Конфликт чести

ДАЙЕН

— Порт Свунакет, капитан. Пилот сожалеет о том, что приземление состоялось на пять минут раньше указанного времени.

Он поднял голову и рассеянно заморгал. Поскольку в последние два часа его аура представляла собой ровную картину сосредоточенного внимания — примерно такую же, как при игре в шахматы, — то эта уловка ее с толку не сбила.

— Все еще кипишь, Присцилла?

Рассеянность сменилась широкой улыбкой. Она заставила свои губы не изгибаться.

— Это был отвратительный трюк!

— Я прекрасно помню, как такой устроил мне отец, — сочувственно сказал он. — И не только этот. В большинстве случаев совершенно не по-сыновнему. Кстати, ты прекрасно справилась, особенно когда мы попали в турбулентность. Эти дивные градины! Право, местная погода прекрасно мне подыграла!

Смех захватил ее врасплох, наполнив ее живот, грудь, голову и сердце — и, наконец, всю кабину.

— Вы — ужасный человек!

Шан со вздохом принялся упаковывать переносной компьютер.

— Тетка моего брата, моя старшая сестра — а теперь еще ты! Я склоняюсь перед вашим коллективным разумом, Присцилла.

— Еще бы! — Она встала, и сеть безопасности со щелчком втянулась обратно в пазы. — Пилот ждет дальнейших распоряжений капитана.

Он отставил сумку с компьютером в сторону и с явным удовольствием потянулся.

— Капитану в настоящее время услуги пилота не нужны, спасибо. Однако ему хотелось бы, чтобы второй помощник сопровождала его в некое место в городе, где надо будет делать кое-какие дела.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Какие именно дела?

— Ну-ну, Присцилла! Я же купец! Мне ведь надо хоть изредка торговать, правда? Хотя бы, чтобы поддерживать иллюзию.

Он адресовал ей ироничный поклон.

— И мне понадобится твоя поддержка — здесь. Я буду идти на положенном расстоянии позади тебя. Место, куда мы направляемся, находится на Тралута Сиамн. Название фирмы «Фашольт и дочери». — Он помахал своей крупной кистью. Блеснуло кольцо мастер-купца. — Веди меня!

Она остановилась в тени арки и выглянула на улицу. Шан следовал чуть позади.

В лучах масляно-желтого маленького солнца сновали или прогуливались женщины, поодиночке и парами. Позади каждой, на почтительном расстоянии в три шага, шел мужчина или мальчик — а порой и двое. Одна немолодая женщина прогуливалась, опираясь на руку молодого мужчины: оба в роскошных одеждах и дорогих украшениях, в сопровождении процессии из шести мальчиков, поразительно красивых в строгих туниках и брюках.

Присцилла проводила их хмурым взглядом. Мальчики распространяли вокруг себя одинаковое довольство. «Игрушки, — подумала она. — Ухоженные — и, возможно, даже обласканные — любимцы».

— Ну, Присцилла?

Его голос звучал очень тихо. Она прочла в нем озорство — и нечто более серьезное.

Она обернулась и гневно посмотрела на него.

— Предполагается, что вы мне принадлежите?

Он кивнул.

— Но не горюй. — Он привычно пощупал ткань своей рубашки, прихватив ее двумя пальцами, потом постучал по кольцу мастера и причудливой серебряной пряжке на поясе, провел рукой по обтянутому мягкой тканью бедру. — Ты явно меня балуешь.

Она покраснела:

— Непонятно почему.

— Жестоко, Присцилла. Я не считаюсь неумехой. А еще я пилот, механик, знаток вин, тканей, пряностей…

— И неисправимый болтун! — договорила она с чуть насмешливым возмущением. — Будь вы моим, я бы вас выпорола!

Разлетающиеся к вискам брови изумленно изогнулись.

— Насилие? Вы можете попортить товар, высокая дама. Разумнее попытаться произвести обмен на менее шумную модель, если постоянно звучащий голос вас раздражает.

— Не соблазняйте меня! — попросила она.

Напряженно выпрямившись, она повернулась и зашагала по улице.

Нагнув голову так, чтобы спрятать улыбку, Шан пошел следом.

Ломар Фашольт оказалась круглолицей и взлохмаченной женщиной. Туника на ней была приятного розового цвета. Как только Присцилла вошла к ней в кабинет, она широко улыбнулась и велела дочери уйти.

— Добрый вам день, сестра Мендоса, — сердечно поздоровалась Ломар, выходя из-за сияющего полировкой стола из терловой древесины и протягивая надушенную руку. Присцилла пожала ее и облегченно улыбнулась.

— И вам добрый день, сестра.

Ломар негромко рассмеялась, и ее взгляд устремился Присцилле за плечо.

— Шанни! Какая радость для старушки! Так ты все-таки решился на мне жениться? Твоя комната готова и ждет тебя!

Он засмеялся и шагнул вперед, чтобы поклониться. Присцилла отметила, что это — поклон глубокого уважения.

— Очень приятно тебя видеть, Ломар, — мягко ответил он. — И сколько у тебя теперь мужей?

— Восемь! Представляешь себе? Но ничего нельзя поделать, Шанни: я не могу не делать деньги! А чем больше у меня денег, тем больше мужей они мне навязывают. — Она покачала головой. — Последний — просто щенок, ровесник моей младшей дочери! Что, по их мнению… — Она нервно взмахнула рукой. — Ну ладно, я отправила его учиться, бедного ягненочка. Хотя очень трудно найти учителей, которые не считают ниже своего достоинства обучать мальчика. Но я все болтаю, а вы оба стоите! Проходите, садитесь.

— Мне кажется, — не отступал от темы Шан, — что я не очень подойду на роль девятого, правда? Я привык к некоторой свободе. — Он ухмыльнулся и развалился в кресле, вытянув ноги перед собой. — И потом, я тоже не лишен способности делать деньги. Сколько мужей ты можешь прокормить?

— О, наверняка еще несколько! Хотя не столько, сколько мне хотели бы навязать. Будь я на двадцать лет моложе, я бросила бы эту глупую планету и устроилась где-нибудь в другом месте. Не знаю, почему мои дочери здесь остаются — и тут я говорю истинную правду! — Она села, обласкав их теплой улыбкой. — Ну, я так и подозревала, что ты откажешься, милый, но надежда умирает последней. Ты бы меня смешил. Почему ты здесь, Шанни?

Еще до того, как он ответил, Присцилла уловила искру недоумения.

— Я здесь, потому что у меня есть товар для продажи. Клан Корвал торгует с домом Фашольт уже два поколения.

— И больше этого делать не будет. Я надеялась, что мое послание было достаточно ясным. — Круглое лицо отразило печаль. — Ведь это правда, Шанни, что твою семью — твой клан — возглавляет мужчина?

Он нахмурился и сел прямее.

— Да, конечно: Вал Кон — наследник по старшей линии, будущей Делм. Но йос-Фелиумы — не купцы, Ломар: торгуют йос-Галаны. Две разные семьи.

Она секунду думала над услышанным, а потом осведомилась:

— И кто мать твоей… линии, Шанни? Нет, это не так звучит, да? Я не знаю правильного слова.

— Тоделм, — подсказал он его, еще более недоуменно. — Я. Ломар, в чем дело? Неужели мы чем-то тебя оскорбили? Ты недовольна нашей политикой, нашими ценами? Но это ведь можно исправить! Мы так долго торговали!

— Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Долго, взаимовыгодно, и всегда так приятно было встречаться! Твой отец всегда был готов посидеть, выпить пару рюмок, рассказать мне, что делается в огромной галактике… И ты такой же, как он… — Она грустно улыбнулась. — Все было бы лучше, Шанни, будь ты девушкой.

Шан сел очень прямо, не сводя глаз с лица собеседницы.

— Ломар, я в растерянности. Я всю жизнь был мужского пола, и мой отец тоже. А торговля всегда шла хорошо!

— Разве я не сказала то же самое? — Она вздохнула, излучая горе и симпатию. — Все дело в новом законе, Шанни. Из храма. Трижды благословенные велели нам вести торговлю только с теми семьями, которые, как и подобает, возглавляют женщины. Не торговать с кораблями, если их капитан и купец не женщины. — Она нервно переставила на столе какие-то безделушки, а потом резко подняла глаза. — Это — закон, Шанни!

— Ломар, — Шан говорил очень осторожно, — контракт между Кланом Корвал и семьей Фашольт заключен во время жизни наших бабушек. Он гласит, если память мне не изменяет, вот что… Да! «Между Петреллой йос-Галан или назначенными ею лицами и Тулет Фашольт или назначенными ею лицами». — Он повел плечами — почти пожал ими — и улыбнулся. — Мы оба — назначенные ими лица.

— Знаю, — ответила она, качая головой. — Казалось бы, тут есть некая надежда, правда? Я написала прошение, добавив, что среди инопланетников существует обычай считать женщин и мужчин равными. — Она поморщилась. — Трижды благословенные сказали совершенно определенно: торговля разрешается только с теми семьями или кораблями, которые теперь возглавляют женщины. Пусть инопланетники и следуют неестественному обычаю, но это еще не повод для того, чтобы мы делали то же самое.

— В конце концов, — тихо проговорил Шан, — ведь Богиня всех нас создала по Своему образу и подобию.

— Не богохульствуй, Шанни.

Присцилла пошевелилась.

— Так нас учат — на Синтии.

Немолодая купчиха улыбнулась.

— Здесь не Синтия, сестра. Здесь мы следуем указаниям храма. Или нас ломают на кусочки и рассеивают по всему миру, отрывая мать от дочери и сестру от сестры.

Присцилла подняла руку и начертила в воздухе Знак Предотвращения. Ломар кивнула.

— Так, и я тоже надеюсь. Но похоже, что мои пожелания в этой жизни не исполнятся. Возможно, следующий оборот Колеса приведет меня в более счастливое время.

— Да будет так, — прошептала Присцилла, и Ломар склонила голову.

Шан осторожно кашлянул.

— Допускают ли трижды… благословенные, чтобы я поговорил с вами о товаре, который принадлежит члену моей команды? Леди Фаалдом, которая возглавляет свое семейство, и к тому же женщина! Присцилла подтвердит мои слова. Или нам лучше уйти?

Она внимательно посмотрела на Шана.

— Этот товар действительно собственность леди Фаалдом, Шанни? Почему она сама не пришла ко мне?

Присцилле показалось, что он был немного уязвлен этим вопросом.

— Конечно, это груз Лины! Я ведь так сказал, правда? А что до того, почему она сама не пришла, так зачем ей было это делать? Я — мастер-купец, она — библиотекарь. Вполне разумно, чтобы в этом вопросе ее интересы представлял я.

Помар покачала головой.

— Если она принесла тебе клятву, то глава она семьи или нет… Извини, Шанни. Закон есть закон. Я не смею.

Дав волю глубокой тревоге, Шан резко подался вперед, протягивая через стол руку.

— Ломар, уезжай отсюда!

Она потянулась ему навстречу и ласково потрепала по руке.

— Ну-ну, милый. Какой ты хороший мальчик, Шанни! Но все будет в порядке.

— Не будет все в порядке! — отрезал он. — И ты, и я — мы оба знаем, что все будет все менее и менее в порядке. Перекрыть торговлю с половиной галактики? Это безумие — или нечто хуже! Это самоубийственно. Вы будете голодать — это если на вашей стороне будет удача. А если нет… Общество, которое поработило половину своего населения? Ломар, что происходит, когда рабы замечают, что их господа слабы?

— Революция, — проговорила Присцилла, почувствовав, как в ней просыпается предвидение. — Война. Ненависть. Смерть.

— Я изучала историю, сестра. — Ломар вздохнула и снова погладила Шана по руке. — Что же мне, остаться без монеты, чтобы купить путеводитель, Шанни? Мне надо ликвидировать вложения. Для этого нужны время и тщательный расчет. А мои дочери? Это невозможно. Не сейчас.

Купчиха села прямо. Присцилле показалось, что она постарела у них на глазах.

Шан сидел напряженно, тревога окружала его почти видимым облаком. А потом он тоже со вздохом выпрямился.

— Конечно. Ты поступишь так, как сочтешь разумным. У тебя есть мой узколучевой код, Ломар?

Она тихо засмеялась:

— И твой личный код, и код «Исполнения долга». А зачем?

— Одолжение, ради нашей дружбы. Когда будешь готова, сообщи мне. Будет предоставлен транспорт. А еще я обещаю стать вторым компаньоном в любом деле, которое ты пожелаешь начать.

Она рассмеялась уже громче.

— Странное создание! И опять — зачем?

Шан даже не улыбнулся.

— Здесь тебя знают. Чтобы обосноваться на новом месте, тебе понадобится местный кредит. Имея меня компаньоном, ты эту проблему снимаешь. — Тут он все-таки улыбнулся — устало и невесело. — Ты действительно умеешь делать деньги, Ломар. Я это знаю. Почему бы мне не предоставить тебе помощь в обмен на прибыль, ради которой мне не придется себя утруждать?

Она покачала головой.

— Но ты ведь родом с Лиад, Шанни. Я не…

— Клан Корвал, — мягко прервал он ее, — пользуется репутацией повсюду. За исключением, наверное, этой планеты.

Наступило короткое молчание, а потом она развела руками.

— Хорошо, тогда — компаньон без участия в делах. Скажем, на пять лет? Лучше на десять. А потом я твою долю выкупаю.

Он кивнул.

— Это будет легко устроить. Но это — чисто деловая сторона. Главное, чтобы ты переехала и перевезла всех своих как можно скорее… Прости за вольность, старый друг. Семейство йос-Галан будет радо — счастливо — видеть вас своими гостями в течение какого-то времени, чтобы ты смогла осмотреться и принять решение на основе всей информации.

— Ты — хороший мальчик, Шанни, — снова повторила она. — Я это буду помнить. А теперь, дорогой мой, боюсь, что я должна попрощаться с вами обоими.

— Мы не подвергли вас опасности, сестра? — спросила Присцилла, пока они шли к выходу.

Ломар улыбнулась и тоже похлопала ее по руке.

— Благослови тебя Богиня, дитя мое, все еще не настолько плохо. Но лучше не испытывать то, что Шанни называет судьбой. Пусть вас не оставляет Ее улыбка, дети мои.

Присцилла быстро шагала по утренним улицам. Беспокойство Шана усиливало ее собственное. У себя за спиной она ощущала холодок тревоги, скрывший его привычное тепло.

«Матерь, даруй нам безопасность!» — мысленно молила она.

Впереди показались ворота космопорта. Она ускорила шаги и облегченно вздохнула, проходя в заповедник инопланетников. У нее за спиной тревога Шана тоже немного уменьшилась.

«Благодарю тебя, Богиня!» — беззвучно выдохнула она.

И тут же ощутила изумление — и возмущение, похожее на вспышку молнии.

Она обернулась и увидела, как женщина в белом одеянии бесцеремонно трясет Шана.

— Тварь! Как ты посмел пройти мимо меня, не отдав земного поклона? — Ее посох поднялся у него над головой с намерением вызвать страх, а не ударить. Ярость Шана вспыхнула ярким пламенем, и женщина снова его встряхнула. — Как тебя зовут, бездушный?

— Хлад, высокая дама.

Тихий голос был в полном противоречии с ревом его ярости.

— Хлад, вот как? «Высокая дама», неужели? Ты что, совсем не умеешь себя вести или слишком туп, чтобы узнать храмовницу с первого взгляда?

Присцилла ощутила волну злобной силы. Воплощения! Она раскрылась, отклонила удар незнакомки и ощутила, как ее собственная сила устремляется наружу…

— Хватит! — рявкнула она.

Оба стремительно повернулись к ней и изумленно на нее уставились.

— Хлад, — резко приказала она, — извинения трижды благословенной. А потом — за мою спину!

Долю секунды ей казалось, что он не станет ей подыгрывать. А потом он напряженно поклонился, коснувшись лбом собственных колен.

— Простите его, трижды благословенная. Вашей святости не хотели нанести оскорбления.

Такое извинение едва ли можно было назвать нижайшим: аристократическая ярость сыпалась из него искрами, словно мощный заряд электричества. И трижды благословенную оно не смягчило. Ее посох стремительно вытянулся вперед, перекрыв ему путь к отступлению.

— Он будет прощен. После наказания, как предписано. Публичная порка…

— Я сказала — хватит! — вскричала Присцилла, излучая суровую властность, силу духа и благоговение. — Неужели вы учините насилие над этим человеком, когда на нем лежит печать самой Матери?

Она протянула руку и начертила светящийся знак перед лицом Шана так, чтобы храмовница смогла его прочесть.

— В этом мужчине есть больше, чем вам дано знать. У него есть силы, как у храмовой сестры! Глубокая ученость, умение действовать — тайна. И еще большее!

Жрица была надежно поймана: ее окружила сверкающая словесная сеть. Присцилла резко потянула на себя благоговение, тайну, веру — и начала плетение. И тут она заметила нечто еще: одну мощную ноту, которая становилась все более властной и страстной, росла, переливалась, лучилась… Копье величия, потрясающее в своем великолепии.

Это был Шан, излучавший на всех уровнях.

Захваченная словесной сетью храмовница ахнула и подняла руку, чтобы заслонить глаза от этого сияния.

Нота еще усилилась, и Присцилла сделала нужные поправки. Наверное, он пойман, захвачен отголосками ловушки, которую устроила трижды благословенная…

Нота замерла, а потом перешла в глиссандо: сила уменьшалась с каждым биением, пока последнее не приостановилось, рассыпая поющие радуги… и исчезло.

Трижды благословенная обвисла в своей сверкающей сети, пульсируя тайной. А мужчина стал просто мужчиной и ничего не излучал.

— Так вы видели, — провозгласила Присцилла, осторожно размыкая сеть. — Так вы слышали. Так будет. Мы живем в благословенное время, юная сестра, когда со всех сторон нас окружают тайны и чудеса. Смотрите пристально на все, что вы видите, и знайте, что Богиня защищает каждого из нас.

— Олли! — прошептала храмовница. — Я благословенна без меры, видев подобное чудо. Старшая сестра, я прошу прощения. И вашего благословения.

Присцилла подняла руку и начертила положенные знаки у глаз, ушей и сердца.

— Во имя Ее, прощение, как Она прощает каждого из Своих детей. Ходите под Ее покровом. Живите праведно. Служите долго.

Храмовница покорно склонилась, а Присцилла повернулась и сделала Шану знак следовать за ней. Они ушли — медленно, не оглядываясь.

Шан рухнул в кресло второго пилота, и его голова ударилась о подголовник. Он приоткрыл один серебряный глаз.

— Пожалуйста, Присцилла, я был бы очень рад получить предупреждение, когда тебе в следующий раз понадобится подобная поддержка.

В его голосе звучали нотки улыбки и усталости. Его аура… его аура — исчезла.

«Нет!»

Она неловко села и потянулась по внутренним путям, пытаясь отыскать его тепло так, как слепой ищет лицом прикосновения солнечных лучей. Ее поиск натолкнулся на гладкую Стену, холодную и скользкую, словно зеркало. Она преграждала дорогу, не отталкивая. А он, наверное, за этой преградой…

— Присцилла?

Она вернулась в физический мир, стараясь успокоиться.

— Мне не пришло в голову спросить… Мне показалось… Я испугалась, что вы попали в отголоски.

Он фыркнул.

— Я не попадался в отголоски с двенадцатилетнего возраста, Присцилла. Верь хоть немного в мои способности!

— Да, конечно… — Но это стало настоящим кошмаром: он рядом с ней, а она не может слышать, не может убедиться… — Шан…

Он чуть подался вперед и протянул ей руку. Ярко блеснул гранями перстень мастер-купца.

— Я здесь, друг мой.

В его голосе и на его лице была тревога за нее, но внутри — только ужасная, неприступная холодность. Она сжала его пальцы, ощущая их тепло. Этого было мало.

— Шан…

— Я устал, Присцилла, — мягко сказал он. — Мне уже давно не приходилось устремляться вовне сразу по всем дорогам. Позволь мне отдохнуть. — Он всмотрелся в ее лицо, сжал ее пальцы. — Я снова у тебя в долгу.

— Пожалуйста… — начала она, а потом судорожно вздохнула и нашла подобающую фразу на высоком лиадийском: — Умоляю вас забыть об этом.

Он снова откинулся в кресле, и его пальцы выскользнули из ее руки.

— Я вижу, что Кэйзин — внимательная учительница. — Быстрый взгляд на пульт позволил ему заметить белый огонек близости. — «Долг» на орбите. Великолепно. Летим домой.

Домой. Несмотря на то что он по-прежнему прятался за своим зеркалом, она ощутила чувство облегчения и уловила нотки настоятельной потребности.

— Да, Шан, — сказала она и поспешно поправилась: — Да, капитан.