Качели судьбы

Глава 1

10 августа 2405 года

— А что здесь у нас?

— Как скучно!

— Мертвы?

— Осторожней, здесь грязно.

— Мерей, полно зубы скалить, не смешно.

— Очень даже смешно. — Мужчина весело улыбнулся. Лицо у него несколько плотное, рот раззявистый, усы, по последней моде, как шипы.

Сытые, гладкие мужчины с интересом рассматривали жалкие останки непонятных существ, перегнувшись через сидение.

— Что скажешь, Лаливан?

Целитель переходил от одного тела к другому.

— Ну тут все очевидно, мой господин, двое живы, двое мертвы.

Целитель перевернул тело одного из мужчин, сквозь коросту грязи и крови люди увидели чешую.

— Хм… Все интереснее и интереснее. А кто другие?

— Суларцы. Я их, кажется, даже знаю…

Пауза…

— Да, знаю, вот этот баронет Заррот де Сейран де Протиран.

Потрясенная тишина, кто не знает прославленного очень талантливого студента.

— Мда… Великая потеря… Что с его лицом?

— Какое-то крупное животное… может, — в голосе целителя слышится сомнение, — может волк?

— Не думаю, — помотал головой их предводитель, — боюсь, к сожалению, я догадываюсь, чьих ужасных когтей эта работа.

Мужчина повернулся всем корпусом к целителю:

— Чешуйчатый жив?

— Едва…

Всадник был достоин своей лошади. Он прямо и гордо сидел в седле. Его черный костюм, отделанный серебром, дополняли черные сапоги. Мрачное сочетание, если бы вышивка серебром не украшала летний плащ и кружевные белые манжеты, украшенные драгоценными камнями. Серебряная лента стягивала светлые волосы, чтобы не падали на глаза, черные перчатки облегали руки. По тому, как он держался на лошади, было очевидно, что природа наградила его легкостью движений и немалой силой. Позолоченные закатным солнцем кожа и волосы, полные, чувственные губы, тонкие усики. Оказавшись совсем близко от очередного тела, всадник едва уловимым движением спрыгнул со скакуна, во всем его облике сквозила уверенность и властность. Мужчина улыбнулся.

— Этих я тоже знаю, с огневого факультета. Мертвы?

— Один, тот, что покрупнее…

Вечерний воздух был свеж и прохладен. Тучи рассеялись, и яркая луна светила в небе. Трава полегла под дождем, и земля была насквозь пропитана влагой; холодный ветер, разогнавший тучи, потерял свою неистовую силу. Мужчина посмотрел на озеро — над спокойной поверхностью воды клубился легкий туман. Его руки в кожаных перчатках для соколиной охоты упирались в мощные ляжки. Он брезгливо поморщился, глядя на тела. Подошел к худому юноше, лежавшему без сознания на грязной земле, подержал руки на висках. Кивнул задумчиво.

— Мда… Ну что ж… мда…

— Что там, милард?

— Признаться, что-то вроде этого я и ожидал. Перед нами грязный, чрезвычайно опасный оборотень. — Мужчина кивнул в сторону мутанта. И слово «оборотень» пошло гулять из уст в уста.

— Этого убийцу связать покрепче, чтобы не напал на моих людей. Мертвых и живых берем с собой.

— Надеюсь, вы не выпачкались, мой господин.

К властному мужчине подошел темнокожий великан.

Милард посмотрел на свои брюки, грязные сапоги, потом перевел взгляд на мужчину. Темнокожий увидел холодное, надменное лицо, глаза, в которых тлела чуть заметная издевка.

— Нет, Саблот, я не выпачкался, — ответил он медленно. — Меня не так уж легко запачкать.

Весь день и всю ночь Айрин проходила из угла в угол. Сон и аппетит ее оставили. При звуке шагов или голосов она ждала известия о новой беде… Вечером прибегала Зои, Драйт приволок полубессознательного Николя. Лиззи и Нед все еще держатся. Через час уставшая Ганна сообщила, что ребята на скале видели огромный столп огня, вырвавшийся из середины леса в долине. И все.

— Наверное это наши, — сквозь слезы сказала Ганна, — только бы у них все получилось. Только бы Джеймс вернулся…

«Только бы мой Эссейл вернулся»

Айрин упала на кровать ничком. Лежала не двигаясь. Так же стремительно вскочила, пошарила свалившуюся туфлю и побежала в столовую, там уже все собрались. Нед дрожащими руками наливал виски, Лиззи без сил, но чрезвычайно гордая, лежала на диване. Ганна застыла у окна. Зои сидела на полу у ног Николя. Айрин посмотрела на друзей:

«Как мало их осталось…»

Ночь тянулась долго и томительно. Все замерли, едва шевелясь, прислушиваясь к каждому звуку, вздрагивая от каждого скрипа.

«Ну где же они, почему же они так долго не идут?»

Айрин не выдержала и выбежала на крыльцо, дальше в сад.

Она стояла босиком на мокрой, холодной земле, напряженно вглядываясь в темноту леса, в сотый раз пробегая глазами открытый участок дороги, ведущий к долине. Совсем продрогшая на холодном ветру, в мокрой одежде, она упорно не соглашалась вернуться во дворец, чтобы укрыться от влажного ветра. Ну где же они!

И вот, наконец, она услышала едва слышное позвякивание конской сбруи. Голоса…

«Идут! Но кто идет? Почему лошади?»

Когда он, встав рано утром, вышел на заре из дворца и увидал темно-зеленые купола древних деревьев, яркие цветы огромного сада, увидал прозрачную росу на ярко-зеленой траве, увидал сине-голубые холмы Дракатских гор на юге и извивающийся над далекой рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из долины галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из-за тучи, и листва, и воздух, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете — милард Гарридан Кардин почувствовал новое, так давно не испытанное им чувство радости и удовлетворения от хорошо сделанной работы. Все у него получилось! Все так успешно сложилось! Он потянулся всем телом так, что хрустнули все косточки, крякнул от скорого удовольствия и пошел завтракать.

В столовой было многолюдно. Гарри улыбнулся и огляделся. Не хватало только Айрин.

«Боится, прячется. — Гарри усмехнулся. — Дурочка, соплячка. Ничего, дадим ей время»

Большая столовая была залита ярким светом.

— Неплохо…

— Симпатично…

— Деревенские от счастья расщедрились…

Раздавалось со всех сторон. Стол ломился от еды и напитков.

— Господа миларды, приветствую, — провозгласил Гарри.

Через несколько минут появилось бренди и масса самых разных соблазнительных вкусностей, перед которыми не смогли устоять гости. В глазах, сияющих от вина и веселья, появилось удовлетворение от хорошего еды. Гарри, всеми признанный хозяином дворца, веселился.

Его смех рассыпался на сияющие осколки, напомнившие жонглера, ловко орудующего булавами. Гости подхватили его, и за столом воцарилось радостное веселье. Студенты искренне веселились, отдыхая душой и телом после ужасного стресса и напряжения. Все делали вид, что не замечают отсутствия своих друзей.

Вчера, после первого шока от явления огромного конного отряда, Гарри коротко проинформировал студентов, что Мейз и Заррот трагически погибли, Джеймс же ранен и после помощи целителя, его жизнь вне опасности. Про Эссейла был лишь странный комментарий, что им займутся теперь профессионалы. Вид, с которым это было сказано, дал всем понять, что дальнейшие вопросы совершенно не приветствуются. Все, казалось, успокоились и приняли распоряжение Гарри, как должное — все, кроме Неда.

Все утро он хмурился и порывался начать распрашивать Гарри о случившимся.

— Гарри, — наконец нашел он удобную минуту для вопроса, — я о Эссейле, понимаешь, он наш друг и…

Гарри поднялся и положил руку на плечо молодого человека. Его жест был полон снисходительности и своего рода сочувствия.

— Нед, ты прекрасный человек, добрый и доверчивый, и, к сожалению, тебя обманули.

В комнате воцарилась тишина. Между студентами висела напряженность, им нужно было объяснение. Гарри повел бровью, улыбнулся, сел на свое место и поднес ко рту ложку, полную густой, ароматной похлебки.

— Эссейл нас всех спас, он…

— Не он вас спас, а Заррот. То существо, которое вы называете Эссейлом, не маг и вы все это знаете, тогда как, вы думаете, он смог бы прочитать заклинание, о котором вы мне тут рассказали?

Студенты молчали.

— Эссейл дракатон, может у них магия проявля…

— Нет, Нед, дружище, Эссейл не дракатон, — перебил его Гарри. Милард говорил тихо и возбужденно, синие глаза его блестели, улыбаясь, красивые губы дрожали. Драйт нахмурился: — это дракатонский оборотень!

Ребята в шоке застыли.

— Срань всех богов! — Потрясенно прошептала Лиззи, наконец отмерзла, — и мы с ним прожили рядом все это время!

Нед покачал головой.

— Не верю… — Черты ее лица казались стершимися, глаза потеряли прозрачный блеск.

— Верь, верь, а если сомневаешься, сходи и посмотри, что он сделал с Зарротом. — Очень грустно сказал Гарри, — и не дай бог тебе увидеть то, что увидел я в воспоминаниях Джеймса. Это ужасно, — голос Гарри совсем упал.

Оборотень! Кто бы знал! Кошмарные монстры, кровавое порождение смеси человека и волколака — жнецы смерти и безумия.

— Что с ним будет? — Спросила Лиззи.

— То же, что и предписывает закон — непременное уничтожение и последующее сожжение тела. Вспомните, недаром дракатоны охотются за ним по всей Суларии, наверное, он ужасный монстр и они не хотят распростанения этой заразы…

— Но Айрин… — Всхлипнула Мелинда, — она же…

Взгляд Гарри потяжелел:

— Мда… Айрин де Ариман де Сансет наломала дров… и будет за это отвечать… Она забыла о своем долге перед страной, перед вами, ее друзьями, перед своим мужем.

— Мужем???

— Да, а вы не знали, что юридически все бумаги уже подписаны. И тут такой ужас, измена, предательство…

— Мы допустили непростительную ошибку. — Заключил Николя, одной рукой обнимая Зои.

— А я и не знал, что бывают непростительные ошибки, — улыбнулся кротко Гарри. — Нельзя простить предательство, но не ошибку. Друзья мои, выпьем же за жизнь!

— Сведите ее вниз! — крикнул Гарри.

Сверху донесся шум шагов, и Гарри, подняв глаза, увидел Айрин. Саблот сводил ее под руку с лестницы. На ней была белая длинная туника до колен, туго стянутая коричневым пояском на талии, поверх черных, узких брюк. Она шла, пошатываясь, словно после сильной дозы алкоголя или от чрезмерной усталости. Сойдя с последней ступеньки, она медленно, недоуменно огляделась вокруг. Он лежал на полу, лицом вниз, тело дракатона было вытянуто под неестественными углами.

— Эссейл… — только и успела произнести она, увидав любимого.

— Боишься за своего любовника, Айрин, душечка? — послышался голос Гарри из тени.

Она взглянула туда, откуда раздавался этот голос. Глаза ее сразу стали огромными, испуганными.

— Что вы собираетесь с ним сделать? — спросила Айрин; голос ее звучал ровно и сильно, словно она вела допрос и требовала ответа.

— А это, лапочка, зависит от тебя, — засюсюкал Гарри, — от того, какой послушной лапочкой ты будешь.

«Так, надо успокоиться и собраться с мыслями», — подумала Айрин. Закрыв глаза, она прислушивалась к головной боли, пульсирующей в такт с биениями ее сердца. Ну что же, выхода не было, она на все пойдет, лишь бы спасти Эссейла. Ей же предстояло отдаться императору-старику. Совершить худшее из предательств — отречься от собственной души и любви. Она готова. Она сделала глубокий вдох.

— Я не буду противиться свадьбе с императором, а ты отпустишь Эссейла.

— Во как! — Восхитился Гарри, — еще и условия ставит! Ты, милочка, так и так поедешь к императору. А я позабавлюсь с мутантом. Не-е-е-т, а что еще ты можешь мне предложить, любимая?

Ее бледное лицо еще сильнее побледнело. Все черты его вдруг заострились. Она вся подобралась, как кошка, приготовившаяся к прыжку.

— Что…что тебе нужно? — Она облизнула сухие губы.

— Любви! Горящих свечей, ласковых слов в мое ушко, поцелуев горячих, стонов… — Гарри говорил возбужденным и бархатным голосом. Мужчина подошел к замершей в ужасе девушке, взял ее за подпородок и горячо зашептал ей в ухо.

— Люби меня — ты так изменилась, раскрылась твоя необычайная красота, как алая, нежная роза.

Айрин чувствовала, как он впускает в нее иголочки. В его словах была мука… — Что же ты наделала, любовь моя! Отдалась зверю, испоганила свою невинность! Этот урод только расплескал драгоценное вино. Ты должна понять, чего мне это стоит, стоять здесь, рядом с тобой, такой дрожащей, такой испуганной — протянуть руку и взять, вот здесь, у стеночки…

— Нет, нет, — быстро прошептала Айрин.

— Нет ужаснее греха, чем расточение. За это я готов убить урода! Взять и все расплескать. Это было мое! — Айрин чувствовала его железные пальцы под подбородком. Вторая рука залезла в широкий ворот, теребила ее соски под туникой. Айрин всхлипывала. — За этим ты должна была прийти ко мне. Расплескать чашу девичьего вина. Урод!..

Он задышал тяжелее, медленно зажмурился, словно пытаясь справиться с бешенством. Айрин, не дыша, с ужасом глядела в его лицо. Молча извивалась всем телом, пытаясь вырваться.

— Что же ты наделала, радость моя, — неожиданно сладко сказал Гарри. — А мы так любили друг друга, а ты меня предала! Ну ты же просто сделала ошибку, да? Уродец напал на тебя и изнасиловал, за что и будет наказан!

— Я люблю Эссейла! А тебя ненавижу, тварь, — прошипела Айрин, с презрением смотря ему прямо в глаза.

Она не ждала, что эти слова так обожгут его. Гарри весь вытянулся, вздохнул порывисто через ноздри, — длинное лицо его сморщилось, бледное от света факела. «Сука», — прошептал он.

Гарри поднял руку и, прежде чем девушка успела увернуться, отвесил ей пощечину с такой силой, что она отлетела к стене. Не успела Айрин подняться на ноги, как к ней подошел разъяренный Гарри, рывком поднял девушку на ноги и прижал к себе. Рука его медленно гладила ее плечо. Айрин пыталась вырваться, она изо всех сил молотила кулаками по его спине:

— Чшш-шшш, тише, девочка…

Айрин рыдала.

— Больно, я знаю, но ты заслужила наказание. У меня есть время, но запомни: никто безнаказанно не оскорблял миларда герцога Гарридана Кардина. Ты теперь за это заплатишь! Ты мне заплатишь, потаскушка. Этой ночью ты будешь со мной. И завтра…

Он произнес эти слова с устрашающей решимостью.

— Это чудовищно, — прошептала она. — Ты чудовище!

Гарри положил руки на виски девушке. Айрин застыла, широко распахнув глаза.

—.. Ну же, моя птичка, моя красавица… Иди в кроватку и жди меня.

Повернулся,

— Проводите ее в комнату, из дворца не выпускать, хотя она и не захочет уходить.

Айрин не заметила, как оказалась в какой-то комнате. Теперь у нее не было ни страха, ни волнения, только безразличие — все казалось ей как в полусне.

Внутри ее словно все онемело.

Кто-то вел ее, держа за руку.

— С другими видеться вам нельзя, хотя никто и не хочет вас видеть. Вас я устрою отдельно, теперь это ваша комната.

— Хорошо, — ответила Айрин, слыша словно издалека.

Все равно куда было идти, только — лечь, заснуть…

«Иди в кроватку… в кроватку… в кроватку… жди меня…» — Девушка послушно легла на спину. Глаза Айрин закрылись. Ей хотелось остаться наедине с собой и своей болью. А потом боли не стало. Все ее проблемы уплыли. Они уже далеко… Она должна ждать…

Ее тихое умиротворение было грубо нарушено жжением в районе груди, сначала это был легкий дискомфорт, не дающий ей погрузиться в зыбкий и такой приятный туман. Девушка поморщилась, снова расслабилась, сконцентрировалась на идее, что она должна ждать… ждать… ни о чем не думать было так хорошо… Она будет полусонной, расслабленной — чудесная томность всего существа, бесконечное отдохновение! Когда он придет она будет в полудреме, он возляжет на нее и будет наслаждаться ее покорным телом. Под его тяжестью она почти проснется, с бессознательным сладострастием шевелясь в такт его мощных толчков, и вдруг широко раскроет глаза навстречу его озаренному страстью лицу, когда он будет изливать свое семя в нее. Она будет ждать его здесь, день и ночь, в кроватке, ждать, шепча его имя. Она увидит его — и не станет сопротивляться. И она будет его наконец, опять и опять… пойманная… плененная… счастливая… расслабленная… наполненная его семенем… А она будет твердить ему вполголоса, как заклинание: «Любимый мой… хочу тебя… еще… еще…» А потом, когда он убедится, что его семя дало плод, она поедет к императору и будет ждать его, ждать и растить его ребеночка в себе… ждать… в кроватке… жда…

Жжение усилилось. Как будто на грудь кто-то положил горячий кусочек угля. Айрин дернулась, попробовала скинуть с груди, получилось, теперь снова расслабиться и ждать… Что-то забытое шевельнулось в сердце Айрин, как будто она что-то вспомнила, на что-то вознегодовала, потом снова наступило туманное блаженство. Опять больно!

Но нет же! Это не маленький кусочек, это кострище! Она горит! Она умирает! Как же больно!

Ей с раздражением пришлось вылезти из своей счастливой полудремоты. Приподняла голову, разлепила глаза, сейчас, она быстренько, а потом обратно… Огляделась. Огня нет, дыма тоже. Осмотрела грудь, ожегов нет, только белая подвеска Эссейла тускло поблескивает на голой груди. Дотронулась — холодная.

Она лежала на кровати в незнакомой комнате и страшно замерзла. На полу лежит ее одежда. Слезла с кровати и вдруг обнаружила, что она была совершенно голая. Выглянула в большое окно — из-за белоснежных облаков выглядывает солнце и медленно катится по ярко-голубому небу. Солнечные лучи согревают и нежат ее. Она охвачена каким-то странным возбуждением, чего-то ей хочется, полна каким-то огромным ожиданием. Очень тянет лечь. Задумчиво посмотрела на кровать. На себя, по сторонам.

Но почему же она голая? И почему вокруг незнакомая комната, как она сюда попала? А где Эссейл?

Зубы застучали. Айрин вспомнила каким видела Эссейла в последний раз! Вспомнила последние слова Гарри. Боги! Он воздействовал на нее ментально! Но как же она смогла вернуться? Он же чрезвычайно сильный менталист!

Айрин прижала пальцы к глазам, ей казалось, что боль внутри черепа выдавливает их наружу. Подвеска! Эссейл же говорил, что она защитит ее! «Спасибо любимый!»

«Что же делать? Что делать?» В голове звенело, — все, все, все было изуродовано и разбито. Надо бежать! Вскочила. Подергала дверь — конечно закрыта. «Дура! Ну почему я не послушалась Эссейла!» Оделась, стало чуть лучше.

У Айрин остро ломило виски, билось сердце. Может, выпрыгнуть из окна? К счастью, заклинания на снятие печати она зазубрила. Ей надо бежать. А как же Эссейл? Она должна вызволить его!

Села на кровать. Айрин всей кожей почувствовала внутри себя тяжелую закипающую страсть. Легла, застонала, выгнулась дугой — «Гарри, о Гарри, я жду тебя!» На груди опять запульсировало болью. Ее охватил ужас, она же его ненавидит! Он чудовище! Между ногами жарко. Как во сне, когда не в силах пошевелиться, а из тьмы сновидения надвигаются раскаленные глаза чудовища. Опрокинет, сомнет, растопчет… Еще страшнее было то, что в ней самой навстречу поднимались незнакомые, жгучие, душащие желания… Ощущала всю себя женщиной… Крепко сжала ноги, подвеска жгла невыносимой болью. Полегчало. Но надолго ли? Надо бежать.

Обняла себя крест накрест, словно стараясь удержать себя. Руки Айрин были как лед, она ребрами чувствовала их холод. Никакого решения она принять не могла — заперта, обессиленная. Опять волна желания — ей надо прилечь, всего-лишь на секундочку и тогда станет легче. И будто маленькие человечки, бегая по ней, как мухи, растаскивали её волю, её душу… Ей надо ждать, на кроватке…

Вскочила.

В ужасе Айрин заметалась по комнате, пытаясь найти решение, надо торопиться! Ее время истекает! Наконец взгляд ее различил напротив, где был зеркальный шкаф, худенькое лицо с большими огромными синими глазами, с волосами, причесанными просто, — назад, узлом… Айрин с ужасом подумала: «Неужели — я?»

Раздался легкий, едва слышный щелчок, и в открывшейся двери заблестела полоска света.

«Идет! Я пропала! Боги, помогите мне!»

Ужас холодной дрожью прошел по её спине… Айрин села на кровать, съежившись и вытаращив глазенки.

Глава 2

Гарри поднял ажурный стакан. "Ваше драгоценное здоровье!" — сказал он самому себе, прежде чем сделать первый глоток. Виски приятным теплом разбежалось по жилам, придавая бодрости и снимая с души остатки беспокойства и злости. Он, смотря на дракатона, лежащего в углу, стал думать о приятных, радостных вещах.

Около мутанта копошился целитель.

— Ну что? — Спросил Гарри.

— Это странно, — озадаченно пробормотал Лаливан, — ведь его раны на вид не тяжелые. Удар мечом рассек ему плечо — регенерация уже началось. Более неприятная рана на левой стороне груди — видимо, клементином, но легкое и кость не задеты. Раны уже почти не кровоточат, главное не беспокоить. Я бы сказал, у него сильное магическое истощение, откат, но он же не маг!

— Когда он придет в себя?

— Да хоть сейчас, но я бы не рекомендовал, дракатонам для регенерации требуется…

— Сейчас! — Приказал Гарри, как гавкнул, — я хочу побеседовать с ним сейчас.

— Но, мой господин, у дракатонов очень хрупкий энергетический баланс, он пополняется толь…

— Я сказал сейчас!

— Слушаюсь.

Легкие манипуляции, дракатон хрипло застонал, дернулся. Гарри довольно улыбнулся — шоу начинается!

Эссейл не успел пошевелиться, не успел даже собраться с мыслями, как чьи-то ловкие жилистые руки быстро принялись за дело: ему скрутили руки за спину, крементиновыми цепями, стянули руки и лодыжки, затем подняли, пихнули на стул и крепко-накрепко привязали к спинке стула.

— Мой господин! Ему бы полежать! — Запричитал лекарь, — ну вот! Опять кровь пошла! Несколько часов работы впустую.

Гарри махнул рукой, целителя вывели из комнаты.

Эссейл ошалело уставился на незнакомого мужчину, его глаза мерцали тревожным темно-красным цветом. Его вертикальные зрачки мягко пульсировали увеличиваясь и снова уменьшаясь в размере.

К нему подошел человек — суларец средних лет, в изысканно нарядном одеянии светло-коричневого бархата с манжетами и галстуком, указывавшем, так же, как тщательно причесанный парик, на высокое звание. Он с нарочитой небрежностью переступал на высоких каблуках ухоженных сапог.

— Ну и глаза! — Восхитился Гарри, — в прошлые разы, когда мы с тобой беседовали, они у тебя практически всегда были закрыты.

— Айрин? — Спросил дракатон, с трудом шевеля губами. — Где Айрин?

— Это не твое дело, радость моя, у тебя и так много своих проблем…

Эссейл молчал. Смотрел.

Гарри закурил, молча ходя вокруг стула с пленником. Милард подул перед собой, отгоняя дым своей сигареты. Удивительно — как быстро все-таки сигара успокаивает и настраивает на оптимистический лад!

— Ну что ж, — наконец произнес он, — ты принадлежишь мне. Я знаю, кто ты такой.

Дракатон явно не заинтересовался новостью, молча осматривается.

В углу стоит чернокожий гигант. Эссейл вздрогнул — где-то он его уже видел. Лицо мужчины пересекал довольно свежий, длинный изогнутый шрам, похожий на след от удара меча. Глубокий шрам начинался у левого виска и спускался ко рту через всю щеку. Когда Саблот улыбался, его лицо, обезображенное рубцом, перекашивалось на сторону и становилось воистину уродским и устрашающим. Саблот знал об этом и старался улыбаться почаще.

Саблот, заметив интерес дракатона, приветливо улыбнулся; его левая бровь, изуродованная шрамом, поднялась высоко вверх, а рот искривился в усмешке. Он весело подмигнул мутанту.

— Знаешь, когда я увидел тебя, я сразу решил, что ты не простой уродец-мутант. Я решил разобраться. Мы много раз с тобой беседовали, ты ничего толком мне не сказал о себе, ты конечно этого не помнишь…

— Почему? — Хрипло спросил Эссейл, с сильно шипящим акцентом, — почему не помню?

— Ну, скажем так, мне не надо было, чтобы ты заговорил. Там суматоха такая была, все бегали, боялись, дракатоны, эти твои преследователи, — Гарри поморщился, — вот-вот должны были появиться, вот я и поставил тебе блок на всю память, некогда было прятать ее под ложными воспоминаниями.

Гарри захихикал:

— А я и не уверен, смогу ли я ее тебе теперь вернуть, ну снять блок этот. Вы, дракатоны, твердолобые, на вас практически не действует ментальная магия, только если не довести до такого же ослабленного состояния, в котором ты тогда был.

Гарри заинтересованно посмотрел на дракатона:

— Хотя, кто знает… — Улыбнулся во все белые зубы, — это я о состоянии, посмотрим, подумаем… А резкая потеря памяти хорошо прочищает мозги, не правда ли? — Сказал он, рассмеявшись своеобразным, тоненьким, нервным и чуть визгливым смешком. — Такова идея, видишь ли. Пустая память, отсутствие желаний, избавление от всего, что тяготит душу, чистый лист, ждущий, чтобы его заполнили образами, желаниями… Я этим скоро и займусь.

В его взгляде отразилось нетерпеливое ожидание ответа. Эссейл молчал, не проявляя никаких эмоций.

Гарри продолжил:

— В общем, я спрятал тебя ото всех, уж очень ты, дружок, заинтересовал меня. Подчистил память Зеду, Маррае, ну ты их не знаешь, не важно, всем, кто знал тебя. И сам уехал тайно в Карланао.

Гарри помолчал, покурил, задумчиво глядя на связанного пленника, посмотрел на лужицу крови, собирающуюся под стулом, выпустил струю дыма в лицо Эссейла.

Дракатон закашлялся. Все чувства Эссейла вдруг смешались. Перед ним уже была не комната, а быстро меняющийся рой бессвязных воспоминаний. Они проносились перед ним, мелькали, подчас складываясь в совершенно непонятные виденья, наслаиваясь друг на друга или быстро перескакивая с одного на другое; здесь перемешалось все — и его счастливые детские переживания, и события более поздних лет, в Дракатии. Подчас несколько сцен, разделенных многими годами его жизни, почти одновременно оживали перед ним. И вот промелькнуло лицо Гарри, с кнутом в руках, и Саблота, хохочущего, и темная очень горячая комната, наполненная болью и дымом сигарет. Было похоже, что перед ним трепещут на ветру огромные покрывала — он тут же вспомнил о тонких, прозрачных завесах — тонкие, прозрачные покровы, где нижние слои просвечивают сквозь верхние, накладываясь и сплетаясь в причудливые узоры. Гарри поднял руку, чтобы поправить волосы и Эссейл резко отшатнулся, но путы не позволили ему отклониться.

— Что? Блок пошатывается? — Спросил Гарри с интересом, — весь не рухнет, но со временем будешь чего-нибудь вспоминать, хоть я и силен, очень силен, но слишком крепкая у вас, дракатонов, голова.

— Ну так вот, я вернулся в Карланао, для этого мне надо было очистить столицу от знати и отвлечь поиски твоих соплеменников. Я отослал всю нашу блистательную знать на большую ежегодную охоту в самое отдаленное место нашей империи и сообщил им, что я уже там со студентами. Столица опустела, да и дракатонов это отвлекло недели на две-три, пока они носились по лесам, трясли нашу истеричную аристократию, искали меня и студентов.

А мне нужно было разобраться с целым выводком слухов обо мне, а также прополоть ряды моих знакомых в Карланао, некоторые задавали слишком много вопросов и слишком много беседовали с дракатонами обо мне… — Гарри помолчал, поиграл желваками.

Наконец, он усмехнулся, в его глазах мелькнуло прежнее выражение — веселенького сумасшествия.

— Я гений! — Воскликнул он. — Я все понял! Мне потребовалась куча времени, я проползал все имперские архивы в поисках упоминаний о дракатонских мутантах. И нечаянно, уже отчаявшись, я нашел бумажку, жалкую записку какого-то вояки, упоминающего груз, состоящий из пятидесяти трех дракатонских пленников, схваченных на границе с Дракатией. Я стал копать дальше… кратко говоря, я выяснил, что в июле 2136 года на юго-востоке Суларии, там было герцогство Варран, произошло незапланированное сражение. В то время, Сулария еще не была сплоченной империей и представляла из себя слабого императора, окруженного мелкими и крупными правящими семействами в воюющих друг с другом герцогствах.

Нечасто такое бывало в истории, чтобы удалось захватить живого высшего дракатона, обычно, они живыми не давались и практически никогда не сражались на земле, а тут, немыслимое дело — целых пятьдесят три!

Эссейл напряженно слушал.

— Я нашел изъятые бумаги Варранов, с тех пор их, наверное, никто их не открывал. Ими были проведены обычные пытки, в результате которых они получили изумительные, прямо шокирующие результаты! Конечности некоторых дракотонов превратились в когти! Ну и наверное, кто-то из дракатонов в чем-то признался!

Эссейл чувствует усиливающийся холод, голова кружится сильнее, тошнит, во рту сильный медный привкус. Ему труднее и труднее концентрироваться на словах Гарри. Если бы не путы, он бы уже давно упал. Воспоминание почти физическое: холодные сумерки уходящего дня, безжалостный дождь, под которым он промок насквозь, он висит на столбе, он даже сейчас чувствует боль в вывернутых руках, чувствует спиной шершавую поверхность столба. На него обращены обезображенные ужасом лица друзей, тоже на столбах, они не отрывают своих глаз от него. Почему? Почему они так на него смотрят? Он не выдержал пыток и заговорил?.. Он всех предал?..

Гарри внимательно наблюдал за дракатоном, вначале всего вытянувшегося от внимания, теперь же он опускал широкие плечи и болезненный румянец угасал на впавших серо-желтых щеках.

— В результате, они сделали потрясающее открытие — вы держите своих драконов при себе — это вы сами, ну некоторые из вас! Вы — оборотни-драконы! А ваши хозяева — додзены, теперь то я понял, почему наместником стал Додзен Кати Гаскел, а мы то все это время ломали голову!

И у меня теперь есть собственный дракон! Ха-ха!

Гарри даже пританцовывал от возбуждения.

— Ты — не человек и даже не дракатон, ты оборотень, полуразумное существо — ты дракон!

Тут Эссейл действительно растерялся и только моргал, даже не пытаясь понять — как это все обернулось и что все это значит. Эссейл тупо смотрел на миларда, изо всех сил стараясь не потерять сознание, не очень теперь понимая о чем говорил этот человек.

— Потом род Варранов под предводительством генерала Ларая де Варрана — одного из самых успешных военных генералов того времени и его кузены пытались совершить переворот и убить императора — одна из самых опасных и почти успешных попыток переворота в истории Суларии. А вас, оставшихся в живых двадцать три дракона (из бумаг я понял, что додзенов среди пленных за ненадобностью умертвили), поспешно заморозили, используя новейшую на то время разработку стасиса профессора Зата де Варрана (милард Булка с ума бы сошел от этих новостей), впоследствии казненного вместе со всеми представителями рода Варрана и секрет стасиса пропал вместе с его изобретателем еще на двести лет. Вас Варраны, очевидно, планировали разморозить в ближайшее время после переворота и начать использовать по назначению…

Гарри неожиданно посмотрел на дракатона пристально и невыносимо, заметил, что у того глаза потухли и томно подзакатились под веки. Дракатон, казалось, уже не был в этом мире, он тихонько раскачивался, только цепи держали его. Гарри понял, что почти потерял слушателя.

— Черт его душу знает — до чего сволочь хлипкая однако… — Проворчал недовольно Гарри.

— Лаливана сюда!

Привели целителя. Дракатон уже ничего не соображал, все еще, непонятно зачем, силясь держать глаза открытыми — получалось у него это весьма забавно.

— Ах, ну зачем же вы его связали? Я же сказал, не беспокоить, — взвыл лекарь, — а потом требуют, требуют… — сердито бормоча и двигая бровями, суетился Лаливан. Голова дракатона уже безвольно висела на груди. Мутанта осторожно положили на пол. Гарри склонился над дракатоном.

— Ты спрашивал об Айрин, поганец. — В глазах Гарри появилась и пропала искорка юмора… -

Взял то, что тебе не принадлежит! Это я тебе тоже еще припомню. А Айрин сейчас ждет меня в кроватке с ножками в стороны, ей в ближайшее время предстоит много работы, чтобы быстренько забеременеть от меня.

Эссейл только моргнул ошарашенно, смотря на расплывающуюся фигуру Гарри над собой, — «как он может, она же женщина, его студентка, невеста императора!»

Отрывистые, уверенные фразы, повелительный голос, холодные глаза, ужасные новости быстро сокрушили его нетвердое сознание. Все замигало перед глазами дракатона.

— Пойду, навещу голубушку, — услышал он издалека.

Попробовал встать, не получилось, кто-то держит, попробовал бороться — бессмысленно, сил, что у слепого котенка.

«Я должен спасти ее, я долже…!» — В ту же секунду какой-то свирепый дракон впился железными когтями в его плечи и левую сторону груди, обдав его невыносимым жаром из огнедышащей глотки, и все пропало.

Это был какой-то кошмар. Ей казалось, что она с приглушенным криком падает и падает из бесконечной тьмы в бесконечную тьму. Айрин застыла, забыв дышать, она неподвижно сидела на кровати, обхватив худые колени. В глазах ее появилось что-то внимательно-собачье. Девушка, замерев ожидала появления Гарри — она потерпит, она справится, ради Эссейла, а когда это чудовище уйдет, она найдет способ…

В чуть-чуть распахнутую щелку просунулась нога в темном ботинке, потом медленно появилась черная, лохматая макушка, потом показался длинный нос:

— Айрин! Ты здесь?

Неуверенный шепот Неда.

Айрин подскочила,

— Нед! Ты пришел!

— Не только я, — широко ухмыльнулся молодой человек.

В дверном проеме показалась смущенная физиономия Джеймса. Его голова была все еще перебинтована, впалые щеки обросли щетиной.

— Привет, извини, что задержались.

За Джеймсом в маленькую комнату вошел серьезный, долговязый Драйт, в помещении стало совсем тесно.

— Ты как?

— Ребята, вы пришли!

Айрин от полноты чувств вдруг почувствовала сильное головокружение. Очень захотелось плакать. Она бросилась на шею Неда.

— Вы меня не бросили, не бросили!..

Нед неуверенно гладил ее по спине.

— Ну-ну, все хорошо, конечно мы здесь. А как же? Ты сомневалась? Глупенькая! Мы же команда.

Айрин рыдала на груди Неда, не могла остановиться.

— Тш-ш-ш. Ты что-нибудь знаешь про Эссейла?

Девушка зарыдала еще сильнее. Сейчас, окруженной друзьями быть сильной было еще тяжелее.

— Ну тише, тише, прекрати меня так обнимать, а то мне еще перед Эссейлом отчитываться, а он шипеть на меня будет и вращать своими бешеными глазищами. Ну успокойся.

Айрин улыбнулась сквозь слезы, да, Эссейл такой, сколько раз друзья подшучивали над ним, когда он принимался шипеть на всех подряд, если кто-то чуть касался его аларианты.

— Нам надо уйти отсюда, — с беспокойством сказал Джеймс. — Уйдем и поговорим в безопасности.

— Что у тебя с лицом? — Напряженно спросил Драйт, когда Айрин наконец оторвалась от груди Неда. Одна сторона лица девушки опухла, кожа на скуле разорвалась и налилась багрово-синим цветом. — Он тебя бил? Ублюдок!

Айрин сдвинула брови, отвернулась, промолчала.

— Некогда, пойдем, — сказал Нед, — мы тебя выведем из дворца. Там ребята отвлекают людей Гарри.

— А Эссейл?

— Тихо. Потом поговорим.

Студенты вышли из комнаты.

Она была не одна!

У Айрин тряслись руки. Сердце колотилось как безумное. Девушка шла за Недом, чувствуя, что ноги ее значительно ослабели и словно развинтились, она никак не могла скоординировать движения своего тела. Только что пережитый страх все еще заставлял ее тело содрогаться и колотиться от ужаса, но теперь на его место приходил другой, всепоглощающий страх непоправимости грядущей катастрофы.

Ребята побежали по вымершим темным коридорам дворца, через купальни и многочисленные пустые подсобные помещения, вышли из дворца, прокрались через заросший сад и благополучно добрались до массивных ворот, откуда расходились две дороги — в сторону долины и направо, к деревням. Только там они, наконец, позволили себе перевести дыхание и остановиться.

Айрин шокировано огляделась. Столько событий произошло, вся ее жизнь рухнула. Казалось, весь мир вокруг нее должен был тоже измениться, заполыхать кострами разрушений, покрыться седым пеплом смерти и отчаяния. Над мирной темно-зеленой долиной разлился шикарный закат прозрачно-мглистым заревом. На величественных исполинских деревьях громко пели, перекликаясь друг с другом многочисленные птички — с веселыми, переливчатыми подголосками, уносившимися в лесные просторы. Напрасная красота вечерней зари ложилась на окрестности, на долину, лилась Айрин в глаза, в душу. Во всем был огромный, ничем не колеблемый покой, и Айрин особо остро сейчас чувствовалось, что равнодушной природе абсолютно безразлично, как ведут себя на этой земле злобные и такие глупые человечки.

— Ты видела Эссейла? — Спросил Нед.

Айрин рассказала ребятам все, что знала и видела. Нед, в свою очередь, поделился своими новостями.

— Я видел тело Заррота, — сказал Драйт, — оно все исполосовано огромными когтями. Не понимаю, что могло произойти там. Мейза явно закололи мечом. Джеймс ничего не помнит.

Джеймс виновато пожал плечами.

— Помню только как шли туда и все, дальше туман. Очнулся уже во дворце.

— Может быть результат удара по голове или работа менталиста.

Драйт кивнул.

— Как Гарри может утверждать, что Эссейл оборотень! — Потрясенно выдохнула Айрин. — Абсолютный нонсенс! Оборотни не могут контролировать агрессию. Полубезумные, неразумные создания, основным желанием которых является уничтожать все живое вокруг себя, поедать сырое и еще теплое мясо. Это же всем известная истина! А Эссейл даже вид мяса не переносил! Даже вареного!

— Поэтому мы и не поверили, — сказал Нед.

Айрин посмотрела ему в глаза и попыталась вложить в этот взгляд охватившие ее чувства дружеской теплоты и признательности. Пожала руки Драйту и Джеймсу.

— Но что же делать!

— Тебе нельзя здесь оставаться, это точно. — Аристократическое лицо Драйта сделалось суровым: он почувствовал неладное в планах миларда Кардина. Сделать беременной невесту императора… а потом сделать ее вдовой…

Драйт помолчал.

— Тебе нужно бежать, только вот что делать с печатью университета?

— У меня есть заклинание… Но это все пустое! Но я не могу оставить Эссейла!

— Айрин, у Гарри здесь тридцать воинов, нас только восемь и среди нас девушки. Силы неравномерны.

Что бы там с ней ни произойдет, ей все равно — она продерется к нему, хоть все тело изорвать в клочья. Она не оставит своего алариена!

— Айрин, — очень грустно сказал Драйт, — скорее всего он уже убил Эссейла. Как дракатон он ему неинтересен, он мутант и, к тому же, он ничего не помнит про драконов. Ему нужна ты. Видимо, очень нужна.

У Айрин слезы потекли по щекам. «Убит! Не может этого быть! Не может!»

— Но разве он не чудовище? Ему необходимо причинять страдания, для него это род сладострастия… — Закричала девушка, чувствуя, что надвигается истерика.

— Ш-ш-ш! — Драйт обнял девушку, крепко прижав к груди.

— Он чудовище, — вполголоса просипела она.

— Айрин, — настойчиво повторил Джеймс, — обещаю, мы понаблюдаем, все вместе, попробуем что-нибудь узнать, если Эссейл жив, мы сделаем все возможное, чтобы спасти его, чтобы помочь ему бежать. Но сейчас, стоя здесь, когда твои поиски могут начаться в любое время, мы все подвергаемся огромной опасности. Тебе надо бежать. Беги через герцогство Шокса. У тебя все еще останется печать рода, она тебя пока защитит, беги из Суларии, там обязательно избавься от печати, по ней тебя могут найти, ты целительница, ты всегда найдешь работу.

— Я знаю твою ауру, — добавил Нед, — я вышлю сокола, как только что-нибудь узнаю про Эссейла. Во взгляде мужчины была не жалость, а спокойное мудрое понимание.

Айрин не нашла, что возразить. Боль и утомление постепенно брали вверх.

«Какой смысл бежать? Я должна умереть рядом с ним»

— Поторопись, тебе туда. Видишь дорогу? Тебе вниз, в долину, бери левее по заброшенному тракту. Не ошибешься. Избегай пока поселений. Вот тебе все наши деньги, на первое время хватит. Хорошо, что пока тепло. В лесу много диких яблок, ягод, продержишься пару дней.

У Неда сердце замирало от переживания за Айрин, такая тоска была в ее руках, упавших на колени, в ее склоненной голове, черных волосах — Айрин с силой зажмурилась, помотала головой, потом кивнула обреченно…

— Уходи, не давайся ему в руки…Этого хотел бы Эссейл, чтобы ты была жива. Айрин, надейся! Представляешь, как Эссейл рассердится, если узнает, что ты умерла, как шипеть на нас будет! Живи! — Прошептал он. Айрин снова кивнула. Обняла всех по очереди и, спотыкаясь, и, ежесекудно оглядываясь, ушла…

Ребята постояли, посмотрели ей вслед, чтобы точно убедиться, что девушка не вернется. Драйт вздохнул тяжело:

— Ну что? Наша задача теперь не умереть от гнева Гарри и найти дракатона, если он еще жив.

Помолчал.

— Давайте сюда свои головы, буду вам воспоминания чистить…

Ночь постепенно угасала, наступил зыбкий серый предрассветный час, а потом вдруг над огромной скалой поднялась по-девичьи нежная, серебристо-розовая заря с целой свитой красноватых облачков-барашков, и первые лучи солнца, подобно стрелам, коснулись верхних веток огромных исполинских деревьев, окрасили их в светлые, желто-зеленые тона, и те как бы воспарили над застывшим на скале древним дворцом.

Внутрь дворца хлынул солнечный свет.

В комнате было окно, и восходящее солнце окрасило ее золотом. Здесь приятно пахло деревом и дымом камина.

Это была простая квадратная комната с единственным окном. Отштукатуренные белые стены были украшены только выцветшим гобеленом, висевшим на одной из них. Эссейл уставился на него, непонятно для чего пытаясь рассмотреть его, но из той позиции, в которой он лежал, увидеть ему удалось немногое. На древней дракатском гобелене было изображено огромное крылатое существо и светловолосый мужчина, похожий на короля, который склонился перед ним в мольбе. Эссейл с трудом оглянулся. В комнате никого не было. Тишина. На полу лежало одеяло, на которое кто-то заботливый положил дракатона. Мебели в комнате было немного: небольшой стол и кресло и несколько стульев.

Рана на груди болит. Слабость. Наконец голова дракатона прояснилась и он впервые за эти дни был в состоянии думать.

Он только что очнулся оттого, что теплый солнечный свет упал на его лицо. Эссейл вспомнил последние события. Заскрипел зубами.

Большая муха, жужжа, проносится по комнате и ударяется о стекло. Время остановилось. Воздух между этими стенами становится мучительно липким. Мир изменил свое лицо. Ужасное опасение сменилось ужасной уверенностью — Айрин обманула его, она осталась во дворце и сейчас Гарри, а то, что это был именно легендарный Гарри, Эссейл почему то не сомневался, сейчас он забавляется там с его Алариантой. Сердце зашлось болью, накатывала тошнота, его девочка, его жизнь, его любовь, такая мягкая, ранимая, хрупкая… сломанная птичка, растоптанная, уничтоженная… Хотелось стонать и грызть пол зубами, надо было срочно встать и бежать ей на помощь. Оторвать это чудовище от его женщины, уничтожить, горло ему перегрызть… Эссейл с трудом приподнял голову, опираясь на слабые руки, встал на колени, постоял, пошатываясь. Тяжело дыша, опираясь о теплую, залитую солнечным светом стену, встал на подкашивающиеся ноги, по груди потекло что-то обжигающе горячее. Сможет ли он сделать шаг?

Сейчас… еще чуть-чуть и он побежит к ней. Выпрямился. Дверь комнаты открылась, вошел человек. Дракатон еще не видя его, почувствовал характерный мускусный запах пота — узнал — это чернокожий Саблот.

— Так-так, — низкий тяжелый голос, — убегаем значит? А целитель тут наплел нам, что ты едва ли не умираешь, весь тут такой без энергетического баланса. А во как, скачешь уже!

Последние слова Саблот пропел тонким фальцетом, видимо, пародируя нервного целителя.

— Давай, урод, обратно в постельку, пока хозяин резвится там, он и плеточку взял с собой. А потом, может и мне даст поиграться…

Договорить он не смог, шипящий пленник, с темно-красными огромными глазами прыгнул на него…

…Ревущая тишина…

— Ты что с ним сделал? — Незнакомый голос.

— А ну, погладил только слегка, — раскаты голоса Саблота больно отдают эхом в голове.

— Дурак… Убил?

— Так я же не целитель, почем я знаю… Но кто ж знал, что он хрупкий такой…

— Во кровища сколько…

— Нос сломал? (Саблот пожал плечом.)

— Переверни его на бок, а то захлебнет…

…Ревущая тишина…

…Удивился на секунду почему лицо Гарри плывет у него перед глазами, Эссейл понял вдруг, что собственное его лицо залито водой.

— Идиот!

— Он мог убить меня, прямо зверь опасный…

— Чуть все не загубил!

— Он чуть не убежал…

Голоса отдаляются. «Айрин, что с Айрин?» Черная, всепоглощающая паника захлестывает сознание, все его тело задрожало, не вздохнуть, словно воздух загустел и стал вязким… Гром биения его сердца оглушает. Каждый удар вызывает мучительную боль в висках. Сквозь обморочное состояние он слышал свое сиплое, с присвистом, как шум сломанных кузнечных мехов, дыхание. Эссейл ощутил чьи-то приближающие шаги и выпучил глаза, головой пошевелить он был не в состоянии. Над ним нависло довольное лицо Гарри, тот жмурился, как весенний кот и ласково улыбался.

Дракатона корячило от ужаса. Гарри с удовольствием посмотрел на распростертое под ним тело. Глаза мутанта с бешеной скоростью, как трепыхание крыльев бабочки, мерцали черно-красными всполохами, вертикальные зрачки расширились. Напряженные губы дрожат, тело вытянулось, как натянутая струна. Пальцы, как когти дракона, сжимаются и разжимаются.

«Как его ломает то, наверное от страха»

— Хороша она все-таки, эх, хороша, узкая вся, чувствительная, а как стонет, а как кричит!..

В глазах дракатона отразилось безумное отчаяние. Губы перекосились…. Гарри усмехнулся. Мелочь, а приятно… Нос дракатона шевельнулся, мутант стал мелко втягивать воздух, глаза застыли, задумались, погрузились в себя, снова засопел, казалось, даже нос у дракатона увеличился, вытянулся от усердия… У Гарри появилось неприятное ощущение, что его обнюхивают. — «Ерунда какая-то!» Внезапно тело дракатона расслабилось, словно в нем ослабили какие-то туго натянутые винты. Глаза успокоились, стали приобретать тепло-оранжевый цвет, губы чуть приспустились в легкой полуулыбке.

«Понял! Но как?»

«Как же хорошо! Не тронул! Она жива — она жива — убежала!» — на лице Эссейла медленно расцветала широкая улыбка.

Пропорционально расцветающей физиономии драконата, мрачнело лицо суларца. Угрюмо смотря на расслабленного дракатона, Гарри судорожно сжимал и разжимал кулаки, словно собираясь его задушить.

— Где она?

«Убежала! Не знают где! Все просто отлично!»

Дракатон жмурился на Гарри, словно кот на жирные сливки, его желтые глаза лучились счастьем, сейчас еще мурлыкать начнет. Гарри едва сдерживал закипающее бешенство.

— Как она избавилась от печати? Как сняла ментальное воздействие? Кто ей помог? Куда она пошла? — Его голос был хриплым и скрипучим. Глаза Гарри стали круглыми. Эссейл видел, что он с трудом владел собой. Чеканно-крупное лицо его побледнело от ослепляющей ярости.

Гарри ниже наклонился к дракатону,

— Отвечай ублюдок! Сейчас же!

Эссейл так переволновался за Айрин, что сейчас, видя бессильное бешенство Гарри, чувствовал себя опустошенным и очень утомленным. Теперь все будет хорошо, наконец-то можно расслабиться. Из его тела как-будто вытащили раскаленный гвоздь, стержень, который все это время держал его в необыкновенном напряжении. Он чувствовал себя раскисшей на ярком солнце медузой. Вот и все, задача выполнена. Но, боги, до чего он любил эту женщину, до чего желал ей счастья!

Посмотрел в окно, по голубому небу плыли белые, величественные облака, Айрин сейчас где-то там, может тоже смотрит на небо.

Гарри с размаху ударил дракатона сапогом по ребрам. Еще и еще…

— Где она! Где? Вот тебе! Жри! Жри! — Орал он, дополняя каждое слово ударом по ребрам дракатона. Вместо крика изо рта мутанта вырывался лишь храп.

— Ну, как? Больно, урод? Куда она побежала? Я могу сделать еще больнее. Ты заслужил более тяжкие муки… Где она? Я твой Господин! Отвечай на мои вопросы.

Он схватил кнут. Замахнулся с остервенелым лицом…

— Господин! — Диким голосом закричал Саблот. — Вы убьете его! — Схватил Гарри, оттянул его от хрипящего дракатона.

Гарри медленно приходил в себя, тяжело дыша. Серые глаза у него дико вращались, волосы взъерошились, он едва удерживался, чтобы рукоятью меча не стукнуть оробевшего Саблота. Он помнил, что перед ним потерявший контроль сильнейший маг.

Гарри крутил головой, вращая налитыми кровью глазами. Посмотрел на испачканный кровью сапог, поморщился.

— Тю! Разозлил же он меня.

Гарри умолк, глаза его ушли в сторону. «Надо всё-таки сдерживать себя», — подумал он. Подойдя к столу, он одним духом выпил стакан бренди, поправил волосы дрожащим руками.

— Саблот! Как он там?

«Что, если переборщил? Боги! Нельзя было давать рукам волю (и ногам). Но каково: взяла и убежала, прямо между пальцев выскользнула! А этот знал! Было из-за чего выйти из себя и навалять уроду по полной. Заслужил…»

С бокалом в руках, чуть хромая — ногу зашиб — подошел к чернокожему слуге, стоящему на коленях рядом с дракатоном.

— Ну что?

Лицо мутанта было землистое. Повязка на груди набухла кровью. Вся правая сторона, по которой прошелся сапог, была багрово-синей.

— Да все нормально, господин. Ребра чуть треснули. Через пять минут будет в порядке.

— Дай ему бренди.

Однако ни через пять, ни через двадцать минут дракатон не был в состоянии вести беседу.

— Зови Лаливана, — вздохнул наконец Гарри. Сейчас целитель опять стонать будет. Но придется потерпеть. Он его специально взял с собой, практически единственного суларского специалиста по дракатонам.

— У тебя два часа, пока мы обедаем. — Твердо сообщил он сурово молчащему целителю, с поджатыми губами осматривающего правый бок бессознательного пациента.

Мужчины вышли, не заметив, как за угол метнулась тень, взметнув рыжими волосами.

Ганна неслась по темному коридору, глотая слезы. То, что она видела в замочную скважину было ужасно, отвратительно, кошмарно. Они с ребятами чего-нибудь придумают. Они обязательно должны вызволить Эссейла…

Глава 3

Солнце пекло; несмотря на то что день шел на убыль, безжалостные солнечные лучи пробивались даже сквозь зеленый полог листьев. Сухой воздух, казалось, был пропитан пылью, она забивала рот и липла к ресницам.

Айрин вся застыла, заледенела до самого сердца. У нее все болело. Руки, затылок, голова. Боль терзала все ее существо. Она шла вперед, как заведенная кукла, не разбирая дороги, не смотря по сторонам. Шла, потому что кто-то ей сказал, что надо идти, что это важно для Эссейла. Она не заметила слов Джеймса о дороге, о том, что надо куда то повернуть, она просто шла.

Каждый раз, когда девушка оглядывалась, она видела каменное темное лицо Саблота, преследующего ее и устремленные на нее глаза цвета почерневшей воды. Холодный пот смачивал ее тунику. Идти… идти… ей нужно было идти дальше, и она брела, спотыкаясь о корни.

Айрин не знала, что давно уже свернула с тракта, ведущего в герцогство Шокса. Не знала она, что справа, за зеленой непролазью ольшаника и березового молодняка, ржавело опасное

торфяное болото, когда-то, еще до войны, тронутое разработками; весело, красной ягодой, цвел шиповник, цветущим рядом со смертельными топями. Не знала она, что по тракту идут войска императора, спеша к Дворцу Джины.

Оказавшись на вершине какого-то холма, она увидела внизу, в долине, огоньки небольшой деревушки. Мимо пробегала река. Айрин почувствовала аромат еды, готовящейся в домах. Её желудок проснулся и сердито заурчал. Она ничего не ела уже четвертый день. Сердито мотнула головой. Туда ей нельзя, сошла с тропинки, углубилась в лес.

Айрин казалось, что желудок у нее теперь, наверное, не больше маленького кошелечка для монеток. Туда помещалась как раз пять ягодок, яблоко, подобранное на земле и чуть воды. Она знала, что очень похудела. Зато глаза Айрин стали вдвое больше, чем три месяца назад.

Айрин приходилось теперь очень беречь силы. Недавно она попробовала переползти через упавшее бревно, но поняла, что не может удержать свой вес на одной ноге, постояла рядом, глубоко дыша, пришлось присесть на заросшую мхом корягу, преодолевая темноту в глазах! Она сидела в тревожной тишине, дрожа всем телом и вглядываясь в зияющую пропасть, развегшуюся перед ее сознанием, и ее опять охватывал страх. Теперь он полз на нее оттуда, из пропасти, словно целая орда хихикающих чудовищ со злобно горящими глазами… — «Порезвимся… порезвимся… будешь моя… моя…» — Вскочила. Оглянулась, не пришел ли Гарри за ней.

Пришлось обходить упавшее дерево, пока обходила, забыла куда идти, резко повернула влево.

Упала. Полежала, под ней раскрылась пропасть, стала затягивать ее туда, к нему… Подпрыгнула… Она чувствовала боль и в душе, и во всем теле, не понимала, что с ней произошло, и долго не могла сообразить, где она находится.

Шатаясь, поплелась дальше. В больших синих глазах ее бродила мечта, губы ее, то улыбаясь, то вздрагивая, беззвучно произносили слова: «Эссейл, я скоро встречусь с тобой, жди, скоро приду к тебе, немного осталось…» Как же она любила его!

«Убит… убит… Все умерли, все погибло, разорвано, развеяно, как та прекрасная ночь в саду на цветущей поляне — исчезло невозвратно»

Айрин сжала губы, чтобы не застонать. Закрыла глаза. Пронзительная тоска разрывала ей грудь…

— А-ай-рин, А-ай-рин, А-ай-рин, кон-че-но, кон-че-но, кон-че-но…

Снова куда-то свернула.

Усталая и обессиленная, бредет она по цветущему полю. Вечер. Сон валит девушку ног. И, засыпая, она сжимает кулаки, — «нет я не сдамся, я еще не сдамся…»

И опять она проваливается куда-то в бездну…

Утро. И опять медленно пробирается вперед… или назад. Медленно — сантиметр за сантиметром. Солнце горит на желтеющих склонах, цветут дикие цветы, зной и тишина в воздухе, над ней пронзительно голубое небо и белые, кудрявые облачка. Под ногами колышутся красные лепестки мака…

Арин не знала, что уже вышла на старый тракт, соединяющий Дракатию и Суларию.

Резкий удар в висок вывел ее из обморока. Она и не заметила, что упала. Ударившись головой о камень, она оказалась на мгновение вынесенной на поверхность ее мутнеющего сознания.

Встала на колени — кто-то сказал, ей надо идти. В ослепительном озарении она вдруг увидела неподвижную прямую фигуру… фигура шевельнулась, отделилась, нырнула.

Мираж?..

Она пожала плечами и пошла ко дну, ко дну, навсегда…

— Кого ты несешь?

— Не знаю, нашел какого-то оборванца в канаве.

— Молоденький, суларец.

— Зачем подобрал?

— Не знаю, жалко стало, умрет ведь.

— Ну и что теперь? — спросил мужчина риторически.

— Накормим и отпустим, пусть бежит себе дальше.

Мужчина склонился над бессознательным подростком.

— На нем дракатонская одежда!

Теперь над мальчиком склонились окружающие.

— Зови Стаси.

Через некоторое время пришел очень уставший дракатон, его только что разбудили.

— Связь появилась?

— Как он?

— Путь есть?

И еще десятки вопросов. Стаси покачал головой всем.

— Нет.

Как же они устали. Уже второй день стоят на месте. Связи нет. ОН слишком слаб или…

— Ну, где ваша находка?

Айрин была так хрупка и тонка, что легко могла сойти за подростка.

— Старинный фасон, с имперской эмблемой. Одежда грязная, но новая. Странно все это. Надо привести его в сознание.

— У него печать есть, но я не понимаю в этих суларских родах ничего, надо Рэйда звать.

Пришел недовольный целитель, посмотрел на суларца. Что-то ворча склонился над худеньким телом.

— Значит так, это не мальчик, а девочка. Диагноз: обморок обыкновенный, плюс синяк на виске. Никаких ранений нет, сильное истощение и усталость. Лечение — накормить, напоить. Дать священный пинок и послать подальше. Предупреждение: больше меня не дергать по пустякам.

Грехем помассировал виски девочки, послышался слабый стон. Поднял голову, нахмурился, увидев подходящего Рэйда.

— Вы что, всех ради этой ерунды позвали?

— Что тут у вас? — Спросил посол Дракатии в Суларии.

— Ерунда, суларский подросток валялся в канаве. Заррам подобрал ее и всех нас зачем-то позвал. Ну давайте еще наместника Дракатии позовем!

— Не надо меня звать, я сам пришел! — Раздался голос Кати, следующего в сопровождении своей обычной охраны. — Что тут у вас за таинственная находка?

Он, как всегда, говорил спокойно и чуть насмешливо, хотя в горьких морщинах у рта, в несвежих глазах затаилась смертельная тоска и мука.

— Девочка, без сознания, в дракатонской одежде — украла наверное. Да вот сами у нее спросите, она уже пришла в себя.

Айрин лежала с открытыми ярко-синими глазами и слушала незнакомую речь. «Дракатоны!» Только они могли так шипеть. Она привстала на руках, с ужасом осмотрелась. — «Как их много! Где я? В Дракатии? Но я же шла в герцогство Шокс! Сейчас меня будут убивать!»

Над Айрин склонился высоченный дракатон. У него были ужасные, абсолютно черные глаза. Айрин так привыкла к виду Эссейла, что все дракатоны сейчас казались ей мутантами. «Какой страшный!..» Хотя огромный мужчина и старался держать себя в руках, по его глазам было видно как сильно он ее, Айрин, ненавидит, помимо воли, глаза у него горели, как у дьявола… Сейчас задушит…

Спросил коротко, резко, говоря чисто, без акцента:

— Чья?

Айрин не поняла, затрясла головой. Злая усмешка сползла с его лица, и оно стало таким, что у девушки затряслись губы.

— Ты кто? Воровка? Проститутка?

Айрин, боясь встречаться глазами с такими страшными черными омутами, подняла голову выше и увидела сердитый блеск серебряных глаз более пожилого дракатона. Испугавшись, она отшатнулась. Она никогда не видела у двуногого существа такого свирепого взгляда.

— Девочка, откуда у тебя эта одежда?

«Ой! На мне ведь одежда из дракатского дворца! Эссейл ведь говорил переодеться!»

— Посмотрите на ее печать, — тихо добавил серебряноглазый. — Позовите Кора. Перед нами старшая наследница благородного рода де Ариман де Сансет.

Потрясенная тишина.

— Если не ошибаюсь Айрин де Ариман де Сансет? Студентка Евронийского высшего университета боевой магии?

«Буду молчать! — Решила Айрин. — Это те уроды, которые Эссейла ищут, чтобы убить. Будут пытать, я выдержу, ради Эссейла»

Айрин презрительно поджала губы, высокомерно посмотрела вверх — мол, режьте меня, все равно молчать буду.

— Кора сюда. — Жесткий, хлесткий приказ невысокого, средних лет дракатона, который до этого стоял молча.

С ужасом ожидая ужасного Кора, который сейчас будет пытать ее, она разглядывала их лица, напряженные от ненависти до морщин. Один дракатон споткнулся, чуть не падая, пробежал и, взмахнув руками, выправился, обернулся, оскалив острые зубы. Она чувствовала недомогание и, похоже, была по-настоящему больна.

Бледная и осунувшаяся, дрожащая от холода, несмотря на заметно усилившуюся жару летнего дня, она старалась тем не менее сохранять самообладание. Явная враждебность окружающих пугала и угнетала ее. Никогда еще ее не пытали, ну что же, все бывает в первый раз.

К Айрин подошел очередной очень высокой дракатон, достигший зрелости мужчина, которому еще далеко до старости. Айрин не заметила инструментов пытки в его руках. Вздохнула с некоторым облегчением.

«Менталист, наверное, сейчас он мне мозги выжжет, только чтобы узнать, где находится ее любимый» — Ей было очень страшно. Горе Айрин свернулось тугим комочком, натянутой пружинкой, никому, да и ей самой, здесь не нужное. Позови ее сейчас на жертву, на подвиг ради Эссейла, она бы пошла с легкостью, не думая. Скажи ей: надо умереть, — ну что же, — только вздохнула бы, подняв к небу ясные глаза. — «Я иду к тебе, любовь моя!»

Менталист положил на виски Айрин неожиданно теплые, мягкие ладони, ей стало хорошо и уютно, она закрыла глаза и отдалась нежным волнам…

— Ничего, — раздался рядом напряженный голос менталиста. — Полный ноль. Ничего не понимаю, с таким я еще не встречался. Как заслон какой-то.

— Так, хорошо, — прозвучал спокойный голос дракатона с серебряными глазами, — попробуем по другому. Девушка… Ммм, миледи Айрин, где находятся сейчас студенты пятого курса, с которыми вы были отправлены на практику?

Тишина. Девушка поджала губы, уставилась в землю.

Кати вздохнул с тоской, посмотрел по сторонам. Что же делать! Все эти дни они следовали за тонкой путеводной нитью, а два дня назад, Кати обожгла яркая боль его шелана и все — связь оборвалась! Что с ним? Что же делать? И вот перед ними сидит единственная их надежда, единственная ниточка к Верити! Сидит и молчит! Люди доведены до отчаяния, еще чуть-чуть и начнут бить ее. Что же делать? Он сам с трудом сдерживается, чтобы не начать орать, биться на земле и трясти эту стерву, чтобы вытрясти из нее всю дурь, всю душу… ЧТО ОНИ С НИМ СДЕЛАЛИ!!!

Айрин де Ариман де Сансет смотрела вниз на муравьишку, согнувшись, как старушка. Лицо ее было такое печальное и прекрасное, что Кати, стоявший напротив, долго глядел на эту чужую суларскую девочку. Как может быть столько зла в таком прекрасном и невинном лице! Ну почему она мучает их всех, за что она пытала их святыню? Ну хоть шантажировать начала бы! Зачем то ведь она шла в Дракатию! Она же понимает, что они готовы на все, одно ее единственное движение щуплым плечиком и все дракатоны бухнутся перед ней на колени. Лицо у нее было худенькое, как у девочки, перенесшей долгую болезнь. В углу слегка припухшего рта — морщинка. Освещена одна щека и глаз, огромный и удивительно синий. Сидя на земле, она оперлась локтем о колено и опустила подбородок на костлявый кулачок. Кати видел, что ее пальцы и острые коленки дрожали.

У Айрин закапали слезы. «Какие глупости, ах, какие глупости! Повсюду смерть. Размечталась о счастье! НУ ЗА ЧТО? Разве справедливо — не давать человеку жить спокойно и радостно… Что я сделала им?.. Что им сделала Маррая? За что она хотели убить Эсейла? Может обрадовать их, сказать, что их мечта свершилась — он уже мертв?»

Она макушкой ощущала эти взволнованные, мрачные, сосредоточенно-решительные взгляды — ужасные, жестокие существа. Эти лица, так напоминающие ей ее единственную любовь, но потемневшие от злости, жесткие глаза, их взгляд — зажженный, нетерпеливый, хотят убить ее, растерзать…

— Айрин, — опять раздался вкрадчивый голос дракатона, которого все называли Рэйд, он говорил с ней обманчиво мягко, как с тяжело больной, как будто она поверит его мягкости, убийца! — Миледи, вы там, в университете, разморозили дракатонов, мы знаем, один выжил… Мы совсем не сердимся, мы…

— Где мальчик? — Взвыл невысокий, самый незаметный дракатон. — Что вы с ним сделали? Где мой мальчик???

— Ка-ка-кой мальчик? — Озадаченно спросила Айрин.

Рэйд бросил предупреждающий взгляд на своего несдержанного господина, снова склонился над Айрин:

— Ммм, миледи Айрин, мы понимаем, вы боитесь мести, наказания, мы, я обещаю, клянусь, ничего вам не будет, вы только скажите нам, милая девушка, где тот дракатон, не очень обычной наружности, где он сейчас?

Его голос звучал совсем тихо и спокойно, словно не так и интересно ему было узнать ответ, но слова барабанным грохотом отозвались в ушах Айрин. «Уроды! Эссейл им нужен! Чтобы пытать, а потом убить!»

И такая тишина установилась вокруг, а лица дракатонов были такие скучающие, такие незаинтересованные совсем-совсем, только дышать дракатоны забыли почему-то, только десятки глаз горячими мечами готовы были пронзить девушку насквозь.

— Размороженный дракатон благополучно отбыл в Дракатию, — последовал холодный ответ.

Она вся дрожала, ноги ее заледенели, а лоб пылал от жара.

— Врете, девушка, врете, все в Еврании признались, что синеволосый дракатон уехал на практику с пятым курсом Евроний…

«Ах сказали, ах признались? А ничего, что вы всех их убили? ТВАРИ-И-И!»

Ненависть ярким огнем вспыхнула в Айрин. Она вскочила, сжимая кулаки, прошипела, как Эссейл:

— Признались? Все? Уроды! Вы всех убили! Пытали? Твари! А-а-а-а!

Легкие Айрин пылали. Она не могла дышать. При каждой попытке сделать вдох ей казалось, что грудь вот-вот разорвется. Она знала, что это ее последние слова — сейчас ее убьют.

— Ненавижу! Убийцы! — Заорала Айрин во всю силу легких, выплескивая всю душу, всю боль своего Аларианта. Наскочила на дракатона и маленьким кулачком стала ударять его в грудь. Удивленные охранники даже не успели чего-либо предпринять. Да и что тут предпринять — маленький котенок нападает на матерого волка. — Я видела, я знаю эти ваши уродские лица: глаза убийц, нравится пытать женщин? Да? На ваших лицах следы от вожделения! За что вы его так ненавидите?…За что вы всех убили?… Сволочи! Тупые, темные… Таким как вы нет, нет вам места на земле!..

Дракатоны удивленно переглянулись, вот это истерика, они даже забыли злиться.

Худое лицо девушки приобрело болезненный синевато-бледный оттенок, под глазами были темные круги. Блеск глаз выдавал сильную горячку. Она слабо шлепнула Кати Гаскела по щеке. Тот замер в нерешительности, боясь навредить маленькой истеричке. Еще раз ударила его, еще повыкрикивала что-то бессвязное, какие-то имена, что-то про пытки, убийства, сделала вывод, что всем им, дракатонам, тут же надо сдохнуть, попробовала пнуть наместника Дракатии между ног, не получилось, пискнула и упала на землю под ноги замершего от изумления дракатона.

Девушка, как слепая шарила ладонями землю вокруг себя:

— Он умер, он умер, он умер, все кончено, кончено, кончено… — монотонно бубнила она, — умер, он умер, он…

Она попыталась встать на четвереньки, как погибающее животное. Пытаясь наощупь найти поддержку, она уцепилась за дракатона, стоящего рядом. Но здесь тошнота подступила к горлу, и началась неудержимая рвота, но в желудке было пусто. Казалось, горе разъедало ей грудь и горло. Она опять упала на песок. Подбежал Грехем. Девушка еще раз попыталась встать на ноги. Она опять упала. Она плакала и не могла остановить рвоту. Она дрожала, зубы отбивали дробь. Рыдая, она пыталась вытереть лицо, размазала грязь по лицу.

— Оставьте меня… Дайте умереть… Наконец я могу умереть… Лишь бы к нему… скорее к нему…

Грехем решительным движением уложил ее на живот, вытянул ее руки вперед, а голову повернул набок — девушка изо всех сил сопротивлялась, на помощь целителю пришел Стаси. Айрин защищалась, отбиваясь кулаками и стараясь укусить руки, которые тянулись к ней, чтобы заткнуть ей рот и заставить ее замолчать, и задушить… и… все — ее убивают… Грехем понажимал на виски девушке, она наконец успокоилась, глаза стали стеклянными, она все еще задыхалась. Потом он с силой стал растирать ладонями ей спину и голову, бормоча какие-то заклинания. Постепенно кровь ее стала циркулировать. Спазмы прекратились. Нервы расслабились, зубы перестали стучать, ей стало тепло, а мысли успокоились и понеслись куда-то прочь. Голова кружилась сильнее и сильнее, земля стала мягкой и вязкой, Айрин стала проваливаться внутрь.

Сначала вернулся слух. Он вернулся внезапно, как будто кто-то внутри него включил звук. Секунду тому назад никакие впечатления из внешнего мира не могли проникнуть сквозь кипевшие в его мозгу разрозненные обрывки слов, которые, должно быть, очень давно крутились в голове, а в следующее мгновение он лежал в тихом мраке и каждый звук остро и ясно отдавался у него в ушах.

Мужской голос, он знал, что это очень страшный голос, у него все сжалось внутри, сказал:

— Он все еще без сознания! — Гарри повернулся к целителю. — Он мне нужен в сознании, сейчас! Жалкий ублюдок! — сказал он и ударил дракатона ногой. Он слышал, как треснули ребра, и почувствовал острую боль в боку.

— Мой господин, — раздался голос Леливана, — еще один удар и я ухожу. Вы его убиваете.

Гарри посмотрел на потерявшего совесть целителя, в его серых глазах танцевал свет факела. Голос Гарри был полон тепла и усталости.

— О, не бойся, ОН обязательно останется в живых. А вот ТЫ может уже доживаешь свои последние минуты. Знай, он должен выжить. И ты приложишь для этого все свои силы, дружок. А если нет… — Гарри помолчал, — я отдам тебя Саблоту.

Леливан вздрогнул, молча склонился перед милардом.

— Может быть, это научит его слушаться меня, его Господина! — Гарри ударил тело еще раз.

Его серый мир потемнел. Он почти потерял сознание.

— Верни его или следующий удар твой.

Резким щелчком он был выдернут из мягкого забвения.

Дракатон открыл глаза.

Половина его лица распухла, была неподвижна и болела. Эссейл поднял было правую руку, чтобы ощупать лицо, но она поднялась только чуть-чуть и опять упала, так как движение это вызвало боль в ребрах. Вздохнул и задохнулся от острой боли, мужчина почувствовал, как скрежещут, царапаясь друг о друга, сломанные кости.

И тут же, словно по сигналу, все боли в его разбитом теле ожили и слились в одну мучительную, дергающую боль. Он закрыл глаза.

«Поскорее бы уже умереть!»

— Поднимите его.

Целитель и Саблот с двух сторон приподняли его под руки, Эссейл крепко сжал узкие губы, чтобы не застонать, прислонили его спиной к стене. Дракатон мелко ловил воздух открытым ртом, пот выступил на его лбу, яркие круги плавали перед глазами. Стал заваливаться на бок, тихонько шурша по стене, Леливан поймал его тело, снова усадил прямо, дал напиться. Правая сторона горела лавой, в сломанной груди что-то сипело, булькало, клокотало.

Саблот со скрежещущим пронзительным звуком придвинул тяжелое кресло, поставил около задыхающегося дракатона. Гарри устроился в кресле. Он со вздохом удовлетворения откинулся на мягкую спинку и вытянул уставшие ноги.

— Знаешь, твои сородичи очень сильно обидели меня. И Саблота тоже. — Помолчал. Саблот потер шрам на своем лице. — Унизили меня. — Продолжил Гарри. — Мне так грустно. Давай отомстим им вместе. За что они так сильно ненавидят тебя? Хотя стоит только посмотреть на твою уродскую физиономию и все поймешь.

Гарри заметил, что глаза дракатона стекленели. Ему стоило поторопиться.

— Ты теперь принадлежишь мне. Ты мой раб, зверь. Я приказываю тебе превратиться в дракона.

Мутант равнодушно смотрел в темнеющее окно.

«Я знаю, как с ними, оборотнями, обращаться» — Самодовольно усмехнулся про себя Гарри.

Кивнул Саблоту, тот принес большую белую миску. Нос оборотня встрепенулся, тот задышал чаще. Гарри снова усмехнулся. Достал из миски огромный шмат сочного сырого мяса, приблизился с ним к дракатону. Теперь внимание оборотня полностью сконцентрировалось на Гарри. Глаза его широко и жадно раскрылись, он задышал быстрее, вжался в стену, видимо, готовясь к прыжку. Саблот напрягся, все знали, на какие безумные поступки готовы оборотни ради сочного, ароматного мяса.

— Хочется? — Вкрадчиво прошептал Гарри, пристально наблюдая за реакцией мутанта, — смотри, еще тепленькое. Ты же такой голодный, а тут так все вкусно…

С мяса медленно стекала алая кровь, позеленевший от вожделения оборотень внимательно провожал каждую каплю стремительно темнеющими глазами. Дракатон полностью растерял свою растерянность и отстраненность, он весь подобрался, кажется, даже ноги подтянул, готовясь к дикому прыжку.

— Вот это я скормлю тебе прямо сейчас.

Гарри помахал мясом прямо перед носом мутанта, у которого уже губы задрожали,

— Но только если ты будешь меня слушаться… А если не будешь, — мясо стало удаляться от застывшего мутанта, — будешь наказан и тогда, эта красота уйдет от тебя, навсегда…

От разочарования мутант как-будто весь сдулся, как внезапно лопнувший шарик, растекся по стене, провожая темно-оранжевыми обеспокоенными глазами ароматную вкусняшку.

— Ну что, понял? Сделал выводы?

Оборотень поспешно закивал.

Вот так с ними надо, ему не впервой дрессировать зверей, хотя люди конечно тоже очень успешно поддаются дрессировке. Гарри с усмешкой посмотрел на Саблота, вспомнил, сколько сладких часов провел, обучая своего слугу. Главное, найти их слабую точку и тогда они твои рабы навеки. Вот, кажется, и оборотень начинает приручаться. Глаз не может отвести от белой миски в руках Саблота, а как забавно шевелит носом…

— Ты мой раб, а я твой Господин, понял?

Никакого ответа. Саблот, подчиняясь кивку Гарри, вышел из комнаты, унося белую миску.

— Ты будешь наказан.

Тишина в ответ.

— Я приказываю тебе превратиться в дракона.

Мутант криво усмехнулся. Вздрогнул от слишком сильного вздоха… Снова посмотрел в окно…

— Ах так…

Гарри принялся снимать свою белоснежную рубашку, не всегда справляясь с пуговицами подрагивающими от бешенства пальцами и не переставая криво улыбаться. Улыбка была странная, настороженная, опасная.

Кажется, Гарри зарычал, вскочил, взял что-то со стола. Перед глазами Эссейла все расплывалось… Сзади что-то ударило его в спину. Он охнул и упал лицом вниз…

Саблот поспешил уйти из комнаты, опасно находиться рядом с Господином, когда он в таком состоянии.

— А сейчас мы сделаем вот это… — произнес голос Гарри.

— Теперь это…

Раздался щелчок кнута.

— Вот… Вот… Вот… — Гарри выбрасывал руку вперед, тело дракатона вяло подергивалось.

Дальнейшие воспоминания Эссейла начинают колебаться, как яркие цвета и нечеткие грани в наркотическом сне. Часы, наполненные обжигающей болью, звуками хлыста, дымом сигарет, последовавшие за эту долгую ночью, запечатлелись в его памяти плохо. Ко всему еще и странное ощущение, будто он постоянно падал вверх…

В какой-то момент он увидел, как нога в тяжелом сапоге поднялась над его телом. Дракатону, при его расщепленном сознании, показалось, что прошли часы, пока она опускалась вниз, становясь все больше и больше, пока не заслонила от него весь остальной мир, послушался оглушительный хруст и мир пропал.

… - Да тихо ты…

— Как тут темно, Джеймс, дай чуть света…

— Ты уверена, что он тут?

— Да, точно. Ой, я на кого-то наткнулась…

— На меня, осторожно, да где же свет?

Все зажмурились от ярко вспыхнувшего огня на пальцах студента.

— Ой… — Ганна прикрыла рот рукой, уставилась в угол комнаты.

— Мда-а-а… — Промычал Нед.

— Изверг…

— Мда-а-а…

— Нам срочно нужна Зои.

— Николя, бери его с одной стороны, я с другой, Джеймс, убавь освещение, нас могут заметить из сада.

— Давай, поднимаем.

Нед и Николя подхватили дракатона, закинули его руки себе на плечи. Нед обхватил Эссейла за талию. — Облокотись на меня, дружище. Да, вот так. Ого! Проклятье, тебя надо перестать кормить.

— Давайте, скорее.

— Да они все нажрались там, им не до нас.

— Быстрее, быстрее, девчонки ждут нас у ворот с лошадьми. Идем к тракту и дальше в герцогство Шокса, я туда Айрин отправил.

Огромное темно-оранжевое солнце садилось во мглу. Медленно наплывала ночь. Россыпь звезд сначала вяло, а потом быстрее выскакивала на стремительно чернеющем бездонном небосводе.

Девочка спала.

Кати Гаскел в который раз пытался найти своего шелана. Выражение лица наместника было бессмысленным, потухшие глаза смотрели в одну точку. Рот слегка приоткрылся. Он опять и опять пробовал восстановить связь. С тем же успехом можно было тянуть за оборванную леску. Он не почувствовал отклика — казалось, на другом конце никого нет, но он знал, он чувствовал, что шелан еще жив. Снова и снова с отчаянием он посылал мольбу, тоскливый призыв: «мальчик мой, ты где, прими меня!..» — Тишина.

К застывшему другу, погруженному в отчаянный транс подошел Рэйд. Когда он увидел осунувшееся побледневшее лицо Кати, волосы зашевелились у него на затылке. Он мягко встряхнул наместника, но добился лишь того, что его голова безвольно свесилась на грудь. Обхватил его плечи руками и аккуратно положил на землю. Покачал головой, вздохнул тяжело. Уселся рядом с другом.

В свете выплывающей луны вдруг появились горные склоны, освещенные неровным светом, черный лес, поля. Лунный свет лился на ленту этой бесконечной дороги. Все было огромным и бесчеловечным. Дракатоны в этом большом мире казались совсем затерянными.

…Айрин проснулась с ужасным ощущением, будто она что-то забыла. Полежав несколько минут с закрытыми глазами, поискала источник своего беспокойства. Еще в полусне, она попыталась понять, что же ее разбудило. Ей было уютно, очень тепло и мягко. Рядом сопел Эссейл. Сейчас она его ка-а-ак разбудит, ка-а-ак поцелует и окунется в омут глаз, смотрящих на нее с обожанием… Воспоминания горькой отравой нахлынули на нее. Ужас поглотил девушку, словно черный провал — это был леденящий ужас осознания. Она все вспомнила — побег, дракатоны, истерика…

Айрин попробовала осторожно приоткрыть глаза. Но они плохо слушались ее; оба века подпрыгнули вверх, как у куклы с открывающимися глазами. Посмотрела вверх — темное небо, ярко сияют звезды.

Она очень тихо повернула голову и увидела его — жесткий и пристальный взгляд, сосредоточившийся на ней. Узкое лицо его с двумя глубокими, трагическими носогубными складками, нос с горбинкой и впереди всего лица горели светло-серым серебряным светом внимательные, умные, пронзительные глаза.

Растерянная, охваченная предчувствием опасности, от которого в ней все похолодело, она вновь взглянула на ужасного и очень неподвижного дракатона. Если она сейчас встанет, то как раз будет с него ростом. В воздухе слышался лишь шум потрескивающего костра чуть дальше, тихий дракатонский говор, пение ночных птиц, сладкоголосые трели которых, повторяемые через равные интервалы, напоминали чем-то призыв… а возможно, и предостережение.

Айрин потянулась рукой к поясу, хотя и знала, что оружия на нем нет.

Скованная страхом, она не решалась открыть рот, опасаясь, что, разорвав эту тяжелую, тягучую тишину, она столкнется с чем-то неведомым и ужасным. Ее сердце тряслось, как тряпочка… Она ждала мучений, ждала, что сейчас ужасные дракатоны обступят ее, как крысы, выползающие из темноты.

Рэйд грустно вздохнул, словно расстраиваясь, что она проснулась, посмотрел на девочку, на своего спящего друга — ведь только заснул, впервые за несколько ночей, а тут эта… истеричка сидит и хлопает на него своими огромными синющими глазами.

Кати спал на спине, положив на грудь руки, ладонь на ладонь; это худое лицо с крепко зажмуренными глазами, с морщинами, резко проступавшими от синеватого лунного света, было как у человека, преодолевающего постоянную боль.

Девушка пошевелилась, села. Ну и конечно этого тихого движения было достаточно, чтобы разбудить Кати, тот вздрогнул, резко сел, чуть пошатнувшись. Рэйд снова вздохнул, друг поспал только двадцать минут, скоро он свалится.

Кати, еще не пришедший в себя после неожиданного сна, встал, двигаясь осторожно, словно его голова превратилась в наполненную до самых краев чашу. Конечно, он не верил, что его мозг прольется на землю, если он будет неосторожен, но избавиться от опасений ему не удавалось. Подошел Рэйд, мягким нажатием на плечи, снова усадил его, обалдевшего от усталости и боли, на землю.

Недалеко горел небольшой костер, Айрин ощутила аромат жарящегося мяса, и ее желудок начал горько жаловаться на свою судьбу. Айрин почесала нос.

Все в мире ищет ритма и в ритме находит покой — вероятно, это в слабой природе человека? Даже самые катастрофические или просто до невероятности ужасные события разбавлены рутиной нормального течения жизни. Люди, находясь на краю отчаяния, воющие от ужаса потери, погруженные в пучину отчаяния, все же останавливаются, чтобы откашляться или высморкаться, почесаться или справить нужду и поднимают голову, слыша крик клина диких лебедей.

Так и Айрин с возмущением почувствовала, что ее желудок мягко стучится в стенки ее впалого живота, невежливо напоминая о своем присутствии.

К ним, в молчании уставившимся друг на друга подошел опять чем-то недовольный Грехем с дымящимся котелком в руках и мисками.

— Вы все, ни слова, пока не покушаете.

Сунул миску с теплой кашой в руки Айрин, недовольно поморщившемуся Кати и Рэйду. Тот удивленно вскинул глаза на целителя: «А мне то зачем?»

— Да-да, ты тоже, я знаю, уже вторые сутки не ешь ничего, вон, один нос остался.

К их стремительно увеличивающейся компании подошел массивный гигант, в летах, с кустистыми жесткими бровями над пронзительными, стальными глазами. Поверх темной куртки и брюк на нем был простой черный плащ, большая, седеющая на висках голова не покрыта.

— Бэйл, — поприветствовал его Рэйд, — мы…

— Знаю, знаю, сидите, эмоциональные молокососы. Переговоры с девочкой буду вести я.

Айрин осилила только несколько ложек, больше в нее не влезало, под возмущенный взгляд Грехема она положила миску на землю, опустила руки на колени и подняла голову. Она чувствовала себя усталой и разбитой. «Пусть спрашивают, все равно ничего им не скажу»

На девушку уставились глаза Бэйла, старые и умные.

— Айрин, девочка, — наконец сказал старик глубоким басом, его суларский, в отличие от языка Эссейла, был идеальным, без акцента, — вы вчера обвиняли нас, дракатонов, в пытках и убийствах. — Старик помолчал. Айрин внезапно поняла, что совершенно не боялась его. В его присутствии и в его неожиданных вопросах она чувствовала странную неловкость, причин которой не понимала. — А не уточните ли вы, пожалуйста, кого мы убили и пытали?

Айрин огляделась. Высоченные дракатоны многочисленной толпой подошли к их группе. Девушка не чувствовала ненависти или агрессии с их стороны, на узких лицах мужчин было лишь заинтересованное ожидание.

«Что за глупый вопрос! Чего им надо? Имена?»

— Вы пытали и убили всех преподавателей и студентов Евронийского высшего университета боевой магии. Убили ректора Зеддериуса, — ее голос становился тише, — убили мою приемную мать Марраю Утку, убили студентов первого курса, второго… — У Айрин потекли слезы, столько смертей, столько невинных жертв…

Старик, слушая девушку, кивал на каждое ее слово, словно соглашался с ее долгим списком. Вокруг раздался тихий ропот-шипение на дракатонском языке. Бэйл угрожающе оглянулся, сдвинул седые брови, все замолчали. Кати забыл о своей еде, выпрямился прямо-прямо, с напряжением уставился в бледное лицо девушки.

— Понятно, — старый дракатон задумчиво пожевал нижнюю губу. — Мдааа, понятно, а кто вам сказал это?

— Гарри, — прошептала Айрин внезапно онемевшими губами.

— Это который герцог Гарридан Кардин? Не правда ли? Его мы конечно тоже пытали, истязали, но просто чудом не убили? Он как, убежал из наших коварных лап?

Его слова пронзили Айрин, точно острые осколки стекла, но девушка всегда отличалась упрямством.

— Вы пытали его, допрашивали, а потом он оправился от ужасных ран.

— Понятно, — повторил Бэйл. Повернулся к светловолосому дракатону, стоящему неподалеку с задумчивым видом, — Кор, в каком состоянии был милард Зеддериус, когда ты закончил читать его воспоминания?

— В бессознательном, но точно живом.

«Врет»

— А миледи Утка?

— Милая старушка, угощала нас чаем с булочками по ее старгейскому рецепту…

Айрин вздрогнула. Старгейский рецепт — откуда они узнали, это творение Марраи, которым она несказанно гордилась и никому не говорила.

«Но он же менталист…»

Бэйл снова посмотрел на Айрин.

— Миледи Айрин, боюсь, вас ввели в заблуждение — мы никого не пытали и тем более не убивали. Да и зачем? Когда у нас есть менталист. Кор просто считывал их воспоминания и все!

Айрин недоверчиво поджала губы.

«Гарри обманул их всех! Но зачем?»

Что-то во ней ощетинилось и принюхалось к этой мысли. Айрин положила голову на колени, глубоко задумалась. Все вокруг опять замерло. Ночь вокруг нее была огромная и звездная.

«Обманул, а Эссейл так переживал…» — Глубина одиночества, навалившегося на девушку, была слишком всеобъемлющей для того, чтобы она могла с ней бороться. У нее закружилась голова.

— Айрин, — снова спокойный бас старика, — где синеволосый дракатон?

Все затаили дыхание. Застыли, Айрин была окружена лесом каменных изваяний.

Она подняла голову с колен.

— За что вы так его ненавидите? — Спросила она очень тихо так мучающий ее вопрос. Хотя в этой тишине, любой звук показался бы оглушительным громом. — Что он такого сделал, что вы преследуете его? Так долго. Это жестоко.

Айрин постепенно охватывала какая-то странная, беспредельная усталость. У нее просто больше не было сил. Ей казалось, будто она превратилась в кусок дерева и теперь валяется на земле, словно выброшенный на прибрежный песок обломок судна… Что-то сломалось в ней, и она никак не могла соединить эти обломки. “Я устала”, - с удивлением повторяла она про себя. Она стала более апатичной… Да, поистине кусок дерева, в котором вдруг пробудился разум, побуждающий его к деятельности, но он все равно продолжает оставаться неподвижным и бесчувственным. Ей даже неинтересно было услышать ответ дракатонов.

Дракатоны, казалось, онемели, они вылупились на нее с распахнутыми ртами.

— Хотя, это не важно, — продолжила девушка, — уже ничего не важно. Он умер. Гарри убил его.

Эта маленькая, хилая девочка, обхватившая худенькими ручками острые коленки — пальцем щелкнуть и она сломается — только что убила их, огромных, мощных воинов. По поляне прошелся хриплый стон, кто-то закачался, кто-то упал на колени. Невозмутимый Бэйл побледнел и схватился за сердце. Все глаза уставились на Кати, очень прямо сидевшего на земле. Враз посиневший, с волосами, вставшими дыбом, с лицом, облитым болезненным коричневым румянцем, он поспешно закрыл глаза, прислушался к себе. Открыл совершенно дикие глаза, обвел всех взглядом, разомкнул губы:

— Живой… Пока…

Бэйл кивнул, все еще похлопывая себя по груди с левой стороны, с укоризной покачал головой.

— Не надо нас так больше пугать. Почему вы решили, что мы его ненавидим? Это вам тоже Гарри сказал?

Айрин совершенно не была подготовлена к тому, что произошло — «Живой! Не убит!» Ее тело напряглось. На ее лице появилось радостное облегчение. Слезы покатились по ее впалым щекам. — «Живой!» Она вскочила. Ну чего же она тогда сидит здесь, он же живой. Нед с Джеймсом сказали ей тогда, что он скорее всего уже убит и она поверила, ах она дура и пошла куда-то, а он живой…

Дракатоны с удивлением наблюдали за юной истеричкой. Ну вот, сейчас она бежать куда-то собралась.

— Где дракатон?

— Зачем вам сдался Эссейл?

Бэйл уставился на нее с открытым ртом.

— ТЫ ЕГО ВИДЕЛА?

Эта девочка знает его имя! Она его видела, трогала, может даже разговаривала! ОН СУЩЕСТВУЕТ! Они шли, искали, надеялись, но все это время шли за легендой, тонкой, дрожащей ниточкой, мечтой, ожившим мифом. А она говорила об их божестве, как о реальном человеке!

Кати задрожал, вскочил на ноги.

— Где он?

— В том письме было написано, что вы хотите уничтожить его! Почему?

— Девочка, — устало сказал Бэйл, — мы не ненавидим, мы боготворим его. Это наше потерянное очень давно божество, наша жизнь, наша надежда. Он Неприкасаемый — уничтожить всех, кто касался его! Где он?

Глядя в их шокированные лица, Айрин почему-то тут же безоговорочно им поверила.

— Во дворце Джинны.

— По лошадям!

Глава 4

Наша жизнь это большая река. Выметываясь из широкого, привычного русла, внезапно разбивается жизнь на множество рукавов. Трудно, практически невозможно предопределить, по какому устремит она свой вероломный и лукавый ход. Там,

где нынче мельчает жизнь, с трудом толкая свое течение через мели и препятствия, как речка на перекате, мельчает настолько, что видно поганенькую ее россыпь, каждый острый камушек, замедляющий, царапающий ее ослабленное тело и, кажется, вот он, конец, вот этот валун будет последним, непреодолимым препятствием — но нет, но выползает она за поворот и встречает новые ручейки и назавтра идет она полноводная, богатая, полная жизни…

Еще вчера умирающая от отчаяния Айрин ни за что не поверила бы, если бы ей сказали, что она будет ехать вместе с отрядом дракатонов — самых ужасных и загадочных существ современного мира, чтобы спасти ее Эссейла. Теперь она была не одна.

Все они были похожи друг на друга одинаковыми черными одеяниями и плащами, крепкими, высокими телами и легкими движениями. Над сердцем все они носили темно-синюю пряжку с изображением летящего дракона. Сначала Айрин пугали их ужасные шипастые татуировки драконов то и дело выплывающие на их лица, но вскоре она к ним так привыкла, что перестала замечать.

Айрин испугалась, когда ей сообщили, что ей придется ехать вместе с дракатоном по имени Рэйд, настолько угрожающим он выглядел. Его лицо, длинное, узкое, с правильными строгими чертами, словно застыло в маске холодной учтивости, но яркие, живые светло-серебряные глаза были полны внутренним светом, свидетельствовавшим о незаурядном,

проницательном уме этого мужчины. Когда он помогал девушке сесть на лошадь, та про себя отметила, что, несмотря на измученный вид, у дракатона твердая, сильная рука.

Ночь была лунная и облачная. Деревья, обступающие полуразрушенный старинный тракт, мрачные и редкие руины былых дракатонских построек — плыли мимо. Постоянно приходилось объезжать упавшие деревья, выступающие корни, булыжники и неожиданные ямы. Этим трактом не пользовались уже много сотен лет.

Рядом виднелись, как сквозь туман, угрюмые, страшные тени дракатонов, известные по всему миру своей жестокостью и коварством… и все же Айрин почему-то было совершенно покойно и хорошо. Она, закутанная в мягкий, теплый плащ Рэйда, устало прислонилась спиной к его неожиданно мягкой груди и крепкая, уверенная рука, поддерживающая ее, совсем не казалась ей угрожающей. Все ее существо наполнилось умиротворенным спокойствием оттого, что кончилось это мучительное одиночество, пониманием, что есть кто-то, кто готов поддержать Эссейла.

Все эти непонятные ей события подхватившие ее чертовым колесом, понесшие ее в дикую жизнь стали, наконец, проясняться и вырисовываться причудливым узором игры судьбы.

За черным отворотом плаща, из которого торчал только нос девушки, проносилась ночь, темная, как вечность. Тело Айрин мягко покачивалось в такт размеренной, но быстрой поступи лошади — в такой темноте нестись вскачь было невозможно. Она тихонько рассказывала притихшим дракатонам свою историю. И ночь вдруг наполнялась глухими зовами и неясными голосами, картинами прошлого, вопросами и ответами.

— Да, их было двадцать три странных кокона…

— Я сразу говорила, что у них не было шансов…

— А Верити?

— Кто?

— Синеволосый…

— Решили, что мутант, сначала хотели уничтожить, — тело Рэйда вздрогнуло, — а потом Гарри приказал попробовать…

Потрясенное молчание…

— Почему он другой, почему так выглядит?

— Он истинный, изначальный…

— Но почему вы? Вы же совсем ребенок. — Бэйл сказал это так отрывисто, что Айрин настороженно подняла брови.

— Мне двадцать четыре года. Я лучшая.

Рассказала каким увидела его в облитой жаром пыточной.

Лицо ее собеседника — наместника Дракатии окаменело. Взгляд светлых глаз Кати Гаскела был тверд, по сторонам прямого, чистого рта — две морщины, две черточки… У Айрин забилось сердце, она поняла, что это — след смерти, ужаса и страдания. Его всегда сопровождали четверо огромных дракатона, как мрачные тени друг друга: мускулистые воины с острым взглядом, которые были начеку, спокойные, готовые ко всему, но не размахивающие оружием.

Дальше сложнее, приходилось рассказывать в рамках дозволенных клятвой крови, данной Гарри — письмо из Карланао, ужас Гарри, практика. Выздоровление Эссейла. Потеря памяти… Эта новость всколыхнула всех дракатонов. Кати сморщил лоб. Глубокими тенями избороздилось его худое лицо, остро выступили скулы.

— Теперь понятно, почему он не настраивает связь, — пробормотал он как будто про себя.

В клубящейся мгле дорога казалась очень тихой. Айрин с тоской посмотрела на четыре мраморные стеллы, замершие на краю теряющего свои очертания тракта.

«Ничто не живет вечно, — казалось, говорили изящные камни. — Четыре поставленных рядом друг с другом камня могут пережить все твои мечты и будут продолжать стоять даже после того, как потомки забудут о твоем существовании».

Про свои отношения с Эссейлом Айрин решила не рассказывать, это было слишком личным и ненужным знанием. Новость про Криаз-Ниаллэей заставила всех напрячься. Письмо Гарри о пытках и убийствах, самоубийственное решение Эссейла спуститься в долину… В жуткой тишине Айрин рассказала, каким видела Эссейла в последний раз — раненым, измученным, поломанным. Поделилась предположениями Неда…

Ускорились. Тракт превратился в едва заметную тропу, которая тем не менее была в лучшем состоянии. Тропа уходила все выше и круче, на их пути виднелся лес. Небольшой отряд миновал несколько деревьев, скрюченных и тощих, с обвислыми листьями, из-под копыт то и дело вылетали камни. Въехали в лес. Вскоре всем пришлось спешиться и вести лошадей на поводу. Нет, так слишком медленно. Лошадей бросили с четырьмя дракатонами, пошли быстрее, побежали.

Дракатоны перемещались бесшумно, словно ночь, каждый их шаг был быстрым, легким и уверенным. Как Айрин ни старалась, ей не удавалось поспеть за ними. Ей даже не удавалось их увидеть. Она догадывалась о их движении лишь по тихому шуршанию кустов впереди.

Короткий отрывистый приказ — рослый парень, оглянувшись, открыл широкой улыбкой зубы — белые на смуглом лице, подбежал к запыхавшейся девушке, протянул руку. Его изящные и точные движения напомнили Айрин движения кошки. Дракатон подхватил девушку, посадил на спину и легко побежал, словно не замечая ее веса.

Вышли из леса. Пейзаж изменился — теперь они пробегали по проселку мимо полей и

живых изгородей; изредка в зелени показывались небольшие сельские домики. Дракатоны торопились.

Солнце поднималось, бескрайние голубые просторы далеких гор сливались цветом с горизонтом, и только персиковые от рассвета облака оттеняли границу между небом и землей.

«Ну скорее же, миленькие мои, он там, уже недалеко» — Эти последние мили самые ужасные… Тревожное уныние охватывает душу, бесконечная, ноющая боль… Глухое отчаяние сердца… — «Потерпи милый, мы уже рядом»

Слишком много страшных воспоминаний, борьбы и убийств, слишком много обмана, ухажеров, страсти, слишком много неприкаянных душ, врагов, отчаяния, забытых, плачущих, страдающих людей в тумане, на ветру. «Держись, я уже рядом!»

Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману, вдали уже виднелся дворец Джинны.

Неожиданно Кати, бегущий впереди споткнулся, заорал, словно его пронзила нестерпимая боль, упал на колени и схватился за виски, не сразу сообразив, что эта боль была не его. Все на секунду замерли. Рэйд встретился с Айрин глазами, и его смуглая кожа вдруг стала землистого цвета. Все почувствовали страх — что-то случилось. Двое дракатонов подхватили безвольное тело Кати и все сорвались с места в безумном беге.

Лунная ночь. Мерцающий туман, то густой, то прозрачный, опускается на величественные деревья, на зеленую хвою сосен, на листву клена и красного бука, на заброшенные клумбы дикой люцерны и рододендронов, на лилии у разрушенных фонтанов, на розы в запущенном разросшимся саду.

Здесь было темно, но не тихо. Огромные деревья шелестели над головой, крошечные создания попискивали и шуршали во тьме. Время от времени совсем рядом слышался мягкий шелест пролетающей мимо летучей мыши или запозднившейся птички.

Нед и Джеймс тащили-волокли хрипящего дракатона, его голова бессильно болталась, босые ноги заплетались.

— Держись, держись, — повторял Нед, — сейчас Зои подлатает тебя, тебе станет лучше, — отчаянно врал он.

— Нед? — Неуверенно спрашивал-всхлипывал Джеймс. — Это же… Как же так?.. Это что, Гарри сделал?.. За что?.. — Их кумир, их звезда! Не может этого быть! Молодой человек изо всех сил старался не смотреть на спину дракатона, на его черные ребра, на его лицо… Сегодня умер золотой мальчик — у него все еще было мальчишеское, со вздернутым носом, светловолосое лицо, две резкие морщины у рта и старые, тяжелые, мутно-голубого цвета глаза непроспавшегося убийцы.

Нед не отвечал. Черные, грозные тени ходили по лицу мужчины, он был в ярости.

— Держись, держись, — монотонно повторял он, непонятно кому.

Только бы донести дракатона, ему казалось, что Эссейл готов был умереть в любую секунду. О погоне, о трудном пути с израненным другом он старался не думать. У них даже повозки нет! Что делать? Они совершенно не думали, что Эссейл будет в таком состоянии. Что же за монстр этот Гарри.

Инстинкт, этот могучий противовес рассудку, говорил ему, что опасность еще не миновала, что самое сложное еще впереди.

….Он уже почти умер, ему было легко и хорошо. Ничего уже не держало в этой жизни. Все сделано, ему было очень больно и спокойно. Эссейл принял тот факт, что умер во всех смыслах этого слова. Нечестного он не сделал ничего, и совесть его спокойно дремала, как дымчатый кот в ненастный день. Мысли его легко порхали по какому-то полуреальному миру. Чаще всего вспоминалось летнее яркое солнце и блестящая синева неба. Он чувствовал, что летит. С легким недоумением он почувствовал нарастающую боль. Какие-то новые голоса рядом…

Эссейл вдруг вскинул голову, посмотрел вокруг абсолютно дикими глазами, впервые заметив, что его куда-то волокут. С явным трудом сфокусировал ярко-оранжевые глаза на Неде.

— Что? — Спросил он, явно ничего не понимая.

— Мы тебя украли, — объяснил ему Нед, его лицо было сплошь жесткие и суровые линии, его сжатые губы стянулись бесцветным рубцом, глаза ввалились. Видя потрясенные глаза дракатона, он пояснил, — ты наш друг, мы не могли бросить тебя.

Эта простая фраза потрясла все естество дракатона — не мутант, не урод, не тварь, а друг! Голова закружилась. У Эссейла не было слов, он был совершенно ошарашен. Он сконцентрировался на трудной задаче переставлять ноги.

— Держись Эссейл, мы с тобой, — просипел рядом Джеймс.

Ветер играл в его волосах. Луна улыбалась ему со своего престола в бархатной черноте неба. Ночь была ярче, чем когда-либо в его жизни. Небеса были похожи на роскошный ковер, усыпанный звездами. Они подмигивали бриллиантовым сиянием и нежно пели холодными голосами обрывки песен о далеких полетах и волшебстве небес. Магия дружбы и тепла питала Эссейла, который был искалечен и наполовину мертв. Это была единственная ниточка в его изрядно потрепанном старом флаге жизни, которая стала держать его в этой его никчемной жизни.

Дракатон вдруг почувствовал себя более сильным.

Они двинулись дальше. Рассвет медленно разгорался, наполняя сад серыми тенями. Его отсвет падал на их лица и руки. Над садом повисла тишина. Небо на этой стороне было ясным; на верхушках яблонь покачивалась бледнеющая луна. Крепко пахло сырой землей. Густой запах упавших и забродивших яблок сшибал с ног.

— Нед! — Им навстречу вышел Драйт, — Джеймс, ребята, да чего же вы так долго, заснули там что ли, мы уже… — Менталист говорил шутливым тоном, но Драйт запнулся, увидев в каком состоянии Эссейл, — боги! — Потрясенно прошептал он. Поднял глаза на куратора, посмотрел на него с непонятным выражением лица. Тот кивнул, отвечая на незаданный вопрос, мол, да, его рук дело… — Драйт судорожно сглотнул, дернув кадыком на тощей шее.

— Это же… Мда… Зои нас там ждет, недалеко осталось… Вперед, за мной. — Перебил сам себя враз посерьезневший молодой человек, глубокая складка пролегла у него между бровей. Молчание. Видно было, как сообразительный Драйт переваривает все внутри себя, сопоставляя факты, делая выводы, вспоминая, в каком состоянии был дракатон, когда они впервые увидели его.

Как бы ему хотелось остановить петляние своих мыслей, чтобы снова все стало легко и очевидно. Но он не знал как.

Дальше шли в молчании, дракатон опять впал в полубессознательное состоянии.

Вот и ворота, из тени вышли девушки во главе с Николя. Охнула Зои, застонала Мелинда…

…Откуда-то из непроглядной черноты до них донесся сухой смешок — жуткий, скрипящий звук, от которого у Джеймса мурашки поползли по спине, а мышцы напряглись, готовясь к неожиданной атаке. Холодный пот выступил у Николя на висках и струйками потек по багровой шее — он узнал голос Саблота.

— Извините за опоздание, — раздался мелодичный, чуть хрипловатый голос Гарри.

Малард герцог Гарридан Кардин — Высокий, стройный, светловолосый и абсолютно трезвый ступил своими высокими каблуками на скользкие камни дороги и подходил с протянутыми руками к застывшей компании студентов. Сзади него из тени выходили его солдаты.

— Вот вы где, дорогие мои! Я счастлив видеть вас на этом берегу, прекрасная Мелинда, Зои душечка. И вас тоже, Ганна. А кого это я вижу вон там? Неужели это наш любезный маркиз Драйт Собберси? Как приятно!

Гарри окинул всех взглядом, полным глубокого удовлетворения и искренней радости. Глядя в лучащиеся добродушием глаза Гарри, по коже у Неда пробежали мурашки, словно от внезапного испуга или неожиданно налетевшего порыва холодного ветра.

— А куда это вы все так внезапно собрались? — С глубоким изумлением спросил Гарри, переводя ироничный взгляд с одного студента на другого, в его светло-серых, невероятно пронзительных глазах тлел огонек едкой иронии. — Ну что же вы — не попрощались, не обнялись… и зверушку мою прихватили с собой. А я еще не наигрался с ней. — Желтые точки плясали в его глазах. Глаза Гарри ядовитой шрапнелью стрельнули в обвисшего между Недом и Джеймсом дракатона.

Саблот усмехнулся одной стороной лица, другая страшно искривилась, стянутая шрамом.

— Не хорошо ведете себя, ребятки. Накажу, ох, накажу я вас за шалости-безобразия… Спасибо Лиззи, радость моя. Я запомню твою услугу.

На мгновение полный удивления взгляд Зои встретился с глазами Лиззи, и она увидела теперь в них неприкрытую ненависть.

— Но почему, Лиззи? — Прошептала Мелинда.

Лиззи невозмутимо пожала плечами.

— А что вы думали, идиоты? Убежать, стать изгоями? А дальше куда? Этот синий урод вам поможет? Вы думали я хочу жить вне закона? Я буду собирать ягоды на продажу, торговать вразнос прищепками для белья и талисманами, Зои-кретинка будет лечить тупых крестьян за стакан вонючего молока, а Джеймс — рыбачить да огненными шарами стрелять кроликов и зайцев! Тупицы!

— Ну ладно, у нас еще будет много времени поговорить, — зловеще прозвучало обещание Гарри, — пройдемте же, дорогие мои в сад. Не на дороге же нам стоять! Саблот! Возьми оборотня.

Саблот двинулся вперед. Нед выхватил меч.

— Не трогай его! — Процедил он сквозь зубы.

"Смелый? — Прогрохотало у Неда в голове. — Хочешь помешать мне, жалкий червяк? Что ж, попробуй" — Гарри смотрел на Неда, не скрывая насмешки. Мужчина почувствовал невыносимую боль — казалось, его глазные яблоки изнутри кто-то жжет добела раскаленным железом. Он заорал, схватился за горящие глаза, склонился к земле, колени его согнулись сами собой.

Он не услышал — а вернее, почувствовал — осторожные крадущиеся шаги за своей спиной. Но повернуться лицом к противнику не успел. Высокий солдат, замахнувшись тяжелой рукояткой меча, ударил его в висок. Обморок, последовавший за ударом, был для Неда почти облегчением.

Лето повернуло на осень. Было по-прежнему жарко, в воздухе стоял аромат нового урожая, густой и вязкий, приторно сладкий, со сладким медовым привкусом перезрелых яблок.

Безмятежно, словно в мире ничего не случилось, медленно расцветало в небе окруженное золотым нимбом солнце, и это казалось почти невероятным — то, что небо со своей синевой и белизной было таким же ясным, как вчера, а леса и холмы вокруг остались такими же спокойными и безучастными и продолжали дремать, залитые мягким рассветным светом.

Перед дневной жарой поднялся ветерок, заиграл листвой и наполнил сад легким шелестом. А каким пустынным, затаившимся и в то же время слишком шумным был этот сад, трепетавший на легком ветру!

Раннее утро было невероятно прохладным и ярким, пушистые облака причудливо извивались под легким юго-восточным ветром. Гарри глубоко вдохнул чистый, удивительно вкусный воздух, и кровь быстрее побежала по жилам. Радость жизни охватила его. Как же все удачно складывается!

Они только что пришли развеселой толпой на чудесную большую лужайку, залитую мягким зеленым светом. Студетов предателей выстроили на коленях в ряд. Гарри жестом указал Леливану на распростертое тело дракатона на зеленой травке. Целитель послушно склонился над ним.

Гарри подошел к Джеймсу:

— Где Айрин? — Весело улыбаясь спросил он.

— Не знаю. — Глаза Джеймса выпучились и остекленели от ужаса.

Милард, умолкнув, начал прогуливаться вдоль ряда студентов и их кураторов, темный плащ развивался вокруг него, как обещание наказания.

После долгого молчания, он сцепил руки за спиной и повернулся.

— Мне нравится это место. — Сказал Гарри мечтательно. — Красиво здесь, спокойно. — Улыбнулся холодной улыбкой акулы.

Перед ним застывшие, безжизненные лица — лица, осознающие близкую, мучительную смерть. Сумасшедшее напряжение сковало всех — не понятно как, но они знали — так необычайно работает его величество инстинкт, подсознание полученное нами задолго до того, как мозги и чувства научились определять опасность — они знали, что Смерть колыхалась и дышала им в лицо. Стало тихо. Совсем тихо. Здесь кончалось все живое и человеческое…

Гарри подошел к окаменевшему Джеймсу:

— Мне не врут, мальчик мой, — сказал Гарри, и глаза его, сухие и немигающие, выражали такое превосходство воли, что трудно было глядеть в них. Навертывались слезы у того, кто хотел бы выдержать этот взгляд. У худощавого студента затрещала голова, выкатывались глаза — преодолевая эту боль, он весь собрался для последней схватки. У него не было шансов — Джеймс закричал.

— Не знаю, — упрямо повторил он, когда Гарри ему позволил, с ненавистью поглядев ему на мягкие большие губы, готовясь к новой боли…

— Господин, — перебил Гарри голос целителя, — он в сознании, но вам стоит поспешить, он на грани…

Дракатон лежал на спине, раскинув в стороны руки, тяжело дышал. Его глаза, смотрели в небо, пульсировали тепло-оранжевым и подергивались под потемневшими веками, как будто беспрестанно следили за чем-то ярким, ускользающим.

Гарри подошел к Эссейлу, навис над ним.

— Ну что, раб? Пойдем?

Спросил он непривычно мягко, почти ласково.

— Устал я, — доверительно пожаловался он, отдохнуть так хочется. — А то все работа да работа, — тихо сказал Гарри. — Времени ни на что не остается. А я так вымотался. — В его словах прозвучала жалость к себе. — А тут столько твоих друзей.

С удовольствием Гарри отметил просыпающееся сознание и интерес в глазах дракатона.

— А мы все тут вместе собрались, ждем и ждем тебя нетерпеливо.

Мутант слушает его внимательно.

— Встать, сволочь! — Внезапно гаркнул Гарри.

Громко застонал Джеймс, пораженный ментальным ударом. Дико заорала Ганна. Остановившись, он с наслаждением наблюдал, как предатель корчится от боли, и вдыхал распространяющуюся вонь его страха… а так же запах страданий: причиняемой болью кормился его внутренний зверь,??его злая сторона потребляла ее словно пищу — и жаждала большего.??

Настало время проявить чуть больше агрессии. Поднажал, молодой человек захлебнулся криком.

Дракатон вздрогнул, шевельнулся.

Эссейл попытался выполнить команду. Встал на колени, выпрямился; на губах у него появилась кровь. Он застонал и вновь рухнул на землю. Еще раз попробовал. В голове шумит, накатывает беспамятство.

— Слабак! Поставь его на колени, — произнес чей-то голос.

Чьи-то руки помогли ему подняться на колени, за волосы приподняли его голову.

Эссейл поднял глаза на Неда, они у нее были почти красно-золотистые, цвета кипящего сахарного сиропа, когда он только начинает застывать.

— Раб, ты прямо сейчас превратишься в дракона и начнешь служить мне или…

Мутант тупо смотрел на него, удивленно покачал головой…

Саблот подошел к Драйту, на него обрушился град ударов. Тот пытался уворачиваться от ударов, но был слишком неповоротлив. Чернокожий попал ему по носу. Он упал на бок, скорчился, и тот ударил его ногой в пах. Студент закричал. После этого он еще успел почувствовать, как сапог несколько раз впился ему в живот, затылок и шею, и провалился в бушующую мглу.

Эссейл дернулся, но чьи-то руки удержали его. Волосы на его затылке встали дыбом. Ужас прожег его насквозь, проникая к первобытным истокам его подсознания. Его друзья страдают из-за него!

— Следующий. — Гарри подошел к корчащемуся дракатону. — Отсюда никто не уйдет, — произнес он по буквам, — пока ты урод, не превратишься в дракона. Я их на кусочки буду резать, долго и медленно, а ты смотреть.

Саблот подошел к Неду. Первый удар пришелся мужчине в переносицу. Второй рассек губы. Они треснули, как сухой пергамент. После двух-трех ударов он упал.

— Ну что, теперь наши милые девушки…

Эссейл не понимал, что происходи. Почему этот человек избивает его же собственных студентов. Чего он хочет от него. Он понимал только одно, что как то должет остановить это сумасшествие, это абсолютное безумие. Он чувствовал, что у него начинался жар, еще чуть-чуть и он уже ничего не сможет сделать…

— Начнем с прелестной Зои…

— Стой, — прокаркал он, — да, да, я согласен…

Дракатон повернулся к Гарри, острые черты бледного лица были искажены яростью и ненавистью. Черно-синие чешуйки встали дыбом. Горячее золото его глаз сверкало, как два солнца, а змеиные зрачки вытянулись в узкую полоску.

Гарри заинтересованно подошел к нему, схватил за волосы, поднял его лицо кверху.

— Ты мой раб, повтори.

— Я твой раб.

— Будешь мне служить.

— Буду… служить…

— Господин.

— Буду… служить… Господин.

— Ну это же просто отлично! — Гарри довольно вздохнул. — Превращайся, раб. — Казалось, приказ был дан почти шутливым тоном. Голос миларда Гарридана постоянно менял свой тембр и громкость. Саблот уже привык к частым и неожиданным переменам настроения своего хозяина, но никогда еще смена интонаций не была столь резкой и внезапной. Было очевидно, что Гарри очень взволнован, и ему стоит немалых усилий держать себя в руках.

— К-к-как… превращаться?

— Да я то откуда знаю, ты же оборотень.

… Утро было свежо и прозрачно ясно. Первые лучи солнца окрашивают небо нежным розовым отблеском. С жалобным криком взлетают вороны. Кричит выпь на далеком озере в долине внизу. Эссейл в последний раз посмотрел на широкий пурпурно-золотистый простор… Подошел солдат, подчиняясь кивку Гарри, снял с Эссейла клементиновые наручники. Без поддержки дракатон не смог устоять на коленях, снова упал на траву лицом вниз, одна рука беспомощно прижата его телом, не пошевелиться…

— Все отошли от одинокой фигуры, распростертой на земле, напряжение усилилось.

Ничего не происходит…

Дракатон не шевелится…

— Ну же! Давай!

Солдаты приготовили мечи и копья, сейчас как нападет на них огромный дракон. Саблот держит наготове огромную клементиновую цепь…

Мысли Эссейла бродят на краю сознания. Словно туман, словно отдаленная гроза тучей повисло на горизонте прошлое.

— Превращайся! Превращайся!

Чьи-то крики, вопли, рев…

— Превращайся…

Визг Мелинды…

Жар усиливался, ему надо превратиться? Реальность сместилась, он бредит?

— Оборотень!..

Он вяло подумал о себе самом. Может быть, он наконец поверил и понял смысл всего происходящего. Он оборотень. Как сильно пахнет яблоками… Перед его глазами ползет темно-красный жучок, наверное, это будет очень грибной год, но уже без него… Он носом чуял запах грибов, желто-серую лисичку и медно-бурый, с абрикосовым запахом подосиновик и съедобный дождевик, и черный груздь, и серый….

— П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я! П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я! П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я!..

В тяжелый, хлещущий по ушам жгут скрутились слитные раскатистые крики.

…Айрин, любимая, прощай. Такое счастье, думал он, может выпасть кому угодно, но только не мне, — вдыхая теплый, сочный аромат упругих красных листьев на ветвях вокруг…

— П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я! П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я! П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я!..

Но и при этом что-то в дракатоне противилось. Было что-то еще. Было что-то большее… Что-то очень важное, как запрет… Но что же? Не вспомнить, не сконцентрироваться, сил нет совсем…

Эссейл расслабился, с благодарностью избавился от этой ужасной боли, безнадежной любви, отчаяния от своего уродства, предательства и дюжины других переживаний. Он расстался со своей жизнью, чтобы дракон обрел сущность и ожил. Сейчас у него все получится. Призвал дракона внутри себя — с удивлением отметил, как что-то внутри откликнулось. Стремительно стала уходить энергия, как в слишком большую, все засасывающую воронку — представьте себе кровотечение: вам приятно, но последствия смертельны. Дракатон равнодушно наблюдал за процессом со стороны.

За две секунды вся жизнь может пролететь перед умирающими глазами.

…Ему лет шесть. Они, дети, сидят в светлой комнате вокруг старого наставника. Он сурово хмурится на них абсолютно белыми бровями. Но при этом глаза у него озорно смеются.

— Детишки, запомните, никаких оборотов без ваших додзенов! Помните! Энергетический баланс одного человека не достато…

Безобразник Ликарион, широко ухмыляясь дернул его за волосы, он подскочил, зашипел, ну берегись…

… Ему наверное пятнадцать лет. Он сидит на полу, облитый потом, мокрый, как мышь. Его тело покрыто темно-синей чешуей, блестит на ярком солнце. Он часто и мелко дышит. По его телу проходит очередная волна дрожи. Он беспомощно таращится на старшего товарища. Самый родной человек рядом, держит его руку, поддерживает.

— Мальчик мой, все будет хорошо, в первый раз тяжелее всего, сконцентрируйся. Ты до краев наполнен энергией, мы вместе.

Новая волна дрожи. Хочется лечь…

— Нет-нет, лежа нельзя, можешь сломать крылья…

Его тело уже трясется неостановочно, как же ему страшно.

— Медленно, тихонько, держи его… — Его обволакивает теплая волна энергии додзена, ее слишком много, он весь вибрирует, огонь течет по венам, его тело изгибается… Он, наверное болен, у него жар, ой, ой — нельзя же оборачиваться, если не здоров!.. Хочется кричать от страха, он, наверное, умирает…

На него смотрят голубые мудрые глаза, они лучатся счастьем:

— Все под контролем, Эй, выпусти Верити, думай о небе…

Мелкая дрожь охватила его, и, будто от чьего-то легкого прикосновения, позвонки в самом низу спины завибрировали, как клавиши саксофона. Кати рядом, поддерживает его. Страшно… Страшно…

— Все хорошо, — голос додзена звенит от восторга, — у тебя получилось! Верити, приветствую тебя!

В ушах звенело от ощущения неописуемой легкости. Сегодня возможно все, опьяненно говорило все в нем. Все на свете… Полет! Бескрайнее море, яркое, брызжущее солнце! Торжествующий Кати орет от счастья на его спине! Восторг! Свобода!..

— П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я! П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я! П-Р-Е-В-Р-А-Щ-А-Й-С-Я!..

Тошнота накатывает, его тело вибрирует. У Эссейла перехватило дыхание. Словно огненный ком застрял в горле, он внезапно почувствовал, что тонет, что темная, густая река тянет его на дно, языки пламени объяли деформировавшуюся глотку, ядовито лижут легкие. Мощная волна поднялась в нем. Огненная волна текла по его венам, ей было тесно, рвала вены — она была похожа на стремительный горный поток, еще не пробившийся к своему устью. Эта волна забирала все больше силы, ей не было возможно сопротивляться. Кожа рвется, сломанные кости не выдерживают нагрузки. В нем что-то с оглушительным треском крушится, ломается… И все снова повторялось — грохот в ушах, вихрь огня, удушье… Боль была такая — жилы, кажется, лопнут… Лопнули…

Его рвануло вверх, дернуло куда-то в сторону. Бок и руку ошпарило болью.

Внезапно будто бездна разверзлась передо дракатоном глубокой огнедышащей дырой, гигантским ртом, поглощающим его энергию, засасывающей все его естество, его жалкие крохи жизни…

Глава 5

Дракатон лежал на траве не двигаясь, кажется, даже дышать перестал. Все напряглись. Ничего не происходило на протяжении нескольких секунд. Гарри пританцовывал на месте в нетерпении, казалось, он сейчас начнет заламывать руки.

— Превращайся, превращайся, превращайся! — Закричал он, не вытерпев.

— Смотрите, — потрясено прошептал Саблот.

Оттенок смуглой кожи оборотня казался теперь более интенсивным, иссиня-черные волосы — более блестящими, золото широко распахнутых стеклянных глаз горело сильнее, чем раньше.

Все уставились на дракатона. Его тело начало вибрировать.

Вдруг что-то вспыхнуло и заструилось из него. Тело мутанта уже сотрясалось безостановочно. Его голова откинулась назад. Хватая ртом воздух, мужчина корчился на земле.

— Да, да, детка, делай это… — шептал Гарри.

Гарри закачался, отступил на шаг, еще, попятился быстрее, в ушах у него все заложило от обмена немыслимой энергией, витающей над сотрясающимся телом дракатона. В какой-то момент Эссейл замерцал и перекинулся в дракона так быстро, что Гарри упал на спину.

Потрясенный милард приподнялся на локтях, с открытым ртом окидывая взглядом огромного Дракона, возвышающегося над ним.

— О… Мой… Бог!

Гарри представлял себе, как он должен был бы выглядеть. Он читал многочисленные описания, видел даже картинки. Но ничто не могло подготовить его к столкновению с реальностью. Дракон был огромным — черно-синим.

— Ты прекрасен! — Прошептал Гарри в восхищении, вставая. Вокруг слышались потрясенные голоса солдатов. — Ты принадлежишь мне! Да! ДА! ДА-ДА-ДА! Я сделал это!

Дракон не шевелился. Он сиял всеми оттенками черно-синего, переливаясь на солнце радужным блеском. Широкая, мощная и мускулистая грудь была прямо над головой шокированного мужчины. Гарри повернул голову, разглядывая длинную ногу, вытянувшуюся вдоль огромного тела. Синий цвет переходил в черный ближе к лапам, которые венчали изогнутые когти, длиной, должно быть, с предплечье Гарри. Сзади тело сужалось, переходя в длинный хвост с острыми шипами на конце.

Гарри медленно обходил неподвижное тело своего дракона. Надо срочно надеть на него цепи, пока не очухался.

Дракон выгнул длинную змеевидную шею и положил на землю огромную рогатую треугольную голову длиной с человеческое тело. Глаза с вертикальными зрачками были огромными, словно бассейны с расплавленной ярко-красной лавой.

— Отлично, просто отлично, — повторял Гарри, медленно идя вдоль огромного тела, подошел к неподвижной голове. — В животе мужчины взвился жгучий ток ликования. У него теперь собственный дракон!

Крыло с левой стороны, темно-синее у основания и чернеющее к кончику, распласталось на земле. Шкура дракона блестела на солнце. Гарри подошел к голове, пошел дальше. Вытянув голову, Гарри посмотрел вверх, нахмурился, что-то было не так в этой странной неподвижности дикого зверя. Против солнца огромная голова его казалась черной. Подошел ближе. Треугольная голова с открытыми глазами неподвижно лежала на земле. Из черного носа и полураскрытой пасти с огромными зубами текла тонкой струйкой кровь.

— Господин, — прошептал Саблот, обходивший дракона с правой стороны. Глаза чернокожего мужчины наполнились ужасом от увиденного.

Гарри посмотрел куда указывал ему слуга и почувствовал, как кровь отхлынула у него от лица, он задохнулся от ужаса. Ребра с левой стороны пробили бок дракона насквозь, пришпилив огромное крыло к спине. Острые белые кости торчали, как гигантские стрелы. Вся спина дракона была темно-красной, по его боку текли многочисленные красные ручейки.

Солнце, поднявшись выше, осветило бока неподвижного монстра, и дракон весь засверкал, словно был сделан из полированной красной меди и черного золота.

Дракон попробовал вздохнуть, какое-то сипение раздалось в его прорванных легких, Гарри пристально смотрел на своего раба, казалось, что каждый судорожный, очень поверхностный выдох, который делает дракон, длиннее вдоха. Его глаза гасли — словно тонущий корабль, он погружался в бессознательное состояние, а жизнь медленно покидала огромное тело. Вот еще одна судорожная попытка приподнять неподъемную грудь для нового вздоха, кончик изувеченного крыла чуть дернулся, глаза потухли окончательно и дракон издох…

— Проклятье! Сдох! — Выругался Гарри. Мужчина от расстройства даже закачался, закрыл глаза и крепко зажмурился, так, что все лицо его сморщилось. — Вот как не повезло, а ведь удача была уже в руках!..

— Госпо-о-один! — К ним бежал солдат.

— Ну что там еще? — В глазах Гарри читалась властная уверенность в себе и возмущение тем, что ему помешали.

— Дракатоны!!! Целый отряд, много, бегут, здесь будут с минуты на минуту!

— Проклятье! Отступаем!

Второго приказа никто ждать не стал. Дракатонов боялись. Солдаты и свита, как разбрызганная, кинулась в стороны. Гарри бросил последний взгляд на дохлого дракона, выругался сквозь зубы, столько работы коту под хвост, целый год впустую потратил, столько усилий и все зря! Зло сплюнул в сторону мертвого тела дракона и пошел прочь. Студенты со связанными сзади руками, на коленях так и остались там, где были, выпучив глаза, смотрели они на черно-синюю мертвую гору.

У миларда Гарри шумело в голове. Дракатоны! Как они здесь оказались! Он с содроганием вспоминал их последнюю встречу, чуть душу из него не вытрясли, отвратительные твари. Гарри был серьезен, хмуро сосредоточен, и даже обычный румянец сошел у него с загорелого лица. Дракатоны это серьезно, эти шутить не станут и магический огонь против них не защита, да и дохлый дракон лежит на лужайке, осерчают еще. Надо бежать. Лошади, осаженные вожжами, топали, храпели, взвизгивали. Крик стоял по всей площадке перед дворцом.

Гарри взлетел на своего скакуна и, сопровождаемый Саблотом, понесся прочь от этого проклятого места.

Они бежали. Что за сумасшедшая гонка это была. Вот уже знакомые ворота, чуть-чуть осталось. Айрин вся застыла на спине молодого дракатона, словно летевшего вперед. Казалось, он даже не касался земли ногами. Где же, где же он? Они огромной толпой вылетели на прекрасную лужайку.

Там они увидели ЭТО…

Дракатоны застонали в голос, увидев мертвое тело прекрасного зверя. Застыли на долю секунды и бросились к нему.

«Откуда здесь дракон?» — Удивилась девушка. — «Такой красивый и такой мертвый»

Она тупо уставилась на суетящихся дракатонов. Горе Айрин застыло где-то глубоко внутри, так глубоко, что она не чувствовала ничего, кроме тупого оцепения. Сознание было как река: гладкое и сверкающее на поверхности, и лютый холод в грубине. Не было криков удивления, распахнутых глаз, воплей — дракатоны деловито, без эмоций подскочили к распростертому телу мертвого черно-синего дракона. Шесть мужчин с трудом подхватили огромное перепончатое крыло дракона, аккуратно расправив на земле, сложили, согнув в суставе вдоль спины. В то время как, под руководством позеленевшего Грехема большая группа мужчин пыталась снять левое поврежденное крыло с пронзивших его ребер. Целитель был чрезвычайно собранным, только метал молнии из-под насупленных бровей. Всякий раз, когда он сердился, он дышал резко и прерывисто.

— Осторожно, не рвите больше… да так, отгибайте… здесь… сильнее… — Губы у целителя посинели, но голос по-прежнему звучал твердо:

— Кладем на здоровый бок…

Рэйд, Стаси и другие дракатоны забрались на спину дракона, прижались обнаженными грудями к его окровавленной спине.

— Что они делают? — Совершенно спокойно, за пределами истерики, спросила Айрин саму себя.

— Отдают энергию, — сухо прозвучало рядом. — Ему надо обернуться обратно. Времени почти нет.

«Обернуться обратно? А что это значит?»

— Он разве не умер?

— Еще нет… Не до конца… Надеюсь…

Кати залез по лапе дракона, как по огромной лестнице к остроконечному уху. Зашептал:

— Верити, Верити, оборачивайся, живи, оборачивайся, мальчик мой…

Кати прижался к голове шелана, полностью раскрылся и призвал все свои жизненные силы, все оставшиеся дни его жизни, чтобы направить их в него. Он почувствовал головокружение, однако тут же ощутил, или ему показалось, что ощутил, что дракон становится крепче, так оживает фитилек свечи, в которую залили масло. Он послал ему новую порцию жизни, и на него навалилась страшная слабость. Кати было все равно. Этого было недостаточно, то, что он ему отдал, поддержало огромного дракона, но не оживило до конца. Ему надо обернуться назад как можно скорее — это тело слишком большое для умирающего организма. Значит, додзен должен дать еще. Всего себя… до конца… Всю свою жизнь променяет он на ту маленькую капельку Силы, так необходимой его шелану, чтобы обернуться назад. Краем глаза Кати отметил, что девочка подошла к голове дракона, неуверенно положила свою худенькую ручку на черный нос дракона. В душе Кати всколыхнулось глухое раздражение:

«Не трогай его, суларка! Вы уже и так почти убили его! Не смей трогать моего мальчика, дрянь!»

Не было времени, чтобы тратить его на девчонку. Он улегся на Верити и закрыл глаза. Точно собираясь с силами перед прыжком в ледяную воду, он сделал несколько глубоких вздохов. Теперь нужно согласовать ритм своего дыхания с замирающим сердцем Верити. Прямая передача энергии — Кати проник в него, в его сознание, а потом и в тело…

Айрин с восторгом смотрела на дракона, ощущая его очень родным и искренне скорбя о его смерти, ну или почти смерти.

«Какой красивый и такой родной зверь! А почему они все прыгают вокруг него? Грустно конечно, что он умирает, но почему никто не ищет Эссейла? Как тянет к этому дракону» Прикрыв глаза рукой от яркого солнца, девушка посмотрела на его огромное тело. По нему, как деловитые муравьи ползали дракатоны. Поврежденное крыло с величайшей осторожностью уложили вдоль огромного тела. Грехем с закрытыми глазами прижался к порванному боку дракона, шепчет заклинания. Мужчины поспешно срывают с себя рубашки, прижимаются к неподвижному телу… Кто-то падает без сознания — отдал слишком много энергии, на его место тотчас встает другой дракатон.

Айрин внимательно присмотрелась к черно-синим чешуйкам на морде дракона. Какой знакомый рисунок, сколько раз она играла с ними, гладя «против шерсти», хохотала, когда дракатон забавно крутил головой, пытаясь отлепиться от навязчивой руки, ругался и шипел на нее, утверждая, что ему щекотно. А потом снова расслаблялся под руками своей Аларианты и в груди его зарождалось довольное урчание…

«Это он!» — На Айрин накатило озарение. Ее Алариен, ее родной, любимый. Это осознание больно ударило девушку. Айрин задыхалась. У нее потекли слезы из зажмуренных глаз, часто капали с длинных ресниц, черные брови высоко были подняты…

Она подошла к черному носу. Погладила маленькие черно-синие чешуйки вокруг изгиба носа, которые оказались на удивление мягкими.

«Родной мой, не бросай меня!» — Обхватила огромную голову насколько могла и ткнула бархатный нос дракона с окровавленными ноздрями себе в грудь, как когда-то по ночам, когда ее любимый мог спать только в таком положении. Закрыла глаза и всей душой начала призывать его.

— Эссейл, возвращайся, — повторяла Айрин, — иди ко мне, любимый, возвращайся…

…Сначала была боль. Он попробовал вздохнуть, не получилось сдвинуть многотонную скалу огромного тела. Перед глазами все завертелось, весь правый бок и рука горели огнем, легкие разрывались от недостатка воздуха. Глаза стали сами закрываться под непомерной тяжестью огромных век. Мир захлопнулся перед ним… А потом пришла большая усталость и стерла, сгладила все. Это был сон наяву, когда нет никаких мыслей, когда только изнеможенно отдаешься слабой пульсации крови и солнечному теплу…

Лужайка светится в блеске позднего лета. Он лежал на лугу, голова утонула в высокой траве, травинки клонятся из стороны в сторону, они весь его мир, ничего больше не существует, кроме легкого их покачивания в ритме ветра. Там, где одна трава, ветер пробегает по ней, тихо звеня, точно коса вдали, а если среди травы растет сладкий клевер, то здесь звук ветра темнее и глубже. Нужно долго лежать и слушать, пока уловишь его. Вокруг сияющий блеск солнца. Он растворяется в этой красоте и умиротворении…

— Эссейл, любимый, вернись…

— Мальчик мой, вернись…

Отдаленное, на краю сознания, на краю жизни — родные голоса…

— Вернись…

Музыка ее голоса околдовала его.

— Вернись…

Эта музыка была как южный, чуть солоноватый ветер, как теплая ночь, как распахнутые крылья под звездами, совсем не похожая на жизнь, жизнь ужасна, а эта музыка прекрасна. Перед его мысленным взором открывались широкие яркие дали. Казалось, что шумит глухой поток нездешней жизни; исчезала тяжесть, терялись границы, были только блеск, и мелодия этого голоса, и любовь;

«Почему столько горя в ее голосе?»

Слушая ее, просто нельзя было понять, что где-то есть нужда, и страдание, и отчаянье, если звучит ее голос.

— Вернись, любимый…

«Куда? Зачем?»

— Вернись, любимый…

Она зовет…

Она его Любовь, его опора, его жизнь — она — это факел, прилетевший в его бездну, осветивший всю глубину ее темноты. Он схватился за голос, потянулся к нему. Его окутал знакомый аромат. Теперь два якоря в его бездне…

— Мальчик мой, вернись…

Родной голос, лучший друг, родная энергия, мощным жгутом обрушилась она на него, вцепилась в него, тянет. Десятки тоненьких ниточек жизни протягивались к нему со всех сторон, они впивались в него, тянули его, опутывали, выдергивали из темной бездны забвения…

— Держим, держим, — услышал он чей-то шипящий напряженный голос, звучащий глухо, словно издалека.

— Эссейл, любимый, вернись…

— Оборачивайся, родной, оборачивайся…

…Что это? Все замерли. Еле-еле заметное движение, затаенное содрогание… Что это? Последняя дрожь перед концом?

Но движение усиливается. Оно становится ровнее, переходит в дыхание, в биение сердца…

— Дышит! — Кто-то снизу закричал.

Грехем дрожит, запечатывает кровь, еще, еще. Ему нужна вся их энергия, чтобы сделать следующий вздох…

Волна за волной энергия наполняет его, возвращает его назад — назад из неба, из рек, деревьев, листвы и земли…

Айрин грудью почувствовала теплый толчок воздуха — судорожный, очень слабый вздох.

— Да, любимый, да, еще…

Раздвоенный язык тихонько вылез из огромной пасти, лизнул ее… Еще…

— Эссейл, возвращайся ко мне!

Все тело дракона затряслось. Дракатоны посыпались с него, как мелкий горох на землю.

— Оборот! — Чей-то дикий крик.

Кати, пошатываясь отошел, застыл, с отчаянной надеждой смотря на огромное тело, глаза у него были совершенно бешеные и круглые. Дракон замерцал и через секунду перед ними вниз лицом лежало обнаженное тело дракатона, все еще покрытое черно-синей чешуей — ребра наружу, весь в крови, но живой…

…Головокружение начинается снова, но оно уже не опустошает его невыносимой болью; наоборот, оно приносит с собою нечто, что наполняет его и остается в нем. Горячая волна проходит по нему и он становится трепетанием, ощущением, чувством, резкое падение вниз, он становится руками, телом… Пустая оболочка наливается жизнью; зыбко, легко и окрыленно хлынула от него смерть. Он открывает глаза, беспомощно хлопает ими…

«Где я? Что со мной? Спал я?»

Эссейл начал беспомощно оглядываться. Раскрыл рот и несколько раз заглотал воздуху.

К нему со всех сторон ринулись какие-то люди, что-то кричат, крутят его тело, ему больно, больно, больно, громко вокруг, его положили на спину, кто-то крепко держит за правую руку, дергают, зачем то ковыряют в его ребрах, выдергивают, кто они? Это Гарри? Ничего не видно. Весь правый бок и рука начинают гореть огнем. Дракатон очевидно ничего не понимает, дико крутит совершенно обалдевшими глазами.

— Он ухо-о-одит!

Как громко…

Его трясут…

Новый поток энергии…

Снова удар…

Ур-р-р-роды-изверги…

Чьи-то губы целуют его, наверное опять Лиззи, вдувает в него ядовитый воздух…

Интересно, а зачем они ему руку отрезают…

Сила утекает через все дыры…

Снова энергия…

«Странно, все воспринимается иначе. Словно все окружающее потихоньку от тебя отползает. Земля будто выскальзывает из-под ног»

Он чувствует, что ему не удержаться, сейчас упадет, земля под ним наконец убежала, цепляется, изо всех сил борятся с этими монстрами, обступившими его…

Воздух заряжен яркими, жалящими частицами и они больно впиваются в его тело.

«Кажется, часть меня осталась позади, только не помню, какая именно»

— Тихо, тихо, любимый… — Наконец, родной голос, любимый запах, мягкие руки на его лице.

— Не трогай его! — Чей-то злой голос. Ее оттолкнули чьи-то грубые руки.

— Нет, дай ей, спокойно Стаси, ты что не видишь…

Вокруг потрясенный шепот, на нее уставились многочисленные глаза, они смотрели молча и ошалело:

— Аларианта! Его Аларианта…

Так они и сидели около его тела, голова Эссейла на коленях Айрин, ее руки на его щеках, закрыла глаза, читает заклинание за заклинанием. За правую, здоровую, руку его держит додзен с закрытыми глазами. Кати в полуобморочном состоянии, с трудом удерживает себя в сознании. Грехем ползает по израненному телу Эссейла, лечит…

«Когда же этот ужас закончится?» — Снова и снова спрашивала себя Айрин. Эссейл опять умирал, лежа на ее коленях. Это какие-то замкнутые круги по которым они вращаются и никак не сойти с их пути. Для этого надо все разбить вдребезги, чтобы кругом одни осколки. Тогда они смогут начать все заново.

Грехем пытается поставить ребра Эссейла на место, накладывает тугую повязку на изуродованную руку. Айрин качает сердце любимого, дышит вместе с ним…

Ей чудилось, что вдребезги разбита и она сама, и никогда ей не обрести прежней цельности. Жизнь ее любимого вяло трепыхалась на ее коленках.

Несколько раз им казалось, что его душа покидала тело.

— Проклятье! — вскрикивал Кати. — Мальчик, держись.

Кожа Эссейла стала холодной. Попытки растереть его тело и руки ни к чему не привели, он с каждым мгновением остывал, порой Кати ощущал, как все дальше ускользает присутствие его шелана…

На землю спустился вечер, еще один вечер, пронизанный умиротворением цветущей южной природы, когда дракатоны, положив тело своей святыни на самодельные носилки, покинули Дворец Джинны.

К тому моменту, когда дракатоны вошли во дворец, Гарри и его спутники уже убежали. Все были голодными, уставшими, но Рэйд приказал не задерживаться. Наспех взяли всю еду, оставшуюся после нашествия суларцев, одежду Эссейла и Айрин, одеяла и поспешили прочь, накрепко запечатав замок заклинанием.

Никто не знал, что было на уме Гарридана, может, он, набрав больше войск, планировал вернуться. Надо было торопиться обратно в безопасную Дракатию, у них на руках был бесценный груз.

Дракатоны даже и не догадывались, что в долину внизу уже вступил большой отряд имперской армии, что через какие-то три часа они уже пройдут ворота Дворца Джинны.

Он лежал на носилках, пылая от жара, как обтянутый кожей и бинтами скелет. Эссейл был без сознания. Грехему приходилось пальцами раздвигать ему зубы, чтобы дать попить из бутылки теплой воды.

Рядом с носилками с двух сторон шли его Аларианта и Додзен. Они держали его за руки, держали его то и дело ускользающую жизнь. Сзади них шли студенты Увронийского высшего университета боевой магии. Их развязали, подлечили, быстренько порасспрашивали, взяли с собой, особенно когда Айрин рассказала им об особенности студенческой печати на Эссейле. Они шли, насупясь, постарев, в новом для них глухом молчании и потрясении.

Они шли в новую жизнь, оставляя разбитые осколки позади себя.