Комиссар Хольмг. Становление

День шестнадцатый

ДЕНЬ 16

НЕМОРИС ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Они уходили! Ларн изобразил на осунувшемся лице звериный оскал, который теперь обозначал у него улыбку, и продолжил незримо ото всех провожать незваных гостей. Они убирались из его города, и при этом — не все. Один подох где-то тут, и Ларн собственными глазами видел, как он подорвался на установленной им растяжке. Предатель мечтательно улыбнулся, вспоминая услышанные им крики жертвы, когда у той ломались бедренные кости, и изуродованные взрывом ноги отрывались от изувеченного тела. Этот крик, настоящий, чистый, исполненный боли и страдания, сулящий мучительную агонию, до сих пор эхом отдавался в ушах Ларна, лаская слух, словно лучшая из мелодий. Ларн даже остановился на несколько минут, перестав шевелиться, вновь переживая те сладкие мгновения. Когда музыка отчаяния перестала литься в нем, Ларн возобновил бесшумный шаг, продолжая взглядом, полным ненависти, смотреть вслед уходящим людям.

Во главе их небольшой группы шел крепко сбитый гвардеец с лазганом наизготовку, готовый в любую минуту отразить нападение возможного неприятеля. Следом шел инквизитор. С одной стороны его поддерживал еще один гвардеец, с другой — кадет-комиссар. Длинный плащ инквизитора, как и кадетская синяя шинель, были обожжены, словно вместе со своими владельцами побывали в самом чистилище. Следом за ними брела высокая, облаченная в странные изодранные и почерневшие от копоти одежды женщина без возраста, с грязной повязкой на лице, закрывающей глаза и половину лица. Приглядевшись, Ларн заметил выделяющиеся белизной, местами окрашенные кровью, бинты на руках инквизитора. Сами руки выглядели неестественно, и казались намного короче, чем у нормального человека.

«Взрывом оторвало, что ли?» — подумал Ларн, глядя вслед шагающему тяжелой, пошатывающейся походкой инквизитору.

Со стороны могло показаться, что он не падает только благодаря поддерживающим его спутникам, и эта приятная для сознания мысль настолько его позабавила Ларна, что, несмотря на близость врагов, он чуть не рассмеялся, с трудом вовремя сдержавшись. Внутренне ликуя, предатель еще раз взглянул инквизитору в спину в попытке определить, насколько тому сейчас плохо. Словно в насмешку над чаяниями Ларна, движения инквизитора стали чуть более отточены, и походка немного выровнялась.

Ларн сплюнул от досады.

«Еще один несгибаемый», — зло подумал он, вспоминая, как Кимдэк требовал от Ларна дать ему гранату.

В задумчивости Ларн перевел взгляд на двоих гвардейцев, составлявших арьергард небольшого отряда.

«Забавно, — думал Ларн, глядя, как небольшой отряд выходит за пределы города. — Что они будут делать, когда на них нападут орки? Много, много орков!»

Извратившаяся фантазия предателя начала рисовать ему картины одну страшнее другой, вызывая в нем дикий, безудержный хохот. Чужаки ушли, и Ларн мог больше не сдерживать его. Издавая гаркающие, хриплые, совершенно не похожие на человеческий смех звуки, он направился к центру города, туда, откуда пришел. Снова начал накрапывать дождь, и редкие капли попадали Ларну на запрокинутое лицо, глаза и язык. Безудержный хохот предателя все усиливался, разносясь предвестником безумия по мертвым улицам опустошенного города. Наконец, предавший Императора остановился. Ларн и сам не заметил, как снова вышел к заброшенной штольне. Как раз, с противоположной стороны от того места, где взорвался человек из команды инквизитора.

«Как же здорово все сложилось! — думал Ларн, вновь переживая тот драгоценный для него момент. — Жаль, что я установил только две растяжки. Надо было больше, чтобы все они до последнего человека…»

…Все внутри Ларна оцепенело, и даже мысли его превратились в застывший лед.

«ДВЕ!» — эта мысль успела пронзить Ларна за секунду до того, как прогремел взрыв, и в его тело впились обжигающие внутренности осколки, а сам он низвергся в чернеющую пасть штольни…

РЭКУМ

Удар обрушился на него откуда-то сверху и скользнул вниз по ребрам. Своими зазубренными краями тесак вгрызся в плоть, разрубил последнее из ребер и, оставив после себя рваную рану, вошел в живот. Тэрон вздрогнул от острой боли, но все же нашел в себе силы не упасть, оставшись стоять на ногах. Мутнеющим взором кадет-комиссар увидел, как зеленокожему точно в висок попало несколько лазерных выстрелов. Сконцентрированный огонь прожег череп, покрытый криво склепанными листами железа, играющими роль шлема, и мерзкая туша, закачавшись и обмякнув, свалилась к ногам Конга.

Сражение подходило к концу.

— Жив? — Байон подбежал к Тэрону, подхватывая его, не давая упасть.

— Зацепило, — прошипел Конг сквозь крепко сжатые челюсти, чувствуя, как подкашиваются ноги и мутнеет в глазах. — Скольких мы потеряли?

Раннер окинул поле боя, где выжившие помогали раненым, что могли передвигаться сами, и над неподвижными телами тяжело раненных уже склонялись прибывшие к месту сражения сестры Ордена Госпитальер.

— Около трети, — ответил он через минуту, придерживая Конга и помогая тому опуститься на рокрит лишь.

— Куда? — к ним подошла одна из сестер.

— Живот. Чоппа.

Госпитальер только кивнула и, склонившись над раненым, начала оказывать первую помощь, одновременно с этим тихим голосом читая молитву об избавлении от боли.

Передав Конга ее заботам, Байон еще раз осмотрел недавнее место битвы.

— Всем дееспособным взять оружие и убедиться, что среди орков не осталось выживших! Отбуксировать выведенную из строя технику! Осмотреть убитых. Чтобы ни одной единицы оружия или комплектующих к нему не осталось на поле боя! Обеспечить доставку раненых в госпиталь!

Приказы раздавались один за другим. Раннер расслышал, как позади него госпитальер, закончив с первой помощью раненому кадету, отдавала распоряжение двум санитарам:

— В госпиталь, оперировать. Срочно. Никакого движения и питья.

СТАНЦИЯ ВОКС-СВЯЗИ ПОСЛЕ ЗАКАТА

Когда их отряд подошел к станции, над головами уже поблескивали звезды. Словно желая поиздеваться, пасмурное, затянутое тучами днем небо к вечеру расчищалось, чтобы подарить холодную, звездную ночь. Ветер с неистовой силой хлестал уставших людей, пронизывая их своими порывами до костей и вырывая из зябнущих тел последние остатки тепла. Тяжелый запах разлагающихся тел, разносимый по округе, пропитывал собой все, до чего получалось дотянуться. И в довершении всего, в небе над станцией неумолимым, мрачным оркестром гудел рой пирующих и тут же сливающихся в экстазе насекомых.

Почувствовав, что сдержаться у него не получится, Юджин сделал шаг в сторону, выблевывая из себя скудный вчерашний ужин.

— Святой Трон, — пробормотал он, оттирая губы тыльной стороной ладони.

Кадет-комиссар кинул в его сторону быстрый взгляд, но ничего не сказал. Он лишь перевел взгляд в другую сторону, туда, где поддерживаемый Уэббом остановился инквизитор Барро. Несмотря на его попытки скрыть собственную слабость, его состояние все равно было видно окружающим.

— Что дальше, господин инквизитор? — обратился Лонгин.

— Произвести тщательную разведку. Особое внимание уделить месту, где был обнаружен переход, — он бросил взгляд на вышку связи, что одиноким и зловещим символом смерти, безысходности и разложения устремлялась под самые небеса. — Кадет-комиссар, вам надо будет подняться на самый верх.

— Так точно, господин инквизитор, — без тени сомнения или смущения ответил Авель, но Барро, все же уловил в его голосе скрытый вопрос.

Алонсо замолчал, взвешивая внутри себя все «за» и «против», как и перспективы и возможные пути выхода из сложившейся ситуации. Наконец, он снова заговорил.

— Подняться наверх не смогу ни я, ни Ведана. Поэтому пойдете вы, кадет. Я проведу краткий инструктаж, как распознать метку губительных сил и что необходимо сделать, чтобы нейтрализовать ее в случае обнаружения. Ваши способности псайкера сделают остальное. Оружие вы оставите внизу. На всем протяжении выполнения задачи вы будете находиться под контролем Веданы и моим. С земли вас будет «вести» снайпер. При первом же подозрении, что вас коснулось тлетворное влияние варпа и ереси, вы будете уничтожены. Вам все понятно, кадет-комиссар?

— Так точно, господин инквизитор, все.

Барро сдержано кивнул:

— В таком случае, слушайте меня внимательно, кадет-комиссар, — голос инквизитора перешел на тихий шепот.

Так продолжалось несколько минут, на протяжении которых Лонгин сидел рядом с инквизитором, совершенно не меняясь в лице, словно на нем застыла посмертная маска, и лишь в самом конце едва заметно качнул головой в знак принятия или согласия.

— И да поможет вам Бог-Император, — произнес Барро, уже громче.

— Аве Император, — ответил Лонгин, складывая на груди руки в аквилу.

РЭКУМ. ПОСЛЕ ЗАКАТА

Он остановился, не дойдя нескольких шагов до комиссариата, и на секунду закрыл глаза. Мимолетная слабость. Поддаться усталости и дать себе несколько часов сна. Она продлилась четыре секунды и сдохла, растоптанная в прах стальной волей Лорда-Комиссара. Решительно Гай Тумидус зашагал мимо комиссариата к Миссии.

Он застал Штайн стоящей на коленях перед величественной статуей Императора. Ему даже показалось сначала, что это прибавилась еще одна безмолвная скульптура молящегося, столь неподвижно стояла Палатина, склоняясь в своем молении. Не говоря ни слова, Октавиан присоединился к Штайн и так же молча последовал за ней, когда Палатина закончила свою молитву.

— Вы пришли справиться о состоянии ваших кадетов? — спросила Алита, когда они вышли за пределы круга, образованного коленопреклоненными статуями.

— Общее состояние раненых. Сколько среди них, тех, кто сможет встать на защиту Рэкума с оружием в руках, сестра, — они шли рядом друг с другом, не поворачивая голов, глядя перед собой.

Штайн слегка кивнула, а кисти ее рук вспорхнули к груди, складываясь в аквилу.

— Благодарение Богу-Императору, многих из тех, кто поступил к нам, все же удалось спасти. Эта цифра будет больше, если им не придется подниматься с оружием в руках в ближайшее время.

Лорд-Комиссар не ответил, и Алита продолжила.

— Всех, кто может стоять на ногах и держать оружие, я направлю их к командирам завтра же с утра, — произнесла она после небольшой паузы.

Они проделали еще несколько шагов в молчании.

— У кадета серьезное ранение в живот, — снова заговорила Штайн. — Его прооперировали, но он потерял много крови.

— Он выживет? — Лорд-Комиссар произнес это так, что Алита подумала, будто ему все равно, выживет кадет или нет.

Где-то вдали на пределе видимости вспыхнула и погасла молния, перечеркнувшая черное ночное небо. Не сговариваясь, Гай Тумидус и Алита Штайн посмотрели в ту сторону, где начиналась гроза. Они сделали еще каждый два шага, прежде чем до их слуха донеслись раскаты грома. А спустя минуту на мрачном небосклоне вновь пронеслась молния. На этот раз еще ярче.

— Если переживет эту ночь, — ответила Штайн.