Изобретая все на свете

ГЛАВА 17

На кухонном столе рядом с сахарницей рассыпано несколько сахарных крупинок. Луиза прижимает их пальцем и тянет палец к губам. Она никогда не сластит чай. Должно быть, сахар рассыпал Уолтер, когда пил кофе. Сахар растворяется у нее на языке.

Тонкие серебряные нити, паутинки, — думает она. Нити совпадений, которые, кружевом оплетая мир, удерживают его таким, каков он сейчас, сию секунду.

А потом рвутся, и все в секунду меняется.

Артур стоял у Луизы в прихожей, соскребая тонкие стружки, чешуйки дерева с косяка. Он ничего не говорил, а скреб дерево, как будто мог бы вечно продолжать это занятие и так и не сказать ни слова, так и не рассказать ей, что незаконно пилотируемая, незарегистрированная, необъяснимая машина времени с Уолтером и Азором не приземлилась в 1918 году, а разбилась, упав с высоты семь тысяч футов на Пустырный Остров в 1943-м.

Но, наконец, он заговорил, и сказал что-то невозможное:

— Уолтера больше нет, — сказал он.

И слова немедленно возымели действие.

— Да, — отозвалась Луиза, как будто только и ждала, чтобы кто-нибудь ей это сказал. Она поняла.

— Машина времени… — принялся объяснять он.

Но она остановила его, отведя взгляд, уставившись через его плечо на ступеньки переднего крыльца и на улицу, где исчезал Уолтер. Ее отец нырнул в Гудзон и затерялся среди других мертвецов Нью-Йорка. Уолтер утек от нее, и, хотя она всегда подозревала, что однажды она или он покинут дом, ей казалось, что ее собственная кровь утекает через Манхэттен. Она побелела так, что Артур схватил ее за руку и грубо стиснул три или четыре раза, пока она снова не задышала.

— Перестань, — только и сказала она, потому что хотела проследить, как исчезают последние кусочки жизни отца.

Они вместе стояли и ждали. Луиза смотрела за плечо Артуру, пока ничего не осталось, кроме них, ступенек и Пятьдесят третьей улицы.

— Артур, — наконец сказала она, увидев теперь и его.

В кухне он садится напротив нее. Мир затих, словно хочет подсмотреть, что станет делать Луиза, или боится того, что сделает с миром девушка, у которой он отобрал отца, или что она сделает с мужчиной, который принес ей это известие. Она рассматривает рассыпанные крупинки сахара, паутинку, оставленную отцом. И через минуту горе рвет ее дыхание, как кусок полотна, зацепившийся за ржавый гвоздь. Луиза рассматривает сахаринки, пока не сознает, что больше ему нечего ей сказать. «Твоего отца больше нет». Конечно, его нет. Конечно.

— Артур, — говорит она и замолкает, чтобы разобраться в своих мыслях. — Я пойду наверх, прилягу на минутку.

Он кивает и Луиза, обернувшись, добавляет еще одно — короткую фразу, которой она никогда не говорила мужчине, потому что в ней не было нужды.

— Не уходи.

— Не уйду, — говорит он, и она оставляет его на кухне.

Она идет наверх по знакомому дому, такому же, как раньше.

В комнате Уолтера темно. Она садится на отцовскую кровать и, нагнувшись, опускает лицо к самой подушке, чтобы вдохнуть маслянистый запах его волос, его затхлого сонного дыхания. Она не смеет коснуться подушки. Она боится, как бы прикосновением не стереть того, что в ней хранится. Кожи, запаха, слюны, волос, смутных очертаний сновидений. В половину шестого будильник Уолтера пытается разбудить его на ночную смену. Она слушает звон будильника. Он вырастил ее совсем один — заботился о ней, пока она не стала достаточно взрослой, чтобы заботиться о нем. Она выключает будильник. Почему она его не остановила? Дом никогда не бывал таким пустым. Она позволяет голове опуститься на одеяло рядом с подушкой и закрывает глаза, засыпает, и не видит снов.

Просыпается она как от толчка, как будто на грудь ей бросили тяжелый груз. В комнате темно и в доме тихо, только иногда что-то тикает. Она поднимает голову, не зная, долго ли проспала: может, минуты, может, часы. Она снова нюхает воздух над подушкой, и запах Уолтера сразу приводит Луизу к любопытному заключению: смерть, в особенности эта, невозможна. Она ее исправит. Не удивительно, что ей так и не стало грустно.

Луиза сбегает вниз по лестнице.

Артур сидел за кухонным столом, опустив голову на руки. Но теперь его нигде не видно.

— Эй? — окликает она пустой дом. — Артур? — говорит она.

Дом холодно возвращает звук ее голоса, и она решает, что ей некогда его дожидаться. Ее ждет дело, с Артуром или без него.

Впервые увидев планы мистера Теслы, она еще не совсем представляла, что такое «лучи смерти», но теперь, когда они ей нужны, она точно понимает их назначение. Мистер Тесла изобрел лучи, которые могут вернуть жизнь, вернуть энергию телу, которое умерло. Наверно, он использует для этого электричество. Да, думает она. Конечно. Лучи наверняка способны дать смерти обратный ход, потому что, в понимании Луизы, никто, и особенно мистер Тесла, не стал бы создавать лучи, которые причиняют смерть. Какой в этом смысл? Люди и без того слишком легко умирают.

Мысли Луизы раскачиваются из стороны в сторону, словно пьяный или поезд перед крушением. Даже если ей придется самой смастерить этот луч — ничего. Она справится. Мистер Тесла ей поможет. Она направит луч на тело отца, и он снова станет живым, и ей не придется оставаться одной в полном призраков доме.

Она представляет, как будет восхищаться отец, когда она ему расскажет.

— Я был мертвый?

— Да.

— И вот этим ты меня вернула?

— Да.

— Фантастика! — скажет он и расхохочется.

Луиза отправляется в отель в большом волнении. Она верит в мистера Теслу. Она выходит, забыв запереть за собой входную дверь.

В отеле она переодевается в платье горничной. В большом бальном зале идет представление — Джонни Лонг, судя по тому, что она слышит. Его выступление запишут, чтобы передать по радио на всю Америку. Толпа из коридора кажется почти сплошной. Луиза задумывается: где будут все эти люди через четыре дня, когда их голоса прозвучат по всей стране? Может, будут сидеть в одиночестве у себя на кухнях, уставившись на закрывающие луну тучи. Может, их тоже уже не будет. Но куда они уйдут? Где будет через четыре дня Луиза? А Уолтер? Артур? Азор? Она знает. Они все будут сидеть за кухонным столом, размешивая сахар в кофе и чае.

Двое коридорных, которые обычно дожидаются опоздавших в вестибюле, устроились в коридоре между новой террасой и бальным залом. Они слушают первые такты мелодии. Кажется: «Луна над Гангом» Тот, что пониже ростом, танцует фокстрот, держа в объятиях призрачную партнершу. Я понимаю, думает Луиза. Они все в мире, в мире живых. Я здесь одна, но это только на время. Они не замечают проходящей мимо Луизы. Музыка звучит все громче. Она юркает у них за спинами, пока они притопывают ногами в такт оркестру.

Луиза поднимается на лифте на 33 этаж, проходит в конец коридора, поднимает руку, чтобы постучать в дверь, и видит, что дверь уже открыта.

Господи, думает она. Пусть он будет здесь. Если сейчас же начать собирать установку, они, может быть, закончат к утру.

— Мистер Тесла, — шепчет она из-за двери. Ей не отвечают. — Мистер Тесла, — снова зовет она, входя в темную комнату. Она не слишком ясно соображает. Может быть, он спит. Она направляется к кровати, чтобы его разбудить, и тут спотыкается и растягивается на полу. В полоске дневного света, пролившейся из коридора в открытую дверь, она видит, что постель пуста. Она встает. Она потирает колени. Она включает свет, чтобы разглядеть, обо что споткнулась.

Он здесь.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она.

Он широко-широко открывает глаза. Луиза никогда не видела Артура в такой тревоге. Он стоял в темноте у рабочего стола мистера Теслы.

— Что? — повторяет она. — Как ты… — И она замолкает, не понимая, о чем спросить.

Она оглядывает номер. Первое, что приходит ей в голову: здесь что-то взорвалось. Но нет — номер разгромлен, сознательно разгромлен. Все подписанные, аккуратные ящички мистера Теслы выдернуты из стеллажа и все из них выброшено на пол. Бумаги устилают пол у кровати, размотавшиеся катушки проволоки раскатились по комнате, все дверцы шкафов распахнуты, а их содержимое разбросано грубой, небрежной рукой. На полу множество осколков стеклянных лампочек. Кто-то растоптал осциллятор, погнув колесо.

— Что ты наделал? — говорит она.

— Луиза, это не я. Все так и было, честное слово. Я этого не делал. Это не я все разбросал.

— Тогда, — спрашивает она, — что ты здесь делаешь?

Артур минуту стоит в растерянности. Помедлив, он говорит, понизив голос:

— Что, если я тебе скажу, что для будущего бумаги и изобретения мистера Теслы очень-очень важны?

Луиза молчит. Она пытается найти хоть немного смыла, вычислить, что это значит.

— Будущее?

Артур смотрит в окно.

Луиза приоткрывает рот. Она чуть меняется в лице.

Артур смотрит в пол.

— Артур, что ты здесь делаешь?

Он качает головой.

— Дверь была открыта, — говорит он. И делает шаг к Луизе. — Все так и было разбросано, честное слово.

— Не подходи ко мне, — говорит она ему. Ее голос, вплавивший в себя сталь, заставляет Артура застыть на месте.

— Ясно. Понимаю, — говорит она. Все вдруг становится ясно — ясно, как в одной из ее радиопередач. Артур из будущего. Сюжет развивается быстрее, чем она его додумывает. Он вернулся в это время, чтобы уничтожить машину времени Азора. Зачем-то ему это понадобилось. Он убил Уолтера и Азора, а теперь подбирается к мистеру Тесле.

— Что ты понимаешь? — спрашивает он.

Или, думает она, он и есть Азор, только молодой, из прошлого. Может, он хотел предостеречь их, чтобы не испытывали машину времени, но тогда почему у него не вышло? Почему он не предупредил их об опасности? Этого Луиза еще не придумала, но она сообразит. Разве что — она рассматривает его, такого осязаемого растрепу — Артур — просто молодой человек 1918 года рождения, который никогда не бывал нигде, кроме как в настоящем, и однажды познакомился в электричке с девушкой, и теперь у него есть вполне разумная причина стоять здесь перед ней.

— Я просила тебя не уходить, — говорит она.

— Я знаю, Лу. Извини. — Он снова идет к ней, но останавливается, когда она подается назад. — Я надеялся вернуться раньше, чем ты проснешься. Я просто хотел все исправить. Для тебя. Но все равно, извини, что я ушел.

— Все исправить? Что ты здесь делаешь? — она уже визжит.

Артур кусает губы.

— Я должен был встретиться с Азором.

— Артур. Артур. Азор мертв. — Она не знает, что еще сказать.

— Но на прошлой неделе он был жив, и на прошлой неделе он велел мне ждать его здесь. Смотри. — Артур достает из кармана обрывок бумаги. Записка написана рукой Азора. «Отель „Нью-Йоркер“. Номер 3327. 8 вечера, 7 января 1943-й!» — написано в ней. Восклицательный знак и все такое.

Рука Луизы замирает в воздухе, держа записку как тонкую вещицу, как хрупкую косточку.

— Азор, — повторяет она, медленно качая головой, — умер.

— Правда. Но, Лу, он встретится со мной здесь не из сегодня. Он встретится со мной из прошлой недели, когда был жив, и, может быть, еще есть шанс их остановить. Ты в это веришь? — он встряхивает записку. Артур пробивается сквозь ее враждебность. — Он сказал, что встретится со мной здесь, — Артур говорит очень медленно, обдумывая каждое слово. — Он сказал, что заберет с собой мистера Теслу.

— Куда? — спрашивает она.

Артур прочищает горло, защищаясь от ее недоверия.

— В будущее. Азор считает, что мистер Тесла оттуда.

— Ох, Артур. — Она мотает головой, разгоняя туман. Она оборачивается и осматривает разгромленную комнату. Она слышит его дыхание. На окне птица — светло-серый голубь, красивый, с белыми кончиками крыльев.

— Нет, — говорит она. Над столом мистера Теслы висят часы. — И все равно, уже почти девять, Артур. — Она снова заглядывает в записку. — Здесь сказано — восемь.

— Я знаю.

— Даже если бы это было правдой, путешественники во времени никогда не опаздывают. Как они могут опоздать? Никак не могут. Разве ты не знаешь? Ты вообще что-нибудь знаешь?

Он смотрит себе в ноги.

— Да, Луиза. Знаю, — шепчет он. — Я довольно много чего знаю.

Это уж слишком. Сюжет разворачивается совершенно непонятно для нее. Ей надо собраться. Она должна думать об отце.

— Мне нужна твоя помощь, — говорит она.

Он поднимает на нее глаза. Он почти слеп ко всему, что не входит в его план. Луиза приказывает ему:

— Пойди разыщи мистера Теслу. Скажи ему, что это срочно. Скажи, он мне нужен.

— А как же Азор? Я сказал, что буду здесь.

— Он не придет.

У этих слов острые зубы.

— Откуда ты знаешь?

— Артур! — теперь она уже упрашивает его. Еще немного, и она расплачется. — Пожалуйста. — Она говорит это только один раз, совсем тихо.

Артур смотрит в потолок, поправляет на носу очки. Луиза ждет его решения. Он оборачивается к ней, говорит тихо, пряча от нее подбородок. А когда он снова поднимает взгляд, она видит, что он сдался.

— Я никогда не видел мистера Теслу. Как я его узнаю?

— Он в Брайант-парке. Тот, кто кормит голубей.

Луиза оглядывает разгром и понимает: это сделал не Артур. Она оборачивается к дырке в стене, гадая, наблюдают ли за ней сейчас. Она не тратит много времени на поиски папки, которую видела на днях: «Мысли; „луч смерти“ и потенциал спасения человеческих жизней». Папки здесь больше нет. Книги, газеты, катушки провода, резиновые трубки изоляции, меню обслуживания номеров — все осталось. Люди из соседнего номера забрали самое ценное.

— Отлично, — говорит она вслух. Значит, придется украсть папку у воров. Она выходит и закрывает за собой дверь мистера Теслы.

Номер 3326. Она стучит. Ответа нет. Она представляет себе этих людей. Наверняка они спустились в бальный зал полюбоваться редким представлением, высасывают мозговые кости, пока Джонни Лонг протягивает прямо к их ногам свою трубу. На всякий случай она стучится еще раз. «Обслуживание номеров!» Нет ответа. Когда она поворачивает ключ, голос, принадлежащий не ей, бубнит у нее внутри. «Дорогие радиослушатели, — произносит он, — что ждет нашу героиню в номере 3326?»

Кровь гудит у нее в ушах.

Повсюду шпионская аппаратура, магнитофоны, бинокли, штуковины вроде врачебных стетоскопов, чтобы подслушивать через стену. Она замечает, что они сняли рамку с гравюрой, изображающей конькобежцев в Центральном парке — «Зимнюю рапсодию на стальных клинках» — и пробуравили дырочку прямо в штукатурке. Она начинает обыск. Он длится недолго. Вот она, наверху пачки бумаг, словно нарочно для нее оставлена. «Мысли; „луч смерти“ и потенциал спасения человеческих жизней». Папка толстая, в ней, как ей думается, все, что может вернуть жизнь отцу. Если ей и грозила печаль, она справится с этим. Она верит в мистера Теслу. Она отвезет его вместе с папкой в мастерскую Азора. С помощью Артура мистер Тесла легко соберет луч. У Азора материалов и инструментов хватит на двадцать лучей смерти. Через несколько часов отец и Азор снова будут с ней. Кровь стремительно бежит по жилам, от пальцев ног до головы. Ее вера так надежна, что она опирается на нее. Засунув папку под фартук, за пазуху блузы, она поворачивается к двери, и вот тут, застав ее врасплох, дверь с шумом распахивается, и они встают перед ней — люди в серых костюмах. Двое — ФБР, ОСС, отдел учета иностранцев — кто бы они ни были. Они таращат на Луизу глаза и моргают. Моргают. Переглядываются.

— Обслуживание номеров, — наконец пытается выкрутиться она. Время обслуживания номеров давно закончилось. — Заказы в номер? — решается она на вторую попытку.

— Это та, что была у него вчера вечером, — говорит один, а другой шагает вперед, поднимая руку, надвигаясь на нее, как зомби, готовясь ухватить Луизу за плечо.

В тот же миг она ощущает, как что-то ударяет ее в живот — что-то вроде конского копыта или паровозного поршня. Это Уолтер. Это папка. Она подбегает к первому и очень резким, очень сильным тычком локтя в живот — Оу! — сбивает его, и быстрым рывком — Взз! — уворачивается от второго. Она уже в коридоре, летит мимо дверей номеров, не снижая скорости на повороте врезается прямо — Бам! — в тележку с заказами, как нарочно, оставленную у нее на дороге. Цимбалы алюминиевых судков с подогревом обрушиваются на пол. Звуковые эффекты из радиопостановки. Она не останавливается посмотреть, что натворила, а мчится дальше, мимо лифта, к служебной лестнице. Узоры на ковре сливаются в туманные джунгли цветов и лиан, в которых могли бы запутаться ее ноги, не мелькай они так быстро.

Люди-зомби через мгновенье приходят в себя — «Кха-кха!» — и устремляются за ней, гонят Луизу по отелю «Нью-Йоркер», вопят: «Держи вора! Держи вора!» Второй, чуть тяжелее и неповоротливее первого, понемногу догоняет напарника.

Она уже на площадке лестницы и, полагаясь на старый трюк, подхваченный из радиопостановок, Луиза, наперекор земному притяжению, начинает подниматься вверх, а не вниз по лестнице. Она едва успевает добраться до площадки, закрывающей ее снизу, когда слышит, как один из преследователей выбегает на лестницу. Он кричит второму:

— Ты спускайся на лифте. Она могла удрать и на нем.

Луиза замирает как вкопанная, и человек на лестнице тоже замирает, прислушиваясь. Он целую секунду стоит и слушает. Она затаила дыхание, и невыносимая секунда кончается, он срывается с места, сбегая по пролетам лестницы.

Привалившись спиной к стене, Луиза тяжело дышит, вслушиваясь в его шаги. Спустившись на четыре или пять этажей, шаги прерываются. Она слушает, и слышит то, чего боялась. На лестнице тишина. Она снова затаивает дыхание, прижимается к стене. Ни звука, кроме ударов по радиатору парового отопления, оставшемуся без пара.

— Девушка? — зовет он ее.

Кожа Луизы покрывается мурашками, когда его слова шмыгают сквозь лестничные пролеты, ища ее. Слова проползают по позвоночнику к загривку.

— Девушка, — снова зовет он, и теперь принимается хихикать. Он разгадал ее хитрость.

Даже если она сумела бы выбраться на крышу, куда оттуда деваться? Отель «Нью-Йоркер» — отдельное здание, башня в небе. Оттуда никуда не денешься, кроме как прямо вниз — Вушш! — на скорости, о которой Луизе и думать не хочется. Нет. Наверх, соображает она, идти бесполезно, но она слышит, как он поднимается к ней, и Луиза бросается к двери на тридцать четвертый этаж, а мужчина снова начинает погоню. Огибая угол лифтовой шахты, она понимает, что сию секунду решается жизнь ее отца: либо дверь лифта будет открыта, либо нет. Она выскакивает из-за угла. Двери всех шести лифтов закрыты, но пара, стоящая посреди холла, отдыхающие, собравшиеся, как видно, вниз, послушать Джонни Лонга, уже нажали кнопку вызова лифта. Луиза останавливается. Пара улыбается ей. Вечернее платье женщины украшено по лифу вышивкой из крохотных жемчужин.

— Добрый вечер, — говорят они Луизе.

Луиза пялится на них так, будто они не из плоти и крови, а из слов — странные создания, вместе с ней участвующие в радиоспектакле. У Луизы со лба капает пот. Она для полной уверенности еще раз нажимает и без того светящуюся кнопку «вниз», и тут секунды начинают пролетать мимо, оставляя после себя зияющие дыры — каждое мгновенье такое тяжелое, что держит на руках целую вселенную. Луиза ждет, раскачиваясь на наружном ранте туфелек. Каждая пролетающая секунда — жуткая боль: тик-так, тик-так, тик-так — нож, от которого трудно дышать. С каждой секундой она чувствует, что мужчина на лестнице все ближе. Луиза прислушивается, ожидая стука распахнувшейся двери, и следит за движением двух лифтов по световому табло. Один спускается с тридцать седьмого этажа, другой остановился под ними на тридцать втором. Луиза принимается жевать губу, зачем-то теребит ткань форменного платья. Дверь с лестницы распахивается в тот же миг — Бам! — когда прибывает лифт. Пара заходит внутрь, а Луиза слушает приближающиеся торопливые шаги.

— Куда? — спрашивает лифтер.

— К бальному залу, пожалуйста, — отвечает муж.

— Отвези меня к тоннелю, — хрипло шепчет Луиза, и двери лязгают, отсекая звук бегущих шагов — локомотива, надвигающегося по коридору: чух-чух!

Луиза пытается выровнять дыхание. Числа на табло скачут: 33, 32, 31, 30, 29, 28, 27, 26, 25, 24, 23, 22, 21, 20 — и вот, наконец, кабина доставляет их в вестибюль. Лифт останавливается.

— Доброго вечера, — повторяют супруги, выходя, и улыбаются Луизе, словно делят с ней тайную шутку.

— Доброго вечера, — кричит им вслед лифтер, прежде бросив на Луизу довольно кислый взгляд.

— Вообще-то тебе полагается пользоваться служебным лифтом, — сообщает он, отворачиваясь к кнопкам управления. Он не прикасается к ним. — Мне не положено тебя катать. То есть, я не обязан. — Он не закрывает дверей лифта, выказывая намерение просто торчать здесь и ждать клиента с чаевыми, чтобы доставить его на жилой этаж. Лифтер, еще почти мальчишка, вытаскивает из-за пазухи сборник логических головоломок, берет огрызок карандаша и принимается размышлять. Бенджамин, Уильям, Чарлз, Луис и Эндрю — владельцы автомобилей. У одного машина коричневая, у одного зеленая, у одного черная, у одного белая, и у одного — темно-синяя. Раскрасьте машину каждого, соблюдая следующие условия…

Луиза готова завопить. Она потрясена. Хоть и не сразу, она понимает, что никуда он ее не повезет. Углубившись в логические рассуждения, он и не смотрит на Луизу, когда она осторожно выглядывает в дверь, осматривает вестибюль, прежде чем выйти из лифта. Сердце опять пускается вскачь.

— Ты… — начинает она, но, не сумев подобрать достойного оскорбления, закрывает рот и оставляет его в лифте. Она сворачивает налево и снова пускается бегом в направлении главной лестницы.

Корни отеля «Нью-Йоркер» уходят глубоко под Манхэттен. Эти пять подземных этажей всегда казались Луизе чудесными, таинственными и даже пугающими. Парикмахерская, салон красоты, кухни, банковские хранилища, и, пожалуй, самое чудесное — отсюда, чуть ли не с самого низа, отель протягивает руку, щупальце, исчезающее в недрах Пенсильванского вокзала. По нему она собирается сбежать, вынести папку и встретиться с Артуром и мистером Теслой в Брайант-парке.

Луиза пробирается вниз, минуя парковку и площадку банка. Салоны уже закрылись на ночь, и свет в них не горит. Сквозь стеклянные двери она видит темные парикмахерские кресла — пустые, ожидающие завтрашнего дня. Она прислушивается, но ничего не слышит, только временами наверху что-то скрипит и гудит — это стонет отель. Она совсем одна. Даже диктор и звуковые эффекты у нее в голове умолкли. В глубину подвала сигнал не проходит. Она совсем одна.

Несколько искусно расположенных потолочных светильников освещают вход в тоннель, дыру, которая вдруг пугает Луизу. Войти страшно. Она заглядывает в глубину подземного перехода. Там довольно сумрачно, но все-таки она входит. Облицовка из терракотовой плитки украшена рисунками майя. Ревущие драконы, летящие совы — древние чудовища рычат и летают на плитках. Свет как будто все тусклее, Луиза уже не видит, что там впереди. Тоннель резко поворачивает налево. За углом темно, и никак не узнаешь, что за ним скрывается.

Она замирает, одна под шумом Восьмой авеню. Ее трясет от страха перед тем, что ждет впереди. Она делает шаг, за ним другой. Каблучки звенят и отзываются эхом, отражаясь от холодных плиток на полу и на потолке. Она жмется к стене, втягивает голову в плечи, ведет пальцем по плиткам ради ощущения надежности.

— Я сделаю, — сказала когда-то ее мать, а может быть, и не говорила. Может быть, это придумал Уолтер. Придумал сказку, чтобы утешить Луизу. Ни он, ни она не понимали, что это значит, а теперь это и не важно. Швы разошлись, и обратно их уже не стянуть. Все же это единственные слова, оставшиеся от нее Луизе, и она, когда чего-то боится, окружает себя ими, как силовым полем.

— Я сделаю, — шепчет она. — Я сделаю.

С каждым повторением в словах все больше смысла.

В тоннеле Луиза видит не дальше двадцати футов перед собой. Коричневый свет растворен в тумане, будто собирается неторопливая, но ужасная гроза. Каждый шаг требует частицы веры, что на том конце ее ждет спасение, и с каждым шагом эта вера иссякает. Воздух густой, Луиза ощущает легкую слабость, будто эта кислородная каша с трудом проникает к ней в легкие. Поток воздуха меняет картину неизвестности впереди. Медленный сквозняк наполняет тоннель металлическим запахом грязи и камня, ужаса. Каменный ветер.

Что это за тоннель? Тоннель, по которому можно пройти из мира слов в место, для которого слов не существует? Луиза в ужасе. Перед лицом неизвестности, поджидающей ее в конце тоннеля, правительственный агент кажется почти не страшным. На самом деле ей даже хочется, чтобы он подоспел и поймал ее. Она не в силах сделать больше ни шагу, и уже готова повернуть назад, сдаться. Она останавливается, всматриваясь в темноту, вытянув вперед шею. Она роняет голову, чувствуя себя маленькой и потерявшей веру.

Тоннель ждет. Она заставляет себя сделать еще один шажок.

— Лу?

Это ей не показалось. Она слышит свое имя из темного конца. Она перестает дышать.

— Да, — едва шепчет она. — Папа, — говорит она. — Что? — спрашивает она его, и ее голос теряется в темноте. — Что? — спрашивает она чуть громче, хотя сама не знает, что значит это «что»?

Луиза прижимается к плиткам. Она надеется запихнуть сердце обратно в грудную клетку. Она закрывает глаза и сползает по стене, скорчившись на полу, не смея сделать больше ни шагу к повороту тоннеля. Ей хочется остаться в этом мире. Она хочет остаться с Артуром. Луиза прячет голову в пещеру между своих колен, стараясь сделаться как можно меньше. Она так крепко зажмуривает глаза, что в темноте появляются бирюзовые и пурпурные пятна.

— Лу? — снова слышит она. — Лу?

И тут она его видит. Кто-то подходит к ней, окликая ее по имени. Мистер Тесла? Нет. Он гораздо ниже ростом, чем мистер Тесла, и все-таки она узнает его. Это Азор. Азор, который сегодня погиб.

— Ты просто не поверишь, — говорит он, раскачивая опущенными руками.

Он прав. Она не верит.

— Азор, — говорит она. На этот раз она действительно готова упасть в обморок.

— Лу, она действует, — говорит он. — Она действует, Лу.

— Нет, не действует, Азор.

Она медленно пятится от него все дальше и дальше, а он подступает все ближе. Она скользит спиной по стене, отступая.

— А вот действует! Я пришел сюда из понедельника. Помнишь, когда вы с папой ушли, а Артур остался мне помочь? Он все наладил. Она работает, Лу. Она работает. Я как раз сейчас оттуда. Вы с отцом всего несколько часов как ушли. Помнишь, ты мне сказала: «Я вовсе не думаю, что он из будущего. Одинокий, может быть, но не потому, что он из будущего». Помнишь? Это было всего несколько часов назад.

— Что ты здесь делаешь?

— Ты подала мне идею.

— Какую?

— Я хочу взять мистера Теслу с собой в будущее. Его место там. Может быть, там они его оценят.

— Это никуда не годная идея, Азор.

— Артур так не думает.

Она качает головой. Она должна держаться.

— Азор, сегодня кое-что случилось. Я должна тебе сказать.

— Что? Нет, не говори.

— Самое плохое. Самое плохое, Азор.

— Пожалуйста, не надо, Лу. Это все погубит. Из-за этого все может измениться, так что ты даже не родишься, или что-нибудь в этом роде. Понимаешь? Это опасно.

— Азор…

— Это о тебе с Артуром? Зря я тебе сказал. Дай, я угадаю. Он…

— Нет. Это о тебе. Это о тебе и папе, и о том, что случилось сегодня, 7 января 1943-го, Азор.

— Тс-с! Не надо! Пожалуйста, не говори мне! — Азор вскидывает руки и зажимает себе уши. Он уже не приближается к ней, как будто теперь он ее боится — ее, знающую слишком много. Они смотрят друг на друга, оба не дышат, оба боятся того, что будет дальше, пока мгновенье не рассекается стуком поспешных шагов — пары ног, бегущих по тоннелю за Луизой.

— Азор, — снова повторяет его имя Луиза. — Вы сегодня умерли. Вы с папой погибли сегодня в этой машине времени.

И, как она и боялась, сказанное становится действительностью. Азор исчезает, целиком и полностью, мгновенно. Его больше нет, тоннель пуст и Луиза одна.

— Азор? — конец тоннеля, только что скрывавший какую-то тайну, темнеющий проход, уводивший к смерти, сейчас выглядит самым обыкновенным, хорошо освещенным переходом для поставщиков и гостей отеля. — Азор! — кричит она ему вслед, но ее вопль теряет напор на полпути, утонув во множестве страхов. Прежде всего, она пугается, что он был прав, и она изменила будущее, рассказав о нем. Может, она выберется из тоннеля и обнаружит, что немцы стерли Нью-Йорк с лица земли. Она зажимает ладонью рот, еще не дойдя до второй, куда более ужасной мысли. Может быть, ничего этого не было. Может быть, она совсем одна, без машины времени, без надежды на будущее, без Азора, без Артура, без мистера Теслы, без отца.

Две руки — потные жесткие лапы — хватают ее за плечи, разворачивают кругом, спиной к тоннелю.

— Пошли! — ее волочат обратно к лестнице. Ее загоняют обратно в отель «Нью-Йоркер», возвращают в место, где жизнь идет по очень прямой и узкой дорожке — дорожке, которая приводит Луизу и двух правительственных агентов обратно к номеру 3326.