Камни Рун. Том 2

Глава 26. Путь в Сферу

Мы пришли.

Храм Пустоты оказался высеченным в камне строением. Ветра и дожди сотен прошедших зим почти стерли фасад, что выступал из тела горы, оставив едва заметный вход. Наверное, тут были и колонны, и статуи на пустых ныне постаментах, но остался лишь гладкий, местами пошедший трещинами камень. Тропинка же, что привела нас с Витати сюда, и вовсе должна была быть в прошлом широкой каменной дорогой, высеченной в горе чьей-то чудовищной силой.

Я чувствовал, что чем ближе мы подходили к Храму, тем медленнее шла Витати. Солнце уже закатилось за горизонт, свет нам давал только светящийся шар руны Ман, отчего дорога, казалось, вела нас вовсе в никуда. Но нет, вот он, Храм, древний, как сами камни, стоит здесь, забытый и потерянный, строго оберегаемый кучкой кочевников, что присвоили себе его величие.

Казалось, в любой момент из-за камня или скалы выскочит Эдриас или Геора, но я не чувствовал присутствия колдунов, хотя всю дорогу от места боя с преследующими нас кочевниками использовал истинное зрение. Но нет, здесь мы были совершенно одни, среди мертвых и величественных гор.

Мы подошли ко входу и Витати остановилась, как вкопанная. Я повернулся к винефику и взял ее за руку, стараясь поддержать.

— Пойдем, — кивнул я головой.

Девушка же лишь мотнула головой, крепко зажмурилась, будто бы прогоняя видения прошлого, после чего намертво вцепилась пальцами в мою ладонь и сделала шаг. Так мы и вошли внутрь — держась за руки, как пылкие влюбленные на прогулке, не глядя друг на друга, с трепетом в груди, не дыша, не смея проронить и слова.

Вот только причиной этого трепета были не пылкие чувства, а страх неизвестного у меня, и тени прошлого — у Витати.

Я мог понять винефика, отчасти, но мог. Сложно возвращаться на места своего падения, туда, где с тобой случилось что-то плохое.

— Там, — указала рукой девушка куда-то вглубь огромного овального зала.

То тут, то там на полу виднелись следы деятельности келандцев. Старые кострища, камни и какие-то сундуки, следы прошлых жертвоприношений Пустоте, которые они называли свадьбами; все это выглядело, как осквернение величайшего творения кучкой дикарей. Наверное, мы такими и были — все мы, ныне живущие, просто кучка дикарей на фоне великих магов прошлого, что создали камни.

Впрочем, я уже давно сомневался в том, что камни были сотворены именно пресийскими магами древности. То, как уверенно Геора называла их призмами Хранителей, намекало на то, что камни рун были не от этого мира и имели непонятное нам предназначение. Зачем их тут оставили? Для чего? С какой целью? Защитить нас или ограничить? Возвеличить или не дать развиваться? Книги говорили, что с момента создания легендарных камней магия мира была обуздана и началась эра Рун. Может, причиной их появления и стали те самые камни? И почему рун именно столько, сколько есть, а не больше?

Чем дольше я размышлял на эту тему, тем хуже мне становилось. Приходило осознание, что мы — лишь песок под ногами таких, как Эдриас. У нас даже не было еще толком государств — только разрозненные племена — а эти самые Хранители уже путешествовали меж мирами, создавая или принося с собой столь мощные артефакты. Кто же они? Кем они были?

Ответы на последние вопросы меня не слишком интересовали. Я знал одно — Эдриас безумец, который желает покинуть этот мир. Я должен дать ему то, чего он хочет, но на своих условиях. Это как выпроводить пьянчугу из трактира силой, пока он не натворил бед, хотя ему, вроде, уже и не сидится на месте и он сам собирается уходить. Вот как я это видел. Вот только я был уверен, что Эдриас по своей воле не уйдет, точнее, он не подчинится жалкому червю в моем лице, как не видела во мне союзника и Геора.

— Вы не торопились.

От этого густого, раскатистого голоса, у меня едва не подкосились колени. Щиты Ур взмыли вверх рефлекторно, как в случае жуткой опасности, сам же я схватился за саблю.

Эдриас вышел из-за постамента в дальнем конце зала и покачал головой.

— Рей, Рей, Рей… Столько испытаний, а ты все еще трусливый мальчишка.

— Нашел нас! — выдохнул я.

На этих словах маг рассмеялся.

— Нашел? Это вы нашли меня! Я тут торчу уже неизвестно сколько, дожидаясь, пока вы соизволите меня навестить! — воскликнул маг, корчась от смеха.

Это выглядело настолько инородно, настолько фальшиво, что мне даже на секунду стало неловко.

— Кстати! Где мои манеры? Витати! Рад увидеться во плоти. Всегда был впечатлен стойкостью твоего духа, — поклонился винефику Эдриас.

Девушка ему ничего не ответила, так и стояла с поднятой над головой саблей в атакующей позиции.

Я чувствовал, как она напряжена, как готова в любой момент сорваться в бой. Мне надо лишь подать сигнал. Я проследил за глазами винефика. Она смотрела на тот самый постамент, откуда вышел Эдриас. Главный алтарь, на котором приносились жертвы пустоте. Камень постамента, в отличие от всех прочих поверхностей в зале, был почти черным, и сейчас я понял, отчего. От пропитавшей его за столетия крови принесенных жертв.

— Значит, ты здесь давно? — спросил я мага.

Эдриас только криво улыбнулся и двинул в нашу сторону. Подойдя к щиту Ур, но поскреб оранжевую преграду ногтем, вызывая волны по всей площади щита, но пробиться сквозь преграду, с виду, даже не планировал.

— Давно. Хожу, брожу вокруг этого куска гранита. Или это мрамор? Не важно. Короче, ошиваюсь вокруг портального камня, из которого наши друзья келандцы так метко сделали кровавый алтарь.

Эдриас повернулся к Витати, и продолжил:

— Знаешь, я очень понимаю, почему ты сбежала отсюда. Место жуткое! Мне тут тоже не понравилось.

Маг умолк, дожидаясь от нас какой-либо реакции.

— Ой! Детишки-ребятишки, ну давайте же! Задавайте вопросы! Почему я вас жду? Почему я вас не убил еще на подступах к Храму? Ну и самое важное — что мне от вас нужно?

Маг, что сидел сейчас в теле белокурого юноши, хищно улыбнулся. Я чувствовал себя идиотом, причем полным. Почему я считал, что он не найдет это место? Почему был так уверен, что столкнувшись с ним лицом к лицу, я смогу одолеть Эдриаса?

— Ладно, я понял! — поднял руки маг. — Вы мне оба не рады. Так что я сам начну, пожалуй, с последнего. Мне нужна призма, которая связана с этим куском камня.

Эдриас ткнул пальцем в черный от крови алтарь, и только сейчас я заметил свежие подтеки на его камнях, хотя с последней Свадьбы прошло не меньше пяти лет.

— Так ты… — начал я, а Эдриас проследил за моим взглядом.

— О! Ты все еще крайне наблюдателен, Рей! Хвалю! Да, я пытался провести пару своих обрядов, даже уподобился келандцам в своих экспериментах, но…

Маг развел руками, показывая, что результата он так и не добился.

— Камень не отвечает мне, потому что я не из этого мира. Весьма солидная защита от внешнего вмешательства, кстати говоря, мои предки были хороши, не спорю. Ой, ну не надо тут этого!

Маг заметил, как я медленно отвожу назад ногу, готовясь рвануть в его сторону.

— Рей! Мы столько вместе прошли! — улыбнулся маг. — Извини, милочка, но мы с этим парнем ближе, чем ты вообще можешь себе представить. Сколько лет я был голосом в твоей голове, Рей? Сколько лет приходил во снах? Я спасал твою жизнь, сделал тебя магом, дал силу. И посмотри на себя сейчас! Вымахал! Молодой мужчина, умелый воин, даже жениться успел…

Губы Эдриаса растянулись в улыбке, а мы с Витати лишь коротко переглянулись. Мы были, как на ладони. Он все знал, все спланировал.

— Ты делал все это, чтобы спасти себя, а не для меня, — ответил я колдуну. — Ты обманывал меня.

— Недоговаривал! — возмутился маг.

— Едва не убил, а после бросил умирать!

— Тут погорячился, каюсь! Просто нахлынула эйфория. Все же, получить новое тело… Волнительно. Ты должен меня понимать.

Он поднял ладонь, и между нами появилась призрачная фигура гохринвийского юноши. Нассир.

— Как ты с ним расправился — мое почтение! Он тебе рассказывал? — обратился он к Витати.

— Да, я знаю, что он убил гохринвийского вельможу, — ответила Витати.

— А говорил ли Рей искренне? Рассказал подробности? — спросил Эдриас. — Мальчишка же доверял ему, был безобиден. А он набросился на него, заколол, как животное, украл личину, оставил семью горевать в неведении… Кто бы говорил об обмане и манипуляциях, да, Рей?

В такие детали перед Витати я не вдавался. Рассказывал в общих чертах и сейчас чувствовал, как волны стыда накатывают откуда-то из глубины души.

— Ну, не будем о былом! — внезапно выдал Эдриас. — Все очень просто Рей. Ты достаешь камень из того кармана, в который его засунули мои предшественники, а взамен… Ты остаешься жив?

Я только рассмеялся этой угрозе. Ведь я умер уже давно. Я умер среди рыбных доков, захлебываясь кровью, что лила из перерезанного горла. Умер посреди Шамограда, с Отавией на руках, разрываемый потоком силы белых рун. Я умер у столба в келандской степи, умер в бою с винефиками. Я умер, когда всадил в грудь юного Нассира свой клинок. Умер, когда учитель уехал из Шамограда, оставив меня один на один с большим городом. Умер, когда Пустота поглотила мой разум, сбросив в бесконечный колодец. Умер, когда Эдриас бросил меня на съедение твари из бездны. Весь мой путь — лишь убивал меня, раз за разом, уничтожал мальчишку Рея, чтобы ему на смену пришел я — тот, кто сейчас стоял посреди Храма Пустоты и смеялся, искреннее смеялся в лицо самой большой опасности, что может измыслить человек. Я смеялся в лицо Эдриасу.

Лицо мага исказилось от гнева, после чего он сделал рывок — просто прошел свозь мои щиты, будто бы их и не было. Я уже приготовился к тому, что он вырвет мне сердце, но Эдриас обогнул меня и схватил за горло Витати.

Девушка попыталась полоснуть его саблей, ударить руной Вун, но единственное, что она сейчас могла — трепыхать в воздухе ногами, хватая воздух ртом.

— Ты меня не понял, мальчик, — с улыбкой сказал Эдриас. — Тебе нужен камень, даже больше, чем он нужен мне.

Эдриас выбросил вперед руку, и прежде чем я успел пошевелиться, позвал осколки в моей груди, вырывая их с плотью. Послушные его воле, куски камня рун, что застряли в моем теле, вышли, словно мелкие лезвия, разрывая в кровь грудь, ломая кости, нанося увечья. Я рухнул на колени, хватаясь за рваные раны — но не сводя взгляд с мага.

Маленькие светящиеся синим фрагменты зависли над ладонью Эдриаса, после чего маг сжал их в кулаке, а в следующий момент — опустил раскрытую ладонь на лицо Витати.

Винефик страшно закричала, забившись в конвульсиях, а в затхлом воздухе храма запахло паленой плотью.

— Я знаю, как ты любишь эти глаза, — сказал Эдриас, не выпуская горло девушки, — как ты в них смотрел! С первой вашей встречи, ты влюбился в этот холодный, сильный взгляд, и не спорь! Я видел все твоими глазами, я слышал, как трепетало твое сердце! Ты можешь сколько угодно лгать себе, Рей, но мне врать не смей!

Наконец, он разжал руку и я, все так же стоя перед ним на коленях, увидел, что он сделал.

Глаза Витати, о которых говорил маг, были выжжены синей магией. На месте верхней половины лица винефика осталась только жженая рана, а сама девушка тяжело стонала, не понимая, что происходит. Я же пялился на пустые глазницы, что остались на месте глаз келандки, в бессильной ярости сжимая зубы.

— Выродок! Эдриас!!! — закричал я.

Быстрее, собрать третью печать Эо. Я способен срастить даже сломанный хребет, я могу вернуть ей и зрение. Сияющий желтым контур печати возник почти мгновенно, а руны легли на свои точки баланса с такой точностью, какую я себе и помыслить не мог. Накачать контур силой, направить в сторону Витати. Сразу же начать собирать целебную печать Эо-Эо-Инг, как тогда, на скалах. Я смогу ей помочь, я это уже делал. В первую нашу встречу. Тогда, когда я потерялся в этих стального цвета глазах.

— Ох, Рей… — покачал головой Эдриас, что сейчас наблюдал за моим колдовством.

Я не смотрел на мага, а просто колдовал одну за одной печати, надрываясь, сжигая себя, все создавал и создавал желтые контуры. Не позволю! Не допущу!

Вся моя магия была бессильна. Рана ни на дюйм не затянулась, не стала меньше, даже не убрала боль. Казалось, печати достигали лица Витати и тут же распадались на части, будто бы она уже была мертва, хотя я видел, как девушка корчилась от боли.

Эдриас же подошел и, присев рядом, положил ладонь, в которой еще оставалось несколько осколков камня рун, мне на грудь.

— Эти раны не исцелить вашей примитивной магией, мальчик, — сказал маг. — Для этого нужна чистая сила Источника, а получить ты ее можешь только из призмы.

Он прижал осколки к моей груди, и раны, нанесенные мне минуту назад, что с каждым ударом сердца выталкивали из меня кровь, стали затягиваться.

— Нет! Помоги ей! Ей! — закричал я, глядя, как осколки растворяются в ладони мага.

— Упс! — сказал Эдриас, вскакивая на ноги. — Извини! Больше не осталось! Но я знаю, где ты можешь взять еще!

И указал пальцем на кровавый алтарь.

Я подчинился. Подошел к впитавшему сотни жизней камню, положил на него ладони. Посмотрел на Эдриаса, который стоял рядом и будто бы меня подгонял, сделал глубокий вдох.

И позвал Пустоту.

Возьми меня.

Поглоти меня.

Унеси меня отсюда.

Дай свою силу.

Стены храма качнулись, изломанная фигура Витати, что притихла на каменном полу и более не шевелилась — исчезла в сером мареве. Я падал, падал в бесконечный колодец, влекомый силой камня рун, уже второго на моем пути.

— Вот так! — шепнул на самое ухо Эдриас, хотя я понимал, что был тут один. — Вот так! Возьми его! Отдай его мне, и все будет хорошо! А иначе…

Я знал, что будет иначе. Витати. Осиор. Отавия. Торис, его отец и братья. Все, кого я когда-либо видел и знал, все, с кем я здоровался за руку или кто был ко мне добр.

Сопля. Никос. Невер. Аран. Раиль.

Эдриас за ними придет.

Стражник Маугур, толстый фермер Ульс. Работорговец Канарат.

Эдриас их видел.

Гадкий слуга Ирман, купец Вейхоль, архимаг Виола.

Эдриас их знает.

Граф Фосс, маркиза Хашт. Маги Игасс, Вальк, Карс и Гипперт. Конечно же, игрок Ронни. Лекарь Бальдур, купцы Амир и Горинс. Целый клан Тати.

Сотни жизней на моем пути.

Каждая из них оборвется, если я не подчинюсь воле Эдриаса, не добуду ему камень.

Я привык думать, что уже умер, что моя жизнь — разменная монета. Я согласился жертвовать собой, но пожертвовать жизнями других? Ради чего? Эдриас хочет найти путь в Сферу, так пусть же катится ко всем демонам из нашего мира.

Вот он, камень. Я его чувствовал. Совсем близко. Пустота внутри меня работала, как указатель. Мне не нужно было видеть дорогу, я просто знал, куда идти.

Я чувствовал, как успокоился Эдриас. Как он притих, в предвкушении, как он решил, что сломил меня.

Да, я смирился. Но кое-чего Эдриас не знал. Или не придал значения.

Я уже был тут, на этой стороне мироздания. И я видел его.

Источник, что был напрямую связан с камнем, что маг упорно называл призмой Хранителей.

Я могу зачерпнуть там силы, столько, что даже Эдриас с этим не справится. Я могу построить мост, я могу направить удар и если не уничтожить мага — то выбить его прочь, как муху выбивают в открытое окно метким ударом ладони, следом захлопывая ставни.

Я одновременно потянулся к источнику и камню, совсем медленно, нерешительно, но Эдриас все же стал что-то подозревать. И пока его воля, его непонятная магия не сковала меня, не оставила в этой зияющей пустоте, что вела к камню рун, я рванул вперед изо всех сил, следуя по нити, что увязывала меня и пылающий шар, который я узрел в степях Келанда.

Источник. Его величие, его ревущая мощь, что искажала пространство вокруг, его непостижимая, первобытная энергия.

Вот, один из лучей, что бил мне прямо под ноги, место, куда меня тянуло и раньше. Место, что связывало источник и наш мир.

В основании ревущего потока стоял он. Камень рун. Кто-то унес его сюда из храма, на изнанку мироздания, но призрачный постамент, на который он был установлен, полностью повторял окровавленный алтарь в стенах горного святилища.

Эдриас уже рвался следом за мной, но не успевал. Если меня тянуло сюда, то ему приходилось перемещаться самостоятельно, прорываясь через недружелюбные пустоши изнанки.

— Стой! — Воскликнул колдун, когда увидел, что я тянусь за камнем. — Рей, стой! Он слишком близко к Источнику! Если ты…

Я не стал слушать лживые речи мага. Просто положил ладонь на камень и стал частью этой цепи. Сила, невероятная сила, равная мощи тысячи печатей, пронзила мое тело. И у меня была единственная цель, в которую я мог направить этот поток. В Эдриаса.

Колдун не сплоховал. Луч света, что сорвался с моей ладони, ударил в радужную преграду, а сам Эдриас взмыл ввысь, разрывая между нами дистанцию. Я видел, как он собирает какое-то неведомое мне заклинание, пользуется непонятной, чужеродной магией.

Он нанес ответный удар. Испепеляющая волна прокатилась по изнанке, в которой мы сейчас находились, выжигая те крупицы материи, что витали вокруг Источника. Все мое тело пронзило от боли. Я почувствовал, что растворяюсь, теряю себя и единственное, что меня удерживает — ревущий поток силы. Поток магической энергии моего родного мира, но не рунной, нет. Руны — это выдумка Хранителей. Сейчас я это видел. С детства знакомые знаки, высеченные на многочисленных гранях призмы, горели каждый своим цветом. Она, словно сито, рассекала первобытный поток энергии Источника, разделяя его на неравнозначные нити. Самая широкая — красная. Самая тонкая — белая. И оставалась последняя, едва различимая, невидимая глазу, девятая. Пустота, контрпоток, что уравновешивал всю призму. Вот чем был камень рун — заглушкой, что сдерживал мой родной мир. Каким-то устройством, что определил правила магии на столетия вперед.

«До времен первых архимагов магия была смертельной и необузданной силой, но потом они создали камни…», — говорилось в легендах, что многие считали сказкой.

Не сказки. Просто не было никаких архимагов.

Были Хранители и их призмы.

Наш бой же продолжался. Эдриас наносил удар за ударом, я, оставаясь на месте, парировал его атаки, используя мощь источника. Я видел, как бесится маг. Он понимал, что сила теперь не на его стороне, и даже без какого-либо навыка, просто являясь частью потока, я не позволю ему достать меня.

На магический шторм нашего сражения стали стекаться твари бездны. Я видел, как по пустоши, что виднелась вдалеке, катилась волна изуродованных магией существ. Вот, что происходит, если энергии источника слишком много? Не так ли?

Я постепенно стал постигать замысел, стал понимать важность призм для Пресии. И от этого моя уверенность в том, что я не смею проиграть Эдриасу, только крепла.

Вот, волна демонов достигла места нашего сражения и без разбору навалилась как на меня, так и на Эдриаса. Они атаковали неистово, будто защищали от нас источник, пытались разорвать на части, дотянуться когтистыми лапами, насадить на невероятных размеров рога, растоптать, стереть в порошок.

Силы Эдриаса иссякали, я же только черпал и черпал из источника, сжигая самого себя. Но сейчас это было необходимо, другого пути у меня не осталось.

Отбросив очередную волну тварей, я увидел его, парящего над пустошью бездны, где-то в высоте, отбивающегося от летающих тварей, что атаковали Эдриаса, словно стая воронья. Я потянулся к призме и почувствовал, еще что-то, поток, что терялся среди сверкающих нитей. Поток, который уходил куда-то ввысь, не в мир, не через алтарь, что стоял тут веками.

Что-то держало его тут, что-то не давало уйти.

Пока мое тело, привязанное к камню рун, источало магию, выжигая все вокруг, мой разум устремился сквозь потоки источника по этой невидимой нити. Второе дно, фокус, ради которого все и затевалось. Я взмыл над бездной и увидел изнанку мира во всем ее величии. А еще я видел причину, по которой Эдриасу требовался камень рун.

Огромный, поражающий воображение щит, что накрывал нас, словно скорлупа. Сейчас я стал им, растворился в нем и почувствовал, что его ткань истончилась. В одном месте вовсе шли трещины — будто бы кто-то силой пробил его, чтобы попасть внутрь, и рана еще не успела затянуться.

Так пришла Геора и тот несчастный, чье тело забрал Эдриас.

А вот вторая, меньшая по размерам рана. Тут пролетел падающей звездой сам маг, сминая слои реальности, превращаясь в бесформенное месиво, что я найду в пещере.

Теперь все стало понятно. Теперь я знал, что делать.

Я направил силу источника на щит, истончая и разрушая его ткань. Прямо над тем местом, где сражался Эдриас.

— Эй! Колдун! — закричал я, и мои слова прокатились по всей бездне, усиленные стократно первобытной магией. — Помнишь наш уговор?!

Эдриас не ответил, я видел, как он неистово боролся за свою жизнь, отбиваясь от наседающих тварей.

— А я помню! — прокричал я и направил энергию потока прямиком на мага, прибивая его к ткани мирового щита.

Эдриас дико закричал, корчась от боли. Поток силы источника терзал его, расплавляя кожу и сжигая плоть, доставлял невозможные мучения. Он не мог поглотить всю эту силу, хоть и пытался.

Вот, щит, что сейчас стал видимым и что переливался всеми цветами радуги, пошел огромными трещинами, а потом за спиной Эдриаса появился пролом. Давление, что я ощущал все это время, сопротивление, которое оказывалось на поток энергии источника, мигом исчезло. Я пробил путь наружу, выбрасывая то, что осталось от проклятого мага, за пределы родного мне мира.

Я нашел для Эдриаса путь в Сферу.