Княжка-кошка

Глава 11

— И что ты по поводу всего этого думаешь? — хмуро спросил Клант. — Мы так и не узнали никаких подробностей исчезновения Вирены!

— Почему? — удивился Рэнд, проводя ладонью над поверхностью воды, заставляя ту вскипеть. — Мы знаем, что все это затея Ашарсы и знаем, зачем ей это понадобилось.

Наблюдая, как брат разбавляет горячую воду несколькими кувшинами холодной, Клант нахмурился и присел на край низкой кушетки, на другой стороне которой растянулась спящая таша.

— Мы и без того это знали! Все ради того, чтобы рассорить Легардор и княжества.

Рэндалл отрицательно покачал головой и хитро улыбнулся.

— Не только. Помнишь, ты говорил, что после нашего появления в Алории Вире начали видеться странные сны про неизвестный коридор? — спросил брюнет, стаскивая рубашку через голову.

— Конечно, как не помнить. Ты же еще оставил девочке записку с советом не снимать питир, — вымолвил Клант. — Жаль только, что это ей не помогло.

— Тогда мы с тобой опасались, потому что не знали, с чем могут быть связаны те сны, — продолжил объяснение Рэнд. — Ты выдвинул предположение, что сны лишь побочный эффект соприкосновения Вириной чувствительности к магии с нашими чарами.

— Да, и тогда я предположил, что сны пройдут, как только мы уедем! — воскликнул Клант. — Но…

— Но этого не случилось, — закончил за брата брюнет. — На протяжении двух лет Вирене снился тот каменный коридор, в котором в первом же сне она столкнулась с Ашарсой. И знаешь, что я думаю?

— Говори, — обреченно вздохнул Клант. — Но учти, что…

— Увиденный Вирой коридор — не плод ее воображения и не побочный эффект соприкосновения с нашей магией.

— А что тогда? — непонимающе спросил блондин.

— Вспомни, как мы познакомились с Виреной, — усмехнулся Рэндалл. — И где!

— Она вместе с Эммой пришла на конюшни, тогда, в первый день… — выговорив это, Клант резко замочал, потрясенно уставившись на брата. — Ты хочешь сказать?!..

— По твоим рассказам, первое видение у нее было почти сразу после этого, — вздохнул Рэнд, расшнуровывая ботинки. — Я полностью уверен. Тебе не хуже меня известно, что артефакт обладает своей собственной силой и способен влиять даже на расстоянии. Вероятно, в поле его действия Вира попала уже тогда. А с учетом ее дара… Хотя, сложно назвать это даром… Дар у Эммы. Скорее у Виры способность, часто встречаемая у представительниц нашего народа…

— Да, то, что произошло во время ритуала, четко это показало, — согласился Клант. — У девочки не столько чувствительность к магии, сколько способность усиливать на нее направленную. Ты это имеешь ввиду?

— Не уверен, что все именно так, Клант, — с сомнением произнес Рэнд. — Но я и не отбрасываю подобной версии. Все возможно. Вполне возможно, что мы правы, но может быть и нет, а все, что уже было, лишь случайности. Таким образом, артефакт, завязанный на проклятии Ашарсы, мог дать Вире способность увидеть саму изгнанную и ее логово. И на протяжении всего этого времени Вира продолжала видеть убежище Ашарсы. Естественно, ведьме это не понравилось, и она решила избавиться от Виры, чтобы та не открыла никому ее секретов. И за одно убить еще двух зайцев!

— В любом случае, нам сейчас важно отыскать саму девушку, — заметил блондин решительно. — И чем скорее, тем лучше.

— Знаешь, у меня такое чувство, что эта таша попалась нам на пути не просто так, — вздохнул Рэнд.

— Рэнд ты о чем? — опешил Клант. — Таша — всего лишь зверь, магией от нее не фонит. А то, что она распознала кэррака… так не мне тебе напоминать, что еще наш дед начал приручать таш, чтобы использовать их способность к виденью истинной сущности.

— Клант, не всякую магию мы можем распознать, — напомнил брюнет. — Есть такие разделы чар, что неподвластны нам.

— Не хочешь ли ты сказать, что таша, например, и есть Вира? — усмехнулся легард.

— Нет, конечно, — покачал головой Рэнд. — Заклинание зова на нее никак не подействовало… Но, возможно, кошка поможет нам в поисках!

Мне снился стол в большой столовой родного замка. И не просто стол, а до такой степени заполненный всякими вкусностями, что гостям пришлось держать свои тарелки на коленях. На меня никто не обращал внимания, хотя даже мне было понятно, что кошке не место на столе. Но всем, казалось, на это плевать, а меня интересовал только большой поднос в центре. Целая гора запеченных целиком цыплят так и манила к себе, чудесный аромат щекотал нос, а рот полнился кислой слюной. Напряженно сглотнув, я перескочила через огромную чашу с фруктами, стремясь оказаться как можно ближе к золотисто-розовым сочным тушкам, соблазнительно масляно поблескивающим в свете тысячей факелов.

«Цыпа-цыпа, — простонала я, даже не надеясь, что хоть одна из птичек влетит мне прямо в лапы. — Летите ко мне, мои вкусные!»

Но было и кое-что приятное. Чем ближе я подбиралась к блюду, тем больше становилась гора жареной вкуснятины.

«Вкусно. Как мне будет вкусно. Отъемся!» — только и могла думать я. Меня не волновало ничего, кроме цыплят. Даже ломтики вяленой оленины, целое блюдо которых попалось на пути, не остановили меня и не привлекли голодный взгляд.

Добравшись до вожделенной курятины, я блаженно муркнула, обхватила одного цыпленка лапами и принялась облизывать, примериваясь как бы его половчее заглотить целиком. У птицы оказался странный мыльный вкус, но я в решительно отодвинула мысль об этом в сторону, чтобы ничто не отвлекало от пиршества. Во сне может быть все что угодно, даже то, что хорошо прожаренная птичка попыталась взлететь, с сопением вырываясь из когтей и громко что-то неразборчиво покрикивая каким-то знакомым голосом. Еще раз облизав цыпленка и удивившись, что повар почему-то не до конца его ощипал, оставив немного перьев, неприятно уколовших язык, я с блаженным ожиданием впилась зубами в сочный бок.

В это же мгновение птичка больно треснула меня чем-то мокрым по ушам, и я проснулась, продолжая сжимать челюсти на чем-то, что ни по вкусу, ни по виду, ни даже на ощупь не походило на курицу. Прямо у меня под носом была чья-то конечность, покрытая тонкими темными волосками, мыльной пеной и моей слюной.

— Таша! — прошипел Рэнд, пытаясь отобрать у меня ногу. — Совсем озверела?

«Да!» — так и хотелось ответить мне, но вместо этого я осторожно разжала зубы, удержавшись от того, чтобы напоследок облизать лодыжку, и состроила самый невинный взгляд всеми глазами. Даже прижала уши для пущего эффекта.

Легард подтянул поцарапанную моими клыками ногу, пытаясь разглядеть ущерб, но вместо этого заехал себе намыленной мочалкой в нос, тут же начав громко и непонятно ругаться, попутно пытаясь отплевываться.

Я же застыла на месте, будто меня кто по голове камнем ударил, неосознанно рассматривая полуголого парня, на котором из одежды была только пена. Не сумев промыть глаза водой прямо из ванны, Рэнд приподнялся, чтобы дотянуться до стоявшего позади меня на стуле кувшина, после чего быстро вылил его содержимое себе на голову. Часть воды попала даже на меня. Я с шипением боком свалилась со стула и отползла подальше, не сводя взгляда с Рэнда.

— Брысь! — скомандовал легард, вставая из воды, и я с громким мявом задом вылетела из комнаты, порадовавшись, что в данный момент покрыта шерстью, иначе выглядела бы как красный от стыда рак. Рассуждать о произошедшем мозг отказывался, а перед глазами так и стояла картинка увиденного.

Сверкающие капельки, скользящие по шее, широким плечам… Прочерчивающие дорожки в пене на груди с четко очерченными мускулами… Загорелые сильные руки. Остатки мыла, неспешно скользящие по плоскому животу, обнажая узкую дорожку темных завитков…

Напомнив себе, что я, хоть и в зверином облике, но все еще приличная особа благородного происхождения, и удержавшись от желания постучаться головой о ближайшую каменную стену, решительно двинулась в сторону кухни.

«Может покормят, и все забудется, как сон? — с надеждой спросила я сама у себя. — А нет, так хоть на сытый желудок не так стыдно будет!»

Ноги стремительно несли меня на запах еды. Уже на подходе к кухне я задалась вопросом, каким образом мне получить хоть что-нибудь, но проблема решилась сама собой. Белые двойные двери качнулись, из них появилась пятящаяся задом служанка, каким-то чудом не наступившая мне на хвост. За собой девушка тащила шаткий маленький столик на колесиках, явно направляясь в покои тетушки. Заметив меня, служанка испуганно вскрикнула, чем привлекла внимание слуг на кухне.

— Эсма, если ты опять разбила чашку из сервиза, то я тебя выгоню с кухни! — громко пророкотал главный повар, появляясь в дверях. Заметив меня, Дмир озадаченно крякнул, но мгновенно собрался, переведя строгий взгляд на служанку.

— Я испуг… — начала было оправдываться девушка, но повар быстро ее прервал.

— Чего, скажи на милость, ты так перепугалась? Это всего-навсего большая и необычная кошка, а не дракон! И даже не леди Севиль собственной персоной! — грозно высказал Эсме повар. — Да и то… Первого тебе точно бояться нужно меньше! Отправляйся-ка лучше наверх, пусть кто-нибудь поможет тебе подняться. И смотри, чтобы чай не остыл, а из вазочки не пропали конфеты раньше времени!

Служанка быстро кивнула и с грохотом покатила столик по коридору. Проводив ее недовольным взглядом, Дмир взглянул на меня и, топнув ногой, приказал:

— Брысь!

Ха! Как бы не так! Мне ли не знать, отчего у дворцовой кошки пузо разве что по полу не волочется.

Мысленно усмехнувшись, я уселась на пол и посмотрела на повара, повторяя про себя: «Я милая маленькая кошечка, меня никто не кормит, и только ты можешь меня спасти от жестокой голодной смерти!» Пару секунд повар смотрел на меня, недовольно сведя брови, но потом вздохнул и промолвил:

— Эх! Доброта моя! — Но тут же более уверенно добавил: — С другой стороны, это зверюга легардов, а я не хочу прибавлять Его Светлости проблем!

В кухне Дмир приказал одному из поварят положить мне остатков свиных ребрышек. Когда передо мной на полу оказалась не самая чистая миска со сваленными в ней полуобглоданными косточками, от которых основательно разило крысами, я смогла только обиженно фыркнуть. Даже будь я хоть в три раза голоднее, не взялась бы есть что-то подобное. Лучше уж свежее пойманный кролик или мышка, на самый крайний случай.

Заметив, что я не собираюсь притрагиваться к миске, повар недовольно фыркнул.

— Ну, что застыла? Или тебе предложить сочную курочку на серебряной тарелке?

Хотелось блаженно кивнуть, перед глазами тут же встала картинка из сна. Я так увлеклась в фантазиях и запуталась в слюне, что не смогла даже пошевелиться, хотя очень хотелось согласно кивнуть. Пока я подбирала выпадающий из пасти язык, на кухне произошло какое-то движение, будто ураган пронесся. Приподнявшись на задние лапы, я обозрела пространство и тут же заметила Кланта, что-то втолковывающего одной из служанок. Повар поспешил к легарду, нацепив на лицо маску радости. Не сильно вслушиваясь в разговор, я смогла понять, что блондин попросил чего-нибудь поесть. В свою очередь Дмир долго и нудно попытался втолковать Кланту, что ужин через пару часов.

Сошлись они в итоге на том, что Клант с места не сойдет, если ему хоть чего-нибудь не дадут здесь и сейчас. Даже головой потряс, для убедительности, так что с мокрых волос во все стороны разлетелись капли.

Смущенный повар что-то шепнул паре девушек, те споро очистили стол у окна от посуды и расстелили на нем большую салфетку. Повар лично принес пару табуретов, картинно стряхнув с них пыль. Перед севшим за стол Клантом расставили тарелки, полные маленьких блинчиков с подливой из перепелки, мои любимые помидоры, порезанные кольцами и уложенные вперемешку с ломтиками сыра и веточками укропа, копченые ребрышки и блюдо обжаренных до хрустящей корочки кусочков курицы. В последнюю очередь девушки добавили хлеб, большой кувшин кваса, пару кубков, тарелки, ножи, вилки.

Кто-то должен был составить блондину компанию, но меня это мало волновало. Мой взгляд приковывала курица. Вспрыгнув на стул, я со всей осторожностью подцепила когтем куриное крылышко, перетащила его на тарелку и с упоением приступила к трапезе, смакуя каждый миг давно забытого вкуса. Увлекшись поеданием, я ничего вокруг не замечала, пока не потянулась за следующим куском. Первый голод прошел, и ко мне вернулось ощущение реальности вместе с пониманием, что в помещении как-то слишком тихо.

Быстрый взгляд по сторонам позволил понять, что все, находящиеся в кухне, среди которых два легарда, удивленно смотрят на меня.

«Может хоть так они поймут, что я не совсем таша?» — пронеслась в голове шальная мысль. По-другому показать, что я не зверь, у меня пока никак не выходило. Слышать мои мысли легарды не могли, а написать что-то, даже мало разборчивое, не было возможности. На тот факт, что именно я показала, где висит питир, парни так же никакого внимания не обратили. С каждой секундой во мне крепла уверенность, что я так и останусь зверем.

Но хуже всего было то, что что-то внутри меня будто блокировало часть мыслей, не давай возможности выискивать все новые и новые способы хоть как-то проявить себя. Я видела это со стороны, но ничего не могла поделать со странной пассивностью, все больше и больше охватывавшей сознание.

— Какая у вас… воспитанная зверюга, — после продолжительного молчания нашелся, что сказать Дмир.

— Мы сами удивлены, — ошарашено выдавил Рэнд, оглядываясь вокруг, в поисках еще одного стула. Согнать меня с табурета ему мысль в голову не пришла. Повар негромко свистнул, привлекая внимания служанок, которые мигом разыскали еще один стул.

— Наверное, ее прежний хозяин был большой выдумщик, раз научил кошку такому, — невозмутимо заметил Клант, накалывая на вилку ломтик сыра и отправляя тот в рот. — Только так я могу подобное объяснить.

— Скорее всего, ты прав, — согласился брюнет, протягивая руку к блюду с курицей и подвигая его ко мне поближе. — Пусть ест, я не хочу однажды проснуться без руки!

— Ты о чем? — опешил Клант. — Я что-то не замечал за тобой тревогу за собственные конечности.

— Будешь тут переживать, когда одна давно не евшая таша, не просыпаясь, решит полакомиться и твоим филеем тоже! — пробурчал Рэнд, вылавливая из подливы пару блинчиков.

Разговор легардов прошел мимо меня, всецело увлеченной сочными кусочками нежной птицы, с хрустящей солено-перченой корочкой. Я не оторвалась от блюда, пока не проглотила даже самый маленький кусочек этой вкуснятины, не обглодала все косточки и не разжевала самые мягкие, приятно горчившие на языке.

— Может не стоило ей столько давать? — с сомнением пробормотал Клант, рассматривая мою перепачканную маслом и жутко довольную физиономию.

— Ничего с ней не случится, — отмахнулся Рэнд. — Заклинание блокирует любые болевые симптомы… Да и… Мне страшно представить, как долго этот зверь не питался нормально.

Расслабленно зевнув, я помахала парням хвостом и спрыгнула на пол, направляясь к маленькой дверце в дальней части кухни, выходящей прямо за зарослями малины на задний двор, к конюшням и складам. Оттуда было проще всего попасть к большой раскидистой старой яблоне. Когда-то по моей просьбе среди ветвей дерева слуги повесили гамак, но с тех пор прошло много времени, полотно почернело от грязи и постоянной сырости, кое-где прохудилось, напоминая больше рыболовную сеть. Мне сейчас так хотелось как следует выспаться, не слыша ничего и никого, а гамак идеально для этого подходил, не смотря на его внешний вид.

Возможно, пропущу что-то важное, что может произойти в замке, но отдохнуть хочется куда больше.

— Меня раздражает местная логика! — сказал Клант, небрежно отбросив книгу в сторону, с удовлетворением услышав, как та шмякнулась на пол. — Мало того, что нам пришлось самим искать себе ужин, так я теперь не вижу не единого желающего нас развлекать. В этом замке, как в пустыне!

— Если тебе хочется развлечений, то я видел леди Эмму, — небрежно пробормотал Рэндалл, с интересом всматриваясь в большой фолиант, который он для удобства уложил на широкий стол. — Служанка несла за ней кукол. Видимо, вечернее чаепитие. Можешь присоединиться, тебе же, вроде бы, в прошлый раз понравилось?

— И присоединюсь! — прошипел блондин, беря в руки следующий томик и брезгливо перелистывая страницы. — Все куда интереснее, чем сидеть тут с тобой, не зная, что собственно ты ищешь!

— Я уже говорил тебе, что ищу родовое дерево княжеского дома Алории, — терпеливо объяснил Рэнд, третий раз за последний час. — И ты был не против помочь его найти, пока мы ждем ужина.

— Как и где ты собираешься искать, если даже старшая дочь князя затруднилась ответить на столь простой вопрос? — скептически уточнил Клант, обведя взглядом широкие дубовые полки, уходящие под потолок. — Это, конечно, не наша библиотека, та хоть и больше, зато на каждый томик наложены чары, позволяющие найти нужный трактат, не прыгая по лестнице, аки кузнечик. Как люди живут в таких условиях?

— Клант, ты просто ленишься искать! — ухмыльнулся Рэнд, из-под локтя посылая в брата крошечный сгусток воздуха. Клант брезгливо поморщился, ловко отмахнувшись от заклинания, состроив страдальческий взгляд.

— Неужели ты думал, что я потерял бдительность?

— Просто решил проверить, — вновь улыбнулся брюнет и захлопнул толстый талмуд. — Нет, и это не то!

— Попробуй тогда вот эту, — решительно заметил блондин, уронив перед легардом растрепанную книженцию без каких-либо надписей на обложке. — Если моя логика мне не изменяет в какой-нибудь подворотне, то это должно быть именно то, что ты ищешь. Книгу часто открывали, возможно, это не оригинал, но очень тщательно ведомый черновик, где всегда куда больше сведений. Возможно, переписчик даже делал пометки на полях, чтобы что-то для себя уточнить. Обложка заляпана свежими чернилами — явно кто-то недавно вносил данные.

В подтверждение своих слов, Клант распахнул книгу на последней заполненной странице, где крупным небрежным почерком были отмечены даты с пометками «свадьба» и «рождение».

— Вот именно поэтому я и позвал тебя с собой, — сказал Рэндалл. — Ты любишь поныть, но все всегда делаешь лучше меня!

Клант недовольно фыркнул и, гордо задрав нос, вышел из библиотеки, негромко хлопнув дверью. С улыбкой покачав головой, Рэндалл перелистал несколько страниц книги и углубился в чтение, вслух проговаривая имена и даты.

— Сецилия… Кларус… Брендин… все не то… — Подхватив томик, легард сел в глубокое кожаное кресло, продолжая чтение. — Виршас Баррский… опять не то… А, вот! «Элиза из княжеского рода Беривел, младшая из трех дочерей князя Феликса. Сестры Марджори и Женевва. Брат и наследник княжеского титула Велиссиал». Дальше зачеркнуто… Не разборчиво… Ох-хо-хо. «Данные внесены в схему… Список родни до десятого колена на странице…» — Рэнд быстро перелистал с десяток страниц назад, выискивая нужную и, затаив дыхание, пробежал взглядом по столбику имен и титулов. — Да, так я и думал. То ли забавное совпадение, то ли закономерность. Артефакт никогда не выбирает наугад… Всегда один и тот же признак. Но вот откуда в крови Алорийских князей взялась магия? Эх… Придется спросить напрямую. Чем четче будут сведения о ее происхождении, тем больше шансов найти способ разыскать девчонку.

Захлопнув книгу, легард задумчиво погладил мягкую вытертую кожу на корешке. Где-то совсем рядом нагло жужжала муха. Звук то приближался, то отдалялся, пока не стал раздражающе ввинчиваться в уши. Решительно отмахнувшись от невидимой мухи, Рэнд нахмурился. Судя по звуку, насекомое должно было быть в зоне видимости, но никакого движения перед глазами легард не обнаружил. И только минуту спустя со вздохом понимания и досады на себя, запустил пальцы во внутренний карман, выуживая из него питир.

Камешек немного нагрелся и еле ощутимо пульсировал, издавая тот самый, похожий на жужжание звук.

— Что же ты хочешь мне рассказать? — спросил Рэнд и крепкой сжал питир, позволяя камню увлечь себя куда-то.

То ли еда, такая долгожданная и вкусная, повлияла на меня. То ли произошло что-то, о чем еще ничего не могла знать. Мне не было ясно, что же такое неощутимо изменилось, и, наверное, я никогда не поверила бы тому, кто дал бы мне ответ.

Я видела сон и точно знала, что это именно сон. Иначе, чем можно объяснить эти совершенно нереальные краски, взрывающиеся в глазах ядовито-оранжевым и красным цветом?

Смотреть на размытые круги становилось все тяжелее и тяжелее, пока в один миг пятна не приняли форму, немного выцвев, но не потеряв своей неистовой радости.

Был солнечный день. Пламенеющая золотом, пурпуром и багрянцем листва парковых и садовых деревьев приятно и знакомо шуршала, колышимая растопленным жарой ветром. На общем фоне особенно выделялись посеребренные осенью липы.

Эти деревья когда-то привезли в подарок моему деду из Торры, где липы в изобилии росли на склонах гор.

Наш тогдашний садовник, по рассказам, даже прослезился, увидев деревья, заполучить которые не мог и мечтать. Он лично высаживал их с невероятной осторожностью, не поручив это дело помощнику, в особых пропорциях мешая речной песок и мелкую гальку с компостом, чтобы саженцы быстрее принялись. А после всего этого не отходил от лип несколько дней, переживая, как за больных детей.

С тех пор каждую осень липы радовали обитателей замка нежной сияющей листвой, так причудливо выделяющей эти деревья среди охваченных солнечными пожарами кленов. Нам с сестрами нравилось собирать опадающие серебристые сердечки, составляя из них маленькие плотные букетики, светящиеся в темноте, будто долгие ночи сама луна по частице делилась с ними своим светом.

Мне всегда было жаль, что такая красота не долговечна. Уже через неделю, высыхая в теплых замковых покоях, букетики теряли свое очарование, становясь просто ворохом хрустких серебристых паутинок, распадающихся в руках от любого прикосновения.

Но одну неделю в году мне казалось чем-то сказочным засыпать, глядя на ласковое свечение остроконечных листиков. И сны тогда были яркие и солнечные, как теперь. В них не находилось места ни для тревог, ни для нервотрепки будней.

Я так ясно видела все это, что, кажется, даже аромат чуть влажной листвы просочился в сон.

Но самое необычное и странное было в том, что я очень хорошо помнила именно этот день. Конечно, я не смогла бы назвать дату, но этот день уже был в моей жизни. День, надолго впечатавшийся в мою память.

Утро омрачила ссора с тетей. Леди Севиль выговорила мне много такого, чего я уж точно не хотела бы услышать от родного человека. Обычно, я пропускала мимо ушей все ее слова, но в тот раз не сдержалась. Слишком много было неприятных и резких слов. Я помнила каждое, до сих пор причинявшее боль.

Тогда тетя позвала меня к себе, мило предложила свежезаваренного чая и маленьких пончиков, еще пышущих теплом печи, ароматно выложенных горкой на серебряном подносике и присыпанных корицей и сахаром.

— Ах, я так устала! — картинно простонала леди Севиль, натужно обмахиваясь веером. — Эта подготовка к свадьбе Эвилы окончательно подорвала мое слабое здоровье! Сначала я положила жизнь на воспитание брата, а затем и вас. Теперь же вынуждена заниматься еще и этим!

Мне хотелось скептически хмыкнуть, но казалось опасным привлекать внимание, поэтому я только согласно кивнула, хоть и знала, что никакой подготовкой тетя не занималась ни единой минуты. Только усложняла работу других, раздавая противоречащие друг другу советы.

— Хорошо хоть, что Эвила выходит замуж за князя! — сама себе улыбнулась тетя. — Брат, конечно, дает за ней солидное придание, но эти вложения оправданы, хотя я не понимаю, зачем ему потребовалось производить на свет столько девочек! Одни растраты! Вот ты!..

— О чем вы, тетя? — я совершенно не понимала, к чему клонит леди Севиль.

— Не понимаю, зачем брат готовит тебе придание? — спросила тетя с таким видом, словно я должна была тут же согласиться. Но я только непонимающе нахмурилась.

— А как по-другому?

— Легарды богаты. Зачем им твое приданое? Даже без медьки тебя все равно возьмут. Так зачем? — воскликнула леди Севиль.

— Тетя!..

— А что? Я еще понимаю Ольма… — продолжила леди Севиль увлеченно. — А Эмма? У нее впереди учеба в академии магии, а кому нужна жена-маг? Так что эй тоже приданое без надобности.

— Не понимаю, к чему этот разговор? — Я уже чувствовала, что дальнейшее мне не понравится.

— Я хочу, чтобы ты сказала Виктору, чтобы он не думал даже давать за тобой приданое! — требовательно велела тетя. — Нам эти деньги нужны больше. Это вообще мои деньги. Вы с сестрами и так должны мне за то, что я недосыпала ночей с тех пор, как ваша мать соизволила бросить вас и отправиться по своим делам.

— Мама умерла, — обиженно всхлипнула я, хотя уже не первый раз слышала от тети что-то подобное.

— Все равно. Мало того, что она не принесла Алории ни единой монеты приданого, так теперь княжество должно разоряться на вас. Я уверена, что деньги брат возьмет из той части, которая должна была достаться мне, если бы я решила выйти замуж.

У меня открылся было рот, напомнить тете, что собственное приданое и большую часть состояния одного из богатейших некогда княжеств она в молодости потратила на наряды, драгоценности и бесконечных приемы, в попытках найти себе достойного супруга, но я сдержалась. С тетей было опасно спорить и тогда, когда она была в более веселом настроении.

— Я хочу обновить замок! — объявила тетя. — Хочу сменить обивку во всех комнатах!

— Но… десять лет назад в замке и так был ремонт, — попыталась я ей напомнить.

— У твоей матери напрочь отсутствовал вкус! — брезгливо фыркнула леди Севиль. — Кошмарный выбор тканей. Вместо того чтобы улучшить наше финансовое состояние, эта девчонка притащила с собой кучу старых платьев, годных только для поломоек, и ворох семейных портретов. Хотя чего можно было ожидать, при ее-то происхождении!

— Тетя, я вас прошу!

— Не понимаю, как твой отец мог выбрать именно ее? Младшую дочь, да еще от второго брака с простолюдинкой! — Леди брезгливо наморщила нос.

— Бабушка была дочерью советника князя! — выкрикнула я.

— А в советниках у князя ходил маг, — подхватила мои слова тетя. — Естественно, глупо было ожидать, что Элиза не унаследует хоть что-нибудь от такого деда! Я всегда говорила, что она обманом вынудила Виктора на ней жениться! При свободных пяти старших дочерях разных княжеств, твой отец почему-то выбрал именно Элизу?

— Мама и папа любили друг друга! — Мне хотелось, как много лет назад, упасть на пол и горько зарыдать, ударяя кулачками о пол. Вместо этого я подхватила юбку, чтобы та не мешала, и как могла быстро выбежала их тетиных комнат, преследуемая ее гневным окриком.

После смерти мамы леди Севиль все чаще и чаще заговаривала о сомнительной родословной и отсутствии приданого у Элизы. Удивительно, что в тот раз тетя не затронула еще одну тему, которая окончательно выбила бы меня из колеи.

При отце речь она завела только раз, но не прекращала зудеть окружающим, хотя князь запретил ей даже думать об этом. Тетя хотела, чтобы отец вновь женился, но в этот раз на состоятельной девушке. Естественно, князь и слышать об этом не желал.

Я не могла себе даже представить, что какая-то чужая женщина может занять то место, которое всегда занимала мама. И все меня поддерживали, даже Эмма, знавшая о маме лишь по рассказам. Никому не нравилась идея леди Севиль, но она часто и продолжительно говорила об этом, видимо, надеясь, что напоминания изменят наше мнение.

Но больше всего меня расстраивало, когда тетя заводила речь о том, что отец не должен был жениться на маме. Я не могла слушать подобные разглагольствования.

А разговор про приданое и вовсе выбил меня из колеи. После того ритуала что-то незримо изменилось вокруг меня, словно выросла толстая стена, отгородившая от тех, кого я считала семьей и друзьями. То, что слуги шептались за моей спиной, уже не казалось чем-то неприятным, но вот то, что даже близкие стали холодны ко мне расстраивало. Общее настроение как-то, несколько недель спустя, высказала Ольма, обронив одну только фразу: «Ну, ты ведь теперь не с нами, а с легардами!»

События лета будто перечеркнули всю жизнь, разделив на счастливое «до» и сумрачное «теперь». Если бы я наверняка знала, что в Легарде меня ждет хорошее будущее, то смогла бы как-то смирится с отчужденностью старших сестер, тети и дяди. Но вместо этого все казалось неясным и расплывчатым.

Как много я знала о жизни в королевстве? И знала ли вообще? Что меня могло ждать там там? Легарды живут дольше, что со мной будет через тридцать лет, когда я постарею и буду вызывать у них лишь недоумение?

Вопросы терзали днем, а ночью набрасывались кошмары.

После разговора с тетей я выбежала из замка, ища уединения и покоя, даже не зная точно, чего мне хотелось бы больше: поплакать или просто забыть о произошедшем. Во сне все происходило точно так же, как и тогда, только теперь себя я видела со стороны, чего еще ни разу со мной не случалось, даже в видениях про бесконечный коридор.

Ноги сами несли меня в глубину парка, подальше от людей. Сейчас мне никого не хотелось видеть, только забиться в какой-нибудь угол или щель, где меня никто не найдет так долго, как это будет возможно. Но убежать далеко не получилось, удушливое ощущение в горле настигло меня под сенью лип, и я упала на колени, содрогаясь в рыданиях.

Видеть себя было странно. Я смотрела, будто на совершенно незнакомую девушку, но, в тоже время, те чувства, бушевавшие во мне в тот день, вновь обрели жизнь. Видя, как вздрагивают мои плечи, а по щекам катятся молчаливые слезы, во мне ожило болезненное ощущение, холодной иглой проткнувшее сердце.

Хотелось плакать, но я не могла. Мои глаза болели от непролитых слез. А я только смотрела на себя и видела, как сильно переживала в тот день. Та Вира двухлетней давности глухо рыдала, судорожно обнимая себя за плечи и беззвучно шепча что-то.

Тогда мне казалось, что будет проявлением слабости, если я позволю кому-то увидеть мои переживания. Именно поэтому никогда и никому не рассказывала о странных и страшных снах.

Вира на поляне легла щекой на траву, постепенно успокаиваясь и затихая, наблюдая, как медленно кружат кораблики листиков, планируя на землю. Сквозь листочки проникали солнечные лучики, серебристыми отблесками падая на мое лицо, запутываясь в растрепавшейся коротенькой косе, в которую набились травинки и веточки.

А потом картинка видения потухла, будто кто-то резко задул свечи, погрузив меня в сырость и сумрак. В следующий миг я ощутимо вздрогнула, боясь сделать хоть один вздох. Все мои инстинкты напряглись, как тонкие звенящие нити. Я боялась, но ждала, зная, что будет потом. И мой страх не заставил себя упрашивать. Вместе с тусклым бледным свечением появился звук, от которого сердце дернулось и заколотилось в бешеном ритме. Как было много раз… Почти каждый раз, стоило мне закрыть глаза, надеясь просто заснуть, я попадала в это видение. И каждый раз повторялось одно и тоже: коридор, по которому сколько не беги, ничего не меняется, и звук погони сзади.

Я знала, как все будет, но каждый раз боялась. Как и прежде, оказавшись в коридоре, я судорожно сжала кулаки и побежала. Это ни разу не помогло, но терять надежу не хотелось. В этот раз я пробежала всего с десяток метров, когда услышала, что скрежет многочисленных лап и сдавленный вой приближается не только сзади, но и спереди. Ужас поглотил мой разум, я замерла, не в силах что-то сделать, только повторяя, будто это могло помочь:

— Это сон, Вира! Только сон, только сон, сон!

Стало темно, вой приблизился вплотную, а когти и зубы невидимых мне монстров уже рвали воздух совсем близко от меня, когда, не уповая более на какое-то спасение, я тихо и протяжно взвыла.

— Хоррошая большая киса! — радостно проорали монстры мне в ухо. Я, чувствуя себя совершенно проснувшейся, но все еще напуганной до смерти, приоткрыла один глаз, осматриваясь. Яблоня, гамак, Эмма, с улыбкой от уха до уха, дергающая меня за кончик хвоста.

— Большая китя! Будешь со мной игррать? — деловито осведомилась Эмма и, не дожидаясь ответа, ухватила меня поперек туловища, собираясь вытащить из гамака. Боясь поранить мелкую когтями, я только трагически мяукнула, попытавшись вывернуться из цепких ручек сестры.

— Куда? — опешила Эмми и таки выкинула меня на траву, после чего крепко ухватила за загривок. — Такая кошечка милая, но выглядишь совсем не как леди. Думаю, одно из платьев Клодии будет тебе в самый рраз!

Представив, что меня может ждать, я уперлась в землю лапами. Но что может противопоставить даже такая большая кошка, как таша, такой упертой и целеустремленной девочке? Под протяжное трагическое «мяу-у-у» Эмма с пыхтением потащила меня обратно в замок.