Качели судьбы

Глава 1

8 августа 2405 года

Погода прояснилась и обещала тихое, ясное утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другою гасли по мере того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости дракатских гор на юге, покрытые девственными снегами. Направо чернела мрачная, таинственная пропасть-овраг, и туман, клубясь и извиваясь, как клубок змей, сползал туда по морщинам огромной скалы, будто чувствуя и торжествуя приближение солнечного дня.

— Спаси и сохрани нас, Боги!..

В голосе Лиззи зазвучали похоронные нотки.

Как только она произнесла эту фразу, первые лучи солнца пробились сквозь утренний туман, разгоняя серую мглу на склонах гор. С веток деревьев, с кустов, растущих в разросшемся саду, падали крупные капли, а высокая трава пригнулась к земле после недавнего дождя или росы. Воздух был на удивление чист и прозрачен. Студенты вышли на крыльцо и напряженно замерли, вглядываясь в небо. Несмотря на всю прелесть окружающей природы — великолепные цветы, росшие среди нежной травы, миролюбивое воркование горлиц и других птиц — все были подавлены.

Мирная утренняя трапеза, сопровождаемая чтением отрывков из дракатонской книги, не смогла рассеять чувства тревоги, навеянного прекрасной погодой. На данный момент было очевидно, что студенты не будут спускаться в долину.

— Мы теперь все умрем? — Дрожащим голосом спросила Мелинда,

— Ничего подобного, — пробурчал Заррот, — посмотрим еще кто кого,

— Пока еще ничего не ясно, — ответил Николя, — но я уверен, в ближайшее время они еще дадут нам о себе знать. Хотя теперь угроза не столь велика — ведь мы представляем себе, какого рода опасность нам грозит, и постоянно готовы ко всяким неожиданностям и стараемся обеспечить минимум риска всем нам. С нами метналист, Драйт, контролируй атаки, с нами огневики. Эти твари боятся огня. Мы в безопасности во дворце. Мелинда, мы справимся. Вереса…

Николя обернулся в поисках девушки.

— Где Вереса?

— Еще не приходила, спит наверное.

Николя кивнул. Все еще раннее утро, скорее всего девушка еще отдыхает. Айрин и Эссейл тоже еще не пришли.

— Да и Глена нет.

— Ай этот Глен, — фыркнула раздраженно Лиззи, — У него каждый день новые капризы: три или четыре часа ему теперь надо посидеть одному, видите ли, погрустить, повспоминать, да притом еще тщательно запирается в своей комнате, то ему холодно, то слишком много огня в камине, еда ему не нравится. Надоел!

— А эта его новая страсть к парфюму и сигаретам! — Вздохнул Кейст, — весь провонял.

Несмотря на эти ненормальности, Николя радовался, что Глен заметно поправился: слабость и вялость худенького студента исчезли, он был свеж и полон сил как никогда.

А вот и Глен вошел в столовую, посмотрел в окно, глаза его еще больше оживляются, на красных губах веселая улыбка.

Джеймс принес пачку бумаг: тут были большие листы в виде разорванных книг, были небрежно оторванные полулистики и клочки

— Это я нашел в деревне, — сказал студент, — как по разным почеркам, так и по подписям это что-то вроде летописи жизни дракатонской деревни и одновременно приходно-расходные книги. Тут много пустой информации, вроде характеристики урожая и рождаемость скота, но, как кажется, есть и интересные с точки зрения истории сведения или же совсем непонятная белеберда — вот, например, «празднование 85-го скилла — всеобщее гуляние, выходной — три избранных от деревни». Вот это, посмотрите, да…, а, здесь — для деревни наступила тяжелая пора, смертность как в ней, так и в окрестности сильно увеличилась, на каждой странице есть расходы на похороны… А вот тут посмотрите…

Это был большой, кругом исписанный лист, даты на нем не было. — «Увеличение количества смертей, призыв помощи из столицы»

— Вот это, я думаю, про то же время, описанное в письмах. Дальше про смерти, еще и еще, было очень много смертей. А тут датировано — 9 июля 2136 года, это 269 лет назад, страшная гроза разразилась над долиной, внезапное нападение армии суларцев, заметьте, до деревни они не дошли почему-то. Нет записей о массовых смертях или боях. Дальше, 25 июля — приезд императора! Представляете! — Джеймс победно сверкнул глазами, с темно-фиолетовым фингалом слева.

«И откуда это у него?» — Подумал Николя.

— Он же никогда не покидает Дракатию!

— Событие невероятного масштаба. В исторических анналах мира нет ни одного описания дракатского императора, никто никогда его не видел, кроме дракатонов, императорская семья охраняется ими, как святыня и тут такой странный визит.

— А был ли император? — Хмыкнула Зои, — Может это все дракатонские сказки?

— Так, дальше дворец покинут, начало августа — переселение всех дракатонов из этой местности! И за все это время ни одного упоминания о смертях!

— Странно! Если смерти прекратились, то зачем переселение? И кто прекратил эти смерти и как?

— Не знаю! — отрезал Джеймс сурово. — Эти вопросы, к сожалению, остаются для меня невыясненными. Я разобрал и перечел все, что нашел в столах и шкафах дворца и деревни. Я перебрал и перетряс все книги и бумаги. Есть только то длинное заклинание и короткий комментарий, что это закроет Врата.

— Заклинание ужасно тяжелое, — вступил Заррот, — можно попробовать создать круг силы, но я не уверен, что получится. Да и я не вижу возможности подойти близко к Вратам.

— Будем ждать грозы, — спокойно сказал Джеймс, — не зря же в летописях упоминается гроза. Из книги мы знаем, что эти твари совсем, категорически не переносят воду и теряют свою ментальную силу.

— А в долину нас поведет Эссейл, — добавил Нед, — а то сами мы потеряемся.

— Не нравится мне это, — обеспокоенно сказал Глен, — доверять мутанту…

— Я ему доверяю, — твердо ответил Джеймс.

Когда Эссейл проснулся, кошмарная подавленность все еще оставалась, он чувствовал себя ослабшим и каким-то поломанным, словно он всю ночь бегал и с кем-то сражался. Принюхался — он весь наполнен родным запахом своей Аларианты. Открыл глаза — темно, уютно. Пошевелился, с удивлением обнаружил, что лежит набоку, со всех сторон что-то мягкое — одеяла, подушки — он закутан плотно, как в гнезде, Айрин спит рядом, обхватив его голову и прижав его нос к своей груди, ее рот прижат к его уху, словно она что-то шептала до последнего момента, а потом уснула. Ее ноги обхватили и крепко прижали его тело. Его движение разбудило девушку. Она глубоко вздохнула, осторожно отстранилась, с беспокойством заглянула ему в глаза:

— Привет, родной мой, ты как?

И столько страха и любви было в ее глазах, что Эссейлу стало совестно,

— Буянил да? — Спросил он угрюмо,

Айрин устало вздохнула,

— Ну-у-у…тебе снились…сны…всякие. Вот мы с ребятами и завернули тебя. Представляешь, а Нед и Джеймс спали у нашей двери, боялась, что тебя эти Ниаллэйли утянут. А ты так кричал, только Драйт сказал, что это внутренние проблемы… А успокоился ты только в этой позиции. — Айрин усмехнулась. — Ты так смешно принюхивался, так шевелил кончиком носа, когда я тебя поймала и ткнула себе в грудь, а потом даже лизнул меня…

Эссейл был смущен и растерян. Ужас какой, позорище — орал, дрался и ребята приходили. Вздохнул. Поудобнее повозился, покрепче прижимаясь к Аларианте. Толстые двери комнаты заглушали все окружающие звуки, они, казалось, были полностью изолированными в этом раю. Как же не хочется отсюда вылезать.

— Прости меня, — прошептал он ей в грудь, очень виновато лизнул, задумался, снова лизнул. Девушка дернулась, что-то хрипло пробурчала ему в самое ухо. Кусила его за ухо. А она вся такая голенькая и вся такая теплая, и ароматная… тут, на нем…а он так хочет ее…отдаться…

— Поросенок ты, дракатонский, — вздохнула его аларианта, не подозревая о проблемах своего мужчины, — я так испугалась, а ты все не возвращался оттуда… — Дракатон задышал тяжелее, кивнул, — извинись перед Джеймсом, ты ему глаз подбил, — темно-синяя голова снова кивнула, казалось, даже уши виновато поджались, Айрин почувствовала, как его губы нежно обхватили ее сосок, она всхлипнула… — И Драйта ты толкнул сильно… Дракатон с блаженным вздохом скользнул внутрь, Айрин потеряла мысль, — и Неду досталось, ох… Эссейл… Тело ее было объято пламенем. Сладостные волны одна за другой уносили ее все дальше в океан исступления. В ее ушах прозвучал тихий, жалобный стон, который она услышала сейчас с необыкновенной четкостью — со страхом распахнула глаза. И вдруг она поняла, что это его стон — стон счастья. В ярком солнечном свете, заливающим комнату, она видела над собой улыбающееся лицо своего божества. Полузакрыв блестящие глаза, она отдалась вся нарастающему наслаждению…

— Айрин,

Они одевались, готовясь встретить ужасы ясного, солнечного дня. Солнце, казалось, остановилось на ослепительно голубом небе и, точно большой распустившийся цветок, возлежало на ложе из маленьких белых и пушистых облаков.????

— Вот это я нашел в одном из карманов брюк прежнего владельца. — На открытой ладони Эссейл держал простую, но очень элегантности подвеску из червонного серебра. Она могла принадлежать как мужчине, так и женщине. — Я бы хотел, чтобы ты носила ее постоянно. Я не знаю почему, но мне кажется, что она защитит тебя и в будущем напомнит тебе обо мне.

Айрин не могла говорить, она протянула ему свою правую руку, пальцы слегка дрожали, когда она дотронулась до этой изумительной красоты — девушка почувствовала вибрацию странной, но очень родной магии. Прохладная и темно-серебристая подвеска на изящной цепочке скользнула по ее ключицам, спряталась под лифом шелковой туники. Но Айрин знала ее там, чувствовала ее — теплую, пульсирующую любовью и заботой. Эссейл взял ее руку, подержал немного, потом вдруг поднес ее к губам. Поднял голову, и девушка увидела перед собой его взволнованное лицо, он резким движением усадил ее к себе на колени.

— Я сделаю все, чтобы защитить тебя, всего себя, жизнь отдам. — Поцеловал. Щелкнул по носу. — Ну что, пойдем завтракать?

— Скорее уж обедать… И извиняться…

Несмотря на то, что Айрин видела эту двухэтажную громадину в течение последних двух недель, сегодня она словно в первый раз входила в головокружительное пространство залитое ослепительно ярким солнцем, девушка вошла словно в другой, прекрасный мир: все, начиная с золотой лепнины, роскошной лестницы до яркого мозаичного пола, потолка украшенного фресками, столь высоко расположенного над колоннами из мрамора и малахита… все являло собой чистую магию.

И царское величие.

На самом деле, весь дворец был творением искусства, каждая комната в доме представляла собой разные оттенки внушающей трепет роскоши, разные тона идеальности в каждом помещении.

Обед уже был в разгаре — студенты с мрачными физиономиями сидели за столом, пред ними была выставлена жареная дичь, большая миска бобов с маслом, мучной пудинг с патокой и сливками, зажаренная с корочкой форель на тарелке, хлеб, масло и, конечно, вино. Говорить никому не хотелось, настроение было подавленное.

Какая-то женщина с растрепанными волосами в синем платье вбежала в столовую, Айрин застыла с поднятой ложкой, моргнула — с трудом узнала в женщине Мелинду. Та спотыкалась, словно пьяная. На ее белом лице выделялся широко раскрытый рот, из которого раздавался вопль:

— Мертва-а-а!.. А-а-а-а!.. Мертва-а-а!

На лице, когда-то, красивом, застыло величайшее недоумение и ужас. Она заикалась, из глаз лились слезы.

Все вскочили,

— Кто мертв? — Спросил Николя,

Мелинда не могла прийти в себя, с трясущейся головой, она открывала рот и громко икала,

— Кто мертв? — Повторил вопрос Николя,

— Ве-ве-ре-ве-сса… Мер-мер-мер-а-а-а… в… комн-ком…

Не обращая больше внимания на девушку, все вдруг побежали, словно от их скорости сейчас все зависело. «Опоздаем, опоздаем!» — молотом стучит в их головах. По лестнице, толпой, опережая друг друга, бросились наверх. Гулко и дроботно звучали шаги бежавших. Николя, хлебая раскрытым ртом воздух, хрипло дышал. Он первый, ногой, с громом, откинул дверь, через переднюю пробежав в комнату…

Изящная дверь открылась перед ними. Комната была богато декорировано ажурными, воздушными занавесями. В центре стояла главная деталь интерьера — превосходной работы огромная кровать в алькове.

«Я боюсь, — подумала Айрин, — я не хочу смотреть туда…»

Как бы против воли, она подошла ближе…

Лежа в залитой ярким солнечным светом белой комнате, на белой постели, Вереса была мраморно неподвижна и прекрасна… и очень мертва. Лицо девушки спокойно и выражало счастье — как она молода и холодна! Следов борьбы не видно, даже около ее подушки лежала прекрасная, свежая лилия.

Зои повторяла слабым голосом:

— Ах, боже мой, ах, боже мой, что же это такое?

Джеймс сурово молчал. Отчаянию Николя не было предела…

— Это Тень,

Заррот мрачно кивнул,

— Это он, ублюдок синий,

— Точно он, — согласился Кейст,

Лиззи и Николя кивнули, Глен жалобно переводил взгляд с одного на другого, беспомощно хлопая длинющими ресницами,

— Нет, нет, это не он, мы… — попробовала мяукнуть Айрин,

— Замкнись! — Отрезал Заррот, направился в сторону застывшего дракатона,

Ощущение нависшей над ними опасности полностью овладело её сознанием. — «Сейчас его убьют!» — Айрин не знала что делать, ее пылающие волнением темно-синие глаза перескакивали с одного лица на другое, цепляющиеся за Эссейла холодные, дрожащие пальчики яснее ясного говорили, что тут дело верное: — «Убьют и ее слушать не будут»

— Айрин, отойди подальшшше, — шипящий акцент еще сильнее зазвучал в тихой речи Эссейла, он приготовился защищать жизнь своей Аларианты…

— Это не он, — вдруг подал голос Джеймс,

Заррот мрачно бросил на него взгляд, еще шаг по направлению мутанта, что-то зажал в руке.

— Заррот, это не Эссейл, — повторил Нед, — мы с Джеймсом и Ганной всю ночь караулили у его двери. Драйт тоже с нами был.

— Заррот остановись! — Крик Ганны, — Тень это не дракатон!

— А кто? — Спросила Лиззи и обвела всех вопросительным взглядом. Остановилась на Николя:

— Я ночью был с Зои,

— Я с Мелиндой, — пробасил Заррот, он мучительно сдерживал бешенство. Нагнув голову, глядел вбок. Ему хотелось начать убивать.

— Мы и Вересу звали, но она отказалась, — добавила Мелинда.

— Мы были с Мейзом, — сказала Лиззи, облизнув сухие губы,

— Мы с Эссейлом всю ночь воевали, — Джеймс показал на фингал,

Все глаза уставились на Глена…

Все, кроме Николя. Мужчина вдруг выпрямился и стал смотреть вперед, в окно. Залитый ярким солнцем сад показался ему застывшим — абсолютно мертвым и пустым, в нем не было заметно никакого движения; никто не шел к воротам дворца по дорожке, посыпанной гравием. Но прищурившись, он различил — вернее, ему "показалось", что он различил — движение какой-то неясной тени около окна. Тень шевельнулась — и замерла и его обдало волной острого желания, которое ничем не может быть удовлетворено, кроме..; больше его обостренному зрению не удалось подметить ничего. Он очень медленно, словно нехотя, перевел глаза на Глена. Худенький студент, почти слился со стеной, прижимаясь по всей длине своим невысоким, тощим телом. Он нервничал, его глаза были сосредоточенными, но часто моргали.

— А? Что? Вы думаете?.. Не-е-ет, Это не я! — Глен медленно пятился к выходу, не замечая, что Джеймс тихонько заходит ему сзади. — Ребята, вы что? Это мутант! Точно! Да посмотрите же на него! Мы же с вами все эти десять лет, вместе… Я просто не могу поверить в это, здесь меня окружают чуждые мне люди с жухлыми глазами и душами, опутанными гнилой подозрительностью!

— Отойди от него Заррот! — Приказал Николя, делая шаг вперед, — это не Глен, Заррот, убей мутанта!

Драйт нахмурился.

— Заррот, приказываю тебе, как хранитель твоей печати! — В голосе куратора послышались веселые нотки, словно нервное напряжение, не оставлявшее его всю дорогу, бесследно исчезло — очевидно, он чувствовал себя увереннее. — Убей дракатона сейчас же! — Николя уже орал!

Лиззи завизжала. Джеймс как-то странно, то ли испуганно, то ли изучающе глядел на старшего товарища, не зная, что предпринять.

— ПРИКАЗ! Убей же ты наконец дракатона!

Заррот вздрогнул и направил налитые кровью глаза на Эссейла, который одним быстрым движением отодвинул Айрин себе за спину. Заррот снова посмотрел на Николя и повернулся к Глену.

Это был сон. Это мог быть только кошмарный сон. Однако Зои знала, что не спит. Кошмар, творящийся здесь, был абсолютно реален. Она попыталась собраться с мыслями, отчаявшись, не понимая, что происходит, почему Заррот — этот красавец-гигант — наступает на Глена, и… и еще…

Николя резко выбросил руку вперед:

— БОЛЬ!

Заррот с ревом, выгибаясь дугой, упал на пол, все его тело сотрясается от мучительной боли…

Мейз и Нед бросились на Николя…

Эссейл, прикрывая Айрин, отбивается от Мелинды…

Лиззи визжит…

Глен и Джеймс борются у двери. Кажется, Глен укусил Джеймса за шею…

Драйт, побледневший, держится за стену, его широко распахнутые глаза стали совсем белыми, без зрачков…

Потрясенная девушка почувствовала струю холодного затхлого воздуха, идущего от окна. Шок окончательно привел ее в себя. Зои схватила кувшин с водой, стоящий на прикроватном столике и вылила его на дерущихся Глена и Джеймса. С воем Глен отскочил от Джеймса. Он весь мокрый. Потом белое лицо его синеет и словно западает, вперед выступает острый подбородок и скулы, взгляд меркнет, глаза и рот превращаются в темно-красные провалы мертвеющего человеческого лица, это существо перед ними теперь лишь отдаленно напоминает Глена. Все замерли.

Очухавшийся Заррот разбежался и, оттолкнувшись от земли, послал свое огромное тело в воздух, взлетел и всем весом приземлился прямо на грудь Тени, от воды потерявшего свою физическую и ментальную силу. Они вместе, с жутким грохотом упали на пол. Зои видела, как поднялись судорогой колени страшного существа, послышался хруст костей, сапоги Глена забили по полу. То, что раньше было Гленом попыталось укусить Заррота. Блокируя любое движение, Заррот рывком оторвал руку нежити с острыми черными когтями от своего горла?и, прокричав что-то гортанное, он выпустил струю огня прямо в лицо твари…

Все застыли, во все глаза глядя на догорающее тело своего бывшего товарища.

Заррот, Джеймс и Кейст стоят в боевых позах, готовые отразить любую атаку, если вдруг тварь снова подскочит и нападет на кого-нибудь.

Студенты услышали стон Николя, хрипящие вздохи будто пробуждающегося от кошмара человека. Николя покрутил головой, снова застонал и, зашатавшись, упал на пол. Тихо осела на пол Мелинда. Рядом сидит на корточках Драйт, у него из носа идет кровь, он не может оторвать рук от раскалывающейся головы, боясь, что его мозги вот-вот разлетятся вдребезги, если он не будет крепко держать их.

«Гибель, гибель нам всем!» — Ноги Айрин подкашиваются, страшная слабость овладевает ей, и она падает на руки встревоженного дракатона. «Смерть» — последнее, что мелькает в ее уме, и она теряет сознание…

Зои проверяет поверженных товарищей, переходя от Николя к Мелинде.

— Живы, — наконец, ставит она свой диагноз. — Тут глубокий обморок с примесью очень сильного ментального воздействия, причем Николя больше досталось, — сказала целительница, — есть надежда; помогите, Кейст, Мейз.

Джеймс и Нед подхватывают стонущего Драйта, менталист не может передвигаться сам. Очнувшуюся Мелинду отнес в ее комнату и уложил спать Заррот.

Зои осмотрела Айрин, успокоила сходящего с ума от переживания Эссейла, что его Аларианта всего-лишь потеряла сознание от стресса и никаких травм нет, напоила его снотворным и послала его, с Айрин на руках, в постель.

После долгих усилий целительницы Николя наконец пришел в себя, его тоже уложили в теплую постель, и Зои, как верная собака, села его сторожить.

Все были в шоке. Лиззи рыдала, собирала вещи, все разбрасывала и снова собирала, рвалась бежать куда-то, ее силой напоили горячим вином и уложили спать.

Темнело. Кейст пил виски, кричал и ругался на всех известных ему бранных словах, Мейз, с бокалом вина, погрузился в тоскливую меланхолию. Заставить себя и студентов быстро похоронить покойников под контролем настороженных огневиков стоило ему немалого морального и эмоционального труда.

Переполох во дворце успокаивался.

Наступали сумерки. Небо приобретало тускло-белый и холодный цвет, а земля и огромный сад погружались в густую тень. Весь окружающий мир из золотого превращался в темно-бронзовый.

Глава 2

На следующий день вокруг дворца стал кружить сокол, и Кейст поймал его, как заправский соколятник. В сопровождении Лиззи он принес Николя в комнату послание, обнаруженное им на лапе птицы. Николя густо покраснел и выхватил из рук студента чехольчик. Быстро распоров его ножом, она выудил несколько мелко исписанных листков, погрузился в чтение.

Через некоторое время сильно побледневший мужчина глубоко и очень тяжело вздохнул, словно на его плечах был неимоверный груз, пожевал нижнюю губу, тоскливо посмотрел в окно на голубое небо. Огромный солнечный шар выкатился из-за далеких курганов, — в нем была августовская ярость: слепящий свет ударил в глаза задумчивому мужчине.

— Что там? — Нетерпеливо спросил Кейст, переминающийся с ноги на ногу, — это от Гарри?

Николя задумчиво кивнул. Снова очень тяжело вздохнул. «Ну что ж, это надо сделать» — посмотрел на Зои, на Кейста. Ребята замерли, они поняли, что ничего хорошего в письме не было.

— Кейст, собери всех в столовой через двадцать минут. Всех! У меня очень плохие новости…

Он так и не уснул до утра. А с рассветом, пожелтевший, угрюмый больше, чем всегда, пошел в столовую. Через некоторое время все наконец собрались в ярко освещенной солнечными лучами комнате.

Это был чудесный, жаркий день. Казалось, должны быть позабыты все заботы будущего и огорчения минувшего. Прекрасный сад смыкал над ними свои зелено-золотые кроны. Солнечный свет пробивался сквозь зеленую листву дубов, пурпур буков и заливал медовым светом столовую через словно горевшие факелами занавеси. Плоды черешни осыпались на траву. Они лопались, и под темно-красной кожицей сочно блестела сладкая мякоть.

Николя оглядел мрачные лица студентов, уставившихся на него — ну, что еще за беда приключилась, говорили их уставшие глаза. Было жарко, но все окна были закрыты: — «хотя вчерашний опыт показал, что закрытые окна не помеха ментальной атаке».

Николя как мог тянул время:

— Драйт, как ты?

Кривая усмешка,

— Голова гудит, но уже намного лучше, после крепкого сна я совершенно оправился, не отвлекайся, что случилось?

Николя вздохнул,

— Мелинда?

— Все просто отлично. Николя?..

Куратор снова вздохнул. Ну что ж, как ни оттягивай, все равно придется рассказывать.

— Значит так, только держите себя в руках.

Напряжение нарастало, наступила тишина…

— Я получил письмо от миларда Гарридана Кардина. Новости не радуют.

Заррот криво усмехнулся — «а мы тут прям только и делаем, что радуемся»

— Итак, я начинаю, — сказал Николя, немного подумав:

ПИСЬМО ГАРРИ

Я очень рад услышать, что вы добрались до цели назначения.

У меня ужасные новости.

Как только вы уехали, в Евронию ворвались дракатонские карательные отряды. Начались допросы и массовые пытки.

Дорогие мои ребята, крепитесь, ваш куратор Зеддериус Клоп был подвергнут жесточайшим пыткам и умер.

И тут послышались первые истерические выкрики. Прошла минута, другая… Казалось, под громкие проклятья студентов и стоны и плач девушек миновала целая вечность. Зед в течение десяти лет их отцом, братом, другом, учителем.

Также как и Маррая Утка и большинство преподавателей университета. Весь археологический и дерсин-стасисный факультеты уничтожены.

— Но почему? За что? — Сквозь слезы спросила Мелинда, она прижала к лицу дрожащие руки,

Болезненная усмешка застыла на изящно очерченных губах Заррота — Зед, он потерял лучшего друга, который опекал его, очень талантливого, вспыльчивого мальчика все эти десять лет.

Айрин не вскрикнула только потому, что ей не хватило дыхания. До этой минуты она считала, что знает о боли все, но похоже, всегда остается возможность узнать что-нибудь новое. Маррая мертва! Она умерла от пыток! В закрытых глазах девушки кружилась серовато-желтая муть, на лбу у нее выступил пот — ее вторая мать, Маррая!

Но дальше — только хуже:

Дракатоны искали синеволосого мутанта. По какой-то причине им надо срочно уничтожить его. Убиты сотни простых евронийцев.

Все глаза обратились на Эссейла. Смертельно побледневший дракатон, напряженный, вытянулся, как струна.

Видимо, кто-то не выдержал ужасных пыток и сказал дракатонам, что мутант был спасен мной и отправлен на студенческую практику. Но, скорее всего, не сказал проклятым мучителям куда и с кем мутант отправился.

Николя замолчал. Тусклыми, потухшими глазами обвел застывших в немыслимом горе слушателей. Наступила страшная тишина. Тишина… казалось, вытекала из комнаты. Айрин захлестнула какая-то темнота.

Николя облизнул губы:

Они начали с первого курса, проходящего практику недолеко от Евронии…

— Замолчи! — Прошептал Мейз, в выпуклых глазах его застыла мука, — молю, заткнись, хватит… — Все знают, что у него любимая сестра только закончила первый курс.

Айрин почувствовала, как эти мелкие буквы, сухие строчечки, столбцы, заголовки наливаются кровью. Это была минута неописуемого ужаса, — тонкий бумажный лист превращался в то, о чем там было написано, — в зловонное и кровавое месиво. Оттуда дышало смрадом, ревело беззвучными голосами и пытками.

— Они уничтожили всех… И двинулись дальше — от курса к курсу, спрашивая только один вопрос — где синеволосый урод…

Нашли меня со второй группой пятого курса на практике в Багалийском замоке…

— Лиззи всхлипнула — там были ее лучшие друзья.

Меня подвергли ужаснейшим пыткам. Я не сказал им ничего! Друзья мои, вы пока в безопасности. Молю, не совершайте необдуманных поступков! Я тороплюсь вам на помощь, надеюсь быть у вас уже через два дня.

Я очень рад, что вы подружились с мутантом. Но прошу, не доверяйте ему — по какой-то причине дракатоны хотят убить его, не останавливаясь ни перед чем.

Не допускайте побега мутанта — это гарантия мира между нашими странами. Есть шанс, что выдача монстра разъяренным дракатонам позволит нам, мирным суларцам, избежать ужасной войны.

Что за нелепые истории про монстров из долины — держитесь, не раскисайте, я иду!

Очень рад, что наша Айрин нашла общий язык с уродцем, пускай пока развлекается со зверюшкой, но не забывает о своем священном долге перед страной и всех своих клятв, и обещаний.

Заканчивалось письмо туманно-пророческими словами, отдававшими изрядной горечью и тихим разочарованием. Гарри так устал, говорилось там, нести на своих плечах груз ошибок его братьев и сестер, и всяких горячих голов (намекалось на мелкие разногласия с герцогом Шоксом де Фридим) и неразумных, заигравшихся девченок и спасать тем самым честь рода де Ариман де Сансет, уберегая всю семью от монаршей немилости.

Ничего, он уже скоро приедет и во все и со всеми разберется…

Николя замолчал. В столовой установилась тяжелая, гнетущая тишина, прерываемая только всхлипыванием девушек. У Айрин сжалось сердце от страха, душа плакала — столько смертей, столько мук, ну почему, за что! Видимо, те же мысли сейчас одолевали всех, все взгляды остановились на застывшем у стены дракатоне.

«Это все из-за него, это он виноват — он, монстр, урод, его жизнь это великая ошибка!»

— Мейз, держи себя в руках! — Раздался голос Николя. — Он не стоит того!

— Мейз…

Мужчина его не слышал. Он видел только урода, по вине которого его сестричка, его белокурая Кора умерла. «Умерла…Умерла…» Красивая голова Мейза откинута, поднявшийся магический ветер рвал волосы, рукава и полы его красной рубашки. Он был как-будто пьян, бледен, в его ушах все ревело. Глаза глядели пронзительно, взор их был страшен, рот искривлен…

Эссейл видел приближающегося разъяренного мужчину, но даже и не думал защищаться, он тоже осудил себя… Дракатон даже не успел почувствовать удара. Его мгновенно проглотила черная ревущая бездна. Очнувшись, он увидел над собой Мейза, почувствовал его руки на шее.

— Вот ты кто, вот ты кто оказался! — шептал обезумевший мужчина сквозь зубы. — Мра-а-а-зь, убийца детей, убийца невинных…

Новое чувство озлобления против мерзкого врага позволяло ему хоть на чуть-чуть, хоть ненадолго забыть свое горе. Почему-то лицо Мейза в крови — это кровь пошла из носа, он звереет и, продолжая душить ненавистного мутанта, исступленно, стукает его головой о пол.

— Послушай-ка, помнишь Кору? — рычит он. — Она мертва из-за тебя, а Кредера с пятого курса! А Маречку? — Каждое свое слово он сопровождал ударом по лицу. — Знакомы тебе эти имена, собака? Нет? Вот тебе за Кору! Привет из братской могилы!

Он ударяет Эссейла опять и опять. Все застыли в ужасе, наблюдая за расправой. Дракатон закатывает глаза, уже ничего не слышит. Схватив дракатона за горло, Мейз снова начинает душить его.

Перед глазами Эссейла расплываются черно-красные круги с яркими вспышками каждый раз, когда кулак Мейза опускается на его голову, жесткие пальцы сжимают горло, в ушах усиливается гул, он вдруг понял, что умирает. И в эту последнюю секунду его внутренняя защита упала и он почувствовал, как в его голову кто-то ворвался — уже темнеющим, меркнущим сознанием он ощутил чью-то радость, теплое обожание, невероятное облегчение — «получилось!» — и мгновенно чей-то ужас от внезапного понимания того, что происходит… чья-то нелепая попытка поддержать его гаснущую жизнь, какой-то вой, крики, боль и чернота…

…Когда по телу лежащего дракатона прошла длинная дрожь, оно вытянулось, опустилось, точно расплющилось в пыли, все вдруг отмерли:

— Мейз!

— Прекрати, ты убьешь его!

— Мейз! — Джеймс и Нед пытаются оторвать скрюченные пальцы мужчины от горла дракатона. — Слышишь? Ты понимаешь меня, Мейз? Прошу тебя, прекрати, ты с ума сошел!

Но мужчина не понимал их слов, не понимал и того, что, надломив, борет и уже одолело его сумасшествие. Где-то снаружи бились, не проникая в сознание, чужие и странно знакомые голоса, где-то, удаленные расстоянием, горели исступленным, тревожным огнем синие глаза Айрин — чудовищно раскачиваясь, клубилась голова Николя.

Наконец совместным усилием, студентам удалось разжать пальцы Мейза. Тот встал на колени, пополз к стене, встал и, не оборачиваясь на то, что было сделано, пошел по светлому, залитому ярким солнцем коридору. Пошатнулся, мотнул головой и сел, опустив голову на колени и завыл…

Все уже ушли, Айрин скорчилась в углу. Очнувшийся дракатон, весь в крови, с трудом сел, облокотился о стену, закрыл глаза — и так на долгие часы остался неподвижным…

Перед его мысленным взором несколько десятков крылатых зверей с всадниками в ярких одеждах начали по спирали спускаться к широкой празднично украшенной площадке. Ярко сияет солнце. Небо было ласковым и синим. Он все видит сверху, он счастлив. Влажные и помолодевшие, словно только что из купели, поблескивали первым зеленоватым пушком поля, расчерченные кое-где вереницами деревьев. Внизу потоком вливались радостные дракатоны в огромные ворота, смешиваясь с толпой гостей. Огромный двор был ярко освещен сотнями ламп, которые гроздьями висели на белых стенах. Он знал, это начало великого ежегодного празднования скилла…

Эссейл моргнул, прогоняя эти счастливые воспоминания — он не имеет на них право.

Чувство вины поднялось с самого дна его души. И чем сильнее оно овладевало им, тем более глубоким становилось его раскаяние — давно забытое переживание, отозвавшееся далеким эхом на ужасные воспоминания. Он знал, что был виноват в чем-то ужасном! Но зачем были все эти угрызения, чувство ужасной неправоты, виновности? Если бы понять, ему надо срочно все вспомнить!

Тишина покрыла дворец, заползла во все углы. Полезли сумерки, скверные, насторожённые, одним словом мрак.

И вот, попозже, когда посинела занавеска на окне, Эссейл устал крутиться в фантастическом хороводе мыслей, ослаб и, затихнув, взял и просто и честно осудил себя с начала до конца, — зачеркнул себя всего — ну что он переживает? ОН ВИНОВАТ! Он должен умереть! Как стало все просто и легко! Его задача спасти Айрин и все! И он пойдет в эту долину и прочитает это заклинание! И наконец получит наказание. Ему стало легко и свободно.

Она, его Аларианта, была единственной целью, что имела значение в этот момент, во всей его проклятой жизни и когда он понял это, дыхания в легких уже не хватало. А в голове образовалась пустота. Он был влюблен до беспамятства. И у него появилась четкая цель…

Почувствовал, не открывая глаз, как рядом с ним села Айрин, обняла его, замерла.

Лоб его пересекала глубокая рана. Нос сломан, губы были разбиты. Весь затылок в крови. Девушка положила руки ему на виски, дракатон дернулся, сердито зашипел.

«Ну и пусть злится», — подумала Айрин и сосредоточился на том, что собиралась сделать. С чем можно сравнить ее дальнейшие действия? Плетение? Строительство кирпичной стены? Скорее, что-то вроде штопки рваного носка. Она почувствовала, что построила, точнее, восстановила разрушенное. Раны затянулись, но его душа все еще кровоточила.

— Как же я их ненавижу, этих дракатонов!

Мужчина тяжело вздохнул.

— Эссейл, человек становится таким, каким сам себя делает, и не важно, кем он родился. Оставь прошлое в прошлом. Ты не виноват в этих смертях.

— Где у тебя заклинание для снятия печати? — Глухим голосом с очень сильным акцентом спросил ее любимый.

— Эссейл…

— Где?

— Со мной.

Удовлетворенный кивок.

— Ты уйдешь в Дракатию, сегодня или нет, уже вечер, завтра с утра.

— Нет.

— Уйдешь, до прихода этого, спасителя.

— А ты?

— Я… я тоже…уйду…

— Эссейл, ты не можешь бросить меня! Ты мой Алариен! Ты дал мне клятву защищать меня! — Айрин видела, что ее слова ранят его. — Не сдавайся! Да, это больно, все эти бессмысленные смерти, но, несмотря на это, ты продолжаешь идти. Ты оберегаешь своих друзей, и свою пару настолько, насколько только можешь. И продолжаешь бороться даже после того, как был сбит с ног!

В эту минуту он был озабочен только тем, чтобы спасти девушку от грозящей ей беды.

— Ты не скажешь им своего имени, не упоминай обо мне, просто студентка, просишь о помощи…

У Айрин поджались пальцы на ногах:

— Не бросай меня. Я тебя люблю…

— Я спущусь в долину завтра, прочитаю это заклинание, ты будешь в безопасности…

— Не бросай меня. Я тебя люблю…

— У тебя все еще может быть. — Его голос стал совершенно безжизненным. — Все еще может произойти, тебя захочет любой мужчина…

— Не бросай меня. Я тебя люблю…

Как же ему тяжело…

— Мое время все равно на исходе… Завтра тебе надо прочитать…

— Не бросай меня. Я тебя люблю…

У нее текут слезы по щекам…

— У тебя все будет в порядке. — Он изо всех сил старался сдержать слезы… — и у тебя все получится. Ты такая красивая! В конце концов, ты не долго будешь одна. — Вытер ее слезы. — Что есть, то есть. Я уже давно знаю, что с судьбой не поспоришь.

Она застыла, а потом вырвалась из его рук.

— Мы начнем сначала… Не бросай меня… Мы убежим, мы спрячемся, вместе…

Он выпрямил голову.

— Любимая моя, ты не понимаешь. Все кончено. Завтра приезжает этот Гарри, он тебя заберет.

— Нет, если я могу что-то предпринять.

Повисла долгая пауза… и потом Эссейл протянул руки и прижал ее к себе, так крепко, что, казалось, хрустнули кости.

— Я недостаточно силен для всего этого, — прошептал он ей на ухо… словно не хотел, чтобы кто-то услышал подобные слова из его рта. Никогда.

Проведя ладонями по его мощной спине, она крепко обняла его в ответ:

— Я сильна. Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы.

— Да, ты права, — Улыбнулся дракатон через силу. — Завтра ты уйдешь… А я приду, сразу за тобой, обещаю. — Впервые солгал он своей Аларианте…

— Я люблю тебя… — Завтра она уйдет и будет его ждать, и он обязательно придет, и они начнут свою судьбу сначала…

Они долго сидели и молчали. Дворец исчез. Исчезли и их разрушенные жизни. Перед ними был только луг, а над лугом — мягкое небо. Теплый ветер ласкал их лица. Казалось, он дует сквозь черную паутину прошлого, словно стараясь оттолкнуть ее своими мягкими ладонями. «Так, наверное, и нужно начинать, — думала Айрин. — С самого начала. Не с воспоминаний, ожесточения и ненависти, а с самого простого. С чувства, что ты любишь»

Глава 3

Мы для богов — что для мальчишек мухи:

Нас мучить — им забава

(У. Шекспир. Король Лир. Акт. IV, сц. 1. Перев. Б. Пастернака).

Ранним утром Эссейл соскочил с кровати. Спал ли он? Начал суетиться, собирать вещи Айрин в большую сумку через плечо.

— Ничего дракатонского не бери, это будет слишком подозрительно, только свое, суларское. Надо спуститься вниз за едой.

Айрин без сил сидела на кровати, наблюдая за суетой своего любимого, в ее голове собирались тучи,

— А ты?

— Я следом, не волнуйся, быстренько вниз, в долину, прочитаю закинание и бегом к тебе…

— Я не хочу…

— Ты только не жди меня, иди себе потихонечку, но быстро, так, чтобы этот благодетель, Гарри, тебя не догнал и в Дракатию…

— Я не хочу…

Эссейл сел на корточки перед Айрин, взял в руки ее холодные пальчики, погрел их своим дыханием, поцеловал каждый пальчик,

— Айрин, любимая, так надо, верь мне, веришь?

— Верю.

— Молодец, собирайся, подумай, что тебе еще надо?

— Ничего… Я подумала, Эссейл, — произнес она негромко. — Моя жизнь принадлежит тебе. И это ты должен решать, что нам делать и куда поехать. В Дракатию, в Багалию — мне все равно, но только с тобой. Я отдала тебе свое сердце в ту же минуту, как впервые увидела тебя, ты держишь в своих руках мое тело и мою душу. Мы вместе поедем туда, куда ты велишь.

— Отлично! Я велю ехать в Дракатию, — криво улыбнулся он, улыбка получилась не очень веселой.

— Вместе…

— Я сразу за тобой…Пойдем в столовую, не бери пока сумку,

В столовой царит уныние и некоторое смущение. Почерневший Мейз в сторонке пьет бренди, Джеймс и Нед бессильно растянулись на креслах, Заррот не ест, он пожирает еду, голова у него перевязана. Подурневшая Мелинда задумчиво ковыряет листик салата. Драйт почему-то спит на диване, нелепо поджав под себя длинные ноги. Айрин заметила в помещении новых людей — видимо, посланцы из деревни. Николя, зеленый от усталости, был очень занят и разговаривал, казалось, одновременно сразу с четырьмя людьми.

«Да, вид у ребят очень изможденный, как странно» — подумала Айрин, — «с печатью такой усталости, которая выходит за пределы обычного утомления. Они состарились за одну ночь» — вот так можно было описать их вид. Здесь что-то случилось.

Айрин не знала, насколько ужасной была прошедшая ночь.

Туман заполнил весь сад, облепил все окна и двери. Ментальные атаки шли одна за другой, практически без остановок. Драйт как мог отбивал атаки, но он не всегда справлялся. Джеймс до сих пор содрогается, когда вспоминает, как к нему явилось видение женщины неземной красоты. Она была совершенно голая. Черные густые волосы подобраны кверху. На голове корона в виде сияния из самоцветных камней. Волосы струятся по обе стороны лица, как рама, и спускаются на пышную грудь, ему так хотелось припасть к этой груди, к этим губам! Его затопила невиданная волна желания. В руке у нее светло-желтая лилия. Как драгоценные камни блестят и переливают ее черные большие глаза. Это чудные, огромные звезды! Коралловые губки чуть приоткрыты. Линии лица и тела так чисты, так безукоризненны, так прекрасны!

— Кто ты, прекрасная из прекрасных! Будь ты небожительница или исчадие ада — я твой верный раб. — Он ее хочет, любит, обожает.

— Иди ко мне, — слышит он приказ и бежит…

В следующую секунду он понял, что лежит на полу и руки его держит Нед, между ног все горит, в пульсирующей от боли голове чуть прояснилось,

— Что это было?

Рядом раздается крик Зои:

— Николя!

Светловолосый мужчина уже борется с засовами огромной двери, пытаясь выйти наружу, Лицо его превратилось в неподвижную маску, взгляд застыл и остекленел, на губах блуждает улыбка:

— Я люблю тебя тоже, я иду, я спешу…

Нед кидается к Николя, рядом Мейз борется с Зарротом, стонет Драйт, по стеночке, незаметненько, к двери пробирается-проползает Мелинда, Кейст ногой ударяет ее, девушка отлетает к стене, ударяется головой.

Мейз корчится на полу, ребята держут его, мужчина отчаянно сопротивлялся, потом тело его расслабилось, в глазах появилось выражение ужаса.

— Теперь это был я?

Николя молча кивнул. Мейз со стоном сел, обхватив голову руками.

— Мы все здесь сдохнем или рехнемся…

И так всю ночь…

Николя в конце концов пришлось оглушить и связать…

Хуже всего им пришлось, когда уже ранним утром Драйт, вскрикнув, вдруг потерял сознание…

Заррот порывался выйти в сад и начать всех жечь, вместе с садом, с дворцом, со всем этим поганым миром… Успокоился только когда Кейст с ревом опустил массивный стул ему на голову…

Лиззи хотелось бежать к зовущему ее на помощь Моррису…

Весельчак Кейст орал, запрокинув голову, и матерился, как никто и никогда…

Мелинда заливалась слезами — Вереса преследовала ее всю ночь…

Давление и напряжение становилось невыносимым…

Яркое утро студенты встретили, связавшись вместе, сотрясаясь от вожделения и желания, они сидели на полу в большом кругу, держа друг друга за руки, напряженно смотря друг другу в глаза… Страх, нетерпение, страсть достигли высшего предела — еще чуть-чуть и…

…Потом туман неожиданно рассеялся… Все напряжение сразу сломилось. Больше не хватало сил, не хватало страсти… Ребята измождено упали на пол.

Появление дракатона в комнате вызвало легкую, чуть смущенную запинку, местные мужчины удивленно проводили взглядами странно выглядящее существо, все знали, что в деревнях пышным цветом цвели суеверия — если увидишь живого дракатона и не убьешь его — быть тебе несчастным столько то лет, деревенские после минутной запинки продолжили что-то втолковывать Николя, на лбу у которого выступили крупные капли пота. Наконец они ушли, несмотря на яркий солнечный день, держа каждый по два факела в руках. Айрин услышала удаляющиеся по коридору шаги, затем грохот закрывающейся двери и скрежет большого засова.

— Видимо, ночь, их любимая пора, — пробурчал бледный Нед, — любят тепло, но не жар солнца…

— В деревне тоже была ужасная ночь смерти. Огни не помогли, люди сами бежали в лес навстречу тварям. И это только начало, Врата полностью еще не открыты.

— …. дерьмо…, - грязно выругался Джеймс,

— Как ты стал выражаться, просто кошмар, как портовый грузчик, — чопорно заметила Лиззи.

— Чую наш скорый конец, — ответил худенький, подвижный Джеймс, грустно ухмыляясь. — Бунтарский дух вот проснулся.

— Идиот, — пробурчала Лиззи, — все бы ему хихикать…

— «Если птица в клетке тесной…» — тоненько запел Джеймс…

— Идиот, — повторила Лиззи, презрительно фыркнув,

— Знаешь, дорогая моя, лучше уж взлететь в небо и разбиться…

— Ему необходимо выговориться, оставь его, — доверительно сообщила Мелинда и вернулась к своему листику, — У нее всегда было открытое, бесхитростное выражение лица, призывавшее к откровенности, обещавшее прощение. Мужчины ее за это обожали.

— Как спалось? — Ехидно спросила Зои,

— Спасибо, хорошо, — ответила ничего не понимающая Айрин,

— Николя, — начал Эссейл, — я пойду сегодня в долину с заклинанием,

Все с удивлением уставились на дракатона,

— Еще один идиот, — сказала Лиззи, — Она пригубила из бокала и села, насупясь и сопя…

— Самоубийца, — добавила Мелинда, во взгляде голубых глаз Неда, уставившихся на дракатона, сквозила задумчивость,

— Ну пусть сходит, прогуляется, — сказал Заррот, — только помни, уродец, обратно не примем, хватит нам Теней кормить, так и передай своему будущему Хозяину,

— А вы можете дождь устроить? — Тихо спросил Эссейл, — холодный, с грозой и чтобы ливень, как из ведра,

Все замолчали, почему-то удивленные неожиданностью вопроса.

— Я могу, — сказала Лиззи? — Могу тучи собрать и холод, но не смогу удержать на одном месте,

— Я удержу, — сказал вдруг Николя, — А смысл? Все равно, дождь закончится когда-нибудь и они вернутся…

— Как долго? — Спросил сосредоточенный Эссейл, сообразительный Джеймс, поняв его замысел, тоже уставился на мага-ветрянника,

— Час-два, я думаю, надеюсь, смотря какой масштаб контроля,

— Над долиной,

— Я помогу, — вступил в беседу Нед, длинное лицо его передернулось, стало еще бледнее,

— Я заморожу землю, — буркнула Мелинда.

— Я пойду с тобой, Эссейл, — сказал Джеймс, поняв замысел дракатона.

— Все и сдохните, — проговорил Заррот с набитым ртом, отрезал большой кусок мяса и, нанизав его на нож, он махал им как палочкой дирижер. — Хотя еще одну такую ночь я не переживу. Я тоже иду. Посмотрю, как птаха сдохнет, читая заклинание, — Айрин бросила на Эссейла озабоченный, полный тревоги взгляд из-под темных кругов под глазами. У нее привычно поджались пальцы на ногах, как будто во всем теле сжались сосудики. — Заклинание сожрет тебя, для этого нужна колоссальная энергия, магический резерв и мощная подпитка. Никто из нас не справится, даже я, даже, думаю, Гарри.

Эссейл кивнул и увидел расширенные глаза Айрин, пальчики ее, вцепившиеся в косяк, худенькое лицо, все дрожащее от волнения, горло ее двигалось, точно она глотала что-то. (Он заметил это с пронзительной жалостью.)

— Все будет отлично, — сказал он спокойно, скорее для Айрин, чем для остальных. — Я справлюсь.

— Говорят, в прошлом, — задумчиво сказал Джеймс, — в прошлом маги могли создавать круги силы и делиться энергией. Но эти умения потеряны,

— Маги прошлого были куда сильнее, наши возможности это одна сотая их дара.

— Я тоже пойду, — донесся голос Мейза, Айрин подметила какое-то странное смущение в его голосе и жестах, словно мужчина был в чем-то неуверен.

— Может не стоит, — неуверенно спросил Николя, — может подождем Гарри, он уже придет сегодня-завтра. А мы под защитой дворца…

По хорошему, надо бы связать мутанта и ждать миларда, но Николя видел, что воодушевленные студенты не послушаются его мудрых советов. Да и сам он крепко сомневался, что они переживут ночь.

«Боги, — подумал Николя, — наступит ли конец этому кошмару? Или один ужас так и будет сменяться другим?»

— Значит, идем сразу после завтрака, — подвел итог Эссейл.

Никто ему не возражал.

Началось томительное обсуждение деталей. Не такие были головы у суларских магов, чтобы спокойно решиться на самоуничтожение. Айрин не прислушивалась, ее, также как и остальных девушек, в долину не брали. Все в голове Айрин пошло вразброд, закружилось перед глазами. Эссейл не смотрел на нее, он знал состояние своей Аларианты, не хотел встречаться с ней глазами. Она его потеряет, она чувствовала, начались их последние минуты вместе, она этого не выдержит, она просто не сможет уйти без него, не сможет жить без него! Ей очень хотелось плакать и она все отворачивалась, глядя на яркий разгорающийся день за окном. Безнадежность охватывала ее от того бесконечного пространства, по которому предстояло ей пройти без Эссейла — вся жизнь без него, в поисках самой себя — вся жизнь без него… Нет, нет!.. Взяв со стола лепешку, она жевала ее, глотая вместе со слезами…

Девушка была голодна, но едва осознавала это. Вчера ей так и не удалось поесть — Айрин отказалась от еды, разделась, влезла под теплое одеяло, подползла под теплый бок Эссейла в последний раз в своей жизни и в темноте заплакала в три ручья, зажимая рот подушкой.

— Время излечит скорбь… излечит, любимая… — Эссейл повторял эту ложь до тех пор, пока к измученной Айрин не пришел сон.

Решение со скрежетом, в мучительной боли оформлялось в голове Айрин — она не уйдет, она разделит смерть со своим Алариеном. Она умрет, сразу после Эссейла.

…Айрин заметила, что в обсуждении вдруг настал перерыв. Все глаза теперь были устремлены на черно-синего мутанта, его глаза мерцали спокойным тепло-оранжевым светом, он уверенно кивнул:

— Я найду алтарь.

«Почему он так уверен?» — Удивилась Айрин, — «он же там никогда не был»

Приниженный, последний из всех, грязный мутант, смертник — но от Эссейла веяло такой спокойной властностью, что уставшие студенты безоговорочно поверили ему. Будь они не так измотаны, испуганы, они, может, задумались бы, засомневались, но не сейчас. Они все сознавали, что Эссейл представляет собой какое-то особое явление, вызывающее у них и чувство страха, и неприязнь, но и в то же время желание слушаться и следовать за ним.

Решено было принято — на скале, наверху, будут колдовать Лиззи, Николя, Нед и Мелинда. Ганна должна была охранять их, в случае нападения тварей из тумана на ослабленных магов.

Зои и Айрин должны были остаться во дворце. Эссейл многозначительно посмотрел на Айрин, мол, у тебя своя цель, девушка твердо кивнула, впервые обманывая своего Алариена.

Боевая группа, направляющаяся в долину, состояла из Заррота, Кейста, Джеймса, Мейза и Эссейла. Драйт должен был вести их вниз до момента, когда его магия заканчивала работать. Затем ему следовало возвращаться на скалу и отбивать любую ментальную атаку, защищая магов.

Заррот мысленно стонал, — «вот бы сейчас взять нож, да вогнать его в тот самый, уродский глаз ублюдка, да посмотреть, как от удивления округляется у него второй глаз или нет, связать его и медленно ремни ему вырезать из спины…» — отгоняя навязчивый бред мечтания, Заррот пытался сконцентрироваться на обсуждении… Действительность была темна, неопределенна, тревожна и унизительна… Надо было решаться. Можно ли доверять уроду — конечно нет, но выбора совершенно не было. Вот заговорил Джеймс, он говорил подробно, захлебываясь, торопясь, чтобы его не перебили — все они горят энтузиазмом, Эссейл вернул им смысл, дал им шанс бороться.

Всем, кроме Айрин, было очевидно, что живым дракатон быть не рассчитывает после проведения обряда, и они прощали ему его рабскую кровь и низкое положение, только это мирило Заррота с этим его унизительным, подчиненным положением.

Заррот многозначительно посмотрел на друга, тот тоже ответил задумчивым взглядом, чуть кивнул — чего бы там Гарри ни хотел, черный маг не должен существовать на этом свете…

Все решено, все сказано, пора было прощаться и поскорее приступать к выполнению плана, ребята не хотели оказаться без какой-либо магической защиты в долине ночью — любимое время тварей.

Вышли в сад. В саду, залитом солнечным светом, зрела тишина. Природа как бы застыла, наполненная сладким благоуханием цветов и жужжанием пчел. Пахло цветами, крапивой, землей. Яркое голубое небо, ни облачка. Со щедрой широтой и роскошью медлили, задерживались утренние, чуть туманные, часы чудесного, ясного дня. День обещал быть жарким.

Впереди всех шел облаченный в кожу огромный Заррот. На его перевязи болталось два меча, весь он был обвешан всевозможными ножами и кинжалами. Трудно было не восхититься его красивой, даже величественной внешностью и изысканной манерой одеваться. Воистину он был рожден, чтобы стать лидером — великим магом-воином. Все были вооружены. Даже Эссейл, под оглушительный смех Заррота, повесил на пояс небольшой меч, который теперь смешно болтался, путаясь в ногах дракатона.

Чувствовалось небывалое напряжение. Все были молчаливы. Даже вечно болтливый мелкий Джеймс притих. У несчастного Николя вид был, как перед казнью.

Драйт едва шел, с трудом переставляя ватные от усталости ноги, никогда еще не приходилось ему отражать настолько сильную ментальную атаку. Его брюки были измяты и порваны, рубашка грязная и засаленна у ворота. Впервые в жизни Айрин видела хладнокровного аристократа маркиза Драйта Собберси таким и в таком виде: казалось, он стал ближе, роднее, внезапно сбросив броню своей обычной невозмутимой сдержанности. Он ободряюще похлопал по плечу Эссейла, помог Ганне перешагнуть через яму, заполненную мусором.

Николя тоскливо вздохнул-простонал,

— Мы справимся, — вымолвил вдруг Джеймс, заставив всех подпрыгнуть от неожиданности, и нерушимый оптимизм молодого человека, словно монолитная глыба, подпер хрупкую конструкцию тихого отчаяния его куратора.

Напряженно оглядываясь, студенты прошли к смотровой площадке на скале, откуда открывался прекрасный вид на долину. Здесь они должны были разъединиться, как только увидят первые свидетельства портящейся погоды.

Айрин с ужасом посмотрела вниз. Она видела, как качалось перед ее глазами глубокое небо и покрытая туманом светло-зеленая долина, по которой тянулось сине-серебряное блюдо застывшего озера.

— Смотрите, — закричала вдруг Лиззи и схватила руку Мейза так сильно, что тот поморщился, — они идут!

И правда: с середины ярко-зеленой долины, кверху поднимался столб белого светящегося тумана: он полз ближе и выше и пропадал в кустах у подножия скалы.

— Если б я не была с вами, — шепчет испуганно Ганна, прижимаясь к Джеймсу, — я бы убежала от этого тумана без оглядки, забыв, что я маг-боевик: в нем чувствуется смерть.

— Поторопитесь, — настороженно сказал Николя, — у нас мало времени, они скоро будут здесь.

Лиззи долго уговаривать не надо. Она закрыла глаза и начала нашептывать себе под нос заклинания. Все тревожно оглядываются, смотрят на безупречно голубое небо, снова на застывшую в трансе девушку, на скалу, нет ли свидетельств приближающегося тумана.

Прошло полчаса.

Студенты вытирают пот — день обещает быть очень жарким, их окутывает давящая духота, но вот почувствовалось, что надвигается гроза. Всех охватила тревога, но они ничего не могли с собой поделать.

— Мне надо в туалет, поср…ть, — шепотом прошептал Кейст,

— В долине поср…шь, в кустиках туманных, — нервно хихикнул Заррот, рукавом вытирая пот, струившийся по его лбу, его глаза нервно вращались, — ненавижу это чертово ожидание,

— Приближается, чувствуете? — Спросил Нед, — Сейчас ветром подгоню…

Далеко на горизонте быстро темнело и все услышали первые, еще очень отдаленные, сердитые раскаты грома. Очередь Неда закрыть глаза, поднялся несильный, очень теплый ветерок.

Горизонт потемнел и гроза сердито ворчала. Стрекотали насекомые, порой подавала голос какая-нибудь птица — и больше ничего. Приближалась гроза, и воздух в ожидании дождя загустел, точно патока.

Погода стремительно портилась, Мелинда закрыла глаза — подувший ветер стал холодным. Небо над долиной уже заволакивало непроглядными грядами туч.

Заррот напряженно всматривался в стремительно меняющееся небо. Соломенные, развивающиеся на ветру волосы его казались неживыми, как у куклы. Глядевшие со скалы видели извилистую молнию вдалеке, перебежавшую от края неба до края.

Погасло. Тьма…

— Так, готовимся, прощаемся, — распоряжается Николя,

Облака над скалой заволокли небо. Яркое солнце все еще прорывается сквозь них. Легкая голубая дымка повисла в ветвях деревьев. Озеро внизу из голубого превратилось в свинцово-серое, солнечные зайчики теперь реже плясали на его поверхности. Черная туча приближается.

Ганна с всхлипами обнимает Джеймса, тот бормочет ей что-то утешительное. Ребята обмениваются хлопками по спине.

Эссейл резко развернулся к Айрин и обнял ее за талию. Она прижалась лицом к его груди. Слезы насквозь промочили его рубашку. Он поднял руку, лаская шею под ее растрепавшимися волосами.

— Все будет хорошо, любимая. — Шепчет он ей на ухо. — Сразу иди во дворец, возьми вещи и уходи. Помнишь карту? Айрин, — он поднял ее лицо, нежно держа за подбородок, поцеловал ее дрожащие губы, глаза, — уходи. Тебя здесь замучают. Ты видишь, что здесь за люди… Лучше — в Дракатию, не последние же там подонки…все бедствия твои пройдут… ты полюбишь… но я буду с тобой… Моя душа… Дитя мое… Сердце мое… Любовь моя… Все равно, я с тобой в жизни и… в смерти, как мое сердце с тобой навеки… Живи… Обещаешь?

— Айрин опустила глаза и плотно сжала губы, предпочитая промолчать. Эссейл почувствовал неладное, чуть встряхнул девушку,

— Айрин, обещаешь уйти?

Та кивнула, заливаясь слезами.

— Эссейл, обещай вернуться.

— Я постараюсь, но ты уходи, сразу…

Горячая ладонь дракатона в последний раз сжала холодные пальцы Айрин.

Ушел, не оглядываясь.

Обеими руками она сжимала грудь, там, где сердце… стояла в сторонке, глядя на уплывающие силуэты мужчин. Истощенное переживаниями молодое лицо ее, с высоким, чистым лбом, с красивыми черными волосами, окрученными косой вокруг головы, было покойно и бесстрастно, лишь иногда в горле ее с трудом, с хрипом, вдруг катился клубок. Скоро они скрылись в утреннем тумане.

Глава 4

Они уже отошли далеко и вот-вот должны были скрыться за поворотом, когда Эссейл не выдержал и обернулся, ему надо было увидеть ее, в последний раз. На нее падала тень от высоких вязов, отблеск от листвы которых делал еще более бледными ее и без того как бы покрытые воском щеки. Положив руку на грудь, словно ей нужно было держать выскакивающее сердце, она стояла прямо, с высоко поднятой головой, и ее осанке могла бы позавидовать любая королева.

«Прощай, любимая моя»

Маленький отряд свернул за угол. Лес, звенящая тишина, запах густой листвы, сквозь которую даже днем не проникает солнце. Гуще мрак.

Над землей качался туман, хлопья его висели, словно пригвожденные к колючкам высоких зарослей ежевики. Казалось, что молчаливый лес заключает в себе скрытую угрозу. Из-за каждого дерева, из-за каждого бугорка могли выбежать страшные твари с протянутыми руками.

Молния ярко сверкнула вдалеке, залив неровным, дрожащим светом едва видную, заросшую высокой травой лесную дорогу. Заррот прищурил глаза. Что за темные фигуры шевелились у того дерева? Может быть, они просто почудились ему. Рядом застонал Драйт,

— Ребята, началось давление, готовьтесь,

— Да, вонь усиливается, — согласился Эссейл,

Все уже устали готовиться, хоть бы атаковали их уже!

Они ускорили шаг.

На полпути начался мелкий дождь.

Кейст вдруг тяжело задышал, всхлипнул и резко шагнул в сторону с дороги.

— Куда пошел? — С криком Эссейл прыгнул на спину молодого человека, Заррот выплюнул огнем в ту сторону. За полуразрушенной колонной вспыхнула яркая искра. Вокруг нее вихрем закружилась пыль, всасывая влагу из воздуха. Из смешанных частиц земли, воздуха и воды в лунном свете стала вырисовываться высокая, тощая нагая фигура. Ее пятнистая кожа была покрыта серой чешуей, тонкий безгубый рот был широко открыт.

— Любимая моя! Я иду! — Вырывался Кейст из-под тяжелого тела дракатона, — ублюдок, не трогай меня!

Джеймс выпустил огонь в сторону уродской твари. Подбежал Драйт, положил руки на голову Кейста. Через некоторое время студент, очумело тряся головой, поднялся.

— Скорее! Туман надвигается! — крикнул Мейз. Ребята встали в круг — спина к спине. Драйт в центре, раскачивается из стороны в сторону с закрытыми глазами.

Посмотрев на запад, студенты увидели катящуюся к ним бело-молочную стену. Огневики засыпали туман огнем, ничего не помогает. Тварей слишком много.

По мере приближения тумана сладкий запах становился все сильнее. Туман остановился перед магами и стал обтекать их с обеих сторон. Ну вот и все, они тут все сдохнут…

Дождь усилился. К шелесту падающих капель добавился далекий отрывистый звук далекой грозы.

Неожиданно лес осветила белая вспышка, на мгновение выхватив из темноты перекошенные лица студентов. Твари рядом дико заржали-завизжали, а через несколько секунд над лесом прокатились оглушительные раскаты грома. Лес наполнился странным грохотом. Эссейл на мгновение ослеп, заморгал и вдруг увидел, что к ним стремительно, со страшным ревом, приближается стена дождя, как будто кто-то сверху опрокинул огромное ведро воды. Через секунду все были мокрыми. Сразу же стало темно и холодно, налетел ветер. Туман смело.

— Спасибо Лиззи, — едва шевеля вмиг замерзшими губами, прошептал Заррот. — Я твой должник.

В это время до их слуха дошел круглый глухой звук, точно где-то далеко провалилась земля. Через минуту возник второй такой же вздох. Все подняли головы, вслушиваясь. Они различали между этими глубокими вздохами глухое ворчание, то затихающее, то вырастающее в сердитые перекаты. Звуки доносились не с той стороны, откуда ребята шли, а слева, со стороны долины.

— Обвал что ли? — Спросил дрожащий от холода Джеймс,

— Некогда думать, пойдемте, — оборвал его Мейз, — вперед, Эссейл, указывай путь.

Через некоторое время Драйт покинул их, здесь его магия уже не работала, дорога шла вниз. Хотя, дорогой эту узкую, петляющую сквозь непролазные заросли тропинку, сложно было назвать.

Вдалеке темное небо разорвала очередная вспышка молнии, а через несколько секунд прогремел гром. Дождь в новом приступе ярости обрушился на землю.

Когда отряд начал спускаться ко дну долины, дождь усилился и больно хлестал по головам, лицам, а ветер перешел в настоящий ураган. Они никогда еще не попадали под такой сильный дождь. Он обрушился на них сверху, промочив одежду на плечах и спинах; они пригибались под тяжестью огромных масс воды. Ливень затруднял их движение вперед — ноги скользили по мокрой траве.

Узкая дорога превратилась в булькающий ледяной поток, вода стремительно стекала вниз, неся с собой грунт, ветки и мелкие камни. Студенты ничего не видели, голову просто невозможно было поднять вверх, вода заливала глаза, они уже давно потерялись бы, если бы не дракатон, ребята не понимали где верх, а где низ — небо и земля перемешались в этом непрерывном реве ветра и воды. Их ноги осторожно ступали по безжалостному горному откосу, ибо каждый шаг грозил обернуться жестоким падением на острые камни и выступы. Наконец, маги, балансируя и держась друг за друга, медленно спустились вниз под сомнительное убежище малорослых сосен, и столпились под низким игловатым пологом, который протекал дождем, чтобы наспех оглядеться.

Температура очень сильно упала, ребята заледенели. Лед был новым опасным врагом: он нарастал тоннами, быстро и без предупреждения, замораживал лужи, покрывал землю неровной, толстой белой коростой. Одежда студентов хрустела и шуршала.

— С-п-п-п-а-с-с-и-б-о М-м-м-е-л-и-н-д-д-д-а, — прошмямкал Джеймс, стуча зубами. — К-к-к-у-д-д-а, Э-с-с-е-й-л?

Дракатон огляделся — за стеной дождя ничего не было видно на шаг вперед. Его синие волосы висели тоненькими сосульками вокруг узкого лица. Глаза тревожно переливались темно-коричневым. Ноздри его стали забирать воздух — принюхивается, губы посинели, он весь дрожал.

— Ты девчонка, ты просто — дура! — Заорал Заррот, закидывая голову вверх, в небеса. — Ты первая нас угробишь!

Раскололось небо напополам. Налетел ветер. Страшно завыло. Небеса ответили новой порцией ледяного дождя.

— Вперед, за мной, — мотнул дракатон головой.

Они шли, скользили, падали, цеплялись друг за друга, снова шли. В сгустившейся тьме уже ничего невозможно было различить, они уже ничего не соображали от усталости, холода, тупо идя вслед за дракатоном.

Дошли до озера — его поверхность пузырилась под струями ливня, потоки которого скрыли берега.

Джеймс с воплем отчаяния поскользнулся и покатился по крутому берегу к воде, но смог зацепиться за небольшой кустик. Кейст, с веревкой в руке, опустился на четвереньки и цепляясь руками за траву и выступающие корни, пополз к другу по крутому и скользкому берегу, у подножья которого раскинулось озеро. Подполз к Джеймсу, схватил его:

— Держу! Тяни!

Мужчины вытянули наконец двух измазанных студентов наверх.

Они зашли уже так далеко, что отсюда не было пути назад. Теперь уже только вперед.

Студенты вошли в лес. Ливень обрушился на них с новой силой. Они ежеминутно оскальзывались, оступались, спотыкаясь о древесные корни…

Они не увидели, а почувствовали, что деревья расступились, они вышли на небольшую поляну. Посередине на темной, словно выгоревшей земле лежала тяжелая плита из черного

камня, ее матовая поверхность не отражала свет, она, казалось жила своей жизнью, пульсировала чернотой. Казалось, алтарь бился в такт их сердец, чернота манила, обещала покой, счастье единения, такая ровная, гладкая поверхность, так хорошо тут полежать…

Заррот сделал задумчивый шаг вперед… Кейст схватил его за руку.

— Пришли! — Словно не веря самому себе, прошептал Джеймс.

— Смотрите, — прокаркал Мейз,

На поляну выходили страшные существа. Без своей магии, они предстали во всем своем омерзительном виде. Серая кожа, безволосые голые черепа, глаза, лишенные век, довершали сходство с гигантскими рептилиями.

Ящероподобные создания явно страдали от воды и холода, из их гортаней вырывались хриплые, тяжелые вздохи.

На мгновенье все в ужасе застыли.

Мужчины достали мечи. Началось сражение.

Тут-то и разрядилась накипевшая злоба, огромный Заррот, хрипло вскрикнув, первый кинулся с кривым кинжалом в одной руке и мечом в другой и всадил его в тварь рядом… Мейз распорол брюхо следующей твари и, не успел враг упасть на землю, ударил следующего ножом. Джеймс, уклонясь от удара когтистой лапы, схватился в обнимку с тварью, — ее зубы у него в плече, — опрокинул и остервенело бил ножом по врагу. Кейст рядом с ревом колол огромных ящериц, не подпуская их к погруженному в себя Эссейлу.

Эссейл встал перед Вратами, несколько секунд он смотрел на начавшееся сражение, словно раздумывая, что ему делать. Потом отвернулся и неподвижно застыл.

И вот торжественным медлительным жестом простер он руки свои как бы в приветствии — так начинают Великое Заклинание, закрывая Врата мертвых. И начал говорить.

Он не знал откуда к нему пришли эти знания, но он начал ритуал закрытия ворот, словно это уже приходилось ему делать когда-то в прошлом. На поляне сквозь грохот ливня, шлепков ног и лап по воде, тяжелого дыхания сражающихся, полились первые древние слова.

Понемногу молодого дракатона начала сотрясать дрожь — это вступало в силу Великое Заклинание. Голос Эссейла звучал по-прежнему негромко, но он как-то изменился, словно в глубине его таилась неведомая музыка, да и язык, на котором сейчас нараспев, говорил он, тоже был суларским студентам неведом. Эссейл задрожал, словно заклинание вытягивало его силу. Когда же дракатон упал на колени, он только через некоторое время снова с трудом поднялся, его руки дрожали, словно в напряженных вытянутых руках он держал нечто темное и настолько тяжелое, что дрожал от усилия, пытаясь стоять прямо с этим грузом на плечах — слова с шипеньем и страшным бульканьем срывались с губ.

Все свою жизнь, всю силу своей неистовой души вкладывал Эссейл в это Заклятие, пытаясь закрыть Врата Криаз-Ниаллэей. Он уже не чувствовал своих обожженных губ и ничего не видел, в ушах стоял неистовый шум, наконец, он понял, что его сила сдает свои позиции, что он уже почти полностью вычерпан и побежден. Еще чуть-чуть и упадет он замертво перед пульсирующим алтарем так и не закончив Заклинание. «Все было напрасно! Я не справился! Заррот был прав» — Мелькнуло у него в голове.

Твари усилили атаку, пытаясь прорваться к раскачивающемуся Эссейлу, они видели, что главная угроза их существованию исходила от их древнего врага — дракатона. Ящероподобная тварь, громко вскрикнув что-то гортанное, проскочила мимо меча Заррота и Джеймса, отбила когтистой лапой выпад Мейза, яростным выпадом порвала плечо Кейста:

— Нет! — Вырвался крик у Джеймса, когда он увидел, что тварь, оставив корчащееся тело Кейста на земле, рванулась вперед и сжала Эссейла в своих могучих объятьях. Повалив его на землю, Ниаллэй стиснул пальцы у него на горле.

Заррот подскочил к обессиленному дракатону, взмахнул мечом и сильным точным ударом отсек голову твари. Обеспокоенно взглянул на Эссейла, жив ли урод? Жив, шевельнулся, встал на колени, из его носа и ушей идет кровь, шевелит синими губами, читает заклинание.

В какой-то момент Эссейл понял — все, он вычерпан, открыл всего себя, раскинул руки в стороны, стоя на коленях, закинул голову к небу, вола ледяным потоком колотила по его лицу, когда дракатон выплеснул всего себя, выплюнул свою душу, последние крупицы своей жизненной силы в это заклинание, последние слова диким криком вылетели из его нутра… Эссейл вдруг замолчал и беззвучно повалился на землю лицом вниз. Он уже чувствовал, как его дух готов расправить крылья и вознестись над землей, когда в его тело хлынул поток теплой, такой родной энергии, тело Эссейла неконтролируемо задергалось, словно от неистового наплыва обжигающе горячих волн силы, накатывающей на него.

Мертвый лес вдруг содрогнулся у студентов под ногами и по темному небу прокатился долгий раскат грома, замерший вдали. Внезапно откуда-то из середины черного алтаря с ревом взвился черный вихрь. Сквозь черную плиту с оглушительным треском вырвался нестерпимо яркий огонь, он могучим столбом взлетел до самого неба, ослепив всех на поляне. И вдруг все закончилось. Суларцы недоуменно оглядывались, все еще ослепшие после яркой вспышки. Твари пропали, затянутые куда-то закрывшимися вратами. Перед ними стояла мертвая черная плита, потерявшая свое влекущее очарование и притягательность. Ливень не прекращался, молотя по залитой водой поляне. В кровавой луже ничком лежал дракатон.

— Жив? — Спросил Мейз, устало вытирая лицо, он еще не решался опустить меч из дрожащей руки, не вполне поверив, что все закончилось.

— Надеюсь, сдох, — проворчал Заррот, — нам меньше забот, добивать не придется.

Над дракатоном склонился Джеймс, Заррот, в свою очередь, подошел к поверженному телу Кейста.

Молодой маг был буквально выпотрошен, шансов не было.

— Мертв! — Крикнул Заррот срывающимся голосом.

— Дракатон еще жив! — В ответ крикнул Джеймс, бессильно бухаясь на колени около Эссейла. Перевернул тяжелое бессознательное тело на спину, чтобы мутант не захлебнулся и сам провалился в полумертвый ступор от невообразимой усталости.

Рядом сидел Мейз, он наконец позволил себе разжать скрюченные пальцы, выронив меч. Уронил голову себе на колени и словно заснул, замерев в полубеспамятстве.

Никто не знал, сколько времени прошло. Первым пришел в себя Заррот. С трудом встал, взял меч, весивший, казалось, целую тонну, и вяло поплелся к бессознательному дракатону. Тяжело рухнул около него, с мечом полез к его шее. Джеймс изумленно посмотрел на действия товарища.

— Ты чего делаешь? — Каркнул он.

— Надо перерезать ему горло, пока он не очухался, — деловито ответил Заррот, подтягивая тяжелый меч, скользкая ручка соскальзывала из вялых пальцев. — Проклятье, где мой кинжал?

— Ты совсем сдурел? — Джеймс ударил Заррота по руке. — Он нас всех спас!

….В голове у него молотом стучала кровь, горло горело, как обожженное, кто-то лил на него ледяную воду. «Прекратите! Я сейчас утону!» Застонал, дернулся. Попробовал открыть глаза — не получилось, по лицу колотила струя воды: «надо перевернуться на бок. Я наверное заболел, что Кати скажет, опять будет стонать и квохать рядом, как заботливая наседка…» Включился слух — вода с грохотом ударяла по земле — все вокруг хлюпает, булькает, шелестит. Судя по ощущениям, он почему-то лежит в воде. Рядом какая-то возня и крики. С трудом приподнял голову — на земле, извиваясь боролись двое мужчин — Джеймс и Заррот, третий — Мейз — пытался их разнять. Наверное, они что-то громко орали, но он не слышал ни звука, только грохот падающего с небес водопада. Как же он замерз — по его телу длинной судорогой прошла дрожь, рук и ног он уже не чувствовал. Присмотрелся — недавние события громким щелчком предстали перед ним — Врата, заклинание, студенты. «С кем они борются?» — Заторможенно оглянулся, от усталости даже глазами тяжело вращать — поляна пуста, недалеко лежит неподвижное тело Кейста. «Надо встать и помочь им — может на нас кто-то напал? А где враг?»

Поднял ватное тело, сел, тупо смотря на сражающихся. Вода стала колотить по затылку, рождая в больной голове яркие вспышки. Мейз, между тем оторвал руки Заррота от Джеймса, отшвырнул огромного мужчину в сторону, шатаясь, встал Джеймс, вдвоем они нависли над поверженным Зарротом, что-то очень зло кричат ему — и чего это с ними, они же победили! Мир кружился перед его глазами, накатывала тошнота, — «мы сделали это! Справились! Врата закрыты! Это же хорошо?! У них с Айрин появился шанс!» Волна жизни обрушилась на него — может больше и не надо умирать? Жизнь по капле наполняла его снова, шедшего только что на смерть.

«Я живой! Как красиво вокруг! Какая мягкая вода! Какие зеленые деревья!»

Эссейл вздохнул полной грудью.

«Какой вкусный воздух!»

Студенты, наконец, заметили сидящего дракатона, с абсолютно обалдевшим лицом смотрящим на небо. Из его носа все еще текла кровь и, смешиваясь с водой, светло-розовой струйкой исчезала под подбородком, скатываясь на его шею, обезображенную черными синяками и ранами от когтей твари. К Эссейлу подошел Мейз.

— Эй!

Эссейл вздрогнул. Посмотрел вверх. Где-то он уже слышал это имя.

— Эссейл! — Перекрикивая грохот дождя, прокричал мужчина, — ты идти сможешь?

Дракатон казался то ли страшно растерянным, то ли совершенно обессилевшим. Он тупо кивнул, вряд ли поняв вопрос. Джеймс и Мейз совместными усилиями подняли дракатона на ватные, подгибающиеся ноги. Увидели, что нет, идти он не может и, скорее всего, не понимает, что идти куда-то надо. Закинули его руки себе на плечи, шатаясь побрели прочь с поляны. Заррот послушно двинулся следом за мужчинами обратно, вон из леса, с трудом переставляя ноги и все время спотыкаясь о камни и корни.

Путь этот по бесконечно длинному склону заросшей лесом горы уходил куда-то вниз, во тьму. Заррот посмотрел назад, на алтарь, на брошенное тело их друга и отвернулся.

Они куда-то шли и шли, не совсем понимая, куда идти, натыкались на деревья, обходили потоки бурлящей воды, стекающие вниз, словно горная речка, что-то переползали, снова куда-то шли. Дул пронзительный ветер, сек лицо.

— Мы выйдем, мы справимся, потерпи, еще чуть-чуть осталось, — повторял Джеймс. Но от каждого очередного раската грома юноша сам глубже втягивал голову в плечи и отчаянно хотел верить собственным словам.

Эссейл едва волочил ноги, повиснув на плечах студентов, он так и не сказал ни слова. Едва студенты остановились, чтобы обсудить путь, он бессильно рухнул на землю и, измученный до предела, лег на мокрую землю, все его тело мелко дрожало. Он, ничего не соображая, медленно хлопал глазами, в глазных впадинах у него были глубокие тени отрешенности, и там, словно в омуте, барахтаются вертикальные зрачки.

— У него шок от заклинания, откат, — вынес свой вердикт Заррот, — бесполезен, прибить…

— Эссейл, очнись!

«Отстаньте от меня» — После первого восторга, на мужчину напала странная, заморозившая все чувства апатия. Тварей-менталистов больше нет, а внутри что-то продолжало скребстись, постукивая в дрожащие внутренние блоки.

— Эссейл, посмотри вокруг, нам нужна помощь, мы потерялись, куда идти?

Мейз властно схватил за плечи вялое тело дракатона, потряс, никакого ответа, Эссейл мягко мотнул головой, закатил глаза, очевидно, собираясь потерять сознание.

— Просыпайся уродец! Черт подери, ты отрываешь свою задницу от земли и продолжаешь бороться! Тебя Айрин ждет!

Мейз кричит, как безумный, сопровождая каждое слово сильным встряхиванием дракатона.

— Давай, нюхай или как ты там находишь дорогу!

Заррот и Джеймс сидят рядом, устало смотря на безрезультатные действия старшего товарища. Мейз размахнулся и ударил дракатона по щеке, еще раз, пытаясь вывести его из ступора. Эссейл не пытался сопротивляться, его мускулы словно превратились в студень. Слабое подергивание конечностей — это все, чего Мейз смог от него добиться.

— Слышишь? Тебя ждет Айрин! Айрин! АЙРИН! Она умрет без тебя!

«А-й-р-и-н, А-й-р-и-н… ж-д-е-т… ж-д-е-т… у-м-р-е-т…» — Отдаленная мысль, где-то очень далеко слабым маячком запульсировала в его сознании, вытягивая мужчину из темного колодца забвения, — «Айрин? Почему ждет? Она же ушла? Умрет?» И все это время какой-то дьявольский хор из сотен Мейзов кричал в его голове: «Она умерла… умерла… умерла… Это ты позволишь ей умереть! Вставай! Вставай!»

Его кто-то трясет, — «Почему умрет?» — Эссейл дергаясь, как марионетка с порванными веревками, пытается встать, кто-то ему помогает. Ребята тоже шатаются. Его руки — как в огне. Глаза горят болью. Чувствует, что его лихорадит. Мысли путаются. Дракатон не помнит и не понимает, что делает.

— Помоги, — шепчет он кому-то рядом, — держи меня.

Зуб на зуб не попадает от озноба. Руки влажны. С трудом делает несколько шагов — не сам, его кто-то ведет.

— Куда идти?

Осматривается. Перед глазами плывут большие черно-золотые круги, лопаются, снова плывут — дракатон заинтересованно уставился на них…

— Эссейл!

Вздрогнул…

— Т-т-т-у-д-д-а…

Гроза, призванная Лиззи и больше уже не удерживаемая магами над долиной, бушевала с прежней силой. Тяжелые, черные тучи яростно наползали одна на другую, словно желая раздавить нижние облака своей массой; меж ними не было видно ни одного просвета. От раскатов грома, казалось, дрожали самые кости. Студенты никак не могли понять, сколько времени прошло — все еще день, вечер или уже ночь. Не было и речи о том, чтобы остаться здесь и переждать ненастье, всем не терпелось уйти из смертельной долины. Молнии освещали дорогу; в их призрачном серебристом сиянии обыкновенный лесной пейзаж казался фантастическим ландшафтом. Казалось, каждую секунду раздавался оглушительный удар грома, от которого вздрагивала земля, словно грозя развалиться на части. Было гораздо безопаснее — да и благоразумнее — притормозить у какого-нибудь раскидистого дерева и подождать, пока утихнет гроза, но студенты продолжали упорно плестись, увидев очередной

зигзаг молнии, блеснувшей где-то поблизости, и почувствовав тяжкое движенье земли, последовавшее за громовым ударом. Где-то был обвал, вокруг них падали деревья.

“Нет, он обладает силой и могуществом не нормального существа; и даже больше… он маг, очень сильный черный маг… Он нас всех обманул…околдовал…» — Он закрывал руками лицо от режущего ветра: «прав был Глен, прав… Обманул… это Заклинание было не для простых смертных, для величайших магов прошлого, высшей магии, магии вне категории… Всех так ловко обманул, провел…» Он с ненавистью шел вслед за спотыкающимися студентами. Они, сами едва сознавая себя от усталости, волокли огромное тело дракатона. Время от времени они останавливались и дракатон с явным трудом поднимал голову, осматривался и хриплым шипением что-то комментировал. Движение начиналось снова. Джеймс в голос стонал, Мейз стиснул зубы, выкатив глаза, шел. Они уже давно побросали свои бесполезные мечи, им только бы не упасть, а то они уже не встанут.

«Теперь этот ублюдок заплатит самой дорогой ценой за все, что он сделал. За все…за все… Ему придется испытать на собственной шкуре те страдания, которые он причинил другим людям, да, да, людям, страдания, которые он причинил ему. Нельзя упустить этот шанс,

нельзя повернуть вспять» — Бледное лицо его застыло в напряжении, запекшиеся губы были крепко сжаты.

Тучи, не удерживаемые на над долиной магами, порыкивая и грохоча от злости, стали смещаться на север. Пока измотанные студенты едва переставляя ноги, шли из леса, к долине, дождь почти прекратился. Тишину нарушал лишь шелест капель, падающих с деревьев, да журчание воды, пытающейся спрятаться в озере. Где-то неподалеку осторожно, пугливо подала голос какая-то птичка.

Тропа, видная одному только дракатону, исчезала в туманных зарослях. Деревья здесь стояли так часто, что образовывали один общий темный свод. Но на повороте из этого туннеля, к счастью, снова появилось в просвете закатное солнце, выглянувшее маленьким уголком из-за фиолетовых туч. Они почти вышли в долину. Дальше они уже сами найдут путь.

…Ночь? Темно. Вдали громыхает гроза. Где он? Что происходит? С еще мокрых листьев тяжело капают капли. Густой туман, деревьев почти не видно. Его волокут куда-то… Сил нет…

Попробовал вспомнить — усилие вызвало новую волну боли. Получилось — они прилетели сюда к Кати, он ранен, он же умирает, он сорвался сюда, как только получил то ужасное письмо! Кати! Он должен бежать, почему он ползет там медленно! Встрепенулся, дернулся в руках друзей:

— Еще чуть-чуть, Эссейл! — Кто-то хрипит рядом. С удивлением посмотрел на человека — это не Латарин! Сулиярец, напрягся, это Джеймс! Айрин! Ему надо к Айрин! А где Кати?

Круги… Всё вернулось к своей отправной точке! От туманного леса — к туманному лесу; круг, охвативший столетия… Внутренний круг, замкнувший открытые Врата… Или это гигантские качели? От судьбы никому не уйти. Она тебя настигнет — рано или поздно…

Они торопятся выйти из леса, им осталось совсем чуть-чуть. Он знал, что сейчас произойдет. Может его прошлое ему приснилось, а реальность ли сейчас или все наоборот? Он невольно наклонился вперед, чешуйки на его теле встали дыбом от ожидания боли в груди…

…Свистящий взвик, дракатон охает от боли, спотыкается, если бы не заботливые руки, он бы упал. Из груди у него торчит красный нож. Какие-то крики, у него подгибаются ноги, кто-то кладет его на землю: «Кати меня убьет, вот ведь, умереть так нелепо… Айрин, я люблю тебя…»

Дождь закончился. Гроза пошла стороной, потом словно разделилась на части, и казалось, будто несколько великанов мечут друг в друга от горизонта к горизонту длинные сверкающие ножи.

Дракатон лежал на земле, сотрясаясь в судорогах. Мейз растеряно смотрел на клементиновый нож, торчащий в груди Эссейла. Вся его туника быстро напитывалась кровью. Джеймс стоит на коленях, хватается за рукоятку, тянет из раны, Эссейл застонал…

— Заррот! Что ты наделал? За что?

— Забыл сестру? Душу продал уроду? Дай я его добью — я промахнулся.

— Нет! — Мейз достал нож.

Мужчины сосредоточенно идут кругами. У Заррота меч, он крупнее и сильнее. Выпад, Мейз отпрыгнул. Через миг Заррот был рядом. Со сверхъестественной скоростью он перебросил меч в левую руку — так быстро, что за этим движением невозможно было уследить. Его правая ладонь взметнулась, затем опустилась в рубящем ударе, парализовавшем запястье Мейза, когда мужчина отпрянул назад, чтобы избежать острого клинка. Он попятился, его рука онемела, сознание смертельной опасности окатило его ледяным водопадом. Как показалось Мейзу, для человека, ослепленного яростью, Заррот слишком хорошо контролировал движения. Чего он добивался? Почему затеял ссору — здесь и в такое время? Только ли для того, чтобы убить дракатона? Вдруг Заррот сделал очередной стремительный выпад; послышался треск разрезаемой ткани. Мейз ощутил острую боль в животе. В следующий миг его затопила волна дурноты. Он упал на колени, пошатался и скорчился на земле. Маленький Джеймс, пытающийся перевязать рану дракатона не имел ни одного шанса, когда огромный кулак обрушился на его голову. Без единого звука он упал на землю.

— Убивай, — прохрипел дракатон, снизу вверх смотря на Заррота.

— Ты ошибаешься, урод, — прошептал мужчина, склоняясь над мутантом. — Я же тебе говорил когда-то, что это случится и умирать ты будешь медленно. Вся проблема заключается в том, что я еще не решил, как прикончить тебя, я еще помучаю тебя некоторое время, чтобы вполне насладиться твоим страхом, твоей предсмертной агонией. А пока поговорим о том, что я сделаю с твоей потаскушкой Айрин, когда я вернусь.

— Она ушла, — сказал дракатон, из его рта текла кровь,

— Нет, родное сердце, не ушла и ты это знаешь. Наша Айрин — дура, овца преданная, она никогда не бросит своего уродца. Я принесу ей какой-нибудь кусочек тебя.

Ну конечно она не ушла, он это знал. Эссейл ощущал теплые струйки, стекающие вдоль бока, и уходящую вместе с ними силу. От него уходила жизнь, и он становился смертью. Айрин не достанется Зарроту. Он медленно, шатаясь, цепляясь за ветки, встал. Заррот ждал, с довольной усмешкой наблюдая за мучениями дракатона. Встал напротив дрожащего дракатона. Легко махнул мечом — по плечу Эссейла потекла кровь.

Очень медленно, постепенно Эссейл начал чувствовать свою плоть, окружавшую его. У него больше не осталось сил, подаренных ему неизвестным существом. Смертельная усталость прогнала остальные ощущения — боли больше не было. С каждым толчком сердца, из него вытекало все больше крови. Он стремительно угасал, словно огонь, который становится все меньше и меньше, несмотря на попытки поддержать в нем жизнь. Но наступает момент, когда хрупкое равновесие нарушается, и твое тело переходит от состояния, когда оно пытается сохранить себя, к состоянию, в котором вынуждено сражаться изо всех последних сил.

Дракатон, не дожидаясь следующего удара, бросился вперед, на меч, не заботясь о сохранении своей жизни… В сражении мир кажется крошечным, жизнь становится короче взмаха клинка. Тяжело бороться с существом, которое не планирует выжить, главной задачей которого уничтожение противника.

Короткая вспышка молнии превратила две фигуры в застывшие изваяния. Меч торчал из плеча Эссейла, он с раздражением выдернул его и отбросил в сторону. Заррот с ужасом увидел деформировавшиеся конечности гигантской твари, которая медленно шла на него, змеиные глаза горели красным огнем, все лицо покрылось черной чешуёй, острые зубы торчали из безгубой пасти. Заррот заорал. Молния острым мечом разрезала стремительно наступающую тьму, темно-синий мутант поднял когтистую руку для последнего решающего удара, сжав черный кулак с сильно выступающим суставом среднего пальца. Словно тяжкий молот, кулак обрушился на один из шейных позвонков Заррота. Гром заглушил треск ломающейся кости.

Мутант постоял еще немного, пошатался. Его тело принимало прежний облик, Эссейл закатил глаза и упал на землю плашмя, как срубленное дерево.