Князь мертвецов 2

Потомокъ. Князь мертвецов-2

Илона Волынская, Кирилл Кащеев

Глава 1. Скандал перед складом

- Шмуэль Бенционович, ну как же! - мужчина в мундире инженера-путейца огорченно глядел на работу пятерки големов. Глиняным великанам было тесновато на слишком маленьком для них пятачке, но они все же разместились там, удивительно ловко притираясь друг к другу глиняными плечами. Даже наклонялись «волной» - сперва один, потом второй, за ним третий, четвертый. И так же «волной» распрямлялись, поднимая железные чушки, и аккуратно опуская их внутрь склада через полуразобранную крышу. Изнутри вырывались струйки пара – там суетилась парочка мелких паро-ботов, восседающие у тех на плечах кладовщики орудовали рычагами, перемещая болванки в штабеля и фиксируя крепления.

Пятый голем бродил под мостками - время от времени над ними появлялось мокрое глиняное лицо с пещерой открытого рта и ямами глаз. И глиняные ручищи водружали на причал выловленную со дна болванку. Обсевшие крыши соседних складов мальчишки восторженно свистели, а толпившиеся у причала бабы охали, когда голем с бульканьем уходил обратно под воду.

Казалось, у складов, побросав дела, собрался весь губернский город. Ткачихи с фабрики, легко узнаваемые по покрывающей их лица и одежду мелкой пыли, рабочие с заводов, шедшие со смены, да так и застрявшие, глазея. В толпе можно было увидать гимназическую форму, чиновничьи фуражки, цивильные котелки и цилиндры, и шляпки дам. В первом ряду, восторженно приоткрыв рот, застыл цирюльник в фартуке и с опасной бритвой в руках - на бритве присохла мыльная пена. Надо полагать, из-за бритвы этой он в первый ряд и смог пробиться. Толпа шумела, гудела, оживленно перекрикивалась, не отрывая жадных взглядов от постепенно уменьшающейся груды железных болванок. Позади толпы даже пара карет стояла - кучера сновали в толпе, собирая слухи, а шторки карет шевелились, знатные седоки тоже любопытствовали. Разбитная тетеха уже бойко приторговывала сбитнем и пирожками.

- По городу ходят дикие слухи, - понизил голос путеец. - Что виталийские драккары снова вошли в порт, только все мертвые - эдакие днепровские «Летучие Голландцы». Что не вошли, а вовсе даже всплыли - будто затонули они со всем грузом железа, - он кивнул на очередную болванку, выловленную големом и с шумом и плеском водруженную на причал. - Но Карпас нанял то ли двух, то ли трех раввинов. Они молились на причале всю ночь, а под утро из Днепра вылезли все до единой русалки, и матерясь, как торговки на Озерном рынке, выкинули утонувшее железо на берег, лишь бы те замолчали!

- Два раввина — это сила, три раввина — это мощь. Что нам те русалки... - меланхолично откликнулся приглядывающий за работой големов молодой каббалист.

- А еще - что иудеи, простите, зажрались ...

- Так и говорят - «иудеи»?

- Нет, они говорят не так, но повторять это - уж увольте! Что, дескать, варяги ограбили весь город, но только вам вернули.

- Угу, дальше портовых складов не прошли, но ограбили, выходит, всех! – хмыкнул раввин. - Да не переживайте вы так, господин Пахомов. Слухи - что мухи. Пожужжат и сдохнут. Не наша печаль.

— Вот именно - не наша! Наше дело - чугунка, а вы на целый день големов забрали! А это - простой!

- Все договорено, - не отрывая взгляда от големов, покачал головой раввин.

- Второго левого на два шага назад переместите, а то зацепят, - рассеяно обронил путеец, раввин сосредоточено кивнул:

- Да, вижу, благодарю, - под его взглядом голем ловко попятился, и «волна» возобновила работу, а раввин вернулся к разговору. - Карпас отбил телеграмму самому Полякову, и Самуил Соломонович лично дал дозволение, чтоб мои «йоськи» отработали на погрузке. Все ж таки, главный клиент будет, грузы его Общества первыми по нашей ветке на Питер поедут.

- А если мы в график укладки рельс не уложимся, его грузы на чём поедут? На перекладных, звеня бубенцами? - фыркнул Пахомов. - Думаю, господину Карпасу все равно, из-за чего он контракт с путиловцами вовремя не выполнит - из-за пропажи железа, или из-за срыва графика строительства.

- Знаете про контракт?

- Помилуйте, весь город знает!

- Всего-то придется пару ночных смен отработать, чтоб график нагнать, - отмахнулся раввин. - Разве впервой? В накладе не останемся.

- Не впервой, - кивнул Пахомов. - Ладно, поступайте как знаете, а я тогда оказией воспользуюсь и съезжу в Хацапетовку. От товарища моего, инженера Карташова, как раз телеграмма пришла, сегодня должен на тамошнюю станцию прибыть. Дорожный автоматон возьму, да за ним и съезжу, к вечеру как раз обернусь.

- Езжайте, сударь мой, милое дело! - покивал полями круглой шляпы каббалист. - Прямо на прокладку, к последней засечке его везите. Он ведь как, против ночной работы протестовать не станет?

- Мы же не рабочие, чтоб протестовать, мы инженеры. Надо ночью, будем работать ночью! - ухмыльнулся Пахомов. - А все же напрасно вы! - уже делая шаг в сторону, вздохнул он. - Артемий Николаевич приедет, мы с ним по очереди поспим, а вас-то подменить некому.

- Когда надо не спать, так один раввин двух инженеров стоит! - усмехнулся Шмуэль, - на седьмой день Песаха ночью исправно бодрствую, и тут уж как-нибудь продержусь.

- Ну так мы тоже на Пасху всенощную стояли, когда маменька еще жива была. Очень она это дело уважала, - усмехнулся в ответ Пахомов. - Так что поглядим, кто кого пере-не-спит! - и оба дружно захохотали.

- Что здесь происходит? - паро-телега вылетела к причалу на такой скорости, что Пахомов невольно шарахнулся. Юноша на облучке, выглядящий как благородный разбойник Рокамболь после кораблекрушения, перебросил рычаг, телегу окутало облако пара. Сидящий рядом щеголеватый господин средних лет воззрился на таскающих железо големов с такой яростью, будто застукал глиняных истуканов за кражей яблок из собственного сада.

— Это кто еще? - растерянно обернулся к каббалисту путеец.

- Господин Лаппо-Данилевский прибыть изволил. Акционер бельгийцев и прямой конкурент брянцев, - тот кивнул в сторону железа. - А также гласный Городской думы от дворянства, большой покровитель гимназий и даже сапожных училищ.

- Меценатствует? - наивно поинтересовался Пахомов.

- Неправильных учеников изгоняет. Недостойных, стало быть, образования. Если поболе учеников выгнать, так и денег много не потребуется, сплошная экономия, - ехидно-простодушным тоном пояснил каббалист и для большей наивности еще и глазами похлопал.

- Заткнись, морда жидовская! - сквозь зубы прошипел сидящий на кучерском месте Алешка.

- А это достойный наследник, Лаппо-Данилевский-младший. Добрый день, господа. Здравствуйте, Алексей, как удивительно видеть вас здесь! - раздался из толпы ласковый голос, и Митя в сопровождении Ингвара и Йоэля Альшванга пробились к каббалисту с путейцем.

Троица из широкоплечего юноши в автоматонном плаще, нечеловечески гибкого и такого же нечеловечески элегантного типичного альва с нетипичным носом, и ничем не примечательного паренька в припачканной металлической пылью форме реалиста производила странное впечатление. Может, поэтому толпа перед ними неохотно, но подалась, даже сильно проталкиваться не пришлось.

- И что же вас удивляет, Дмитрий? - подозрительно сузил глаза Алешка.

- Как вам сказать - я надеялся увидеть вас... не здесь. И теперь несколько разочарован, - туманно ответил Митя, а у Ингвара дрогнули губы в намеке на улыбку.

- А вы с господином Альшвангом-младшим все насчет шитья сговариваетесь, господин Меркулов-младший? - степенно осведомился каббалист.

- Да-да, мы сговорились, - весело покивал Митя. - Даже делом уж занялись - а тут такое! Ну как не поглазеть! Даже странно было бы, если б мы не поглазели.

Йоэль с Ингваром дружно дернулись и поглядели на Митю осуждающе.

- Я спрашиваю! - вытягивая шею, точно гусь, и поднимая голос почти до крика, повторил Лаппо-Данилевский. - Что. Здесь. Происходит? Откуда это все? – он брезгливо ткнул тростью в сторону железа и его явственно перекосило от бешенства.

«Слаб человек, - со злой веселостью подумал Митя. - И жестокосерден. Всегда готов насладиться страданием ближнего своего, а уж дальнего - так и вовсе вдвое. Ну, или втрое - Лаппо-Данилевские же, не кто-нибудь! От наслаждения аж голова кружится. У меня.»

- А кого вы спрашиваете, Иван Яковлевич? - Митя сделал большие «вопросительные» глаза.

За что немедленно получил тычок в спину от Ингвара и злобный шепот над ухом:

- Не зарывайтесь!

- Еще даже не начинал, - заверил германца Митя, но того обещание почему-то не успокоило.

Лаппо-Данилевский мазнул по нему бешенным взглядом и вдруг заорал:

- Ждан Геннадьевич! Ждан ...

Толпа заколыхалась и под удивленным Митиным взглядом из нее выбрался полицмейстер в мундире, при погонах и всех регалиях, и с паро-беллумом на поясе.

- Извольте разобраться! - играя желваками на скулах, процедил Лаппо-Данилевский.

- Сей момент! - полицмейстер почтительно козырнул и тут же повернулся к каббалисту, грозно раздувая собственные усы, - ты что тут делаешь, ракалия!? - надсаживая горло заорал он.

- Полегче, господин полицмейстер! - нахмурился Пахомов. - У вас нет никаких оснований...

- Да и полицмейстера нынче нет ... - меланхолично обронил Митя, не глядя, словно разговаривал с пустотой.

- А вот и ошибаетесь, юноша! - растягивая губы в неприятной улыбке, протянул полицмейстер. - Восстановлен в должности лично его превосходительством губернатором!

- Однако ... - протянул неприятно пораженный Митя.

- Да-с! Ценят еще многолетнюю службу, верой и правдой! - и понизив голос почти до шепота, так что слышать его мог только Митя, полицмейстер многообещающе прошипел. - Можете не сомневаться, к вашим художествам мы еще вернемся. За папенькой не спрячетесь!

Алешка на облучке паро-телеги довольно осклабился. Хотя вроде бы, слышать не мог.

- Отвечай! Что делаешь! - пролаял полицмейстер, снова поворачиваясь к каббалисту.

Тот немедленно вытянулся во фрунт так старательно, что это отдавало издевкой, и пролаял в ответ:

- Грузим-железо-на-склад-ваше-благородие-господин-полицмейстер!

- Повыдуривайся мне тут! - под нос каббалисту немедленно был сунут кулак. – Я спрашиваю, откуда это железо взялось?

- К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос, ваше благородие, - толпа снова колыхнулась и от склада к полицмейстеру протиснулся господин Kapпac в сопровождении секретаря. - Мы и сами в недоумении! - искренне сказал он и развел руками.

- Хотите сказать, что пропавший драккар с железом сам к вам приплыл, разгрузил железо и уплыл? - взвизгнул Алешка.

- Право же, я ничего не хочу сказать вам, юноша, - любезно улыбнулся Алешке Карпас. - Но это, несомненно, наше пропавшее железо, - он указал на клеймо на боку ближайшей болванки. - И мы безмерно рады его столь своевременному... – он многозначительно покосился на Лаппо-Данилевского. - ... возвращению! - и видно, опасаясь, что тот не поймет намека, мечтательно вздохнул. - Сразу же, как запустят дорогу, отправим его в Петербург.

Из груди Лаппо-Данилевского вырвался тихий рык, он метнул на Карпаса ненавидящий взгляд и тут же требовательно повернулся к полицмейстеру.

- Так-так-так! - подозрительно прищурился тот. — Это что ж выходит? Сперва виталийцы набегом приходят, да еще и с неположенной стороны...

- А есть положенная? - тихонько удивился Йоэль. - Парадный вход для набегов?

- И визитных карточек. А черный - для молочника и угольщика, - усмехнулся Митя.

- Тянет вас на дурную компанию, господин Меркулов-младший. То заговорщики, а то и вовсе – предатели, - полицмейстер одарил Йоэля многообещающим взглядом. - Потому как ничем, кроме предательского сговора с виталийцами я это вот объяснить не могу! - он пафосным взмахом руки указал на железо. - С чего бы иначе находникам вам добычу возвращать, коли вы, нехристи, с ними не в сговоре?

По толпе прошло волнение. Здоровяк в рабочей блузе, заляпанной мазутом, набычился и неприязненно глядя на Карпаса, прогудел:

- Ты гля, какие! Варягов на город навели? - и стиснул кулаки.

- Мужика мого с чугунки уволили! Все из-за истуканов их глиняных! - провизжал из задних рядов бабий голос.

- Мироеды! Лавке нашей, табачной, от них одни убытки! - подхватил тощий приказчик в обсыпанном махоркой сюртуке.

- Шо, всё скурили? - удивился веселый голос.

- Свою напротив открыли, - насупился приказчик.

Секретарь Карпаса вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. На миг наступила тишина. Полицмейстер налился гневной красотой и уже открыл рот для ора ...

Двери склада резко распахнулись и оттуда, явно получив пинка под зад, вылетел Гунькин Огляделся, щурясь на осеннее солнце и увидел полицмейстера. И ринулся к нему с распростертыми объятиями, пронзительно вопя:

- Ваше благородие, какое счастье, что вы здесь! Объясните же им, что это не я налетчикам про склад рассказал! А то они не верят, в Петербург писать грозятся, прямиком в Правление! А я тут вовсе не при чем - я же только вам! Больше никому, только вам! - и он с разбегу пал полицмейстеру на грудь. Увидел Лаппо-Данилевского и еще радостнее заорал. - И вам!

Иван Яковлевич торопливо отвернулся, делая вид, что не слышит.

- Отпустите меня, сударь! - полицмейстер отпихнул Гунькина. - Я вас знать не знаю!

- Что значит - не знаете? - Гунькин замер, растопырив разведенные для объятий руки и гневно воззрился на полицмейстера. - Я ж к вам вчера приходил? Приходил! Про ценные бумаги, которые у господина Карпаса ночью будут, говорил? Говорил! Просил, чтобы вы людей своих прислали? Просил! А больше я никому, ни полслова, только вам! Да скажите же им об этом! А то ведь меня и впрямь по их письму уволят! А я ни в чем не виноват! Только как лучше хотел!

- И что же, господин Kapпac? Пришли к вам люди от Ждана Геннадьевича? – сквозь вдруг наступившую тишину вкрадчиво поинтересовались за спиной.

Красный, как перезрелый помидор, полицмейстер обернулся. Позади, легко покачивая тростью, стоял самый ненавистный для него человек в городе. Наглый выскочка, плебей, пролезший в дворянство, ничтожный парвеню, возомнивший себя начальством! А позади него возвышалась объемистая фигура губернатора, и взгляд у того был весьма недобрым.

- Мое почтение, ваше превосходительство господин губернатор, ваше высокоблагородие господин начальник департамента! - Карпас солидно поклонился. - Посетили нас некие люди, да. Попытались у меня саквояж с ценными бумагами отобрать. Оружием угрожали. Двоих из них мои работники задержали, как я и имел честь сообщить в отправленной вам записке. Готовы передать их в ваши руки, в надежде на правосудие, - он кивнул, дверь склада снова распахнулась. За веревку, как водят купленную на рынке козу, охранник склада вывел двоих - тощего высокого мужика в драных портках и длинном, не по размеру, пиджаке, и его мелкого приятеля. Связанные общей верёвкой, они шли мелкими, семенящими шажками, мелкий плаксиво куксился, а тощий кидал по сторонам мрачные ненавидящие взгляды.

- Городовой! - не повышая голоса, окликнул Меркулов.

- Тута я, ваше высокоблагородие! - откликнулся торопливый голос с неприятным причмокиванием. - А ну, рррразойдись! - из всколыхнувшейся толпы, едва не спотыкаясь от усердия, вывалился городовой. И вытянулся во фрунт перед Меркуловым.

Тот окинул неодобрительным взглядом его несколько неуклюжую фигуру в плохо подогнанном мундире и махнул в сторону налетчиков:

- Обоих в участок! Там разберемся!

- Слушаюсь, ваше высокоблагородие! - раздувая грудь, рявкнул городовой и перехватив веревку из рук складского охранника, потянул налетчиков за собой. - Шевелись, канальи!

В толпе засвистели, в налетчиков полетели комья земли и огрызки. Мелкий захныкал, а тощий обернулся и прошелся запоминающим взглядом:

- Ничё, жидовня, еще встретимся! Я вас всех хорошооо запомнил!

- Городовой! - удивленно вздернул брови Меркулов, и тот, словно спохватившись, замахнулся на тощего кулаком:

- Поговори у меня!

- Учить их еще и учить, - устало вздохнул Меркулов, поворачиваясь к губернатору. - Ваше превосходительство, я со всем вниманием и почтением отношусь к вашим рекомендациям, но согласитесь - не могу же я оставить в полицмейстерах человека под эдакими подозрениями?

- Да как вы смеете! - задохнулся полицмейстер. - Этот господин лжет, я его не знаю!

- То есть, как это - не знаете? - заверещал Гунькин. - Я ж вас в ресторацию пригласил, стерляжье ухой угощал, лафитничек¹ поднес, всё честь по чести! Нас и прислуга тамошняя видела!

- Я уверен, все это огромное недоразумение, - губернатор продолжал буравить полицмейстера недобрым взглядом.

- Вполне возможно. Меня несколько беспокоит изобилие недоразумений вокруг Ждана Геннадьевича: то он к отражению набега опоздает, то к возвращению железа появится, наоборот, чересчур вовремя. Так что свое решение я оставляю в силе: от должности Ждан Геннадьевич отрешен до полного прояснения всех и всяческих недоразумений.

- Ваше превосходительство! - полицмейстер, красный, растерянный, повернулся к губернатору и уставился на него взглядом, одновременно требовательным и молящим. - Да как так-то? Вы ж обещались ... - губернатор нахмурился, так что аж ласточкины хвосты его бороды встопорщились, и полицмейстер зачастил. - Я? С виталийцами? Да еще и с налетчиками? В сговоре? Да я вас ... на дуэль! – заорал он, оборачиваясь к Меркулову, и дергая пальцами у пояса, будто норовя схватить эфес отсутствующей сабли.

- Вы, голубчик, не заговаривайтесь! - еще больше нахмурился губернатор. – Если каждый отставленный от должности чиновник будет своего начальника на дуэль вызвать — это ж полный разброд и шатание по всей империи начнется.

- Простите Ждану Геннадьевичу его волнение, ваше превосходительство, - рядом с полицмейстером вдруг встал Лаппо-Данилевский. - Тяжело честному служаке слушать, как его офицерскую честь втаптывают в грязь, а его слово дворянина ничего не стоит перед обвинением каких-то... - он презрительно скривился. - Иноверцев.

- Да я православный! - разгневанно заорал Гунькин.

- А мы и вовсе о господине полицмейстере и слова не сказали, - покачал головой Карпас.

- Вот-вот, - пробормотал каббалист. - Паны дерутся, а у бедных иудеев ...

- Чубы трещат? - удивился Пахомов.

- Пейсы летят! Во все стороны!

- Ждан Геннадьевич, как честный служака, должен быть сам заинтересован в проведении тщательного расследования. Ради подтверждения его безупречной репутации и верности присяге. - Меркулов улыбнулся полицмейстеру с поистине акульей приветливостью. - Допросим налетчиков, опросим свидетелей, сличим показания, все чеки, векселя, бумаги тщательно проверим, - с явным удовольствием перечислял он.

Только своим удовольствием - потому как полицмейстер заметно побелел, да и Лаппо-Данилевскому было явственно не по себе.

- Будет ли это расследование беспристрастным? - вдруг высунулся вперед Алешка. — Ведь это вашего сына Ждан Геннадьевич изобличил в связи с противуправительственными элементами и всяческими инородцами, - и Алешка, ничуть не стесняясь, кивнул на Йоэля и Ингвара рядом с Митей.

- Слышь, чё говорят! Наш само-главный полицмейстер жидам продался! - ахнули в жадно прислушивающейся толпе.

- И не жидам вовсе, а варягам - вона, один у него в доме живет!

- Я не варяг, я германец! - запротестовал как всегда легко поддающийся на провокации Ингвар.

- Один Пек: что те - бандиты, что эти! Пока панов из Петербурху тута не було – и набегов не було. А как понаехали, так сразу и понабежали!

Толпа глухо, неприязненно заворчала.

- Извольте замолчать, юноша! - наливаясь дурной кровью, рявкнул губернатор. - Берите пример с ровесников, которые не встревают в разговоры взрослых, чиновных людей! - губернатор мотнул раздвоенной бородой в сторону Мити, увидел рядом с ним Йоэля, помрачнел еще больше и накинулся на Алешку. - Подстрекательствами не занимаются!

- Простите Алешу, ваше превосходительство, он повел себя неподобающе, но исключительно из обиды и волнения за Ждана Геннадьевича - моего давнего приятеля и своего крестного отца, которого он уважает и почитает почти как родного! - вмешался Лаппо-Данилевский.

- Если мне не доверяют, единственное, что я могу предложить, это пригласить сыскаря из петербургского департамента, - мягко сказал Меркулов.

- Нет уж! - как колоколом бухнул губернатор. - Чтоб говорили потом, будто у меня в губернии ни заводы от виталийских набегов защитить не могут, ни промышленников от городских налетчиков, ни даже предателя изобличить! Сам буду смотреть, чтоб никаких поклепов и наветов! А вы, Ждан Геннадьевич, тоже ... не устраивайте тут ... Не в тюрьму же вас тащат! Посидите у себя на квартире, отдохнете, еще и жалование потом получите за все время. Как оправдают вас, конечно!

- Я не буду сидеть! - глухо выдохнул полицмейстер, поднимая взгляд на губернатора. - Если уж для вас, ваше превосходительство, слово дворянина, много лет верой и правдой ... значит меньше наветов всяких ... сомнительных приезжих ... - нового взгляда удостоились и Гунькин, и сам Меркулов. - То я поеду в Петербург! И поглядим еще, кого там выслушают!

- Я вам решительно запрещаю! - рявкнул губернатор.

— Это когда я на службе, мне запретить можно, а как теперь я от службы отстранен, так лицо частное, и никто мне ничего запретить не может! - вовсе закусил удила полицмейстер. Козырнул издевательски. - Честь имею! - и решительно отмахивая рукой - будто бил кого-то - пошагал прочь.

- Уймите вашего приятеля, Иван Яковлевич, - совсем насупился губернатор. - Потому что если вы этого не сделаете, я не стану протестовать, коли Аркадий Валерьянович отправит его дожидаться окончания расследования в тюрьме.

Лаппо-Данилевский молча поклонился - обуревающую его ярость выдавали лишь некрасивые багровые пятна на скулах. Алешка попытался что-то сказать, но под бешенным отцовским взглядом смолк, будто подавился. Только рванул рычаги паро-телеги с такой силой, что его отец схватился за едва не улетевшую шляпу. Паро-телега пыхнула во все стороны. Какая-то баба, получив горячую струю пара прямиком под зад, с визгом подхватив юбку, порскнула в сторону. Паро-телега подпрыгнула на колдобине, и расшвыривая грязь и навоз из-под колес, приняла с места, как норовистый конь.

Глава 2. Так много тайн

- Чем нам тут обвинения предъявлять, господа полицейские лучше бы эдак-то по городу гонять запретили. Беда ж может выйти! - пробормотал инженер Пахомов, безуспешно пытаясь отчистить обсыпавшие сюртук плевки грязи.

- Я учту ваше мнение, господин Пахомов, - не меняя благожелательного выражения лица, сказал Меркулов. - А сейчас прошу всех заняться делом - все интересное здесь уже или закончилось или еще не началось.

- Раааасходись, народ! Раааасходись! Неча тут пялится, без вас разберутся! – в толпе замелькали фуражки городовых, где-то залился трелью полицейский свисток и люд, неохотно, продолжая ворчать, принялся разбредаться.

Губернатор одарил Меркулова многозначительным взглядом, покачал головой, то ли осуждая, то ли просто в чем-то молчаливо сомневаясь, и зашагал к оставленному позади толпы экипажу. А господин Меркулов-старший, не торопясь направился к сыну.

- Д ... доброе утро, - поздоровался Ингвар, нервно переступая с ноги на ногу.

- Доброе, юноши, доброе. Видеть вас нынче по утру целыми и невредимыми – уже изрядное добро, - откликнулся Аркадий Валерьянович, постукивая кончиком трости по сапогу.

- Э-э ... - Митя открыл рот, закрыл, мысли его лихорадочно метались. Вести с отцом как с чужим или заговорить как всегда ... нет, как раньше, до того, как усилиями губернских дам появились сомнения, что они и правда - отец и сын. Как настоящий светский человек должен вести себя в эдакой ситуации? Подсказка не находилось - ничего, кроме подозрения, что совсем-совсем настоящий светский человек, вроде почти позабытого им за это время младшего князя Волконского, просто не позволил бы себе так неприлично запутаться в собственных родственных связях. Единственная подсказка, на которую расщедрился обычно всесильный светский этикет: не знаешь, что говорить - смени предмет разговора.

- Не опасно полицмейстера отпускать? Вдруг он что-нибудь предпримет? – он уставился на пластрон отцовской сорочки, не находя силы поднять глаза выше, к лицу.

- Конечно же, предпримет, - согласился отец. - Меня весьма интересует – что именно.

- У него среди городовых и тюремных надзирателей могут быть доброжелатели. Все же он долго в полицмейстерах. Может их против тебя настроить.

- Обязательно попытается, - покивал отец. - Погляжу, с кого начнет. Все же весьма неудобно подозревать всех.

- Или все же в Петербург поедет, к тем своим покровителям, что еще в силе...

- Тогда это будет интересно не только мне, но и твоему дядюшке, - в очередной раз покивал отец. - Подозреваемого иногда полезно отпустить побегать на свободе - узнаешь больше, чем на допросе. Риск, правда, порой сложно рассчитать. И уж вовсе не следует рисковать, когда речь идет о собственном сыне, - мягкое прикосновением к щеке заставило Митю поднять голову. - Поэтому я просто спрошу и рассчитываю на правдивый ответ. Почему вас ночью не было в доме и где вы были?

«О сыне ... Речь идет о собственном сыне ...» - слова отца гулом отдавались в ушах Мити. Отец не поверил тетушке и по-прежнему не сомневается, что Митя – его сын. Или он ... Что - или?»

- Мне. . . нам не понравилось вчерашнее поведение Людмилы Валерьяновны. - Ингвар, как всегда, прямолинеен, но сейчас обычно раздражающая бестактность германца показалась Мите спасением.

- Обоим не понравилось? - невозмутимо поинтересовался отец.

Ингвар гордо и непреклонно задрал голову, став похожим на идущего в бой гусака. Очень тощего гусака.

- И вы от всей широты и глубины своих оскорбленных юных душ сперва разнесли комнату Мити ...

- Почему разнесли?

- Ну право же, сын, как еще можно назвать ободранные обои под неумело перевешанным зеркалом?

«Мара, нежить когтистая, - подумал Митя. - Да и Ингвар тоже, тот еще мастер.»

Ингвар ответил ему растерянным и одновременно возмущенным взглядом.

- А потом с утра пораньше удрали из дома и отправились ... куда? – продолжил отец.

- Всего лишь опробовать автоматоны - мой и Зиночкин! Ингвар их оба починил – в подарок мне на именины! Ты знал? - с энтузиазмом откликнулся Митя. Губы его растягивала дурацкая счастливая улыбка. Значит, отец не сидел у себя, раздумывая, есть ли правда в словах тетушки, а пошел к нему и не обнаружил ни его, ни Ингвара. Это было очень плохо. Но почему-то огорчиться не получалось.

- Что у тебя именины? Вполне. Я, знаешь ли, тоже к этому событию причастен, - брови отца саркастически изогнулись.

- Нас вахмистр Вовчанский видел - неужто не сказал? - Митя старательно держал лицо.

- Почему же, сказал ... ты ведь ему четкие указания выдал - сказать, если будут спрашивать. К счастью, я догадался спросить.

«Отец не только в комнату пришел, но и по городу успел порыскать», - сделал печальный вывод Митя. ощущение счастья отступило, сменившись настороженностью.

- Только на третьего вашего спутника молодой господин Альшванг не похож – отец оценивающего поглядел на него. - Ни ростом, ни костюмом.

- Никак нет, ваше высокоблагородие. - поклон Йоэля сделал бы честь любому из великих князей - идеально выверенный, невероятно грациозный и исполненный такого количества оттенков и смыслов, что даже самые большие знатоки светского этикета потеряли бы головы от восхищения. - Я присоединился несколько позже.

- Снова утренняя примерка? - хмыкнул отец - и видно было, что он ни единому слову не верит.

- Боролся с душевным волнением как мог ты же знаешь, для меня хороший сюртук - лучшее лекарство. - ровно ответил Митя. И вот ни словом же не соврал, что ж такое недоверие, даже обидно слегка.

- Неужто насчет сорочек альвийского шелка тоже договорились? - сейчас отец явно и недвусмысленно провоцировал. Какое коварство бить по больному!

- Увы, не в моих силах! - развел руками Йоэль, - да и откуда бы нам, простым провинциальным портным иметь аж альвийский шелк, ежели все поставки идут исключительно через посольство Альвиона в Петербурге, по собственному разумению лорда-посла.

— Вот именно, - кивнул отец. - А значит его контрабанда, случись она, не наносит ущерба империи и меня никак не касается. Как и все иное, не нарушающее закона и справедливости, - он оценивающим взглядом окинул все уменьшающуюся кучу железа, и снова испытывающе оглядел всех троих.

На миг Митя задумался. В справедливости того, что он сперва забрал железо, а потом отдал его законным хозяевам, он нисколько не сомневался. Но что касается законности... Она могла стать предметом обсуждений. А у него не было ни малейшего желания обсуждать уже завершенное дело. В будущее надо глядеть, в будущее.

- У меня есть долг и обязанности, но, мне бы хотелось, чтоб ты понял - тебя я готов защищать всегда, - тихо закончил отец.

Митя посмотрел на него испуганно: как можно, эдак откровенно при посторонних? Ингвар и Йоэль тоже явственно смутились и тут же деликатно ретировались в сторонку. Отец молча ждал, просто глядя сыну в лицо, настолько душевно уязвимый в своей внезапной открытости, что оттолкнуть его было бы поистине преступлением. На миг Митя даже почувствовал отчаянное желание кинуться к нему, вцепиться, как в детстве, и вывалить всё: жестокость ожидающей его судьбы, и тяжесть предстоящего решения. Ведь это же папа: умный-сильный-взрослый, лучше знающий ... Он обязательно все решит и защитит!

Миг прошел быстро. Митя с силой потер обеими руками лицо, не заботясь о приличии это го жеста.

- Я - ценю. И благодарен. Мы пойдем, пожалуй, хорошо? А то катались долго, к реке ездили, у костра сидели. Признаю, засиделись, уж прости великодушно, но ведь ничего дурного не случилось, верно?

- И правда. Ничего, - эхом откликнулся отец.

- Увидимся дома, - не поднимая глаз, Митя попятился назад, ухватил Ингвара за рукав, приглашающе кивнул Йоэлю, и почти бегом кинулся прочь.

- А может все же стоит ему рассказать? - жалостливо спросил Ингвар. - Он бы вам помог.

Маме отец помочь не смог: и не потому, что был слаб, а просто потому, что это было не в его и ни в чьих силах. Мама умерла из-за него, Мити. Из-за того, что Моране-Темной потребовался Истинный Князь, и все остальное тоже только Митина забота. Не стоит впутывать еще и отца.

- Рассказать начальнику Департамента полиции как мы под прицелом пушек варяжского паро-драккара отобрали у местных промышленников ценных бумаг на двадцать четыре тысячи рублей, - меланхолично откликнулся Йоэль.

- Но ведь всё же было не так! - возмутился Ингвар.

- А выглядело именно так, - безжалостно припечатал Йоэль. - Попрошу также не забывать. что у каждого из нашей маленькой компании имеются свои тайны, которые мы совершенно не желаем раскрывать, особенно полиции.

- Ох, да! Тайны! - упоминание тайн наполнило Ингвара восторженным энтузиазмом, глаза его счастливо заблестели, а на губах вспыхнула упоенная улыбка. – Я столько ... столько всего узнал! Весь мой мир перевернулся! Вы и мертвецы ...

- Гхм-гхм! - многозначительно откашлялся Митя, лопатками чувствуя интерес идущего за ним Йоэля. Альв знает многое, но если Ингвар, со свойственной ему непосредственностью, сейчас выпалит, что Митя вот-вот может стать Истинным князем мертвецов, то неизвестно, что альв на это предпримет.

Предостерегающего хмыканья Ингвар не услышал, но на Митино счастье эмоции переполняли германца.

- И ведьма, надо же, они действительно существуют! Oh mein Gott! Я был уверен, что это выдумки ... А это на самом деле! - Ингвар восторженно зажмурился. – Она может прятать от взгляда целые драккары!

- Виталийцы тоже могут! - бурный восторг германца слегка пугал.

- Я был уверен, что это делает какая-то машина! Но ведьмы... ведьмы! - Ингвар то ли гневно, то ли восторженно потряс руками в воздухе. - А потом еще и альв! Скажите, а вы тоже, как другие альвы, бессмертный?

Йоэль поморщился:

- Мне восемнадцать лет. У меня пока еще не было возможности проверить. И я не альв! Я еврей.

- Да ладно, - фыркнул Ингвар. - Вы не подумайте, я ничего не имею против. Но у вас же альвийская магия! Как вы этими лозами управляетесь: фить-фить-фить! - Ингвар замахал руками, видимо изображая, как ивовые лозы захлестывались вокруг саквояжа с ценными бумагами или стальной болванки. - Да у вас даже имя альвийское!

- Ничего подобного, - с достоинством сообщил Йоэль, останавливаясь возле поджидающих их в соседней улочке автоматонов. - Имя у меня самое, что ни на есть еврейское. Означает «Всевышний Бог».

И вот тут Митя захохотал. До спазмов. До слез на глазах. Он смеялся, отпуская всё: страх, неуверенность, азарт, долгое напряжение этой ночи, изматывающую тоску, что отец больше не верит ни ему, ни в него, и даже обиду на тетушку! Кто она, в конце концов, такая, чтоб на нее обижаться? Глупая провинциалка – не более. Пожалеть - можно, но злиться mauvais ton! Не доросла она еще до Митиной злости.

- То есть, ваша матушка дала вам самое альвийское из всех еврейских имен? - выдавил он, все еще содрогаясь от смеха.

- Я, пожалуй, пойду, - Йоэль оскорбленно выпрямился и сделал шаг в сторону,

- Погодите, мне надо еще кое-что у вас спросить. - Митя щелчком сбросил рунный ключ, позволяющий автоматону безошибочно опознавать владельца или его доверенных лиц. Любой чужак рисковал получить от паро-коня железным копытом в лоб. А то появились уже умельцы, уводящие автоматоны, как цыгане - лошадей. Надо будет попросить Ингвара заменить ключ на Зиночкином паро-коте, прежде чем возвращать его Шабельским. Митя усмехнулся про себя: как легко подумалось - попросить Ингвара. Все же прав отец, не только светские знакомые могут быть полезны.

- Если угодно, можем подвезти вас до модного дома, - усаживаясь в седло, бросил он Йоэлю.

- Не боитесь, что вас увидят в одном седле с портным?

Кажется, Йоэль хотел повторить эпитеты, использованные полицмейстером, но в последний момент передумал. И слава Предкам, потому что иначе Мите пришлось бы всерьез оскорбиться. Конечно, в свете, и в особенности при дворе Александра II Даждьбожича, было принято демонстрировать пренебрежение к иноверцам и инородцам. Правда, выходило это как-то изящней, чем у полицмейстера. И не касалось альвов, хотя более инородных существ трудно было вообразить, не говоря уж о вере. Но альвы вызывали восторг, именно тем, что так отчаянно раздражало в неправильных подданных империи - своей чуждостью, инаковостью. Получается, в петербургском свете чужаками восторгались за то же самое за что унижали своих?

Мысль была странная и неприятная, и Митя поспешил ее отогнать. Вопрос о том, ехать ли в одном седле с портным тоже требовал обдумывания. Но тут Митя обнаружил, что не просто уже уселся в седло паро-коня, но и протянул Йоэлю руку, помогая забраться на заднее сидение, а значит - думать поздно. Остается хранить невозмутимость и утешаться тем, что альвийский портной - личность сугубо нужная. Даже больше, чем Ингвар!

- Так что вы хотели знать? Если насчет альвийскоrо шелка, так нечего тут обсуждать, я уже вам ответил, - устраиваясь на заднем сидении, пробурчал Йоэль.

- Ваш ответ мне не нравится, так что обсуждать есть что! - отрезал Митя, нажимая рычаги. Вороненый пустил струйку пара и поцокал вдоль по улице. - Но сейчас у меня иной вопрос. Вы, случаем, не знаете, кто или что такое ... - он нахмурился, припоминая точнее, как же Алешка сказал, - ... Эхо ... нет, не так ....

- Эохо, - вмешался Ингвар. - Эохо Эхкенд, я точно помню! Алексей Лаппо-Данилевский именно так ту тварь назвал! Полагаете, это было что-то альвийское?

- Что альвийское было, и причем тут Лаппо-Данилевский? - в голосе Йоэля прозвучала отчетливая неприязнь.

Митя покосился через плечо на напряженно подавшегося вперед альва. Автоматоны цокали по просыпающейся улице. Слышался перезвон колокола – в церкви через пару улиц звонили к Воскресной заутрене. Из дома впереди выскочила кутающаяся в плащ женщина и заспешила в ту сторону, из дома напротив чинно проследовало купеческое семейство: папенька, маменька и дальше, как утята, выстроившиеся цепочкой по росту одинаково кругленькие и принаряженные детишки. Из оставшегося позади переулка вывернула карета четверней - тоже, наверняка, туда спешили.

Митя подал автоматон в сторону, давая карете возможность проехать:

- В пещеру, где мы прятали драккар, явился Лаппо-Данилевский-младший, и провел там некий ... обряд.

- Поросенка утопил, - пробурчал Ингвар.

- После чего из воды явилось некое ... существо, которое он назвал потомком этого Эохо эхкенд и наследным властителем стеклянного дворца.

- Башни, - поправил Инпвар.

- Может, и башни. - кивнул Митя. - Потом он вызвал из воды что-то в бутылях ...

- Скорее, в амфорах. - Ингвар все же любил точность. - Оно булькало, но навряд это было контрабандное бренди. Наверняка там что-то похуже!

- Вы уверены? - засомневался Йоэль.

- Да помилуйте, это же Лаппо-Данилевские! - фыркнул Митя.

Возражений не последовало, даже Ингвар задумчиво покивал.

- А еще когда мы всё это взорвали вместе с пещерой, повалил кровавый туман, - добавил тот, - от простой контрабанды такого не бывает.

- А вы его взорвали? - пробормотал Йоэль.

- Полагаете, стоило оставить такое поблизости от города? Я же здесь живу! - возмутился Митя, - да и была надежда, что и Алешка с господином потомком не выберутся. Увы, Алешка, как видите, уцелел.

— Значит, и потомок тоже, - вздохнул Ингвар.

- Поросенок, это, конечно, не кошерно, - задумчиво протянул Йоэль. – Мне неловко обманывать ваши ожидания. господа, но про Эохо Эхкенд я слышу впервые.

- Жаль, - Митя остановил автоматон у заднего двора «Дома модъ» и подождал, пока Йоэль выберется из седла. - Что ж, не прощаюсь. В ближайшее время встретимся. У нас еще много общих дел. Включая альвийский шелк.

Йоэль зыркнул на него так зверски, будто не альв. И не еврей. А очень обозленный оборотень. И скрылся за воротами.

Митя привычно кивнул призраку Фиры, и повернул автоматон в сторону дома.

- Кому это вы? - спросил Ингвар.

- Да так ... - рассказывать Ингвару о призраке, с которым регулярно здороваешься, проезжая мимо, он не стал. Тот и без того несколько не в себе, как узнал о почти Истинном князе в одном с ним доме, ведьме по соседству, и альве за углом.

Автоматоны поцокали к выезду из проулка.

- Митя ... - вдруг напряженно спросил Ингвар. - А вам не кажется, что эту карету мы уже видели?

Выезд на проспект перекрывала карета, запряженная четверкой лошадей.

Глава 3. Жена бывшего мужа

- Я все гадал - и почему за всю ночь ничего на меня не упало, и под ногами не подломилось? - пристально глядя на опущенные шторки кареты, процедил Митя. - А меня тут поджидали.

- О чем вы?

- О третьем условии. Последний месяц меня всё время пытаются убить. Или специально, или по случайности.

-И как же вы?

- Уворачиваюсь! - отрезал Митя. - Как думаете, если мы разгонимся как следует ...

- Не перепрыгнем. Разве что протараним. Но я не уверен, что после такого смогу починить автоматоны. - мотнул головой Ингвар.

- Я уверен, что после такого чинить автоматоны станет некому!

- Тогда, может, мертвеца поднимете? - азартно спросил Ингвар.

- Нет поблизости мертвых. Разве что вас, Ингвар, сперва убить. Но тогда мой автоматон уж точно никто не починит, - меланхолично отозвался Митя.

Ингвар ответил нервным смешком - кажется, он подумал, что это шутка.

- Отступаем, - скомандовал Митя, отжимая ручку заднего хода.

- Куда?

- В «Дом модъ»!

- И что мы им скажем?

- Право же, Ингвар, даже я не думаю о приличиях, когда жизнь на кону. Или хотя бы думаю меньше!

Из-под черной шторки кареты появилась изящная женская ручка и поманила их к себе.

— Это ваша мара! - в панике выпалил Ингвар. - Второй раз я с ней не справлюсь, трость дома осталась, - он рванул ручку заднего хода с такой силой, что паро-кот чуть не снес стальным задом ворота.

Шторка кареты отлетела в сторону и в окошке появилась изящная дамская шляпка:

- Ингвар! Митя! Право же, это грубо! Даже если вы не желаете меня видеть – могли бы хоть поздороваться! - голоском, пытающимся казаться капризным, но на самом деле - смущенным, позвала дама.

-Анна? - растерянно щурясь, выдохнул Ингвар.

- Мы все еще можем сбежать, - предложил Митя. - Вдруг у нее за спиной Алешка с ружьем прячется? Или даже сам Иван Яковлевич?

— Вот еще я не бегал от всяких дам! - выпалил Ингвар, и снова рванул рычаг автоматона. Паро-кот поскакал к карете, будто Ингвар все же решил ее протаранить.

У дверцы он остановил автоматон так резко, что Анна Лаппо-Данилевская, еще недавно Анна Штольц, испуганно пискнула и шарахнулась вглубь кареты. Впрочем, через мгновение она снова выглянула, как осторожная белка из дупла.

- Э-э ... Анна Владимировна, - пробормотал Ингвар. Митя ограничился поклоном.

- Зачем же так? Помнится, когда-то вы называли меня Анной, милый Ингвар, - принужденно улыбнулась та.

- Тогда вы были женой моего старшего брата. А теперь вы совершенно чужая дама, - отрезал Ингвар.

Митя поглядел на него с одобрением. Грубовато, но в целом, неплохо сказано.

- Так чем мы можем быть вам полезны, госпожа Лаппо-Данилевская? - окончательно разошелся Ингвар и даже поглядел на Анну сверху вниз.

В том, как он выпрямился в седле автоматона, как глядел из-под полуопущенных век, как строил надменно-презрительную физиономию Митя неожиданно уловил нечто знакомое. И тут же понял! Да ведь это - он сам! Это его Ингвар копирует! Неуклюже, неумело, без природного изящества и меры - сам Митя никогда бы не стал и бровь поднимать и угол рта кривить одновременно! - но Ингвар подражал ему!

Неожиданно это растрогало. Настоящего светского поведения Ингвару не постичь никогда, но старается же, морда германская! И образец нашел достойный.

-Ах, Ингвар, - на глазах Анны заблестели слезы. - Я понимаю, что в ваших глазах я виновна во всем, - она изящно всхлипнула. - Но... Я знаю, вы такой же великодушный, как и ваш брат, а он никогда бы не отказал даме в личной просьбе, - она сделала паузу, позволяя им задать вопрос.

Оба промолчали. Ингвар таких тонкостей не понимал, Митя понимал, но полагал, что светский этикет должен помогать ему, а не его собеседнику. Может, ему эта просьба вовсе не понравится! И даже скорее всего.

- Может, вы сядете ко мне в карету? - так и не дождавшись облегчающих разговор вопросов, предложила Анна Владимировна, и нервно огляделась.

- Навряд мы влезем туда вместе с автоматонами, - очень серьезно сказал Митя и на ее непонимающий взгляд пояснил. - Два автоматона с пустыми седлами возле вашей кареты вызовут гораздо больше пересудов.

- Да, вы правы. Тогда ... Moгy я вас попросить, передать мужу мою просьбу ... просьбу о встрече ...

- Лаппо-Данилевскому? - изумленным хором спросили оба юноши.

- О! А! - из уст Анны Владимировны вырвался сдавленный вскрик, она прижала ладони к глазам. - Простите, простите, простите! Я не понимаю, что говорю! Свенельду... Свенельду Карловичу! - она убрала руки от лица и отчаянным усилием попыталась принять невозмутимый вид. Но глаза ее сухо, горячечно блестели, а на щеках пылал багровый румянец.

- Как вы можете! - вскинулся Ингвар. - Свенельд только оправился после вашего поступка, а вы снова...

- Погодите, Ингвар, - остановил его Митя.

Анна Владимировна красиво плакала. И красиво просила. Но у нее был красный нос. Тщательно запудренный, но, несомненно, распухший. И темные круги под глазами, тоже скрытые под слоем пудры. А когда дама с покрасневшим носом и кругами под глазами пытается казаться милой и очаровательной, дело и впрямь серьезно.

- Что случилось, Анна Владимировна?

- Ах! Все дело в моем муже ... - она судорожно стиснула ладони.

- Свенельде Карловиче? - уточнил Митя.

- Нет! Иване Яковлевиче Лаппо-Данилевском! - вскричала она. - Я понимаю, что вы сейчас обо мне думаете! что я дурная женщина, мое поведение непростительно ...

- Ну почему же, - хмыкнул Митя. - Мне вас прощать не за что, наоборот, я благодарен: если бы не вы, нам с отцом никогда бы не заполучить такого управляющего, как Свенельд Карлович, в наше запущенное имение.

Анна Владимировна дернулась, будто ее ударили:

- Ваша благодарность, Митя, страшнее презрения!

Даже Ингвар поглядел осуждающе.

Поистине, странные люди.

- Но поймите, - Анна побледнела, но лицо ее стало строгим и решительным. – У меня просто нет иного выхода! Мне нужно увидеться со Свенельдом! Мне совершенно необходим его совет!

Анне Владимировне нужно... Вот только Мите зачем, чтоб его управляющий занимался делами бывшей жены, вместо того, чтоб заниматься его делами? И он едва заметно подал автоматон назад.

- Нет-нет-нет! - она все поняла и вцепилась в окошко кареты так, что казалось, сейчас выскочит и повиснет на рычагах паро-коня, не позволяя Мите уехать. - Поверьте, я вовсе не хочу бередить его раны! Мне лишь нужно спросить, как поступить! Мой муж ... Иван Яковлевич ...

Да, уточнить было вполне уместно ...

- Желает заложить мое имение! Он говорит, что совершил какие-то вложения ... что

мы будем богаты ... Что-то о заводах ... и пароходах ...

- Пароходах или паровозах? - насторожился Митя.

Она задумалась:

- Может, и паровозах ...

- Системы «Компаунд»?

Она снова подумала и неуверенно кивнула.

- Любопытно... - процедил Митя. Не те ли самые, что должны делать на Путиловских заводах?

- А мне нет! - почти взвизгнула Анна Владимировна. - Потому что его доход будет после! А мое имение отправится в заклад сейчас! Мой бывший муж ... Мой самый первый бывший муж, который еще до Свенельда Карловича... и без того почти разорил имение своими кутежами... А потом мой бывший муж ... другой бывший ... Свенельд Карлович! Потратил столько сил, чтоб всё восстановить!

Митя посмотрел на нее почти в восхищении.

- Я написала ему письмо, а он ... он не ответил! Митя, умоляю! Попросите мужа со мной встретиться где-нибудь, незаметно ... чтобы муж не узнал ... другой муж... Вас он послушает!

- Свенельд Карлович послушает? - уточнил Митя.

- Да! Это имение - всё, что у меня есть! И что же, вот так взять, и заложить?

- Анна Владимировна, по законам ваше приданое принадлежит только вам. Вы можете отказать ... мужу. Тому, который Иван Яковлевич.

- Но как же я могу, он же ... муж! Он столько для меня делает, я вовсе не хочу мешать ему упрочить наше состояние. Просто хочу быть уверенной, что оно именно упрочится...

- Есть подозрения, что будет наоборот? - невинно поинтересовался Митя.

Анна Владимировна не ответила, только умоляюще сложила ручки и пролепетала:

- Прошу! Только Свенельд с его истинно германским здравым смыслом и хваткой сможет рассудить ...

- А с чего Иван Яковлевич вдруг решился вмешаться в паровозное дело? - попытался продолжить расспросы Митя. - Ему кто-то подсказал?

- Ах, Митя, откуда же мне знать, это все мужские дела!

- Может, у господина Лаппо-Данилевского бывали какие-нибудь гости? Странные?

- У нас не бывает странных гостей, - чопорно выпрямилась Анна Владимировна. - Только приличные. А когда дела, которыми сейчас занят Иван Яковлевич, состоятся, нас будут принимать в лучшем столичном обществе. Даже несмотря на мой развод.

- Так говорит Иван Яковлевич? - уточнил Митя.

- И я ему верю! - пылко воскликнула Анна Владимировна. - Просто хотелось бы удостовериться ... Пусть Свенельд Карлович посмотрит документы! Вот, вот! – она наклонилась и протянула в окошко кареты перевязанный шпагатом пакет бумаг. – Я же ничего в этом не понимаю! Я могу рассчитывать на вашу помощь, Митя? Ингвар? Клянусь, я не обижу и не оскорблю вашего брата!

- Да куда уж больше, - себе под нос пробормотал Ингвар, но не стал протестовать, когда Митя взял из ее рук пакет.

- Вы же напишите мне, да? Когда Свенельд согласиться ... Я буду очень ждать! - трепетно прижимая руки к груди, выдохнула Анна. Поправила шляпку и деловито закончила. - И хотелось бы побыстрее! Трогай! - скомандовала она кучеру, наскоро одарила обоих юношей улыбкой и откинулась на сидение. Карета тронулась с места и покатила прочь.

- «Странные гости!» - насмешливо передразнил Ингвар. - Не думаете же вы, что этот самый потомок Эохо являлся с визитами, завернувшись в свою «занавеску»?

- Вы же ходите с визитами в этой вашей блузе? - фыркнул Митя. - Может, он тоже пренебрегает условностями. А мог бы появляться без «занавески», как приличный человек, не пришлось бы по пещерам прятаться! - и он решительно потянул стягивающие бумаги шпагат.

- Условностями тут пренебрегаете вы! - возмутился Ингвар. - Вы не можете читать чужие бумаги! А еще называете себя светским человеком.

- У вас неправильные представления о свете, Ингвар, - переворачивая страницу, хмуро пробормотал Митя.

- Думаете, разберетесь лучше Свенельда? - воинственно поинтересовался Ингвар.

- Думаю, что нам с вами следует хорошенько подумать ... - Митя хмыкнул над неуклюжестью собственных слов, но исправляться не стал, - стоит ли и правда рассказывать Свенельду Карловичу о просьбе его бывшей cynpyги.

Ингвар немедленно это и сделал - глубоко задумался.

- Но она же на вас ... на нас надеется!

- Ее надежды всего лишь окажутся напрасными. В конце концов, вы чей брат – ее или Свенельда Карловича? - Митя свернул бумаги и сунул в ящик под седлом автоматона.

- Что вы там вычитали? - пробурчал Ингвар.

- Лаппо-Данилевский закладывает приданое жены.

— Это она и сама нам сказала!

- Только вот он не в банк его закладывает, - задумчиво продолжал Митя. – А совершенно частному лицу. Вовсе не банкиру.

-А кому?

- Портному, Ингвар, он закладывает его портному.

Имя Якова Альшванга красовалось на каждой странице.

Глава 4. Топор для училки

Неспешной автоматонной рысцой они подъехали к дому. Погруженный в раздумья Митя остановился у закрытых ворот. Пару минут посидели. Наконец Ингвар раздосадовано буркнул:

- Какой же вы все-таки... удивительный человек! - вылез из седла паро-кота и пошел отворять ворота.

Вынырнувший из своих мыслей Митя сперва растерянно поглядел Ингвару вслед - что это он, вроде бы с утра ладили? А поняв, воззрился на Ингвара в изумлении. Неужели германец думает, что действительно, в самом деле есть выбор, кто из них двоих вылезет из седла и распахнет створки? Если кто здесь удивительный человек, так это Ингвар!

Створки разъехались, и Митя неспешно повел автоматон в стойло. Следом въехал надутый Ингвар. Митя раздраженно передернул плечами: если германцу угодно обижаться, то кто ж ему Живич? Митя потянул рычаг, сбрасывая давление. Зашипело. Митя подождал пока белые облачка перестанут виться у точеных стальных копыт, и выпрыгнул из седла, стряхивая с плеч плащ. Рядом спускал пар автоматон Шабельских. Вот бы и с Ингваром так - открыл клапан и пшшшш ... никаких тупых обид!

Шипение затихло, Митя повесил гоглы и плащ на крюк, шагнул к дверям и лишь тут понял, что в доме творится суета. Из задней двери дома сперва выскочила Маняша, окинула дворик паническим взглядом и тут же спряталась. Затем появилась Леська - тоже огляделась, покачала головой, и скрылась. Последним чертиком из табакерки вылетел Антип, рысцой оббежал двор и зычно проорал в распахнутую дверь:

- Никак нет, барыня, нету ее здеся!

- Боже мой, куда же делась эта несносная девчонка, мисс Джексон ее ждет! - донесся плачущий голос тетушки.

- На чердаке зараз ще поглядим, не извольте беспокоиться, барыня! – энергично ответила Леська и дверь снова захлопнулась.

Митя задумчиво хмыкнул, оглядел бывшую конюшню, приспособленную Ингваром под мастерскую: с приткнувшимся в углу маленьким токарным станком, тисками, столом, заваленным мотками проволоки и кусками металла. И безапелляционно скомандовал:

- Вылезайте, кузина!

Ответом ему была тишина, только Ингвар удивленно обернулся.

Митя подождал мгновение и уже нетерпеливо потребовал:

- Вылезайте, вылезайте! Вы же понимаете, что мы с Ингваром вас в два счета найдем и сдадим вашей маменьке для наказания за глупые прятки, да еще в таком опасном месте, как мастерская.

- А нечего в доме всякие опасные штуки заводить! - через мгновение откликнулся тоненький склочный голосок, и кончики Ниночкиных косичек, как рожки жука, высунулись из-под стола. - Я вот скажу, что это вы меня украли!

- И на базар сволокли ... - пробормотал Ингвар, подтягивая крепление на ноге паро-кота.

- Продавать задешево.

- А если обратно забрать - так уже задорого, - подхватил Митя.

- С двойной доплатой!

- Шутите? С тройной! - вытягивая из автоматона саквояж с ценными бумагами, закончил Митя, и уже совсем тихо пробормотал. - Если вдруг что - так и скажем - доплата за Ниночку, - они с Ингваром переглянулись и дружно хмыкнули.

Зашуршало, и Ниночка выползла из-под стола целиком. Митя поморщился, но вовсе не потому, что на ее подол налипли клочья паутины, а чулки и туфли покрывал слой пыли. Единственным достоинством шерстяного, под горло, платьица девочки была его новизна. Шерсть даже на вид казалась грубой, и должна была неприятно раздражать везде, где не защищали нижние юбки и сорочка. Пуговицы дешевые, да и сидело платье откровенно худо, потому что куплено было на вырост. Тетушка весьма бережливо обращалась с деньгами, что выделил отец на обзаведение, но эта рачительность не радовала. Ниночка выглядела как дочь вдовы титулярного советника, живущей на оставшийся от мужа пенсион. А вовсе не как племянница главы губернскою Департамента полиции, и уж тем более не как кузина почти что Истинного Князя!

- Вы - злые мальчишки! - угрюмо сказала Ниночка, нацеливая в них рожки торчащих косичек.

- Как можно! - искренне возмутился Митя. - Злой тут только я, Ингвар у нас весьма положительный юноша.

- Положительный — это значит, хороший? - деловито уточнила Ниночка и получив подтверждающий кивок, гневно помотала головой. - Хороший с плохими не дружит, а ты с Митькой дружишь!

Кажется, Ингвар хотел сказать, что вовсе не дружит. Он даже рот раскрыл, да так и замер. Движение мысли отчетливо рисовалось на его лице, он хмурился, морщил нос, прикусывал губу и вдруг почти прошипел:

- Чем вам, мадемуазель Фомина, так плох ваш кузен?

В его голосе Митя с изумлением услышал такие знакомые, родные собственнические нотки.

- Он дурной мальчишка и едва не разбил сердце своего бедного доброго папеньки! - явно повторяя чужие слова отбарабанила Ниночка.

С губ Мити сорвался совершенно неприличный, похожий на тихое хрюканье смешок. Он никогда не жаловался на воображение, но представить отца в роли «бедного-доброго» ему решительно не удавалось.

- И никакой он мне не кузен, потому что своему папеньке он вовсе даже не сын - так все говорят! - она вдруг печально вздохнула и пожаловалась. - Только я совсем не понимаю, как так может быть? Тебя, наверное, цыгане подкинули? - с надеждой спросила она.

Сдавленное хрюканье перешло в хрюканье громкое.

- Фейри в люльку подложили ... - ломким от смеха голосом выдавил Митя.

- Правда? - личико Ниночки вдруг вспыхнуло, она прижала руки к груди, приподнялась на носочках и зачастила. - Как в той альвионской сказке, что мне мисс читала? А эти фейри, они взаправду есть? Маленькие, как куколки, и с крылышками? Как же они тебя несли: такие малыши? Ты же тяжелый!

- За уши? - предположил Ингвар.

— Вот идите на урок к мисс Джексон. там и спросите, - пробурчал Митя. Ингвар и сарказм, пусть даже такой детский, все же нарушал некие глубинные принципы существования.

- Нет! - вырвавшийся у Ниночки вопль был резким, как крик чайки, и девочка стремительно кинулась обратно под стол.

В последнее мгновение Митя успел поймать ее за обтянутую толстым вязаным чулком ногу и потянуть обратно, за что тут же чуть не получил второй ногой по уху.

Подоспевший Ингвар нырнул под стол, в четыре руки они ухватили девочку подмышки и выдернули наружу.

- Не пойду! Не пойду! - девчонка билась в их руках как выброшенная на берег рыба. - Она злая, злая, злая!

- Как кузен Митя? - почти прорычал Ингвар, с трудом удерживаясь, чтоб не встряхнуть хорошенько противную девчонку.

- Хуже, хуже! Она страшная! Жаба, мерзкая жаба!

- Как вам не стыдно, Ниночка! — вот теперь Ингвар всерьез разгневался. - Она ж вам сказки читала!

- Подольститься пыталась, жабина!

- Мисс Джексон не виновата в своей беде, и уж точно не заслужила оскорблений от глупой злой девчонки!

- Я не злая! Я маму слушаюсь! И не глупая! - Ниночка отчаянно затопала ногами. - Я из Псалтыри знаю. И считать умею. Я даже сама в лавочку бегала, когда маменька за больным папенькой ухаживала, и меня никто, ни разу, ни один приказчик не обсчитал! И газеты я папеньки вслух читала, когда он сам не мог. А там говорили, что на этом их Альвионе нелюди за туманом прячутся! Вылезут и нас всех сожрут! Вот они уже и лезут!

- Не говорите глупостей ...

- Погодите. Ингвар. - Митя вдруг отпустил Ниночку, так что рвущаяся из рук девочка чуть не упала. Отбежала назад и прижалась к стене, позыркивая на них как затравленный зверек. Митя шагнул ближе и вдруг присел перед Ниночкой на корточки, заглядывая в лицо снизу вверх. – Ниночка, ты что же, мисс Джексон боишься?

- Так я же и говорю, а вы не слушаете никто: ни маменька, ни дядюшка Аркадий! - расстроенно протянула Ниночка. - Она - та самая нелюдь из тумана и есть!

Митя с Ингваром переглянулись. Видали они ночью и нелюдь, и туман ...

- Да ерунда, - неуверенно пробормотал Ингвар. - Воображение плохо воспитанной девчонки ...

- Вы в глаза ей гляньте! - затопала ногами Ниночка, подтверждая слова Ингвара о ее дурном воспитании. - Она смотрит, как наша Георгия, когда гусака на рынке выбирает! - и вдруг враз словно ослабев, тихим, почти неслышным шепотом закончила. - Она меня съест. Я так хотела, чтоб дядюшка Аркадий ее убил. Он же не простой полицейский, а который на чудищ охотится - мне Антип рассказывал. Ему нелюдь убить - раз плюнуть, - и тоскливо добавила. - Только он меня и слушать не станет!

- Э-э-э ... - протянул изрядно опешивший Митя. - Мне тоже ... раз плюнуть. Я даже лучше отца чудищ убиваю.

- Митя, что вы такое говорите

- Я топор принесу?! - Ниночка с надеждой уставилась на Митю.

Митя совсем растерялся: топор? Какой топор? Не могла же Ниночка знать о топоре, которым он рубил варягов?

- Я возле поленницы нашла, и у себя в комнате спрятала. Вдруг она ночью полезет, через зеркало. В папенькиных газетах писали: они зеркалами ходят, и под радугой прячутся.

Митя с Ингваром дружно выдохнули.

- Ежели в газетах, тогда да, в газетах, конечно же, все о Туманном Альвионе и тамошних чудищах знают, - фыркнул Митя. - Давай сделаем так. Сейчас ты вон там, у бочки с водой, умоешься и почистишь платье. И пойдем все вместе - у нас с Ингваром тоже урок, - поднятой ладонью остановил испуганно вскинувшуюся Ниночку. - При нас она тебя точно не съест. Скажем, что ты боишься…

- Нельзя говорить, что боишься. Сразу кинется!

- Стесняешься ... - исправился Митя, невольно поглядев на девчонку одобрительно - а она не так глупа! - А там поглядим. Сама понимаешь, я не позволю никакому чудищу разгуливать по моему дому.

— Это не твой дом, а дяди Аркадия! - немедленно напомнила Ниночка, но к бочке все же отправилась.

- Не думаете же вы, что мисс Джексон и правда ... - растерянно начал Ингвар.

- Альвом мисс Джексон с ее уродствами быть не может. Спросите хоть Йоэля. - перебил его Митя. - Говорят, бывают и другие фейри, не столь прекрасные как Дамы и Господа Полых Холмов, но я сомневаюсь, что они вдруг объявятся в провинциальном губернском городе.

- Тогда зачем вы потакаете нелепым Ниночкиным страхам?

- Ингвар, а вы можете вот так просто взять - и перестать боятся? - Митя поглядел на него задумчиво. - Будто за рукоять дернуть - и автоматон выключить? Я, например, не могу. Готова? - он поглядел на Ниночку с прилипшими ко лбу влажными волосами - та отмылась как могла, хотя на подоле все еще болталась паутина. – Ну, пойдём ... - поколебался и протянул девочке руку.

Та пару мгновений глядела, будто ей змею сунули, а потом вдруг, как утопающий за сброшенный с борта канат, ухватилась обеими руками.

Не сговариваясь, все трое старались двигаться тихо: нырнули в заднюю дверь, прислушались - голоса доносились сверху, Ниночку все еще искали на чердаке. Почему-то ступая на цыпочках, они двинулись к гостиной, где в прошлый раз занимались с мисс Джексон.

- А топор? - судорожно сжимая ладонь Мити, прошептала Ниночка. - Топор ведь не взяли!

- Топор у меня есть, - серьезно заверил ее Митя. Или будет когда-нибудь. И он толкнул дверь.

Глава 5. Урок синдарин

- Yallume!²

Горб и перекошенное плечо отчаянно мешали, мисс Джексон пару мгновений возилась в кресле, прежде чем встать им навстречу. Представить ее сражающейся двумя мечами было совершенно невозможно.

Зато мимика у мисс была живая и быстрая, как скачущий по камням ручей. В одно мгновение при виде их троицы ее некрасивые, как у печальной обезьянки, черты сложились в гримаску облегчения, сквозь которое отчетливо сквозило раздражение, тут же сменившись раскаянием. Словно мисс Джексон сразу же начала себя корить, что осмелилась рассердиться.

- Доброе утро, мисс Джексон! Приносим наши глубочайшие извинения! – Митя поклонился, и чуть сам не крякнул от удовольствия - поклон получился в меру уважительный, в меру покаянный, но при том не униженный и не фамильярный. Все же есть у него талант к светскому обхождению! - Во всем случившемся переполохе целиком и полностью наша вина. Мы, все трое, были в конюшне рядом с автоматонами ...

Чистая правда!

- И не сразу сообразили, что Ниночке уже пора и ее даже ищут.

Митя с Ингваром - так точно, не сразу.

- Мы бесконечно раскаиваемся, что вынудили вас ждать, и чтоб не задерживать вас еще больше, сегодня позанимаемся вместе. Тем более, сегодня ведь урок синдарин? Его мы с Ингваром знаем также мало, как и Ниночка. – Митя непринужденно опустился на приготовленный для Ниночки стул, и кивком головы предложил кузине с Ингваром расположиться на оттоманке.

- Да... но ньет... - мисс Джексон растерялась. - Ви есть одинаково невежественный ...

Митя оскорбленно моргнул.

- О, я сказать грубо, простить, это все мой глупый язык!

Да-да, насчет языка, мисс, вы верно подметили.

- Я хотеть сказать - вы одинаково не знать, но вас надо разно учить, все же вы есть разный возраст. Ниночка есть tolodh ...

- Я - хорошая девочка, а вовсе не это вот ... как вы сказали! - возмутилась и без того долго молчавшая Ниночка.

— Это значит - восемь лет. На синдарин, - мисс Джексон снисходительно улыбнулась. - А ваш кузен Митя - pae-ar-eneg.. шестнадцать. Вы с Ингвар - совсем взрослы юнош!

- Но есть ведь то, что интересно и взрослым! - Митя старательно лучился энтузиазмом. - Ниночка говорила, вы рассказывали ей о фейри. А ведь и мы ничтожно мало знаем о правителях Туманного Альвиона!

Мисс заметно поморщилась. Что неудивительно, ведь именно Лорды и Леди Полых Холмов обрекли ее на смерть во время Дикой Охоты. Что с точки зрения Мити, было все же чересчур: ладно бы, карали за наглость и дурные манеры, но за уродливое лицо и тело?

- Что вы хотеть знать? - сухо спросила мисс.

- Э-э ... - Митя на мгновение заколебался. Ингвар, словно невзначай прикрыв лицо ладонью, закатывал глаза и корчил рожи, явно пытаясь заставить Митю замолчать.

С одной стороны, они и впрямь ничего не знают о мисс Джексон, кроме того, что рассказали Шабельские и Нина ее боится. С другой, раз Йоэль ничего не знает, кого еще можно спросить о стеклянной башне и Эохо Эхкенд? В Петербург писать, в Дипломатический корпус? А станут ли они отвечать на вопросы мальчишки из провинциальной губернии и сколько времени эта переписка займет? Не будет ли поздно?

- Я хотел узнать о башне! - выпалил Митя, решив самого Эохо пока не упоминать. - Стеклянной, кажется ...

- Стеклянной... башне? - завороженно повторила мисс. - Откуда... откуда вы знать?

Ингвар прекратил прикрывать лицо ладонью, а попросту в отчаянии ткнулся в нее лбом.

- Ну как же, - невозмутимо ответил Митя. - Вы же стихи на сегодня задали, на альвионском! Вот я и нашел ... - он откашлялся и торжественно продекламировал:

Over that undersea isle, where the water is clearer than air:

Down we look'd: what а garden! О bliss, what а Paradise there!

Towers of а happier time, low down in а rainbow deep

Silent palaces, quiet fields of eternal sleep!³

- Ах, лорд Теннисон! - с явным облегчением рассмеялась мисс Джексон. - Хороши ... прекрасны выбор! Только он не писать, что башня - стеклянный! Вы плохо переводить, Митя! И не говорить, что башня есть в Туманный Альвион... – она вдруг понизила голос до испуганного шепота. - Он писать об враг!

- Враг? - переспросил Митя, а Ниночка распахнула глаза широко-широко и обеими руками схватилась за Ингвара. Ингвар беспомощно покосился на Митю, но тому было не до германца.

- Кто еще жить в дворцы на радуга под водой - «low down in а rainbow deep»? - мисс улыбнулась, но улыбкой это было странно назвать, такой кривой и даже страшноватой она показалась. — Это и есть Те, Кто Приходить Из Туман. Мы говорить о них прошлый раз.

- Так они приходят из-под воды или из тумана? - наконец соизволил спросить Ингвар.

- Они приходить вместе с большой туман, - пояснила мисс. - Когда-то жить Туманный Альвион и Зеленый Эрин, - она развела руками. - На Самхейн быть великая битва при Маг-Туиред, они славно драться, но Туат Да Даннан, которых вы звать альвы, помогать сама Морриган Темная, Госпожа Воронов

Мите понадобилась вся выдержка, чтоб не вздрогнуть.

- Дети Дану прогонять побежденных другой мир.

- А там плохо? - завороженным шепотом выдохнула Ниночка.

- Конечно. Их проклясть Кэйрбр из Туат Да Даннан, детей богини Дану. Он быть филид, поэт по-вашему, он сказать: «Быть без пищи на блюде, без молока в кувшин, без крова над головой во мрак ночной, без золота для поэт», - торжественно зачитала она. - Первые три еще можно жить, но у кого нет поэт, тот не быть ни раньше, ни сейчас, ни потом. Ведь никто о них не сказать слов, которые помнить! Поэтому они так сильно хотеть вернуться вместе с туман из другой мир, а Туат Да Даннан встречать их дикой Охотой.

Митя сглотнул, пытаясь освежить разом пересохший рот. Отчаянно хотелось спросить, зачем тогда дикая Охота убивает таких, как мисс Джексон, но он и так не мог сказать, что сумел соблюсти сегодня хороший тон, а уж подобный вопрос - он даже не за гранью добра и зла. Он за гранью приличий!

- Они приходить каждый Самхейн, а Самхейн есть скоро-скоро... – интригующим шепотом закончила мисс.

- А когда, когда? - аж подпрыгнула на оттоманке Ниночка - руку Ингвара она так и не выпустила и бедолагу ощутимо дернуло.

- Самхейн - тридцать первого октября, - выкручивая руку из Ниночкиной хватки, пробурчал он.

- Аххууу! - со свистом выдохнула она, запечатывая себе рот ладонью. И в собственные пальцы глухо пробубнила. - Так у Митьки же день рождения! Его и правда феи подкинули! - и посмотрела на Митю круглыми то ли восторженными, то ли испуганными глазищами.

- О, действительно? Так скоро! Как интересно! - восхитилась мисс.

Митя отмолчался. Подарки от Белозерских всегда приходили на именины, день Дмитрия Ростовского, но маме, по рассказам отца, нравилось праздновать именно в этот, последний октябрьский день. Митя даже смутно помнил пирог, тихий смех, нежно пахнущие ладаном и можжевельником руки, и букеты из ярких осенних листьев по всему дому. Когда мамы не стало, остался лишь детский праздник в семействе Белозерских, но подарки от отца всегда и неизменно появлялись на два дня позже.

-Well, пусть сегодня быть по-вашему, заниматься вместе! - снисходительно кивнула мисс.

Очень мило с ее стороны, учитывая, что половина урока уже миновала.

- Итак ... - мисс по-дирижёрски вскинула руки.

- Извиняйте, барышня-учителька, а только урок отменять придется, - дверь распахнулась и вместе со словами внутрь влетела Леська. - Ученицу вашу никак найти не можем. Ой! - она дико уставилась на четверых человек в комнате. На миг прикрыла глаза, открыла и заново пересчитала. Пролепетала... - Извиняйте. Ошибочка вышла .. - и попятилась.

- Чаю подай! - в закрывающуюся дверь скомандовал Митя.

Дверь снова распахнулась, внутрь, в вихре юбок и летящих концов шали ворвалась тетушка. Ее глаза, точно, как у Леськи, заметались, и дрожащим голосом она вопросила:

- Что вы здесь делаете?

- Добрый день снова-здорова, многообижаемый Людмила Валерьян! – растянула губы в улыбке мисс Джексон.

Ингвар едва слышно хихикнул, а Митя впервые подумал, что плохое знание языка может быть таким же оружием, как и хорошее, иначе как объяснить, что в некоторых случаях ошибки мисс становятся такими ... меткими?

- Мы здесь стараться немножко учиться.

- Но, у вас же урок с Ниночкой? Что делают здесь они? - тетушка неприязненно поглядела на Митю и Ингвара.

- Я просить помочь! - мисс гневно тряхнула головой, неожиданно став похожей на грозно распушившуюся пичугу. - Вниманий, господа и маленькая мисс! Интересный игра, в которой надо много человек! Я буду показывать картинка, а вы называть мне слово по-альвионски и на синдарин: кто вспомнить больше слов, тот выиграть! Мисс Нина, вы же выучили слова, я вам задавать?

- Конечно же, она все выучила! - торопливо выпалила тетушка. - Правда же, Нинуша?

- Прекрасно! - энергично кивнула мисс, перекошенное плечо ее дернулось. – Тогда мы играть, если нам не мешать! - и она выразительно покосилась на тетушку.

Митя с удивлением смотрел, как под неожиданно властным взглядом мисс та покраснела, побледнела - и тихо ретировалась, прикрыв за собой дверь.

- Начнем! - торжествующе провозгласила мисс, и как шулер припрятанного туза, швырнула на стол картинку с цветком.

Игра оказалась детской, но неожиданно забавной, особенно Ниночке, которая быстро впала в азарт. Аж косички тряслись, когда она смешно подпрыгивала, если выигрывала, и чуть не плакала, если вдруг забывала слова. И было даже приятно чувствовать себя взрослым и снисходительно-умным, делая вид, что позабыл пару названий, и давая радостно пищащей девчонке его обогнать. Заодно Ингвара под столом пнул, а то германец со свойственной ему педантичностью и цепкой памятью явно собирался Ниночку обыграть. Нет уж, если Митя Меркулов решил явить благородство, остальные явят вместе с ним, хотят они того или нет!

- Последний картинка, на победитель! - торжественно возвестила мисс, и протянула картинку с лошадью, правда, странной: полупрозрачной, с гривой, похожей на морскую пену и внушительными, явно хищными клыками.

— Ну это вроде. . . Погодите! Погодите! - Ниночка предостерегающе растопырила ладони. - Я помню-помню! Это вроде как рукой махнуть и ... «эх!», да - эх!

- Верно есть: ech или eoch, есть лошадь на синдарин!

- Ну да. Эох, значит, лошадь... Лошадь... - повторил Митя. Они с Ингваром переглянулись. Что ж, он всегда знал, что иностранные языки — это полезно.

- Я первая сказала! - взвизгнула Ниночка, и показала язык сперва Мите, потом Ингвару.

- Так есть. Лошадь в Туманный Альвион есть сильно священный. В древний времена входить в имя вождей, - важно сказала мисс. - Ниночка есть победитель, конечно, если не показывать язык. Благовоспитанная мисс не показывать наружу, что есть внутри себя! Если вы доставать ваш печень и показывать всем? Это быть приятно?

Даже Митя слегка поперхнулся, а уж Ниночка тут же отпрянула, вся ее оживленность исчезла, а глаза расширились от страха.

- Заданий есть у каждый свой! - продолжила мисс, не замечая, как изменилось настроение у Ниночки. - Я проверять следующий раз, - мисс решительно встала.

- Я провожу вас до Шабельских, - лениво обронил Митя.

Мисс удивилась:

- Мне есть приятно, но вам нет нужда беспокоить себя. Сейчас есть день, меня никто не обижать.

- Я хотел бы вернуть Шабельским паро-кота, - пояснил Митя. - Вы ведь не против проехаться, мисс Джексон? - и не давая альвионке возможности ответить - судя по выражению лица, та как раз искала слова для отказа - уже сам скомандовал. - Прошу вас, спускайтесь к крыльцу, я подъеду. Ниночка ...

- Благодарю за урок, мисс Джексон. - заученно пробормотала та, приседая в слегка неловком книксене - нужна, нужна ей гувернантка, над манерами еще работать и работать! Потом нахмурилась, подумала и неуверенно, почти вопросительно, пробормотала. -Quel fага...⁴ Так, да?

- О! Это есть ценный пожеланий! - улыбнулась мисс и протарахтела. - Cormamin niuve tenna'ta elea lle au'⁵

Слегка ошарашенная Ниночка снова присела и выбежала вон. Митя вышел за ней. Девчонка караулила его в полумраке лестницы, притаившись у перил как волчонок в засаде - только глаза поблескивали.

- Всё не так страшно, как казалось? - с усмешкой спросил Митя. - Тебе же понравилось, и мисс довольно милая и забавная.

- Ты очень глупый, Митька. - Ниночка вздохнула и поглядела на кузена как взрослые смотрят на безнадежно тупенькое дитятко. - Мне в Ярославле маменька учительницу из реального училища наняла - она скучная была, ругалась вечно, и пахло от нее тухлятиной. Ухо выкрутить могла, а только печенку из меня доставать не стала бы, нет, не стала! - подумала и добавила. - Ты как с этой мисс поедешь, топор с собой возьми. А еще б лучше сразу ее порубать! – покивала задумчиво, еще раз вздохнула, поглядев на Митю с усталым разочарованием - ведь не послушается же! - и направилась к себе в комнату.

Она уже скрылась, а Митя все еще стоял, бессмысленно глядя перед собой. Наконец очнулся, тряхнул головой и побежал за автоматоном.

Глава 6. Странная мисс Джексон

- Позвольте, я помогу?

Пожалуй, в других обстоятельствах это выглядело бы шуткой, из тех, что любила разыгрывать петербургская золотая молодежь. Вроде как курсистку из бедненьких на светский раут пригласить, и любоваться как она жмется и мается в нищенском платьице. Или вот предложить калеке прокатиться на автоматоне. Горбатость делала мисс совсем невысокой, так что макушкой она едва доставала до высоты седла, и теперь беспомощно стояла рядом с паро-котом, снизу вверх близоруко помаргивая на Митю. Жестокая была бы шутка, захоти Митя так пошутить. А всерьез вышло еще хуже: непродуманность и небрежение к нуждам дамы. Даже если та - всего лишь учительница. Ужасный mauvais ton!

- Мне следовало сразу подумать, что вам в платье будет неловко! – Митя подхватил ее на руки в один миг забросил в седло.

- Ааай! - мисс взвизгнула и запоздало схватилась за шляпку, да так и застыла в седле, обеими руками вцепившись в приплюснутый блинчик шляпки. И кажется, неожиданно для самой себя состроила Мите глазки.

Слегка ошарашенный этим Митя запрыгнул в седло.

- Вы есть такой ... - с придыхание раздалось из-за спины.

«Скажет - такой сильный, выкину! Наверное ...» - подумал он.

- ... деликатный, - сказала мисс. - Другой бы сказать не о платье, а о мой увечий.

Что ж, не кокетничает, а ценит — это можно стерпеть. Митя перевел автоматон на легкую рысь - когти паро-кота звучно зацокали по мостовой.

- Я раньше никогда не кататься автоматон! Это есть так интересный – совсем-совсем другой вид из-за мужской спина!

Все-таки, кокетничает.

- Я весьма благодарен что вы согласились провести общий урок сегодня, - поторопился он перевести разговор. - Я нынче понял, как мало мы знаем о Туманном Альвионе.

- Альвион есть прекрасен, - убежденно ответила мисс. - Там самый чистый вода и самый прозрачный воздух. Там зеленый леса покрывать холмы, а из них выходить Дамы и Господа, сказочно красивы бессмертны воители и воительницы.

- А еще там живут люди, которые согласны перебраться даже в Новый Свет, к ацтекам, с их жертвенными пирамидами, лишь бы держаться от этих прекрасных воителей подальше. Впрочем, к жертвоприношениям им вовсе не привыкать. Какая разница, где тебе вырежут сердце, - фыркнул Митя. Восхищение, которое мисс питала к альвам, его раздражало, хотя он и сам толком не понимал - почему. В свете, наоборот, принято было выражать восторг перед альвийской красотой, грацией и поэтичностью. Но помилуйте Предки, восторгаться теми, кто собирался тебя убить? В этом Мите виделось нечто странное. Его вот пытались, не раз, и не два, и все пытавшиеся моментально лишались всяческого его расположения!

- О, умирать жертва на Самхейн... Или на Йоль... или еще на шесть другие праздники есть так ужасно! Я быть совсем уверена, что все, кто каждый день умирать здесь от голод и холод и непосильный работа - умирать гораздо легче и веселей! - прощебетала у него за спиной мисс.

Митя чуть не вывалился из седла. Она что - смеётся над ним? Он обернулся, но сумел увидеть только скособоченное плечо мисс, и выбивающийся из-под шляпки локон.

- В Туманный Альвион никто не умирать голод. Не быть нищий. Не страдать болезни. - мечтательно протянула мисс.

«Что ж они вам, мисс, не помогли?» - мысленно хмыкнул Митя.

- Если вы сейчас думать, почему быть больна я, то мне помочь нельзя, - строго сказала мисс. - Иногда так бывать, что тебе не везёт. Тебя не принимать там, где ты хотеть быть. Прогонять. Убивать, и тогда есть только два путь: уезжать и жить другое место ... даже если тебе там не хорошо, - она тяжко вздохнула и замолчала. А потом совсем тихо добавила. - Или самому убивать всех, кто не давать жить тебе.

Митя чуть не выпал из седла во второй раз.

Мисс принужденно рассмеялась и деланно-веселым тоном сказала:

- Второй путь — это для сильный, а если ты маленький слабый женщина, твой путь: бежать и выживать. Так есть.

Они некоторое время ехали в тягостном молчании. Митя даже потянулся к рычагу - ускориться: быстрее доехать до Шабельских, сдать им автоматон и мисс - и баста! Но у перекрестка пар все равно пришлось сбросить. Вразброд, но все же явственно вместе, улицу пересекала небольшая толпа в десяток человек. Выглядели они странно: первым шагал здоровяк с младенчески-незамутненной физиономией, за ним немолодые дядьки, явные выжиги - или шулера, или воришки, и пара нервных тощих юношей со впалой грудью, сутулой спиной и затуманенными глазами, и парочка очевидных мазуриков. Одеты совершенно вразнобой - кто добротно, кто почти в лохмотьях, а кто разом и так, и эдак! Совсем рядом с Митей прошествовал грузный мужик в дорогом, хоть и отчаянно поношенном сюртуке, казацких шароварах и лаптях на босу ногу.

Здоровяк с младенческой физиономией при виде автоматона расплылся в глупой улыбке:

- Какая у паныча машинерия добрая!

- А девки для катаний попригляднее не нашлось? - присвистнул тощий хлыщ с плутовской физиономией. - Видать, вовсе плох паныч, коли даже чуда железная с девками не допомогает, облезьяну катать приходится!

И вся небольшая толпа загоготала.

Чувствуя, как скулы вспыхивают от мгновенной лютой злобы - на шутника, на мисс, или на самого себя, уж не понять - Митя приподнялся в седле, нашаривая рукоятку сброса пара. Сейчас кипящую струю под зад в драных штанах, а там и гаечный ключ нашарить можно ...

Маленькая рука надавила ему на плечо, заставив плюхнуться обратно в седло – то ли от неожиданности, то ли от того, что хватка у мисс оказалась тоже неожиданно сильной.

- Митя, это есть глуп обращать вниманий на низкий люд. Если бы я отвечать на каждый злой шутка о мой внешность, я бы стирать свой язык. - твердо сказала мисс.

Гогочущая толпа протопала мимо, Митя проводил их взглядом - по-крайности, он их запомнит!

- Интересно бы знать, кто такие! - сквозь зубы процедил он.

- В этот город постоянно приезжать на заработки, - равнодушно бросила мисс. - Совсем не есть интересно знать разный людь на разный завод. А мы есть почти приехать!

Митя повернул паро-кота к особняку Шабельских. Прямиком у парадного крыльца один конь уже был - явно дожидаясь кого-то, лакей держал под уздцы оседланного коня. Митя выбрался сам и вынул из седла мисс, поставив ее на мостовую. Она неловко покачнулась, вцепившись Мите в плечи обеими руками, поглядела ему в лицо слегка расфокусированным взглядом:

- Какой быстрый есть ваш автоматон! Прямо вот только что быть там - и уже здесь! Я даже не заметить. Спасибо за катаний... Ох, нет, не надо звонить! – она остановила потянувшегося к звонку Митю. - Мне бывает тяжело ждать, да и прислуга господ Шабельски не слишком любить открывать мне дверь – считать меня особа не значительная. У меня есть свой ключ, - она вытащила из потрепанного ридикюля ключ, с улыбкой продемонстрировала его Мите и принялась открывать.

Мисс Джексон распахнула дверь, но Митя замешкался - право, не вваливаться же в чужой, и не слишком гостеприимный дом, вот так, без доклада.

Звон шпор и гневный голос одновременно донеслись из дома:

- Ищи деньги где хочешь — это твоя обязанность! А мне нужен этот гнедой! Скоро надо мной весь полк смеяться будет - Шабельский на клячах ездит! – пламенея раскрасневшимися от гнева щеками и сверкая эполетами, Петр Шабельский ринулся вон из отчего дома, как разъяренный бык из загона.

- Никаких гнедых! - донесся ему вслед вопль настолько пронзительный, что Митя даже не сразу узнал голос Лидии. - Я хочу в Петербург! И платье альвийского шелка!

Мисс Джексон с неожиданной для ее увечья ловкостью шарахнулась с пути младшего Шабельского - иначе бы он попросту вынес ее обратно на улицу. Да и сам Митя изрядно замешкался - его мысли вертелись безумной каруселью.

«Лидия сошла с ума? Платьев из альвийского шелка не бывает, а если и бывает, то только на альвийских лордах и леди! Но ... значит, альвийский шелк все же есть? Здесь, в Екатеринославе? На целое платье?»

В этот момент Петр Шабельский выскочил на крыльцо и недоуменно заморгал, столкнувшись нос к носу с Митей.

- Добрый день, Петр Родионович! - невозмутимо поздоровался тот. А что поделать - если уж вас застали в столь неприятно-двусмысленном положении, вам лишь невозмутимость и остается.

- Дмитрий?! - Шабельский почти рычал. - Я должен повторить, что не желаю, чтоб вы виделись с моими сестрам?

- Полагаю, даже в этом случае я не смогу оставить себе вашего паро-кота и вашу учительницу альвийского. Можете не благодарить. - Митя коротко кивнул, и направился прочь.

Последнее, что он увидел в распахнутом дверном проеме — это застывшую на лестнице фигурку, на сей раз не в привычных уже мальчишеских обносках, а в девичьем платье, кажущуюся в облаке светлых оборок еще более мелкой, тощей и похожей на мышь. Даринка застыла у перил, прижав к груди похожие на веточки ручонки, и глядела Петру вслед с усталой безнадежностью. При виде Мити глаза у нее стали злыми и жутковато-прозрачными и под этим пристальным взглядом тяжеленная входная дверь с грохотом захлопнулась сама собой.

— Вот же, ведьма! - бросил, как сплюнул, Шабельский, направляясь к привязанному у крыльца коню.

Глава 7. Плохие новости на десерт

Рокот пара-телеги за спиной возник внезапно и надвигался стремительно. Митя лопатками ощутил приближающуюся сзади тяжелую темную громаду и раньше, чем тень мчащейся пара-телеги накрыла его, перепрыгнул через кованные ажурные перильца на одно из спускающихся на улицу крылечек. Вскочил на верхнюю ступеньку, обернулся...

- Пшшшш! - шум резко сброшенного пара окутал все вокруг, сквозь рассеивающееся облако проглянул кузов, облучок и сидящий на нем управляющий, Свенельд Карлович Штольц, старший брат Ингвара.

- Митя? - растерянно спросил старший Штольц, разглядывая вжавшегося в дубовую дверь юношу.

- Ты шо там робишь, бандюга! А ну геть звидси, зараз городового позову! - за окном у самой двери бесновалась грузная старуха в старомодном чепце, грозя сквозь стекло тростью.

Нервно поклонившись грозной даме, Митя торопливо сбежал по ступенькам и вскочил на облучок рядом со Штольцем.

- Рад вас видеть, Свенельд Карлович! Поедем, пожалуй!

- И я вас рад. Гляжу, вы идете. Вот, пару подбавил, нагнать хотел, - неловко бормотал Штольц, дергая рычаги. - Не подумал, что вас это может ... - он замялся.

- Напугать? Хотите сказать - я испугался? - вскинулся Митя. Лишь одно в обществе оценивалось как грех более страшный, чем отсутствие манер, денег и связей - трусость. Физическая трусость была неизгладимым клеймом, общественной смертью. Невозможно было допустить даже намек на нее! Младший из дядюшек Белозерских, Константин, во время русско-турецкой компании, поняв, что вздрагивает при пушечных выстрелах, намеренно перебрался под самый жесткий обстрел, доказывая, что он и страх не представлены друг другу. Кузены Белозерские, будучи еще слишком малы для военных действий, жгли руки на свечках, а летом, в крымском имении, прыгали со скал в море, воспитывая в себе презрение к боли и опасности.

Митя, конечно, тоже вместе с ними жег и прыгал, больше всего боясь перестать быть своим среди Кровных родичей, а сам переживал, что в глубине его души все же затаилось некое унаследованное от отца плебейство - ведь рассуждая наедине с собой, никак не мог избавиться от мысли, что глупости в этих подвигах больше, чем отваги. К тому же ожоги на пальцах чудовищно мешали правильно завязывать галстук. Оттого приходилось особенно истово следить, чтоб и тень подозрения в трусости не коснулась его!

А Штольц рассмеялся.

- Ох, Митя, я порой забываю, что вам всего пятнадцать! Неужели вы думаете, что после недавних событий хоть один человек в губернии заподозрит вас в трусости? Какой же вы еще ребенок!

- Мне уже, считайте, шестнадцать, - раздумывая, обидеться или не стоит, проворчал Митя.

- Да-да, послезавтра! Ваш отец еще летом, в поместье, столько раз мне об этом напомнил, что мудрено было бы позабыть! - с необидной насмешкой улыбнулся Штольц.

- Так вы из-за этого нынче приехали? - неуверенно спросил Митя. Летом отцу еще никто не говорил, что Митя ему вовсе не сын. Вот послезавтра отец точно не сможет сделать вид, что ничего не происходит, и Митя поймет точно ... а поймет ли? Нет, если он не услышит привычного, ежегодного: «Поздравляю, сын, ты у меня совсем взрослый!» - сомнений и впрямь не останется, значит отец поверил. А если отец скажет, но сухо? Или небрежно? А если он скажет как обычно, а Митя только вообразит, что сухо и небрежно? Как понять - ведь не переспросишь же! Oо-о, проклятье!

- Не только из-за этого! - Свенельд Карлович усмехнулся. - Позвольте вас поздравить, Дмитрий Аркадьевич! Ваш кирпич начал приносить прибыль.

- Лучший подарок к шестнадцатилетию! - Митя аж подпрыгнул на облучке. Все сложные душевные терзания его моментально покинули, зато в мечтах, мягко помахивая безупречно скроенными рукавами, пролетела стайка новеньких сюртуков альвийской работы. - Подробности, Свенельд Карлович, умоляю!

- Мы получили крупный заказ из губернской казны на укрепление ограды городских кладбищ, и на отделочный кирпич для присутственных зданий.

- Мы получили? - удивился Митя. Мгновенно вспыхнувший восторг тут же сменился настороженностью. - Обычно они у Лаппо-Данилевского ...

- А нынче - у нас! - Свенельд Карлович лучился неприкрытым, упоенным злорадством, - не только получили, но уж и подводы отправить успели. Я приехал соглашение подписать да деньги получить. Аркадий Валерьянович разве ни о чем таком не упоминал?

- Упоминал, - задумчиво кивнул Митя. - Говорил, была беседа с его превосходительством.

Про защиту казенных зданий от мертвецов, и как городовые просили «хоть по полкирпичика на брата» Митя тоже отлично помнил. Радостное настроение пшикнуло, как гаснущая спичка, и исчезло без следа.

- Ее превосходительству понравилась облицовка дворца! - уверенно продолжал Штольц. - Я всегда говорил - настоящее качество себя покажет!

«Да если бы!» - угрюмо подумал Митя. Его давняя выдумка оборачивалась все более опасной стороной. Великие Предки, он ведь всего лишь хотел отвлечь внимание губернаторши от себя, чтоб она, не дай Предки, не угадала правду! Она и не угадала, зато ославила его незаконнорожденным. Хоть кирпич продали, и то польза от дурацкой выдумки. На будущее надо всенепременно запомнить: никакого наскоро слепленного вранья! Любую значимую ложь он впредь будет готовить заранее и тщательно продумывать. Может даже держать несколько про запас.

- Так что поздравляю еще раз, господин начинающий промышленник! – подруливая к воротам провозгласил Штольц. - мало кто к шестнадцати годам может похвастаться, что владеет пусть маленьким, но уже доходным предприятием.

«Да у меня и громадного предприятия ценные бумаги уже полсуток как имеются» - подумал Митя, но получилось как-то уныло. Что-то зудело, подтачивая короткую радость и требуя все время быть настороже.

Вдвоем они загнали паро-телегу во двор и вошли в дом.

- Пст! Митя! Ми .. Митька, противный!

Сочащийся из-под лестницы сдавленный шепот заставил Митю недоуменно оглядеться, но упоминание «противного Митьки» все прояснило.

- Ниночка, что вы делаете там в темноте?

Из сумрака под лестницей сперва высунулись косички-рожки, точно жук-рогач выглянул из-под коры, а потом вылезла и вся Ниночка. Сделала неуклюжий книксен Свенельду Карловичу, а Мите буркнула:

- Караулю, - мрачно сказала она. - ты ж с этой жабой уехал ...

- С жабой? - удивленно поглядывая то на Ниночку, то на Митю переспросил Свенельд Карлович.

- Ниночку напугала мисс Джексон, - обтекаемо пояснил Митя.

- Я ее больше не боюсь! - фыркнула девчонка, боднув воздух «рожками». — Это хорошо, что ты со мной на урок пошел. Я на вас поглядела и поняла - ей до меня никакого дела нет! - она удовлетворенно покивала и подхватив край юбки, на одной ножке поскакала вверх по ступенькам. Уже на площадке повернулась и звонко крикнула. — Это она тебя сожрать хочет! - и с топотом умчалась.

- Ниночка? - отозвался со стороны голос тетушки. - Что ты кричишь и топочешь?

- Потому что крайне дурно воспитана, - неожиданно проворчал Свенельд Карлович и тут же виновато развел руками. - Я не должен так говорить о вашей кузине, но право же, называть бедняжку мисс Джексон - жабой? Надеюсь, она не повторит это при чужих.

Митя задумчиво покивал, и они стали подниматься по лестнице.

- Дмитрий! Это нестерпимо, что ты постоянно пытаешься привлечь к себе внимание! Изволь больше не отвлекать мисс Джексон от занятий с Ниночкой. Если вы снова попытаетесь лишить кузину возможности учиться, я вынуждена буду обратиться к Аркадию! И что ты натворил в своей комнате? Там же даже обои испор ... О, Свенельд Карлович? - тетушка остановилась, будто налетев на стену. - Вы здесь? Я скажу Аркадию Валерьяновичу.

- Очень любезно с вашей стороны, Людмила Валерьяновна. - Штольц жалостливо покосился на Митю и шепотом спросил. - У вас тут всё домашняя война с дамами Фомиными?

Митя промолчал. Еще вчера он бы ответил «да», но сегодня ... воевать с Ниночкой было как-то глупо, воевать с тетушкой - мелко.

- Вели подавать обед, Людмила, Свенельд Карлович наверняка проголодался! - держа в руках распечатанное письмо, отец вышел из кабинета.

Показалось Мите или нет, что улыбка отца была словно примерзшей?

За обедом он о чем-то напряженно думал, то и дело поглядывая на Митю. К счастью, присутствие старшею Штольца рассеивало тягостное молчание. Тот рассказывал о двух восстановленных полях - мало, но для начала неплохо, о расчистке сада, о том, что найденную аж в центральных губерниях артель для работы в трофейных цехах пришлось чуть ли не запереть в имении, чтоб они не общались с местными, и не наслушались страшных историй о «мертвецкой фабрике».

- Но больше, надеюсь, не понадобится. После продажи кирпича городу я велел выдать каждому по пять рублей премии. Вкупе со сдельным заработком это составляет изрядную сумму, что, как я надеюсь, заставит их держаться за место, не смотря на россказни.

- Однако, не слишком ли вы щедры, Свенельд Карлович? - сквозь зубы процедила тетушка. Продолжение фразы «... за чужой счет» вслух не прозвучало. Но напрашивалось.

Еще мгновение назад светившийся тихой радостью Ингвар зло зыркнул на Людмилу Валерьяновну.

- В соответствии со старанием и ситуацией, - невозмутимо ответил Свенельд Карлович. - Мой отчет по всем статьям расходов будет представлен владельцу цехов.

- С удовольствием взгляну, хотя полностью вам доверяю, Свенельд Карлович. - Митя кивнул.

- Я полагаю, отчеты по денежным делам тебя ни в малой мере не касаются, - высокомерно обронила тетушка.

- Касаются, конечно, это же его цеха, - удивленно вздернул брови отец.

- Но ... - тетушка растерялась. - Они же в твоем имении и ... Ты ведь опекун, а Дмитрий еще слишком молод!

- Пусть учится вести собственные дела, - рассеяно отмахнулся отец. - А Свенельд Карлович поможет.

По выражению лица тетушки можно было подумать, что Георгия переложила в мясо перцу. Хотя всего было в меру.

- Касаемо же имения, весьма приятно, что мы смогли продолжить ремонт и будем продолжать до самых холодов.

- Есть ли смысл, Свенельд Карлович? Вы же хотели поселить там артельщиков?

Бокал в руке тетушки звякнул резко до неприличия:

- Мужики в господском доме? Они же там все разнесут!

- Мы обошлись без столь крайних мер. Мне удалось недорого нанять мастеров, которые весьма быстро поставили барак.

- А ... печки там есть? - неожиданно для самого себя выпалил Митя .

- Что, простите? - в изумлении обернулся Свенельд Карлович.

- Э-э ... печки. Для тепла. И чтоб готовить, - вспоминая жуткие очаги у городских фабричных бараков, пробормотал Митя

- Ты стал задумываться о положении работников? - изумился отец, словно выныривая из своих тягостных раздумий. - Общение с Адой Шабельской не прошло бесследно! Я рад.

«Не с Адой, а с Даринкой! Ада, при всем ее свободомыслии, милая домашняя девочка. Это из-за Даринки мне пришлось в барак и на фабрику таскаться, и видеть то, что я видеть вовсе не хотел! Но теперь не могу забыть. У, ведьма!»

— Это ведь мои цеха, - не поднимая глаз от тарелки, пробурчал Митя. - Если там кто-то умрет это будет моя вина.

Умрут и смотреть станут, как мертвый мальчишка на фабрике - хотя там Митя был вовсе и не причем!

- Не волнуйтесь, Дмитрий, все сделано как в моем бывшем имении... бывшем имении моей бывшей супруги.

- Какие неприличности вы говорите, господин Штольц! При девочке! – возмутилась Людмила Валерьяновна.

На физиономии Ниночки было написано, что если маменька сейчас погонит ее из-за стола, от вкусной еды и взрослого разговора, она будет цепляться за скатерть и орать. Штольц склонил голову, показывая, что принял замечание, и продолжил:

- Стены проконопачены, установлены печки, готовит специально нанятая кухарка.

- Можем говорить в обществе, что кухарка есть не только у нас, но даже у наших работников, - саркастически протянула тетушка.

— Это обычная практика при найме артелей. Но да, кухарку вы нашли великолепную, мои комплименты, Людмила Валерьяновна, - потянувшись за почками, тушеными в белом вине, похвалил старший Штольц.

Судя по тетушкиному лицу, в блюдах Георгии оказался не только избыток перца, но и уксуса.

- Простите, а почему имение Анны Владимировны - бывшее? – немедленно вычленил странность отец.

Митя с Ингваром украдкой переглянулись и оба уткнулись в тарелки.

- А ... - на лице Штольца появилось отстраненно-равнодушное выражение. – Анна Владимировна мне написала... Господин Лаппо-Данилевский имение заложил. Деньги понадобились.

- Он не мог, она же ничего не подписывала! - выпалил Ингвар.

- Что? - старший Штольц удивленно обернулся к брату.

- Ингвар хотел сказать, что господин Лаппо-Данилевский не мог заложить приданое жены без ее согласия, а с ее стороны было бы глупостью согласиться, - торопливо вмешался Митя, одаривая Ингвара зверским взглядом.

Тот смущенно потупился.

- Ингвар и впрямь именно это хотел сказать? - поинтересовался Свенельд Карлович, Ингвар немедленно вспыхнул, как уличный газовый фонарь. На помощь неожиданно пришел отец:

- Приятно слышать, что вы не пренебрегаете знанием законов, мальчики, - улыбнулся тот. - Действительно, заложить имущество супруги - сделка весьма сомнительная. Тот же Волго-Камский банк никогда на нее не пойдет.

- Я списался с людьми, которые мне ... скажем, обязаны ... Сдается, совершенно все имения Лаппо-Данилевских заложены по несколько раз и в разных банках. Так что для банков он и без того сомнительный клиент. Сделка по имению Анны Владимировны заключена с частным лицом. Увы, с кем - неизвестно, документов я не видел, а мои знакомцы не знают.

«Зато я видел и знаю» - Митя продолжал внимательно изучать свою тарелку, будто заинтересовавшись виньеткой на ободке.

- Что же, господа Лаппо-Данилевские... разорены? - с жадным любопытством спросила тетушка.

- Напротив... - Свенельд Карлович покачал головой. - У Ивана Яковлевича громадные планы. Завод «Коккерель» принадлежит уже не столько бельгийцам, сколько ему, в заводах «Шодуар» у него изрядная доля. Говорят, он даже выкупил долю Азовского пароходства - в преддверии запуска чyгyнки оно изрядно подешевело. Право, не знаю, на что он рассчитывает, но полагаю, господин Лаппо-Данилевский знает, что делает.

- Надеюсь, Анне ты так и ответишь, - буркнул Ингвар - пальцы его стиснули стакан так, что казалось, стекло вот- вот треснет.

— Это было бы крайне невежливо, - чопорно обронил Штольц, взглядом давая понять, что младший брат лезет не в свое дело.

Ингвар покосился на Митю и тоже уткнулся в тарелку.

- Что ж ... - после недолгого молчания сказал отец. - Я вот тоже получил ... письмо. Митя, твой дядюшка, князь Белозерский, завершил, наконец, дела, связанные с его отставкой. Пишет, что рассчитывал поспеть на твои именины, или хотя бы на день рождения, но увы, никак. В течении этой недели он, и твой младший дядюшка, князь Константин, и твой старший кузен Николай выезжают из Петербурга в Екатеринослав. Думаю, самое позднее на следующей неделе они прибудут на известную тебе станцию Хацапетовка.

Митя замер. Не шевелясь, практически не дыша. Втроем. Они едут - втроем. Видно, для надежности. Чтоб не сбежал.

- А они в самом деле князья? А подарок они тебе везут? На именины? – честно промолчавшая весь обед Ниночка не выдержала.

- Везут, - механическим голосом откликнулся Митя. - Княжеский.

Смерть. Во славу Мораны Темной и всех Моранычей. Что может быть лучше? Разве что преподнести его прямиком на именины, но тут не сложилось, увы-увы, придется немного обождать.

Из горла Мити вырвался короткий смешок, больше похожий на всхлип. Ингвар посмотрел с явным испугом.

- Вероятно, семейство Белозерских предложит Мите перебраться к ним в Петербург, - старательно не глядя на сына, сказал отец.

- Вероятно, - эхом откликнулся Митя.

Не на глазах же отца его убивать. Разве что потом известят, кем Митя стал. Но будет уже поздно.

- А я не хочу, чтоб Митька уезжал! - вдруг выпалила Ниночка и требовательно оглядела сидящих за столом. - У всех девочек здесь есть старшие братья! Или кузены! А у меня не будет? - Ниночка снова выставила вперед рожки, готовая биться за свое неотъемлемое право собственности на старшего брата.

- Митя будет твоим кузеном - там, в Петербурге, - с трудом сдерживая торжество в голосе, почти пропела тетушка. - Мы же не можем удерживать его здесь, вдали от его настоящей семьи.

Над столом повисла тишина. Отец аккуратно поставил бокал. Промокнул губы салфеткой. И словно бы хрустящим от холода голосом сказал:

- Я ценю твое внимание и такт, сестра. А также умение не повторять уже совершенных ошибок.

Митя даже вздохнул от удовольствия: все же иногда, когда хотел, отец мог дать фору и самым изощренным светским львам! Сказано ведь - и как сказано! лишь бы не слишком тонко для провинциального ума.

Но судя по некрасивым красным пятнам, вспыхнувшим на скулах тетушки, ей хватило тонкости.

- Свенельд Карлович, я понимаю, что это немалый труд, но никто лучше вас не справится, а дело требует доскональности. Составьте, пожалуйста, отчет обо всех Митиных средствах, чтобы мы могли передать его Белозерским. Если Митя переберется к ним, опека над материнским наследством перейдет к его дядюшкам.

- Нынче же сделаю, Аркадий Валерьянович, - кивнул Штольц. - Могу я также предложить не отказываться от этого дома полностью, а сдать его другим арендаторам уже от вашего имени? Учитывая разницу в цене, затраты на новое жилье станут менее ощутимы. Я также предложил бы из прислуги оставить кухарку и одну горничную. От такой кухарки никак нельзя отказываться! Вторую горничную и сторожа придется или уволить, с рекомендациями, разумеется... Или могу забрать в поместье, там работа для них найдется.

Явившаяся поменять тарелки на десертные Маняша при этих словах застыла сусликом и в панике воззрилась на тетушку.

- Что... О чем вы говорите? Почему вы позволяете себе распоряжаться нашей прислугой? - вскипела тетушка. - И почему мы вдруг должны отказаться от этого дома? Здесь весьма удобно, у Ниночки своя комната ...

Отец не ответил - лишь в упор поглядел на тетушку и улыбнулся. Холодно. И ядовито. Митя вдруг понял, что как бы он сам ни злился на отца, не хотел бы, чтоб тот глядел на него с таким разочарованием.

- Дело в том, Людмила Валерьяновна ... - поняв, что остальные так и будут молчать, Свенельд Карлович смущенно откашлялся. - ... что затраты на дом, равно как и прислугу, господа Меркуловы старший и младший делят между собой. Если Дмитрий переезжает к родне в Петербург, то распоряжение ежегодным доходом от наследства его матушки тоже переходит к ним. Поскольку изрядная часть средств Аркадия Валерьяновича сейчас вложена в восстановление имения, этот особняк становится дороговат, - и тут же бойко-утешающим тоном добавил. - Но если дела в имении пойдут хорошо, то года через два или три вы сможете сюда вернуться! Я надеюсь. Сократим другие расходы ...

- Но ... Как же ... Почему я ничего ... - тетушкины пальцы отчаянно комкали салфетку, а лицо ее было лицом человека, на глазах у которого земля и небо поменялись местами, а деревья начали расти корнями вверх. - Но ведь он же может и остаться! - вдруг с отчаянной надеждой вскричала она. - Ниночке так хочется иметь старшего брата и ... они хоть и князья, но ведь не могут заставить его уехать? В конце концов, ты его отец!

Тишина. Тишина. Полная тишина. И в этой нерушимой тишине кто-то задушено, но вполне отчетливо хрюкнул. И Митя даже точно знал - кто!

- Ты что, над моей маменькой смеешься? - зловеще прищурившись, процедила Ниночка и ткнула в сторону Ингвара вилкой.

- К ... как можно? - ломким от сдавленного хохота голосом выдохнул тот. - Просто ... закашлялся! - и приник к стакану с водой. Руки у него подрагивали. И плечи. И даже стул под ним вибрировал.

Никакой сдержанности! А еще германец ...

- Если Дмитрий захочет остаться со мной, я буду счастлив! - негромко сказал отец, поднимаясь из-за стола. - Но решить это он может только сам. Я приму любое твое решение ... - отец поднял голову и в упор поглядел на МитюO тяжелым, напряженным взглядом. - ... сын. - и направился к дверям.

- Но десерт ... - слабо пискнула тетушка.

- Спасибо, сестра. Я сыт. - через плечо бросил отец.

- Мы, пожалуй, тоже пойдем, - пробормотал Митя, выдергивая Ингвара из-за стола.

Последним, удивленно поглядывая им вслед, вышел Свенельд Карлович. На его поклон тетушка не ответила. Она сидела, опустив плечи, на своей стороне стола, и ее пальцы безостановочно терзали салфетку. В столовой остались она и Ниночка - то ли с матерью, то ли с десертом, поди пойми эту девчонку...

Глава 8 Секрет богатства

- Надеюсь, вы с братцем наговорились достаточно, и он не придет искать вас здесь! - брюзгливо пробурчал Митя, усаживаясь на кровать.

Только пристроившийся на стуле Ингвар немедленно вскочил и процедил:

- Я вам не навязывался, могу и уйти!

- Не можете, - равнодушно хмыкнул Митя. - Окно надо аккуратно открыть, а потом также аккуратно закрыть - я это сделать не могу. Аккуратно не могу. А мы и так в прошлый раз оставили беспорядок, - он поглядел на отчетливые следы когтей мары на стене.

Голос его звучал монотонно, как запись фонографа.

- Холодно будет, - только и сказал Ингвар, доставая из кармана футляр с отверткой и кусачками.

- Да здесь разве холодно? - Митя подмостил под локоть подушку и раскинулся на кровати, с интересом наблюдая как Ингвар ловко отжимает края вставной рамы. - Конец октября, а солнце и листья золотые. В Петербурге сейчас холод, сумрак, и дожди, дожди...

- Зато Петербург. Вы ж так туда хотели? - пропыхтел Ингвар - рама поддавалась плохо, на совесть в прошлый раз вставил.

- Хотел, - откликнулся Митя: получилось настолько уныло, что Ингвар оставил работу и пристально уставился на него.

- Больше не хотите? Прогулки на автоматоне по Невскому, балы Кровной знати ... Что там еще интересного? - презрительный тон Ингвара давал понять, что сам он эти занятия вовсе интересным не считает. - О, визиты в Зимний дворец! Куда вас еще родня поведет?

- Как Дмитрия Меркулова - разве что прогуляться по Невскому, - устало усмехнулся Митя. - Все остальное для Истинного Князя.

Ингвар хмыкнул, снова повернулся к раме и вдруг замер, так и застыв с отверткой в руке. Будто окаменел. Потом медленно повернулся к Мите, крупно сглотнул и наконец выдавил.

- Они ... едут вас убить?

Локоть у Мити соскользнул с подушки, и он совершенно нелепо завалился на спину, стукнувшись затылком об стену:

- Meгde! - выпалил он, забарахтался, проваливаясь в перину, наконец выбрался, и уставился на Ингвара во все глаза. - С каких это пор вы такой сообразительный, Ингвар?

- О, конечно, чтоб починить в конюшне два автоматона, сделанных на лучших заводах мира, сообразительность вовсе не нужна! К чему? – саркастически протянул Ингвар. - А видеть вместо настоящих людей свое представление о них, весьма полезно для светского человека и вероятного Истинного Князя! - и взгляд германца стал откровенно высокомерным.

Митя глотнул воздуха, которого ему вдруг стало резко не хватать. Единственное, на что его еще доставало - хоть как-то держать лицо.

«А это точно Ингвар?» - мелькнула отчаянная мысль. Право же, легче поверить, что это некая неведомая тварь в обличье германца, чем что немчик может быть совершенно прав.

- Неужели вы думаете, что, зная эгоистичную и пустую натуру Кровной знати, так уж сложно догадаться? - глядя все также презрительно, продолжал вещать Ингвар. - Кровным выгодно, если Истинные Князья станут появляться снова, это докажет их превосходство над другими людьми. Моранычам еще более выгодно, чтобы первый за полтысячи лет Истинный Князь появился среди них, ну а Белозерским – иметь этого Истинного Князя в своем роду выгоднее всех. Ясно же, они что угодно сделают, чтобы вас заполучить - он подумал мгновение и исправился. - Нет! Не вас! Истинного Князя. И даже не его, а то, что он может дать.

Митя посмотрел на Ингвара одновременно с симпатией и легким презрением. Ему все больше нравился этот юноша что, конечно, не исключало его очевидного и необоримого плебейства.

- Нет ничего более естественного и правильного, чем забота о благе своего класса, как это называют господа социалисты. Разве что забота о своем роде.

- Приедут родичи - кинетесь им в объятия? - зло прошипел Ингвар.

- ... если конечно же, эта забота - не за мой счет, - невозмутимо закончил Митя.

- Почему вы вечно стараетесь казаться хуже, чем есть? Если бы я сам не видел, как вы спасаете других, решил бы, что вы - самое самовлюбленное создание на свете!

- Я спасаю этих самых других только если это выгодно мне самому! - вскакивая, рявкнул Митя. Ох уж этот Ингвар с его наивностью! - И забочусь только о себе!

- Как же ваша самовлюбленность намерена о себе позаботиться, когда прибудут родственнички? - ехидно поинтересовался Ингвар.

- Не знаю! - заорал Митя.

Помолчали. Ингвар вернулся к возне с рамой.

- Бежать? - не оборачиваясь, спросил он. - Деньги у вас теперь есть ...

- Я думал об этом. Найдут, - разглядывая свои сцепленные пальцы выдохнул Митя. - Дядюшка почуял, когда я в тринадцать лет мышиный трупик поднял, а уж поднятых варягов наверняка ощутили все Белозерские до единого! А может, и все Моранычи.

— Это все потому, что способности Кровных совершенно не изучаются! Живете в современном мире, а всё как при Кие Прародителе!

- На ком желаете поставить пару опытов? Лично на государе-Даждьбожиче, или сойдет парочка великих князей?

- Напрасно иронизируете. Вот были бы способности Кровных изучены, может, и нашли бы какой-то метод прятаться от этого их чутья, - нравоучительно сказал Ингвар.

- Может, уже и нашли! Только мне об этом рассказывать не стали - я же еще не был Кровным!

- А дальше они, безусловно, ничегошеньки не станут от вас скрывать и посвятят во все тайны, ведь ваши родичи совсем не желают вами управлять! - слова Ингвара звучали так деловито, Митя даже не сразу сообразил, что над ним издеваются.

- Ингваррр! - прорычал Митя. Германец злил до звона в ушах, до красных кругов перед глазами. И особенно тем, что мог быть прав. Белозерские всегда были добры к нему. Они учили - даже вопреки его собственным отчаянным протестам. Но свои важнее чужих, а до какой степени он, Митя, свой семье матери, еще предстояло понять.

- Если бежать не выйдет и уговорить не получится ... - рассудительно начал Ингвар. - ... то надо рассказать все Аркадию Валерьяновичу. Ему-то точно нужны вы, а не Истинный Князь.

- Отцу? - с некоторым трудом выдавил Митя. - Думаете, он справится с Белозерскими?

- Справился же он как-то при дворе, а там все и вовсе мерзавцы, - убежденно ответил Ингвар.

- Так справился, что оказался здесь! - проворчал Митя. - И как я ему объясню? Отец, дядюшки хотят меня убить? Остается только добавить - для моего же блага, и он решит: мало того, что я незаконнорожденный, так еще и сумасшедший!

- Думается мне, вы просто боитесь! - хмыкнул Ингвар, и на сей раз Митя даже не дернулся от этого обвинения в трусости. Потому что да, боялся. Белозерские ... никто не сделал для отцовской карьеры больше, чем они. И если они скажут, что новый Истинный Князь нужен империи, кого послушает отец? Настоящих Кровных, исполняющих свой долг, или его, мальчишку, отчаянно пытающегося от этого долга сбежать? Великие Предки, да Митя сам понимал, что человек, мужчина и дворянин не должен бояться смерти! И никому ведь не объяснишь, что после смерти, которая ждет его, он разве что мужчиной останется, а дворянином и человеком быть перестанет. А станет Кровным и личем! Или все же прав Ингвар, и Кровный личем стать не может? Проклятье, проклятье, проклятье! Проклятая судьба! И Белозерские! И Ингвар тоже!

- Вы откроете это окно, наконец? - тоном базарной торговки потребовал Митя.

- Да всё уже! - возмутился в ответ Ингвар, вытаскивая, наконец, раму. Да так и замер с ней в руках. - А зачем я ее вынимаю?

- Чтобы я мог залезть, - прошелестел мягкий чарующий голос, две гибкие зеленые ивовые лозы захлестнули подоконник и держащийся за них Йоэль почти впорхнул в окно. Впрыгнул внутрь, стряхнул лозы с запястий, цилиндр бросил на стол, и изящной рукой поправил лежащие волной серебряные волосы. - Согласитесь, явиться по ночи через парадный вход было бы неуместно.

- Почему мы не можем просто встретиться? Не ночью! И не забираясь в окно!

- Мы можем встретиться с вами. Можем даже с Йоэлем. Но нет и не может быть никакой «просто встречи» для трех молодых людей и одной барышни, даже если она ведьма, - устало сказал Митя.

- Особенно если ведьма, - по комнате просвистел сквозняк, тяжелые портьеры у открытого окна вздулись, словно за ними кто-то прятался, дверь в комнату бесшумно открылась и снова захлопнулась, пузыри портьер медленно опали, будто проколотые невидимой спицей и посреди комнаты возникла Даринка. – Вся губерния наблюдать да обсуждать станет.

Девочка была бледная настолько, что лицо будто припорошило пеплом, под тусклыми глазами - темные круги. Из окна дохнуло холодным мокрым осенним ветром, и Митя всерьез подумал, что сейчас Даринку попросту унесет. Видно, подумал не он один, потому что Ингвар наскоро сунул раму в проем, а Йоэль подставил Даринке стул.