Корабль беглецов

8

— Господи! — голос Юби с трудом проникал в сознание Марии. — Самый длинный прыжок в нашей жизни.

Антенна стимулятора отошла, и микромир отпустил Марию. Она еще ощущала угрозу, чувствовала, как в нее вонзаются безжалостные когти гравитации. Открыв глаза, она увидела рубку управления. Изображение было очень четким, почти нереальным.

— У нас нет повреждений, утечки, груз не сместился. Маневровые двигатели в полной готовности. Навигационные программы запущены — определяют координаты.

Мария осторожно пошевелилась. Все тело ее пронзила боль. Пот стекал по лицу.

— Включаю центрифугу. Ускорение 1 «g».

Сила тяжести и вибрация болью отозвались в животе и ушах Марии. Центрифуга вздрогнула и загудела. Мария отстегнула ремни и села. Инерция приподняла ее на несколько дюймов над креслом, но растущая сила тяжести вернула на место. Девушка откинула с лица влажные от пота волосы и посмотрела на Юби.

Брат сидел в кресле с Максимом на коленях. Он выглядел удивительно свежим и бодрым. Все его четыре руки зависли над пультом управления, как бы ожидая дальнейших указаний. Он перевел взгляд на Марию.

— Похоже, тебе пришлось несладко. Ты в порядке?

— Да.

Она стянула футболку через голову и вытерла вспотевшее лицо. Тело протестовало против возвращения гравитации. Центрифуга опять заскрежетала.

— Валюсь с ног, — слабо улыбнулась она. — Устала.

Юби продолжал смотреть на нее.

— Может, массаж, или еще что-нибудь? Этот прыжок измотал тебя.

Мария спустила ноги с кресла.

— Только спать.

Увеличивающаяся сила тяжести чуть не заставила ее упасть на колени.

Юби мгновенно вскочил и подхватил сестру. Сонный Максим, потягиваясь, выражал недовольство своим внезапным падением с колен хозяина. Мария, поддерживаемая Юби, побрела к себе в каюту. Она уронила футболку на пол и рухнула в кровать.

— Спасибо, — Мария подняла голову и взглянула на брата.

Он взял ее за руку и заглянул в глаза, желая подбодрить.

— Мы сделали это.

— Да.

— Спасибо. За все.

— Все нормально, — слабо улыбнулась она.

Он ответил ей долгим взглядом.

— Я не мог предположить, что тебе будет больно.

— Я… — она покачала головой. — Я знаю.

Он пожал плечами. В его взгляде сквозила тоска.

— Я рад, что ты со мной, — сказал он.

— Да, я тоже рада.

Он сжал ее пальцы, затем отступил назад, выключил свет и закрыл за собой дверь.

Оставшись в темноте одна, Мария почувствовала присутствие микромира, слабое и непостоянное. Гравитация навалилась на Нее, подтолкнув в объятия сна.

Проснувшись, Мария услышала негромкие привычные звуки: скрип шарнирных соединений, шепот вентиляторов, слабое гудение центрифуги. Микромир отпустил ее. Она приняла душ, оделась и вышла из каюты.

Рубка была пуста. Она взглянула на экран и увидела, что навигационная программа вычислила их местоположение. Они совершили прыжок на 10,7 световых лет. Юби уже запустил расчеты для следующего прыжка. Их целью была звезда под названием Монтойя-81, находившаяся на расстоянии тридцати световых лет. Сканеры дальнего обнаружения показали, что у звезды есть планеты. Она располагалась достаточно далеко от освоенной человеком части космоса, так что автоматы-разведчики, занимавшиеся поиском сингулярностей, еще не достигли ее.

«Беглец» гудел вокруг Марии.

«10,7 световых лет…»

Вдруг ей показалось, что воздух стал холодным. Она поежилась.

Юби спал в своей кровати. Он лежал на спине, подложив под голову верхнюю пару рук и раскинув в стороны нижнюю.

«Ты беспокоишься лишь о своей семье и своем корабле», — говорил Кит, смотря на нее невидящим, как у Колетты, взглядом.

«Ну вот, — подумала она. — Семья — все, что у меня осталось».

Юби проснулся, его руки дернулись.

— Что-нибудь случилось? — он встревоженно посмотрел на Марию.

— Ничего. Просто хотела посмотреть, где ты.

«Глупо, — подумала она. — Куда же он может деться?»

— Просто пошел вздремнуть, — расслабился он.

Она подвинулась ближе.

— Извини, что разбудила.

— Ерунда, все равно уже пора вставать, — он вновь взглянул на нее, и в его глазах мелькнула тревога. — С тобой все в порядке?

— Да. Только немножко одиноко.

Она села на край кровати. Юби обнял ее одной рукой.

— Мне тоже не по себе.

— Кажется, раньше у нас не было времени грустить.

— Похоже на то.

Мария вытянулась на кровати рядом с ним и положила голову на его мускулистое плечо. Юби поцеловал ее и крепко прижал к себе. Она не противилась. Юби — все, что у нее осталось.

Прекрасная Мария спала, ее белая кожа просвечивала сквозь черное покрывало распущенных волос. Юби поцеловал ее бледную щеку и выскользнул из кровати. Он вышел в коридор и наполнил свой стакан пивом. Появился Максим, потянулся, потерся о ноги хозяина и белым пушистым облачком двинулся к автоматической кормушке. Юби отхлебнул из стакана и вернулся к двери каюты. Тело Марии белело в темноте. Он взглянул на сестру, и грусть его немного рассеялась.

Он никогда не переставал любить ее. Гормоны — ускорители роста — поначалу толкнули их друг к другу, в обжигающее сплетение рук, ног, криков наслаждения и еле слышных вздохов. Юби жаждал ее, желал отдать себя в ее маленькие белые руки, утонуть в ее темных бездонных глазах. Он хотел бы затеряться в ней, найти себе убежище в ее коже, ее дыхании, в ее сердце, исчезнуть, раствориться в ее нежных невинных ладонях.

Но что-то стояло между ними, удерживало его от полного погружения в бурю любви и забвения, как он того хотел. Прекрасная Мария казалась еще более недоступной, когда он держал ее в руках, гладил облако спутанных волос, целовал подрагивающие веки, когда чувствовал, как ее тело вздрагивает под ним, когда слышал ее пронзительные крики в моменты наивысшего наслаждения.

Гормоны толкнули их друг и другу, гормоны заставили расстаться.

Сначала Юби, а затем Мария нашли других партнеров. В менее нежных и ласковых руках Юби получал большее удовлетворение.

Но чувство его не умерло. Иногда он смотрел на Марию, и какие-то мелочи возвращали его в прошлое: наклон головы, поворот плеча, жемчужный блеск ногтей, оставлявших красные полосы на молочно-белой коже. Необязательно было даже присутствие Марии, достаточно звука, витавшего в воздухе запаха, аккорда песни, сцены из фильма — и он чувствовал, как замирает сердце, как в него вонзается сверкающий безжалостный клинок…

Юби отхлебнул ароматного пива, посмотрел на лежащую в глубине каюты Марию и подумал о том, чего же еще ему не хватает, и как могло случиться, что он обладал женщиной, которую всегда желал, но все же имел так мало.

Мария пошевелилась, вздохнула и приоткрыла глаза. Воспоминания нахлынули на Юби.

Желание взяло верх над отчаянием. Полностью осознавая тщетность всего, он бросил пиво в корзину и шагнул к ней, протянув руку, чтобы отодвинуть темное покрывало волос…

Через несколько часов корабль совершил еще один прыжок на расстояние чуть больше восьми световых лет. На этот раз за пультом управления сидел Юби, направляя «Беглеца» в самое сердце проецировавшейся в его мозг сингулярности. Благодаря своим быстрым, точным рефлексам и феноменальной памяти, он был блестящим пилотом. Он никогда ничего не забывал. Искривления пространства и времени, а также его реакция на их появление навсегда запечатлялись в его мозгу, и при возникновении похожей ситуации он уже имел перед собой готовый план действий. Только столкнувшись с чем-то новым, Юби вынужден был действовать наугад, но такое случалось все реже и реже.

Но все же ему было далеко до Марии. Он реагировал на то, что происходит внутри черной дыры, но не мог изменить состояние самой сингулярности, как это делала Мария. Он всегда оставлял ей последний прыжок, чтобы оказаться как можно ближе к цели путешествия.

Теперь точность не имела никакого значения, но Мария и Юби стремились к ней. Наверное, просто для тренировки.

Корабль постепенно приближался к цели. После серии подпространственных прыжков, каждый из которых был короче и точнее предыдущего, Мария привела их в систему Монтойя-81, состоявшую из двенадцати планет. Среди них было четыре газовых гиганта, обладавших достаточной массой, чтобы захватить небольшие черные дыры, которые существовали с момента образования вселенной. Монтойя-81 находилась так далеко от освоенной человечеством части пространства, что навигационной системе потребовалось целых шесть часов для вычисления их координат. Короткий импульс двигателя направил корабль к крайней планете, огромному полосатому, окруженному блестящими кольцами оранжево-красному шару. Гиганта окрестили Король Юби. Детекторы принялись изучать пространство в поисках радиоизлучения невидимых черных дыр. За три дня работы в открытом космосе сверхпроводящие магниты были установлены на корпусе корабля, готовые мертвой хваткой схватить первую же обнаруженную детекторами черную дыру.

Еще один импульс, и «Беглец» удалился на безопасное расстояние от планеты, чтобы избежать ее хоть и слабого, но постоянного излучения. Кольца Короля Юби теперь походили на лезвие остро отточенного ножа. Корабль вращался вокруг планеты в ожидании характерного звука умирающей материи.

Ожидание было напрасным.

Нижней парой рук Юби держал розовую q-образную гитару, а верхней — треугольного «Альфредо». Его голые ноги вспотели, прикасаясь к пластиковому покрытию сиденья. Он настроил «Альфреда» на одну восьмую тона ниже, чем вторую гитару, и играл на двух инструментах одновременно одну и ту же балладу, одну из бесчисленных жалобных песен, соответствовавших его настроению. Небольшие биения, возникавшие при взятии одних и тех же аккордов на по-разному настроенных гитарах, вызывали яркие вспышки в его мозгу, оставлявшие после себя разноцветные пятна, похожие на светящиеся в ночи окна.

Именно эта странная манера игры и объясняла неохоту, с которой играли с ним другие музыканты.

Юби играл, и биения звука нагромождали в его мозгу цветные пятна.

Вошла Мария. На ней была надета лишь белая в голубую полоску футболка. В руках она держала зеленый пластиковый поднос с куском сырого мяса.

— Свинина закончилась.

Юби взял два финальных аккорда на обоих гитарах. Биения повисли в воздухе, вызывая в памяти легкий запах осени.

— Как закончилась? — спросил он.

Она шагнула вперед и поднесла к его лицу поднос с мясом, испещренным черными плотными включениями, похожими на ягоды черной смородины. Пахло отвратительно.

— Черт, — выругался он, отведя взгляд. Ему не хотелось, чтобы эта картина навсегда осталась в его памяти.

В холодильнике они хранили достаточное количество клеток филейной части свинины, чтобы клонировать новую порцию мяса, но предварительно необходимо было вычистить контейнер и дезинфицировать его, уничтожив все остатки дефектных генов. Только потом он мог заполнить контейнер питательной средой для выращивания мяса. Это была большая и грязная работа.

— Займусь этим после обеда, — сказал Юби.

— Я подогреваю вчерашнее карри.

— Хочешь достать синтезатор и сыграть со мной? Кажется, у меня слезливое настроение.

Она подозрительно взглянула на него.

— Что-то не так?

— Что, мне уже и погрустить нельзя? — ощетинился он.

— Я бы хотела знать причину твоего настроения.

Он вздохнул. Затихающие звуки гитарных аккордов отзывались в его сердце.

— Паско был здесь.

— О… — Мария посмотрела на испорченное мясо.

— Он говорил о Китти. О том, как она понимает его, — Юби покачал головой. Пустота внутри сменилась болью. — Господи. Я не могу. Она и он.

Мария осторожно заглянула в его глаза.

— Он пытался защитить нас, Юби.

— Что? — встрепенулся он.

— Вспомни о том времени, когда Китти появилась на борту. Наше созревание только началось.

— Да.

— Вспомни, как это было. Мы сходили с ума. Нас трясло, как в лихорадке. Мы не могли остановиться.

— И что?

— Подумай, каково ему было с двумя людьми, готовыми переспать с кем угодно, в то время как у него месяцами не было партнера.

Юби почувствовал горечь во рту и сглотнул.

— Не хочу ничего об этом знать.

Ее голос звучал мягко.

— Он пытался защитить нас, Юби. Поэтому однажды он купил ее… — она отвернулась. — Все равно ему уже нельзя было помочь. Это случилось бы и без Китти. Просто она явилась катализатором, вот и все.

Юби коснулся гитарных струн, и они загудели, как провода на ветру. Самая печальная песня в мире не в состоянии была выразить его чувства.

Он отложил гитары и пошел уничтожать испорченное мясо.

Через два месяца «Беглец» перебрался к соседней, более близкой к солнцу планете, сменив оранжево-красный гигант на кобальтово-зеленый, Короля Юби на Марию Прекрасную. Наступило томительное ожидание.

Спектр излучения, фиксируемый датчиками, был неизменен и симметричен. Всплески радиосигналов и гравитационные возмущения, взаимодействующие с собственной сингулярностью «Беглеца», не содержали в себе ничего необычного. Датчики корабля были не такими чувствительными, как у автоматических зондов для поиска черных дыр, и теперь «Беглец» вынужден был заниматься не своим делом.

Юби смотрел на экран дисплея в лаборатории корабля, где тускло мерцали схемы и диаграммы. Другой проектор отображал увеличенный во много раз датчик. Юби пытался создать более чувствительную систему, пользуясь при работе микроскопическими манипуляторами.

Схемы поплыли перед глазами Юби. Он перевел взгляд на датчик, затем обратно и понял, что на сегодня хватит. Он выключил проектор и дал команду манипуляторам покрыть неоконченную схему стерильной защитной пленкой, которую легко удалить, если ему захочется продолжить работу.

Он подождал, пока манипуляторы закончат работу, выключил их, вышел из лаборатории и стал спускаться на второй уровень центрифуги. С каждым шагом сила тяжести увеличивалась.

Прекрасная Мария сидела в холле с Максимом на коленях. Ее лоб опоясывала стимулирующая антенна. Остальную часть комнаты занимала голограмма пространственной четырехмерной игры. Серебристый шар перепрыгивал с места на место, а бегущие цифры отсчитывали оставшееся до конца игры время.

Юби посмотрел на ее просвечивающее через голограмму обнаженное тело и вздохнул.

Послышался звуковой сигнал. Время игры истекло.

Четырехмерное поле исчезло. Мария взглянула на Юби и улыбнулась.

— Пытаюсь отвлечься. Тяжело просто так сидеть и ждать, когда что-нибудь произойдет.

Он подсел к ней. Кресло прогнулось под его тяжестью. Мурлыканье Максима громко раздавалось в тишине корабля. Мария взяла одну из его рук и положила к себе на бедро.

— Закончил?

— Наполовину.

— Ничего, завтра закончишь.

— Да, — он закрыл глаза. — Времени у нас сколько угодно.

Она коротко рассмеялась. Ее бедро приятно грело руку Юби.

— Я уже не помню такого, — задумчиво произнесла Мария. — Раньше мы все время куда-то торопились.

— Да.

Разговор угас. За эти дни они уже исчерпали все темы для беседы. Максим громко мурлыкал.

— Пойду прилягу, — Юби открыл глаза.

— Составить компанию?

Он покачал головой:

— Нет.

Повернувшись, он заметил нахмуренные брови сестры и поцеловал ее.

— Мне нужно побыть одному.

— Как хочешь.

Она потерлась щекой о его голое плечо. Он опять поцеловал ее и вышел.

Юби упал на койку, выключил свет и уставился в потолок. Гнездившаяся внутри боль усилилась.

Он знал, что Прекрасная Мария пришла к нему, спасаясь от одиночества. Теперь его собственное невероятное одиночество отталкивало его от нее. Он хотел бы исчезнуть в ее объятиях, снять с себя невыносимую ношу постоянно усваивающего информацию сознания, отключить свою совершенную память. Вместо этого он лишь оживил старые воспоминания, а последние события только усилили и подтвердили их: теплая кожа Марии под его ладонями, волнующее прикосновение ее волос, звонкий смех, превращавшийся в его мозгу в яркие голубые и малиновые искры, разноцветные ленты, разбросанные по темному небу какого-то странного вращающегося мира. Те же мучения, то же отчаяние… растущее ощущение абсолютного одиночества.

Он должен положить этому конец.

— Кажется, я получил эту работу, — громко произнес в темноте голос Паско. Его изображение, появившееся в каюте, ярко светилось.

— Уходи, — сказал Юби. Еще один грустный эпизод, который он никогда не забудет.

Паско был молодой, здоровый и бодрый. Ликование светилось в его глазах.

— Завтра утром я поставлю свою подпись под контрактом, — сказал он. — Мы подпишем соглашение о регулярных поставках грузов от компании ПДК из Тринчераса на новые шахты в Маскараде.

Юби прикрыл глаза рукой и удивленно посмотрел на светящееся изображение отца. Волны интерференции проходили по телу Паско.

— Я беспокоился из-за образования Сообщества. Но теперь у нас есть длительный контракт. На много лет вперед. Куча денег, — он засмеялся. — Похоже, все наши неприятности позади.

Запись, вероятно, была сделана много лет назад, когда Юби был ребенком. Он никогда не слышал ни о каких сделках с ПДК, даже неудачных. Юби внимательно посмотрел на изображение Паско, пытаясь понять, что здесь не так. Может быть, этот контракт — всего лишь плод воображения Паско, результат путаницы, неверного толкования каких-то событий.

— Я собираюсь отпраздновать, — сказал Паско. Он порылся в кармане, достал ингалятор и впрыснул наркотик в каждую ноздрю. — Пойду в ресторан «Ростов» и устрою вечеринку с друзьями.

Он засмеялся, чихнул и потер нос.

— Все неприятности позади, — повторил он и исчез из поля зрения, чтобы выключить камеру.

Послесвечение еще несколько мгновений висело в неожиданно сгустившейся темноте. Юби моргнул, но изображение не исчезло, а только немного расплылось. Что, черт побери, все это должно означать?

Он откинулся на подушку. Изображение Паско, растворившись в темноте, осталось в его мозгу. Печаль охватила его, к глазам подступали слезы. Еще одни несбывшиеся надежды, еще один мрачный призрак, бродящий по коридорам «Беглеца».

Прекрасная Мария опять включила пространственную головоломку. Гигантский серебристый шар прыгал из лунки в лунку, следуя движению ее мысли, прокладывавшей путь среди плавных изгибов четвертого измерения. Наконец, шар упал — она никак не могла сосредоточиться.

Мария выключила игру и услышала голос Паско, доносившийся откуда-то из центра корабля. Громкость его увеличивалась, а затем наступила тишина. Несколько минут она сидела, прислушиваясь. Одиночество угнетало ее. Она сняла Максима с колен, встала и положила кота в оставшееся в кресле углубление. Максим, слегка удивленный тем, что его побеспокоили, сел, мяукнул, затем снова лег и закрыл глаза, не переставая довольно мурлыкать.

Мария вышла в коридор и двинулась в сторону каюты Юби, мягко ступая босыми ногами по шершавому зеленому ковру, истончившемуся от времени. Перед закрытой дверью она в нерешительности остановилась. Юби давно уже не закрывал дверь, с того самого дня, когда умер Паско.

Она смотрела на дверь, учащенно дыша. А что, если эта дверь закрыта навсегда? Страх закрался в ее сердце.

Она повернулась и пошла в рубку, села за пульт управления и дала команду компьютеру вывести на экран результаты сканирования за последние несколько часов.

Использовала ли она Юби, как раньше Кита? Было ли что-то жестокое в том, как она пришла к нему в ту первую ночь? Она знала, что Юби хочет ее, что она нужна ему гораздо больше, чем он ей.

Диаграммы плыли перед глазами Марии. Ничего необычного.

Странно. Ведь она пыталась дать Юби то, чего он всегда так страстно хотел. Могла ли она винить себя, что попытка оказалась неудачной?

Использовала ли она его? Сомнения мучили ее.

Она больше не хотела оставаться одна.

Внезапно среди ровных линий спектра появился выброс, выходящий за обычный диапазон.

Микромир загудел у нее в мозгу. Она наклонилась вперед и провела кончиком языка по передним зубам. Прокрутив запись назад, Мария обнаружила всплеск излучения, с последующим откликом собственной сингулярности «Беглеца».

Жесткое излучение, гравитационные волны. Мария торжествовала. Это могло означать удачу.

Она тщательно изучила особенности спектра. За первым всплеском через несколько минут последовал второй, а затем наблюдалось постепенное уменьшение мощности излучения. Ее сердце замерло. Очень похоже.

Конечно, это сингулярность. Черная дыра находилась внутри корабля.

«Беглец» больше не был один.

Мария вычислила местонахождение незнакомца и направила на него телескопы. Она увидела светящийся плазменный хвост судна, направлявшегося к Прекрасной Марии с постоянным ускорением 2 «g». Предполагаемое время прибытия — от пяти до восьми дней, в зависимости от того, как долго экипаж сможет выдержать такие перегрузки.

Это определенно был корабль, а не автоматический аппарат, охотящийся на сингулярности. Слишком велик, чтобы быть чем-то иным.

Основной вопрос состоял в том, знает ли экипаж корабля, что они скрываются от представителей закона.

Мария опять посмотрела на цифры, а затем на голограмму — ярко-розовую полосу, перечеркнувшую зияющую черноту космоса. Корабль не мог преследовать их — они и сами не знали, куда направляются, не говоря уже о людях на базе Эйнджел. Возможно, судно оказалось в похожей ситуации, когда его экипаж был вынужден заняться поиском сингулярностей.

Она вскочила и бросилась к каюте Юби. Он не будет сердиться, когда узнает, в чем дело.

Они наблюдали за кораблем в течение следующих трех дней. Он продолжал двигаться с постоянным ускорением 2 «g», уменьшавшимся только во время необычно частых коррекций курса. Экипаж, наверное, состоял из суперменов, способных выдержать такие нагрузки, но навигационная программа оставляла желать лучшего. Юби высказал предположение, что это военный корабль, и что у Флота могли быть свои причины, чтобы следовать за «Беглецом» в неизвестность. Если это действительно так, то они ничего не смогут сделать — им с Марией долго не выдержать таких перегрузок.

К облегчению Юби, судно оказалось не военным. Расстояние между кораблями уменьшалось, и сенсоры «Беглеца» смогли различить сквозь светящуюся плазму темный силуэт, увенчанный двумя гигантскими рогами сверхпроводящих магнитов для захвата сингулярностей. Корабль, скорее всего, был исследовательским. Достаточно большой, примерно вдвое больше «Беглеца».

Судно прошло точку поворота, и Юби предположил, что они собираются проскочить мимо изумрудно-голубого полосатого шара, используя притяжение гигантской планеты для смены курса. Но через полдня последовал резкий поворот с убийственным ускорением в 3,5 «g», и корабль вышел на орбиту, аналогичную орбите «Беглеца».

— Господи! — воскликнула Мария. — Экипаж, должно быть, сплющило в лепешку.

Она сидела в кресле рубки, положив ноги на пульт управления. На ней было платье из тонкой ткани с геометрическим узором, составленным из игры света и тени в четырехмерном пространстве. Юби надел обычные шорты, оставив обнаженными мускулистые плечи. Все мониторы и голографические проекторы отображали одну и ту же картину: направленная в сторону «Беглеца» струя плазмы и яркий светящийся огонек в центре, окруженный колышущимися бледными языками, занимающими все поле обзора.

— Они прибыли на два дня раньше, — сказал Юби. — Интересно, что заставляет их торопиться?

— Может, это автомат-исследователь?

— Слишком велик.

Мария пошевелила пальцами ног прямо под голограммой.

— Может, владелец сумел построить судно такого размера.

Юби задумался.

— Если это робот, то мы можем украсть его, — произнес он. — Перейдем на его орбиту, и ты проникнешь внутрь. Используем его для поиска сингулярности, а когда дело будет сделано, восстановим первоначальную программу.

— Полагаю, у нас получится, — пожала плечами Мария.

Юби нахмурился и наклонился к пульту управления. Тремя руками он ввел команды телескопам. Приборы будут отслеживать перемещение судна, когда он будет проходить мимо «Беглеца» на большой скорости, двигаясь по внешней орбите на расстоянии десяти тысяч километров.

Медленно тянулись минуты. Многочисленные изображения плазменных выбросов становились все больше и ярче.

— Ну вот, — произнес Юби. Он отодвинул кресло, встал и перевел взгляд на самый большой дисплей.

Внезапно угол зрения изменился. Корабль проходил мимо них, и телескопы вывели на экраны его темный силуэт, освещенный светом выбрасываемой двигателем плазмы, распадавшейся на облачко мерцающих звезд…

Волосы на руках Юби приподнялись, как под действием статического электричества. Выброс адреналина в кровь подстегнул его. Он не отрывал взгляда от экрана. Послышался удивленный и испуганный вскрик Марии, а затем шлепки по палубе ее босых ног.

Обшивка пришельца была черная, но в нескольких местах поверхность сияла жарким светом плазмы, отбрасывающей разноцветные отблески, как при восходе солнца над планетой — бледно-зеленые, ярко-голубые, кроваво-красные. Корабль имел округлую форму и неровную поверхность, напоминая своим видом гигантский грецкий орех. На одном его конце располагались выбрасывающие плазму сопла, на другом — магнитные захваты. Поверхность корабля была утыкана антеннами и остовами грузовых кранов и разукрашена яркими потоками плазмы и пляшущими разноцветными отблесками. Выпуклости — возможно, это были планетолеты — облепили, подобно ракушкам, корпус судна.

Корабль построили не люди. Это было ясно с первого взгляда.

По нервам Юби пробежал огонь. В мозгу его проносились лихорадочные расчеты.

Пришелец пронесся мимо, превратившись в темный силуэт на фоне светящейся плазмы. Юби, не глядя, потянулся к пульту управления, чтобы убедиться, что изображение чужого корабля записано в память.

Он повернулся к Прекрасной Марии. Ее серые глаза все еще в изумлении смотрели на удаляющийся силуэт. Юби рассмеялся, и Мария удивленно взглянула на него.

— Мария, — сказал он. — Это наш шанс.

Он опять засмеялся и протянул все четыре руки и темному яйцеобразному объекту, окруженному яркой плазмой.

— Женщина, мы только что вступили в новую эру!

Она пристально смотрела на него.

— Первое, что мы сделаем, — сказал он. — Убедим их подписать контракт.