Киллеръ для венценосной особы

Глава 6

Наконец выставка начала закрываться. Немного ошалелые, охрипшие стендисты постепенно разбрелись по своим закуточкам, затворились; зазвенели заветные бутылочки, глухо затюкали друг о дружку пластиковые стаканы. Праздновали начало недели небудничной презентационной жизни. Дамы с удивлением обнаруживали в своих коллегах умение элегантно повязывать галстуки, способность складно и красиво говорить; за многими даже замечались так называемые манеры, на которые в обыденной жизни не обращали никакого внимания, Что же касается самих мужчин, то, положа руку на сердце – много ли мужчине надо, чтобы обратить внимание на женщину? Самую, в общем-то, малость, не более ста грамм. Таким образом, почти все эти затворства оказались отмечены печатью внезапного интереса друг к другу людей, и без того хорошо знакомых; в тесных комнатках по мере снижения официальности тостов происходили открытия достоинств, сокрытых ранее серой пеленою будней.

Аналогичные открытия, но только в титаническом масштабе, производились в подсобном помещении экспозиции «Зоркого глаза». Поначалу обстановка не благоприятствовала: закуток полагался один на два стенда (для экономии), и потому пришлось потерпеть соседей, тоже мужчину и женщину, пожилых инженеров из загадочной организации ЗПО МКИИРТ. К счастью, соседи оказались людьми скучными, семейными и потому торопливыми: наскоро проглотили по стакану, без всякой задней мысли пожелали успехов и ушли. После них остались ключи от закутка и компрометирующее ощущение интима.

Ощутив себя хозяином положения, Петр Иванович картинным движением вынул из дипломата 0,7 армянского коньяка, колбаску, маслинки и конфеты «Южный орех».

– С ума сойти! Мои любимые конфеты! – ахнула Анька, увидев знакомую ярко-желтую упаковку.

Петр Иванович торжествующе ухмыльнулся – сработали конфетки.

– Вот мы с тобой, Аня, на «ты» уже два года, а на брудершафт еще ни разу не пили. Непорядок…

– Непорядок, – согласилась Аня, смущенно улыбаясь, – надо исправить.

Петр Иванович разлил коньяк по стаканчикам, выдал Ане ее порцию и бережно взял за локоток. Они встретились наконец глазами, чего избегали делать весь сегодняшний день, с самого открытия выставки.

– Ты такой сильный и умный…

– А ты какая красивая и…

– Что «и»?

– Не знаю, как это сказать…

Петр Иванович признался в своей лингвистической беспомощности без всякого кокетства – он действительно затруднялся выразить странное чувство, переполнявшее его. Так бы, наверное, и промолчал, но вдруг припомнил то слово, которое не давало ему покоя в течение всего этого странного, уходящего уже в историю дня.

– Настоящая. Ты настоящая. Аня благодарно посмотрела на Петра Ивановича, в уголках ее глаз блеснули слезинки.

– Петенька… Мне кажется, ты тоже – настоящий. Как же это здорово…

И они, забыв сплести руки и выпить коньяк, поцеловались…