Копия неверна

Глава 5

Когда на следующий день Вера переступила порог рабочего кабинета, почти вся группа была уже в сборе. Не хватало только водителя Володи – его, видимо, опять забрал Щеглов по какой-то своей надобности, как уже нередко бывало. Максимыч увлеченно бездельничал, делая вид, что читает сводку, а Илюха висел на телефоне. Увидев Веру, он зажал рукой трубку и прошептал:

– Нашел ресторан! «Мидиатека» на Преображенке. Но никакого мужика они не помнят, во всяком случае, администратор не помнит.

– Никаких никогда никто не помнит, – хмыкнул Максимыч. – Вот если б был хоть какой…

– Понял, – сказал Илюха в трубку. – Ага, спасибо. Подъеду ближе к вечеру. Всего доброго.

– Ты его как описывал-то? – усмехнулась Вера. – Абсолютно среднестатистический мужик?

Илюха слегка покраснел.

– Не, ну я ж понимаю, что надо ногами ехать! Но обозначиться-то надо было.

– Надо, надо, – успокаивающе сказала Вера, включая компьютер. – Сгоняем туда сегодня же, раз ты так удачно обо всем договорился. Что по блондинке?

– Глухо, как в танке, – вздохнул Илюха. – Единственное, что наша свидетельница говорит полезного: блондинка приходила не один раз, а минимум два. Оба раза днем, когда Поливанова то ли выходила с коляской, то ли заходила с коляской. Между четырнадцатью и шестнадцатью часами. Описание – треш: тюнингованная, модная, спортивная, фитоняшка… что-то на инстаграмьем, в общем. А! С большой сумкой, вроде так.

– Спортивная и фитоняшка – это ее фигура или одежда произвела такое впечатление?

– Одежда спортивная, да. Кроссовки, штаны, куртка короткая. Про фигуру там вообще ничего не понятно. «Стройная, подтянутая». Ну правда, Вер, если бы не волосы, это могла бы быть вообще любая хорошо выглядящая девушка, хоть Анютка моя.

– Так блондинка же у нас лет тридцати?

– Так ярко же накрашена! Если Анютку ярко накрасить, неизвестно, сколько ей бы дала посторонняя тетя. Может, и блондинка моложе.

– Тюнингованная? Аня?

– Да упаси Господь, – ужаснулся Илюха. – Нет, конечно. Но Поливанова сама не может объяснить, в чем там тюнинг. Просто, говорит, видно, что ухоженная, и все.

– Печаль, – согласилась Вера, сама имевшая о тюнинге крайне смутные представления. – А протокол-то есть у тебя?

– Пока только заметки в телефоне, – признался Илюха. – Полчаса мне дай, сделаю.

– Бери. Только прям полный сделай, ладно? Максимыч, а ты что скучаешь? По делу Возняка что у тебя?

– А я пишу, вот! – Максимыч оскорбленно развернул к ней экран монитора с открытым документом – насколько Вера могла судить, практически незаполненным.

– У тебя час. – Вера наконец развернулась к компьютеру с ее собственными недоделанными отчетами.

Но мысль не шла. Какое-то время Вера созерцала портрет Беннигсена над входной дверью – умное усталое лицо легендарного Д-шника, сумевшего разглядеть доппельгангера в действующем монархе, убедить в своей правоте графа Палена и возглавить операцию по ликвидации, вошедшую во все мировые учебники истории. Леонтий Леонтьевич смотрел на Веру с некоторой укоризной.

Она открыла окошко браузера, но и в Интернете ничего вдохновляющего не нашлось. В США левацкие активисты активно призывали к бойкоту Джоан К. Роулинг, которая опрометчиво призналась в своем блоге, что в первой версии «Гарри Поттера и философского камня» у Фреда Уизли был брат-близнец. Наличие у любимого героя полной копии было воспринято хейтерами как «оскорбление чувств родственников жертв доппельгангеров» и «неприятная и необъяснимая толерантность к двойникам».

В следующей статье сообщалось, что Netflix приступил к созданию очередного мини-сериала о Ганнибале Лектере – популярном допе-маньяке, который скопировал и съел известного психиатра. К авторам сериала (а также всех предшествующих ему произведений о Лектере) претензий об избыточной толерантности к двойникам почему-то ни у кого не возникло.

– Вер Михална! Ну телефон же звонит!

Она очнулась и наконец сняла трубку.

– Пост охраны беспокоит, – сообщили ей. – К вам тут посетительница.

– Посетительница? Ко мне?! – оторопела Вера, представив себе почему-то разыскиваемую ими блондинку. Ощущение абсурдности происходящего накрыло ее окончательно.

– Ну не прям лично к вам, – уточнил невидимый пост охраны. – Просто тут девушка пришла, хочет сообщить о допах, и почему-то обязательно только женщине. Утверждает, что обстоятельства дела таковы, что она совсем никак не может рассказать о них мужчине. Причем ей нужна именно женщина из оперсостава, а таких во всем Управлении только вы.

Час от часу не легче. Что бы ни случилось с неизвестной девушкой, Вере эта история уже заранее не нравилась. С другой стороны, на горячей линии действительно дежурили только опера мужского пола.

– Сейчас спущусь, – пообещала она.

Неторопливо листая паспорт Елагиной Зои Андреевны двухтысячного года рождения, уроженки города Кадникова Вологодской области, зарегистрирована на Криворожской улице в Москве, Вера из-за прочного стекла поста охраны разглядывала посетительницу. Невысокая и тонкая в кости, очень хорошенькая, с наивными русыми кудряшками, стянутыми сзади в хвостик, на блондинку-фитоняшку Зоя Елагина не тянула никак. Она заметно волновалась, а увидев Веру, и вовсе оцепенела от ужаса: личико у нее стало совсем бледное, и всю ее потряхивало, как от электротока.

Да что ж с ней такое произошло?!

– Добрый день, Зоя Андреевна, – сказала Вера, выходя из комнаты охраны. – Капитан Кашук Вера Михайловна, оперативный отдел Управления Д. Вы хотели со мной поговорить?

– Д-да, – неожиданно низким голосом согласилась Зоя. – Только можно не здесь?

– Разумеется, не здесь. – Придется тащить ее в кабинет, обреченно подумала Вера. Обе комнаты для работы со свидетелями были заняты сотрудниками детского отделения. – Может быть, вам нужен психолог или просто врач? Вы как себя чувствуете?

– В-все хорошо, – слабо улыбнулась Зоя.

– Мне показалось, что вы меня испугались. Возможно, вы все-таки хотите поговорить со специалистом горячей линии или с другим оперативником?

– Нет-нет! – наотрез отказалась Зоя. – Я просто никогда… никогда не видела женщины-Д-шника… но я буду с вами разговаривать.

Бред какой-то, раздраженно подумала Вера. Зачем тогда просила встречи с женщиной из Управления, если думала, что таких не бывает?

– Тогда пойдемте к лифтам, поднимемся в мой кабинет, – предложила она.

Двери лифта за ними уже закрывались, когда в проем втиснулась нога в не очень чистом замшевом ботинке, а за ней и весь Щеглов – Верин начальник, руководитель всего оперативного отдела Управления. Был он, как всегда, неукротимо энергичен и жизнерадостен:

– Добрый день, добрый день! Очень приятно! – приветствовал он Зою, которую при виде такой бурной активности накрыл, видимо, очередной приступ паники, потому что она буквально отползла от Веры и окончательно забилась в угол. – Работаете, капитан Кашук?

– Работаю, товарищ полковник.

– Ну и отлично! – не пойми чему обрадовался Щеглов. – Потом зайдите ко мне.

Они вышли на одном этаже. Щеглов направился направо, Вера с Зоей – налево. Вера приложила пропуск, толкнула дверь кабинета, и Максимыч с Илюхой синхронно подняли головы.

– Проходите, Зоя Андреевна, – пригласила Елагину Вера. – Вон у того стола присядьте пока. Коллеги, у нас тут немного нетиповая ситуация: свидетельница просит, чтобы при ее рассказе не было мужчин.

– Протокол, – тихонько напомнил Максимыч.

– Знаю, – вздохнула Вера. По регламенту личные беседы с таким «самотеком» полагалось вести минимум вдвоем. – Но второй женщины у нас нет.

– Давай из детского позову психолога, – настаивал Максимыч. – Я Черникову с Кирьяновой видел с утра. Или аналитиков наберу, там Лариса Петровна на месте точно.

– Ну давай, – уступила Вера. – Но мы все равно сами начнем, чтобы время не терять. Давайте, ребят, попейте кофе пока.

За Максимычем и Илюхой закрылась дверь. Вера устроилась за столом и повернулась к Зое. Та вроде бы преодолела первый страх и теперь следила за Верой неотрывным, каким-то даже жадным взглядом.

– Ну что ж, Зоя Андреевна, ваше условие выполнено, – обратилась к ней Вера. – Давайте вы все-таки попробуете рассказать, с чем же вы пришли.

– Спасибо вам большое, – с горячечной торопливостью заговорила Зоя, заглядывая ей в глаза. – Я так вам благодарна, что вы меня приняли, я уверена, что никто, кроме вас, не сможет мне помочь… А вы давно допов ловите?

– Давно, – терпеливо согласилась Вера. – Зоя, давайте все-таки не обо мне, а о вас.

– Извините, – немедленно вспыхнула та. – Простите, просто к этому не так-то легко перейти. Но я чувствую, что вам можно доверять, потому что вы такой добрый, понимающий…

Она протянула к Вере ладони, словно затем, чтобы взять ее руки в свои. В тот же момент Вера изо всех сил толкнулась спиной и опрокинулась назад вместе со стулом. Сверху на нее бросился доп, целясь в ее запястья. Вера пнула его ногами в грудь – Зоя отлетела к окну, но тут же пружинисто прыгнула на корточки и снова бросилась вперед.

Вера толкнула стол – грохота он создал бы немало, но опрокинуть его совсем Вере не удалось, только монитор с принтером полетели на пол. Сто тридцать секунд, думала она, на копирование ей нужно целых сто тридцать секунд. Но для установления контакта, при котором Вера умрет, как известно, хватит и одной.

Зоя рухнула на нее сверху. Это уже было совсем плохо – при близком контакте приходилось защищать запястья, что сильно ограничивало возможности. Вера попробовала достать допа головой. В этот момент наконец-то распахнулась дверь в кабинет. Кто-то – Илюха? – рванул Зою за плечи, но сам потерял равновесие и грохнулся. Зато Вера получила пространство для маневра и еще раз изо всех сил пнула допа ногами в живот. Зоя резко отклонилась назад и вскочила на ноги. В этот момент Маевский выстрелил.

На несколько секунд все замерло. Илюха тяжело дышал. Паша стоял, опустив оружие. Тело бывшей Зои Елагиной неподвижно лежало на полу.

– Вы же кофе пить пошли, – прошептала Вера.

– Какой еще кофе? – неподдельно удивился Максимыч откуда-то сверху. – Это у тебя, Михална, шок, не иначе. Несешь, прости старика, сама не знаешь что.

Их было двое. Оба светловолосые, один повыше и потоньше, другой пониже и покрепче, оба в гражданском, в джинсах каких-то и пуховиках, но Вера сразу поняла, что это Д-шники, оперативники. Они пришли за ней прямо на урок – была опять геометрия, у доски маялась от собственной несообразительности и общей бренности бытия Валькова, Ирина Викторовна зевала в кулачок, за окном опять валил снег.

– Здрасьте, – пробасил тот, что пониже. – Извините, а Кашук Вера в этом классе учится?

– Простите, а вы кто? – строго спросила Ирина Викторовна.

Вера встала из-за парты.

– Центральное Управление Д, – представился ее собеседник. – Капитан Борисов, лейтенант Близнюк. Документы показывать?

Теперь весь девятый «А» смотрел на них во все глаза. Настя подавала Вере отчаянные знаки, но та уже зашла за спину капитану Борисову и встала у двери.

– Можно, Ирина Викторовна?

– Так срочно, что нельзя было подождать конца урока? – демонстративно вздохнула Ирина Викторовна. – Иди, Кашук. Валькова, продолжай, пожалуйста, я всегда зеваю, когда мне интересно.

Дверь закрылась. Вера, капитан Борисов и лейтенант Близнюк стояли втроем в пустом коридоре.

– Пойдем вниз, Вера. – Капитан Борисов мягко подтолкнул ее к лестнице. – Там секретарь вашего директора нам какой-то кабинет открыла. Поговорим без посторонних.

Кабинет, который им открыли, оказался биологическим. «Биогеоценоз» – гласила грозная надпись на доске. На стене раскинулся гигантский плакат с эволюционным древом, желтый от старости. Они расселись вокруг первой парты и замолчали.

– Как вас зовут? – наконец спросила Вера.

– Николай Андреевич, – представился капитан Борисов.

– Николай Андреевич, вы вроде бы поговорить хотели.

– Хотел, – согласился Борисов. – Но разговор у нас будет тяжелый, Вера. Тяжелый даже для взрослого человека, а ты еще такая молодая…

– Он погиб? – спросила Вера. – Женя.

Николай Андреевич молча кивнул.

– Это точно? Никакой ошибки быть не может? Вдруг он все-таки…

– Доппельгангер, который… захватил его тело, – медленно проговорил Николай Андреевич, – был направлен на тест Малиновского еще вчера. И провалил этот тест с треском, Вера. Там все прозрачно, никаких ошибок. Совсем свежий, не успел еще вжиться как следует. К тому же он, видимо, по каким-то своим причинам очень торопился перекинуться, когда ему встретился Женя. Зима, вечер, парк. Увы, это классика.

– А я читала, что тест Малиновского на детях дает некорректные результаты, – упрямо сказала Вера.

– Именно что на детях, Вера. Пока ребенок не начнет хорошо говорить, пока он не начнет отличать реальный мир от мира своих фантазий, от него, конечно, многого не добьешься. Но Жене было почти восемнадцать лет, он был психически здоров, с развитой речью и памятью. Для таких людей тест Малиновского отлично подходит, и результаты его, как правило, достоверны.

– «Как правило» – значит, бывают исключения?

– Тело уже нашли, – внезапно вмешался Близнюк. – Там же, в парке, под снегом. И родители его опознали. Оно, конечно, промерзло за сутки, но для опознания это даже…

В кабинете вдруг потемнело, и Вера больше не видела его лица. «Но я же не теряю сознание, я же сижу, а не падаю, – подумала Вера. – Я слышу их хорошо, капитана и лейтенанта, могу дотронуться до своего носа, по щекам мурашки какие-то, но это ерунда, я же понимаю, кто я и где нахожусь. Разве это так происходит?»

– Знаете, это странно, – сказала она им. – Но я почему-то совершенно вас не вижу.

– …несовершеннолетнюю! Без присутствия законного представителя! Ее отец уже выехал в школу! Да я на вас персонально и на все ваше Управление жалобу подам! Ей пятнадцать лет, вы понимаете или нет?!

– Вы имеете на это полное право, – кротко согласился Николай Андреевич. – Вы во всем правы. В наше оправдание я могу сказать только то, что при общении она производит впечатление очень взрослой и самостоятельной девочки. Ведь она сама поняла, что перед ней доппельгангер, сама позвонила в Управление и оставила заявление. Никаких законных представителей при этом не было.

– Да мало ли какое впечатление! Есть протоколы! Не знаю, нормативные акты! Вы не могли ее допрашивать вне присутствия законного представителя!

– Да никакого допроса и не было!

Вера открыла глаза. Орала Анжелика Юрьевна, школьная медсестра, разъяренная белокурая бестия. Борисов сидел на стуле около кушетки, на которой лежала Вера. Близнюк стоял нога за ногу, утомленно прислонившись к косяку двери медкабинета. Оглушительно воняло какой-то медицинской дрянью.

– Тихо, не вставай, – сказал Николай Андреевич.

– Да нет, я в порядке, – пробормотала Вера. Она села, тут же поняла, что насчет порядка наврала, и прислонилась затылком к стенке.

– Я прошу вас обоих немедленно покинуть мой кабинет, – заявила Анжелика Юрьевна. – Вы уже ей сказали все, что хотели. Вы тут совершенно лишние.

– Вера, ты молодец, – сказал Николай Андреевич, не обращая внимания на эти вопли. – Ты все сделала правильно и, возможно, помогла избежать еще большей беды. Я оставлю тебе номер телефона, если у тебя появятся какие-то вопросы, позвони мне, хорошо?

– Подождите. – Вера поняла, что они сейчас уйдут. – А похороны Жени? Вы знаете, где они будут и когда?

– Верочка, какие похороны, детка, тебе лежать надо! – снова завелась Анжелика Юрьевна. – Психоэмоциональная нагрузка в твоем возрасте…

Но Близнюк, уже выйдя за дверь, бросил как бы через плечо:

– Послезавтра в двенадцать на Троекуровском.