Киллер – черные слезы мира

Глава 14

«Доброе утро нового дня, пусть только хорошее будет с утра», — медленно промурлыкала детский стишок, который сейчас неожиданно вспомнила.

Словно в насмешку раздался звон у входной двери, кто-то опять приперся с самого утра, ему что, целого дня мало? То ли дело у меня на даче, там можно спать до обеда, если конечно не поднимут всякие злыдни. Я же до сих пор под присмотром, меня ещё ни разу не оставляли одну, тем более на ночь. Взять эту же Айнуру, думаете я не слышала как она проверяла меня ночью, когда Кати и Зоси на даче не было. Блин, опять задумалась, а человек на площадке стоит надрывается, устал уж поди давить на кнопку. Впрочем, да ну его нафиг, это квартира сейчас не моя, вот пусть без меня разбираются. Так в принципе и оказалось, Максим зевая пошел открывать, не стал будить Настю. Знаете, такое отношение здорово бесит: старшая встает минута в минуту, но это не мешает ей поднимать меня в три утра, когда можно ещё пару часов поваляться в постели.

— Оля, к тебе пришли, — Трубников осторожно постучал в мою дверь.

Пришлось вставать, одевать легкий спортивный костюм, а потом тащится в ванную. Минут через пятнадцать, я же совсем не спешила, принимала в кабинете представителя «Мелодии».

— Ольга Викторовна, мы решили удвоить прошлый тираж, по сумме гонорара надеюсь претензий не будет, — на стол легли три копии договора.

Я углубилась в чтение, краем глаза заметила вошедшую Настю, перед которой Мамедов рассыпался в комплиментах, даже руку поцеловал.

— Вы меня принимаете за дурочку, думаете я не смогу сосчитать два плюс два, к вашему сведению это будет четыре! Четыре, а не пять, ваш тираж пять миллионов! — швырнула на стол бумаги.

— Хорошо, сколько же вы хотите? — спросил представитель Мелодии.

— Я хочу по справедливости Гусейн Алиевич, неужели это не ясно? — посмотрела на него, после чего продолжила, — За двухмиллионный тираж вы заплатили мне сто тысяч, стало быть за пять, всего навсего четверть миллиона!

От произнесенной цифры товарищ Мамедов впал в ступор, долго что-то бормотал, жаль я не владею азербайджанским. В итоге мы договорились: я получаю на руки двести тысяч (пришлось сделать скидку), плюс двадцать пять за полумиллионный тираж «Не девочки». Больше вытрясти с представителя «Мелодии» не смогла, торговался он как старый чёрт, на каждый неоплаченный рубль находил обоснование. Новый договор отпечатала на печатной машинке, хватило ума купить этот анахронизм, который сейчас пригодился. Всего пришлось печатать по три копии для каждой пластинки, под копирку почему-то нельзя, так что минут десять точно промучилась. Первая мне, вторая фирме «Мелодия», а третья пойдет в Министерство культуры, наверное на утверждение Фурцевой.

— Не забудьте Гусейн Алиевич, мне нужно по сто штук с каждого выпуска, для подарков друзьям, опять же сослуживцам в ОБХСС и на Старой площади, — напомнила представителю Мелодии.

Теперь он точно не забудет, даже думаю добавит от себя, так для него будет спокойнее. Попрощалась с товарищем Мамедовым, даже проводила до дверей, что не говори, а большие деньги, тем более с утра, подняли моё настроение. Нет, я конечно догадывалась, что после праздничного выступления увеличат тираж, но не думала что это произойдет так быстро. Черт с ним, всё что не делается, делается к лучшему, да и деньги нужны, нужно помочь Насте со строительством дачи. Она же у меня гордая, отказалась у Максима брать, а валюту менять не хочет.

— Оль, не подумай что я тебя осуждаю, совсем наоборот, но почему тебе платят так много? — спросила за завтраком сестра.

— Конечно не за красивые глаза, а потому что на них крепко надавили. У «Мелодии» под угрозой многомиллионный контракт, когда на Западе узнали, что Нобелевского лауреата хотят лишить законного гонорара. Так что выбор у Ткачихи не велик, или платить пару сотен мне, либо терять миллионы, — объяснила Насте.

После завтрака отправляюсь на дачу, нужно проводить моих гостей, они сегодня улетают на родину. От этого на душе становится грустно, за эти дни успела привязаться к ним, да и на ужин всегда было что-то вкусное. Радует только одно: Николай Владиславович практически здоров, мой эксперимент по лечению прошел удачно. Перспективы от передачи энергии просто огромные: я любого могу тайно исцелить, как и отнять жизнь или здоровье.

Дорога пролетела незаметно, через час я уже была на даче, как впрочем София и Катя. Вещи, судя по стоявшей у дверей кучи сумок и чемоданов, были давно собраны, Айнура рассказывала какую-то занимательную историю.

— Так вот, выхожу я на сцену и с ужасом понимаю, что все слова от волнения забыла, они напрочь вылетели у меня из головы. Проходит минута, другая, все ждут, и тут у меня вырывается — Антракт! У стоящего рядом актера, играющего комиссара, выпадает из рук Маузер, а у арестованного белого генерала тут же вспотела лысина, — вспоминая прошлое заулыбалась Каримова.

— А дальше то что? — не выдержала София.

— Дальше? Дальше весь зал пошел на объявленный антракт, а меня чуть за это не уволили. Отец с режиссером так потом орали, что я чуть не оглохла, хорошо парторг заступился. В наказание пришлось поработать месяц в буфете, резать сыр и колбасу, мыть тарелки, чашки и стаканы. Не знаю как кому, а мне там нравилось, особенно бутерброды с бужениной, да и кофе было очень вкусное, — хмыкнула довольная Айнура.

Вот тебе и золотая молодежь, расскажи в будущем так не поверят, чтобы дочка директора и мыла в буфете посуду! Мне наверное везет на нормальных девчонок, с откровенными стервами ещё не приходилось встречаться, я имею ввиду здесь, в этом мире. За разговорами незаметно пролетело два часа, пришло время отправляться в аэропорт, там первыми улетают Борисевские. Следующим рейсом, но уже в Киргизию, отправляется Каримова, ей лететь в два раза дольше.

— Варя, не надо плакать, на Новый год вы снова у нас, пойдем на Кремлевскую елку! — вытирая у неё слезы, пообещала своей маленькой подружке.

— Ну всё, пиши пропало, Вареник снова повесит календарь, начнет зачеркивать дни, чтобы значит мы не забыли, — показушной вздохнул Николай Владиславович.

— А это чтобы ты Никола не расслаблялся, — тут же ввернул Марчин, который вместе с Ниной Дмитриевной приехал проводить старого друга.

Его тут же поддержали все остальные, которых собралось не так уж и мало. Если посчитать провожатых, так наберется человек двадцать, я даже не заметила как они успели сдружиться. Наверное сейчас время такое, меньше витает злобы и зависти, да и живы фронтовики, а у них другое восприятие жизни.

Проводили Борисевских, Варя уже не плакала, а вовсю улыбалась, прижимая к груди календарь, который ей в ларьке купила Белкина. Не пройдет и двух часов, как они приземлятся в своей родной Белоруссии, а там до дома рукой подать, в аэропорту их встретят родственники.

— Айя, тебе пару месяцев на отдых и учёбу, перед новым годом придется выступать, Голубой огонек без нас не обойдется. У тебя на родине тоже придется дать концерт, иначе люди не поймут, какие же мы тогда заслуженные и народные. Кулийпе от нас передай привет, тебя на днях к ней обязательно вызовут, — целуя на прощание быстро протараторила Каримовой.

Проводили её до перронного автобуса, а там понеслась, из него выскочили почти все пассажиры. Пришлось давать автографы, жать руки и всем улыбаться, люди же от души, будут потом хвастаться друзьям и знакомым.

Уже на стоянке, когда я садилась в машину, ко мне подошла Василиса. У неё оказывается ко мне было дело, ей наконец выделили квартиру. Жадничать судя по всему не стали, выделили на Ульяновской, в том же самом доме, где живёт Окуневская. Дама довольно скандальная, очень любит мужчин, себя считает непревзойденной красавицей. Про красоту не скажу, тут явно всё на любителя, да и характер не сахар.

— Дом и район хорошие, так что давай оформляй документы, получай ордер и ключи, с ремонтом и мебелью мы с Настей поможем, — пообещала Корякиной.

Та от радости даже спасибо не сказала, девчонку по самое не могу захватили эмоции, она как блаженная убежала к машине. Я на это лишь покачала головой, понятно что своя квартира это не койка в общаге.

Не успела сесть в свой Дефендер, как ко мне подскочила София.

— Оль, я при остальных не хотела говорить, но в студии нет моей гитары!

Вот же гадство какое, про эту долбанную гитару совсем забыла, да я даже подарки не разобрала, они так и лежат в прихожей на даче. Не знаю когда их привезли, наверное ночью, а может под утро, нужно Васю спросить, она же их принимала. Блин, без Митрича действительно как без рук, он бы и принял по описи, а после доложил как положено. Корякина у меня не сторож, девчонка и так работает как пчела, у меня же почти две недели гостили Борисовские и Каримова.

— Зось, я же тебе говорила, там что-то напутали, поэтому произошла небольшая задержка. Ты не переживай, её сегодня должны привезти к нам на дачу, адрес я вроде оставила… — задумчиво протянула в конце.

— Ну Оль, это уже ни в какие ворота не лезет, как можно быть такой ветреной! Так ты адрес сказала или нет, может мне самой сгонять в Дом Союзов? — спросила София.

Пришлось выкручиваться, обещать что всё будет хорошо, никуда её долбан… э… красивая гитара не денется. Не знаю поверила мне Зося или нет, но на время отстала. Сегодня суббота, завтра воскресенье, два дня точно протяну, а дальше посмотрим. Пока есть время поеду разбирать подарки, там от Князя и Когтей должно кое что добавится. С посольств тоже вчера звонили, презенты отвезут к Насте на квартиру, она завтра вечером их привезет, у нас же запланирован поход в сауну. Раньше, ещё в той жизни, к бане относился прохладно, а в этой всё наоборот, люблю посидеть, погреться. Особенно нравится смотреть на голые девичьи тела, от них тестостерон охрененно подскакивает. Соски становятся твердые, как финиковые косточки, любовный бугорок набухает как бутон, а в пещерке становится горячо и влажно. Хорошо, что это не видит Ланка, иначе не сносить мне головы, очень уж она ревнивая. Кстати, не забыть про подарок подруге, сегодня у нас новолуние, а значит мы скоро с ней увидимся.

На даче стояла непривычная тишина, изредка разбавляемая зычными командами Лютикова (его люди укладывали дорожку из плитки, которая должна соединить наши участки). В понедельник, ближе к обеду, вернеться из Крыма чета Белобородько, Васе и Нине станет намного легче. Строителей, которые уже успели расслабиться, ждут тяжелые времена, Митрич стопудово начнет проверять их работу. Надеюсь плитка на дорожках не битая, иначе ругани не оберешься, он же каждую в лупу проверит. Это всё будет только через три дня, а пока начну разбирать подарки.

Первым делом расставила в кабинете письменный набор, рядом с ними положила перьевую ручку Ленина (конечно же в футляре). Старинный мушкет повесила над камином, для антуража нужно ещё одно, надеюсь в скором времени раздобуду. От Шорникова получила две картины, Васнецова и Айвазовского, к ним в довесок шли ордена: Великомученицы Екатерины и Золотого руна, неизвестно как оказавшегося в Союзе. Легионеры тоже порадовали, через Трубникова передали терракотовую скульптуру «Всегда и Никогда», известную в народе как «Девушка и Смерть», Пьера-Эжен-Эмиль Эбера. Сервиз от Климовых в столовую, «Железного Феликса» в подвал, там как раз есть подходящая тумбочка, стоящая у секретного входа в «сокровищницу». Медвежью шкуру оттащила в спальню, Маргошу отправила в сейф, вот вроде и всё, больше ничего не осталось ценного. Хотя насчет фарфоровой вазы сомневаюсь, не зря же её презентовали Волковы, да и прусская каска «Пикельхауб», первой мировой войны, стоит явно не дешево. Издательство «Книга», в лице Кузьмичевой, предоставила жутко дефицитные серии: «В мире фантастики и приключений» и «Библиотека приключений» с 1955 по 1970 год, которые можно получить в магазине (заветные талоны прилагались). Остальное не представляет для меня ничего ценного, но раз люди дарили от души, выбрасывать на помойку не буду. Поручу разобраться с этой кучей Нине и Василисе, авось что нибудь найдут полезное, заодно решат с цветами. За всеми этими хлопотами пролетело несколько часов, на моих «Ролексах» уже пять, а я ещё не обедала. На моё счастье объявились помощницы, у Корякиной радость, она получила на квартиру ордер и ключи, даже успела там прописаться.

— Ольга Викторовна, вы даже не представляете какая это квартира, комнаты большие и светлые, есть кладовая и балкон, а пол из дубового паркета! — поделилась впечатлениями Василиса.

Ну еще бы, это же дом индивидуального проекта, построенного шесть лет назад, конечно же не для простого народа. Девчонке крупно повезло, что я за нее вписалась, иначе долго бы прозябала в общаге.

— Я вам так благодарна, если бы не вы, меня давно уже не было на свете, — заревела Корякина, целуя мои руки.

На этот раз мне было неприятно, отдернула руки, а Василису подняла с колен, на которые она успела передо мной бухнуться. Чтобы её немного отвлечь, отправила разбирать вместе с Ниной подарки, ужинать дома передумала. По пути в убежище заскочу в ресторан, кафе тоже не возбраняется. Впрочем, как нибудь обойдусь, хочу пельменей со сметаной, за двадцать восемь копеек.

По пути заехала на Ленивку, там была неплохая пельменная, с круглыми стоячими столиками. Пока брала пельмени, конечно же две порции, на меня смотрели все посетители, алкаши даже пить перестали. Когда кушала за свободным столиком, вокруг стояла мертвая тишина, я даже слышала как у кого-то в животе заурчало.

— Девушка, можно присоединиться к вам? — спросили два молодых человека, скорее всего студенты.

Почему студенты, так одеты так себе, на мажоров совсем не похожи. Наверное, где то здесь подрабатывают как Шурик из «Операции Ы», а может в этом районе снимают квартиру.

— Пожалуйста, место свободно, — кивнула парням.

Те здорово обрадовались, как будто выиграли в Спортлото, тираж которого состоялся совсем недавно. Первой победительницей оказалась москвичка, инженер-экономист, её выигрыш составил целых пять тысяч, что было сравнимо со стоимостью нового автомобиля!

— Скажите, вы правда Ольга Лёд, та самая, выступающая на телевидении? — набрался смелости спросить первый, который пониже.

Ну вот и всё, похоже моему инкогнито пришел жирный конец, меня сейчас любой опознает на улице. Как не хотела вначале, а всё равно пришлось выбираться на сцену, становится любимицей народа. Да-да, вы не ослышались, история бедной Золушки, практически сироты, сильно запала в душу советским гражданам. Наша пропаганда её раскрутила, я же выполнила главный постулат «Интернационала»: кто был никем, тот станет всем!

— И как вы догадались? — спросила смотрящих на меня студентов.

Именно студентов, у одного из кармана торчал студенческий билет, а у второго толстая тетрадь, наверное для конспектов.

— Сначала мы сомневались, но потом решили что это вы, другой такой красивой девушки мы не встречали, начал первый, его тут же перебил второй, — Да и одежда у вас фирмы «Айс Энджел», которую невозможно достать, сережки крыльями, как на концерте в День милиции!

Что тут скажешь, чересчур наблюдательные у нас граждане, бдительность которых постоянно подогревается разными шпионскими фильмами. Тут тебе и многосерийный «Резидент», и детский «Акваланги на дне», даже милицейские «Дело 306» и «Дело Пестрых» не обошлось без иностранных резидентов.

— Браво, вы настоящие Шерлоки Холмсы, но к сожалению мне пора, до свидания товарищи, — попрощалась со всеми присутствующими в зале.

Надо отдать должное, парни оказались не робкого десятка, выскочили меня проводить, но у моего Дефендера сдулись. Я весело подмигнула им, после чего отправилась дальше. Самое прикольное, это моя вилка, которую прихватил тот что пониже ростом, не иначе сделает себе артефакт, а все вокруг будут сильно завидовать. Это же не простая вилка, с неё ела сама Ольга Лёд, тарелка наверное тоже обрела нового хозяина. Теперь понимаю почему за мои вещи в Киргизии платили такие бешеные деньги, особенно за нижнее бельё, их же носила знаменитая исполнительница. Не хочу даже думать, что делают с моими слипами, надеюсь их просто положили в шкаф, а не начнут на них самоудовлетворятся. Сексуальный фетишизм был, есть и будет всегда, если не можешь прикоснуться к кумиру, достань его вещи. Грань между поклонником и поклонением здесь настолько тонка, что определить расстройство может лишь психиатр.

Хрен с ними, с извращенцами этими, пора отправляться в свой бункер, забрать камни и армейское снаряжение, то самое, для Мертвого мира.

В убежище проскользнула без всяких проблем, на улице очень темно, а ближайший фонарь метрах в пятидесяти. Света от него почти нет, лампочка слабая, да и стекло грязное, его же дворник не может протереть, нужна большая лестница. Черт с ним, с фонарем этим, главное я пробралась в свой бункер, в котором было тихо и тепло, а главное спокойно. До перехода ещё несколько часов, так что можно немного прибраться, заодно пересчитать наличные и проверить левые документы. В жизни может случиться всякое, для этого в будущем прикупила с десяток «аусвайсов», с разными лицами и фамилиями. Старые, советские документы продаются на разных торговых площадках, можно купить практически всё, даже чистые бланки. Мне, в отличие от простых российских граждан, фотографии переклеивать не надо, я просто поменяю своё лицо, главное чтобы типаж был подходящий.

С документами разобралась, начала пересчитывать деньги, которых набралось аж восемьдесят тысяч! В основном это бабло почивших авторитетов, им уже ни к чему, в мне глядишь пригодится. Сложила «лавэ» в чемодан, убрала его под старую медицинскую кушетку, заменяющую мне кровать. Если бы не два матраса, спать на ней было бы жестковато, а так вроде бы ничего, не хуже чем на диване.

Следующая в списке, это моя военная униформа, та самая, для Мертвого мира. В сумку её аккуратно складываю, вместе с каской, обувью и разгрузкой. Оружие с собою не беру, оставляю всё здесь, вместе с патронами. Раз мы идем вместе с Ланкой, выбор стволов будет друой, хотя насчет замены «Каштана» не уверена. Ладно, посмотрим что сможет предложить папа Кречет, он же постоянно мониторить рынок оружия.

Вот вроде и всё, золотой портсигар с драгоценными камнями убираю в сумку, туда же кладу смартфон, как перейду сразу позвоню Лане. Можно конечно добраться и на такси, но думаю это неправильно, Котёнок ждёт давно, ей будет приятно.

Пока есть время, решила пробежаться по последним событиям, есть чувство что упустила какую-то деталь, не смогла заметить очевидное. Начнём пожалуй с Суслова, в воскресенье его нужно спровоцировать, вывести из себя, после чего Михаила Андреевича отправят на заслуженный отдых (конечно же по состоянию здоровья). С ним всё ясно, только что-то было ещё, на что я не обратила внимание. Гитара! Ну Пельше, ну гад, не зря он столько лет продержался у власти, всегда оставался в тени, куда ни коснись, везде не причастен. Он же хочет столкнуть меня с Шелепиным, которого с Брежневым откровенно побаивается. Вот же я идиотка, поверила что в Доме Союзов можно запросто украсть дорогую гитару, она что, единственная там была без присмотра. Воришку, который явно не блещет умом, банально подставили, вернее спровоцировали на кражу. Дальше всё по фен-шую: я как последняя дура побежала к директору выяснять отношения, напугала этого идиота до полусмерти, а он человек Шелепина, этого профсоюзника хренова. Сторонников у него до сих пор очень много, поэтому Брежнев боится с ним связываться, чего не скажешь об одной пустоголовой блондинке. Блин, угораздило же меня вляпаться в это дерьмо, хорошо что Генеральный на моей стороне, а значит придется устраивать скандал, которым тут же воспользуются. Не зря на меня вешали звезды и ордена, раскручивали по всему Союзу, как раз после Нобелевки. Представляете, какое из меня сделали мощное оружие, которым по малолетству легко управлять, психологи всё просчитали. Хитер Ильич, ох хитер, не зря пролез в Генеральные секретари, Пельше может у него поучиться. Всё бы это сработало, если бы не одно но, я совсем не блондинка! Хрен с ними, утро вечера мудренее, за месяц в будущем точно решу, как поступить с Шелепиным и старым интриганом.

Сегодня проводили Борисевских и Каримову, которые и так задержались на пару дней, из-за дня рождения Ольги. Пока есть немного времени, белобрысую же одну надолго не оставишь, нужно смотаться в институт, закрыть парочку вопросов. Ладно с посещаемостью занятий, там всё решено через деканат, но контрольные никто не отменял, хорошо их разрешили сдавать устно.

— Кать, ты сейчас куда? — поинтересовалась София.

— Сначала в институт, а вечером в театр, Стёпа достал билеты в «Современник», — улыбнувшись ответила подруге.

Да и как не улыбаться, представляя кислые рожи прыщавых девиц и морщинистых баб, которые возомнили себя московской элитой. В прошлый раз, на художественной выставке, они с Анастасией были в шотландках, решили немного показать свои красивые ноги. Так не поверите, все мужики смотрели только на них, да ещё с таким восхищением, что потом пришлось всю ночь стоять в коленно-локтевой, принимая сзади Степана. Секс тогда был особенно страстным, кровать скрипела до утра, не давая спать соседям.

— Слушай, ты случайно про мою гитару ничего не слышала? — отвлекла от приятных воспоминаний София.

— Да вроде нет… хотя постой, Оля же из-за неё к директору Дома Союзов бегала. Я только так и не поняла, из-за чего весь сыр-бор, поэтому лучше спроси у нашей малолетки, — предложила подруге.

Та кивнула и направилась к белобрысой, допытываться насчет своего Гибсона, которого действительно с другими инструментами не было. Неизвестно, что ответила ей Ольга, но заметно что София успокоилась, напевая «Этот город самый лучший», отправилась к своему автомобилю. Ну вот и всё, можно ехать по своим делам, а вечером отдохнуть с Анастасией в театре. Степану с Максимом вряд ли удастся расслабиться, они же решили надеть для них мини, ночь после этого будет точно волшебная.

В институте быстро обошла всех своих преподавателей, за пару часов разобралась с оставшимися «хвостами», ну и дала автографы. Просили конечно не для себя, а для родных, фанатов нашего ансамбля уже сейчас немерено. Одногруппники так вообще завалили вопросами, многие просили пластинку или плакат, которых по их словам нигде не достать, разве что за большие деньги на рынке. Представляете, за наш альбом, где мы одеты как амазонки, просили тридцать пять рублей, почти в десять раз дороже чем в магазине. Двойной «Ice Angel», выпущенный в Великобритании, можно достать за сто шестьдесят, и это ещё говорят не так дорого. Цены на винил просто космические, никогда не думала что стану звездой советской эстрады, да и за рубежом не всё так однозначно.

— Климова, к тебе есть комсомольское поручение, — окликнул меня комсорг.

Я уже собралась ехать домой, готовится к выходу в свет, ну и по пути заскочить в парикмахерскую, поправить прическу. Теперь это всё под большим вопросом, начнут что-то просить, давить на сознательность и пролетарскую совесть. Хотя где пролетариат, а где я, у меня в роду по папиной и маминой линии все дворяне. Конечно не князья и графья, как например некоторые белобрысые, но всё равно, не из простого народа. Так что пролетарскую совесть, надо же такую чушь придумать, я как нибудь переживу, не стану на всякую фигню заморачиваться.

За комсомольским вожаком, который молчал как партизан, пришлось подняться в актовый зал, затем его пройти, и только за сценой остановиться.

— Прошу любить и жаловать, наш вокально-инструментальный ансамбль «Радуга», а это его руководитель — Паша Забаревский, — представил комсорг худого длинного парня.

Посмотрела я на это рыжее недоразумение, затем глянула на инструменты, мне даже стало смешно, неужели они собираются играть на этих дровах, это же невозможно.

— Так вот Климова, в конце года пройдет конкурс на лучшее ВИА учебных заведений, тебе поручается выступить с нашим ансамблем, отстоять честь родного мединститута! — торжественно, как на трибуне, произнес комсорг.

— Желательно с вашими клавишными и гитарами, — тут же добавил рыжий руководитель.

От такой наглости, я на минуту опешила, ничего себе они нафантазировали, чтобы народная и заслуженная как я, выступала на студенческих конкурсах и утренниках⁈

— Это вы что, решили за счет популярности нашей группы вылезти в финалисты, даже инструменты не постеснялись попросить. Может стоит напомнить, как вы мне указали на дверь, вам же были нужны лишь лучшие музыканты, — не сдержавшись ткнула пальцем в Забаревского.

— Климова, это поручение нашей комсомольской организации, так что выполняй, иначе последуют оргвыводы, — пришёл рыжему на помощь комсорг.

— Ты кого собрался пугать, вожак недоделанный, да я если ты не знал, кандидат в члены КПСС, работаю в спецотделе Партконтроля ЦК, на Старой площади, — порывшись в сумочке, сунула ему под нос своё служебное удостоверение.

Наступила тишина, комсорг стоял передо мной весь бледный, прямо как настоящий вампир, только клыков не хватало. Кстати, фильм про Дракулу мне очень понравился, чего не скажешь об Ольге, она под конец просто уснула. Белобрысая как всегда на своей волне, нет чтобы бы трястись от страха как мы, а она спит, будто её ничего не колышет.

— Прощайте, надеюсь больше с вами не увижусь никогда, это в первую очередь в ваших же интересах, — сказала и развернувшись вышла из этого кружка песни и пляски.

Было немного противно, они решили воспользоваться мною как шлюхой, отыметь и не платить, а я должна быть ещё и довольна. Даже инструменты не постеснялись потребовать, как будто им должна, может ещё и ноги раздвинуть! Комсорг наверное уже нафантазировал себе перевод в райком, на новое теплое место. Хрен ему, а если начнет гадить, попрошу Ольгу заняться им, вызвать в свой кабинет на Старой площади. Посмотрим, куда он после этого пойдёт работать: дворником, грузчиком или санитаром?

Улыбнувшись, посмотрела на часы, успеваю заскочить в парикмахерскую, немного поправить прическу.

Когда Катерина покинула актовый зал, за сценой пару минут стояла тишина, все думали над её словами.

— Ненавижу! Ты Пашка мне жизнь сломал, если бы не твоя лохудра, которую ты вместо Климовой засунул в наш ансамбль, я бы сейчас была на плакатах и обложке пластинки, — разревелась клавишница.

Впрочем это не помешало ей быстро собрать свою партитуру и не прощаясь покинуть коллектив.

— А ведь Машка права, из-за тебя мы не выступаем на телевидении, не получаем «лаве», которое судя по прикиду Катьки не маленькое, — задумчиво проговорил ударник.

— Гладышев, ты это брось, наш комсомольский ансамбль выступает не за деньги! — попытался урезонить его комсорг, но не тут-то было.

— Да кто нам заплатит, может твой хваленый ВЛКСМ, или на конкурсе мы получим огромную премию? Кто как хочет, а я ухожу, играйте сами на своих гребаных фестивалях, — отшвырнул барабанные палочки ударник.

Комсорг промолчал, Забаревский хотел что-то сказать, но его опередил Гладышев.

— Вякнешь хоть слово, все зубы пересчитаю, — сказал и вышел из зала.

Удерживать будущего психиатра, здорового парня под два метра ростом, ни у кого не возникло желания, ибо было чревато.

— Ну Пашка, ну блудливый козел, из-за твоей крашеной кикиморы мы остались на бобах, ни фирменных шмоток, ни золотых украшений! Я бы сейчас была у Лёд на подпевке, как Айнура, в красивом импортном платье, сверкающая драгоценностями. Тьфу, — смачно плюнула ему в лицо вокалистка, и гордо подняв голову вышла.

За ней ушли гитаристы, дав на прощание Забаревскому крепкого леща, даже не посмотрели на стоящего рядом комсорга.

— На меня не рассчитывай, я ухожу к Звягинцеву, он давно подбивает ко мне клинья, да и тетка у него преподаёт на кафедре, — вбила последний гвоздь подруга руководителя.

Когда за ней закрылась дверь, комсорг злобно прошипел, — Что я теперь скажу ректору? Ансамбля у нас больше нет, да и вряд ли кто-то из учащихся изъявит желание играть, слухи и сплетни о сегодняшней «репетиции» разлетятся по всему институту. Подставил ты меня Пашка, теперь путь в райком мне закрыт, но ты не волнуйся, я найду чем тебя отблагодарить, готовься идти в санитары!

Дверь оглушительно хлопнула, Забаревский остался один, он со стоном обхватил голову и медленно опустился на стул. Всё то, чему он смог добился за эти годы, лопнуло как мыльный пузырь, растворилось в пространстве. Авторитета у него больше нет, про друзей и приятелей можно забыть, да от него начнут шарахаться как от прокаженного. Комсорг, гнида ещё та, да и ректор никогда не простит, неужели придется идти в санитары?