Князь Системы – 3

Глава 5

Я отбросил ногой останки всё ещё пылающего тела.

Тяжело дышал, сжимая в одной руке меч, и направил его острие Кудеяру в шею.

— Не убивай… — проскулил бандит, вскидывая руки вверх. — Прошу…

— Назови хоть одну причину, почему я должен тебя пощадить.

— О чем ты?

— Дам подсказку: потайной подвал в доме напротив.

— Подвал… — повторил Кудеяр, отвел взгляд, и тут его глаза расширились от внезапного озарения. — Ах ты ж, черт, что, рабы? Эти гребаные тигролюды? Слушай, можешь их забрать. Уверен, Верига даст тебе за них хорошую цену. Правда, молодой, кажется, сдох. За это, наверное, скидка будет. Ленивый был, зараза…

Внутри меня что-то оборвалось. Не гнев — что-то более холодное и окончательное. Этот ублюдок говорил о живых существах как о бракованном товаре. «Скидка», «ленивый»… Словно речь шла о мешках с зерном, а не о разумных созданиях.

Я ткнул мечом. Клинок пронзил ему шею.

Глаза Кудеяра расширились еще больше, веко дернулось. Никакого раскаяния в них не было — только удивление, что кто-то посмел привести в исполнение угрозу. Я выдернул меч. Кровь хлынула на землю, а тело обмякло.

Первое убийство в ближнем бою. Странно, но никаких угрызений совести не чувствовал. Только практическое удовлетворение от решенной проблемы.

Я развернулся, словно заведенный механизм, и бросился наружу, затем поднял голову к дому на дереве. В тот же миг входная дверь распахнулась, и на пороге появился Верига в шелковом халате на голое тело.

Он гневно огляделся, пока его взгляд не остановился на мне. Выглядел он растерянным, словно не мог решить, злиться ему или бояться. Его взгляд метался между мной и трупами его людей, пытаясь осмыслить масштаб происшедшего.

Затем уставился на меня.

Развернулся и захлопнул дверь, заперевшись в доме.

— А ну выходи, Верига! — заорал я во всё горло.

— Да ты спятил, князь! — донеслось изнутри. — Знал же, что надо было прирезать тебя и твое паршивое поселение, как только нашел!

Вот оно. Истинное лицо «цивилизованного соседа». Все эти разговоры о сотрудничестве были просто прикрытием, пока он прикидывал, как лучше от нас избавиться.

— Вылезай, или через пару секунд это дерево превратится в факел. Можешь спросить Ярыгу, каково это. Хотя он сейчас немного занят… Превращается в горстку пепла у себя в доме.

На несколько долгих мгновений воцарилась тишина. Наверняка прикидывает варианты. Судя по тому, как быстро он согласился, других карт в рукаве у него не было.

— Ладно, выхожу! — крикнул Верига. — Только не поджигай!

Дверь дома со скрипом отворилась, и изнутри показались две фигуры. Слишком высокие и худые для Вериги. Это были его жены.

Женщины были одеты лишь в нижнее белье. Их дрожащие руки подняты, а взгляды метались между мной и ступеньками перед ними. В их глазах читался ужас — они явно знали, на что способен их «муж», и ожидали от меня того же.

— Проваливайте отсюда к чертовой матери! — гаркнул я на них.

Они взвизгнули и бросились через поле во тьму, оставив своего хозяина. Хоть и наркоши, но умные женщины. Знали, когда нужно сматываться от тонущего корабля.

Верига снова появился в своем халате, рукава которого ниспадали на кисти, словно у какого-нибудь чародея. Он медленно, нехотя спустился по ступенькам, вышел на поляну и встал напротив меня.

Даже сейчас в его позе читалось что-то театральное. Этот тип привык производить впечатление на окружающих.

— А ты изменился, — ехидно протянул он. — Куда подевался тот цивилизованный, демократичный лидер, с которым я беседовал пару часов назад?

— Он решил, что цивилизованность здесь неуместна, особенно когда натыкаешься на рабовладельческую ферму под носом у «демократичного» соседа.

Слова Вериги о «ничего личного» вызвали во мне приступ холодной ярости. Ничего личного? Живые существа в клетках для него просто товар. Типичная отмазка мерзавца — спрятаться за «объективными обстоятельствами».

— А-а… так ты их нашел. Ничего личного. Пара торговцев хотели от них избавиться и предложили цену, от которой я не смог отказаться. Ты бы поступил так же, не сомневаюсь.

— Серьезно? У меня несколько иные представления о «выгодных сделках». Обычно они не включают торговлю живыми существами. Тех, кто так делает, я предпочитаю отправлять на тот свет, а не торговаться с ними.

Верига усмехнулся, и в его взгляде промелькнуло что-то хищное. Он явно наслаждался своей философией. Типичный представитель породы «сильный делает что хочет» пока не встречает кого-то сильнее.

— Может быть. Может, и прирезал бы. Но рано или поздно такое отношение приведет к тому, что тебя во сне просто пырнут ножом. Здесь, по сравнению с другими частями Полесья, еще спокойно. Чем дальше к краям, тем больше свирепости ты встретишь.

— И кто, по-твоему, выживает в таких условиях? Кто, по-твоему, останется последним в таком мире? Я скажу тебе, кто: тот, кто готов на все, чтобы захватить власть и крепко держать ее в своих руках.

Каждое его слово было как плевок в лицо. Типичное убеждение паразита, который оправдывает свою мерзость «суровой реальностью». Сколько таких встречал во время заданий в прошлой жизни, всегда находили красивые слова для своих мерзких дел.

— Ты удар держать умеешь, этого не отнять. Стрела прошла прямо сквозь руку. Ты силен. Но тебе нужно перестать мыслить моральными категориями и начать думать о собственных интересах.

— Мои интересы? О, они очень просты. Например, не позволять таким, как ты, дышать одним воздухом с нормальными людьми. И да, моим людям тоже не по душе клетки. Особенно когда их туда запихивают такие вот «хозяева жизни».

— Послушай себя. Ты говоришь о своих жителях так, будто вы все одна большая дружная семья. В этом мире есть только два типа людей — хозяева и рабы. Ты можешь воображать себя щедрым лидером, но тебе нужно вынуть голову из задницы и понять, как на самом деле устроена жизнь. Иначе сам окажешься в клетке, как и все те идиоты из твоего поселения.

Тут моё терпение лопнуло. Философия рабовладельца оказалась слишком блевотной, чтобы дальше ее слушать. Достаточно этой чуши про «реальность мира» от ублюдка, который покупает людей как скот.

Хватит болтовни. Время переходить к делу.

С яростным боевым кличем я бросился вперед, занеся меч. Вся моя злость сконцентрировалась в этом ударе.

В лучшем случае я ожидал, что Верига от неожиданности плюхнется на задницу, но как же я ошибался. Гнев настолько затуманил мой разум, что я не учел возможности, что он намеренно пытался меня разозлить.

Хитрый сукин сын решил поиграть со мной с самого начала.

Он вскинул руки, выставив правую и демонстрируя Костоломную Рукавицу, которой хвастался пару часов назад.

Металл блеснул в лунном свете.

Я со всей силы опустил меч обеими руками ему на голову. Должен был разрубить плоть и кость, расколоть череп надвое, но он поймал клинок металлической перчаткой.

Звук металла о металл прозвенел в ночной тишине. В глазах Вериги промелькнуло торжество — именно на это он и рассчитывал.

Перчатка Вериги вырвала меч у меня из рук и отбросила в сторону.

Я потерял равновесие, и он бросился на меня, вытянув вперёд свой артефакт. Я был выше его на голову, но с силой перчатки он играючи повалил меня на спину. Я жестко приземлился на сухую землю.

— Не сопротивляйся, — прохрипел он. — Это пустая трата моего времени. Тебе конец. Просто позволь этому случиться…

Как же. Сдохнуть под болтовню этого философствующего рабовладельца? Не самый достойный конец для Князя.

Правая рука все еще слушалась. Я подскочил с земли и вмазал левой ему по рёбрам.

И тут же отхватил удар в голову. По касательной, но хватило и этого.

В ушах зазвенело, зрение сузилось. Периферийное изображение дома, ветвей и листьев начало расплываться в кружащийся хаос, окружавший самодовольное лицо Вериги.

Мозг лихорадочно перебирал варианты. Применить магию не успеваю, в правой руке стрела, меч отлетел. У меня не осталось никаких ресурсов… Кроме одного.

Того, что через секунды мог оказаться вне досягаемости.

Я хрипло рыкнул и впечатал ногу ему живот. Верига взвыл дурным голосом. Этого хватило, чтобы произнести слова призыва.

— Скрытень!

Моя правая рука больше не была пуста. Я чувствовал Кинжал Сокрытия в своей ладони. Знакомый вес, идеально лежащий в руке. Сейчас покажем этому философу, что значит настоящий бой.

С рыком, в котором смешались боль и ярость, я из последних сил рванул руку с зажатым в ней клинком и вогнал его Вериге в глотку по самую рукоять.

Его рот скривился, глаза приобрели холодный, серый, тусклый оттенок. Кровь закапала с губ. Самодовольная улыбка сменилась выражением полного недоумения.

Он дернулся, а я провернул нож с такой силой, что вся моя рука затряслась, затем оттолкнул его от себя силой одного лишь клинка.

Верига рухнул на бок с ножом, все еще торчащим в его распоротом горле.

Я рухнул на колени. Адреналин начал отступать, оставляя место пульсирующей боли во всем теле. Голова раскалывалась, рука горела огнем, но я был жив. А этот философствующий мудак больше никого не купит и не продаст.

Когда зрение немного прояснилось, с трудом поднялся, опираясь на локти, и посмотрел на распластанное тело. Верига был мертв. Да и стрелять из винтовки, это не то же самое, что отнимать жизни ударом ножа или меча…

— Василий⁈

— Я здесь! — кашлянул, прикоснувшись рукой к подбитой голове.

Силуэт Лары возник из темноты, она спешила ко мне с натянутым луком. В её глазах читалось беспокойство, которое она пыталась скрыть за профессиональной собранностью.

— Вовремя ты, ничего не скажешь, — прохрипел я, все еще пытаясь отдышаться. — Решила дать мне шанс в одиночку тут всех разделать?

— Что, черт возьми, случилось? — лихорадочно спросила она, оглядывая поле боя.

— Сейчас это уже неважно. Нам нужно придумать, что мы будем делать здесь дальше.

Лара окинула взглядом поле боя — разбросанные тела, следы крови, обгоревшие останки у входа в караульный дом. Её взгляд задержался на каждом трупе, быстро восстанавливая картину произошедшего.

— Судя по всему, ваша межкняжеская дипломатия здесь быстро перешла в более… решительные методы, — заметила она, затем её взгляд остановился на стреле, торчащей из моего предплечья. — А вот это нужно вытащить. Немедленно.

Мы переместились к караульному дому, где было больше света от догорающих углей.

— Кусай, — сказала Лара, протягивая мне свернутую тряпку.

Я впился зубами в свалявшуюся груду материи. Лара прижала ладонь к месту, где стрела проткнула кожу. Ее пальцы были холодными на фоне пульсирующей боли.

С силой надавив, она схватила другой конец и резко потянула на себя.

Щелк.

Это была не кость, но ощущения были чертовски похожи. Звук заставил меня поежиться.

Я стиснул зубы сдерживая рык боли, когда она отбросила отломанный наконечник стрелы. Зазубренный металл был весь в крови. То же самое она проделала с оперением на другом конце, оставив только древко внутри моей руки.

— Будет больно.

— А то я не знаю.

Ещё сильнее стиснул зубы, готовясь к новой порции боли.

— Готов?

— Просто сделай это.

— Три, два…

Не дожидаясь «один», Лара резко выдернула древко. Конец вошел глубже в руку, проскользнул сквозь плоть, а затем быстро вышел. Ощущение было отвратительным, словно кто-то протаскивал через мышцы раскаленный прут.

Я хрипло рыкнул, так сильно стиснув зубами тряпку, что казалось, челюсть сломается.

— Ой, да ладно тебе, князь, — сказала подруга. — Тебе уже волк кусок из этой же руки вырывал.

— И то верно, — кивнул ей, доставая из инвентаря **зелье исцеления**. — Но согласись, ощущения не из приятных, когда в тебе что-то постороннее ковыряется.

— Хорошо, что я не такая.

Я покачал головой и выдавил улыбку, затем выпил зелье. Рана через несколько секунд выглядела немного лучше, но Лара все равно потратила несколько минут, чтобы перевязать ее.

Затем мы с нею быстро вернулись в пустой дом и спустились в подвал.

— Боги праведные… — сглотнула Лара, как только увидела тигролюдов.

Вонь нечистот и отчаяния ударила в нос. Я снова оглядел группу. Все они были примерно на тех же местах, что и раньше. Измученные лица, потухшие глаза. Верига превратил их в сломленных животных.

Но они были живы. И это главное.

— Мы не причиним вам вреда, — уверенным голосом сказал заключённым. — Мы вытащим вас всех отсюда.

Их усталые глаза не изменились; в них читались лишь недоверие и скептицизм. Сколько раз им обещали свободу, а потом предавали? Судя по всему очень много.

В их взглядах застыла та особая осторожность, которая появляется у существ, слишком много раз обманутых.

— Я не виню никого из вас за то, что вы не верите ни единому моему слову, так что… Просто поднимайтесь, когда будете готовы.

Один из тигролюдов, пожилая самка, медленно подняла голову и посмотрела на меня. В ее взгляде что-то дрогнуло. Не знаю, что именно — усталость от ложных обещаний или просто желание поверить хоть во что-то.

Мы с Ларой вернулись наверх и вышли на улицу. Скоро должно было взойти солнце.

Несмотря на то, что у меня все еще не было способа определять время, я прикинул, что прошло минут двадцать, прежде чем тигролюды наконец вышли из подвала.

К тому времени мы перетащили тела Вериги и его четырех охранников за ограду, сложив их останки в кучу. У нас не было времени их хоронить, но угрызений совести на этот счёт не было. Они не заслуживали погребения, а лесные звери позаботятся о том, чтобы их останки исчезли, как только учуют запах свежего мяса.

Вымыв руки у колодца, мы достали немного мяса и сыра, оставшихся в хранилище караульного домика. Еда ждала тигролюдов, как только они покинули подвал и вышли на землю.

Я не знал, что делать с телом тигролюда в подвале. С одной стороны, он заслуживал достойного погребения, но может у этой расы не принято закапывать сородичей в землю. Спустился вниз с одеялами, на которых мы спали, и завернул его тело, как следует укрыв, прежде чем решить, что делать дальше.

Тигролюды разрывались между желанием наброситься на еду и стремлением высмотреть любую опасность вокруг. Я не мог представить, через что им пришлось пройти в рабстве, чтобы заслужить такой постоянный страх. Даже на свободе они инстинктивно искали угрозу в каждом движении, в каждой тени.

Как только мы заверили их, что опасности больше нет, они наконец принялись есть. Еда исчезла так быстро, что Ларе пришлось бежать обратно в караульный домик за добавкой.

Я назвал им свое имя и кто я такой, рассказал о своем поселении и безопасности, которую оно могло предложить. Переговоры заняли больше времени, чем ожидал, но только потому, что они мне не верили. Большая часть задачи заключалась в том, чтобы убедить их в искренности моего предложения.

Но теперь они были свободны. Странный это был народ — решения они принимали сообща, но, подобно тиграм, были одиночками, которые не сбивались в кучу. Они держались порознь друг от друга даже во время еды, сидя полукругом перед нами.

Они обменялись с нами лишь несколькими словами, но, закончив есть, все кивнули в знак согласия присоединиться.

К тому времени уже взошло солнце. Поскольку на земле, кроме нас семерых, не осталось ни души, мы забрали оставшиеся припасы, которые украли, и вернулись к лошадям.

Я приказал Ларе отправиться с группой, взяв с собой Стрелу, а сам задержался на несколько минут. Нашел телегу у конюшен рядом с домом на дереве и запряг в нее Зарю. Убедившись, что все надежно, вернулся в подвал, забрал тело молодого тигролюда и погрузил его в телегу.

В последний раз оглядев опустевшую землю, я вывел Зарю за ограду и последовал за группой.

Мы держались леса даже после того, как вышли на равнину, окружавшую Серохолмье, оставаясь под защитой деревьев, пока не достигли каменистых участков. После этого был прямой путь через лес, пока к середине утра в поле зрения не показалась граница моей земли.

Мы подошли к северным воротам и, постучав в дверь, увидели Кузьму, бегущего вдоль забора. Он заметил нас издалека, затем спрыгнул.

— Эй! — заорал он во всю мочь. — Князь вернулся! Открывайте ворота!

Через несколько минут с другой стороны ворот послышался топот бегущих ног, и после того, как засов был убран, они тяжело распахнулись на своих огромных петлях.

Встречать меня пришел не только Тихомир; все мое поселение было здесь. Тихомир отбросил засов, кивнув мне.

— Добро пожаловать домой, князь, — сказал он, окидывая взглядом группу тигролюдов.

На заднем плане, у его дома, я увидел Росьяну, поглаживающую живот. Лиза вела Богдана и Данилу, слева от них я увидел Стефанию и Забаву.

Все они спешили к нам навстречу.

Забава увидела своих сородичей, и я заметил, как бушует огонь в её глазах. Это было слишком для ее стоического разума.

Мы вошли в ворота, и ее сородичи показались в поле зрения. Она замедлила шаг в пятидесяти метрах от нас и окинула нас взглядом в полном недоумении.

Я посмотрел на ее сородичей и увидел, что они делают то же самое. Утренняя тишина была оглушительной; только легкий ветерок шевелил траву и листья на посевах.

Их покрытые мехом ступни с жесткими подошвами внезапно застучали по земле, когда Забава и группа устремились навстречу друг другу. Тигролюди обнялись, маски были сброшены. Они объединились!