Конец Подземного города

Пир не удался

«Всем монийским базам в Арктике. Девятнадцать граждан Монии, сотрудников «Общества дальних исследований», терпят бедствие на берегу южного острова архипелага… (Далее следовали координаты). У них нет палаток, продовольствия, топлива, оружия. Они просят выслать самолет. Начальник советской арктической экспедиции Солнцев».

Такая радиограмма была отослана в первую же минуту полета. Тотчас был принят ответ.

«Самолет высылаем. По чьему разрешению находитесь в Арктике? Генерал Гробз».

На этот наглый вопрос следовало бы ответить тоже вопросом: «А по какому праву вы распоряжаетесь на чужих территориях?» Но Солнцев решил промолчать.

Вдруг раздался оглушительный треск, в окно ударил вихрь красного пламени. Все затряслось. Одно мгновенье казалось, что кабина разлетится вдребезги. Но Солнцев поспешно нажал рычаг под своим креслом, кабина как будто подпрыгнула, что-то со свистом пролетело вниз. Затем стала быстро опускаться и кабина.

— Все в порядке, — сказал Солнцев, вытирая пот со лба.

— Что же мы передадим генералу Гробзу? — спросил Рыбников.

— Ничего, — ответил Солнцев. — Да и передачи наши кончились.

Рыбников повозился с аппаратом и развел руками:

— Действительно, кончились… Что случилось?

— «Светолета» больше нет. Кабина падает на землю.

— Конец, что ли, Левушка? — спросил Рыбников.

— Нет, в тропосфере пойдем под парашютом.

Через несколько секунд кабину встряхнуло. Она как будто перестала двигаться.

— Ну вот, сработал автомат, — сказал Лев. — Раскрылся наш парашют.

Лишь через четверть часа кабина мягко ударилась о лед. Еще одно движение рычага — и она прочно укрепилась на выдвижных подпорках.

— Приключение, одним словом, — сказал Рыбников, качая головой. — Тут безусловно не обошлось без фашистской взрывчатки…

— Не обошлось без нашего прекраснодушия! — поправил его Солнцев. — Меня судить надо!

— Левушка, полно! — Рыбников погладил Солнцева по плечу. — Зачем такие слова? Машина погибла. Но мы-то живы! Как-нибудь доберемся.

— Нет, мы никуда не пойдем, — ответил Лев.

— Не говори глупостей! Надо идти, пока есть кое-какие запасы, пока есть силы…

Иринин поддержал Рыбникова. Но Солнцев решительно повторил:

— Мы никуда не пойдем!

— Ничего не понимаю! — развел руками Иринин.

— И понимать нечего, — коротко ответил Лев. — Прежде всего нам следует приготовиться к встрече гостей!

— Начинаю понимать, — сказал Рыбников. — Похоже на это.

— Ого, я тоже понимаю, — сказал Гарри, засучив рукава комбинезона. — О, я беру их всех на себя… Я буду угощать, ого! — Он потряс кулаком, не отличающимся по виду от пудовой кувалды.

— Как это я не сообразил? — воскликнул Иринин. — Действительно, рассчитывать, что эти молодчики оставят нас в покое, откажутся от легкой наживы, да еще в таких условиях, — по меньшей мере наивно.

— Пусть только подойдут! — воскликнул Гарри, потрясая кулаком. — Я им покажу!

Надя опустила в карман своего комбинезона электронный пистолет.

— О, — взмолился Гарри, — прошу вас, не надо стрелять! У них оружия нет. Я ведь сам утопил все их автоматы. И я хочу без оружия.

— Но ведь их же два десятка! — воскликнула Надя.

— Это не так уж и много, — ответил, еще больше распаляясь, Гарри. — Мне чем больше, тем лучше.

— Что же мы все-таки будем делать? — спросил Иринин. — Мне не ясен ваш план, Лев Леонидович. Ведь не для того же мы сюда прилетели, чтобы боксировать с бандитами? И вообще положение наше…

— Будем продолжать начатое дело, — спокойно ответил Лев; он уже вполне овладел собою. — Поедем к Полярному Робинзону, вместе с ним исследуем остров…

Иринин поглядел на Льва не то со страхом, не то с сожалением.

— Да что вы говорите, Лев Леонидович? А на чем же мы поедем? «Светолета» больше нет, радиосвязи тоже…

Солнцев поглядел на часы и, улыбаясь, сказал:

— Товарищ правительственный комиссар! Я вынужден принести свои извинения. Я не все сообщил комиссии об оборудовании «Светолета». В день моего доклада еще не были закончены испытания стратоцикла. И я считал, что говорить о нем рано. Сегодня мы им воспользуемся, и вы впоследствии удостоверите его качество.

— Хм… Да вы, — я вижу, молодой человек, взялись всерьез удивлять нас. Что за стратоцикл?

— Сейчас увидите, — ответил Лев. — Прошу всех на лед.

Солнцев вышел из кабины с небольшим легким ящиком, поставил его посредине площадки и стал вынимать одну диковинную деталь за другой. Ловко пользуясь особыми затворами, он соединял эти детали, и вскоре перед кабиной появилась металлическая стрекоза, с хрупким на вид, членистым телом, с огромной прозрачной головой и ажурными крыльями. Стрекоза эта опиралась на две лапки-сошки. Сверяясь с таблицами и секстантом, Лев нацелил аппарат на солнце.

— На Москву, — сказал он, улыбаясь. — Прилетишь, Надя, прямо к нам во двор.

Надя надела маску, укрепила на спине кислородный аппарат. Солнцев вставил в приемник машины баллон с зарядом электронита.

— Можно лететь! — скомандовал он. — Счастливого пути, Надюша!

Лев обнял жену, захлопнул за ней дверцу прозрачной кабины. Надя махнула рукой, нажала педаль… Стрекоза неожиданно взмыла ввысь — и исчезла. Только космы замерзшего пара извивались высоко в небе…

Солнцев перевел бинокль влево и пробормотал:

— Вот они.

Приближалась толпа. В бинокль можно было разглядеть знакомые лица монийских бандитов.

— Лев Леонидович, разрешите мне пойти навстречу. Не надо, чтобы здесь. Пусть они не знают, что мы спаслись. Я один…

— А, пожалуй, Гарри прав, — сказал Иринин. — Раз он так уверен в себе, пусть встретит их подальше от нас. Они и не догадаются, что пойманы на месте преступления. — Он протянул Льву резиновую чашу. — Вот присос для миниатюрного патрона с очень сильным взрывчатым веществом. Я его снял с обломка «Светолета». Этим они и взорвали его.

— Значит, все в порядке! — радостно воскликнул Гарри. — Я могу идти.

— Идите, Гарри, — сказал Лев, — но помните: без убитых. Передали по радио — девятнадцать, так девятнадцать и должно быть.

Рыбников на всякий случай приготовил свое оружие.

Увидев Гарри, молодчики сначала остановились, потом разделились на три группы: одна продолжала двигаться вперед, будто не заметив Гарри, другая повернула вправо, третья — влево. Они хотели окружить первую свою жертву по всем правилам разбойничьей тактики.

Гарри тоже притворился, что никого не видит. Он шел открыто, напрямик, как человек, занятый каким-то важным делом. Бандиты, прячась за льдины, перебегали от одного укрытия к другому. Группы, отправившиеся на окружение, вскоре показались у Гарри в тылу. Теперь они торопливо шли во весь рост.

Пятеро бандитов преградили путь Гарри. Он стоял перед ними неподвижно, а они замахивались на него, толкали…

Лев не понимал, почему Гарри медлит. Ведь бить по отдельным группам легче, чем всех вместе. Чего же он не начинает?

Но у Гарри был свой план. Убивать нельзя — значит, пускать в ход кулаки тоже нельзя. А без кулаков остается джиу-джитсу, которому его обучили в армии. Вот почему, изобразив растерянность, он дал схватить себя сзади. Но едва хищные руки потянулись к его горлу, схватили его подмышками, вцепились сзади в пояс, — Гарри прижал руки к бокам с такой силой, что никто из бандитов не мог вырваться. Рывок всем телом в одну сторону, в другую — и нападавшие взвыли от боли.

Подоспевшие бандиты навалились на Гарри скопом.

— Упал! — крикнул Рыбников и рванулся на помощь.

Но Лев удержал его:

— Не надо. Это тоже прием.

Вдруг из клубка тел вылетел, как снаряд, один бандит, за ним другой, третий…

— Что твоя катапульта, — сказал Рыбников.

— Это он их ногами, — объяснил Лев. — Великолепный прием! Слабый человек этим способом может разбросать полдесятка сильных. Что же говорить о Гарри? Ведь у него руки и ноги как стальные.

Избитые бандиты бежали, пятились, расползались — кто как мог. Гарри поддавал им жару пинками.

— Великолепное зрелище! — Рыбников притоптывал ногой в такт каждому движению Гарри.

Даже сдержанный Иринин — и тот не мог удержаться от восклицания:

— Так их! Так! — Тонкие руки профессора невольно сжимались в кулаки.

Солнцев улыбался.

— У Гарри не только огромная сила, но и техника великолепная. Молодчина Гарри!

Когда над гребнем тороса мелькнула последняя пара пяток, Гарри погрозил им вслед кулаком и возвратился к друзьям.

— Я с ними сначала играл в волейбол, потом в футбол. Счет девятнадцать—ноль в нашу пользу.