Киллеръ для венценосной особы

Глова 7

В 20:30 на выставке началась «зачистка». Это пришедшее с недавней войны словечко применительно к выставочным мероприятиям означало куда более гуманную процедуру. Омоновцы цепью проходили по всем экспозициям, выдворяли запоздалых посетителей и выкуривали засидевшихся стендистов из их закутков. Со стороны процедура зачистки выглядела довольно забавно: вооруженные до зубов бойцы с автоматами наперевес с вежливостью, доходящей почти до изысканности, упрашивали подвыпивших менеджеров и рекламных агентов покинуть свои укрытия. В ответ звучали предложения выпить, отклоняемые твердо, но миролюбиво. И насчет вежливости, и насчет выпивки омоновцам были даны от начальства самые четкие указания. В «зачищенных зонах» освещение тут же переводилось на сумрачный ночной режим – после тяжелого суетливого дня выставка готовилась ко сну. К 21:00 огромное помещение полностью погрузилось в синеватый полумрак; омоновцы уехали, поставив четырех человек в ночной караул.

В 21:10 младший сержант Бугаев доложил дежурному по залу, что зачистка завершена, зал пуст, только в 214-й секции зоны А еще кто-то есть.

– Как это «кто-то есть»? – удивился дежурный. – Почему не выгнал? Почему раньше не доложил?

Бугаев смущенно уставился на ботинки и густо покраснел. Дежурный удивился еще больше.

– Так почему раньше не доложил?

– Да у них там заперто было и свет выключен… Зачистка мимо прошла, не заметила.

Дежурный напрягся и потянул к себе автомат.

– Так-так… Вот, значит, какие дела… Только этого не хватало. Молодец Бугаев, благодарю за службу. А ты-то их как обнаружил?

Бугаев молчал, поджав губы.

– Так вы это, товарищ старшина, неправильно поняли. Они там того…

– Чего – того?

Бугаев сделал двумя руками жест, как будто несколько раз поднял и опустил деревянную «бабу» для забивания свай. Старшина недоуменно взглянул на своего подчиненного:

– Чего-чего?

Бугаев застеснялся еще больше и, соорудив из большого и указательного пальца левой руки колечко, несколько раз сунул в него указательным пальцем правой руки. Дежурный смотрел на него, как на спятившего.

– Ты словами можешь сказать, мастер пантомимы?

Сержант скосил глаза на носки своих ботинок и, тяжело вздохнув, признался:

– Могу, товарищ старшина. Трахаются они там, аж перегородки трясутся.

Старшина не смог сдержать смеха – очень уж было забавно наблюдать тотальное смущение громадного детины, только что отслужившего срочную в армейском спецназе.

– Бугаев, ты что? Бабы голой не видал?

– Почему? Видал я все… Просто мало ли… Неудобно все-таки…

Дежурный глянул схему выставки, прикинул возможные маршруты и сказал, закидывая автомат за спину:

– Ладно, пошли, красна девица… Хотя нет…

По лицу старшины пробежала тень тяжелого воспоминания, он сразу как-то собрался, сжался стальной, готовой к действию пружиной.

– Подозрительно все это… Усольцев-то, земля ему пухом, в позапрошлом году так на гранату нарвался… Похожий был случай. А, да ты не помнишь, ты позже пришел.

Старшина задумчиво побарабанил пальцами по телефону, видимо, решая – не доложить ли начальству о происшествии и не затребовать ли подкрепление. Опасение показаться паникером все же пересилило, и он решительно убрал руку с аппарата.

– Зови еще Бойко, пойдем группой; Стрельцов пусть за входом следит. Инструкция такая – никого не пускать, пока мы не вернемся. Сказку про семерых козлят знаешь? Вот типа так. Не пускать никого.

Бугаев не совсем понял, при чем тут козлята и вообще к чему такие предосторожности, но все же с готовностью ответил:

– Так точно!

Резкая перемена настроения начальника заставила его насторожиться без размышления, по старой спецназовской привычке безусловно повиноваться любой команде. Меньше думаешь – дольше живешь. Крикнут «Ложись!» – падай, не крути башкой… Крикнут «Огонь!» – лупи во все стороны и не спрашивай, где враг. Потому что враг может быть везде.

В 21:25 три массивные фигуры молча, не производя лишнего шума, двинулись от караульной будки в направлении 214-й секции зоны А. Автоматы по приказу старшего группы были сняты с предохранителя и поставлены на боевой взвод.