспомнил ящик, подвернувшийся ему под ноги на палубе. Динамит. Из щелей между досками торчали запальные шнуры, свитые в один толстый шнур, присоединенный к небольшой катушке. К доскам обшивки крепились объемистые свертки в прозрачном пластике, соединенные бикфордовыми шнурами. Он поднял фонарь повыше и увидел длинные, тонкие, круглые коричневые бруски. Здесь было четыре ящика и два пластиковых свертка с динамитом. Достаточно, чтобы устроить взрыв чудовищной силы.

Они молча вернулись в рубку.

– Поставьте фонарь на полку, – велел Чейн. Он заметил впереди просвет и резко повернул штурвал; «Гордость» задрожала. Яна, бледная как смерть, уставилась на него. – Этот динамит мы стащили у тех строителей, – пояснил индеец. – Видите, я подготовился.

– Все судно?.. – негромко спросила Яна.

– В носу сложен динамит, в трюме – бочки с горючим. Когда будет размотан главный шнур, пламя доберется до первого ящика за три минуты. Взрыв разрушит носовую часть и превратит эту прочную обшивку в щепки. Потом разнесет трюм, и бочки с горючим взорвутся, как…

– …глубинные бомбы, – закончил за него Мур.

Чейн быстро взглянул на него. Лицо у индейца блестело от пота, массивные плечи взмокли – справляться с рулем было нелегко. Потом его пристальный взгляд вновь обратился на море.

– Три минуты, чтобы успеть убраться отсюда до взрыва…

– Убраться? Куда? – Яна взмахнула рукой: – В такое море?!

– Если это случится… если мне придется запалить главный шнур, – сказал ей Чейн, – вы будете рады, что можно прыгнуть в воду, пусть бы и в шторм. А теперь хватит болтать и марш отсюда. – Он увидел открывающиеся впереди просветы и повернул «Гордость» к ближайшему; волна хлынула через левый бимс и тотчас откатилась обратно, словно «Гордость» повела плечами и стряхнула с себя океан.

Чейн держал штурвал под четким контролем. Он увидел, что барометр продолжает падать; внизу на шее забилась жилка. Индеец поглядел на компас и медленно выправил курс на два градуса. Пот капал с его подбородка на приборную панель. Он вслушивался в громкое бормотание дизелей, стремясь уловить посторонний шум – позвякиванье буев у юго-восточной оконечности Джейкобс-Тис. В такую погоду, когда море крутило их и вертело, они должны были греметь как колокола. Чейн напряженно всматривался в море по левому борту, градусах в девяноста от курса «Гордости», когда тьму вновь прошили молнии и чутье человека, избороздившего эти воды с промысловыми судами индейцев вдоль и поперек, подсказало ему, что Биг-Дэнни должен быть неподалеку, всего в нескольких милях от них. Значит, впереди – коварная полоса рифов добрых сто ярдов каждый.

Но молнии высветили лишь бурное море. Что-то было не так. Может, вышел из строя компас, задумался Чейн, или чутье подвело его из-за шторма? Он слегка подался вперед из-за штурвала, вглядываясь в море. «Черт побери, это неправильно! – сказал он себе, и взгляд его стал твердым как кремень. – Все не так!» Сейчас он уже должен был бы слышать стук буев и даже видеть прибой у первых зеленых от водорослей, скругленных коралловых глыб, которые при движении в глубь рифа превращаются в острые ножи.

– Включите приемник, – сказал он Муру.

Мур принялся крутить ручку настройки, но приемник молчал. Он прибавил громкость. Ни треска атмосферного электричества, ни помех.

Тишина.

– Занятно, – протянул Мур. – С ним что-то…

– Нет, – перебил Чейн. – Приемник в порядке. Я не знаю, в чем дело. И не знаю, где мы.

Ветер свистел за стенами рубки, что-то шептал в щели.

– В чем дело? – напряженным голосом спросил Кип.

Чейн вертел головой в поисках рифа. Рифа не было. Он переложил руль на несколько градусов влево. Ветер, просачивавшийся сквозь потолок, принес запах тлена, чего-то, что гниет, и все же отказывается умирать.

Перед ними расстилалось море – огромное, пустынное, вселенная воды. Ни Биг-Дэнни-Ки, ни буев. Чейн сбавил обороты двигателей. По спине у него поползли мурашки. Лодка… где лодка?..

– Я не потерял ее! – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Не потерял! Нет! Она где-то здесь. Ждет меня…

– Где мы? – спросила Яна, поглядев сперва на Мура, потом на кариба.

В борт тяжело ударила волна, и «Гордость» закачалась. Ветер пытался распахнуть окно рубки.

Потом вдруг наступила оглушительная тишина.

Через нос «Гордости» с грохотом перекатывались волны; Чейн провел траулер прямо сквозь поднимающуюся волну, но, оказавшись по другую сторону водяного вала, вцепился в штурвал, вытаращив глаза.

Океан здесь разгладился и превратился в черную бескрайнюю равнину. Ни ветра, ни плеска волны в борт – странный, пугающий штиль.

– Где ты, сволочь? – прошептал Чейн. – Ну же, давай покончим с этим!

Он сбавил обороты двигателей настолько, что «Гордость» почти замерла на воде. Впереди сверкнула молния. Мур, стоявший рядом с Чейном, ухватился за приборную панель, чтобы не упасть.

– Слушайте!.. – сказал Кип.

Ветер. Где-то вдалеке поднялся ветер. Он визжал, крутился, метался, как взбесившийся зверь.

Небо пронизали желтые прожилки, превратив море в черно– желтую мозаику. От молний вода замерцала. Мур затаил дыхание. В тусклом свете он увидел, как горизонт забурлил от края до края. На них стремительно надвигался ураган, чудовищный, гаргантюанский шторм.

В тот же миг равнина океана словно бы всколыхнулась, и «Гордость» швырнуло вперед так быстро, что Яна и Кип отлетели к переборке. Чейн, изо всех сил стараясь удержать руль, громко звал Мура на помощь. На траулер с воем налетел ветер, и, когда на «Гордость» с ревом обрушилась новая волна, что-то хрустнуло – сломалась мачта.

Голова Мура запрокинулась, и он чуть не прокусил себе язык. Чейн беззвучно ахнул и, боясь, как бы не сломался руль, навалился на вибрирующий штурвал. «Гордость» взмыла ввысь, едва касаясь воды, и сразу же заскользила вниз по черной стене, а море с такой яростью бросалось на траулер, что Муру казалось, стекло рубки вот-вот разлетится вдребезги. Вдруг «Гордость» вздрогнула от удара, внизу послышался скрежет. Чейн чертыхнулся и с новой силой налег на руль.

Море было усеяно кусками обшивки, обломками судов. В одном месте зарницы высветили огромное дерево с голыми ветвями, потом мимо правого борта «Гордости», крутясь, промелькнула помятая жестяная крыша. Вокруг плыли ящики, обломки разрушенного ураганом причала, нос ялика. Траулер обдавало тучами брызг, в вое ветра людям слышались крики отчаяния. На глазах у Мура, упиравшегося плечом в штурвал, что-то темное перелетело через нос корабля и понеслось прямо на рубку – облепленный водорослями древесный ствол. Он угодил в переднее стекло; оно треснуло, в лицо Муру впились мелкие осколки. Вышибая остатки стекла, в рубку хлынула вода. Ствол развернуло, отнесло прочь и смыло за борт. Чувствуя, что еще немного, и спина у него не выдержит, обливаясь потом от боли, Чейн налег на штурвал, стараясь повернуть его. Руль не слушался!

Вдруг впереди из темноты, словно принесенная ураганом, возникла страшная, грозная военная машина.

Корабль Ночи.

Чейн зло посмотрел на железное чудище. «НАВАЛИСЬ!» – закричал он прерывающимся голосом. Поскальзываясь в воде, Кип кинулся на подмогу.

Руль слушался вяло, еле-еле, море зажало его мертвой хваткой. «Гордость» начала разворачиваться бортом к волне, беспомощная перед приближающимся монстром. Сейчас он ударит ее в левый борт, сомнет рубку… Мур хотел закричать – и не смог.

Стальной нос вздыбился, выше, навис над ними. Внизу ревела пена, предрекая неминуемую гибель.

Но вдруг из бури явилось еще одно видение – зеленый светящийся призрак, какой может привидеться в кошмаре.

Грузовой транспорт. Казалось, он объят пламенем – искореженный корпус, накаленный светящийся металл. Пылающие фигуры на палубе. Страшные крики и стоны, заставившие мура вскрикнуть и зажать уши.

С невероятной быстротой транспорт вклинился между траулером и Кораблем Ночи. Мур смутно различал субмарину сквозь зеленоватый огнистый туман: подводная лодка резко свернула, загремела о надстройку вода. Лодка пронеслась мимо траулера, и мрачный призрак грузового судна исчез в волнах.

Чейн, стиснув зубы, удерживал штурвал. Послышался громкий треск, который и Кип, и Мур ошибочно приняли за треск ломающегося дерева. Чейн вскрикнул от боли, из его левого локтя торчала кость. Он выпустил штурвал, и тот бешено закрутился. Индеец упал на колени и крикнул:

– ВСТАНЬТЕ К ШТУРВАЛУ!

И Мур в полном смятении вдруг обнаружил, что вцепился в штурвал, рискуя сломать себе запястья. Он выпустил рулевое колесо, дождался, пока оно замедлит вращение, и тогда вновь вступил в единоборство со стихией, чувствуя, как чудовищная сила океана выворачивает корабельный руль.

– НЕ ОТПУСКАЙ! – рявкнул Чейн, пытаясь подняться. Его сломанная рука беспомощно висела вдоль тела. – НЕ ДАВАЙ ЕМУ ВЫСКОЛЬЗНУТЬ!

Муру казалось, что ему вот-вот оторвет руки, но он не сдавался. Через разбитое стекло в лицо летели соленые брызги.

– ДЕРЖИ! – крикнул индеец.

Дверь рубки вдруг сорвало с петель; в ослепительно-белом блеске молнии Яна увидела, как огромный неясный силуэт обретает четкие очертания, как стремительно несется на правый борт «Гордости», вспенивая носом волны.

– Они возвращаются! – вскрикнула она, хватаясь за притолоку. – Возвращаются!

Бросаясь к Яне по уходящему из-под ног полу, Кип выкрутил шею, увидел приближающуюся подлодку и представил, как твари на ее борту ухмыляются при виде легкой добычи.

Лодка неслась вперед, рассекая волны. Рубку заполнили грохот дизелей и вонь разогретого масла. Лодка высоко поднялась из моря, и Яна увидела торпедные люки, с которых текла вода. В этот миг ей показалось, что она сходит с ума.

Ветер на миг донес издалека скрежет металла по металлу, лязг и звон. Буи у Джейкобс-Тис!

Когда субмарина была уже совсем рядом, Мур почувствовал, что руль слушается его, и повернул штурвал вправо. Корабль Ночи пронесся мимо всего в футе от борта «Гордости».

Во время поворота Кип и Яна отлетели друг от друга. Между ними встал Чейн; сломанная рука висела, глаза пылали. Он ненадолго задержался на пороге рубки, потом, пошатываясь, двинулся по встающей на дыбы палубе на нос. Споткнулся, упал, поднялся. Звон сталкивающихся буев раздавался теперь ближе, был слышен отчетливее. Корабль Ночи содрогнулся, ударил «Гордость» в бок, и его отнесло волной. Он повторил маневр, по обшивке траулера со скрежетом прошлось железо, и доски разлетелись.

Чейн наконец оказался на носу; он схватил какой-то толстый канат и стал тянуть. К другому концу каната был прикреплен грубый якорь с двумя лапами, предназначенный для швартовки на рифах. Толстый грубый канат лежал на палубе кольцами и быстро разматывался. Прямо по курсу лязгали буи. Если бы Чейну удалось поднять якорь, сбросить за борт, зацепить за палубное ограждение подводной лодки, у него появился бы шанс протащить ее по рифу и вспороть этот стальной корпус. Индеец с усилием поднял якорь здоровой рукой, и мышцы свела судорога; бросить его не хватало сил. Корабль Ночи опять с грохотом ударил в планшир правого борта. Нужно было спешить. Лодка в любой момент могла развернуться и уйти от Джейкобс-Тис.

Чейн вместе с якорем прыгнул за борт.

Он ударился о надстройку – от боли у него перехватило дыхание – и поехал по железу вниз, отчаянно заскреб по нему ногами, нащупывая вмятины в обшивке. Здоровой рукой он искал, куда бы вонзить якорь, как острогу, но зацепить кошку было не за что. Море осыпало его ударами. Чейн заскользил вниз и вдруг почувствовал, что лапы якоря за что-то зацепились. За оторванную, болтающуюся секцию ограждения.

Веревка перед самым его лицом туго натянулась, и Чейн вцепился в нее. Его волокло по воде, совсем рядом дрожало стальное чудовище. «Держать! – приказал он болтам, крепившим якорную лебедку к палубе траулера. – Держать!»

– ПОПАЛАСЬ! – захлебываясь водой, закричал он.

Вдруг Корабль Ночи вильнул в сторону «Гордости», и Чейн оказался между ними, но, судорожно хватая ртом воздух, он продолжал туго натягивать веревку, не давая якорю отцепиться от леера.

Суда столкнулись; планшир вдоль правого борта «Гордости» разлетелся в щепки. Когда субмарина отошла назад, вновь натягивая канат, Мур поискал глазами Чейна, но того не было.

Рубку заполнил звенящий лязг сигнальных буев, и Мур увидел, как один из этих больших, красных жестяных поплавков проплыл с левого борта. Они вошли в опасную зону. Он резко передвинул рукоять управления скоростью вперед, и дизели «Гордости» взвыли. Впереди виднелись причудливые коралловые выросты; он повернул прямо к ним. Единственная надежда была на то, что дряхлым двигателям подводной лодки не справиться с мощными двигателями траулера. Содрогаясь от непосильной нагрузки, «Гордость» тащила Корабль Ночи вперед.

Послышался пронзительный треск, хруст кораллов; Мур услышал стук, услышал, как заскрипело железо – Корабль Ночи тащило по рифу. Кип заметил на боевой рубке лодки фигуры, страшные твари следили за траулером пылающими жадными глазами. Вспышка молнии выхватила из темноты угрюмое лицо без челюстей.

Мур упрямо вел траулер в глубь рифа, чувствуя, как острые кораллы царапают и дырявят обшивку «Гордости». Хлынувшая в рубку вода чуть не оторвала его от штурвала, но он напряг все силы и устоял, удерживая курс прямо на коварные коралловые заросли. Кип и Яна, цеплявшиеся за раму двери, увидели, как подводная лодка напоролась на острый камень. Сминаясь в гармошку, пронзительно заскрипело железо.

А потом Джейкобс-Тис прочно вцепился своими зубами в еще грохотавшую дизелями «Гордость». Корабль Ночи остановился всего в футе от нее; брюхо лодки было проткнуто острым коралловым копьем, из баков текла солярка. Суда замерли бок о бок, оба – обреченные. Вода кружила водоворотами вокруг них, стараясь снять с камней.

Мур обернулся от штурвала, всматриваясь в полумрак. Керосиновая лампа перевернулась и лежала на боку; там, где стекло лопнуло, трепетал единственный слабый язычок пламени.

– Бери Яну и уходите, – сказал он Кипу. – Возьмите дверь вместо плота. Быстро!

Кип недоуменно воззрился на него и замотал головой:

– Нет, Дэвид. НЕТ!

Мур нырнул через люк в кубрик и мгновением позже появился снова, пятясь, разматывая с катушки запальный шнур.

– Уходите, я сказал! – крикнул он.

– Брось, мы все успеем уйти, – сказал Кип. Он повернул голову, уловив краем глаза какое-то движение. Зомби спускались с рубки на палубу и шли к «Гордости».

– Бери Яну! – закричал Мур. – Уходите, ну!

Кип схватил его за плечо.

– Ты пойдешь с нами!

– Вы можете выплыть, если не будете бороться с морем. Мне это однажды удалось… давно. Двоих эта дверь выдержит. Троих – нет. – Он размотал шнур до конца, отбросил катушку в сторону; зомби проворно спускались по трапу с мостика. Один из них попытался отцепить якорь.

Мур нагнулся и поднес фитиль к умирающему огоньку. Шнур зашипел, забрызгал искрами; красная тлеющая дорожка побежала мимо Мура по доскам пола к носовой каюте.

– ДЭВИД! – Яна потянула его за руку. – Прошу тебя!

– Я не могу тебя бросить, – сказал Кип.

– Ты нужен на Кокине, – торопливо ответил ему Мур. – Смотри, они уже лезут к нам на борт. Если они найдут фитиль и потушат его, им, пожалуй, удастся снять свою лодку с мели, а уж где ее отремонтировать, они найдут – может быть, на другой Кокине… Ну! Уходите отсюда!

Кип медлил. Во взгляде Мура была холодная решимость, он видел что-то, чего не видел и не мог увидеть Кип. Больше сказать было нечего. Кип крепко стиснул здоровое плечо друга, схватил Яну за руку и, не обращая внимания на протестующие крики девушки, поволок ее из рубки. Подтащив старую, но целую дверь к левому борту, за которым кипела вокруг кораллов черная вода, он сказал Яне: – Послушайте меня! – Он взял девушку за плечи и сильно встряхнул: – Я СКАЗАЛ, ПОСЛУШАЙТЕ! Держитесь за мою спину. Нас здорово шарахнет о воду, но вы не разжимайте руки, держитесь!

Яна прильнула к его спине, и, держа дверь перед собой, как щит, он прыгнул за борт. Они словно ударились о твердую стену; вода захлестнула их, швырнула вверх, потом вниз. Кип оттолкнулся от коралловой глыбы, разорвав ладонь, и отчаянно заработал ногами. Позади Яна вскрикнула от боли: острые иглы Джейкобс-Тис прошлись по ее ноге. Толстая дверь удерживала беглецов на плаву и неплохо оберегала от кораллов. Кип цеплялся за нее что было сил.

Мур в рубке «Гордости» круто обернулся: в дверном проеме появились два зомби. Выставив скрюченные пальцы, они очень медленно, крадучись двинулись вперед. Мур попятился, отсчитывая секунды. Один из зомби кинулся на него, Мур отшатнулся, второй зомби схватил его за руку, и Мур потерял равновесие. Он упал в люк и очутился в кубрике. В глаза ему впились чьи-то пальцы; Мур пинками отогнал зомби и с трудом поднялся. За его спиной светился глазок фитиля. Вниз, скаля желтые клыки, лезли все новые зомби – им не терпелось впиться когтями Муру в горло. Мур пятился, заманивая их в нос траулера. «Ну когда же? – кричало все его существо. По телу ползли мурашки. – КОГДА?»

Он на ходу оглянулся. Главный шнур сильно искрил – занялись четыре фитиля, тянувшиеся к ящикам. Над самым ухом Мура послышалось хриплое вонючее дыхание, и на него прыгнула похожая на паука тварь с пустыми глазницами. Она придавила его к полу, полезла скрюченными пальцами к горлу, чтобы разорвать его, но Мур сбросил ее с себя, пнул и пополз прочь. Ему попалась какая-то странная деревяшка, и он поднялся, размахивая ею, как дубинкой. Кубрик провонял гнилью и дымом, вокруг плавали клубы дыма от горящих фитилей. Одна из тварей с изъеденным серой плесенью лицом и выпученными красными глазами потянулась к Муру, и он огрел ее по подбородку. Зомби повалился назад, на остальных.

– НУ, ДАВАЙТЕ! – подначил Мур, делая дубинкой приглашающие жесты. – ИДИТЕ КО МНЕ!

Зомби вдруг остановились, внимательно наблюдая за ним; потом их взгляды скользнули дальше, в полумрак, – и они увидели. В следующий миг они ринулись вперед, отчаянно размахивая руками, пытаясь добраться до динамита и вырвать стремительно сгорающие запальные шнуры. Мур в бешенстве взмахнул дубинкой и почувствовал, что дерево обломилось у самой его руки, а его самого швырнула назад чудовищная, нечеловеческая сила. Теперь осталось всего несколько секунд, секунд, рассыпающихся на доли. Считанные секунды. Скорее. Скорее. Скорее.

Мур стоял насмерть, не уступая ни дюйма. Из рассеченного лба текла кровь, но он голыми руками остервенело дрался с наседавшими на него страшными существами, расшвыривая их в стороны, круша кулаками хрупкие кости.

Сквозь толпу живых мертвецов пробралась уже знакомая Муру фигура – высокая, с набрякшими кровью глазами: Вильгельм Коррин. Тусклое свечение запальных шнуров озарило лицо без подбородка. Коррин медленно, словно его терзала ужасная боль, выступил вперед, поднял руку и вытянул палец, указывая на Мура. Потом кисть скрючилась, превратилась в лапу, жадно потянулась к нему. Остальные неподвижно следили за своим командиром.

Но вдруг рука остановилась в нескольких дюймах от горла Мура. Коррин, замерев, смотрел на горящий фитиль. Он едва заметно откинул назад голову и прикрыл глаза, спрятав за веками дьявольский пронизывающий взгляд, словно в ожидании смерти, которая милостиво положит конец его мучениям.

За миг до того, как жар опалил Мура, у молодого человека на долю секунды возникло такое чувство, будто его коснулась чья-то прохладная, добрая рука, возникшая из стены тумана. Он крепко сжал эту руку. В последний миг ему показалось, что он смотрит в морскую даль и видит вдалеке красивую яхту, он должен плыть к этой яхте, должен, потому что прочел на плоской срезанной корме знакомое имя, потому что они ждали его.

Грянул взрыв, и море расступилось. Кип и Яна, отчаянно стараясь удержаться на бурлящих волнах, оглянулись. Желтое зарево было таким ярким, что стало больно глазам; в небо, оставляя огненные следы, взлетели зазубренные обломки. Нос траулера смело, и великанский кулак обрушился на Корабль Ночи, с чудовищной силой вминая металл у ватерлинии. Под пронзительный скрип железа обрушилась носовая палуба, рубку почти оторвало от надстройки. В воздух, к черному небу, крутясь, летели стальные пластины обшивки. Части леерного ограждения разбросало во все стороны. Вновь взревело пламя, в нем исчезла рубка «Гордости»; второй взрыв оглушил их. Бочки с горючим высоко подбросило; падая, они взрывались над самой водой, накрывая субмарину ливнем огня. На глазах у Кипа подводную лодку сбросило с рифа, покореженный дымящийся корпус развернулся в их с Яной сторону и, увлекаемый бурлящими потоками, набирая скорость, двинулся на них.

А потом палуба провалилась, боевая рубка рухнула, отломились перископы. Кип почувствовал, что их тащит назад, и неистово заработал ногами. Возник водоворот; Корабль Ночи закружило по краю огромной черной воронки, лодка задрала нос и с шумом, похожим на вопль умирающего зверя, начала погружаться в пучину. Грохот океана заглушил предсмертные крики.

Лодка сложилась пополам, железо обшивки вминалось внутрь, превращая ее в огромный бесформенный ком. Кип вдруг понял, что происходит именно то, чего старался добиться Бонифаций, когда смял в комок отлитую из воска лодку и швырнул ее в огонь.

Корабль Ночи высоко задрал объятую пламенем корму, и лодка исчезла в водовороте. Море с громким шипением омыло горячий металл. Блеснули, отразив огонь, заклепки на вздыбленной корме.

На плот обрушилась вода, загоняя его вглубь; Кип вцепился в дверь и, работая ногами, вынырнул на поверхность.

И, вынырнув, увидел, что лодки нет.

Равнина моря пестрела островками огня, но водоворот постепенно исчезал. На поверхность вырвалась целая туча пузырей, и водоворот исчез. Море сомкнулось над лодкой, похоронив ее в своей пучине.

Кип и Яна, прерывисто дыша, из последних сил цеплялись за свой деревянный плот. Кип тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Полетели брызги. Яна лежала как неживая, но одной рукой по-прежнему крепко держалась за его плечо. Кип слышал, как сильно бьется у нее сердце.

На горизонте, на фоне оранжевой полоски неба, темнел широкий плоский берег. Кип неуверенно заморгал. Что это? До берега было около двух миль, но течение уже несло их к нему. «Биг-Дэнни-Ки», – хрипло сказал Кип. Яна рядом с ним пошевелилась и подняла голову.

Они заработали ногами и медленно, потому что море еще было неспокойным, поплыли в сторону суши. Кип оглянулся через плечо, пытаясь найти то место, где затонула подводная лодка, но пламя уже догорало, ориентиры пропали. Чудовище погибло, и незачем было оглядываться. Теперь все его мысли были о будущем – ведь он представлял закон на Кокине, там ждали люди, за которых он отвечал, люди, видевшие в нем ту силу, которая – он знал это – непременно найдется в самой глубине его естества.

Кип окинул взглядом море, и вдруг ему показалось, что он заметил что-то на теплеющем горизонте – маленькую яхту под всеми парусами, бегущую навстречу солнцу, в распахнутый перед ней бескрайний небесный простор.

Глаза ему застлали слезы, и он отвел взгляд, понимая, что вскоре яхта исчезнет вдали.