Глава 34 Развязки

Что бы там ни заявляло Главное текстораспределительное управление, ни одного нового сюжета при помощи СуперСлова™ создано не было. Экс-словомагистр Либрис был настолько одержим совершенством своей операционной системы, что все остальное потеряло для него всякое значение и он изолгался, пытаясь скрыть ее недостатки. Операционной системой будущего осталась КНИГА 8.3, хотя один из СуперСловесных экземпляров «Маленького принца» экспонируется сейчас в музее беллетриции. С целью избежать повторения едва не разразившейся катастрофы Совет жанров избрал единственно возможный путь, отозвав у ГТУ все полномочия и образные ресурсы, дабы оно больше не представляло угрозы. Для руководства им был создан особый комитет.

МИЛЬОН ДЕ РОЗ

СуперСлово™: последствия катастрофы

Церемония вручения Букверовской премии завершилась уже под утро. В суматохе все позабыли о вручении главной награды вечера, и Хитклиф был взбешен. Я видела, как он сердито выговаривал своему личному воображателю спустя где-то час после явления Большой Шишки. Конечно, в следующем году он получит свою награду, но рекорда уже не выйдет, и это ему не нравилось. Наверное, подумалось мне, по возвращении домой он отыграется на Линтоне и Кэтрин. Так и вышло.

Никто не был потрясен сильнее меня явлением Большой Шишки, когда я дернула за аварийный рычаг. Для неверующих это стало настоящим шоком, как, впрочем, и для верующих. Она уже так давно сделалась просто фигурой речи, что все были потрясены, узрев ее во плоти. Мне она показалась довольно обыкновенной женщиной лет за тридцать, а Шалтай-Болтай сказал мне потом, что Шишка выглядела как большое яйцо. Как бы то ни было, мраморная скульптура, которая сейчас стоит в вестибюле Совета жанров, изображает Большую Шишку такой, какой ее увидел каменщик мистер Прайс: в кожаном фартуке, с молотком и резцом.

Большая Шишка сразу же разобралась в ситуации. Она заморозила весь текст в зале, заблокировала двери и приказала немедленно начать голосование. Она вызвала главу Совета жанров, и все единогласно проголосовали против СуперСлова™. Ко мне она обратилась трижды. В первый раз сказала, что мне вручается Большое Писало, во второй раз спросила, не возьму ли я на себя обязанности Глашатая, а в третий поинтересовалась, как вращаются потусторонние зеркальные дискотечные шары — моторчиком или силой света. Я ответила (по порядку вопросов): «спасибо», «да» и «не знаю».


Когда церемония закончилась, я через вяло копошащийся Кладезь Погибших Сюжетов вернулась к шкафу, где стояли «Кэвершемские высоты» и, усталая, но довольная, вчиталась домой. В качестве Глашатая мне предстоит заниматься только административными делами, по книгам прыгать не придется. Буду сидеть себе спокойно, толстеть и думать о возвращении в родной Потусторонний мир, когда малыш Нонетот и его мамочка достаточно окрепнут. Вместе мы вернем Лондэна, каких бы трудов это ни стоило, поскольку у моего ребенка обязательно будет отец, я уже поклялась в этом. Открыв дверь в «Сандерленд», я ощутила, как старый гидросамолет чуть качнулся под ногами. Когда я впервые сюда приехала, это немного раздражало меня, но теперь я не могла себе представить, как может быть иначе.

Мелкие волны шлепали по обшивке, где-то ухнула сова, возвращаясь в свое дупло. Это место стало для меня таким же домом, как и моя квартирка на Той Стороне. Я сбросила туфли и шлепнулась на диван рядом с бабушкой, задремавшей над недовязанным носком. Данный шедевр достиг уже двенадцати футов в длину, поскольку бабушка, как она сама говорила, «еще не набралась мужества перейти к пятке».

Я на мгновение прикрыла глаза и крепко заснула, не опасаясь Аорниды. Очнулась я уже около десяти, и то не сама — меня дергала за край платья Пиквик.

— Ой, не сейчас, Пики, — сонно пробормотала я, едва не напоровшись на вязальную спицу при попытке повернуться на бок.

Но Пиквик продолжала меня дергать, и в итоге я села, протерла глаза и с хрустом потянулась. Однако моя любимица не отставала, и мне пришлось тащиться следом за ней по лестнице в мою спальню. На постели в осколках скорлупы сидело нечто неописуемое, представлявшее собой шарик пуха с двумя глазками и клювиком.

— Плок-плок, — сказала Пиквик.

— Ты права, — сказала я ей, — она красавица! Поздравляю.

Дронт-птенец захлопал глазами, широко распахнул клюв и пронзительно пискнул:

— Плик!

Пиквик тревожно посмотрела на меня.

— Надо же! — сказала я. — Так сразу и мятежный подросток!

Пиквик подтолкнула птенца клювом, и тот возмущенно пликнул, прежде чем утихомириться.

Я немного подумала и сказала:

— Ты ведь не собираешься кормить ее, как морские птицы, отрыгивая прямо в клюв?

Внизу распахнулась дверь.

— Четверг! — взволнованно позвал Рэндольф. — Ты здесь?

— Здесь! — крикнула я и, оставив Пиквик с ее птенцом, спустилась вниз.

Крайне возбужденный Рэндольф мерил шагами гостиную.

— В чем дело?

— В Лоле.

— Опять связалась не с тем парнем? Послушай, Рэндольф, тебе надо отучаться так ревновать…

— Нет, — перебил он, — тут другое. «Девушки начинают первыми» не нашел издателя, и автор в пьяном угаре сжег единственную рукопись! Вот почему ее не было на церемонии!

Я вздрогнула. Если книга уничтожена По Ту Сторону, все персонажи и сюжетные повороты отправляются в утиль…

— Да, — сказал Рэндольф, читая мои мысли, — они хотят продать Лолу с аукциона!

Я быстро переоделась, и мы прибыли на аукцион как раз тогда, когда торги уже сворачивались. Большинство описательных сцен уже разошлись, остроты продавались все одним лотом, все автомобили, большая часть гардероба и мебели были проданы. Я пробилась в первые ряды и увидела Лолу, с несчастным видом сидевшую на своем чемоданчике.

— Лола! — воскликнул Рэндольф, и они обнялись. — Я привел на подмогу Четверг!

Она вскочила и улыбнулась, и эта безнадежная полуулыбка была красноречивее многих томов.

— Давай, — я схватила ее за руку. — Идем отсюда.

— Не так быстро! — сказал высокий мужчина в безупречном костюме. — Никакое имущество не может быть унесено отсюда неоплаченным!

При этом из ниоткуда вынырнули несколько здоровенных громил.

— Она со мной, — заявила я.

— Нет. Она — лот девяносто седьмой.

— Я Четверг Нонетот, избранный Глашатай! — сообщила я ему. — И Лола со мной.

— Я знаю, кто вы и что вы. Но бизнес есть бизнес. У меня все законно. Можете увести эту генератку хоть через десять минут — как только выиграете аукцион.

Я устремила на него гневный взгляд.

— Я намерена прикрыть эту грязную торговлю и получить максимум удовольствия в процессе!

— Да ну? — отозвался мужчина. — Прямо душа в пятки. Итак, вы будете торговаться или я снимаю лот с торгов для приватного тендера?

— Она вам не «лот»! — гневно прорычал Рэндольф. — Это Лола, и я ее люблю!

— Ах, вы разбиваете мне сердце. Торгуйтесь или валите отсюда, выбор за вами.

Рэндольф наладился дать ему в морду, но один из громил крепко схватил его.

— Держите под контролем своего генерата, или обоих выгоню! Понятно?

Рэндольф кивнул, и его отпустили. Мы стояли рядом в первом ряду и смотрели на Лолу, которая молча плакала в свой платок.

— Джентльмены. Лот девяносто седьмой. Очаровательная генератка 134, номер по каталогу TSI-1404912-С. Привлекательна и мила. Не часто выпадает шанс заполучить весьма интересную и горячую молодую особу подобного типа. Высокая потребность в сексуальном общении, легкая глуповатость и очаровательная невинность в сочетании с неуемной энергией делают ее особенно пригодной для пикантных романов. Предлагайте цену!

Дело было плохо. Хуже некуда. Я повернулась к Рэндольфу.

— Деньги у тебя есть?

— Около десяти фунтов.

Ставки уже достигли тысячи. У меня и десятой доли таких денег не водилось ни здесь, ни дома. Да и продать нечего было, чтобы добыть такую сумму. Ставки росли, и Лола все больше впадала в отчаяние. Судя по суммам, которые за нее давали, ей светил сериал, а то и права на кинопостановку. Я вздрогнула.

— Шесть тысяч! — заявил аукционист.

Теперь осталось только два знаменитых дилера, между ними и шла торговля.

— Кто больше?

— Семь тысяч!

— Восемь!

— Девять!

— Не могу на это смотреть, — выдохнул Рэндольф.

По лицу его струились слезы. Он отвернулся и пошел прочь, а Лола все глядела ему вслед.

— Кто больше? — спросил аукционист. — Девять тысяч раз… девять тысяч два…

— СТАВЛЮ ОДНУ ОРИГИНАЛЬНУЮ ИДЕЮ! — крикнула я, выуживая из сумки крохотный осколок фантазии, подаренный мне мисс Хэвишем, и направляясь к столу аукциониста.

Когда я подняла над головой пламенеющий фрагмент и триумфально положила его на стол, воцарилось гробовое молчание.

— Осколок оригинальности за эту шлюху? — прошипел человек в первом ряду. — Совсем у Глашатая крыша поехала.

— Лола дорога мне, — мрачно сказала я. Мисс Хэвишем велела мне использовать этот осколок мудро, и, по-моему, я поступила именно так. — Этого хватит?

— Хватит, — сказал продавец, забирая осколок и алчно разглядывая его в лупу. — Этот лот снимается с торгов. Мисс Нонетот, вы — счастливая обладательница генератки.

Лола, бедняжка, чуть не описалась от счастья. Она крепко держалась за меня бесконечные пять минут, пока оформлялись документы.

Мы обнаружили Рэндольфа на тумбе у причала. Он сидел, устремив печальный тусклый взгляд в Текстовое море. Лола наклонилась и что-то прошептала ему на ухо.

Рэндольф вскочил, обернулся и обнял ее с радостным криком.

— Да! — крикнул он. — Да, я говорил правду! И только правду!

— Ну ладно, пташки влюбленные, — встряла я, — думаю, пора покинуть этот скотский рынок.

Мы отправились домой в «Кэвершемские высоты». Рэндольф и Лола держались за руки и строили планы, мол, неплохо бы устроить приют для генератов, переживающих тяжелые времена, только вот как бы изыскать средства? Ни у одного из них не было подъемных на такой проект, но их слова заставили меня призадуматься.


На следующей неделе, когда меня окончательно утвердили в должности Глашатая, я вынесла на Совет жанров предложение купить «Кэвершемские высоты» и переоборудовать роман в курорт для персонажей, нуждающихся в отдыхе от порой напряженной и вечно повторяющейся жизни, какую приходится вести обитателям Книгомирья. Нечто вроде «текстуального Батлинза»,[87] только без массовиков-затейников. К моему удовольствию, Совет предложение принял, поскольку оно решало проблему персонажей детских стишков. Джек Шпротт прыгал от радости, узнав эту новость, и вовсе не был обескуражен громадными изменениями, которые придется совершить, дабы справиться с наплывом посетителей.

— Боюсь, сюжет о наркотиках вылетает, — сказала я ему, когда мы несколько дней спустя за ланчем обсуждали это.

— Да и черт с ним! — воскликнул он. — Все равно он мне никогда не нравился. А боксер на замену у нас есть?

— История с боксом тоже накрылась.

— А… А как насчет побочной линии с отмыванием денег, когда я обнаруживаю, что мэр сидит на откате? С этим-то все в порядке?

— Не совсем… — промямлила я.

— И ему тоже конец? — переспросил Джек. — Да хоть убийство-то у нас осталось?

— Осталось, — ответила я, протягивая ему новый сюжет, который накануне состряпала на пару с вольным воображателем.

— Ага! — сказал он, жадно глотая строчки. — «В Рединг пришла Пасха — плохое время для яиц. Шалтай-Болтай обнаружен разбитым вдребезги под стеной в районе трущоб…»

Он перелистнул несколько страниц.

— А что ждет доктора Сингх, Мадлен, полицейских номер один и два и всех остальных?

— Все остаются здесь. Придется перетасовать роли, но места никто не потеряет. Вот только Агата Дизель оказывается не у дел: сдается мне, мы с ней еще намучаемся.

— Я с ней справлюсь, — ответил Джек, заглядывая в самый конец, дабы узнать, чем все кончилось. — Мне нравится. А что скажут ребята из детских стишков?

— Я с ними поговорю.

Оставив набросок Джеку, я перенеслась в Норленд-парк, где поделилась новостями с Шалтаем-Болтаем. Он со своей армией забастовщиков по-прежнему дежурил у дверей дома, а к ним присоединились еще и персонажи детских сказок.

— Ага! — воскликнул, завидев меня, Шалтай. — Глашатай! Значит, три ведьмы таки оказались правы!

— Как обычно, — ответила я. — У меня есть для тебя предложение.

У Шалтая чуть глаза из орбит не вылезли, когда я объяснила ему свой замысел.

— Курорт? — переспросил он.

— Что-то вроде, — ответила я. — Мне нужно, чтобы ты скоординировал всех своих коллег, которым проза покажется немного непривычной после стольких лет разговора в рифму, потому как ты погибаешь в самом начале повествования.

— Не… не со стены?

— Боюсь, именно со стены. Что скажешь?

— Ладно, — вздохнул Шалтай-Болтай, внимательно читая сценарий и улыбаясь. — Я возьму его и покажу нашим, но сразу могу вам сказать, что здесь нет ничего такого, с чем бы мы не справились. Подождем голосования. Мне кажется, ваше предложение пройдет на ура.


На разборку СуперСловесных машин в Главном текстораспределительном управлении у Совета жанров ушел почти год. Последовало множество арестов — увы, ни одного По Ту Сторону. Вернхэма Дина освободили из-под стражи, и им с Мими вручили «Золотую Звезду за Читаемость». Кроме того они получили в награду долгожданное изменение сюжета, после чего поженились и — беспрецедентный случай для фаркиттовских пописок — жили долго и счастливо, вызвав тем самым сильное падение спроса на «Сквайра из Хай-Поттерньюс». Харрис Твид, Ксавье Либрис и еще двадцать четыре обвиняемых из Главного текстораспределительного управления были допрошены и признаны виновными в преступлениях против Книгомирья. Твида навечно выслали в Суиндон, Хипа, Орлика и Легри — в их романы, а остальных свели к тексту.


В первый день наплыва отпускников из детских стишков мы с Лолой сидели на лавочке в парке в «Кэвершемских высотах», которым вскоре предстояло быть переименованными в «Преступление матушки Гусыни». Мы наблюдали, как Шалтай-Болтай приветствует длинную череду гостей, а Рэндольф распределяет их по ролям. Все были довольны своей участью, но лично я не испытывала особой радости. Мне все равно недоставало Лондэна, и я вспоминала о нем каждый раз, когда безуспешно пыталась застегнуть брюки на быстро растущем животе.

— О чем ты думаешь?

— О Лондэне.

— О, ты вернешь его, я уверена, — вздохнула Лола, глядя на меня своими огромными карими глазами. — Пожалуйста, не падай духом!

Я погладила ее по руке и поблагодарила за добрые слова.

— Я так и не сказала тебе спасибо за все, что ты для меня сделала, — сказала она. — Мне больше всего на свете не хватало Рэндольфа. Если бы он только рассказал мне о своих чувствах раньше, я осталась бы здесь или подыскала бы работу по совместительству — пусть даже как С-генератка.

— Таковы уж мужчины, — сказала я ей. — Я рада за вас обоих.

— Ведущим персонажем мне уже не бывать, — задумчиво протянула она. — В «Девушки начинают первыми» у меня была хорошая роль, но книжка-то дерьмовая. Как думаешь, я смогу когда-нибудь стать главной героиней?

— Знаешь, Лола, — ответила я, — говорят, что героем любой истории является именно тот, кто меняется сильнее всего. Если взять за отправную точку нашу первую встречу, а за финиш принять настоящий момент, то, по-моему, вы с Рэндольфом — главные герои в полном смысле этого слова.

— Да? Правда?

Она улыбнулась и некоторое время молча сидела рядом со мной.

— Четверг?

— Да?

— Так кто же все-таки убил Годо?

Загрузка...