Поиски

Глава 1

Нора с опаской следила за мчащимся по Сентрал-Парк-Вест «роллс-ройсом». «Роллс» лихо лавировал в уличном потоке, а ярко-красный пульсирующий фонарь над ветровым стеклом совершенно не соответствовал марке машины. Автомобиль остановился, взвизгнув резиной.

– Садитесь! – крикнул Пендергаст, высунувшись из распахнувшейся задней дверцы.

Нора влезла в автомобиль, машина рванулась вперед, и не ожидавшая такого ускорения девушка рухнула на белую кожу заднего сиденья.

Глядя прямо перед собой, Пендергаст опустил разделяющий их кожаный подлокотник. Таким мрачным Нора его никогда еще не видела. Создавалось впечатление, что агент ФБР не замечает, что происходит вокруг него. Слегка покачиваясь на крышках канализационных люков, автомобиль с огромной скоростью летел на север. Деревья Центрального парка справа от них сливались в сплошную серую полосу.

– Я пыталась связаться со Смитбеком по сотовому телефону, – сказала Нора, – но он не отвечает.

Пендергаст молчал.

– Вы действительно верите в то, что Ленг жив?

– Мне это известно совершенно точно.

Нора молчала, не решаясь задать следующий вопрос.

Нет, она должна спросить.

– Вы полагаете... вы полагаете, что он захватил Смитбека?

– На копии счета за аренду машины указано, что он обязуется вернуть ее к пяти вечера, – не сразу ответил Пендергаст.

К пяти вечера... Норе вдруг стало страшно. Смитбек опаздывал с возвращением автомобиля на шесть часов.

– Если он оставил машину неподалеку от дома Ленга, у нас еще есть шансы его найти, – заметил Пендергаст и, опустив стекло, отделяющее водителя от пассажиров, сказал: – Проктор, после Сто тридцать первой улицы мы начнем искать «форд-таурус» серебристого цвета. Нью-йоркский номерной знак ELT-7734 и наклейка прокатной фирмы.

После этого он поднял стекло и откинулся на спинку сиденья. Машина свернула на Соборный бульвар и помчалась в направлении реки.

– Мы узнали бы адрес Ленга в ближайшие сорок восемь часов, – сказал Пендергаст так, словно обращался к самому себе. – Мы были совсем рядом. Еще немного, и проблема была бы решена. Для этого требовалось лишь соблюдать осторожность и действовать методично. Теперь же у нас этих сорока восьми часов нет.

– Сколько же времени у нас есть? – спросила Нора.

– Боюсь, что времени у нас уже не осталось, – пробормотал Пендергаст.

Глава 2

Кастер наблюдал за тем, как Брисбейн, открыв дверь своего кабинета, раздраженно шагнул в сторону, предлагая им войти первыми. Капитан переступил через порог. Вернувшееся к нему чувство уверенности придало его шагам особую значимость. Торопиться теперь не нужно. Он остановился и осмотрел офис. Очень чистый и очень модерновый. Хром и стекло. Два огромных окна выходили на Центральный парк, за которым виднелась стена мерцающих огней Пятой авеню. Взгляд капитана задержался на письменном столе, занимавшем господствующую позицию в самом центре комнаты. Антикварная чернильница, серебряные часы, другие дорогостоящие безделушки. На столе стоял стеклянный ларчик, заполненный до краев драгоценными камнями. Очень мило. Непыльная работенка у этого парня.

– Прекрасный кабинет, – произнес капитан вслух.

Брисбейн в ответ на комплимент лишь пожал плечами. Затем он повесил смокинг на спинку стула и уселся за свой роскошный стол.

– У меня мало времени, – воинственно заявил он. – Сейчас одиннадцать вечера. Выкладывайте, что хотите сказать, и после этого прикажите своим людям не появляться на территории музея до тех пор, пока мы не договоримся о дальнейших действиях.

– Конечно, конечно, – поспешно ответил Кастер.

Он перемещался по кабинету, взвешивая на руке различные безделушки и восхищаясь развешанными на стенах картинами. Капитан видел, что Брисбейн злится все сильнее и сильнее. Прекрасно. Пусть парень попотеет. Рано или поздно он обязательно что-то скажет.

– Может быть, продолжим наше дело, капитан? – сказал Брисбейн, демонстративно показывая на кресло.

Кастер столь же демонстративно продолжал экскурсию по кабинету. Кроме безделушек, ящика с самоцветами и картин, в кабинете ничего не было. Если, конечно, не считать полок на одной из стен и шкафа.

– Насколько я понимаю, мистер Брисбейн, вы являетесь генеральным юридическим советником музея?

– Именно так.

– Весьма важный пост.

– По правде говоря, да.

Кастер подошел к полкам и внимательно изучил размещенные на одной из них перламутровые ручки.

– Я понимаю, что вы не очень довольны нашим вторжением.

– Это заявление внушает мне оптимизм.

– Вы полагаете, что это место в некотором роде принадлежит вам. В музее вы чувствуете себя как бы защищенным.

– Именно.

Кастер кивнул и приступил к изучению полки со старинными китайскими табакерками, украшенными драгоценными камнями. Капитан взял одну из них в руки и продолжил:

– И вам, естественно, не нравится банда болтающихся по музею полицейских.

– Честно говоря, совсем не нравится. Я уже несколько раз вам это говорил. Между прочим, капитан, эта табакерка очень дорого стоит.

Кастер вернул табакерку на место и взял какой-то другой предмет.

– Как мне представляется, вся эта история дорого вам обошлась. Вначале обнаружение этих скелетов. Я говорю о жертвах серийного убийцы девятнадцатого века. Затем письмо, найденное в архиве музея. Крайне неприятные события.

– Подобная антиреклама способна нанести музею существенный вред.

– А потом эта ваша сотрудница... как ее там?

– Нора Келли.

Кастер сразу обратил внимание на то, что это имя было произнесено совсем иным тоном. Голос Брисбейна прозвучал очень неодобрительно. Генеральный советник явно недолюбливал эту женщину. Создавалось впечатление, что она нанесла ему какую-то личную обиду.

– Кажется, это она нашла скелеты и письмо? Я не ошибаюсь? Вы требовали, чтобы она прекратила участвовать в деле, не так ли? Опасались антирекламы, я полагаю?

– Я считал, что ей следовало бы заниматься своими делами. Теми, за которые она получает жалованье.

– Вы не хотели, чтобы она помогала полиции?

– Естественно, я хотел, чтобы она оказывала помощь полиции. В то же время я не мог допустить, чтобы она манкировала своими прямыми обязанностями.

Кастер кивнул с понимающим видом и продолжил:

– Да, конечно. И после этого ее едва не убили в архиве. Лишь чудом она спаслась от преследования Хирурга.

С этими словами Кастер проследовал к книжной полке с полудюжиной толстенных томов юридического содержания. Постучав пальцем по корешку одного из фолиантов, Кастер спросил:

– Вы юрист?

– «Генеральный советник» обычно означает «юрист».

Сарказм Брисбейна не оставил даже царапины на броне Кастера.

– Понимаю. И как давно вы здесь?

– Чуть больше двух лет.

– И вам здесь нравится?

– Это очень интересная работа. Однако послушайте. Ведь мы, кажется, собирались обсудить, как удалить полицейских из музея.

– Скоро мы к этому приступим, – сказал капитан и спросил: – Вы часто бываете в архиве?

– Не очень. Впрочем, в последнее время стал бывать чаще. После того как началось это столпотворение.

– Понимаю. Любопытное место этот ваш архив, – заметил капитан и оглянулся, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова.

Глаза. Смотри ему в глаза.

– Да, некоторые, насколько я знаю, считают архив очень интересным местом.

– Но вы в их число не входите.

– Коробки с бумагами и покрытые плесенью предметы меня не интересуют.

– И тем не менее вы побывали там... сейчас взглянем... – Кастер сверился с записями в блокноте и закончил: – Не менее восьми раз за последние десять дней.

– Приведенное вами число посещений вызывает у меня сомнение. Но в любом случае я ходил туда по вопросам, связанным с деятельностью музея.

– В любом случае... – повторил Кастер, сверля собеседника проницательным взглядом. – Архив. Место, где было обнаружено тело мистера Пака и где Нора Келли лишь чудом избежала гибели...

– Вы об этом уже упоминали.

– Скажите, репортер по имени Смитбек вас очень раздражает?

– Раздражает – это слишком мягко.

– Вам не нравится, что он вертится под ногами? Впрочем, кому это может понравиться?

– Рад, что вы разделяете мою точку зрения. Вы, наверное, слышали, как он, выдав себя за работника службы безопасности, похитил принадлежащие музею документы?

– Слышал, слышал... По правде говоря, мы ищем этого типа, но он куда-то исчез. Да, кстати, вам, случайно, не известно, где он может находиться? – произнес Кастер, сделав небольшой упор на последнюю фразу.

– Естественно, нет.

– Естественно, нет... – сказал капитан и вновь переключил свое внимание на драгоценные камни. Он постучал толстым пальцем по стеклу и продолжил: – А еще есть этот специальный агент ФБР Пендергаст. Тот, на которого напали. Весьма неприятный и раздражающий тип.

На сей раз Брисбейн предпочел промолчать.

– Вам не очень нравится, что он бывает здесь? Не так ли, мистер Брисбейн?

– Нам достаточно полицейских, которые ползают по музею. Зачем осложнять обстановку, добавляя к ним ФБР? Да, возвращаясь к вопросу о кишащих в музее полицейских...

– Особенно любопытным, мистер Брисбейн, мне представляется то, что... – конец фразы Кастер оставил висеть в воздухе.

– Что вам представляется особенно любопытным, капитан?

В приемной послышался какой-то шум, дверь распахнулась, и в кабинет ввалился сержант полиции. Форма сержанта была покрыта пылью, а на лбу блестели крупные капли пота.

– Капитан! – выдохнул он с округлившимися глазами. – Мы допрашивали эту женщину из музея, а она заперла нас...

Кастер взглянул на копа – как его там... кажется, О'Грейди – с осуждением и сказал:

– Не сейчас, сержант. Разве вы не видите, что я разговариваю?

– Но...

– Ты слышал, что сказал капитан? – вмешался Нойс и повел протестующего сержанта к двери.

Выждав, когда закроется дверь, Кастер вновь повернулся лицом к Брисбейну.

– Наибольшее любопытство у меня вызывает интерес, который вы проявили к этому делу, – сказал он.

– Это моя работа.

– Мне это известно. Вы весьма преданы делу. Кроме того, я заметил, насколько глубоко вы занимаетесь кадровыми вопросами. Наем, увольнение...

– Это действительно так.

– Рейнхарт Пак может служить примером вашей активности.

– При чем здесь Пак?

Кастер снова сверился с записями в блокноте и сказал:

– Почему вы пытались уволить мистера Пака всего за два дня до того, как он был убит?

Брисбейн открыл рот, чтобы ответить, но тут ему в голову пришла какая-то новая мысль, и он промолчал.

– Вы согласитесь, мистер Брисбейн, что мы имеем весьма странное совпадение по времени?

– Капитан, – с едва заметной улыбкой ответил Брисбейн, – я считал этот пост совершенно лишним. Музей в данный момент испытывает финансовые затруднения. А мистер Пак... как бы это выразиться... отказывался идти на сотрудничество. Но к убийству, поверьте, это не имеет ни малейшего отношения.

– Но вам не позволили его уволить, не так ли?

– Пак проработал в музее более четверти века. Совет решил, что увольнение может отрицательно отразиться на моральном климате.

– После такого поражения вы, наверное, очень рассердились?

Улыбка Брисбейна стала ледяной, и он произнес:

– Капитан, надеюсь, вы не предполагаете, что я имею какое-то отношение к убийству старика?

– Неужели вам так показалось? – изумленно вскинув брови, спросил Кастер.

– Поскольку я считаю ваш вопрос риторическим, то позволю себе оставить его без ответа.

Кастер улыбнулся. Он не знал, что такое «риторический вопрос», однако нутром чувствовал, что его вопросы бьют в цель. Капитан еще раз постучал пальцем по стеклянной шкатулке с самоцветами и огляделся по сторонам. Он уже осмотрел весь кабинет. Оставалось проверить только стенной шкаф. Капитан подошел к шкафу, взялся за ручку дверцы и, задержавшись в этом положении, спросил:

– Но ведь это вас действительно рассердило? Не так ли? Я имею в виду отпор, который вы получили.

– Никому не нравится, когда отменяют его распоряжение, – с кислым видом ответил Брисбейн. – Этот тип был анахронизмом, а методы его работы оставались крайне неэффективными. Взять хотя бы пишущую машинку, которую он использовал в своей переписке.

– Да. Машинка. Та, на которой убийца напечатал письмо... или, вернее, два письма. Итак, насколько я понял, вы о существовании этой машинки знали?

– О ней знали все. Пак прославился тем, что категорически отказывался оборудовать компьютерный терминал на своем рабочем месте. Старик не хотел пользоваться электронной почтой.

– Понимаю... – протянул Кастер и открыл дверцу стенного шкафа.

И словно по сигналу, с верхней полки упал старомодный котелок. Шляпа подпрыгнула на полу, описала круг и замерла у ног Кастера.

Кастер в изумлении посмотрел вниз. Он не верил своим глазам. Такие чудеса случаются лишь в детективных романах Агаты Кристи. В обычном полицейском расследовании подобная развязка просто невозможна.

Кастер посмотрел на Брисбейна, вопросительно вскинув брови.

Генеральный советник вначале смутился, затем заволновался и в конце концов разозлился.

– Котелок – часть наряда для костюмированных балов, которые проводятся в музее. Вы сможете это без труда проверить. Меня в нем все видели. Я пользуюсь одним и тем же костюмом не один год.

Кастер сунул голову в шкаф, порылся немного в его недрах и извлек на свет черный зонт. Затем он уперся кончиком зонта в пол и нажал на кнопку. Зонт раскрылся, и полицейский, оставив его на полу рядом с котелком, вопросительно взглянул на Брисбейна.

– Но это же абсурд! – возмутился заместитель директора.

– Я ничего не говорил, – произнес Кастер, перевел взгляд на Нойса и спросил: – Вы, сержант, что-нибудь сказали?

– Никак нет, сэр. Я все время молчал.

– Итак, мистер Брисбейн, что именно вы считаете абсурдным?

– То, о чем вы думаете... – генеральный советник с трудом подбирал нужные слова, – что я... но вы же понимаете... это полная чушь!

Кастер заложил руки за спину и медленно – очень медленно – двинулся к Брисбейну. Приблизившись к столу, он наклонился и с нажимом, но в то же время негромко спросил:

– А о чем я думаю, мистер Брисбейн?

Глава 3

«Роллс» ракетой мчался по Риверсайд-драйв. Водитель умело бросал его с одной полосы движения на другую, порой втискивая большой автомобиль в крошечную щель между машинами, а порой вынуждая других водителей выскакивать на тротуар. Шел двенадцатый час ночи, и уличное движение становилось все менее интенсивным. Однако на Риверсайд-драйв и на всех боковых улицах не осталось ни одного свободного места для парковки. Поставить машину было просто негде.

«Роллс-ройс» свернул на Сто тридцать первую улицу и резко замедлил ход. И почти сразу (не более чем в десятке машин от Риверсайд-драйв) Нора увидела то, что они искали: серебристый «форд-таурус» с нью-йоркским номерным знаком ELT-7734.

Пендергаст вышел из машины, подошел к «форду» и почти незаметным ударом разбил стекло передней дверцы со стороны пассажирского места. Пока он обыскивал внутренности машины, ее охранная система не переставала протестующе орать. Откуда-то из темноты возникли два полицейских с револьверами в руках. Пендергаст продемонстрировал им свой значок и что-то резко сказал. Копы спрятали оружие и ретировались. Еще через несколько секунд агент ФБР вернулся к своей машине.

– В автомобиле ничего нет, – сказал он Норе. – Он, видимо, прихватил адрес с собой. Остается надеяться, что дом Ленга где-то поблизости.

Пендергаст предложил Проктору поставить машину около монумента Гранту и ждать звонка. Затем они быстро зашагали вниз по Сто тридцать первой улице и уже через несколько секунд оказались на Риверсайд-драйв. Вдоль противоположной стороны улицы тянулся Риверсайд-парк. Казалось, что его деревья подобно часовым охраняют таинственное, скрытое в темноте пространство. За парком в неярком свете луны поблескивала поверхность Гудзона.

Нора посмотрела вначале налево, а затем направо, но увидела лишь бесконечные кварталы обветшалых домов, давно заброшенных особняков и убогих благотворительных ночлежек.

– Как мы найдем дом Ленга? – спросила она.

– У него будут некоторые специфические черты, – ответил Пендергаст. – Это будет по меньшей мере столетний особняк, не разделенный на отдельные квартиры. Скорее всего он кажется со стороны брошенным, и в то же время доступ в него надежно блокирован. Итак, предлагаю вначале двинуться на юг.

Но прежде чем начать поиски, Пендергаст положил ладонь на плечо девушки и сказал:

– Как правило, я не позволяю гражданским лицам принимать участие в полицейской операции.

– Но поскольку исчез мой бойфренд...

Пендергаст поднял руку, не дав ей закончить.

– Времени на дискуссии у нас нет. Я уже проиграл в уме все осложнения, которые мы можем встретить, и поэтому буду говорить прямо. Если мы найдем дом Ленга, то мои шансы на успех, если я буду действовать в одиночку, минимальны.

– Хорошо. Я все равно не позволила бы вам оставить меня на улице.

– Знаю. Кроме того, я знаю, что, учитывая хитроумие Ленга, два человека имеют больше шансов на успех, чем большая и шумная толпа представителей официальной власти. Следует учитывать и то, что на привлечение внимания властей уйдет немало времени. Однако должен предупредить, доктор Келли, что я вовлекаю вас в предприятие, где на ситуацию будет влиять бесконечное число переменных величин. Короче говоря, мы можем оказаться в таком положении, когда вы, или я, или мы оба погибнем.

– Я готова пойти на риск.

– И еще одно, последнее, замечание. Я полагаю, что мистер Смитбек уже умер – или умрет к тому времени, когда мы найдем дом. Так что скорее всего спасательная операция либо уже закончилась, либо вскоре закончится провалом.

Нора молча кивнула. Сказать что-то она была не в силах.

Не говоря ни слова, Пендергаст повернулся и двинулся в южном направлении.

Вначале они миновали несколько старых домов, разделенных на отдельные квартиры, затем прошли мимо ночлежки. Обитающие в ней алкоголики, сидя на ступенях, проводили их равнодушным взглядом. За ночлежкой тянулся длинный ряд убогих домишек.

В первый раз Пендергаст задержался перед небольшим заброшенным особняком, с заколоченными досками окнами и без домофона. Пендергаст осмотрел фасад и через дыру в металлической ограде быстро подошел к дому.

– Что вы думаете? – спросила Нора.

– Я думаю, что нам следует проникнуть внутрь.

То место, где когда-то находилась дверь, закрывали два листа фанеры, скрепленные между собой металлической цепью. Пендергаст посмотрел на висячий замок, сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек оттуда какой-то прибор, из которого торчала металлическая спица. Спица чуть поблескивала в свете уличного фонаря.

– Что это? – спросила Нора.

– Электронная отмычка, – ответил Пендергаст, вставляя спицу в замок.

Через мгновение дужка замка уже оказалась в его пальцах. Агент ФБР освободил фанерные листы от цепи и нырнул в дом. Нора последовала за ним.

Темнота встретила их страшным зловонием. Пендергаст достал карманный фонарь, и луч света выхватил из тьмы гниющий мусор, дохлых крыс, дранки на стенах, с которых давно осыпалась штукатурка, шприцы, битые ампулы и лужи затхлой воды. Не говоря ни слова, Пендергаст направился к выходу. Нора поплелась следом.

Они продолжали поиск вплоть до Сто двадцатой улицы. Этот район казался вполне благополучным. Большинство домов было заселено.

– Дальше идти не имеет смысла, – бросил Пендергаст. – Будем двигаться на север.

Они почти добежали до Сто тридцать первой улицы – исходной точки их поиска – и пошли по Риверсайд-драйв на север.

На Сто тридцать шестой улице пара задержалась перед очередным разрушенным домом. Пендергаст внимательно осмотрел здание и, не проронив ни слова, продолжил путь. Его лицо было более бледным, чем обычно: физическое напряжение сказывалось на еще не окрепшем после ранения организме.

Создавалось впечатление, что весь район Риверсайд-драйв превратился в бесконечную череду заброшенных развалин. Норе казалось, что Ленг мог обитать в любом из этих некогда роскошных зданий.

– Похоже, – глядя в землю, сказал Пендергаст, – что мистер Смитбек испытывал большие трудности при поисках места для парковки.

Нора кивнула, ощущая, как в ней все сильнее нарастает отчаяние. Вот уже шесть часов Смитбек находится в руках Хирурга. А возможно, и дольше. Из этого следовал единственный вывод.

Глава 4

Кастер позволил Брисбейну попотеть вначале одну минуту, а затем еще две. После этого капитан улыбнулся (почти заговорщицки) и, кивнув в сторону нелепого кресла из хрома и стекла, спросил:

– Вы не возражаете, если я...

– Пожалуйста, – кивнул в ответ Брисбейн.

Кастер опустился в кресло, стараясь устроиться в нем настолько уютно, насколько допускал этот дурацкий предмет мебели. Затем он снова улыбнулся и спросил:

– Вы, кажется, хотели что-то сказать?

Задав вопрос, он попытался закинуть одну затянутую узкой штаниной ногу на другую, но нелепый угол сиденья идиотского кресла не допустил подобной вольности, и капитану пришлось вернуть ногу на место. Однако, не утратив самообладания ни на йоту, он поднял голову и вопросительно вздернул брови.

Брисбейн тоже успел взять себя в руки.

– Нет, я ничего не хотел вам сказать. Я просто подумал...

– О чем?

– Пустяк, не стоит вашего внимания.

– В таком случае расскажите мне о костюмированных балах, которые, по вашему утверждению, часто проводятся в музее.

– Да, мы часто проводим различные мероприятия. Для сбора средств, например. Во время открытия новых залов или других подобных событий. Иногда это бывают костюмированные балы. Я всегда наряжаюсь одинаково. Как направляющийся в Сити английский банкир. Котелок, брюки в полоску, визитка.

– Понимаю, – сказал Кастер и, глядя на зонт, спросил: – И само собой, зонт?

– Черный зонт имеется почти у каждого.

По лицу генерального советника было невозможно понять, что он думает или какие чувства испытывает. Это еще раз говорило о его высокой профессиональной подготовке.

– Как давно вы приобрели эту шляпу?

– Я вам это уже сказал.

– Где вы ее купили?

– Попытаюсь вспомнить... В какой-то антикварной лавке в Гринвич-Виллидж... Или, возможно, в «Три-Би-Ка» на Лиспанард-стрит...

– И сколько она стоила?

– Не помню. Где-то в районе тридцати – сорока долларов. Послушайте, почему вас так заинтересовала эта шляпа? Котелки носят многие мужчины, – утратив на миг свою сдержанность, спросил Брисбейн.

Следи за его глазами.

Теперь в его глазах можно было заметить страх. И не только. У генерального советника взгляд стал явно виноватым.

– Неужели? – ровным голосом произнес Кастер. – Множество мужчин, вы говорите? Лично я знаю лишь одного человека, который носит котелок. И этот человек – серийный убийца.

Слово «убийца» прозвучало в кабинете впервые, и Кастер сделал на него несильное, но все же заметное ударение. Ему очень нравилось, как он разыгрывает свою партию. Это было похоже на действия опытного удильщика, который подводит к берегу крупную форель. Жаль, что вся сцена не фиксируется на видео. Шеф бы с удовольствием посмотрел запись. Более того, ее можно было бы использовать в качестве наглядного пособия при подготовке детективов.

– Теперь вернемся к зонту.

– Я купил его в... Нет, не помню. Я часто теряю зонты и каждый раз приобретаю новый, – пожал плечами Брисбейн.

Он хотел сделать это как можно более небрежно, но плечи остались напряженными.

– А где находятся другие предметы вашего наряда?

– В стенном шкафу. Смотрите, не стесняйтесь.

Кастер не сомневался, что остальные части костюма будут в точности отвечать описанию внешности преступника, включая черное старомодное пальто. Поэтому, проигнорировав попытку хитреца отвлечь его внимание, спросил:

– И где же вы приобрели ваш костюм?

– Насколько помнится, брюки и визитку я нашел в магазине подержанного платья неподалеку от универмага «Блюмингдейл». Название лавки я не запомнил.

– Не сомневаюсь, – сказал Кастер, пронзая Брисбейна взглядом. – Вам не кажется, что это довольно необычный выбор для маскарада? Я имею в виду костюм английского банкира.

– Терпеть не могу нелепые и смешные наряды. Я появлялся в этом костюме по меньшей мере на полудюжине балов. Каждый сможет вам это подтвердить. Я часто пользовался этим нарядом.

– В том, что вы часто им пользовались, я нисколько не сомневаюсь. Весьма часто, – произнес Кастер и посмотрел на Нойса.

У сержанта был возбужденный и даже несколько хищный вид. До него, видимо, дошло значение происходящих перед ним событий.

– Мистер Брисбейн, где вы находились между одиннадцатью часами вечера двенадцатого октября и четырьмя часами утра тринадцатого?

Это был тот отрезок времени, в течение которого, по мнению экспертов, был убит Пак.

– Сейчас... – Брисбейн задумался. – Сразу и не вспомнишь, – со смехом добавил он.

Кастер ответил ему легким смешком.

– Не могу припомнить, что делал той ночью. Во всяком случае, точно. После двенадцати или часа я наверняка был уже в постели. Но до этого... Все. Вспомнил! Тот вечер я провел дома. За чтением.

– Вы живете один, мистер Брисбейн?

– Да.

– Следовательно, нет никого, кто мог бы подтвердить, что вы были дома? Может быть, это может подтвердить консьержка? Подруга? Бойфренд?

– Нет, – заметно помрачнев, ответил Брисбейн. – Свидетелей нет. Если вы с этим закон...

– Минуточку, мистер Брисбейн. Где вы живете? Я запамятовал адрес, который вы мне назвали.

– Я вам его не называл. А живу я на Девятой улице, рядом с Университетской площадью.

– Хм-м... Не более чем в десяти кварталах от парка на Томпкинс-сквер. Места, где произошло второе убийство.

– Забавное совпадение.

– Несомненно. – Кастер взглянул в окно, за которым лежал невидимый в темноте Центральный парк. – А то, что первое убийство произошло буквально напротив ваших окон, тоже, без сомнения, является совпадением.

– Послушайте, детектив, – помрачнев еще сильнее, сказал Брисбейн. – Мне кажется, мы достигли того момента, когда вопросы кончились, им на смену пришли беспочвенные спекуляции. – Он вместе с креслом отодвинулся от стола, чтобы подняться. – А теперь, если не возражаете, я должен принять меры, чтобы удалить ваших людей с территории музея.

Кастер остановил его движением руки и посмотрел на Нойса. «Будь готов», – говорил этот взгляд.

– Остается еще пара вопросов, – сказал капитан и, небрежно достав из блокнота хранившийся между страниц листок бумаги, продолжил: – Осталось еще третье убийство. Вы знакомы с Оскаром Гиббсом?

– Мне кажется, что это помощник мистера Пака.

– Именно. Согласно заявлению мистера Гиббса, двенадцатого октября вскоре после полудня вы и мистер Пак провели в архиве... м-м... небольшую дискуссию. Это произошло сразу после того, как департамент людских ресурсов отверг вашу рекомендацию об увольнении мистера Пака.

– На вашем месте я не стал бы верить всему тому, что говорят люди, – слегка покраснев, ответил Брисбейн.

– Я и не верю, мистер Брисбейн. Не верю, – сказал Кастер и сопроводил свои слова длительной и весьма многозначительной паузой. – Итак, указанный мистер Оскар Гиббс сообщил, что вы и Пак кричали друг на друга. Или, точнее, вы кричали на мистера Пака. Вас не затруднит изложить мне вашу версию того, что произошло между вами?

– Я делал выговор мистеру Паку.

– За что?

– За то, что он нарушил мои инструкции.

– В чем их суть?

– Я требовал, чтобы он занимался своим делом.

– Своим делом? Каким образом он манкировал своими обязанностями?

– Он отвлекался на посторонние дела. Помогал Норе Келли в ее делах, не имеющих отношения к музею. Он делал это, несмотря на то что я специально...

Кастер решил, что настало время начинать последнюю атаку.

– По словам мистера Гиббса (я позволю себе зачитать его показания): «Он кричал на мистера Пака и угрожал его похоронить. Он (то есть вы, мистер Брисбейн) заявил, что долго ждать этого не придется». Вы употребили слово «похороню».

– Это всего лишь весьма распространенный оборот речи.

– А затем, менее чем через двадцать четыре часа после этого, в архиве на роге динозавра было обнаружено тело мистера Пака. Перед этим труп был изуродован. Подобная операция, мистер Брисбейн, требует времени. У меня нет сомнения, что она была произведена человеком, прекрасно знакомым с музеем. Кем-то, кто имел доступ ко всем коллекциям и архивам. Кем-то, кто мог перемещаться по всему зданию музея, не вызывая подозрений. Одним словом, убийца должен быть в музее своим человеком. Затем Нора Келли получила записку, напечатанную на машинке мистера Пака. В этой записке ее приглашали спуститься в архив. Она последовала приглашению, и на нее было совершено нападение с целью убийства. Нора Келли. Еще одна заноза в вашей... м-м... вашем боку. Третья заноза – агент ФБР. Он в то время находился в госпитале после нападения неизвестного человека в котелке.

Брисбейн смотрел на Кастера с таким видом, словно не верил своим ушам.

– Почему вы не хотели, чтобы Пак помогал Норе Келли в ее, как вы выразились, не относящихся к музею делах?

Ответом ему было молчание.

– Вы боялись, что они смогут что-то обнаружить? Что-то найти?

– Я... я... – пролепетал Брисбейн.

И в этот момент Кастер нанес решающий удар:

– Почему вы стали подражать серийному убийце девятнадцатого века, мистер Брисбейн? Может быть, вас толкнула на это какая-то находка в архиве? Может быть, мистер Пак что-то узнал?

К Брисбейну наконец вернулся дар речи.

– Да как вы смеете?! – выкрикнул он, вскочив с кресла.

– Сержант Нойс? – не повышая голоса, позвал Кастер.

– Да, сэр, – мгновенно откликнулся коп.

– Наденьте на него наручники.

– Нет! – выдохнул Брисбейн. – Вы совершаете чудовищную ошибку, глупец, я...

Кастер поднялся с кресла – к сожалению, это было сделано менее внушительно, чем он надеялся – и зачитал его права:

– Вы имеете право хранить молчание...

– Это возмутительно!

– ...вы имеете право на услуги адвоката...

– Я протестую!

– ...у вас есть право...

Он прогудел всю формулу до конца, заглушая протесты Брисбейна. Глядя на то, как радостный Нойс застегивает браслеты на запястьях генерального советника, Кастер испытывал полное счастье. Такого эффектного ареста капитан припомнить не мог. И если честно, то это вообще был самый большой успех во всей его полицейской карьере. Это дело станет легендой. Пройдет много-много лет, но копы по-прежнему будут рассказывать друг другу, как капитан Кастер надел наручники на Хирурга.

Глава 5

Пендергаст широко шагал по Риверсайд-драйв, полы расстегнутого черного пиджака развевались за его спиной. Нора поспешала за ним. Ее мысли снова обратились к Смитбеку, пропадающему в одном из этих ободранных зданий. Девушка гнала этот образ прочь, но он постоянно возвращался. Она ощущала почти физическую боль, думая о том, что может произойти или уже произошло.

Как она могла так злиться на него? Нельзя, конечно, отрицать, что большую часть времени он был просто невыносимым – строил какие-то химерические планы, дергался, искал новые подходы, постоянно при этом влипая в неприятности. Но в то же время многие из этих отрицательных черт делали его чертовски привлекательным. Нора припомнила, как он изобразил бродягу, чтобы помочь ей добыть старое платье из раскопа. Как рвался к ней, чтобы сообщить о ранении Пендергаста. Нет, она была с ним слишком жестокой.

Девушке с большим трудом удалось подавить готовое вырваться рыдание.

Они проходили мимо некогда элегантных, а ныне разрушенных и опустошенных особняков, ставших притонами для наркоманов всех сортов. Пендергаст внимательно смотрел на каждый дом и каждый раз, покачав головой, продолжал путь.

Теперь мысли Норы переключились на самого Ленга. Невозможно представить, что он до сих пор жив и скрывается в одном из этих рассыпающихся зданий. Она снова окинула взглядом Риверсайд-драйв. Хватит размышлять о постороннем. Следует сосредоточить все внимание на поисках дома. Вычислить убежище Ленга среди других развалин. Где бы он ни обитал, дом должен быть комфортным. Человек, живший полтора века, должен особенно заботиться о своих удобствах. Но внешне его убежище, вне сомнения, будет выглядеть необитаемым. И оно должно быть тщательно защищено от проникновения извне. Любые незваные гости Ленгу совершенно не нужны. Эта округа идеально отвечала его целям – заброшенная, но со следами былой элегантности. Дом внешне должен выглядеть жалким, но внутри оставаться пригодным для комфортного проживания. Кроме того, он должен стоять чуть в стороне от других зданий.

Проблема состояла в том, что слишком много домов отвечало этим критериям.

На углу Сто тридцать восьмой улицы Пендергаст остановился как вкопанный. Затем он медленно повернулся и уперся взглядом в очередное заброшенное здание. Это был большой разрушающийся особняк, все еще хранящий на себе следы славного прошлого. Дом стоял чуть в глубине, и с улицы к нему вела небольшая подъездная аллея. Все окна первого этажа, как и во многих других зданиях, были тщательно заколочены. Этот дом выглядел так же, как и десятки других, мимо которых они только что прошли. Однако Пендергаст смотрел на него с таким напряжением, которого Нора в нем до этого не видела.

Он молча свернул за угол Сто тридцать восьмой улицы, и Нора последовала за ним. Агент ФБР двигался медленно, глядя себе под ноги и лишь время от времени бросая взгляд на здание. Они прошли весь квартал до Бродвея. Пендергаст заговорил, лишь свернув за угол:

– Это то, что нам надо.

– Почему вы так решили?

– По знаку на гербовом щите над дверью. Три аптекарских шара над веточкой болиголова. Если позволите, то я объясню вам все позже. А пока следуйте за мной. И прошу вас соблюдать максимальную осторожность.

С этими словами он возобновил путь вокруг квартала. Когда они оказались на углу Сто тридцать седьмой улицы и Риверсайд-драйв, Нора посмотрела на здание с любопытством и одновременно со страхом. Это было большое четырехэтажное строение из камня и кирпича, занимающее весь короткий квартал. Со стороны фасада вдоль всего здания тянулась кованая железная ограда. Остроконечные ржавые прутья ограждения оплетал плющ. Зеленая поляна за оградой превратилась в пустырь. Газон заняли буйные заросли сорняков, кустарника и горы отбросов. Аллея для проезда экипажей, обходя дом с тыла, выходила на Сто тридцать восьмую улицу. Окна первого этажа были тщательно заколочены, однако на всех верхних этажах они оставались целыми. Впрочем, одно из них, на втором этаже, было разбито. Нора взглянула на герб, о котором говорил Пендергаст. В камне действительно были выбиты три шара и ветка болиголова. По краю щита шла надпись на греческом языке.

Ветви мертвых деревьев качались под порывами ветра. В разрывах облаков то появлялась, то исчезала луна. Ее неровный свет отражался в стеклах окон верхних этажей. Казалось, что старый дом заселен призраками.

Пендергаст зашагал по подъездной аллее, и Нора последовала за ним. Оглядевшись по сторонам, он подошел к массивной дубовой двери, почти невидимой в тени нависающего козырька. Пендергаст едва прикоснулся к замку (во всяком случае, так показалось Норе), и тот сразу открылся с легким щелчком. Дверь бесшумно распахнулась на хорошо смазанных петлях.

Не теряя ни секунды, они вошли в дом. Пендергаст осторожно закрыл дверь. Оказавшись в полной темноте, они напряженно вслушались в тишину дома. Старинный особняк молчал. Через минуту тьму прорезал узкий луч фонаря Пендергаста.

Луч обежал стены, и Нора поняла, что они находятся в небольшой прихожей. Пол здесь был мраморным, а обоями служила тяжелая бархатная ткань. Все вокруг было покрыто слоем пыли. Пендергаст стоял неподвижно, ведя лучом вдоль линии следов на полу. Следы говорили о том, что здесь прошли два человека – один в обуви, а другой в одних носках.

Агент ФБР смотрел на них так, как смотрит на шедевр мастера ученик художественной студии. Это продолжалось так долго, что Нора начала терять терпение. Наконец Пендергаст медленно зашагал через прихожую и короткий коридор в большой зал. Деревянные панели из тяжелого, с прекрасной фактурой дерева покрывали стены зала. А невысокий резной потолок являл собой причудливую смесь готики и примитива.

В зале было полным-полно предметов, назначение которых Нора не могла определить. Здесь стояли какие-то странные столы, столь же необычные шкафы, огромные ящики, железные клетки и аппараты весьма необычного вида.

– Кладовая фокусника, – пробормотал Пендергаст, отвечая на ее немой вопрос.

Они без задержки миновали готическое помещение и, пройдя под аркой, оказались в громадном зале приемов. Пендергаст остановился и снова изучил цепочки следов, пересекающих в разных направлениях паркет зала.

– Здесь следы лишь босых ног, – пробормотал он себе под нос. – И на этот раз человек бежит.

Луч фонаря обшарил громадное помещение, и Нора с изумлением увидела коллекцию весьма необычных предметов. На деревянных постаментах высились скелеты животных и лежали окаменелости. В застекленных шкафах хранились как удивительные, так и внушающие страх экспонаты: драгоценные камни, человеческие черепа, метеориты, переливающиеся всеми цветами радуги жуки. Луч фонаря на секунду задержался на всех этих предметах. В застоялом воздухе держался запах паутины, кожи и старой клеенки. И пробивался какой-то еще – очень слабый и гораздо менее приятный.

– Что это? – спросила Нора.

– Кабинет диковин доктора Ленга, – ответил Пендергаст, и в его левой руке появился револьвер.

Неприятный запах становился все сильнее. Сладковатая, тошнотворная вонь заполняла помещение, словно густой туман. Она липла к волосам, оседала на одежде и руках.

Пендергаст устало двигался по залу, освещая на ходу экспонаты. Большинство из них было задрапировано, но некоторые стояли открытыми. Вдоль стен располагались стеклянные кубы, и Пендергаст направился к ним. Стекло под лучом фонаря сверкало, а тени от находящихся за ним предметов двигались, словно живые.

Неожиданно луч замер, и Нора увидела, как и без того бледное лицо Пендергаста утратило те следы цвета, которые на нем обычно присутствовали. Некоторое время он просто молча стоял, и девушке показалось, что ее спутник перестал дышать. Затем медленно – очень медленно – Пендергаст двинулся к стеклянному ящику. Нора двинулась следом, недоумевая, вид какого предмета мог произвести на специального агента ФБР столь парализующее действие.

Содержимое этого стеклянного куба совсем не походило на то, что хранилось в других стеклянных ящиках. В нем не было ни скелета, ни чучела, ни каменного идола. Вместо них за стеклом находился мертвец. Он стоял прямо, поскольку его руки и ноги были прикованы цепями к грубым металлическим стойкам. Создавалось впечатление, что труп выставлен на обозрение как еще один экспонат кабинета диковин. Покойник был облачен в длинный черный пиджак старинного покроя и черные, в полоску, брюки.

– Кто?.. – с трудом выдавила Нора.

Пендергаст, казалось, был сражен увиденным. Его лицо стало походить на каменную маску. Он ничего не слышал, сосредоточив все свое внимание на мертвеце. Луч фонаря вначале безжалостно танцевал, а потом задержался на одной детали. Это была мертвенно-бледная иссохшая рука, из которой, прорвав разлагающуюся плоть, торчала оголенная костяшка одного из пальцев.

Нора смотрела на обнаженную костяшку. На фоне пергаментной кожи она была похожа на покрытый красными пятнами обломок слоновой кости. Девушка ощутила прилив тошноты, осознав, что на пальцах руки вообще не было ногтей. По правде говоря, на руке не осталось ничего, что напоминало бы кончики пальцев. Вместо них были окровавленные обрубки, из которых торчали кости.

Затем луч света медленно и неумолимо пополз вверх по трупу. Он осветил пуговицы пиджака, крахмальную манишку и замер на лице.

Лицо выглядело сморщенным и усохшим, как у мумии. Однако сохранилось оно на удивление хорошо. Создавалось впечатление, что все его тонкие черты вырезаны из камня. Тонкие, сухие губы покойника раздвинулись в веселой ухмылке, обнажив два ряда великолепных белых зубов. Лишь глаза исчезли. Пустые глазницы походили на пару бездонных колодцев, в глубину которых не мог проникнуть никакой свет. Из глубины черепа до слуха Норы долетал какой-то глухой шелест.

Путешествие по дому уже давно ввергло девушку в ужас. Но теперь она испытала поистине страшное потрясение. Это был шок узнавания.

Нора инстинктивно подняла глаза на Пендергаста. Агент ФБР стоял неподвижно и округлившимися глазами взирал на покойника. Судя по его виду, он ожидал все, что угодно, но только не это.

Девушка перевела полный ужаса взгляд на труп. У нее не осталось ни малейших сомнений. Изящные черты лица, тонкие губы, нос с горбинкой, высокий лоб, почти белые волосы и хорошо очерченный подбородок были легко узнаваемы даже в смерти. Это было лицо самого Пендергаста.

Глава 6

Кастер взирал на преступника (капитан еще до суда считал Брисбейна таковым) с огромным удовлетворением. Арестованный стоял в кабинете со скованными за спиной руками. Его галстук сбился набок, рубашка была помята, волосы растрепаны, на лбу выступили капли пота, а под мышками расплывались мокрые пятна. Так низвергаются даже самые великие. Этот тип держался довольно долго, сохраняя независимый и даже вызывающий вид. Но теперь его глаза налиты кровью, а губы дрожат. Он до последнего момента не верил, что с ним может произойти нечто подобное. «Его преобразили наручники», – думал Кастер. Капитан уже много раз был свидетелем того, как металлические браслеты на запястьях ломали парней гораздо более крутых, чем Брисбейн. В холодном щелчке наручников, в осознании того, что ты находишься под арестом, было нечто такое, чего многие люди не могли вынести.

Серьезная сыскная работа как таковая на этом заканчивалась. Оставалось найти лишь незначительные инкриминирующие детали. Это вполне сделают низшие полицейские чины. Сам Кастер теперь мог спокойно удалиться со сцены.

Он посмотрел на Нойса и увидел на маленьком собачьем лице сержанта искреннее восхищение. Еще раз порадовавшись своему успеху, капитан обратил взор на преступника.

– Итак, Брисбейн, – сказал он, – все встало на свои места. Не так ли?

Брисбейн смотрел на полицейского полными недоумения глазами.

– Убийцы всегда считают себя хитрее и умнее всех остальных. А полицейских они вообще за людей не держат. Но если начистоту, Брисбейн, то вы разыграли свои карты вообще по-дурацки. Маскарадный костюм в кабинете всего лишь один пример вашей глупости. Кроме того, вы оставили массу свидетелей. Их показания говорят о том, что вы солгали мне о ваших визитах в архив. Вы убивали людей рядом с местом своей работы и неподалеку от дома. Я могу продолжать, но стоит ли?

Открылась дверь, и полицейский сунул в руку Кастера факс.

– А вот и еще один только что установленный нами факт. Один маленький фактик способен причинить большущие неприятности, Брисбейн. Теперь мы знаем, где вы приобрели медицинские навыки. Вы закончили подготовительные курсы медицинского факультета Йельского университета. – Капитан передал факс Нойсу и продолжил: – Правда, потом вы переключились на геологию. И лишь проучившись один год на геологическом факультете, вы стали заниматься юриспруденцией.

Кастер покачал головой с таким видом, словно его безмерно удивляла глупость преступника.

К Брисбейну наконец вернулся дар речи.

– Я не убийца! – закричал он. – И с какой стати я должен был убивать этих людей?!

– Именно этот вопрос я задаю вам, – сказал Кастер, философски пожав плечами. – Но с другой стороны, почему серийные убийцы идут на свои кровавые преступления? Почему убивал Джек Потрошитель? И с какой стати этим занимался Джеффри Дамер? На подобные вопросы могут ответить психиатры. Или, может быть, только Бог.

Выдав эту сентенцию, Кастер обернулся к Нойсу и сказал:

– Организуйте пресс-конференцию. В полночь в городском департаменте полиции. Впрочем, нет. Будет, пожалуй, лучше, если мы проведем ее на ступенях у главного входа в музей. Сообщите комиссару. Обзвоните прессу. И самое главное, не забудьте проинформировать мэра по его личной линии связи. Ради этого сообщения он будет счастлив подняться с постели. Скажите ему, что мы повязали Хирурга.

– Слушаюсь, сэр! – выкрикнул Нойс и, лихо повернувшись, направился к выходу.

– Боже, такая публичность... – тонким, придушенным голосом произнес Брисбейн. – Вы за это лишитесь своего значка, капитан. Обещаю...

От страха и ярости Брисбейн захлебнулся слюной и не смог закончить угрозу.

Но Кастер его не слышал. Его осенила очередная блестящая мысль. Это будет еще один ход мастера.

– Подождите! – окликнул он Нойса. – Скажите мэру, что он будет главной звездой нашего шоу. Мы позволим ему объявить о задержании.

Когда дверь закрылась, Кастер обратил все свои мысли на мэра. До выборов осталась неделя. Мэру нужна поддержка. Мысль о том, чтобы дать ему возможность выступить, может оказаться весьма плодотворной. Ходят слухи, что пост комиссара после выборов станет вакантным. А начинать питать надежду, как говорится, никогда не рано.

Глава 7

Нора снова посмотрела на Пендергаста, и ее снова потряс вид агента ФБР. Пендергаст словно окаменел. Он не сводил глаз с тонкого, аристократического лица, пергаментной кожи и светлых, почти белых, волос трупа. Казалось, что агент ФБР пребывает в глубоком шоке.

– Лицо. Оно похоже... – с трудом выдавила Нора, пытаясь выразить свои мысли.

Пендергаст никак на это не отреагировал.

– Он похож на вас, – наконец решилась девушка.

– Да, – ответил Пендергаст. – Он очень похож на меня.

– Но кто это?

– Энох Ленг, – произнес Пендергаст таким тоном, что по спине Норы поползли мурашки.

– Ленг? Но разве это возможно? Мне казалось, что вы считали его живым.

Пендергаст с видимым усилием оторвался от лицезрения стеклянного гроба и посмотрел на нее. В его взгляде она увидела ужас, боль и даже какое-то благоговейное почтение. В свете фонаря лицо Пендергаста казалось совсем белым.

– Он был таковым. До недавнего времени. Похоже, что кто-то убил Ленга. Замучил до смерти. И теперь, как мне представляется, нам придется иметь дело с этим кем-то.

– Но я все же не...

Пендергаст поднял руку, не дав ей закончить.

– Сейчас я не могу об этом говорить, – сказал он.

Затем Пендергаст с трудом, словно испытывая физическую боль, отвернулся от страшной фигуры.

Нора набрала полную грудь застоялого воздуха. Все это было очень странным и совершенно неожиданным. До этого момента она считала, что такие необычные и страшные фантазии могут возникать только в ночных кошмарах. Девушка изо всех сил старалась унять готовое выскочить из грудной клетки сердце.

– Теперь он находится без сознания, и его волокут по полу, – прошептал Пендергаст.

Взор специального агента был по-прежнему устремлен на пол, но его голос изменился до неузнаваемости.

Освещая путь фонарем, они прошли по следам до закрытой двустворчатой двери. Пендергаст открыл одну из створок, и они увидели высокую – в два этажа – библиотеку. Когда они вошли в помещение, с ковра, устилающего пол, поднялись клубы пыли. Луч фонаря высветил не только множество переплетенных в кожу книг, но и полки с музейными образцами, на каждом из которых виднелся ярлык. На полу также находились какие-то экспонаты. Все они были укрыты истлевшей парусиной. Вдоль стен библиотеки стояли высокие кресла и диваны. Кожа кресел высохла и растрескалась, а набивка лезла из дыр.

Луч фонаря обежал помещение. На ближайшем к ним столе находился серебряный поднос с хрустальным графином, в котором когда-то содержался либо портвейн, либо херес. Об этом говорил сохранившийся на дне сухой коричневый осадок. Рядом с подносом стояла небольшая пустая рюмка. А около рюмки лежала сигара, ставшая лохматой от покрывающей ее плесени. В одной из стен находился мраморный камин. Топливо в очаге было тщательно уложено, но его так и не зажгли. На полу перед камином лежала потертая и изрядно изглоданная мышами шкура зебры. Стойку рядом с камином украшало еще несколько хрустальных сосудов, с коричневым или черным осадком на дне. Череп гуманоида – Нора узнала в нем австралопитека – покоился на небольшом столике. Из отверстия в своде черепа торчала свеча. Рядом с черепом лежала открытая книга.

Пендергаст направил луч фонаря на книгу, и Нора увидела, что это старинный медицинский трактат на латыни. На развороте книги были изображены трупы в различных фазах препарирования. Из всех находящихся в библиотеке предметов только эта книга была свободна от пыли. Создавалось впечатление, что ее открыли совсем недавно.

Пендергаст снова обратил все свое внимание на пол. На изъеденном молью полусгнившем ковре виднелись отчетливые следы. Они упирались в сплошь уставленную книжными полками стену.

Пендергаст подошел к полкам и двинулся вдоль них, вглядываясь в корешки книг. Через каждые несколько шагов он останавливался, снимал одну из книг, поспешно ее просматривал и возвращал на место. Когда Пендергаст извлек с полки очередной массивный том, Нора неожиданно услышала громкий металлический стук, и два соседних ряда полок повернулись вокруг своей оси. Агент ФБР осторожно раздвинул их в стороны. Обнаружилась бронзовая решетка. За решеткой находилась массивная дверь. Нора не сразу поняла, что это могло означать.

– Старинный лифт, – прошептала она, догадавшись наконец, что именно находится перед ее глазами.

– Да, – кивнул Пендергаст. – Старинный служебный лифт, ведущий в подвал. Нечто подобное было и в...

Он оборвал фразу, и Норе вдруг показалось, что из закрытой кабины лифта доносится слабый шум. Звук напоминал прерывистое, больше похожее на стон дыхание.

Ей в голову сразу пришла ужасная мысль, и она увидела, как напрягся Пендергаст.

Схватив воздух широко открытым ртом, девушка прошептала:

– Это не... – Ей не хватило мужества произнести имя Смитбека вслух.

– Нам следует поторопиться.

Пендергаст осветил бронзовую решетку и тронул ручку. Та не шевельнулась. После этого он встал на колени. Запорный механизм оказался на уровне его глаз. Внимательно изучив строение замка, Пендергаст извлек из внутреннего кармана пиджака тонкую гибкую пластинку и вставил ее в механизм. Послышался негромкий щелчок. Агент ФБР двигал пластинку взад и вперед до тех пор, пока не раздался повторный щелчок. Пендергаст поднялся с колен и с чрезвычайной осторожностью потянул за ручку бронзовой решетки. Решетка легко и почти бесшумно заскользила в сторону. После этого Пендергаст присел перед дверью и внимательно изучил ее запор.

За дверью раздался новый звук. Это был звук агонии. Кто-то делал отчаянные и, видимо, безуспешные попытки втянуть в себя воздух. Нора похолодела от ужаса.

Раздался громкий скрип, Пендергаст отпрыгнул в сторону, и дверь открылась сама собой.

Нора окаменела. В глубине небольшой кабины находилась какая-то фигура. На какой-то миг она оставалась неподвижной. Затем послышался звук рвущейся ткани, и фигура стала медленно валиться в их сторону. Норе показалось, что человек рухнет прямо на Пендергаста. Но падение неожиданно прекратилось. Человека удерживала затянутая на шее веревка. Вместо того чтобы упасть, фигура сложилась пополам и замерла в гротескной позе со свободно раскачивающимися руками.

– Это О'Шонесси, – сказал Пендергаст.

– О'Шонесси!

– Да. И он еще жив.

Пендергаст шагнул вперед, подхватил тело, придал ему вертикальное положение и освободил шею от веревки. Нора подскочила к нему и помогла опустить тело на пол. Только сейчас она заметила зияющую рану в нижней части спины сержанта. О'Шонесси закашлялся, запрокинув голову.

Кабину резко тряхнуло. Механизм лифта издал протестующий скрип, и мир под их ногами вдруг рухнул в бездонную пропасть.

Глава 8

Кастер вел свой на скорую руку сколоченный отряд по длинным гулким залам к выходу. Дав Нойсу добрых полчаса на предварительный разогрев прессы, капитан посвятил это время для разработки детального сценария предстоящего шоу. Он, конечно, выйдет первым. За ним появятся два полицейских, между которыми будет находиться закованный в наручники преступник. После этого на ступенях появится фаланга из двадцати лейтенантов и детективов. Следом за его бравыми парнями потащится неряшливая орава смертельно напуганных сотрудников музея, включая руководителя отдела по связям с общественностью и начальника службы охраны Манетти. В глубине души они все будут в ярости, но сделать ничего не смогут. Если бы у них была голова на плечах и они помогали бы расследованию, этого цирка можно было избежать. Но поскольку эти типы занимались тем, что вставляли палки в колеса, он обойдется с ними так, как они того заслуживают. Он проведет пресс-конференцию, фигурально выражаясь, на лужайке перед их домом, а если быть точным – на великолепных широких ступенях. Задником в этом спектакле будет служить мрачный фасад музея. Время для пресс-конференции выбрано безукоризненно: все, что там произойдет, обязательно попадет в утренний выпуск новостей.

Когда они проходили через Ротонду, звук их шагов смешался с гулом голосов за дверью. Кастер горделиво вздернул голову и максимально втянул живот. Он хотел выглядеть импозантно, так как был уверен, что этот момент будет навечно запечатлен для истории.

Широкие бронзовые двери музея распахнулись. Взору Кастера открылась подъездная аллея, сплошь забитая представителями прессы. Число собравшихся журналистов потрясало воображение. «Как мухи на дерьмо», – подумал Кастер. Едва он появился на пороге, его ослепили сотни вспышек и яркий белый свет прожекторов телевизионщиков. На него тут же обрушился вал вопросов. Журналисты орали во все горло, отдельные голоса тонули в общем реве толпы. Между ступенями и представителями прессы был натянут канат. Но как только вслед за Кастером из дверей вышли двое полицейских с преступником между ними, журналистская братия рванулась вперед. Все репортеры пребывали в страшном возбуждении. Они размахивали руками и что-то вопили. Прошло немало времени, прежде чем полиция выдавила журналистов за ограждение.

Преступник не сказал ни слова; создавалось впечатление, что от пережитого потрясения он впал в ступор. Оказавшись на воздухе, он даже не попытался скрыть лицо. Однако когда засверкали вспышки фотографов, когда Хирург увидел море лиц, десятки видеокамер и сотни тянущихся к нему рук с микрофонами, он наклонился так низко, что копам пришлось его чуть ли не нести к полицейской машине. У машины полицейские, как проинструктировал их Кастер, передали преступника в руки самого капитана. Честь посадить Хирурга в автомобиль должна принадлежать ему. Это будет фото, которое появится утром на первой полосе всех нью-йоркских газет.

Но затолкать преступника в автомобиль было не легче, чем загрузить в нее мешок дерьма весом в сто семьдесят пять фунтов. При попытке посадить Хирурга на заднее сиденье он едва не уронил его на землю. Затем взревела сирена, ярко засверкали проблесковые маячки, и машина рванула с места. Все это действо сопровождалось сотнями фотовспышек.

Проследив немного за тем, как автомобиль прокладывает путь через толпу, Кастер обратился лицом к прессе. Подобно Моисею он воздел руки к небу и стал ждать, когда наступит тишина. У капитана не было желания лишать мэра его звездного часа. Фотографии в газетах так или иначе дадут всем знать, кто действительно произвел арест. Однако для того, чтобы держать толпу под контролем, следовало сказать хотя бы несколько слов.

– Наш мэр уже в пути, – произнес капитан ясным командным голосом. – Он прибудет через несколько минут и сделает важное заявление. До этого момента с моей стороны не последует никаких комментариев.

– Как вы его взяли? – выкрикнул одинокий голос.

Казалось, что этот крик открыл какой-то невидимый шлюз, и на Кастера посыпался град вопросов. Репортеры отчаянно тыкали ему в физиономию свои микрофоны. В ответ на это Кастер обратился к прессе спиной. Поворот, как ему казалось, был произведен очень качественно. До выборов оставалось меньше недели. Пусть вся слава достанется мэру. Он, Кастер, свой урожай пожнет позже.

Глава 9

Первой пришла боль. К Норе возвращалось сознание. Возвращалось медленно и мучительно. Она застонала, проглотила слюну и попыталась пошевелиться. Тело разрывала боль. Нора моргнула еще. И, лишь моргнув несколько раз, поняла, что находится в полной темноте. Она чувствовала, что лицо залито кровью. Нора попыталась стереть ее, но ничего не вышло. Руки отказывались двигаться. Когда и вторая попытка оказалась неудачной, девушка поняла, что руки и ноги скованы цепью.

В голове царил хаос. Такое смятение мыслей возникает, когда, просыпаясь, не удается стряхнуть ночной кошмар. Что здесь происходит? И где она находится?

– Доктор Келли, – позвал ее из темноты тихий и слабый голос.

Когда девушка услышала свое имя, хаос в сознании начал улетучиваться. Но чем больше прояснялись мысли, тем сильнее становился страх.

– Это Пендергаст, – прошелестел голос. – С вами все в порядке?

– Не знаю. Возможно, ушиблены ребра. А как вы?

– Более или менее.

– Что произошло?

– Я чувствую себя очень, очень виноватым, – после долгого молчания ответил Пендергаст. – Я должен был ожидать нечто подобное. Какая бесстыдно-жестокая ловушка. В качестве наживки он использовал сержанта О'Шонесси. Чудовищная жестокость!

– О'Шонесси был...

– Когда мы нашли сержанта, он умирал. Спасти его было невозможно.

– Боже, какой ужас! – всхлипнула Нора. – Как это страшно!

– Он был хорошим человеком. До конца верным долгу. У меня просто нет слов.

После этого надолго установилась тишина. Нора испытывала такой страх, что у нее не осталось сил переживать то, что случилось с О'Шонесси. Она начала понимать, что та же участь уготована им и что это скорее всего произошло со Смитбеком.

Тишину нарушил слабый голос Пендергаста:

– Мне не удалось выдержать необходимую интеллектуальную отрешенность от этого дела, – сказал он. – С самого начала я воспринимал его слишком лично. Отсюда неизбежность ошибок и...

Пендергаст оборвал фразу. Через несколько секунд до слуха Норы долетел какой-то звук, и высоко в стене неожиданно появилось небольшое прямоугольное отверстие. Света из него оказалось достаточно, чтобы рассмотреть темницу – узкий и сырой каменный мешок.

В прямоугольном отверстии возник чей-то рот.

– Не волнуйтесь, прошу вас, – произнес приятный, глубокий голос с присущим только Пендергасту южным акцентом. – Это не займет много времени. Сопротивление совершенно излишне. Умоляю простить меня, что я не смог выступить в роли гостеприимного хозяина, но меня отвлекли неотложные дела. Позвольте вас заверить, что в скором времени я уделю каждому из вас все свое внимание.

Светлый прямоугольник закрылся.

Оставшись в темноте, Нора от ужаса с трудом могла дышать. Несмотря на все усилия, ей никак не удавалось привести в порядок свои мысли.

– Агент Пендергаст? – прошептала девушка. Ответа не последовало.

И в этот миг тишину нарушил донесшийся откуда-то издалека приглушенный вопль. Это был сдавленный крик задыхающегося от боли существа.

У Норы не оставалось и тени сомнения в том, что этот агонизирующий голос принадлежит Смитбеку.

– О Господи! – воскликнула она. – Вы слышали, агент Пендергаст?!

Пендергаст не отвечал.

– Пендергаст!

Темнота молчала.

Загрузка...