Комендантский год

Часть 1

– Вы уж потерпите чуток, вашбродие, нам бы только фазу словить, а там…

Жорику вовсе не нужно было оправдываться ни сейчас, ни в любом подобном случае, но он все равно делал это каждый раз, да к тому же с заметно нарастающим рвением. Что не могло не настораживать и не подталкивать к единственно-естественному выводу.

Меня опекают. То есть, и с самого начала меня никто и никогда не выпускал из поля зрения, как можно догадаться, но теперь стали просто трястись. Видимо, подаренный блондином статус и впрямь был чем-то жутко драгоценным или, по крайней мере, тем, что очень обидно потерять по собственной глупости.

Ни слова против. Ни одного сообщения или обращения, которое могло бы– по мнению команды, конечно– поколебать моё спокойствие. Мир, гладь да божья благодать, от которых хочется…

Повеситься, ага.

И все время грызет что-то вроде совести. Они же стараются. Из кожи вон лезут, только бы начальник был доволен и благодушен. На деле выходит ровно наоборот, но даже если бы я попытался им это разъяснить… Нет, не буду. Хотя бы потому, что моих скромных сил явно не хватит, чтобы порвать вековые местные шаблоны.

– Пяток минуточек, вашбродие!

Вот, кстати, ещё один шаблон. Традиция. Принимать работу полагается исключительно на мостике. При том, что увидеть своими глазами восстановление каналов связи, а следовательно, оценить масштаб приложенных усилий я совершенно неспособен. Я это знаю, Жорик это знает, для всех остальных в этом тоже нет никакого секрета, но тем не менее: стою, тупо переводя взгляд с экрана на экран.

– Давненько не брал я в руки шашек, вашбродие, вот и…

Остается надеяться, что реверансы и книксены, которыми меня кормят, не заразны. А с другой стороны, если тоже начну расшаркиваться после каждого распоряжения, а ещё лучше– перед, наступит настоящая гармония, полная и безграничная, нарушить которую не удастся даже некоему лохматому возмутителю спокойствия.

Правда, после той нелепой стычки вел себя Вася, можно сказать, хорошо. Почти тихо. И на глаза попадался редко. Реже, чем лично мне хотелось бы, потому что в условиях прогрессирующего чинопочитания всего один глоток свежего воздуха… М-да.

А может, именно поэтому он и избегал встреч. Чтобы избежать сопутствующих конфликтов, ага. Ведь рядом со мной по долгу службы и просто подолгу ошивается одна очень суровая блондинка, которая при минимуме выразительных средств ухитряется показывать свое неудовольствие так ярко, что хоть зажмуривайся.

– Разрешите обратиться?

О, легка на помине.

– Что-то случилось?

– Ничего внештатного, сэр.

Подозреваю, что список "штатных" неурядиц достаточно обширен, чтобы включать в себя всемирный потоп и прочие катаклизмы, но коменданту на этот счет волноваться, конечно же, не стоит.

– Значит, личная просьба?

Всякий раз, когда я что-то говорю и спрашиваю невпопад, она зависает. Вернее, мне так транслируют её состояние медузки. А на самом деле адъютант ведет себя так, как привыкла: обшаривает информационное поле на предмет дополнительных сведений о собеседнике. Забывая, что все равно наткнется на пустоту. Правда, такие паузы становятся все короче, грозя в один прекрасный день перейти в разряд незаметных, и я точно знаю, что буду об этом жалеть.

– Вас что-то тревожит?

Звучит глупо, но такое объяснение подходит к ситуации больше всего остального. Хотя бы потому, что на мостике с недавних пор блондинка практически не появляется. То ли уважая моё личное пространство, то ли подчиняясь очередному правилу неведомого мне устава. А раз уж заглянула, да ещё попросила о разговоре…

– Ваш гость, сэр.

В каком-то смысле он и меня тревожит. Но это же Вася, с ним по-другому не бывает.

– Что-то конкретное, адъютант?

– Его присутствие, сэр.

В смысле нарушения техники безопасности? Каюсь, виноват. Наверное, стоило бы его определить под замок в какую-нибудь дальнюю кладовку, только есть ли в этом смысл? Особенно учитывая Васину транспортную стратегию, требующую весьма специфических навыков.

– Он каким-либо образом вмешивается или мешает функционированию базы и работе экипажа?

– Нет, сэр.

– Тогда что именно вас беспокоит?

– Его дальнейший статус.

Значит, просто "гость" не прокатывает? Интересно, почему. Я же здесь царь и бог, если верить всем пропетым дифирамбам.

– Видите ли, адъютант… Обстоятельства сложились таким образом, что этот человек не может нас покинуть. Вернее, может, но это вызывало бы у него трудности, плохо совместимые с благополучием, а поскольку некоторое время назад он оказал мне ряд услуг…

И зачем распинаюсь? Вряд ли из всего этого потока сознания блондинка усвоит что-то кроме выжатых досуха фактов.

– В общем, я не могу взять и выгнать его. И не стану этого делать.

– Я понимаю, сэр.

Понимаю, но не принимаю, да?

– И все же?

Помолчала. Правда, не зависая, а скорее раздумывая о чем-то.

– Вы собираетесь поставить его на довольствие официально, сэр?

И что это значит в переводе с военного на человеческий? Заставить отрабатывать паек?

– Возможно.

– Вам известен его послужной список?

Да я и фамилии Васиной не знаю. Если у него вообще есть фамилия. Можно, конечно, попросить написать автобиографию, но зачем? Чтобы потом сидеть и проверять каждый упомянутый факт? Ну уж нет. Даже если удастся уличить его во лжи, сложившейся ситуации это не изменит.

– Мне известно то, что сделано…

Тьфу, чуть не сказал "ради меня".

– Сделано в моих интересах.

– Этого будет достаточно для назначения, сэр?

Ох и замучает она меня придирками, если не угадаю с должностью для Васи! Значит, надо подобрать что-то нейтральное, что-то не требующее особой квалификации. Да взять хотя бы…

– Думаю, с обязанностями супервайзера службы клининга он вполне справится.

Если раньше блондинка, уходя в информационный астрал, зависала бесстрастным стоп-кадром, то сейчас по её лицу словно пошли помехи, заставляя черты то ли дрожать, то ли выражать. Что-то. Может быть, даже эмоции.

– Но возможно, лучше опросить сам объект обсуждения, как считаете? Пригласите его для разговора?

Дрожь стала крупнеть, и за ней начали проступать…

Впрочем, присмотреться внимательнее не удалось, потому что Жорик доложил:

– Готово, вашбродие!

А следом за его бодрым басом в мои уши ворвался неразборчивый однонотный гул.

Нет, надо все же разобраться с регулировками этого клятого наушника. Так ведь и оглохнуть недолго.

– Как часы работает, вашбродие!

Да лучше бы и впрямь тикало, честное слово. Хотя иметь в ушах метроном, наверное, тоже удовольствие небольшое.

– Очень хорошо, товарищ Джорег. У товарища голема нареканий и возражений нет?

Перестук барабанных палочек.

– Никак нет, вашбродие!

Ну и славно. Можно сворачиваться и отправляться. Правда, не знаю, куда и зачем.

– Заказ подтверждаете?

Голос, раздавшийся откуда-то сзади, явно был женским, но вряд ли принадлежал блондинке: та никогда не позволяла себе скучающих интонаций. А если учесть, что все это время я краем глаза видел адъютанта и мог быть уверен, что она не открывала рот…

– Так подтверждаете или нет?

Ещё одна проекция. Настолько же реальная, как каменный человечек, потому что странный аромат, напоминающий смесь машинного масла и дорогих духов, заполнил собой все пространство мостика.

И правда, женщина. Но не военная. В смысле, не в мундире местного образца, а скорее… Ну да, наверное, это аналог делового костюма. Потому что строгий. Даже та униформа на мышке и то выглядела более… Повторяла линии тела, ага. Да и гладко убранные волосы… Или это не волосы? А почему тогда блестят, темнеют и уходят к затылку волнами? Плюс выражение лица, конечно, которое нельзя спутать ни с каким другим: скука, презрение и одновременно вид крайней занятости. Все вместе, что называется, вопиет. О том, что нас своим присутствием почтил менеджер и отнюдь не младшего звена.

– Простите?

И как к ней обращаться? Хоть бы бейджик с именем носила, право слово.

– Заказ. Готов. Будете получать?

Служба доставки? А чего и кому? В мутной памяти что-то колышется, но уж слишком глубоко.

– Вы не могли бы…э, напомнить, что в него входит?

– Комплекты. Крепежные. В ассортименте.

Ага, уже теплее. И если не ошибаюсь, предназначались они…

– Для нагревателя?

– Для охладителя.

Вот теперь совсем ясно припомнилось. Нужды Лелика это были. Только я же вроде не успел тогда никуда списочек отправить? Или все-таки успел?

– Так будете брать или нет?

А смотрит-то как грозно. Взглядом, который не принимает возражений.

– Напоминаю, что согласно параграфу 23 статьи 112 гражданского кодекса отказ от исполнения обязательств без уважительной причины отражается на кредитной истории соответствующим образом.

Креди… Что?!

– Оплата услуг по комплектации заказа и доставке до сортировочного пункта будет взыскана вне зависимости от…

Менеджер пустилась в пространные объяснения, состоящие из фраз в стиле Болека и цифр, нумерующих главы, статьи и пункты, но я перестал её слушать практически сразу. С тех самых клятых слов.

Кредитная история, ага.

Это было кошмаром, долгое время преследующим меня по ночам даже когда последняя выплата по кредиту сама стала историей. И однажды пройдя через проценты и пени, я поклялся никогда больше…

– Так что решаем? Отправлять обратно на склад?

Лучше бы было сделать именно это. Если бы её взгляд не сулил мне все казни египетские сразу. Тем более, штраф она все равно насчитает, как обещала, а значит, что откажусь, что соглашусь– яйца будут одни и те же. Ну может быть, только в профиль, а не в фас.

– Н-нет. Я возьму. То есть, беру. Заказ.

– Желание клиента– закон!– съязвила женщина, что-то помечая в воздухе перед собой, и торопливо оттарабанила:– Курьер прибудет в течение трех дней. Благодарим за то, что воспользовались услугами нашей компании. Надеемся на дальнейшее сотрудничество.

Изображение рассыпалось затухающими искрами, оставляя меня наедине уже не только с адъютантом, но и с проблемой, решать которую я не умел никогда.

Есть люди, умеющие работать, и есть люди, умеющие зарабатывать. Как правило, два этих множества практически не пересекаются, и если являешься участником первого, то во второе вход тебе заказан. Как ни бейся, хоть лбом, хоть чем ещё, эту стену не пробьешь. Одна только надежда– оказаться полезным кому-то, кто не только зарабатывает, но и получает, и под его эгидой строить собственную карьеру. Кого-то такое положение дел угнетает, но лично меня вполне устраивает. Устраивало. До получения относительной самостоятельности и связанных с ней…

– Адъютант.

– Да, сэр?

Во всем случившемся наблюдался один положительный момент: блондинка вернулась в свою обычную форму. То есть, норму. Вроде бы. А мне сейчас нужен хотя бы один здравый рассудок.

– У нас есть деньги?

Молчание.

– В смысле, у базы или на базе? Банковский счет, депозит, кубышка какая-нибудь?

Ноль эмоций.

– Золото, валюта, облигации?

Взгляд ясный-ясный. И совершенно непонимающий.

– Ну хотя бы что-то, что можно безболезненно продать?

– Зачем, сэр?

– Как это, зачем? Вы же слышали: прибудет курьер и… Ему нужно будет заплатить. То есть, не ему, а за его услуги и товар, который он доставит.

– Все уже оплачено, сэр.

– Как? Когда?

– Оплата происходит при подтверждении заказа. Автоматически.

– Но я же…

– Запись. В кредитной истории базы.

Сердце ухнуло куда-то вниз.

– И много я… Много мы будем должны?

– Сколько пожелаете, сэр.

Это-то как раз понятно. Но дело в том, что…

– Я не желаю быть кому-то должен.

– Невозможно, сэр. Это основа основ империи.

Кредиты, в которых увязли все и вся? Или я ничего не понимаю, или… Хана вашей империи. Если не сейчас, то в очень скором будущем. Радует только то, что чем быстрее все рухнет, тем меньше шансов, что долги будут взысканы. Хотя…

– Мама, ты меня звала?

Не представляю, что означал аналог фразы из приснопамятного рекламного ролика в местных реалиях, но угрожающе потемневший взгляд блондинки заставил даже меня судорожно сглотнуть. Или одного только меня, потому что белокурая голова в сторону дверного проема даже не дернулась. До учебников по анатомии и физиологии я пока не добрался, но и без всяких теоретических выкладок уже сообразил, что у моих новых знакомых глаза– все те же зеркала душ. И чем больше черноты проступает в женском взгляде, тем… А у мужчин, похоже, все наоборот. Взять хоть того же Васю, к примеру. Да-да, прямо сейчас и взять. Если он, конечно, все-таки переступит порог, переставая щуриться, жмуриться и вообще изображать испуг. Та ещё трепетная лань получается, прямо скажем. Особенно когда все-таки приоткрывает один глаз пошире и громким шепотом спрашивает:

– А она кусаться не будет?

О чем я хотел с ним поговорить? Черт, вылетело из головы напрочь, со всеми этими кредитами. Но раз уж пришел…

– Да иди уже сюда, хватит в дверях отираться.

Он принял приглашение, но направился ко мне не прямо, а по весьма замысловатой траектории, старательно выдерживая между собой и адъютантом одно и то же расстояние. Правда, когда блондинка медленно повернула голову градусов примерно на пять в его сторону, Вася метнулся чуть ли не к стене, втянул голову в плечи и запричитал что-то вроде:

– Ой, боюсь-боюсь-боюсь!

То ли адъютант до сего времени не имела опыта общения с субъектами типа Васи, то ли испытывала к нашему незваному гостю что-то помимо чисто профессиональной неприязни, но сумерки её взгляда продолжали сгущаться. Неумолимо. Суля на выходе из сложившейся ситуации как минимум один труп.

В другое время я бы, наверное, повеселился вместе с Васей. Или поддержал бы праведный гнев блондинки, по настроению. Но сейчас вся эта клоунада не могла вызвать ничего кроме раздражения. Как говорится, тут такие дела на кухне, а вы– со своим борщом…

– Может, отложим брачные игры на более подходящее время?

О ревизоре ни слова сказано вроде не было, но немая сцена состоялась. Правда, длилась она пару секунд, не более, потому что Вася фыркнул-хрюкнул, закашлялся, хорошо так, с надрывом, и согнулся пополам. Адъютант, в отличие от своего напарника по цирковой арене, положения тела не изменила, но взглянула на меня… Ну да, в точности как растерянный ребенок. Да ещё и немного обиженный.

– Прошу прощения, если сказал что-то не…

– Разрешите идти, сэр?

Все снова схлынуло в блондинистый омут, как будто ничего и не было. Но впечатления остались, путая и без того завязанные узлами мысли.

– Да-да, идите, конечно, на все четыре стороны, дайте человеку хоть помереть спокойно.

Адъютант покинула мостик, печатая шаг, как на параде. Вася проводил её взглядом, не поддающимся расшифровке, и переспросил с искренним интересом:

– Реально собрался помирать?

– А почему бы и нет? Даже повод есть подходящий.

– Повод это хорошо. Поделишься? За компанию, как говорится, и удавиться можно.

Мне б такую легкость бытия хоть на минутку прочувствовать…

– И кстати, зачем звал-то? А то я уже в догадках весь потерялся.

Звал. Да. Что-то там было по поводу довольствия. Или продовольствия? А, вспомнил.

– Адъютант выразила озабоченность. На твой счет.

– Да неужели?– Вася облокотился на рамку ближайшего экрана.– И чем я не угодил?

– Это сам спрашивай, если рискнешь. Неважно. Просто она хочет, чтобы все было по правилам.

Хмыкнул, но промолчал.

– В том смысле, что раз уж ты пользуешься здешними коммунальными услугами и столовой…

– Должен отрабатывать?

– Ну да.

– Так я не против.

И никто не против. Есть только один существенный нюанс.

– Видишь ли…

– Что, работы подходящей на примете нет?

– Нет. Есть. Не знаю. Да фиг с ней, с работой! Проблема в другом.

И почему чувствую себя идиотом, да ещё и виноватым? Но тянуть резину бессмысленно: если несостоятелен, лучше уж сразу в этом признаться.

– Питание, смена белья и все такое прочее получишь без вопросов. А вот денег у меня нет.

Вася подарил мне долгий внимательный взгляд и спросил, то ли с нарочитой, то ли с совершенно естественной осторожностью:

– А зачем тебе деньги?

– Ну как это зачем? Чтобы платить.

– За что?

– За работу. Да мало ли? Вот, к примеру, покупки оплачивать надо. Потому что кредит кредитом, но наличные средства, они все-таки намного…

Он плавно сполз на пол, усаживаясь в свою излюбленную позу с ногами, скрещенными по-турецки. А потом жестом предложил сделать то же самое. В смысле, присесть.

– Дремучий ты человек, Лерыч.

Спасибо, знаю. Повторять лишний раз не надо.

– Деньги– это зло.

Трудно не согласиться. Но зла этого обычно ой как не хватает!

– Из них одно только воровство проистекает.

Да кто бы спорил?

– Воровство не воровство, а куда без денег денешься? Они же создают возможность…

– Возможности создаешь ты сам. Потому что живой и мыслящий. Хотя, что касается второго утверждения…

– Варс.

– Чегось?

– Я же серьезно.

– Да и я не шучу.

– Хочешь сказать, у вас здесь денег вообще не водится?

– Ага.

– Но на том же Сотбисе…

– Сотбис– дело другое. Неприсоединившаяся территория. Хотя теперь и там все стало намного проще.

Что может быть более простым, чем денежные отношения? Только…

– Натуральный обмен ввели, что ли?

– Типа того.

Назад в прошлое? Странно как-то. История учит, что удлинение путей сообщения непременно и обязательно требует ввода в обиход общего эквивалента для всех товаров сразу, а здесь же не просто железные дороги через всю страну, здесь…

– Врешь.

– Да хоть у кого спроси, если мне не веришь.

И спросил бы. Беда в том, что правды все равно не услышу. Адъютант вон, вообще на эту тему зависла намертво. С Болеком беседу просто страшно начинать, междометия Лелика свет точно ни на что не прольют, что же до Жорика, он… Вот черт. И как я сразу не понял?

Они же военнообязанные. Оба. А может и все четверо. А у армейских с деньгами отношения особые. И живут на всем готовом, и жалование получают без задержек, потому что попробуй задержать– хлопот не оберешься. Вот и получается, что из всех доступных источников информации самый достоверный сидит сейчас напротив меня и терпеливо ждет, пока перестану валять дурака и начну слушать.

По крайней мере, видел Вася явно поболее, чем весь мой экипаж вместе взятый. И жил. В разных местах, ага.

– Ну как, продолжать лекцию о международном положении?

– Э… Да. Пожалуйста.

– Ты, Лерыч, временами такой покладистый, что аж мурашки бегать начинают.

– Почему?

– По спине.

– Да я не об том! Почему– мурашки?

– Потому что подозрительно это, когда комендант… А!– Вася махнул рукой.– Мне-то чего уже бояться? Встрял по уши.

Вот вроде треплется он просто так, о чем в голову ударит, а ощущение– будто каждая фраза имеет значение. Лично для меня. В смысле, что сказана она с целью донести информацию именно до моего сознания. Хотя…

С блондинкой он ведь тоже бил точно в цель. Наверное, манера такая. Природная.

– Давай про уши потом, ладно? Меня при слове "кредит" начинает потряхивать до полного… Человеческий облик потерять могу.

– Станешь фиолетовым в крапинку?

Дорого бы я дал за то, чтобы знать, о чем он говорит на самом деле. Даже если бы ни слова не понял.

– Варс.

– Да понял, понял! Нервничаешь, какие ещё могут быть вопросы? На чем мы остановились-то? А, что деньги ни к чему хорошему не приводят.

– Угу.

– И ты считаешь, что без денег никак не обойтись.

– Именно.

– А тем не менее…– Он чуть задумался, потом хлопнул себя по лбу ладонью:– Опять с конца начал, балбес! Ты лучше скажи, на каком уровне развития у тебя на родине финансы? Раковинами обмениваетесь или как?

Все-таки, уколоть он шанса не упустит. И это тоже манера. Неотъемлемая.

– Банки у нас есть. И карты кредитные, по которым на расстоянии можно деньгами пользоваться, расплачиваться в любой точке мира и все такое.

– Ясно. Ну, что могу сказать? Двигаетесь вы в правильном направлении. Только когда второй контур прорежется и окрепнет окончательно, все эти посреднические структуры станут лишними.

– Почему?

– Потому что своим счетом каждый сможет управлять сам. Силой мысли.

– А как же…

– Банки останутся в качестве хранилищ. Поначалу. А потом вымрут, как мамонты.

– Не понимаю.

– Кредитная карта будет у тебя в голове. То есть не у тебя лично, а… Ну, ты понял. И операции с ней проводить будешь сам.

– Но это же столько хлопот…

– На самом деле, ерунда. На полном автомате все это будет происходить. Не сразу, конечно, по мере развития. И в один прекрасный день вы поймете, что ракушки больше не нужны. Даже виртуальные. Хотя бы потому, что их легко красть.

– Скажешь, информацию не крадут?

– Интимную? Ещё как. Но твой кредит, как бы это сказать… Вещь публичная. Расшаренная на всю сеть.

– И нет никакой тайны? Банковской или…

– Банков нет. Есть счет, на который записываются заслуги и услуги.

– У каждого?

– Ага.

– А кто эти счета обслуживает? Следит за правильностью и все такое?

– Да говорю же, все автоматом делается! Само собой.

– И сбоев не бывает?

– Технических? Не-а. Бывает злой умысел. Но он обычно даром ни для кого не проходит, гораздо проще честно принимать чужую работу. Ну и свою, конечно, тоже честно выполнять, если уж взялся.

Значит, работа есть. Есть работодатели и наемные труженики. Так как же они все друг с другом…

– Варс.

– Чегось.

– Я не понимаю. Ты можешь объяснить все это как-нибудь…

– Как для детей?

– Ну хотя бы. Вот этот самый счет, о котором говоришь, откуда он берется?

– По-разному. Можно от семьи получить, можно от лорда. Если совсем не повезло– будет казенный.

– Не повезло?

Вася вздохнул и лег. Не выпрямляя ноги.

– Когда мы рождаемся, мы получаем кредит. Ну, фактически, и родиться не можем, если родители умные и понимают, что не готовы. А если природа все-таки свое берет, начинаются варианты. При самом хорошем раскладе удается уговорить родного лорда, чтобы взял под свое крыло. Это вообще забот никаких. Если лорд не заинтересован, можно сбагрить чадо государству. С отказом от родительских прав, конечно, и без всяких прочих претензий. А кто не хочет терять звание "родителей", обычно делится своим кредитом. Но в этом ничего особо хорошего нет.

– Подожди. Эти лорды… Они кто вообще и откуда?

– Держатели средств. Имущества всякого. Территории там, ресурсы, производства, транспорт.

– То есть, все это– частные владения?

– Ну да.

– И лорд– хозяин? Полноправный и единоличный?

– Ага.

– Получается, что у вас тут феодальный строй?

– Называй, как нравится.

– И относительную свободу имеют только мастеровые и военные, а крестьяне все равно, что в рабстве?

Вася приподнялся на локтях.

– Причем тут рабство?

– Сам же сказал. Кредиты ваши. Они же с рождения? И если его не выплатишь, то…

– Все не так сложно, как кажется. Работай хорошо, и выплатишь. А потом новый зарабатывать начнешь.

– К пенсионному возрасту?

– Пфф! К совершеннолетию обычно. И дальше выбирай, чего душа пожелает. Но если хочешь, всегда можешь оставаться дома, главное, чтобы лорд был тобой доволен.

– И все? Просто доволен?

Он снова сел, потянулся и взъерошил волосы.

– Если плохо что-то делаешь, это идет тебе в минус.

– С деньгами понятно, как в минус, как в плюс. Но ты же говоришь, что ваш кредит исчисляется вовсе не в…

– Кредит доверия доверием и меряется.

– Чего?!

– Ну, так его назвали. Хотя и по сути все правильно. Вещь, которую нельзя украсть и незаконно присвоить.

Дурдом "Ромашка" какой-то. Честным словом они расплачиваются, что ли?

– Когда с едой и остальными человеческими потребностями проблем нет, а все твои ходы пишутся в единый реестр, материи, знаешь ли, отходят на второй план. О душе начинаешь думать. О чести и достоинстве. Ну и так, по мелочам.

– А ты?

– Что я?

– У тебя тоже есть кредит?

– Был. Семейный. Но я от него отказался и пошел служить.

– Лорду?

– Ага.

– А сейчас…

– Давно уже. Выплатил, если ты об этом. С тех пор промышляю контрактами, где придется. И помнится, ты как раз хотел со мной что-то такое подписать. Не?

– Да я хоть сейчас, только… Сказал же, нет у меня ничего стоящего, чтобы платить за услуги.

Вася посмотрел в потолок и улыбнулся. Видимо, чему-то, что там увидел.

– Есть место. Есть вечный двигатель. Есть силы и средства. Все, что ещё может понадобиться– только имя.

Часть 2

– Вы, главное, потихоньку, вашбродие, как по грунтовочке, выше второй передачи не жмите!

Беспокойство Жорика, выражавшееся в непрерывном потоке советов по управлению вверенным мне транспортным средством, было вполне объяснимо. Одно дело чинить антенну сельской радиостанции, и совсем другое– подписаться на ремонтные работы, как говорится, в центре города большого. Не то чтобы наш главный связист дрейфил перед возможным объемом работы, но к собственным силам относился весьма бережно, даже скупо.

Это меня тоже удивляло, в числе всего прочего. Жуткая экономность, ага. Практически на грани, а временами и за гранью. С другой стороны, вполне возможно, что привычка не делать лишних движений выработалась именно посредством их пресловутого контура. В конце концов, энергию для него приходилось черпать все равно больше внутри, чем снаружи, а значит, каждое дополнительное напряжение либо мышц, либо мозгов, тратило имеющиеся запасы. Тот же Вася, к примеру, если не бедокурил и куролесил, то принимал исключительно расслабленные позы. По своему мнению, конечно, потому что меня при взгляде на его любимые асаны слегка мутило. А может, это просто голова тихо шла кругом, потому что в ней никак не хотел укладываться местный уклад.

Нет, система взаимозачетов сама по себе вопросов не вызывала. Не хотят люди пользоваться деньгами– ради бога. Может, так и правильнее. Но способ оценки проделанных работ…

Хотя, у нас ведь что-то подобное было. Давным-давно. Рекомендации. Рекомендательные письма. Они ведь ценились зачастую дороже золота, потому что давали возможность подняться в существующем рейтинге на ступень повыше, чем уже смог занять. И все же, сгинула эта практика в земных веках. А здесь, как ни странно, живет и процветает. Наверное, все из-за тяги к командованию. Не у всех граждан, но у многих. А если начальствование невозможно заполучить иначе, чем заработать личными достижениями, то и получается соревнование престижей, а не тугих кошельков.

Да, дефицита еды тут нет. Технологии позволяют если не выращивать, то синтезировать, если не синтезировать, то доставлять быстро и четко, без перебоев. И с минимумом затрат. Но обычно как раз ничего составами по Вселенной таскать не приходится: все необходимое есть на местах. В распоряжении наместников, ага.

Начиналось, конечно, традиционно, с набегов, войн, колонизаций и прочих известных исторических методов. Но если на Земле интеграция взяла свое, то огромные размеры здешних реалий самообеспечение территорий только укрепляли, год за годом. И каждая из имперских губерний может себя содержать хоть до конца света. В существующих границах. Если же намечается экспансия…

Для этого существует государство. Общий совет, общие ресурсы, общие усилия, которые можно было бросить на любое направление развития. По большей части военное, конечно. Но если решат построить адронный коллайдер, проблем, видимо, тоже не возникнет. А так каждый в своем уделе вправе чудить по-своему.

И в принципе, логично, что денег нет: внутри владения лорда они уж точно не нужны. Снаружи, то есть между владениями, но ещё в пределах Империи, все решается совместными договоренностями. Ты мне, я тебе. Круговая порука и личные отношения. Вся разница только в том, что результат каждой сделки, а особенно– впечатления заказчиков, становятся достоянием всего информационного поля в тот же момент, как возникают. И если кто-то где-то кому-то, упаси бог, нагадил, или просто не слишком качественно выполнил то, за что взялся, освищут его даже в самом глухом закоулке.

Вот так и живут. С рождения вписываются в систему посредством своих странных кредитов, а потом либо торопятся выплатить и уйти в свободное плавание, либо спокойно служат своему кредитору, тут уж все зависит от характера. Но каких-то существенных преград нет: имеешь необходимые качества и склонности– выдвинешься. Или даже выдвинут без твоего участия. Потому что командиров не назначают, а выбирают. Подчиненные. Вернее, выбирают, с кем им отправиться в славное светлое будущее.

– Полегонечку помаленечку, вашбродие, и все сладится!

И все равно не понимаю их выбор. В отношении меня. С кредитом ясно: его мне блондин выписал. Зачем и почему? А фиг знает. Может просто каприз богатого человека. Но проблема не в том, чтобы жить и выжить: ресурсов базы хватит до глубокой старости, причем не моей. Проблема в том, чтобы оправдать. Доверие, ага. Потому что каждый член экипажа со своей стороны тоже выдал мне, скажем так, аванс. Кто-то больше, кто-то меньше, наверное, зато единогласно.

– Ну вот и приехали, вашбродие!

Вижу. Можно командовать всплытие и расслабить руку.

На второй раз с управлением все получилось заметно проще и без последствий. Благодаря автопилоту, который, как выяснилось, входил в штатное оборудование. Так что рулить лично пришлось только уже при самом входе на рейд, но на малых скоростях это не составило много труда. Тем более, адъютант была рядом. На всякий случай. Правда, от неё на каждую сотню Жориковых слов я услышал максимум одно-два, но это как раз означало, что справляюсь. Ну или хотя бы не лажаю больше допустимого.

Надо же, оказывается, всплытие всплытию рознь: у заброшенного маяка оно означало возвращение в густую темень, а тут сетка из световых линий стала и ярче, и гуще. В глаза зарябило так, что я даже не сразу заметил призывно мигающее сообщение местной аськи.

"Лоцманская служба порта Аден приветствует вас."

Ага, и я тоже. То есть, мы. В смысле, приятно познакомиться.

"Проводка по фарватеру будет начата по готовности."

А мы готовы. Уже. В любом случае, ничего большего, чем сделано, в моих инструкциях не предусмотрено. Теперь, наверное, нужно ждать буксир.

"Подтвердить удаленный доступ?"

Ага, понял. Потащат на автомате. И надо сказать, лично я не против: в этой паутине ручное управление смерти подобно.

Подтверждаю, чего уж. А теперь откинусь на спинку кресла, скажем так, и буду наслажда…

Эй. Это ещё что такое?

С физическим насилием близко-близко я впервые познакомился где-то в средних классах школы, когда Витька Хромов, отпрыск оперуполномоченного, решил похвастаться выученными приемчиками. Ради справедливости надо заметить, что жертвой, то есть, объектом демонстрации оказался не один я, но кого заботит чужое горе? Особенно когда все тело выгнуто неестественной дугой, и все, что ты можешь это следовать чьей-то воле.

Ощущение, давно забытое, вернулось, воссияв свежими, но совершенно дикими красками, потому что все конечности были, что называется, при мне, на положенных им местах, но вместе с тем…

– Адъютант.

– Да, сэр?

Оно меня выкручивает. Как тряпку, которую отжимают. Все сильнее и сильнее.

– Это… Это можно прекратить?

– Что, сэр?

И я совсем не могу сопротивляться.

– Все. Я… Мне нехорошо. Очень нехорошо.

В случае с Витькой помогло только расслабление, полное и безоговорочное. Наверное, и сейчас такая стратегия подошла бы, вот только…

Нет, я не боюсь. Я паникую. Как будто пол ушел из под ног, а воздух вот-вот закончится.

– Сэр?

Оно давит. Сжимает. Тянет. Его прикосновения отвратительны просто тем, что они есть. Бесстрастные. Безразличные, и это, наверное, самое мерзкое. Витька хотя бы получал удовольствие от торжества своей грубой силы, а то, что прессует меня, никогда не было живым.

Можно сдаться на милость противника, который хочет тебя победить, но падать на колени перед какой-то мертвечиной…

– Сэр!

Я её порву. В смысле, разорву эту порочную связь. Прямо сейчас. Нужно только дотянуться и…

Наткнуться кадыком на что-то, подозрительно напоминающее сгиб локтя.

Хочется думать, что потолок– цельнотянутый. Что все углубления, наросты и накладки сваяны на нем исключительно для красоты. Но увы, горькая правда уверяет в обратном. В том, что все вокруг меня в любой момент может перевернуться с ног на голову ловчее, чем грани кубик-рубика. И нет совсем ничего постоянного, создающего хотя бы иллюзию надежности.

– Теперь ничего нехорошего нет, сэр?

Она не черствая. Не бесчувственная. Да, вместо простых человеческих "как вы себя чувствуете?" или "с вами все хорошо?", интересуется совсем другими вещами, но это вполне нормально. Для неё, для меня и для нашей общей ситуации.

Хотя, нехорошего, и правда, больше нет. Ощущение насилия исчезло. Знать бы ещё, откуда оно вообще могло…

А впрочем, знаю. Клятая проводка. Функционирование отдельных систем базы перешло под внешнее управление, вот и тебе результат. Ну да, отображение своей физиологии на узлы и агрегаты я приглушил до минимума, но обратную связь, похоже, отключить попросту невозможно. Наверное, это правильно, только удовольствие, конечно, то ещё получается. И что может помочь? Аутотренинг? Внушать себе, что все хорошо и приятно? Видимо, придется. Иначе остаются либо лекарственные средства, либо… Ага, меры физического воздействия.

– Сэр?

Это уже не ходовая рубка. Коридор. Если не ошибаюсь, парой палуб выше. Учитывая время на переноску, можно предположить, что в отключке я был, самое малое, минут двадцать. Хорошо приложили, м-да. Придушили, как котенка.

– Карета подана, вашбродие!

Надо бы Жорика отучить так орать. Когда выдастся свободное, а главное, спокойное время, и не надо будет подрываться и…

– Карета?

– Транспорт, сэр. Внутренние лини порта.

Ах да, вспомнил. Посещение филиала местной то ли регистрационной, то ли лицензионной палаты и постановка на учет. Вступление, так сказать, во взрослую жизнь.

– Где он?

– Пятая палуба, сэр.

Лежать на полу, конечно, лучше, чем стоять: хоть и жестко, зато ровно. И падать некуда. Ну ничего, сейчас кровь разгонится, и все придет в норму. Все, кроме состояния моей головы.

Умение держать морду кирпичом– полезная штука. Вроде и нужно бы задать наводящие вопросы, а посмотришь на собеседника, и всякое желание пропадает. Тем более, я вполне догадываюсь, чьими заботами получил недавний кратковременный кайф. Уж больно знакомый локоть был, ага.

Любопытно, как он туда пробрался. Не локоть, в смысле, а его хозяин. Хотя, от Васи этого можно было ожидать. И правильно, что я не стал тогда заморачиваться с замками и засовами. Ну, если только ради смеха.

– Желаете отправляться немедленно, сэр?

А чего резину тянуть? Такси ведь уже подано, и живчик, нетерпеливо переступающий с ноги на ногу, явно будет недоволен лишней минутой простоя. А если ещё запишет мне в кредит свое мнение на этот счет… Нет уж, не надо мне такого счастья. Тем более, чем быстрее покончу с официальной программой, тем лучше.

– Прошу на борт!

За приглашение, конечно, спасибо, но…

Чем-то это сооружение напоминает рикшу. Наверное, расположением мест водителя и пассажира. А ещё общей шаткостью сочленений. Замысловато сплетенная рама, на которой едва угадываются сидения. И я должен туда лезть?

– Конструкция безопасна, сэр.

Ой, вот только не надо при мне упоминать это слово. Ну пожалуйста! Какая, к чертям собачьим, безопасность, если я даже в собственной крепости рискую быть приведенным в полное беспамятство?

Нет, конечно, другого выхода не было. И нет, я не злюсь. Совсем-совсем. Но ведь можно было объяснить, да? Всего-то пару слов сказать. Разве трудно? А самое неприятное, что и постфактум никто ничего пояснять не собирается.

– Удобно устроились?

Понятия не имею. Но задница вроде из этой дырявой корзины никуда не выпадает, и то ладно.

– Домчу с ветерком!

Вот ветерка, честно говоря, не хотелось бы. Тем более, от окружающей среды нас ничего не отде…

Изнутри все выглядело так, будто кто-то обматывает нас по невидимому каркасу пищевой пленкой. И хотя она вроде бы сама по себе прозрачная, и слои ложатся без морщинок, ощущение преграды присутствует и крепнет с каждым витком. Для верности стоило бы ткнуть пальцем, но пожалуй, воздержусь от этих своих дикарских замашек. Неудобно перед цивилизованными людьми.

– Тронулись!

Если вы находитесь в объекте, до боли напоминающем яйцо, нечего ждать, что он поведет себя иначе, чем покатится. Делая оборот через боковую сторону, ага. Доберется таким макаром до края палубы, сверзится вниз и, вопреки законам физики, оказавшись в безвоздушном пространстве, начнет не невесомо парить, а ускоряться с каждым поворотом.

– Впервые в наших пенатах?

Зеркала заднего вида у водителя нет, но мой неуверенный кивок он каким-то образом замечает и развивает свою мысль:

– То-то я смотрю, обводы незнакомые! А у меня глаз на это дело наметан.

Информация, как говорится, к размышлению. Хотя, вряд ли можно считать удивительным, что старинная база, забытая в глубоком резерве, не посещала местный порт за все время жизни конкретного аборигена. Вполне возможно, "впервые" мы окажемся в очень многих местах. Если доберемся.

– Взглянуть не желаете?

– М?

– Пейзаж обозреть.

Экскурсию предлагает? И конечно, за дополнительные деньги. То есть, кредит. Но почему бы и нет, собственно? Ему приработок, мне– лишний балл за снисходительность.

– Если вас не затруднит.

– Да какие тут труды?

"Яйцо" заложило очередной вираж, взмывая куда-то… Может, вверх, может вниз: если в нагромождении металла вокруг нас и имелись какие-то ориентиры, то только не для меня.

Сотбис был похож хотя бы на ежа, Аден, казалось, не имел вообще никакой четкой формы. А главное, я, как ни всматривался, не мог разобрать, есть ли здесь центр. Выходило, что нет, даже в проекте. Корабли, выныривая из межпространственных каналов, дрейфовали по рейду, ожидая буксировки, а потом присоединялись к уже причалившим по принципу своеобразного конструктора, вроде и образуя единое целое, но одновременно не теряя самостоятельности. И причал наращивался динамически, по мере необходимости, разворачиваясь прямо из пустоты. Хотя, конечно, технология наверняка все та же: отложенные фазы и все прочее. Либо молекулы там сами по себе болтаются, либо их туда по мере необходимости космические пастухи гонят.

И все-таки, не зная подоплеки происходящего, жить интереснее. Можно спокойно думать о волшебстве и чудесах, а не начинать прикидывать эффективность, усилия и стоимость.

– Вот тут каботажники швартуются, видите?

Мятые коробки, похожие друг на друга, как близнецы, и одинаково безликие.

– Там, левее, курьерские причалы.

Много-много суетливых колибри.

– Океанский флот на третьем кольце грузится.

Ого, какие громадины… Хотя они, конечно же, меркнут перед теми, что ждут нас на самой границе рейда.

– А это уже ваш уровень. Никого случаем не признали?

Цветок, растопырившийся лепестками. Комок, ощетинившийся острыми перьями. Зеркало, то ли вогнутое, то ли выпуклое, но не по самому центру, а ровно настолько в стороне от него, чтобы создавать ощущение неправильности.

– Нет.

– Ну так ещё познакомитесь!

Я боялся, что после фигур высшего яичного пилотажа твердый пол под ногами вызовет определенные проблемы, но обошлось: качнуло всего раз или два, а потом баланс вернулся. И вместе с ним воспоминания о насущных делах.

Таксист, высадив меня на крохотном балконе, тут же умчался за новым клиентом. Встречающей делегации или просто швейцара на входе не наблюдалось, значит, оставалось надеяться только на программистский гений Жорика и добросовестную работу местной информационной службы.

Планшет кочевряжился с минуту, не меньше, но все-таки изобразил на своем экране нечто, напоминающее план пожарной эвакуации. Трехмерный, разумеется, в который пришлось в буквальном смысле залезать почти по локоть, чтобы повернуть под нужным углом и приблизить. Ещё некоторое время понадобилось на ожидание, пока мой личный сигнал джи-пи-эс отобразится на кальке чужого пространства. Потом компьютер ещё немного подумал и нарисовал маршрут, прелесть которого состояла в его, эээ, странной подвижности. Нет, правда: местонахождение конечного пункта постоянно менялось. Несущественно– в пределах десятка метров– но заметно. И нервительно.

Конечно, можно было взять с собой сопровождающего, ориентирующегося на незнакомой местности без дополнительных технических средств. Жаль только, что единственными возможными кандидатами на эту роль были половинчики: с функционирующей по полной программе базы отпускать основной обслуживающий персонал категорически не рекомендовалось. А Васю я даже спрашивать не стал. Хотя бы потому, что провожать меня он не вышел, а звать и просить после того, как… К тому же, на повестке дня оставался один особо интересный вопрос. О взаимоотношениях, ага. Причем вовсе не моих.

Часть 3

Да, ситуация в ходовой рубке оказалась достаточно напряженной. Возможно, даже опасной. Допускаю, что адъютант не знала решения надвигающейся проблемы или не могла выбрать наиболее оптимальное из нескольких. Хорошо, пусть так. Но она прекрасно видела, что происходит, в том числе, и силовой маневр. А я в этот момент и до самой потери сознания смотрел на её лицо и, как ни кручу воспоминания, не могу выловить в них хоть что-то намекающее на неординарность происходящего. Удивлена блондинка уж точно не была. Уж лучше бы притворилась, право слово, тогда подозрения можно было бы списать на мою личную шизофрению, а не продолжать время от времени гадать, почему…

Вот за этим поворотом точно должен быть финиш. Или нет? Черт, маркер опять скакнул в сторону. Да сколько же можно издеваться? Такое впечатление, что здание администрации порта возводится прямо по ходу. Моему, ага. И если бы удалось каким-то чудом заглянуть за угол раньше, чем физически там оказаться, то увидел бы я черную звездную пустоту, обрамленную обрывками стен, пола и потолка.

А кстати, сия гипотеза не лишена смысла. Потому что в отличие от базы швов здесь нет. Вот совсем нигде: все гладенько и ровненько, только иногда попадается нечто вроде ребер жесткости. То есть, скелет все же спроектирован и даже начерно сварганен, но мясо наращивается исключительно по мере необходимости. А с воздухом как быть, мы уже знаем, ученые.

Занятная технология, ничего не скажешь. И наверное, удобная, если вовсю применяется. Позволяет развернуть портовые сооружения в любой точке вселенной за считанные… М-да. К тому же, люди здесь не живут. Постоянно, имею в виду. В лучшем случае вахтами сменяются. Транспортный узел посреди ничего, но со всеми необходимыми службами, в одну из которых я как раз и… Ну наконец-то!

Правда, стена все такая же ровная, как и её сестры на всем протяжении моего путешествия. Но зато есть забавный пульт, прямо как в родных земных учреждениях. Только при касании талончик с номером очереди не выдал, а выпустил рой огоньков, которые облепили мои пальцы, чуток повисели на них и скатились обратно.

– Войдите!

Судя по тому, насколько хорошо слышен голос, и что доносится он вовсе не из наушника, а… Ну да, дверь открылась. Вернее, часть стены сгинула. Весьма небольшая часть: еле-еле протиснулся через проем, да ещё нагнуться пришлось. Прямо-таки, вход в боярские палаты, а не в кабинет казенного дома. Хотя…

– Чем могу служить?

Больших габаритов и не нужно было ждать, потому что хозяин помещения совсем маленький. И худенький. Почти прозрачный. Не удивлюсь, если за узкой спиной можно отыскать трепещущие стрекозиные крылышки: эльф, ни дать, ни взять. Из тех, которые с цветка на цветок перелетают. И нектар пьют, ага.

– Э… Вот.

Но лапки цепкие: портсигар ухватил ловко. И безапелляционно заявил:

– Не может быть.

Выудил из ореола кудряшек надо лбом что-то вроде монокля и уставился через него на серебристую коробочку.

– Глазам не верю.

Ещё через секунду эльф жонглировал уже целой гирляндой увеличительных стеклышек, прикладывая их то к своему лицу, то к объекту исследования. И комментировал получаемые результаты все в том же тоне, некогда заданным товарищем Станиславским. Потом, видимо для верности, попробовал портсигар на зуб, потряс рядом с ухом и растерянно резюмировал:

– Неужели все-таки настоящий?

От меня ответа, конечно же, не ожидалось: повернув коробочку в руках ещё раза три, эльф вдруг подкинул её к потолку и на обратном пролете ударил ладонями с обеих сторон, как если бы хотел прибить комара. Надо сказать, у него получилось. Только "комар" вместо того, чтобы стать ещё компактнее, расширился на все пространство комнаты.

Наверное, он изначально и был сложен из множества маленьких кусочков, теперь рассыпанно висящих в воздухе, как рой светлячков. Кванты информации, ага. Мгновенно перешедшие из состояния твердой копии в нечто, пригодное для…

Эльф воспарил над креслом. Нет, серьезно: переместился на один уровень с центром светящегося роя и взмахнул руками.

Со стороны он напоминал одновременно секретаря-машинистку и дирижера симфонического оркестра, играющего буйную увертюру к широко известной опере. И возможно, для того, кто имел естественный доступ к информационному полю, происходящее действительно звучало музыкой, а я вынужден был довольствоваться дерганой пантомимой в стиле, хорошо описанным доктором Паркинсоном.

Представление оборвалось так же внезапно, как и началось, когда последний светлячок мигнул и погас, а эльф плюхнулся обратно в кресло.

– Регистрация завершена успешно. Ваши права подтверждены. Доброго пути.

Последнее недвусмысленно намекало на то, что мне пора убираться из кабинета. Я так и поступил, обернувшись, чтобы увидеть дверной проем, зарастающий со скоростью звука. А потом не удержался и посмотрел на экран планшета: маркер отдела регистрации плавно заскользил по схеме, и кажется, теперь уже не по уровню коридора, а перпендикулярно ему.

Впрочем, причуды местной архитектуры меня больше не волновали: имущество во владение принято и поставлено на учет в качестве участника общего экономического процесса, так что можно было выдохнуть и передохнуть. Перед тем, как с головой окунуться в работу, ага.

С одной стороны каких-то особых проблем не намечалось, все, что требовалось, это заявить себя на торги. Официальных рыночных площадок было три основных вида: государственная служба, государственные нужды и частный бизнес. Первое мне не грозило ввиду статуса ненатурализованного гражданина, а вот на второе претендовать вполне имел право, как индивидуальный подрядчик. Правда, учитывая пока полное отсутствие рейтинга, мою заявку рассматривали бы в самую последнюю очередь. Самым реальным поэтому было попробовать свои силы на рынке частных услуг. И с точки зрения Васи проблемы в этом направлении не ожидались.

Да, постигать экономическую модель пришлось именно с помощью лохматого приключенца. У которого все выглядело легко и просто. А я, закладывая вираж вместе с коридором, вроде бы выводящим к стоянке такси, что-то сомневался в успехе данного предприятия.

Нет, отказаться можно. В любой момент. Запереться в стенах базы, сигануть куда-нибудь подальше от обитаемых территорий и доживать свой век тихо и мирно, ну разве что, под недовольное ворчание подчиненных. В полном личном одиночестве. Вот это самое соображение и мутило мысли, подбивая на всякие безумства.

Там, где нет жизни, нет шанса снова встретиться с… Придется по-прежнему называть её мышкой. Она ведь ни разу даже не подумала назвать мне свое имя. Рассчитывала, что прочитаю его сам, в базе данных? Вряд ли. Потому что слишком хорошо знает моё происхождение. Почему же молчала? А может… Ну да, конечно же.

Просто интрижка. Просто курортный роман. И рассчитывать на большее было бы слишком самонадеянным. А с другой стороны…

Я все-таки занимаю в здешней иерархии какое-то место. Судя по всему, далеко не последнее и, что самое главное, есть шанс его, по крайней мере, упрочить, а то и улучшить занимаемую позицию. И возможно, тогда мышка тоже подумает о том, чтобы…

Стоп.

Это уже не мои мысли.

Хорошие, правильные, разумные, только совершенно и абсолютно чужие.

Их не всегда легко распознать и выделить в общем потоке сознания, но есть темы для обсуждения, к которым мы с медузками подходим с противоположных сторон, как ни крути. В том числе, конкретно эта. Личная.

Шанса поверить в бескорыстность женского пола мне не выпадало ни разу. Можно было обманываться и внушать себе всякую всячину, но фантазии одна за другой методично разбивались о реальность. Помню, я искал причины и ответы, то отчаянно, то настойчиво, пока экспедитор Костик, с которым долгим зимним вечером мы скучали в пробке на кольцевой, не поделился откровением, объяснявшим все и сразу.

Женщине нужно гнездо, в котором можно вывести птенцов. Вот и скачет она часто от дерева к дереву… то есть, от мужчины к мужчине, в поисках той единственно надежной ветки, где все удастся и получится. И обижаться можно, конечно, но все равно ничего не поделаешь, если годишься только на аэродром подскока. Не повезло, значит. Не срослось. Так вот, если подходить к моей нынешней ситуации именно по этому коридору…

И подойду, куда денусь. Но для начала нужно как-то миновать кислотно-цветастую кучу малу, перекрывшую путь.

Она занимала собой почти все пространство от стены до стены и по поверхности шла рябью, словно от ветра: ленточки, перышки, какая-то бахрома торчали в разные стороны и колыхались, грозя вызвать нервный тик. Но пока я прикидывал, как удобнее просочиться мимо, все это вдруг дружно встряхнулось и повернулось. К лесу задом, ко мне передом, ага.

В глубине разноцветья обнаружилось лицо. Личико. Щекастое, румяное, умильное и сияющее. Вернее, засиявшее фонарем, как только взгляд круглых глаз поймал меня в фокус. Причем фонарь этот светил не ровно, а подмигивал, смутно напоминая о чем-то вроде морзянки.

То ли медузки были плохо знакомы с такой системой кодировки, то ли внезапно взяли паузу на релаксацию, но вспышки и паузы между ними, не поведали мне ровным счетом ничего. Разодетое в пух и прах существо, судя по всему, тоже почуяло неладное, потому что разразилось ещё более яростной светомузыкой, потом потухло и осторожно спросило:

– Вы ведь комендант?

Ну что тут ответишь?

– Да.

Существо слегка приободрилось, тщательно откашлялось и заученно затараторило:

– Только сейчас и только для вас! Специально организованный кастинг! Закрытый показ! Право первого фьючерса! Кофе-брейк и итоговый фуршет– за счет заведения! Администрация будет счастлива оказать любые необходимые услуги по оформлению со значительной скидкой и возможностью приобретения льготного абонемента на весь спектр услуг!

Зазывала, вот кто это. Активная рекламная тумба. И наверняка, как все её земные сородичи, пытающаяся втюхать залежалый или бракованный товар.

– Прошу прощения…

– Только сейчас и только для вас!

На третьем повторении проникновенной речи я невольно подумал: а почему бы и нет? Покупать же вроде не заставляют. Правда, могут потребовать деньги за просмотр, но… Это все тоже как-то скажется на кредитной истории. Да, от отдельных предложений наверняка следует отказываться, вот только пока особого выбора не вижу. А может, квест с попугаем вообще обязательный, и если его пропустить, не откроется новая ветка заданий, доступ к апгрейдам, фракциям, бонусам. Эх, хоть бы какое руководство найти!

– Только сейчас и только…

– Спасибо, я понял.

Личико существа снова засияло. Видимо, чувством выполненного долга.

– Соблаговолите участвовать?

– Э… Да. Пожалуй.

Ленточки и перышки растопырились, как наэлектризованные.

– Прошу!

К тому, что двери здесь способны открываться в самых неожиданных местах, я почти привык, и все-таки, падать куда-то сквозь внезапно разверзшийся пол было уже чересчур. Стоило бы высказать пестрой тумбочке все, что подумалось по этому поводу, но она ни передо мной, ни за мной благоразумно не последовала. А жаль: приземляться на ворох ткани было бы гораздо приятнее, чем отбивать ступни.

Но гудение в ногах это одно, а визг, мгновением спустя разорвавший уши– совсем другое.

– Мужчина!

Голос, транслированный мне медузками, определенно был женским, прозвучал удивленно, но не испуганно, а скорее немного возмущенно, как если бы я случайно вторгся, скажем, в женское отделение общественной бани.

– К тому же плохо воспитанный.

Ещё одна? Но эта хотя бы не визжит.

– Чего шифруешься там, где не надо?

Третья. Определенно, женщина. И обращается непосредственно ко мне, глядя глаза в…

Когда я разогнулся, перспектива изменилась: на меня смотрели уже четко снизу вверх и с куда большим неодобрением.

Не знаю, как именно работают мои переводчики, но периодически возникают именно такие моменты. Неуютные, ага. Органы чувств синхронизируются в порядке странной очередности, а не все сразу, в результате сначала возвращается к норме либо зрение, либо слух, либо осязание, а потом к нему начинает подтягиваться все остальное, выставляя меня тормозом там, где нужно реагировать, и чем быстрее, тем лучше. Например, в женском обществе.

Их в самом деле оказалось трое. Всего. На очень большую комнату.

Та, что завизжала, теперь молча пялилась на меня из дальнего угла, в который, судя по всему, резво отскочила при моем появлении. Вторая, явно более уравновешенная, смотрела поверх аксессуара, напоминающего очки, не делая попыток покинуть ажурное кресло. Третья, едва достававшая носом до моей груди, не дождавшись ответа, фыркнула:

– Хорош кривляться. Здесь все свои.

Свои? В смысле, принадлежащие к одному и тому же кругу общения? Но почему же вы тогда такие… Разные?

Нет, все трое явно люди. То есть, местные аналоги людей. Та визгунья, к примеру, просто просится на обложку журнала. Для взрослых любителей кукольной красоты. Очкастая– дылда, тощая, как спицы, которые вертит в пальцах. Или только похоже, что она вяжет, а на самом деле… Но что-то вроде кружева и впрямь виднеется, причем, увеличиваясь в размерах. И последняя, коротышка, тоже вполне похожа на человека. Только не вышедшего ростом и сутулого до горбатости. Но больше ничего общего между ними не…

Хотя, вру. Есть общее. То, что должно было выйти на передний план раньше всего остального. Если бы я, конечно, смотрел своими глазами.

Они все белые. Белоснежные. С ног до подбородка. Покрой костюмов разнится, кармашки-нашивки-вытачки тоже, но цвет совершенно идентичный, как будто на пошив ушел один рулон ткани.

Это что, какой-то клуб?

– Так и будем молчать?

А что можно сказать?

– Э… Добрый день.

Судя по ответной гримасе, ожидалось от меня что-то совсем другое. Что-то вроде…

– Ты тупой или обидеть нас хочешь? Так мы завсегда готовы. А уж если обидимся…– коротышка растянула рот в многообещающей улыбке.

– Я… э…

Можно было сразу сообразить, в чем дело, но рекламные песнопения и падения сквозь пол здорово выбили из колеи.

Естественного информационного следа от меня нет, и как раз на этот случай Жорик сварганил программу-имитатор. Ограниченного действия, правда. Остается лишь надеяться, что на этих троих её хватит.

– Вот!

Индикатор мигнул, докладывая об окончании загрузки, а следом за ним мигнула и горбатая коротышка.

– Тот самый, что ли?

Она переглянулась, сначала с Куколкой, потом со Спицей. Потом снова посмотрела на меня.

– Так вот ты какой, северный олень.

Во всем происходящем не было ничего сверхъестественного и неожиданного, кроме одного неприятного обстоятельства: я до сих пор не имел понятия, где и среди кого нахожусь. И исправить это можно было только одним способом:

– С вашей стороны было бы тоже весьма любезно предста…

– И как же он, интересно, забрался так высоко?– спросила коротышка, обращаясь к своим подружкам.

– Вестимо как. Через постель,– равнодушно предположила Спица, не отрываясь от вязания.

– Да ну, скажешь тоже!

– Лилька не даст соврать. Верно, Лилька?

– На вкус и цвет…– стыдливо потупилась Куколка.

– Быть такого не может,– возразила коротышка.– Ему же серебра в шапку не кто-нибудь, а сам ББ отсыпал. Который в порочащих связях никогда и ни за что.

Обсуждение моей личности могло продолжаться бесконечно, да и пусть, в общем-то, но промелькнувшее сокращение заслуживало интереса. И объяснения.

– Простите, вы только что упомянули…

– Не, тут другое. Слухи, похоже, не врут. И двинулось непорочное солнышко всей крышей в далекое путешествие.

– Вы не могли бы…

– Я бы воздержалась от подобных выводов,– заметила Спица.– До поры, до времени.

– Пояснить…

– Да чего тут сомневаться? Одного взгляда хватит.

Нет, я не разозлился. Просто устал. Выпрямился совсем, лицом отдаляясь от насмешницы ещё сантиметров на пять, и переспросил:

– Точно хватит?

Она поняла намек, но ответа шершавым языком плаката я не дождался: вместо слов коротышка перешла к делу. К действию. То есть, к телодвижениям.

То, что выглядело горбом, на самом деле было телом, и когда его пружина развернулась, наши головы оказались на одном уровне. Нос к носу.

– И ещё останется. Недоросль.

Фанино хозяйство включало в себя много разных объектов, в том числе и старую дачу, приобретенную ещё Зоей Аркадьевной и очень ею любимой. Сам Фаня туда практически не наведывался, но средства на содержание отпускал. По крайней мере, чтобы оплачивать сторожа, по совместительству садовника-огородника и мастера по мелкому ремонту. Жил Кузьмич там же, на даче, со своей супругой, которую за нрав и прочие разные качества ласково называл…

– Наноконда.

Она и впрямь бы бросилась на меня. Наверное. И если бы не задушила, то понадкусывала уж точно. Но к счастью, кроме обоих наших в комнате присутствовал и более здравый рассудок, бесстрастно посоветовавший:

– Вы ещё подеритесь, горячие финские парни.

– И правда, хватит уже к нему цепляться,– поддержала Спицу Куколка.– Мы же здесь вовсе не для того собрались.

– Мы-то да,– хмыкнула Наноконда, возвращаясь к прежним размерам.– Только запланированный девичник накрылся медным тазом.

Нехорошо, однако, получилось. Но это же можно исправить, не так ли?

– Я с радостью вас покину, только найду… То есть, не с радостью, а… Просто скажите, где дверь.

– Можешь не трепыхаться,– щедро разрешили мне.– До конца сеанса все заблокировано. Вип-зал же. Повышенная безопасность и все такое.

– До конца чего?

– А ты куда вообще пришел?

– Куда приве… э… куда пригласили. Такое пестрое, круглое и приставучее.

– Ну так расслабься и получай удовольствие!

Свое предложение Наноконда подтвердила личным примером: дернула рукой, словно заводя лодочный мотор, и плюхаясь на каслинское литье, материализовавшееся прямо из воздуха.

– Чего завис?

Оно даже может быть удобным, такое кресло, но факт в том, что достаточного свободного места для сидения рядом ни с одной из троих нет, а орудовать рассыпанными в пространстве свободными молекулами мне, прямо скажем…

– Я лучше постою.

– Ну прям, оловянный солдатик.

Часть 4

Наверное, она подобрала бы для меня ещё кучу эпитетов, но в этот момент в зале погас свет. Натурально, как в кинотеатре, чтобы потом наполнить помещение прозрачными образами. И временами даже образинами.

Мои глаза за сменой картинок вокруг не успевали, пришлось уткнуться в планшет, на котором великолепие происходящей презентации превращалось в угловатую и не всегда трехмерную графику.

Больше всего это походило на меню выбора юнитов из какой-то компьютерной игры. Разделение по классам присутствовало: атака, оборона, почему-то отдельно– защита, поддержка разных видов. Универсалов не наблюдалось, можно было найти кого-то с сочетанием двух классов, но не более того, причем, по рангам такие "парники" котировались ниже "одиночников", и это, честно говоря, удивляло. С их-то возможностями и стремиться быть сугубо узкими специалистами? Как-то нелогично. Хотя, чужой же монастырь.

По внешнему виду юниты были представлены в каталоге, что называется, на любой вкус. Высокие, низкие, тощие, тонкие, далеко не всегда только с четырьмя конечностями, похожие на людей и непохожие вообще ни на что. Вернее, медузки отображали мне их, как мутные пятна: видимо, не находили в моей памяти адекватных аналогов.

И конечно, под каждой из каталожных моделей был ценник. В кредитах, ага. Причем, в двух, не равных друг другу. Но стоимость и все прочее волновали меня куда меньше, чем…

– Можно спросить?

Наноконда повернулась, изогнувшись всем, снова расслабленным телом:

– Не знаешь, как заказ оформляется?

– Я? Нет. То есть, не знаю, конечно, но спросить хочу другое.

– И чего?

– Что означает "ББ"?

Она сначала вытаращилась, потом сощурилась.

– Ну ты совсем младенец! Хотя, с другой стороны, хороший тон, мизинцы в сторону…

– Так что, все-таки, это значит?

– Белокурая бестия. Его сиятельное лордство, Айден свет Кер-Кален. Звезда с претензией на восходящее солнце.

Занятная характеристика. Хотя, кроме язвительности чувствуется ещё и уважение, пусть даже вынужденное. Не самый последний у меня покровитель, стало быть? И теперь я, по крайней мере, знаю его имя– уже прогресс. Правда, это мало что мне дает, так же, как и то, что очередная картинка на экране планшета для меня тоже совсем не безымянная и довольно хорошо знакомая.

– Может, перейдем прямо к фуршету?– предложила Спица.

– Погодь-погодь!– взвилась Наноконда, останавливая бег воздушных картинок.– Ты посмотри-ка, кто у нас тут!

Я тоже перевел взгляд на проекцию, куда более наглядную и красочную, чем в доступной мне программе.

– Корсар?– уточнила Спица.

– Хорошенький,– смущенно протянула Куколка.

Подозреваю, вживую Гриша впечатлил бы её ещё сильнее, но и так, в голографическом виде внушал, что называется. И ттх, расписанные таблицей, тоже заметно отличались от средних показателей, как можно было судить по полоскам индикаторов. Но все эти аббревиатуры… Черт ногу сломит, пока разберется, а я скопычусь. Проще спросить напрямую:

– Ценный экземпляр?

– Очень даже,– подтвердила Наноконда.– Только порченый.

– То есть?

– Репутация с пятном. Да нет, даже с ого-го каким пятнищем!

– Вы имеете в виду…

– Свободный агент свободным агентом, но совесть тоже нужно иметь. Чтобы после друидов, да заявиться на наш рынок…

– Смелый поступок,– дала свою непредвзятую оценку Спица.

– Только бесполезный. Он должен был знать, что его прокатят.

– Может, потому и выставился здесь, все-таки регион без претензий, глядишь, и…

– Это надо ещё безбашеннее быть, чем он.

– Хорошенький…– мечтательно повторила Куколка, обозначая свое участие в обсуждении.

– Ты, Лилька, того. Не смей. Не отмажешься потом,– пригрозила Наноконда.– Он мальчик большой, сам справится, а тебе о своем статусе печься надо.

Мозаика постепенно складывается. Не так быстро, как хочется, но оно и к лучшему: на черепашьей скорости успеваю хоть во что-то вникать. Значит, Гриша все-таки свалил от той цветочной клумбы? Наверное, надо тогда за него порадоваться. Правда, учитывая реплики троицы, положение у бывшего корсара не самое радужное.

Если исходный уровень общественной репутации, ну, например, как у меня, можно принять за ноль, то у любителя осьминогов она находится далеко в минусе, что подтверждает ценник под портретом. А вот второй столбик, который означает что-то вроде личных требований кандидата, стоит как раз на нуле. То бишь, согласен на все. Хотя даже с настолько заниженной планкой, ему, похоже, не приходится рассчитывать даже на…

– Товарищи женщины, можно вопрос?

– Ждем, не дождемся.

Она что, всегда за всех одна тут отвечает?

– Его действительно никто не наймет?

– Почему же, нанять могут,– пожала плечами Наноконда.– Только так, как он сам не захочет.

– А зачем тогда подал… э, заявку?

– Потому что так положено. По правилам гражданского общества. Вот с чего вдруг корсар затеял вдруг их соблюдать, это вопрос. Да, в общем, неважно: поглумятся над ним вдоволь.

Кто бы сомневался! Перебежчики из вражеского лагеря никогда не котировались, разве что в качестве символа. Но есть ли сейчас и здесь спрос на такой символизм?

– Нервы у него, может, и стальные, только рискует он здорово,– задумчиво добавила Наноконда.

– Чем?

– Командой. Он же не единолично заявился. Ты вообще сноски читаешь?

Что? А, вижу. "Подразделение полностью укомплектовано".

– Корсаровским подручным много не надо. Раз их капитана прокатят, два прокатят, а там и черная метка нарисуется.

Конечно, на самом деле имеется в виду совсем другое. Наверняка местные общественные и договорные механизмы куда более замысловатые, не позволяющие творить произвол из-за того, что кто-то на что-то обиделся. Так ведь можно проредить ряды до состояния волейбольной сетки, а толку будет чуть. К тому же не видно у них перенаселения. Да, на Сотбисе народу толклось много, но в массе своей они были, считай, командировочными. Гостями столицы. И кстати, далеко ходить не надо: взять хоть мою базу за пример.

Фактически она находилась в состоянии консервации, но, как выяснилось в итоге, даже трех с половиной калек было вполне достаточно для всех необходимых манипуляций по содержанию имущества. Причем подозреваю, что штатное расписание включало и половинчиков, приданных начальникам секторов, и… Странная картина, как ни крути.

С одной стороны, ничего лишнего в кадровом обеспечении, с другой– если замена вдруг потребуется, то не отдельно взятой персоны, а целого блока. Слаженной, предварительно сработавшейся группы, из которой дело с непосредственным начальством и со смежниками вообще имеет только командир. Стало быть, фигура его слишком значима, чтобы быть смещенной или устраненной просто так, и рассуждения моей новой знакомой не то, чтобы ложны, но и не вполне адекватны реальности.

А впрочем, неважно, что именно она сказала или хотела сказать. Я ведь получаю от медузок вовсе не информацию. Даже не знаю, как правильнее это называть, впечатления или ощущения? Меня тычут носом в тот эпизод из моего личного прошлого, который хоть как-то подходит под нынешние обстоятельства. И раз уж сейчас всплыл "Остров сокровищ", ситуация, возможно, соответствующая, грозящая главному участнику весьма определенными последствиями.

Стоп. А мне-то какая разница? Низложат Гришу или ещё что сделают, моя хата тут даже не с краю, а вообще отсутствует в прямой видимости. И хотя чисто по-человечески неприятно думать о…

Да, именно по-человечески.

Есть у людей такая штука, солидарностью называется. Причем очень часто возникает она по половому признаку. Женская и мужская, ага.

Если посмотреть непредвзято, за все время нашего общения Гриша ни разу не сделал чего-то мне во вред. Исполнял приказы? Да. Но не превышал полномочий. Да что там, даже словом и то не обижал, в отличие от этой девичьей компании. Выглядел достойно во всех отношениях, попросту говоря. И не заслуживает он… Или все-таки да?

– Можно ещё вопрос?

Наноконда недовольно раздвинула хаос световых линий в стороны:

– Ну?

– Каким образом этот… э, товарищ вообще мог подать сюда свое резюме?

– Да обычным образом. Заполнил форму и все.

– Но насколько я понимаю, до того, как… Он же служил врагам Империи, верно?

На меня вытаращились. Все трое. Выражения взглядов чуть отличались друг от друга, но в каждом читалось что-то вроде: "Он в самом деле дурак или прикидывается?"

Я уже морально подготовился к новой порции обидных комплиментов в свой адрес, но первой молчание нарушила Спица, сухо напомнив:

– Он свободный агент.

– Да, это я уяснил, спасибо. Но не могли бы вы…

– Грудничок, как есть грудничок,– вздохнула Наноконда.– Только и знает, что титьку просить.

Попробовать взять их "на слабо", типа, сами ни черта не знаете? Нет, скорее всего не купятся. Они, конечно, не семи пядей во лбу, но всегда могут взять помощь зала, а я…

– Да ладно, не плачь, сейчас расскажу.

Надо же, смилостивились. К чему бы это? Должно быть, к дождю.

– За вычетом крепостных, можно быть либо гражданином, либо свободным агентом. Если первое, то впрямую как бы и не присягаешь, но все равно подписываешься. Под тем, куда ведут партия и правительство. Если второе, возможны варианты. Присяга тоже есть, куда ж без неё, но уже личная, один на один. В объеме договоренностей. И за чужие обещания отвечать не будешь.

– Значит, этот самый агент может менять один лагерь на другой и обратно, когда захочет? И то, что он недавно был на стороне противника, не имеет никакого…

– Ты чем слушаешь, жираф? У свободного агента сторона всегда своя.

Смешно, но меня вовсе не хотят вводить в заблуждение. Нарочно, по крайней мере. И все равно, пока наберу нужной информации, да пока она устаканится в голове хотя бы наполовину…

– Тогда почему над ним будут глумиться? За что?

Наноконда глубоко вдохнула, выдохнула и со вселенской скорбью во взгляде пояснила:

– Потому что законы бывают писаными и неписаными. Все, достал. Касса больше справок не дает.

Интересно, как они сами не путаются? Наверное, только инфополе помогает не свихнуться от такого коктейля. С одной стороны, формальные правила, с другой– личные отношения, и все это вместе, одновременно, неотъемлемо и неосознанно.

Насколько бы ни был хорош Гриша, унижение ему обеспечено. Может, большее, может, меньшее, но обязательно. Причем он наверняка прекрасно об этом знает, масштаб повреждений представляет, но все равно принимает вызов, что в полной мере… Да, достойно уважения. И даже зависти, если смотреть с моей стороны. Хотя, почему только– смотреть?

Форма обратной связи прямо тут же, рядом с ценниками. Желейная клавиша с надписью "Отправить сообщение". Вот только что ему написать? Давай дружить домами? Нет, так не пойдет. Гриша у нас слишком сложно думает, как справедливо заметила его предыдущая работодательница, значит, и послание должно быть соответствующим. Ну, скажем…

"Господин Рихе! Принимая во внимание стечение взаимных обстоятельств, полагаю возможным предложить пролонгировать наше знакомство в удаленном режиме с целью получения в перспективе обоюдных преференций на фоне общественных отношений."

Во завернул! Сам не понял, куда и зачем. Но общее настроение именно такое, какое надо, гармонирует с образом Гриши на все сто. Будет это, конечно, фиктивным браком, если случится, зато репутацию сможет поднять. К тому же, я по их он-лайновым базам данных не прохожу и проходить никогда не буду, а в акте сдачи-приемки могу отступать в любую сторону от действительности: бумага все стерпит. Ну а пошлют меня подальше с моими комбинациями, так тому и быть.

Все, пора отправлять, пока не передумалось.

– Чего притих и надулся?

– Я не…

– Будет тебе крупа сейчас. И всем нам чего-нибудь тоже будет,– Наноконда замерла, словно прислушиваясь, а потом легким движением руки погасила всю светомузыку в зале.– Фуршет на подходе, дамы и господа!

О, вот теперь я точно попал. Это бортпайки употреблялись по прямому назначению просто и быстро, а обед по полной форме… Засмеют ведь, опять и снова.

– Все животики приготовили? Тогда даю добро на вход!

В моем личном мире ощущения не изменились, как стоял у стеночки, так и остался стоять. А вот девицам повезло меньше: кресла, в которых они располагались, рассыпались прахом. Ну или пылью, но смысл тот же. Были и нету, ага. Правда, на пол задницами никто не сел, одна успела испуганно вскочить, вторая– сохранить равновесие и медленно принять позу оскорбленного достоинства, а третья так и зависла в согнутом состоянии, но ей, с её физиологией, явно было не привыкать к любому положению тела.

То, что ситуация резко вышла из разряда штатных, понял бы кто угодно. А если бы сразу не догадался, явление дюжины серых фигур по периметру зала убедительно бы это доказало.

Каждая на своей часовой отметке прошедшая прямо сквозь стену и остановившаяся синхронно с остальными. На первый взгляд невооруженные, но такие, от которых, что называется, веет угрозой. И конечно же, совершенно непохожие на официантов, хотя и все в одинаковой униформе, напоминающей рыцарские доспехи, только куда более гибкие.

На какое-то время всякое движение в зале прекратилось. Незваные гости стояли истуканами, явно ожидая следующей команды, троица девиц в белом тоже не подавала признаков жизни, но в конце концов Наноконда зло сплюнула на пол и крикнула куда-то в центр зала:

– Эй, Гюльчатай, давай, открывай уже личико!

Не знаю, подействовал ли этот призыв, или все шло строго по неизвестному нам плану, но результат последовал незамедлительно: именно в том месте, на которое щурилась горбящаяся коротышка, начала проявляться ещё одна фигура.

Складывалась она, как конструктор "лего", от ступней к затылку, и была, похоже, обыкновенной проекцией, в отличие от серых захватчиков. Одетая ровно в том же стиле, зато ростом и пропорциями заметно уступающая: если у стен стояли настоящие шкафы, то этот незнакомец сошел бы в лучшем случае только за этажерку. Торжественно объявившую:

– Слет юных Василис по обмену премудростями объявляется закрытым.

– Ты хоть представляешь, на кого гавкаешь?

– Лучше, чем ты и твои коллеги.

Он точно живой и мыслящий. Где-то там, на другом конце линии. Но что ему нужно здесь?

– Значит, знаешь, что если мостик не получит очередной ответ в течение…

– Это входит в мои скромные планы, о которых я сейчас с удовольствием поведаю.

А в кино захват заложников смотрится лучше. Хотя бы потому, что обычно заранее знаешь, что их спасут. Ну, большую часть уж точно.

– Мостики ваших баз и впрямь не получат ответа. На сигнал, который пошлю примерно через минуту. А сразу после этого момента начнется процедура, запускающая протокол ожидания. Об исполнении которого заинтересованным лицам станет известно по факту, но не минутой ранее. Потому что на этих дверях висит табличка "Не беспокоить". Или я ошибаюсь?

Наноконда прошипела что-то нечленораздельное.

– Благодарю за подтверждение моих скромных предположений,– фигура качнулась, обозначая поклон, могу поклясться, шутливый.– И когда это произойдет, вы потеряете контроль. Но пока он у вас в наличии, у меня тоже кое-что есть для вас.

Предложение, от которого нельзя отказаться?

– Я получу доступ, так или иначе, будьте уверены. Но вы можете пойти мне навстречу. Обещаю, что жертв и разрушений не будет. Мне нужна информация, а не кровь.

Все так говорят. Только вот обычно в такие слова никто не верит, и правильно делает.

– У вас есть ровно час на раздумья. Потом ваше сотрудничество уже не будет являться необходимым. А чтобы у вас не оставалось сомнений в серьезности моего намерения…

Фигура сделала знак рукой, и серые шкафы шагнули назад, снова пробивая собой стену, только возникшие проемы теперь и не думали закрываться, демонстрируя, что за ними находится черная звездная ночь. По всему периметру.

– Надеюсь, вы примете взвешенное решение.

Изображение мигнуло и застыло, причем уже реальной статуей: как только террористы исчезли из поля видимости, коротышка, выпрямившись во всю свою длину, первым делом со всей силы заехала по их главарю кулаком. Сбивая костяшки в настоящую кровь. А потом выругалась так смачно, что я начал лихорадочно вспоминать, где и когда мог слышать подобные выражения.

– Отговорила роща золотая?– меланхолично поинтересовалась Спица.

– Ой, бабоньки…– всхлипнула Куколка.

– Слезами делу не поможешь,– цыкнула на неё Наноконда.– Времени и так в обрез.

Ну да, час– это совсем немного. Особенно когда не знаешь, что делать.

– Сможешь что-нибудь соорудить?

– Из чего? Эта тварь все свободные радикалы схомячила. Придется по старинке, шарфом шелковым обходиться.

– Это тебе хорошо,– хмыкнула коротышка, косясь на дылду.– А мне, чтобы все артерии пережать, ужом вертеться придется.

Вместо ответа Спица пожала плечами, начиная вытаскивать ленту канта с левого рукава.

– Ты-то справишься?– тем временем повернулась Наноконда к Куколке.

Та затравленно кивнула.

– Ну и чудненько, значит, все при деле. На счет три соображать будем или до пяти растянуть?

Что именно они собираются делать, я сообразил только, когда каждая из девиц начала закручивать у себя на шее удавку.

– Товарищи женщины!

– Ну что ты за олух такой… Хоть сейчас под руку не лезь, а?

– Вы хотите себя убить?

– Не хотим,– вяло возразила Наноконда.– Но будем.

– Но зачем?!

Она закатила глаза так, что я подумал: петля уже затянулась.

– Эй! Вы же не…

– Пара минут погоды не сделает,– рассудила Спица, впрочем, не прекращая своего занятия.– Растолкуй ему, что к чему.

– Вот не поверишь, всю жизнь мечтала о карьере воспитательницы в детском саду… А, ладно. Только давай баш на баш тогда, идет?

– М?

– Присмотришь за нами потом, после? Ну там, ручки сложишь покрасивше, морды подправишь, чтобы не совсем жутко смотрелись. А то кто его знает, как нас скрючит?

– Я…

– Договорились?

– Э… Да. Сделаю, что смогу.

Наноконда запустила пальцы куда-то под воротник.

– Про протокол ожидания слышал?

– Только сейчас вот.

– Полезная вещь. Это когда база полностью переориентирует все свои программные мощности на анализ сигналов из окружающей среды. Может услышать самый тихий шепот, проще говоря. Только штука в том, что при этом файрволы становятся, что кисейные занавески, и появляется хороший шанс их пробить. Не сразу, конечно, но часа с небольшим как раз хватит. А те, кто хакнул здешнюю сетку, могут справиться и быстрее. Вот почему нам тоже надо спешить.

– Спешить умереть?

– Это ещё один протокол. Он даже не номерной, потому как используется только в самом крайнем… Ну, ты понял.

– И что он дает?

– Перезагрузку. Нам, конечно, обрубили основные каналы связи, но исходный так просто не порушишь. Как только мы сдохнем, базы об этом узнают. И примут меры.

– Но ведь вы уже к тому времени будете…

– А что мы? Мы расходный материал.

Часть 5

– Ну а дальше как полагается: король умер, да здравствует король. Первого из дублеров, которого поймают, повенчают на царство, и все остальное будет уже его проблемами.

Пожалуйста, не надо. Ни слова больше. Ещё одно новое знание, и моя голова расколется. Как минимум, пополам.

Это не просто взгляд с другой стороны, это сальто в три оборота. По рассказам Васи картинка складывалась совсем другая, практически заманчивая. А дошло до дела, и сразу выяснилось, что…

Хотя, были ведь подозрения, были. Мои личные, вытекающие из домашнего опыта. Кто в здравом уме даст полную свободу посаженному на семейное хозяйство наемному работнику? Вот о чем и речь. Правда, в свете открывшихся обстоятельств можно успокоиться. Наконец. Не дураки они тут поголовные, а вполне себе расчетливые и прагматичные товарищи: если собираются вступать в бой, заранее готовят пути отхода. Только мне-то куда отступать? И чему теперь вообще можно верить?

– Ты так смотришь, будто не знал, на что подписывался.

А я и не знал. И сейчас понятия не имею. Но важно совсем не это. Важно, что…

Если они сейчас все самоубьются, я останусь совершенно один. В дырявой коробке, висящей посреди ничего. Возможно, меня найдут. Возможно, даже прежде, чем свихнусь окончательно. Но сколько-то там долгих минут в компании трупов мне обеспечено. И я вынужден буду смотреть на них, злясь, жалея и завидуя.

У них все просто. Все расписано по статьям и пунктам. Отыграешь свою роль, и свободен. А мне не сделать ни шага, ни влево, ни вправо. Только вперед.

– Вопросов больше нет?

Нет. Есть. Не знаю. Но это не должно быть тупиком. С их-то системой многократного дублирования? Не поверю, ни в жизнь. И где-то точно находится ответ на все вопросы. Где-то рядом, я чувствую. Или мне кто-то что-то такое пытается внушить.

– И вы не можете сбежать? Совсем-совсем?

– Нет, все-таки жираф,– вздохнула Наноконда.– Хакнули систему, понимаешь? Управление перехватили. Кубики отняли.

Кубики? Мелкие частички, из которых была сварганена мебель? Но насколько понимаю, и домик здешний тоже состоит из…

– Зациклили процедуру. И мы теперь, как белка в колесе: как быстро ни беги, а все равно на месте останешься.

Я почти понял, что к чему. Но именно "почти".

Цикл. Колесо. Повторение. Шарик с горки скатывается в ямку, снова и снова.

– Обидно, конечно, помирать от голода, когда вокруг накрытые столы.

Строительный материал. Его много, и при этом он недоступен? А в обычное время?

– То есть, вы можете… до взлома могли все это менять? Как угодно?

– Ну да.

Вообще, это прогресс: на меня уже не смотрят, как на последнего идиота. Устали, наверное. Да и думают они сейчас явно о другом. О вечном.

– А вы не можете… э, взломать все обратно?

Нет, извините, ошибся с выводами. Поспешил. Есть ещё порох в пороховницах, что называется, а во взглядах– прежнее выражение.

– Мы же тут, а не там, олух,– махнула рукой в сторону одной из арок Наноконда.

– И какая разница?

– Такая. Это снаружи можно стучать и достучаться, а внутри– епархия админа. Без мастер-ключа ничего не сделаешь.

Ключ. Вот оно, то самое слово, которого я… К которому меня тащили за шкирку.

– И как он выглядит?

– Понятия не имею.

Зато я, кажется, знаю. Если внимательно присмотреться к повторяющемуся рисунку, рельефом ползущему по стене, все становится понятным и естественным. Видел я уже такие розетки, ага. И даже тыкал в них.

– А если ключ будет?

– Надежда умирает последней, да?

Думаю, это все-таки чуть больше, чем надежда. Но вера, конечно, нужна. Что говорил блондин по прозвищу ББ, вручая мне комендантский жезл? Ключ от всех дверей. Значит, именно от всех, без исключения.

– Я просто попробую, хорошо? Пару минут ещё можете подождать со своими удавками?

Ответа до меня не донеслось никакого, но я и не прислушивался. Где тут ближайшая замочная скважина?

Ничего не происходило целых десять секунд, под конец которых мне стало хотеться провалиться сквозь пол. Но палка-ковырялка вдруг вздрогнула, защекотала пальцы и выпростала… Будем считать, щупальца.

На базе все происходило иначе, более привычно, что ли. В смысле техники. И ключ принимал нормальные геометрически-угловатые формы, а не растекался лужицами, на ходу сворачивающимися в трубки.

– Это то, о чем я думаю?– с нехарактерным для неё придыханием вопросила Наноконда откуда-то из-под моего правого локтя.

– Оно самое,– авторитетно подтвердила Спица.

Ну да, а я– всего лишь приложение к ключу, как всегда. И мне уже даже не обидно.

– Такой раритет, и в рабочем состоянии?

А в каком состоянии он должен быть, если я без него никуда? Двери коридорной, и той вручную открыть не смогу.

– Чудеса, блин. В решете.

– Кстати, о решете. Доступ мы, вероятно, получим, но им не так просто воспользоваться. Это же отладочный разъем, к нему должен прилагаться…

– Так он и приложен!– развеяла сомнения своей долговязой подруги Наноконда, срывая с моего пояса планшет.– Синхронизируем, и все дела.

– Это что, девяносто пятая?– поморщилась Спица, глядя сверху вниз на экран, в который коротышка резво запустила свои пальцы.

– Радуйся, что не чистый DOS.

Они явно понимали, что происходит в желе, переливающемся всеми цветами радуги, а мне оставалось только наблюдать за метаморфозами ключа. Очень недолгими, кстати: пошалив с минуту или две, палка-ковырялка вытащила свои щупальца из скважины и приняла исходный вид.

– Все, есть доступ!– сообщила Наноконда.– Сейчас форматнем этот винт вдребезги и пополам!

Я бы многое отдал за то, чтобы иметь в своей памяти один-единственный словарь. Желательно, сухо-энциклопедический. С такими словами, которые описывают сумасшествие реального мира скучно и занудно: это, наверное, помогало бы примиряться с тем, что…

Комната, действительно, разлетелась вдруг на кусочки. Только отдалились они друг от друга максимум на миллиметр. А потом начали закручиваться вихрем вокруг той части помещения, где стояли все мы.

– Тропка будет узкая, так что напрягитесь. И на счет три…

– Простите, я не совсем понимаю…

– Ну, ты же хотел сбежать? Вот сейчас и побегаешь!

Нет, я лично не хотел. Я хотел, чтобы они. Чтобы не умирали в соответствии с пунктом должностной инструкции.

– Три!

Никогда не горел желанием прыгать в неизвестность. Впрочем, меня не спрашивали: дернули за рукав, и все. Да и, строго говоря, первой в пустоту неслась как раз Наноконда, наперевес с планшетом, перемешивая кисель экрана в таком бешеном ритме, что он чуть ли не разбрызгивался по сторонам. Следующей по цепочке двигалась Спица, то заслоняя мне обзор, то открывая его чересчур широко, и тогда становилось ясно, что твердое покрытие под ногами коротышки возникает ровно в тот момент, когда та опускает ногу. А складывалось оно из тех самых кубиков, ага, вихрем кружащих от тыла к фронту. Куколка старалась держаться рядом со мной, время от времени, конечно, уходя вперед: может, эта троица и не была особо привычна к кроссу по разреженной местности, но я-то в этом деле был даже не новичком, а…

– Сейчас полегче станет, дай только дотянуться!

До опор, расчерчивающих ночное пространство сеткой прямо у нас на пути?

Теперь, познакомившись с принципами местного зодчества поближе, уже можно было сообразить, что какой-никакой каркас все-таки имеется. Скелет, на который можно нарастить любое мясо. И его часть, надвигающаяся на нас, была полностью готова к приему делегации.

Вихрь ударился об опоры, распластался по ним, принимая чуть более осмысленную, но все ещё огорчительно подвижную форму. Стал похож на коридор, то есть.

– Вперед, вперед, вперед!

Наноконда погоняла нас и себя не напрасно: на одном из крутых поворотов, оказавшись лицом к уже пройденной дороге, я увидел, что мы бежим не только куда, но и от чего.

Пять или шесть серых фигур группой в авангарде, остальные– растянувшиеся цепью и очень бодро бегущие. Конечно, они должны были броситься в погоню, но это как раз означает, что у нас есть шанс. Достаточно хороший.

– Ворон не считаем!

А бежать по пустоте все же легче: не надо ни от чего уворачиваться. Потому что хоть коридор и стал определеннее в своих границах, это вовсе не гарантирует…

Я не понял, что именно произошло. Может, оттолкнулся не от того кубика, может, программа дала микро-сбой, но опора под ногами, и так почти призрачная вдруг куда-то исчезла совсем, подарив ощущение невесомости. Очень короткое, правда. На секунду или около того. А потом меня потащило в сторону. Наружу. В ту самую черную и мерзло-жгучую пустоту.

Но прежде, чем я успел подумать о том, что надо бы, наверное, испугаться, направление движения насильственно изменилось на противоположное, а скорость увеличилась до такой степени, что сближение с одной из опор мне удалось заметить, только врезавшись в неё лбом.

– Я не хотела, не хотела!

– Ой, а мы-то подумали… Да хватит уже руки ломать!

Вся ладонь, которой я пытался ощупать голову, в разводах. Красных и липких. Боли вроде нет, но это понятно: шок и все такое. Кожу раскроило, похоже. От затылка к виску.

В сложившейся ситуации приятен только один момент. Импровизированная подушка у меня под головой и кое-что, упруго нависающее сверху.

– Я просто не успевала!

– Да ладно оправдываться! Знаем. Хорошо, что вообще дотянулась.

Значит, меня вытащила Куколка. Честь ей за это и хвала. А ещё искреннее восхищение за пухлые и мягкие…

– Не думаю, что это смертельно.

Ну, спасибо Спице за откровение. Я тоже примерно так полагаю. Вот только совершенно неважно, куда и как тебя ранило, если не поставить преграду на пути кровяной реки.

– Хотя, литраж у него явно небольшой, так что…

– Товарищи женщины, вы курсы первой помощи вообще посещали хоть раз? Давно бы уже перевязали.

– Пере… Что?

– Закрыли. Прижали. Замотали. Всего делов-то, бинт только найти.

– Бинт?– задумчиво повторила Спица, как-то подозрительно перемещая взгляд с моей головы в сторону…

Хрясь!

Ну а что ты ожидал? Не своих же юбок им подолы рвать, правда? Тем более, юбок на них и не надето. Но эту куртку точно придется списать в утиль, если от неё, конечно, хоть что-нибудь оста…

– А осторожнее можно?

– Этого должно хватить.

Бинтовать они явно никогда не пробовали, но поскольку Спица обладала навыками плетения чего-то из ничего, повязка у меня на голове все-таки образовалась.

Сколько времени ушло на все про все, от момента столкновения с опорой до водружения на голову тюрбана из плохо впитывающей ткани, прикидывать было сложно: ощущения путались, то растягивая секунды, то прессуя их твердокаменными блоками. Ориентироваться в такой чехарде помогало только одно. Расстояние, ага. Дистанция между нами и нашими преследователями, которая методично сокращалась.

Со стороны прыжки и метания в синхронном исполнении одинаково-серых фигур выглядели чем-то вроде нового слова в балете, правда, аплодировать почему-то не хотелось. Особенно когда я окончательно сообразил, что мы не сдвинулись с места ни на миллиметр.

– Товарищи женщины?

– Течет уже меньше,– успокоила Спица.

– Да, я заметил. Спасибо. Вы молодцы. Только какого черта…

– Ай!

– Да не ори ты, Лилька, мы все слегка крапчатые. Не убудет с тебя ещё от одного пятна. А ты не дергайся лишний раз, вон, повязка снова съехала.

– Какого черта?!

Они же скоро до нас доберутся. Минута, две, может, три. Я не особо хорошо вижу, учитывая, что один глаз наполовину прикрыл витком ткани, а во втором висит кроваво-красная муть, но даже для меня не секрет, что…

– Что вы тут?

– Чтобы вот,– буркнула Наноконда, хмуро следя за передвижениями противника.

– Вам же нужно…

– Советчик нашелся… Лежи и не жужжи!

– Уходить. Убегать. Сваливать нафиг отсюда и побыстрее.

– Ой, а мы-то не знали!

– Иначе все это было…

– Совсем не зря. Хоть повеселились напоследок. Помирать, так с музыкой!

Ну да, я уже понял, что у вас отношение к смерти свое, особое. Может и боитесь, но приоритеты расставляете в особом порядке. А вот у тех серых кузнечиков приоритет, похоже, всего один и вполне ясный. И опять идут двенадцать, за спинами– ружьеца…

Хотя, нет у них никакого оружия. Как не было в момент захвата, так и сейчас ничего не разглядеть в руках. Или просто все так быстро мелькает, что мои глаза не справляются? Очень может быть. Вон, даже мерещится время от времени тринадцатый, в самом арьергарде.

Нет, наверное, это тень. Почему иначе она то полностью сливается с одной из фигур, то двоит, как помехи на экране телевизора?

– Да и не уволочь нам тебя, уж извини.

– Не надо меня никуда волочь!

– Чего тогда кипятишься? Расслабься и получай удовольствие.

– Вы должны…

– Мы тебе ничего не…

– Остынь,– Спица положила ладонь на плечо Наноконды.– Ему просто невдомек. Не его вина.

– Да знаю!

– Я объясню, хорошо?

– Как хо,– устало согласилась коротышка.

– У тех, кто нас преследует, наборы индивидуальные, понимаешь? Они всегда могут разделиться и действовать автономно. Мы так не сможем.

Значит, или все вместе, или никто? А с таким слабым звеном, как я…

Смотреть все ещё трудно. Но где-то там слева виднеется что-то очень похожее на нормальное строение. Со стенами, крышей и фундаментом. Какие-то двести метров, и вот оно, спасение. По крайней мере, уж там меня можно будет бросить безо всяких сожалений.

– Ты куда это намылился, болезный?

В ногах невероятная легкость, почти полет. А вот голова жутко тяжелая. Того и гляди оторвется.

– Надо попробовать.

– У тебя точно не все дома,– резюмировала Наноконда.

– Конечно, не все,– подхватила Спица.– Его-то нету.

– Надо…

– Да не переживай, мы с тобой план уже три раза перевыполнили. Будет, чем перед богом оправдаться.

– Почему вы не хотите всего лишь…

– Потому что не успеем, и вот тогда будет обидно. Аж жуть, как. Не зря все было, запомни. Мы сейчас в зоне дальней связи, так что твари эти уже ни с чем остались.

То есть, местные службы безопасности предупреждены? И подкрепление выслано? Правда, как бы быстро оно ни двигалось, серые кузнечики все равно ближе к нам, чем любая другая одушевленная…

– Вы тот глюк тоже ловите, или я одна сподобилась?– задумчиво вмешалась в ход моих мыслей коротышка.

Я не сразу это увидел, только когда преследователи в очередной раз рассредоточились перед тем, как снова сгруппироваться. Ещё одна фигура, в самом тылу рваной серой цепочки, такая же высокая и внушительная, но двигающаяся в совсем другом ритме.

Безликие террористы метались из стороны в сторону, не замирая на одном месте практически ни на секунду, а этот незнакомец просто шел. По пустоте космоса, ага. Ловя чужие вихри и заставляя их каменеть.

– Первый раз такое вижу. Умереть не встать.

– Он просто делает свою работу. Но мастер отменный, да. Абордажник во всей своей красе.

Наверное, просчет кузнечиков был в том, что они все-таки держали строй: были бы подальше друг от друга, может, и не попались бы на эту уловку. А так, один за другим их автономные вихри ложились кирпичной кладкой под ноги…

А он-то что здесь делает?

– Хорошенький…

Гриша собственной персоной, прогулочным шагом двигающийся прямо к нам. Правда, на его пути все ещё оставалось препятствие в количестве двенадцати душ, но похоже, бывшего королевского корсара это совершенно не беспокоило.

А вот серая гвардия явно призадумалась, заполучив настоящего противника, да ещё оказавшись в ловушке. И я уже почти приготовился к зрелищу кровавой бойни или полной капитуляции, но террористы выбрали третий путь.

Падали они по обе стороны от висящей в пустоте платформы тоже синхронно. Падали, летели с десяток метров и ледяными фигурами таяли во вспышках ядовито-зеленого пламени. Одиннадцать быстро сгоревших костров.

Одиннадцать? Вроде должно было быть…

Не знаю, считал ли Гриша своих противников по головам, но любоваться импровизированным салютом он не стал, а спокойно продолжил путь, примерно через полторы минуты шагнул на наш личный островок тверди и галантно осведомился:

– Прекрасные дамы нуждаются в помощи?

– Дамы-то не особо,– хмыкнула Наноконда.– А вот один прекрасный сэр очень даже да.

Возразить я не успел, да и вряд ли бы смог, тем более, что легкость в ногах стала совсем уж запредельной, роняя меня прямо на руки Гриши под восторженный рефрен Куколки.

Ну да, тот самый:

– Хорошенький…

Часть 6

И с чего я решил, что заседание оперативного штаба или его подобие в местных реалиях должно проходить путем обмена вдумчивыми взглядами на фоне звенящей тишины? Хотя, звенело и впрямь изрядно. У меня в ушах.

– В силу вверенных мне должностных полномочий я обязан задать вам несколько вопросов, касательно…

– Ваши комментарии?

– Нужно срочно принять все мыслимые и немыслимые меры, чтобы…

– Поздно, Жора, пить боржоми…

– Всего несколько слов на камеру!

– Любые детали, которые вы сочтете возможным упомянуть, могут оказаться…

– Это самое глубокое днище из всех, куда мы с вами уже успевали…

– Вам как себя приятнее смотреть, анфас или три четверти?

– Я категорически, слышите? Категорически отказываюсь рассматривать претензии до проведения полного аудита всех нанесенных…

– Кто пустил сюда прессу?!

Они разговаривали все и сразу. Галдели, как птичий базар. Но голоса я как раз почему-то различал, а вот лица…

Это все глаз виноват. Левый. Затуманенный черт знает чем. Если пробовать смотреть только им одним, помещение кажется заполненным полупрозрачными разноцветными кляксами, а не материальными телами. Если пытаться синхронизировать оба глаза, тоже ничего хорошего не получается: кое-какую плоть наседающие на меня фигуры обретают, но черты смазываются до полного безобразия. В смысле, ни одну образину визуально не идентифицировать. А на слух я могу опознать только того, кого имел удовольствие… то есть, несчастье слышать раньше. Вот, например:

– А ну хорош кантовать героя!

Наноконда. Интересно, где она пропадала, начиная с момента, как Гриша сгрузил меня на по-настоящему твердую поверхность и отбыл в неизвестном направлении?

– Разойдись, кому говорят!

Командовать она любит. А главное, её слушаются: голоса попритихли, кляксы поехали в стороны, освобождая проход.

– Так, берите его под руки и… Эй, это вам не мешками на пристани перекидываться!

Да мне, в принципе, все равно, только бы не заставляли двигаться самостоятельно. На своих двоих, ага. А помнут немного, пока несут, и ладно. Не хрустальный же я, в самом деле.

– Сюда грузите! Бережнее! Ещё бережнее!

А есть ли смысл стараться? Сиденье жесткое, как сволочь, и края у него острые, даже не лавка, а…

– Понтонеры прибыли?

– К вашим услугам, мадам!

– И чего застыли столбами? Марш-марш, за работу!

– Мадам изволит проложить курс?

– Пока– прямо. И подальше от этого улья.

– Как прикажете!

Нет, это никуда не годится. И глаз ведь зажмуриваться не хочет, зараза, ни в какую. Ну ничего, мы его по-плохому, повязки хватит. Ну вот, теперь почти хорошо. придется, конечно, крутить головой, чтобы смотреть по сторонам, но хотя бы можно понять, кто находится рядом.

– Чего вертишься, укачало?

Наноконда сидит за рулем. Вернее, за пультом управления транспортным средством, которое изнутри больше всего похоже на скелет, в грудную клетку которого мы зачем-то залезли. Спица и Куколка– тут же, у левого и правого борта. Можно было бы сказать, что в креслах, но язык не поворачивается льстить этим дырявым корзинам.

– Нет, я…

– Тебе бы сейчас поменьше трепыхаться. Для здоровья полезнее будет.

Совершенно согласен, потому что состояние у меня, похоже, полуобморочное. И ладно бы, только потеря крови была виновата, так ещё и фауна постаралась. Частично моя, в лице медузок, явно впрыснувших мне в кровь лошадиную дозу транквилизаторов, частично– Гришин питомец свои щупальца приложил. Утешает только одно: с его успокоительными средствами я уже имел дело, и неприятных последствий не испытывал.

– А куда мы, собственно…

С моего места было толком не разглядеть, что происходит впереди, но внизу, условно говоря, под колесами нашего багги плавно двигались какие-то плиты. Или мы двигались по ним. Да какая разница, в самом деле?

– По домам. Сначала тебя закинем, потом сами разбежимся.

– Разве не было бы удобнее и быстрее воспользоваться чем-то летающим, а не…

– Планерами-то?– хмыкнула Наноконда.– По проложенным трассам, там, где полным-полно чужих ушей?

– Думаете, нас могут…

– Вот сейчас как раз не могут. Хотя, секрета в том, что скажу, никакого нет, все-таки, ты теперь тоже член клуба, так что должен уяснить пару моментов.

Она повернулась, вместе с креслом.

– Тебя будут спрашивать.

О происшедшем? Кто бы сомневался.

– Будут пытаться спрашивать. Подъезжать с разных сторон, может, сулить что-то или канючить.

Как та галдящая толпа? Не хотелось бы повторения.

– Запомни сразу и навсегда: ты им ничего не должен. Вот вообще ничего. Кто ни припрется, пусть едут обратно несолоно хлебавши. Ясно?

Честно говоря, не совсем. Но я сейчас мозгами еле-еле ворочаю.

– Потом объясню, что к чему. На пальцах. А пока твой девиз: никаких комментариев!

– Но то, что случилось, оно ведь должно быть…

– И будет. Отвертеться не получится. Только коменданты ответ держат перед своими лордами, а не перед всем честным народом. Усёк?

В целом, да. Эту иерархию кое-как могу понять. Правда, что касается лично меня…

– А я?

– Что ты?

– Как мне быть с ответом?

Наноконда с размаха опустила затылок на спинку своего кресла и простонала:

– Да лучше бы я тогда там, собственными руками, с чистой совестью…

– Тебе не нужно отвечать,– равнодушно пояснила Спица.

– Но…

– Ты вольная птица.

Как-то дико все это звучит. Ну хорошо, формально я ни у кого не службе не состою. По этой самой причине мне не перед кем оправдываться за проступки внутри базы. Но когда что-то происходит снаружи, разве в силу не вступают совершенно другие принципы? Государственные, ага.

– Такое часто случается?

– Какое?– вернулась в беседу Наноконда.

– Как сегодня.

– Никогда.

– Простите?

– На моей памяти не было. А если вообще было, то замято, зажевано и погребено в чьих-то личных архивах.

– И вы хотите сказать, что событие из ряда вон, но все равно не нужно объединять усилия, чтобы…

– Вот ты чем сможешь помочь, а?– она вытянулась, нависая надо мной.– Глазками похлопаешь на бис?

Кстати, о глазах. Об обмане зрения. Все-таки что-то не так было с кузнечиками, в количественном выражении. Месяц назад я бы мог считать: померещилось, но теперь, зная чуть больше подробностей о жизнедеятельности своих сожителей…

Двоящаяся фигура. Почему она была такой? Спросить, не заметили ли дамы чего-то похожего? А чего, собственно? Сейчас, пытаясь осознать и сформулировать, понимаю: не картинка это была вовсе. Не просто картинка. И даже не голограмма, а целый набор разных ощущений.

– Вот и молчи!

На этот счет точно промолчу. Но есть ещё одна несуразность, которая не хочет убираться прочь из моих мыслей.

– Почему они за нами бежали?

– Голова обмотана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве,– тоненько пропел Вася в стиле солиста пионерского хора.

Ну да, примерно так я и выглядел, наверное, когда сползал из багги на пол ангара.

– Никаких комментариев!– буркнула мне на ухо Наноконда вместо прощания и укатила с подружками в черно-звездные дали.

Я немного постоял, глядя то ли им вслед, то ли просто глядя, потом решил, что в ногах правды как не было, так и нет, поэтому всяко лучше будет сесть. На пол.

– Сэр, ваше состояние…– по обыкновению сухо начала было блондинка, но её перебил Вася, сунувший мне прямо под нос свою ладонь:

– Сколько пальцев?

Должно быть растопырено три, и я это точно знаю. А вижу… Шесть.

– Что-нибудь болит?

Душа. А сердце плачет. И вообще…

– Да, работы тут непочатый край.

Повязка не хотела сниматься. Только вместе с волосами, которые Вася резал так же безжалостно.

Адъютант активного участия в оказании первой и последующей помощи не принимала, только наблюдала за происходящим. С другой стороны, она, похоже, совсем не представляла, как и что нужно делать, в отличие от лохматого искателя приключений. Не знаю, где он раздобыл иголку с ниткой, но штопал ловко, а когда боль начала-таки давать о себе знать, влил мне в рот порцию Жорикова пойла, отбивая все ощущения разом. На несколько долгих часов, после которых…

– В белошвейки бы тебя не взяли.

– Ась?

Хотя, грех жаловаться, прямо скажем. Грубовато выглядит, зато надежно. Главное, не думать заранее о том дне, когда надо будет удалять нитки. И не пытаться предполагать, что из себя представляет на самом деле липкая субстанция цвета янтаря, пробивающаяся между сшитыми краями кожи. Медузок творчество, не иначе. Может, слюна, а может…

– Куда намылился? Тебе бы лежать сейчас и не жужжать.

Ну да. Пялясь в потолок, из которого не торчит даже шляпок болтов, то есть, даже считать нечего в попытках заснуть. А баранов в моем личном стаде для этого маловато.

– Устал уже лежать. Скучно.

– Так книжку какую почитал бы. Хотя…– Вася скосил взгляд на творение собственных рук.– Нет, тебе сейчас глаза напрягать ни к чему.

Один глаз. Правый. Левый приходится прятать под повязкой.

Нет, он не доставляет неудобств. Он заставляет снова и снова задумываться над тем, что все вокруг не такое, каким выглядит. Заманчиво, конечно, проникнуть в очередную суть вещей и событий, но пусть чудные открытия лучше подождут. И без них на моей повестке дня куча фактов, которые нужно осмыслить.

– А хочешь, я почитаю вслух? Вон, хоть свежую прессу.

Перед ним в воздухе висит много-много проекций. Очень ярко светящихся. Если я немного напрягусь, то наверняка смогу разобрать пару заголовков. И правда, похоже на газетные статьи. Только почему и откуда…

– Где ты их достаешь?

– Да точно там же, где и все остальное,– пожал плечами Вася.– Это в автономке обычно проблемы с общественной жизнью, а тут ретранслятор публичного канала работает 24 часа в сутки, читай, не хочу.

Во как. Значит, всего и надо было, что пришвартоваться в первом попавшемся порту, чтобы получить доступ к неслужебной информации? Я должен был это сообразить сам и гораздо раньше. Ну да бог с ним, и так без дела не сидел. Зато теперь, официально и реально поправляя здоровье, смогу, наконец, припасть к источнику знаний. Потому что нет худа без добра, ага.

– И что пишут?

– Много разного,– Вася взмахнул рукой, дирижируя проекциями.– Биржевые сводки тебе, наверное, ни к чему пока. Новости спорта, подозреваю, тоже. От политики только голова сильнее заболит, это я как врач тебе говорю.

– Происшествия.

– Ась?

– Есть такая рубрика?

– Как не быть.

– Вчерашний бедлам упоминается?

Вася сосредоточенно всмотрелся в рой светлячков.

– Не особо. Без подробностей и только в местном издании.

Чего-то подобного, наверное, и следовало ожидать. Кто знает детали? Участники событий, то бишь, я и три подружки. Кто из нас проронил хоть слово о случившемся? То-то и оно. Да и между собой мы все это, прямо скажем, не обсуждали, несмотря на очевидную странность поведения захватчиков.

Можно было бы понять, почему они нас преследовали поначалу: чтобы не пустить в зону устойчивой связи. Но потом, когда сигнал СОС был уже передан на всех диапазонах, зачем было продолжать погоню? С единственной целью догнать и уничтожить? А смысл?

Убрать свидетелей? Допустим. Вот только что же такое мы могли узнать за все время общения с серыми кузнечиками и их командиром? За подружек говорить не буду, а как по мне, ничего особенного. Ну, исключая подтверждение того, что и в здешних реалиях иногда происходят теракты.

И потом, когда появился Гриша со своим способом ведения боя, почему они сразу же не сделали ноги? Ведь должны были понимать: стоит ему добраться до каждого из вихрей, и все кончено. Но нет, упрямо пытались до нас дотянуться. Причем вручную. Кстати, это тоже вызывает вопросы.

Не было у них оружия, похоже. Иначе явно попробовали бы дать отпор, а не самоубились, как по команде. Да и в жертв проще было пульнуть издалека, чем гоняться за ними по акватории. Пусть даже у здешних преступников свои причуды, выглядит все это как-то нелепо.

На что должен был рассчитывать командир террористов, если его целью было проникновение в информационную сеть баз? На то, что коменданты будут оставаться живыми как можно дольше. То есть, ему не было никакого прока от погони и гибели подчиненных. Если не считать только, скажем, желания отомстить. По принципу "так не доставайся же ты никому". Но из его интонаций злобность и мстительность ну никак не вытекает. Вообще, складывается впечатление, что ему просто было интересно поставить условия и посмотреть, как задача будет решаться. Да и погнал он свой отряд за нами не сразу, иначе мы бы не получили приличную фору. То есть, попытка жертв сбежать оказалась для него, мягко говоря, нежданным откровением. Но выходит, он должен был совершенно точно знать, как поступают типичные коменданты, и…

Захвата не случилось бы. Просто не смогло бы случиться.

Брр.

Бред какой-то. Зачем затевать опасное предприятие, провал которого неизбежен?

У них явно была цель, но совсем другая. Не просто не бросающаяся в глаза, а совершенно секретная. И если так, то единственно верной и впрямь будет тактика, продекларированная Нанокондой.

Никаких комментариев, ага.

– И снимков нет, даже самых завалящих.

А что там было снимать? Мою окровавленную башку?

– Почему спросил-то?

– М?

– Насчет происшествия.

– Да просто. Я же не знаю, как у вас здесь события по важности делятся, вот и учусь потихоньку. На примерах.

– Ты бы завязывал с этим подходом, Лерыч. Так в следующий раз без ноги останешься. Или без руки. Или…

Дослушать Васину лекцию по анатомии мне не дало вмешательство адъютанта, возвестившей в наушник:

– Разрешите обратиться, сэр?

– Слушаю.

– Зафиксировано вторжение в орбитальный периметр.

Осталось только сообразить, что имеется в виду. Ага, вроде бы это значит: близко, но полностью контролируемо.

– Объект портовой транспортной сети, сэр.

– Он что, заблудился?

– Никак нет, сэр. Получен запрос разрешения подняться на борт.

– Если это кто-то из органов или журналистов, то никаких разрешений и бортов.

– Он уверяет, что прибыл для несения службы, сэр.

– Э…

– Как официальный член команды капитана Рихе. Квартирмейстер, если быть точным, сэр. С целью обеспечения надлежащих условий пребывания.

Было бы здорово, если бы она исполнила здесь и сейчас истерику. По крайней мере, устроила бы выволочку за то, что тащу в дом все, что ни попадя. Или просто холодно заметила, что определенные должности и обязательства требуют большей щепетильности в вопросах подбора кадров. Так ведь нет же, вывалила на меня очередную проблему и просто спокойно ждет развития ситуации.

Хотя, это я сам. Вывалил. Вернее, навалил.

– Ваш ответ, сэр?

Вот интересно, Вася на самом деле беззвучно ржет, или это меня зрение подводит?

Локация: третья линия обороны.

Юрисдикция: домен совместного доступа.

Объект: межорбитальное базовое соединение.

Сейчас, спустя целую эпоху с момента своего создания, Залы отдохновения считались больше данью традиции, нежели жизненно необходимой системой. Но когда-то без их непременного периодического посещения не могли обойтись слишком многие граждане Империи, как рядовые, так и самых высоких рангов.

Интеграция второго контура в повседневное функционирование организма протекала без физической боли: основной удар приходился на психику. Даже теперь, далеко не на первом десятке сменившихся поколений, каждый юный разум, открывающий для себя мир в новом свете, рисковал получить непоправимые повреждения, а в самом начале эволюционного витка дела обстояли гораздо хуже.

Как и любое изменение, возникающее в результате длительного воздействия, девиация нервной системы, проявилась не сразу и не везде. Первыми нечаянными пациентами стали представители регулярной армии, благо показатели состояния их здоровья фиксировались по строго заданному графику, и малейшее отклонение не могло укрыться от очередного осмотра. Медики долго не могли понять, что следует делать с выявленными странностями. Иногда дело доходило даже до оперативного вмешательства, но к счастью понадобилось совсем немного жертв, прежде чем мутация, получившая название "второй контур" была признана предметом, подлежащим изучению с целью последующего использования.

Часть 7

Участь первопроходцев была незавидной: слишком единичные случаи, слишком разрозненные и удаленные друг от друга. Большинство всю жизнь находились на грани сумасшествия из-за невозможности разделить с кем-то глубину своего восприятия мира. И хотя постепенно мутировавших становилось все больше и больше, это только приводило к появлению проблем, решение которых ранее никогда не существовало.

Прототипное инфополе возникло само по себе, путем перехода количества одновременно собравшихся вместе держателей второго контура в качество естественной системы коммуникации. Однако вскоре после того, как основные принципы открытого процесса начали широко использоваться на технологическом уровне, самым острым оказался вопрос личного пространства.

Ставить заслоны на пути сигналов можно было научиться достаточно легко и быстро, у многих это получалось практически бессознательно, однако возведенные стены не только защищали своего хозяина от вмешательства извне, но становились для него самой настоящей тюрьмой. Страх перед тем, что кто-то проникнет в твои мысли и ощущения, привел к ужасающему обратному эффекту: человек, завернувшийся в ментальный кокон, оставался с этим и всеми остальными страхами наедине. Без помощи и спасения.

Эпидемия помешательств едва не привела к полному поражению Империи в одной из череды войн, но уже на самой грани краха всего и вся нашлись светлые умы, придумавшие систему, обратную той, что связывала теперь мыслящих существ в единое целое: полное рассеивание.

По принципу не более, чем простая инверсия, технически чуть более сложная для воплощения, чем инфополе, зона рассеивания долгие годы была для обладателей второго контура привычной частью повседневной жизни. С дальнейшим развитием технологий и естественным совершенствованием организма стало возможным обходиться без таких вспомогательных средств, но те, кто чтил традиции или считал нужным декларировать это, снова и снова переступали порог Залов отдохновения.

Айден Кер-Кален не принадлежал ни к первым, ни ко вторым, хотя желал бы этого всей душой. Увы, лично для него зона рассеивания оказалась совершенно бесполезной, а первые посещения стали настоящей мукой. Он не хотел закрываться от мира. Наоборот. Но взрослые, не получающие от ребенка стандартных реакций, рьяно взялись за его лечение.

"Ты можешь думать обо всем на свете"– разрешали ему, оставляя одного в сером лабиринте паутинных занавесей.

"Ты должен думать изо всех сил"– приказывали ему.

Он был послушным. Он думал напряженно и отчаянно. Но Зал отдохновения мог рассеивать только смыслы.

В этом, собственно, и заключалась терапия: в возможности дать волю всему, что кроется внутри себя, не заботясь о последствиях, ведь до наблюдателей, случайных или намеренных, долетят одни лишь эмоции.

Все, кого Айден осторожно пытался расспрашивать, утверждали, что чувствуют себя истинно обновленными, освободившимися от тяжелых переживаний. В конце концов, и он научился уверять окружающих в том же самом. А ещё чуть погодя открыл для себя одно весьма интересное свойство зоны рассеивания, после чего ввел посещение Залов в свой постоянный график.

Даже пересекаясь личными периметрами, то есть, находясь практически нос к носу, в рассеивающем поле невозможно было прочесть ничего осмысленного, зато там оставались эмоции. Очень много эмоций, выплеснутых наружу. Но поскольку сам Айден не был способен так поступать, все, что витало вокруг, резонировало с его ощущениями, зачастую даже болезненно.

Это было практически подслушивание. Да, позволяющее улавливать исключительно настроения, но из них тоже можно было извлекать немалую пользу, особенно в нынешних реалиях.

Все, что требовалось, это неспешно прогуливаться меж серых полупрозрачных занавесей, не позволяющих, впрочем, разглядывать лица тех, кто за ними прячется. Но лица и личности Айдена обычно интересовали мало, в отличие от совокупного эмоционального фона, выражающего то, о чем думают все, присутствующие в Залах.

Нынешний фон напоминал типичное затишье перед бурей. Настороженность, нерешительность, раздражительность– все это говорило о пока ещё сохраняющейся стабильности, а значит, с действиями следовало повременить. И Айдена это устраивало, поскольку давало возможность размышлять в привычном режиме, а не в условиях цейтнота. Вот едва только вектор настроений начнет меняться, придется…

Это пронеслось мимо, как шквал.

Растерянность, удивление, ярость, беспомощность, боль, восхищение и непонимание. Слишком много всего, сконцентрированного в одном объекте. Вернее, излившееся из него бурным потоком.

Это направлялось к выходу, и Айден не мог не отправиться следом.

За многие сотни своих визитов в Залы отдохновения лорд-претендент ни разу не сталкивался с таким взрывом эмоций, и даже не мог предположить, что за события способны настолько раскачать сознание. А главное– чье?

В определенном смысле его поступок можно было счесть нечестным, почти предосудительным, особенно в отношении того, кто доверил тайны своего сердца зоне рассеивания. Но удержаться оказалось попросту невозможным: Айден сообразил чуть замедлить шаг только уже на самом выходе, чтобы сохранить хотя бы видимость приличий. И как выяснилось, не зря.

После посещения Залов контакт периметров первые мгновения ощущался слишком остро, и возмутитель личного спокойствия лорда-претендента резко обернулся, открывая свою личность и свое лицо. Очень особое лицо.

– Леди Ийра.

– Лорд Айден.

Разумеется, представлены друг другу они были давным-давно, ещё в раннем детстве, и время от времени встречались, правда, по сугубо официальным поводам, потому что положение дочери лорда-смотрителя накладывало много ограничений на любые отношения.

Темноволосая, темноглазая, кожей того цвета, который на родине Тааса получался при смешивании кофе со сливками, Ийра Вен-Верос была типичным представителем генетической линии кукловодов. Собственно, её куклы находились тут же рядом, ожидая возвращения своей хозяйки, и бесшумно воздвиглись слева и справа от хрупкой фигуры в простом черном платье, предупреждая о неприятных последствиях нежелательного приближения.

Это свойство было родственным способности Вивис работать с фантомами, но позволяло управлять обособленными автономными объектами, и изначально использовалось в медицине, как помощь при травмах, повреждающих собственный второй контур пострадавшего. Потом применение расширилось на военные действия, решив проблему восполнения живой силы посредством создания биомеханических солдат, о правовом статусе которых, впрочем, до сих пор велись ожесточенные споры.

Молекулярное конструирование могло построить практически все: скелет, мышечный корсет, внутренние органы, кровеносная система, даже нервная, но не более. Разум, как таковой, не желал поддаваться моделированию. А безмозглыми куклами можно было эффективно управлять только в количестве одной-двух. Технологический прорыв случился, когда научились снимать слепки уже готовых, сформировавшихся сознаний, и помещать их в искусственные матрицы. На роль доноров подходили любые половозрелые социализированные особи и, как правило, эта процедура хорошо оплачивалась. Единственным неприятным моментом было то, что проводить её требовалось с очень большими перерывами, чтобы сознание донора успевало полностью восстановить все связи.

Однако ходили слухи… Сам Айден никогда не выбирал, верить им или нет, но исключать саму возможность было бы глупо. И теперь, глядя на кукол Ийры, он поневоле задавался вопросом, выращены ли они на фабрике или же добровольно отказались от собственного, пусть и изначально ущербного сознания, чтобы служить своей госпоже.

– Обычно сюда приходят, чтобы зализывать душевные раны. Только разве вы когда-либо слыли страдальцем и мучеником?

Вряд ли она рассчитывала оказаться настолько откровенной. Скорее, хотела уколоть своего собеседника, но даже это говорило о многом. Например, о том, что Ийра Вен-Верос, несмотря на посещение Залов отдохновения, все ещё испытывает массу разных чувств, причиняющих ей неудобство. Заставляющих стыдиться самой себя и, соответственно, защищаться там, где на неё никто и не собирается нападать.

– Совсем не обязательно страдать, чтобы нуждаться в освобождении. Рутина, скука и беспросветность тоже способны причинять боль.

В черноте глаз Ийры пыхнули искры. Они тут же благополучно угасли, но Айден успел понять, что ответный выпад успешно поразил совершенно незапланированную цель.

– И насколько сильно вы скучаете?

Так на него никто и никогда не смотрел, словно желая одновременно вывернуть наизнанку и заключить в объятия. Что-то похожее иногда проскальзывало в манерах лорда-смотрителя, но по сравнению с дочерью то были только всполохи на горизонте, а не костер, вот-вот собирающийся залить пламенем все вокруг.

В эти мгновения она была раскрыта куда больше, чем в зоне рассеивания, о чем, наверное, и не подозревала. Она была уязвима, как никогда, и кто-то другой на месте лорда-претендента непременно воспользовался бы этим обстоятельством, получая пусть не искреннего союзника, но послушный ресурс.

Айден пессимистично полагал, что, в конце концов, вынужден будет поступать и так тоже, но сейчас, пока ещё остается возможность побыть самим собой…

– Недостаточно, чтобы начать делать глупости.

Темные глаза сузились, чтобы скрыть новые вспышки. Миг слабости прошел, и перед лордом Кер-Кален снова стояла не отчаявшаяся и обессилевшая женщина, а имперская леди.

– Уверена, что многие каждое утро молятся о том, чтобы вы продолжали скучать. И каждый вечер возносят хвалу за то, что их мольбы были услышаны.

Делать выводы на базе догадок– весьма неблагодарное занятие, и Айден давно ощутил это на собственном опыте. Да, со стороны его решения и поступки выглядели тщательно продуманными и предугадывающими естественный ход событий, но на самом деле куда чаще он опаздывал, чем опережал. И в некоторых случаях только врожденный изъян, намертво блокирующий эмоции лорда-претендента от внешней среды, помогал сохранять лицо. Позволял казаться осведомленным тогда, когда все происходило ровно наоборот. Однако картина, явленная вниманию Айдена несколько минут назад, настоятельно требовала объяснений, хотя бы даже полностью выдуманных.

Ийра Вен-Верос явно была чем-то обеспокоена. Возможно, расстроена и разочарована. А учитывая сопутствующий накал страстей, причина волнения, похоже, скрывалась где-то в личном периметре дочери лорда-смотрителя. Но что могло нарушить равновесие ощущений одной из самых спокойных и рассудительных леди Империи?

Кто-то списал бы происходящее на смятение чувств, свойственное женщинам в определенные моменты их жизни. Кто-то злорадно отметил бы, что Ийра наконец-то нашла для себя предмет вожделения, но тот не согласился с предложенной ему ролью. Кто-то посетовал бы на отсутствие глобальных политических событий, лишающее молодежь достойной сферы применения своих способностей и возможностей. Все эти варианты имели право на существование, но каждый из них в отдельности вряд ли мог добиться устойчивого и столь яркого эффекта. А представить, что стечением случайных обстоятельств они вдруг составили сумму…

Нет, слишком маловероятно. К тому же, глазам Айдена было представлено свидетельство, порождающее сомнения, пока ещё неясные, но очень и очень обоснованные.

Куклы леди Ийры.

Во-первых, они были совершенно идентичны по своим характеристикам, доступным к всеобщему обозрению, что говорило о принадлежности к одной партии.

Насколько лорд-претендент знал принцип работы кукловодов, обычно те предпочитали сочетать в подконтрольных группах объекты с взаимодополняющими, но не дублирующими качествами. С одной стороны, это диктовалось требованиями эффективности, с другой существенно упрощало жизнь самому кукловоду, потому что когда каждый канал связи уникален, их очень трудно спутать, следовательно, шанс на ошибку минимален, а в условиях силового столкновения решающее значение может иметь каждый миг промедления.

Ийра Вен-Верос пренебрегла жизненно важными для себя правилами? Факты недвусмысленно указывали на это, но тем самым только заостряли вопрос о причине происходящего, плавно подводя Айдена к тревожному "во-вторых".

Сбой в действиях кукол не мог быть случайным. Всего лишь пара крохотных помарок в синхронизации движений, еле заметное запаздывание в исполнении команд, прошли бы мимо внимания самого искушенного наблюдателя, но Айдену, можно сказать, бросились в глаза. Потому что сопровождались вспышками раздражения, все ещё выплескивающимися наружу. Такой неосознанной несдержанностью грешили все посетители Залов отдохновения, особенно те, кто приходил в зону рассеивания по необходимости.

Совершенно новые куклы. Нетренированные. Взятые наспех. И это не плановая замена, ведь тогда часть кукольной свиты обязательно оставалась бы "старой" до момента полной адаптации новичков. А значит, прежние подопечные леди Ийры…

Да, скорее всего, перестали существовать.

Физическое уничтожение кукол было возможно только в двух случаях: либо выявлялся какой-либо дефект, но это, как правило, происходило ещё до поступления их к хозяину, либо они отыгрывали свою роль до конца. В самом полном смысле.

Итак, вся предыдущая группа мертва? Без сомнения. Весь вопрос, почему. Вернее, что же такое случилось, чтобы дочери лорда-смотрителя пришлось пожертвовать личными телохранителями? Несмотря на спорную этическую подоплеку взаимоотношений кукол и кукловодов, последние все же были привязаны к первым больше, чем хотели бы того сами. И разрыв связей, особенно насильственный, проходил слишком болезненно, чтобы менять набор игрушек по прихоти или капризу.

Неужели, покушение? Но тогда эмоциональный фон Ийры Вен-Верос был бы куда более напряженным, а в действительности она больше злилась, чем переживала. И не испытывала страха. Ни в малейшей степени. И вывод можно сделать только один: в том, что случилось, леди-кукловод принимала участие осознанно, с определенными целями, по заранее составленному плану и, разумеется, не посвящая в свои действия широкий круг лиц. Возможно, вообще никого. А самое главное, эти события были достаточно опасными, чтобы…

– Блистательный лорд уделит несколько минут своей менее удачливой родственнице?

Залы отдохновения окружала целая паутина галерей и переходов, позволяющих при желании приходить и уходить исключительно наедине с собственными мыслями. И завсегдатаи зоны рассевания уважали друг в друге такую потребность, но особого труда в определении чужого маршрута никогда не было. И если кому-то, во что бы то ни стало, захотелось попасться тебе на пути…

– Рад вас видеть.

В данном случае множественное обращение не было ни данью вежливости, фигурой речи: информационные периметры леди, окликнувшей Айдена, уже довольно долгое время были плотно переплетены ещё с двумя аналогичными конструкциями.

За глаза их называли Триумвиратом и предпочитали не задумываться над причинами, сведшими вместе одну женщину и двух мужчин настолько близко, что все они добровольно сплели свои сознания. Впрочем, инициатором этого явно выступала именно Ками Кер-Ома, а не её чаще всего невидимые, но постоянные спутники. И действовать в данном направлении наследницу одной из семей общего рода заставила обыкновенная зависть.

Сначала это было восхищением. Искренней и милой детской восторженностью, почти влюбленностью, побуждавшей к прекрасным порывам. Айден никогда не анализировал увлеченность Ками её старшей родственницей, но признавал: Айзе могла смущать умы, даже не замечая этого. Сестра будущего лорда-претендента неизменно становилась одной из лучших в том, за что решала взяться, и никогда не придавала значения своим достижениям, а напротив, покоряя очередную вершину, просто перелистывала страницу и начинала новую главу. Сильная, решительная, целеустремленная, успешная– отличный пример для подражания. А пара лет разницы кажется целой пропастью в том нежном возрасте, когда как раз и полагается влюбляться без взаимности. Пропастью, только увеличивающей восторг от полета или падения.

Ками Кер-Ома тоже подавала надежды и мечтала о военной карьере, такой же, как и у своего кумира. Но государственная необходимость, подкрепленная высочайшим повелением, разрушила девичьи планы, назначая ту, что рвалась на передовую, в самые дальние из тылов. И никакие уверения, даже весьма разумные и взвешенные, так и не смогли побороть обиду, зародившуюся ещё в юности: леди-инспектор, глядящая сейчас лорду-претенденту глаза в глаза, все ещё винила весь мир в несправедливости. Но не один только мир.

– Почему это обязательно должен был быть ты? Почему ни кто-то другой?

Рослая и крепкая, но давно лишенная возможности расходовать свою энергию на силовые вмешательства, Ками выглядела обманчиво пухлой и неповоротливой. Только очень немногие, и лучше всех, разумеется, Айзе, знали, каким ураганом может взорваться леди-инспектор, если это вдруг станет необходимым. А когда открытое недовольство явно направлено на тебя…

Айден невольно поежился, впрочем, отдавая себе отчет в том, что со стороны его телодвижения могут выглядеть агрессивными.

– Любезная Ками?

– Но если бы это оказался кто-то другой, ты не был бы тем, кто ты есть, да?

Все последние дни лорд-претендент занимался совершеннейшим ничегонеделанием, по крайней мере, в том, что касается принятия решений. Но леди-инспектор, судя по всему, ставила ему в вину вовсе не разговоры. А учитывая, что напрямую подчиненные ресурсы с определенного момента не сделали ни лишнего шага, ни вдоха, единственным объектом, который мог принимать участие в различных действиях, была…

Часть 8

Айдену захотелось взвыть.

Что-то произошло. Что-то очень значительное, если Ками Кер-Ома практически пышет яростью, причем в его адрес. Но это все ерунда, с которой можно справиться. А вот с чем пришлось справляться настоящему виновнику неизвестных событий?

– Я всегда делаю то, что могу сделать.

В ответ она только раздраженно фыркнула, но спустя мгновение, видимо, получив совет или указания от своих спутников, продолжила:

– Ты знаешь, как я отношусь к твоей семье.

То есть, по большей части к Айзе. Ещё бы не знать.

– Я дала себе слово, что никогда, ни при каких условиях не свяжу свою жизнь и честь с…

Её снова одернули. Довольно ощутимо, потому что леди-инспектор зло что-то пробурчала в сторону.

– И помнится, ты не возражал.

– Как бы я посмел, любезная Ками?

– Ты невозможен, ты всегда таким был, а я об этом наивно забыла. Ну что ж, за легкомыслие придется платить. Сколько?

Второй раз за одно утро? Не слишком ли много? Сначала почти предложение от Ийры Вен-Верос, и вот теперь– Ками. Правда, акценты несколько иные, налицо зависимое и подчиненное положение, но…

– Чего ты хочешь от нас?

А вот это уже интересно. Значит, произошло нечто совсем не локальное. Более того, затрагивающее интересы всего Триумвирата разом, а значит, с ответом нельзя ошибиться. Ни в коем случае, потому что такой шанс иногда не выпадает и за всю жизнь.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы мы были друзьями.

Ками сначала недоверчиво сузила свои серые глаза, а потом расхохоталась. Чуть вымученно, слегка зло, но главное, уже почти без прежнего напряжения.

– Ты невозможен.

– Я– да. Но не моя просьба.

Леди-инспектор усмехнулась:

– Тот день, когда ты начнешь отдавать приказы, запомнится каждому, кто до него доживет.

Айден подумал, что, прежде всего, ему самому неплохо было бы дожить до чего-то определенного. Например, до подробной сводки с места событий, получить которую наверняка можно из первых рук. А уж в том, что эти самые руки были запущены в происходящее минимум по локоть, сомневаться не приходилось.

Разумеется, можно было обратиться и к другому участнику событий, если не непосредственному, то наверняка внимательно наблюдающему за происходящим. Но вероятность того, что Айзе снизойдет до ответа тому, кого при малейшем неверном движении готова занести в список врагов, была слишком ничтожной.

– Варс?

Айден не ожидал мгновенного ответа. И в былые времена дозваться тактического наблюдателя не всегда удавалось легко и просто, а теперь, в связи с глобальной переменой статусов, когда привычные схемы практически обязаны перестать работать… О да, ответа не могло прийти вовсе. Но осторожный запрос не канул в пустоту разорванного канала связи, а разбился о стену, что само по себе уже было необычным явлением. И очень тревожным.

Личное коммуникационное соединение имело не только массу неоспоримых достоинств, но и привносило в жизнь определенные неудобства. Постоянно находиться в открытом доступе для кого-то было чрезмерной нагрузкой на контур, а кем-то воспринималось, как покушение на свободу сознания, поэтому способы блокировки каналов возникли раньше, чем механизм связи был отлажен во всех остальных своих деталях.

Для того, чтобы избежать нежелательного или несанкционированного вызова, достаточно изменить рисунок принимающей секции, убирая с пути запроса любые линзы, в которых он мог бы сфокусироваться. Для того, кто делает вызов, это вызывало эффект пустого колодца, в котором сигналы тонули, теряя мощность. Ввиду простоты исполнения этот способ применяли все и каждый, благо одновременно он давал понять вызывающему, что его собеседник по каким-то причинам не может или не хочет отвечать, но гарантированно пребывает в добром здравии. Однако существовал и ещё один способ отказа от общения. Более затратный в отношении энергетических ресурсов организма и в девяносто девяти случаях из ста означающий, что…

Нет. Это неприемлемо. Он не мог себе этого позволить. Он просто не смел так поступать!

Айден не был способен отпустить свои эмоции на свободу, но сейчас, пожалуй, был этому даже рад. В противном случае, чтобы придать вызову дополнительную мощность, пришлось бы пользоваться искусственными усилителями, не только негативно влияющими на состояние всего организма, но и оставляющими отчетливый след в окружающем пространстве, а так всего-то и нужно, что…

Разозлиться.

На самом деле, конечно, это было больше, чем злость. Лорд-претендент не смог бы перечислить все чувства, охватившие его в тот момент, а кое-какие из них даже предпочел бы не называть. Главное, их оказалось достаточно, чтобы раскалить контур добела и отправить уже не запрос и не вызов, а требование, не собирающееся принимать отказ.

– Варс!

Айден осознал, что не успел подготовиться к худшему, как следовало бы, только услышав в ответ чуть вымученное:

– Осмелюсь заметить, милорд: теория о том, что лишняя дырка в черепе способна добавить свежести восприятию, пока не нашла практических подтверждений. Но если вы всерьез намерены заняться соответствующими изысканиями, позвольте мне хотя бы сделать все необходимые распоряжения на тот случай, если…

– Варс.

– Да, милорд?

Самые сильные эмоции отступили прочь дружно, как по команде, но когда горизонт ощущений снова стал чистым, Айден понял, что именно помогло ему пробить ту стену. Понял и принял на заметку.

– Почему, Варс? Зачем?

Страх. Лорд-претендент сводил с ним знакомство и раньше, но в предыдущие встречи то сторонился этого чувства, то избегал, считая, что оно лишает уверенности. Точки опоры, с которой все начинается. И только несколько минут назад, в пустоте разорванной реальности, наконец, стало очевидным нечто совершенно невероятное, не поддающееся никаким разумным объяснениям, но самым естественным образом укладывающееся в картину объективного мира.

Началом отсчета может быть все, что угодно. Любая мелочь, подвернувшаяся под руку. Даже гнуснейшее и ничтожнейшее чувство может породить новую вселенную, если оно способно взорвать сознание изнутри.

– Сожалею, но в данный период считаю это крайне необходимым, милорд.

– Причина?

– Определенные изменения травматического характера.

Айден подумал, что если бы страх все ещё не оставался с ним, теперь уж точно нужно было начинать пугаться.

– Ты ранен?

– Милорд, я вправе счесть подобные предположения оскорбительными.

Разумеется. Но тогда получается…

– Комендант?

Тщательно выдержанная пауза была хорошим ответом на заданный вопрос, но слишком пространным.

– Уровень повреждений?

– Далек от критической отметки, милорд. В настоящее время.

– Варс. Я допускаю, что действующий статус дает тебе дополнительные степени свободы, и все же хочу напомнить о заинтересованности, которую проявляет…

– Милорд, я бы себе этого не простил.

Вытащить из тактического наблюдателя правду о текущем состоянии дел не удавалось никогда. Только отчетные сводки и доклады, но ни одного лишнего слова в процессе. Раньше Айдена такое положение вполне устраивало, поскольку позволяло не беспокоиться больше необходимого, но в нынешнем режиме почти полной изоляции от сцены, на которой разыгрываются главные события…

– Как все это связано со стеной в канале?

– Возможно, принятые мной меры неадекватны степени угрозы, но я не хочу рисковать там, где могу избежать риска, милорд.

– Конкретнее, Варс.

– Компрессионное воздействие привело к некоторым нарушениям в системе органов чувств коменданта. Наибольшие девиации наблюдаются в функционировании зрительного аппарата, однако нельзя исключать, что и остальные…

Да, в том, что иногда невозможно испугаться больше, чем уже напуган, есть свои преимущества. По крайней мере, каждое новое слово не увеличивает панику. Потому что дальше– некуда.

– Ограничения?

– Скорее наоборот, милорд. Рргунии произвели временное замещение поврежденных участков.

– Хочешь сказать…

– В настоящее время комендант намного более чувствителен к окружающей среде, нежели ранее, милорд. И это создает ряд проблем.

Что ж, теперь хотя бы понятно, почему тактический наблюдатель так старательно притворялся полумертвым.

– Я не допускаю возможности полноценного технического подключения, но доступный коменданту спектр сигналов способен вызвать нежелательные реакции.

Проще говоря, Таас может стать обладателем массы вполне обоснованных подозрений. Вряд ли это было по-настоящему опасным для того же Варса: Айден был уверен, что нет такой паутины, из которой тот не смог бы выпутаться, но… Пожалуй, он понимал, что движет тактическим наблюдателем.

Можно было бы, конечно, вернуться к тому самому, почти канувшему в прошлое разговору о манипулировании, сокрытии информации и нечестности. Только был ли в этом смысл? То, что бывший вассал продолжал придерживаться линии поведения, заданной бывшим сюзереном, не могло не льстить. Правда, куда больше удовольствия доставляло предвкушение мига, когда Варс все же сочтет возможным и необходимым окончательно отказаться от любимой маски.

Нет, Айден нисколько не сомневался, что удостоенный комендант справится с новыми откровениями наилучшим образом, но этот экзамен станет финальным, а дальше…

– И я настоятельно прошу вас, милорд, воздержаться на некоторое время от установления контакта с субъектами, находящимися в периметре влияния базы.

Как бы тактический наблюдатель ни увиливал от ответов на прямые вопросы, сложившаяся ситуация с каждой его уверткой обрастала новыми деталями. Разумеется, по большей части сугубо предполагаемыми, основанными на допущениях разного рода вероятности, и все-таки вполне…

Впрочем, сам лорд-претендент чрезмерно богатым воображением никогда не обладал, а потому давно научился сохранять спокойствие в условиях крайне малой осведомленности. Зато слишком хорошо мог себе представить реакцию одной влиятельной персоны, весьма заинтересованной в целости и сохранности удостоенного коменданта.

Да, композиция из органов чувств совершенно разных по своей природе существ в какой-то мере настораживала и вызывала беспокойство, но все же больше побуждала к наблюдению и изучению, а не игре в прятки. Необходимость коммуникационной изоляции? Пфф! Кое-кто боялся потерять вовсе не прикрытие.

Айден не думал, что тактический наблюдатель где-то и в чем-то совершил серьезный просчет. Скорее всего, в дело вступили обстоятельства непреодолимой силы, с которыми зачастую не стоит и пытаться справиться. Варс всегда был очень умелым исполнителем, но не всемогущим. И достаточно было появиться всего одному лишнему влияющему фактору, чтобы…

"Что-то" явно случилось за пределами подконтрольного поля: разговор с Ками служил тому прекрасным подтверждением. Таас расширяет границы своего личного мира? Это не может не радовать. С другой стороны, хорошо бы поскорее установить, насколько линеен этот процесс, тем более, в преддверии появления на поле ещё одного игрока.

Айден догадывался, чем вызвана нынешняя стратегия поведения тактического наблюдателя, но сам, пожалуй, предпочел бы заранее представить Вивис все возможные подробности случившегося. Да, она бы не пришла в восторг от новостей, но зато существовала возможность того, что к моменту личной встрече с провинившимся Ледяная Леди сможет взять под контроль свои чувства. Если же повреждения, о которых так тщательно умалчивал Варс, достаточно существенны и заметны…

Лорд-претендент с трудом прогнал из мыслей себя картину жестокой, но, судя по всему, вполне оправданной расправы. Конечно, присутствие Айзе в тех же реалиях способно скорректировать грядущую ситуацию, однако насколько существенно? Сестра ведь ясно дала понять, что состояние коменданта имеет для неё далеко не последнее значение. Изворотливость бывшего подчиненного не вызывает сомнений, и все же, хватит ли её на двух разъяренных женщин?

Впрочем, Варс испытывает непристойное удовольствие от решения задач, которые сам же себе и ставит, так что раньше времени хоронить тактического наблюдателя смешно и глупо. А вот попытаться узнать, что именно заставило Триумвират фактически преклонить колени, было бы весьма полезно. Вопрос только в том, кто из придворных сплетников осведомлен о случившемся в достаточной степени.

Посетители Залов отдохновения, за одним странным исключением, пока не казались взволнованными или заинтригованными. Возможно, следовало всего лишь набраться терпения. Возможно, требовалось форсировать события немедленно. И пусть говорят, что истинный выбор всегда– из двух вариантов, цена ошибки может быть слишком…

– Иногда бывает трудно дождаться благодарности, не правда ли?

В этом ответвлении лабиринта коридоров появление случайных прохожих было не просто редкостью, а почти невероятным событием. Ещё более поразительным было встретить именно здесь персону, которая обычно ни мгновения не пребывала в одиночестве.

Рито Шен-Шемон, улыбчивый и очаровательный, ни шагу не делал без свиты родственников, приятелей, подчиненных, подопечных и всех прочих, павших перед его обаянием. Айден не имел чести водить близкое знакомство с наследником рода, широко рассредоточенного по всем сферам влияния Империи, но, пожалуй, представлял себе, каким именно оружием солнечно-сияющий Рито покорял каждую новую крепость.

Искренность. Неподдельная, практически сбивающая с ног. Что-то похожее присутствовало в Таасе, но если тот скорее стеснялся этой своей черты, то лорд Шен-Шемон, нарочно или естественным образом, возвел её в абсолют.

Наверное, женщины просто млели, когда на них смотрели именно так, словно больше во всей обозримой вселенной нет ни одного объекта, достойного для наблюдения. Впрочем, мужчины оказывались ничуть не более стойкими. Айден поймал себя на мысли, что мягкий пепельный взгляд, выражающий крайнюю степень доверия и понимания, зовет к откровенности, которая…

Нет, слишком много. До приторности. До тошноты.

Кому-то другому проявленная симпатия не показалась бы чрезмерной, но эмоции, пожизненно заключенные внутри лорда-претендента, резонировали с этим потоком так, что сводило скулы. Так, что ответная рассеянная улыбка, вроде бы вполне подходящая к ситуации, достигла обратного результата: Рито Шен-Шемон приглушил свое сияние. Но не оставил намерения поговорить.

– Люди слишком редко принимают обязательства, как должное. И ещё реже смиряются с тем, что всегда есть кто-то, мановением руки способный решить большую часть их проблем. Всегда есть вожак стаи. И те, кто признает это со всем своим смирением, получают куда больше, чем вынуждены уступить.

– Должно быть, вы знаете, о чем говорите.

Айден не думал о том, чтобы нарочно уколоть собеседника, но в памяти почему-то возникли картины предыдущих мимолетных столкновений с Рито, вечно окруженным… Да, именно стаей. И уж насчет её вожака не стоило сомневаться.

– Пожалуй, знаю.

Такого поворота лорд-претендент тоже не мог предположить. Естественнее для любимой модели поведения Шен-Шемона было бы перевести все в шутку или смутиться, но подтверждение, пусть и не совсем прямое…

За власть лорд-претендент не дрался никогда. Другое дело, что она часто доставалась ему без усилий. Сначала по наследственной линии, потом– делегированием полномочий вышестоящим начальством. Только относительно недавно Айден ввел в свои личные планы такую позицию, как укрепление влияния, и не слишком хорошо представлял себе, что именно необходимо для этого делать.

Ещё вчера будущее было покрыто пеленой тумана.

Ещё минуту назад.

– Хотите поделиться опытом?

Противник. Первый настоящий.

Айдену подумалось, что со стороны они как раз сейчас и похожи на вожаков двух разных стай там, где места достаточно только для одной.

Лорд-претендент ждал наступления этого момента, предполагая все, что угодно, кроме одного. Кроме необычайной простоты и естественности наметившегося противостояния.

– Если пожелаете. Так интереснее, верно?

Казалось, все будет намного вычурнее, запутаннее и замысловатее: глубокие интриги, игра недомолвок и намеков, тайные передислокации, вербовка шпионов, вычисление предателей. Но чтобы вот так, лоб в лоб…

Семью Шен-Шемон Айден не рассматривал в числе своих врагов именно из-за внутренней системы их взаимоотношений, потому что полагал единый центр принятия решения заведомо уязвимым звеном. С другой стороны, он делал выводы больше на основе своих ресурсных возможностей, с которыми рассредоточение сил могло стать выигрышной стратегией, а в руках у Рито были и будут нити управления целой паутиной. Главные нити, определяющий каждый чих и вздох его многочисленной родни, занимающей значимые посты практически повсюду.

– И, разумеется, истинно великодушно.

– Я горд получить от вас такую оценку своих намерений.

– Она вполне вами заслужена.

Планы снова требовали пересмотра. Впрочем, это вопрос техники и некоторого напряжения сознания, не более. Гораздо важнее сделать то, о чем Рито говорил в самом начале. Оценить силы.

Да, у лорда-претендента тоже постепенно появляются сторонники, но они, как правильно подметил Шен-Шемон, принимают свои обязательства отнюдь не с благодарностью. Разумным ли будет полагаться на чувство долга там, где мысли тесно переплетаются с чувствами? Можно ли рассчитывать на поддержку тех, кто считает себя униженным твоей помощью?

– Что ж, если речь зашла о великодушии…

Он двинулся навстречу Айдену.

Так, если бы просто шел мимо, никуда не торопясь, но и не медля больше положенного.

Так, чтобы приближающиеся ненамеренные свидетели сочли их встречу короткой и ничего не значащей.

Так, чтобы успеть невинно и невзначай заметить:

– Дор-Делейн всегда готовы перегрызть друг другу глотки. Но обиды и оскорбления, нанесенные со стороны, не прощают никому. Особенно если этот кто-то ухитрился пролить свет на один из темных закоулков их семейной истории.