Измена. Тайный наследник. Том 2 (СИ)

53

Огонь от короны совсем не похож на тот огонь, что источает охваченное пламенем дерево, жар его сильнее во много раз, и свет, который он испускает, намного ярче. Если бы не нити, что защищают меня, я бы сгорела в этом огне в одно мгновение. Я знаю это так же точно, как и то, что этот огонь не причинит мне вреда, даже если охватит меня с головы до ног. Это мой огонь, родственник того огня, что живёт внутри меня и исходит от моего ребёнка. Это огонь, который позволяет Каэну и всякому дракону летать. Это огонь, который благословляет достойного и испепеляет тех, кто хочет использовать его во вред. Так было заведено с самого начала, таков был изначальный смысл этого огня, пока некоторые не начали пользоваться даром бога как средством, позволяющим удерживать власть, средством, позволяющим порабощать других и извлекать выгоду.

Как только я касаюсь короны, я чувствую, как внутри меня проносится словно бы вся история империи, от самого зарождения первого огня внутри человека, огня, подаренного самим богом, до союза человека и огненных жителей пустыни. Я вижу, как этот союз привёл к тому, что люди научились использовать огонь, чтобы перевоплощаться, научились носить чешую и передавать её из поколения в поколение. То, о чём не говорилось открыто, то, что знал каждый дракон, но никогда не делился этим с теми, кто не обладал силой, теперь для меня раскрывается во всей своей полноте.

Я чувствую. как по мне карабкается Клинк, и занимает свое место на моем плече, умножая мою силу. Он видит то же, что и я. Он видит, как люди научились у ящериц пользоваться огнем, как сосуществовали тысячи лет, пока, наконец, жадные люди не истребили их почти полностью, чтобы больше никто не узнал секрет могущества драконов. Я чувствую боль этого существа, как свою, когда перед нами проносятся картины прошлого, где его сородичей подвергают истреблению, пока даже память о тысячелетнем союзе не истирается.

Эта корона, вещь из совсем других времен. Времен, о которых мы давно забыли. Она сама решает, кто достоин носить ее. Салемсу повезло, что он не стал надевать ее, сперва решив испытать на Каэне. Я вижу, что он не выдержал бы ее огня. Она была создана для драконов, обладающих куда большей мощью, чем нынешние, для драконов, сердца которых чище и потому могут носить в себе многократно больше нитей.

Престол должен занимать достойный, тот, кто имеет силу, мудрость и может заглядывать в будущее, такой, каким был император Шрайк. Частица его памяти, как и памяти всех императоров, что были до него, хранится в этой короне, и теперь видна мне так, как если бы я сама пережила на своём опыте часть его жизни.

Он был мудр, он был жесток, он был справедлив и он был безжалостен к своим врагам, но в первую очередь не щадил самого себя. Он не видел будущего таким, каким оно стало, но видел возможность. Он видел Каэна не так, как видели его все остальные, но видел то, чем он может стать. И сейчас, держась за корону, глядя на пылающее тело моего истинного, я наконец поняла, почему Шрайк хотел оставить престол именно ему. Он знал, как всё будет. Он знал, что Каэн решил всех обмануть, знал, как поступит Салемс. Он видел всё это, как хороший игрок видит шахматную партию наперед.

Сейчас горит не Каэн, сейчас горит его гордыня, его гнев, его жажда власти. Горит его бесконечная любовь к себе самому и уверенность в собственной правоте. Норит слабый человек, которого едва не раздавило собственное могущество, полученное даром, и внутри этого человека рождается новый Каэн. Так рождался первый император.

Именно так работает корона. Сжигая своего носителя, она делает его истинным правителем.

Только сгорев без остатка, опустившись на самое дно и добровольно отдав себя огню, он может стать тем, кто унаследует эту империю и будет править справедливо.

Каэн кричит, и в этом крике я больше не слышу отчаяния и боли, в этом крике я слышу нечто другое, то, чего не слышат все остальные, потому что не слышат крика первого императора, прошедшего через это сожжение.

В крике Каэна я слышу крик новорождённого.

И когда он открывает глаза, я отпускаю руку, оставляя пылающую корону у него на голове. Мир в это мгновение сужается до одной точки, сосредотачивается на пересечении наших взглядов. На меня смотрит Каэн и одновременно уже не он. Я вижу и Шрайка, который носил эту корону до него, и Валена, императора, который правил до Шрайка, и всех остальных. В этом взгляде сосредоточена мудрость и сила, которая выше силы Каэна или силы любого отдельного человека. В нём мудрость и сила самого огня, который теперь течёт внутри Каэна ровно и беспрепятственно, словно он является идеальным вместилищем для него. Словно он является истинным императором.

Шрайк знал, что делал. Он изначально хотел передать всю власть Каэну, видя в нем того единственного, кто сможет выдержать истинный огонь с помощью силы наследника. Его не волновали интриги других князей, его не волновало то, что Каэн не готов, он знал, к чему все придет в конце концов.

От этого взгляда вся память, что хранилась где-то в глубине, открывается мне, и я вспоминаю всю свою прошлую жизнь, все моменты, хорошие и плохие, все моменты горя и счастья рядом с Каэном. Я вспоминаю детство и юность, вспоминаю нашу первую встречу и силу невероятной любви, вспоминаю его предательство и то, как он растоптал мою любовь ради жажды власти. Вспоминаю последний полёт Шрайка и его слова. Вспоминаю то место, где он встретил свою смерть.

Крик Каэна умолкает, и он встает с колен, все еще охваченный пламенем. Я вижу, как в сердце его, словно солнце, горят тысячи мощнейших нитей, усиленных нитями его наследника.