Как белки в колесе

Глава 28

Никуда из Северного Новгорода в этот день мы не уехали. Остановились в гостинице, немного погуляли по городу и поужинали в ресторане. Мишке рассказали сильно усечённую версию событий, произошедших на капище. Совсем не вводить его в курс дела не стоило. Кто-то из Велесовых готов был нож в спину воткнуть, поэтому лучше проявлять бдительность.

Мишка таким вероломством был сильно возмущён. Молодой он ещё, не понимает, что борьба за власть всегда бескомпромиссная. Хотя никто из нас до сих пор не понимал, что именно даёт волховство. Понятно, что уважение. А дальше? Волхвы передают друг другу тайные знания, книги и прочие секреты. И это всегда добровольно. Помню, как мы пытались взломать подвал Харченко. Без разрешения хозяина и «запасной» жизни соваться туда не стоило. Найти бы родственников по крови, тогда можно попробовать завладеть книгами. Опять же, это наследие Перуна. По поводу того, что перепало Фалулею, как волхву Стрибога, идей не было. Куракины с язычниками Стрибога не общались. Какие рода поклонялись этому богу, не знали.

Тут ещё Велесовы зажали тайничок. Мишка обещал что-то узнать у матери и тёток, но я не особо надеялся на результат. Фалулей уже высказался по этому поводу. Мол, если какие-то знания язычников утеряны, туда им и дорога. Он сторонник того, чтобы свести к минимуму влияние и мощь язычников. Нам их тайны совсем ни к чему. Без волхвов ими никто другой не воспользуется. Для поддержания имиджа у нас другая магия имеется. Пусть скупердяи Велесовы и дальше прячут то, что они не показали Кириллу.

Предположительно Лазарев-старший хотел получить какие-то привилегии для рода или для себя. Просить он не стал, и мы тоже. Каждый остался при своём, и отчего-то мне кажется, что мы в большем выигрыше. По нашей задумке язычники через одно-два поколения станут в большей степени символом, чем реальной силой. Ну, будет кто-то почитать старых богов и пусть себе молится, ходит на Купалу, плетёт венки и встречает утреннюю Зарю. Без особой магии и знаний язычество станет театральным обрядом, и не более того.

Меня больше интересовали врожденные умения таких родов, как Куракины. И здесь я рассчитывал на нашего ярого поклонника Мишку. Этот фанат был предан нам до мозга костей и предоставит любые семейные секреты по первому требованию. Но больше всего пользы он приносил, торгуя телефонами и увеличивая наши доходы. А деньги, как говорится, и есть власть.

В Москве, похоже, погода на Велесов день была ненастной. Въезжал в город я медленно и осторожно, опасаясь в такой пурге не заметить какого-нибудь лихача родовитого. Очень удобно, что наши особняки не в центре. По окраине с севера на юг столицы я добрался без проблем. Выгрузил Фалулея и загнал свой мобиль в гараж.

Мишка сразу ушёл порталом. Кирилл немного послонялся без дела по особняку, полюбовался на себя в зеркало в роли волхва Велеса, заявил мне, что нужно хоть немного мебели купить, и тоже двинулся в Цареморск.

Меня же совет друга привёл в задумчивость. Кухня и ванные комнаты в особняках оснащены полностью. В одной из спален стоит сиротливо кровать, и больше ничего нет. Прав Кирилл, хотя бы диванов не помешает прикупить. Сам хожу словно привидение неприкаянное. Ни прилечь, ни присесть в собственном доме. Даже стола нет, чтобы составить список необходимых вещей. Пришлось за всем этим идти к Фалулею, там меня заодно и покормили.

Татьяна уже передвигалась с большим трудом, но накидала мне советов по выбору мебели:

— Наш фургон не бери. Пусть тебе сами доставляют. Иначе получится, что грузчиков будет всего два человека, и для ускорения работ своих людей придётся выделять.

На следующий день я согласно схеме, нарисованной Татьяной, поехал покупать мебель. Для гостиных и столовой подберу позже что-нибудь элитное. Мне бы несколько спален наполнить, кабинет свой обставить да постельного белья прикупить.

В середине февраля особых дел у нас не было. Канатной дорогой мы не могли заниматься по причине погоды. Вагончики ещё не готовы, с остальным более-менее разобрались. Фалулей покидать особняк вообще отказывался. Раз уж он открыл секрет порталов Татьяне, то намеревался отправить жену рожать в Цареморск.

Вернулся Кирилл, рассказал, что у Высоцких полный дурдом. Евдокия всем мозги компостирует. Тётки уже воют от её капризов. Боярин Сабуров с дочерью не общается, мать ей тоже не звонит, вот она и отрывается на Высоцких.

— Ходит целыми днями нечёсаная в одной нижней рубашке, — жаловался Кирилл. — Я тебе здесь в особняках помогать пока не могу. Мне там нужно быть и следить за Евдокией.

Собственно говоря, мне никакая помощь и не требовалась. По объявлению я нанял парочку слуг. Семейная пара, где муж повар, а жена готова была работать служанкой, меня вполне устроила. А уж после принудительного промывания мозгов я был уверен в преданности этих людей. Моих секретов не расскажут и работать будут хорошо. Катерина Ивановна теперь следила за жилыми комнатами, и я решил, что пора окончательно перебираться от Фалулея в свой особняк. Ему там скоро не до меня станет. Вернее, уже не до меня. Друг решал вопрос, сколько требуется нянек и нужно ли на всякий случай кормилицу заказать?

— Татьяна волнуется. Пойдём мы уже в Цареморск, — сообщил Фалулей в конце второй недели весны.

— Позвонишь мне первому, когда Татьяна родит, — потребовал я.

Но первым позвонил Кирилл.

— Не мог бы ты прийти? — всхлипнул он в трубку, и я тут же сорвался с места, сообразив, что у друга серьёзные проблемы.

Порталом в дом на руднике, вторым — в тайный выход в шкаф, и вот я уже в знакомом помещении спальни. Кирилл меня ждал и выглядел не совсем хорошо.

— Что? Что-то случилось? — предположил я о возможных проблемах.

— Евдокия умерла, — прошептал Кирилл и прислонился лбом к моему плечу.

— Как умерла? — не поверил я, ошарашенный таким заявлением. — У вас же вся семья лекари.

— Ребёнок с сильной магией, давно её выжигал. Я же не отец и помочь, перебросив на себя его силу, не мог.

В том, что «Ярило» погиб в той круговерти огня, мы были уверены. Иначе б он давно засветился в доме Куракиных. Да и толку в том, выживи он? Не думаю, что даже в такой сложной ситуации кто-то пригласил бы любовника Евдокии облегчить её состояние. Скорее всего, прибили бы парня, и всё закончилось бы тем же.

— Евдокия в последние дни сама не своя была. В комнате всё разгромила. Детскую люльку в окно выкинула, ну и рожать сразу стала, — поделился Кирилл событиями последних часов.

— А малыш жив? — вспомнил я о ребёнке. — Кто хоть родился?

— Мальчик, — ответил Кирилл. — Живой. Глава рода сейчас решает, кому его по-тихому отдать.

— Как это «отдать»? — оторопел я от очередной новости. — А Сабуров?

— Ему о смерти Евдокии ещё не говорили, — всхлипнул друг. — Сидят вон, решают… Боярин внука не возьмёт. Иначе начнутся вопросы, почему у Высоцких не оставили. Для посторонних людей он же мой сын, — еле слышно произнёс Кир и завыл.

— Понятно всё с вами. — Я потёр ладонями лицо, всё больше очумевая от ситуации в целом.

Кирилл — продукт местного общества и считает все решения глав родов правильными. О Евдокии искренне горюет, а малыш ему чужой. Почему же у меня так паршиво на душе? Вначале язычники чуть не угробили Евдокию, затем эти родовитые носом крутить стали. Согласен, что наворотила девица дел немало, но и подкинуть кому-то ребёнка как безродного щенка не по-человечески.

Кирилл что-то ещё хотел сказать, а я уже нацепил на себя отвод глаз и вышел в коридор. Вернулся почти сразу по той причине, что не знал, где малыш.

— Проведи к ребёнку, — потребовал я у Кирилла, не снимая невидимости.

Он моим выкрутасам ничуть не удивился, скорее всего решил, что я проявил любопытство.

— Евдокия внизу, в малой семейной лекарской, — тихо рассказывал он, идя по коридору. — Малыш должен быть там же, если ещё не унесли.

Судя по писку, раздающемуся из комнаты по соседству с лекарской, ребёнка убрали от мёртвой матери. Очень хорошо, что никуда не унесли.

— Иди к отцу, поговори с ним о чём-нибудь, — подпихнул я Кирилла в спину и приоткрыл дверь в нужное помещение.

— Господин, — увидела служанка Кирилла в коридоре и высунулась из комнаты со своим вопросом.

Весьма удачно всё сложилось. Пищащий комочек я прижал к себе и, скрыв под пологом невидимости, помчался по коридору и дальше по лестнице наверх. Малыш, оказавшись в тепле моих рук, притих, что позволило мне спокойно дойти до спальни, оттуда в дом на руднике и затем в Москву.

Кирилл, безусловно, понял, куда исчез малыш, и позвонил мне, как только я разместил ребёнка на своей кровати.

— Ты чего задумал? — зашептал он в трубку.

— У меня появился воспитанник, а у Высоцких младенец умер вместе с матерью, — категорично заявил я.

— Да? — похоже, не поверил Кир.

— Будь всё время на глазах у родни, чтобы тебя в воровстве не заподозрили, — предупредил я. — Появишься в Москве после похорон.

Решив одну проблему, я занялся другими. Где мне кормилицу найти? И вообще, что с малышом до этого момента делать? Заметался я по дому как ошпаренный. Позвонил Фалулею, узнал номер словесника той кормилицы, которую он подобрал для Татьяны на всякий случай. Связался с ней и срочно потребовал женщину к себе. Узнав, что у неё нет мобиля, зарычал и помчался за своей служанкой.

Через пять минут Катерина Ивановна с пищащим свёртком на руках сидела на заднем сиденье моего мобиля, а я мчался по Москве. Повезло, что Татьяна с Фалулеем подыскивали кормилицу поближе к дому. Вскоре я барабанил в дверь по тому адресу, что узнал.

— Корми, — влетел я прихожую, стоило женщине открыть дверь.

Та опешила, но, услышав уже требовательный плач младенца, сообразила, в чём дело.

— Это не ко мне, а к сестре, — повела она за собой. — А мамочка где?

— Не твоё дело, — рыкнул я.

Женщина опасливо покосилась на меня и промолчала. Так необходимая кормилица обитала в одной из комнат в конце коридора.

— Сонька, к тебе господин с младенчиком, — позвала моя сопровождающая кого-то и удалилась.

Упомянутая Сонька оказалось дородной бабищей под центнер весом и лет сорока от роду.

— Вы кормилица? — опешил я от такого явления.

— Она самая, — подтвердила женщина. — Давайте, что ли. Сейчас ведь заголосит.

Малыша я передал вовремя. Жалобный плач заткнулся сам собой, когда необходимое питание было предоставлено.

— Мальчик? — уточнила Сонька.

— Сын, — подтвердил я.

— Как назвали?

— Э-э-э… Иваном.

— Угу, — кивнула женщина и перешла к обсуждению насущных вопросов.

То, что я не смогу ездить в каждое кормление малыша к Соньке, было понятно сразу.

— Я пока вас ждала, молочко сцеживала, — явно перепутала меня с кем-то другим кормилица. — Так что, господин, не переживайте. Полгода поживу у вас, питание, одежду вы мне обеспечиваете. В месяц сто рублей и хочу такой… ну… музыку играет… — никак не могла подобрать определение Сонька. — А! Музыкальный амулет с дисками извольте подарить.

— Будет, — согласился я со всеми пунктами.

— Забирайте своего Ваньку, сытый он уже, и придержите немного, — женщина показала мне как. — А я пока соберусь.

Много вещичек дама брать не стала. Повторила, что рассчитывает на обновки и потому тащить остальное барахло не намерена. Я же размышлял, что для младенца в доме ничего и нет. Кто мог предположить, что такое мне в голову взбредёт? Сам в шоке. Значит, вторым пунктом после приведения Соньки к клятве, покупка всего того, что нужно ребёнку. Фургон у Фалулея взять, что ли?

До ночи я успел решить все дела. Пристроил кормилицу в одной из гостевых спален, всучил ей Ваньку и помчался на закупки. Не только для малыша нужное брал, продуктами также закупался основательно. Сонька дама крупная, ей питание нужно соответствующее.

Ближе к ночи я немного успокоился и вспомнил, что не узнал, где же родной ребёнок Соньки.

— Немолодая я, умер мой младенчик, — сообщила женщина без особых эмоций.

— Сочувствую, — пробормотал я.

— Не… нормально. Я же его от Пашки алкаша родила. Ни денег, ни будущего. Зато как кормилицу меня хорошо снабжали. Я около года как детишек кормлю. Ваш четвёртый, и хоромы здесь гораздо лучше. — Женщина обвела взглядом помещение.

Время приближалось к полуночи, когда я набрал номер Фалулея.

— Ты в курсе, что Евдокия с ребёнком умерли? — задал я в лоб вопрос.

— Да, Кирилл звонил и как-то невнятно лепетал.

— «Лепетал» он по той причине, что у меня внезапно появился воспитанник грудного возраста.

— Ого! — оживился Фалулей. — Подожди-ка, я сейчас лично приду, гляну.

Порталами Фалулей добрался быстро. Выслушал краткую историю обретения мной сына и ничего не сказал против.

— Сильная магия, перспективный малыш. Воспитывай, — подвёл он итог. — От меня что-то нужно?

— Нужно, — кивнул я и стал описывать, что такое радионяня и для чего она нужна.

— Почему раньше не вспомнил о таком полезном амулете? — возмутился Фалулей.

— Потому что у меня ребёнка не было.

— Пошёл думать, — вздохнул Фалулей. — Татьяне говорить о смерти Евдокии не стану, чтобы не тревожить, ты же знаешь, какие женщины мнительные.

Не только Татьяне ничего не сказали. Похороны Евдокии Высоцкой прошли тихо, без оглашения в газетах. Сабуров, конечно, приезжал в Цареморск. Тело Евдокии Высоцкие забальзамировали и дождались боярина. Кирилл звонил, рассказал, что официально ребёнка похоронили раньше матери и Сабуров с женой его не видели. Куда на самом деле исчез ребёнок, главу рода Высоцких не волновало. Он решил, что преданные ближники избавили его от лишних хлопот. Подробностей Кирилл не сообщил, но мне хватило и этого, чтобы понять основное.

На пятый день рождения Ваньки появились оба друга. Один радионяню принёс, второго волновал вопрос, как я ребёнка зарегистрирую.

— Как воспитанника, — уверенно заявил я.

— И где ты его взял? — скептически поинтересовался Кирилл.

— У Соньки, которая кормилица, выкупил.

— Не поверят.

— Главное, чтобы документы оформили, а не веру проверяли, — огрызнулся я.

— Нужно оформлять, — стал сразу собираться Кирилл. — Я тут разузнал и подготовил всё необходимое.

— А я на пацана посмотрю, — не стал спешить Фалулей.

Ребёнок выглядел гораздо симпатичнее, чем в первые часы после рождения.

— Ничего себе! — шёпотом восхищался Фалулей. — Как куколка маленькая.

— Брови будто нарисованные, — удивлялся Кирилл, склонившись над люлькой.

— Красавчик ещё тот будет, — подтвердил я.

— И магия уже сильно сияет, — продолжил Фалулей. — Ты всё правильно сделал. Воспитаем из него отличного парня. Он тебя будет считать отцом.

— Мне бы родаки не позволили его оставить, — оправдывался Кирилл.

— Мы тебя не виним, ты же наследник, а не глава, — приободрил Фалулей нашего друга. — Поехали делать документы мелкому.

С регистрацией проблем не возникло. Мать имеется (Сонька за тысячу рублей согласилась), отец тоже. Я родовитый, но сына признал. Записали мальчика Иваном Анохиным. Конечно, для всех он будет бастардом, а мне на мнение общественности наплевать.

— Князю не понравится такой казус, — предположил Кирилл.

— Думаю, и Алёна Васильевна не будет в восторге, — хмыкнул Фалулей.

— Жениться на княжне я никогда не стремился, — ответил друзьям.

— Лучше до лета мелкого никому не показывать, — предложил Фалулей. — Соньку потом ушлём куда подальше, мозги ей прочистим и денег оставим. Пусть кто хочет ищет мамашу.

— Татьяне расскажешь?

— Не нужно ей знать, что пацан тебе неродной.

— Она у тебя умная, сама сообразит, что это может быть Высоцких отпрыск. Вычислит по дате.

— Не вычислит. Мы же оформили день рождения на пять дней позже. Все в курсе, когда хоронили Евдокию и малыша, — ответил Кирилл.

— Продолжайте придумывать полезные вещи для детей, — напутствовал Фалулей перед уходом в Цареморск.

Насчёт изобретений он был прав. Соньке я доверял гораздо меньше, чем радионяне. Кормилица могла преспокойно дрыхнуть, не обращая внимания на детский плач. Чтобы мне не дёргаться постоянно, проще было иметь приборчик, оповещающий о том, что малыш проснулся и голодный.

Кирилл под предлогом дел в Москве остался помогать мне с Ванькой.

— Как ты его, такого крохотного, на руки берёшь? Не страшно сломать что-нибудь? — наблюдал он за моими попытками перепеленать младенца.

— Ты бы видел, как я его купаю, вообще инфаркт можно заработать.

— А кормилица?

— У этой дойной коровы своих детей сроду не было. Что ни спросишь, она не знает.

— Повезло, что ты магией пелёнки можешь чистить. Нужно дополнительно амулетов чистки прикупить в лавках для детей.

— Памперсы! — внезапно осенило меня.

Мелкого я передал Кириллу и занялся рисованием, поясняя по ходу дела детали.

— У нас таких и материалов нет, — озадачился друг.

— Пусть Фалулей придумывает.

Но позвонить ему я не успел. Телефон затрезвонил так громко, что Кирилл вместе с ребёнком шарахнулся от меня в сторону и заворковал над сыном, успокаивая.

«Виброзвонок нужно установить», — сделал я себе зарубку в голове.

— Сын родился! — завопил по телефону Фалулей, его услышал даже стоящий в нескольких метрах от меня Кирилл.

— Поздравляю от всех нас. Как назвали?

— Александр. Татьяна чувствует себя хорошо. Дед орёт на радостях, — ответил Фалулей сразу на все возможные вопросы. — Я тоже пошёл отмечать.

— Как быстро меняется наша жизнь, — вздохнул почему-то Кирилл и улыбнулся, разглядывая Ваньку.