Ближе к полудню следующего дня Симон вновь пришел в дом Шрайберов. Он плохо спал той ночью, отчасти из-за раны, отчасти из-за необходимости сделать непростой выбор. Под утро нашел лучший для себя выход — отказаться от принятия решения вовсе и передать инициативу учителю.
Вильгельмина отвела охотника в кабинет мужа. Увидев ученика, писавший за кафедрой охотник отложил перо и закрыл чернильницу.
— Ты вовремя, друг мой Симон. У меня есть новость, не слишком радостная, но… — Герхард только после этого заметил перевязанную голову. — Так, а что с тобой случилось?
— Долгий рассказ. Давай сначала твою новость.
Но Герхард решил лично осмотреть ранение Симона. Аккуратно развязал свежую повязку, оценивающе посмотрел на рассечение, смазал заживляющей мазью. После чего заново перевязал бинтом из плотного полотна. Они перешли в комнату с камином и уселись в кресла.
— Так вот, моя новость. С неделю назад в порту на карантин встала шхуна королевских курьеров. Как оказалось, у них на борту был заразный больной. Из восьми человек выжило только трое. Капитан, который закрылся в каюте и никого не пускал, и двое матросов. Они заразились, но смогли выздороветь.
— Что это была за болезнь?
— Пока не известно. До меня новость дошла меньше часа назад. И в весьма интересных обстоятельствах. У химиков скупают лекарства от лихорадки. И состоятельные жители города, и спекулянты из тех, кто побогаче. Так что химики готовы принять от нас следующих вампиров. Я уже готовился к тому, что после истории с беззубыми ближайший месяц придется бездельничать. А теперь расскажи, что с тобой произошло.
Симон пересказал события прошлого вечера, стараясь по возможности точно воспроизвести разговор с кабатчиком. Герхард откинулся в кресле и внимательно слушал рассказ. Когда ученик закончил, охотник проговорил:
— Похоже, уроки фехтования не прошли даром. Ты ловко отбился.
— Честно скажу, мне скорее повезло. Второго достал почти вслепую. В панике отмахивался кинжалом. И знаешь, что? Я вспомнил, где их видел. Это как раз связано с уроками мастера Кинзерта.
— Просвети меня, — Герхард звучал равнодушно, но подался вперед в кресле и подобрался, словно уже был готов броситься на обидчиков ученика.
— Это молодые китобои. Их тоже тренируют в танцевальном зале торговой гильдии. И несколько раз я их видел, когда уходил после урока.
— Как думаешь, они тебя узнали?
— Не знаю. Может быть. Но если и узнали, то только после первого удара.
Герхард замолчал. Он смотрел на остывший пепел в камине и размышлял. Наконец, когда пауза затянулась, он поднял взгляд на ученика:
— Главным вопрос. Была это их личная инициатива, или их поставил туда глава городского отделения компании морской торговли и всего прочего. Честно скажу, связываться с китобоями себе дороже. Но и прощать такое не хочется. Возможно, мне стоит осторожно поговорить с уважаемым Гюнтером Савьерном. И убедиться, что произошла неприятная случайность, а виновные были наказаны прямо на месте.
Симон признал, что сейчас нападение китобоев интересовало его куда меньше. Он помолчал и задал главный для себя вопрос:
— Что нам делать с русалкой? Я об этом думал всю ночь и все утро. И, как мне кажется, здесь нет ни одного правильного решения.
— Ты можешь считать это следующим важным уроком, — Герхард отвлекся от размышлений о ситуации с наемниками. — Давай я задам тебе несколько вопросов и, возможно, это поможет прийти к устраивающему всех выводу.
— Хорошо.
Надежда на то, что Герхард решит все сам, не оправдалась.
— Скажи мне, друг мой Симон, стало бы твое решение легче, если бы вампир был мужчиной, а не женщиной?
Немного подумав, Симон признал.
— Наверное, да.
— С женщинами сложнее. И в будущем легче не станет. Мы привыкли, что источником зла почти всегда является наш брат. Мужчины убивают мужчин, все естественно. А свыкнутся с мыслью, что нужно убить женщину, даже вампира, иногда очень непросто.
Симон кивнул, признавая правоту учителя. Ему действительно пока везло и все вампиры, с кем он сталкивался, были мужского пола.
— Следующий вопрос. Ты поверил, что эта Лили обходится исключительно свиной кровью?
— Да. Девушка выглядела заметно хуже, чем все остальные вампиры, которых я видел. И кабатчик все честно рассказал, с чего ему врать про кровь? Она действительно вампир, это она убила лоренцианца. Зачем после этого пытаться смягчить?
— Чтобы разжалобить. Потрудись ты изучить записи фрайхерра фон Зольре, то узнал бы, что он пробовал перейти на кровь животных. Сначала сам, но быстро отказался, когда понял, что подходит только человеческая. Потом провел опыт над обращенным крестьянином. Силой заставлял пить свиную и бычью кровь. Тот бедолага протянул порядка пяти недель, но в итоге скончался.
— Ты считаешь, что она все-таки пьет человеческую кровь?
— Вернись в таверну и спроси. Следующий вопрос. Насколько сейчас тебе необходимы деньги? Предположу, что как вампир она еще не успела вызреть и в данный момент нам не подходит. Но остается награда, которую обещали гильдейские старшины. Русалку нашел ты, на эти марки я не претендую.
Симон крепко задумался. Когда пауза стала слишком долгой, Симон покачал головой под внимательным взглядом учителя.
— За время моего ученичества я заработал намного больше, чем ожидал. Деньги мне, конечно, нужны. Но получить деньги таким способом выглядит… неправильным. Сейчас я бы лучше подождал.
Герхард кивнул.
— И, пожалуй, последний вопрос. Ты сочувствуешь этой Лили?
— Да. Ее очень жаль.
— Приятно слышать. В нашей работе легко очерстветь и забыть, что изначально большая часть вампиров — это жертвы. Но еще важнее помнить, что вампир — опасный и хитрый хищник. Если человек может сдержать низменные порывы молитвой и усилием воли, то голодный вампир ведет себя подобно животному.
Симон замолчал. Поначалу слова Герхарда его успокоили и казалось, учитель подсказал, как поступить дальше. Но последняя фраза поставила все с ног на голову.
— Делать-то мне что?
— Узнай, как в действительности обстоят дела со свиной кровью. Дай понять, что знаешь, что подходит только человеческая. Если за всем этим кроется мрачная история, то мы вмешаемся. Если нет — то просто будем за ними присматривать. Если ты не решишь поступить по-другому и сдать ее властям.
Прошло пять или шесть дней с тех пор, как к Оливеру привели вампира. В тот вечер настала очередь его соседа Калеба. К нему завел другого вампира, которого Оливер уже видел. Калеб придерживался предложенного плана и не сопротивлялся во время кормления. Как фон Цаузер и предполагал, моряк пережил потерю крови хуже.
Он проспал больше суток. Потом проснулся, поел и снова уснул. Оливер уже начал беспокоится, но на следующее утро Калеб выглядел заметно лучше, даже почти здоровым. Он съел весь оставленный хлеб, который успел зачерстветь. После чего осторожно попросил добавки у охраны. Аристократа удивило, что те ответили на просьбу и принесли моряку половину краюхи.
По какой-то причине к новичкам здесь относились куда хуже, чем к ставшим пищей для вампиров.
Следующие несколько дней прошли в уже привычном режиме. Днем фон Цаузер скучал в клетке, по ночам они с соседом планировали побег, обсуждали и отбрасывали разные варианты. Выстроенное на складе предприятие было чудовищным по своей сути, но стоило признать, что работало хорошо и эффективно.
А спустя неделю после укуса поведение Калеба изменилось. Он замкнулся в себе, целыми днями спал или сидел без движения, вяло реагировал на охранников и перестал разговаривать с Оливером по вечерам. Поначалу фон Цаузер решил, что моряк просто сломался и смирился с судьбой.
Потом в клетку моряка зашел хромой, осмотрел его. Сперва Оливер подумал, что тот просто проверял, как заживал укус и не заболел ли пленник. Но первым делом хромой оттянул губы Калебу. Внимательно рассмотрел зубы. Потом скомандовал охранникам и те втроем утащили моряка в дальний конец склада.
Фон Цаузеру потребовалось время, чтобы признать очевидное. Его несостоявшийся сообщник стал вампиром. И, похоже, такая судьба ждала и его.
Оливер уже сбился со счету, сколько дней провел в заточении на торговом складе. По его ощущениям прошло не меньше месяца. На голодном пайке он изрядно похудел и осунулся без солнечного света. После того, как Калеба увели в дальний конец зала, к Оливеру в клетку еще один раз привели низкорослого мужчину. На этот раз фон Цаузер куда дольше отходил после потери крови.
С того дня прошло не меньше недели. Уже несколько дней на складе было только два охранника. По обрывкам разговоров фон Цаузер понял, что оставшихся двоих порезали во время попытки захватить очередного бедолагу.
Поначалу охранники действовали с особой осторожностью. Но все соседи Оливера по несчастью уже смирились с судьбой и не пытались вырваться на свободу. Сам фон Цаузер посчитал, что это его последний шанс сбежать.
В тот день хромой снова подошел к клетке Оливера.
— Ведите моряка к нему. Только действуйте осторожно.
— Да он этот, — отмахнулся более рослый охранник, — уже сломавшийся. Не дергается.
— Это может быть притворством. Не спускай с него глаз.
— Нам нужно еще кровь пустить.
Хромой задумался. Потом покачал головой.
— Нет, в этот раз без порезов. Вас слишком мало, чтобы открывать клетку лишний раз.
Охранники ушли за Калебом. В это время к клетке Оливера подошел писарь, нашел на кольце нужный ключ, вставил в замок, но пока не стал открывать. В ожидании вампира фон Цаузер поднялся на ноги и постарался всем своим видом показать, что смирился с очередным укусом. Он надеялся, что Калеб еще способен мыслить и помнит их уговор.
Спустя минут десять к клетке подвели моряка. Охранники вели вампира за две жерди, прикрепленные к кожаному ошейнику. Моряк выглядел плохо, медленно шел с понуренной головой, шоркая ногами. На фон Цаузера он даже не посмотрел.
Ключник открыл замок, потянул на себя дверь клетки и отошел в сторону. Охранники за жерди втолкнули внутрь моряка. Приблизившись, моряк медленно поднял голову и заговорщицки подмигнул. Фон Цаузер постарался не выдать себя и удержать скорбное выражение лица. Похоже, моряк сохранил рассудок и тоже был настроен воспользоваться случаем и попытаться сбежать.
Калеб приблизился к фон Цаузеру, обхватил его за плечи и наклонил голову к шее. Оливер вскрикнул, притворяясь, что его уже укусили. Он чуть откинулся назад и медленно потянулся руками к шее моряка. Нащупал конец ремня ошейника. Провел рукой до пряжки, считая державшие ремень скобы. Потом быстро, в три-четыре движения, освободил хвост ремня и рывком раскрыл ошейник. Один из охранников понял, что происходило, и дернул на себя жердь, но было уже слишком поздно. Калеб освободился.
— Закройте дверь! — крикнул хромой.
Ключник бросился к двери, но не успел. Калеб пнул решетку и металлические прутья ударили того по лицу. Моряк выскочил из клетки и бросился на ближнего к нему охранника. Оливер последовал за ним, нацелившись на второго пленителя.
Он успел отступить и выхватил короткий нож. Тот самый, который резали пленников перед тем, как привести вампиров. Оливер замер, пытаясь решить, что делать дальше.
— Полезай назад в клетку! — крикнул охранник срывающимся голосом.
Оливер с удивлением понял, что тот боится. Поэтому решительно сделал шаг вперед, сокращая дистанцию. В благородной семье фон Цаузеру с детства учили не только фехтованию, но и борьбе. И сейчас Оливер чувствовал себя уверенно, поскольку умел обороняться от человека с кинжалом. А тут простой нож.
Подпустив пленника ближе, охранник уколол снизу-вверх, метя в лицо. Удар был хорош поставлен, тот явно понимал, что делает. Оливер отпрыгнул назад.
Воодушевленный охранник сделал шаг вперед и нанес второй удар. Фон Цаузер отклонил корпус назад, перехватил кисть, вывернул, заставляя отпустить оружие. Безупречное исполнение приема из учебника фехтования мастера фон Гольцена. Оливер закрепил успех, ударив кулаком по локтю захваченной руки. Та неестественно вывернулась, и противник с пронзительным криком упал на пол.
Фон Цаузер подхватил брошенный нож и ринулся на помощь Калебу. Моряк уже лежал на спине, закрывая голову предплечьями. Сверху на нем сидел охранник и наносил удары, метя по лицу.
— Вилли, подсоби мне! — крикнул охранник, не оборачиваясь.
Он неверно определил победителя схватки. Оливер этим воспользовался. В три шага дворянин достиг цели и с широкого размаха ударил охранника кулаком по лицу. Фон Цаузер не смог заставить себя использовать нож. Однако хватило и голой руки. Охранник откинулся назад и ухватился за свернутый набок нос. Моряк воспользовался шансом и скинул противника с себя. Калеб вскочил на ноги и начал избивать охранника ногами, норовя попасть каблуком в висок.
Оливер увидел, что хромой пытался сбежать и удалялся в дальний конец склада, сильно припадая на ногу. Решив разобраться с ним позже, фон Цаузер приблизился к ключнику. Тот все еще сидел на полу и в ужасе наблюдал за происходящим. Оливер направил в его сторону острие ножа и злобно скомандовал:
— Положи ключи! И быстро полезай в клетку!
Тот беспрекословно подчинился. Калеб оценил затею и следом за ключником затащил в клетку второго охранника и защелкнул навесной замок. Первый, со сломанной или вывернутой рукой, лежал скрючившись на полу и, на взгляд дворянина, не представлял опасности.
Другие пленники в соседних клетках повставали и криками поприветствовали победу товарищей по несчастью. Оливер передал моряку нож, подхватил связку ключей и бросился к ближайшей клетке. Он перебрал большую часть, прежде чем смог найти нужный ключ. Дворянин отбросил в сторону замок и освободил первого пленника. Потом устремился к следующей клетке.
Оливер успел выпустить уже четверых, когда вернулся хромой в сопровождении двоих крепких мужчин. Но они издалека оценили численный перевес пленников и не стали ввязываться в драку и ушли. После этого фон Цаузер раскрыл все остальные клетки.
Всего в этой части склада было пятнадцать пленников, считая Оливера и Калеба.
Оливер вышел в дальнюю часть склада, где в несколько рядов стояли точно такие же клетки. Оглядевшись, фон Цаузер насчитал еще дюжину пленников. Он замер, рассуждая, как лучше поступить. Умом он понимал, что скорее всего это были вампиры. Но перед собой видел лишь несчастных сломленных людей. И вызывали они не страх, а сочувствие и желание помочь.
К застывшему фон Цаузеру подошел Калеб. Он правильно понял заминку дворянина, взял у него из рук связку ключей и пошел освобождать оставшихся пленников. Оливер не стал ему мешать. Вампиры или нет, они заслужили спасения.
Герхард сидел в кресле возле камина и изучал дневники фрайхерра фон Зольре. За прошедшие десятилетия исследований у вампира накопилось так много материалов, что Герхард с Абелем до сих пор не смогли изучить все до конца. Шрайбер вновь отметил, что с течением лет у фрайхерра сильно поменялся почерк в худшую сторону. Равно как и способность излагать мысль — со временем становилось все сложнее понять, что именно тот хотел написать.
Охотника отвлекла вошедшую в комнату жена. Герхард с некоторым облегчением отложил журнал с записями об экспериментах пятнадцатилетней давности. Он был рад отвлечься от царства обмана и жестокости, которое вампир построил в Зольрштейне.
— Герд, курьер принес записку. Говорит, срочное послание из жандармерии.
Шрайбер аккуратно оторвал восковую печать и развернул сложенную вчетверо клочок бумаги. Поднял глаза на взволнованную Вильгельмине и успокоил:
— Наш добрый знакомый Йохан Ленэ предлагает составить ему компанию. Пишет, что дело связано с вампирами и просит помочь советом.
— Пойдешь?
— Я, можно сказать, задолжал ему услугу. Так что помогу. Передать привет от тебя?
Супруга отрицательно покачала головой. Мастер Ленэ однажды приходил к ним на ужин и произвел на нее плохое впечатление.
Герхард не спеша собрался и отправился в путь. После двух дней постоянных дождей тучи наконец-то ушли. Охотник не торопился, аккуратно обходил лужи на дороге и наслаждался теплой солнечной погодой и доходившим от моря бризом. Из его головы не выходили записи фрайхерра и до жандармерии Герхард добрался в мрачном расположении духа.