Кёниг

Глава

Не понукая лошадей, мы шагом ехали через лес. Спешить было не куда. Да и не зачем. Связь с бригадой еще вчера восстановили. По докладу дежурного в части все нормально, без происшествий, налетов авиации противника не было, пополнение не прибыло, всех раненых вывезли в госпиталь, вернувшихся из-за линии фронта не было, в районе расположения бригады егеря никого подозрительного не обнаружили. Так что может себе позволить командир слегка расслабиться и насладиться окружающей природой.

Выпитое с Кобуловым слегка кружило голову. Вроде и выпили, нет ничего, а голова все равно как чумная. Давно такого не было со мной. Раньше Перстень не давал себя так чувствовать, а в последнее время у него сбой, что ли произошел? Или я просто хотел выпить и он это почувствовал? Кто его разберет! Главное дома все в порядке.

Богдан Захарович отдал мне письмо от Татьяны и под благовидным предлогом оставил одного на полчаса.

Татьяна себя чувствует хорошо, малыш брыкается - уже хочет на волю. Ничего пусть потерпит немного осталось, если все будет, как надо, в сентябре родится. Кобуловы над ними взяли шефство и постоянно приглашают к себе на дачу. С продуктами у них порядок. Привозят раз в неделю. Денег тоже хватает. Теща перебралась к нам, помогать жене по дому. И это правильно чего жене одной с ребенком надрываться.

Из остального... "Кобулыч" хочет меня видеть в Москве - в отделе боевой подготовки войск. Совсем недавно он говорил с Берия обо мне. Тот не против моего возвращения в столицу. Я просил пока с этим не спешить - нужно ребят из-за линии фронта дождаться, бригаду восстановить. Он меня понял. Дал два месяца на все про все.

На фронтах было без больших изменений истории. Под Курском, Белгородом и Орлом наши надавали немцам. Сейчас идут бои за пригороды Харькова. Правда, сопротивление немцев резко усилилось. Они нанесли довольно мощные контрудары и приостановили наше наступление на этом участке фронта. Отбили они наши атаки и южнее Харькова.

На Донбассе наши войска вышли на ближние подступы к Мариуполю. Да не получилось ударом с севера из под Барвенково окружить сосредоточенную там группировку врага, но зато не дали Манштейну перебросить оттуда войска к Курску и Белгороду. Заставили командующего 17-й немецкой армией генерал-полковника Руоффа срочно выводить свои войска из Донбасса. Потому и темп нашего наступления из района Курска, был куда выше, чем в прошлой истории.

Потери конечно большие, что в людях, что в технике, но главное дали немцам "по шапке" и двинулись на запад. Теперь уже не остановить. Акимова, по всей видимости, мне уже не вернут. Он неплохо себя под Понырями проявил, где командуя смешанной танковой бригадой, сильно помог нашим обороняющимся частям.

В Прибалтике то наше наступление, насколько я знаю, затормозилось. Войска уперлись в хорошо организованную оборону, да и, по всей видимости, подустали за эти месяцы наступления. Так что нужно время для подтягивания тылов и подготовки нового наступления.

У нас в Белоруссии полным ходом идет подготовка к наступлению. Внешне вроде, как и не заметно, но пытливый армейский глаз сразу отмечает массовое восстановление мостов и дорог, появление новых складов с боеприпасами и топливом, увеличение количества госпиталей неподалеку от линии соприкосновения, постов на дорогах, прибытие тяжелых артиллерийских батарей. Да и Конторе разговоры об этом идут. Для немцев удар нашего Белорусского фронта на юг слишком очевиден. Потому и укрепляют оборону на всех участках.

Только боюсь, на все у нас сил не хватит - и на Украину и на Беларусь и на Прибалтику. Хотя кто его знает, какие тузы в рукаве Иосиф Виссарионович придержал. Может у него еще пара ударных или танковых армий, где по лесам спрятаны. У нас тут-то их точно нет. Во всяком случаи не слышно и не видно.

Тихо-то как!!! Птицы щебечут. Дятел вон завел свою ударную композицию на недалекой сосне. И это несмотря на то, что двуногие в серых шинелях и гимнастерках со своим громыхающим и воняющие бензином железом расположились под самыми под кронами молодых елей.

Сколько раз я ловил себя на мысли, что фронтовой лес живой. Не просто красивый, а именно живой. Сколько лесу пришлось пережить за эту войну. Вон весь в шрамах и не заживших ранах окопов, воронок и блиндажей, кусками колючей проволоки и многочисленными пнями спиленных на блиндажи и ДЗОТы вековых сосен. За эти несколько лет тут столько событий произошло, что и не пересчитать. Только покосившиеся деревянные памятники со смытыми фамилиями павших показывают места боев и разыгравшихся трагедий. В людской памяти это стерлось, а лес еще долго будет помнить - осколками снарядов, мин и пуль, поднимая на своих ветках разбитое оружие, останки погибших, ржавые пробитые каски, ложки и останки людей. Он будет помнить и тяжко вздыхать, качая своей кроной осуждая людей за короткую память. И будет, как и сейчас, оплакивать павших янтарной смолой из посеченных войной стволов сосен.

В нескольких километрах от базы мое внимание привлекла будничная в принципе для войны картина. На дороге, съехав на обочину, стояла полуторка. Вот только по номерам выходило, что это была одна из автомашин, приписанных из автобата к нашей бригаде. Около машины никого видно не было. Явно еще одна жертва войны.

Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, мы подъехали к автомашине. Со стороны водителя кабина была расстреляна. Уперевшись лбом в рулевое колесо лежал труп бойца. Если бы не лишнее отверстие в голове и еще одно в шее, то могло показаться, что боец просто уснул. Пассажирская дверь распахнута, возможно, пассажиру удалось спастись. Хотя и не обязательно дверь раскрыл пассажир, мог ее оставить открытым и тот, кто хотел поживиться, чем-либо в кабине.

Интересно кто это тут так развлекается? Аж пять пуль в машину засадил. Причем две пули попали в водителя. Стреляли откуда-то слева, со стороны гречишного поля. Пассажир должен был убегать вправо, благо поле заросло высокой травой. Вот только следов его не видно.

В метрах тридцати от машины, на поле, из травы поднялась девушка, с оцарапанном лицом и в разорванной гимнастерке.

- Немцы! - Закричала она, размахивая руками, и практически тут же упала в траву. Выстрела я не услышал.

Словно по волшебству, из травы всего в паре десятков метров от нас со всех сторон выскочили тройки бойцов и бросились к нам.

Действовал на полном автомате. Кузов машины прикрыл с тыла. Успел выскочить из под заваливающейся лошади и дать короткую очередь по самым близким ко мне слева. Повезло, свалил одного из "шустрых". Остальные, пригнувшись, рвались ко мне.

Ординарец, запутавшийся в стременах, до того как упал на землю, бросил лимонку в тех, кто подбегал справа. Разрыв гранаты удачно опрокинул нападающих. Похоже, осколки достали и тех, кто бежал со стороны кузова.

Упав на землю и укрывшись за крупом лошади саданул длинной очередью по набегающим. Еще один упал и не поднялся. Второй завалился почти рядом со мной. Крутанулся и закатился под машину. Уже оттуда ударил по ногам тех, кто бежал со стороны поля. Попал. Сменил рожок и вновь очередь по передним.

Мишка дрался с кем-то у задних колес. Держись паря, так просто они нас не возьмут. Топот сапог зазвучал совсем рядом.

Я выкатился из под машины и встретил огнем нападавших. Неплохо. Еще двое на моем счету. Вот только третий ухитрился выбить автомат из моих рук. Пришлось выкручиваться - сбив нападавшего "ножницами". Дальше пришлось вновь откатываться под машину и вылетать на другую сторону машины. Успел подсеканием рукой и ногой сбить еще одного набегающего. Второму метнул в лицо комок грязи. Но сука резвые они! Быстро оправились. Хорошо, что и я успел встать на ноги. Главное не дал противнику атаковать себя сзади, да и сам с земли встал. Тут уже кто тренирован лучше. Я конечно не Тайсон и не Вандам, но кое-что тоже умею. Тем более, что жалеть никого не собирался. Мне моя жизнь дорога. Один из нападавших подался вперед, чтобы меня ударить и натолкнулся горлом на мою руку. После чего его внезапно сморила усталость, и он прилег отдохнуть на землю. Второй попытался достать меня ногой по коленной чашке. Почти преуспел. Пришлось изворачиваться и бить самому, с переходом в ближний бой и до смерти учить "нахала" хорошим манерам. Успел, до того на меня навалились еще двое, третий из под машины ко мне добирался - все по ногам ударить хотел. За что и получил сапогом по голени.

Вообще странные они люди. Руками и ногами все ко мне тянутся - я им, что медом намазанный что ли? Оружие никто из нас не доставал. Мне было некогда, а они явно хотели меня взять живым и невредимым. Я этим и пользовался, крутился, как мог. В паре эти двое явно вместе не работали. Тем не менее, мне приходилось туго. Повезло, что у кромки леса и на поле раздались разрывы гранат и "фаустов". На них мои "партнеры" отвлеклись и пропустили удары - одному в горло, второму из задней стойки в пах. Ну и добить, конечно.

Третий выкатился из под машины очень во время. Я как раз от второго освободился. Мой удар ему по голове пришел ему почти точно в висок. Не жилец на этом свете.

А дальше появилась "кавалерия" - нежданная помощь в виде моих егерей - широкой цепью охвативших поле боя. Вот тут меня и достало. Сильный удар пришелся в левое предплечье, еще один по голове и я упал на поверженного врага...

Очнулся от того что кто-то пытался снять с меня гимнастерку. Мое тело отреагировало на это само. Не успел я открыть глаза, как раздевавший меня получил пару ударов по рукам и корпусу. Я готов был дальше сражаться за свою жизнь, и только раздавшийся трехэтажный мат остановил меня. Свои!

- Ну, вы товарищ полковник и даете с такими-то ранами. - Сказал сержант Козырев, когда я открыл глаза. - Мне бы так! Вы уж простите за то, что обматерил.

- Да ладно с кем не бывает. Раны серьезные?

- Пока сказать не могу, но кровью вся гимнастерка залита. Так что потерпите чуток, пока я вас раздевать буду.

- Давай.

Сержант, достав нож, разрезал рукав и аккуратно снял с меня гимнастерку. Меня вдруг охватила какая-то апатия, потянуло в сон и беспамятство. Константин, начал что-то творить с мой рукой - полил ее водой, а потом полез в нее ножом. Больно было жутко. Захотелось высказаться, но сдержался. Отвлекся, глядя на поле. По нему собирая трупы, и оружие ходили мои бойцы.

- Ну как там?

- Внешне вроде как страшные, а как вы мне накидали, так и ничего. Одна пуля в плечо попала, но никаких серьезных повреждений вроде как нет. Пулю я вытащил. Неглубоко вошла. Вторая пуля по касательной прошлась по голове. Раны почистил. Крови вы много потеряли. Да вот еще что пуля то какая-то странная. Внешне обычная пуля от "Маузера" только вот потяжелее будет. Да сами посмотрите.

Пуля действительно была тяжелее, ранее виденных. Было что-то в ней странное, но я так и не понял что именно. Боль стала невыносимой, и опять погрузился в темноту.

В следующий раз очнулся минут через десять - пятнадцать. Боль почти прошла, так саднило где-то в руке, и голова была неимоверно тяжелой. С помощью сержанта удалось встать на ноги. Рядом с грузовиком в рядок лежало порядка 20-ти трупов. Все одеты в советскую военную форму, без погон. В петлицах кирка с топором. Понятно под саперов косили. Оружие тоже наше. Пистолеты "ТТ", ножи НР-40. Две маузеровские снайперки с "глушаками". Автоматы ППС, ППШ. А вот тут прокололись - саперам автоматы не положены, у них только карабины.

- Немцы это. Жетоны у них нашли. - Пояснил Копылов. - Старшим у них вон тот старший лейтенант был. Радистом вот этот сержант. Помощником - вот этот. Вместе их и сняли.

Рядом с убитыми лежал чемодан с уже знакомой радиостанцией "SE- 98/3".

- Там еще один похожий чемодан был, но видно граната прямо в него попала. Все разворотило.

- Пленных взяли?

- Нет. Дрались до конца. Крепкие парни. Один, чтобы в плен не попасть - горло себе перерезал.

- Жаль.

- Да вы не расстраивайтесь товарищ полковник. Мы у них в лагере за живое пару человек прихватили. Они-то нас сюда и навели.

Несколько в стороне прикрытые плащ - палатками лежали еще восемь трупов.

- Это наши. Водитель, ваш ординарец, и ребята из второй роты. На снайперов нарвались.

- Там девушка еще на поле должна быть.

- Нашли ее. Соня это. Санинструктором была, за лекарствами ехала. С Колей Михайловым у них любовь была. Пожениться хотели. Он ее и нашел. Не дает забрать...

Сержант сидел около погибшей девушки и плакал. Говорить ему что-то я не стал. Ненужно это. Пусть посидит один. Все равно нам спешить некуда. Почему-то вспомнились стихи Юлии Друниной:

На носилках около сарая,

На краю отбитого села,

Санитарка шепчет, умирая:

- Я еще, ребята, не жила...

И бойцы вокруг нее толпятся

И не могут ей в глаза смотреть:

Восемнадцать - это восемнадцать,

Но ко всем неумолима смерть...

Через много лет в глазах любимой,

Что в его глаза устремлены,

Отблеск зарев, колыханье дыма

Вдруг увидит ветеран войны.

Вздрогнет он и отойдет к окошку,

Закурить пытаясь на ходу.

Подожди его, жена, немножко -

В сорок первом он сейчас году.

Там, где возле черного сарая,

На краю отбитого села,

Девочка лепечет, умирая: -

Я еще, ребята, не жила...

В бригаду попал только после обеда. Доложив о происшествии дежурному по "головной конторе", оставив "разбор полетов" до вечера, сразу же завалился спать.