Киллер – черные слезы мира

Глава 19

В кабинете загородного коттеджа Брежнева звучала легкая музыка, Генеральный рассказывал новый анекдот: «Стоят две блондинки на остановке, одна ждет автобус номер 2, а вторая 7. Подъезжает автобус 27, первая говорит второй — Здорово, вместе поедем!»

Над анекдотом все посмеялись, настроение у всех присутствующих было отличное.

— Нда, никогда бы не подумал, что наша блондинка может довести до инсульта, и как такое могло случится? — доставая из своего знаменитого портсигара американскую сигарету, задумчиво спросил Пельше.

— Мне кажется, это была последняя капля, слишком много в последнее время свалилось на Михаила Андреевича. Сначала убийство Андропова, после него Суслова увезли в больницу с инфарктом. Затем пропажа Хруща и наконец снятие Подгорного. Его любимчика Яковлева, работавшего в отделе пропаганды, забили ногами до смерти, говорят он сильно переживал, даже звонил Николаю Анисимовичу, интересовался как идет следствие — перемешивая домино, рассказал Итон.

— Вы правы Роберт Павлович, Суслов звонил, требовал найти убийц. Мы тут же создали дополнительную следственную группу, только зацепок никаких, как и в деле пропажи четы Горбачевых. У меня такое ощущение Леонид Ильич, что кто-то убирает проигравших заговорщиков, поставивших на Подгорного. Кстати, его тоже жестоко убили, наверное как не оправдавшего чьих-то надежд, — предположил Щелоков.

— Скорее всего это Шелепин, никогда не забуду, что о нём говорил Месяцев в Монголии, называл величиной, будущим руководителем нашей партии. К Микояну его группировка тоже обращалась, с предложением снять меня с должности, это было три года назад, Анастас тогда здорово перепугался — вспомнил Брежнев, судорожно сжимая кулаки.

— Не волнуйтесь Леонид Ильич, я обещаю, что наша блондинка с Шелепиным разберется, кое какие шаги в этом направлении уже приняты — успокоил Генерального секретаря Пельше.

На пару минут в кабинете наступило молчание, кто-то курил, кто-то пил коньяк, вспоминая сегодняшнее событие. Что бы кто не говорил, а Суслов был фигурой, практически непотопляемой. Сейчас баланс сил полностью на стороне Брежнева, оппонентов не осталось, разве что Шелепин. Сторонников у него до сих пор много, эти же Сталинисты и выходцы из ВЛКСМ, да и в безопасности остались преданные товарищи.

— Завтра соберем Политбюро, как раз придет медицинское заключение по Суслову. Отправим Михаила Андреевича на заслуженный отдых, заодно решим по новой кандидатуре, — предложил Брежнев.

Все присутствующие его поддержали, Суслова нужно было выводить из состава Политбюро, притом как можно скорее. Шанс, что он придет в себя невелик, но исключать такое нельзя, значит с решением надо поторопиться. Верных людей, числившимися кандидами Политбюро предостаточно, этот же Гришин, который не только словом, но и делом доказал свою преданность.

— Леонид Ильич, чем отблагодарим нашу девочку, может выдадим пропуск в цековскую мастерскую, она говорят без ума от бриллиантов? — спросил Черненко.

— А что, неплохая мысль, пусть девчонка немного пофорсит, утрет нос американцам и западникам, — согласился Брежнев.

После этого несколько раз сыграли в домино, забили очередного козла, на этот раз им назвали Суслова.

— Да уж, если блондинка начинает чудить, то всё, тушите свет и выносите иконы. Рыба! — шлепнул доминошкой довольный Генеральный.

Домой из охотхозяйства вернулась раньше, чем рассчитывала с утра, спасибо главному идеологу партии. Вызванный врач, а он оказывается здесь дежурит круглосуточно, констатировал у Суслова геморрагический инсульт, который трудно поддается лечению. Старого партаппаратчика отправили на скорой помощи в Кремлевку, спецбольницу для служащих ЦК, в которую попасть не так уж и просто. Только там есть самое современное медицинское оборудование и все необходимые препараты, по большей части западные, потому что у нас многие лекарства не производят.

Черт с ней, кремлёвской этой, главное что я смогла убрать старого маразматика, ничего не смыслившего в коммунизме, кроме цитат Ленина, Энгельса и Карла Маркса. Теперь Советский Союз пойдет по другому пути, без запретов артелей и частных предпринимателей. В те же Сталинские времена, промкооперация насчитывала тринадцать тысяч артелей, в которых трудилось почти два миллиона работников. Они умудрялись выпускать более тридцати трех тысяч наименований товаров, тем самым закрывая дефицит, появившийся при Никитке Кукурузнике. Это он, конечно с подсказки Суслова, устроил погром частных артелей, безвозмездно отобрал всё ими построенное. Взять те же самые джинсы, да они бы их столько пошили, как и удобной, модной обуви. Ничего, это дело будущего, а сейчас срочно домой, потому что перекусить по хорошему не получилось, банкет из за инсульта главного идеолога свернули, я опять осталась голодной. Ничего, ещё успею наверстать, Климова обещала приготовить настоящего зайца, купленного за валюту в «Березке». Хорошо, что успели вручить подарки, к тому же такие ценные, как например снайперское ружье и цитату за подписью Сталина! С институтом, как сказал на прощание Пельше, тоже все решено, он получил право принимать к защите кандидатские и докторские диссертации. Дальше «малява» идет в министерство, там её утверждают и всё, готов новый кандидат или доктор наук, в моем случае докторша. Блин, беда с этим женским родом, не знаешь как правильно называть, наверное доктор наук, про докторшу вроде не слышала.

До автомобиля проводил Итон, прощаясь сунул листок, там всё про того мажора, который плюнул нам на стекло, да ещё обозвал блядями. Судя по написанному, родители у него непростые, оба трудятся в Московском горкоме КПСС, только в разных отделах. Придется им менять место работы, раз так плохо воспитали сыночка, да и для имиджа злопамятной блондинки это в плюс, опять же и Гришин будет сговорчивее. Да-да, от получения своей квартиры я не отказалась, сегодня из-за Суслова сорвалось, но в следующий раз точно получится.

В шестнадцать двадцать въезжала на дачу, ворота пришлось открывать снова самой, Митрич только завтра вернется из Крыма. Никогда бы не подумала, что без него как без рук, хорошо он решил здесь остаться. У коттеджа встретила Василиса, помогла занести в дом подарки, Климова по её словам колдует на кухне, учит Юльку готовить.

— София Борисовна ушла к своему дому, посмотреть как идет ремонт, через пару дней он будет закончен, — немного волнуясь рассказала Корякина.

Странно, у нас вроде всё хорошо, можно даже сказать отлично, а она место себе не находит, неужели что-то случилось?

— Вась, а что ты такая напряженная? — спросила свою помощницу.

Вот тут и выяснилось, конечно не сразу, что она боится за ремонт своей новой квартиры, который стоит ой как не дешево. Вдруг я передумаю, а у неё таких огромных денег нет, опять же насчет мебели. Понять её можно, я же не обязана платить за дорогостоящий ремонт, тем более тратиться на покупку импортных гарнитуров. Пришлось девчонку успокаивать, говорить что моё слово как кремень, и на своих близких никогда не экономлю. Целование рук, на этот раз я быстро пресекла, иначе чувствовала бы себя полной скотиной.

Вечером сидели с Катей у камина, пили настоящее шотландское виски, строили планы на будущее. С киносъёмками на этой неделе заканчиваем, там сразу беремся за телепередачи, до декабря их нужно снять несколько штук, мне завершить цикл о нашей милиции. С прибалтами тоже неясно, договаривались на седьмое ноября, а о них до сих пор ни слуху ни духу. Так дела не делаются, ещё пара дней и придется их нахер послать, с выпуском пластинок я без них договорилась с «Мелодией» (даже договоры подписала).

— Оль, а когда командировка за рубеж, мне нужно заранее предупредить в институте, — спросила подруга.

— Вылетаем в воскресенье, двадцать девятого ноября, билеты через Комитет уже забронированы. Сопровождающие те же лица, так что можешь выдохнуть и расслабиться, никто ничего лишнего не узнает, — подмигнула Катюше.

— Оль, ну что ты за человек, не можешь без своих шпилек! Я изменять Степану не собираюсь, тоже самое скажет и София, она без ума от своего Антошки, — эмоционально ответила Климова.

— Я не это имела в виду, хотя… а если они вам наставят рога, нас же целый месяц не будет дома? — спросила подругу.

— Развод и девичья фамилия! — расплескивая из бокала виски, громко вскрикнула Катюша,

— Так ты же вроде не замужем? — засмеялась в ответ, с удовольствием наблюдая за покрасневшей подругой.

Понедельник говорят день тяжелый, особенно с утра, я согласна на все сто, даже тысячу процентов. Неделя только начинается, дел впереди великое множество, главное — это закончить эпопею с киносъемкой. Не поверите, она у меня в печенках, так надоели дубли подряд, когда повторяешь одно и тоже как робот. Нет, с роботом немного загнула, железному истукану не надо показывать чувства, как например мне, от этого всё надоело. На обеде решила смотаться в Мелодию, получить причитающийся гонорар, потом разделить между всеми участниками группы. Нас в коллективе восемь человек, по двадцать тысяч каждой (или каждому?), думаю этого будет достаточно. Можно было бы никому ничего не давать, но это на мой взгляд не правильно. Каждый участник (или участница?), старались для ансамбля, тратили на репетициях своё личное время, опять же разлетевшиеся по всему Союзу плакаты и календари, которые утроили нашу популярность. Думаете было так просто, уговорить девчонок сниматься практически голыми, да там латы чуть ниже трусов, да и кольчуги почти ничего не скрывали. Это ещё хорошо, что я позаботилась о купальниках, иначе они бы точно не согласились, а так вроде не стыдно. Надеюсь никто не узнает, что Кольке пришлось натягивать женские трусы, других не нашлось, про его мужественность я конечно забыла.

В Мелодии первым делом прошла в бухгалтерию, получила платежку с гербовой печатью, к ней куча подписей, затем отправилась в кассу. У заветного окошечка толпился народ, узнаваемых артистов в этот раз не наблюдалось (может и были, я же всех не знаю). На этот раз стоять у квадратной форточки не пришлось, меня любезно попросили пройти в кассу. Не поверите, это был Юра Слимов, который провел инструктаж, вернее рассказал о готовящемся преступлении.

— Метрах в десяти от входа, стоит бежевый Москвич, в нём сидит некто Рундуков, который как ты уже наверное догадалась, прибыл за твоими деньгами. Информация ушла из бухгалтерии, там работает его сестра, вот она и проболталась, — сообщил оперативник.

— Во первых, деньги не мои, я их только получаю. Во вторых, они делятся на весь наш коллектив, все получат равную долю. В третьих, какой у вас план, надеюсь Львовой об этом ничего не известно? — с ожиданием посмотрела на Слимова.

— Свешников запретил сообщать Анастасии, иначе она была бы уже здесь, размахивая именным пистолетом. План простой: ты выходишь из здания, а мы берем преступника с поличным, за попытку ограбления. Револьвер у него настоящий, только мы вчера спилили у него боек, так что можешь ничего не бояться, — закончил Юра, доставая из сумки бронежилет.

Как я не сопротивлялась, пришлось его надеть под куртку, иначе обещали не выпустить на улицу, а меня заменить дублером. Подходящая кандидатура у них имеется, правда я до конца не поняла, будет ли это настоящая девушка. На память приходит один случай, как на такого «живца», ловили в парке маньяка. Оперативники переодевшись в женское, ходили ночью по темным дорожкам, пытаясь спровоцировать убийцу. В итоге его поймали, да к тому же не одного, насильников оказалось целых пять человек, все они пытались затащить мнимых девушек в кусты, за что тут же получили по роже.

— Надеюсь у вас всё точно, особенно насчет спиленного бойка, получить пулю у меня нет никакого желания, — складывая деньги в свой дипломат, предупредила Слимова.

— Оль, я так хотел бы пойти вместо тебя, но сама видишь, в твой костюм я не влезу, — расстроенно развёл руками Юра.

Похоже опера меня просчитали, нет никакого дублера, я бы этого никогда не позволила. Днем, да ещё на парня, меня не заменишь, а насчет девушки я была бы против, это ниже моего героического прошлого. Прятаться за женскую юбку, да не в жисть, за кого они меня принимают!

Обняв и чмокнув меня в макушку, Юра проводил к обитой железом двери, кассирша даже перекрестила на дорожку, наверное была сильно верующая. Пока шла к выходу, чувствовала как по телу пробежала волна нанитов, перед глазами появились сетка эфира, готовая в любой момент пропустить через себя энергию. Я могу не только атаковать противника, но и поставить силовой блок, жаль только на голове, а не по всему телу. Вот и входная дверь, кивнула на прощание вахтеру, и резко выдохнув выскочила на улицу. Восприятие, разогнанное мозгом в несколько раз, фиксировало всё, я шла как при замедленной съёмке. Краем глаза, увидела тот самый бежевый Москвич, из которого выскочил поджарый мужик, с рукою под мышкой. Дальше был настоящий боевик, передо мной резко затормозила Волга, из которой выскочило несколько оперативников. У Москвича тоже началась движуха, даже раздалось несколько выстрелов, последнее что увидела, это как на грабителя навалилось трое. Меня Слимов уже затаскивал обратно в проход, прикрывая от дверей своим телом.

— Фу, напугала ты меня Оля, у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда ты так быстро выскочила на улицу, — отдуваюсь высказал мне дядя Миша.

Как вы наверное уже поняли, я сидела в кабинете Свешникова, который вел операцию по задержанию налетчика, который на своё счастье зарисовался перед Уголовным розыском. Не будь его, я имею ввиду Угрозыска, сейчас на улице лежал бы остывающий труп, со сломанной шеей. Мне бы за него дали новенькую медаль, а может и целый орден. Черт, не иначе от Брежнева заразилась, мне эти побрякушки и даром не нужны, старых с избытком хватает.

Вырваться от дяди Миши смогла только через два часа, вначале пришлось ждать когда будет составлен протокол допроса Рундукова, потом писать два рапорта (а по сути объяснительные), на имя своего непосредственного начальника Николай Николаевича Марчина и в отдел кадров Николаю Фомичу Солодову. Хорошо уговорила Свешникова не писать цифру гонорара, а обойтись обтекаемой фразой — «крупная сумма», иначе пойдут разные разговоры, а оно мне надо?

Чёрт, весь сегодняшний съёмочный день улетел коту под хвост, из-за этого придется заняться другими делами: показаться шефу, решить с предками наглого мажора и наконец узнать насчет свободной ставки для Фарт. Из автомобиля позвонила Катюше, рассказала последние новости, конечно сильно отредактированные, иначе достанет нотациями. Её послушать, так я настоящая ходячая катастрофа, постоянно ищущая на свою задницу приключения.

— Кать, встречаемся в кабинете на Старой площади, оттуда узнай о супругах Торчинских, работающих в Московском горкоме КПСС. Как узнаешь, вызови к восемнадцати начальников их отделов, и не забудь узнать про их заместителей, это важно, — попросила подругу.

Та заверила, что всё выполнит в лучшем виде, заодно заберёт корреспонденцию, по ней ей сегодня звонили, прямо на киностудию. Вот это правильно, служебные обязанности никто не отменял, тем более за них отлично платят.

По пути заехала в магазин, купила два тортика, дорогой коньяк и настоящую кубинскую сигару «Romeo y Julieta», в красивом алюминиевом футляре. Сейчас она стоит целых пять рублей, цена для многих любителей табака просто нереальная. На эти деньги можно купить целый блок болгарских сигарет или коробку отечественных сигар, типа «Морских», «Рижских» или «Ароматных». В недалеком будущем, видела собственными глазами, коробка «Romeo y Julieta» продавалась за сто шестьдесят тысяч рублей, по восемь косарей за штуку (и это ещё с учетом внушительной скидки!). Сразу вспоминается, что говорил по такому случаю из «Ревизора» Хлестаков — «Просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь.»

В родном отделе ОБХСС всё было по прежнему: девчонки что-то считали на счетах (зарывшись с головой в бумагах), а в трех ближайших кабинетах кого-то допрашивали, наверное злостных расхитителей социалистической собственности. При виде меня, у сослуживцев появился повод прерваться, сделать небольшой перерыв, минут так на двадцать. Пока они заваривали чай и кофе, пошла сдаваться шефу, всё равно он уже знает о неудавшемся ограблении. Секретарша Леночка, сразу предупредила, что он сегодня не в духе, после утреннего звонка генерала Свешникова. Сделав глубокий вдох, я постучавшись вошла (попросила Лену не сообщать по селектору).

— Оля? — удивился Николай Николаевич, вставая из-за стола.

Судя по выражению его лица, меня ожидает грандиозная встряска, а в выражениях шеф никогда не стесняется. Но ничего, у меня есть туз в рукаве, да не простой, а козырный!

— Дядя Коля, позвольте поздравить вас, такое знаменательно событие, я сама только недавно узнала, — ошарашила Марчина.

Пока он прикидывал, что к чему, я быстро открыла дипломат, достала из него бутылку и алюминиевый футляр.

— Это я у американцев подсмотрела, будущему отцу дарят сигару, правда не помню — до или после рождения ребенка, — протянула Николай Николаевичу настоящую Гавану.

Наверное минуту, никак не меньше, шеф на меня удивленно смотрел. По мере понимания, его лицо с удивленного менялось на восторженное, а дальше меня крепко обняли. Понять его можно, человеку пятый десяток, наследников нет, а тут такая новость.

— Оля, это правда, и откуда ты узнала? — спросил Николай Николаевич, без сил опускаясь в кресло.

— Конечно правда, честное капитанское, — отдала пионерский салют, — Про остальное не скажу, это женские тайны, о них мужчинам лучше знать!

— То-то я смотрю, Нина стала какая-то задумчивая, даже пару раз ночью плакала, но так и не сказала из-за чего. Теперь всё стало понятно, она боится сказать, что беременна, ведь мы же не женаты. Сегодня расписаться не успеем, значит завтра пойдем и ЗАГС, а свадьбу сыграем в ближайшие выходные, — решил Николай Николаевич.

После этого встал, убрал со стола все бумаги, закрыл и опечатал сейф.

— Я домой, нужно всё обсудить с Ниной, заодно решить с её работой. Для ребенка будет лучше, если она уволится, да и мне так намного спокойнее. А что, оклад у меня хороший, как никак генеральский, да и после твоей реформы он ощутимо прибавится, — надевая папаху, весело подмигнул мне шеф.

Вышли из кабинета вместе, секретарше сказал, что его сегодня не будет, уезжает по важным делам.

— Чуть не забыл, Ольге объявляется выговор, на первый раз устный, второй получит от Анастасии по заднице, всё ясно? — посмотрел на меня Николай Николаевич.

— Вот и делай после этого людям хорошее, — недовольно ответила шефу.

На Старой площади прошло всё намного сложнее: после позднего обеда, пришлось полчаса проторчать в отделе кадров ЦК, пытаясь разобраться со своим вновь сформированным отделом. Такой, вернее похожий, был создан во время войны, при Андрей Андреевиче Андрееве. Чем он тогда занимался неясно, наверное разными изменниками коммунистами, взять того же Власова, Трухина и Малышкина. После смерти Сталина, этот отдел моментально расформировали, наверное Хрущ боялся, что вылезет правда про его старшего сына, активно сотрудничающего в годы войны с немцами, за что потом его расстреляли. Что тут можно сказать — яблоко от яблони недалеко падает, Кукурузник был та ещё гнида, почище предателя Власова. Так, о чем это я… а о своем штате сотрудников! Приказа о моем отделе нет, вернее есть, но там никакой конкретики, всё обтекаемо. Не иначе Пельше опять закрутил какую-то комбинацию, а может сбросил всё на меня, решил посмотреть что я из себя представляю. Пришлось (по совету кадровиков), писать бумагу на имя председателя Партийного контроля ЦК, просить увеличить штат, на целых пять единиц. Почему на пять, так по совету тех же кадровиков — всё равно урежут больше чем на половину.

Бумагу, заверенную моей подписью и печатью, отнесла секретарю Пельше, она тут же внесла её в какой-то толстый гроссбух, похоже в ЦК всё серьезно. Самого Арвида Яновича на месте не оказалось, наверное торчит у Брежнева, а может поехал в больницу к Суслову, посмотреть на поверженного соперника. Немного расстроенная вернулась к себе в кабинет, думала всё за один день устроиться, а тут снова здорова, опять ждать приходится.

— Оль, руководители Торчинских вызваны к шести, полученная корреспонденция у тебя на столе, — отчиталась Катерина.

Эх, всегда бы так, четко и с уважением. Хорошо бы к этому приучить Анастасию, но это только в мечтах, слишком она гордая. Не будь меня, сидела бы безвылазно в капитаншах, хотя по выслуге могли дать и майора, но если честно, то совсем не уверена.

С товарищами из Московского горкома разобралась быстро, они же не дураки, чтобы терять такое теплое место. Катюша их промариновала в приемной минут двадцать, чтобы прониклись своим положением, только после этого допустила в святая святых — кабинет заведующего Специальным отделом Партконтроля ЦК КПСС. Звучит конечно угрожающе, у нас ещё с революции любят такие названия, типа — особый, специальный и секретный, в общем аллюр два креста, как писал когда-то Гайдар.

Пришедшим товарищам, стоящим у моего стола, я минут на десять задвинула речь, местами цитируя Ленина с Брежневым. У меня, спасибо нейросети будущего, с десяток таких выступлений заготовлено, можно с любой выступать на партсобраниях и различных митингах. Отличие только в одном, кончаются они немного по разному, в этот раз вставила цитату из «Слово о коммунистах», Леонида Ильича Брежнева.

— Как недавно сказал Генеральный секретарь — «Нельзя мириться с тем, что в учреждениях дисциплина порою хромает, что не перевелись еще люди, которые халатно относятся к своим прямым обязанностям. С этими явлениями необходимо вести самую решительную борьбу». Товарищи, вы согласны с тезисом Леонида Ильича? — посмотрела на стоящих перед моим столом партаппаратчиков.

Конечно они были согласны, более того, они уже начали бороться с такими перерожденцами, тем самым очищая Коммунистическую партию. Дальше всё просто, я поставила задачу уволить Торчинских по тридцать третьей статье, с формулировкой систематические дисциплинарные нарушения. После такой записи, устроиться на нормальное место уже не получится, любой отдел кадров тут же укажет на дверь, в лучшем случае предложит вакансию дворника или кочегара.

— Копии приказов об увольнении пришлете завтра, до свидания товарищи, — я села и открыла первую попавшуюся под руку папку.

Партаппаратчики попрощавшись вышли, да не просто так, а спиною к двери. Похоже они так уже наловчились, потому что никакому начальнику не понравится смотреть на спины подчиненных. Моё «пожелание», товарищи из горкома обязательно выполнят, некуда им по сути деваться. Я же не просто так просила узнать про их заместителей, а с дальним прицелом, пусть немного поволнуются. Как говорится — «Незаменимых у нас нет, есть незамененные!»

Вот и всё, с Торчинскими разобралась, вернее это только первая часть Марлезонского балета. Насчет второй позвоню из автомата Гущину, пусть на днях подставит на дороге Волжанку мажора, чтобы загнать семейство в долги, желательно неподъемные.

— Кать, позвони Софии и Валерии, чтобы обязательно заехали вечером на дачу, а это тебе за пластинки, — достала из дипломата две пачки сторублевок.

— Ничего себе! — удивилась подруга, — Мне столько и за десять лет не заработать.

Выскочила из-за стола, с поцелуями долго благодарила за свою будущую дачу. Теперь с такими «деньжищами», она точно её построит, ни у кого занимать не придется.

— Ну что дачница, поехали домой? — посмотрела на Катюшу.

— Ой, чуть не забыла, я вечером иду со Степой на фотовыставку, а тебя искала Анастасия, у неё есть какие-то новости, — убирая деньги в сумочку, быстро протараторила подруга.

Вот блин попала, похоже Свешников или Марчин проговорился, крику будет до небес, как будто я в чем-то виновата. И угораздило этого Рундукова грабить именно меня, неужели не нашлось более подходящей кандидатуры?