Корабль беглецов

1

Когда их отец совершил самоубийство, он сделал запись, так же, как записывал все важные события в своей невеселой и беспорядочной жизни.

— Я знаю, что будет, — сказал он. — Знаю, что не смогу остановить это. Не могу ничего изменить. Мне очень жаль.

Когда это случилось, «Беглец» дрейфовал в глубоком космосе между двумя подпространственными прыжками. Паско, их отец, висел в невесомости посередине компьютерного зала. Толстый, неуклюжий, с длинными седыми волосами и бородой, в беспорядке разметавшейся рядом с ним, он напоминал плачущего Деда Мороза. Позади него на многочисленных мониторах медленно вращались мерцающие точки звезд.

— Нам не выжить, — сказал он. — По крайней мере, таким образом.

Он с трудом сглотнул. Его беспомощно свисающие по бокам руки дрожали. Вокруг плавал различный хлам: старые компьютерные панели, неисправные голографические видеокамеры, обрывки оптических волокон, сломанные микроскопы, микрохирургические инструменты, оборудование для генной трансплантации, старая искусственная матка. Все это он собирал годами в надежде, что аппаратура, программное обеспечение, которое он составлял по кусочкам и отлаживал, сперма и яйцеклетки, с которыми он возился, и бесчисленные собственные голограммы каким-то образом помогут ему составить целостную картину мира и чудесным образом позволят избежать медленной смерти, перед лицом которой оказался он сам, его дети и его корабль.

— Я недостаточно хорошо приспосабливаюсь, — сказал он. — Послушайте, я дал вам ум. Вы быстры. Возможно, вы сможете найти выход. Я буду вам только мешать.

Кассета быстрого обучения, незамеченная, висела в воздухе рядом с его ногой, беспорядочно кувыркаясь в потоке рециркулируемого воздуха.

— Если я останусь, мы проиграем, — он покачал лохматой головой. — Я потерплю поражение, и вы вместе со мной… Я недостаточно силен.

Он подплыл ближе к камере. Дети могли видеть мешки под глазами, красные прожилки на носу и щеках, стекающую по нижней губе слюну. В расширенных зрачках светилось безумие. Пилюли красного цвета сыпались из его кармана, напоминая капельки крови.

— Я собираюсь уйти с вашего пути. Передозировка. Это не больно. Когда я умру, выбросите мое тело через шлюз.

Он заплакал.

— Позаботьтесь о Китти, — всхлипнул он. — Я знаю, что она любит меня.

Дети ждали, когда он еще что-нибудь скажет, но отец просто продолжал плакать, беспомощно повиснув в воздухе. Его массивные круглые плечи тряслись. Слезинки парили в пространстве, сверкая, как бриллианты. Одна из них попала на объектив камеры и растеклась по линзе, смазав изображение. Отец вздохнул.

— Мне очень жаль, — повторил он свистящим шепотом и протянул руку, чтобы выключить камеру.

Экран погас. Юби протянул к пульту верхнюю левую руку и в замешательстве взглянул на сестру.

— Хочешь посмотреть еще раз?

Она посмотрела на него своими огромными темными глазами, машинально поглаживая Максима — белого кота, лежащего у нее на коленях. Ее голос звучал тише кошачьего мурлыканья.

— Сотри это.

Юби замешкался на мгновение, и его палец завис над клавишей. Он думал, что в записи должно содержаться что-то, что следует запомнить, какие-то знания, которые можно будет использовать, крупицы мудрости, которые помогут им понять отца, связать его жизнь и смерть с их жизнями.

Ничего этого не было. Только осколки свихнувшегося разума, загнанного в угол и не находящего выхода. И глупая просьба относительно Китти. Юби понимал это. Но переполнявшие его чувства заставили его колебаться.

В горле у него стоял ком. Он нажал клавишу. Электрические импульсы стерлись из памяти компьютера без всякого сопротивления. Ком в горле остался.

Прекрасная Мария посмотрела на него.

— Это не было неожиданностью, — она прикусила губу. — Мы знали, что он долго не протянет. Это… что-то подобное… должно было случиться. — Она встала, подхватив кота под свободно болтающиеся лапы. Ее длинные иссиня-черные волосы закрыли лицо.

— Я пойду к себе, — произнесла она.

Юби все еще смотрел на экран, сдвинув брови. Ожидая, что придет понимание, он повернулся к сестре.

— Составить тебе компанию?

Она покачала головой.

— Может быть, позже.

— Тебя позвать? Когда я… буду хоронить его.

Каскад черных волос вздрогнул.

— Да. Пожалуйста.

Юби смотрел, как она выходит из рубки. Затем снова повернулся к пульту.

Пол рубки вздрогнул, и толчок через кресло передался Юби. Небольшие сбои в работе центрифуги, чьи гигантские подшипники медленно разрушались. Пока ничего страшного. Пройдут годы, прежде чем потребуется ремонт.

В воздухе раздавалось гудение. Он должен выбросить тело отца через шлюз до следующего подпространственного прыжка.

Он поднялся и побрел в свою каюту на втором уровне жилого отсека. Стены и потолок были сплошь оклеены картинками. Голографические звездные карты, изображение туманностей, черных дыр, космических кораблей. Улыбающийся Фил Мендоза, Мичико Танака, держащая в одной руке гитару, в другой пистолет. Герои кинофильмов с подрисованными глазами и кроваво-красными губами, со странным выражением смотрящие в пространство. Инопланетяне, выдуманные или настоящие. Картины смерти с залитыми кровью скафандрами и расширенными от ужаса глазами. Изображения отца.

Юби опустился на койку и взглянул на потолок, облепленный изображениями, и картинки, так много значившие для него, показались бессмысленными и смешными — просто плоды детской фантазии и чувств, а не отражение его сущности.

Внезапно в центре каюты возник сидящий на стуле отец. Паско выглядел моложе, его волосы и борода были аккуратно подстрижены. Спокойный и уверенный. Как на фотографиях, которые Юби приклеил к потолку.

— Что-то беспокоит тебя, сын? — спросил отец. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Юби посмотрел на него прищуренными глазами.

— Тебя нет, папа, — сказал он. — Ты убил себя, ублюдок.

Паско печально посмотрел на него.

— Я просто хотел, чтобы ты знал, что я всегда буду рядом.

— Заткнись, — Юби протянул руку и выключил голографический проектор. Отец исчез вместе со стулом.

Юби почувствовал жар. Он встал ногами на койку и принялся сдирать картинки с потолка. Они были приклеены крепко, и пришлось соскребать их ногтями. Кусочки пластика падали вниз и кружились в воздухе, как снежинки. Он с трудом подавил рвущиеся из груди рыдания.

Наконец он остановился среди кучи мусора.

«Капитан „Беглеца“, — подумал он. — Мария не возьмет на себя эту обязанность. Командир. Первый пилот. Начальник над всем, что меня окружает».

Он тихонько рассмеялся.

— У меня есть план.

Прекрасная Мария посмотрела на него. Его бледная кожа и светлые волосы были забрызганы пеной. Она и Юби стояли в компьютерном зале, держа в руках длинные черные баллоны с быстро застывающей пеной. За два месяца после смерти отца они издергались, натыкаясь всюду на его вещи. Они собрали весь хлам, сложили вместе и покрыли быстрозастывающей пеной в надежде продать на запчасти в Асценсьоне — следующем пункте назначения. Возможно, ценность представляли лишь видеокамеры, которые Паско расставил по всему кораблю, чтобы фиксировать события их жизни.

Мария заложила за ухо выбившуюся прядь волос, собранных на затылке на время, пока они не вернутся в зону искусственной гравитации.

— Какой план?

Юби улыбнулся.

— Ты знаешь Дига Энджела? Компания «Лонг Рич». На базе Асценсьон они объявили о заключении контрактов на поставку горнорудного оборудования и компьютеров к нему для новых разработок на Анжелике.

— Хочешь найти того, кто заключит контракт?

— Лучше, Мария. Лучше.

Прекрасная Мария медленно перевернулась в воздухе, взялась одной рукой за ограждение и ступнями обхватила старую разбитую искусственную матку. Она подтянула прибор поближе, отпустила ограждение, повернулась вокруг шланга для подачи пены и нажала кнопку баллончика. Заработал портативный компрессор, и слой пены покрыл пластиковую поверхность прибора, где раздался первый удар сердца Марии, где ее глаза впервые увидели свет.

«Хороню свое прошлое в пене» — подумала она. Ведь это не только хлам Паско, но и часть ее собственной жизни. Свидетельства ее существования умирали, исчезая под слоем пены.

— Мы сами заключим контракт, — сказал Юби. Его голос звучал уверенно. — Возьмем ссуду, закупим оборудование и сами доставим его. Наша прибыль увеличится, по крайней мере, на сто процентов.

Хлопья пены закрыли пульт управления искусственной матки. Мария моргнула от попавших в глаза брызг.

— Почему «Лонг Рич» не занимается этим сама?

— Они слишком успешно развиваются, вот почему. Я проверил курс их акций. Они расширили свою деятельность сильнее, чем планировали, и не занимаются теперь операциями здесь, на окраинах.

— Любопытно, — Мария вытерла пот со лба и задумчиво посмотрела на Юби. — А кто даст нам ссуду?

— «Отто-Банк».

— «Отто-Банк», — медленно повторила она. Она напряглась, почувствовав, что ей не нравится эта идея.

Юби с вызовом посмотрел на сестру.

— Мы закупим оборудование. Контракт уже составлен.

— Мне это не нравится.

— Посмотри на цифры.

Она отвела взгляд. Ей не хотелось думать об этом.

— А если все сорвется?

— А если получится?

Он оттолкнулся от черного эластичного экрана, которым они прикрыли компьютер от пены, приблизился к ней и взял за плечи верхней парой рук.

Мария стиснула шланг и баллончик так, что побелели костяшки пальцев.

— Не знаю почему, но мне это не нравится.

— Давай, я покажу тебе цифры.

Она покачала головой. Печаль наполнила ее сердце.

«Неужели у нас нет другого выхода?» — подумала она.

— Ладно. Я посмотрю.

— Необязательно. Они все равно могут дать нам ссуду.

— Да. Возможно, — недоверчиво отозвалась Мария.

Она знала, что у нее больше нет сил сопротивляться.

— Скажешь что-нибудь? — Юби посмотрел на сестру.

В ее глазах отражался холодный серый свет мониторов, как и в глазах мертвого Паско, когда Юби закрывал их. Она обхватила рукой горло.

— Он был стар, — произнесла Мария. — Он пытался, но ничего не смог сделать. Мы не знали, как помочь ему. Он умер.

Она пожала плечами.

— Я не могу больше ни о чем думать.

«Он был хорошим отцом? — хотел спросить Юби. — Он вырастил нас из купленных по случаю замороженных спермы и яйцеклеток, в старом, бывшем в употреблении оборудовании, проданном ему за бесценок. Никаких общих генов, ни между собой, ни с Паско. Просто люди, живущие вместе. Он дал нам способности, которые мы не знаем, как применить. Ускорил наше развитие при помощи гормонов и кассет быстрого обучения. Он думал, что мы сможем дать ему то, чего ему не хватало. Мы смотрели на него в ожидании ответов на наши вопросы, но Паско сам хотел получить ответы от нас».

Юби посмотрел на монитор с изображением тяжелого тела, упакованного в пластиковый мешок. Плохим он был отцом или хорошим, теперь он мертв.

Юби поместил тело Паско в шлюз, а не в камеру для удаления отходов. Он хотел, чтобы отец покинул корабль как человек, а не как мусор. Он коснулся пальцами клавиатуры. Загорелись красные огоньки и зазвучал предупредительный сигнал. Юби не отреагировал на него. Створки шлюза открылись, и тело Паско отделилось от корабля — пластиковый снаряд начал свой долгий путь к центру галактики. Резкий металлический звук прозвучал последней эпитафией. Юби закрыл створки шлюза, и тревожный сигнал умолк. Красные огоньки сменились зелеными. Слезы текли по щекам Прекрасной Марии. Она отвернулась.

— Я хотела бы управлять следующим прыжком, — произнесла она. Юби с трудом различал ее тихий голос. — Ладно?

— Как хочешь.

— Пойду запрограммирую компьютер. Я сообщу, когда закончу.

Она ушла. Мария была обнажена — они часто ходили в таком виде внутри корабля — и он видел, как ее длинные черные волосы контрастировали с нежной кожей спины. Теплая волна заполнила все его существо.

«Почему меня это больше волнует, чем Паско? Что это может означать?»

Пора заняться Китти.

Через два месяца после подписания контракта с Дигом Энджелом «Беглец» вынырнул из подпространства в нескольких тысячах километров от цели — в неделе пути от базы Анжелика. После того, как радиосигналы с корабля достигли базы, и пришло ответное сообщение, Юби обнаружил, что у них неприятности. Он сидел, выпрямившись, и смотрел на строчки сообщения. Потревоженный Максим спрыгнул с его колен.

— Диг Энджел, — произнес Юби. — Разорился. «Лонг Рич» лопнула.

— У нас был контракт, — сказала Прекрасная Мария. Ее голос прерывался — последствия пребывания в подпространстве во время последнего прыжка. Легкий голубой туман еще окутывал мозг Юби, несмотря на растущее раздражение.

Юби сжал зубы. В нем поднималась волна гнева. Это все его вина.

Он бросил взгляд на Прекрасную Марию. Она смотрела в сторону, как бы не желая напоминать: «Я же тебе говорила».

— Мы в самом конце длинного списка кредиторов, — сказал Юби. — Сможем вернуть свои деньги только через много лет.

— А другие покупатели?

— В этой системе нет других мелких компаний. Мы забрались слишком далеко — на планете всего один город, а все остальные рудники находятся на астероидах. Придется продавать оборудование перекупщику. Может, какой-нибудь компании из другой системы, если такая найдется, — Юби посмотрел на сообщение и мысленно произвел подсчеты. — Хорошо, если нам хватит денег оплатить погрузку и транспорт.

Прекрасная Мария облизала губы, обдумывая другие возможности.

— Может, мы возьмемся доставить груз, чтобы как-то продержаться. Лекарства или что-нибудь подобное, что не займет много места в грузовом отсеке.

— Это лучше, чем прозябать на Анжелике, — он начал просматривать новости. — Поищем покупателей.

Юби чувствовал, как струйка пота побежала у него по спине. Строчки цифр плыли по экрану. Где-то должен быть покупатель. Должен быть.

Иначе они навсегда останутся на Анжелике.

Сверху доносились гаммы. Прекрасная Мария разминала пальцы за клавиатурой синтезатора. Юби прошел по мягкому зеленому ковру и открыл дверь. Мария подняла голову.

— Ты помнишь Кола Редвинга?

— С трудом. Кажется, он с «Роланда»? — ее пальцы быстро бегали по клавишам.

— Был. Я просматривал сводку новостей с Эйнджел. Он убил сначала свою семью, а затем себя.

Мария в изумлении посмотрела на него. Ее левая рука застыла на одном аккорде, звук которого вызвал желтые вспышки в мозгу Юби.

— Когда?

— Пятнадцать часов назад. База Инфикс. Банк конфисковал его корабль.

Мария смотрела на свою руку. Аккорд продолжал звучать.

Хотя Юби встречался с Редвингом всего один или два раза, он хорошо помнил его. Черные волосы, ясные глаза, тихий голос, сильные руки. Он воспользовался молотком. Юби представил себе молоток в этих больших руках.

— Раньше годами не было слышно об убийстве на межзвездном корабле, — сказал Юби. — Помнишь? А теперь два или три в год.

— Он убил свою семью.

Они на мгновение отвели взгляд друг от друга, прислушиваясь к звучанию синтезатора и думая о Паско и о том, как им повезло, что он сам выбрал способ уйти из жизни, когда его время закончилось.

Мария убрала руку с клавиатуры и принялась рассматривать ее, как будто никогда раньше не видела.

— Возьми свою гитару, — попросила она. — Сыграй со мной.

— Ладно.

Он открыл шкаф с инструментами и вытащил своего старого черного «Альфредо» с пластиковым треугольным корпусом и грифом из настоящего черного дерева.

В его голове уже звучали громкие сердитые аккорды, напоминавшие ему о Редвинге.

Пилоты межзвездных и межпланетных кораблей на каждой из баз создавали свои поселения с особым укладом жизни. Назывались эти зоны по-разному: на Маскараде — Роуд, на Безеле — Порт-Таун, здесь, на базе Эйнджел, — Фринж.

Фринж жил в постоянных сумерках. Его очертания смутно виднелись с того места, где стояли Мария и Юби — темные фасады магазинов с царящей внутри суетой, яркие цветные голограммы. Обитатели города пребывали в постоянном движении.

Главная улица не имела названия и представляла собой длинную металлическую дорогу, опоясывающую диск базы Эйнджел. Вдоль нее обосновались небольшие конторы, жившие за счет экипажей космических кораблей: мелкие банки, торговые компании, маленькие казино, отели, бары, лавочки, христианские церкви и буддийские храмы, кафе, косметические кабинеты, ломбарды… череда мелких и шумных магазинов, выходящих фасадами на главную улицу или в темные боковые переулки, окружавшие главную дорогу, как отростки какого-то гигантского примитивного кишечника.

Юби и Прекрасная Мария шли по Фринжу, наслаждаясь яркими красками, запахами и необычным способом передвижения. Мария купила у торговца чипсы и жареного цыпленка, а Юби — пластиковую бутылку пива.

У Марии было две руки и две ноги, что нечасто встречалось у пилотов подпространственных кораблей. Юби имел дополнительную пару рук. Они не получили узкой специализации и могли легко адаптироваться к любой профессии. Юби было тринадцать лет, и его рост составлял шесть футов и четыре дюйма. Его одежда соответствовала моде — обрезанные джинсы, сандалии, серебристый жилет, выкроенный из куска старого отражателя и скрепленный оранжевой лентой. Светлые волосы растрепаны. У него был мощный торс с рельефно выступающими мускулами, как у всех пилотов. Когда он хотел этого, движения его были быстры.

Прекрасной Марии исполнилось одиннадцать, и она была на дюйм ниже брата. Девушка носила длинное дымчатое платье под цвет своих темных глаз. Ее лицо, обрамленное каскадом черных волос, матово светилось, как налитые в черный стакан сливки. Ее голос был нежен, белые руки порхали в воздухе, как два голубя. Длинные волосы редко встречались у пилотов подпространственных кораблей, но очень шли Марии. Ее имя тоже подходило ей.

Четырехрукий мутант-пилот, проезжавший мимо, махнул рукой. В его глазах стояла боль, гладкое, не тронутое гравитацией лицо было искажено.

«Отчаянный человек, — подумала Мария. — Приехал на внешнее кольцо базы по делам, хотя мог бы оставаться в центральной части, где собственный вес не давил бы на него, и делать свой бизнес по телефону».

Отчаянный. Как и экипаж «Беглеца».

«По крайней мере, — подумала она, — у нас еще есть выбор. Если мутант потеряет средства к существованию, то ему останется лишь подписать долговременный контракт с какой-нибудь фирмой вроде „Биагра Экзетер“. На их условиях, за нищенскую плату».

Мария откусила кусочек цыпленка, и острый соус обжег ей небо. Она сделала глоток пива из бутылки Юби. Показалась окраина Фринжа, где сумрачный свет сменялся ярким белым сиянием улиц Внешнего Города. Мария почувствовала в груди холодок.

— Черт возьми. Он исчезает. Посмотри, фринж уменьшается.

— Господи Иисусе! Ведь прошло всего несколько месяцев, — Юби облизал губы. — Где мы продадим свой груз? «Хайлайну» он не нужен.

Хотя отсутствовал указатель или линия, обозначающие границу, где заканчивался Фринж, ошибиться было невозможно, фринж был темен, наполнен непрерывным движением, шепотом мелкого бизнеса, резким запахом пота и адреналина, исходящим от людей, действующих на грани закона. Там, где тьма рассеивалась, металлические улицы были вымощены тончайшими пластинками мрамора, впрессованными в пластик. Вдоль ярко освещенных тротуаров располагались здания крупных компаний и концернов, распространивших свою деятельность на весь освоенный человеком космос и имеющих собственные торговые флоты, базы, пассажирские лайнеры, финансовые и банковские центры… их полиция следила за всем, что происходит в населенной людьми части вселенной, они хотели превратить весь мир в сеть сверкающих улиц, заполненных благонравными гражданами, которые озабочены только увеличением своего капитала и безопасными инвестициями, на чьи деньги содержится полиция Сообщества, и кто ненавидит обитателей пограничных областей.

Юби сплюнул в сторону холодного флюоресцентного света.

Черт бы их побрал!

— Он уменьшается, — повторила Мария.

— Возможно, они оставят часть фринжа, — сказал Юби. — Почистят немного и будут возить сюда туристов с планеты. Чтобы они могли здесь напиться и продать свои души «Хайлайну».

— Сообщество, — произнесла Прекрасная Мария. Это слово прозвучало у нее как ругательство.

Юби свернул с главной улицы. Издалека донесся металлический смех проститутки.

— Пойдем. У нас еще есть дела.

Юби услышал, как дверца шкафа закрылась позади него. В правой руке он держал заряженную серебристую электрошоковую дубинку в два фута длиной. На ее поверхности были нанесены красные предупреждающие надписи. Красный светодиод мерцал на рукоятке, индицируя, что оружие заряжено. Палец Юби лежал на спусковом крючке.

Он чувствовал, что руки его дрожат, дыхание участилось. Конец дубинки ударял его по колену. Он остановился перед дверью в каюту Паско и вытер пот со лба.

Юби вошел внутрь. Передняя часть помещения была пуста. Везде в беспорядке был разбросан всевозможный хлам: кассеты быстрого обучения, фотографии семьи Паско, погибшей при разгерметизации шлюза, покрытые пылью распечатки программ, в которые годами никто не заглядывал, разобранные панели компьютеров — свидетельства усиливавшегося с годами безумия Паско, ждущие своего захоронения. Юби опустил оружие. Сердце его замерло. Он опять вытер лицо, протянул левую руку и открыл дверь в спальню.

«Это не убийство», — уговаривал он себя.

Сексуальная кукла-андроид сидела на кровати Паско. Она подняла голову и посмотрела на вошедшего Юби. Он знал, что навсегда запомнит спутанные коротко подстриженные светлые локоны, мерцание серебряного колечка в левой ноздре, взгляд широко раскрытых, все понимающих зеленых глас Китти была обнажена, как и предполагал Юби. Она носила лишь украшения, которые ей дарил Паско в приступах своей поздней любви. На ее пальцах сверкали кольца, на запястьях рук звенели браслеты, на груди висел сапфировый кулон.

Юби остановился в дверях.

«Нужно только войти», — сказал он себе.

— Папа умер.

— Я знаю, — отозвалась Китти. Ее глаза наполнились искусственными слезами. — Он оставил сообщение. Сказал, что любил меня.

— Да.

Электрошоковая дубинка, которую он держал в правой верхней руке, казалось, весила сотню фунтов. Он перехватил ее другой правой рукой.

Китти жила на корабле уже три года. Паско целую неделю прятал ее у себя в каюте, прежде чем Юби узнал об этом. Он услышал ее звонкий идиотский смех из-за двери двухкомнатной каюты, а затем ответный смех отца. Почему-то Юби сразу понял, что это не видеофильм.

В то время он очень быстро рос, прибавляя по футу в год, и это сделало его неуклюжим. Мускулы болели от натиска гормонов. Его била дрожь от накатывающих волнами чувств: ненависти, обиды, вожделения, ярости. Он изо всех сил боролся с обуревавшими его страстями и старался избегать Паско и Марию, проводя большую часть времени в одиночестве.

Услышав смех, Юби остановился посреди коридора, повернулся… и каким-то образом его ноги зацепились одна за другую, так что он вынужден был взмахнуть всеми четырьмя руками, чтобы не потерять равновесие. Незнакомый смех покоробил его, вызвав оранжевую вспышку в мозгу и кислый привкус во рту. Ярость закипала в нем. Он открыл дверь Паско.

Китти стояла на маленьком столике, подняв руки и расставив для устойчивости ноги. Звонкий детский смех вырывался из ее горла. Зеленые глаза смотрели прямо на него. Смех не умолкал.

Паско, скрючившись, лежал перед ней среди разбросанных красных и желтых пилюль. Его дряблое, волосатое тело было разрисовано голубым и желтым. Он раскрашивал ее, держа в руке баллончик с распылителем. Яркие разноцветные полосы влажно поблескивали на ее теле. В комнате пахло сексом. В смехе Паско было что-то такое, чего раньше Юби не слышал, и это вызвало резкие металлические вспышки в его мозгу.

Паско издал горлом какой-то невнятный звук, поднялся, обхватил Китти руками и прижался лицом к свежей краске. Он поднял руку и ухватился за ее волосы, так что голова куклы все больше откидывалась назад, в то время, как он еще сильнее прижимал лицо к ее груди. Ее смех продолжал звучать на одной и той же ноте. Юби видел, как ее напряженное горло вибрировало от запрограммированных искусственных звуков.

Ее глаза не отрывались от Юби. Даже захлопнув дверь, он чувствовал ее взгляд сквозь закрытые створки. Он смотрел на дверь, страстно желая все забыть.

Теперь Китти своими широко раскрытыми глазами смотрела на вошедшего Юби, держащего в руке электродубинку.

— Я любила его, Юби, — сказала она. — Я так запрограммирована. Я запрограммирована любить все, что любит мой партнер — что-то вроде обратной связи.

«Это он научил тебя плакать? — подумал Юби. — Или это уже было в тебе заложено?»

— Я знаю, — ответил он.

Он понимал, что она всего лишь глупая кукла, пригодная только для любовных утех и ни для чего больше. Даже ее способность вести беседу была крайне ограничена, она лишь повторяла то, что ей говорили, а смех вырывался у нее всякий раз, когда ее скудный ум считал момент хоть сколько-нибудь подходящим. Совершенно бесполезная вещь на корабле, не способная оправдать даже затраты на свое собственное содержание. Паско купил игрушку для богатых, заложив для этого «Беглеца».

Впрочем, она была достаточно сообразительна, чтобы хотеть жить. Китти посмотрела на него и провела языком по губам.

«Сделай это, — сказал себе Юби. — Это не убийство».

— Я могу научиться любить кого-нибудь еще, — произнесла она. — Это легко сделать. Тебе не нужно использовать эту штуку. Просто небольшая регулировка. Я могу быть такой, как тебе хочется.

«И высосешь из меня все соки к тому времени, когда мне исполнится пятнадцать. И я буду плясать под твою дудку, слушая этот идиотский смех».

Он сделал шаг вперед и поднял дубинку, держа ее верхней парой рук. Китти отступила к стене.

Он отвел дубинку в сторону. Вспомнил блестящую на ее искусственной коже краску, запах секса, смех Паско.

— Тебе не обязательно делать это, — быстро произнесла она. — Я не буду тебе мешать.

Ее голос сорвался в крик.

— Почему ты не любишь меня?

Он закрыл глаза, чтобы не видеть. В горле стоял ком. Юби слепо ткнул дубинкой вперед и провел ею из стороны в сторону, нажав пальцем на спусковой крючок.

Электрический разряд. Падение чего-то тяжелого на подушки. Запах паленого.

Юби открыл глаза. Китти, скорчившись, лежала на кровати. На ее боку, там, куда попала дубинка, был виден след от ожога. Ее программа стерлась. Глаза были широко раскрыты, тело сотрясала дрожь, а пальцы беспорядочно двигались. Ожог на синтетической коже уже начал заживать.

Если бы он знал речевые коды для управления Китти, то ему не пришлось бы действовать подобным образом. Но их знал только Паско, никому не доверявший свое приобретение.

Юби уронил дубинку на покрытый ковром пол. Он вернулся в первую комнату, принес ящик с инструментами, поставил на кровать и открыл его. Он все еще ощущал запах паленого. Он взял Китти за плечо, почувствовав прикосновение теплой гладкой кожи, и перевернул ее. Юби вытащил нож, разрезал кожу на спине куклы и отвернул ее, прежде чем она успела срастись. Обнаружив выключатель, он вставил в отверстие отвертку и выключил куклу.

— Юби, — послышался по интеркому голос Марии. — Пятнадцать минут до прыжка.

Юби снял украшения с остывающего тела. Повернув голову Китти, он вытащил серебряное колечко из ноздри куклы. Он почувствовал сопротивление, а затем плоть поддалась. Юби знал, что эта маленькая жестокость навсегда запечатлеется в его памяти, оставаясь там гораздо дольше, чем нанесенная им рана, которая заживет, когда Китти включат вновь.

Он положил драгоценности в наволочку. Нужно продать все это. На Марии они смотрелись бы неплохо, но ему не хотелось их больше видеть.

Простыня над головой Китти намокла — это вытекли искусственные слезы из резервуара.

Юби знал, что никогда не сможет забыть это, что воспоминания будут приходить к нему — этот запах, гнев, звук электрического разряда, вытекшие искусственные слезы. Он встал и, пошатываясь, вышел из спальни.

«Нужно найти пластиковый мешок, — подумал он, — положить ее туда и сразу же продать по прибытии в Калибан».

Он по-прежнему старался убедить себя, что он не убийца.

— Какая игра? — Вышибала пристально разглядывал Прекрасную Марию из-за своего стеклянного окошечка. Белые зубы сверкали из-под тонких усиков. Темные глаза холодно смотрели из-за черной металлической оправы круглого пенсне.

Прекрасная Мария посмотрела на свое двойное отражение.

— «Черная Дыра», — ответила она. «Девятый Красный» бурлил в ее крови. Нервы были натянуты.

— Ставки? Будете играть или только смотреть? — Вышибала опять ухмыльнулся. — Там, внутри, один тип с планеты, кажется, ищет себе женщину-пилота. Так и шарит везде своим взглядом. Вы ему можете приглянуться.

— Десять к двадцати, — ответила Мария и показала черную кредитную карточку. Улыбка вышибалы стала шире.

— Добро пожаловать, женщина. Можете мне верить, пилотам-подпространственникам везет в «Черной Дыре».

«Особенно мне», — подумала Мария.

Послышалось жужжание, и замок открылся. Она нажала на дверь, и та повернулась, впустив девушку внутрь. За спиной Марии замок автоматически защелкнулся.

Заведение называлось «Звездный Город», и в этом нарочитом старинном названии чувствовалась солидная доля самоиронии. Оно находилось на третьем этаже здания среди скопища полуразвалившихся кафе, дешевых отелей, магазинов поношенной одежды. Марии пришлось взбираться по узкому трапу, чтобы попасть сюда. Стены здесь были из пенопласта — они только недавно переехали в это помещение из какого-то другого места во Фринже и, скорее всего, скоро съедут и отсюда. В казино было темно, освещались только столы, за которыми шла игра. Посетителями были обитатели Фринжа, экипажи космических кораблей. В комнате стояла тишина, наполненная ожиданиями, мыслями и запахом пота.

Житель планеты оказался обыкновенным мужчиной среднего возраста, одетым, как ему казалось, по погоде. Он с безнадежным выражением лица смотрел на обнаженные коричневые груди женщины, игравшей в «двадцать одно». Прекрасная Мария ухмыльнулась. Кажется, никто не соглашался составить ему компанию, как бы долго он ни бросал призывные взгляды. Его ждало разочарование.

«Девятый Красный» пульсировал у нее в крови. Люди в комнате, казалось, медленно плывут в густом тумане. Мария прошла в заднюю часть помещения к игровой кабинке. Она вошла внутрь и закрыла прозрачную дверцу. Когда девушка села в мягкое кресло, из стены с легким шипением выдвинулись длинные металлические стержни, каждый из которых оканчивался тонкой паутиной стимулирующей антенны, и коснулись ее головы. Она вставила кредитную карточку в специальную щель и нажала кнопку. В мозгу яркими точками звезд взорвался космос, наполненный пылающими сингулярностями, радиовоплями умирающей материи.

Мария находилась внутри серебристой металлической сферы, которая плавала в темном пустом пространстве. На нее действовали огромные гравитационные силы. Суть игры состояла в том, чтобы проложить курс между двумя точками пространства, используя гравитацию сингулярностей и бросая сферу в объятия черных дыр. Чтобы обострить чувство опасности, был установлен лимит времени, а компьютер вносил помехи, расставляя на пути препятствия: вызывал появление сингулярностей прямо по курсу сферы после того, как она набирала такую скорость, что уже не могла уклониться от встречи, вносил изменения в плотность звезд, организовывал нехватку топлива и поломку навигационного оборудования и дисплеев. Можно было выбирать более легкий или более сложный маршрут, причем ставки росли с увеличением уровня сложности. Игра напоминала настоящий полет, но в то же время отличалась от него, так что привычные рефлексы пилота здесь не срабатывали.

«Девятый Красный» подталкивал ее выбрать самый сложный маршрут, но Мария сделала над собой усилие и выбрала средний, решив сначала немного размяться. Она подтвердила свой выбор нажатием клавиши.

В нижнем правом углу поля обзора замелькали цифры, отсчитывая секунды. Если она закончит полет меньше, чем за семьдесят пять процентов отведенного времени, то получит дополнительное вознаграждение. Среди разбросанных черных дыр ярко мерцала конечная точка маршрута.

— Отлично, — пробормотала Мария и включила ускорение. «Девятый Красный» подстегивал нейроны ее мозга, когда она выбирала маршрут, уклоняясь от преследующей ее гравитационной волны. Она взглянула в открывшуюся перед ней черную пустоту и улыбнулась, почувствовав, как завибрировала сфера в тисках гравитации.

Мария рефлекторно управляла ускорением и коррекцией курса сферы, ныряющей в гравитационную волну. Другая часть ее мозга разрабатывала стратегию. По мере погружения в игру, когда цифры мелькали в нижнем углу, а сфера продолжала свое вращение, девушка чувствовала, как медленно, но уверенно проявляется другой уровень сознания, микромир, являющийся точной моделью компьютера… интуиция битов информации, движущихся со скоростью света и формирующих иллюзию космического пространства, на которую влияют принимаемые ею решения. Микромир всегда присутствовал в ее подсознании.

Мария закончила полет, затратив шестьдесят процентов установленного времени. Выигрыш добавился к сумме в ее кредитной карточке. Иллюзия космоса исчезла из ее мозга, и она пришла в себя в закрытой игровой кабине. Микромир приблизился к ней, и игра теперь не мешала ощущать его. Она откинулась назад и почувствовала головокружение. Подняв палец, Мария провела по клавиатуре перед собой… она показалась ей почти нереальной.

«Девятый Красный» все еще подстегивал ее. Она опустила палец и нажала кнопку.

Микромир давал ей возможность предчувствовать изменение ситуации еще до того, как картина появлялась у нее перед глазами. Это был мир безграничных возможностей. Она засмеялась, сделала ставку и выбрала максимальный уровень сложности.

Ей необходимо было по крайней мере один раз облететь каждую сингулярность, и на это отводилось так мало времени, что возможность ошибки практически исключалась. Она полностью использовала время, отведенное для разработки стратегии, для прокладки курса между звездами. Затем прозвучал сигнал, и она бросила свою сферу вперед с максимальной скоростью…

Сфера растягивалась и сжималась, разрываемая железными пальцами пространственно-временных искривлений. Мария сжигала топливо, огибая сингулярность, а затем бросала сферу в объятия следующей черной дыры. Она ощущала окружавший ее микромир, и он позволил ей предугадать, что гравитация сингулярности, к которой она направлялась, резко возрастет. Мария изменила курс, увеличив радиус орбиты, почувствовала, как сила притяжения понемногу ослабевает, и увеличила мощность двигателей, чтобы не сбиться с выбранного курса. Действия компьютера, казавшиеся случайными, вовсе не являлись таковыми, поскольку поведение машины не может быть по-настоящему случайным, а является частью огромной сложной программы, слишком сложной и быстрой, чтобы человек мог успеть за ней.

Сфера стонала под действием чудовищных гравитационных сил. Мария сжигала топливо с неимоверной скоростью, пренебрегая осторожностью. Сингулярности проносились мимо, стараясь захватить ее. Она могла чувствовать изменение структуры микромира, предупреждающее о том, что что-то должно произойти, что на ее пути должна возникнуть новая черная дыра. Огонь бурлил у нее в крови. Она откидывала голову, сжимала зубы, размахивала руками. Пальцы ее дрожали от напряжения.

Ощутив, что предчувствие приняло определенную форму, она отреагировала движением пальцев, лежащих на клавиатуре. Микромир изменился. Через полсекунды появилась сингулярность, но сфера уже миновала эту точку.

Она уложилась в семьдесят три процента отведенного времени. Машина оплатила выигрыш из расчета тридцать к одному.

Мария задыхалась, сердце ее сильно билось. Она чувствовала вкус пота на верхней губе.

Девушка запросила еще одну игру и сделала ставку. Это была максимально разрешенная законом сумма для такого рода игр. Она поставила на кон первоначальную сумму и почти половину выигрыша. Мария опять ощущала энергию окружавшего ее микромира, заполненного черным светом невидимых звезд.

Голограмма Паско бродила по комнате. Он произносил лекцию у одного из встроенных в стену мониторов.

— Расширение. Сжатие. Инфляция. Дефляция. Гибкий термин, описывающий поведение металлов при изменении температуры, волновые явления при изменении энергии, поведение экономических систем при перераспределении богатств.

— Заткнись, отец, — сказал Юби. — Я пытаюсь рассчитать следующий прыжок.

Он сгорбился над терминалом и несколькими клавиатурами, которые он выдвинул из зеленой стены верхней комнаты отдыха. Голографические модели мерцали у него перед глазами. Он одинаково свободно работал на клавиатуре обеими парами рук.

— На последнем явлении мы и остановимся, — продолжал Паско. — Посмотрите.

На экране перед Юби исчезла диаграмма и появилась трехмерная модель пространства, заполненная разноцветными мерцающими звездами.

— Отец, — сказал Юби. — Я работаю…

Он вспомнил, что перед ним всего лишь изображение, и умолк.

На пульте управления замерцал красный огонек, сигнализирующий о том, что расчеты Юби вводятся в память навигационного оборудования.

— Освоенный человеком космос, — произнес Паско. Он все еще обращался к встроенному в стену монитору. Паско приблизился к нему, пройдя сквозь стул, и при этом голографическое изображение расплылось. — На модели общественное богатство отображается при помощи яркости. Чем ярче, тем богаче. Заметьте, что распределение очень напоминает распространение фронта волны. Яркость увеличивается к центру. Посмотрите на поведение центра, когда случайные источники богатства возникают на окраинах. Хаос, правда?

Голос Паско звучал самодовольно.

— Хаос в центре усиливается, если модель имеет тенденцию к расширению периметра. Волны формируют неразбериху. Море экономики становится неспокойным, если использовать морскую терминологию, с которой вы, скорее всего, незнакомы.

Печаль охватила Юби. Он устало покачал головой.

— Уходи, — тупо повторил он. — Ты мертв. Ты убил себя.

— Люди вкладывают деньги, — сказал Паско. Он перенес вес тела на одну ногу и откинулся назад, как плохой актер-декламатор. Он все еще оперировал своими диаграммами. — Что станет с их вкладами при открытии нового, более крупного источника богатства, заполнившего рынок, как вешние воды? Их вложения упадут в цене. Будут съедены инфляцией.

Он уставился на монитор.

— Классический пример…

— Дерьмо.

— …это Европа после открытия испанцами Нового Света. Приток в Европу богатств с американского континента вызвал обесценивание всех европейских валют. Инфляция распространялась по Европе, начавшись в Иберии и продвигаясь на восток, подобно волне, вызвав пятьюдесятью годами позже финансовый кризис в Польше, на Украине, на Ближнем Востоке. Крестьяне оказались неспособны купить хлеб или землю. Их сбережения обесценились. Результатом стало столетие религиозных войн, приведших к гибели миллионов людей, разрушивших величие испанской империи, приведших к крушению идеалов христианства как объединяющей Европу религии, и чуть не отбросивших Европу в мрачное средневековье.

Мысли Юби путались.

— Какая Иберия? — спросил он. — Какое христианство? О каком «новом свете» ты говоришь?

Ему хотелось биться головой о металлическую стену.

— Какой в этом во всем смысл? Господи Иисусе!

Он стал нажимать на клавиши пульта управления, пытаясь вызвать на экран свои расчеты. Он видел, как компьютер сохранил все вычисления. Нужно было только найти, куда их спрятала написанная Паско программа.

— Похожие беды обрушились на экономику в последнем столетии, — продолжал Паско. — Правда, последствия были не столь драматичны. Вопрос уже не стоял о хлебе насущном. Но неограниченная экспансия человечества в космос, ставшая возможной с развитием сингулярной механики, оказала непредсказуемое воздействие на центры экономики человечества. Волны богатства с окраин накатывали на центр с невидимой доселе внезапностью и силой.

Паско развел руками.

— Миллиарды остались без работы. Жизни рушились. Накопления обесценивались в одно мгновение, — он указал пальцем на экран. — И чего же хотели все эти несчастные люди?

— Они хотели наесться дерьма и умереть, — сказал Юби.

Паско ударил кулаком в раскрытую ладонь. Звука не было.

— Правильно, — ухмыльнулся он. — Они хотели стабильности. Объединения. Сообщества.

Юби поднял голову от клавиатуры.

— Что?

— Не прекращения экспансии, уверяю тебя, — сказал Паско. — Просто окончания неконтролируемого роста, разрушавшего их жизни. Плановое освоение вселенной, гарантирующее отсутствие социальных потрясений. Население центра превышало население окраин на десятки миллиардов. Их мнение имело достаточный вес, и политики прислушались к нему.

Он повернулся к Юби, посмотрел на него совиным взглядом. Мурашки пробежали по спине юноши. Он стал убеждать себя, что это всего лишь голограмма.

Из голоса Паско исчезли риторические нотки.

— Но что Сообщество сделает с экономикой окраин, ориентированной на неограниченную экспансию? Когда в условиях регулируемого развития экономически более выгодными станут крупные торговые флоты, а не маленькие независимые кланы пилотов подпространственных кораблей?

— Кого это волнует! Задумайся на минуту над значением моих слов.

Паско выпрямился. В его глазах стояла печаль. Юби чувствовал, как страх зашевелился в нем.

— Мы умираем, — сказал Паско. — Мы умираем медленной смертью.

Вдруг он как будто постарел. Его изображение затуманилось и по нему пробежали волны интерференции.

— Где Китти? — спросил он дрожащим голосом. — Я потерял Китти.

— Исчезни, отец.

Китти была продана два месяца назад владельцу публичного дома на Калибане. Деньги пошли на авантюру Юби — закупку оборудования для Дига Энджела.

— Китти? Где ты, девочка? — Он побрел по серому потертому ковру. Звука шагов не было слышно. Юби перевел взгляд на клавиатуру. В глазах пощипывало, в горле стоял ком.

Отец исчез в дрожащих волнах интерференции. Навигационные расчеты вновь появились на экране монитора. Юби безнадежно уставился на него. На сердце у него скребли кошки.

Турист с планеты все еще играл в «двадцать одно», улыбаясь странной деревянной улыбкой. Он продолжал проигрывать, убеждая себя, что хорошо проводит время. Мария вдохнула висящий в воздухе дым и отступила назад к игровой кабине. Ноги не держали ее.

Она выиграла два тура на максимальных ставках из расчета сорок к одному. Во второй раз компьютер поставил перед ней полдюжины препятствий, но каждый раз ей удавалось предугадывать его реакцию, изменять курс сферы и выходить победителем. Но микромир истощил ее силы. «Девятый Красный» побуждал ее вернуться в кабину, но мозг был переполнен фантомами движущихся по своим орбитам электронов, мерцавших странным насыщенным светом… Ее внимание рассеивалось между различными уровнями сознания.

Прекрасная Мария вздохнула, достала из кармана две капсулы «Седьмого Голубого», который чаще называли «Голубым Раем», и проглотила их, не запивая водой. Они нейтрализуют действие «Девятого Красного».

Пришло время немного остыть и успокоиться. Она проверила свою кредитную карточку и двинулась к выходу, лавируя между освещенных игровых столов.

Когда она подошла к двери, вышибала посмотрел на нее поверх своего пенсне.

— Проигралась? — спросил он, неверно истолковав ее нетвердую походку. — Дать тебе взаймы? Могу угостить обедом и познакомить с неплохими парнями. Туристы. Ты им понравишься, женщина-пилот.

— Я выиграла, — сказала Мария, нажав на дверь.

Вышибала сверкнул своими металлическими зубами.

— Я же говорил тебе! Пилоты удачливы в этой игре. Может, пообедаем вместе?

— Отстань!

Мария выскочила из «Звездного Города», быстро перебирая босыми ногами по узким ступенькам лестницы. Оказавшись на улице, она ощутила запах жареной баранины и услышала громкие звуки музыки, доносившиеся из раскрытой двери бара. «Девятый Красный» все еще подстегивал ее. Она купила кусок баранины, обмакнула его в соус и принялась есть на ходу, двигаясь вдоль темной улицы, которая металлической лентой расстилалась перед ней.

Через два часа, когда «Седьмой Голубой» успокоил ее, она сидела в баре, потягивая гранатовый сок, и слушала музыканта с водянистыми глазами, использовавшего для игры на синтезаторе дополнительную пару рук. Он играл неплохо, но, на вкус Марии, его интерпретация была слишком обычной, слишком пресной. Мария почувствовала желание пробежаться пальцами по клавиатуре.

— Угостить вас выпивкой?

Он был пилотом-подпространственником или пилотом внутренних рейсов.

Он не выглядел угловатым, как люди, чей рост ускорялся при помощи гормонов. Его облик был мягче. Две руки и две ноги. На два дюйма ниже ее. Оливковая кожа, темные, вьющиеся, коротко стриженные волосы. Пятнадцать или шестнадцать лет, если он рос без гормонов. Бутылка «Ларка» в руке.

— Я не пью много алкоголя, — ответила она.

— Может, коктейль?

Мария откинула голову и рассмеялась.

— Тогда то, что вы пьете?

— Мне хватит. Но можно побеседовать, если хотите.

Музыкант за инструментом отважился на несколько смелых импровизаций, когда гармонический ряд, играемый на каждой из двух клавиатур, должен был сопровождать записанную в память синтезатора мелодию. Результатом явились какие-то клацающие звуки, так что у Марии возникло желание запустить в него чем-нибудь тяжелым. Она двумя руками сыграла бы лучше.

Молодой человек сел на соседний стул. Она посмотрела на него.

— Ты Соарес?

— Да. Меня зовут Кристофер. Я с «Абразо». А как ты догадалась?

— По твоей внешности, фамильное сходство. Домашние зовут тебя Крис.

— Для друзей я Кит, — он нахмурился. — Но большинство называют меня «малыш».

Мария отхлебнула сок.

— Для этого есть причина? — спросила она. — Или просто в вашей семье принято обижать младших?

Он казался немного смущенным.

— Мне еще не доверяли управлять кораблем во время подпространственного прыжка. А до этого момента в нашей семье тебя не считают взрослым.

— Господи, — произнесла Мария. — Я сижу в кресле пилота с семи лет.

— Ты выросла на гормонах.

— Это не имеет значения. Можно воспользоваться системой быстрого обучения. Это займет всего несколько недель, — она в раздумье посмотрела на него. — Если только у тебя получается.

— Я хорошо показал себя на тренажерах. Просто моя семья… — он пожал плечами. — У нас все зависит от смены поколений. Я самый младший в своем поколении. Мне не придется заниматься чем-либо существенным, пока не умрет Марко. Тогда мы поднимемся на ступеньку выше.

— Марко — это самый старший?

Музыканту удалось поймать мелодию. Марии захотелось облегченно вздохнуть. Несколько пьяных в задней части помещения начали громко хлопать в ладоши.

Кит кивнул и сделал глоток «Ларка».

— Марко — мой двоюродный дед. Капитан «Абразо» и глава всей семьи, — он уставился на свое отражение в бутылке. — Мой отец — второй помощник на «фамилии». Я бы хотел летать с ним, но Марко нужны ученики.

— Похоже, Марко не собирается умирать?

— Кажется, он будет жить вечно. Думаю, он заключил сделку с Богом, — Кит смущенно улыбнулся. — Он ревностный католик. В каюте рядом с кабинетом поставил алтарь, посвященный Деве Марии. Там большая икона с ее изображением.

Кит опять отхлебнул из бутылки и нерешительно взглянул в глаза девушке.

— Я слышал о твоем отце. Мне очень жаль.

— Это для него наилучший выход, — сказала она, — я так считаю.

— Марко говорит, что он был гением, который никогда не заканчивал начатого дела.

Печаль охватила ее, пробиваясь сквозь волны «Голубого Рая».

— Наверное.

Кит допил бутылку «Ларка» и заказал еще одну.

Вдруг Марию осенило.

— Мы ведь раньше не встречались, правда? — спросила она. — Откуда ты знаешь, кто я?

Кит с опаской взглянул на нее.

— Марко заставляет нас изучать других пилотов. У него обширные досье. Говорит, что хочет, чтобы мы знали своих конкурентов.

Волны грусти, накатывавшие на Марию, становились все сильнее. Когда-то, до того, как Сообщество взяло верх, пилоты составляли одну огромную, разношерстную семью.

— Уже и до этого дошло? — спросила она.

В глазах юноши отразилась ее собственная печаль.

— Да, — ответил он. Похоже на то.

Паско уже достиг зрелого возраста, когда вдруг проявился его отцовский инстинкт — первый из годами подавляемых желаний. Когда он решил стать отцом, то сконструировал своих детей из материала, купленного в банке генов, снабдив каждого талантами и возможностями, которые его в тот момент интересовали. В дополнение к высокоразвитому интеллекту он дал Юби способности, которыми не обладал сам. Поскольку он был медлителен, толст, забывчив, то Юби получил быстрые рефлексы, сильное тело и особую ассоциативную память, связанную с органами чувств. Кроме того, он имел дополнительную пару рук.

Когда Паско решил увеличить свою семью, то замыслы его были более амбициозны. Он недавно посетил экстрасенса с Кольца Картера, и кое-что, предсказанное им, сбылось. Из кассеты быстрого обучения он узнал, что некоторые генетики считают, что определенные гены, расположенные в определенной последовательности, ассоциируются с предвидением, телекинезом и другими парапсихологическими способностями. Создание Прекрасной Марии было отмечено печатью избыточности: он помещал каждый связанный с экстрасенсорикой ген на свое место в спирали с намерением получить настоящую ведьму.

К тому времени, как способности Марии стали проявляться, Паско потерял интерес к экстрасенсорным явлениям. Повторные визиты к экстрасенсу с Кольца Картера только подтвердили его разочарование. То, что Мария здорово играла в электронные игры, приписывалось быстрым рефлексам, а ее поразительные успехи в ремонте оборудования объяснялись прекрасной памятью. И только когда она, упражняясь в пилотировании на тренажере, с удивительной легкостью предугадывала и обходила запрограммированные отцом ловушки, Паско стал понимать, что здесь что-то не так.

На несколько месяцев в нем проснулся интерес, насколько его рассеянное внимание вообще могло на чем-нибудь сосредоточиться. Он разработал для Марии несколько тестов, чтобы выяснить ее возможности, а затем развивающие их упражнения. К тому времени, когда интерес Паско угас, Мария и Юби были в состоянии развить его идеи и сделать более явными способности девушки.

Когда Паско покончил жизнь самоубийством, талант Марии поддерживал жизнь на «Беглеце».

Марко де Соарес был пристегнут к столику, плававшему в невесомости. Он пил кофе из специальной чашки, удерживающей жидкость при отсутствии гравитации. Бледный розовый свет в баре мутантов смягчал морщины на его высохшем лице. Он, казалось, не обращал внимания на сплетение тел танцоров-мутантов, летавших от стены к стене в такт музыке, которую исполнял ансамбль, располагавшийся прямо позади него — группа из пятерых мутантов, производивших невообразимый грохот, напоминавший рукопашную схватку двух армий роботов. Марко был стар, его локтевые суставы узлами выступали на тонких костлявых руках. Белые волосы были коротко подстрижены, щеки покрывала трехдневная щетина. Он носил платиновые серьги, сандалии и доходившую до середины бедер старую белую хлопковую блузу с эмблемой «Де Соарес Экспрессуэйз ЛТД» на плече. На шее на прочном шнурке висело распятие. Юби ненавидел его.

— Командор, — поздоровался юноша.

Темные глаза старика повернулись к нему. Марко поднял чашку и выплеснул ее содержимое в рот.

— Командор, — наконец, произнес он. — Юби Рой. Садись.

— Полагаю, мы можем быть полезны друг другу, — сказал Юби.

— Сомневаюсь.

Марко был тираном — с этим соглашалась даже его семья. Торговая компания «Де Соарес Экспрессуэйз» являлась его детищем даже в большей степени, чем «Беглец» — созданием Паско. Женщинам из клана Де Соарес разрешалось иметь детей только мужского пола. Марко считал, что будет лучше, если команда корабля связана между собой не только общими генами, но и принадлежностью к одному полу. Все женщины на кораблях Де Соареса брались со стороны.

Юби считал, что Марко сумасшедший, вроде Паско, только не такой неорганизованный.

Но, так или иначе, выбора у молодого человека не было. Он весь день бродил по окраинам базы Эйнджел, пытаясь найти покупателей на груз «Беглеца».

«Повидайся с Марко, — везде говорили ему. — Марко единственный, у кого остались контракты на поставку горнодобывающего оборудования после банкротства „Лонг Рич“. Марко имеет дело с „ПДК“. Он выполняет поставки для Компании на шахты Тренчераса. Марко сейчас в баре с нулевой гравитацией в центре базы. Называется „Байя“. У него какие-то дела с мутантами».

«Ладно, — подумал Юби. — Придется примириться с неизбежным».

«Лонг Рич» была охвачена процессом разрушения, запутавшись в кредиторах, налогах, обязательствах корпоративной ответственности, неоконченных контрактах, притязаниях на собственность. Половина директоров исчезла в неизвестном направлении, так что Флоту пришлось высылать спасательную экспедицию в помощь голодающим жителям одного из новых поселений компании. Одно было ясно — денег никто не получит.

На рынке Анжелики не было покупателей. Кроме рухнувшей «Лонг Рич», только «Биагра Экзетер» осуществляла операции в системе Анжелики, но она планировала свою политику на годы вперед, являясь независимой компанией и держа под контролем уровень цен, и не была заинтересована в отдельных контрактах, даже очень прибыльных.

Юби пока не предъявлял иск Дигу Энджелу, поскольку это означало бы публично объявить о своих трудностях, и все на базе узнали бы, что «Беглец» в беде и может быть конфискован за долги. Поэтому Мария отправилась немного подзаработать в казино, а Юби двинулся в сторону центра.

Он не хотел иметь никаких дел с Марко. Юби предпочел бы такого же, как он, пилота, которому доверял бы и испытывал симпатию. Или какого-нибудь парня из Внешнего Города, жаждущего отхватить куш, даже в нарушение неписаных законов конкуренции. Он не верил Марко, который, с одной стороны, как пилот корабля, понимал трудности Юби, а с другой — мог спокойно воспользоваться ими, подобно жителю Внешнего Города.

Но обратиться пришлось именно к Марко. «Де Соарес Экспрессуэйз ЛТД» владела пятью звездолетами и, возможно, обладала достаточным капиталом для совершения подобных сделок. В крайнем случае, они могли обратиться к «ПДК». По пути к «Байе» Юби проглотил несколько капсул «Восьмого Красного» — усилителя нервной проводимости. На всякий случай, не очень веря в его эффективность. Он всегда считал, что если у кого-то кишка тонка, то не поможет никакая химия.

— Возможно, мы окажемся полезны друг другу, — сказал Юби, пристегивая себя к стулу напротив старика. — Я бы хотел поговорить.

Марко наклонил голову. Бледно-розовые блики пробегали по его белым волосам.

— Слушаю тебя, Юби Рой.

Позади него гитарист-мутант, одной парой рук держащийся за поручни, а другой парой игравший на инструменте, с такой силой брал каждую ноту, как будто она несла персональную ответственность за его неудавшуюся жизнь. Мелодия напоминала марш, вопрос состоял в том, куда приведет этот странный ряд аккордов.

Юби посмотрел прямо в желтые глаза Марко.

— У вас контракт с «Семью Системами», — сказал он. — А у меня есть кое-что из оборудования Дига Энджела. Я хотел бы погасить часть его долгов. Могу уступить вам этот груз для перепродажи.

Старик фыркнул. Юби увидел, как на верхней губе Марко блеснула зеленая слизь — он весь день сидел в углу бара и настолько надышался нейростимуляторами, что наркотик уже стал выделяться из ноздрей.

Марко посмотрел на Юби.

— А почему бы тебе самому не продать их «Семи Системам»?

— Я собираюсь подписать контракт на доставку медикаментов с Чайна Лайт на Сальвадор и Асценсьон. На Чайна Лайт не нужно горнорудное оборудование. Я не намерен платить за хранение или отказываться от контракта, чтобы доставить груз на Чайна Лайт, когда я могу продать его вам.

Все это было ложью, хотя Юби надеялся, что Марко не знает наверняка. Правда заключалась в том, что он получил ссуду от «Отто-Банка» в результате того, что Мария сумела проникнуть в их компьютерную сеть. Ссуду нужно возвращать меньше чем через неделю, и единственным способом избежать этого было повторное проникновение в компьютер банка, а это удваивало вероятность того, что подлог будет обнаружен.

Если Юби не сможет продать груз, то будет не в состоянии оплатить налоги и ремонт здесь, на базе Эйнджел. Правительство Сообщества проводило политику постоянного повышения цен.

Юби холодно взглянул в морщинистое лицо Марко и сделал свой самый сильный ход.

— Кроме того, — сказал он, — я слышал, что у вас контракт с «ПДК» и «Семью Системами». Я не знаю ваших взаимоотношений с ними, но «ПДК» может пересмотреть соглашение, если я продам им оборудование напрямую и они поймут, что могут найти здесь другого поставщика.

Музыка оборвалась громким треском ударных и гитарными арпеджио. Мутанты в восторге зааплодировали всеми своими конечностями.

Выражение лица Марко не изменилось, но он опустил руку, достал флакон с нейростимулятором и втянул его каждой ноздрей. Это означало, что он усиленно размышляет.

Сохраняя бесстрастное выражение лица, Юби внутренне улыбался.

Фильм назывался «Возрождение» и был снят на планете, где люди говорили на китайском языке, но снабжен субтитрами на меланге и новыми иероглифами для тех, кто говорил на других азиатских наречиях.

Юби был доволен, что не мог слышать речь персонажей. Фильм широко рекламировали, и история, рассказанная в нем, якобы основывалась на реальных фактах. В ней говорилось о пилотах межзвездных кораблей, которые из-за своей безответственности и легкомыслия потеряли все, и о том, как несколько самых удачливых из них смогли справиться с трудностями и получить выгодную работу с помощью жителей одной из планет.

В фильме не объяснялось, каким образом главные герои лишились средств к существованию. Ничего не говорилось и о том, что обитатели большинства планет проголосовали за правительства, поддержавшие политику Сообщества, которая и привела к разрушению жизненного уклада свободных торговцев.

Тот, кто снимал фильм, вероятно, никогда в жизни не встречался с пилотом-подпространственником и вообще не покидал своей планеты. Жизнь экипажей звездолетов рисовалась в искаженном виде, наполненная наркотическим безумием и жестокостью, хотя среди всего этого упадка и попалось несколько молодых людей с чистой душой, стремящихся к лучшей жизни.

Юби подумал, что очень многое пропущено. Чувство солидарности и ответственности за семью. И музыка — не видно было ни одного музыкального инструмента.

— Да пошли вы… — выругался Юби и потянулся к выключателю. Он уже знал, чем все это закончится. Главный герой преодолеет все трудности и женится на деревенской девушке, лучший друг героя трагически погибнет из-за злоупотребления наркотиками, шестилетнюю сироту спасут из рук жестокого отца, а все остальные пилоты старше шестнадцати лет будут убиты наиболее быстрым способом.

Именно так все и происходило.

Он ударил рукой по клавиатуре. Внезапное исчезновение голографического изображения с трехмерного экрана заставило сердце Юби болезненно сжаться.

«Неужели они представляют себе нас такими?»

Гнев закипал у него в груди. Миллиарды посмотрели этот фильм. Миллиарды теперь считали, что независимые кланы пилотов подпростраиственных кораблей вымирают только из-за своих собственных пороков, и были уверены, что цивилизация не может больше терпеть таких варваров. Что же, черт побери, должен сделать Юби, чтобы заставить их изменить свое мнение?

Он пододвинул к себе пульт, вызвал на экран список видеофильмов и стал просматривать его. Ничего, что соответствовало бы его агрессивному настроению.

Названия фильмов бежали по экрану. Он остановил прокрутку, вернулся назад и улыбнулся.

Любимый фильм. Он уже несколько лет не включал его.

Юби наткнулся на него в шести— или семилетнем возрасте, от нечего делать просматривая список фильмов. Фильм хранился в памяти еще со времени инсталляции компьютера более сотни лет назад, поставленный со старым «Торвальдом» вместе с другими учебными программами и классическими фильмами. Большинство из них не заинтересовало Юби, хотя Паско просмотрел почти все, но по какой-то причине — может, из-за странного названия — один из них приглянулся мальчику, и он решил попробовать посмотреть его.

Это был мультфильм, но рисунки, казалось, были сделаны слабоумным шестилетним ребенком при помощи цветных мелков — неуклюжие фигуры с большими головами, которые постоянно меняли свою форму, задний план был еле намечен или вообще отсутствовал, предметы появлялись и исчезали без видимой причины. День сменялся ночью совершенно неожиданно, без всякой остановки действия. Это казалось странным даже для Юби, чье представление о светлом и темном времени суток было почерпнуто из снятых на планетах фильмов, и кто так до конца и не примирился с этим странным явлением, пока не перестал думать о нем. Главным героем мультфильма был маленький пузатый король, носивший на голове корону, похожую на зазубренную горную гряду, и державший в руке предмет, напоминавший щетку для чистки туалета. Он с неимоверной скоростью носился по экрану, соря деньгами, пожирая пищу, срубая головы и удирая с поля битвы.

Он нравился Юби. Маленький король являлся воплощением природных инстинктов, существом, чье поведение диктовалось исключительно сиюминутными желаниями. Его сумасбродство и кровавая анархия долго не выветривались из головы мальчика.

И Юби, которого Паско при рождении назвал Ксавьером, решил взять себе имя этого сумасшедшего короля. При всей своей жестокости и удивительном непостоянстве, этот персонаж каким-то образом оказал на него гораздо большее воздействие, чем окружавшие мальчика люди, казался более безопасным.

Юби нажал на клавишу и включил фильм. Послышался рык отдававшего приказы короля. Головы полетели направо и налево под свист рассекающих воздух мечей.

Плавая в мягких волнах «Голубого Рая», Прекрасная Мария почувствовала, что ее тело нуждается в движении. Она взяла Кита за руку и выбежала из бара. Колючие растения, посаженные посреди улицы, источали сладкий пьянящий аромат.

— Хочешь потанцевать? — спросил Кит.

— Может, позже. Сейчас я хочу гулять.

Быстро скользя по улице, она прошла сквозь голограмму, рекламирующую достоинства генной инженерии, и увидела, как зеленые лазерные лучи нарисовали спирали на ее коже. В подсознании пульсировал микромир.

Она взглянула на Кита.

— Значит, твоя семья не доверяет тебе управление кораблем?

Он, нахмурившись, опустил глаза.

— Да, я ведь тебе говорил.

— Хочешь потренироваться? Мы можем взять тебя стажером на «Беглеца».

Кит в изумлении остановился, не выпуская руки девушки. Зеленая голограмма стала желтой, когда он попал под ее лучи.

— Я… с удовольствием.

— Не бесплатно, — пояснила Мария. — Твоей семье придется оплатить обучение.

Он сглотнул.

— Не уверен, что они пойдут на это.

— Тут есть над чем подумать. Ты станешь более ценным для них. На «Беглеце» ты наберешься опыта в принятии груза, причаливании к базам — попробуешь все.

Голограмма стала перемещаться вдоль улицы.

— Я бы с удовольствием, — повторил он.

Мария потянула его дальше. У нее было ощущение, что она плывет, и только Кит удерживает ее на поверхности улицы. Они прошли мимо андроида-мужчины, танцующего в голубом свете позади открытого окна. Это был зазывала, искусственной улыбкой пытавшийся привлечь внимание двух туристов.

— Все как настоящее, будьте уверены, — убеждал он.

Марию охватила тревога. У андроида было тело мужчины и лицо Китти. Девушка попыталась избавиться от неприятного чувства.

— Как тебе нравятся андроиды-проститутки? — спросила она. — Господи Иисусе!

— Обитатели планет не видят особой разницы.

— Не думаю, что ты с ними полностью согласен, — сказала Мария.

— У тебя красивые волосы. Можно потрогать?

Она тряхнула головой и улыбнулась.

— Пожалуйста.

Кит перехватил пальцы девушки правой рукой, а левой стал гладить ее волосы. Она ощущала, как его пальцы нежно прикасаются к ее спине, к шее. Такие же успокаивающие, как «Голубой Рай». Мария свернула в боковую аллею. Полумрак сгустился, превратившись в ночь. Она повернулась и поцеловала юношу. Дрожь пробежала по ее телу. Из бара доносились печальные звуки баллады. Он рукой приподнял длинную шелковистую прядь ее волос и наклонил голову, губами прижавшись к нежной шее.

— Пойдем куда-нибудь, — сказала Мария.

— На «Абразо» слишком много народу, — его теплое дыхание ласкало ее кожу. — А как насчет «Беглеца»?

Она подумала о Паско, о его голографическом призраке, бродившем по закоулкам памяти компьютера и покачала головой.

— Та же проблема.

Мария почувствовала руку Кита на своей груди. Теплая волна поднялась в ней. Она поцеловала юношу в ухо.

— Как насчет отеля? Я сегодня при деньгах.

Он отпрянул на мгновение, глядя на нее серьезными глазами.

— Мне бы хотелось пойти в приличное место. Ты понимаешь? Не эти комнаты на одну ночь.

Прекрасная Мария улыбнулась. Ее улыбка, казалось, отразилась от его смуглой кожи.

— Да, — сказала она. — Я знаю. Не беспокойся. У меня хватит денег.

Юби выплыл из «Байи» на все возрастающей волне возбуждения и страха. Его переговоры с Марко оказались успешными, но он все еще был далек от того, чтобы погасить долг. Если в течение нескольких дней он не сможет найти выгодный груз, то «Отто-Банк» лишит их с Марией права собственности, продаст за долги сингулярный двигатель «Беглеца» и выбросит их на базе Эйнджел без гроша в кармане. Без двигателя их корабль представлял собой лишь груду лома — запчасти столетней давности на рынке ничего не стоили. Если им повезет, то они устроятся такелажниками на межпланетный корабль и проведут всю оставшуюся жизнь в пределах одной звездной системы. Если нет — прозябание на планете.

Сделку осложнили компьютеры. Диг Энджел только начинал операции в этой системе, и ему требовалось все — горнодобывающие роботы, инструменты, запасные части и изготовленные на заказ компьютеры «Канто» для управления оборудованием. Но старые разработки, вроде «Семи Систем», уже обладали компьютерами достаточной мощности. Поэтому Марко купил только роботов и запчасти.

В оцепенении Юби продвигался к окраине базы, где была гравитация. Вокруг сияли яркие огни Внешнего Города. Голографическое изображение какого-то смеющегося божества на фасаде казино излучало неподдельное веселье. Одетые в серое и коричневое прохожие провожали Юби долгими пристальными взглядами, как бы показывая ему, что он здесь чужой. Люди в форменной одежде «Хайлайна» даже не смотрели на него.

Он оформил иск к Дигу Энджелу и «Лонг Рич». Возможно, «Отто-Банк» даст отсрочку по ссуде, приняв во внимание иск.

Возможно, обитатели планеты научаться летать. Шансы были примерно одинаковы.