Избранные произведения в одном томе

Глава 1

Академия в Милфорде более была известна тем, что располагалась на престижной стороне Первого Холма, нежели своей архитектурой. Впрочем, кремового цвета колонны и темно-красные кирпичи в сознании ее выпускников были столь тесно связаны с университетами, куда мечтали попасть ее выпускники, что это придавало ей величавости.

От центрального корпуса по холму сбегала череда длинных террас, вырубленных непосредственно в склоне. Дорн Восс спустился по ступеням, бегущим мимо футбольного поля, где игра была в самом разгаре, мимо бассейна, возле которого резвились первоклассники, и оказался в густых зарослях, которые он считал своими личными владениями. Когда-то здесь был прекрасный сад, полный зелени листвы, ярких цветов и экзотических ароматов; тишину нарушал только звук падающих капель воды. Чтобы создать для некоторых растений нужные условия, мистер Холуорти поставил в саду двадцать пять микроклиматронов — микроклимов, как называли эти устройства школьники, — которые их обслуживали.

Славный был старик этот Холуорти. Дорну никогда не забыть венчик седых волос, косой крест подтяжек, особенно черных на фоне белой сорочки, и едва слышный старческий голос, которым Холуорти читал лекции, обращаясь скорее к растениям, чем к ученикам.

Многие ребята старика недолюбливали, а его предмет считали сухим и скучным; но Дорн к их числу не относился. Его живо интересовало все, что было связано с межзвездными перелетами, а старый учитель в молодости был планетным десантником. Тогда Холуорти высаживался на неисследованные планеты, изучая и систематизируя местные формы жизни. Он очень любил рассказывать о своих приключениях. Все это придавало его лекциям особую значимость, во всяком случае в глазах Дорна, для которого тот в чем-то заменил отца. И вот Холуорти умер, заболев какой-то формой чумы, у которой и имени-то не было, только цифровое обозначение; он заразился ею, посещая городские окраины, — а Холуорти это делал почти каждый день. Сколько огородов стали давать больше урожая благодаря его помощи? Сколько детей ложились спать сытыми благодаря его мудрым советам? Сотни, а может, и тысячи!

Это было год назад. С тех пор экзотические растения в двух третях микроклимов погибли: их вытеснили местные формы, которые теперь грозили уничтожить все, созданное Холуорти. Уже невозможно было прочесть сделанные от руки надписи на табличках, а сложная система орошения была похоронена под толстым слоем прелой листвы. Школа хотела пригласить нового учителя ботаники, но желающих занять это место не нашлось. Дорн понимал почему. Среди пятисот с лишним планет Конфедерации Новая Надежда была одной из самых отсталых и удаленных.

Дорн прошел по дорожке, что огибала теплицу и выходила на заросшую сорняками террасу. Впереди, насколько хватало глаз, простирался, поблескивая в лучах полуденного солнца, город Оро.

Городские трущобы — триста квадратных миль сплошных трущоб — начинались сразу же за окружающей холм оградой, через которую был пропущен электрический ток. Почти все дома были в один или в два этажа: при отсутствии стальной арматуры не построишь высотных зданий. Планета Новая Надежда была печально известна скудостью запасов железной руды и трудностью ее добычи, а стоимость импортируемой стали была запредельно высокой.

Поэтому почти все обитатели Новой Надежды, за исключением нескольких самых богатых семейств, жили в угнетающей нищете — следствие недостатка природных ресурсов, социального расслоения и постоянной перенаселенности.

Обо всем этом Дорн думал, глядя на бесконечную череду бетонных лачуг, на дым, спиралями поднимающийся в белесое небо, на потоки грязи, текущие в море. Он видел эту картину, но не чувствовал ее. Да и с чего, собственно, ему ее чувствовать? Особенно если учесть, что он родился на другой планете, а сюда его послали учиться — а может, это просто был способ избавиться от него. И хотя Дорн не мог бы с уверенностью сказать, какая причина вернее, Новая Надежда была для него чем-то вроде тюрьмы, и он не связывал с ней ни себя самого, ни свое будущее.

Он огляделся, проверяя, не следит ли за ним кто, а потом закурил. Дым оцарапал легкие, яд просочился в кровь, и Дорн почувствовал себя немного лучше.

Голос прозвучал так неожиданно, что Дорн подпрыгнул:

— Мистер Восс? Вы здесь, мистер Восс?

Обращение «мистер» в сочетании с писклявым, тоненьким голоском означало, что за ним послали малыша из младших классов. Дорн хотел было смять сигарету, но решил, что малыш не осмелится настучать преподавателям, а если среди учеников пройдет слух, что Дорн Восс курит, то это, несомненно, лишний раз укрепит его репутацию бедового парня, к которому с опаской относятся и учителя, и ровесники.

Учеников младших классов в школе называли крысами. Крысе, которая прибежала за Дорном, было лет десять. Малыш выскочил из кустов как снаряд из пушки. Волосы его были мокрыми после бассейна, плавки велики, руки и ноги исцарапаны до крови. Дорн попытался припомнить его имя — Вилли, кажется. Мальчишка выглядел очень испуганным.

— Мистер Восс! Пойдемте быстрее! Старшие поймали мистера Мандуло. Мне кажется, они хотят его убить!

Дорну было семнадцать, и он возвышался над Вилли, как башня. Он посмотрел на него с высоты своего роста и выпустил дым из ноздрей — в точности, как герой его любимого голографического боевика. Восс не любил, когда издевались над малышами, но не видел причины вмешиваться.

— Мистер Мандуло каждый день получает по морде, что в этом особенного?

— Он уже весь в крови, а они все равно его бьют!

Дорн вздохнул и попытался уговорить себя, что это не его дело. Но не смог. Он хотел было спросить: «Почему я?» — только ответ был известен ему и так.

Неписаные законы запрещали малышам жаловаться преподавателям, но поскольку Дорн относился к первогодкам хорошо — то есть не то чтобы хорошо, по хотя бы не издевался над ними, — они надеялись на его защиту.

Дорн щелчком отбросил окурок.

— Ладно, крысенок, пошли. Но смотри, если наврал!

Вилли пустился бегом; Дорн шествовал за ним чинно и не торопясь. У страха глаза велики, дело, может, не стоит и выеденного яйца, а реноме — вещь важная, его нужно поддерживать. Если он, Дорн, станет вмешиваться по мелочам, его одноклассникам это вряд ли понравится, и тогда они запросто могут превратить его жизнь в ад.

К бассейну Дорн поднимался минут пять. Он услышал звуки ударов еще прежде, чем увидел того, кто их наносил. Громкий голос гремел, отдаваясь эхом от бетонных стен:

— Эй, «крыса», будь мужиком! За дурака меня принимаешь? Хорош притворяться!

Дорн медленно шел мимо испуганных малышей, вдыхая запах хлорки и щурясь от блеска кафеля.

Вдоль стен раздевалки стояли шкафчики, а в центре была скамья во всю длину комнаты. Пар клубами плавал под потолком. «Крысы» разного цвета, роста и возраста замерли возле своих шкафчиков, вздрагивая всякий раз, когда открывалась входная дверь.

Дорн обвел взглядом всех, включая несчастное создание, в котором трудно было узнать Мандуло. Его привязали к столбу и били, пока он не потерял сознания, — но и после этого избиение продолжалось. Глаза у него затекли и превратились в узкие щелки, губы были разбиты, грудь представляла собой сплошной синяк. В уголках рта слабо пузырилась кровь, и Дорн с облегчением подумал: дышит — значит, живой. В мужской раздевалке всегда стояла вонь, но сейчас запах мочи и рвоты, залившей ноги мальчика, делал ее просто невыносимой.

Мучители Мандуло — четверо старшеклассников, которых «крысы» не называли иначе как «всадники Апокалипсиса», повернулись к Дорну. Их наглые ухмылки подтвердили его предположение: тренер ушел и вернется не скоро.

Вожак, желтолицый юнец по имени Крамер, приветственно взмахнул рукой, которая была вся в крови:

— Вот это да, сам старина Восс пожаловал! В чем дело, Дорн? Решил поучаствовать в нашей потехе?

Дорн покачал головой:

— Да нет, просто хотел потренироваться! Если вы, ребята, закончили, я переоденусь.

Но Крамер не поверил:

— Ты! Потренироваться? С каких это пор? Нет, я думаю, тебя привело сюда что-то другое — то, что выглядит и пахнет, как крыса.

С этими словами он выбросил руку, чтобы схватить Вилли за волосы. Малыш увернулся и бросился наутек, но другой старшеклассник, по имени Гавлик, поймал его и сунул под мышку, как сверток.

Дорн нахмурился:

— Хватит, ребята, оставьте его!

— Так, — с неожиданной мягкостью проговорил Крамер, — значит, правду говорят, что ты у нас любитель крыс! Ну давай, покажи-ка своим грызунам, как ты их любишь.

Гавлик с сомнением покачал головой:

— Не знаю, Крамер…

— Чего ты не знаешь? Кто твой папаша? Брось, неужели ты веришь в эту чепуху? Ты когда-нибудь видел, как Восс дерется? Нет? Вот и я тоже! Он просто выдумал всю эту ерунду про воинские искусства, чтобы пугать недоумков вроде тебя!

Гавлик провел языком по толстым губам и пожал плечами:

— Ладно, Крамер, как скажешь.

Дорн обвел взглядом всех четверых и, увидев злость в их глазах, понял, что драки не избежать. Никого из «всадников» не было в школе, когда произошла та схватка, которой был отмечен первый год его пребывания здесь.

Дорн вспомнил долгие часы тренировок под руководством своей сестры и ее голос:

— Нет, я сказала, левой, дурачок… Голову подними, ноги на ширине плеч, руки расслабь. Теперь отведи правую ногу назад и поверни ступню на сорок пять градусов. Ну вот… Для начала неплохо. Теперь слегка согни ноги в коленях, поверни корпус вправо и постарайся выглядеть грозно. Нет, я сказала «грозно», а не «глупо». Хорошо! Согни левую руку в локте, локоть опусти, а кулак подними. Понял? Так ты прикрываешь себе голову и грудь. Правую руку держи на уровне бедер ладонью вверх. Отлично — во всяком случае, для такого поросенка, как ты!

Дорн сам не заметил, как принял боевую стойку; в голове у него прозвучали три основные заповеди: «Пробный удар, отступление, удар в полную силу!»

«Всадники» навалились на Дорна все разом, полагаясь, как заведено у подонков, на явный численный перевес. Дорн встретил Крамера ударом ладони. Тот упал и заскользил по полу. Гавлик споткнулся об него и тоже упал. «Крысы» радостно завопили.

Третий «всадник», здоровяк по имени Мало, левой рукой блокировал удар, нацеленный ему в кадык, и правой ударил Дорна в челюсть.

Дорн покачнулся, но сохранил равновесие и, крутанувшись, ударил Мало ногой. Что-то хрустнуло, Мало рухнул на пол и завыл.

Однако Крамер успел уже снова подняться, и Гавлик тоже. Теперь они стали осторожнее, но их желание избить его не уменьшилось. Дорн почувствовал злость. Злость на этих подонков, злость на своих родителей, которые запихнули его на эту паршивую, забытую всеми планету, и злость на то, что сам он бессилен что-либо с этим поделать.

Дорн бил руками, бил ногами, чувствовал, как его удары достигают цели, и радовался этому. Ему тоже перепадало, но вспышки боли только усиливали его злость, и он дрался еще ожесточеннее. Это было как танец: прыжки, приседания, вращение, удары, — все казалось пляской дервиша, где каждое движение было заранее поставлено и тщательно отработано под руководством хореографа. Дорн знал, что будет делать в каждое следующее мгновение. Лицо Крамера было залито кровью, Гавлика сотрясали приступы рвоты, Мало корчился на полу…

Стоп. А где же?..

Прежде чем вопрос успел оформиться в сознании Дорна, четвертый «всадник», криворожий задира по кличке Чума, напал на него сзади, набросил Воссу на шею ременную удавку и потянул за концы.

Следующее движение Дорна оказалось неожиданным даже для него самого. Он почти наяву услышал, как смеется над ним сестра, когда ударил локтем назад. Удар достиг цели, но Чума, хотя и закашлялся, ремня не отпустил. Дорн бил его по ногам, пытался просунуть пальцы под удавку, чтобы ослабить ее, — безрезультатно. Свет померк у него в глазах, очертания окружающих предметов начали расплываться, и темнота поманила его за собой.

И тогда Джордж Альберт Вилли Третий набрался храбрости, сделал шесть шагов вперед и прыгнул. Под весом мальчишки Чума пошатнулся, а потом заорал, когда маленькие пальцы нащупали его глаза.

Дорн едва не упал, когда Чума отпустил удавку. Жадно глотая воздух, он увидел, что Крамер пытается встать, и ударил его ногой в лицо. Тот снова уткнулся в пол, а Дорн, опять приняв боевую стойку, развернулся к Чуме. Но драться ему не пришлось. Чума валялся на полу, и его почти не было видно под десятком «крыс», и каждый из малышей стремился расплатиться хотя бы пятью ударами за каждый, полученный за год. Их локти ходили с угрожающей равномерностью шатунов; Чума молил о пощаде, но его никто не хотел и слушать. Внезапно раздался свисток.

«Крысы» отпрянули, увидели, что они натворили, и в ужасе переглянулись. Радость победы снова сменилась страхом. Зачем они это сделали? Наказание неминуемо, а месть старшеклассников будет ужасной. В раздевалку вошел директор Тулл, а следом за ним — тренер Маховски.

Оба были крупными, сильными мужчинами и внушали уважение даже самым отъявленным наглецам. Дорн сразу же вышел из боевой стойки и постарался сделать вид, что он здесь случайно. Но, учитывая «крысу», привязанную к столбу, пятна крови по всей раздевалке и четверых старшеклассников на полу, это было нелегко.

Тренер Маховски бросился к Мандуло, отвязал его и унес. У Тулла были пронзительные зеленые глаза, и их взгляд обежал раздевалку, как луч лазера.

— Вы все пожалеете о том, что здесь произошло. Первый класс вместо прогулки останется в спальне. Те из старшеклассников, кому необходима медицинская помощь, получат ее, а потом будут наказаны домашним арестом. Что касается вас, мистер Восс… Где находится штрафной изолятор, вы знаете. Отправляйтесь туда!

Тулл заставил Дорна ждать два часа — достаточный срок, чтобы успеть вспотеть, понервничать и подумать о своей дальнейшей судьбе. Это время показалось ему вечностью. Наконец Дорн был приглашен в скупо обставленный директорский кабинет. Со стен смотрели голографические портреты прежних директоров; над ними красовался девиз школы: «Учитесь, чтобы служить», вырезанный на потолочной балке. Из окна в потолке на широкий директорский стол струился солнечный свет. На столе не было ничего лишнего: только старинные часы, письменный прибор и небольшая стопка дискет. Рядом с дискетами лежала распечатка, похожая на ведомость успеваемости, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о ком в ней говорится.

Дорну пришлось простоять еще минут пять, прежде чем вошел Тулл и указал провинившемуся на один из стульев. Юноша подождал, пока сядет директор, и только потом сел сам. Теперь солнечный свет падал на плечи директора, и казалось, что это местные боги озаряют Тулла своим сиянием. Полистав распечатку, директор остановился на нужной странице и удовлетворенно кашлянул:

— Примечательный день у вас выдался, мистер Восс! Сначала вы получили тройку на экзамене по истории, потом пропустили четвертую пару и, наконец, подрались в бассейне. У врачей уже много лет не было столько работы!

Дорн не мог придумать, что на это сказать, и поэтому промолчал. Тулл кивнул, словно одобряя его решение, и продолжал:

— Это сложный случай, мистер Восс. Особенно если учесть все обстоятельства… Хотя я никак не могу приветствовать физического насилия в качестве метода решения проблем, тем более когда их можно и должно решать с помощью администрации, я не настолько стар, чтобы забыть о моральных принципах, которые прививаются молодежи в таких заведениях, как наша школа, и не настолько выжил из ума, чтобы не понимать, что ваши действия были продиктованы благородными намерениями.

Тулл сделал паузу, и Дорн почувствовал, что теперь может позволить себе сесть поудобнее.

— И в самом деле, — снова заговорил директор, — как это ни печально, приходится признать, что мистер Крамер и его товарищи заждались урока кротости и смирения, а стало быть, получили по заслугам. Мистер Вилли и другие ученики первого класса высоко оценили вашу храбрость и решительность. Правда, боюсь, мне трудно поверить, что вы пошли в ботанический сад, дабы предаться там медитации, перед тем как вышибить дух из мистера Крамера. Однако все хорошо, что хорошо кончается, — конечно, при условии, что вы в дальнейшем воздержитесь от подобных поступков!

Дорн слегка кашлянул:

— А как себя чувствует мистер Мандуло?

— Не очень хорошо, — печально ответил директор, — но он поправится, а его мучители будут исключены из академии. И это, кстати, снова возвращает нашу беседу к вам.

Дорн был озадачен. Кажется, Тулл сам признал необходимость того, что он сделал. Чего же еще?

Директор глянул в распечатку, словно с того момента, как он смотрел туда в последний раз, в ней что-то могло измениться.

— Скажите-ка, мистер Восс, давно ли вы получали весточку от своих родителей?

У Дорна екнуло сердце.

— От родителей? Не помню… Наверное, месяцев шесть или семь назад.

Тулл кивнул.

— И это не совсем в порядке вещей? Дорн насторожился.

— Немного. Обычно они присылают мне посылку раз в два месяца. Но у них много дел.

Тулл встал, заложил руки за спину и посмотрел в окно.

— Да, родители учеников Милфордской академии — очень занятые люди!

Повисла тягостная пауза. Потом директор повернулся к Дорну. Лицо у него было озабоченное, а взгляд, на удивление, мягкий, почти добрый.

— Послушайте, мистер Восс, мне очень не хочется тревожить вас — тем более что повода для беспокойства, вероятно, нет вообще, но от ваших родителей уже долгое время не было известий. Говоря прямо, это значит, что последний взнос не был сделан и на ваш личный счет ничего не перечислено.

Дорн нахмурился. То, что он услышал, не соответствовало фактам.

— Не может быть… Я только вчера покупал в магазине школьные принадлежности!

— Да, — сочувственно произнес Тулл. — Мне подумалось, что я вправе ссудить вам немного из моих собственных сбережений. Ведь ваш отец учился здесь, и его отец тоже. Но это все, что я могу сделать.

Дорн онемел от изумления. Его родители были миллионерами, а может быть, даже миллиардерами. Они владели большой промышленной компанией, целым флотом космических кораблей и сквозным переходом в пространстве — одним из четырех известных разрывов в структуре пространства — времени, которыми пользовались скоростные коммерческие корабли Конфедерации. Расходы на его обучение были для них мелочью на дне кошелька, если только… Если только не произошло что-то страшное. А вдруг они погибли? Дорн вспомнил, как злился на них за то, что его отправляют на Новую Надежду, и почувствовал себя виноватым.

Несмотря на все усилия ученых, более быстрого средства сообщения, чем звездолет, пока не существовало. Узнать о судьбе своих родителей Дорн мог только одним способом.

— Я должен найти их, сэр. Я соберусь и вылечу первым же рейсом.

Тулл жестом заставил его замолчать:

— Нет! Я понимаю твои чувства, сынок, но все не так просто. Существуют правила, согласно которым ты не можешь покинуть академию без официального разрешения родителей. Кроме того, билет на звездолет стоит очень дорого, гораздо больше, чем я могу тебе одолжить. Давай подождем! Скоро к нам должны прибыть несколько кораблей, и я почти не сомневаюсь, что в течение ближайших двух недель мы получим известие от твоих родителей.

Дорну очень хотелось бы верить своему директору, но это было нелегко.

— А если нет? Что тогда?

Тулл отвернулся, потом снова посмотрел на Дорна:

— Несомненно, если мы не получим ответа на срочные уведомления, отправленные вашим родителям, вас попросят оставить школу. Но не будем гадать! Учеба — вот что сейчас самое важное, а вы получили «посредственно» по истории.

Дорн кивнул, пробормотал слова благодарности и вышел из кабинета. Прошло каких-то пятнадцать минут, но они изменили всю его жизнь.

Глава 2

Солнце садилось. Гора Лун черной громадой вырисовывалась на фоне голубого неба. На востоке, сияя золотисто-белым светом, взошли три луны. Ла-Ма поднесла руку ко лбу, затем к груди и, наконец, к животу — жест, означающий единство разума, души и тела.

Со своего возвышения жрица смотрела на горы. Ее взгляд скользнул по едва различимым в сгущавшейся темноте хребтам и отвесным скалам, а потом вновь вернулся к высокогорному плато, где построенные еще в глубокой древности стены оберегали Храм Спокойствия и его 3333 алтаря. Когда-то это была крепость, в которой укрывались жрецы, чтобы защитить не только себя, но и концепцию триединства мира, любви и гармонии. Впрочем, это было столетия назад, задолго до Великого примирения и объединения расы Траа.

Глядя, как величественная процессия спускается к храму по горным склонам, Ла-Ма размышляла о стародавних временах. Каждый участник процессии держал в руке светящийся стержень. Его света было достаточно, чтобы разглядеть дорогу, но издали он казался не более чем яркой точкой в ночной темноте. Но, объединенные церемониальной процессией, эти стержни создавали целую реку света, которую можно было увидеть даже из космоса.

Этот ритуал имел огромное значение и был тем более важен, что каждый из двух с половиной миллионов его участников принадлежал к триаде, объединяющей жреца, воина и купца. Ла-Ма видела перед собой примерно третью часть всего народа Траа; по ее мнению, наиболее ценную, поскольку септ философов отвечал за науку, образование и здоровье — не только физическое, но и духовное — всех граждан планеты. Ответственность, связанная с этим, всегда изумляла и немного пугала ее.

В отличие от землян и не менее плодовитых дузаатов, дети у траанцев появлялись довольно редко — обычно два-три ребенка на триаду. Правда, существовали и большие семьи, но благодаря им численность популяции лишь поддерживалась на стабильном уровне. Это обстоятельство теоретически делало планету Траа уязвимой перед нападением извне и служило источником постоянного беспокойства для воинов и купцов. Вот почему одни настаивали на приоритете коммерции, а другие — на масштабной войне со всеми соседями, в качестве предупреждающей меры. Философы, не сомневаясь, что такая война скорее уничтожит траанцев, нежели поможет им выжить, не говоря уж о страданиях, которые она принесет миллионам иных разумных существ на других планетах, были против этого предложения.

Нет, такое просто немыслимо! Понимая это, Ла-Ма и другие иерархи решили собрать всех, несмотря на возражения своих же ученых.

Да, они знали о сильнейшем за последние восемьсот лет всплеске сейсмической активности в горах. Да, они понимали, что извержение может обернуться катастрофой. Но медлить было не менее опасно. Чтобы подыскать другое место для сбора, преодолев возражения приверженцев традиции, потребуется несколько месяцев, а то и целый год. За это время септы воинов и купцов успеют объединиться и приступить к реализации своих планов.

Конечно, имелись и другие способы провести референдум. Но траанцы при обсуждении особо важных вопросов предпочитали смотреть друг другу в глаза.

Ла-Ма подумала о своих возлюбленных, воине Ка-Ди и купце Са-Ло, и почувствовала одновременно нежность и гнев. Как можно быть настолько слепыми? Как можно всерьез верить, что не любовь, а сила способна сохранить народ Траа? Впрочем, они были преданы своим септам — так же, как она своему.

За спиной Ла-Ма зашуршали камешки: кто-то шел по тропе. Она обернулась. Это был Ла-То. Как у всех траанцев, у него был приплюснутый нос с горизонтальными ноздрями и крупные широкие зубы всеядного животного. Он был в белой мантии жреца; учитывая, что кожа траанцев покрыта короткой коричневой шерстью, в теплый летний вечер этой одежды было вполне достаточно. Подойдя, он поднял в знак приветствия трехпалую руку.

— Мир тебе, Ла-Ма… Ла-Си сказала мне, что ты здесь. Ла-Ма и Ла-То соприкоснулись ладонями.

— Мир тебе, Ла-То! Ла-Си сказала правду. Посмотри, как красивы наши братья и сестры! — И Ла-Ма указала на процессию внизу.

Ла-То хотел что-то ответить, но почувствовал под ногами слабый толчок. Он замер, ожидая более сильного колебания почвы, но его не последовало.

— Да, но нам надо спешить! Сейсмологи сильно обеспокоены! Подземные толчки следуют все с большей частотой. На восточном склоне открылся кратер, увеличился выход серного ангидрида. Ла-Си настаивает, чтобы встречу закончили как можно быстрее.

Землетрясение пугало Ла-Ма больше, чем она желала показать. Она быстро согласилась:

— Да, мы начнем эвакуацию, как только закончится церемония.

Ла-То покачал головой. Не так-то просто эвакуировать два с половиной миллиона членов их септа, особенно когда многие из них мечтают провести ночь у алтарей или в священных пустотах на склоне горы, но, как бы там ни было, сделать это необходимо. Ученые говорили, что даже в случае извержения средней силы вулкан выбросит тонны камней и пепла. Это повлечет за собой тысячи жертв. Но он согласился:

— Хорошо! Я подготовлю транспорт, пока ты проводишь собрание.

Ла-Ма кивнула и пошла вслед за Ла-То в долину. Почва под их ногами ожила и вздрогнула, как если бы что-то огромное заворочалось где-то в глубине. Волна пробежала по Долине спокойствия, упал один из алтарей.

Прежде чем процессия прошла все 333 часовни и собралась в центральной пещере, прошло несколько часов.

Эта пещера образовалась тысячи лет назад, когда потоки раскаленной лавы вырвались из кратера и потекли в долину, разделяясь на множество огненно-красных рукавов. Хотя гора выглядела монолитной, внутри ее были пустоты. Они оставались без изменений, поскольку при каждом последующем извержении потоки лавы выбирали более простые, каждый раз новые, пути.

Когда-то воинственные бродячие племена вытеснили сюда с равнин мирных траанцев, и те построили здесь первые укрепления, вырыли колодцы и обнаружили первые пустоты. Вскоре было найдено еще несколько пещер, их соединили тоннелями.

В течение последующих столетий в пещерах хранили пищу, манускрипты, порох. С развитием науки и техники были созданы новые технологии и сконструированы мощные механизмы. С их помощью в горе был построен гигантский амфитеатр, вмещавший три миллиона траанцев. И вот в его-то безбрежное пространство, насыщенное любыми мыслимыми средствами передачи информации, и смотрела сейчас Ла-Ма. Сердце гулко стучало в груди, а слова эхом разносились по залу. Она впервые поднялась на вращающуюся трибуну, чтобы выступить перед такой аудиторией. Ответственность тяжелым грузом давила на плечи. То, что она хотела сказать, было крайне важно. Что, если ее не поймут? Тогда другие септы пойдут по пути агрессии, инопланетяне ответят тем же, и начнется война.

Миллионы траанцев смотрели на Ла-Ма, не отрываясь. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Она попробовала еще раз.

— Спасибо, Ла-Си! Для меня огромная честь выступать перед таким количеством народа. Среди вас есть ученые, которым известно, что Лунные горы проснулись от спячки. Помня об этом, я буду говорить кратко и попрошу вас помочь мне во время эвакуации храма.

Слово «эвакуация» прозвучало тревожно, совершенно не так, как прозвучало бы слово «уход». Но она уже началась. Потому что, как и говорила Ла-Ма, множество реликвий, произведений искусства и книг было изъято из алтарей и перенесено в безопасное место.

Публика заволновалась. Кто-то возражал, а наиболее легковозбудимые подняли панику. Традиционалисты, которые восприняли предложение Ла-Ма как неподобающее отклонение от канонов прошлого, потребовали, чтобы им дали слово. Ла-Ма подняла руки:

— Грядут перемены, и с ними приходит опасность. Но такова жизнь.

Этот афоризм, приписываемый одному из отцов основателей, успокоил аудиторию, и дальше Ла-Ма продолжила свою тщательно подготовленную речь:

— Слушайте, друзья мои! Я принесла известия об опасности более страшной, чем магма у нас под ногами и извержение вулкана. Разумные существа иных миров создали цивилизации, где все работают сообща, но преследуют при этом личные цели. Мы же вышли из охотничьей триады. Мы действуем как трехчленное звено, имеющее семейные обязанности и, что важнее, ответственность за продолжение рода. Два мужа при одной жене обеспечивают ей поддержку и защиту в течение годового цикла вынашивания младенца. Это также увеличивает вероятность того, что ребенок выживет в случае гибели одного из кормильцев. Когда-то такое случалось довольно часто.

Семья из двух жен при одном муже имеет свои преимущества. Потомство обеспечено лучшим питанием и получает более качественную подготовку перед поступлением в школу.

— Но в чем же дело? — выкрикнул кто-то. — Мы не хуже тебя знаем историю расы Траа!

Подобные реплики означали, что оратор привлек внимание аудитории к теме выступления. Ла-Ма подняла руку в знак благодарности.

— Дело в том, что тот уклад, который позволял нашим предкам выжить, сегодня стал для нас угрозой. С течением времени наши роли в триаде стали строго определенными, вплоть до разделения на жрецов, воинов и купцов. Каждая роль требует своих способностей, а также имеет свои традиции и законы. Сперва — чтобы выжить, потом — чтобы процветать, жрецы объединялись со жрецами, воины заключали союзы, а купцы создавали товарищества, а в ряде случаев и картели.

— Тысячу лет длилась анархия, возникали и умирали религии, поднимались и приходили в упадок города, а армии уничтожали друг друга. Потом пришло Великое примирение, когда нашим предкам на основе общих интересов удалось создать три больших септа, обеспечивавших равновесие в обществе. Эта система общественного устройства была эффективной, пока, несколько столетий назад, наши воины-разведчики не вступили в контакт с другими мирами и не узнали, что число инопланетян несметно и при желании они могут уничтожить расу Траа. Это знание глубоко обеспокоило возлюбленных наших воинов и купцов.

По стенам пещеры пробежала дрожь. Мелкие камни посыпались на собравшихся. Все зашевелились, глядя с тревогой на своды пещеры.

Ла-Ма откашлялась и поспешила закончить речь:

— Теперь мы знаем, что угроза реальна, что зло действительно существует и что есть силы, которые могут лишить нас всего. Однако такая возможность не подтверждается заключениями наших ученых-социологов, никто из которых не предсказывает неизбежной войны. К сожалению, нельзя сказать того же и о других септах. Наши наблюдатели сообщают, что там реально готовятся к военной и коммерческой экспансии и что их действия ведут именно к тому конфликту, которого они сами же хотят избежать.

Поэтому мы должны настаивать, но не от имени септа, а как члены своих триад. Нам нужно убеждать наших любимых оставить позицию силы. Мы не можем повелевать другими мирами. Этого вообще не следует делать! Лучшая стратегия — это мирное сосуществование. И я прошу вас, поддержите меня и весь совет в этом миролюбивом начинании, помогите излечить наших братьев и сестер от тяжелого недуга заблуждения!

Одобрительные крики говорили о том, что Ла-Ма была услышана. От этого ей стало тепло, и она наклонила голову в знак покорности и признательности к собратьям. Ла-Си, дама средних лет, подошла к платформе и посмотрела в глаза Ла-Ма:

— Спасибо! Наш септ многим обязан тебе. Затем она повернулась к публике:

— Я знаю, у вас есть множество вопросов к оратору, но подождите с ними до завтра, она непременно встретится с вами. Сейчас начинается эвакуация, первым выходит последний ряд. Проводники выведут вас к поездам. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и помогайте тем, кто в этом нуждается. Пусть правда просветит и защитит вас!

Эвакуация шла на удивление спокойно. Публика на передних рядах обменивалась мнениями, а проводники вели задние ряды к поездам. Довольная тем, что все идет хорошо, Ла-Ма с облегчением обернулась к Ла-Си, когда начались новые толчки. Они становились все сильнее, а частота их настолько возросла, что сейсмографы даже за сотни миль от эпицентра записали их как один продолжительный импульс. Гора вдруг выбросила столб пепла и раскаленного газа. Он успел подняться на высоту нескольких километров, прежде чем ветер отнес его на восток.

Но Ла-Ма не суждено было об этом узнать. Пол под ней наклонился и заходил волнами. Она изо всех сил старалась не упасть. Кто-то закричал и кинулся к выходу, но проводники преградили дорогу. Паника охватила лишь немногих, десятки тысяч траанцев остались на своих местах и теперь молились, закрыв глаза.

Зал заполнил вибрирующий гул множества голосов, вскоре все потонуло в раскатах зловещего грохота и глухих взрывов. Скала начала падать, и Ла-Ма едва успела подумать о своих возлюбленных Ка-Ди и Са-Ло, когда обломок перекрытия лишил ее жизни.

Те же самые взрывы заставили ходить ходуном вагоны готового к отправлению поезда на магнитной подушке, раскачивая и срывая с креплений его монорельс. Машинист понял, что происходит, и разблокировал ручное управление. Даже если поезд успеет отъехать всего на милю, это уже может их спасти.

Состав рванулся вперед. Возможно, они бы спаслись, если бы Лунная гора не взорвалась именно в этот самый момент. Меньше чем за пять минут храм, посадочные площадки и поезда засыпало тоннами пепла и камня. А потом по склонам хлынули потоки лавы, завершая массовое погребение.

Одна треть расы Траа погибла. Прошло несколько недель, прежде чем об этом узнали на всех планетах, принадлежавших Траа. Оставшиеся в живых содрогнулись от горя. Но жизнь продолжается — во всяком случае, так говорили уцелевшие септы, — а дела есть дела. Ведь коварные чужаки замышляли что-то, и их необходимо было остановить.

Глава 3

Дорн Восс был отчислен из академии ровно через месяц после разговора с директором. В течение всего этого месяца каждый день казался ему неделей. С каждым разом было все труднее дождаться, когда принесут почту. В два часа дня вся академия оживала. Некоторые ученики прыгали от радости, получив долгожданную весточку из дома, другие же, получавшие письма чуть ли не каждый день, зевали со скучающими лицами, а те, кому сегодня не посчастливилось, пожимали плечами и уходили прочь.

Ожидание было для Дорна особенно мучительным, оттого что он в отличие от своих товарищей ждал не посылки с гостинцами, он действительно беспокоился за своих родителей, и с каждым днем тревога становилась все сильнее.

Вскоре Дорн отчаялся, перестал ждать и решил получше подготовиться ко дню исключения.

Кабинет директора был таким же, что и месяц назад, только дождь стучал по стеклу. Такой дождь не только наполнял цистерны города, но и затапливал его бесчисленные хижины и лачуги.

Директор Тулл волновался, и это было видно по всему. — Присядь, сынок. Бумаги готовы.

Несмотря на то что академия была оснащена по последнему слову компьютерной техники, чем и привлекала учеников, на остальной части планеты все еще практиковались дедовские способы оформления документов, и поэтому личное дело Дорна, его табель и справка об отчислении были сделаны в двух экземплярах — на бумаге и на микродиске.

Дорн расписался в тех местах, где стояла галочка, делая вид, что слушает добрые советы директора, мечтая только о том, чтобы все это побыстрее закончилось.

Тулл выдавил вымученную улыбку.

— Ни для кого не секрет, что надежды, которые десантники питали, высаживаясь на этой планете, оправдались далеко не полностью. Хотя у нас и есть несколько приличных гостиниц, условия жизни все еще оставляют желать лучшего. Поэтому я снял для тебя комнату в «Приюте космонавта». Там довольно чисто и цена невысока. Вот возьми, — сказал директор и протянул Дорну немного наличных. — Это поддержит тебя первое время.

Парень знал, что это собственные деньги Тулла, и почувствовал себя неловко. Еще стыднее было вспоминать про те 250 кредитов, которые он за последние несколько недель выцыганил у одноклассников.

— Спасибо, сэр, я или мои родители вернем вам долг, как только сможем.

Конфедерация была так велика, что с ее обитателями, даже самыми богатыми, могло произойти все что угодно. Поэтому вероятность того, что Тулл получит свои деньги обратно, была очень мала, и они оба это знали. Но директор улыбнулся:

— Конечно-конечно, вернешь, как только сможешь! — Он поднялся, встал и Дорн Восс. — Теперь, — Тулл протянул мальчику руку, — несмотря на то что ты теперь имеешь право сам распоряжаться собственной судьбой, я настоятельно советую тебе не тратить эти деньга, а найти любую работу, и еще: держи связь с моим секретарем. Известия о твоих родителях могут поступить в любой день, и мы должны знать, где тебя найти.

Дорну очень хотелось в это верить, но у него не получалось. Пожав директору руку, он улыбнулся из последних сил и вышел из кабинета. Не обращая внимания на дождь, Восс решил в последний раз сходить в ботанический сад. Под ногами хлюпала грязь, мокрые ветки хлестали по плечам, когда он спускался на террасу. Город внизу был скрыт пеленой дождя и тумана.

Юноша вошел в заброшенную теплицу и оперся о косяк, слушая, как дождевые капли барабанят по плексигласовой крыше. Дорн знал, что слезами горю не поможешь, но все равно плакал, глядя, как растения раскачиваются и приплясывают в такт ударам дождевых капель.

Дрожащими пальцами он закурил сигарету.

До гостиницы было миль пять. Такая прогулка и сама по себе достаточно утомительна, а если приходится тащить тяжелую ношу, то и вовсе невыносимая. Кроме того, Дорн никогда, во всяком случае до этого дня, не испытывал никаких лишений; поэтому мысль о том, чтобы из экономии идти пешком, просто не приходила ему в голову.

Он подозвал наименее потрепанную из трех машин на стоянке, закинул сумки в багажник и сел в потертый салон, где, однако, работал кондиционер. Пластик, заклеенный официальными извещениями, отделял его от кабины водителя. Разглядеть таксиста было трудно, но у юноши создалось впечатление, что это невысокий курносый человек с черными волосами.

Когда машина мягко поднялась на воздушной подушке, развернулась и двинулась по дороге вниз, Дорн глянул сквозь заднее стекло на здание академии. Сбегавшие по стеклу потоки воды делили картинку на две неравные части. Увидит ли он когда-нибудь снова свою альма-матер? По крайней мере ему хотелось в это верить.

Когда машина спустилась с холма, дождь утих, а через несколько минут перестал совсем. Машина выехала на бульвар. В дни первых переселенцев, когда еще не иссякли субсидии на освоение, его спроектировали широким, в четыре полосы. Потом стало ясно, что достаточно и двух. По проезжей части шел сплошной поток воды и мусора. Дети трущоб махали проезжающим с самодельных плотов. Дорн помахал им в ответ. Потом он вспомнил, что мать этого не одобрила бы, и помахал снова.

Дети исчезли за поворотом. Зато слева показалась армия, точнее, толпа рабочих, которые чинили насыпь. Две или три сотни людей разравнивали грунт на ее вершине. Одна-две машины справились бы с этой задачей за час. Но тогда у людей не было бы работы.

Такси остановилось, пропуская тяжелый грузовик, затем повернуло еще несколько раз и резко затормозило.

Лучи солнца пробились сквозь облака и осветили отель. По всем стандартам это было более чем скромное сооружение. Но оно возвышалось над окружающими домами, что говорило о том, что при его строительстве был использован железобетон.

Дорн открыл дверь машины, и влажный теплый воздух улицы ворвался в кабину. Парень сморщил нос от запаха и посмотрел вниз на глубокую, по щиколотку, воду. Подъезд отеля был всего лишь в двух шагах от машины. Дорн собрался было перейти это расстояние вброд, но в этот момент девочка в лохмотьях поставила у двери машины скамеечку. У девочки были черные волосы и большие глаза, а живот слегка выдавался вперед, что было признаком долгого голодания. На последнее Дорн не обратил бы внимания, не слушай он в свое время лекции Холуорти.

Он улыбнулся, дал девочке монетку и встал на скамеечку. Отсюда было уже нетрудно перепрыгнуть на тротуар. Оглянувшись, он увидел, как ребенок удирает со всех ног. К тому времени солнце совсем вышло из облаков и пар поднялся над городом. Таксист, живой и проворный, отнес сумки Дорна и поставил их на крыльцо.

— С вас десять кредитов, господин, — сказал он, обнажая в улыбке полусгнившие зубы.

Дорн заплатил, добавив два кредита на чай, а обернувшись, увидел, что какой-то мальчишка уже несет его багаж. Ему было лет десять, на нем была только замызганная набедренная повязка, и он был потрясающе похож на ту девочку со скамейкой. Он наполовину нес, наполовину волок сумки по полу серого синтетического мрамора, оставляя за собой грязные мокрые полосы.

Клерк в регистратуре был возмущен таким вторжением в его святилище. Витиевато ругаясь, он вышел из-за стойки и ударил мальчишку палкой, специально припасенной для этой цели. А тот, боясь потерять честно заработанные деньги, втянул голову в плечи и рванулся вперед. Похоже, он привык сносить удары ради одной-единственной монетки. Дорн встал между ними, и следующий удар палки пришелся ему по руке. Он снисходительно улыбнулся и, нащупав в кармане монету в один кредит, кинул ее в воздух.

Мальчишка поймал ее на лету, благодарно улыбнулся и кинулся к выходу.

Клерк долго извинялся, а потом разразился обвинительной речью против местных сорванцов и только после этого попросил нового постояльца оставить отпечаток большого пальца.

Дорн прижал палец к регистрационной панели и пошел по лестнице вслед за клерком, позволив ему нести свой багаж.

Комната находилась на втором этаже, окна выходили на аллею. Клерк открыл все шкафы, пробормотал что-то про обслуживание в номерах и протянул руку за чаевыми. Дорн расстался с еще одним кредитом, дождался, пока дверь закроется, и осмотрел свою новую обитель. Мебель была старая, но чистая. Не та, к которой он привык, однако выбирать не приходилось.

В течение четверти часа юноша раскладывал свои вещи, крутил настройку радио, а затем плюхнулся на кровать. Пружины заскрипели, а пятно плесени на потолке стало похоже на голову женщины с высунутым языком. В свои последние дни в школе Дорн с нетерпением ждал, когда станет свободным человеком, несмотря на то, что положение его было не из легких. Но теперь свобода его не радовала. Что с родителями? Почему они о нем забыли?

Он начал было жалеть себя, но решительно подавил в себе уныние. «Если хочешь что-то сделать, возьми и сделай», — говаривала его сестра, и именно так Дорн намерен был поступить. Для начала ему нужны были деньги, чтобы купить билет на приличный попутный корабль. Потом надо было добраться до Мехноса, туда, где жили его родители и где находилась штаб-квартира их фирмы.

Существовало два пути достижения цели. Он мог заработать деньги долгим и упорным трудом, а мог выиграть их в карты, что представлялось более легким и быстрым способом. У себя в школе Дорн считался лучшим игроком в компьютерные карты. Все зависит от того, брать в расчет таких, как мисс Фромсби, или нет. Она преподавала математику и могла вычислить все ходы, да еще при этом обладала феноменальной зрительной памятью. Но все равно Фромсби встречаются в этом мире редко, поэтому Дорн мог надеяться на выигрыш. Во всяком случае, так он считал.

С чего же начать? Карты шума не любят. Лучше всего было бы найти небольшую, солидную компанию состоятельных игроков.

Юноша представил себе, как он подходит к дежурному администратору и спрашивает у него адрес ближайшего респектабельного казино. Нет! Директор Тулл заказал ему номер здесь не просто так. За полкредита или даже за меньшую сумму клерк будет докладывать тому обо всем, что делает Дорн. Лучше пойти и самому все разведать.

Юноша надел сапоги, респиратор, в которых здесь ходит большинство приезжих с других планет, и через десять минут спустился в холл. Кивнув дежурному, он вышел через боковую дверь. При этом его сапоги ушли в мутно-коричневую воду сантиметров на десять. Убедившись, что они не протекают, Дорн огляделся. Пар поднимался над улицей. В лучах яркого солнца лужи высыхали буквально на глазах. Мелькнула тень, и раскатистый гул возвестил о прилете корабля. Прикрыв глаза ладонью, парень увидел, что какое-то судно идет на посадку в гавань. Судя по обшарпанному корпусу, это был купец со свободным фрахтом. То, что нужно! Опускаясь, корабль скрылся из виду, а Дорн едва поборол искушение бежать в гавань.

Нет, сначала — деньги, а путешествия — потом!

Кто-то тронул Дорна за рукав. Он повернулся и увидел мальчика — того, что поднес ему багаж. Он возник словно привидение.

— Мы снова встретились, сахиб! Наверное, такова воля богов!

— Сдается мне, что это скорее твоя воля! — возразил Дорн без всякого почтения к богам.

— Нет, мы все только лишь игрушки в руках богов. Может быть, вам нужен проводник? Я знаю город как свои пять пальцев!

Дорн посмотрел на своего собеседника и задумался над его предложением. Можно ли доверять этому сорванцу? Заведет в какой-нибудь проулок и с помощью сородичей обчистит его до последней нитки!

Казалось, мальчик прочел его мысли:

— Вам нечего бояться, сахиб! Я — честный гид, клянусь честью, что вы благополучно вернетесь домой.

Не было никаких оснований верить, что малец хотя бы понимает значение слова «честь», а если и понимает, то считает себя им связанным. Но он говорил так искренне, что Дорн согласился:

— Смотри мне, если врешь! Как тебя зовут?

— Рали, сахиб! На языке моей матери это значит «благословленный богами».

— Хорошо, Рали, мне нужно одно такое место, которое мужчины и женщины посещают по ночам. — Дорн старался скрыть смущение.

— Ага, — понимающе подмигнул Рали, — я знаю такое место! Все мальчики и девочки там девственные. Они носят шикарную одежду, напудрены, накрашены, и от них пахнет духами. Моя сестра хочет работать там, когда подрастет.

Дорн вспомнил ту девчонку со скамеечкой и вздрогнул.

— Нет, я имею в виду другое, мне нужно туда, где играют в карты.

— А, понял, — обрадовался Рали, — я отведу вас! Однако должен предупредить сахиба, что он еще молод и его там могут не принять.

— Это уже мое дело! — уверенно сказал Дорн. — Ты только отведи меня туда, а об остальном уж я позабочусь.

— Как будет угодно сахибу, — с готовностью отозвался Рали. — Может, мне взять такси? Сахиб будет путешествовать с комфортом.

Дорн прикинул, сколько у него наличных. Деньги таяли с катастрофической быстротой. Кроме того, неплохо было бы познакомиться с окрестностями.

— Нет, я желаю идти пешком.

— Как вам угодно, — послушно согласился Рали, — идите за мной и смотрите под ноги, потому что под водой встречаются ямы.

Они шли по лабиринту улочек, сворачивая то вправо, то влево. Дорн пробовал запомнить дорогу, но вскоре махнул рукой. Было ли это тайным замыслом Рали, или они шли так просто потому, что короче дороги не было, — кто знает? Они проходили мимо бесчисленных лавчонок, каждая из которых торговала только чем-то одним. В одних предлагали хлеб, в других — мясо, специи, одежду, ювелирные изделия, кухонную утварь, инструменты и — да! — даже электронику из-под полы, хотя выбор был ограничен, а полиция постоянно маячила поблизости.

Разносчики обращались к Дорну сразу на нескольких языках, смешно коверкая их. Из раскрытых дверей доносилась музыка, кто-то громко спорил, торгуясь, и смесь самых разных запахов пробивалась сквозь респиратор. Они были довольно приятными, юноша решил снять его, и вскоре уже наслаждался запахом жареного мяса, свежего хлеба и дыма экзотических благовоний.

Почти ни у кого из жителей трущоб не было холодильника, поэтому большая часть их покупала продукты ежедневно. Утром дождь заставил людей сидеть дома, но сейчас они все разом высыпали на улицы, спеша к своим излюбленным лавкам с кошелками в руках.

Несмотря на то что Дорн, как и местные жители, был черноволос и смуглокож, одежда, осанка и манеры выделяли его из толпы. Многие из местных спешили освободить ему дорогу, иногда даже выскакивая на проезжую часть улицы. Другие же нарочно задевали его плечом, чтобы оттеснить в сторону, или старались забрызгать грязной водой.

Вместе с мистером Холуорти Дорну случалось посещать трущобы по самым разным поводам. Поэтому такое поведение не удивляло его — удивило неожиданное ощущение собственной уязвимости. Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас, и это было страшнее всего.

И все же юноша не хотел уступать местным. Он игнорировал их оскорбительные выпады и шел, всем своим видом выказывая свое несомненное превосходство. Ответом на это была новая волна недобрых чувств. К счастью, именно в этот момент Рали решил свернуть за угол.

Скоро магазинчики стали еще беднее. К тому же они стали встречаться реже, уступив место бесконечному лабиринту одно-и двухэтажных бетонных бараков. Жены во всю глотку бранили мужей, дети дразнили друг друга, и пронзительно кричала разная домашняя птица. Здесь улица пошла под уклон, увлекая за собой поток дождевой воды. Какой-то мужчина поднимался по ней, толкая тяжелогруженый велосипед. Мужчина сердито нахмурился, когда Дорн его поприветствовал.

Вдали блеснула водная гладь, и взгляду Дорна открылась излучина реки Кришна. Из школьных уроков он знал, что она начинается далеко на севере, змеится по самым плодородным землям планеты, а потом распадается на три рукава, которые, в свою очередь, образуют еще множество рукавов, а те отдают воды реки океану. Город Оро был построен в дельте у самого устья Кришны.

Рали повернул направо и пошел по узкой дорожке, круто сбегавшей к группе зданий, составлявших деловой центр города. Дорн следовал за ним, осторожно выбирая куда ступить и постоянно оглядываясь на свору бездомных собак, рывшихся в недалекой куче мусора.

Спустя несколько минут они вышли к перекрестку, пропустили тяжелый грузовик на воздушной подушке и перешли улицу вброд, не дожидаясь, пока успокоится вода, взбаламученная машиной. Рали свернул на площадку для парковки транспорта, совершенно пустую, если не считать бродяг, расположившихся лагерем на. дальнем ее конце. Их одежды, все еще мокрые от дождя, были развешаны на цепях ограждения и колыхались на ветру подобно разноцветным флагам.

Бродяги безучастно смотрели, как Ради и Дорн пересекли площадку и встали перед ветхой выцветшей вывеской. Она гласила: «Кантина Роха», что на староиспанском языке планеты Земля, насколько Дорну было известно, означало «Красная гостиная» или что-то в этом роде. Вывеску обрамляла гирлянда ламп. Возможно, по вечерам все это неплохо смотрелось. Но при свете дня казалось, что вывеске прямая дорога на свалку. Рали указал на сходни, провисшие и истертые от многолетней службы:

— Вам сюда, сахиб. Следуйте дальше один, я подожду.

Дорн посмотрел на посудину, к которой вели эти сходни.

Когда-то это была речная баржа, сколоченная, как и многие ее товарки, из грубо обструганных досок какого-то твердого дерева. Ее подпирали сваи, и, судя по всему, уже довольно давно.

Отлив обнажил обширные участки илистого дна. Благодаря обильному дождю, протоки между ними были полны воды, хотя и не настолько, чтобы можно было плыть на лодке. Дорн смотрел, как вода пробегала сквозь шпангоуты давно заброшенного баркаса, закручивала спирали вокруг старой резиновой шины и билась о какой-то бетонный блок. Однако здесь не было кузовов машин, ржавых бочек и прочего металлического хлама, общего для большинства планет. На Новой Надежде такие вещи просто-напросто не выбрасывали.

Подавляющую часть городских стоков выносило сюда, на заиленное плоское дно дельты. Вонь стояла страшная. Дорн покопался в карманах, достал свой респиратор и надел. Затем он сказал Рали:

— Я скоро вернусь!

Под тяжестью Дорна сходни прогнулись, но выдержали. Доски были скользкие, но поперечины позволяли на них удержаться. Под сходнями по илу, извиваясь, ползали рыбы с выпученными глазами. При встрече с местными ракообразными они отталкивались хвостом, подпрыгивали и шлепались в грязь уже несколько дальше. Большинству удавалось уйти.

В прямом соответствии с названием заведения, «кантина» была выкрашена в красный цвет. Палуба давно выцвела и была сплошь заляпана белым птичьим пометом. Массивная дверь преграждала Дорну путь. Он толкнул ее и вошел внутрь.

За дверью было довольно темно и относительно прохладно. Миновав конторку, юноша прошел в центр зала. В зале стояло пятнадцать двадцать столов, на них лежали стулья. Уборщица вытирала шваброй пол. Она даже не подняла на Дорна глаза.

Откуда-то из глубины комнаты раздался женский голос:

— Чем могу вам служить?

Дорн откашлялся и постарался придать голосу солидности:

— Один из моих друзей посоветовал к вам заглянуть.

— Вы с другой планеты?

— Совершенно верно.

Он услышал легкие шаги, и из полумрака выступила женщина. У нее было красивое лицо, во всяком случае, когда-то оно, несомненно, было красивым. Что же касается фигуры… она и сейчас завораживала семнадцатилетнего подростка. Женщина заметила это и улыбнулась:

— Как вас зовут?

Дорн решил не врать, за что и поплатился.

— Мое имя Восс, Дорн Восс.

Она подняла тщательно выщипанные брови.

— Правда? Вы из семьи, которая владеет компанией «Восс Лайнз»?

Дорн скромно кивнул:

— Да, я — сын ее владельцев.

Женщина протянула руку, Дорн поспешил ее пожать. Только тогда он увидел золотистую змейку с рубиново-красной пастью, обвивавшую запястье дамы. Клыки змеи оказались всего в нескольких сантиметрах от его пальцев.

— Добро пожаловать в «Кантина Роха». Меня зовут Кармен, и я хозяйка этого заведения!

— Очень рад, — вежливо ответил Дорн, стараясь не пялиться на ее груди, — когда вы открываетесь? Мне бы хотелось переброситься в карты.

Мисс Кармен заметила, что парень хорошо одет, что у него дорогой уронокомпьютер, и пришла к заключению, что молодой человек — повеса, сын богатых родителей, который вообразил себя игроком и просаживает кучу денег, как только садится за стол. Наверняка он прибыл с последним кораблем. Однако ей-то деньги ох как нужны! Кармен облизнула губы кончиком языка.

— Мы открываемся в девять! Куда прикажете прислать за вами машину?

Дорн почувствовал себя значительной персоной. Вот это — деловой разговор!

— В «Приют космонавта»!

— Хорошо, — кивнула Кармен, — машина будет ждать вас у входа в восемь сорок пять. Я, конечно, не могу обещать, но надеюсь, что мои постоянные клиенты будут рады встретиться с вами за игорным столом.

Дорн поблагодарил любезную Кармен, вышел из казино и пошел длинной дорогой назад. Наверное, надо будет вздремнуть, перед тем как отправляться играть.

Впереди длинная ночь… и доходная.

Глава 4

Карнэби Орр, владелец компании «Орр энтерпрайзес», великолепный промышленник и обладатель несметного количества призов и наград за особый вклад в процветание общества, поднял игрушечного желтого утенка над ванной, где плескался его сын, и бросил вниз. Игрушка с брызгами ударилась о воду, и малыш радостно засмеялся:

— Еще раз! Пожалуйста, папочка!

Орр ласково улыбнулся и повторил этот нехитрый трюк. Мальчик рассмеялся снова, потом сам взял утенка и утопил. Игрушка коснулась дна ванны, потом подскочила и закачалась на волнах мыльной пены.

— Так, сынок, пора одеваться. Нас ждут доктора.

— Не хочу к докторам, у меня ничего не болит! — закапризничал мальчик.

— Конечно, не болит, но каждый человек должен время от времени показываться докторам. Так что давай вылезай и бери полотенце!

Двадцать пять минут ушло на то, чтобы уговорить Дейсона вылезти из ванны, вытереть его, одеть и спуститься в холл. Лестница вилась вокруг колодца с прозрачными стенками, внутри которого в невесомости парила трехмерная модель Конфедерации. Звезды изображались светящимися шариками, вокруг каждой планеты вращалось необходимое число спутников, облачность соответствовала времени года, и вся модель двигалась по тщательно рассчитанной орбите. Красные огоньки отмечали планеты, где владения компании «Орр энтерпрайзес» оценивались в 50 миллионов кредитов или более. Таких были сотни.

Так сложилось, что 90 процентов обитаемых планет Конфедерации группируются на противоположных концах, как шары на концах гантели. В силу этого население Конфедерации оказывается на максимальном удалении от соседей. Открытие телепортации плюс ограниченное число зон с повышенной интенсивностью гравитационного поля, известных как «сквозные тоннели», позволяли противоположным областям Конфедерации вести торговлю друг с другом. Эти тоннели, называемые еще «искривлениями пространства», облегчали кораблям путь, позволяя нырнуть на одном конце Конфедерации и мгновенно вынырнуть на другом. Правда, если тоннель оказывался несквозным, тупиком, то где они выныривали, не знал никто: оттуда не возвращались.

— Карнэби, это ты? — Голос принадлежал жене Орра и звучал мягко и мелодично.

— Да, милая, — терпеливо ответил Орр, — это мы. Джейсон принял ванну, и мы едем в клинику, надо пройти полугодовой осмотр.

Мелани Орр встретила сына и мужа у подножия лестницы.

Жена Карнэби была красивой женщиной, хотя сама так не считала. На ней была белая безрукавка и такие же шорты. Шорты открывали длинные загорелые ноги, а безрукавка подчеркивала высокую грудь и красивые плечи. Джейсон бросился к ней:

— Мама, можно мы поедем кататься на дозасах? Пожалуйста, можно?

Мехносские шестиногие животные, которых называли дозасами, были очень красивы и использовались людьми в тех же целях, что и лошади на Земле.

Мелани широко улыбнулась сыну:

— Конечно, дорогой, сразу же после урока музыки. А теперь беги, у мамы болит голова.

Джейсон уже был более чем хорошо знаком с мамиными головными болями, а также с множеством пилюль, капсул и уколов, которые она применяла для борьбы с ними.

Малыш вприпрыжку побежал к выходу. А Орр поцеловал жену в щеку, кивнул ее телохранителю и деловой походкой последовал за ним.

График показывал, что в это время суток стоит чудесная погода. А почему бы ей и не быть такой? Ведь все комплектующие для системы управления погодой поставляют предприятия Орра! Системой предусмотрен дождь с двух до пяти утра. Сбои случаются крайне редко.

Три одинаковых лимузина стояли у подъезда дома Орров. Элементарная логика подсказывала, что босс и его сын должны ехать в средней машине, а две другие служат для прикрытия. Однако именно поэтому Ари Гозен, начальница службы безопасности Орра, направила охраняемых в последний лимузин и села туда же сама, взяв на изготовку помповый карабин. Высокая, худощавая женщина лет тридцати, с вытянутым лицом, она была непривлекательна, но дело свое знала хорошо. Соблюдая субординацию, Ари терпеливо ждала, пока шеф опустит стекло, отделяющее салон лимузина от половины водителя и охраны. Наконец раздался голос Орра:

— Ну, что там у нас?

В ответ она привела в действие вживленный усилитель телепатического обмена. Строго конфиденциальная информация потекла прямо в голову шефа: «Мы контролируем траанцев с помощью биосистем и роботов. Однако они тоже следят за нами, используя средства авиашпионажа, а также через подкупленного агента нашей службы безопасности».

Орр мрачно кивнул. Агенты-перебежчики становились серьезной угрозой. Когда речь идет о миллиардах, верить нельзя никому.

— Хорошо! Велите шоферу ехать в клинику. Как только переговоры с Траа закончатся, направьте перебежчика на Реон-4 и, как только он туда прибудет… увольте его.

Ари приняла приказ к исполнению, и перегородка с тихим шелестом поднялась вверх.

Реон-4 был пограничной планетой в самом центре оси, соединяющей полюса Конфедерации. С замаранной репутацией, без поддержки хозяев, предатель хлебнет там горя, а уж о возвращении ему и мечтать не придется. Но все же это решение было достаточно милосердным. Многие из директоров Орра настаивали бы на более суровой ссылке.

Шеф службы безопасности включила связь и опросила посты. Получив «добро» по всему маршруту, она отдала приказ на движение. Кортеж машин прошелестел шинами по тщательно ухоженному проезду, с обеих сторон обсаженному топиарами. Их ярко-зеленая листва давала густую тень.

А Джейсон развлекался тем, что прыгал на упругих подушках дивана. Потом он спросил:

— Можно покрутить телекомбайн, а, папочка? Можно, да? Орр хотел было отказать, но вспомнил, что предстоит сыну

в клинике, и разрешил. Мальчик взял пульт управления, и кадры из разных программ замелькали на экране, сменяя друг друга. Мальчик не мог знать, что ему предстояло стать залогом сделки стоимостью в миллиарды кредитов, которая, возможно, даст его отцу власть над всей Конфедерацией.

Их корабль, единственное судно компании «Восс Лайнз», на которое не наложили лапу кредиторы, пророкотал по вектору 1-0-9 для коммерческих кораблей, зашел на посадку в канал номер шесть и тяжело опустился на воду. Брызги полетели в разные стороны, когда этот коммерческий корабль класса 2 выдвинул водяные тормоза, чтобы погасить инерцию, и двинулся в назначенный док, чтобы выгрузить информацию.

Был бы корабль побольше, за ним прислали бы буксир, но судно было относительно маленьким, поэтому оно шло к причалу самостоятельно.

Поскольку причал скорее предназначался для приема информационных кораблей, нежели грузовых, он был чист и опрятен. Как и всем кораблям его класса, этому, чтобы передать и принять на борт груз, состоящий из знаний, планов, проектов, развлекательных программ и другой информации, записанной цифровым кодом, не требовалось ничего, кроме гнезда для подключения волоконно-оптических кабелей.

Тем временем мониторы навели объективы на табло «Орр энтерпрайзес» и послали изображение на экраны телеприемников в рубке. Говард Восс сидел в задней части рубки за спиной трех вахтенных офицеров. Он увидел табло на переднем экране и проворчал своей жене:

— Смотри, этот ублюдок уже снял нашу вывеску!

Мэри Восс лишь кивнула, подавляя злость, гораздо большую, чем у мужа. Она лишь плотнее сжимала губы, по мере того как оскорбительное табло увеличивалось на экране. Ее красные ногти выстукивали на пластике дробь, пока наконец старший офицер не навел камеру на другой участок причала.

Мэри совершила ошибку, и вся вина лежала на ней. Говард, благослови Господь его верную душу, ни в чем не виноват. Это она одобрила проект создания новых земель, разработчики которого занизили величину затрат, а руководство завысило ожидаемый доход. Все это обескровило компанию «Восс Лайнз» и заставило ее владельцев барахтаться на грани банкротства.

Однако не все потеряно! Самый большой бриллиант в их некогда сверкающей короне еще спасет их! Сквозной тоннель, известный под названием «Врата Мескалеро», принадлежал им по праву первооткрывателей. Этот тоннель и преимущества, которые он давал кораблям «Восс Лайнз», открывали путь в будущее, вот почему Мэри Восс отказалась его продавать. Зачем продавать, если стоимость тоннеля позволяла получить любой заем и восстановить компанию? Мэри мрачно улыбнулась. Восстановить, черта с два! Они создадут нечто лучшее и сотрут насмешки с лиц кредиторов!

Корабль слегка вздрогнул, когда направляющие зафиксировали его на стоянке. Говард Восс отстегнул ремни и встал. Это был крупный и сильный мужчина с непреклонной волей и твердым характером. Его голубые глаза льдисто сверкали из-под густых бровей.

— У нас всего час до встречи с Нэт, нам лучше поторапливаться!

Мэри кивнула, отстегнула свои ремни и последовала за мужем. Натали была истинной дочерью своей матери, настоящая бунтарка по натуре. Возможно, Дорн будет лучшим наследником, хотя Мэри, учитывая сложившуюся ситуацию, не собиралась оставлять дела ни сейчас, ни в ближайшем будущем.

Лимузин уже стоял у трапа. Они уселись, и он умчал их на встречу с Натали. Светило солнце, день был прекрасен и обещал многое.

Ка-Ди чувствовал, как шерсть у него на загривке встала дыбом, когда он вслед за Са-Ло вошел в клинику. Воину было не по себе в жилище врагов, которое всегда казалось ему крепостью. Чуждые запахи раздражали ноздри, и адреналин буквально переполнял его кровь.

Но гораздо сильнее раздражения на чуждую среду было чувство опустошенности после гибели Ла-Ма. Он очень хотел знать, что бы она посоветовала в данной ситуации. Воин не знал, как поступить иначе, но неизвестно почему был уверен, что Ла-Ма не одобрила бы их действий. Ка-Ди страдал от этого, ведь Ла-Ма была не просто матерью ребенка триады. Она была окном в другой мир, в мир, где есть жизнь после смерти и где простые слова творят чудеса.

Теперь Ка-Ди не знал, что ему делать. Его раса и раньше была немногочисленной; гибель септа философов не оставила уцелевшим выбора. Повелевать, чтобы уцелеть. То, что оставшиеся в живых траанцы поддерживали эту политику, должно было вселять в воина уверенность. Но не вселяло.

На Ка-Ди была доходящая до колен пуленепробиваемая накидка. Прорези по бокам позволяли быстро достать висящее на поясе керамическое оружие, которое практически не могли обнаружить металлодетекторы. Это немного успокаивало воина. Много чужаков сложат свои головы, если посмеют на него напасть.

А купец по имени Са-Ло оглядел приемную и сделал моментальный подсчет затрат на материалы, оплату труда и обеспечение необходимой износоустойчивости, что в терминах более культурологических означало сохранение «облика». Затраты были неоправданно велики. Это следовало запомнить, потом пригодится. Из-за стола поднялась чужестранка и обратилась к ним с приветствием.

Морда у нее была плоская, если не считать небольшого носа, и безволосая, а на груди выпуклости, похожие на две большие опухоли. Отвратительное зрелище!

— Гражданин Са-Ло и гражданин Ка-Ди? Председатель ждет вас! Пожалуйста, следуйте за мной.

Как и все купцы, Са-Ло безупречно говорил на международном: «Благодарю вас!»

Чужестранка вела их по богато отделанному коридору, а вокруг не было ничего даже отдаленно напоминающего клинику. Са-Ло решил, что они идут по административному центру, а палаты и процедурные находятся в другой части здания.

Коридор кончился, двери автоматически открылись перед посетителями, и их пригласили войти в длинную прямоугольную комнату. Ее заливал свет из больших стрельчатых окон. Картины, в основном портреты, оживляли стены. Сделанный из розового дерева стол для заседаний делил комнату на две части. Са-Ло терпеть не мог этих инопланетных сидений и от всей души надеялся, что ему не придется на них усаживаться.

Трое плосколицых сидели в противоположном конце комнаты. Они что, тоже принимают решения триадой, или это просто совпадение? Время покажет.

Один из них, высокий, энергичный и почти совсем безволосый, вышел вперед. Са-Ло доводилось изучать человеческую психику; лицо этого чужестранца выражало показную приветливость вместе с некоторой толикой страха. Купцу это понравилось: такого можно победить.

— Гражданин Са-Ло, я рад вас видеть!

Скрывая брезгливость, Са-Ло быстро пожал протянутую ему лапу и обернулся к воину:

— Разрешите представить моего помощника гражданина Ка-Ди!

— Добро пожаловать в Мехнос, — сказал Карнэби Орр, пожав руку воину. — Как добрались?

— Человек интересуется, — перевел Са-Ло, — каково было качество нашего путешествия.

— Скажи ему, чтобы он не слишком любезничал, — огрызнулся Ка-Ди, глядя на сидевших у дальнего конца стола. Худощавая женщина подняла голову при этих его словах. Видимо, она понимала язык Траа или ей транслировали синхронный перевод. Судя по описанию, она была начальником службы безопасности Орра, за ней надо приглядывать.

Са-Ло посмотрел на Ка-Ди тем взглядом, который у Траа выражал укоризну, и перевел по-своему:

— Гражданин Ка-Ди сказал, что поездка была приятной и станет успешной, если мы найдем взаимовыгодное решение.

Орр рассмеялся:

— Великолепно! Пожалуйста, скажите гражданину Ка-Ди, что я восхищен им. Бизнес — вот что заставляет вертеться весь мир и Конфедерацию! Давайте приступим к нашим делам.

— Нет ничего лучше! — искренне сказал Са-Ло.

— Отлично! — просиял Орр. — Меня всегда восхищал талант ваших мастеров. Недавно я смог купить мебель, которая, право, стоит потраченных на нее денег. Не желаете ли присесть?

Третий плосколицый, который представился как заместитель Орра, отодвинул стул и приглашающе кивнул. Его сиденье из дорогого дерева было сделано с наклоном вперед, как этого требовали фигуры траанцев, Т-образная спинка была украшена резьбой с изображением сцен из охотничьей жизни.

Са-Ло мысленно обозвал себя дураком. Эти плосколицые гораздо умнее, чем он думал. Либо они знают, что он терпеть не может их мебель, либо они просто стараются сделать ему приятное. В любом случае они так же внимательны к мелочам, как и представители расы Траа.

Обе группы сели за стол и выжидательно посмотрели на Орра: место во главе стола принадлежало руководителю. Такой обычай существовал и у людей, и у расы Траа. Однако Карнэби не стал занимать это место, опасаясь, что его сочтут излишне самоуверенным. Он сел рядом с женщиной и приступил к изложению сути дела:

— Семейная компания «Восс Лайнз» терпит сильные убытки. От полного финансового краха ее спасает только право собственности на сквозной тоннель под названием «Врата Мескалеро». Сегодня днем я встречаюсь с владельцами этой компании. Объединив капиталы, мы могли бы выкупить этот тоннель. Ваши и наши корабли будут пользоваться им без уплаты пошлины. Снижение транспортных затрат упрочит наше положение на рынке настолько, что мы совместно будем контролировать шестьдесят процентов доставки информации на дальние расстояния.

В наступившей тишине все обдумывали сказанное Орром. Кроме оплаты навигационных услуг и связанных с этим накладных расходов, тоннели были бесплатными. Траанцы хорошо знали это, без ведома Орра они уже контролировали два тоннеля, заключив секретные соглашения, подобные тому, что обсуждалось сегодня. Такая политика позволила им получать доход с половины коммерческих активных независимых кораблей, не восстанавливая против себя другие расы. Са-Ло прочистил горло и сказал:

— Да, в этом есть смысл, но что, если Воссы отвергнут ваше предложение?

Повисла продолжительная пауза, пока Орр подыскивал необходимые слова:

— Воссы много путешествуют. При перелете иногда случается что-нибудь ужасное. А их наследники, вероятно, будут более сговорчивыми…

Са-Ло понял, что имел в виду человек, и даже одобрял подобные методы, но что-то мешало ему дать согласие. Он чувствовал, будто Ла-Ма стоит у него за плечом и говорит что-то, чего он не может расслышать. Неужели она не хочет, чтобы он использовал такую невероятную возможность? Но почему? Плосколицым был нужен ответ. Он дал им его:

— Да, вы правы, путешествия в космосе действительно очень опасны и несчастные случаи действительно происходят часто.

Бухта Открытия имела вид подковы, обращенной незамкнутой частью на запад, и была незащищена от ветров с севера — проблема, которую система управления погодой была не в силах решить.

Поэтому, когда большие информационные корабли тихо и спокойно отстаивались за мысом, защищавшим северный ковш порта, меньшие и более многочисленные независимые коммерческие корабли раскачивались и кренились под ударами волн, которые одна за другой бежали на юг, проносились мимо недостроенного волнолома и разбивались об их блестящие бока.

Но Натали Восс давно привыкла к качке. Ловко и уверенно она перебегала с одного корабля на другой к берегу. В отличие от причалов информационных кораблей, где всегда стояла глубокая сосредоточенная тишина, в свободном порте всегда царили шум и суета. Вспыхивали огни электросварки, дети на утлых лодках продавали еду, доковые роботы суетились у самого края причала, и птицы пронзительно кричали, когда коки выбрасывали пищевые отходы.

Натали любила жизнь, звуки и даже запахи, бывшие неотъемлемой частью свободного порта. Все это вместе взятое служило ей компенсацией за безмолвие и одиночество во время длительных полетов в безграничных глубинах космоса. Может быть, поэтому ей так нравилось грузить и разгружать корабль, и она совсем не возражала, когда капитан поручал ей эту работу.

Натали пересекла палубу последнего корабля и поднялась на пирс по стальным сходням, зазвеневшим под ее ногами. Здесь она оглянулась. Кто-то махал ей с башни охлаждения «Птицы солнца». Она помахала в ответ, пропустила ползущий мимо погрузчик и зашагала к воротам.

Охранник пропустил ее, и девушка пошла по району, пестревшему вывесками баров, дешевых закусочных и ночных клубов. У Натали ушло минут десять на то, чтобы поймать дряхлое автоматическое такси, открыть перекошенную дверь и сесть в него. Бортовой компьютер выслушал приказ, проверил ее универсальный банковский счет и привел машину в движение.

Натали сморщила нос. В машине стояла кислая вонь, как в самой дрянной забегаловке. Она дала команду открыть окно, но на полпути стекло заклинило. Машина дернулась, развернулась и двинулась по приморскому шоссе к городу.

С обрывов на Натали смотрели окна дорогих домов, напоминая о детстве. Ее родители владели одним из таких, хотя проводили в нем мало времени. Как усидеть дома, если нужно управлять коммерческими линиями, заключать сделки, осуществлять проекты создания новых земель? Нет, ей с братом перепадало чертовски мало родительской любви и опеки. Наверное, так оно и лучше, потому что ни Говард, ни Мэри родительским талантом не обладали.

За поворотом движение стало более интенсивным, машина уже ехала по улицам города Фортуна. Высоченные здания упирались в небо. Их соединяли ажурные подвесные переходы, между которыми сновали аэромобили.

Родители Натали предпочитали назначать встречи именно в таких обителях богатства, а не в Вольном порте, где начинала свой путь компания «Восс Лайнз». Это ведь надо было решиться назвать единственный и изношенный грузовик «флагманским кораблем», а самих себя «компанией»!

А позже, когда отказал основной маршевый двигатель и все складывалось так, что им пришлось бы года два ковылять до родного порта, Говард и Мэри рискнули воспользоваться неизвестным сквозным тоннелем, который вполне мог оказаться тупиком. На это требовалась смелость. И их дерзость с лихвой окупилась, когда двое отважных исследователей оказались на другом конце Конфедерации и зарегистрировали свое открытие.

Да, родители Натали были людьми особенными, вот потому-то она и старалась встречаться с ними как можно реже.

Такси остановилось у дорогого ресторана. Девушка скорчила недовольную гримасу, пожалела о том, что она одета не должным образом, и поднялась по ступеням. Швейцар нахмурился, увидев ее костюм, но дверь перед ней открыл. Возможно, будет хороший ленч. А может, ее родители стали другими. А может… да нет, скорее в аду наступит оледенение.

Джейсон лежал на столе, такой маленький, такой беззащитный. Блики вспыхивали на подготовленном хирургическом инструментарии. Сестры обложили стерильными салфетками все тельце мальчика, оставив открытым только участок, подлежащий операции. Орр проглотил комок в горле. Сияли рефлекторы, тихо гудел насос: анестезиолог вводил обезболивающее в вену мальчика.

Глаза Джейсона померкли, он повернулся к отцу, что-то сказал насчет дозасов, а потом заснул. Анестезиолог посмотрел на хирурга. Хирург посмотрела на Орра. Маска оставляла открытыми только ее глаза. Что они выражали? Ужас от того, что ей предстоит сделать? Если так, то Карнэби понимал ее состояние, потому что и сам чувствовал себя отвратительно, решившись на эту операцию. Тем не менее он кивнул:

— Начинайте, доктор.

Слова вырвались из груди каким-то вороньим карканьем.

Начало операции было простым. На животе мальчика сделали надрез и ввели катетеры. Потом был взят новый скальпель и сделан второй надрез. На этот раз глубже, чем первый, чтобы проникнуть в брюшную полость. Вспыхнул лазер. В воздухе повис запах паленого мяса. Затем два ретрактора опустились по стальной направляющей, встали точно над разрезом и отогнули его края.

Орр почувствовал головокружение и закрыл глаза.

Карнэби мог бы не присутствовать на операции, но он заставил себя смотреть. Это было как епитимья, как наказание, назначенное им себе самому за то намеренное, но неправедное деяние, на которое он решился. Единственное, что поддерживало решимость Орра, — это уверенность в том, что его сын не пострадает и ему достанется все богатство, приобретенное такой ужасной ценой.

Орр открыл глаза и увидел, что хирург уже работает в брюшной полости. Потом наступила пауза, во время которой откачивали кровь, вводили новые катетеры, а роботы-ретракторы вставали в новое положение. Хирург посмотрела на анестезиолога, тот кивнул, тогда она сполоснула руки в перчатках в дистиллированной воде.

— Так, коллеги, можно начинать. Организм подготовлен?

Орр посмотрел в темно-желтые глаза траанцев. Кто из них кто? Они, как и все в операционной, были одеты в зеленые одежды, а специально скроенные маски делали их вообще неразличимыми.

— Можно начинать, — подтвердил один из них, — организм готов.

Сестра поместила в почечную полость ребенка специально подготовленный симбиот, маленький, не больше сливы и такой же формы. Он пульсировал, и от этого зрелища Орру вновь стало нехорошо. Карнэби боролся с дурнотой, думая о том, для чего вводится этот симбиот.

Оказавшись в теле Джейсона, он подключится к кровеносной системе мальчика, получая от нее питание. В обмен симбиот будет производить природные антибиотики и вводить их в кровообращение ребенка, увеличивая сопротивляемость к заболеваниям у обоих организмов. Беда в том, что, будучи оставленным надолго, это создание прорастает из брюшной полости в поисках более крупного донора, при этом прежний донор погибает.

Чтобы предотвратить это, организм должен быть удален из тела мальчика ровно через три года. Поскольку организм будет сопротивляться, его придется предварительно убить специальными препаратами.

Хотя раса Траа знала состав препаратов, имела их и обязалась через три года раскрыть свои секреты, ученые «Орр энтерпрайзес» уже сейчас вовсю трудились над расшифровкой формулы, на случай неожиданных осложнений.

Таким образом, Джейсон оказывался залогом того, что Орр сдержит свое слово. Для Траа это было очень важно, ведь они давали больше чем половину средств, необходимых для выкупа «Врат Мескалеро». Залог был нужен и потому, что они не хотели публичной огласки того, что они контролируют сквозные тоннели, во всяком случае, до тех пор, пока вся Конфедерация не перейдет окончательно под их управление.

Нет, не этого хотел Орр для своего сына, любой отец не пожелал бы такого. Но жизнь научила его: нет ничего постоянного, и за успех надо бороться снова и снова. Как и у того симбиота, у «Орр энтерпрайзес» был небогатый выбор: или компания найдет дополнительные ресурсы и получит шанс развиваться, или останется такой, как есть, и в конце концов погибнет. Первое звучит чертовски лучше второго. Бизнесмен улыбнулся под своей стерильной маской. Робот стянул края разреза и наложил швы.

Ленч прошел плохо. В этом не было ничего нового, равно как и в разочаровании, которое испытывала Натали. Уж кто-кто, а она знала своих родителей! Но всякий раз девушка ждала, что они переменятся, станут взрослее, что ли, и искренне заинтересуются ее судьбой. Ничего подобного! Как только тарелки были убраны со стола, беседа тут же перешла от поверхностных разговоров о ее службе к лопнувшему проекту создания новых земель и к тому, чем это оборачивалось для всей их компании.

Не просто их компании, как подчеркнула мать, а в том числе и ее компании, поскольку и Натали, и Дорн при рождении получили в ней доли, а со временем унаследуют полностью.

Так или иначе, скоро стало ясно, что действительной целью ленча было сообщить Натали о намерении родителей взять кредит, для чего был нужен отпечаток ее большого пальца в соответствующих картах. Отпечатка Дорна не требовалось, поскольку он еще не достиг восемнадцатилетнего возраста.

После ленча они втроем поехали в Орр Тауэрс, двойной небоскреб, который был выше всех остальных строений Фортуны и символизировал богатство и силу их владельца.

Воссов встретили там с пышностью, подобающей их положению в обществе. Хотя Мэри и Говард потеряли все корабли, но они все еще владели сквозным тоннелем, а значит, теоретически оставались богатыми людьми.

Скоростной, только для руководства, лифт возносил их на вершину небоскреба. Натали второй раз за день пожалела о том, как она выглядит, особенно в присутствии матери, у которой сшитый на заказ деловой костюм, а также золотые украшения и маникюр были безупречны. Дочь вздохнула. Она даже здесь не смогла обойти мать.

Наконец лифт остановился, двери открылись. Карнэби Орр был предупрежден о приезде Воссов и вышел к ним навстречу. Он пожал им руки, сказал пару комплиментов и провел в свой роскошно обставленный кабинет, откуда открывался вид на Бухту Открытия. Натали было видно, как какой-то независимый купец зашел на посадку, чиркнул по белым гребням волн и тяжело плюхнулся на воду, окутавшись паром и брызгами. Как бы ей хотелось быть там! Но кто-то окликнул ее по имени, и она была вынуждена сесть.

Обе стороны знали, чего они хотят, и им не терпелось перейти к делу. Мэри перехватила инициативу.

— Вы знаете, зачем мы пришли, — сказала она. — Ваша холдинговая компания вместе с подведомственными ей другими компаниями в течение примерно шести месяцев скупают по частям нашу собственность — компанию «Восс Лайнз».

Орр пожал плечами:

— Собственность была выставлена на продажу и понравилась нам. Исключительно деловые соображения, ничего личного!

Мэри Восс не смогла бы себе представить что-либо менее личное и знала, что Орр думает так же, но она понимала его позицию. Промышленник не сделал ничего, чтобы разорить «Восс Лайнз», все это — дело ее собственных рук.

— Конечно! Мы и сами всегда так считали и считаем. Потому-то и пришли к вам: Говард и я хотим предложить нечто весьма интересное для обеих сторон.

Орр знал, к чему она клонит, равно как и знал свой ответ, однако он выдавил улыбку:

— Я люблю взаимовыгодные предложения и внимательно слушаю вас.

Натали смотрела, как ее мать навязывает свое предложение, объясняет, как этот кредит поможет компании «Орр энтерпрайзес», и намеренно снижает необходимость этого кредита для них самих. Кроме того, она обещала Орру и коды, обеспечивающие скидку при уплате пошлины, и режим наибольшего благоприятствования в портах прибытия, что сведет до минимума межрейсовый простой судов. Это было великолепное выступление, и оно сработало бы, будь Орр заинтересован в их предложении. Он дождался, пока Мэри закончит, восхищенно покачал головой и сказал:

— Отличное предложение! Заманчивое предложение! Но я-то имею в виду совсем другое.

Его встречное предложение было кратким, конкретным и сводилось к тому, что он и его анонимные партнеры готовы купить тоннель «Врата Мескалеро» полностью и за весьма приличную сумму, при условии, что семья Воссов получит основную сумму сразу по оформлении сделки, плюс существенные ежегодные выплаты в течение двадцати лет.

Сумма была огромной. Натали онемела от изумления, когда ее мать не просто отказалась от предложения, но отнеслась к нему как к личному оскорблению. Мэри вскочила, зрачки ее сузились от гнева,

— Переход в два раза дороже того, что ты предлагаешь, и тебе это хорошо известно! Но дело даже не в этом. Он не продается — ни сейчас, ни позже, и уж особенно тебе! Всего хорошего!

Лифт спустил их на первый этаж, и они вышли на улицу. Мэри буквально кипела от гнева. Натали хотела было спросить, как дела у Дорна в школе, но родители отправили ее восвояси, чмокнув на прощанье в щеку. Им не терпелось отправиться туда, куда они ее никогда не пускали, — в свою штаб-квартиру, чтобы обсудить, как действовать дальше.

Разочарованная и более чем огорченная, Натали вернулась в Вольный порт и забралась в погрузчик. Робот был высотой футов двадцать. Когда-то он был покрашен оранжевой краской, которая теперь выцвела и облупилась под действием соли, ветров и постоянной работы. Но машина стояла так, что, сидя внутри, Натали могла видеть всю бухту.

Она навела оптическую систему машины на корабль своих родителей, чтобы посмотреть, как он взлетит. Швартовы были отданы, двигатели запущены, консоли отстрелены. Закипела вода, и пар окутал судно, когда оно начало разбег. Прошло пять или шесть секунд, прежде чем корабль вышел из этой завесы и рванулся в небо.

Они не пролетели и тысячи футов, когда первый взрыв потряс корпус корабля. Затем — еще один, а потом и последний, третий. Маленькое солнце вывело из строя оптическую систему, с помощью которой Натали наблюдала за кораблем. Взрывная волна разбила 246 закаленных стекол у Орра и десятки тысяч простых стекол в домах города Фортуна. Грохот взрыва был слышен в радиусе пятидесяти миль.

Обломки еще падали в воду, когда Натали поняла, что родители погибли, что она осталась одна и что больше ничего не будет по-прежнему.

Глава 5

Дорн был готов еще за час до назначенного времени, но он все равно заставил водителя ждать четверть часа. Этому он научился у матери. Мэри Восс считала, что небольшое опоздание придает ей значительности, хотя и так значительнее нее трудно было найти человека.

Довольный, что лимузин ждет и водитель уже беспокоится, Дорн в последний раз взглянул на себя в зеркало и остался вполне доволен: черные волосы, карие глаза, жесткий отцовский подбородок. Симпатичное, можно даже сказать красивое, лицо.

Костюм, полученный в последней посылке от родителей, как раз подходил к случаю. Правда, он был слегка тесноват в плечах, но зато вполне соответствовал стилю того человека, каким Дорн себя видел в мечтах. Он надел белую рубашку и застегнул ее золотой булавкой с логотипом компании «Восс Лайнз». Короткая, до пояса, куртка была щедро расшита золотыми галунами. Черные брюки и начищенные до блеска короткие сапоги довершали наряд.

Дорн пощупал пачку денег во внутреннем кармане, проверил купюру в пятьдесят кредитов за голенищем правого сапога и напоследок еще раз оглядел комнату, которая теперь стала его домом, как раньше была им школа.

Закрыв дверь, Дорн на всякий случай подергал ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта, спустился в холл и, помахав рукой портье, вышел на улицу. Воздух был теплым и очень сырым. Дорн посмотрел, нет ли поблизости Рали, но того не было видно.

Лимузин был старым, но благодаря хорошему уходу выглядел новым. Мотор работал почти беззвучно. Водитель, злодейского вида верзила с длинными руками и тяжелой нижней челюстью, открыл дверцу. Дорн вежливо кивнул ему и скользнул в салон. Дверца захлопнулась, и Дорн утонул в аромате духов. Из темного угла салона до него донесся хрипловатый женский голос:

— Привет, Дорн, меня зовут Кэнди!

Вспыхнула зажигалка. Девушка прикурила сигарету и протянула ее Дорну:

— Закуришь?

Она была очень симпатичной, а лет ей было ненамного больше, чем Дорну.

Он взял сигарету и, чувствуя себя совсем взрослым, затянулся и со вкусом выпустил дым:

— Рад встрече, Кэнди. Для меня удовольствие познакомиться с такой очаровательной дамой! Спасибо за сигарету.

— Нет, удовольствие для меня, — шепнула Кэнди. Она придвинулась ближе, и ее тонкие пальцы скользнули по бедру Дорна к самому животу.

Дорн почувствовал возбуждение и покраснел.

— О-го-го, вот что, оказывается, у нас есть! — тихо пропела Кэнди.

Дорн был потрясен тем, что произошло дальше. Только что он просто сидел, занятый своими мыслями, а через мгновение почувствовал, как ее пальцы расстегнули ему брюки и влажные горячие губы приняли его всего целиком. Дорн не нашел в себе сил сдержаться. Наслаждение было необычайно острым, но кратким.

А потом Дорн испытал жгучий стыд. Он не знал, что теперь делать или что говорить. А вдруг водитель все видел? Кэнди выпрямилась и стала поправлять волосы. Дорн почувствовал облегчение от того, что все уже позади. Девушка улыбнулась. Если он и разочаровал ее, виду она не подала.

— Тебе это было нужно, — прошептала она.

Дорн благодарно кивнул, смял сигарету в пепельнице и принялся воевать с «молнией». Руки дрожали, застегнуть брюки с непринужденностью бывалого парня не получалось. Лимузин ехал в ночной темноте, и Дорн понятия не имел, где они находятся. Кэнди открыла бар и достала бокалы:

— Выпьешь?

Дорн согласился. Сам он не любил спиртное, но знал, что его кумир из боевика в такой ситуации непременно бы выпил, поэтому сделал глоток. Жидкость была сладкой и согревала горло. Настроение сразу улучшилось. Дорн подождал немного и допил остальное.

— Еще?

Он кивнул, и Кэнди протянула ему второй бокал. На этот раз он пил медленно, маленькими глотками. Лучше осторожность, чем запоздалые сожаления. Тем более за все это наверняка придется платить, а денег у него негусто. И кстати, как быть с Кэнди? Она ведь тоже потребует платы. Герой, которому он подражал, знал бы, что делать, но сам Дорн понятия не имел.

Лимузин повернул налево и остановился возле причала. Свет уличных фонарей упал на лицо Кэнди, и оно сразу показалось Дорну усталым и старым. Он допил бокал и, откашлявшись, начал:

— Я должен?..

Кэнди поняла его с полуслова и помотала головой:

— Нет, но было бы очень мило, если бы ты дал мне «на чай»!

Дорн деловито полез в карман и вытащил первую попавшуюся купюру. Десятка. Кэнди улыбнулась, поцеловала его в щеку, словно сестричка, и подтолкнула к двери:

— Удачи, милый! Желаю тебе сорвать банк!

Дорн поблагодарил ее, вылез из машины и дал чаевые шоферу. Лимузин отъехал, а Дорн почувствовал, что планета у него под ногами качается. К счастью, это длилось недолго. Обретя устойчивость, Дорн взял направление на яркую вывеску казино и двинулся к ней. На улице стало прохладнее, и в голове у него постепенно прояснилось. Со стоящей у причала баржи доносилась музыка. Дверь на барже была открыта, и свет заливал палубу.

Швейцар называл его «сэр» и почтительно улыбался. Вскоре появился мужчина в вечернем костюме; он спросил Дорна, как его зовут, и щелкнул пальцами. Красивая девушка ласково взяла юношу под руку и повела в зал. По пути Дорн успел осмотреться.

Большой зал, который был пуст, когда он пришел сюда в первый раз, теперь был полон людей. Здесь были и местные толстосумы, пришедшие поразвлечься, и космонавты, спустившиеся на планету из темных глубин космоса, и просто какие-то неясные личности, которые с безмолвным отчаянием наблюдали за тем, как бегает по рулетке шарик, словно от этого зависела вся их жизнь. Впрочем, Дорн понимал, что так оно и есть.

В зале стояли рулетки с нулевой гравитацией, голографические столы для игры в лото в трех измерениях, а также стереоскопические дисплеи для игр в виртуальной реальности. И разумеется, здесь можно было сыграть и в обычные карты, включая и ту игру, которую выбрал Дорн: разновидность покера на электронных картах, называемая «ракеты и звезды».

Девушка подвела Дорна к круглому столику и остановилась. За столиком сидели трое: средних лет мужчина, явно богатый, женщина в голубом комбинезоне с надписью «Королева Галактики» на левом нагрудном кармане и какой-то инопланетянин, который, судя по тяжелой золотой цепи на груди, принадлежал к Алхантианскому клану торговцев. У него были большие надбровные дуги, крошечные красные глазки и вертикальные ноздри. Он, она или оно оглядело игроков, кивнуло на перевернутые карты на столе и каркнуло:

— Открой, если не трусишь!

— Скажешь тоже, — отозвался мужчина. — Как бы ты сам не наложил в штаны, взглянув на мои карты!

— Хватит валять дурака, давайте играть, — вмешалась женщина в комбинезоне космонавта. — Ну что, вы поднимаете или нет?

Экзот кинул карты на стол и отклонился назад:

— Нет!

— Я так и знала! — Женщинах презрением махнула рукой. — А ты, Попс? У тебя что, кишка тонка?

— Все мои органы в полном порядке, спасибо, — вежливо, но с издевкой ответил мужчина. — Просто я пасую.

— Конечно, пасуешь, — женщина пододвинула к себе лопаточкой кучу фишек, — потому что ты земляная крыса!

Девушка, которая подвела Дорна к столу, подала голос:

— Прошу прощения, дамы и господа. Как вы просили, я привела вам четвертого игрока. Гражданин Восс, позвольте мне представить вам гражданина Кирка, первого офицера Гарлан и гражданина Пеннули. Минимальная ставка — пятьсот кредитов. В пользу заведения отчисляется по пять процентов с каждого банка. Размер ставок неограничен. Карты сдает крупье, в колоде, кроме обычных карт, есть две «суперновых звезды». Вопросы? Нет? Я куплю вам фишки и через минуту вернусь!

Дорн почувствовал на себе изучающие взгляды партнеров. Знают ли они, кто его родители? Ему хотелось думать, что нет. Он вытащил свою пачку купюр, отсчитал требуемую сумму, пожалев, что не сделал это заранее, и отдал деньги девушке. С легким поклоном она взяла их и сразу же отошла. Ван Кирк улыбнулся и кивнул на стул:

— Ну что ж, испытай судьбу, сынок!

Дорн кивнул и сел, стараясь сохранять невозмутимый вид. Через минуту девушка вернулась и принесла три стопки фишек. Потом она махнула рукой официанту, и тот поднес Дорну бокал вина. Это было очень кстати.

Крупье был робот-андроид — большая редкость на Новой Надежде, тем более что он был собственностью заведения, а не взят напрокат. Робот был установлен в центре стола и мог поворачиваться на 360 градусов. У него было четыре руки: одна пара тасовала колоду, а другая сдавала карты. Выражение лица у него было безрадостное, почти похоронное, словно игра в карты была неизбежно связана со смертью. Хотя часто бывает именно так. На плечах и лацканах его черного фрака серебрился слой пыли.

— Ну, — каркнул Пеннули, — какого черта мы ждем? Сдавай!

Робот поклонился и, зашумев сервомоторами, начал сдавать. Карты скользили по зеленому сукну и ложились под руки игрокам. Дорн подождал, пока ему не придут все карты, и лишь после этого открыл их. Инопланетянин поступал так же, а Ван Кирк и Гарлан жадно открывали каждую пришедшую карту. Дорн хотел было разложить свои карты по достоинству, но вовремя спохватился и не стал этого делать.

Карты, хотя и снабженные видеоэкраном с высокой четкостью изображения, были такими же тонкими, как и их картонные предшественники. Правила были почти такие же, как в обычном покере, только для того, чтобы поменять карту, достаточно было коснуться экрана.

Дорну пришли две ракеты, планета, звезда и астероид.

Не очень хорошо, но и небезнадежно. Дорн не имел такого опыта, как его партнеры, зато обладал великолепной памятью, и знал, что вероятность набрать две одинаковые карты — пять к одному, в то время как вероятность набрать три — восемь к одному, да и то если правильно сбросишь. Однако сверхновые — аналог джокера — вносили в игру большой элемент случайности, и потому пользоваться математикой было труднее.

Дорн посмотрел на остальных игроков, увидел, что они тоже изучают свои карты, и принял решение: пара лучше, чем ничего. Есть шанс набрать три, а если повезет, то и четыре одинаковых. Поэтому ракеты он оставил, а остальные поменял и с замиранием сердца пододвинул на центр стола фишку в двадцать пять кредитов. Астероид был самой маленькой картой, поэтому его следовало поменять в первую очередь. Дорн надавил на нижний угол карты и увидел, как астероид превращается в комету. Проклятие! Теперь планета. Однако планета так и осталась планетой. Вот черт! Дорн попробовал третий раз и, к своей великой радости, увидел, что солнце стало ракетой. Итак, у него триплет, а значит, шанс на победу.

— Ну, — сказал Пеннули, пододвигая стопку фишек к центру стола, — эти двадцать кредитов говорят, что все хомо сапиенсам не выиграть!

— Мечтатель! — сухо усмехнулась Гарлан. — Твои двадцать и еще пять!

— Я пас, — спокойно сказал Ван Кирк. — А ты, сынок?

Возле Дорна появился еще один бокал, и юноша сделал глоток.

— Уравниваю.

В результате инопланетянин выложил на стол пару, Гарлан — две пары, и Дорн забрал банк. Удача и алкоголь, который быстро растекался по его жилам, придали ему уверенности. Игра продолжалась. Выигрывал то один, то другой, но Дорн все-таки чаще. Кучка фишек перед ним выросла вдвое. Он вспомнил совет Тулла устроиться на работу и экономить. Да на то, чтобы заработать столько денег, сколько сейчас лежит перед ним, ушло бы несколько месяцев! Дорн рассмеялся, повысил ставку и прикончил выпивку.

Карты ложились на стол, партнеры дружно пасовали, и фишки стекались к Дорну. Андроид жужжал, сдавая карты, и Дорн вдруг почувствовал небывалый подъем, хотя не мог понять почему. Но тут, взяв в очередной раз карты, он увидел у себя три планеты, ракету и астероид. Ракета превратилась в комету, астероид — в планету. Теперь у Дорна было каре — четыре одинаковые карты, вторая по ценности комбинация.

Очевидно, у других были тоже хорошие карты, потому что ставки росли и росли. Вскоре Дорну пришлось выложить на центр стола половину своего выигрыша, и он взмок от волнения. А потом грянула катастрофа. Инопланетянин выложил пару, у Гарлана были три, а у Ван Кирка оказалась комбинация из ракеты, астероида, планеты, звезды и кометы одной масти. В старину это называлось «стрит», и он перебил каре Дорна.

Когда Ван Кирк подтянул к себе фишки и сложил их в аккуратные столбики, Дорну на мгновение стало страшно. Он уже хотел было выйти из игры, но не смог заставить себя встать из-за стола. В конце концов у них с Ван Кирком поровну денег, так что есть шанс отыграться.

Проходил час за часом, и хотя больше таких катастроф не случалось, Восс постоянно проигрывал по мелочам. Он снова и снова покупал фишки и вскоре истратил все деньги, за исключением полсотни, спрятанной в сапоге.

Но судьба должна была перемениться, по крайней мере ему так казалось. Поэтому он не уходил, ожидая перелома в игре. Перелом наступил около двух часов ночи. Крупье бросил ему одну сверхновую, а потом и вторую, что было просто поразительно, ведь их в колоде всего две. Этим картам Дорн имел право придать любое значение, а имея на руках еще и три астероида, мог объявить «фул хауз», третью по старшинству комбинацию. Пытаясь скрыть волнение, он повышал и повышал ставки. Остальные, думая, что парень от отчаяния блефует, продолжали игру. Наконец, окончательно уверенный в победе, Дорн вытащил свои пятьдесят кредитов, швырнул их на стол и прибавил к этому золотую булавку. Столбики фишек обрушились красно-бело-синей лавиной.

Повисла пауза. Игроки уставились в свои карты.

— Я, по-моему, схожу с ума, — сказала наконец Гарлан, — но я хочу посмотреть, что там у него. Мальчик явно блефует. Я уравниваю и открываюсь.

На стол опять полетели фишки. Наконец, все открыли карты и как один повернулись к Дорну. Он улыбнулся и начал уже сгребать со стола фишки, но тут Ван Кирк перехватил его руку:

— Погоди-ка, сынок! У тебя простой триплет, так что не торопись!

Дорн еще искал достойный ответ, еще упивался победой, но, взглянув на свои карты, похолодел. Астероиды остались на месте, но вместо сверхновых были ракета и планета. Это невозможно! Это же… Это же жульничество!

Дорн встал и обвел взглядом стол. Кровь ударила ему в голову, перед глазами поплыл туман, в ушах стоял гул, а руки дрожали.

— Так… Кто это сделал? Выверните карманы! Среди нас оказался шулер с пультом дистанционного управления картами!

Никто даже пальцем не пошевелил. Рядом со столом неожиданно возникла мисс Кармен в красном платье и со своей змейкой на руке. За ее спиной стояли два вышибалы. Она была спокойна, но это было спокойствие перед грозой.

— Добрый вечер. Что-то случилось?

— Еще как случилось! — крикнул Дорн. — У меня были астероиды и две сверхновые. Когда я собирался забрать выигрыш, сверхновые были изменены на ракету и планету.

Мисс Кармен вздернула брови.

— Неужели? Ну и что же, ты думаешь, что тебя кинули?

— Да, именно так я и думаю! — угрюмо произнес Дорн. — Обыщите этих людей… У кого-то из них есть дистанционный пульт!

Гарлан фыркнула, Ван Кирк печально покачал головой и вздохнул, а Пеннули одарил Дорна сочувствующим взглядом. Несомненно, они уже видели подобные драмы раньше и знали, каков будет финал.

— Это очень серьезное обвинение, гражданин Восс, не говоря уже о том, что оно бросает тень и на моих постоянных клиентов, и на моё заведение. Прежде всего я позволю себе сказать, что в этом казино права приказывать мне не имеет никто, а уж тем более пьяные сынки разоренных дельцов. Да, гражданин Восс, я навела справки о вашей семье. Компания ваших родителей обанкротилась. Кроме того, — продолжала Кармен, — возможно, вам будет интересно узнать, что высокочувствительные детекторы и устройства, о которых вы изволили упомянуть, обнаруживаются немедленно и сразу же конфискуются. Ты проиграл, потому что не умеешь играть. Руди и Сал проводят тебя до дверей. И не вздумай возвращаться!

Дорн хотел что-то сделать, хотел что-то сказать, но не успел. Вышибалы умело подхватили его и потащили в сторону кухни. В горячем, насыщенном паром воздухе мелькнули какие-то люди в белом, потом задняя дверь открылась, блеснули огни на другом берегу реки, и Дорн с отчаянным криком «Не надо!» полетел через парапет.

Казалось, время остановилось. Падая, Дорн вспомнил свой дневной визит, реку и грязь под парапетом. Сейчас прилив или отлив? Шлепнется он в грязь или в воду? Да ведь там еще были сваи!

Падение кончилось, и обжигающе холодная вода приняла его в свои объятия, мгновенно наполнила сапоги и пропитала одежду. Намокшие вещи потянули Дорна на дно. Драгоценные секунды бежали одна за другой, а течение относило парня все дальше от баржи. И тут, как ни странно, на выручку утопающему пришел давний мучитель Дорна, тренер Маховски. Его голос, резкий и хриплый, зазвучал в голове Восса:

«Этот плавательный бассейн, мистер Восс, построен не для развлечений и не для того, чтобы вы могли демонстрировать мускулатуру особам противоположного пола. Он создан для того, чтобы научить вас выживать в той среде, из которой миллионы лет назад вышли ваши предки. Запомните первое правило: как любое дерьмо, ученики младших классов сами по себе держатся на поверхности и уже поэтому имеют возможность не утонуть. Чего им не хватает, во всяком случае в первые годы, так это мозгов — изумительного аппарата мышления, который, при правильном его использовании, помогает человеку найти способ выбраться из критической ситуации или, что предпочтительнее, не дать ему в нее угодить».

Поскольку в критическую ситуацию Дорн уже угодил, было самое время подумать, как из нее выбраться, а для этого прежде всего нужно было избавиться от лишней тяжести.

Тьма под водой была непроглядной. Течение крутило Дорна во все стороны; ему казалось, что его легкие вот-вот взорвутся. Последним усилием воли он согнулся и стянул с себя сапоги. Потом, обрывая пуговицы, освободился от куртки. Результат не заставил себя ждать.

Одежда устремилась ко дну, а Дорн, наоборот, к поверхности, помогая себе руками и ногами, как учил Маховски. Вынырнув, он выплюнул отвратительную на вкус воду и, вдохнув полную грудь воздуха, постарался оглядеться. Был отлив. Где-то ниже по течению мерцала длинная цепочка огней, но пока Дорн размышлял, что это может быть, течение, усиленное отливом, протащило парня через прибрежные скалы и швырнуло его в кромешную тьму за ними.

Дорн сильно ушиб плечо, порвал рубашку и весь исцарапался. В соленой воде царапины невыносимо саднили. Он попытался плыть к восточному берегу, но результаты были ничтожны. Пока Дорн проплывал фут по направлению к берегу, его сносило на десять футов вниз по течению. Огни становились все ярче и, наконец, оказались у него прямо над головой. В этот момент Дорн угодил в рыбацкую сеть.

Позднее он узнает, что серебряки, разновидность океанского угря, которые питаются планктоном, живущим на границе раздела пресной и соленой воды, с приливом поднимаются вверх по течению, а с отливом уходят обратно. Местные рыбаки, пользуясь этим, перегораживали реку сетями и брали рыбы, сколько могли. Но все это Дорну еще предстояло узнать. А сейчас — сейчас он попал в беду.

Угри колотили его по спине, и каждый удар был довольно чувствительным. Рыбины были длиной до двух футов, и Дорн невольно задавался вопросом, не хищники ли они.

Цепляясь обеими руками за сеть, он поднял голову и увидел шаткие мостки. Пытаясь по сети взобраться на них, он услышал над собой голоса и заорал изо всех сил:

— Эй! Помогите! Я запутался в сетях, вытащите меня!

В ответ раздались крики, и над мостками появился фонарь, освещающий пару небритых физиономий. Один из рыбаков, с носом, свернутым в многочисленных кабацких драках, широко ухмыльнулся:

— Гляди, Пэки, какой здоровенный угорь! Я же говорил, жертвоприношение нам поможет!

Пэки, скуластый парень с изможденным лицом, только махнул рукой:

— Он говорил! Подумаешь, пришибли собаку. Нам просто повезло. А жрецы пропили твои деньги и сейчас смеются над нами! Ладно, давай его вытащим!

Сильные руки схватили Дорна и вытащили из сети. Мостки прогнулись под тяжестью трех человек. Дорн с опаской глянул вниз, где вода кипела под ударами рыбьих хвостов. Он уже хотел поблагодарить своих спасителей, когда вокруг его запястий с невиданной скоростью обвилась веревка.

Дорн хотел убежать, но сильный удар не дал ему этого сделать. В голове у него помутилось, и он ничком упал на скользкие мокрые доски.

Первый рыбак встал над ним, постукивая по левой ладони деревянной колотушкой, которой он оглушал рыб. Фонарь, подвешенный на шесте, отбрасывал длинные четкие тени.

— Куда это ты собрался, угорек? Мы тебя поймали, ты — наша добыча! Ладно, вяжи его, Пэки, серебряки нас уже заждались.

Прошло больше двух часов, пока рыбаки выбрали весь улов, вытащили сеть и погрузили добычу, включая и Дорна, на некое подобие телеги с деревянными колесами, обитыми железом. Ватага уличных сорванцов вцепилась в грубо отесанное дышло. Каждый получил по одному пенни в качестве аванса; второй пенс тягловая сила должна была получить после доставки груза. «Транспортное средство» поползло по безмолвным утренним улицам.

Уставшие рыбаки сидели прямо над Толовой Дорна, по очереди прикладываясь к глиняной бутылке, а Дорн, которого вместе с угрями болтало из стороны в сторону, задавался вопросом: куда они его везут? А главное — зачем? Он пытался предложить рыбакам деньги, которых у него не было, пугал их гневом директора Тулла, но все без толку. Ему оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

Трущобы, похожие на те, куда он ходил вместе с мистером Холуорти, проплывали по обеим сторонам телеги. От вони, перебивающей даже запах угрей, Дорна тошнило. Он вспомнил, сколько всякой дряни наглотался, сколько бактерий попало в него, и искренне поблагодарил академию за бесчисленные прививки, которые там получил.

Телега накренилась на повороте, подпрыгнула на камне и наконец остановилась. Исхитрившись немного поднять голову, Дорн увидел обшарпанную вывеску, скрипящую под порывами ветра. Вывеска гласила: «Биржа труда Кено».

Дорн похолодел. Учеников в академии старались по возможности ограждать от малоприятных явлений жизни на этой планете, но и они слышали о страшных местах, где из обитателей любых планет делали рабов, на всю жизнь обрекая их на каторжный труд за кусок хлеба и глоток воды. Эти места назывались «биржами труда».

Дорн в отчаянии пытался освободиться от пут, но тут явились рыбаки, вытащили его из телеги и, расталкивая детей, понесли к воротам. Болтаясь в воздухе лицом вниз, Дорн видел, как хлюпает грязь под сапогами рыбаков, и слышал неподалеку брань, сварливые голоса и звуки, похожие на щелканье бича.

Потом раздался скрежет металла по металлу, и мужской голос сказал:

— Бросьте его в изолятор и идите в контору. Гражданин Инва выплатит вам вознаграждение за находку.

Рыбаки исполнили эту команду буквально. С размаху закинув Дорна в камеру, они с лязгом закрыли дверь. Все еще связанный, Дорн катился по полу, покрытому толстым слоем грязи и навоза, пока не наткнулся на человека, настолько изможденного, что его можно было назвать живым скелетом. Дорн увидел изъязвленное лицо, запекшуюся кровь на губах и ничего не выражающие глаза. Они мигнули раз, другой и закрылись. Несчастный не прошептал, а скорее выдохнул еле слышные слова:

— Привет, сынок. Добро пожаловать в ад.

Глава 6

В помещениях конторы, где Натали играла ребенком и где родители разрабатывали свои хитроумные планы, стояла мертвая тишина; здесь уже не было ни людей, ни оборудования, ни мебели. Скоро сюда въедет новый арендатор. Он вдохнет жизнь в кабинеты, конференц-залы и вестибюли. Но это будет уже другой дом, чужой Натали.

У входа дежурила бывшая сотрудница «Восс Лайнз», которая временно устроилась работать в охранную фирму. Она узнала Натали, крепко обняла ее и без разговоров пропустила в здание, понимая, как много значат для девушки воспоминания, связанные с этим домом.

И она действительно пришла лишь за воспоминаниями! Натали не могла удержаться от слез, войдя в бывший кабинет своих родителей. Теперь он был пуст, только концы кабелей торчали из пола да в горшке засыхал когда-то красивый цветок.

Как всякий офицер, Натали теоретически была готова к любой неожиданной ситуации, начиная от сгоревшего тостера и кончая аварией ядерного реактора, но выдержать битву с собственным горем оказалось для нее не так-то легко.

Девушка села на пол там, где раньше стоял ее ящик с игрушками, и слезы сами потекли у нее из глаз. Натали вытирала их рукавом.

Страшно видеть гибель своих родителей, но оказалось, что гораздо страшнее чувство, которое она испытывала сейчас. Чувство, что она покинута ими. Как это глупо! Особенно в свете того факта, что они покинули ее с самого начала.

В сущности, родители всегда были для нее лишь голосами в приемнике, потому что они постоянно мотались по бесчисленным переговорам или летали где-то в глубинах космоса. И чего же они добились? Яркой вспышки взрыва, похоронившей все их старания. Натали вспомнила о Дорне, подумала, каково-то ему сейчас, и пожалела, что брата нет рядом.

Как это похоже на ее родителей! Всегда были вместе, и даже умерли одновременно. Сколько Натали себя помнила, они всегда составляли единое целое, единую силу, которая диктовала свои правила, ставя превыше всего компанию «Восс Лайнз».

Да, так было всегда, но что было, то прошло, и нечего плакать об этом. Теперь на Натали легла ответственность не только за себя и остатки империи Воссов, но и за будущее Дорна. Именно от этой ответственности она и сбежала когда-то, покинув родительский дом.

Однако, как и любому офицеру — во всяком случае, хорошему, — Натали было присуще чувство долга. И это чувство долга повелевало ей закрепить свои права на единственную ценность, оставленную родителями, потом продать ее с наибольшей выгодой и вложить деньги в какое-нибудь солидное предприятие. Тогда, и только тогда, она вновь будет вправе жить и поступать, как ей хочется.

Только как продать то, чего не имеешь? Натали были нужны координаты «Врат Мескалеро», но эту ценнейшую информацию родители держали в таком секрете, что сами составляли и вводили дополнительные программы в оперативную память астронавигатора, который в последнюю секунду сообщал навигационному компьютеру корабля координаты и стирал их спустя одну микросекунду после выполнения маневра. Больше десятка хакеров пытались перехитрить астронавигатор, но все до одного погибли, стараясь обойти эту нехитрую ловушку.

Наличие перехода в пространстве можно было установить и другими способами, но лишь по косвенным признакам, таким, как искривление гравитационного поля, повышение радиационного фона и интенсивность рентгеновского излучения. Совокупность этих признаков говорила только о том, что наличие сквозного перехода вероятно. Ошибка же всегда была роковой.

Поэтому, не считая отдельных отчаянных и бесшабашных капитанов, которые пользовались переходами на свой страх и риск, большинство навигаторов считали, что лучше оплатить услугу и быть уверенными, что уцелеешь.

Натали поднялась с пола. Несомненно, ее родители носили координаты перехода всегда с собой в виде микродиска, куба памяти или еще какого-то запоминающего устройства, которое наверняка погибло вместе с кораблем. Но они должны были иметь копии, она была уверена в этом, и значит, ее задача — найти их. Чтобы продать переход, нужно иметь должным образом оформленное описание его координат. Только тогда она сможет освободить себя от этой обузы. Кроме того, Натали не умела разрабатывать программу для астронавигатора, лишая тем самым остатки флота родителей последнего источника дохода. От кораблей поступали запросы, а что она могла на них ответить? Вот почему прошлой ночью Натали прокралась в семейный особняк и обыскала пустующий дом с подвала до чердака. Но не нашла там ничего представляющего интерес.

Как многие дети, Дорн и Натали любили играть в прятки, и потому часто совали свой нос туда, куда не надо. Служащие компании «Восс Лайнз» закрывали на это глаза, так как не желали иметь неприятностей с шефом, а между тем дети знали много такого, что взрослые тщательно скрывали друг от друга. Например, им было известно о существовании ящика стола, где папа хранил голограммы пикантного содержания, или тайника, где инженер по обслуживанию компьютеров прятал наркотики, или укромного уголка, в котором любила вздремнуть уборщица.

Самую большую надежду Натали возлагала на тайничок, расположенный за большим комодом в личной комнате матери.

Впервые Натали узнала о нем, еще будучи подростком. Как-то раз она увидела пластину из нержавеющей стали, привинченную к стене. Ей удалось снять пластину, отвинтив четыре винта пилкой для ногтей. За ней оказалась ниша, чистая и восхитительно пустая. Прекрасное место, чтобы прятать дневник и сигареты, с которыми она тогда еще только знакомилась! Но спустя три дня, вновь сняв пластину, Натали обнаружила, что кто-то, скорее всего ее мать, использует нишу по своему усмотрению.

Она увидела там великолепный портативный сейф из броневой стали с микрокомпьютером и замком, реагирующим на папиллярный рисунок. Подумав, что он наверняка снабжен и сиреной, которая взвоет при неосторожном с ним обращении, девочка бережно поставила стальную коробку в нишу, поставила пластину на место и решила никогда больше не лазить туда. А вот теперь пришлось; только бы сейф оказался на месте.

Ковер еще хранил отпечатки мебели, которая стояла здесь последние десять лет. Два одинаковых письменных стола, принадлежавшие родителям Натали, конторские шкафы и дисплей, на корпусе которого была укреплена именная табличка, снятая с их первого корабля, — до сих пор можно было с уверенностью сказать, где что стояло. Натали пересекла невидимую линию, отделявшую отцовскую половину кабинета от владений матери, и вошла в ее комнату. Там остались бюро, комод и душевая кабинка. Вешалки для полотенец, картины и другие произведения искусства — многие очень ценные — унесли кредиторы.

Поскрипывая высокими, как у космонавтов, ботинками, Натали прошла по мозаичным плиткам пола и присела у комода. Пластина из нержавейки выглядела так же, как и многие годы назад, разве что на головках винтов появилось больше царапин. Похоже, что кто-то не раз вывинчивал и завинчивал их.

С бьющимся сердцем девушка сняла с пояса многоцелевой походный инструмент, выбрала нужный номер отвертки и включила микродвигатель. Он тихо жужжал, винты один за другим выходили из гнезд, с легким звяканьем падали на пол и скатывались в желобки между плитками. Вскоре и сама пластина отошла от стены и с лязгом улеглась у ног Натали. Девушка включила фонарик и направила узкий пучок света в темную нишу. Сосредоточенно осматривая ее, она не заметила, как под потолком проскользнул монитор скрытого наблюдения и замер возле неработающего светильника.

Не подозревая, что за ней следят, Натали извлекла из ниши сейф. Поверхность стального куба была холодной, но протестовал он очень горячо:

— Поставьте меня на место! Уберите руки! Я — собственность Мэри Восс!

— Да-да-да, — буркнула Натали, вставляя в уши затычки. — Жизнь — сволочная штука!

Хотя она была к этому готова, все равно рев сирены в сочетании с визгом корундового сверла оказался гораздо громче, чем ей хотелось бы. К счастью, шум длился недолго. Сверло пронзило крышку блока управления, и короткое замыкание сожгло электронный мозг сейфа.

Искушение открыть сейф немедленно было очень большим, но Натали понимала, что сюда в любую минуту может явиться охранница. Она положила сейф в сумку и уже собиралась вернуть на место пластину, когда раздался голос охранницы:

— Миссис Восс, где вы?

— Здесь, — спокойно ответила Натали, выходя из комнаты. — Мне нужно было привести себя в порядок.

Женщина сочувственно вздохнула и откинула со лба седую прядь.

— Конечно, конечно, дорогая! Твоя мать потратила столько денег на эту комнату! Просто стыд, во что они ее превратили! Кстати, ты не слышала какого-то шума, что-то вроде сирены?

Натали подошла к окну. Оно выходило на шумную улицу центральной части города.

— Еще бы! Я, правда, была в душевой, но звук, похожий на сирену, было слышно и там.

Охранница пожала плечами:

— Наверное, «скорая помощь», они здесь все время мотаются. А что еще это может быть?

— Да, — согласилась Натали, — наверное, это она. Ну что ж, спасибо, что впустили меня. Столько воспоминаний связано с этим домом!

Женщина кивнула, сказала, что все случившееся «ужасно, просто ужасно!», и проводила Натали к выходу. Обняв девушку на прощанье, она закрыла за ней дверь, а потом, вздохнув, уселась за свой стол и налила себе кофе.

Да, грустный выдался день, очень грустный.

Досмотрев видеозапись до конца, Ари приготовилась к неизбежному разносу. Карнэби Орр встал с кресла и подошел к недавно отремонтированному окну:

— Насколько я понял, твои люди, которые под различными предлогами дважды обыскали весь дом, не нашли этого тайника за комодом?

Ари хотела было сказать, что дом очень большой и что людям было точно сказано, что и где искать, но оправдываться было не в правилах начальника охраны:

— Да, сэр, мы дважды прочесали весь дом и оба раза его не заметили.

Орр был разочарован. Он надеялся, что Ари начнет возражать и даст ему повод «выпустить пар», но она не позволила ему этого сделать и, более того, признала свою ошибку, а за этим обычно следует увольнение! Ну уж нет, он ее не уволит — во всяком случае пока, учитывая, что она вытворяет в постели и ее преданность; не зря же он платит двум секретным агентам, которые следят за ней!

— Ну ладно, — проворчал Орр. — Бывает! Это не катастрофа, тем более что мы догадываемся о содержимом сейфа и знаем, что все равно не смогли бы воспользоваться им, во всяком случае легально.

— Догадываемся? — спокойно переспросила Ари. — На основании чего?

— На основании здравого смысла. — Самоуверенно улыбаясь, Орр отвернулся от окна. — Натали Восс — не дурочка. Она слышала предложение, которое я сделал ее родителям, и знает, как вести себя в таких случаях. Я думаю, ей известны координаты и она с удовольствием продаст их нам.

Ари подумала, что у Натали могут быть другие представления о том, как бы распорядиться своим имуществом, но решила не лишать шефа оптимизма. Она просто спросила:

— Так что же мы сделаем?

— Заключим сделку! Мои адвокаты предложат девушке ту же цену, что и ее родителям.

— А если она откажется?

Орр улыбнулся и ласково погладил Ари по щеке.

— Тогда тебе придется заставить ее изменить свое мнение.

Такого интенсивного движения на планете Ла-Три еще не бывало. Са-Ло сам вел машину. Он мог бы нанять водителя или арендовать такси-автомат, но траанец хотел, чтобы каждая мелочь была под его контролем. Он отчаянно выворачивал руль, то и дело нарушая правила, и тогда со всех сторон раздавались гудки и сочная брань других водителей. А эта женщина, Восс, знала город отлично и при первой же возможности старалась сделать поворот, петляя по улицам.

Следя за ней, они уже побывали у здания, где раньше была штаб-квартира «Восс Лайнз», в Бюро торговли, где велось расследование по поводу гибели ее родителей. А также еще в ряде мест, которые она посетила с неизвестной им целью.

С тех пор как погибла Ла-Ма, Ка-Ди находился в состоянии нервного напряжения, похожем на то, которое бывает перед битвой, только схватка рано или поздно начинается и кончается, а сейчас только Ла-Ма или, во всяком случае, женщина, похожая на нее, могла избавить Ка-Ди от этих мучений.

Но извержение уничтожило септ философов, а стало быть, он не мог надеяться на исцеление. Ка-Ди это понимал, и оттого ему становилось еще хуже.

Са-Ло вывернул на встречную полосу, обогнал несколько машин и вернулся в свой ряд, как раз когда зелено-белый автобус на воздушной подушке прогрохотал по тому месту, где он только что был. Опять заревели гудки, и купец в раздражении обнажил клыки: «Хамы!»

Ка-Ди бросил взгляд на своего собрата в браке:

— Тебя что-то тревожит, я могу чем-то помочь?

Са-Ло сделал жест, эквивалентный человеческому пожатию плечами:

— Орр делает ошибку. Ему нужно дождаться конца расследования и лишь потом предлагать сделку женщине Восс. Такая поспешность выдает его планы и производит плохое впечатление. Нам следует помнить, что не все чиновники глупы. Некоторые из них умны так же, как те, что поступают на службу из твоего септа.

Ка-Ди, напротив, был очень доволен прямотой Орра. Будучи воином, траанец и коммерцию представлял себе не иначе как маленькой войной, только без оружия. Атака в лоб — вот единственно достойная тактика. Это честно и, как правило, приносит успех. Впрочем, он понимал, что есть. и другие способы добиться победы и Са-Ло может оказаться прав, особенно если к расследованию подключены специалисты из расы Траа. Их набирали из септа воинов, но они были обязаны отказаться от любых контактов со своими соплеменниками, находясь на службе Конфедерации. Очень тщательно подбирая слова, Ка-Ди произнес:

— Может быть, ты и прав, Са-Ло, но это издержки работы через посредников — я имею в виду Орра.

Са-Ло пробормотал что-то в знак согласия, втиснулся между двумя грузовиками и ударил по тормозам. Автомобиль остановился, взвизгнув шинами. Машина женщины Восс была прямо перед ними. Она дважды повернула направо и въехала в свой отель, точнее, их отель, поскольку траанцы не очень доверяли агентам службы безопасности Орра и предпочитали лично следить за Натали. Проехав вслед за ней в подземный гараж, Са-Ло поставил машину на некотором расстоянии и подождал, пока девушка войдет в лифт. Натали уже была в своем номере, когда Ка-Ди и Са-Ло поднялись на девятый этаж, где был расположен их номер — прямо под номером Натали.

Меньше минуты потребовалось им, чтобы поднять крышку пульта наблюдения, подать питание и начать слежку за объектом. Используя воздуховоды кондиционера, траанцы заранее установили пять «жучков» видео- и аудиоконтроля в различных местах ее номера. Два из них были у входа: они подавали звуковой сигнал, когда кто-то входил. Глядя через плечо Са-Ло, Ка-Ди нахмурился, увидев, кому девушка открывает дверь.

Натали думала, что она уже все повидала на своем веку, но мужчина за дверью был о двух головах. Одна голова находилась там, где ей и положено, на плечах, а вторая — под мышкой. У второй головы был морщинистый лоб, нос крючком и тонкие злые губы. Натали не сразу сообразила, что это, должно быть, искусственный мозг, ИМ. Он заговорил первым:

— Мисс Восс?

Натали встала так, чтобы в случае необходимости можно было быстро захлопнуть дверь.

— Да, это я!

— Меня зовут Джонсон, а это мой помощник Фрэнк Шэнк. Мы из юридической фирмы Джонсон, Шэнк и Вонг. Вы никогда не слышали о нас?

— По правде говоря, нет, — покачала головой Натали. — Но я недолго на Мехносе. Так чем я могу вам помочь?

На этот раз заговорил Шэнк. У него было красивое лицо — слишком красивое, чтобы быть живым.

— Мы представляем Карнэби Орра. Он шлет вам свои соболезнования и спрашивает, не может ли чем-то помочь вам.

Натали удивилась:

— Помочь? За мое наследство несет ответственность адвокатская контора, услугами которой пользовались мои родители.

— Несомненно, — ответил Джонсон, — но мистер Орр полагает, что вас могло бы. заинтересовать его деловое предложение. Разрешите войти?

— Пожалуйста. — Натали пожала плечами и сделала шаг назад. — Будьте как дома.

Шэнк поблагодарил, вошел в комнату и сел на стул, а Джонсона поместил на журнальный столик. Устроившись, ИМ оглядел комнату. В том месте, где могло быть окно, размещался большой видеоэкран. Мебель скорее удобная, чем стильная. «Жучки» излучали тепло, и Джонсон сразу узнал в них приборы траанского изготовления. Он улыбнулся:

— Очаровательная комната! Натали тоже села.

— Спасибо! Итак, я вас слушаю. Какое именно предложение хочет сделать мне мистер Орр?

Шэнк стряхнул с рукава пылинку, видную только ему одному.

— Ведь вы присутствовали при встрече ваших родителей и мистера Орра?

— Да, — кивнула Натали.

— Тем лучше, — снова перехватил инициативу Джонсон. — Мистер Орр предпочел бы договориться с мистером и миссис Восс или, ввиду невозможности этого, отложить обсуждение, но мы посоветовали ему действовать решительнее. Поэтому, если наше желание продолжить переговоры кажется вам поспешным или бестактным, то это наша, и только наша вина.

Сумка с сейфом лежала в нескольких дюймах от правой руки Натали. А вдруг в сейфе нет координат? Если они там, значит, есть надежда заключить сделку. Если нет, то ей потребуется время.

— Мои родители были бизнесменами и понимали, что время — деньги. Однако рынок есть рынок, и возможно, кто-то захочет дать более высокую цену за право владеть «Вратами Мескалеро».

Джонсон чуть нахмурился и послал условный радиосигнал в номер этажом ниже.

— Да, конечно, такое может случиться. Но ведь, как говорится, «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Зачем вам ждать, если вы прямо сейчас можете получить вполне приличную цену?

Эти слова, казалось, повисли в воздухе. Натали переводила взгляд с диковинной головы на не менее странного мужчину, носившего ее на руках. Разве не именно этого она и хотела? Побыстрее закончить с продажей и получить деньги. Но почему эти адвокаты выглядят так неприветливо? И почему у нее ощущение, что все происходит как-то неправильно? Ответ на предложение поверенных Орра нашелся сам собой:

— Вы совершенно правы, мистер Джонсон, и я прислушаюсь к вашим словам. Однако я прошу немного подождать. У меня есть брат, ему скоро исполнится восемнадцать, и поэтому я не могу принимать решение единолично.

Ка-Ди быстро взглянул на Са-Ло, и в эту минуту дверь распахнулась, и на пороге показались еще трое — две женщины и мужчина. Менее опытный человек подумал бы, что Ари и ее громилы ошиблись дверью, и не стал бы тратить время на ненужные вопросы, но Натали слишком часто бывала на отдаленных планетах, чтобы сразу не сообразить, что к чему.

В один миг она оказалась на ногах, схватила Джонсона за уши и подняла его со стола. Он весил вдвое больше, чем могла бы весить обычная голова, да к тому же еще пытался укусить девушку. Увернувшись от его зубов, Натали метнула Джонсона в Ари. Тяжелая голова сбила ее с ног. Ари еще падала, а Натали, раскрутив сумку над головой, ударила ею второго визитера прямо в лицо. Он завопил, схватился за нос и закрутился на одном месте.

Оставшаяся женщина ухмыльнулась и протянула руку:

— Пока тебе везло, дорогая, но не надо испытывать судьбу! Отдавай сумку, иначе проведешь остаток жизни в больнице.

Признавая себя побежденной, Натали протянула ей сумку. «Нет! Не трогай!» — закричала Ари, но женщина уже вцепилась в ремень. Натали дернула сумку на себя, лишив нападавшую равновесия, потом она ударила ее коленом в живот, а когда та согнулась от боли, обрушила ей на затылок сцепленные кулаки. Женщина упала на пол и затихла.

Вне себя от бешенства Ари вскочила на ноги. Натали метнулась в спальню и заперла дверь. Почти сразу же ручка заходила ходуном: с той стороны пытались открыть дверь. Натали надела сумку через плечо и вышла на балкон. В это время дверь в спальню содрогнулась от тяжелого удара. Дерево затрещало, послышались ругательства. Натали взобралась на перила и выпрямилась. Где-то далеко внизу тускло поблескивал бетон. Девушка прыгнула, и ветер рванулся ей навстречу.

Глава 7

С восходом оранжево-желтого солнца поднялись испарения от сточных канав, пересекающих весь изолятор временного содержания. Вонь усиливалась, а время потекло еще медленнее. Сосед Дорна по камере умер около трех часов дня, но за его телом никто не приходил до темноты. Когда наконец тюремщики поволокли труп к двери, Дорн попытался объяснить им, что он попал сюда по недоразумению.

— Меня зовут Дорн Восс, я не знаю, за что посажен сюда. Пожалуйста, разрешите мне поговорить с вашим начальником!

Дорн не знал, что это такие же заключенные, как и он, которые согласились собирать трупы за дополнительную пайку. Один из них стал затягивать труп на тележку, а второй вернулся за фонарем. Он тяжело ступал по мокрому бетону, и каждый шаг отзывался эхом от стен. У него были всклокоченные черные волосы, щетина, как минимум, четырехдневной давности и низкий хриплый голос.

Могильщик поднял фонарь, и на стенах заплясали громадные тени.

— Послушай меня, мальчик! Никто из нас не знает, за что посажен сюда, но тем не менее все мы здесь. Береги силы, чтобы выжить. Кроме тебя самого, тебе никто не поможет!

С этими словами он вышел из камеры. Хлопнула дверь, и камера вновь погрузилась во тьму.

Через час под дверь сунули миску с каким-то варевом. Оно пахло дрожжами, и в нем плавали куски чего-то отдаленно напоминающего мясо. Впрочем, Дорн так сильно проголодался, что его интересовала только еда, а не то, из чего она состоит. Одним махом он отправил в рот эту бурду, а потом дочиста вылизал миску. После еды ему захотелось пить, но в камере не было другой воды, кроме той, что стекала по стене и образовывала небольшую лужицу в дальнем углу камеры. Дорн подумал о бациллах, кишащих там, и решил, что он может и потерпеть. Во всяком случае пока.

Стараясь не обращать внимания на жажду, Дорн сел, охватил колени руками и стал дожидаться утра. Ему хотелось курить, и он ругал себя за то, что привык к табаку. В соседней камере гудели голоса, раздавался надсадный, тяжелый кашель, откуда-то доносился звук молитвенного барабана. Дорн принялся было жалеть себя, но вовремя спохватился, вспомнив слова могильщика: «Береги силы, чтобы выжить! Кроме тебя самого, тебе никто не поможет».

В этих словах не было ничего особенного, обычная житейская мудрость, но они заставили юношу понять очень важную вещь. Только сейчас Дорн сполна осознал, что только один несет ответственность за свою жизнь. Именно он, а не родители, не учителя и не общество в целом. Да, жизнь сдала ему дрянные карты, но ведь перед этим он столько раз был при козырях! Ведь это он сам посмеялся над советами Тулла и проиграл все свои деньги. Может быть, кто-то захочет ему помочь, а может, и нет. Уцелеть, выжить — эту работу он может поручить только себе самому. И он ее выполнит! Главное — думать над каждым своим шагом и разработать надежный план освобождения.

Крысы носились в дальнем углу камеры, и, наблюдая за ними, Дорн незаметно для себя заснул. Во сне ему было хорошо.

Его разбудили голоса и лязг цепей. Свет просачивался сквозь решетку, рисуя на полу четкие прямоугольники. Во рту поселилась отвратительная горечь, плечо затекло.

В замке загремел ключ. Скрипнула дверь, и вошел охранник — крепенький коротышка. Он улыбался, постукивая петлей бича по ноге:

— Доброе утро, дитятко, пора вставать и радоваться жизни!

Согласно своей новой философии, Дорн не стал доказывать свою невиновность служителю низшего ранга, а поспешил к выходу. Под босыми ногами захлюпала грязь. Солнечный свет, особенно яркий после сумрака камеры, ослепил его, и юноша остановился. Его тут же толкнули в спину:

— Дитятко, ты думаешь, я с тобой целый день буду возиться? Ну-ка пошевеливайся! В конец шеренги, живо!

Шеренга была почти построена. Мужчины и женщины, некоторые с детьми, тусклыми глазами провожали Дорна, пока он добирался до указанного ему места. Узники были в основном среднего возраста, все в лохмотьях, все отощавшие и изможденные. Охранники подгоняли Дорна, стегая его бичами по голове, рукам и ногам. Они поступали так не по долгу службы, а просто потому, что им это было позволено, да еще потому, что бич, отсутствие цепей на ногах и чуть лучшая пища — вот и все, что отличало их от охраняемых ими рабов.

Пленники на дальнем конце шеренги не обратили на Дорна никакого внимания. Его поставили в строй и приковали к исключительно дорогому изделию на страдающей от нехватки металла Новой Надежде — длинной грязной цепи, которая тянулась вдоль всей шеренги. Потом щелкнул бич, и колонна пришла в движение. Дорн шагнул с правой ноги; это было ошибкой, поскольку усилием десятков людей цепь потащила вперед и его левую ногу. Он упал, но тут же поспешил встать, извиваясь под ударами бича.

Потребовался целый час, чтобы колонна с руганью и остановками проползла мимо бараков и выстроилась на склонах котлована, на дне которого стояло какое-то подобие платформы. Очевидно, это был старый карьер для добычи гравия. Платформу украшал матерчатый навес в красную и белую полоску, на ней стояли простой деревянный стол и довольно удобное кресло. Перед платформой в беспорядке валялись бетонные блоки.

Охранники выстроились по периметру котлована. Их начальник подошел к голове колонны, коснулся жезлом оков направляющего и двинулся вдоль шеренги. Одна за другой колодки падали в грязь, а узники выходили из строя и разбредались по склону кто куда.

Прошло около двух минут, прежде чем охранник добрался до Дорна. Наконец раздался щелчок, и железный браслет упал на землю.

Дорн осмотрел щиколотку, увидел, что кожа покраснела, и сказал себе, что надо будет непременно чем-нибудь обмотать ногу, пока кандалы не стерли ее в кровь.

Одни заключенные сбивались в маленькие группы, другие усаживались на бетонные блоки, третьи, в надежде напиться, вставали в очередь у двух труб, из которых била вода. Она текла постоянно, и возле них образовалась большая лужа; чтобы напиться, нужно было ступить в нее. Дорн занял место в очереди к правой трубе. Ему показалось, что она движется быстрее, но он ошибся. Слишком уж долго толкались возле бочки дети. Парень вспомнил, как в школе он точно так же маялся в очереди, когда в столовой готовили что-нибудь вкусненькое и на обед приходили все.

Прислушиваясь к разговорам, он узнал, что некоторые здесь уже не первый раз. Один из мужчин рассказывал всем, что скоро здесь соберется магистрат, будет слушание и, согласно законам города, обвиненные в бродяжничестве будут переданы Бирже труда Кено. А те, в свою очередь, продадут приговоренных мужчин, женщин и детей в рабство. Да, перспектива не из лучших, но неизвестность еще хуже.

Прошло сорок пять минут. Дорн приближался к трубе. Он уже стоял в луже и почти чувствовал, как живительная влага холодит ему гортань. А вдруг сейчас появятся члены магистрата? А что, если охранникам вдруг придет в голову отогнать их от воды? Эти страхи терзали его, и при мысли о том, что он может лишиться своей порции воды, Дорн начинал видеть во всех, кто стоял впереди, злейших врагов. Ему казалось, что они нарочно подольше задерживаются у бочки, специально тянут время, чтобы отнять у него то, что по праву принадлежит ему. Он приплясывал и суетился, с трудом подавляя желание отпихнуть стоявших впереди, и отчаянно посылал всем мысленные приказы двигаться побыстрее.

Внезапно началась суматоха. Зазвучали резкие голоса, защелкали бичи, охранники встали навытяжку, а к платформе двинулась странная процессия. В ней было что-то средневековое, и геральдическая символика в сочетании с черными мантиями участников шествия усиливала это впечатление. Магистрат явился! А до трубы оставалось всего два человека! Во рту у Дорна все горело от жажды, язык распух и стал шершавым. Воды! Он должен напиться воды! Очередь продвинулась еще на одного человека.

В это время над всем карьером прогремел голос, усиленный мегафоном:

— Эй, вы, у водопоя! Немедленно подойти к платформе! Дорн наклонился к трубе. Он должен напиться, а там пусть с ним делают, что хотят. Но в это время кто-то коснулся его руки. Он обернулся со злобным рычанием и увидел перед собой девушку, примерно свою ровесницу. У нее были большие коричневые глаза и перепачканное лицо. В руках она держала младенца не более шести месяцев от роду. Ребенок явно был болен. Девушка не плакала и не умоляла, нет — она попросила спокойным ровным голосом:

— Пожалуйста, мистер, наверное, у моего брата дизентерия, он умрет, если ему не дать воды.

Дорну стало невыразимо стыдно, когда он увидел, что у девушки губы запеклись и растрескались так же, как у него самого, но она просит не за себя — за брата. Выдавив из себя некое подобие улыбки, юноша шепнул:

— Ну тогда быстро! Быстро к трубе!

Она взглянула на него с благодарностью, и Дорн понял, что как бы ни было плохо ему, всегда есть кто-то, кому еще хуже.

Какой-то мужчина попытался оттолкнуть девушку, но Дорн преградил ему путь, а в толпу уже врезались охранники, хлеща бичами направо и налево. Люди бросились врассыпную. Девушка на мгновение остановилась рядом с Дорном, прокричала слова, которых он не разобрал, сунула что-то ему в руку и исчезла в толпе.

Вместе со всеми Дорн пошел к платформе. Тут он почувствовал, что предмет, который дала ему девушка, был мокрым. Он посмотрел на него и увидел, что это был ее шарфик. В ту же минуту он понял, что ему прокричала девушка. Стараясь не потерять ни одной капли, он затолкал шарфик себе в рот и принялся высасывать из него драгоценную влагу. Никогда он не пил ничего лучше, чем эта солоноватая, с привкусом ржавчины вода. Потом Дорн повязал шарфик себе на руку.

Охранник призвал всех к порядку и провозгласил:

— Суд номер шесть муниципальной судебной системы Оро приступает к заседанию. Председатель — судья Дженис Тал!

Осужденных вызывали в алфавитном порядке, а значит, у Дорна еще было время посмотреть, как вершится здесь правосудие. Стараясь никого не толкать, он пробрался в первый ряд и замер, вытянув шею.

У судьи Дженис Тал были собранные в замысловатый пучок волосы, сильно выщипанные брови, глаза с припухшими веками и узкогубый, похожий на прорезь, рот. Суд оказался пустой формальностью. Выкрикивалось имя, и человека, отозвавшегося на него, втаскивали на платформу, где ему зачитывалось обвинение в бродяжничестве. Затем у обвиняемого спрашивали, что он может сказать в свое оправдание, и стук деревянного молотка обрывал жалкие попытки что-то объяснить. Затем наступала тишина, и над карьером разносился голос судьи, усиленный мощным динамиком:

— Виновен согласно предъявленному обвинению. Приговорен к пяти годам принудительных работ.

После этого измученных мужчин, женщин или детей отводили в дальний угол карьера, где для них уже были подготовлены цепи.

Наконец Дорн услышал собственное имя.

— Восс… Дорн… вызывается на платформу!

Как и большинство его одноклассников, Дорн много времени потратил на изучение особенностей характера и поведения учителей, чтобы использовать их слабости в своих интересах. Сейчас, понаблюдав за судьей, он тоже сделал ряд выводов. Она не чувствовала сострадания к обвиняемым, а если и чувствовала, то тщательно это скрывала. Ни горькие слезы, ни мольбы не могли тронуть ее сердца. Только троих признала она невиновными, и каждый из них продемонстрировал манеры и уверенность представителя высших классов общества. Поэтому Дорн взошел на платформу подобно вельможе, который наносит визит вежливости. Выпрямив спину и вздернув подбородок, он взглянул судье Тал прямо в глаза:

— Добрый день, ваша честь!.. Меня зовут Дорн Восс. Глаза у судьи всегда были полуприкрыты. Сейчас веки ушли

вверх на добрую четверть дюйма.

— Зачитывайте обвинение! — велела она охраннику. Охранник с четкостью автомата повторил заученный текст:

— Обвиняется в бродяжничестве, в отсутствии средств к существованию и определенного места жительства.

Женщина посмотрела на Дорна уже спокойнее:

— Вы слышали обвинение, гражданин Восс. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Дорн выпрямился еще больше:

— Я невиновен, ваша честь. Я — младший сын в уважаемой семье, мои родители — бизнесмены, и у меня снят номер в отеле «Пристанище космонавтов». Звонок в гостиницу или Милфордскую академию подтвердит мои слова.

Дженис Тал в раздумье постукала ручкой по нижней губе:

— Да, я в этом не сомневаюсь, но, к несчастью, такое расследование стоит денег. Поэтому мы больше полагаемся на удостоверения личности и другие свидетельства невиновности, такие, как кредитные карточки или наличные. У вас есть удостоверение личности или кредитная карточка?

В горле у Дорна застрял комок, и он с трудом выговорил:

— Нет, ваша честь, я потерял их, когда упал в реку. Судья пожала плечами:

— Так все говорят, разница только в деталях! А теперь скажите, гражданин Восс, или как там ваше настоящее имя, в каком колледже училась ваша мать?

Дорн почувствовал, как дрогнуло его сердце. Неужели это возможно? Неужели судья знакома с его матерью? Если так, то вот оно, спасение!

Он почти выкрикнул:

— Университет Мехноса, ваша честь! Дженис Тал одобрительно кивнула:

— Очень хорошо! Мы были дружны с ней в то время. Очень жаль, что она умерла. Позавчера это известие было во всех газетах. В некрологах сообщалось, что Мэри окончила с отличием этот университет. Да, и у нее был сын вашего возраста, только я подозреваю, что почище вас!

Судья повернулась к охраннику:

— Виновен, пять лет принудительных работ. Уведите самозванца!

Охранник махнул рукой в сторону лестницы, но Дорн не обратил внимания на его жест.

— Моя мать умерла? Как?! Когда?

Но судья уже не обращала на него внимания. Охранники схватили Дорна под руки и потащили с платформы. Избиение началось, как только он коснулся ногами земли. Удары были частыми и точными. Дорн пытался защищаться, но упал и больше уже не мог встать. Он только сжался в комок, стараясь прикрыть живот и голову.

Его могли бы забить и до смерти, если бы следующий обвиняемый с ругательствами не накинулся на судью. Охранники бросили Дорна и побежали спасать Тал. Дорн медленно поднялся и заковылял туда, где сидели остальные. Все его тело болело, но, к счастью, кости не были повреждены.

Он присел на бетонный блок. К нему двинулся какой-то человек, но, увидев выражение лица Дорна, решил оставить его в покое. Отвернувшись ото всех, юноша пытался осмыслить то, что сказала судья. Горе буквально поглотило его, рыдания сотрясали тело, по щекам катились слезы. Мать погибла, и весьма вероятно, что и отец тоже. Только так можно было объяснить то, почему Дорн перестал получать письма от родителей, а школа — плату за его обучение.

Но почему молчат поверенные в делах родителей или хотя бы Натали? Правда, она может и не знать о случившемся. Дорн поймал себя на том, что больше жалеет себя, чем родителей, и ужаснулся…

Горечь утраты, чувство вины и отвращение к самому себе овладели Дорном. Он думал о том, какой был дурак, что проиграл все деньги, о тех письмах, которые, может быть, пришли в школу и которые он теперь уже никогда не прочтет.

И все же память о том, что его родители не признавали себя побежденными ни при каких обстоятельствах, заставила его собраться с духом. Он перестал рыдать, дыхание стало ровнее. Но юноша все равно ощущал тяжесть одиночества, которое, он это знал, отныне будет долго преследовать его.

Бас, усиленный мегафоном, прогремел над всем карьером:

— Встать, подонки! До ночи вы должны пройти десять миль! Так что стройтесь в шеренгу и надевайте браслеты, да поживее!

Дорн догадывался, что, правильно выбрав место в цепи, он может получить кое-какие мелкие удобства на марше, но не знал, какие и как ими воспользоваться. Поэтому он просто снял шарф с руки и обмотал им левую ногу. Колодка сидела туго, но зато, когда стражник замкнул ее, боли не было.

Осужденным пришлось ждать еще около часа, пока судья поставит отпечаток большого пальца на все листы в четырехдюймовой стопе дел, просмотрит протокол заседания и точно так же пропечатает его. Потом мужчина в грязно-серой чалме перевел на счет Биржи труда причитающуюся им сумму в кредитах и отдал приказ охранникам.

К шеренге подошел полненький доктор в сопровождении двух помощников, и Дорн вновь почувствовал слабую надежду. Впрочем, эта надежда быстро увяла. Доктор осматривал ноги заключенных, прослушивал каждого стетоскопом и отдавал необходимые предписания, но Дорн понял, что он выступает здесь в роли высококвалифицированного технического специалиста, нанятого, чтобы уменьшить износ машин.

Впрочем, доктор опрыскал царапины и ссадины Дорна дезинфицирующим составом, велел сделать ему укол антибиотика и дал юноше пригоршню поливитаминов. Но больше всего Дорн обрадовался паре крепких сандалий, которые выдали всем, кто не имел обуви. Они были страшны на вид, но без них было бы невозможно выдержать долгий путь.

Первые километры показались Дорну почти прогулкой. Он успел отдохнуть, молодой организм быстро восстановил силы, и юноша чувствовал себя достаточно хорошо. Сначала колонна двигалась медленнее, чем ему хотелось бы, но, выйдя на шоссе, они ускорили шаг и дальше шли в хорошем стабильном темпе. Взрослые и дети высыпали из ближайших хижин поглазеть на бесплатное зрелище. Как и стражников, от осужденных их отличало только наличие вида на жительство да пара кредитов на черный день; однако они ликовали, хотя бы на краткий миг почувствовав свое превосходство.

Но были среди них и добрые души, которые совали куски хлеба в руки самых слабых заключенных или склоняли головы в молитве.

Вскоре они попали на участок дороги, где старое покрытие было снято и укладывалось новое. Сотни обнаженных, мокрых от пота спин поблескивали на солнце, когда ломы рабочих взлетали в воздух и с глухим стуком вновь опускались. Рабочие не были закованы в колодки, но Дорн подумал, что тем не менее они тоже рабы. Рабы экономики, которые могут получить только то, что им дадут. Иначе зачем им соглашаться на такую работу? И если даже им было так тяжело, то на что мог надеяться он?

Прошел час. Потом другой. Звенели цепи. Ветхие лачуги по обеим сторонам дороги жались к обочине, грозя обрушиться прямо на проезжую часть. Только в сумерки колонна вышла за город, и трущобы сменились полями, одинокими фермами да редкими куполами храмов. В храмах мерцали свечи и гудели молитвенные барабаны.

Когда солнце село, воздух стал свежее, и Дорн с удовольствием вдохнул его полной грудью. Казалось, и остальным стало полегче, колонна пошла быстрее, но вскоре движение снова замедлилось. В отличие от Дорна, который с самого начала был здоровее всех, остальные рабы страдали от самых разных недугов.

И эти недуги все чаще давали о себе знать. В первый раз колонна остановилась, когда случился сердечный приступ у мужчины средних лет, потом у какой-то женщины начались преждевременные роды. Их освободили от цепей, погрузили на грузовик на воздушной подушке и оказали медицинскую помощь. Мужчина умер, ребенок тоже, но женщина осталась жить.

Сначала Дорн обрадовался передышке, но потом, осознав, какова цена этого отдыха, устыдился себя самого и поразился собственному эгоизму.

Наконец колонна снова пришла в движение. Когда стало совсем темно, каждому третьему осужденному привязали на голову фонарь с питанием от батарей. Поначалу Дорн увидел в этом заботу об узниках, но потом понял, что охранники просто боятся потерять живой товар — а стало быть, и прибыль от его продажи — под колесами проезжающих грузовиков.

Однако, как бы расчетливы и жестоки ни были их новые хозяева, заключенные сами находили способы помочь себе. Как правило, детей не приковывали к цепи в расчете на то, что они будут держаться рядом с родителями или с теми взрослыми, которые их опекали. Но, устав от долгого перехода, они едва волочили ноги, отставали от колонны, а потом из последних сил бежали, чтобы догнать своих. Родители увещевали детишек, стражники били бичами, но все безрезультатно. Дети снова и снова брели где-то далеко позади, пока не случилось нечто поразительное.

Один за другим дети догоняли колонну, а заключенные сажали их себе на плечи. Младенцы, которых до этого несли только их родители, стали переходить из рук в руки по всей колонне. Нельзя сказать, что Дорн обрадовался, когда ему на плечи посадили пятилетнего карапуза, но он понимал, что это необходимо, и даже не подумал протестовать.

Потом этого ребенка взял еще кто-то, а у Дорна на руках оказался шестимесячный младенец, очень похожий на того, для которого просила воды девушка. Дорн нес его примерно полчаса, пока какая-то женщина не взяла младенца себе.

После долгого пути, показавшегося вечностью даже Дорну, они вышли на пересечение двух дорог, и колонна свернула на юг. По колонне, как ветерок, пробежала новость, которую охранник, видимо, сказал направляющему:

— Лагерь разбит на острове, и мы почти пришли!

В академии Дорн привык скептически относиться к слухам и был удивлен, что в данном случае они оказались верными.

Первым подтверждением был запах соленой морской воды. Это напомнило ему о Мехносе, планете, так тесно связанной с его родителями, что на глаза его сами собой навернулись слезы.

Усилием воли Дорн взял себя в руки. Дорога кончилась, и колонна стала подниматься на мост. Под тяжелыми ударами четырех сотен ног доски настила рокотали подобно грому. Лучи фонарей слепили и не давали увидеть воду, даже если она и была под мостом. Встревоженные морские птицы гулко хлопали крыльями и пронзительно кричали. Когда колонна миновала мост, вдали показались огни, дорога взяла левее и пошла между деревьями.

Справа оказалось кладбище; могилы были отмечены грудами камней, деревянными столбиками, а часто — только большой кучей веток.

Через несколько минут Дорн почувствовал под ногами песок и едва не упал, но удержался и вслед за другими спустился в котлован. Несомненно, ее постоянно использовали для стоянки, и она имела вид вполне обжитого лагеря.

Котловина была окружена стражниками; в центре ее горел большой костер. Дорн сглотнул голодную слюну, почувствовав запах каши, и провел языком по сухим губам, увидев ряд деревянных бочек с водой.

Запретив подниматься из котлована, заключенных освободили от цепей. Дорн сперва сбегал к бочкам, потом — за кашей, потом снова к бочкам.

Несмотря на усталость, Дорну было не до сна. Он думал о побеге. Логика его рассуждений была проста и неопровержима.

Во-первых, Дорн был уверен, что с каждым днем его силы будут не прибывать, а таять.

Во-вторых, сейчас академия где-то в двадцати — тридцати милях, но к завтрашней ночи до нее будет, как минимум, вдвое дальше.

В-третьих, естественно предположить, что на металлургических заводах Шарма, куда их, как говорят, направляют, наверняка есть все мыслимые устройства для предотвращения побега рабов.

Одним словом, все говорило в пользу того, что бежать надо немедленно. Весь вопрос в том, как это сделать.

Дорн приметил свободное место поближе к краю котлована и вразвалку пошел туда. Там он деловито выкопал в песке ямку и лег на бок между еще двумя заключенными. Потом он широко зевнул и, борясь с соблазном заснуть, стал, прикрыв глаза, поглядывать по сторонам.

Костер почти погас, и возле него, разогнав рабов, расположились свободные от дежурства охранники. Дорн отвернулся от огня, дал глазам привыкнуть к темноте и стал осматривать лагерь. Сотни холмиков обозначали места, где коротали ночь его товарищи по несчастью. До Дорна доносился храп, всхлипы, обрывки разговоров и мягкий звук молитвенного барабана, который он уже слышал раньше.

Дорн начал следить за охранниками наверху, но они не теряли бдительности, и юноша никак не мог придумать, как убежать. Он уже почти сдался, уже засыпал, когда удача неожиданно улыбнулась ему.

Кто-то крикнул: «Отдай!», другой ответил: «А этого не хочешь?» — и в дальнем конце котлована завязалась драка. Все стражники в той стороне, а также те, что сидели у костра, бросились на шум. Остальные повернулись в ту сторону, и никто не заметил темной фигуры, скользнувшей в темноте к краю котлована.

Дорн скатился с обрыва на песчаный берег и замер, прислушиваясь. Он ждал погони, но не услышал ничего, кроме шума драки в лагере и плеска воли. Он вошел в воду. Вода была довольно теплая и мирно плескалась у его ног. Он знал, что прибой смоет следы, оставленные им на песке, и никто не сможет сказать, в какую сторону направился беглец. На север? Или на юг? Или уплыл в море? Но куда же все-таки ему направиться?

Волна коснулась его бедер, накатилась на песок и ушла, оставив извилистую линию пены. Поскольку лагерь находился на острове, то было все равно куда двигаться, во всяком случае пока. Дорн понимал, что прежде всего его будут искать в том направлении, в котором находится город. Город на северо-западе. Значит, надо идти на юг. Дорн повернул направо и зашлепал вдоль берега.

Погони по-прежнему не было, и Дорн немного успокоился. Он прикинул, что теперь до рассвета его не хватятся, а значит, у него есть еще часов пять или шесть в запасе.

Волна плеснула ему в грудь. И Дорн спохватился, что удаляется от берега. Повернувшись туда, где, по его предположению, должен был быть юго-восток, он продолжил движение маршрута. Добравшись до дороги, он мог бы проскользнуть мимо лагеря и перебраться по мосту. Это был самый легкий путь — но и самый очевидный.

Имелся и другой вариант: отыскать место, где можно выйти на берег, не оставив следов, найти укрытие и дождаться, когда колонна покинет остров. Время — деньги, и это соображение, как надеялся Дорн, ограничит продолжительность поисков. А потом можно будет выйти из укрытия и рвануть в академию. Директор Тулл все уладит, Дорн в этом не сомневался.

Придя к выводу, что это самое лучшее решение, Дорн выбрался на мелководье, и побрел туда, где волны пенились, разбиваясь о камни. Удача ему улыбнулась: это оказался длинный язык застывшей лавы, по которому Дорн, не оставляя следов, мог пройти в глубь острова.

Дорн взобрался на него и зашагал в темноту. Довольно скоро он вошел в заросли, похожие на джунгли. Густая листва скрыла звезды, и Дорн двигался, как слепой, распугивая треском веток птиц и мелких зверей.

В конце концов, решив, что он отошел от берега достаточно далеко, Дорн забился под куст и еще раз прислушался. Погони не было.

Устроившись на опавших листьях, он сжался в калачик и заснул крепким сном. Так он и спал, когда поднялось солнце, затрещали ветви и бич заплясал по его спине.

Глава 8

Сильный рывок едва не оторвал Натали руку, но девушка крепко вцепилась в кованые перила. Потом она ухватилась за них другой рукой и, напрягая все силы, подтянулась, перекинула ноги через решетку и, наконец, очутилась на балконе. Сверху послышались крики. Не обращая на них внимания, Натали подошла к раздвижной стеклянной двери, но та была заперта. Проклятие! Что же делать? Разбить стекло, рискуя порезаться? Или попробовать спуститься еще на один на балкон? Натали предпочла второе.

Она опять перебралась через перила и опустилась на колени на узком бетонном выступе. Крепко ухватившись за нижние прутья решетки, девушка снова повисла над бездной.

А в это время человек по имени Шэнк, по-прежнему держа под мышкой голову, именуемую Джонсоном, перегнулся через перила балкона (ее балкона!) и осыпал Натали всевозможными ругательствами.

Но девушке сейчас было не до него. Бетонный козырек больно врезался в ладони. Натали раскачалась и разжала пальцы. К счастью, на нижнем балконе дверь оказалась открытой.

Мужчина, живший в этом номере, как раз выходил из ванной. Увидев Натали, он прикрылся руками и поспешно нырнул обратно. Девушка приветственно махнула рукой и выскочила в коридор.

Открыв служебный вход, Натали побежала по нескончаемым пролетам пожарной лестницы. Об арендованной машине, оставленной на стоянке, нечего было и думать: там ее наверняка ждали. Поэтому Натали не пошла к центральному подъезду; вместо этого она через боковую дверь выбежала в большой сад при гостинице. Дорожка, обогнув бассейн и яркие тенты вокруг него, вывела ее в аллею. Отсюда было совсем нетрудно добраться до прилегающей улицы и остановить такси-автомат.

В таких ситуациях люди обычно ищут защиты у представителей закона. Но Натали была астронавтом и, как все астронавты, не питала большого доверия к полиции даже здесь, на Мехносе. Поэтому она поспешила в порт Вольный. Астронавты, особенно с кораблей со свободным фрахтом, умели постоять за себя. Только бы преследователи, догадавшись, где она хочет укрыться, не перехватили ее по дороге! Сделать это было нетрудно, поскольку такси-автомат запрограммировано подчиняться всем требованиям правил дорожного движения, особенно при выборе скорости. Оно просто-напросто не откликалось на все просьбы Натали ехать быстрее.

Машина медленно ползла в общем потоке. Цифры на счетчике сменяли друг друга, возрастая с космической быстротой, а бортовой компьютер был послушен каждому из множества положений, регламентирующих движение по улицам города. Натали скрежетала зубами от злости и, глядя на соседние машины, молилась о том, чтобы эти головорезы из гостиницы не нагнали ее.

Порт Вольный, известный своей бесшабашной жизнью и еще более бесшабашными обитателями, только-только пробуждался. Жизнь забьет здесь ключом часа через три, а то и четыре. Но Натали увидела кое-кого из астронавтов, одетых в форменную одежду своих кораблей, и возликовала: стоит ей только крикнуть, и ее защитят.

Опасаясь засады, Натали приказала такси остановиться за пару кварталов от гавани. Здесь она ввела свою кредитную карту в фотосчитывающее устройство бортового компьютера. Ей пришло в голову, что «Орр энтерпрайзес» имеет возможность следить за всеми финансовыми операциями в городе, осуществляемыми с помощью карт. Но это было не важно. Рано или поздно они все равно бы сообразили.

Такси, урча, отъехало от тротуара. За таверной «Голубая Луна» Натали повернула направо и двинулась прямо в гавань. В ноздри ударил запах морской воды, жареного мяса и озона от ускорителей электронов. Натали глубоко вдохнула знакомые ароматы порта, кивнула инженеру, с которым она где-то когда-то встречалась, и улыбнулась. Все вокруг был родным. Для нее, во всяком случае.

Улица сбегала к Бухте Открытия, откуда открывался великолепный вид на гавань. В доках стояло пятьдесят — шестьдесят судов. Их трюмы были открыты, и погрузо-разгрузочные работы шли полным ходом. Здесь не обменивались информацией, это был настоящий груз: скот разных пород, станки, оборудование, запасные части к ним, а также всегда необходимые антибиотики, вооружение, боеприпасы и многое-многое другое. Напряженно трудились рельсовые краны, поднимая из трюмов контейнеры или, наоборот, опуская их туда. Беспрерывно сигналя, тягачи тащили вдоль узких пирсов, далеко выдававшихся в бухту, вереницы грузовых платформ, а роботы-грузчики сновали туда и сюда, унося в своих манипуляторах целые горы коробок и ящиков.

Натали спустилась по склону и огляделась в поисках преследователей. Она с облегчением вздохнула, убедившись в том, что погони нет, потом перебежала через транспортный магнитопровод, помахала пропуском перед усталым охранником и направилась в управление порта, здание которого прижималось к земле, словно не желая привлекать к себе внимания. Управление и самый большой его кабинет служили штаб-квартирой Логенни Мак-Алистеру Третьему, исключительно сварливому человеку, который носил звание управляющего доками и был в Вольном неофициальным мэром, шерифом и судьей.

Мак-Алистер с неизменной трубкой в зубах восседал за столом и наблюдал за своими владениями с помощью шестидесяти телемониторов. Мак-Алистер был стар, очень стар, но никто не знал, сколько ему точно лет. Казалось, он родился таким — с густой седой шевелюрой и глазами, пронзительными, как луч лазера. Еще в дверях Натали услышала его приветствие:

— Входи, входи, любезная. Как прошло слушание? Установили причину взрыва?

Натали покачала головой и опустилась в одно из кресел для посетителей. Они стояли полукругом перед видавшим виды столом Мак-Алистера,

— Одни говорят «да», другие говорят «нет»! Управляющий нахмурился, осмотрел чубук своей трубки и выбил ее в старый кожух от какого-то прибора.

— Они только болтать и умеют! Ладно, наливай себе кофе!

Натали никогда не видела Мак-Алистера без трубки и без чашки кофе в руках. Создавалось впечатление, что без кофе он и минуты не проживет; это было его универсальное снадобье, которое он не только пил лошадиными дозами, но выливал на забарахлившие лебедки, на собак, которые задирали лапу на лужайке перед окнами, и вообще на все, что ему досаждало, включая людей.

Натали налила себе кофе и сделала глоток.

— Мне нужна твоя помощь, Мак, и совет.

Управляющий пожал плечами и переместился на край стола.

— Ну конечно! Давно прошли те времена, когда хорошенькие девушки приходили ко мне для удовлетворения потребностей совсем иного рода. Но я тебя внимательно слушаю.

Натали рассказала все по порядку, начиная от потерянных координат и кончая нападением в гостинице. Когда она закончила, Мак-Алистер задумчиво нахмурил брови:

— Ну что тебе сказать, дорогая, забавная история, и интересная тоже, особенно в свете того, что расследованием не установлена причина взрыва. Звездные корабли взрываются нечасто, и уж никак не в нижних слоях атмосферы. Тут есть над чем поломать голову! Тем более если кто-то вроде мистера Орра имеет свой интерес в этом деле.

У Натали перехватило дыхание. Эта мысль уже мелькала в глубинах ее сознания, но она ее отгоняла, стыдясь такого предположения. Но Мак-Алистер высказал его вслух, и теперь от него уже нельзя было отмахнуться. Выходит, ее родители, возможно, были убиты! «Но, — уговаривала она себя, — это же только предположение!» И все же гнев вспыхнул в ней, требуя незамедлительных действий.

— И что же мне делать?

— Ну, — неторопливо продолжал управляющий, — всему своя очередь. Прежде всего, мне сдается, что кое-кому действительно захочется навестить тебя здесь. А я не пускаю всякую сволочь в свои доки!

Старик подтянул к себе микрофон и отдал распоряжения.

— Так будет лучше, милая, никто не потащит тебя куда тебе не хочется! Теперь о координатах, которые ты ищешь. Может, заглянем в сейф, посмотрим, что там внутри?

Натали на мгновение засомневалась, но, решив, чем кому-то ей все равно придется довериться, протянула сумку Мак-Алистеру. Управляющий встал, жестом пригласил Натали следовать за собой и повел ее в мастерские.

В мастерских стоял оглушающий шум. Мак-Алистер отдал сейф одному из рабочих, прокричал, что нужно сделать, а сам вместе с Натали стал издали наблюдать за его работой. Сейф был вскрыт за одну минуту; еще три минуты он остывал, а на пятой минуте Натали смогла в него заглянуть. Ничего! Сейф был пуст.

Выходя следом за Мак-Алистером из цеха, Натали изо всех сил старалась скрыть свое разочарование. Старый управляющий был огорчен не меньше, но все же пытался ободрить девушку:

— Конечно, жаль, моя милая, но ты не отчаивайся, ты их найдешь!

Натали улыбнулась и обняла его. Старик смущенно проворчал, что это пустяки, что он сделал бы то же самое для любого из астронавтов, но сам знал при этом, что врет. Для большинства других он бы и пальцем не пошевелил. Но ему нравилась Натали, что бы он ни думал о ее родителях. К ним он симпатии не испытывал и возмущался тем, что они подавляют свободную торговлю разорительными пошлинами за пользование переходом. Такое нарушение корпоративной этики было выше его понимания. Но их дочь в его глазах олицетворяла то, какими людьми могли бы стать ее родители, но кем они никогда не были.

Вернувшись в кабинет, они еще немного поговорили, и Натали уже собралась уходить, когда управляющий коснулся телефона-наушника и предостерегающе поднял руку. Он выслушал что-то, потом ответил, затем указал на один из экранов:

— Смотри-ка, твои «друзья» уже здесь!

Натали, закусив губу, смотрела, как из лимузина выбирается Ари со своими громилами и как все трое подходят к контрольно-пропускному пункту. Навстречу им вышли охранники с автоматами. Затем, как бы случайно, подъехали два робота-грузчика для особо тяжелых работ и встали рядом с воротами. Такая демонстрация силы, должно быть, произвела необходимое впечатление, потому что визитеры вернулись к машине и без лишнего шума уехали.

Натали уже почти поверила, что подручные Орра оставили ее в покое, но сцена у ворот разбила все ее надежды. А мысль о том, что координат она так и не нашла, окончательно привели ее в уныние.

Поблагодарив Мак-Алистера за помощь, Натали отправилась в другое крыло здания. Зал гильдии занимал помещение, арендуемое капитанами у властей порта, и служил основным местом встреч. Вслед за незнакомым ей астронавтом девушка вошла в ничем не примечательную комнату.

Здесь стояли крепкие стулья, ценимые больше за прочность, нежели за красоту. Натали хорошо знала, что здесь бывает по вечерам. На настенном экране вовсю идет какая-то игра, бармены не успевают подавать пиво, а астронавты без конца рассказывают небылицы о своих подвигах. Но это будет позже, а сейчас зал был пуст, только перебравший накануне корабельный фельдшер спал, заботливо уложенный кем-то на три поставленных в ряд стула.

Натали подошла к стойке дежурного администратора. Здесь в любое время суток астронавты могли получить почту, снять номер и узнать о движении кораблей. Натали дождалась своей очереди, прижала большой палец к считывающему устройству и стала ждать дежурного, который пошел за ее почтой.

Пока он ходил, она прочитала на дисплее дежурного, что «Птица солнца» ушла в рейс два дня назад, и мысленно пожелала своей бывшей команде удачного полета. Ей очень жаль было расстаться с кораблем и своей должностью, но выбора не было. Компания «Восс Лайнз» приказала долго жить, и кто-то должен был похоронить ее останки.

Наконец дежурный вернулся с большой коробкой, вывалил ее на стол и ошеломил Натали размером платы за хранение. У парня было длинное узкое лицо с едва выраженным подбородком, и его голова дергалась в такт неслышимому ритму вживленного транслятора музыкальных программ.

Он спросил:

— Что-нибудь еще желаете?

— Комнаты для чтения открыты? Голова парня задергалась немного быстрее:

— Пять центов в час, как всегда. К вашим услугам!

Натали поблагодарила клерка, сгребла свою корреспонденцию и направилась в комнаты для чтения. Многие астронавты предпочитали, экономя деньги, жить на своих кораблях, даже во время стоянки в порту, и использовали эти каморки для переписки или иных интимных дел, включая и такие, которые были запрещены корабельным уставом.

Натали вошла в свободную кабинку и бросила свою сумку на продавленную кушетку. Потом, отодвинув от исцарапанного стола пластиковый стул, включила считывающий компьютер. Он мог озвучивать текст и, как все машины этого типа, был предельно вежлив:

— Добрый день, чем могу вам помочь?

Натали вскрыла печать и вставила диск в соответствующее гнездо:

— Прочтите этот диск, пожалуйста!

Компьютер прочитал и этот диск, и еще двадцать семь, которые содержали в себе девять деловых писем и рекламных проспектов, отчет адвокатов компании, огромное количество жалоб и повествований бывших сотрудников фирмы о своем плачевном положении, а также запрос из Милфордской академии. Его Натали прослушала дважды.

В нем некто по имени Тулл сообщал, что уже обращался к ее родителям, но безуспешно, и выражал надежду узнать что-либо от нее. Дело в том, что истекли сроки очередного платежа за обучение Дорна. В настоящее время академия содержит ученика за свой счет, но ее возможности ограниченны, и он очень опасается за судьбу мальчика.

Натали вздохнула. Может, поехать на Новую Надежду и привезти Дорна на Мехнос? Только зачем? Ему здесь нечего делать, по крайней мере до тех пор, пока он не окончит школу, а до этого еще целый год. Нет, лучше оставить его в Милфорде, а самой отыскать эти чертовы координаты. Потом можно будет приехать на выпускные экзамены, собрать вещи и привезти брата домой.

Натали подсчитала свои сбережения. Денег было достаточно, чтобы оплатить счета академии, да еще оставалось немного. Минут за десять девушка сочинила ответ, а потом дала указание на перечисление необходимой суммы на счет Милфордской академии.

Следующее письмо она писала больше часа. В нем Натали сообщала Дорну, как погибли его родители. Она знала, что не может ничем утешить брата, но он должен знать правду, и она ее рассказала. К письму она приложила свои последние сто кредитов и от души пожелала, чтобы оно поскорее добралось до адресата. Впрочем, Натали понимала, что на это уйдет несколько месяцев.

Позаботившись о Дорне, Натали стала знакомиться с остальной почтой. В ней содержались просьба о благотворительном взносе в Фонд поддержки свободной торговли, послание от губернатора планеты и официальный пакет, скрепленный голографической печатью правительства Конфедерации.

Когда Натали вставила последний диск в разъем, на экране появились два существа. Одно — большое, похожее на земного гиппопотама, если бы не ужасный рог, торчащий во лбу, и кокетливая шляпка на затылке. Это был представитель Дромо, расы, известной своей ученостью и врожденной честностью. Другой инопланетянин был маленьким, с вытянутой мордочкой, длинными висячими ушами и коротенькими, но очень подвижными ручками.

Первым заговорил гигант. Его (или ее?) голос напоминал раскаты грома:

— Приветствую вас, гражданка Восс! Люди называют меня Ролло, а это Торкс. Позвольте мне высказать искренние соболезнования по поводу смерти родивших вас. Окончание бытия этих однажды рожденных служит источником горя почти во всех культурах Конфедерации!

Девушку поразила такая витиеватость. Она даже на миг подумала, что это розыгрыш, но продолжала глядеть на экран.

Камера отъехала, и Натали увидела, что Ролло стоит по плечи в воде и улыбается — по крайней мере ей хотелось так думать, глядя на его широко открытый рот с блестящими грозными зубами.

— Мы работаем на Департамент коммерции и послали это сообщение в пятьдесят разных мест, надеясь, что где-нибудь оно вас отыщет. Мы полагаем, что вы имеете или можете обрести знания, непосредственно связанные с предметом нашего расследования. Вследствие того, что это расследование представляет крайнюю важность для Конфедерации и всех ее граждан, мы вынуждены просить вас проследовать на планету, известную как Планета Блуждающих Вод, для прямых переговоров. Наша просьба имеет силу официальной повестки, и вас привлекут к ответственности, если вы откажетесь ее исполнить. Мы просим извинения за причиняемые неудобства и обещаем оплатить все расходы, связанные с поездкой. Чтобы проверить подлинность этого сообщения, направьте копию в ближайшее отделение Департамента коммерции. Желаем вам приятного путешествия.

Натали была поражена. Она прослушала сообщение еще раз и направила копию в Департамент. Через секунду на экране появилась надпись «Официально подтверждено и зарегистрировано». Натали с опозданием поняла свою ошибку. Этой проверкой она, не желая того, признала, что сообщение ею получено.

Черт! Сейчас ей не хватает только внимания со стороны правительства! Сама-то она ничем не могла заинтересовать Департамент коммерции, значит, вызов связан с ее родителями и компанией «Восс Лайнз».

Девушка отстучала вызов на компьютере, дождалась, пока не отзовется один из адвокатов «Восс Лайнз», и направила ему копию повестки.

Адвокат, красивая женщина средних лет, покачала головой:

— Понятия не имею, что им нужно, но тебе лучше поехать. Мы, как твои поверенные, будем вести дела здесь.

Натали рассказала ей о том, как к ней пришли поверенные Орра, а потом ворвались его громилы. Женщина выслушала ее и вздохнула, подняв тонкие, как штрих карандаша, брови:

— Позволь-позволь, ты взяла за уши мистера Джонсона и швырнула его в мистера Шэнка?

Натали вдруг почувствовала себя виноватой, хотя не понимала почему.

— Да, но…

— А они тебя не трогали?

— Нет, но я…

— Так вот почему они меня ищут! — Натали видела, что адвокат рассердилась. — Они хотят возбудить дело о нанесении увечий, заявить о колоссальном ущербе и использовать иск, чтобы навязать нам свою волю на переговорах.

Натали возмутилась:

— Но они же ворвались в мою комнату!

— Нет, — возразила адвокат. — Ты сама их впустила.

— Они на меня напали!

— Нет, если все было так, как ты рассказываешь. Из услышанного сейчас я заключила, что две женщины и мужчина вошли в твой номер. Ни с того ни с сего ты швыряешь в них мистера Джонсона, а потом угрожаешь им оружием. Именно так они скажут на суде, и присяжные будут на их стороне. Это непременно случится, если только раньше они не получат то, чего хотят. Ситуация такова: долг «Восс Лайнз инкорпорейтед», которая, кстати, теперь — это ты, составляет что-то около тридцати шести миллионов кредитов плюс-минус два миллиона. Переход стоит дороже, гораздо дороже, но только если точно знать его координаты. А пока — и это усугубляет и без того плохое положение вещей — мы даже не можем сдавать эту чертову дырку в аренду. Я считаю, ты просто обязана их найти!

Натали хотелось огрызнуться, сказать что-то вроде: «А я, черт вас возьми, что делаю?» Но, понимая, что ее слова отскочат от искусно подтянутой кожи на лице адвоката, как горох от стены, она лишь спросила:

— Так, значит, по-вашему, я должна сначала отправиться на эту Планету Вод, а потом искать координаты, а не наоборот?

— Именно так! — уверенно ответила адвокат. — Требования Конфедерации подлежат исполнению в первую очередь, из-за них откладывается любой гражданский иск. Впрочем, если хочешь, можешь остаться, но расхлебывать всю эту кашу с фирмой «Джонсон, Шэнк и Вонг» скорее всего придется тебе самой.

— Так что мне делать?

Адвокату явно уже надоел этот разговор, и она нетерпеливо ответила:

— Садись на ближайший рейс и не забудь купальник. Понятия не имею, где находится эта Планета Блуждающих Вод, но готова поспорить, что там чертовски сыро!

Глава 9

Дорн извивался под ударами бичей, разрывающих кожу. Наказание длилось две-три минуты, но боль была невыносимой. Потом пытка прекратилась так же внезапно, как началась. Две пары рук поставили Дорна на ноги и поволокли к берегу. Ветви били его по лицу, рвали в клочья остатки одежды. Охранники, мужчина и женщина, были невозмутимы и едва ли не веселились. Похоже, поиски беглецов для них были делом нетрудным и привычным.

Что касается Дорна, то он все еще не мог прийти в себя от потрясения и смотрел на охранников, как на колдунов. Наконец он спросил:

— Как вы меня отыскали?

Женщина — ее голова была обрита и украшена замысловатой татуировкой — хмыкнула и взглянула на напарника:

— Скажем ему?

— Конечно, почему бы и нет? Чем больше он будет знать, тем нам меньше бегать!

— Это точно, — кивнула женщина. — Мы нашли тебя с помощью вот этого устройства.

Она показала Дорну небольшую черную коробочку с экраном и несколькими кнопками.

— Что это?

— Ничего особенного, — небрежно ответил мужчина. — Каша, которую ты ел вечером, содержит немного радиоактивных веществ. Прибор фиксирует источник излучения, определяет его координаты и показывает нам, где искать! Все остальное — просто!

— Неплохо, да? — ухмыльнулась женщина.

— Да уж, — пришлось согласиться Дорну. — Мои комплименты повару!

Охранники захохотали.

Когда Дорна привели назад в лагерь, завтрак уже закончился. Несмотря на то что Дорн теперь знал о потенциально вредных веществах, добавляемых в еду, он готов был отдать все за миску похлебки.

Однако поесть в этот раз ему было не дано. Заключенных уже выстраивали в колонну. Собратья по несчастью встретили Дорна взглядами, в которых смешивалось сочувствие к беглецу и злорадство, оттого что побег не удался.

Как и раньше, первую половину дня шагалось довольно легко. При иных обстоятельствах это можно было бы назвать приятной прогулкой. Пели птицы, воздух был прохладным, дорога — ровной.

Только грузовики служили досадной помехой. Огромные, с защитной сетью на воздухозаборниках, все были окрашены по-своему и снабжены пулеметами на турелях — средством защиты против бандитов-угонщиков. Грузовики проносились мимо колонны, поднимая клубы пыли, осыпая рабов щебнем из-под колес и заставляя их прижиматься к обочине.

Ближе к полудню колонна остановилась на короткий отдых. Взрослые расположились прямо у обочины и принялись с ворчанием стряхивать с себя пыль; дети приносили им воду. Медики вышли из фургона, наскоро обработали потертости на ногах и с первым же свистком начальника охраны поспешили обратно в прохладу кондиционера.

Солнце ползло к зениту. Воздух наливался жарой. Колонна то и дело пересекала мосты, и Дорн догадался, что их ведут по островам, уходящим в глубь южного океана. Над головой сияло голубое небо, у ног монотонно гремела цепь, джунгли то отступали, то приближались к самой дороге, как бы желая рассмотреть получше тех, кого по ней ведут. Иногда сквозь зелень сверкала вода, дразня обещанием прохлады.

Наконец солнце достигло зенита и повисло в небе огромным огненным шаром, обжигая спины и шеи. Движение колонны замедлилось. Охранники подбадривали рабов бичами и окриками:

— Шевелись, народ, ускорить шаг, до следующей остановки всего две мили.

И правда, примерно через час изнуренных рабов отвели на небольшую поляну в джунглях, которая, как и вчерашний лагерь, по всем признакам постоянно использовалась для привала.

Едва их освободили от цепей, все ринулись к бочкам с водой. Дорн с наслаждением пил и пил солоноватую воду, а потом ополоснул лицо и встал в очередь за едой.

От запаха каши кружилась голова, и как бы разум ни призывал обойтись без нее, желудок не слушался. Дорн моментально проглотил свою порцию, но остался таким же голодным, как и до этого. Видимо, остальные тоже не наелись, потому что кое-кто предпринял попытки отнять еду у товарищей. Защелкали бичи, и порядок был восстановлен.

Дорн вернул миску и стал осматриваться в поисках тени. В это время кто-то коснулся его руки. Он обернулся и увидел ту девушку из очереди за водой. Она протягивала ему миску с кашей.

— Возьми, тебе понадобятся силы. Дорн затряс головой:

— Нет, я уже съел свою порцию. Съешь сама, а лучше отдай своему братику.

В больших карих глазах девушки заблестели слезы. Ее голос зазвучал тише:

— Мой брат умер вчера ночью. Его похоронили вместе с остальными. Ешь, я сегодня работала на кухне, это остатки.

Дорн с благодарностью взял миску. Длинные тонкие пальцы девушки были прохладны, несмотря на жару. Юноша проговорил:

— Мне очень жаль! Она пожала плечами.

— Мне тоже. Но что можно сделать! Если бы он не умер вчера, значит, умер бы сегодня, а если не сегодня, то завтра. Он был слишком мал, чтобы работать, а лечение стоит денег, поэтому медики отказались ему помогать. Ешь быстрее, привал скоро кончится.

Дорн ел, задавал вопросы и внимательно слушал рассказ о трагической судьбе девушки.

Ее звали Майра. Она вместе с братом-младенцем осиротела, когда во время последней бури перевернулась баржа ее родителей.

Майре повезло. Ей подвернулся большой обломок доски. Она положила на нее брата и сумела справиться с быстрым течением — правда, скорее благодаря удаче, чем своим силам и умению. Прилив отнес их в тихую заводь, и Майра выбралась на берег. Дорн, помня, каково пришлось ему самому в реке, поразился храбрости и твердости духа девушки.

Оказавшись на берегу, Майра бросилась искать родителей и лишь через два дня обнаружила обломки баржи и тело своего отца. После обильных дождей земля была мягкой, но ей все равно понадобилось полдня, чтобы выкопать неглубокую могилу. На это ушли все ее силы. А тела матери девушка, как ни искала, так и не нашла. Но, вероятно, она тоже погибла.

Не найдя ничего ценного в обломках баржи, Майра взяла брата, добралась до ближайшей дороги и пошла в город, надеясь найти приют у своей тетки. Однако этому не суждено было случиться. На окраине города их поймали охотники за вознаграждением и отвезли на Биржу труда.

Дорну, как и многим ученикам Милфордской академии, раньше не доводилось так близко общаться с девушками. Дорна притягивала красота Майры, но еще больше его восхищало то, как она держала себя — уверенно и спокойно. Ему так много хотелось ей сказать, но какая-то робость сковала его язык. К тому же стражник прервал их разговор:

— В дорогу, рвань! Последнему в колодках первый бич! Началась страшная суматоха. Дорн только и успел крикнуть:

— Встретимся вечером! — и увидел, как Майра кивнула.

Мужчины переругивались, матери звали детей. Щелкая бичами, стражники выводили людей на дорогу. По каким-то непонятным причинам каждый узник должен был иметь постоянное место в колонне; Дорн нашел мужчину, который шел перед ним, встал возле цепи и обмотал шарфик вокруг щиколотки. Теперь, когда он ближе познакомился с Майрой, этот кусочек ткани стал для него еще дороже, и он не хотел его потерять. Хорошо смазанная колодка щелкнула, плотно охватив щиколотку. Прошло еще две-три минуты, и колонна тронулась. Дорн крутил головой, пытаясь увидеть Майру. Кажется, один раз ему это удалось.

Жаркий полдень был бесконечным. Пыльное однообразие дороги лишь изредка нарушал блеск воды да шум прибоя. Идти было тяжело, но, как ни странно, Дорн, даже вспоминая о судьбе своих родителей, не чувствовал ни уныния, ни подавленности. Он был полон сил и почти счастлив. Дорн понимал, что это из-за Майры, и ему было стыдно, что он такой плохой сын и такой слабохарактерный человек.

Его, как раба, в цепях гонят в забытый Богом рукотворный ад, он только что узнал о смерти родителей — а все равно млеет при одной мысли о едва знакомой девчонке! Это глупо, легкомысленно и безнравственно. К несчастью, Дорн быстро убедился, что изменить ход своих мыслей совсем непросто. Как он себя ни увещевал, ему никак не удавалось сосредоточиться на грустных событиях своей жизни. Ужин, а значит, возможность увидеть Майру — вот что стало для него главным. Всего остального просто не существовало.

Когда солнце начало понемногу клониться к горизонту, колонну догнал лимузин на воздушной подушке и сбросил скорость, обходя ее. Рядом с водителем сидел мужчина средних лет; у него были черные волосы и нос с горбинкой. На заднем сиденье Дорн увидел девушку, с виду свою ровесницу.

Мужчина не обратил на колонну никакого внимания, но девушка разглядывала узников очень внимательно. Второй раз за день кто-то увидел в Дорне человека. Потом машина уехала, а Дорн задумался о том, кто эта девушка и почему ее внимание имело для него такое значение.

День подходил к концу. Жара понемногу спадала. Наконец колонна добралась до лагеря, и с узников сняли колодки. Все уже успели привыкнуть к распорядку дня, и раздача пищи проходила без суеты.

Дорн почти сразу же заметил Майру и подавил в себе желание побежать к ней. Однако он сразу же пожалел об этом, потому что к девушке тут же пристроился какой-то парень и стал пытаться завязать беседу. Как можно незаметнее Дорн приблизился и встал в их очередь, терпеливо ожидая, когда Майра обернется. Через несколько мгновений девушка увидела его, улыбнулась и моментально забыла о своем новом поклоннике:

— О, Дорн, рада тебя видеть! Поедим вместе?

Дорн чувствовал себя на вершине счастья, несмотря на то что обстановка для романтического ужина была совсем не такой, какую Дорн представлял себе по фильмам, да еще все слегка портили злобные взгляды отвергнутого кавалера и комковатая каша.

Но с Майрой оказалось легко разговаривать, и Дорн сам не заметил, как выболтал ей все свои секреты, начиная исключением из академии и кончая смертью родителей. Он признался, что чувствует себя виноватым оттого, что мало скорбит по ним, и оказалось, что Майра испытывает те же чувства по поводу смерти своего брата. Это сблизило их больше, чем любой разговор на самые сокровенные темы.

Время бежало быстро. Казалось, прошло всего несколько минут, хотя на самом деле их разговор длился много часов. Очнулись они лишь тогда, когда увидели, что почти все уже спят. Майра и Дорн просидели несколько часов бок о бок, и для них было вполне естественно и устроиться на ночлег рядом. А когда короткий, но сильный дождь промочил их до костей, было так же естественно, что они обнялись и прижались друг к другу, чтобы согреться. Их губы почти соприкасались, в эту минуту Дорн проклял свою восставшую плоть и, чтобы отвлечься, принялся вспоминать формулы из курса математического анализа. Это помогло. Наконец Майра согрелась и заснула; в конце концов уснул и он.

Утро выдалось ясным и солнечным. Проснувшись, Дорн увидел, что его ноги тесно переплелись с ногами Майры. Он смутился сам, увидел ее смущение и поспешно откатился от девушки. Каждый молча ушел к своему туалету, но в очереди за завтраком они встретились снова.

Слухи, в том числе и самые нелепые, без конца будоражили колонну. Этим утром все, ссылаясь на слова какого-то охранника, говорили, что до места назначения осталось всего полдня пути.

Дорн подозревал, что слух пустили специально, чтобы подбодрить заключенных, но Майра искренне надеялась, что переход скоро закончится. Приглядевшись, Дорн заметил, что охранники сегодня выглядят веселее, хотя, может быть, ему это только казалось.

Так или иначе, завтрак закончился с небывалой стремительностью, и вскоре колонна выступила. Ландшафт заметно изменился. Деревянные мосты больше не попадались, дорога начала плавно подниматься к холмам, а по обочинам появилось ограждение, явно вручную сложенное из необработанного камня. Густые заросли постепенно сменились жидким кустарником, который только и мог расти на этой скудной каменистой почве, спасая ее от эрозии.

Подъем был тяжел даже для Дорна, а остальные просто изнемогали. Однако каждый шаг приближал колонну к вершине, а на спуске все надеялись отдохнуть. Внезапно Дорн увидел у дороги три больших деревянных креста. На крестах висели исклеванные птицами трупы. Рты мертвецов были открыты, пустые глазницы пялились на солнце. Бриз шевелил истлевшие лохмотья; запах тления вызывал тошноту. Все молчали, проходя мимо крестов. Каждый понимал, что и его может постигнуть такая же участь.

С вершины холма открылся страшный и одновременно величественный вид. У подножия обрывистых склонов лежала небольшая равнина. За ней до самого горизонта — лазурная гладь моря. А у берега пенились волны, разбиваясь о наполовину разобранные корпуса старых звездных кораблей.

Дорн, который все детство провел на звездолетах, легко узнал останки информационных лайнеров компании «Мацузаки», грузовых кораблей «Шук Интерсистем», «Траа-Дроун», «Килуорти Юнихаллз», космических буксировщиков компании «Морган» и многих, многих других. Это было потрясающее зрелище, но вместе с тем и очень печальное для тех, кто любит корабли.

Но гораздо более сильное впечатление на Дорна произвели люди, облепившие корпуса судов, как муравьи. Они вручную делали работу, которую обычно выполняют роботы или киборги. Высокие краны и мощный цепной транспортер ни минуты не стояли без дела.

Теперь стало ясно, откуда бегут тяжелые грузовики с металлом. Ветхие лачуги окружали солидные одно- и двухэтажные строения в центре поселка. Дешевую рабочую силу селили поближе к прессам и печам, необходимым для обработки металла, добытого на кладбище кораблей.

Над всем поселком возвышался белоснежный особняк в классическом стиле. Он стоял в стороне от других домов и, сияя в лучах полуденного солнца, казался настоящим дворцом на фоне окружающей нищеты.

На этом берегу Дорну предстояло встретить свою взрослую жизнь, если, конечно, он до неё доживет в здешних условиях.

Все умолкли, когда колонна вышла на равнину. У дороги стоял знак, похожий на обломок огромной шестерни; на нем буквами высотой десять футов было написано название компании — «Шарма Индастриз». Охранники подвели новых рабов к пропускному пункту и в знак приветствия осыпали ругательствами коллег у проходной. Те не остались в долгу. Дорн посмотрел на девятифутовый забор из легированной стали, на натянутую по всему периметру колючую проволоку и понял: бежать отсюда практически невозможно.

Колонна остановилась, затем рывками стала двигаться снова: заключенные по одному проходили под какой-то странной аркой. Из вершины арки выезжал прибор, похожий на телекамеру, и зависал над головой человека. Вспышка — и заключенного выталкивали из-под арки, а на его место вставал следующий. Дорн слышал крики боли, удары бичей, и сердце его бешено колотилось. Что это значит? Что делает с людьми эта штука?

Ему не пришлось долго ждать, чтобы все узнать на себе. Охранник толкнул его вперед, и красная вспышка опалила Дорну лицо. От боли и неожиданности он споткнулся и чуть не упал. Выйдя из арки, он услышал за спиной чей-то плач и оглянулся. Это плакала женщина, которая шла сзади него. У нее на лбу был ярко-синий прямоугольник штрих-кода. Дорн понял, что и он теперь носит такой же. Здесь рабочих клеймили.

Боль еще не прошла, когда Дорн услышал в воздухе гул. Этот звук он помнил с детства и поэтому сразу зажал голову. На посадку заходил корабль экспрессной линии «Кавабата Старлайт». Ему было четверть века, и, видно, он отслужил свое. Корпус судна был весь в шрамах, номера не читались, а определить порт приписки было вообще невозможно. Корабль двигался боком, как краб; несомненно, на нем были серьезные неполадки с управлением. Работа вспомогательных двигателей, репеллеров, создающих вихревые силовые поля, которые удерживают судно на заданной высоте и курсе при взлете и посадке, была несогласованной. От этого корабль постоянно вздрагивал и заваливался то на нос, то на корму. Дорн с нарастающей тревогой смотрел, как его сносит к берегу. Шесть смерчей от репеллеров могли запросто сровнять поселок с землей, если корабль пройдет над ним.

Внезапно все репеллеры смолкли. Корабль, который шел на высоте в каких-то ста футов, стал падать. У Дорна перехватило дыхание. Но пилот не сдавался, да и корабль явно не хотел умирать. Когда до земли оставалось футов семьдесят, ожили пять из шести репеллеров, и он возобновил свой дрейф к берегу. Дорн закричал, предупреждая об опасности, одновременно с этим завыла сирена; но пять рукотворных смерчей уже помчались по пляжу, затягивая в себя песок и воду. Громадные листы стальной обшивки летали по воздуху, как осенние листья. Скованные узники хотели бежать, но цепь не пускала. В панике все рвались в разные стороны, и в результате никто не сдвинулся с места.

Проходя над поселком, смерчи убивали всех на своем пути, а тех, кто оказался рядом, просто поднимали в воздух, чтобы потом с высоты бросить на землю.

Корабль неумолимо приближался к колонне скованных узников. Дорн крикнул стражникам, чтобы они разомкнули цепь, но те уже разбежались по укрытиям. Наконец, огромная тень полностью закрыла солнце, и сразу же вслед за этим раздались душераздирающие крики людей, которых поток энергии заживо разрывал на куски. В бессильном отчаянии юноша смотрел, как смерч затягивает в себя людей вместе с двадцатифутовой цепью. В это мгновение он вспомнил о Майре и, выкрикивая ее имя, бросился к тем, кто еще уцелел.

Глава 10

Разверзлись хляби небесные! Потоки дождя барабанили по корпусам кораблей, в доке блестели лужи. Служба управления погодой, созданная с целью предотвращать такие явления, на этот раз подвела. Но Натали нравилось шагать прямо по лужам и смотреть, как разлетаются брызги под ее ботинками. В детстве они с братом обожали возиться в лужах. Натали скучала по брату, по его звонкому смеху и по собственному детству.

Натали пришла в порт, чтобы устроиться на работу. Она слышала, что у капитана Джорда свободна должность второго помощника капитана. На «Птице солнца» она была первым помощником, но нищим выбирать не приходится, тем более когда желающих хоть отбавляй. Правда, к Джорду это не относилось, поскольку его корабль был из тех, которые среди астронавтов назывались «плакальщиками». Это были суда, на которых все — или почти все — члены команды исповедовали одну и ту же религию и проводили по многу часов в совместных молебствиях. Натали очень не хотелось служить на этом корабле, и она ни за что не пошла бы на него, если бы не тот факт, что «Божья Воля», а таково было имя судна, не отправлялась бы на Планету Блуждающих Вод.

«Божья Воля», корабль производства компании «Килуорти Юнихаллз», была прочно опутана паутиной швартовов и направляющих. Судя по всему, он уже был загружен, так как сидел глубоко в воде и рядом не суетились грузчики.

Натали подошла к переговорному устройству и нажала клавишу. На экране появилось лицо седой женщины с клеймом в виде буквы «Б» на лбу.

— Я вас слушаю!

— Я Натали Восс, пришла на переговоры с капитаном Джордом.

Женщина кивнула:

— Капитан ждет вас, поднимайтесь на борт! — Экран погас прежде, чем Натали успела сказать спасибо.

По шаткому алюминиевому трапу, протянутому над водой, Натали пошла к кораблю. Откуда-то выплыла утлая плоскодонка. Насквозь промокший мальчишка правил ею одним веслом; рядом с ним сидела девочка, держа в руках чашку кофе.

— Эй, капитан, купи чашечку? Только что сваренный, как раз то, что тебе нужно!

Натали отказалась, но кинула на дно лодки монетку.

Поднявшись на верхнюю палубу «Божьей Воли», Натали еще раз оглядела корабль. Дельтовидный корпус был снабжен крыльями, похожими на плавники манты; в них помещались баки, а также трубопроводы, которые отводили горячие воду и воздух от теплообменников, холодильников и сопел рулевых двигателей.

На платформе лифта красовалась табличка «Для персонала». Натали встала на платформу, нажала кнопку и опустилась в переходный шлюз.

Как только она сошла с платформы и лифт ушел вверх, открылся внутренний люк, и в проходе появился корабельный техник. На нем была простая синяя спецовка, на лбу — буква «Б». Он произнес хорошо отработанным слащаво-приветливым голосом:.

— Добро пожаловать на «Божью Волю», госпожа Восс, второй помощник капитана! Меня зовут Питер, пожалуйста, идите за мной.

Натали молча перешагнула через высокий комингс и пошла за Питером внутрь корабля. Каждый корабль имеет свой собственный запах; здесь пахло ладаном, острыми приправами и чуть-чуть — озоном. В целом он не отличался от других кораблей этой модели, только был чище, и в каждом отсеке стоял маленький алтарь, украшенный искусственными цветами и зажженными свечами.

Все остальное было так же, как на обычных кораблях. На полу — стальные решетки, на стенах — литые панели, скрывающие кабели, световоды и короба воздуховодов. А дальше — лабиринт кают, кладовок, щитовых, распределительных — всего того, без чего кораблю никак нельзя. Каюта Джорда располагалась на палубу выше, рядом с центральным постом управления.

Питер постучал три раза, услышал «войдите» и пропустил Натали вперед.

Девушка вошла и сразу же утонула в облаке голубоватого дыма. Дым спиралями поднимался из бронзовой курильницы, плыл под потолком и исчезал в вентиляционном отверстии.

За облаком дыма лицом к двери сидел на циновке капитан Джорд. На нем не было ничего, кроме белой набедренной повязки. Закрыв глаза и скрестив ноги, он замер в позе, называемой «лотос». Сначала капитан улыбнулся и лишь потом открыл глаза. Глаза были черными и словно притягивали к себе.

— Второй помощник капитана Восс, добро пожаловать! Меня зовут капитан Джорд.

Уже второй раз ее называли вторым помощником, и Натали задумалась: что бы это значило? Неужели капитан не знал, какую должность она занимала до этого? Или он уже решил взять ее на корабль? Трудно сказать. Впрочем, она опять промолчала и только вежливо улыбнулась.

— Прошу вас, присаживайтесь, — сказал Джорд и кивнул на другую циновку. — Прошу прощения, если вам будет неудобно сидеть. Но те, кто следует Пути, предпочитают простоту — сложности, знание — комфорту и скромность — гордости.

Не зная, как полагается отвечать на такую тираду, Натали опустилась на циновку. Она подумала, не сесть ли и ей в позу лотоса, но побоялась, что у нее не получится.

Джорд щелкнул пальцами, и на стене ожил экран. Натали увидела собственную фотографию, которую она прислала вместе с заявлением и послужным списком. Джорд лишь изредка сверялся с текстом, перечисляя ее данные:

— Двадцать седьмая в классе. Окончила Академию торговли на Мехносе. Пилотские права. Диплом специалиста по грузам и разрешение на пользование стационарным корабельным оружием третьего класса. Очень неплохо! Неужели вы не можете найти работу, или вам просто некуда податься? Зачем просить место на «плакальщике»?

Натали на мгновение растерялась от такой прямой постановки вопроса.

— Сейчас действительно не так просто найти работу, — ответила она. — Но я пришла к вам еще и потому, что вы направляетесь на ту же планету, на которую нужно и мне.

У Джорда были редеющие волосы, буква «Б» на лбу и высокие скулы, которые придавали его худощавому лицу довольно зловещее выражение.

— То есть вы собираетесь сойти с корабля в первом же порту?

— Нет, — честно ответила Натали. — Но лишь в той мере, в какой это зависит от меня. Повестка Конфедерации обязывает меня прибыть на Планету Блуждающих Вод и дать показания некоему Ролло. Надеюсь, что после этого меня отпустят на все четыре стороны.

Джорд кивнул и спросил снова:

— Но вы не исповедуете нашу религию. Не будет ли это мешать вам?

Натали пожала плечами.

— Не знаю, но думаю, нет, если вы не станете навязывать ее мне.

Джорд снова кивнул.

— Ценю вашу честность! Возможно, вам будет спокойнее, если я скажу вам, что в команде есть и другие неверующие. Мы никому не навязываем нашу религию. Груз уже на борту. Взлет в восемь ноль-ноль. Жалованье у нас начисляется так же, как и на других кораблях. Прошу быть на борту, как минимум, за два часа до старта.

Поблагодарив капитана, Натали спустилась в шлюзовую камеру. Лифт поднял ее наверх, и она вновь вышла под дождь. Натали задумалась о том, как она сработается с новой командой, и внезапно почувствовала себя очень одиноко.

Орр сидел в восточном крыле своего огромного особняка. Стены были обшиты панелями из дорогого дерева, тщательно подобранные картины и другие произведения искусства висели или стояли так, что нельзя было не оценить их красоты. В камине в любое время года горел огонь. Супруга Орра утверждала, что это создает настроение.

Орр, как всегда, думал о том, как сделать компанию «Орр энтерпрайзес» самой большой и влиятельной в Конфедерации. Именно из-за своих амбиций он сегодня дал согласие на переговоры с траанцами, несмотря на множество иных дел, включая взбунтовавшуюся систему управления погодой, чертову уйму исков от фермеров с их затопленными полями, от организаторов несостоявшихся спортивных состязаний на открытом грунте и от невесты, которая потребовала от «Орр энтерпрайзес» компенсации за испорченную церемонию венчания. Перечень паразитов, желающих погреть руки на их беде, не имел конца. И ко всему этому добавлялись постоянные капризы жены.

Орр дал команду включить связь. На большом настенном экране появилась голова траанца. Для Орра они все были на одно лицо, но этого, кажется, звали Са-Ло. Даже не будучи специалистом по внешним эмоциональным проявлениям у инопланетян, Орр догадался, что его собеседник недоволен. Слова Са-Ло подтвердили его догадку:

— Время идет, а вы никак не можете договориться с этой женщиной! Она завтра улетает, и ваши обещания летят ко всем чертям!

— Валяйте, не стесняйтесь! — с сарказмом произнес Орр. — Сыпьте все в кучу, говорите, что думаете!

Но Са-Ло не понял иронии:

— Вы действовали слишком поспешно! Ваши люди напугали женщину, и мы потеряли возможность установить с ней контакт!

— Ну а что предложили бы вы? Астронавты умеют постоять за себя. Понадобилась бы целая армия, чтобы вытащить ее из Вольного. И потом, это ведь не пограничный мир, где не существует законов.

— Дальше дело будем вести мы, — отрезал Са-Ло. — И сами договоримся с девушкой.

Орр сразу встревожился. Неужели сделка срывается? А что же будет с его сыном? Он заторопился:

— Постойте, постойте, но ведь мы заключили договор и от него зависит судьба Джейсона!

— Наше соглашение остается в силе, — ответил Са-Ло. — Ваш сын в полной безопасности. И до тех пор, пока наши интересы совпадают, ему ничего не грозит. Когда все документы будут подписаны, мы с вами свяжемся.

Экран мигнул и погас. Наступила долгая, томительная тишина. Ее прервал мужской голос:

— Хороши же у вас дружки! Неудивительно, что вам нужна помощь!

Орр обернулся и увидел худощавого высокого мужчину, одетого в безупречный костюм, который сидел на нем без единой морщины. Мужчине можно было дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет. Но самым поразительным было не это. Он никогда не закрывал глаз, он даже не моргал. Такой немигающий взгляд невольно наводил на мысль об ожившей статуе или, хуже того, мертвеце.

Имя джентльмена было Сэнко; он, как его отец и дед, называл себя свободным торговцем, но главным источником его дохода были хищение грузов, рэкет, контрабанда — одним словом, все, что давало быстрые и легкие деньги. Орр поймал Сэнко на крючок, когда тот угнал груз сонного семени, очень быстро вызывающего наркотическую зависимость. Сэнко думал, что оно принадлежит какой-то мелкой банде наркодельцов, но оказалось, что груз этот — собственность преступного синдиката Хилдэго. Парни из этого синдиката поклялись перерезать глотку «свободному торговцу».

Орр улыбнулся:

— Что, понравились мои мохнатые друзья? Было бы очень жаль, если бы с ними что-то случилось!

Появилась Ари. Ее лицо было хмурым, правая рука лежала на потертой кобуре.

— Траанец говорил из отеля в порту.

— Похоже, это подтверждает ваше предположение, — задумчиво произнес Сэнко. — Инопланетяне летят на том же корабле, что и девушка. Во всяком случае, хотят лететь.

— Точно, — сказал Орр. — Значит, сделай то, что ты должен сделать!

Сэнко был вор и убийца, но терпеть не мог лицемерия.

— Что это значит? Орр вспыхнул:

— Да что с тобой, черт возьми? Убей их, вот что это значит! Убей всех! Тебе что, обязательно надо это услышать?

— Конечно! — Сэнко лучезарно улыбнулся. — А что делать с «Божьей Волей»?

Орр пожал плечами:

— Что хочешь! Только где-нибудь подальше отсюда. Наверняка будет расследование, а здесь и так хватает следователей со значками Прокуратуры Конфедерации. Я не хочу, чтобы мое имя стояло рядом с твоим. Перехвати их на обратном пути.

— Как вам угодно! — Сэнко произвел в уме кое-какие подсчеты. — Но мне предстоит долгий полет, а мой корабль летает только за деньги!

— Пятьдесят, — сказал Орр. — И ни кредитом больше! Половина сейчас, половина — когда вернешься.

— Да это же и на горючее не хватит! Семьдесят пять!

В затылок ему уткнулся ствол пистолета. Это была Ари. Сэнко умолк. Будь это на улице или на корабле, его телохранители мигом бы вышибли из нее дух, однако на территорию усадьбы Орра их, к сожалению, не пускали.

Орр улыбнулся:

— Так, значит, договорились, Сэнко, пятьдесят!

Сэнко кивнул. Ари убрала пистолет. Сэнко с облегчением потер затылок:

— Ладно, незачем так волноваться. Бизнес есть бизнес!

— Ну вот и отлично! Ари, проводи нашего друга до машины.

Через пятнадцать минут, когда Ари вернулась, Орр уже успел поговорить с кем-то по видеофону и как раз собирался звонить куда-то еще. Ари промокла насквозь, вода текла с нее ручьями, но Орр, казалось, этого не замечал.

— Наш друг уехал?

— Ну, «друг» — это слишком сильно сказано! Впрочем, кто бы он ни был, я его выпроводила.

— Прекрасно! — бодро произнес Орр. — Сэнко склонен перегибать палку, но у него есть свои достоинства. Итак, поскольку Натали Восс больше не вернется на Мехнос, нам надо побеседовать с ее братом.

— А это еще зачем? — удивилась Ари. — Насколько я знаю, он еще несовершеннолетний и не имеет права скреплять документы оттиском большого пальца.

— Верно! — охотно согласился Орр. — Но очень скоро сможет. Я навел справки, и угадай, что я узнал? Дорну Воссу исполнится восемнадцать через тридцать шесть дней, начиная с этого. А если его сестра наследует информацию о координатах, логично предположить, что и он тоже.

— А если он не знает о них?

— Тогда мы заплатим ему небольшие отступные и сами найдем эти «Врата».

— Так вы хотите, чтобы я отыскала парня?

— Да, привези мальчишку или его большой палец, — безмятежно произнес Орр. — Выбирай сама, что тебе проще.

Натали поднялась на борт «Божьей Воли» за шесть, а не за два часа до отлета, и к половине седьмого уже ознакомилась со всеми системами корабля, за которые ей предстояло отвечать. Привыкнуть к новому званию было труднее. Услышав команду: «Второй помощник капитана Восс, на мостик!» — она не сразу догадалась, что приказ относится к ней.

Натали нажала на педаль и подождала, пока орудийная платформа уйдет влево. Затем схватилась за траверсу над головой, подтянулась, качнулась и выпрыгнула в коридор. Ей потребовалось пять минут, чтобы попасть в центральную рубку, но она нашла ее с первой попытки и была этим горда.

Старший офицер, женщина по имени Руссо, подняла голову от компьютера. Очевидно, она относилась к наиболее убежденным адептам корабельной религии: буква «Б», выложенная из драгоценных камней, была вживлена ей в лоб. Буква казалась особенно большой, потому что у женщины практически не было подбородка.

— К нам прибыли пассажиры, — сказала она. — Встретьте их у трапа и проводите на борт!

Такое указание можно было бы передать по внутрикорабельной связи, и тогда Натали не надо было бы спешить в рубку. Однако у Руссо была власть, и она любила ею пользоваться. Натали уже встречала такой тип офицеров, поэтому на ее лице не отразилось никаких чувств. Она коротко сказала: «Слушаюсь!» — и покинула рубку.

Пассажиров было двое. Плащи с капюшонами защищали их от дождя и одновременно почти полностью скрывали их лица. Офицер Восс поначалу приняла их за людей — за женщин или подростков, поскольку они были низкого роста. У каждого была небольшая сумка. Натали сказала:

— Приветствую вас на нашем корабле! Я Натали Восс, второй помощник капитана. Разрешите взять ваш багаж?

Но это оказались инопланетяне. Тот, что был чуть повыше, ответил:

— Спасибо, помощник, но я и мой спутник предпочитаем сами нести свои вещи. Пожалуйста, проведите нас в нашу каюту.

Приглядевшись к ним, Натали убедилась, что это действительно инопланетяне, вероятнее всего траанцы. Она знала, что траанцы — весьма опасные конкуренты, известные своими рискованными, но почти всегда честными сделками, и подумала, что на Планету Блуждающих Вод они отправляются с какой-то коммерческой целью.

Натали проводила пассажиров к тому же лифту, которым накануне пользовалась сама. Платформа тихо жужжала, опускаясь. Наконец входной люк открылся. Лично старший офицер Руссо встретила траанцев у комингса. Судя по подчеркнутому радушию, проявленному ею, эти пассажиры были очень важными персонами, что и подтвердилось позже, когда выяснилось, что им отведена каюта старшего офицера, и Натали была вынуждена делить с Руссо собственную каюту.

После размещения пассажиров началась предстартовая проверка систем. Потом кораблю освободили пространство в гавани, и портовый буксир, деловито пыхтя, вывел их на стартовую полосу. Во время взлета Натали должна была дублировать управление кораблем в кормовой ходовой рубке. Она пристегнулась ремнями, убедилась, что показания дублирующих приборов соответствуют показаниям основных у Джорда в центральной рубке, и кивнула главному механику. «Божья Воля» задрожала, и ее корпус наполовину поднялся над водой.

Последняя проверка — и корабль с ревом умчался в открытое море, а оттуда устремился в небо. Вначале скорость была относительно невелика, но потом Мехнос принялся все быстрее и быстрее уменьшаться в размерах. Наконец «Божья Воля», или «Волюшка», как ее называли неверующие члены команды, вышла из гравитационного поля планеты, распрощалась с диспетчерами, контролировавшими ее взлет, и легла на курс к далекой звездной системе.

А ровно через час, строго по графику, Тор Сэнко стартовал с Мехноса, имея на борту своего корабля необычно большую команду. Его сильно вооруженный крейсер типа «Талли Трихалл» легко мог догнать «Божью Волю», но с этим Сэнко, как и с другим черным делом, на которое он подрядился, решил пока подождать.

А звезды, безразличные ко всем страстям человеческим, медленно плыли сквозь пустоту.

Глава 11

Репеллеры звездного корабля превращали поселок в обломки. Дорн увидел, как смерч затянул в свою воронку еще нескольких несчастных, скованных одной цепью, и, к своему ужасу, узнал в одной из жертв Майру.

— Быстро! Хватайте их за ноги! Иначе им не спастись! — закричал он остальным.

К его великому удивлению, а возможно, и к их собственному, узники повиновались. Путаясь в собственной цепи, они бросились вперед и уцепились за последнего человека из тех, кого смерч поднял в воздух. Дорн, почти ничего не видя в пыли, подбежал и тоже схватил чье-то тело. Он молился, чтобы порожденные кораблем смерчи задели их только краем. К счастью, в ту самую минуту, когда сил уже не оставалось и казалось, что этому кошмару не будет конца, ожил шестой репеллер. Пилот выровнял корабль и повел его к морю. Пыль улеглась, и Дорн увидел, что та, которую он удерживал из последних сил, была Майрой! Девушка обвила руками его шею. Их поцелуй был естественным, как дыхание, и подтверждал, что они живы. Ее губы были необыкновенно нежными. Дорн даже не подозревал, что может быть так хорошо.

Но их объятиям не суждено было длиться долго. Вновь появились стражники, опять засвистели свистки и защелкали бичи. Уцелевших построили, отвели к одноэтажному зданию и велели ждать, пока медицинская служба владельцев фирмы не окажет первую помощь раненым. Погибших относили в импровизированный крематорий, а для расчистки завалов были организованы группы спасателей.

Ближе к вечеру появился человек в грязно-сером тюрбане, тот самый, который платил за заключенных в Оро. Он осмотрел пленников, шепнул что-то одному из охранников, а сам отошел в сторону и стал наблюдать.

Всем пленникам было приказано встать и повернуться лицом к этому человеку. Дорн и Майра, которых приковали рядом, заняли свое место в шеренге и стали ждать, что уготовила им судьба.

Мужчина начал обход с дальнего края шеренги и постепенно приближался к ним. По его приказу стражники снимали с тех заключенных, на кого он указывал, колодки и отводили в сторону. Он отбирал женщин, мужчин и даже детей; чем он при этом руководствовался, было неясно. Дети, разлученные с родителями, плакали. Одна женщина рванулась к своему сыну, но ее остановили ударом.

Закончив, работорговец уже было собирался уходить, но вдруг обернулся и вновь поглядел на Майру. По его приказу пожилой стражник вывел ее из шеренги. Майра была очень напугана. Дорн взял стражника за руку и умоляюще спросил:

— Пожалуйста, скажите, что все это значит? Куда вы ее уводите?

— Она будет работать в доме, — ответил тот. — А теперь отпусти меня!

Дорн вспомнил красивый белый особняк на самом конце полуострова.

Не надо было быть гением, чтобы догадаться, кому он принадлежит, и что для того, чтобы поддерживать в таком доме порядок, нужно много слуг.

— Как там с ней будут обращаться, что она будет делать? — настаивал Дорн, не разжимая пальцев.

— Ей повезло больше, чем тебе, — ответил охранник. — Сегодня погибли четыре человека из кухонной прислуги. Твоя подружка заменит одного из них. А теперь — отвали!

Дорн отпустил его. Ему хотелось сказать Майре напоследок что-то очень важное, особое, такое, чтобы она навсегда это запомнила, но у них не было времени на прощание. В следующую минуту ее вместе с остальными увели стражники. Все же она обернулась, махнула рукой, и Дорну стало немножечко легче. Но у нее при этом было такое выражение лица, что юноша чуть не расплакался. Дорн сам не знал, почему Майра стала так много для него значить. Так много, что он дал себе клятву найти ее, любой ценой, как бы трудно это ни было. Он хотел крикнуть ей об этом, но она уже скрылась из виду.

Потом случилось что-то и вовсе непонятное. Охранник, весь в пыли и грязи после расчистки завалов, прошел вдоль шеренги и разомкнул все колодки. По его приказу какой-то парень скойпал[15] цепь и унес ее куда-то.

Минута шла за минутой, но никто не двигался. Одни сели прямо в придорожную пыль, другие остались стоять, прислонившись к стене. Дорн поймал себя на том, что боится даже пошевелиться, как, впрочем, и все остальные. Они по-прежнему боялись окрика или удара бича. Люди просто смотрели на нескончаемый поток оборванных мужчин, женщин и детей, который тек мимо. Многие были ранены, и белые повязки резко выделялись на грязном тряпье.

Минут через пять Дорн понял, что больше не выдержит ожидания. Убедившись, что поблизости нет охранников, он поднялся и, озираясь, отошел в сторону. Каждое мгновение он ждал окрика, свистка или удара бича, но никто не обращал на него внимания. Ободренный этим, юноша шел быстрее и быстрее, пока здание, возле которого их оставили, не скрылось из виду. Теперь он знал, что свободен, если только можно назвать свободной жизнь в лагере принудительного труда. Впрочем, мистер Холуорти всегда утверждал, что все в мире относительно.

Стало совсем темно. Извилистые тропинки освещались дымными факелами, которым помогали редкие галогеновые светильники. Первые полчаса своей относительной свободы Дорн провел, блуждая по грязным улочкам, вдыхая воздух непривычной ему жизни и с наслаждением вбирая в себя все, что видели его глаза и слышали уши.

Нищета, которую он видел в городе, не шла ни в какое сравнение с той, что царила здесь. Граждане Оро все-таки жили в домах, какими бы скверными эти дома ни были. Тут все жилища строились из отходов. Отходов дерева, пластика, текстолита, но никогда — металла. Любой кусок металла ценился дорого и был собственностью владельцев «Шарма Индастриз».

Постепенно Дорн начал замечать детали, которые до этого от него ускользали. Во-первых, все местные жители старались ставить свои лачуги на любом, даже самом малозаметном холмике или насыпи. Несомненно, таким образом они старались уберечься от вони сточных канав и уловить немного свежего воздуха, принесенного бризом. Наиболее удачливые строили дома на основе пластиковых контейнеров для перевозки грузов размером шесть на двенадцать футов, но в основном поселок состоял из обычных навесов, землянок и дырявых палаток. Чем ближе к дороге, тем беднее были жилища. А у самой дороги ютились в пыли и грязи парии этого общества. Крыши над головой у них не было вообще, они укрывались обрывками всякого тряпья — например, Дорну попался на глаза изодранный флаг компании «Восс Лайнз». Такой же флаг реял над кораблем его родителей, когда они входили в главную гавань Фортуны.

Флаг трещал и хлопал на ветру, как будто знал свою судьбу и заранее ужасался.

Бродя по трущобам, Дорн удивлялся не только нищете, но и энергии, с которой местные жители с ней боролись. Повсюду его преследовали голоса, предлагавшие одежду, стрижку и бритье, специи, выпивку, пироги и такие сексуальные наслаждения, о каких Дорн никогда не слышал и не слишком жаждал испытать.

Однако лотки с едой были сильнейшим искушением. Глотая слюну, Дорн смотрел, как какая-то девочка снимает с маленькой жаровни полоску непонятно какого мяса, окунает его в горшок с коричнево-красным соусом и протягивает мужчине, чья кожа сплошь покрыта татуировками. Мужчина взял мясо, протянул девочке трехдюймовый кусок неизолированной медной проволоки и ушел. Дорн, услышав, как требовательно урчит его собственный желудок, поспешил продолжить свое путешествие.

В конце концов дорога случайно вывела его в тот район, где разрушения были наиболее сильными. Компания распорядилась поставить здесь прожектора, и в свете их было видно, что дым, смешиваясь с пылью, все еще поднимается клубами в небо. Спасательные работы шли полным ходом, пятнадцать или двадцать человек разбирали кучу обломков. Подходя, Дорн услышал, как кто-то крикнул: «Я слышу их, мы приближаемся!» — и увидел, что остальные возобновили работу с удвоенной энергией. Но тут внезапно завыла сирена, и доблестные спасатели моментально куда-то убежали, бросив свои немудреные орудия труда. Дорн решил, что они побежали к зданию, где размещалась контора; он уже сегодня был возле нее.

На завале остался, вздымая руки к небу, только один инопланетянин. Дорн узнал в нем траанца. Юноше не надо было иметь диплома магистра по ксенопсихологии, чтобы понять, что он, она или оно огорчено и разгневано.

— Стойте! Мы ведь уже почти их вытащили! Любой из вас мог бы оказаться на их месте! Вернитесь, черт побери!

Но его уговоры были напрасны. В это время экзот увидел Дорна. Он наставил на юношу палец и закричал сердито:

— Ты! Да, ты! Чего же ты медлишь? Давай беги за ними, получай свою жалкую плату!

Дорн смутился:

— Я понятия не имею, куда они бегут. Но я помогу вам, если вы скажете, что нужно делать.

— А, да ты новенький! — обрадовался траа. Прямоугольник штрих-кода на лбу экзота почти совсем выцвел, так давно он был поставлен. — Что ж, это даже лучше. Ну ладно, новенький, сейчас мы с тобой покопаем немного, а потом поедим. Это такая же сделка, как и с компанией, только мы спасаем жизни, тогда как они — обесценивают. Ладно, бери топор, и за дело!

Топор был откован из куска обшивки, а топорище у него было из дуба. Это древнее и широко известное орудие труда на большинстве планет можно было купить за два-три кредита, а то и еще дешевле — но только не на Новой Надежде, где за еду платили несколькими дюймами медной проволоки, а охранники отвечали головой за двадцать футов стальной цепи.

А что, если взять топор и убежать? Дорн не сомневался, что коротышка траанец его не догонит. Но, во-первых, тот поверил ему, а во-вторых, под завалом были люди и они ждали помощи. Дорн устыдился собственных мыслей и, взяв топор, подошел к завалу.

Траанец, благодаря тяжелой нижней части лица и короткому носу с горизонтальными ноздрями, напоминал собаку. Он подвел Дорна к нагромождению деревянных балок, поставил рядом факел, чтобы было побольше света, и позвал людей, находившихся под завалом. В ответ прозвучали слабые, но вполне различимые голоса. Дорн примерился, определил балку, которую нужно было перерубить в первую очередь, и взмахнул топором. Человек рубил, а траанец оттаскивал куски в сторону.

После двух часов напряженной работы им наконец удалось извлечь из-под завала трех перепутанных людей — мужчину, женщину и ребенка. У женщины была сломана рука. По словам мужчины, они спрятались в заброшенной землянке и их завалило обломками.

Дорн поразился, как заботливо и осторожно траанец наложил шину на руку женщины, как ласково он успокоил ребенка и обработал раны мужчины. После этого инопланетянин отвел пострадавших к главным воротам, поговорил с охранником, который проявил к нему удивительное почтение, и получил заверения, что семье окажут необходимую помощь. Но, выйдя вместе Дорном из караульной, траанец обернулся и произнес очень странные слова:

— Да простит меня сила вечная, ибо то, что я сделал, лишь продлит страдания этих несчастных!

Дорн нахмурился:

— Как вы можете так говорить? Они бы погибли, если бы не вы!

— Да, — согласился траанец со вздохом, — сегодня они будут жить. А что будет завтра? А послезавтра? Конечно, каждый должен делать все, что в его силах, дабы уменьшить муки страдающих, но в конце концов что получается? За медицинскую помощь они заплатят продлением контракта еще на год. А как быть со злом, на котором зиждется эта отвратительная система? Мы все несем ответственность за то, что оно существует.

— При чем тут мы? — искренне удивился Дорн. — Оружие у охранников, а не у нас. Вот им и нести ответственность!

— Если бы все было так просто! — ответил ему инопланетянин. — Нити всех жизней, без исключения, сотканы в единое полотно. Поэтому недостаток возможностей, а в данном случае оружия, не уменьшает нашей ответственности. Но хватит об этом! Пойдем, я обещал тебе еду, и ты обязательно ее получишь.

По пути Дорн не раз удивлялся, с каким почтением приветствуют его спутника встречные. Он сказал об этом траанцу и получил такой ответ, какой мог бы дать мистер Холуорти, будь он жив:

— Я уважаю людей, и они платят мне тем же. Что же тут удивительного?

Дорн промолчал, но вспомнил слова своих родителей о том, что уважение вызывает только сила, а также школу, где всегда правил сильнейший, и подумал, насколько эффективна была бы философия траанца в таких ситуациях.

Они поднялись на вершину холма и остановились перед довольно опрятным контейнером. Надпись «Хасс Лайнз» еще читалась над входом, а сам вход был прикрыт листом пластика. Войдя, траанец зажег коптилку и произнес слова традиционного приветствия, принятого у него на родине:

— Мир тебе здесь, ибо сталь покоится в ножнах и мы одного септа, ты и я!

Дорн, которого уже давно никто не приглашал в свой дом, искренне поблагодарил траанца. В маленькой, но чистой комнате юноша увидел пару табуретов, сделанных из бобин для кабеля, широкую доску на козлах, исполняющую роль стола, а на стенах — полки из текстолита. В дальнем углу лежал скатанный матрац. По местным понятиям это была роскошь, и Дорн сказал об этом хозяину:

— Хорошо у вас здесь! Не боитесь, что кто-нибудь позарится на ваше богатство?

Траанец, который разжигал огонь в небольшом очаге, сложенном из самодельных кирпичей, только махнул рукой:

— Богатство приходит и уходит! Одни крадут, другие дают. Вещи — как облака в солнечный день. Чем их меньше, тем лучше.

Однако Дорн не разделял этого мнения; он больше полагался на знания, полученные от мисс Мэрфи на ее менее чем увлекательных уроках по новейшей истории цивилизации. Поэтому он сказал:

— Некоторые люди согласились бы с вами, но, к сожалению, далеко не все. А как же ваши сородичи? Насколько я знаю, траанцы достаточно практичны.

Инопланетянин повернулся и посмотрел на Дорна так, будто увидел его впервые.

— Ты прав. Две трети моих соотечественников так же алчны, как вы, земляне. Грустно, не правда ли? А теперь, если ты подкинешь в очаг пару поленьев, я приготовлю ужин.

Спустя некоторое время они сели за стол. Еда была простая, но на редкость вкусная. Их трапеза состояла всего-то из лапши и овощей, но как они были приготовлены! Овощи, бланшированные со специями в ковшике с длинной ручкой, оказались чудесной приправой. Согласно обычаям траанцев, ужин проходил в полном молчании. Дорн съел три полные порции, прежде чем отставил миску и вытер рот остатками того, что было когда-то рукавом его рубашки.

— Большое спасибо, очень вкусно! Можно спросить, как вас зовут?

В ответ инопланетянин продемонстрировал Дорну траанский эквивалент улыбки.

— Мое имя — Ла-Со. А как зовут тебя, молодой человек?

— Дорн, — был ответ. — Дорн Восс.

Если это имя и говорило что-нибудь Ла-Со, то он этого не показал.

— Рад познакомиться, Дорн! Помоги мне убраться, а потом ты можешь переночевать здесь.

Тьма, опустившаяся на трущобы, была на редкость зловещей. Дорн не заставил Ла-Со дважды повторять приглашение. Меньше часа ему понадобилось, чтобы натаскать воды из колонки, вымыть миски, потушить коптилку и приготовить себе незамысловатую постель. Конечно, спать на полу было жестковато, но флаг компании «Адаме Лайнз» оказался неплохим одеялом. Да и вообще, ночевать под крышей лучше, чем на улице. Ла-Со нараспев прочитал траанскую молитву, потом отвернулся к стене и тихонько захрапел.

Дорн очень устал, но мысли о Майре еще долго не давали ему уснуть. А когда сон наконец сморил юношу, Майра приснилась ему.

Глава 12

Хотя всю необходимую аппаратуру — навигационные приборы, компьютерные терминалы, копировальные панели, кабели и прочую технику, нужную для управления кораблем, — можно было бы смонтировать и в меньшем объеме, центральная рубка на «Волюшке» была очень просторной. Причина коренилась не в широте души владельцев корабля и не в капризе проектировщиков. Это диктовалось многолетней практикой полетов, опытом, за который многие заплатили большой ценой. Люди, как правило, чувствуют себя комфортнее и работают эффективнее, если их локоть не упирается в локоть соседа.

В плане центральная рубка представляла собой полуэллипс, в фокусе которого находилось капитанское кресло, а на равном расстоянии справа и слева размещались посты вахтенных офицеров. Информация о положении корабля в пространстве и об обстановке за бортом в передней и задней полусферах наблюдения поступала на огромный экран, занимающий всю стену рубки. Впрочем, несмотря на огромную скорость корабля, картина звездного мира менялась очень медленно, и это как нельзя более устраивало Натали: сейчас ей хотелось тишины и покоя.

Она стала астронавтом отчасти назло родителям, но в основном потому, что ей нравилась эта работа. Ей нравился риск, связанный с полетом, и предстартовый ритуал проверки систем, когда слова капитана и ответы вахтенных звучали как заклинание в тишине сверкающей хромом рубки и безмолвии космоса.

Неудивительно, думала она, что на иных кораблях все поголовно становятся верующими, хотя, конечно, для этого есть и другие причины, включая тоску по родным, по любимым и по дому, в котором редко задерживаешься надолго.

Питер прервал ее размышления:

— Простите, второй помощник, но на крайнем пределе видимости в хвостовой полусфере я наблюдаю точку, которая может оказаться космическим кораблем.

Натали нахмурилась. Какого черта, что происходит? В глубоком космосе корабли встречались редко, и почти всегда эти встречи таили опасность.

— Спасибо, Питер. Ты можешь определить его тип?

— Никак нет! Он еще слишком далеко.

— Курс? Скорость?

— Такие же, как у нас, мэм!

Натали задумалась. Что это? Преследование? Случайное совпадение курсов? Или что-то еще? Она произнесла в крошечный микрофон: «Машинное отделение!»

Ей ответил уверенный голос старшего техника, киборга по фамилии О’Тулл. Его пост был на другом конце корабля, но, где бы он ни находился, с ним всегда можно было выйти на связь, так как стартех никогда не снимал шлема с переговорным устройством.

— Машинное отделение слушает!

— Увеличить скорость на пять процентов, ускорение один процент!

О’Тулл помедлил, а потом спросил:

— Вы известили об этом капитана? Знаете ли, горючее стоит денег!

— Знаю, — спокойно ответила Натали. — Вы слышали приказ, выполняйте!

После паузы послышалось недовольное «Есть!», и Натали почувствовала едва ощутимое ускорение. Она снова включила микрофон:

— Пост наблюдения!

Питер, который сидел всего в десяти футах, повернулся к Натали:

— Есть пост наблюдения!

— Следите за объектом! Доложите мне, если он тоже увеличит скорость.

Питер склонился над панелью.

— Слушаюсь, мэм!

Натали откинулась в кресле. Она подумала, не разбудить ли капитана, но не решилась. У вторых помощников нет такого права, тем более если учесть ее разговор с О’Туллом. Оставалось ждать и надеяться, что объект тоже увеличит скорость. Если этого не произойдет, киборг выставит ее виноватой. Потекли томительные минуты.

Оба бойца — и мужчина, и женщина — были почти голыми.

В третьем трюме был наскоро сооружен ринг, и теперь противники, злобно ворча, кружили вокруг друг друга.

Мужчина, техник-артиллерист с «Холдара-3», пританцовывал, втянув голову в плечи, и постоянно делал ложные выпады то правой, то левой рукой. Его противник, стивидор[16] корабля, коренастая, плотная женщина с игривой татуировкой «Поцелуй ее!» на правой ягодице, усмехнулась и махнула рукой кому-то из зрителей. Техник непроизвольно скосил глаза в ту сторону и тут же получил короткий и сильный удар ногой в подбородок. Его болельщики застонали. Женщина издевательски сложила губы в поцелуе, затем снова усмехнулась и стала заходить слева. Корабельный казначей не успевал принимать ставки.

Тор Сэнко, который организовал этот поединок, чтобы развлечь команду, устало вздохнул. Ему уже надоело изображать заинтересованность. С первого же взгляда было ясно, что победит женщина, и поэтому ему было скучно смотреть поединок.

Он отпил из бутылки минеральной воды, вдохнул запах одеколона, распыленного на тыльной стороне ладони, и оглядел трюм.

Воздух был сизым от дыма, а от запаха человеческого пота и прокисших объедков стошнило бы и крысу. Но ему приходилось терпеть. При таком количестве людей на корабле никакая вентиляция не справится. А дополнительные люди на борту были необходимы, чтобы захватить «Божью Волю» и отвести ее на кладбище кораблей на Новой Надежде. Кроме того, в бою неизбежны потери и кому-то надо будет заменить погибших.

— Капитан, Коулз хочет поговорить с вами! Сэнко еще раз понюхал одеколон на руке.

— Пусть говорит!

Коулз, бывший полицейский, осужденный за нелегальную торговлю человеческими органами для трансплантации и еще за множество таких же мерзких преступлений, сейчас нес вахту. Он был гораздо ниже Сэнко, и огромное кресло капитана было для него слишком большим, но оно ему нравилось. Настолько нравилось, что он мечтал усесться в него раз и навсегда. Разумеется, он никому не рассказывал об этой мечте. Вахтенные офицеры смотрели схватку на мониторах внутреннего наблюдения и сидели к нему спиной. Это тоже нравилось Коулзу. Он тихо сказал:

— Объект увеличил скорость. Какие будут приказания?

Сэнко дотянулся до кармана, достал пузырек с капельницей и запрокинул голову. Без этих капель глаза у него пересыхали и ужасно болели. Прохладная жидкость побежала по его щекам, и он подумал, что когда плачут, наверное, испытывают такое же ощущение. Настоящих слез Сэнко не знал.

Итак, есть два варианта.

Первый: уравнять скорость со скоростью того судна. Но тогда на «плакальщике», если его уже засекли, утвердятся в своих опасениях. Второй: оставить их в блаженном наведении, сохранив прежнюю скорость. Но тогда ему придется сжечь больше горючего позже, когда он пойдет на перехват. Перерасход горючего съест львиную долю ожидаемой прибыли. Сэнко вынул платочек и промокнул глаза.

На ринге техник нанес сильный удар стивидору в живот. Женщина хрюкнула, сгребла соперника за плечи и ударила его лбом в переносицу. Мужчина схватился за лицо, покачнулся и упал прямо на зрителей. Болельщики подхватили его и вытолкнули обратно на ринг. Но теперь схватка закончилась очень быстро. Женщина ударила его ногой в промежность, а когда противник рухнул без чувств на помост, ухмыльнулась и победоносно продемонстрировала всем свои мышцы, которые волнами перекатывались под смуглой кожей.

Коулзу надоело молчание капитана. Он кашлянул и спросил:

— Капитан?

— Да, — раздраженно отозвался Сэнко. — Ты что, не видишь, я думаю! Время от времени и тебе самому полезно подумать!

Коулз, который думал всегда, но о своем, ответил сквозь стиснутые зубы:

— Да, сэр, виноват, сэр!

— Конечно, конечно, — неожиданно спокойно сказал Сэнко. — И тебе очень жаль! Но это к делу не относится. Проблема в том, что нам бы надо брать их прямо сейчас, пока они напуганы и до конечной точки их рейса еще далеко. Но у нас половина матросов пьяные в стельку, а если мы упустим добычу, с Орром будет истерика. Поэтому я считаю, что нам лучше уравнять скорости, нагнать на них еще страху и чуть-чуть подождать. Ничто так не изнуряет противника, как ощущение постоянной угрозы.

Коулз, которому было плевать на Орра, вынужден был сказать: «Есть, сэр!» — отдать команду в машинное отделение и ждать, что из этого получится. Итак, мышь предупредили. Что она будет делать дальше?

Озеро буквально вскипело, когда девять массивных тел устремились к сетке. Ролло был десятым. Он послал мяч вперед, занял позицию в центре и стал ждать сигнала. Долго ждать не пришлось. Сидя на шее у Ролло, Торкс великолепно видел всю линию обороны. Он и послал сигнал Ролло, слегка сдвинув колени.

Со стороны могло показаться, что все такие сигналы ничем не отличаются друг от друга, но это было не так. В зависимости от передаваемой информации менялись усилие сдавливания, его продолжительность и частота. Кроме того, сам кожный покров дромо имел участки, служившие как бы усилителями связи.

Ролло рванулся вперед, отталкиваясь своими круглыми плоскими ступнями от дна озера, поддел тяг рогом и подкинул его вверх. Торкс поймал мяч, сделал финт, изображая пас вперед, а сам перебросил его Хорло, который сидел на дромо по имени Крид.

Крид, повинуясь Хорло, взял левее и, обойдя двух зазевавшихся защитников, стал пробиваться к сетке. Хорло прикинул расстояние до ворот, понял, что не бросит, и отпустил мяч перед головой рвущегося вперед Крида. Крид принял мяч рогом, подбросил его вверх и сильным ударом головы послал его в сетку.

Двое вратарей, известных тем, что не раз спасали ворота в самых невероятных ситуациях, бросились наперехват мяча. Наездник вратаря, используя спину своего дромо как трамплин, взвился в воздух, вытянул руки и тут же выругался, потому что мяч прошел между ними.

Команда гостей приехала с группой поддержки. До сих пор они шумно и даже вызывающе поддерживали своих любимцев. Но теперь они глухо и вразнобой гудели что-то невнятное.

Ролло, погруженный глубоко в воду, не мог видеть, что происходит на поверхности. Он ждал, пока Торкс сообщит ему результат. Когда тот передал ему радостную новость, дромо затрубил от восторга. Матч, который транслировали на всю планету при помощи видеокамер, установленных на деревьях, давал победителю право выйти в региональный розыгрыш.

Разумеется, победа была пышно отмечена обильными возлияниями дра, угощением водорослями, похвальбой и шутливыми поединками на рогах. Пирушка продолжалась почти целых шесть стандартных интервалов, и поэтому Ролло оказался абсолютно не готов к вызову.

А вызов все-таки прибыл, но не по компьютерной сети и не по великолепно отлаженным системам спутниковой связи, но так, как обычно приходят такие сообщения, то есть в виде записки, привязанной к ноге медлительной и нерасторопной птицы-курьера. Этот способ пересылки корреспонденции был давным-давно забыт всеми, кроме Совета, поскольку в дороге птицам приходилось останавливаться для охоты, еды и отдыха, что приводило к большим задержкам. А ведь после получения вызова надо было совершить долгую и достаточно утомительную поездку к Озеру Созерцания, где старейшины, раздобревшие на первоклассных донных водорослях, обожали вести бесконечные дискуссии, выводя из себя молодых, нетерпеливых дромо.

Сняв письмо и поставив на квитанции отпечаток пальца, Торкс отпустил птицу. Она еще не успела набрать высоту, как документ был развернут перед глазами Ролло. Ролло прочитал его, напряг свои затуманенные дра мозги и начал читать снова:

— Уважаемый… ну это ерунда… Совет счастлив предоставить вам аудиенцию и настоящим предписывает вам явиться в соответствии с… ну это опять ерунда… в интервал восемь пятнадцатого числа второго месяца… Торкс! Старейшины удовлетворили нашу просьбу аудиенции! Быстрее, нам надо немедленно отправляться!

Торкс, давно привыкший к стремительным действиям своего напарника, спорить не стал. Он положил послание в водонепроницаемый седельный пакет и уселся на спину Ролло. Его сородич, расстроенный тем, что Торкс уезжает, печально пожелал товарищу счастливого пути.

До лагуны, где обе команды оставили свои мотобуксиры, было совсем недалеко. Мотобуксир, небольшое судно с низкой осадкой, имел обтекаемый корпус и был оснащен батареей аккумуляторов, блоком сенсорного управления и бортовым компьютером. Благодаря глобальной системе навигации и регулирования транспортных потоков, плавание по достаточно сложным водным путям планеты было нетрудным.

Торкс вызвал буксир Ролло с помощью ручного пульта дистанционного управления, а когда судно подошло, надел тяговые стропы на своего большого и неуклюжего друга, даже не замочив при этом ног. Как и у всех представителей расы тритов, далекие предки Торкса обитали на деревьях, поэтому вода в его представлении была смертельно опасной средой. Ролло грудью резал водную гладь, а Торкс, устроившись на самом сухом месте у него на спине, лег поудобнее и стал смотреть по сторонам. Это было единственное, что нравилось ему в путешествиях по воде.

Шли часы. Стало темно. Торкс и его друг уснули. Из дневных укрытий вышли ночные хищники. Длинные тела скользили в высокой траве, чьи-то глаза мерцали в темноте. Но автоштурман буксира знал, кого следует избегать, а кого можно не опасаться. Направление было задано, мотор работал, и буксир мчался сквозь ночь.

Кают-компания на «Волюшке», рассчитанная на прием пищи в три смены, сейчас была переполнена. Все офицеры корабля, за исключением Руссо, которая стояла на вахте, собрались здесь. Пришли сюда и пассажиры, Ка-Ди и Са-Ло. Вряд ли им хотелось участвовать в собрании, но они не могли отвергнуть приглашение капитана. Все встали, когда Джорд, на сей раз одетый, вошел в кают-компанию. Его глаза, черные, как сам космос, скользнули по собравшимся.

— Все в сборе, отлично! Нас преследует какой-то корабль, и судя по тому, что он повторяет все наши маневры, это скорее всего пират.

Джорд помолчал и вновь обвел всех пристальным взглядом.

— Итак, — продолжал он, — вопрос один: почему пираты преследуют именно нас? Что им понадобилось на борту «Божьей Воли», если учесть, что наш груз состоит из партии семян гибридов пищевых водорослей, модулей с научной информацией, медикаментов и недорогих запасных частей для оборудования? Конечно, наш груз тоже стоит кое-каких денег, но не таких, какие могли бы привлечь их внимание. Судя по всему, у нас есть что-то, а может быть, кто-то, имеющий для пиратов гораздо большую ценность.

Натали еще размышляла над словами капитана, когда он повернулся в ее сторону:

— Мне в голову приходит два ответа. Первый: Натали Восс, второй помощник капитана. Ее семья владеет или владела большой судовой компанией, и пираты могут рассчитывать на богатый выкуп.

Он повернулся к траанцам.

— И второе: можно предположить, что пиратам нужны наши пассажиры.

Са-Ло и Ка-Ди застыли в немом изумлении.

Натали вспомнила юристов, подосланных Орром, и взрыв, погубивший ее родителей. Неужели этот промышленник готов уничтожить целый корабль только ради того, чтобы убить ее? Но зачем, что это ему даст?

И тут она вспомнила, что Дорну скоро исполнится восемнадцать лет и он вступит в законные права наследника. Значит, хорошенько на него надавив, Орр сможет получить «Врата Мескалеро» за бесценок.

Голос Джорда вывел ее из оцепенения:

— Мне кажется, что лицо второго помощника Восс подтверждает мое первое предположение.

Натали обвела взглядом кают-компанию, но не увидела на лицах собравшихся ничего, кроме глубокой неприязни.

Только траанцы были по-прежнему невозмутимы, во всяком случае, ей так казалось. Девушка попробовала как-то объясниться:

— Да, они могут гнаться за мной, но ведь это только предположение, и к тому же…

— Прошу вас, — перебил ее Джорд, — оставьте самооправдание для других! Стремление вашей семьи ставить свои интересы превыше всего давно и хорошо известно. Мне следовало не забывать об этом и постараться найти более надежного офицера, но нетерпение и жадность одержали верх над разумом. Прошу команду извинить меня и клянусь, что, если мы выживем, я принесу свою кровь на алтарь жизни.

Натали хотела все объяснить, хотела рассказать все этим людям, но она видела, что для них ее больше не существует. На корабле были другие неверующие, но они не имели офицерских званий и не присутствовали на собрании. Девушка могла рассчитывать лишь на сочувствие траанцев.

— Итак, что же мы будем делать? — спросил О’Тулл. — Драться или убегать?

— Не «или», а «и», — мрачно пошутил Джорд. — Мы постараемся уйти от них и одновременно будем готовиться к бою. Конечно, если они продолжат преследование. Я предлагаю постараться достичь Блуждающих Вод раньше преследователей и доставить груз. Как только мы сядем, выбор будет за нами: захотим — будем пробиваться, захотим — будем выжидать.

Были высказаны и другие предложения, но в конце концов все согласились с планом капитана. О’Тулл вывел двигатели на максимальную мощность, и «Божья Воля» рванулась сквозь пространство.

Озеро Созерцания представляло собой большой водоем, питаемый водами двух больших рек. Здесь было много мелких проливов, и каждый охранялся парой древних каменных башен. Ролло знал, что на озере есть и более современные средства защиты, но они были тщательно замаскированы. Буксир вошел в пролив, называемый «Врата дураков». Здесь в 1810 году находился последний оплот повстанцев.

В бухточках вдоль берегов пролива кипела жизнь. Сотни тритов и дромо сновали возле плавучих голографических экранов, с которых гремели правительственные сообщения. Бриз развевал разноцветные флаги, повсюду сновали буксиры, и все было пышно, ярко — одним словом, именно так, как, по мнению Торкса, должно выглядеть центральное учреждение правительства.

Входить в само Озеро Созерцания буксирам было категорически запрещено. Ролло. оставил машину у прислужника и поплыл дальше сам.

Как только он оказался в этом древнейшем месте собраний, освященном еще великим королем Хэлори, ему показалось, что время замедлило ход. Служители, каждый важнее предыдущего, приветствовали посетителей, проверяли их удостоверения, напоминали о ритуале и пропускали дальше. Через час этой утомительной процедуры вызов, который заставил Ролло проплыть сотни миль, был зачитан с той же изнуряющей дотошностью, что и обсуждавшиеся перед этим поправки в законе о налогах. Но когда уже казалось, что делу наконец будет дан ход, Ролло и Торксу велели подождать еще немного.

Правительственные чиновники проплывали так важно и медленно, что не оставляли даже ряби на воде. Вопросы, стоявшие на повестке дня, сдвигались и сдвигались из-за тьмы неотложных дел, по которым надо было принять решение срочно.

Время текло медленно. Солнце село, на востоке взошла луна. Неожиданно какой-то дромо всплыл в центре лагуны. Его трит, мокрое несчастное создание, энергично встряхнулся, и брызги полетели в разные стороны. Дромо спросил:

— Гражданин Ролло? Гражданин Торкс? Прошу за мной.

Ролло едва сдерживался, чтобы не обогнать своего провожатого. По мере того как они приближались к участку озера, окруженному кольцом плавающих огней, обозначавших, где происходит слушание, его волнение росло. Внутри кольца он увидел семнадцать старейшин, а также их бесчисленных секретарей, помощников, советников и просто нахлебников.

В конце концов, пережив еще ряд проверок и довольно унизительный обыск, Ролло и Торкс получили разрешение проплыть в центр круга. Согласно обычаю докладчики всегда плавали в центре, а их аудитория размещалась на периферии. Затем церемониймейстер, который служил здесь так долго, что никто не помнил тех времен, когда его еще не было, возвестил об их прибытии. На его громовой голос всплыл какой-то старейшина. Он не успел проглотить здоровенный пучок водорослей, и этот пучок торчал у него во рту. А бас церемониймейстера разносился над озером:

— Совет имеет честь приветствовать маршала коммерции Ролло Дрекно-Гипонта Третьего и сомаршала Пило Гарлона-Торкса.

Один из старейшин, едва видимый в сгущающейся темноте, продул ноздри. Вода фонтаном взметнулась в воздух и с плеском распалась перед ним. Потом он сказал:

— Спасибо, что приехали! Совет ознакомился с вашими тезисами и готов выслушать доклад в целом. Пожалуйста, начинайте!

Ролло, который ждал этой минуты долгие месяцы, вспомнил совет своей матери никогда не забывать о сути дела. Он набрал в грудь побольше воздуха и начал:

— Благодарю! Для нас большая честь быть здесь. Общие же положения нашего доклада таковы. Первое: из-за отсутствия способов коммуникации, более быстрых, чем доставка информации кораблями, не существует разницы между транспортировкой грузов и межзвездной передачей известий. Второе: постоянное слияние корабельных компаний за счет банкротства, вмешательства посредников и секретных соглашений создает угрозу того, что транспорт и коммуникации вскоре будет контролировать очень ограниченный круг рас и отдельных индивидуумов. Третье: использование переходов, или врат, как их чаще называют, усугубляет эту опасность ситуации, особенно в свете того факта, что, как минимум, одна, а может быть, даже две такие зоны пространства уже контролируются расой Траа.

— Ну и что? — проворчал кто-то справа от Ролло. — Вы хотите сказать, что траанцы пытаются подорвать Конфедерацию? Или что им чертовски везет? Это, насколько я знаю, не противозаконно.

В знак уважения Ролло опустил голову и, ударившись подбородком о воду, поднял тучу брызг.

Как и все дромо, Ролло отлично видел в темноте, его зрение становилось даже лучше после захода солнца, и поэтому он легко разглядел старейшину, которому за его увечье молва присвоила прозвище Полурог. Отвечая ему, нужно было выбирать слова с особым тщанием.

— Вы правы! Когда представитель одной расы обвиняет другую, к таким обвинениям следует относиться крайне критически. И свидетельства, подтверждающие его заключение, должны быть весьма убедительными.

— А у вас есть такие свидетельства? — спросил восьмидесятилетний патриарх Гродли. Не менее старый трит крепко спал у него на спине.

— Да, я думаю, есть, — спокойно ответил Ролло.

— Так предоставьте их, — раздался третий голос. — Уже поздно, я устаю от этой правительственной болтовни!

Ролло не понравилась такая оценка его столь тщательно подготовленной речи, но он скрыл гнев:

— Конечно, мадам! — И тут же обратился к своему напарнику: — Торкс!

Торкс, который еще днем передал видеозаписи правительственным чиновникам, нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Всю северную часть озера закрыл огромный вулкан. Старейшины едва успели разглядеть, что это такое, как гора взорвалась, выбросив на сотни футов вверх огромные куски скал и облака раскаленного газа. Оранжево-красная лава потекла со склонов. Она весьма натурально шипела, соприкасаясь с водой озера.

Ролло оглядел собрание и, когда увидел, что зрелище произвело нужное впечатление, продолжил свое выступление:

— Гора Лун находится в северном полушарии планеты Ла-Три. Извержение произошло три месяца назад и погребло под собой более двух миллионов представителей расы Траа, или одну треть всего населения.

— Довольно немногочисленная популяция, — заметил Полурот. — Особенно по сравнению с людьми.

— Совершенно верно, — сказал Ролло, обрадовавшись, что хоть один старейшина осознал важность того, о чем идет речь. — А принимая во внимание тот факт, что численность дромо и тритов еще меньше, мы лучше других должны понимать трагизм положения, особенно если учесть, какая именно часть траанцев погибла. Их психология сильно отличается от нашей, в ее основе лежит концепция общества с высоким социальным расслоением, где каждая личность принадлежит к той или иной касте, или, как они говорят, септу. Их всего три: септ воинов, септ купцов и септ философов.

— Пусть так, — нетерпеливо сказал Гродли, — но какое отношение это имеет к обсуждаемой проблеме?

— А вот какое, — пояснил Ролло. — В результате извержения вулкана почти полностью погиб септ философов. А поскольку они являлись чем-то вроде совести расы и единственными носителями идей добра, любви и мира, общественное сознание траанцев оказалось сильно деформированным, так как септы купцов и воинов делают именно то, что должны делать купцы и воины: скупать и подчинять себе все.

В наступившей тишине старейшины размышляли над услышанным. Первым подал голос старейшина Дор-Зандер:

— Если я вас правильно понял, вы утверждаете, что у представителей расы Траа развивалось групповое, а не индивидуальное сознание и при отсутствии одной из составляющих они испытывают психологический дисбаланс и, исходя из этого, являются угрозой для нас и Конфедерации. Мне с трудом в это верится.

— Правда? — сказал Ролло, вглядываясь в темноту. — Я вижу, что ваш трит значительно моложе вас. Что случилось с его предшественником? И как вы себя чувствовали, пока искали замену погибшему?

Связь между дромо и тритами была настолько древней, что никто не знал, как и когда она возникла. Вместе с тем не было никакого сомнения, что их эволюция протекала совместно. При этом дромо обеспечивали защиту от враждебного окружения планеты, а триты вносили свой вклад в развитие разума — сначала в виде хорошо развитых рук, а позже в виде умения изготавливать орудия труда и пользоваться ими. Кроме того, они могли работать там, где никак не могли дромо, например в шахтах.

Позже, когда языковое общение стало играть более важную роль в судьбах обеих рас, тот факт, что дромо развили разговорную речь, а триты в основном полагались на различные формы языка мимики и жестов, еще больше послужил их сближению. Все это было хорошо известно старейшинам, равно как и то, что отношения дромо с тритом обычно устанавливаются в первые пять лет жизни и потом значат для дромо гораздо больше, чем связь с семьей, друзьями или матерью его детей. Вот почему Ролло задал этот вопрос. Дор-Зандер ответил не сразу. Наконец он сказал:

— Фабра умерла В результате несчастного случая, и я почувствовал, что вместе с ней ушла половина меня. Вы меня убедили, я снимаю свое возражение.

— Итак, — медленно сказал Полурог, — будем считать, что вы правы в своих взглядах на психологию расы Траа. А какие данные у вас есть, чтобы подтвердить ваш тезис об их враждебных намерениях?

— Замечательный вопрос! — уважительно отозвался Ролло. — Торкс!

Трит нажал на кнопку пульта, и на экране над озером появился первый из двадцати пяти документов. Почти два стандартных интервала Совет знакомился со всеми документами, которые собрали Ролло и Торкс. Из них Совет узнал о беспрецедентном увеличении количества холдинговых компаний траанцев за последний квартал, а также о стремительном увеличении их капитала. Данные открытых публикаций, доклады о секретных сделках и анализы специалистов не оставляли сомнения, что эти инопланетяне затеяли что-то недоброе.

Однако подозрения — это одно, а факты — совсем другое, как справедливо отметила член Совета Хорла Дормайра-Проксли:

— Вы представили на рассмотрение впечатляющее дело, маршал, — сказала она. — Но где доказательства? Деятельность траанцев, о которой сообщается в ваших документах, абсолютна законна, а остальные ваши заключения чересчур умозрительны.

Ответ подсказал Ролло Торкс, похлопав его по правому плечу. Дромо кивнул:

— Да, все это чересчур умозрительно. Поэтому мы никого не обвиняем в преступлении.

— И вот еще что я хотел бы узнать, — снова вмешался Полурог. — Почему, представляя Конфедерацию и имея в своем распоряжении все предоставляемые ей средства, вы обратились к нам?

Это был деликатный вопрос. Ролло и Торкс были гражданами своей планеты и как таковые имели право обратиться за поддержкой к Совету. Но как офицеры на службе у Конфедерации они дали присягу ставить превыше всего ее интересы и не заниматься решением вопросов политики. Однако это было практически нереально, поскольку сама Конфедерация была до крайности политизированна. Ролло осторожно ответил:

— Стремясь овладеть экономической инфраструктурой Конфедерации, траанцы ищут способ взять под контроль сквозной переход, известный под именем «Врата Мескалеро». Его владельцы погибли при весьма сомнительных обстоятельствах. Их дочь, женщина по имени Натали Восс, скоро должна прибыть сюда. Как только она окажется под нашей опекой, мы сможем продолжить расследование. Но едва траанские агенты узнают о нашей деятельности, дипломатический корпус Траа постарается сделать все, чтобы блокировать наши усилия. Они создали мощное лобби, которое будет поддерживать целая сеть секретных союзов, партнерств и соглашений. Высокопоставленных чиновников будут убеждать оказать давление на наше руководство в Департаменте коммерции. Те сначала будут отнекиваться, но потом, без сомнения, постараются ограничить наше расследование.

— И вы хотите, чтобы наши дипломаты, в свою очередь, этому противодействовали и поддерживали вас? — спросил Полурог.

— Да!

— Но вы хотя бы представляете себе, как это будет трудно сделать? — Старый государственный муж задумался. — В чем только нас не обвиняют, начиная от расизма и кончая эксгибиционизмом! Все наши инициативы будут подвергнуты самому жесткому остракизму.

— Да, сэр!

— Ладно! — утомленно заключил Полурог. — Вы его слышали. Все, кто за то, чтобы принять очень трудное, неблагодарное и неприятное решение, скажите «Да!».

Ролло услышал, как все дружно произнесли «Да!». Никто не сказал «Нет!».

— Итак, решено, — сказал Полурог. — Мы постараемся сделать все, что в наших силах. Теперь оставьте нас. Совету предстоит работать еще ближайшие два интервала.

Ролло почтительно попрощался и, двигаясь к выходу, подумал о том, что первый бой выигран, но второй будет намного сложнее.

Глава 13

Яркий солнечный свет, льющийся в просвет между импровизированными занавесками, и запах еды разбудили Дорна. Пару минут он наслаждался удобством своего временного ложа, а потом заставил себя подняться, быстро надел брюки, умылся и почистил зубы.

Ла-Со сидел над очагом. Увидев, что Дорн встал, он кивнул на почти пустой короб для дров:

— Иди по главной дороге на север. Когда дойдешь до дровяного склада, спроси Сандро. Скажи ему, что тебя прислал Ла-Со. Когда вернешься, завтрак уже будет готов.

Его голос звучал резко, почти грубо, будто бы траанец хотел избавиться от постояльца. Дорн подумал, что, может, не стоит злоупотреблять гостеприимством, но ему уж очень хотелось есть, да и еда пахла так вкусно! Поэтому он решил исполнить поручение.

Дорн вышел из дома и пошел по тропке, сбегающей с холма. Косые лучи восходящего солнца залили весь полуостров золотистым светом.

Хижины стояли вплотную друг к другу, словно боялись упасть без поддержки. А там, где они кончались и начинался берег моря, Дорн увидел все виды утильсырья. Как простая фанера лежали в кипах листы обшивки кораблей, ровные ряды бобин с кабелем занимали другую часть пляжа. А контейнеры, набитые до краев мелкими металлическими предметами, размещались вдоль защитного ограждения.

Специального оборудования было на удивление мало: два желтых подъемных крана, баржа, сидящая на мели, да с десяток роботов-грузчиков, застывших в том положении, в котором их оставили операторы.

Но для Дорна гораздо больший интерес представляли смутные силуэты, темнеющие за завесой тумана, которая отделяла площадку утилизации от болотистой равнины. Именно там, между поселком и морем, можно было разглядеть остовы могучих некогда кораблей. С обрезанными крыльями, ободранными корпусами, они были похожи на скелеты гигантских зверей с торчащими ребрами шпангоутов.

Это было печальное и завораживающее зрелище. Дорн испытал одновременно и жалость, и любопытство. В детстве он нередко просил своих родителей разрешения полазить по старым кораблям. Ему нравился затхлый воздух кают, а нажимая на давно безжизненные клавиши на пульте управления в центральной рубке, он чувствовал себя капитаном. Но это было давно, когда он был совсем еще ребенком. Тогда андроиды не сдавали карты, а подкидывали дрова в камин.

На главной дороге было многолюдно. Обходя пешеходов, юноша наткнулся на стайку детей, и это была его ошибка. Сорванцы толкали его, пробегая мимо, кривлялись и смеялись над ним, гонялись друг за другом по склону. Грязь хлюпала под его сандалиями, дым очагов ел глаза, и он чуть не оглох от визгливых голосов лоточников, нахваливающих свои товары. Они выстроились вдоль дороги и, соперничая друг с другом, старались привлечь его внимание:

— Рыба, свежая рыба! Ночного улова, поджарена специально для вас! Берите, пока горячая!

— Эй, мужчина, хотите помыться? Видит Бог, вам необходима ванна! Всего за пять дюймов провода, зажим «три» или за полускобу.

— У вас хорошая коробка, молодой человек! Сколько просите за нее?

Так продолжалось до тех пор, пока Дорн не преодолел небольшой подъем и не увидел дровяной склад, окруженный забором в четыре фута высоты, вдоль которого бегали на цепи тощие, вечно голодные псы.

Держась от них на почтительном расстоянии, Дорн добрался до ворот и вошел на склад. Все дрова были разложены по сортам, и каждому сорту была определена своя цена. Здесь был плавник, высушенный солнцем почти добела; здесь были доски, или то, что было когда-то досками, панели, оторванные от отслуживших свое корабельных коек, и ветви кустарника. Благодаря урокам мистера Холуорти, Дорн определил, что это ветви железного дерева, или странника, который растет обычно на вершинах высоких холмов. Теплотворная способность таких дров была такой же, как у каменного угля.

Неподалеку стучал топор. Дорн пошел на звук и увидел женщину в синей блузе и шароварах. Красный платок на шее хорошо сочетался с блузой; у женщины были голубые глаза, и морщинки лучиком расходились от них. Она колола лучину для растопки. Увидев Дорна, женщина отложила топор:

— Здравствуйте! Чем я могу вам помочь? — Мне нужен Сандро.

Женщина громко крикнула:

— Сандро, к тебе пришли! — и снова принялась за работу. Дорн стоял и смотрел. Неожиданный голос сзади заставил его вздрогнуть:

— Слушаю вас, что вам нужно? Учтите, бесплатно дров я не даю!

Дорн обернулся. Сандро оказался седым сухощавым мужчиной неопределенного возраста. Казалось, что в его организме не осталось ни капли влаги, только кости и дубленная солнцем кожа. Он разглядывал юношу с подозрением человека, который видел в жизни всякое, но редко — хорошее.

— Меня прислал Ла-Со, — сказал ему Дорн. Лицо Сандро немного смягчилось.

— Вот как? Сам Ла-Со? Как он поживает, старый пес?

Такая перемена настроения застала Дорна врасплох. Он не знал, что ответить, и промолвил, запинаясь:

— С ним все хорошо, вернее, я надеюсь, что с ним все хорошо. Трудно судить по внешнему виду!

Сандро кивнул, словно понял, что подразумевает Дорн.

— Да, конечно, он бывает угрюм, особенно когда начинает думать о своих близких, а он думает о них почти постоянно. Ты знаешь, что с ним произошло?

Дорн отрицательно покачал головой.

— Да в общем-то и рассказывать нечего, — грубовато сказал Сандро. — Ставь короб сюда! — С этими словами он подошел к груде веток железного дерева и принялся тщательно отбирать дрова и передавать их Дорну. — Траанцы женятся не так, как мы. По-нашему сказать, у них либо две жены при одном муже, либо, наоборот, два мужика при одной женщине. На мой взгляд, диковато, но они так живут. Так или иначе, Ла-Со и две его жены приехали сюда по делу и подцепили какую-то заразу. Вот, возьми еще эти корни, они долго горят… На чем я остановился? Ах да, Ла-Со. Ты знаешь, что здесь чума почти каждый год опустошает дома?

Дорн вспомнил, как умер Холуорти.

— Да, знаю. Сандро кивнул.

— Ну вот, как ни странно, та зараза, что убила жен Ла-Со, абсолютно безвредна для нас, людей. Ну поболит голова, ну выступит сыпь, и все! С горя он, если сказать по-нашему, запил и пьянствовал тридцать дней. Очнулся в бараках временного содержания. Остальное ты знаешь…

Дорн знал остальное и поэтому поспешил поднять короб. Тот оказался тяжелее, чем он думал.

— Давно здесь Ла-Со? Сандро скосил глаза на солнце.

— Два года? Три? Время здесь ничего не значит, во всяком случае для меня. Хотя некоторые ни о чем другом и думать не могут.

Дорн кивнул и вновь посмотрел на дрова.

— У меня нет своего металла, и Ла-Со не дал мне ничего… Мне нечем вам заплатить.

Сандро махнул рукой:

— Он, старый пес, знает, что я ничего с него не возьму. Я должен ему гораздо больше, чем могу отдать. Просто скажи ему, что Сандро отдал лучшее, что у него есть.

Дорн поблагодарил и пошел назад, размышляя о том, чем Ла-Со мог заслужить такую безграничную благодарность.

Полный короб оказался тяжелым. Дорн поставил его на плечо, и идти стало сразу же легче, особенно когда он спускался с холма, однако подъем к дому Ла-Со Дорн преодолел с трудом.

Войдя, Дорн увидел на дощатом столе тарелку с едой. Ла-Со сидел спиной к двери и смотрел в угол. Он то ли пел, то ли говорил что-то речитативом на своем родном языке. Еда была горячей, значит, он видел, как Дорн подходит. Но разговаривать с ним траанец явно не желал.

Дорн уселся за стол, размышляя о причине такого странного поведения. Может быть, как говорил Сандро, на траанца снова напала печаль? А может, все дело в том, что у них иные представления об этике? Вдруг он, Дорн, его чем-то обидел? Однако обо всем этом приходилось только гадать.

Юноша съел кашу, вымыл тарелку и еще раз взглянул на спину Ла-Со. Тот продолжал петь. Недоуменно пожав плечами, Дорн вышел на улицу. Зазвучала сирена, и люди поспешили к берегу. Не зная, что делать, Дорн присоединился к ним.

Мужчины, женщины и дети высыпали из хижин, лачуг и палаток. Все шли только в одну сторону, и Дорн, который до последнего времени не переставал удивляться оптимизму и юмору обитателей лагеря, сейчас был поражен их почти зловещим молчанием.

Все дороги сходились в одном месте, служившем чем-то вроде плаца для общего сбора. Восьмифутовый забор, увенчанный стальной обоюдоострой режущей лентой, отделял трущобы жилой зоны от площадок утилизации. Дорн заметил большие плакаты, извещавшие, что «Все вторичное сырье принадлежит «Шарма Индастриз». Похитители караются по всей строгости закона!» — и подумал: откуда же тогда в лагере все эти куски проволоки, болты, гайки и другие изделия из металла, служащие здесь валютой? Значит, их все-таки воруют? Но как? И как выносят за проходную? Это все надо было знать, чтобы выжить.

Какое-то время люди просто бесцельно бродили по площадке. Потом, как будто повинуясь какой-то неслышной команде, они разделились на три группы. Две группы состояли почти исключительно из мужчин, а третья включала в себя женщин, стариков и детей. Дорн осознал вдруг, что остался один, испугался и примкнул к первой группе.

Сирена, которая до этого вопила не переставая, вдруг смолкла. Со сторожевой вышки прозвучал человеческий голос, усиленный динамиком:

— Так, ребята, порядок вы знаете. Сперва идут резчики, потом грузчики, потом просеиватели!

Очевидно, каждому из этих названий соответствовала какая-то рабочая специальность. Дорн заметил, что все пришли сюда по собственной воле, по крайней мере так это выглядело. Значит, их работа оплачивалась, но как и в каком размере, это ему тоже еще предстояло выяснить.

За этими размышлениями Дорн не заметил, как группа, к которой он примкнул, перестроилась в колонну по одному и двинулась к проходной, где стояли два охранника. Дорн едва не отстал. Из-за спин людей, стоящих перед ним, он видел всю процедуру входного контроля. Каждый показывал свои руки охране, и некоторых при этом не допускали к работе. Дорн так и не понял, в чем тут причина, пока не подошла его очередь. Охранники уже устали и старались не тратить сил на лишние слова:

— Стоять!

Дорн повиновался.

— Руки!

Дорн вытянул перед собой руки. Охранник взглянул, нахмурился и покачал головой:

— Нет, новичок, ты еще не можешь работать резчиком, побудь пока в грузчиках!

Дорн повернулся, протолкался через очередь и подошел к группе грузчиков. Один из них, мужчина средних лет, чья голова была сплошь покрыта шрамами, кивнул ему.

Дорн выдавил из себя улыбку и спросил:

— Ладно, сдаюсь! А что делают резчики? И чем охраннику не понравились мои руки?

— Резчики срезают обшивку с кораблей и разделывают их на части. Грузчики выносят обломки на берег, а просеиватели роются в песке, отыскивая всякую металлическую мелочь.

— Ну а руки здесь при чем?

— Резчиками становятся не сразу, здесь нужен опыт. Оттого им и платят больше, если это можно назвать платой. Но при этом работа вредная. Как правило, человек становится калекой, а многим приходится ампутировать руки.

От услышанного Дорну стало не по себе. Он больше не задавал вопросов и молча двигался вместе с грузчиками к арке, рядом с проходной. Наконец настала его очередь, и он шагнул под арку. Импульс сильного света на мгновение ослепил его. Дорн сразу догадался, что это — сканирование кода и делается оно для учета времени, отработанного каждым рабочим в течение месяца, а также для ежедневного контроля, чтобы никто не смог остаться на площадке после окончания смены.

Резчикам нужно было время, чтобы собрать инструменты и добраться до кораблей через волны прибоя. Поэтому грузчиков отвели метров на сто дальше по берегу, туда, где предыдущая смена оставила кипу листов высокопробной стали.

На первый взгляд работа казалась простой. Каждому грузчику дали веревку длиной футов в шесть и велели тем, у кого нет постоянного напарника, подыскать себе второго. Дорн, теребя веревку в руках, осматривался по сторонам. Кто-то тронул его за рукав:

— Напарника ищешь, сынок? Возьми меня!

Дорн повернулся и оказался лицом к лицу с коренастой чернокожей женщиной, которая была лет на десять старше его. Под кожей у нее перекатывались мускулы, которым позавидовал бы и мужчина.

— Ну так что? Думаешь, я слаба для тебя? Дорн поспешно замотал головой:

— Нет, мадам!

Женщина удовлетворенно кивнула:

— То-то же! Иначе получил бы ты хорошего пинка под зад. Ладно, давай мне другой конец веревки!

Дорн повиновался. Женщина привела его к кипе стальных листов, кое-как набросанных друг на друга, и обратилась к двум дочерна загорелым близнецам. Оба были очень худые и очень жилистые.

— Эй, вы, ищете вторую пару? — спросила она. — Мы с новичком с вами сработаемся!

Близнецы одновременно посмотрели на них, одновременно кивнули и одновременно взялись за первый лист. Дорн заметил, как ловко они подвели веревку под кусок обшивки, и постарался повторить их точные и экономные движения.

Когда обе веревки были заведены под лист, один из близнецов скомандовал: «Раз, два, три!» — и они единым рывком подняли груз и потащили его вверх по склону, держа на высоте примерно полфута над землей. Лист был тяжелым, а песок очень затруднял ходьбу.

Когда они преодолели подъем, идти стало несколько легче. Вслед за другой такой же бригадой они внесли платину на участок погрузки. А дальше было совсем легко: опустить свою ношу, вытащить из-под нее веревки и идти назад. Сверху опустились тросы с крюками, и два стропальщика, мальчишки не старше десяти лет, побежали к листу, завели крюки и сразу же отскочили. Где-то футах в ста от земли крановщица прищурилась от дыма собственной сигареты, выключила муфту сцепления и перевела рычаг в положение «вира».

Пятисотфунтовый стальной лист поднялся в воздух, поплыл к цепному транспортеру и с грохотом опустился на него. Взвилась пыль, пронзительно заскрипели валки, и сталь, покачиваясь и подпрыгивая, поплыла куда-то по транспортеру. Дорн невольно подумал, каково же приходится обитателям хижин, которые стояли буквально в полуметре от транспортера.

Близнецы ушли вперед, а Дорн шагал рядом со своей напарницей. Она была, судя по всему, человеком простым и непосредственным.

— Меня зовут Яна. А тебя как?

— Дорн! Рад познакомиться, Яна. Ты давно здесь?

— Семь лет! Семь долгих, ужасных лет! Но зато я знаю немного о том, как здесь выжить. Хочешь, я и тебя научу?

Дорн энергично качнул головой:

— Конечно!

— Но тебе придется за это платить!

За все нужно платить. Дорну следовало бы уже это запомнить. Он поник духом и тихо сказал:

— Извини, мне нечем заплатить тебе за твои знания.

— Да есть, есть! — хихикнула Яна. — У всех есть! Я хочу, чтобы ты платил мне тем же, что получишь сам, то есть знаниями.

Дорн подумал, что она шутит, однако ее лицо оставалось серьезным. Тогда он воскликнул:

— Да какие там знания? То немногое, что я знаю, вряд ли может здесь пригодиться!

— Знания всегда могут пригодиться, — возразила Яна. — Даже просто получать их — уже удовольствие. Что же касается того, что знаешь ты, и того, что хочу знать я, позволь мне самой судить о том, что для меня ценно. Может случиться так, что в один прекрасный день оплата произойдет сама собой.

На этот счет Дорн сильно сомневался, но если Яна решила, что у него есть что-то взамен, зачем ее разуверять? А уроки начались немедленно.

— Теперь, — сказала она, — давай поменяемся местами. Тогда работать будет легче, а нагрузка будет равномерно развивать твои мышцы на правой и на левой стороне тела. Думай только о работе, следи за питанием и накачивай мускулатуру!

Они поменялись местами. Близнецов Дорн не мог отличить друг от друга и поэтому так и не понял, поменялись ли местами и они.

Когда Дорн уже потерял счет ходкам, когда солнце стало сильно припекать спину, наконец взревела сирена, и рабочие столпились у бочек с водой, специально привезенных сюда. В отдельном ящике лежали таблетки соли. Яна взяла две, запила их большим глотком воды и посоветовала Дорну поступить так же.

Утолив жажду, они успели еще минут десять подремать в тени сторожевой вышки, прежде чем снова завыла сирена и заорали стражники. Работа возобновилась.

Тем временем запас листов на берегу кончился. Это означало, что настало время идти сквозь волны прилива к остову разделываемого корабля и выносить металлические листы из воды.

Сначала это было даже приятно, но после того, как огромный лист сверхпрочной стали неожиданно сорвался с остова почтового лайнера и с всплеском упал в воду буквально в десяти футах от Дорна, прелесть прогулок по колено в прохладной морской воде сильно поблекла в его представлении.

Потом оказалось, что крошечные песчинки, взвешенные в воде, забираются под ремни сандалий и стирают кожу в кровь. А в довершение всего Дорн имел несчастье познакомиться с начальником смены. Сидя на корточках, он пытался подвести веревку под четырехсотфунтовый кусок стали, когда сильная волна плеснула ему в лицо. От неожиданности он потерял равновесие и упал на спину. Удар бича пришелся ему прямо по животу. Боль была адская. Усиленный динамиком голос прогремел над ним:

— Встать, дубина! Ты что, купаться сюда пришел? Здесь тебе не плавательный бассейн в собственном поместье! Ты и твоя бригада уже давно должны быть на полпути к берегу!

Дорн поднял голову и увидел мужчину, сидящего в седле оператора, управляющего роботом-грузчиком. Первым его желанием было кинуться в драку, но потом он понял, что это будет безнадежная попытка. И все же Дорн отметил в памяти его лицо, наполовину скрытое густой бородой.

Начальник смены понял его взгляд, потому что утвердительно качнул головой и сказал, как бы соглашаясь с Дорном:

— Правильно, новичок! Запомни мое лицо. Я ведь не могу разгуливать в этой машине двадцать шесть часов в сутки, верно? А это значит, что мы можем встретиться где-нибудь на берегу, и я с удовольствием вышибу мозги из твоей задницы, которую ты называешь головой. Зовут меня Кастор. Ник Кастор! А теперь вставай, если хочешь жить!

При этих словах робот-грузчик сделал большой шаг вперед, и его похожая на огромную кувалду нога опустилась в воду буквально в дюйме от Дорна. Он поспешно встал на четвереньки, потом выпрямился и занял свое место у стального листа. Яна бросила ему конец веревки, Дорн поймал его и вместе с бригадой двинулся к берегу, сгибаясь под тяжестью груза. Начальник смены посмотрел ему вслед и с презрением плюнул в прибой. Взвыли сервомоторы, и робот-грузчик, тяжело ступая, ушел.

— Похоже, ты влип, парень! — сказала Яна. — Кастора хлебом не корми, дай только поизмываться над тем, кто слабее его. И, кажется, он выбрал тебя!

Дорн не нашелся, что ответить, и решил промолчать. Солнце поднялось еще выше, работать стало еще тяжелее, только волны неутомимо плескались у берега. «Эта жизнь не для слабых, в ней выживает сильнейший», — подумал Дорн и шагнул навстречу приливу, твердо пообещав себе быть среди тех, кто выживет.

Глава 14

Сон был странным по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, Натали знала, что это сон, а во-вторых, во сне она говорила с матерью.

Она снова видела, как корабль ее родителей вышел на стартовую полосу, замер на мгновение и рванулся вперед, исчезнув в облаке пара. Потом повторилось чудо, столь хорошо знакомое ей: судно оторвалось от водной глади. Оно слегка качнулось, корректируя курс, и солнце заиграло на его мокрых боках; глухо заворчали стартовые двигатели. Ужаснее всего было знать, что будет дальше. Знать и быть не в состоянии остановить ход событий.

Мать говорила спокойно и беспристрастно, словно оценивая себя со стороны:

— Я за свою жизнь сделала много ошибок! Например, ошибкой была сделка с Брэкстоном или этот проект создания новых земель.

— А я? — закричала Натали, и неожиданное эхо разнесло ее голос по. всему безграничному времени-пространству. — Я тоже твоя ошибка?

Мать не услышала — или не захотела услышать. Натали оставалось только смотреть, как корабль набирает высоту.

— Да, — повторила Мэри Восс, — я сделала много ошибок, а самая большая из них то, что я не слушала советов твоего отца. Взять хотя бы сейчас. Он категорически настаивал, чтобы мы перед взлетом проверили корабль на наличие взрывчатки. Мне следовало его послушать, я просто должна была…

Конец этой фразы утонул в грохоте взрыва. Маленькое солнце вспыхнуло и через три секунды погасло. Взрывная волна прокатилась по городу и выбила все стекла в домах.

Натали проснулась. Сердце бешено колотилось в груди, простыни были мокрыми от пота. В каюте было темно, светились только циферблат часов да индикаторы приборов, сообщающих о курсе, скорости и температурном режиме двигателей. Такие приборы имелись в каждой каюте, и любой офицер привыкал считывать их показания автоматически. Натали тоже первым делом взглянула на них и убедилась, что все параметры в норме.

Она хотела встать, одеться и пойти в ходовую рубку, когда индикаторы вдруг погасли, а потом загорелись вновь. Значит, что-то или кто-то прошел между ними и девушкой.

— Мадам Руссо, это вы?

В следующее мгновение кто-то прижал Натали к койке и чья-то рука зажала ей рот. Девушка пыталась сопротивляться, но тщетно. У напавшего было преимущество внезапности, и он умело им воспользовался. Ее щеки коснулось что-то мягкое, пахнувшее корицей.

— Спокойно, гражданка Восс, мы не причиним вам вреда.

— Тогда убирайтесь к черту из моей каюты! — сказала, или, вернее, попыталась сказать девушка, но какая-то мохнатая лапа плотно закрывала ей рот. Натали рванулась, но неизвестный еще сильнее прижал ее к койке.

— Сопротивление бесполезно! Однако мы вас отпустим, если вы будете вести себя спокойно.

Голос и акцент показались Натали знакомыми. Да это же траанцы забрались в ее каюту! Но почему? Что им нужно?

— Мы хотим поговорить с вами с глазу на глаз, — настойчиво произнес тот же голос. — Кивните, и я перестану зажимать вам рот.

Натали заставила себя расслабиться и кивнула. Мохнатая лапа исчезла, но она по-прежнему не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Зажегся свет, и девушка увидела у стены одного из траанцев, кажется, Са-Ло. Ка-Ди навалился на нее, не давая ей двинуться. Он встал, убедился, что с ней все в порядке, и сказал:

— Приношу свои извинения! Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, спасибо, — кратко ответила Натали.

Она села и постаралась укрыть ноги ночной рубашкой, которая едва достигала середины бедер. Натали знала, что инопланетян не интересует ее тело, но в одежде она чувствовала бы себя увереннее.

— Итак, — сказала Натали, старясь, чтобы ее голос звучал строго и требовательно, — объясните мне, в чем дело?

— Ни к чему ходить вокруг да около, — прямо сказал Са-Ло. — Вы владеете тем, что нам очень нужно.

Сердце Натали забилось еще быстрее. Так, значит, траанцы отправились в путешествие на этом корабле только ради нее. В этом случае двух мнений быть не могло. Поэтому она спросила так же прямо:

— Как я понимаю, вам нужны «Врата Мескалеро»?

— Абсолютно точно, — охотно подтвердил Са-Ло. — И мы готовы заплатить вам больше, чем гражданин Орр. Конечно, если мы придем к соглашению.

Девушка широко раскрыла глаза от удивления:

— Так вы знаете, что предлагал мне Орр?

— Да, — просто ответил Са-Ло. — Мы знаем.

Теперь Натали точно была уверена, что за этой сделкой стоит что-то большее, чем кажется на первый взгляд. У нее появились те же сомнения, которые уже заставили ее отказаться от предложения Орра. Поэтому она твердо сказала:

— Прошу извинить меня, но «Врата» не продаются. По крайней мере сейчас.

Ка-Ди, до сих пор хранивший молчание, подал голос:

— Капитан Джорд был прав, пираты гонятся именно за вами.

Воин испытывал сильное желание схватить девчонку за горло и силой вырвать у нее согласие. Однако он помнил, что сотрудничество выгоднее насилия, и поэтому сдерживался. Временами слова действуют эффективнее, а страх — еще эффективнее.

Натали похолодела:

— За мной? Почему?

— Потому что вы отвергли предложение Орра, — ответил Са-Ло. — Как только вы перестанете существовать, Орр купит «Врата» у вашего брата.

Натали посмотрела на одного инопланетянина, потом на другого. Она в отличие от своей матери никогда не занималась бизнесом, однако унаследовала от нее немалую проницательность и поняла, что траанцы знают больше, чем должны были бы знать, а значит, они как-то связаны с Орром. Вывод: им нельзя доверять. Натали решила попробовать другую тактику:

— Но если я погибну, то и вы тоже?

— Да, — согласился Ка-Ди, — вернее, можем погибнуть, если останемся на корабле. Отправляйтесь с нами, мы сумеем вас защитить.

— Конечно, — вмешался Са-Ло. — Почему бы и нет? «Действительно, почему бы и нет?» — подумала Натали. Но

речь шла об имуществе ее родителей, а кроме того, она несла ответственность за судьбу брата. И потом, будучи вторым помощником капитана, она присягнула на верность кораблю и команде, а также должна была позаботиться о своевременной доставке груза. Преподаватели академии не жалели сил, заставляя студентов усваивать это правило, и оно наравне с другими заповедями крепко въелось в ее сознание.

Натали сгруппировалась и изо всех сил ударила правой ногой Са-Ло в солнечное сплетение. Тот сложился пополам, с шумом выдохнув воздух.

Но Ка-Ди был готов к такому повороту событий. Предвидя следующий маневр плосколицей, он включил нож-автомат.

Нож мгновенно лег ему в руку и тихо зажужжал, когда траанец привел в действие виброклинок. Неожиданный удар сбоку должен был располосовать горло Натали, но только рассек воздух. Оказывается, она владеет приемами рукопашного боя. Этой возможности Ка-Ди не учел. Дело могло принять затяжной оборот.

Тем временем Натали соскочила с койки, схватила Са-Ло и прикрылась им, как щитом. Ка-Ди едва успел отдернуть руку с ножом и, глухо зарычав, стал готовиться к новой атаке. Однако Са-Ло предупредил его выпад. Он выдернул чеку из гранаты с нервно-паралитическим газом и бросил ее на пол. Траанец специально взял гранаты с собой, намереваясь использовать их, когда настанет момент срочно покинуть корабль. Натали потеряла сознание раньше, чем успела понять, что происходит.

Глядя на бесчувственное тело девушки, Ка-Ди воздал благодарность фильтрам у себя в носу. Затем он наклонился и проверил ее пульс. Пульс был нечастым, но стабильным.

Са-Ло, все еще отдуваясь, прислонился к переборке и прохрипел;

— Плосколицые меня раздражают!

Ка-Ди выразил свое согласие и деловито спросил:

— Перерезать ей глотку?

— Нет, — поднял руку Са-Ло. — Пираты это сделают и без нас. Кроме того, ты же знаешь, как вспыльчивы и мстительны плосколицые! Что, если капитан Джорд пошлет за нами погоню? Нет, сейчас гораздо важнее уйти отсюда без лишних осложнений.

Воин кивнул и, убирая нож, подумал, как поступила бы Ла-Ма на его месте. Она бы пощадила женщину, он был уверен в этом. Ну а что сказала бы она про их план захватить переход силой оружия, если не получится мирным путем? Одобрила бы она его? Этого не мог сказать никто.

— Пойдем, — прервал его размышления Са-Ло. — Пришло время покинуть корабль.

Тор Сэнко, удобно расположившись в капитанском кресле, положил на язык виноградинку.

— Штурман, время до контакта!

Штурман — киборг, который буквально составлял одно целое с кораблем, — знал, что Сэнко не обрадуется тому, что услышит. Но его голос, как и положено машине, был абсолютно бесстрастным:

— Четыре часа пятнадцать минут!

Сэнко глянул на дисплей над головой, ввел в компьютер какие-то цифры и нахмурился:

— Но по моим расчетам, «Божья Воля» войдет в верхние слои атмосферы через четыре часа пять минут!

Если бы у киборга было дыхание, он бы непременно его затаил, ожидая гнева капитана. Вместо этого он сказал:

— Да, сэр!

Голос Сэнко был опасно спокоен:

— Все же я прошу вас объяснить мне, в чем дело. Ведь всего два часа назад вы сообщали, что у нас достаточно времени для перехвата!

В эту минуту штурман ничего так не хотел, как иметь ноги и уметь бегать. Однако это было невозможно, и ему оставалось только оправдываться:

— Осмелюсь доложить, сэр, что тот корабль, очевидно, увеличил скорость. Совсем немного, сэр, но достаточно, чтобы образовалось небольшое расхождение в исходном и окончательном расчетах, сэр!

— Так увеличь нашу скорость, дубина, — взорвался Сэнко, — или я отключу тебя от всех твоих датчиков!

Для киборга, у которого вся связь с внешним миром осуществлялась только с помощью электронных систем корабля, это было самое страшное наказание. Он ничего так не боялся, как отключения от датчиков и погружения в темноту и немоту, подобную самой смерти. Наконец штурман справился с собой:

— Но мы идем на ста процентах мощности двигателей, сэр! Запросите машинное отделение!

Сэнко вызвал старшего механика и громко выругался, когда тот подтвердил то, что сказал штурман. Допущенный просчет в определении координат и времени встречи теперь вынуждал бандита искать иное решение задачи. Вряд ли на борту «Божьей Воли» случится что-нибудь непредвиденное, и стало быть, она подойдет к планете в расчетное время. Можно было попытаться войти в атмосферу планеты вслед за ней и уничтожить ее, когда она будет садиться. Но можно было также оставаться на орбите и атаковать «Божью Волю» на взлете. Первый вариант привлекал быстротой и эффективностью, второй — безопасностью.

Планета Блуждающих Вод в атласах значилась под индексом 16, что означало довольно отсталую, слаборазвитую планету, но уже владеющую рядом передовых технологий. Если учесть, что обитатели таких планет имеют неукротимое стремление обзаводиться стартовыми площадками для запуска ракет раньше, чем микроволновыми печами, вполне можно было ожидать, что они влепят такую ракету в его, Сэнко, корабль. Одна только мысль об этом привела его в ярость. Он скомандовал:

— Штурман нуждается в отдыхе. Отключить питание!

Первый помощник, женщина, не любила киборга. Сначала она пробежалась пальцами по клавишам пульта управления, просто так, чтобы штурман почувствовал ее неприязнь, а потом, неприятно улыбаясь, стала один за другим отключать датчики и сенсоры штурмана. Рецепторы и генераторы звуковой связи она отключила в последнюю очередь. Вся команда слышала голос агонизирующего штурмана по системам внутренней связи и увидела в этом дурное предзнаменование.

Ролло очень устал и был раздражен. От злости он то и дело неожиданно заваливался набок и начинал кататься из стороны в сторону. В таком состоянии он был очень плохим компаньоном и совершенно не годился для того, чтобы на нем поработать, поиграть или вздремнуть. Поэтому Торкс сделал то, что делает в таких случаях любой уважающий себя трит, — отправился искать общества других, более разумных созданий.

Как и все его далекие предки, Торкс был очень хорошо приспособлен для передвижения по деревьям. Ему доставляли удовольствие отчаянные прыжки, которые все дальше и дальше уносили его от площадки у Озера Созерцания в глубину пронизанного солнцем леса. Его маршрут пролегал почти по самым вершинам, но этот путь использовался часто и был хорошо замаскирован, а также расчищен от мелких веток, мешающих движению.

На пути Торкса встречались прогалины в тех местах, где древние лесные гиганты не устояли под действием ветра, воды и времени. Торкс живо представлял себе, как огромные корни выламывались из мокрой и вязкой почвы, как треск ветвей возвещал начало трагедии, как стонали и скрипели более молодые и жизнеспособные деревья, которые ломались и гибли под весом рухнувшего гиганта.

В этих местах солнечный свет достигал земли. Под его действием быстро вырастала новая поросль, и лес становился еще гуще, еще сильнее. Древние триты, встречая такие прогалины, либо обходили их, либо шли вперед по болотистой почве, становясь легкой добычей хищников. Именно эта причина заставила их прибегнуть к дубинкам, потом изобрести лук, а потом — порох и огнестрельное оружие.

Но те времена давно миновали. Теперь триты пересекли подобные прогалины с помощью тросов из моноволокна и блоков, снабженных Т-образной рукояткой. Некоторые из них имели автономный механический привод. Навстречу Торксу проехала какая-то пожилая дама. Мотор ее блока натужно гудел, преодолевая подъем. Торкс выразил ей свое почтение и подивился достоинству, с которым она держалась. Это надо же, чтобы тебя волочили сквозь лес, как какой-то кусок мяса! Вот уж действительно старость не радость!

Наконец трит добрался до обширной, футов пятьсот в поперечнике, лесной поляны. Деревья, окружающие ее, выросли еще в доисторические времена, но рядом поднимались и молодые побеги, посаженные нынешним поколением тритов. Эти станут гигантами в очень далеком будущем. Торкс спускался с ветки на ветку, поминутно натыкаясь на тритов, резвящихся среди листвы. Они ели, пили, сплетничали о чем-то, энергично жестикулируя, и при этом их пальцы, казалось, летели по воздуху.

Дерево-колыбель. На его ветвях возникла и сформировалась раса тритов. Его возраст измерялся тысячами лет, оно росло в центре поляны, и в его тени не было никакой растительности. По преданию, великий Фолар, товарищ Хэлори, великого короля дромо, вершил суд на нижних ветвях дерева и призывал обе расы к объединению. Предание гласит также, что здесь он выпил бессчетное количество кружек дра.

Торксу нравилось навещать это место. Прошло немного времени, и он повстречал многих своих старых знакомых. Сначала он с удовольствием пофлиртовал с очаровательной дамой, администратором из Департамента рек, озер и дамб, но настоящий сюрприз ему преподнес, как всегда это бывает, случай.

Лорно, довольно скучный трит, прибывший, по его словам, с северных болот (чем он не уставал хвастаться), жаловался на своего босса, чиновника средней руки, служившего в Департаменте обороны, и как-то походя обронил нечто, что для Торкса и Ролло было дороже золота. Оказывается, корабль, называемый «Божья Воля», вошел в пределы видимости систем наблюдения и запросил канал для аварийной посадки. Человек по имени то ли Торд, то ли Форд уверял, что за ним гонятся бандиты. При этом он игнорировал тот факт, что капитан второго судна полностью отрицал это обвинение и что сам второй корабль выглядел вполне миролюбиво и никаких маневров, даже отдаленно напоминающих подготовку к атаке, не совершал. Можно ли представить себе что-то более нелепое, чем поведение этого Торда или как его там?

Однако Торкс решил, что еще нелепее не поверить человеку с «Божьей Воли». Ролло должен узнать об этом как можно скорее. Да, вполне вероятно, что предполагаемое нападение пиратов на этот корабль может быть и не связано с расследуемым ими делом. Но Торкс, как и большинство стоящих на страже закона, мало верил в случайные совпадения. Нет, здесь были другие причины, и все они — одна хуже другой. Трит помянул недобрым словом своего друга, который не желал носить при себе вибротелекоммуникатор, и под наспех придуманным предлогом покинул общество.

Са-Ло и Ка-Ди вышли из каюты. Оглядевшись, они убедились, что в коридоре никого нет, и пошли по направлению к корме. Если их обнаружат, они скажут, что заблудились.

Как и все корабли этого класса, «Волюшка» имела несколько вспомогательных судов, включая два челнока, служивших также в качестве спасательных средств, пару салазок для внешнего ремонта и обслуживания корпуса и четыре спасательные капсулы на десять человек каждая. Автономных двигателей у капсул не было, и поэтому Ка-Ди решил использовать для побега челнок, расположенный по правому борту, поскольку он был новее и, стало быть, теоретически надежнее. Ка-Ди уже проверил его систему управления и нашел, что сумеет вести это судно. Путешествие, конечно, будет долгим и утомительным, но зато безопасным.

Неожиданно открылся люк, и в нем показался человек. Са-Ло испугался, что все срывается. Им еще было далеко до отсеков челноков, но они уже находились в той зоне, где пассажирам быть не положено. На лице человека играли световые блики, а голос у него был грубым:

— Виноват, но это — служебные помещения. Гостиная в противоположной стороне!

Как бы соглашаясь, Ка-Ди кивнул, посторонился, освобождая путь человеку, а когда тот прошел, ударил его ладонью по спине. Инжектор высокого давления выбросил дозу парализующей жидкости сквозь ткань одежды прямо в поры кожи. Любой человек рухнул бы тут же без чувств, но О’Тулл был киборгом. Он лишь покачнулся и сразу же постарался выйти на связь с капитаном:

— Стартех вызывает мостик! Тревога! Следите за…

Ка-Ди в отчаянии сорвал шлем с головы старшего механика. О’Тулл нахмурился, попытался обернуться, но тут же упал навзничь.

Траанцы побежали. Они неслись сквозь отсеки, огибая теплообменники и перепрыгивая через алтари. Три пластмассовые богини упали и покатились по полу. Сзади раздавались голоса, слышался топот погони. Они миновали бронированные двери машинного отделения и аварийной ходовой рубки.

Ка-Ди начал отставать, он задыхался, ноги отказывались повиноваться. Са-Ло обеими руками поднял его и в последнем рывке бросился к челноку, который темной махиной возвышался всего в нескольких шагах. Согласно правилам корабельной службы его люк был постоянно открыт, а двигатели в любой момент были готовы к запуску. Са-Ло втащил Ка-Ди в челнок, нажал кнопку «старт» и выхватил излучатель энергии. Он не хотел никого убивать, но и не хотел, чтобы кто-то остановил его на пути к спасению. Моторы зажужжали, и люк начал закрываться. Тем временем включился бортовой компьютер челнока и стал монотонно перечислять последовательность стартовых операций. Внезапно на экране появилось лицо какого-то человека. Люк уже закрылся полностью, а он все еще выкрикивал свои распоряжения.

Взвыла сирена, оповещая о том, что между отсеком с челноком и корпусом «Божьей Воли» установлена полная герметизация. Челнок вышел из чрева корабля и стал стремительно удаляться от неизмеримо большей массы, которая стала теперь представлять для него опасность. С ростом ускорения исчезла и искусственная гравитация. Беглецы больше не стояли на палубе, а летали от одной переборки к другой, пока наконец не нашли специальные петли для рук. После этого они слегка отдышались и позволили себе надеяться на лучшее.

Капитан Джорд, который все это время не покидал мостика, с такой силой ударил кулаком по крышке консольного стола, что его портативный компьютер подпрыгнул и упал на пол.

— Доложите обо всем, что вы обнаружили! Обо всем, и немедленно!

— Я нашел офицера Восс в ее каюте, — сообщил чей-то голос. — Она без сознания.

— О’Тулл уже приходит в себя, — прозвучал другой. — Он был временно парализован с помощью инжектора ударного действия.

— Это работа траанцев, — высказал предположение третий член команды. — Я видел, как они поднимались на борт челнока.

— Если послать погоню, — деловито предложила Руссо, — через пятнадцать минут мы их схватим.

Джорд потер подбородок и посмотрел на приборы. Схватить траанцев было заманчиво, очень заманчиво, но сейчас следовало думать о гораздо более серьезных вещах. Он спросил:

— А что пираты, они догоняют нас?

— Да, догоняют, но, правда, медленно.

— Мы успеем войти в атмосферу раньше их?

— Да, если скорости обоих кораблей останутся постоянными. Джорд вздохнул:

— Тогда пусть беглецов ловят пираты! Бой не приносит выгоды, особенно если ты его проигрываешь. Докладывайте мне о малейших изменениях обстановки.

Набравшись смелости и приписав себе полномочия, которых у них на самом деле не было, Ролло и Торкс добились пропуска в грот, где располагался Центральный узел связи Главного штаба Министерства обороны. Это было подземное озеро, и попасть туда можно было только с помощью специального лифта. Вода в нем подогревалась природными термальными источниками. Под сводами пещеры висела густая сеть тросов для передвижения штабного персонала из числа тритов. И вот здесь-то Ролло, стоя по пояс в воде, и Торкс, сидя у него на плече, смогли увидеть трагедию, развернувшуюся высоко над ними в небе планеты. Большие кубы плавучих экранов показали им все.

Сначала по не понятной никому причине от корабля номер один отделился челнок. Многие ожидали, что второй корабль постарается его захватить, однако он не проявил к нему никакого интереса. Потом последовал довольно долгий период, в течение которого первое судно, непрерывно подавая сигнал «Терплю бедствие», стремилось войти в атмосферу, а второе, отрицая все обвинения в агрессии, шло за ним по пятам.

Ситуация прояснилась, только когда «Божья Воля» вошла в атмосферу. К этому моменту второй корабль перестал отвечать на запросы системы связи и оповещения, а это был очень плохой признак. Игнорируя все приказы с орбитальных постов наблюдения, он, уже не скрываясь, преследовал коммерческое судно. Угрозы применить оружие в случае невыполнения приказа выйти на постоянную орбиту также не возымели действия, тем более что на планете подходящего оружия не было.

Маршалы затаили дыхание, ожидая, как сложится судьба корабля, на котором летит их самый важный свидетель.

— Они идут на посадку! — раздраженно бросил Коулз.

— Сам вижу! — огрызнулся Сэнко, барабаня пальцами по выдвижному столу. — Не можешь сказать что-нибудь путное, так лучше молчи!

Сэнко очень боялся, что челнок, теперь уже затерявшийся в пространстве, унес с собой тех, кого Орр поручил ему убрать. Но ведь челнок мог оказаться всего лишь отвлекающей приманкой, а корабль, даже сам по себе, стоил громадных денег. Поэтому выбор пирата был очевиден. И все же челнок беспокоил Сэнко, и он очень жалел, что вынужден был его отпустить.

Коулз, которому уже изрядно надоело высокомерие капитана, все чаще подумывал о своем пулемете, приклеенном липкой лентой к обратной поверхности стола. Не составляло труда выдернуть его, повернуться и прострелить эту голову с немигающими глазами. Только что скажет команда, поддержит ли она его? Нет, если их интересы совпадают с интересами капитана. Как жаль, что никто не представляет себе всей опасности ситуации! Особенно если Сэнко захочет нырнуть вслед за купцом в атмосферу. Ни один корабль не создавался для ведения боя в таких условиях. А как к этому отнесутся обитатели планеты? Сохранят ли они нейтралитет или встанут на сторону «Божьей Воли»? Пока не обнаружено присутствия ни одного военного корабля, но на планете вполне могут быть многоцелевые зенитные батареи. Спрятанное под столом оружие вновь принялось искушать Коулза.

Участки планеты, не закрытые облаками, были зелено-голубыми. Сэнко метался в поисках решения. Продолжать ли преследование или дождаться на орбите, когда «Божья Воля» снова выйдет в космос? Второй вариант был более безопасным. Но что, если появится еще один корабль? Тогда баланс сил будет в пользу противника и Сэнко придется отступить. Только куда отступать? Орр отыщет его везде и непременно выдаст синдикату Хилдэго. А те сделают все остальное. Нет, конечно, без шума уже не сработаешь, но лучше захватить корабль сейчас, а если не удастся, просто сбить его в атмосфере. Сэнко откинулся в кресле, капнул лекарства в глаза и отдал приказ:

— Корабль к бою! Подготовить все огневые системы! Сбить цель!

Натали пристегнула ремни, усевшись за пульт управления оружием, который размещался во вспомогательной ходовой рубке. Она уже два часа как пришла в себя, но голова еще сильно болела, и очень раздражало освещение, хотя оно и так было минимальным. О’Тулл, откинувшись в кресле, сидел рядом с ней за пультом управления энергосистемами корабля. Стычка с траанцами и разозлила девушку, и одновременно явилась для нее потрясением.

Зато команда посчитала нападение на нее и О’Тулла достаточным доказательством невиновности второго помощника, и доверие к ней восстановилось. Настолько, что Натали попросили вернуться к своим обязанностям второго помощника, включая в обычное время формальные обязанности корабельного артиллериста. Теперь, когда пираты вслед за «Волюшкой» вошли в атмосферу, капитан Джорд был очень встревожен, и удивляться этому не приходилось.

— Управление оружием, доложите готовность систем! Краем глаза Натали видела О’Тулла. Как и вся команда, он облачился в скафандр, на случай если корабль получит пробоину, но как Натали ни пыталась, она не могла определить, где кончается скафандр и начинается его тело. Он следил за тем, чтобы она не сделала какой-нибудь ошибки. Ну и черт с ним! Натали посмотрела на показания приборов. На «Божьей Воле» имелись четыре ракетные установки и столько же излучателей энергии. Конечно, боевые корабли оснащались более мощным вооружением, но для купца это было очень солидно. Натали доложила капитану:

— Все системы в режиме готовности, сэр!

— Добро! — ответил Джорд, глядя на экран. — Теперь слушайте все. Мы будем действовать так. Огневая мощь пирата значительно превосходит нашу, это несомненно. Но несомненно также и то, что он не может использовать ее на все сто процентов. В его цели никак не входит превратить наш корабль в пыль. Поэтому я хочу развернуться и дать бой на встречном курсе. Второй помощник, вы специалист, ваше мнение?

У Натали пересохло в горле. Не сделав ни одного в жизни выстрела в реальной боевой обстановке, она меньше всего чувствовала себя специалистом. Но, с другой стороны, такой вопрос был немыслим только на кораблях военного флота; в торговом флоте это было обычным явлением. Натали постаралась ответить как можно деликатнее:

— Отличная идея, сэр. Но я предлагаю сделать еще и отвлекающий маневр. Чтобы они впустую выпустили ракеты в первом залпе и тем самым дали бы нам возможность выстрелить с большей эффективностью.

Джорд хотя и спрашивал ее совета, но совершенно на него не рассчитывал. Черт бы побрал эту женщину! Время и так на пределе, а она предлагает тратить его на какие-то пустяки. Но тем не менее он спросил:

— Что за маневр вы имеете в виду?

«Божья Воля» вздрогнула, попав в зону стратосферного урагана. Натали чувствовала, как убегают секунды, и старалась говорить быстрее, отчего слова почти сливались:

— Давайте подготовим к запуску спасательные капсулы и выстрелим их в направлении пиратов сразу же после разворота. Мы выжидаем, а они стреляют, думая, что отражают ракетную атаку. Потом мы стреляем уже по-настоящему и накрываем их!

Каждый астронавт знал, что на перезарядку и залп ракет класса «борт-борт» уходит не менее пяти секунд. Джорд подхватил предложение Натали, что называется, на лету. Он был удивлен, но старался не показать этого:

— Отлично! О’Тулл, вы слышали второго помощника? Подготовьте капсулы!

Киборг вздрогнул от такого неожиданного применения дорогостоящего оборудования и потянулся к одной нужной клавише на своем пульте. Он нажал ее, и она замерцала пульсирующим светом.

— Есть, сэр! Мне нужно десять минут.

— У тебя есть только пять, — оборвал его Джорд, глядя, как сокращается расстояние между кораблями. — И постарайся использовать каждую!

Коулз боялся. Он только не знал, чего боится больше: убить капитана и отвечать за предательство или не убить капитана и отвечать за эту ошибку.

Сэнко, должно быть, совсем потерял голову. Ну насколько проще было бы дождаться «Божью Волю» на орбите, взять ее, пока она поднимается, и вести, как рыбу на крючке! Нет же, он решил преследовать купца в атмосфере и подвергать риску собственный корабль.

Коулз коснулся коленом оружия и повернулся так, чтобы Сэнко был все время в поле его зрения. Первому помощнику то и дело казалось, что капитан глядит на него в упор своими немигающими глазами, плотно сжав узкий, как прорезь, рот. А вдруг он догадался, что на уме у старшего офицера? Ледяная вода потекла по жилам у Коулза. Она растекалась по всему телу и могильным холодом сковала ему руки и ноги.

Корабль пробился сквозь плотный слой облаков, и перед Джордом развернулась подробнейшая картина поверхности планеты. Он летел над бесконечным лабиринтом озер, прудов, бассейнов, рек, каналов и протоков. Да, конечно, здесь воды действительно блуждали, но это был еще не повод встретить на этой планете последний день своей жизни. Его боги царили на планете Земля, оттуда они потом простерли свое влияние до планеты Нью-Дели. Могут ли божества царить по всей Вселенной? Может быть, они накрепко связаны с той почвой, на которой родились? Корабль замедлил движение, потом вовсе замер в воздухе и выровнял крен. Часы отсчитывали время до начала атаки. Капитан ждал, когда таймер покажет нули во всех разрядах, и бормотал молитву. Ему эхом вторили голоса во всех отсеках корабля.

Сэнко нырнул за своей добычей сквозь слой облаков. Дистанция между кораблями сокращалась, и он улыбался, по-волчьи скаля зубы. Кажется, «Божья Воля» не собирается сопротивляться. Тогда все будет гораздо проще, чем он думал. Они нависнут над ней, заставят сесть, а потом перебьют команду. Орр будет доволен, он, Сэнко, положит в карман полмиллиона, а синдикат может убираться ко всем чертям! Все, что Сэнко нужно теперь, — это тихая, спокойная планета, не слишком удаленная, конечно. Его мечты прервал Коулз:

— Купец снизил скорость, сэр! Сэнко кивнул, соглашаясь с ним:

— Похоже, они собираются сдаться, но ты не спускай с них глаз!

Коулз ответил «Есть», но, увидев, что «Божья Воля» разворачивается, понял, что капитан ошибся.

В качестве корабельного артиллериста Натали временно взяла управление на себя. Она переложила руль вправо и выругалась, так как корабль слишком медленно реагировал на ее команду. Но делать было нечего, оставалось только ждать, когда нос огромного судна не упрется прямо в преследователя. Казалось, этого никогда не произойдет, а с каждой секундой «Волюшка» становилась все более и более уязвимой: ведь она поворачивалась к противнику бортом. Наконец средняя точка была пройдена, и силуэт корабля стал уменьшаться в размерах.

Сэнко, уверенный, что его крейсер сможет отразить любые атаки купца, и полный стремления закончить дело как можно быстрее, был занят тем, что изо всех сил снижал скорость. Это ему удалось, но когда корабли оказались в пределах видимости, «Волюшка» уже на три четверти завершила разворот и как мишень значительно уменьшился в размерах. Однако это имело скорее теоретическое, нежели практическое значение, поскольку Сэнко собирался захватить купца, а не уничтожить его.

Глаза Натали были прикованы к экрану. Она следила за приближением корабля противника, мысленно подталкивая его нос к перекрестию в центре экрана. Когда он оказался там, она посмотрела на О’Тулла. Тот кивнул, и Натали выстрелила капсулы. Через три секунды у них произошло замыкание в системах жизнеобеспечения, и в спектре инфракрасного излучения они воспринимались как настоящие ракеты.

После того поединка техник-артиллерист все еще страдал от сильной боли в паху, не говоря уже о разбитой переносице. Однако его зрение и реакция при этом нисколько не пострадали. Увидев на экране тепловые спектры капсул, он немедленно доложил на мостик:

— Наблюдаю старт ракет, повторяю, старт ракет! Зарегистрировано четыре импульса. Телеметрический контакт устойчивый!

Сэнко получил эту информацию непосредственно от бортового компьютера корабля. Глаза у него от удивления полезли на лоб. Надо же, овца-то с зубами! Он скомандовал:

— Уничтожить ракеты!

Отблески огней на пульте отбрасывали блики на лицо техника. Его пальцы летали над клавишами, как пальцы виртуоза-пианиста. Почувствовав, как вздрогнул корабль, он стал считывать данные телеметрии. Все системы работали нормально, ракеты шли к цели.

На всякий случай он дал еще и залп из батареи излучателей энергии. Техник контролировал данные теплоотводов пушек и краем глаза смотрел на курсовые мониторы. Тогда-то и случилось невообразимое. Хотя он никогда не слышал, чтобы купец имел на борту больше четырех ракетных установок, хотя он твердо знал, что на их перезарядку уходит не меньше пяти секунд, но «Божья Воля» сделала второй залп! Поскольку к тому времени расстояние между ними значительно сократилось, ее ракеты достигли цели раньше, чем техник смог оповестить мостик.

Три взрыва один за другим сотрясли корабль. Разразилась жуткая какофония сирен, оповещающих об аварии, и криков людей. По рубке поплыл дым. Донесения с постов сливались в ушах Сэнко в сплошную сумятицу голосов. Он ударил по клавишам форсажа и закричал сам:

— Убрать дифферент на нос, поднимите его, черт возьми! Развернуть корабль!

Первый помощник старалась изо всех сил, но до киборга ей было все равно далеко. Сэнко начал кричать на нее, и Коулз наконец понял, чего он боится больше. Его пулемет проделал большую дыру во лбу у Сэнко. Капитан умер, так и не закрыв глаз.

Вместе с высшим военным руководством Ролло и Торкс наблюдали гибель пиратского корабля. Он были поражены. Подобного не случалось никогда, во всяком случае на их планете. К месту катастрофы были направлены воинские подразделения, команды медиков и специалистов по защите окружающей среды. Общее руководство операцией было поручено маршалам Ролло и Торксу. Дромо был необычайно возбужден. Поднимая тучи брызг, он помчался к лифту.

— Настало время действовать, старина! Наши гости прибыли, и было бы очень невежливо с нашей стороны заставлять их ждать.

Глава 15

«Буря Созвездий» встала на рейде ближе к центру гавани Оро. Здесь ее команде не будут угрожать последние штаммы чумы и волнения рабочих, которые то там, то тут вспыхивали в городе. Ярко-голубое водное такси раскачивалось вверх и вниз на кильватерной волне, оставленной другим судном. Чтобы не упасть, Ари схватилась за поручни и восхитилась тем, что катер сделан из дерева, а не из пластика. Она обернулась и посмотрела, как «Буря» переваливается с борта на борт. Это был старый космический бродяга; его корпус был покрыт шрамами от бесчисленных вхождений в атмосферу и заплатами в тех местах, где его пробили метеориты. Своими очертаниями судно напомнило Ари манту, гигантского ската, который плавал в океанах старушки-Земли. Водитель катера уступил дорогу неуклюжему плоту, но прошел мимо него как можно ближе. Жена шкипера замахнулась на них сковородкой и выругалась не хуже заправского моряка. А впрочем, она и была моряком.

Ари испытывала смешанные чувства. Следовало ли ей радоваться тому, что долгое и утомительное путешествие наконец закончилось? Следовало ли огорчаться из-за того, что через неделю ее ждет такой же долгий путь, только назад? Конечно, если за это время она найдет Восса. Но это вроде бы должно быть нетрудно. Где школа, там и мальчик! Нужно только будет отвести щенка в сторону, объяснить ситуацию и оплатить ему проезд до дому. Вот и все! Или же, в случае отказа, отрезать у него большой палец и инсценировать несчастный случай.

Перспектива дожидаться следующего корабля абсолютно не прельщала Ари. Все, что она узнала об этой планете, сводилось к одному: Новая Надежда — это забытый Богом мир и задерживаться здесь надолго ни к чему. Но если ей и случится пробыть здесь больше, чем предполагается, толстая пачка кредитов скрасит ее одиночество.

Работа была грязная, и Ари это знала, но босс хорошо платил, а кроме того, она никогда не переставала надеяться на то, что их случайные интимные встречи с Орром разовьются в какие-то более постоянные отношения. Нет, не любовь, об этом она и не мечтала, но на такое партнерство, какое было у Мэри и Говарда Восс, вполне можно было рассчитывать. Жалко их, хорошие были ребята. Ари нравились их смелость и хватка.

Рулевой переложил штурвал, и катер с глухим стуком ударился с доски причала.

— Восточная пристань, мадам, как вы и приказывали. Будьте осторожны на сходнях!

Ари дала водителю меньше, чем заплатила бы, не оборви он так резко ее мечтания, повесила сумку на левое плечо и шагнула на сходни.

Набережная изгибалась дугой в обе стороны от пристани и служила площадкой для складов, портовых кранов, контейнеров, лодок, сетей и убогих лачуг. Едва Ари поднялась, как ее сразу же окружила толпа уличных торговцев; большинство из них были дети: Они толкались, отпихивали друг друга и кричали как резаные в надежде завоевать ее милостивое внимание.

Ари высмотрела угловатую девочку-подростка, очень похожую на ту, какой была она сама лет десять назад, ткнула в нее пальцем и крикнула, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более властно и повелительно:

— Ты! Да, ты! Мне нужен провожатый, но только один, а не два! Разгони эту толпу!

Это оказалось не так просто. Прошло минут пять, прежде чем девочка сумела расчистить дорогу. Наконец, заполучив незнакомку полностью в свое распоряжение, она жестом пригласила Ари идти за собой.

Улица встретила их шумом двигателей и потоком автомашин. Под беспрестанные гудки они с Ари пересекли улицу и направились к высокому холму, который был виден издалека. Он был похож на конус, и лачуги тесно лепились друг к другу, словно карабкаясь по его склонам. Влажное покрывало теплого зловонного воздуха окутало Ари со всех сторон. Объявления предлагали все что угодно, начиная от еды и кончая иглоукалыванием. Беспризорное дитя улицы продолжало защищать своего клиента от нескончаемых лоточников, попрошаек и бродячих фокусников. Наконец, она свернула в узкий проход. Ари последовала за ней. Плохо обработанные и почему-то вогнутые стены высились по обе стороны переулка, расширяясь на середине своей высоты и почти смыкаясь вверху. От запаха мочи невозможно было дышать. Многие сочли бы такое место опасным, но Ари, которая выросла на самой нижней палубе гигантского, размером с остров, завода по переработке криля, знавала места и похуже. Впрочем, она была готова к любым неожиданностям.

И то, как было поставлено судно в гавани, и окружающая нищета говорили о многом. Ари не понимала, как можно послать единственного сына на такую планету, но по своему опыту общения с Карнэби Орром знала, что богатые люди не в ладах с логикой. Как иначе объяснить, что он, имея несметные богатства, жаждал еще и еще?

Цветник, усыпанный мертвыми растениями, послужил ей подставкой для ног. Сделав вид, что подтягивает узлы на шнурках, Ари оглянулась назад и удивилась, увидев мужчину — полноватого и хорошо одетого. Она сразу решила, что это наемный убийца, нанятый либо траанцами, либо врагами Орра. Второе казалось ей более вероятным.

Она закончила сцену со шнурками, кивнула проводнице, и они стали подниматься по широким, как терраса, ступеням. Повсюду суетились детишки: они строили плотины, отводя грязную воду в каналы и превращая их в стремительные потоки, где потом пускали кораблики. Ари была рада, что здесь так многолюдно: в тихих местах их вполне могла ждать засада.

Аллея, по которой они шли теперь, неожиданно сузилась. В обе стороны от нее отходили проходы, еще более темные, чем тот, по которому они пришли сюда. Оценив ситуацию, Ари быстро догнала девочку и толкнула ее в проход. В следующее мгновение она сама получила сильный удар локтем в живот: девочка, уверенная, что клиент хочет ее убить, приготовилась защищаться. Она повернулась к Ари и выхватила кинжал. Их здесь делали из зеленого бутылочного стекла, и они продавались на любом лотке. Хотя и не очень прочные, эти кинжалы были остры как бритва. Ари отскочила к стене, отрицательно покачала головой и приложила палец к губам. Поймет ли девчонка, или все же попытается наброситься на нее? Ари указала пальцем на аллею, где, по ее расчетам, вот-вот должен был показаться тот мужчина. Девочка замерла, но оружия не убирала.

Ари состроила гримасу, которая, по ее мнению, являлась улыбкой примирения, и жестом, попросила девочку стоять спокойно. В аллее не было никого, только женщина с вязанкой дров прошла мимо прохода, в котором затаились они. Но ждать оставалось недолго.

Боясь, что объект ускользнет, «хвост» заторопился и с ходу влетел в подстроенную ловушку. Их разделяло футов пятнадцать, когда Ари вышла из тени на свет. Пистолет она держала за спиной. Мужчина остановился, и Ари поманила его пальцем.

Он по инерции сделал три шага вперед и сунул руку за полу пиджака. Ари с неодобрением покачала головой и выстрелила ему в колено. Духовой пистолет стрелял почти бесшумно. Мужчина вскрикнул, схватился за ногу и упал, потеряв сознание.

Ари нечего было опасаться. Люди на Новой Надежде в подобных случаях запирались в своих лачугах или спешили пройти мимо. Никому не хотелось оказаться вовлеченными в разборку.

Ари втащила мужчину в темноту прохода и привела в чувство, надавав ему пощечин. Наконец он открыл глаза и принялся испуганно озираться. В его карманах не оказалось ничего, кроме небольшой пачки денег, запасного магазина для пистолета и порноплейера. Ари отбросила плейер и, еще раз ударив его по лицу, спросила:

— Кто ты и кто тебя послал, черт возьми? На кого ты работаешь?

Мужчина подтянул ноги к груди и простонал, держась за раненое колено:

— Врача! Мне нужен врач!

— Конечно, конечно, — с наигранным сочувствием согласилась Ари. — Я знаю, как это больно. А теперь отвечай: как твое имя?

Мужчина вздрогнул и закусил губу, что подтвердило подозрения Ари.

— Я работаю по, найму. Зовут меня Пардо. Сэм Пардо. Пожалуйста, отведите меня к врачу.

— Сейчас, сейчас, — пообещала Ари. — Как только ты ответишь на мои вопросы! Кто тебя послал?

Морщась от боли, мужчина ответил:

— У меня договор с Департаментом коммерции. Я имею задание следить за всеми из «Орр энтерпрайзес».

Этот ответ удивил и испугал Ари. Она схватила его за лацканы пиджака:

— Почему? Что им нужно?

— Я не знаю! — ответил мужчина. Слезы заливали его лицо. — Они мне не говорили. Моим заданием было следить за вами и докладывать обо всем, что увижу. Вот и все!

Ари ему поверила. Теперь она боялась, что сюда в любую минуту может нагрянуть полиция или те, кто здесь ее заменяет.

Она встала, прицелилась и всадила стрелу из мини-арбалета мужчине прямо в висок.

Напуганная девочка попятилась к выходу. Ари обернулась и вновь подняла арбалет. Как было бы просто нажать на курок и освободиться от единственного свидетеля! Однако что-то ее остановило. Жалость? Нет! А хотя скорее всего именно она. Эта девчонка слишком напоминала Ари ту, какой была когда-то она сама, прежде чем вырвалась на свободу и навсегда оставила родную планету. Да и вырвались ли? Чем отличается эта жизнь от той бойни, которая не прекращалась в городе-трюме, расположенном у самого днища судна? Или от других, Богом проклятых дыр, где ей приходилось бороться за выживание?

Ари убрала оружие в кобуру и предоставила девчонке действовать по собственному усмотрению. А та, шаг за шагом, словно дикая козочка, откусывающая кусочек за кусочком протянутого ей хлеба, подошла к ней и тоже сунула свой кинжал в ножны. Теперь она выглядела даже горделиво. Ари улыбнулась с одобрением и махнула рукой в сторону аллеи, залитой солнцем, сказав:

— Пошли, время не ждет!

Девочка пропустила ее вперед, а сама наклонилась, подняла пистолет мужчины и сунула его за пояс брюк. Оружие стоило бешеных денег. Она может продать его, а еще лучше — стать такой, как эта женщина впереди. Девочка улыбнулась и двинулась вперед, подражая походке Ари. Никто из них не заметил ни солнечных бликов на стеклах бинокля на дальней крыше, ни державшей его женщины, по щекам которой текли слезы, ни значка на ее жилете.

Майра боялась, что все будет гораздо хуже, но совершенно неожиданно ее жизнь при доме Шарма оказалась даже в чем-то приятной, особенно по сравнению с участью других. Ее направили работать в огромную, выбеленную известкой кухню, где все вечно спешили и где на крюках, вделанных в. стены, висело множество сияющих сковородок, котлов, кастрюль и прочей утвари. Такая посуда стоила больших денег, из-за чего шеф-повар Юби Фимбре не только установил на кухне строгий порядок, но и дважды в день проводил инвентаризацию своего хозяйства. Несмотря на то что он прибыл сюда, в цепях, Юби ухитрился открыть собственную столовую под открытым небом, после чего был принудительно взят в услужение в дом Шарма. Это был человек небольшого роста, с темными волосами, тонкими усиками и грозным взглядом живых карих глаз. Тем не менее Майре не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что Фимбре грозен только с виду, и приспособиться к новым условиям. На этот раз его глаза остановились на девушке, когда она спешила в кладовую. Он протянул ей поднос:

— Вот возьми и отнеси мистеру Шарма. Да не мешкай, он любит кофе горячим!

Как и другие слуги, Майра знала, что мистер Шарма — это самый главный или почти самый главный человек в доме, в зависимости от того, как относиться к его супруге. Одни считали, что она — простая исполнительница прихотей своего мужа, другие — что она искусный кукловод, который управляет им, как марионеткой.

Но, так или иначе, он был важной персоной, равно как и это поручение, поскольку прислуживать семье могли только слуги, облеченные особым доверием. Майре очень хотелось добиться такого доверия, но не из-за привилегий, связанных с ним. Услуживая господам, можно было узнать много полезного, и это, возможно, помогло бы ей и Дорну освободиться от рабства. Должен быть путь на свободу, и Майра была полна решимости его найти.

Фарфоровые чашки, расписанные вручную, тихонько позвякивали в такт шагам Майры. Через столовую для официальных приемов она прошла в гостиную. Это была большая, залитая солнцем комната, обставленная белой мебелью. Окна, от пола До потолка, смотрели на бухту, в которой тут и там темнели остатки гигантских звездных кораблей. Майра подумала, что где-то там Дорн — режет сталь или тянет металл из воды, ежеминутно рискуя погибнуть под упавшим сверху листом.

Поговаривали, что миссис Шарма резка в обращении со слугами, но Майра, прислуживая ей, этого не заметила. Более того, хозяйка нравилась девушке, хотя по логике вещей не должна была бы нравиться.

Ей было лет сорок. Она была склонна к полноте, но яркие сари в сочетании с легкостью ее быстрой походки скрадывали этот недостаток. А еще у миссис Шарма были густые черные волосы, заплетенные в две косы до талии, и очень красивые глаза. Увидев Майру, она улыбнулась:

— Поставь, пожалуйста, на стол, милая!.. Спасибо! Мистер Шарма, мужчина с крючковатым носом, был очень сосредоточен и ничего не видел и не слышал. Он взял чашку кофе, протянутую женой, не отрываясь от портативного компьютера. Судя по всему, напиток был достаточно горячим, поскольку хозяин не выразил неудовольствия.

Как ее учили, Майра попятилась к двери. Она уже поворачивалась, чтобы выйти, когда со стороны центрального холла в гостиную вошла дочь хозяев, Силин. Она была только что из душа и еще продолжала сушить волосы полотенцем. Она была ровесницей Майры, но выглядела гораздо старше и напоминала девушке звезд экрана, которых ей доводилось видеть в их деревенском видеотеатре. Их глаза встретились. Силин бросила Майре полотенце:

— Возьми и положи куда следует! А еще скажи Фимбре, что я хочу чаю.

В деревне Майры все относились друг к другу с уважением. Девушка почувствовала, как от возмущения у нее вспыхнули щеки. Достойный ответ уже готов был сорваться у нее с губ, но она сдержалась. Ведь у нее был план, а для его реализации можно чем-то поступиться. Майра подхватила полотенце, сделала книксен и покинула комнату.

Силин заметила и возмущение, и внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице служанки. Она улыбнулась и упала в кресло. Жизнь на полуострове была скучной, и каждый развлекался как мог.

Яна оказалась права. Начальнику смены и впрямь нравилось издеваться над беззащитными, а Дорн попал в число избранных. Он мог трудиться сколь угодно старательно, мог выносить из воды целые горы металла, но все равно именно к нему, воя сервомоторами, подходил робот-грузчик. Затем бич со свистом опускался на плечи парня, раздавался злобный смех Кастора, и робот-грузчик уносил босса к следующей жертве. Сколько раз повторялась эта безобразная сцена? Десять? Пятнадцать? Двадцать? Ужасный день тянулся бесконечно, и если бы не кожаный жилет, который сшила для Дорна Яна, его спина давно превратилась бы в сплошную незаживающую рану.

Когда наконец сирена возвестила о конце смены и грузчики побрели к берегу, Дорну просто не хотелось жить. Он был измотан, рубцы жгло от морской воды, но больше всего парень боялся того, что ждет его в проходной. А вдруг сегодня решат устроить обыск и охранники с глумливым хохотом будут ковыряться в их тряпье, отбирая у рабочих найденные обрывки провода и кусочки металла? Кстати, а почему они не устраивают обыск каждый день?

Уже потом Яна объяснила ему, что компании выгодно существование черного рынка в зоне. Допуская мелкие хищения металла, семейство Шарма освобождало себя от обязанности обеспечивать рабочих кровом и питанием. И тем не менее пойманных с поличным ждало страшное наказание, вплоть до распятия на кресте. От волнения в висках у Дорна застучали частые звонкие молоточки. Он почувствовал, как луч сканера коснулся его лба, и шагнул за арку.

А вдруг его окрикнут, прикажут остановиться и снять одежду? Он сосчитал до десяти и вздохнул с облегчением. Члены бригады переглянулись, улыбнулись друг другу и пошли, каждый своей дорогой. Яна — к себе в лачугу, близнецы — в свою хижину, а Дорн отправился искать любое место, где можно было бы найти приют на ночь.

С тех пор как Ла-Со его выгнал, прошло уже несколько недель. Дорн потратил много сил, пытаясь найти себе хоть какую-нибудь крышу над головой, но все его попытки не увенчались успехом. Ночь за ночью он проводил под открытым небом, страдая от холода и одиночества. Однако сегодня, благодаря нескольким полоскам металла, которые Яна и он ухитрились тайком отломать от листа обшивки, он мог купить ужин и переночевать в ночлежке.

Ежедневной работой и строгой экономией — он купил только зубную щетку, пасту и кусок мыла — Дорн ухитрился записать на свой счет в лавке компании несколько кредитов. Но эти деньги он копил для покупки инструментов, чтобы обеспечить себе побочный приработок, или если, не дай Бог, ему потребуется медицинская помощь в случае травмы.

Кроме того, он не забывал о Майре и по-прежнему был исполнен решимости, найти девушку.

По одной из ставших теперь хорошо знакомыми дорожек он поднялся от берега к центру и уже двинулся к своему излюбленному лотку, когда заметил какую-то суматоху справа. Вокруг большого костра собралась толпа. Любопытство и желание получить бесплатное развлечение заставили Дорна протолкаться поближе.

Неряшливого вида мужчина с неестественным блеском в глазах поставил перед костром ящик и взобрался на него. Подобно священнику перед паствой, он простер руки и обратился к собравшимся со следующими словами:

— Подходите, подходите, леди и джентльмены! Время пришло, и вас ждут интересные приобретения! Вам не надоело носить себе воду? Таскать дрова с пляжа? Воевать с грязью, которая слоями лежит у вас на полу?

— Бьюсь об заклад на твою задницу, что устала, — вскрикнула какая-то баба. — Иди сюда, я тебя приставлю к работе!

Толпа загоготала и зазывала вместе с ними.

— Спасибо за предложение, милая дама, и если бы здесь не было моей возлюбленной, я бы охотно поймал вас на слове! Но, кроме того, вы бы очень разочаровали других собравшихся, лишив их удовольствия видеть меня в моей обычной ипостаси. Нет, у меня есть предложение лучше! Ну-ка, дорогая, выводи-ка этих маленьких херувимов, пусть люди на них посмотрят!

У Дорна перехватило дыхание. Из грузового контейнера вышла женщина и вывела пятерых детей, связанных одной веревкой. Это было очень грустное зрелище. Дети были изможденными, в лохмотьях вместо одежды и с большими глазами, полными страдания. Никому из них не было больше десяти лет. Дорн был поражен. Как можно допустить, чтобы люди торговали людьми? Но потом он вспомнил, где находится, оглядел лица собравшихся и увидел только любопытство, деловой интерес и даже боязнь прогадать. Его соседи, сами почти рабы, не видели в происходящем ничего предосудительного.

— Итак, кто назовет цену, — деловито произнес мужчина. — Десять! Десять унций[17] металла за такой прекрасный, молодой экземпляр, я правильно слышал? Да вы только посмотрите на него! Хорошее тело, сильные кости и сразу же готов к работе! Вам не придется больше ходить за водой!

— Три сверху! — крикнул кто-то. — Я предлагаю три.

Аукцион начался. Дорн не сводил глаз с маленького мальчика с большой ссадиной на левой ноге и перебирал кусочки металла в своем кармане. Он мог бы купить мальчика и освободить его от рабства, ну а что дальше? У него самого нет ни еды, ни крыши над головой, и от его вмешательства мальчику может быть только хуже.

Сложный вопрос, однако, решился сам собой. Вскоре предлагаемая цена превысила финансовые возможности Дорна, и мальчика купила суровая женщина с волосами, собранными в пучок. Потом продали и остальных детей. Толпа зашевелилась и начала расходиться, но тут мужчина вновь замахал руками, привлекая внимание аудитории:

— Постойте, друзья и соседи, выслушаете наше последнее предложение! Это — выгода, прямая выгода, если вам угодно! Маленький, но лакомый кусочек, который сейчас немного не в себе, но станет огромной ценностью, как только поправится. Принеси этот источник радости, свет очей моих, и покажи людям, что такое настоящая выгода!

Дорн обернулся и увидел, как женщина скрылась в контейнере и вышла опять, держа на руках завернутую в тряпки девочку семи или восьми лет. Кажется, она была без сознания. Ее голова сползла с плеча женщины и бессильно качалась в такт ее шагам.

Толпа застонала от разочарования.

— Да она гроша ломаного не стоит! — выкрикнул какой-то мужчина.

— Боже! И это называется товаром? Нет уж, увольте меня от такой выгоды! — И женщина с негодованием замотала головой.

Аукционер испугался, что люди разойдутся, и поднял руки, призывая к вниманию:

— Подождите! Бог свидетель, сделка и впрямь выгодная. Я дешево отдам девчонку, уверяю вас! А что скажут джентльмены? Вам нравятся молоденькие? Не упустите свой шанс!

От этих слов Дорну стало просто дурно. Он шагнул вперед. Рядом встал еще какой-то мужчина. Он поминутно облизывал растрескавшиеся губы, а его глаза горели огнем нездорового возбуждения. Он крикнул:

— Я ее беру! Даю дюйм провода за девчонку!

Дорн прикинул вес металла в своем кармане и решил, что там не меньше трех-четырех унций. Он Сказал:

— Даю три унции металла и предлагаю прекратить торг!

Работорговец посмотрел на второго аукционера, но тот отрицательно покачал головой. Тогда он закричал, не скрывая радости:

— Продано молодому джентльмену за три унции металла! — и вновь обратился к толпе: — Прошу запомнить, друзья, мы не только продаем, но и покупаем! Если вам нужны лишние деньги, не сомневайтесь, заходите! До встречи на следующей неделе!

Дорн отдал свой металл женщине и взял девочку на руки. Она застонала, пробормотала что-то бессвязное и вновь впала в забытье. Толпа начала расходиться. Кто-то отпустил грязную шутку в адрес Дорна. Люди захохотали. Юноша вспыхнул от смущения и поспешил уйти.

Только через несколько минут бесцельного блуждания осознал, что наделал. Ему негде было приютить девочку. Он не знал, как ее лечить, и теперь у него даже не было средств, чтобы купить ей хоть какую-нибудь еду. Как же быть?

Но оказалось, что его ноги знали ответ с самого начала, потому что когда Дорн принял решение идти к Ла-Со, он был уже на полпути к его домику. Ничего не изменилось на тропинке за эти недели, разве что грязи стало поменьше, но все равно нести девочку приходилось осторожно. Уже стало совсем темно, и дверь в жилище траанца была закрыта. Однако в окошке горел свет.

Так как руки у него были заняты, Дорн толкнул дверь ногой. Траанец окинул взглядом девочку и пригласил юношу войти, сказав при этом:

— Положи ее на постель. Что случилось?

Пока Ла-Со осматривал девочку, издавая при этом странные щелкающие звуки, Дорн коротко рассказал ему про сегодняшний аукцион. Закончив осмотр, траанец стал копаться в своем небогатом запасе лекарств. У девочки лихорадка, это несомненно, весь вопрос в том, чем она вызвана. Слушая Дорна, Ла-Со мысленно анализировал возможные варианты.

— Поэтому я и пришел к тебе, — закончил Дорн свой рассказ.

— Это хорошо, что ты пришел ко мне, — спокойно ответил траанец. — Доктора компании не хотят тратить время, силы и лекарства на тех, кто не способен к тяжелой физической работе. К счастью, один из моих бывших пациентов работает грузчиком в клинике. Он ухитряется воровать для меня медикаменты, немного правда, всего по одной ампуле. Если я не ошибся в диагнозе, дней через пять или шесть она поправится. Как ее зовут?

Дорн пожал плечами:

— Не знаю! Там говорили только, что она гроша ломаного не стоит, но по имени ее никто не называл.

— Ну что ж, — решил траанец. — Пока назовем ее Гро, а там придумаем что-нибудь получше.

Дорн кивнул и пошел к двери.

— Спасибо, Ла-Со, я заплачу тебе, как только получу деньги за работу.

Траа посмотрел на девочку, а потом на Дорна. Что-то новое появилось в его глазах. Трудно сказать, было ли это признаком уважения, знаком симпатии или восхищения поступком Дорна, но от этого взгляда юноша почувствовал небывалый душевный подъем. А Са-Ло сказал:

— Нет, это я обязан тебе возможностью помочь страждущему! Оставайся и переночуй у меня. Хоть и на полу, но все-таки лучше, чем под открытым небом!

Он накормил Дорна и устроил ему постель на полу. За последние несколько недель юноша ни разу не спал так спокойно и крепко.

Глава 16

Пиратский корабль упал под острым углом к поверхности планеты. Он пропахал в густом лесу широкую борозду длиной мили в две, прежде чем остановился окончательно. Раскаленные докрасна обломки корпуса вызвали лесной пожар третьей категории сложности. Несмотря на почти ежедневные дожди в зонах умеренного климата северного и южного полушарий, верхняя часть листвы, получающая солнечную энергию в избытке, была очень сухой. Настолько сухой, что только от молний в течение года возникали сотни пожаров. Однако в конечном счете они приносили даже пользу, уничтожая старые деревья и освобождая место для новой поросли. Молодые и здоровые лесные гиганты были поразительно устойчивы к огню и, как правило, выживали.

Тем не менее Торксу очень не нравился дым, который клубами поднимался вверх и сливался со свинцово-серым небом. Подобно всем своим сородичам, ведущим происхождение от обитателей леса, он испытывал постоянный глубинный страх перед огнем. Его друг, обитающий в воде, совершенно не разделял этих чувств. Казалось, он даже не замечает горящих обломков, которые падали в воду вокруг них и затухали со змеиным шипением.

Обстановка стала еще хуже, когда они во главе группы военных в полном боевом вооружении подошли по одному из каналов непосредственно к месту катастрофы. Корабль врезался в невысокий холм. Несмотря на то что с момента падения прошел почти целый день, пламя продолжало лизать его искореженный корпус.

Ролло с шумом выбрался из воды и почувствовал, как сразу забеспокоился Торкс. Причина была очевидной. Хотя верхний слой листвы выгорел почти полностью, огонь все еще бушевал на отдельных участках, и сверху сыпались угли и горящие ветки. Однако у земли огня почти не было. Поскольку солнечный свет едва проникал сквозь листву, здесь почти ничего не росло, а значит, и не горело. Морские пехотинцы — каждый дромо в доспехах, каждый трит вооружен автоматическим оружием — вышли на берег и встали по обе стороны от Ролло.

У Ролло на шее была закреплена армейская портативная рация. Помимо радиоволновой связи она имела также и мощный динамик. Голос Ролло полетел сквозь лес:

— Внимание! Говорит маршал Конфедерации Ролло Дрекно-Гипонт Третий! Бросьте оружие, положите руки на голову и выходите по одному на берег!

На его обращение никто не отзывался до тех пор, пока внутри корабля что-то не взорвалось. Из него вырвался длинный язык пламени, и в его свете стал виден белый флаг, которым кто-то размахивал над стволом поваленного дерева. Хриплый голос крикнул: «Не стреляйте!» — и горсточка мыслящих созданий, именуемых людьми, шатаясь, побрела по направлению к группе Ролло. Все были безоружны — по крайней мере в руках у них оружия не было — и выглядели крайне измученными.

Один из них, костлявый мужчина с сильно обожженной рукой, представился старшим офицером Коулзом. Он не жалел красок, рассказывая, как он и другие уцелевшие были насильно оставлены на корабле, как они делали все, чтобы помешать коварным замыслам капитана, и как смогли выжить при катастрофе. Ролло дал приказ изолировать заключенных друг от друга, чтобы следователи могли сопоставить рассказанное ими по отдельности. Затем он возглавил группу спасателей, которые отправились на поиски других уцелевших в катастрофе. Больше никого найдено не было. После этого все работы возглавил старший офицер из группы экологов, а Ролло, переваливаясь с боку на бок, поспешил к каналу. «Божья Воля» благополучно приземлилась, и он хотел добраться до нее как можно быстрее.

В спальне была полная тишина, только узкая полоска света пробивалась из коридора. Карнэби Орр почувствовал, как что-то острое укололо его в шею. Он вздрогнул, проснулся, попробовал сесть, но обнаружил, что прямо ему в горло упирается нож. Он ощущал его тонкое, как игла, острие и видел блики, мерцающие на лезвии. Чье-то колено прижимало его к кровати, и какое-то лицо смутно белело над ним. Промышленник ожидал увидеть кого угодно: убийцу, похитителя, но никак не собственную жену. Ее красивое лицо сейчас было искажено гневом и ненавистью. Орр активировал вживленный передатчик сигнала тревоги и одновременно попытался урезонить жену:

— Мелани, что случилось? Ты что, шутишь? Прекрати немедленно это безобразие!

Нож вошел в кожу и скользнул чуть в сторону, сделав неглубокий порез. Карнэби почувствовал, как что-то теплое капнуло ему на грудь, и ужаснулся. Да ведь это же его кровь! Она его ранила! Он попытался сопротивляться, но сразу почувствовал, как нож вошел еще глубже под кожу. Голос Мелани был полон холодного сарказма:

— Что случилось, дорогой? Чувствуешь отвращение к острой стали? Но ведь ты его не испытывал, когда инопланетяне распороли живот твоему сыну и посадили туда какого-то паразита? Нет, тогда ты чувствовал себя дьявольски хорошо! Теперь узнай же, осел, что твои доктора займутся извлечением этого паразита, и если наш сын умрет на операционном столе, ты умрешь вместе с ним!

Мозг Орра стремительно анализировал факты. Итак, его жена знает правду об операции над Джейсоном. Как она узнала, это сейчас не важно. Угроза благополучию ее сына каким-то образом пробудила ее от полудремотного состояния, в котором она провела основную часть своей жизни. Сейчас нужно было отсечь все второстепенное и сосредоточиться на главном: как много ей известно? И еще: где же его телохранители? Ведь они уже давно должны быть здесь.

Мелани понимающе улыбнулась:

— Любовь моя, в чем дело? Интересуешься, наверное, куда это запропастились твои громилы? Они что-то запаздывают, не правда ли? Ох, я забыла сказать тебе, что я произвела некоторые изменения после отъезда твоей шлюхи. Теперь охрана подчиняется мне. Лютер, Мьюнэло, проводите моего мужа к машине!

Нож перестал упираться в горло Карнэби, но чьи-то руки схватили его за локти и сдернули с кровати. Зажегся свет, и Орр встретился взглядом с Лютером. Раньше он был профессиональным борцом в условиях повышенного тяготения. Ари наняла его, чтобы он прикрывал Орра, когда тому приходилось выходить в толпу. Орр выделял Лютера среди прочих телохранителей и надеялся на его преданность. Однако Лютер не спешил ее демонстрировать.

Телохранители потащили Орра к выходу из спальни, и где-то на полпути Лютер заговорил:

— Не нужно было этого делать, мистер Орр! Ну, то есть класть эту штуку в Джейсона. Теперь нам придется ее вытаскивать.

Орру все стало ясно. Телохранители любили Джейсона, и Мелани умело сыграла на этом. Вот сука! Но для чего существует практика страхования, как не для того, чтобы смягчать непредвиденные удары судьбы? Помимо основной службы безопасности у Орра была параллельная система защиты, которую он хранил в секрете от всех. Оставалось лишь только исхитриться и привести ее в действие.

Наступила напряженная тишина. Орр в сопровождении телохранителей спустился по лестнице мимо колодца с нулевой гравитацией в вестибюль. Нянька с Джейсоном на руках уже ожидала их. Положив голову ей на плечо, Джейсон безмятежно сосал большой палец. Женщина с ребенком прошла мимо, и Орра поразила ничем не прикрытая ненависть, мелькнувшая в ее глазах. Джейсон обернулся, вынул изо рта палец и спросил:

— Папа, ты поедешь с нами? А у тебя кровь на пижаме! Мелани еще только спускалась по лестнице, поэтому телохранители остановили Орра.

— Я через минуту приду, сынок, оставь мне место рядом с собой.

— Скажи спасибо, что мы не потащим тебя на веревке вслед за машиной, — холодно сказала Мелани и приказала телохранителям: — Выведите его на улицу!

— Но мне нужно зайти в ванную, — жалобно запротестовал Карнэби. — Ты же не хочешь, чтобы я своим видом компрометировал наше семейство!

— Мне все равно, что ты будешь делать, — ответила его жена, не желая вникать в его проблемы. — Пошли!

Орр выругался про себя. Лютер и Мьюнэло потащили его к подъезду. Кнопки, приводящие в действие параллельную систему безопасности, были установлены по всему особняку. Одна — на кухне, две — в гостиной, а ближайшая — в той ванной комнате, которая открывалась прямо в холл. Еще были кнопки в лимузине. Но что, если его повезут в фургоне или в каком-то ином экипаже? Неизвестность томила и пугала Орра.

Ночной воздух сладко пах цветами лиан олоросо, которые карабкались вверх, цепляясь за восточную стену дома. Лимузин стоял у подъезда, его двери были раскрыты. Орр скрыл вздох облегчения и поспешил к машине, чтобы сесть первым. Но он все равно опоздал. Нянька с Джейсоном на коленях уже сидела в машине, лицом по ходу движения. Прежде чем Карнэби успел решить, куда ему лучше сесть, его жена распорядилась, чтобы он сел в центре дивана, расположенного спиной по ходу движения. Лютер и Мьюнэло сели справа и слева. Пока все складывалось более или менее удачно. В машине стояли три кнопки сигнала тревоги, и до двух из них он легко мог дотянуться.

Мелани вошла в машину последней и села напротив Орра. Она была сердита, очень сердита, но одновременно и так красива, что промышленник, будучи мужчиной, не смог этого не заметить, несмотря на весь трагизм ситуации. А ведь прошло уже много лет с тех пор, как он вообще перестал обращать внимание на внешность своей жены! Орр вспомнил, как начинался их роман. Тогда он смог объективно оценить свои сильные и слабые стороны и разработать план действий, при котором достоинства жениха компенсировали его недостатки.

И этот план оказался эффективным. Мелани вышла за него замуж, она предпочла его многим более красивым и богатым мужчинам, а ведь он тогда был довольно беден. И чем он ее тогда взял? Словами, вот чем. Только тщательно выбранными, точными и вовремя сказанными словами! Почему бы не применить эту тактику и сейчас? Орр заставил себя улыбнуться:

— Дорогая, как ты провела день?

Карнэби заметил любопытство в ее глазах и поспешил продолжить:

— Джейсону имплантирован вовсе не паразит. Это симбиот. Он питается от кровеносной системы мальчика, а взамен сообщает ему иммунитет к болезням.

Промышленник слышал, как с негодованием фыркнула нянька, но не обратил на это внимания.

— Посуди сама, Мелани. Когда Джейсон болел в последний раз? Что, трудно вспомнить? Это потому, что с тех пор прошло уже много месяцев.

Глаза Мелани слегка расширились, когда она поняла, что все, сказанное мужем, верно. Однако наряду с этим существовало еще одно, гораздо менее приятное обстоятельство, и оно подлило масла в огонь ее гнева.

— А что будет, когда симбиот станет слишком большим для тела своего хозяина? Ведь, вырываясь на свободу, он убьет Джейсона!

Она хотела бы сказать больше, чтобы Орр понял, какая он дрянь, но нянька взглядом дала ей понять, что подобные вопросы нельзя обсуждать в присутствии мальчика, который ничего не ведает о своей судьбе. Мелани оборвала разговор. Она скрестила руки на груди и далее ехала молча, но выражение ее лица было красноречивее слов.

Водитель сделал крутой поворот на слишком большой скорости, и пассажиров прижало к стенке машины. Как бы пытаясь удержаться, Орр протянул руку и уперся в декоративный медальон на стене. Под ним была кнопка сигнала тревоги. Лютер недовольно отбросил его руку. Орр извинился и откинулся на спинку дивана.

На чердаке заброшенной маленькой фабрики, расположенной в пятидесяти милях от города, басовито загудел зуммер и замигал световой сигнал. Чердак представлял собой обширное помещение с белыми стенами и деревянным полом, обставленное лишь необходимой мебелью. Из его глубины доносились звуки аллегро Моцарта. Мужчина, живший здесь, прервал какое-то свое полночное занятие, вздернул бровь и приказал домашнему компьютеру прекратить воспроизведение.

О том, кто послал сигнал, гадать не приходилось. Мужчина уже много лет как оставил службу и вышел на пенсию. Из былой своей клиентуры он согласился обслуживать только одного абонента: богатую личность, которая могла себе позволить оплату безотказной системы защиты и была достаточно разумна, чтобы не задействовать ее по пустякам. Мужчина сохранил этого клиента не потому, что был стеснен в средствах. Нет, это было нужно ему, чтобы оставаться в форме. Покой означал для него смерть, сначала духовную, а в конечном счете физическую, ведь только в работе он видел смысл жизни, бесцельное существование было бы для него невыносимо.

Человек этот, сменивший за свою жизнь не один десяток имен, ныне называл себя Райли. Он быстро прошел за перегородку, туда, где был его кабинет, и включил какую-то сложную и, судя по всему, дорогую электронную систему. На большом экране появилась карта города Фортуна, исчерченная масштабной сеткой. Улицы были обозначены оранжевыми линиями, синим цветом были помечены их названия. Его клиент на этой схеме был представлен пульсирующей точкой красного цвета; она перемещалась по направлению к деловым кварталам города.

Райли быстро надел черную рубашку, брюки и сапоги, на ходу проверил оружие, подхватил черный пыльник. Все остальное, что могло бы ему потребоваться, было подготовлено давно и всегда ожидало его в машине. Ночной воздух был чистым и свежим, и Райли звали на помощь. Что в жизни может быть лучше этого!

«Божья Воля» стояла на якоре в южной части большого озера. К ее борту был пришвартован плавучий док с кранами и автопогрузчиками. Разгрузка была уже наполовину закончена, когда прибыл катер, который привез повестку для Натали. Повестка предписывала немедленно явиться к местным властям.

Она, как и остальные члены команды, в эти дни отстаивала по две вахты подряд. Время — деньги, и Джорд изо всех сил старался не выбиться из графика. Девушка добралась до главной палубы за две минуты сорок две секунды. Там ярко вспыхивало пламя сварки и летели искры: это О’Тулл со своими механиками менял выгоревшие листы обшивки. Натали знала, что она не нравится киборгу и, наверное, никогда не понравится, но уважение его она сумела завоевать, а этого вполне достаточно для совместной работы. Увидев девушку, киборг кивнул ей в знак приветствия и вернулся к своему делу.

Джорд мерил шагами палубу на самом носу корабля. У него было правило одеваться тщательно и по всей форме, когда судно заходило в порт-стоянку. При этом он преследовал двойную цель: произвести впечатление на местные власти и задавать тон для всей команды. Ослепительно белый мундир слегка шуршал при каждом движении Джорда. Официальный вызов и обусловленное им временное отсутствие на борту второго помощника было последним звеном в долгой цепи досадных проволочек, которые ему и его команде пришлось пережить, утрясая вопросы с местными водоплавающими бюрократами. И все потому, что пиратам взбрело в голову напасть именно на его корабль! Этого не мог вынести ни его кошелек, ни его сердце. Он хмуро проворчал вместо приветствия:

— Итак, мы снова теряем время?

Натали, которой больше всего на свете хотелось в этот момент оказаться где-нибудь подальше от капитана, покорно кивнула:

— Боюсь, что да, сэр!

— Я полагаю, что это очередная волокита по поводу этой атаки.

— Возможно, но ведь я была вызвана сюда еще до нашего отлета. Скорее это что-то имеющее отношение к компании «Восс Лайнз» и к моим родителям.

— Да, мне следовало догадаться, что за вашей безупречностью что-то скрывается! — кисло усмехнулся Джорд. — Но скажите хотя бы, есть какая-нибудь связь между вами и нашими сбежавшими пассажирами?

Натали, подумав, предпочла сказать полуправду-полуложь:

— Они наверняка думали, что есть, иначе не проникли бы ко мне в каюту. Но что касается меня, я не знаю, что им нужно.

Кажется, Джорд был удовлетворен таким объяснением, потому что он кивнул и показал пальцем на мощный катер, пришвартовавшийся к борту судна:

— Ну что же, местные власти ждут вас. Если понадобится моя помощь, дайте мне знать.

Натали пообещала воспользоваться его предложением и быстро спустилась в катер по штормтрапу. Трит в форме морских гвардейцев приветствовал офицера Восс на борту. Затем катер отчалил. Мощный двигатель быстро доставил их к берегу.

Когда Натали вышла на сушу, пошел дождь. Другой трит, на этот раз в гражданской одежде, спустился с дерева. Он жестом пригласил Натали следовать за ним. Под сенью деревьев было сухо, но довольно мрачно. Между стволами порхали птицы или какое-то их местное подобие. Ветви мягко били девушку по плечам.

Такой конторы администрации порта Натали еще ни разу не видела. Прежде всего, она размещалась не в здании, а в чем-то напоминающем парк. Компьютерные центры, объединенные системами беспроводной связи и обслуживаемые персоналом из числа тритов, были смонтированы в укрытых листвой прогалинах, рядом с неумолчно журчащими ручейками. Один центр был даже смонтирован на дереве. А дромо, сидя в бассейнах, работали со своими реагирующими на звуковые команды компьютерами.

Вслед за своим проводником Натали пересекла деревянный пешеходный мостик и оказалась на обширной поляне, окруженной со всех сторон густой растительностью. Сначала девушка решила, что это — декоративная зеленая изгородь, вроде тех, которые широко применяются на планете Земля. Только когда она присела рядом и разглядела длинные, частые и острые коричневые шипы, ей стало ясно, как обманчива бывает внешность. В центре поляны был вырыт пруд — небольшой по местным понятиям. Судя по всему, это был персональный кабинет какого-то дромо, занимающего важный пост. Плеск волн и веселое «Добрый день!» подтвердили ее догадку. Натали узнала тех дромо и трита, которые прислали ей повестку. Она встала и ответила:

— Добрый день! Вы, я полагаю, и будете маршалы Ролло и Торкс?

— Именно так! — сказал Ролло. — Садитесь, пожалуйста, поудобнее! Может быть, вы чего-нибудь хотите, например, перекусить? Многим людям нравится кухня тритов!

Натали отрицательно покачала головой:

— Спасибо, я поела на корабле.

— Но если вам что-нибудь потребуется, вы обязательно дайте нам знать, — с неподдельной заботой сказал Ролло, — нет ничего хуже, чем пустой желудок. Особенно такой большой, как у меня!

Торкс, сидя на спине у Ролло, мимикой и жестами изобразил, как толстый дромо пожирает целый лес. Натали рассмеялась, но Ролло продолжал уже серьезно:

— Благодарим вас, что вы приехали! Мы вынуждены были вас пригласить, поскольку проводимое нами расследование представляет крайнюю важность. Его результаты могут повлиять на судьбу всей Конфедерации.

Натали не имела ни малейшего представления о том, как она сама или что-то, известное ей, может иметь хоть малейшее значение для судьбы Конфедерации. Тем не менее она с пониманием кивнула и стала ждать продолжения. Возникла небольшая пауза, в течение которой трит отстучал что-то своими пальцами на шейных рецепторах Ролло. Судя по всему, дромо согласился с его предложением, потому что он кашлянул и сказал:

— Поскольку, выступая в качестве свидетеля, вы готовы к сотрудничеству, Торкс предлагает отклониться от обычной процедуры снятия показаний. Вместо того чтобы задавать вопросы и анализировать ваши ответы, давайте просто устроим обмен информацией. Вы согласны?

Натали ответила утвердительно и, отогнав назойливое насекомое, выслушала краткое сообщение по существу дела. Новости встревожили ее. Извержение погубило треть траанцев, оставив остальных в состоянии психической неуравновешенности, потому что погибшие были совестью расы. Лишенные сдерживающих центров, траанцы готовы совершить преступление против всей Конфедерации, а именно: они хотят взять ее под свой контроль. Девушке стало понятно, зачем те двое траанцев преследовали ее. Торговля орудиями труда, запчастями, медикаментами, тканями, оружием, продуктами питания и сотнями других предметов была, несомненно, важна, но не до такой степени, как обмен информацией. Именно для такого обмена и использовались сквозные переходы. Именно их и хотели захватить траанцы.

Натали рассказала маршалам о Карнэби Орре, о его попытках захватить переход «Врата Мескалеро», а также о предложении, сделанном ей на корабле. Когда она закончила, Ролло спросил:

— Ваш корабль скоро будет готов к отправлению?

— Да!

Неожиданно дромо улыбнулся почти по-человечески:

— Отлично, потому что мы едем с вами.

Все приготовления, видимо, были сделаны заранее, ибо в клинике уже ждали приезда лимузина. Как оказалось, Мелани позаботилась обо всем. Это обстоятельство очень удивило Орра, хотя и не должно было бы удивить, если вспомнить, как успешно она управляла их усадьбой, куда он в течение трех лет приезжал только на отдых, и как справлялась с любым количеством важных для него встреч и приемов. Причем все это было тогда, когда и усадьба, и само его положение в обществе еще нуждались в долгой достройке.

Лютер и Мьюнэло втолкнули Орра в клинику. Джейсону запах больницы напомнил о пережитом страхе, и он заплакал.

Карнэби повернулся, чтобы успокоить сына, но тут почувствовал болезненный укол в руку. Он пытался сопротивляться, но у него неожиданно подломились колени. Лютер подхватил бывшего хозяина под мышки и с помощью Мьюнэло уложил на каталку. Промышленник был не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой, но мог слышать и видеть. Мимо прошли люди в зеленых одеждах хирургов.

— Приготовьте его! — сказал чей-то голос.

— Да, доктор, — ответил кто-то, и потолок поплыл куда-то назад, во всяком случае, так это воспринимал Орр, лежа на каталке. «Куда они меня везут?» — подумал Орр, но как-то безучастно. И тут до него дошло: хирурги хотят вытащить симбиота из Джейсона и пересадить ему!

Ужас послал огромную дозу адреналина в кровь Карнэби. Это помогло ему приподняться. Крича что-то бессвязное, он пытался сорвать удерживающие ремни.

— Успокойте пациента! — скомандовал первый голос. Ему сделали второй укол. Бизнесмен пытался бороться еще какое-то время, но очень скоро утомился и сдался. Вдруг над ним нависло лицо Мелани. Она пристально поглядела ему в глаза и спросила:

— Ну что, дорогой, каково это — знать, что тебе сейчас вспорют живот? Что же ты так испугался? Ведь симбиот не приносит ничего, кроме пользы, разве не ты так говорил?

Ее лицо исчезло, но тут же появилось вновь.

— Забыла сказать тебе еще кое-что. Ты, конечно, помнишь империю, которую ты построил? Ту самую, ради которой был готов пожертвовать нашим сыном? Так вот, мои адвокаты утверждают, что половина ее принадлежит мне. Попрощайся с ней, дорогой!

Лицо Мелани пропало, а вместе с ним и добрая половина жизни Орра. Он все еще пытался осмыслить ее слова, когда его подняли и уложили на операционный стол. Поверхность его была очень холодной.

Как и в любом медицинском учреждении, в клинике были наркотические вещества, а также средства их защиты. Это были хорошие, надежные системы, и Райли потребовалось минут двадцать, чтобы отыскать способ проникнуть внутрь. В конце концов он пробрался через один из служебных входов. Войдя, старый разведчик достал свой полуавтоматический пистолет и дослал в патронник первый из пятнадцати газовых патронов. Потом снова сунул оружие в кобуру.

Затем, очень надеясь, что ему не придется сегодня никого убивать, Райли извлек мини-арбалет, сертифицированный для применения в глубоком космосе, убедился, что он заряжен ампулами, не приводящими к смертельному исходу, и взял его на изготовку. Возможно, что его клиенту грозит опасность. Но она грозит и тем, кто его захватил. Просто они об этом еще не знают.

Хирурги вскрыли Джейсону брюшную полость и как раз останавливали кровотечение, когда в операционную вошла Мелани. Каждый из них пытался убедить женщину не присутствовать на операции, но она хотела видеть все своими глазами. Ей было страшно, у нее кружилась голова, однако она победила свою слабость и подошла к столу. Зажужжали электроды, запах горелого мяса наполнил помещение.

Чем бы ни было это создание, но за прошедшие месяцы оно явно выросло. С помощью слабо пульсирующих трактов симбиот подключился к кровеносной, дыхательной и пищеварительной системам Джейсона и теперь получал все необходимое ему из организма мальчика. Мелани почувствовала приступ тошноты и отвернулась. Медсестра взяла ее под руку:

— Пойдемте со мной, миссис Орр, сядьте на этот стул.

Врачам приходилось нелегко. Этой твари явно понравилось жить в теле малыша, и она не хотела его покидать. Всякий раз, когда хирурги пытались отделить хотя бы один из трактов, симбиот либо понижал кровяное давление, либо замедлял дыхание мальчика, недвусмысленно предупреждая: «Еще шаг, и я убью его!»

Хирурги пытались применить наркотики, но их попытки были обречены на провал. Скрепя сердце врачи были вынуждены признать, что в той, первоначальной операции решающую роль сыграли траанцы, и сейчас их очень не хватало.

В конце концов главный хирург принял решение, которое нельзя назвать иначе, как актом отчаяния. Он вышел в соседнюю операционную, где в соответствии с указаниями Мелани Орр готовили к операции ее супруга. Враги были против ее намерения, но вынуждены были согласиться по той простой причине, что, совершив один преступный, с точки зрения врачебного кодекса, поступок, приходится совершать и второй. А иначе кто обеспечит им безбедную жизнь, с которой они никак не намерены были расставаться? В такой обстановке главный хирург и увидел последний шанс успешного проведения операции. Прозвучали приказы, зазвенели инструменты, и стол с Карнэби Орром въехал в операционную.

Райли без особого труда застал врасплох Лютера и Мьюнэло. Поскольку Орра накачали лекарствами и привязали к столу, они решили, что присматривать за ним нет необходимости и можно расслабиться. Ари, будь она здесь, наверняка обеспечила бы наблюдение, а также чертову уйму огневой поддержки. Лютер же, номинально являющийся старшим группы, даже на секунду не задумался над возможностью вмешательства извне, поэтому не был готов к нему даже теоретически.

Он как раз рассказывал о своих победах на ковре, когда Райли толкнул тележку с инструментарием, и она с шумом покатилась в глубину холла. Внимание охраны мгновенно переключилось на источник шума. Этого было достаточно, чтобы Райли смог подойти к телохранителям, сдернуть полотенце с мини-арбалета, прицелиться и выстрелить. Ампула попала Мьюнэло в ничем не прикрытую часть бедра. Тот вздрогнул, очень удивился и рухнул на пол. Лютер потянулся было за оружием, но замер, когда увидел в левой руке Райли пятнадцатизарядный пистолет. Райли похвалил его:

— Вот и молодец! А теперь расскажи мне, что здесь происходит? И не скупись на подробности!

Райли выслушал, сочувственно покачал головой, а потом прострелил здоровяку ногу. Тот разозлился и сделал выпад, пытаясь схватить его, но, получив ампулу в шею, рухнул без чувств. Райли проверил пульс Лютера, связал ему руки и ноги, а потом сам надел зеленый костюм врача-хирурга.

Врачи приступили к работе. Для начала нужно было как-то оповестить симбиота, что ему предлагают нового хозяина. Никто не знал точно, что нужно для этого сделать, но главный хирург сумел найти решение. Он первый обратил внимание, что, помимо трактов, связывающих симбиота с кровеносной системой мальчика, множество тонких белых нитей тянется к периферическим центрам его нервной системы. Врач приказал пододвинуть пациентов как можно ближе друг к другу. Теперь, освободив самую длинную нить из брюшной полости сына, медики смогли ввести ее в брюшную полость отца.

То, что произошло дальше, было пугающе и вызывало отвращение. Щупальце — доктора так и не нашли ему названия, более точно определяющего его функциональное назначение, — вдруг как бы зажило собственной жизнью. Оно коснулось внутренних органов Орра, отпрянуло, затем коснулось снова. Во второй раз щупальце проявило больше интереса. Оно змеей скользило тут и там, ощупывало органы и порой пропадало из виду, погружаясь в них. Наконец симбиот, по-видимому, удовлетворенный знакомством, покрылся мелкой рябью. Рябь переросла в вибрацию всего его организма, при этом тракты отсоединились, щупальца свернулись, и симбиот стал готов к пересадке. Главный хирург подвел под него пальцы, поднял его, опустил в брюшную полость Орра и стал следить за тем, как эта тварь устраивается в теле нового хозяина.

Врачи, каждый из которых уже не раз за этот вечер горько пожалел о том, что когда-то дал согласие работать в «Орр энтерпрайзес», вздохнули с чувством глубокого облегчения. Они вновь разбились на бригады и, приказав развести операционные столы, приступили к завершающим этапам обеих операций.

Наконец и Мелани смогла вздохнуть с облегчением. Обрадованная успехом, она подошла к докторам, когда кто-то из младшего медицинского персонала вкатил в операционную тележку с инструментарием. Судя по всему, он знал Мелани, потому что подошел прямо к ней:

— Миссис Орр?

— Да!

— Я работаю на вашего мужа. Моей задачей является обеспечение его защиты в тех ситуациях, с которыми не может справиться штатная охрана. Судя по тем двум идиотам в холле, вероятность таких случаев весьма высока и моя служба действительно необходима. Доложите мне о состоянии мистера Орра, и, пожалуйста, без сцен.

Человек достал оружие, и Мелани почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Кому-кому, а ей следовало знать, что у этого первостатейного подлеца обязательно должен быть запасной вариант высшего класса! Она только смогла сказать:

— Убейте меня, если это ваша обязанность, но, ради Бога, не трогайте моего сына!

Хирургическая маска скрывала практически все лицо визитера. Тем не менее Мелани смогла заметить, как его брови приподнялись в изумлении. Он ответил:

— В этом нет необходимости. Моя работа — вызволить клиента из критической ситуации. Месть — его задача. Теперь, пожалуйста, прикажите хирургам зашить разрез на теле мистера Орра, а я организую его доставку в официальное лечебное учреждение. Пусть ваши врачи сфабрикуют соответствующее обоснование. Вам понятно?

Мелани сглотнула:

— Понятно!

— Ну вот и прекрасно, — устало заключил Райли. — Я ведь уже на пенсии и мне давно пора спать!

Глава 17

Мать Ари обожала давать дочери родительские советы, хотя она относила материнство к категории работ с частичной занятностью. Впрочем, во многом мамаша бывала права, особенно когда утверждала, что, если все из рук вон плохо, это еще не значит, что хуже не бывает.

Может быть, именно этим объяснялось, почему Дорна Восса в академии не оказалось, а Ари, представившаяся его сестрой, была встречена чрезвычайно огорченным директором. Его звали Тулл; приветствуя Ари, он поднялся над столом, как айсберг над океаном. Потом директор обошел это массивное сооружение из мореного дуба и сел на его достаточно хорошо потертый угол, сказав при этом:

— Мне очень жаль, мисс Восс, но у меня были связаны руки. Я ждал весьма долго, но, не получив ни объяснений, ни денег на обучение мальчика, вынужден был отчислить его. Он исчез в тот же день. Нам удалось выяснить лишь, что он снял номер в гостинице, потом направился в местное игорное заведение, где выиграл немного денег, а потом пропал. Тамошние повара сказали, что слышали шум потасовки. Вполне возможно, что кто-то пошел за парнем, избил его и ограбил. Это казино расположено на самом берегу реки, а тогда как раз было наводнение. Полиция считает, что мальчик утонул, и мне нечего на это возразить. Мы забрали вещи вашего брата и оставили их в той комнате, которую он занимал. И еще деньги — то, что осталось от суммы, посланной вами на оплату счета за обучение.

— Благодарю вас! — произнесла Ари с интонацией, в которой, как она надеялась, звучала и печаль, и покорность судьбе. — Вы очень добры. Сначала мои родители, теперь — это… Скажите, а есть какая-нибудь надежда, что мой брат жив?

Тулл посмотрел на носки своих ботинок. Ему очень хотелось сказать «да», но он не считал себя вправе вселять необоснованные надежды в такую славную девушку. Поэтому он сказал:

— Все возможно, мисс Восс! Но скорее всего вряд ли. Ари деловито кивнула и встала:

— Еще раз спасибо вам. Мы с моим помощником проведем собственное расследование, но лишь для того, чтобы подтвердить ваши подозрения и убедиться в том, что нашей семьи больше не существует. Вы разрешите в случае чего ссылаться на вас? Вы ведь понимаете, чужих не везде принимают.

— Да уж, это точно, — с пониманием заметил Тулл. — Хорошо, дайте мне знать, если понадобится помощь.

Следующему часу, казалось, не будет конца. Ари была вынуждена осмотреть комнату Дорна, забрать его вещи и расписаться за получение денег, посланных настоящей сестрой. Все это было утомительно, но еще утомительнее было выслушивать витиеватые речи учителей и каких-то щуплых мальчишек, которые говорили об этом Воссе так, будто он был настоящим божеством. Да что же это за парень, в самом деле? Ари почувствовала ревность, хотя сама понимала, что это глупо.

Наконец она освободилась и вернулась к своей машине. Девчонка ждала в ней. В этом не было ничего удивительного, поскольку Ари унесла ключи от машины с собой, но это было похвально. Девочка называла себя Кара. Ари не стала бы биться об заклад, что это ее подлинное имя. Ведь и ее собственное принадлежало когда-то звезде экрана; это было ее первое воровство.

Ари завела машину и подняла ее на воздушную подушку. Краска облупилась, в салоне воняло, добрая половина приборов не работала, однако она двигалась, а это было главное. Ари спросила:

— Ну, Кара, что здесь происходило, пока меня не было? Девочка пожала плечами:

— Да ничего! Только птица на капот капнула, а охранник на меня в полицию накапать грозился.

Ари, которой очень не нравилось, что правительство интересуется ее деятельностью, внимательно посмотрела на девочку:

— Охранник? Какой еще охранник? Кара сделала гримасу.

— Отвратительный тип с большим пузом и волосами в ноздрях!

Ари почувствовала облегчение. Это описание подходило половине охранников в академии, а их можно было не принимать в расчет.

— Итак, — спросила Кара, — что будем делать дальше?

Ари видела, что она изо всех сил старается говорить как можно непринужденнее.

— Поездим, поинтересуемся, — ответила Ари. — Посмотрим, что удастся выяснить. Возможно, мальчик Дорн и получил по башке, а может, и нет. Отсутствие трупа всегда настораживает. Люди исчезают каждый Божий день, и многие — по собственному желанию.

Машина доехала до подножия холма и повернула в кварталы трущоб. Глядя из окна, Кара задумчиво сказала:

— Здесь можно пропасть разными способами. И многие из них страшнее смерти.

Ари посигналила возчику на перегруженной телеге, объехала ее и сказала:

— А это в самую точку! Оставайся со мной, подруга. Если этот ублюдок жив, мы его непременно найдем!

Небо было синим, море — лазурным, а аккуратно подстриженный газон — изумрудно-зеленым. Прислуга потратила два дня, устанавливая бело-красные полосатые навесы, расставляя в заданном порядке столы и стулья и посыпая битым ракушечником дорожки, ведущие от посадочных площадок к дому Шарма. Сто пятьдесят гостей должны были собраться на праздник, и повара, выбиваясь из сил, три дня занимались стряпней.

Шеф Фимбре выкрикивал приказы, люди бегали взад и вперед. Майра торопилась закончить сервировку столов. Для каждого гостя нужно было поставить бокал для воды, бокал для вина, обеденную тарелку с золотым ободком, блюдце для масла и самые, настоящие, полированные и ослепительно блестящие столовые приборы из нержавеющей стали. Каждый прибор включал в себя две вилки, две ложки и нож.

Само по себе даже все это было уже великолепием. Но мистер Шарма пошел дальше, распорядившись выгравировать имена гостей на каждом столовом приборе. Такие неслыханные подарки стоили сотни кредитов.

Майра, которая, подобно многим своим землякам, выросла, используя для еды пальцы, палочки или деревянные ложки, не переставала восхищаться этим богатством. Однако глазеть времени не было, бич Фимбре ускорял процесс, и вскоре столы были накрыты, цветы поставлены, а целая армия вышколенных мальчиков и девочек выстроилась, готовая отгонять мух.

Майру и трех других девушек отправили на задний двор, где тридцать шесть официантов и официанток ожидали заключительного этапа обучения. Каждый из них прошел тщательный отбор, целью которого было отсеять неучтивых и непочтительных, а также тугодумов и необщительных.

Недостатка в добровольцах не было, так как каждый, признанный годным, получал право на посещение душа с губкой и мылом, на белую форму, которую разрешено было оставить себе, и на свою долю остатков от ужина. В том, что их будет много, никто не сомневался. У половины кандидатов не было ни малейшего опыта в прислуживании за столом, поэтому вопрос подготовки официантов являлся крайне важным. А кто, как не персонал кухни, способен выступить в роли наставников? Все это означало, что Майре и другим девушкам предстояла большая работа. Будущим официантам было приказано, обращаясь к гостям, называть их не иначе как «мадам» или «сэр». Если же среди гостей будут представители других рас, то их нужно величать «благородный гость». Каждое блюдо следует подносить с левой стороны. Однако если на приеме будут представители расы Дрог, это правило не действует, потому что согласно их обычаям только побратим, родство с которым освящено кровью, имел право стоять с той стороны, где на поясе носят меч. Нужно было усвоить очень много деталей, и поэтому настоящие официанты имели ученые степени по антропологии обитателей иных миров.

Но сейчас на освоение этих премудростей отводилось немного времени. Служба безопасности семейства категорически настаивала, чтобы представители гигантской немытой орды находились на территории усадьбы не больше, чем необходимо. Три года назад здесь уже имел место настоящий бунт, и после этого мистер Шарма всегда носил с собой оружие. Да, порабощение себе подобных имеет свои выгоды, но оно также имеет и свою цену.

Майра поспешила на задний двор, где уже собрались все обучаемые. К моменту ее прихода шеф Фимбре зачитал только половину перечня того, что строго-настрого запрещалось делать официанту. Девушка скользила взглядом по лицам и едва не пропустила того, кого искала. Дорн был такой чистый, такой причесанный, что его было трудно узнать. Только его характерная поза да улыбка во весь рот, с которой он глядел на Майру, остановила взгляд девушки. То, что он выглядел идиотом, улыбаясь так широко, когда Фимбре говорил о серьезности и ответственности порученного им дела, нисколько не огорчало Майру. Он нашел способ ее отыскать! Вот что она знала или хотела знать.

Сердце девушки забилось быстрее, лицо, стало румяным, и приятное тепло разлилось по всему телу. Ей отчаянно хотелось поговорить с Дорном, узнать, как он живет, и рассказать ему о своих планах бегства отсюда. Ну не планах пока что, а о намерениях.

Фимбре заканчивал свое наставление:

— Поэтому, когда корабль появится на горизонте и вы услышите сообщение о его появлении, очень важно, чтобы вы все, как один, отошли к любой стороне павильона. Мистер Шарма будет очень суров к тому, кто заслонит перспективу. Вопросы есть? Нет? Тогда отнеситесь с полным вниманием к вашей подготовке. Те, кто будет работать хорошо, могут рассчитывать на дополнительное вознаграждение, когда будет производиться очистка тарелок. На этом все!

С этими словами Фимбре направился в кухню к своим котлам и сковородам. Обучаемых разбили на группы по шесть человек и распределили по столам, накрытым как для приема гостей. При этом пять человек играли роль обслуживаемых, а шестой демонстрировал свои способности.

Майра ухитрилась провести инструктаж группы, в которой был Дорн. Ей было трудно сосредоточиться, особенно после тех взглядов, которые он бросал на нее, и еще потому, что она хотела видеть только его.

Когда тренировка закончилась и в небе появился первый летательный аппарат, им наконец удалось провести пару минут наедине. Майра отвела Дорна за угол, в заросшую виноградом беседку, где Фимбре обычно пил вино после обеда. Там стояли стол и два стула. Дорн взял руки Майры в свои и удивился, какие они у нее маленькие и хрупкие.

— Как ты? Тебя хорошо кормят?

— Да, — кивнула Майра. — Нормально, даже прекрасно, а ты? Расскажи мне все!

Еще один аэромобиль проревел над домом, и Дорн улыбнулся:

— Рассказывать все слишком долго. Вот самое главное: я выношу металл, который срезают с кораблей, и прикарманиваю его по чуть-чуть, чтобы было на что жить. А у. тебя что за работа?

— Я на кухне, — быстро ответила Майра, не желая тратить время на описание процесса приготовления пищи, — но иногда прислуживаю хозяевам за столом. Это значит, что я узнаю много важного. Семейство не считает нас за людей и говорит обо всем так, словно нас нет.

У Дорна загорелись глаза.

— Правда? Отлично! Может быть, услышишь что-нибудь такое, что мы сможем использовать!

Сердце Майры дрогнуло, когда он произнес слово «мы» так, как будто они были единым целым. Она готова была сказать ему «да», сказать, что никогда не оставит его здесь, но тут из-за угла показалась голова девушки, вместе с которой она работала на кухне.

— Эй, Майра, тебя ищет Фимбре, не заставляй его ждать! Дорн и Майра встали. Майра посмотрела на Дорна:

— Встретимся во время фейерверка. Ужин закончится, и в темноте нас никто не увидит.

Ее губы были так близки и так желанны, что он, совсем не размышляя, поцеловал их. Они сперва были нежными и мягкими, а потом вдруг стали упругими, когда девушка вернула ему поцелуй. Дорн буквально растворился в океане непередаваемых ощущений. Таким чистым и свежим был запах ее волос, такой гибкой и податливой была спина под его ладонями, так сладок ее язык.

— Майра, ты где? — Голос Фимбре прозвучал в опасной близости.

Девушка подтолкнула Дорна к заднему двору и прошептала:

— Подыграй мне! — а затем ответила шефу: — Уже иду! Один из официантов заблудился, я привела его обратно.

Фимбре вышел из дверей. Он посмотрел в спину удаляющемуся Дорну и покачал головой:

— Или вор, или идиот! Хотя, впрочем, какая разница! А ты, — это он сказал Майре, — поспеши на парадное крыльцо, гости прибывают, нужна твоя помощь.

Майра сделала книксен и побежала на парадное крыльцо. До обеда оставалось всего несколько часов, а надо было еще многое сделать.

След, взятый в гостинице, где мальчик Восс оставил свой багаж, привел их к сорванцу по имени Рали, а потом и в то казино, в котором пропал юнец. Там они столкнулись с мисс Кармен; она обрушила на них водопад ничего не значащих слов, который сразу иссяк, как только Ари поднесла к носу содержательницы казино пистолет и пообещала разметать ее мозги по всему потолку. Двое вышибал поспешили на помощь хозяйке, и дело могло принять дурной оборот, если бы не Кара. Совершенно неожиданно, даже для Ари, она вытащила пистолет и пригрозила уложить обоих на месте. Те поверили ей и встали как вкопанные.

После этого мисс Кармен изъявила полную готовность к сотрудничеству. Река привела их к рыбакам, а те направили Ари на Биржу труда Кено.

Кара, для которой визитер с другой планеты всегда был просто приезжим, рожденным, чтобы его обманывать, доить, а потом не вспоминать о его существовании, пошла вместе с Ари и на Биржу труда. Она знала, что доверяться этой взрослой женщине опасно, и все равно восхищалась ею.

А может, все было как раз наоборот? Может, потому она и восхищалась Ари, что та была опасна? Кара не знала, как ответить на этот вопрос, и в конце концов решила, что это не важно, по крайней мере до тех пор, пока ее наниматель расплачивается с ней каждый вечер и не пытается затащить ее к себе в постель.

На то, чтобы добиться расположения толстяка, представившегося начальником зоны, потребовался час серьезных переговоров и довольно пухлая пачка денег, выделенных Орром специально для этих целей. В результате Ари попала в контору; очень напоминающую притон. С помощью второй взятки она отправила тощего и бледного как смерть оператора на обед и наконец смогла пройтись по файлам регистрации, которые содержались далеко не в идеальном порядке.

Компьютер, хранивший банк данных, был гораздо старше, чем сама Ари. Ввод команд осуществлялся с помощью архаичной клавиатуры. Ари не имела никакого представления, как ею пользоваться, и медленно продвигалась к желаемым результатам методом проб и ошибок. Почему-то у нее было очень легко на сердце, а душу наполняла непривычная теплота. Это тоже замедляло поиск. Ари решила, что это, наверное, оттого, что она сильно проголодалась.

Наконец экран компьютера потух, потом померцал мгновение, и на нем появился лист меню. Теперь дело пошло живее. В списке заключенных отсутствовали данные по именам и фамилиям, начинавшимся с букв «Д» и «Е», но с буквой «В» все было в порядке. Чувствуя, что она напала на след, Ари буквально дрожала от возбуждения, просматривая этот список. И вот наконец нужный номер, вот он! Не меньше чем шесть Воссов прошло через Биржу труда Кено, но лишь одного из них звали Дорном. Запись напротив его фамилии извещала, что он был признан бродягой, осужден и продан компании «Шарма Индастриз».

Не веря своей удаче, Ари в изумлении покачала головой, однако она ввела данные в свой наручный компьютер. После этого она заменила в компьютере Биржи имя Дорна на первое попавшееся. Старикан был вежлив, он переспросил, действительно ли она этого хочет. Получив утвердительный ответ, компьютер согласно мигнул экраном, и в списке появилась новая личность по имени Джордж Восс.

Так Ари оборвала след. Не для полиции, конечно, там Дорн давно числился среди погибших, но для того следователя, мужчины, женщины или инопланетянина, которому поручат изучить обстоятельства безвременной смерти агента Сэма Пардо. Кара, которая следила за всеми действиями Ари, как ученик за работой мастера, не могла удержаться:

— Вот это да! Чистая работа!

Женщина улыбнулась неожиданному комплименту и удивилась тому, что рада ему. Протирая клавиатуру компьютера, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, Ари думала об этой девчонке. Она была больше чем удивлена, когда та приняла ее сторону в казино. Да, удивлена и польщена, поскольку верность стала чересчур редким товаром в эти дни. Однако то, что она дала Каре возможность стянуть оружие Падро и держать его при себе черт знает сколько времени, очень встревожило шефа службы безопасности. Чего еще она не заметит в следующий раз? Чего-то, что убьет ее? Неужели она стареет? Это была страшная мысль.

Ари повернулась и указала девочке на дверь.

— Похоже, что этот поганец выжил! Давай нанесем ему визит.

Прибыли почти все приглашенные, и на лужайке перед особняком Шарма толпились богатейшие люди Новой Надежды. Несмотря на то что почти все дамы были в белых платьях, а большинство мужчин — в синих клубных пиджаках и белых брюках, то там, то тут вспыхивали яркие краски туалетов иных цветов, особенно дамских.

Звуки множества голосов сливались в один приглушенный шум, прерываемый взрывами звонкого смеха. Казалось, никто не обращал внимания на шум механизмов, терзающих списанные корабли всего в полмили от усадьбы.

Дорн, который обслуживал стол ближе к берегу, был поражен тем, как мало этот обед отличается от бесчисленных приемов, которые устраивали его родители. Те же сплетни, те же разговоры о сделках и одинаково бесцветные шутки и рассказы.

Конечно, тогда Дорн был членом привилегированного класса, он считал, что его обязаны обслуживать, что это — часть прав, принадлежащих ему со дня появления на свет. В те дни он очень злился, когда качество обслуживания не отвечало довольно жестким требованиям, установленным его матерью. Мэри Восс наверняка была бы уязвлена до глубины души, увидев, как низко пал ее сын. Подумав об этом, юноша улыбнулся.

Он наполнил бокалы вином и шел по направлению к кухне, когда его кто-то окликнул. Девушка была ему почти ровесница и очень, очень хорошенькая. Но дело не только в этом — Дорн вспомнил, что уже видел ее, тогда она сидела на заднем сиденье лимузина.

— Официант! Да, да, вы! — сказала ему девушка. — Принесите еще масла мистеру Лотту!

Дорн не обслуживал этот стол, но знал, как в подобных случаях поступают официанты в хороших ресторанах, и поступил так же:

— Да, мадам, сию секунду, мадам!

В один момент он подошел к одному из вспомогательных столов, взял блюдо с маслом и вернулся к столу.

Он поставил масло перед девушкой, а не перед мистером Лоттом.

— Прошу вас, мадам, — сказал он и улыбнулся. — Рад вас видеть снова!

Силин нахмурилась, но при этом даже морщинки не появилось на ее гладкой коже.

— Разве мы встречались? — спросила она. Дорн улыбнулся:

— Образно говоря, да. Вы ехали в лимузине, а я шел в колонне по обочине.

Она нахмурилась сильнее, теперь это стало заметно.

— Однако вы наглец!

Дорн поклонился; он надеялся, что это был очень светский поклон.

— А вы — красавица! Однако прошу прощения. Шеф Фимбре будет очень огорчен, если суп подадут холодным.

Дорн отошел, чувствуя, как она провожает его взглядом, и ругал себя за свое дурачество. Зачем ему это понадобилось? Ведь он хотел только увидеть Майру, ну и, конечно, поесть, а также заработать несколько дополнительных кусочков металла.

Твердо решив больше не подходить к этой девушке, он отправился на кухню. Фимбре велел ему поспешить. Дорн послушно кивнул, поднял уставленный блюдами поднос и пошел с ним к своему столу у берега. Поднос был тяжелым, но далеко не таким тяжелым, как листы корабельной обшивки, поэтому парень легко поставил его на плечо и ровно шагал по аккуратно подстриженной лужайке.

Он наливал очередную тарелку супа, когда послышался гул и кто-то крикнул: «Смотрите!» Забыв о еде, гости повернулись туда, откуда доносился звук. Дорн тоже забыл о своих обязанностях. Он увидел приближающийся корабль. В это время тонмейстер включил запись, и над лужайкой запели фанфары, исполняя сигнал «Слушайте все!». Когда они умолкли, раздался голос мистера Шарма, усиленный динамиками:

— Благородные гости! Вот он сюрприз, который мы вам обещали и которого вы ожидаете. Приготовьтесь увидеть редкое зрелище: огромный корабль летит к нам со скоростью более двухсот миль в час. Он будет посажен на мель прямо на ваших глазах. Встречайте его!

Потрясенные гости дружно вздохнули, а шум двигателей корабля становился все громче. Он был еще далеко, но с каждой секундой его контуры становились все более и более четкими. Приставив руку ко лбу козырьком, Дорн вгляделся и закусил губу. Было что-то знакомое в этом судне, очень знакомое: Конечно, обводы корабля определяются в первую очередь его функциональным назначением, поэтому многие суда похожи друг на друга. Но этот имел слегка опущенный нос, круто поднимающийся форпик[18] и боковые выступы, характерные для скоростных информационных лайнеров дальнего следования. Особенно для тех, что строились на верфях Друда, расположенных на спутниках планеты Лэнгли II. Более того, это судно было очень большим и очень похожим на флагманские корабли его родителей. Их назвали в честь матери и сестры Дорна, они были гордостью флота компании «Восс Лайнз».

В это время Шарма продолжил свою речь. Она подтвердила худшие опасения парня.

— Все верно, друзья мои, держитесь за стулья, потому что на вас летит сто тысяч тонн металла! Этот корабль, носивший имя «Мэри Восс», мы разрежем на куски и продадим вам, чтобы вы делали из него инструменты, мосты, здания и другие нужные вещи, обеспечивая тем самым работу гражданам и процветание нашей планеты. Запомните эту минуту, вы больше никогда не увидите ничего подобного!

Дорн так и замер, ошеломленный. Святая святых, символ всех свершений его родителей мчался к своему последнему причалу. Кто-то закричал: «Не мешай смотреть, парень!» — и чьи-то руки потянули его в сторону. Не отводя глаз от корабля, он послушно отошел, споткнулся, но устоял и замер возле павильона.

«Мэри Восс» шел на большой скорости, значительно превышающей необходимую или хотя бы разумную. Дорн вспомнил, какое опустошение произвел потерявший управление корабль в тот день, когда их привели в лагерь. А вдруг сейчас повторится нечто подобное? Восс-младший мечтал, чтобы это случилось. Не важно, что при этом погибнет и Шарма, и все его гости. Мысль о том, что и сам он не уцелеет, была страшной, но в эту минуту даже такая жертва казалась ему оправданной.

Корпус «Мэри Восс» уже закрывал полнеба. Воздух, вытесняемый кораблем при движении, нагнал приличную волну, и она бежала впереди корабля. От гула могучих двигателей содрогался весь холм и звенела посуда на столах. Тень огромной машины поглотила солнечный свет.

Где-то на далеких планетах добыли руду, выплавили металл и создали корабль — сложнейшую систему приборов, агрегатов и силовых установок, послушную воле человека. Корабль нес человека по безбрежной Вселенной, нырял в. искривления пространства-времени. А теперь он был приговорен служить развлечением в перерыве при смене блюд. Какая-то мысль промелькнула в голове у Дорна, что-то связанное с кораблем, смутное воспоминание об одной из немногих бесед с отцом. Но он не мог сосредоточиться на нем, потому что глаза ему жгли слезы. Но не из-за корабля плакал юноша, он оплакивал своих родителей. Теперь-то Дорн точно знал, что они погибли, ничем иным нельзя было объяснить картину, разворачивающуюся перед ним.

Корабль замедлил ход и с гигантским всплеском опустился на воду. Волны побежали от него во все стороны. Они разбивались об останки других кораблей, сбивали с ног грузчиков и с шумом набегали на берег. Наконец, словно издыхающее морское чудовище, лайнер застонал и прекратил движение.

Дорн смахнул слезу со щеки и почувствовал, как в его ладонь легла маленькая и теплая рука. Майра догадалась подойти к нему в эту горькую минуту. Она сказала:

— Мне жаль, Дорн, очень-очень жаль! Дорн проглотил комок в горле:

— Спасибо, Майра, твое сочувствие мне помогает. Девушка не успела ответить, потому что один из гостей спросил:

— Прошу прощения, но, может быть, нас кто-нибудь все же обслужит?

Майра убрала руку.

— Если Фимбре увидит, что мы с тобой стоим без дела, он будет в ярости. Встретимся во время фейерверка, ты не забыл?

Дорн кивнул и вернулся к своему столу. Он взял поднос и стал собирать пустые тарелки. В это время Шарма произнес свой первый и, как оказалось, далеко не последний тост в бесконечной цепи здравиц и пожеланий процветания. Это мероприятие требовало постоянного внимания гостей, позволяя официантам немного перевести дух.

Так шел час за часом, одно блюдо сменяло другое, и вскоре солнце скрылось за массивным корпусом информационного лайнера. Когда был съеден десерт и выпиты послеобеденные коньяк, ликеры и кофе, вереница аэролетов зависла в небе над усадьбой. Самые важные гости были с почетом препровождены на взлётные площадки, а менее удачливых угощали тщательно подготовленным фейерверком с лазерной подсветкой и трехмерными графическими картинами. Это были портреты семейства Шарма, каждый двадцать футов высотой, и снимки всех гостей праздника, сделанные во время застолья.

Дорн отправился на поиски Майры и вскоре нашел ее. Она стояла в густой тени, отбрасываемой домом. Они обнялись, словно давние, истосковавшиеся друг по другу любовники. Ее тело, одновременно упругое и удивительно податливое, прижималось к телу Дорна, буквально сливаясь с ним. Их губы снова и снова искали друг друга. Лучи лазеров пульсировали над головами влюбленных, где-то раздавались громкие аплодисменты. И ни он, ни она не заметили, как Силин вышла из дома и стала подглядывать за ними.

Глава 18

Струи дождя хлестали по палубе звездолета и по катеру у его борта. Катер был солидных размеров, крупная зыбь лишь плавно покачивала его, но рядом с космическим левиафаном он выглядел почти игрушечным.

Стоя на палубе катера, Натали, которая промокла до костей и давно потеряла надежду когда-либо высохнуть, посмотрела вверх и вздрогнула, когда крупные капли дождя ударили ей в лицо. Она вытянула правую руку и подняла ее к свинцово-серому небу.

Силуэт капитана Джорда высился мрачным изваянием на фоне серебристых струй дождя. Капитан был в плаще, и капюшон скрывал его лицо. Впрочем, вся его неподвижная фигура служила немым, но выразительным укором второму помощнику. Вся команда знала, что их командир считает Натали виноватой в том, что этот рейс сложился неудачно. Какая разница, что правительство гарантирует владельцам корабля компенсацию за порожний рейс? Какая разница, что они положат деньги за сэкономленное топливо к ним в карман? Наконец, совершенно не важно, что лично Джорд получит солидное вознаграждение. «Божья Воля» была построена, чтобы возить грузы, и она обязана это делать. Все остальное — лишь исключение из правил.

Наконец, после того как прошла целая вечность, капитан утвердительно качнул головой. Натали с облегчением вздохнула, убедилась, что подъему ничего не помешает, и опустила руку.

Машинист крана, считавший, что все это очень забавно, потянул рычаг на себя. Мотор завыл, натянулись тросы. Специально сконструированная упряжь поскрипывала под нагрузкой, и когда озеро осталось далеко внизу, Ролло почувствовал себя слишком тяжелым, а когда внезапный порыв ветра повернул его на пол-оборота влево — беспомощным и неуклюжим.

Несмотря на то что Ролло гордился своим телосложением, сейчас он испытывал вполне понятную зависть к меньшим по размеру и более подвижным представителям других рас. Почему бы ему не быть таким, например, как Торкс, которому никакие краны не нужны? Но такова была цена, которую он платил, отправляясь за пределы родной планеты; к сожалению, эта необходимость последнее время стала возникать слишком часто. И все же Ролло даже подумать не мог о том, чтобы оставить службу. Нет, он был счастлив, что правительство оказало ему такое доверие. Да и не может оно исключить его расу из участия в решении важнейших вопросов в жизни Конфедерации и ждать при этом, что дромо будут послушны его законам. И все же сейчас собственное тело раздражало маршала.

Машинист, великолепный крановщик, доставил Ролло на борт одним плавным движением. Торкс уже давно был на корабле и следил за созданием комфортабельного стойла для своего друга. Оно уже было готово, когда ноги Ролло коснулись палубы. Раздражение дромо заметно уменьшилось, когда трит отстучал приветствие и освободил его от красноватого троса.

Однако свобода Ролло длилась недолго. Буквально через полчаса двое такелажников из Команды корабля принайтовили[19] упряжь и задраили люк. После этого обычное извещение о готовности к старту и последующий невыразительный и сухой отсчет времени по системам корабельной связи звучали для Ролло как голос оракула из древних трагедий.

Посадка на корабль и связанное с нею нервное напряжение вызвали у Ролло сильный приступ голода. Перед ним лежала кипа водорослей, маринованных в специальных прудах. Ролло с жадностью набросился на них. Пережевывание пищи всегда оказывало благотворное влияние на мыслительные способности маршала. Поэтому когда «Божья Воля» поднялась над озером, дромо даже этого не заметил. Ни последующие команды на взлет, ни адресованные ему лично сообщения о том, что полет проходит нормально, не могли оторвать служителя юстиции от его занятия.

Впрочем, он не только ел, но и размышлял. Решить задачу можно было двояким способом. Первым и наиболее очевидным действием было бы найти злоумышленников и взять их под стражу, тем более что накануне вечером Торкс, выйдя на заданную орбиту, получил высокоскоростную информационную торпеду с абсолютно секретными сведениями. Из них следовало, что шеф службы безопасности Орра прибыл на планету Новая Надежда. Там она посетила школу, в которой учился Дорн Восс, убив по дороге правительственного агента, которому было поручено за ней следить. Такое развитие событий не могло не тревожить, однако оно упрощало задачу, как бы бессердечно это ни звучало. Используя убийство как основной аргумент, маршалы получали убедительное основание для расследования тех дел, которыми их руководство предпочло не заниматься. Вот почему они именем правительства временно реквизировали «Божью Волю» и теперь летели на ней к Новой Надежде, планете, которая, несомненно, должна привлечь внимание траанцев, а если повезет, то и самого Орра. Лишь бы не опоздать и успеть спасти Восса-младшего, а значит, и координаты — разумеется, если они ему известны.

Вторая и более сложная часть задачи была связана с триединой сущностью общественного устройства расы Траа и с тем обстоятельством, что эта раса переживает такой нравственный кризис, что его можно приравнять к массовому психозу. Допустим, они с Торксом сумеют перехватить Карнэби Орра и арестовать траанцев — а что потом? Ведь это никак не отразится на поступках и поведении всей расы, и подобные авантюры будут повторяться снова и снова. Подобные мысли были очень огорчительны для Ролло, а от огорчения у него всегда разыгрывался аппетит. Вторая кипа водорослей показалась ему еще вкуснее, чем первая.

Карнэби Орр открыл глаза. Обычно его мозг не сразу пробуждался после ночного сна, но сегодня голова была на удивление ясной. Одного взгляда на трубки, кабели и датчики, присоединенные к его телу, было достаточно, чтобы вспомнить, где он и как сюда угодил.

Кто-то, и он обязательно узнает кто, рассказал его жене о Джейсоне. И она, благослови Бог ее напичканное лекарствами сердечко, восстала от своего наркотического полусна. А затем, подкупив охрану и освободив своего сына от того, что представлялось ей опасностью более страшной, чем смерть, женщина, которую так любил Карнэби, сделала непростительный шаг: она добилась того, чтобы симбиот был пересажен ему.

Поначалу Орр пришел в ужас от одной только мысли, что эта тварь сидит в нем, обосновавшись где-то между его органами. Но это лишь поначалу. Нет, Мелани оказала ему услугу. Да, была сложная операция, на несколько часов он отключился, зато сейчас его самочувствие было на миллион кредитов. Да нет, на миллиард, поскольку миллион будет для него мелкой монетой в кармане, как только его планы осуществятся. И все это потому, что симбиот взял на себя заботу о здоровье Карнэби. Теперь промышленник был готов прожить и сто, и двести лет. Жизнь прекрасна — или станет прекрасна, как только он выйдет из больницы.

Усевшись в кровати, Орр выдернул из левой руки иглу капельницы и оторвал все датчики, наклеенные на кожу. Тотчас вспыхнули сигналы тревоги, басовито загудели зуммеры, в коридоре послышался топот ног. Первыми в палату вбежали фельдшер и дежурный врач, оба мужчины. Увидев Орра, они предположили самое худшее. Такое уже случалось в их практике: пациент просыпается после перенесенной операции, не может понять, где он и что с ним, и впадает в истерику. С успокаивающей улыбкой медики направились к Орру.

Орр встретил их с уверенностью человека, который знает свои силы. Как бы в приветствии он раскинул руки, а когда врачи подошли поближе, схватил их за волосы и ударил друг о друга головами. Оба медика замертво рухнули на пол. Орр любил силу и сам был отнюдь не слаб. Но не до такой степени. Таких способностей у него раньше не было. Это было приятно, чертовски приятно. И плевать, что все это ему дал симбиот, — ведь важен результат, верно? Спросите тех чудаков на полу, они подтвердят.

Не найдя своей одежды, Орр накинул больничный халат и затянул пояс на талии. Он вышел из палаты и успел сделать примерно шагов двадцать по коридору, когда на него налетела следующая волна медицинских работников. Тот, прежний Орр, несомненно, остановился бы, извинился за то, что он натворил, и только после этого покинул бы больницу. Его адвокаты предложили бы пострадавшим поставить в чеках сумму компенсации и уладили бы конфликт.

Но нынешний Орр был другим. Его предала жена, его состояние уменьшилось наполовину, но психологически сам он как бы родился заново. Он доверял людям, а они его предали. Больше этого не случится. Как там говорит старая пословица? «Хочешь, чтобы дело было сделано как надо, делай его сам»? В этом есть смысл. Орр решил, что теперь он будет всегда руководствоваться этим.

Для того чтобы восстановить свое убывающее богатство, нужно прибрать к рукам «Врата Мескалеро». А потом можно будет заняться Мелани. Нет, он не причинит ей физического вреда, это было бы слишком просто. Гораздо интереснее разорить ее, заставить ее смотреть, как бывший муж отбирает все, что ей принадлежит, и в конечном счете отправляет просить подаяние на улице.

А когда ей покажется, что она испытала все лишения, что хуже быть уже не может, нанести последний удар и, используя свое влияние, отобрать у нее сына. Она ведь наркоманка, и закон будет против нее. От этой мысли Орр усмехнулся.

Снова послышались чьи-то голоса, снова зазвучали сигналы тревоги. На стеклянной двери было четко написано «Выход», Орр распахнул ее и вышел на улицу. Его яхта была пришвартована в бухте. Ему не потребуется много времени, чтобы добраться до Новой Надежды.

«Поиск возможности» числился в регистре инспекционных кораблей. Таких было много в космическом флоте Траа. Но эти корабли несли вооружение такое же, как и крейсеры Конфедерации. Такой маневр позволял им обходить Договор Звездных Систем, согласно которому все расы Конфедерации передавали свои военные флотилии в распоряжение единых миротворческих сил.

В том маловероятном случае, если бы капитана «Поиска» запросили о цели и назначении полета, он всегда мог бы честно сказать, что судно ведет поиск сквозных переходов, все равно, новых или тех, что уже принадлежат кому-то и находятся в использовании многие годы.

Капитаном «Поиска» была траанка по имени На-Ла. Хотя у Са-Ло и Ка-Ди чин был не ниже, должность командира корабля заставила их в данной ситуации вжаться в кресла и не смотреть в глаза при разговоре. У расы Траа это означало молчаливое признание главенства собеседника. Поскольку у траанцев хорошо развито ночное зрение, каюта была едва освещена, но даже в полумраке она поражала своей суровостью и аскетической белизной переборок. Такая обстановка придавала еще больший вес капитану корабля в глазах собеседников.

— Итак, — лениво сказала На-Ла, — если я вас правильно поняла, вы заключили союз с плосколицым по имени Орр, чтобы он служил для нас маскировкой. Но после этого вы решили действовать на свой страх и риск.

Са-Ло понимал, куда она клонит, но по опыту знал, что сейчас лучше молчать. Ка-Ди, как настоящий воин, предпринял контратаку. Изменилась не только его поза, изменилось само его поведение. Теперь нападал он, шерсть на загривке встала дыбом, блеснули обнаженные в оскале зубы.

— Что вы хотите этим сказать? Что мы провалили дело? Что нам следовало остаться на Мехносе, после того как эта женщина — Восс улетела оттуда? Похоже, рециркулированный воздух плохо действует на умственные способности. Оперативная работа на местности помогла бы вам освежить мозги!

От этих слов шерсть поднялась на загривке у На-Ла.

— Скорее это вы слишком долго занимаетесь оперативной работой! Действовать без результата — все равно что черпать море решетом. Много движений, мало достижений!

Ка-Ди заворчал в поисках достойного ответа, но в это время в разговор вмешался Са-Ло. Ка-Ди, сам того не желая, предоставил другу роль миротворца — позиция, ни к чему не обязывающая, но дающая в споре превосходство над обеими сторонами. Са-Ло решил продемонстрировать беспристрастность.

— Хватит пререкаться! — сказал он. — Нет смысла спорить о том, что не получилось. Успех принадлежит тем, кто идет по верному следу. А это приводит нас к Воссу-младшему.

На-Ла согласилась с этим и успокоилась. Но все же она спросила:

— А что же делать с этой плосколицей? Ведь можно применить к ней силу, и она изменит свое решение.

— Возможно, — согласился Са-Ло. — Но никакая сила не заставит ее рассказать то, чего она не знает.

— Вы уверены, — скептически бросила На-Ла, — в том, что она ничего не знает?

— Ни в чем нельзя быть уверенным, — мягко отозвался Са-Ло. — Но всегда можно сделать правильные выводы. Все, что мы знаем об этой женщине — Восс, указывает на то, что она добровольно отказалась от участия в семейном предприятии, избрав свою нынешнюю карьеру. Зачем ей стараться сохранить то, от чего она отказалась давным-давно? И зачем было плосколицей посещать бывшую контору своих родителей, как не ради этих координат? Нет, она бы продала координаты, если бы их имела.

— Ну что ж, предположим, ты прав, — задумчиво сказала На-Ла, — и у женщины нет координат. Но что заставляет тебя верить, что их знает ее брат?

— Да в общем-то ничего, — честно ответил Са-Ло. — Но вдруг они ему все же известны? Сколько кораблей сейчас занято установлением местонахождения сквозного перехода?

— Три.

— А почему они до сих пор его не нашли? На-Ла заметно погрустнела.

— Наши лучшие физики погибли при извержении, а остальные отказываются сотрудничать с нами. Они считают свое участие в нашей работе недопустимым с этической точки зрения.

Са-Ло и Ка-Ди, каждый из которых знал, какую оценку дала бы Ла-Ма их работе, будь она жива, жестами показали, что понимают всю сложность проблемы.

А На-Ла продолжала:

— В сложившейся ситуации у нас нет ничего, кроме научных публикаций по теме исследования да нескольких специалистов-инопланетян, работающих по контракту. То обстоятельство, что черная дыра, или абсолютно черное тело, не поддается наблюдению во всем диапазоне излучения, очень затрудняет работу. Возле него можно отметить изменение интенсивности потока лучистой энергии в диапазоне рентгеновского излучения или зарегистрировать доплеровский эффект смещения полос в спектре, но обнаружить само тело невозможно. Положение усложняется тем, что есть два вида черных дыр. Одни обладают собственным вращением и обеспечивают сквозной переход от одной точки пространства к другой. У других его нет, и, вероятнее всего, неимоверная гравитация давит там корабли, как клопов. Все это значит, что, зная примерное местоположение перехода и имея ряд предварительных данных, подтверждающих это, мы не можем быть уверены, что нашли то, что нам нужно. Во всяком случае, пока не найдем способ послать туда телеуправляемые корабли, но так, чтобы правительство или наши ученые не узнали об этом.

— Замечательно! — с отвращением прокомментировал Ка-Ди. — Просто прелесть, какая гадость!

Са-До, который не любил обороты, заимствованные из человеческой речи, бросил на своего партнера злой взгляд, сказав при этом:

— Спасибо, На-Ла! Прости моего брата по браку, он провел слишком много времени с выходцами с других планет. Наш разговор был очень полезным, не говоря уже о том, что он подтвердил правильность наших действий. Пока вы искали нас, прошло много времени. Вот почему мы на всех парах должны мчаться сейчас к Новой Надежде. Плосколицый может владеть, а может и не владеть координатами. Но выяснить это мы можем только на месте.

Глава 19

Лучи восходящего солнца отбрасывали длинные темные тени по склону холма. Тонкие струйки дыма от костров и очагов, в которые положили дров не больше, чем необходимо для приготовления завтрака на семью, спиралями уходили в небо. Вновь захлопали двери, залаяли собаки и зазвучал молитвенный барабан — звук, знакомый Дорну еще с Биржи труда.

Дорн, обвязав вокруг бедер полотенце с надписью «Доставка грузов и информации», вышитой по краю, вышел из относительно теплого контейнера и направился к своему самодельному душу. Он сам собрал деревянный каркас и покрыл его пластиком. Баком для воды служила емкость из стекловолокнита, снятая с космической спасательной шлюпки. Девочка, которую при первой встрече назвали Гро, теперь отзывалась на имя Грейс. Она уже совсем поправилась и постоянно затевала какие-нибудь игры. Подобно большинству детей ее возраста, и особенно тех, кто живет в нищете, она обладала способностью пачкаться с головы до ног, причем в одно мгновение.

Поэтому Дорн, устав поливать ее из миски, построил этот душ. А построив, решил пользоваться им и сам. По утрам вода была чертовски холодной. Однако это доставляло большое удовольствие Грейс, поскольку в ее обязанности входило наполнять бак, а потом по команде Дорна или чуть-чуть пораньше, если ей хотелось поозорничать, окатывать и без того дрожащего парня ледяной водой.

И в это утро Дорн, как всегда ежась, ждал, пока с лестницы, приставленной к тыльной части душевой кабины, раздастся ее высокий и звонкий голос:

— Готов?

Парень напрягся и стиснул зубы.

— Готов! — ответил он.

С невинным злорадством, которое бывает только в детстве, Грейс улыбнулась, потянула за веревку и засмеялась, когда вода заплескала по плечам и голове Дорна. Ей было запрещено подглядывать, но она все равно это делала. Дорн, который для нее был чем-то средним между братом и другом, плясал под потоками воды, издавая жуткие крики.

Эта процедура длилась минуты две, потом он с большим трудом уговорил Грейс прекратить подачу воды и докрасна растерся полотенцем. Завтрак уже был готов, и юноша уверенно пошел на соблазнительный запах. Как только они вошли, Ла-Со разложил по трем тарелкам с трех разных кораблей очередное свое восхитительное кушанье, велел Грейс вымыть руки и напомнил Дорну, что надо смазать открытые части тела лосьоном.

Лосьон, если так можно назвать вязкую и липкую жидкость, напоминающую смолу, был изобретением одного из соседей Ла-Со. Он был весьма эффективен и служил отличной защитой от солнечных ожогов, тепловых раздражений кожи и, если верить изобретателю состава, отпугивал прожорливую рыбу-иглу. К последнему заявлению следовало относиться с сомнением, но все равно оно вселяло уверенность. Стараясь ничего не испачкать в доме Ла-Со, Дорн влез в свою жесткую от морской соли рабочую одежду, усадил Грейс за стол и сел сам. Это было его самое любимое время дня. Молитва, прочитанная хозяином дома, обещала каждому возможность учиться, помогать другим и жить в гармонии с окружающим миром.

Дорн и Грейс повторили молитву на языке Траа, в то время как обычно задумчивый и грустный Ла-Со улыбался и показывал им, как правильно делать ритуальные жесты. Изменения в характере и поведении траанца казались Дорну и чудесными, и необъяснимыми, пока он не узнал о важности триединого начала в жизни этой расы.

Когда он с Грейс пришел к нему в дом, все вместе они образовали столь необходимую для Са-Ло триаду и тем самым восстановили его душевное равновесие.

Молитва окончилась, и Грейс выжидающе посмотрела на хозяина дома. Когда он кивнул, она принялась за еду. Девочка ела с аппетитом, но не как тот дикий зверек, каким она была в первые дни. Нет, теперь ее манеры за столом приблизительно соответствовали тем правилам, которые Дорн сперва перенял у своей сестры, а позже научился в академии.

— Ну, — сурово спросил Ла-Со, приготовившись положить добавку в тарелку Грейс. — Какие шалости ты задумала на сегодня?

Грейс, которая отвечала на этот вопрос каждое утро в течение уже многих недель и считала траанца чем-то вроде дедушки, старалась отвечать серьезно и торжественно:

— Сначала — работа. Приберусь, выучу уроки, которые задал мне Дорн, а потом буду ходить за тобой и путаться под ногами. Как тебе это нравится?

— Ужасно, просто ужасно, — ворчливо ответил траанец. — Но у меня нет выбора. Это — наказание за мои грехи!

— Может быть, и так, а может, тебе просто не повезло, — безмятежно ответила Грейс. — Нам ведь с Дорном тоже не повезло, когда умерли наши родители. Так что точно не скажешь, наказание это или нет.

— Да, не скажешь, — ответил девочке Са-Ло. — Да это и ни к чему, поскольку нужно всегда жить тем, что происходит сейчас. Ешь-ка этот салат из борщовника, в нем много витаминов!

Грейс скорчила гримасу, Дорн рассмеялся, и завтрак на этом закончился. Когда тарелки были убраны, стол вытерт и Грейс приступила к своим домашним обязанностям, юноша пошел на работу.

Теперь он знал дорогу, можно сказать, наизусть, что позволяло ему больше смотреть по сторонам. Но глаза его как магнитом все время притягивал к себе «Мэри Восс». Примерно две недели прошло после того праздника в доме Шарма. Поскольку на разделочной площадке скопилось довольно много кораблей, информационный лайнер стоял почти не тронутым, и Дорн все еще никак не мог поверить, что его разрежут на части, отправят в цеха и там переплавят, прокатают, провальцуют, проштампуют — одним словом, переработают. Во что? В отвертки и ключи? В топоры? В суповые половники? Да какая разница! Что бы они ни сделали из него, это никогда не сравнится с самим кораблем.

Неожиданно то воспоминание, которое смутно тревожило Дорна, но всякий раз ускользало от него, нахлынуло на юношу как поток. Память перенесла его в прошлое, в один из тех редких дней, когда отец взял его в самое лучшее из всех мест на свете — на космический корабль. В тот день этому лайнеру должны были присвоить имя, и, то ли устав от приставаний мальчика, то ли повинуясь собственному капризу, Восс-старший взял сына в эту поездку. Корабль был совсем новый. В нем пахло пластмассой и озоном; этот чудесный аромат был для мальчика как билет на далекие планеты с их экзотическими обитателями; о них часто говорили его родители.

В тот день отец показал Дорну машинное отделение, огромный вычислительный центр, где почти все пространство занимали блоки памяти и банк данных, и провел по длинным, пока еще пустым коридорам. Но самое яркое впечатление произвел на мальчика полуэллиптический центральный пост управления, его многочисленные контрольные панели и огромный обзорный экран, окружающий все пространство рубки. А здесь самым лучшим было кресло капитана — солидное устройство с рядами сенсорных клавишей у подлокотников и выдвижной панелью компьютера.

Дорну разрешили чуть-чуть посидеть в этом кресле. Он только начал знакомиться со многими его чудесами, когда кто-то вытащил его оттуда. Следующее помещение не представляло никакого интереса для мальчика, но, видимо, было очень важным для его отца. Каюта капитана была небольшой, но роскошно отделанной. Говард Восс опустился на колени, взял маленькую ручку сына и прижал ее к гладкой поверхности металла, сказав при этом:

— Настоящая власть не в кресле капитана, сын, настоящая власть здесь! Чувствуешь ее биение под своей ладонью? Чувствуешь силу, мой мальчик? Когда-нибудь она будет твоей.

Дорн, который не чувствовал ничего, кроме холода металла и необычной настойчивости в голосе отца, прилежно кивнул:

— Да, папа.

— Хорошо, — обрадовался Говард. — Теперь посмотри на эту панель. Она чем-нибудь отличается от других?

Дорн замотал головой:

— Нет, такая же, как и все остальные.

— Ты чертовски прав, такая же, — согласился отец, — но все же совсем другая! Сожми руку в кулак и ударь по ней три раза. Ну быстрей же!

Ребенок сделал, как ему было сказано. После третьего удара еле слышно загудел какой-то механизм, и панель ушла в сторону. За ней открылось небольшое и неглубокое углубление, его дно и стенки были выстланы вспененным пластиком. В центре углубления лежал, матово поблескивая, металлический шарик.

— Вот он! — с гордостью сказал Говард Восс. — Самый большой бриллиант в короне нашей империи! Его копии хранятся в тайниках на каждом корабле нашей компании. О них не знает никто из команды, даже капитаны. Таким способом мы оберегаем наш самый большой секрет. Ты не должен говорить об этом никому, даже своей сестре. Обещаешь?

Дорн дал слово и сдержал его. И теперь он радовался тому, что догадался или хотя бы имел основания подозревать, что это такое: в шарах были записаны координаты «Врат Мескалеро»! Значит, вот что имел в виду отец, говоря: «Это наш самый большой секрет». Натали может знать координаты или хотя бы, как их найти, но что, если родители, погибшие внезапно, не успели раскрыть ей тайну координат? Не потому ли перестали поступать деньги за обучение в школе?

Мысли Дорна стали перескакивать с одной на другую, но их беспорядочный бег прервал грубый голос и толчок в спину:

— Эй, парень, что с тобой, черт побери! Или проходи, или сойди с дороги!

Дорн обнаружил, что он стоит посреди улицы и не сводит глаз с корабля родителей. Сколько времени он так простоял? Пять минут? Десять? Пробормотав извинения, он пошел вслед за остальными рабочими к берегу. Юноша чувствовал: что-то в нем изменилось. Может быть, даже все. Память — тонкая материя. Воспоминания поднялись на поверхность его сознания на том празднике, но тогда они утонули в потоке самых горьких чувств и эмоций. И вот они ожили вновь и теперь будут определять смысл его пребывания здесь. Они станут его путеводной звездой. Дорн просто обязан найти нужную панель, открыть тайник и забрать эту сферу. Все остальное не важно.

Грузчики уже собрались у проходной; Яна тоже была там. Она широко улыбалась, ожидая, когда Дорн подойдет к ней. Еще издали негритянка крикнула ему:

— Эй, парень, я запомнила график, хочешь послушать?

— Охотно, — солгал Дорн, — но не сейчас. Я должен сделать одно важное дело, и скорее всего мне понадобится твоя помощь.

Яна нахмурилась:

— Все это звучит как-то тревожно. А что случилось, Дорн?

— Мне нужно подняться на борт «Мэри Восс», а это значит, что мне придется присоединиться к резчикам. Возможно, я проведу там ночь. Если я не появлюсь, передай Ла-Со, что со мной все в порядке.

Яна открыла рот, чтобы возразить, но рев сирены заглушил ее слова, а в следующий момент Дорн исчез. На него обратили внимание только те резчики, возле которых он встал в очередь, да и то не особое, поскольку видели его и раньше. Многие грузчики старались перейти на резку кораблей, а парень теперь выглядел вполне подходящим для этой работы.

Наставления Яны и тяжелая физическая работа помогли ему накачать мышцы, утяжелили его по-мальчишески стройную фигуру. Теперь с длинными, выгоревшими на солнце волосами, дочерна загоревший Дорн казался самим воплощением варварства: сплошные мускулы и совсем чуть-чуть ума. Но у него-то мозги были, и он использовал их даже тогда, когда очередь, шаркая ногами, двигалась к проходной.

Руки, которые подвели парня при первой проверке, теперь были покрыты мозолями. Дополнительный грим, нанесенный на ладони — лосьон, смешанный с глиной, взятой прямо здесь, на улице, когда якобы срочно потребовалось перешнуровать сандалии, — сделал их гораздо жестче, чем они были на самом деле.

Очередь двигалась. Мужчина, стоявший впереди Дорна, шагнул за ворота. Охранник оглядел Дорна с головы до ног.

— Ты ведь грузчик, верно? Тот, который работает с черной женщиной? Ну это та еще баба! Ладно, давай посмотрим на руки. Может быть, ты готов, а может, и нет!

Дорн вытянул руки. Охранник осмотрел его ладони и остался доволен:

— Неплохо, неплохо! Считаю, ты можешь. Добро пожаловать в резчики!

Сканер считал штрих-код у него на лбу и занес его имя в память компьютера.

Дорн поблагодарил охранника и ступил на песок. Он не прошел и пятидесяти футов к ящикам с инструментом, когда усиленный динамиком голос загремел у него за спиной:

— Эй, парень! Да, ты! Куда это ты собрался? Ты не резчик и не станешь им, по крайней мере до тех пор, пока там не потребуются новые рабочие руки!

Дорну не понадобилось оглядываться для того, чтобы понять, кому принадлежит этот голос. Начальник смены, которого звали Ник Кастор, преследовал его с самого первого дня, и сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Парень остановился и повернулся лицом к своему мучителю.

Кастор, оседлав, как всегда, своего робота-грузчика, шел через песок. Завыли сервомоторы, укорачивая длину той ноги, что ступала выше по склону, и машина выровняла крен. Робот возвышался над Дорном, и парень готовил себя к тому, чтобы выслушать поток неизбежных оскорблений. Лицо Кастора едва было видно под огромной бородой. Но даже она не могла скрыть его гадкой улыбки.

— Волоки свою задницу к грузчикам! Тебе нечего делать там, где работают настоящие мужчины и женщины!

Кастор выглядел очень грозно, и Дорн испытывал сильное искушение подчиниться приказу, но тайник на корабле манил его еще сильнее. Действительно ли там лежит шар на своем ложе из полимерной пены? Он просто должен был это узнать, а потому стоял на своем:

— Я прошел проверку, охранники допустили меня к работе.

Кастор нажал подбородком на кнопку усилителя. Его голос, и до того достаточно громкий, благодаря динамикам теперь гремел, казалось, над всей зоной:

— Слушай меня, засранец! Охранники подчиняются начальнику берегового района, и кабы я не ценил ее благосклонность, я бы наплевал на их разрешение и пинками погнал тебя туда, откуда ты пришел. Но от этого ей моча ударит в голову, поэтому делай что хочешь. Но помни: резчиками командую тоже я! А значит, и тобой, во всяком случае пока тебя не сожрут рыбы. А теперь бери лом и лезь в воду!

Дорн поспешил исполнить приказ и вслед за остальными резчиками вошел в полосу прибоя. Демонтаж судна начался три дня назад, но поскольку в первую очередь снималась внутренняя арматура и оснастка, внешне корабль выглядел неповрежденным.

Дорн окинул взглядом огромный корпус. Его черная, словно сам космос, поверхность была вся в царапинах и шрамах от метеоритных атак, от ударов о бетонные пирсы и еще бог весть от чего. А высоко над головой, чуть ниже той линии, где обводы судна закруглялись и круто уходили вверх, юноша увидел написанное белой огнеупорной краской название корабля «Мэри Восс». Буквы поблекли и тоже были поцарапаны, но надпись читалась легко.

Волнение вновь охватило Дорна, но он не имел права позволить себе поддаться ему. Вся бригада резчиков собралась в одном месте, высоко подняв свои орудия труда. Здесь глубина была по пояс, но когда проходила волна, люди оказывались в воде по шею. С борта корабля свисала погрузочная сеть, и Дорн увидел, как мужчина и женщина карабкались по ней на палубу. Они поднимались, пользуясь только одной рукой; вторая рука крепко сжимала выданный им инструмент, потому что за его потерю администрация увеличивала срок заключения еще на десять лет.

Техника подъема была такой: ухватиться за ячейку, подтянуться, встать ногами в ячейку, затем снова ухватиться, подтянуться, встать, и так до самой палубы. Те двое взбирались так, словно хотели показать, что все это очень легко. Однако Дорн знал, что это далеко не так. Остальные смотрели на него, явно желая знать, как он справится с этой задачей.

Дорн пропустил вперед ветеранов, чтобы присмотреться к их движениям, потом он подпрыгнул и схватился за ячейку правой рукой. Через секунду он нашел опору для ног, вытолкнул тело наверх и приготовился перехватить ячейку. Он взмахнул рукой, но промахнулся и упал в воду. Тяжелый лом в левой руке мешал подняться на ноги, но Дорн не отпускал его. Наконец ему удалось принять вертикальное положение.

Дорн приготовился ко второй попытке, но тут волна потащила его от сетки. Чтобы не упасть снова, он сделал несколько шагов назад и устоял. Рабочие наверху подбадривали его выкриками, и

Дорн помахал им рукой. Подняв голову, он увидел, что вся бригада резчиков выстроилась на палубе и смотрит на него.

К этому времени сеть начала раскачиваться на ветру. Дорн, исполненный решимости не упасть в присутствии такого количества зрителей, подпрыгнул снова и почувствовал, как веревка врезалась в ладонь. Он подтянулся, нашел опору для ног и, снова выбросил руку. На этот раз он правильно выбрал время для рывка и захват был удачным. Следующее движение тоже вышло неплохо. Дорн упорно продвигался к палубе. Наконец, триумфально подняв в левой руке похожий на кочергу демонтажный лом, он встал на палубе. Усмешки, шутки и дружеские подначки — все говорило о том, что через это испытание прошел каждый. Посвящение в резчики состоялось.

На заднем дворе виллы Шарма царила деловая суета: прислуга разгружала грузовики с припасами, доставленными в усадьбу. Дополнительно к высококачественным продуктам питания, заказанным шефом Фимбре, сюда доставили герметическую упаковку сигар ручной крутки специально для мистера Шарма, трехфунтовую коробку шоколадных конфет для миссис Шарма и косметику для Силин. Груз надо было проверить по каждому пункту и расписаться за него.

Майра как раз расписывалась в последней накладной, когда кто-то подошел к ней сзади. Это оказался водитель грузовика, который вырос в деревне неподалеку от той, где она жила со своими родителями. Он сделал вид, что знакомится с накладной, а сам не отводил глаз от глубокого выреза на блузке девушки. Майра не делала никаких попыток помешать ему. Наконец он заговорил. Запах у него изо рта был отвратительный.

— Ну что, моя сладкая, все на месте?

— Да, — легко согласилась Майра, — и все благодаря тебе!

Водитель, который с радостью украл бы весь груз, будь хоть малейшая надежда остаться безнаказанным, рассудительно ответил:

— Человек не имеет ничего, если он не имеет чести. Так говорила моя мама, и она была права. Ну а ты что думаешь, милая? Ты хочешь свалить отсюда или нет?

Майра оглянулась вокруг и, увидев, что рядом никого нет, чмокнула водителя в щеку.

— Ты ведь знаешь, Джейк, что я убежала бы с тобой на край света, но ведь здесь мой брат. Мне было бы нетрудно спрятаться в кузове твоего грузовика, а как быть с ним? Он работает резчиком и не имеет права сюда приходить.

Джейка меньше всего волновало все, что связано с ее братом, но он решил прихватить бедолагу. Конечно, если тот не будет им мешать. Он сплюнул на нагретую солнцем мостовую.

— Я приторможу возле разделочной зоны, и он сможет запрыгнуть на ходу. Что ты на это скажешь?

Майра затрясла головой, словно была не в силах выразить свой восторг:

— Отлично, Джейк, просто блестяще! Когда у тебя следующий рейс?

— Через четыре недели, — с энтузиазмом ответил водитель. — Ты будешь готова?

— Конечно! — ответила Майра многозначительно. — А ты, дорогой?

— Можешь не сомневаться, — сказал он, тяжело и часто дыша. Потом взял руку девушки и прижал ее к ширинке на своих брюках. — Конечно, я буду готов! Черт возьми, да я и сейчас готов!

— Конечно-конечно, — ласково сказала Майра и быстро отдернула руку.

— Все выгрузили? — раздался голос Фимбре.

— Да, — громко сказала Майра. — Джейк уже уезжает! Фимбре махнул рукой и ушел в дом. Джейк обвел глазами стройную фигурку Майры, облизал внезапно пересохшие губы и печально закачал головой.

— Долгие будут эти четыре недели! Будь осторожна, береги себя!

— Ты тоже, — вполне искренне сказала Майра. — Не гони, езди поосторожнее!

Джейк подмигнул, послал плевок в сторону дома Шарма и залез в кабину. Жизнь была хороша или будет такой через четыре недели, с братом или без брата. Завыла турбина, воздушная подушка подняла качающуюся машину над мостовой. Майра махала ему рукой, пока грузовик не выехал за проходную, а затем вернулась на кухню. Фимбре перебирал, нюхал и пробовал на язык доставленные сегодняшним грузовиком специи с других планет. Он услышал, как она вошла, и сказал, не отрываясь от своего занятия:

— Силин просила принести ей лимонаду. Пожалуйста, отнеси ей кувшин.

Больше всего Майре хотелось сказать: «Пусть эта паршивка сама берет свой лимонад!» — но она знала, что так или иначе, Фимбре заставит ее выполнить приказ. А еще хуже то, что после этого он будет внимательнее следить за ее поведением, из-за чего ей будет гораздо труднее улизнуть со двора, чтобы рассказать Дорну про свой план побега. Поэтому девушка очень любезно улыбнулась шеф-повару:

— Конечно! С большим удовольствием!

Фимбре, который хорошо знал, как девушка относится к семейству Шарма, оторвался от своих банок со специями и посмотрел на Майру. Если он хочет сохранить за собой место шеф-повара, то не должен допускать никаких проявлений протеста, в том числе и таких, как сарказм. Но он с радостью увидел, что на лице Майры не отразилось и намека на недовольство. Фимбре с пониманием покивал. Иным на это требуется больше времени, но те, кто поумнее, такие, как он, принимают жизнь, как она есть, и стараются извлечь лучшее из любой ситуации. Майра сделала необходимую коррекцию своего поведения, и это вызвало у шефа уважение к ее умственным способностям.

Майра не знала, о чем думает Фимбре, зато она, как и все в доме, знала, что Силин любит загорать в утренние часы, пока солнце не стало слишком горячим, и что больше всего ей нравится использовать для этой цели восточный балкон особняка. Майра пересекла бельэтаж, поздоровалась на ходу с одной из горничных и вышла на веранду, окружающую весь дом.

Вороненые перила из машинного отделения космического буксира компании Моргана ограждали веранду с правой стороны; в нишах между окнами стояли вазы с цветами, а внизу сверкало море. Бриз, покрывавший рябью поверхность бухты, растрепал волосы Майры и коснулся ее щеки.

Среди остовов других кораблей корпус «Мэри Восс» был ближе всего к особняку. Майра видела, как резчики работают на палубах судна, как они подносят листы металла к борту и сбрасывают их грузчикам. Где-то там был и Дорн. Должно быть, он стоит по пояс в воде, прищурившись от яркого света, смотрит вверх и ждет, когда очередной лист обшивки полетит вниз. Майра представила себе, как Дорн стремглав бросается в сторону. А что, если он не успеет? А вдруг он погибнет и она больше никогда не увидит его? Ведь лучше нет никого на свете, девушка была уверена в этом. И она вознесла молитву Богу, чтобы с Дорном ничего не случилось хотя бы в ближайшие несколько недель.

На солнце было очень тепло, но Майра все равно вздрогнула, выйдя на балкон. Загорелая, с гладкой кожей, Силин была прекрасна. От взгляда на нее захватывало дух. Белый купальник подчеркивал ее загар и стройность. Майра на миг подумала, как бы она сама выглядела в таком купальнике, но потом решила, что этого ей не узнать никогда. Силин махнула рукой на низкий столик со стеклянной столешницей и сказала спокойно и безразлично:

— Поставь сюда.

Темные солнечные очки скрывали ее глаза. От этого лицо ее выглядело подчеркнуто непроницаемым.

Майра исполнила приказание и налила немного лимонада в предварительно охлажденный стакан. Она собралась уже уходить, когда ее буквально пригвоздил, к полу все тот же ровный и безразличный голос:

— А как поживает твой друг?

Майра почувствовала волну леденящего ужаса:

— Какой друг? Я не понимаю, о чем вы говорите!

Силин сделала глоток из запотевшего стакана. Капелька пота на ее виске замерла, словно выбирая дорогу, а затем сбежала вниз по щеке. Мисс Шарма продолжала:

— А я думаю, ты все прекрасно понимаешь! Но все-таки поясню: речь идет о довольно красивом молодом человеке, который при обычных обстоятельствах и смотреть бы не стал в твою сторону.

Сердце Майры едва не выпрыгнуло из груди. Силин знает! Это невероятно, но она знает!

— Ты не сомневайся, все верно, — лениво сказала Силин. — Я покопалась в отцовских документах, навела кое-какие справки и разобралась во всем. Его имя — Дорн Восс, его родители погибли при каком-то взрыве, и теперь ему по праву наследства принадлежит сквозной переход. Или будет принадлежать, если он доживет до того времени, когда сможет заявить свои права на него.

Изумление Майры было слишком велико, чтобы дальше притворяться несведущей, она даже разозлилась:

— И вы, зная все это, допустите такую несправедливость?

— Может быть, да, а может быть, и нет, — с безразличием ответила Силин. — Его будущее зависит только от тебя!

— От меня? — удивилась Майра. — Я-то какое отношение имею к его судьбе?

— Ты ему нравишься, — спокойно пояснила Силин. — И хотя это во многом объясняется его нынешнем униженным положением, тем не менее твои неумытые крестьянские прелести могли бы и в другой ситуации привлечь его внимание. Вот в этом и заключается сложность, правда преодолимая.

Майра оторопела:

— Не могу поверить!.. Вы хотите отбить его у меня? Силин смахнула пот со лба полотенцем.

— Да, хочу! Если только не найду кого-нибудь получше. А почему тебя это так удивляет? Ты думаешь, на этой забытой Богом планете я могу встретить много богатых молодых людей вроде Дорна? Нет, равно как и ты бы не смогла, при прочих равных условиях. А тебе-то с ним что делать? Бежать отсюда и жить где-нибудь тихо и счастливо? Пока я здесь, я вам этого не позволю!

— Ну и что, — спросила Майра дрожащим голосом, — и что же вы сделаете? Скажете отцу?

— А это еще зачем? — с сарказмом спросила Силин. — Для того, чтобы Дорна выпустили на свободу? Чтобы он взял тебя с собой? Я считаю, что этого делать не нужно. Пусть наш богатый молодой друг остается там, где он сейчас. Правда, если ты откажешься от него, тогда… тогда открывается масса возможностей! Давай-ка посмотрим, как придет к нему спасение. Быть может, я случайно наткнусь на его имя в компьютере? И вспомню, что сообщали в известиях о его родителях? Нет, это слишком невероятно. Но ничего, я что-нибудь придумаю, я всегда придумываю что-то!

Захлебываясь от рыданий, Майра отбежала к другому концу балкона. Силин проводила ее взглядом, подтолкнула очки повыше на переносицу и сделала еще один глоток. Лимонад был холодным, в меру кислым и в меру сладким.

За последние несколько месяцев Дорн успел понять самое главное: не все так просто, как кажется на первый взгляд. Разделка кораблей лишний раз подтверждала это. Космические корабли, особенно испытывающие многократные вхождения в атмосферу, были рассчитаны на длительную эксплуатацию в экстремальных условиях. Можно было приложить грубую физическую силу, чтобы оторвать облицовочные панели с переборок или трубопроводы с подволока, но демонтаж многих установок требовал определенных навыков.

К числу их относились двигатели с радиационной защитой, а также банки данных, солнечные батареи и панели управления — все, что могло быть отреставрировано и продано на судоремонтные заводы Оро. Дорну, который не знал, как готовить такое оборудование к демонтажу, было запрещено и касаться его. Его деятельность была ограничена не требующей ни ума, ни опыта работой по выносу листов металла на верхнюю палубу, откуда их сбрасывали вниз, как правило, без всякого предупреждения.

Будучи грузчиком еще вчера, парень пытался убедить резчиков с вниманием относиться к безопасности тех, кто работает внизу, но результат его увещеваний был более чем скромен. Да, резчики знали, что они подвергают опасности своих товарищей по несчастью, вытаскивающих металл из воды. Но они говорили, что сами рискуют во много раз больше, а стало быть, имеют право не думать о безопасности других. Однако Дорн не стал следовать их примеру и всякий раз предупреждал об опасности, сбрасывая листы металла. Однажды он увидел внизу Яну, и они помахали друг другу.

День тянулся медленно. Хотя теперь Дорну не приходилось бороться с морскими волнами, работа была не менее тяжелой. Много сил и энергии требовалось на то, чтобы вытащить на верхнюю палубу тяжелые листы металла. Но парень прошел хорошую подготовку, он был в отличной форме и нисколько не отставал от других.

Но добраться до капитанской каюты не представлялось возможным. Да, он проходил мимо нее, и даже не раз, но заглянуть туда не смог. Казалось, что руководство смены чаще всего навещает именно эту часть судна. Один раз Дорн увидел здесь самого Кастора, как всегда в седле своего желтого робота-грузчика. Звонко гремя железом, он топал по коридору. То, что даже здесь начальник смены не расставался со своим железным «конем», о чем-то свидетельствовало, но вот о чем? О его самомнении? А может, он боялся чего-то? Может, на самом деле он был просто трусом? Этого Дорн не знал, да и не хотел выяснять. Подняв облицовочную панель размером четыре на восемь футов, он поспешил пройти мимо. Кастор, занятый своими делами, даже не взглянул на него.

День подходил к концу, и становилось все очевиднее, что парню не удастся попасть в каюту капитана в течение рабочей смены. Дорн принял решение остаться здесь на ночь. Главной проблемой, которая требовала безотлагательного решения, был источник света. Во время работы по коридорам подвешивали гирлянды ламп, питавшихся от переносного генератора, но его останавливали по окончании смены. Впрочем, были и другие возможности. К счастью, корабль только начали демонтировать и многое было еще не тронуто. Вдоль главного коридора, подобно доспехам древних рыцарей, стояли скафандры. Рундуки, доверху набитые аварийными ремонтными комплектами, аптечками первой помощи, огнетушителями и, к большому счастью, аккумуляторными фонарями, ожидали Дорна у камеры главного шлюза. Он дождался, пока рядом никого не будет, схватил пригодный с виду фонарь и спрятал его за переборкой частично демонтированного камбуза. Парень надеялся, что никто не найдет его здесь. Он знал также, что если и обнаружат, то находка не вызовет подозрений. В конце концов, кто знает, где члены команды устраивают тайники и почему? Резчики то и дело натыкались и на более интересные вещи, включая припрятанные деньги, наркотики и драгоценности.

Гордый своей предусмотрительностью, Дорн с чувством скрытого удовлетворения следил за тем, как рундуки поднимают на верхнюю палубу и кран переносит их на баржу. Да, он был доволен своим решением, пока его не посетила ужасная мысль: а вдруг фонарь требует зарядки? Дорн ругал себя на чем свет стоит и молился, чтобы его глупость когда-нибудь не погубила его.

Чем ближе был конец смены, тем сильнее росло нервное напряжение Дорна. Наконец она кончилась, внутри корабля вой сирены был хоть и приглушен, но слышен отчетливо. Как только он затих, Дорн забрался в заранее выбранное укрытие, прижался к палубе и затих, сжавшись в комок и обхватив руками колени.

Свет погас. Наконец звук шагов и голоса рабочих замерли в отдалении. Дорн испытывал сильное искушение покинуть укрытие, но заставлял себя выжидать. Он надеялся, что его хватятся не скоро, во всяком случае не сразу, однако это была только надежда. Минута проходила за минутой, становилось прохладно, корабль остывал, в его глубине что-то потрескивало, что-то стонало и что-то негромко лопалось.

И вдруг, когда Дорн уже думал, что свыкся с темнотой и нескончаемыми звуками остывающего корабля, лязгнул металл, послышались ругательства и сандалии загремели по плохо закрепленным решеткам настила. Дорн узнал голос помощника начальника смены:

— Проснись и вылезай отсюда к чертовой матери, парень! Ну вздремнул, с кем не бывает, но ты же не хочешь остаться здесь на всю ночь! Ты что, боишься Кастора? А ты знаешь, что он сделает, когда ты на карачках вылезешь на берег? Он отберет у тебя все, что ты там украл, это раз, выбьет всю дурь из тебя, это два, а потом повторит все сначала, это три. Не стоит, сынок! Пойдем со мной, я скажу, что тебе было плохо, и он умерит свой гнев наполовину!

Дорн, которому еще предстояло придумать, как смягчить почти неизбежные последствия затеянного им, испытывал сильнейшее искушение. Тем не менее образ шара с координатами заставлял его хранить молчание. Наказание, конечно, будет суровым, но другого пути у него не было.

— Ладно, будь по-твоему, сынок! — закричал помощник начальника смены. Звук его голоса начал удаляться. — Но не говори потом, что я тебя не предупреждал!

После ухода помощника тьма показалась Дорну еще непрогляднее.

Он подождал на всякий случай еще несколько минут, а потом вылез из своего укрытия и пошел на ощупь в камбуз.

К счастью, он не долго искал ту перегородку, в которой спрятал фонарь. Темнота была абсолютной, пальцы Дорна только случайно наткнулись на фонарь и сперва даже оттолкнули его. Лишь со второго захода он твердо и уверенно взял его в руки. Фонарь представлял собой цилиндр с раструбом и был прохладным на ощупь. Дорн нашел кнопку выключателя. А что, если он нажмет на нее, а свет не загорится? Тогда все, пиши пропало! Он может не найти даже обратный путь на палубу. Очень легко сбиться с пути и заблудиться в бесконечном лабиринте корабельных переходов и проблуждать всю ночь. От одной мысли об этом ему стало нехорошо.

Дорн провел языком по внезапно пересохшим губам, сглотнул слюну и двинул кнопку вперед. Луч яркого желтого света вырвался из фонаря и заплясал на переборке. Дорн пробормотал траанскую молитву благодарения и пошел по коридору к капитанской каюте. Сердце молотом било по ребрам. Вот он тот случай, вот его шанс, теперь или все, или ничего!

Войдя в каюту, Дорн подошел к противоположной от входа переборке и опустился на колени перед панелью, которую много лет назад показал ему отец. Он спешил, опасаясь, что на корабль в любую минуту могут прийти охранники, кроме того, ему очень хотелось, чтобы наконец закончился этот полный ожидания день; он ударил по панели три раза. Ничего. Дорн повторил удары, уже сильнее: раз, два, три!

Снова ничего! Отчаяние охватило юношу, но он сказал себе, что должен не поддаваться панике, а думать! Что не получилось? Чего не хватает? Не гудит мотор! Должен гудеть, но молчит. А почему? Нет энергии, вот почему, ведь механизм тайника был подключен к системе электроснабжения корабля!

Скрежеща зубами от злости, Дорн сходил к своему укрытию и принес лом. Он снова встал у переборки на колени, нашел четыре тонкие, как волос, щели в местах стыка панелей и принялся за работу.

Шум поднялся ужасный. Стиснув зубы, Дорн снова и снова повторял свои попытки. На массивной раме появились глубокие царапины и вмятины. Наконец ему удалось сделать такую дырку, что туда можно было засунуть лом. Дорн вставил в отверстие плоский конец лома, всем весом навалился на рычаг и услышал, как внутри что-то заскрипело.

Долго сопротивлявшаяся сталь сдалась без предупреждения. От неожиданности Дорн упал на палубу. Но он тут же вскочил, схватил фонарь и направил свет в образовавшуюся нишу. Крышка, которая в течение многих лет защищала тайник, висела на одной плите. А в тайнике весело блестел в луче фонаря заветный шар с координатами. Юноша протянул руку, коснулся гладкой поверхности и вынул шар из фиксаторов. Блестящая сфера легла в его руку сама, ему оставалось только сжать пальцы. В это время он услышал, как кто-то позвал его:

— Восс? Ты здесь, Восс? Я надеюсь, что здесь, не зря же я шел сюда, чтобы вышибить тебе мозги!

Голос принадлежал самому начальнику смены Нику Кастору.

Дорн поднялся, сунул шар с координатами в единственный карман, где не было дырок, и бросился к выходу из каюты. В это время вспыхнул свет — на всех палубах, во всех отсеках, коридорах и каютах корабля. Казалось, что маниакальный хохот Кастора доносится отовсюду. Он становился все громче и громче:

— Ты меня правильно понял, парень. Я хочу, чтобы ты видел, как выглядят твои внутренности!

Дорн испугался. Но в то время, как часть его сознания замерла в ужасе, другая решала, что делать. Робот-грузчик обеспечивал его противнику громадное преимущество. Эту машину можно бить целый день, на ней и вмятины не останется. Против нее эффективно только противотанковое орудие или хотя бы другой робот-грузчик. Но ведь их нет на борту корабля… А может, все-таки есть? Неожиданная идея сверкнула в мозгу Дорна, и он побежал по коридору, ведущему к камере главного шлюза.

Кастор испытывал огромное удовольствие, двигаясь на своем роботе через отсеки корабля. Он любил причинять людям боль, но так как мистер Шарма ввел строгие ограничения по затратам на рабочую силу, начальник смены вынужден был сократить до минимума «естественную» убыль кадров. Правда, за исключением тех случаев, когда были необходимы крутые меры, чтобы открытое неповиновение не послужило поводом к бунту. Поэтому хотя теперь и редко удавалось получить наслаждение, небольшая задержка делала его более острым, а стало быть, и более приятным. Она позволяла Кастору лишний раз пофантазировать, помечтать о том, что он сделает с мальчишкой. Нет, он не будет торопиться, для начала он погоняет щенка по всему судну, просто так, чтобы растянуть удовольствие. А когда тому покажется, что он уже спасся, захлопнуть мышеловку перед самым его носом. Ну а затем, когда этот несчастный молодой мистер Восс будет вопить о пощаде, он, Кастор, оторвет ему руки, помашет ими перед его носом и выбросит их к чертовой матери. Потом наступит очередь ног. Нет, пусть ноги подождут. Будет даже забавнее смотреть, как он мечется в разные стороны, разбрызгивая повсюду кровь, и не может воспользоваться ни одной из многочисленных аптечек, разбросанных по палубе.

Улыбаясь своим мыслям, Кастор прошел через камбуз и вошел в корабельную кают-компанию. Быстро оглядевшись, он заметил, что жертвы здесь нет, поэтому он вышел из помещения и пошел по коридору, начинающемуся сразу за ним.

Дорн нажал кнопку, открывающую скафандр в первом же комплекте космических доспехов, которые подходили ему по размеру. Закусив губу, он ждал, когда все системы войдут в рабочий режим. Время работало против него. Поэтому, когда на дисплее скафандра загорелся зеленый разрешающий сигнал, юноша был готов кричать от радости. Получилось!

Так же как и его сестра Натали, которая прошла полный курс обучения и стала профессиональным астронавтом, Дорн провел почти все свое детство на космических кораблях. Естественно, он хорошо знал, как пользоваться индивидуальными средствами защиты и спасения, то есть скафандрами, умел управлять ими и обслуживать их.

Облачившись в скафандр, он замер в ряду космических доспехов, внешне ничем не отличимый от них, дождался, когда Кастор повернется к нему спиной, и сделал первый выпад. В отличие от робота-грузчика скафандр был мягким, но он мог точно так же многократно увеличивать усилия и повторять все движения человека, работающего в нем. Первым желанием Дорна было завести левую руку под подбородок Кастору, надавить правой ему на затылок и задушить его. Нехитрая стратегия, несомненно, эффективная против незащищенного врага, но не более чем досадный пустяк для того, кто сидит в роботе-грузчике. Нет, это была бы ошибка.

Сделав три шага, Дорн оказался на расстоянии удара от Кастора. Жгут кабелей, по которым поступала энергия на сервомоторы шарниров робота, был легкой добычей. Дорн сумел ухватиться за пару и рвануть их на себя. Они выскочили из разъемов как раз в тот момент, когда Кастор заметил присутствие Дорна и ударил его, даже без замаха. Удар бросил голову Дорна на стекло гермошлема, на табло вспыхнули индикаторы состояния оболочки. Компьютер скафандра принимал решение применительно к условиям работы в глубоком космосе. По его команде струя герметика залила трещину в стекле, а в шлемофоне загудел голос Кастора:

— Так ты, крысенок, огрызаешься?! Это ты верно делаешь, жаль только, что напрасно!

Его слова могли бы произвести и большее впечатление, если бы не вырванные кабели. Из-за этого начальник смены лишался возможности быстро маневрировать. Правая нога робота была как бы частично парализована. Но все равно, вытянув руки и наклонившись вперед, Кастор двинулся на Дорна.

Дорн попятился. Он вспомнил, как сестра изводила его, настаивая на продолжении тренировки, несмотря на его жалобы по поводу вывихнутой щиколотки. Тогда он, хромая, метался по комнате, а она всячески обзывала его. Дорн так и не мог решить, на самом деле те занятия были тренировкой, как уверяла его сестра, или просто поводом надавать ему пинков. Логика ее доводов уверяла в первом, в то время как действия убеждали во втором.

— Что, щиколотку вывихнул? Это не повод! Ты думаешь, это остановит твоих противников? Наоборот, именно по ней они и будут бить в надежде окончательно вывести тебя из строя. Что, кстати, должен делать и ты в аналогичной ситуации!

Дорн шагнул вперед, сделал ложный выпад в голову и, крутанувшись на левой ноге, изо всех сил ударил правой в уже ослабленную опору противника. Удар достиг цели, и она как-то неестественно согнулась. Кастор с ругательствами стал падать на Дорна. Тот отступил, но сделал это слишком медленно.

Стальные манипуляторы вцепились в его плечи, и робот всей своей массой навалился на Дорна. Кастор злобно усмехнулся, поднял голову в защитной маске и разбил ею вдребезги защитное стекло гермошлема.

Падая, Дорн обхватил левой рукой голову противника и нанес по ней сильный удар правой. Но решетка защитной маски выдержала удар. Кастор рассмеялся:

— Можешь не дергаться, парень! Все верно, мне гулять по пляжу, а тебе кормить рыб!

Скафандр смягчил удар о палубу, но что-то, Дорн даже не понял что, пробило шесть слоев кевларовой ткани и воткнулось ему в бок. Боль невероятная. Нужно было сосредоточиться и решить, как защищаться дальше. В пассивной обороне ему не устоять.

Индикаторы состояния скафандра светились красным, все ресурсы были исчерпаны. Только на индикаторах готовности вспомогательного оборудования горели два зеленых огонька. Дорн взглянул в глаза своего противника, устало улыбнулся и надавил подбородком на нужный сенсорный контакт, сказав при этом:

— Прощай, волосатая задница! Возможно, этот штопор как раз по твоей дыре, примерь его!

Раздался пронзительный визг дрели. Сверло длиной в восемь дюймов легко пронзило ржавую обшивку робота и вошло прямо в грудь начальника смены. Кастор кричал и метался из стороны в сторону, горячий металл рвал его тело, но Дорн не выключал инструмент. Только когда глаза Кастора померкли и он безжизненно распластался в своем последнем пристанище, юноша отключил свое оружие возмездия и сразу же потерял сознание.

Он пришел в себя только потому, что ему в самое ухо орал сигнал аварии. Кастор по-прежнему прижимал Дорна к палубе, невидящим взглядом уставившись в какую-то точку у него над головой. Юноша подсунул руки под остов робота-грузчика, напрягся и почувствовал, что скафандр по-прежнему обеспечивает усиление. Робот-грузчик с грохотом откатился от Дорна.

Компьютер скафандра отметил, что человек пришел в себя. В гермошлеме на экране дисплея появилась бегущая строка; одновременно в шлемофонах зазвучало звуковое сопровождение:

— У вас глубокое проникающее ранение в левой нижней части спины. По данным экспресс-зондирования, повреждений внутренних органов нет, но вы потеряли много крови. Вам необходима срочная медицинская помощь. У вас глубокое…

Дорн отключил звуковое сопровождение, заставил себя повернуться на бок и при этом почувствовал, как что-то упало у него со спины и загремело по палубе. Чертов лом! Он упал на собственный лом, и его короткий конец пробил дыру в оболочке скафандра. Все это было бы смешно, когда бы не было так глупо.

Дорн встал, преодолевая головокружение, грозившее снова бросить его на пол, отключил блокировки разгерметизации и нажал на кнопку замка скафандра. Изодранная оболочка распахнулась с ужасным скрежетом. Юноша полувышел, полувыполз из него и упал на колени. Боль была такой сильной, что его затошнило. Он не мог видеть своей раны, да и не хотел этого; главное сейчас было добраться туда, где ему смогут помочь.

Дорн оттолкнулся от палубы и постарался просто утвердиться в вертикальном положении. Через минуту-другую головокружение вроде бы стало слабее. Казалось, что он никогда не дойдет до главной палубы. Переборки, решетки и лампы в коридорах ползли мимо со скоростью черепахи.

Наконец, борясь с океаном боли, юноша добрел до лифта. С его помощью дорога наверх была сравнительно легкой. Ночной воздух, наполненный свежестью и запахом моря, прибавил сил Дорну. Выписывая ногами немыслимые петли, словно пьяный шкипер, он добрался до правого борта и сел на палубу. Невероятным усилием юноша повернулся на живот, опустил ноги в ячейки погрузочной сети и начал трудный спуск с корабля.

Дорн проделал третью часть спуска, когда вновь накатилось головокружение; руки разжались сами собой, и он полетел в воду. Юноша почувствовал удар, почувствовал, как усилилась боль, когда морская вода попала в рану, и отчужденно подумал: правду ли говорят о рыбе-игле? Действительно эти рыбы знают, когда кто-то умирает, и поселяются в нем? Он знал, что должен быть осторожен, но у него не было на это сил. Темнота манила, и Дорн погрузился в нее, а море лениво понесло его к берегу.

Глава 20

Ари проснулась от запаха рвоты и поноса. Их пытались перебить каким-то дезинфектантом с ароматом лимона, но безрезультатно. Запах был ужасен, но еще хуже было знать, что она, никогда не знавшая ни одной болезни, кроме насморка, вдруг стала жертвой какого-то микроба, а если точнее, чумного штамма эн-эн 7462-5. Ари помнила, как на Бирже труда Кено у нее вдруг закружилась голова и как после этого ей становилось все хуже и хуже. Ночью ее отвезли в больницу. Когда это было? Неделю назад или месяц? Она не могла точно сказать. Ей казалось, что эта палата уже давным-давно стала ее вселенной, ее, так сказать, ареалом обитания.

Когда у нее появлялось редкое желание оглядывать свою обитель, она видела сто семьдесят девять грязноватых облицовочных плиток на потолке, потеки цемента на том месте, где была сто восьмидесятая, да пол, залитый светом настенных ламп. И это была одна из лучших палат в больнице; по сравнению с теми набитыми людьми бараками, которые были всего в пятидесяти ярдах, здесь уровень комфорта и обслуживания был поистине королевским.

Скрипнула дверь. Ари знала, кто это пришел. Благодаря тому, что рабочая сила на Новой Надежде была дешевле грязи, те счастливицы, которые могли занимать отдельную палату, получали право и на круглосуточную сиделку. Точнее говоря, на двух, поскольку одна дежурила днем, а другая ночью. Поскольку в вентиляционном колодце было темно, значит, это была Роза, весьма добросердечная женщина, которая своей жизнерадостностью доводила Ари до умоисступления. Ари услышала ее голос:

— Буэнос ночес! Как мы себя чувствуем? Лучше, гораздо лучше! Роза никогда не ошибается.

Ари уже привыкла к ее бесхитростной манере приветствовать пациентов и спокойно ждала, пока Роза появится в поле зрения. Она была полная, у нее были черные волосы и такие же глаза. Истинным ее украшением были великолепные зубы: когда Роза улыбалась, они вспыхивали жемчужным блеском. Вот и сейчас ночная сиделка улыбнулась Ари:

— Скоро ужин!

Ари, которая давно уже при всяком упоминании о пище не испытывала ничего, кроме приступов тошноты, вдруг почувствовала, как у нее заурчало в желудке. Она была голодна! Хороший признак. Опираясь на локоть, Ари приподнялась в постели:

— Ужин — это хорошо! Помоги мне встать, Роза.

Роза благожелательно кивнула и протянула свою весьма крепкую руку. Держась за нее, Ари подтянулась к краю кровати и села, свесив ноги. Она уже пыталась вставать с постели, но сегодня впервые почувствовала, что ей хочется встать, и в этом тоже было что-то особое.

Гладкий бетонный пол холодил ноги. Ари отпустила руку сиделки и проковыляла в ванную. Дверь была открыта, и на ней висело зеркало в половину человеческого роста. Ари пошевелила плечами, и ночная рубашка опустилась у ее ног. То, что она увидела, шокировало ее. Она и всегда-то была худощавая, а сейчас остались только кожа да кости. Груди почти исчезли, рельефный рисунок ребер сбегал к осиной талии. Только глаза стали еще больше. Они настороженно смотрели из глубоких глазниц. Вот и все, что могло показать ей зеркало, но Ари и на это было страшно смотреть.

Душ приятно освежил ее, а ужин придал сил и бодрости. Были поданы мясо, овощи и рис. Ари съела по две порции каждого блюда, сыто рыгнула и потребовала, чтобы ей принесли одежду. Роза, с одной стороны, гордая таким стремительным выздоровлением своего пациента, с другой стороны, боялась того, что скажет на это доктор. Она принялась тянуть время. Эта тактика оправдала себя: доктор явился раньше, чем иссякло терпение Ари.

Как почти все врачи в Оро, он был молод: век тех докторов, которые брались лечить от чумы бедняков, был недолог. У него была не по возрасту обширная лысина, нос крючком и усталые глаза, которые оживились, когда он увидел свою пациентку на ногах. Руки врача были теплыми, стетоскоп — холодным. Судя по всему, осмотр удовлетворил его:

— Две порции, вы говорите? Отлично! Просто отлично! Я рад сообщить вам, что вы выздоровели, мисс Гозен. Такие слова мы редко произносим в стенах этой больницы.

— Значит, я могу уйти отсюда? — с надеждой спросила Ари.

Доктор пожал плечами. Как ни ужасно было это сознавать, но долго задерживаться в больнице было опасно. Пациенты, только что избавившиеся от одной болезни, рисковали подхватить другую. С учетом именно этого обстоятельства он ответил:

— Да, но при условии, что вы будете выполнять все мои предписания, нормально питаться, принимать лекарства и не давать больших физических нагрузок своему организму. Это очень важно для восстановления сил.

Ари уверила доктора, что так и сделает, поблагодарила его за заботу и попросила свою одежду. Развернув пакет, она увидела, что все вещи новые. Потом оказалось, что они сидят на ней как влитые, что вообще было невозможно, учитывая, насколько похудела Ари. Встав возле зеркала, она повернулась, оглядывая себя со всех сторон, и, криво усмехнувшись, решила, что пугало выглядит не хуже.

— Роза, откуда новая одежда?

Роза перестилала постель для следующего пациента и ответила, не оборачиваясь:

— Ее заказала мисс Кара по меркам, которые я ей дала.

Ари полагала, что это дитя улицы исчезло, как только иссяк денежный ручеек. То, что Кара ее не бросила, повергло Ари в шок.

— Неужели? Она что, навещала меня?

— С того самого дня, как вас привезли. Я видела ее сегодня, когда шла на дежурство.

— Но она никогда не приходила в палату!

— Она не могла этого сделать, охрана не пустила бы ее. Каждому пациенту разрешается принимать по одному посетителю, но при условии, что они способны оплачивать еженедельный профилактический медосмотр. А это по карману немногим. Так мы предотвращаем распространение болезни.

Ари кивнула, упаковала вещи и дала Розе вознаграждение, равное ее месячной зарплате. Такая же сумма была оставлена в конверте для второй сиделки. Все-таки болезнь еще сказывалась: она вышла на улицу на ватных ногах.

Воздух был сырым и холодным. Повсюду горели костры, подпитываемые кусочками дерева и разным горючим больничным мусором. Это грелись родственники заболевших, ожидая, что будет с дорогими им людьми. Женщина огляделась в надежде увидеть Кару, но не увидела. Рядом раздался мальчишеский голос:

— Продайте кусочек металла, мисс! Отец заболел чумой, а мы с мамой голодаем.

Ари вложила большую шайбу в ладонь мальчика и сказала:

— Я ищу девчонку, лет тринадцати — пятнадцати, примерно на голову выше тебя. Она называет себя Кара и не дает спуску никому. Не видел ли ты ее?

Мальчик серьезно кивнул, жестом позвал Ари за собой и углубился в темноту. Спотыкаясь и перешагивая через людей, которые спали, завернувшись в ветхие одеяла, Ари шла за ним, не убирала руки с пистолета. Все провожали се глазами, но остановить никто не пытался. Мальчик свернул в боковой проход и пошел вдоль стены. Остановившись у ниши под лестницей, он указал на фигуру, укутанную в одеяло:

— Вот она. Теперь мне можно идти?

Ари наклонилась, заглянула в лицо спящей, дала мальчику еще одну шайбу, и он побежал, громко стуча сандалиями. Казалось, что все очень просто. Ей нужен проводник, и Кара вполне отвечала всем требованиям. Так в чем же проблема? Разбудить девчонку и взять ее с собой. Ведь все очень просто. Или должно быть просто. Но что-то, Ари сама не знала, что именно, удерживало ее от попытки разбудить Кару. Оттого ли, что ей очень понравилась девочка? Или потому, что после всего, что пришлось пережить Ари, ее нынешнее положение было ничуть не лучше, чем многие годы назад? Во всяком случае, если мерить тем, что действительно имеет цену, ведь деньги — это пустое! Что ждет Кару, если она останется с ней? Такая же карьера, как у нее, работа на подлецов и подонков вроде Орра?

Ари вздохнула, повернулась и пошла прочь. Кара продолжала спать, крепко сжимая в руке пистолет убитого агента.

Перед тем как вылезти из-под одеяла, Грейс долго ждала, пока Ла-Со наконец заснет и его дыхание станет глубоким и ровным. Та черная женщина клялась, что Дорн знает, что делает, и обязательно придет утром, но девочка не была в этом уверена. Все знали правило: не воруй! Воруешь — не попадайся! Отсюда следовало, что в любом случае Дорн испытывает затруднения и ему будет нужна помощь, Именно ее помощь, потому что от взрослых ничего толкового ждать не приходится.

Накинув на ходу одежонку, девочка выскользнула из контейнера, остановилась на секунду, чтобы завязать сандалии, а потом, то шагом, то вприпрыжку, спустилась по холму. Двое парней, те самые, с которыми Дорн запрещал ей водиться, ждали ее у забора. Сторожевые башни казались огромными на фоне ночного звездного неба. Мигали вращающиеся прожектора, пронося свои лучи над пролегающими секторами песчаного пляжа.

— А вот и она, — произнес чей-то голос, — как я тебе и говорил!

— Да? — ответил другой. — Ну что, спорим, что она не полезет под забор!

— Спорим! Покажи, что ты ставишь?

— Хватит болтать! — сказала Грейс на бегу. — Откройте ваш тоннель и заткнитесь!

— Сначала заплати, — настаивал второй голос. Лицо его обладателя смутно белело в темноте. — Покажи нам, что у тебя есть?

Девочка знала, что ее ждет суровое наказание, когда Ла-Со узнает про нее, но сейчас не это было важно. Она достала обрезок стального уголка и передала его ребятам.

— А теперь показывайте мне тоннель! — повторила свое требование Грейс.

Ребята, которые уже больше недели хвастались своим подкопом и тем, что они вытащили через него больше полфунта алюминия с мелководья, приказали ей лечь на землю. Грейс повиновалась, и вскоре они втроем подползли к забору. Первый парень, которого звали Ахмад, начал краткий инструктаж:

— Видишь, свет мигает. Это потому, что прожектора поворачивают взад и вперед. Чтобы тебя не заметили, ты должна запомнить, в какую сторону они крутятся и сколько времени бывает темно. Охранники ужасно ленивые. Они не делают и половины того, что положено, однако остерегайся собак. Если увидишь, что они подбегают, возьми в рот трубочку и заройся в песок с головой. Дышать будешь через трубочку. Кто знает, быть может, это сработает. По правде говоря, мы ходили уже три раза, но закапываться нам не приходилось.

— Очень плохо, — озабоченно сказала Грейс, когда инструктаж закончился. — А где же я возьму трубочку?

— Нет проблем, бери мою! — с готовностью ответил парень. — Только не потеряй. И не забудь заметать следы!

Ди-Ди взяла кусок пластмассовой трубки, сунула его в карман и стала смотреть, как второй парень разгребает мусор. Вскоре подкоп был расчищен. Грейс поблагодарила своего приятеля со всей учтивостью, принятой здесь:

— Спасибо, Ахмад. Ты слишком хорош, чтобы называть тебя прыщавым куском лагерной грязи!

— Да ты тоже ничего, — отозвался тот, усмехнувшись. — Слушай, тебе точно надо туда идти? Ведь я так мечтал поиграть с тобой, когда ты вырастешь!

— Только во сне! — язвительно ответила Грейс. — Уж если я когда-нибудь совершу это безобразие, то только с тем, кто регулярно моется под душем! Вы не забыли наш уговор?

— Да, да! — раздраженно сказал второй парень. — Мы будем ждать тебя до восхода солнца, но ни минутой позже.

— Хорошо! Только попробуйте сбежать раньше времени, и я надаю пинков вам обоим.

Мальчики засмеялись. Грейс спустилась в тоннель и, извиваясь, поползла к пляжу. Влажная глина неприятно холодила ладони и спину, когда девочка приподнималась на коленях. Страх, что своды подкопа могут в любую минуту обрушиться и навсегда похоронить ее здесь, подгоняли Грейс. Она ткнулась головой в стену противоположного конца тоннеля, откинула лист стеклопластика и привстала в колодце. Ночь превратилась в день, когда луч прожектора осветил эту часть пляжа. Грейс с запозданием опустилась на дно тоннеля, ожидая со страхом, что вот-вот закричат голоса, залают собаки и заревут сигналы тревоги.

Но ничего подобного не случилось. Прошла минута, другая. Наконец Грейс, с сильно бьющимся сердцем, снова выглянула из колодца тоннеля. Путь свободен. Казавшийся ранее таким опасным, тоннель теперь был родным домом, и ей не хотелось выходить из него. Но делать нечего, она взяла швабру с укороченной рукояткой и выбралась на песок. Он еще сохранял дневное тепло и крошился у нее под ногами. Заметать следы было просто необходимо, ведь если на них наткнется охрана, ее сразу вычислят.

Прожектора, осветив дальнюю сторону пляжа, повернулись и начали свое неотвратимое движение назад. Грейс заработала быстрее. Песок становился все плотнее и плохо слушался швабры. И когда прилив коснулся ее ступней, а луч прожектора запрыгал по неровностям пляжа, она повернулась и побежала. От ее сандалий во все стороны полетели брызги, в ноздри ударил запах моря. Девочка ужасно жалела, что не умеет плавать. Дорн обещал ее научить и научил бы, если бы рабочие пускали на пляж. Дорн… Где он сейчас? Задумавшись, Грейс не заметила, как набежавшая волна ударила ее по коленям, и упала в воду лицом вперед.

Как раз в это время луч прожектора пролетел над морем. Она попыталась уцепиться руками за дно и задержать дыхание. Песок расползался между пальцами. Но вот свет исчез так же внезапно, как и появился. Грейс всплыла, как кит из глубины, продувая ноздри и выплевывая воду. Она обернулась, чтобы уточнить направление движения. Лагерь лежал на востоке, а «Мэри Восс» с неожиданно загоревшимися ходовыми огнями был на юго-западе. Туда сегодня ушел Дорч, значит, и ей нужно в ту сторону.

Прилив повысил уровень воды. Не умея плавать, но исполненная решимости, Грейс вышла туда, где было не так глубоко, и снова пошла вдоль берега. Лучи прожекторов уже не пугали ее, поскольку в любое время она могла погрузиться в воду с головой. Очень мешала швабра, но бросить ее было нельзя, она еще пригодится на обратном пути.

Девочка уже почти дошла до «Мэри Восс», когда случилось нечто странное: на главной палубе корабля появился человек. На фоне ходовых огней было видно, как он, стараясь удерживать равновесие, ухватился за ограждение, а потом сел — или скорее упал на палубу. Может быть, это Дорн, который уходил с корабля, сделав то, что хотел? Или охранник, который патрулирует назначенный на слом корабль? Точно сказать было нельзя, поэтому Грейс продолжала движение, не отводя глаз от корпуса судна.

Напряженно всматриваясь в темноту, девочка заметила, как что-то отделилось от борта корабля и с громким всплеском упало в воду. Дорн! Это наверняка Дорн! Охранник не упал бы в воду, ведь правда? Но главное даже не в этом. Грейс сердцем чувствовала, что это Дорн. Это придало ей сил и уверенности.

Она попробовала бежать, но в воде это было невозможно. Ноги взбивали пену, а скорости не прибавлялось. Все же ей удалось подойти к кораблю еще ближе. Теперь девочка направилась туда, где, по ее расчетам, Дорн должен был выбраться на берег. Он будет очень сердиться на нее, но перестанет, когда увидит тоннель. Подожди-ка, а это что такое? Бревно? Вроде тех, что временами прибивает к берегу? Что бы это ни было, оно казалось совершенно безжизненным.

Грейс заставила себя войти еще глубже в воду, узнала Дорна и схватила его за остатки рубашки. Она увидела глубокую рану на спине и кровь, которая вытекала из нее. Но сейчас ее больше беспокоило то, что лицо Дорна было погружено в воду. Девочка перевернула его на спину и содрогнулась, увидев израненное лицо юноши.

— Дорн! Очнись, Дорн! Пожалуйста, очнись, ведь я не смогу тащить тебя, ты слишком тяжелый! — причитала Грейс.

Но Дорн не отвечал.

Тогда она нахмурилась, размахнулась и изо всей силы ударила его по лицу.

Наконец его веки затрепетали и поднялись. Преодолевая приступы кашля, Дорн наконец смог произнести:

— Что со мной? Где я?

— По уши в дерьме, — вполне серьезно ответила ему Грейс. — Давай, Дорн, вставай, ты должен мне помогать.

Он застонал и поднялся. Грейс потянула его за брючный ремень.

— Нет, нам в ту сторону! На берегу мы не сможем спрятаться, когда будут светить прожекторы.

В голове у Дорна все мешалось и путалось, слова девочки едва доходили до его сознания, но он шел туда, куда вела его Грейс. Что-то говорило ему, что ей нельзя быть здесь, что он должен сердиться на нее, но Дорн не мог вспомнить почему. Идти было тяжело, очень тяжело, он падал снова и снова. При каждом падении ему казалось, что это — все, это — конец. Но Грейс и слышать не хотела об этом. Она ни на минуту не прекращала подталкивать, подбадривать, понукать, прося Дорна, умоляя Дорна и приказывая ему встать.

И Дорн вставал и шел, шел, пока прожектор не поворачивался в их сторону и Грейс не тянула его вниз, стараясь, чтобы он с головой ушел под воду. При этом она ругала его на чем свет стоит. Ругательства злили его, злили настолько, что он сам отталкивался от дна, чтобы броситься на девчонку. Очень часто луч еще бежал Над их головами, когда Дорн поднимался из воды, пытаясь настичь ее. Ему очень хотелось стиснуть пальцами горло Грейс. Тогда она замолчит, навсегда замолчит, и чем скорее, тем лучше. Девчонка отступала, а он, шатаясь, шел к ней, протягивая руку к горлу. Иногда ему удавалось подойти близко, совсем близко, но никогда настолько близко, чтобы схватить это проклятое горло. А Грейс, повернувшись лицом к нему, постоянно отступала, размахивая какой-то шваброй перед самым его носом. Кошмару не было видно конца, у Дорна не осталось сил даже на злость, когда девчонка уперлась ему шваброй в грудь.

— Стоп! Пришли. Мы стоим напротив тоннеля!

— Тоннель? — тупо переспросил Дорн. — Какой тоннель? В этот момент он мог дотянуться до нее и утопить, но ему

уже было все равно. Дорн попытался сказать что-то, но не смог вспомнить, что именно, и рухнул у ее ног, потеряв сознание.

Грейс ругалась, била его по щекам, но ничего не помогало. Пока она металась, не зная, что делать дальше, обстановка на берегу изменилась. Сперва три раза рявкнул ревун, затем два прожектора осветили «Мэри Босс» и послышались голоса. Грейс привстала и, заметив, что центром внимания стал южный участок берега, побежала к колодцу тоннеля.

— Ахмад! Дуги! Идите сюда, мне нужна ваша помощь! — кричала она, опустив голову в колодец.

Сначала ответа не было. Девочка испугалась, что они ушли, но вдруг из тоннеля появилась одна голова, а за ней — другая.

— Ты что, с ума сошла? За тобой гонятся?

— Нет, не за мной. — Грейс изо всех сил старалась говорить убедительно. — Они гонятся за кем-то еще, глядите, какая там суматоха. Пойдем, мне нужна ваша помощь!

— Зачем? — недоверчиво спросил Дуги.

— Огромный кусок алюминия, вы такого отродясь не видали, — с наигранным воодушевлением заговорила Грейс. — Поможете — одна треть ваша!

— Половина, — спокойно сказал Ахмад, который никогда не терял головы. — Пошли!

Грейс повела их туда, где оставила Дорна. А к югу от них, там, где стоял «Мэри Восс», шумели голоса, метались охранники. Дуги первый увидел ее обман:

— Черт! Никакой это не алюминий. Ты соврала!

— Да, — спокойно согласилась с ними Грейс. — Берите его под руки и тащите к тоннелю. Я буду заметать следы.

— Какого черта? — возмутился Дуги. — Сама тащи!

— Давай-давай! — проворчал Ахмад. — Или я расскажу твоему брату, куда делся его любимый нож. Тот, что у тебя в кармане!

Дуги выругался, но повиновался. Ноги Дорна оставляли две параллельных полосы на песке. Грейс попятилась вверх по холму, заметая следы. Ахмад уже опустился в тоннель и начал втягивать в него Дорна, когда они услышали лай собак. Грейс обернулась и увидела, что по берегу едет вездеход. По обе стороны от него, развернувшись в цепь, шли охранники, а роботы-грузчики замыкали шествие. Впереди путь к спасению надежно перекрывал забор, а до воды бежать было слишком далеко. Дуги оценил обстановку с одного взгляда и крикнул Грейс:

— Закапываемся!

Он уже углубился в песок на шесть дюймов, когда Грейс только начала работу. Фары вездехода, которые сначала казались яркими пятнами, уже бросали на песок широкие полосы света.

Карнэби Орр любил пилотировать свою яхту, особенно в тех случаях, когда для этого требовалось некоторое искусство. Это было совсем неплохо, правда, только если вы не являетесь капитаном его судна и не обязаны сидеть рядом, когда он вламывается в стратосферу, как рудовоз на автопилоте. Наконец Орр выровнял корабль и усмехнулся:

— Здорово! Понятно, почему вы, пилоты, так любите свою профессию. Неплохо для любителя, да?

— Великолепный вход, — солгал Лоусон. — Просто превосходно. Позвольте мне взять управление?

— Конечно, почему нет? — великодушно ответил Орр. — Управление сдал!

— Управление принял! — с чувством благодарности ответил Лоусон и незаметно для Орра сбросил скорость.

Но промышленник, думая уже о других делах, этого не заметил. Он отстегнул ремни, встал с кресла и пошел в свою каюту. В свое время их обустройством занималась Мелани, а значит, теперь этот декор ему не нравился. Может быть, Ари попробует обставить каюты по-своему? При этой мысли Орр коротко хмыкнул, сел за письменный стол и отдал команду компьютеру:

— Аудиосвязь борт — планета!

Компьютер подтвердил команду хрипловатым женским голосом. Этот голос настолько нравился Карнэби, что однажды он решил найти женщину, которая была его обладательницей. Оказалось, что такой нет на свете, голос был синтезирован. Но все равно Орр так любил этот тембр, что не менял это звуковое сопровождение ни на какое другое. Компьютер, абсолютно безразличный к мыслям и чувствам своего хозяина, продолжал диалог согласно программе:

— Пожалуйста, введите номер, имя или другую информацию для установления связи.

— Ари Гозен, «Орр энтерпрайзес», номер имплантанта — триста сорок один, связь немедленная.

В тысяче миль к западу Ари, борясь со сном, двигалась по дороге, ведущей на юг. Она устала, очень устала, и ей следовало лежать в постели. Но ведь прошло много недель, считалось, что за это время шеф службы безопасности выполнит задание и будет уже на пути к дому. А вместо этого она заболела. Орр вряд ли простит ей такое. Паршивый ублюдок! Но почему она так сильно о нем беспокоится? А главное, больше всего на свете хочет быть с ним? Наверное, это такая же болезнь, как та, от которой она едва оправилась.

Машину постоянно заносило. Сейчас ее занесло вправо. Ари вовсю работала рулями, когда эквивалент слабого хлопка, прозвучавший у нее в голове, сказал ей, что ожил радиоимплантант, который молчал уже много месяцев. «Хлопок» испугал ее до полусмерти, от неожиданности она бросила машину к обочине и едва не слетела с дороги. Голос, который зазвучал у нее в голове, был не менее неожиданным.

— Ари, на связи Карнэби Орр. Как ты там, черт побери? Ари ударила по тормозам, гравий полетел в разные стороны.

Она заглушила двигатель, и машина с глухим стуком села на грунт.

— Карнэби, это ты? — мысленно спросила Ари.

— Конечно, я, — спокойно ответил Орр, закидывая на стол ноги. — Решил заглянуть сюда, чтобы узнать, как идут дела. Если ты достала то, что мне нужно, я дам тебе такую большую премию, что ты сможешь купить на нее часть нашей компании. Мы сможем стать партнерами.

Партнерами? Намек был более чем очевиден, Ари понимала подтекст этого выражения. Но она была вынуждена сказать:

— Я еще не выполнила задание. Объект исчез, но я знаю, где он. Или где он был по крайней мере до последнего времени.

— Отлично! — весело ответил Орр. — Чем я могу помочь?

Ободренная хорошим настроением своего босса и обрадованная перспективой скорой встречи с ним, Ари задумалась над предложением. Какие-то насекомые плясали в свете фар и бились о ветровое стекло машины.

— Вообще-то ваша помощь была бы полезна. На этой планете есть компания «Шарма Индастриз», которой владеет семья с той же фамилией, Шарма. Эта компания занимается разделкой судов, списанных на металлолом, и использует для этой цели рабский труд. У меня есть основания считать, что объект находится в одном из их лагерей.

От изумления Орр скинул ноги со стола.

— Рабский труд? — переспросил он, не веря своим ушам. — Да ты шутишь!

— Это долго рассказывать, — ответила Ари, — но в двух словах все было так: когда родители умерли и академия перестала получать плату за обучение, наш друг совершил массу глупостей.

— Отлично, просто отлично, — радостно прокомментировал Орр. — Конечно, если у него есть то, что мне нужно. Скажи мне, что я должен сделать?

— Свяжись с Шарма. — Ари произнесла эти слова с ударением. — Выкупи у них права на парня. Возьми с собой своих ребят и встречай меня в лагере. Я не знаю, что это за люди, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть!

— Да уж, это точно, — ответил Орр. — Я позабочусь об этом. И еще, Ари…

— Да?

— Я ужасно соскучился. Жажду тебя увидеть, всю тебя, надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

Ари вспомнила о своем истощенном теле и подумала, что скажет Карнэби, когда увидит ее. Нет, им лучше встречаться в темноте. Через сухие, деловые интонации ее мысленного разговора прорывалось неподдельное волнение.

— Я тоже, Карнэби, скорее бы все это кончилось!

Орр улыбнулся и прервал связь. Он возбудился от одной только мысли о сексе. Такого с ним еще не бывало. Неужели это еще одно дополнительное благодеяние симбиота? А может быть, достать такого же для Ари? Они могли бы жить вечно после этакой сделки! И умерли бы от нервного истощения в результате сексуальной перегрузки! От такой мысли Карнэби рассмеялся и вновь приступил к работе.

Под слоем песка было очень темно. Грейс почувствовала боль, похожую на мелкие булавочные уколы, — это песчаные муравьи своими жвалами откусывали маленькие кусочки ее кожи и спешили с ними в свой дом. Но и боль, и темноту можно было терпеть. Гораздо страшнее была неизвестность. Далеко ли от них стражники? Возьмут ли собаки их след? А самое главное, что с Дорном, вдруг он умер? Для нее это было бы все равно что вновь потерять родителей. От одной этой мысли ей захотелось плакать, но даже плакать было нельзя из опасения выдать свое присутствие.

Пластиковая трубочка большую часть своей жизни провела свернутой в кольцо и упорно не хотела распрямляться. Поэтому верхний конец, выступив из песка, вновь загибался вниз и отстоял от песчаной поверхности всего лишь на четверть дюйма. При вдохе мелкие песчаные частицы втягивались в трубочку и попадали в рот девочке. Это было не только неприятно, но и опасно. Можно было бы изменить положение трубки, если бы не страх, что охранники заметят движение. Но все-таки, велика ли надежда, что их не найдут? Грейс решила, что она ничтожно мала. Она уже сложила пальцы и подвела их к нижнему концу трубки, когда песок завибрировал. К ним приближалось что-то очень тяжелое.

Песок набился Грейс в уши, но все же кое-что она слышала. До нее доносился низкий утробный шум двигателя, тяжелый топот, который, очевидно, проводили роботы-грузчики, и невнятные звуки человеческих голосов.

Кто-то наступил на песок как раз там, где была щиколотка Грейс. Песок раздался, и подошва опустилась прямо на ее ногу. Девочка ощутила не столько боль, сколько тяжесть, но все равно ее сердце буквально рвалось из груди. Она закусила губу, чтобы не закричать, и напряглась всем телом. Наконец, когда Грейс уже казалось, что она больше не в силах выдержать это нервное напряжение, стражник сошел с ее ноги.

Она заставила себя досчитать до тысячи, подняла голову и увидела, что команда, прочесывающая пляж, уже прошла. В сотне ярдов дальше по пляжу охранники раскапывали кучу мусора. Девочка ползком выбралась из укрытия, выплюнула песок изо рта и стала раскапывать Дуги. Тот, чертыхаясь, вылез из своей ямы.

— Проклятые собаки, — ворчал он, — одна из них задрала ногу прямо на меня!

— Ничего, могло быть и хуже, — без всякого сочувствия оборвала его Грейс. — Давай шевели костями! Стражники уже далеко, и тоннель должен быть свободен.

К их удивлению, тоннель был действительно свободен, и подростки беспрепятственно проползли под забором. Ахмад ждал их с той стороны.

— Вы как нельзя кстати, — сказал он. — Парень очень тяжелый, я его едва протащил.

Больше всего Грейс боялась, что Дорн умер. К счастью, он дышал очень медленно и неглубоко. Медлить было нельзя, и девочка сказала ребятам:

— Ахмад, срочно найди Яну и попроси ее прийти. Без нее нам не справиться. А ты, Дуги, разбуди Ла-Со, расскажи ему, что случилось, и побыстрее!

Дуги остановился и скорее по привычке проворчал:

— Какого черта? Ты же мне должна…

Но он убежал прежде, чем Грейс успела что-то сказать. Оставшись одна, девочка обняла Дорна и зашептала прямо ему в ухо:

— Дорн, ты слышишь меня, Дорн? Пожалуйста, не умирай! Второй раз, после смерти мамы и папы, я этого не переживу. Я буду подметать пол, я буду делать уроки, выучу все молитвы Ла-Со. Клянусь!

Дорн закашлялся и выплюнул воду изо рта.

— И я не позволю тебе забыть свою клятву, — прохрипел он. — А где мы?

— За забором, — ответила Грейс вне себя от радости.

— С какой стороны?

— Со стороны поселка.

— Слава Богу! Ты просто прелесть, Грейс! А теперь сунь руку в карман моих штанов.

— В какой?

— Кажется, в правый.

Девочка сделала, как он сказал, и достала блестящий металлический шарик.

— Тебе это нужно?

Дорн поднял голову и увидел, как блестит зеркальная поверхность шара, хранящего тайну координат. После этого его веки стали совсем тяжелыми, и он позволил им сомкнуться. Не открывая глаз, он сказал:

— Да. Сохрани его для меня и никому, слышишь, никому не говори, что он у тебя. Обещаешь?

Грейс услышала голоса. Один из них принадлежал Ла-Со. У нее были карманы, но она, как правило, теряла вещи, и поэтому, сунув шарик в рот, девочка проглотила его и серьезно произнесла:

— Обещаю!

Наконец Дорн почувствовал себя спокойнее:

— Хорошо. Я знал, что могу рассчитывать на тебя.

Грейс снова закусила губу, но на этот раз не смогла удержать слез.

— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, Дорн, всегда! За забором раздавались голоса, выла сирена. Там продолжалась охота на беглеца.

Глава 21

«Божья Воля» сделала великолепную посадку в бухте города Оро. Поскольку здесь постоянно свирепствовала чума и поскольку «Волюшка» не имела груза на борту, начальник гавани приказал им встать на рейде у буя номер три. Он имел форму конуса и служил пристанищем не одному десятку птиц, которые с шумом разлетелись, когда буксир завел корабль на место стоянки. Старший механик О’Тулл зафиксировал буй с помощью направляющих.

Вахтенный техник опустил на буксир концевые соединители кабелей энергообеспечения и связи и стал с некоторым высокомерием ждать, когда маленькое суденышко подтянет кабели к бую. Когда необходимые соединения были произведены, техник поднял вверх большие пальцы в знак того, что все в порядке. Здесь было дешевле пользоваться портовыми источниками энергии, чем автономными, и Джорд не намерен был упускать возможность сэкономить. Кроме того, необходимые регламентные работы по обслуживанию реактора требовали его отключения.

Не успели эти работы прийти к завершению, как внушительная армада водных такси, шаланд с продовольствием, каких-то плотов и других утлых суденышек, до краев набитых торговцами, фокусниками, сборщиками налогов и прочей портовой сволочью, устремилась к кораблю.

Капитан Джорд, не желая видеть этот сброд у себя на борту, распорядился выставить посты на носу и корме судна.

Но все это прошло мимо внимания маршалов Ролло Дрекно-Гипонта Третьего и Пило Гарлона-Трркса. С тех пор как корабль вошел в информационную сеть планеты Новая Надежда, они работали круглые сутки и благодаря своему старанию собрали множество интересных фактов.

Им удалось установить, что Дорна Восса отчислили из академии за неуплату очередного взноса за обучение и вскоре после этого он исчез. Эта новость потрясла его сестру, которая впала в глубокую депрессию, обвиняя во всем себя. Затем поступило другое сообщение. В нем высказывалось предположение, что младший Восс жив, но содержится в лагере принудительных работ. Эта информация была получена благодаря тому, что было принято правильное решение следить за Ари Гозен, вместо того чтобы арестовывать ее за убийство агента Конфедерации.

Натали, которая только что сдала вахту, была одновременно и очень рада, и очень встревожена. Она изложила Ролло свой взгляд на положение дел, пока судовые такелажники освобождали маршала от сложной системы тросов, канатов и ремней безопасности.

— Я полагаю, — сказала девушка, — что имеющиеся у нас сведения дают нам право уведомить полицию и, отправившись в это ужасное место, освободить моего брата.

Ролло поблагодарил такелажников и посмотрел на Натали взглядом, в котором любой из его сородичей увидел бы смесь огорчения и смущения.

— Ваши настойчивость и нетерпение делают вам честь. Любой живущий, имеющий родителей, способных к многократному воспроизводству потомства, был бы счастлив иметь сестру, подобную вам. Однако, как бы мы с Торксом ни хотели принять участие в предлагаемой вами акции, мы не имеем возможности это сделать, во всяком случае в настоящее время. Конфедерация построена на принципах разумного компромисса, в немалой степени это относится и к правосудию. Мы верим, что ваш брат — важный свидетель некой преступной деятельности. Однако «быть уверенным» и «представить доказательства» — это разные вещи. Чтобы следовать предполагаемой вами тактике, нам нужны доказательства.

— Значит, пусть моего брата сгноят, а вы будете сидеть сложа руки? — разозлилась Натали. — Ну уж нет, этому не бывать, пока я здесь!

— Прошу прощения, но мы с вами не согласны! — Ролло старался переубедить девушку. — Я думаю, вы не станете отрицать, что мы с Торксом ведем активную работу в этом направлении, и уверяю вас, мы не намерены снижать эту активность. Если память мне не изменяет, именно мы, а не кто-то другой, вызвали вас. Теперь нашей обязанностью является предупредить вас, что любые самостоятельные действия в упомянутом вами направлении будут считаться противоправными и приведут вас в тюрьму. Вам все ясно?

Торкс, который до сих пор лишь только присутствовал при их беседе, энергично кивнул, соглашаясь с напарником, и отстучал какое-то сообщение по рецепторам Ролло.

Обозленная девушка хотела сказать что-то резкое, но вовремя взяла себя в руки:

— Простите, Ролло! Я знаю, вы с Торксом делаете все, что в ваших силах. Просто отчаяние выбило меня из колеи. Но согласитесь, что юридическая волокита не может не досаждать. Я могу чем-нибудь вам помочь?

— Да, — озабоченно ответил дромо, приняв извинения. — Я хотел бы добраться до берега вплавь. Представители моей расы довольно смешно выглядят в лодках. Так что, пожалуйста, откройте грузовой лифт и отойдите в сторону.

Но девушка не двинулась с места:

— Не могу ли я отправиться с вами?

— А вы умеете плавать?

— Да.

— Отлично! Торкс терпеть не может воды и обычно путешествует у меня на спине. Вы можете занять его место.

Натали попыталась представить, каково это — прыгнуть с высоты трех этажей в грязную воду бухты, сидя на спине громадного инопланетянина. Картины, возникшие в ее воображении, не привели ее в восторг, но отказаться она не могла. Иначе ей просто не попасть на берег. Девушка заставила себя улыбнуться:

— Это большая честь для меня!

Не требовалось особой смелости, чтобы открыть люк и взобраться на Ролло. Но дальше было гораздо страшнее. Маршал отступал, пока не уперся в противоположную переборку, потом разогнался и прыгнул в воду. Уже будучи в воздухе и как бы подумав перед тем, он издал странный боевой клич.

У Натали зарябило в глазах, воздух ударил ей в лицо, и она едва успела набрать его в легкие, перед тем как погрузиться. Девушка не удержалась на спине дромо, удар сбросил ее, и она оказалась глубоко под водой. С третьей попытки ей вновь удалось забраться на спину дромо. После этого она смогла увидеть результаты «спортивных достижений» Ролло.

Всплеск, произведенный контактом огромной туши маршала с водой, был самым грандиозным зрелищем, когда-либо виденным в гавани Оро. Результаты его впечатляли. Десятки людей вымокли до нитки, опрокинулась шаланда с овощами, и высокие волны долго бились о берег. Ролло был горд своим результатом, он чувствовал себя атлетом. Оглянувшись через плечо, маршал сказал с гордостью:

— Впечатляет, не правда ли? Сейчас заберем Торкса и двинемся к берегу. Работа не ждет.

Дромо развернулся и стремительно поплыл к кораблю через целое море овощей, раскачивающихся на поверхности воды. Вскоре судно нависло над ними черной громадой. Внезапно Натали увидела себя со стороны — оседлавшей офицера на страже закона, представителя расы с одной далекой планеты, плывущего в водах другой далекой планеты! Подобные картины рисовало ей воображение, когда она была ребенком. Девушке было неловко испытывать это чувство, когда ее брат томится в неволе, но все равно она была счастлива.

Майра мыла пол на кухне, когда пришло это известие. Его принесла дочка садовника, ее руки все еще были в земле после прополки овощей. Едва переведя дух, она выпалила:

— Майра! Мне велено кое-что передать тебе! Из лагеря!

Майра выпрямилась, смахнула со лба непослушный локон и огляделась. На кухне никого не было, во всяком случае в поле зрения. Но девушка уже знала на собственном опыте, что в доме, где много людей, это часто не соответствует реальному положению вещей. Она наклонилась и шепнула девочке:

— Потише, дорогая, даже у стен есть уши.

Девочка кивнула и опасливо оглядела стены, ища у них уши.

— Прости, я забыла, — виновато сказала она шепотом.

— Ну, говори скорее, — мягко сказала Майра, чувствуя, как сильно забилось сердце. Должно быть, это весточка от Дорна. Да, это обязательно весточка от него!

Дочка садовника продолжала свой рассказ все тем же шепотом:

— Сюда пришла девочка по имени Грейс, она сказала, что Дорн ранен, но сейчас ему лучше. Он попал в беду, его ищет охрана, и ему нужно поговорить с тобой. Грейс покажет тебе дорогу.

Десятки разных мыслей пронеслись в голове у Майры. Дорн рассказывал ей о Грейс и о траанце Ла-Со, в доме которого они жили, здесь вопросов не возникало. Но вот то обстоятельство, что он ранен, вызывало целый ряд опасений. Насколько серьезно ранение? Кто ухаживает за ним и ухаживает ли вообще? А как же быть с их планом побега? Может ли он передвигаться? И беда, что за беда? Ответы могли быть самыми разными, один хуже другого. В любом случае Майра была готова побиться об заклад на свой последний кусочек металла, что «Мэри Восс» имеет ко всему этому самое прямое отношение. А девочка даже приплясывала от нетерпения:

— Ты пойдешь? Ну скажи, Майра, ты пойдешь?

Майра еще стояла на коленях. Она взяла руки девочки в свои.

— Может быть, я еще не знаю. Теперь слушай, Нади, никому не говори ни слова об этом, никому-никому! Даже матери, поняла?

Нади серьезно кивнула:

— Конечно, Майра, я все понимаю!

— Очень хорошо, — ласково сказала Майра. — Я припрятала для тебя печенье там же, где всегда. Возьми его и иди работать. Фимбре скоро будет делать обход.

Девочка улыбнулась, взяла печенье, спрятанное в разбитом горошке, и выбежала за дверь. Майра вернулась к мытью полов. Раздумывать было нечего. Раз она нужна Дорну, она пойдет к нему. Даже если придется пожертвовать своим относительно благополучным положением, даже если при этом ей будет грозить опасность! Весь вопрос был в том, как это сделать и когда.

Морской порт и город примерно в двухстах милях от Оро назывался Хонли. Он был меньшим из двух городов и с соответственно меньшей численностью населения, но именно здесь было то, что требовалось Карнэби Орру. Сейчас он следил за тем, как последний из «быков» прошел на корабль через основной шлюз и направился в салон. Вряд ли кто-то из них раньше видел космический корабль. Это был жалкий сброд; сама мысль о том, что такие могут попасть в салон яхты, могла бы свести жену Орра с ума, если только можно быть ещё безумнее, чем она уже есть. Широко разинув рты, парни глазели на неслыханное богатство: сверкающий металл окружал их со всех сторон.

Но что значит ущерб, который эти идиоты со здоровенными мускулами могут причинить обстановке салона, если он, Орр, получит в свою собственность «Врата Мескалеро», а вместе с ними — возможность диктовать свои условия властям Конфедерации? Орр боялся только, что, встретив Дорна, он выяснит, что тот не имеет ни малейшего представления о координатах. Промышленник вошел в рубку, пристегнул ремни безопасности и приказал всем сделать то же самое. Затем он перевел управление кораблем на свой пульт. Лоусон, совсем не в восторге от того, что его ждет, напустил на себя безразличный вид.

Заревели репеллеры, густой туман окутал судно, и оно, раскачиваясь, поднялось в воздух. Наконец высота была набрана; Орр развернул яхту буквально на пятке, направил ее нос в открытое море и вывел корабль из гавани. Репеллеры разорвали на части какое-то рыболовное судно, но Карнэби даже не заметил этого. До лагеря было меньше часа лету в атмосфере, и

Орр был приглашен на обед, который для него был не более чем досадной задержкой на пути к цели. Корабль набирал скорость, вжимая своих пассажиров в кресла. «Быки» изо всех сил старались выглядеть крутыми. Некоторым это удавалось.

Силин внимательно оглядела Майру и с первого же взгляда поняла, что у девушки что-то на уме. Это было во время ленча. Вместе с другой горничной Майра прислуживала за столом и делала это безукоризненно. Именно это обстоятельство и привлекло внимание хозяйской дочки в первую очередь. Лишь потом она заметила глаза Майры, блестящие от возбуждения, и живость, с которой она выполняла работу. Нет, несомненно, у девушки что-то на уме и это что-то — мистер Дорн Восс.

Силин слушала, как отец рассказывал матери об убийстве начальника смены Ника Кастора. Он также заявил, что главным подозреваемым является рабочий, резчик по имени Дорн Восс. Ее отец был низкого мнения о Касторе, это было несомненно. Но все равно он был обеспокоен. В прошлом уже имели место бунты, страшные бунты. Убийство, оставшееся безнаказанным, может спровоцировать новую вспышку неповиновения.

Слушая этот рассказ, Силин едва не проговорилась, едва не рассказала родителям все, что ей было известно. Однако в последнее мгновение все же сдержалась. Да, ее рассказ почти наверняка мог бы вызволить Дорна Восса из беды или хотя бы облегчить его судьбу, но она-то что с этого будет иметь? Его освободят, замарашка победит, а сама она проиграет. Нет, это недопустимо!

Нужно искать другой путь, нужно искать способ привязать к себе Дорна и использовать эту привязанность в качестве ступени для перехода к еще более близким отношениям. Ведь он желает ее так же, как и все другие мужчины, он недурен собой, даже красив, с точки зрения простолюдина, и в принципе богат. Чего еще желать девушке? Особенно если в конце концов он увезет ее из этого дома, с этого полуострова и вообще с этой планеты. Майра неслышно подошла к ней с левой стороны и наклонилась, держа в руке кувшин чая со льдом.

— Не желаете ли еще, мисс?

Силин бросила взгляд на родителей и убедилась, что они заняты своим бесконечным разговором не для посторонних ушей. После этого она спросила Майру, понизив голос:

— Как поживает наш друг? Надеюсь, хорошо?

Реакция девушка выдала все ее секреты. В глазах ее появился страх, у нее задрожали руки и зубы начали терзать нижнюю губу. Наверняка Майра знала, где находится Дорн или же как его найти. Улыбнувшись, Силин отстранила кувшин:

— Нет, спасибо, у меня есть все, что мне нужно!

Охранники появились около трех пополудни. Они уже дважды прочесывали этот район, но не намерены были успокаиваться. Один из них ударил дубинкой в дверь дома:

— Охрана, открывайте!

— Иду, иду, черт возьми!

Дорн слышал, как скрипят доски пола под ногами Сандро, когда тот шел через комнату к дверям. Дом продавца дров и его жены был третьим домом, где Дорн находил убежище. Все укрывавшие парня имели одно общее: инопланетянин по имени Ла-Со помог им выжить. Дверь открылась, и Дорн зажмурился, когда свет, пройдя узкими полосками сквозь щели в полу, упал ему на лицо. В узких потоках света заплясали пылинки. Сверху доносились приглушенные голоса:

— Торли, переверни здесь все вверх дном! Ты, как тебя зовут?

— Виртус Александр Сандро.

Дорн затаил дыхание, когда сапоги затопали у него над головой. Затем послышался голос миссис Сандро, но слов разобрать было невозможно. Что-то загремело: это Торли переворачивал все вверх дном. Первый охранник ткнул торговца дровами пальцем в грудь. Сандро отошел на полшага, а охранник приступил к допросу:

— Мы ищем убийцу. Его имя — Дорн Восс. Он покупал у тебя дрова.

Дорн, прильнув к щели, увидел, как Сандро пожал плечами:

— У меня сотни людей покупают дрова. Одних я знаю, других не знаю совсем.

— А Дорн Восс, ты знаешь его?

— Не более чем других. А кого он убил?

— Ника Кастора, начальника смены.

— Плохо, — вздохнул старик. — Я могу вам помочь чем-то еще?

Снова затопали сапоги. Появился Торли, дожевывая на ходу известное всей округе печенье миссис Сандро.

— Я ни черта не нашел, Хэнк! По-моему, здесь все чисто.

— Смотри мне! Чтобы у тебя всегда было чисто! — угрожающе произнес первый охранник, снова тыкая пальцем в грудь Сандро. Затем добавил: — Мы еще к вам заглянем!

Дверь закрылась, и стало темно. Было только слышно, как выругался Сандро:

— Свиньи!

Дорн усмехнулся и снова лег на топчан, морщась от боли. Он был еще очень слаб и нуждался в отдыхе. В ту ночь Яна принесла его в дом Ла-Со, и тот ввел ему большую дозу заменителя крови, зашил рану и заставил проглотить целую горсть антибиотиков. Сейчас Дорн чувствовал себя лучше, гораздо лучше, но что делать дальше, не знал. Нельзя оставаться в поселке, где охрана, не зная устали, обыскивает каждый дом, но и бежать тоже было невозможно. Только план побега, придуманный Майрой, давал некоторые шансы на успех. Полные надежды письма от нее тайком приносили ребятишки, которых шеф Фимбре командировал в поселок с разными поручениями. Дорн представлял себе, как грузовик замедлит ход, проезжая по пыльным и узким улочкам поселка, как он, Дорн, запрыгнет в кузов и Майра поможет ему подняться в машину. Юноша увидел ее глаза, губы, тело и заснул самым сладким сном.

Далеко не каждый день в гавани Оро подплывает к берегу, вежливо здоровается с рыболовом и ковыляет на набережную по изношенному пандусу для лодок здоровенный инопланетянин. При этом на спине у него сидит представитель еще одной экзотической расы, а в придачу — человек. Поэтому, выйдя на набережную, Ролло встал перед необходимостью прокладывать себе путь через толпу, которая постоянно возрастала. Натали, мокрая насквозь, сидела за спиной абсолютно сухого Торкса. Запинаясь, она простучала на его спине вопрос:

— Куда мы идем?

Трит протянул руку, дотронулся до ее ноги и ответил ей тем же способом.

Девушке всегда лучше удавалось принимать этот код, чем передавать на нем сообщения. Торкс сказал ей:

— Убит один из наших агентов. Его напарник, женщина по имени Рикки, видела, как это случилось, но ничем не могла помочь, так как вела наблюдение издалека. Убийца, женщина, работающая на Карнэби Орра, была намеренно оставлена на свободе, но за ней велось постоянное наблюдение. Мы встретимся с Рикки, и она расскажет, что ей удалось узнать.

— А мой брат? Она знает что-нибудь о моем брате?

— Возможно, — отстучал трит. — Время покажет.

Поняв, что от Торкса она пока больше ничего не узнает, Натали стала смотреть по сторонам. Их эскорт, состоящий в основном из детей, уменьшался по мере того, как они удалялись от гавани. Справа и слева темнели глинобитные домики. Было видно, что когда-то их даже белили. Жилые кварталы, где лачуги лепились одна к другой, уступили место складам и магазинам: Ролло двинулся вдоль склона холма по Рыночной улице. Оставалось только гадать, откуда дромо знает дорогу, но Торкс не сомневался в правильности направления, и Натали успокоилась.

Вывески над их головами проплывали так низко, что до них можно было дотронуться рукой. Как правило, надписи были выполнены буквами, вырезанными из дерева. Здесь предлагали все услуги — от строительства лодок до оптовой продажи продовольствия. Люди стояли в дверях и долго смотрели вслед Ролло. Они пытались понять, что это за животное. Многие решили, что он относится к тягловому скоту, что-то наподобие тех, выведенных средствами генной инженерии животных, которых выращивали первопоселенцы и потомков которых до сих пор использовали на полях.

Девушка заметила, что все, что только можно изготовить из дерева, здесь было сделано из него. Это придавало здешним местам особый колорит. Она была бы очарована, если бы не жуткая смесь вони сточных канав, тухлой и еще бог знает чего, висящая в воздухе.

Наконец после бесконечных переходов по извилистым улочкам и многократных поворотов то вправо, то влево дромо остановился, как бы сверяясь с картой, заложенной в его память, и направился прямо к заброшенному складу. Перед воротами столбом вились насекомые. Ролло вошел в ворота, и туча мух зажужжала прямо перед самым лицом Натали. Внутри было темно; женский голос эхом отразился от дальних стен.

— Маршал Гипонт и Торкс?

Ролло издал ряд звуков, похожих на хрюканье. Натали знала, что это — эквивалент человеческого смеха.

— А разве здесь встречаются существа хоть отдаленно соответствующие моему облику? — спросил он. — Да, это я, маршал Гипонт, для друзей — Ролло. А это маршал Торкс, он сидит на моей шее и никогда не ходит пешком, если может ехать. А прибывший с нами человек — это Натали Восс, старшая сестра Дорна Восса, астронавт. А вы кто?

— Зовите меня Рикки. Мое настоящее имя значения не имеет.

— Совершенно верно! — согласился Ролло. — Спасибо за то, что согласились встретиться с нами. Вы привели девочку?

— Да, — спокойно ответила Рикки. — Привела. Кара, выйди к нам, пожалуйста. Маршалы хотят тебя видеть.

Кара с замирающим сердцем вышла из темноты. Пришло время возмездия. Два дня назад ночная сиделка сказала ей, что Ари вышла из больницы. А это значит, что она, как и многие в короткой жизни Кары, бросила ее, потому что больше не нуждалась в девочке. Кипя от гнева, Кара отправилась на поиски человека, имеющего власть и силу, чтобы найти и арестовать эту женщину, а потом наказать ее. Потому что человек, убитый Ари, человек, оружием которого завладела Кара, был двоюродным братом Рикки. Да, расплата — всегда неприятная вещь, но Ари сама напросилась. Свет из ворот ударил в лицо Каре. Она ждала вопросов и была готова отвечать на них.

Прибытие яхты Карнэби Орра и связанная с этим суматоха предоставили Майре долгожданную возможность. Девушка как бы невзначай подошла поближе к забору, дождалась, пока внимание охраны не будет отвлечено неожиданной посадкой корабля, и, улучив мгновение, выскользнула из ворот. После этого она повесила на руку корзинку и побежала вниз по холму.

Если бы Майра, спускаясь с холма, удосужилась хоть на секунду обернуться и посмотреть назад, она бы увидела, как вслед за ней из ворот усадьбы вышла еще одна девушка. Но она не обернулась, наоборот, торопясь как можно быстрее убежать подальше от особняка, Майра вообще ничего не замечала вокруг. Несколько подростков заметили ее и по форменному платью определили, что она — горничная из усадьбы Шарма. Они мгновенно обступили Майру, галдя на разные голоса:

— Посмотрите на это, мисс! У вас есть металл?

— У моей мамы хороший урожай. Не хотите купить овощей?

— Эй, леди, пойдемте со мной, мы имеем ювелирные изделия высшего класса!

Эти сорванцы были так назойливы, они вопили так громко, что девушка едва не потеряла того, ради кого сюда пришла. Кто-то потянул девушку за подол платья:

— Майра, Майра! Меня зовут Грейс!

В общем шуме эти слова не сразу дошли до сознания Майры, но как только это случилось, она сразу остановилась. Перед ней стояла девчушка с добела выгоревшими волосами, небольшим вздернутым носиком и блестящими синими глазами. Она вполне соответствовала тому описанию, которое дал Майре Дорн, и все же девушка уточнила:

— Грейс?

Девочка улыбнулась:

— Да, это я! Ты такая хорошенькая, совсем такая, как сказал Дорн.

Майра почувствовала, что краснеет.

— Ты тоже хорошенькая, — ответила она, зная, что говорит правду. — А как он?

— Лучше, — ответила девочка, стараясь разогнать орду подростков. — Гораздо лучше. Но ты не можешь себе представить, как он удивится!

— Удивится? Чему?

— Тебе, глупая, — ответила Грейс и, схватив ее за руку, повела по дороге. — Ведь он даже не догадывается, что ты идешь к нему.

Эти слова девочки повергли Майру в состояние сильной тревоги.

— Так он не знает, что я приду? Тогда кто же вызвал меня сюда?

— Я вызвала, — улыбнулась Грейс. — Мне хотелось подбодрить его.

«И подвергнуть опасности меня, его и весь наш план побега», — с горечью подумала Майра. Однако бранить девочку не стала. Она ведь тоже любила Дорна и хотела как лучше.

Грейс повела Майру в глубину поселка. Следом за ними кралась Силин. Она очень боялась испортить свои туфли стоимостью в две сотни кредитов и поэтому ступала очень осторожно.

Солнце садилось, становилось прохладнее. Мисс Шарма вздрогнула, плотнее закуталась в свою накидку и продолжала преследование. Склоны холмов были усыпаны ветхими хижинами. Жалкие строения, набитые никчемным сбродом. О, с каким наслаждением этот сброд наложил бы свои грязные лапы на ее прекрасное тело! Силин казалось, что опасность изнасилования растворена в самом воздухе… Ей было хорошо.

Это был еще один вечер в длинной цепи чудесных вечеров. Легкий бриз с моря колыхал навес, воздух был напоен благоуханием сахарных лиан, и солнце уже задевало краем ровную линию горизонта на западе.

Миссис Шарма распорядилась накрыть стол на веранде перед домом. Обед, один из лучших, когда-либо приготовленных Фимбре, включал в себя местную рыбу, только что пойманную рыбаками, овощи прямо из огорода и нежный мусс с ароматом лайма.[20]

Орр нашел, что супруги Шарма хотя и выглядят несколько провинциально, тем не менее принадлежат к его классу. То есть они были умны и проницательны, а для Орра это означало, что они знают, как урвать лишний кредит в любой день недели, начиная с понедельника.

Взять, например, их бизнес. Следя за финансовыми отчетами разных корабельных компаний, составляя подробные описания технического состояниями возврата судов, работающих на их линиях, мистер Шарма мог предсказывать ситуацию на рынке и заключать самые выгодные сделки. Еще больше Орра поразило то, что его хозяин перечислял на память списки кораблей, которыми владела компания «Орр энтерпрайзес», их примерную стоимость с учетом характера эксплуатации, а также продолжительность межремонтных пробегов, и даже предсказывал год и месяц, когда тот или иной корабль попадет на рынок списанных кораблей. Конечно, даже такое понимание конъюнктуры рынка было еще далеко не всем. Искусственно заниженные цены на рынке труда и практическая монополия на местном рынке сбыта представляли неограниченные возможности. Орр затянулся сигаретой, предложенной мистером Шарма, и произнес:

— За корабли! Старые и новые.

— За корабли, — повторили мистер и миссис Шарма. Миссис Шарма опустила бокал.

— Мне жаль, что с вами не встретилась наша дочь. Ей бы очень понравилось ваше общество.

Мистер Шарма подумал, куда могла деваться его дочь, но спрашивать не стал. У Силин часто бывали приступы плохого настроения, и тогда она надолго запиралась в своей комнате. Он знал: дочь считает, что ее держат взаперти, и винит в этом его. Нет, гораздо безопаснее вести разговоры о делах. Поэтому он спросил Орра:

— Итак, вас интересует один из моих рабочих. Не скажете ли, кто конкретно?

Орр стряхнул пепел прямо на пол.

— Конечно! Дело-то в общем пустяковое, но ведь успех состоит из мелочей, не правда ли?

Шарма, который ни на миг не поверил, что такой человек, как Орр, будет тратить время на мелочи, кивнул с пониманием:

— Да, жизнь бизнесмена никогда не бывает простой.

— Полностью с вами согласен! — благосклонно ответил промышленник. — Взять хотя бы этого мальчишку, Восса. Как только его исключили из академии, он попал в трущобы и закончил Биржей труда. И это еще хорошо, потому что, как я слышал, у Шарма обращаются с рабочими прилично.

Шарма нахмурился. Восс? Тот самый, который убил Кастора? Да, вероятно, он. Но дело было не в этом. Мистер Орр явно что-то скрывал. Дело может быть очень опасным, но также и очень выгодным. По своему опыту рабовладелец знал, что риск и выгода идут рука об руку. Он вежливо поблагодарил своего гостя:

— Спасибо! Счастливый рабочий — это хороший рабочий, я так всегда говорю. Так вы сказали «Восс»? Случайно, не Дорн Восс вас интересует?

— Да, — согласился Орр, помедлив. — Вы его знаете?

— Самого его я не знаю, — ответил Шарма. — Но знаю о нем. Он убил одного из моих подчиненных. Парня уже несколько дней ищет охрана.

Внезапный страх охватил Орра. Быть у цели и видеть, как кто-то выхватывает добычу из твоих рук, было невыносимо. Ему хотелось вскочить со стула, схватить Шарма за горло и трясти его, пока тот не околеет. Но Орр взял себя в руки.

— Неужели? Надеюсь, ваши люди его не покалечат? Я настаиваю на том, чтобы мне дали возможность с ним поговорить!

— Какое странное совпадение! — воскликнула миссис Шарма. — У нас есть корабль «Мэри Восс», и вот как раз там и убили Кастора.

Мистер Шарма часто заморгал, изумляясь собственной глупости. Жена вовремя дала ему недостающее звено в его размышлениях. Дорн Восс… Мэри Восс… Как он раньше не связал два этих имени? Однако не все еще потеряно. Если здесь можно заработать, он своего не упустит! Шарма сложил пальцы домиком, поднес их к лицу и сказал:

— Действительно, странное совпадение, верно? Скажите, Карнэби, а не имеет ли этот парень отношения к судьбе судовладельцев с этой же фамилией?

Орр увидел блеск в глазах Шарма и сразу же понял, что он означает: жадность. Он мог воздвигнуть неприступную стену между интересами Шарма и своими интересами, но при этом потерять поддержку рабовладельца. Впрочем, можно было взять его в долю. Он думал недолго. Переговоры начались.

Как только пришла Майра, Дорна вызвали из его укрытия: Супруги Сандро предоставили в их распоряжение свою спальню. Она представляла собой закуток, отделенный от остальной части комнаты только скатертью компании «Кент Лайнз», но и этого было достаточно, чтобы влюбленные почувствовали себя отгороженными от всего мира.

Что бы ни думали торговец дровами и его жена о тишине, которая наступила после радостных возгласов приветствия или о шепоте, который последовал за ней, широчайшая улыбка на лице Дорна Восса, когда он прощался с девушкой на пороге их дома спустя час или около того, была более чем красноречивой. Майра скользнула в приоткрытую дверь, а он стоял и смотрел, как Грейс уводит ее в тишину ночи.

Юноше очень не хотелось так скоро расставаться с Майрой, но здравый смысл говорил, что взять на содержание еще одного беглеца — ведь девушка тоже должна будет скрываться — не по силам ни одной семье, особенно здесь, где так трудно заработать на пропитание. Нельзя даже думать об этом.

Дорн поблагодарил супругов и пошел к выходу, ведущему на дровяной склад. Опасаясь более тщательных обысков, Сандро приготовил для Него укрытие в глубине небольшого штабеля дров. Оно не имело крыши, но это было даже лучше: постоянная темнота и теснота действовали на Дорна угнетающе. В это время в дверь постучали. Дорн замер и вопросительно посмотрел на супругов, а те, в свою очередь, на него. Каждый подумал одно и то же: неужели Майру выследили и за дверью стоят охранники? Тогда они наверняка оцепили весь дом, а значит, бежать бесполезно. Но почему стучат кулаком, а не дубинкой? Почему не слышно требовательного «Охрана, открывайте!»? Видно, Сандро подумал о том же, потому что он приоткрыл дверь и глянул в щель.

— Девушка, и насколько я могу видеть, совершенно одна, — сказал он шепотом.

— Должно быть, покупательница, — предположила миссис Сандро. — Видать, не хватило дров, вот она и пришла. Впусти ее.

Дорн задернул занавеску, разделявшую комнату, и пошел к задней двери. В это время он услышал девичий голос:

— Здравствуйте, извините за беспокойство, я ищу Дорна Восса. Он в беде, а я могу помочь.

Хотя парень слышал этот голос всего два раза в жизни, он не спутал бы его ни с каким другим. Это была сама Силин Шарма! Дорн снова испытывал сильнейшее волнение, но теперь совсем по иной причине.

Вынужденное безделье оставляло ему много времени для разных фантазий, во всяком случае до нынешнего дня. И когда он не думал о Майре, все его мечты были отданы Силин. А почему бы и нет? Ее волосы, лицо, аромат духов — все в ней напоминало ему девушек Мехноса, среди которых он, еще в академии, предполагал выбрать себе невесту.

Чаще всего он представлял, как он получает наследство, прилетает сюда и сажает корабль прямо перед домом ее родителей. То-то она удивится! А как ее поразит это перевоплощение из раба в преуспевающего бизнесмена! Однако то были всего лишь фантазии, а это — реальность. Но как она его нашла и что ей нужно?

Сандро прокашлялся и собирался уже сказать, что никакого Восса они не знают, когда Дорн сам отодвинул занавеску.

— Силин? Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла? — спросил он вместо приветствия.

Девушка откинула капюшон, и прекрасные черные волосы волной упали ей на плечи. Супруги Сандро узнали ее и застыли, едва живые от страха. Сделав три шага, Силин вошла в дом и сказала:

— Я следила за Майрой, а потом дождалась, когда она уйдет.

— Но почему? — поразился Дорн. — Неужели у твоего отца не хватает людей, чтобы найти меня, и он решил прибегнуть к твоей помощи?

— Я пришла не по поручению отца. Я пришла по собственному желанию. Из-за тебя. Я знаю, кто ты!.

Дорну показалось, что перед ним мелькнул луч надежды. Она знает, кто он! Неужели можно надеяться, что ему помогут, что Силин поговорит с отцом и тот Даст ему возможность объяснить, почему все так получилось с Кастором? А может быть, у него появится возможность связаться с Натали? Это было как сон, как воплощенная мечта. Но Дорн сдержал преждевременную радость.

— В самом деле? Как тебе это удалось? — спросил он с недоверием.

— Ты отличаешься от остальных, — ответила Силин с подкупающей искренностью, — и мне стало интересно почему. Я узнала твое имя из отцовских журналов регистрации и сделала запрос. Межпланетный запрос — дело долгое, но ответ все равно пришел. Мне очень жаль, что твои родители погибли.

В то время как сердце Дорна было очаровано привлекательностью и искренностью девушки, его рассудок оставался настороже. В самом деле, почему она выбрала такой способ войти с ним в контакт, более того, почему, если она действительно хочет помочь, охота за ним продолжается?

Прежний Дорн Восс, который проиграл в карты свое будущее и закончил тем, что стал рабом, обязательно клюнул бы, ухватился бы за любую соломинку, предложенную Силин. Но он повзрослел с тех пор и узнал кое-что о себе и о людях. Одно из прочно усвоенных им правил гласило: если что-то слишком хорошо, чтобы быть похожим на правду, то скорее всего это ложь. Но все же Дорну хотелось верить, что девушка пришла с добрыми намерениями, поэтому он просто сказал ей:

— Так твои родители знают обо мне? Мне хотелось бы поговорить с твоим отцом и рассказать ему, почему я перешел в резчики и что случилось в тот день, когда я попал на корабль.

— Нет. — Силин отрицательно помотала головой, и аромат ее духов волнами поплыл по комнате. — Я решила сначала проверить и убедиться, что ты — это действительно тот Дорн Восс, и лишь после этого рассказать родителям.

Этот довод был вполне разумным, поэтому Дорн продолжал:

— Ну что же, ты убедилась, пойдем к твоим родителям! Правда, нам придется избегать встреч с охранниками. Ведь они не будут ждать моих объяснений, они вообще сначала стреляют, а потом спрашивают.

— Конечно, — Деловито согласилась Силин, — это их обязанность. Как еще они будут поддерживать порядок? Уж ты-то должен понимать! Эти работяги только и думают, как бы набить свои жалкие утробы, их надо держать в строгости. Твоя семья, полагаю, тоже сталкивалась с такими проблемами.

От негодования Дорн онемел. Он раскрыл рот, но долго не мог произнести ни слова. Наконец он взорвался:

— Ты что, с ума сошла или просто дура? Это такие же люди, как и я! Кто-то из них лучше, кто-то хуже, но они такие же! Просто им в жизни не повезло, в отличие от тебя, если, конечно, считать жизнь взаперти в вашем особняке везением. По мне, так лучше в прибое подохнуть, чем жить, как живете вы!

Слышать такое от раба было невыносимо. Каждое слово било больнее пощечины. Никто и никогда не осмеливался говорить с Силин в таком тоне. Ее глаза вспыхнули гневом, губы задрожали от ярости.

— Тогда наслаждайся этой жизнью еще пару часов! — прошипела она. — Потому что скоро охранники придут за тобой! А я буду хлопать в ладоши, когда они втащат на вершину холма то, что от тебя останется, и распнут это на кресте!

Она повернулась и выбежала из хижины, хлопнув дверью. Миссис Сандро первой вышла из оцепенения.

— Задержи ее! — закричала она. — Ведь она действительно приведет охранников!

Сандро выскочил из дому, следом за ним выбежал Дорн. Они бросились к воротам, сбежали вниз по тропинке. Собаки Сандро заливались лаем, но мисс Шарма исчезла. Через несколько минут, самое большее через час, сюда придут люди с дубинками и оружием.

Глава 22

Карнэби Орру понравились сигары мистера Шарма. Он был намерен выкурить еще одну. Теперь можно курить, не опасаясь негативных последствий, симбиот нейтрализует вредное действие табака. Взяв сигару, промышленник зажег ее, глубоко и с удовольствием затянулся и стал смотреть на лачуги и хижины, лепившиеся у подножия холма. Усадьбу Шарма окружала высокая защитная стена толщиной около четырех футов, и с нее открывалась великолепная перспектива. Факелы освещали улицы поселка, с океана дул легкий бриз. Слышно было, как один из факелов зашипел и погас. Люди, как тени, бесшумно скользили по улочкам. Где-то плакал ребенок.

Орр услышал шаги и обернулся. Со времени их последней встречи Ари еще больше похудела и вытянулась, может быть, даже слишком похудела и вытянулась, но такой она нравилась ему еще больше. Карнэби никогда не испытывал такого наслаждения, как в этот раз. Он не знал, что послужило тому причиной — то ли долгое воздержание, то ли стимулирующие вещества, которые симбиот выбрасывал в его кровеносную систему, но в любом случае это было прекрасно. Орр обнял ее за плечи и спросил:

— Ари, как тебе спалось?

— Очень хорошо, — ответила она, сделав ударение на слове «очень». — Благодаря тебе!

Польщенный ее словами, Карнэби захохотал:

— Отлично! Я понимаю, это звучит ужасно после того, что ты перенесла, но у нас еще много дел. Вот когда сквозной переход будет наш, тогда у нас будет много времени для отдыха. Восс-младший здесь, это мы знаем наверняка. Координаты у него, я убежден в этом. Скорее всего они были спрятаны на корабле компании «Восс Лайнз». Мальчишка либо знал, либо догадывался об этом. Пытаясь завладеть ими, он убил человека. Его мать могла бы им гордиться.

Ари посмотрела вниз, на хижины. Не работали даже штампы на площадке разделки. Казалось, что весь полуостров затаил дыхание, ожидая чего-то. Она почувствовала, что у нее на затылке зашевелились волосы, и взяла Орра за руку:

— Слишком тихо, не нравится мне это!

— И Шарма сказал то же самое, — небрежно ответил Орр. — Он говорит, они что-то задумали и ждут своего часа. Ну и что? У нас есть его охрана да и наши наемники. Мы спустимся вниз, свернем несколько голов и разнесем этот гадючник. То-то будет потеха!

Чтобы Орр скручивал головы? Чтобы он находил это забавным? Такого за ним не водилось. Ари внимательно посмотрела на него — не шутит ли он? Нет, судя по выражению его лица, он не шутил. Видно, он тоже здорово изменился со времени их последней встречи. Сначала совершенно необъяснимая гиперсексуальность, а теперь — такая же необъяснимая жестокость. Да и внешне он стал похож на атлета. Ари улыбнулась:

— Хорошо, только не увлекайся! Ты мне нужен. Хотя бы в качестве снотворного, если не сказать больше.

Орр понимал, что она намеренно льстит его самолюбию, но нисколько не возражал против этого. Он снова засмеялся и взял ее за руку.

— Хорошо жить на свете! — воскликнул он. — Пойдем, нас ждут дела!

Приемная явно не была рассчитана на существо, обладающее размером и темпераментом Ролло. Его внешность да еще привычка ходить взад и вперед едва не довели секретаршу до нервного срыва. А то, что Торкс заснул на ее кушетке и храпел на всю приемную, нисколько не улучшало положения. Но больше всего ее злило то, что верховный комиссар принять мог маршалов еще вчера и уже несколько раз в течение сегодняшнего дня! Мог, но не принял по причинам, о которых она могла только гадать.

Может быть, все дело было в корреспонденции, полученной с информационных торпед двенадцать часов назад? А может, тут замешаны те траанцы, что приходили и уходили через запасный выход? Секретарша давно бросила курить, но сейчас потянулась за сигаретой.

Пол жалобно затрещал, когда Ролло достиг противоположной стены. Поворачиваясь, он опрокинул любимый цветок секретарши. Дромо пытался поднять полупустой горшок рогом, но тут загудел зуммер внутренней связи. Секретарша нажала кнопку и взглянула на экран.

— Да! — сказала она.

У комиссара был усталый вид.

— Скажи им, что я их жду, — проворчал он. Секретарша отключила связь и с облегчением вздохнула:

— Маршал Гипонт?

Ролло поднял голову от цветка:

— Да, это я!

— Комиссар готов вас принять.

— Наконец-то, — проворчал дромо и крикнул: — Эй, Торкс! Просыпайся, работа не ждет!

Грохота опрокинутого горшка было недостаточно, чтобы разбудить трита, но толчок головой сделал свое дело. Кушетка отлетела фута на три и ударилась о стену. Торкс зевнул и потянулся. Его пальцы замелькали в воздухе — это он задал вопрос.

— Который час? — спросил он.

— Прошло четыре часа с тех пор, как ты спрашивал это в последний раз.

— Так вот почему я так хорошо отдохнул! Хорошая кушетка, как будто настоящее дерево. Что, его высочество уже позвал нас?

— Да позвал он, позвал! — раздраженно ответил Ролло. — И как раз вовремя, ты ведь знаешь, что получается, когда я вне себя от злости!

— Полно, полно, — увещевал его трит, — все что угодно, только не это! Мы не можем себе этого позволить. Так можно и пенсию потерять.

— Ну и пусть! — взорвался Ролло. — Вон дверь! Иди первым. Секретарша подождала, пока маршалы скроются в кабинете комиссара, потом, как могла, поправила цветок, добавила в горшок грунта и вышла, чтобы покурить в одиночестве.

— Инопланетяне! — выдохнула она.

Комиссар был мужчиной средних лет с редеющими волосами, выпуклыми глазами и вздернутым носом. Когда-то перед ним открывались широкие перспективы, он был первым кандидатом на пост министра экономики Конфедерации, но его спонсор, сенатор планеты Земля, был обвинен во взяточничестве. Разразившийся скандал разрушил его карьеру и положил конец карьере нынешнего комиссара. Сначала назначение на Новую Надежду он воспринял как еще одно оскорбление от злобного и черствого правительства, но спустя четыре года комиссар пришел к выводу, что Юлий Цезарь был прав, говоря: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». Что может быть хуже, чем день и ночь барахтаться в политической клоаке, лизать чьи-то задницы и ненавидеть себя за это! Нужно было набраться житейской мудрости, чтобы оценить этот пост и эту планету — рай, не омрачаемый посещением высшего руководства, где можно делать или не делать все, что заблагорассудится. Но так было до последнего времени. А сейчас пара плутов с полномочиями от Конфедерации, какой-то беспутный шкет из богатой семьи и целый десант влиятельных траанцев как нарочно слетелись сюда, чтобы нарушить мир и покой в его обители. И комиссар знал, что за ними стоят большие люди, те самые, которых он не хотел видеть на этой планете, потому что они несли с собой только хаос и смятение. Однако не все потеряно. У комиссара был план, и если с ним согласятся все заинтересованные стороны, он избавится от этой докучливой компании.

Дверь открылась, он встал. Внешность маршалов не удивила чиновника, он уже встречался с представителями этих рас. И действительно, любой, кто хоть раз видел, как дромо поглощает закуски на приеме в посольстве, в то время как его трит раскачивается на канделябре, этого уже не забудет. Комиссар улыбнулся так, чтобы его улыбка одновременно выразила и радушие, и озабоченность, а потом склонился в поклоне:

— Маршал Торкс! Маршал Гипонт! Прошу простить, что заставил вас ждать! Оказывается, ваше дело привлекло внимание большого числа лиц из правительственных кругов, и каждый имеет свой вариант решения проблемы. По этому поводу разрешите представить вам высокородных граждан Ка-Ди и Са-Ло. Они представляют власти планеты Траа и надеются оказать помощь в разрешении вопроса.

Траанцы сидели на деревянных стульях с прямыми спинками. Чувствовалось, что им очень неудобно. При упоминании своих имен они встали и коротко кивнули, сохраняя невозмутимость. Ролло и Торкс узнали в них тех траанцев, которые пытались оказать давление на Натали, а потом бежали с корабля на одном из челноков Джорда. Однако маршалы не подали виду, что осведомлены об их личностях.

Ролло знал много бюрократических ловушек и умел их распознавать. «Надеются оказать помощь», ерунда какая! Траанцы хотят получить координаты и считают расследование самым быстрым способом это сделать. В точности как предсказывал Торкс! Как же теперь разговаривать с ними? Жестко, поскольку речь идет о расследовании убийства, или, наоборот, вежливо: о, мы будем рады вашей помощи, будьте любезны, расскажите все, что вы знаете?

Торкс имел свою точку зрения, и он отстучал ее Ролло:

— Давай послушаем, что они скажут, быть может, мы узнаем еще что-нибудь. Если они будут только врать или попытаются нас использовать, мы в любую минуту можем арестовать их за угон челнока.

В этом был смысл, и Ролло заставил себя широко улыбнуться:

— Господин Ка-Ди, господин Са-Ло, рад вас видеть! Надеюсь, вы поможете нашему расследованию!

Те не испытывали ни малейшего желания кому-либо помогать, но ответили, стараясь говорить очень искренне:

— Мы тоже весьма рады!

Комиссар, радуясь, что они нашли общий язык, собрался было предложить маршалам сесть, но прикусил язык, потому что Ролло сокрушил бы даже самый крепкий стул во всем комиссариате, а трит уже нашел себе место. Не найдя ничего лучшего, комиссар произнес фразу, затасканную и изъеденную миллионами бюрократов до него:

— Ну, теперь, когда вы познакомились, давайте приступим к делу. Маршал Гипонт, будьте так добры, доложите нам о цели и задачах вашего расследования.

Ролло решил изобразить недалекого служаку, что, по мнению Торкса, у него неплохо получалось. Дромо тихонько выругался, когда комиссар закурил, и вместо того чтобы рассказывать о трагедии расы Траа и о попытках траанцев захватить сквозной переход «Врата Мескалеро», он сосредоточился на расследовании по факту убийства. Около десяти минут он излагал детали убийства, рассказывал про след, который вел к лагерю принудительных работ, про необходимость обследовать его, чтобы найти Ари Гозен, главного подозреваемого по делу, и юношу Дорна Восса, которому, если он еще жив, грозит смертельная опасность. Для завершения расследования маршалам не хватает только официальных полномочий — ордера, который может и должен выдать им верховный комиссар. Сообщив это, Ролло закашлялся, потому что дым от сигареты попал в его легкие, и опрокинул столы. Когда все снова заняли свои места, он продолжал:

— Итак, высокородные граждане, в свете обстоятельств, изложенных вами, мы с маршалом Торксом, хотели бы услышать все, что вы сможете сообщить нам по этому делу, включая ваши предложения о помощи следствию. Да, вот о чем еще считаю необходимым предупредить вас. Раздел двадцать семь, параграф четыре, страница триста восемнадцать Уголовно-процессуального кодекса, регламентирующий производство следствия по убийству в пределах Конфедерации, требует, чтобы сотрудники правоохранительных органов проконтролировали все опросы, допросы, а также любые мнения и показания в ходе следствия. Пожалуйста, начинайте, микрофон включен.

Торкс обезоруживающе улыбнулся и достал миниатюрный магнитофон.

Траанцы обеспокоенно переглянулись. Меньше всего они хотели давать показания для протокола. Главной их целью было завести следствие в тупик, а если это не удастся, подключиться к нему и направить расследование по ложному пути. Однако маршалы с Планеты Блуждающих Вод были далеко не провинциальными простаками, как сначала решили траанцы, и главная задача становилась все более и более невыполнимой. Са-Ло решил работать по второму варианту.

Каждый знал или считал, что знает, зачем собраны наемники мистера Шарма. Начальник смены хотел прикончить мальчишку Восса. Вместо этого парень отправил в лучший мир его самого, и хозяин жаждал возмездия. Более того, на примере Восса он хотел преподать урок остальным рабочим. Но он не учел одной вещи: облавы, подобные той охоте, что шла на Восса, озлобляли всех в лагере. К тому же Ла-Со, которому очень нравился Дорн, уверял, что парень невиновен. Поэтому сражаться были готовы все, несмотря на то, что траанец, который терпеть не мог насилия, умолял их не делать этого.

Некоторые из рабочих раньше были солдатами; они взяли на себя организацию и руководство. Стратегия обороны была разработана Лоуренсом Кейном, бывшим унтер-офицером войск Конфедерации. Как и другие, кто провел здесь значительное время, он знал, что произойдет. Охранники выйдут из усадьбы через основные ворота и спустятся с холма по дороге, ведущей в жилую зону. Здесь они разобьются на группы, которые пройдут по всем улицам поселка. В процессе этого побоища они будут избивать мужчин, насиловать женщин и жечь и грабить дома. Одним коротким ударом они решат две задачи: увеличат зависимость рабочих от компании и разрушат все общественные и экономические связи, которые сложились в зоне за это время. Эти связи нужно систематически уничтожать, как уничтожают вредные растения, потому что они дают рост культуре, человеческому достоинству и, что хуже всего, порождают борцов. Все это было совершенно недопустимо с точки зрения компании.

Как и любая хорошая стратегия, та, которую предложил Кейн, была очень простой. Перекрыв боковые проходы, он вынудит атакующих действовать в пределах узкого коридора и в конце концов заманит их в ловушку. Всем понравился этот план, он был прост и понятен. Были отданы команды, и началось строительство оборонительных сооружений. Бригады грузчиков подтаскивали все, что могло пойти в дело, к краю дороги, а резчики строили во всех боковых проходах баррикады высотой не менее восьми футов. Для защиты баррикад просеиватели делали деревянные пики с наконечниками из украденного металла.

Дорн считал себя повинным во всех бедах, происходящих в лагере. Он сказал, что готов сдаться властям ради мира и спокойствия в поселке, но Кейн и другие руководители сопротивления запретили ему это делать. Бывший унтер-офицер не обладал могучим телосложением, но от него веяло властью и силой. Он носил аккуратно подстриженные усы с закрученными вверх концами, а голову брил так гладко, что никто не мог определить цвета его волос. Зеленые глаза старого солдата загорались особенно ярко, когда он начинал говорить.

— Ценю твое мужество, сынок. Если бы мы считали, что это поможет спасти жизни людей, тебя давно бы распяли на кресте. Беда в том, что это не принесет пользы. Ведь Шарма от своего не отступится, зря, что ли, он привел столько наемников, а присутствие «быков» Орра еще больше его раззадоривает. Будет лучше всего, если ты поработаешь вместе с ними. Никто не винит тебя за то, что случилось. Так что давай действуй, никто тебе и слова не скажет.

Дорн так и сделал. Вместе со старыми товарищами-грузчиками он принялся переносить с берега моря все, что могло пригодиться для строительства баррикад. Это была очень тяжелая работа, чертовски тяжелая работа, никак не легче, чем вынос металла на берег. Но он не жаловался и никто не жаловался, потому что все хотели дать отпор. Их четверка погрузила на ремни найденные на берегу бревна и доски, а затем потащила их к вершине холма. Мимо пробежала стайка ребятишек с ведрами воды. Они наполняли бочки для команды, которой предстояло бороться с огнем. Ла-Со зачислил Майру в организованный им медицинский пункт, некое подобие полевого госпиталя. В который раз Дорн вспомнил о ней и снова вознес молитвы всем богам, чтобы с ней ничего не случилось.

Грузчики отпустили ремни, и с тяжелым стуком бревна упали к подножию баррикады. Баррикады росли с каждым часом, они уже производили внушительное впечатление. Вытаскивая ремень, Дорн подумал, что времени в запасе у них совсем мало, и побежал с холма к берегу.

Ярко горели факелы. Бутылки переходили из рук в руки. «Быки» Орра и наемники Шарма рассыпались по всему двору усадьбы. С берега привели роботов-грузчиков. Пронзительно взвизгивая сервомоторами, они вышагивали по булыжной мостовой, отбрасывая причудливые тени. Опыт прошлых лет показал, что эти машины незаменимы для разрушения поселка.

Шарма прошел через кухню и вышел во внутренний двор. Он был вне себя от гнева, а все из-за дочери. Во-первых, она без спросу ушла из усадьбы, а во-вторых, она знала, кто такой Восс, и скрывала! И теперь он, Шарма, столкнулся с ситуацией, которую можно приравнять к катастрофе.

Шарма считал, что жилой поселок внизу сродни компостной куче у хорошего хозяина: и то и другое нужно время от времени перелопачивать. Правда, не слишком часто, чтобы не увеличить расходы и не снизить производительность. А Орру на это было плевать! Мало того, что он выкурил у Шарма почти все сигары и подчинил себе его охрану даже без элементарного «с вашего позволения». Теперь он собрался захватить этого мальчишку Восса и его сквозной переход! Иметь собственный сквозной переход! А ведь он мог бы стать, точнее, стал бы его собственностью, не будь у Силин куриных мозгов!

Шарма вздохнул, проверил, заряжен ли пистолет, и спустился с крыльца. Ему совсем не нравился этот набег на трущобы, но туда шел Орр, значит, и он должен идти, чтобы не потерять уважение своих людей и ограничить размеры наносимого ими ущерба. В конечном счете чего огорчаться? Ведь он же ничего не потеряет, наоборот, даже приобретет. Пусть Орр умеет торговаться, но и Шарма не лыком шит! Смог же он заставить промышленника оставить оттиск большого пальца на контракте, подтверждающем исключительное право компании «Шарма Индастриз» на разделку судов, списанных компанией «Орр энтерпрайзес». Конечно, это не сквозной переход, но все же дополнительные миллионы в течение ближайших десяти лет! Правда, Силин их не увидит, ближайшие четыре года ей предстоит провести в монастыре за плетением молитвенных ковриков для бедных. От этих мыслей владелец кладбища кораблей слегка приободрился и вышел к своим солдатам упругим пружинистым шагом.

Орр стоял перед строем, готовясь обратиться к людям с напутственной речью, когда увидел, что Шарма вышел во двор. По команде Ари строй замер, и она сказала наемникам:

— Слушайте! Мистер Орр будет ставить боевую задачу!

Орр, помня, что мистеру Шарма не нравится, что он здесь командует, показал на него рукой и крикнул:

— Ура мистеру Шарма!

Прозвучало «ура», после чего все снова замолкли. Это был красивый жест, и Шарма его оценил. Подбоченившись, Орр возвышался над солдатами, полный воинственного задора.

— Ладно, ребята, вы знаете, кого нужно искать. Его зовут Дорн Восс. Он обвиняется в убийстве, и правосудие должно свершиться. Но прежде чем этот парень ответит за свое преступление, я хочу поговорить с ним. Тысячу кредитов получит тот, кто притащит его ко мне. Конечно, живого!

Ари вышла вперед. Глаза ее ярко блестели, в голосе звенел металл:

— Вы слышали? Тысяча кредитов! Ура мистеру Орру! Снова прозвучало «ура», и Ари отметила, что это «ура» было раз в десять громче, чем в честь мистера Шарма. Орр в знак признательности взмахнул сигарой:

— Спасибо! Но поговорили, и хватит! Пойдем и покажем им!

«Ура» переросло в боевой клич, и солдаты зашагали к воротам. Ари с огорчением отметила, что, несмотря на все усилия построить людей в единый боевой порядок, стражники Шарма непроизвольно сбились в одну группу, а нанятые Орром «быки» — в другую. Это ее встревожило, потому что невозможно координировать действия разобщенной толпы. Но потом она успокоилась: поставленная задача не требовала объединенных усилий. Наконец обе группы вышли из ворот и пошли вниз по холму. Настроение было бодрым, но дисциплины в строю не было и в помине.

Почти вся домашняя прислуга тоже высыпала во двор. Очень многие сочувствовали обитателям лачуг. Чуть поодаль стоял и хмурился шеф Фимбре.

Он считал это безобразием. Каждый должен знать свое место, это же так просто! Сперва он хотел отправить слуг в дом, но потом решил, что они разойдутся и сами, как только глазеть будет не на что. Шеф-повар молча удалился в свою комнату. Стаканчик шерри и книга — вот единственно правильный способ проводить вечер.

Грейс, Ахмад и Дуги спрятались в мусорных кучах, отмечающих границы жилой зоны лагеря. Жители ближайших к границе лачуг были эвакуированы в глубину поселка. Грейс уже извлекла шарик с координатами и теперь носила его на шее в полотняном мешочке. Ахмад первым заметил движение и показал рукой в сторону ворот.

— Грейс, смотри! Они идут, — горячо зашептал он.

Дуги увидал роботов-грузчиков, шагающих впереди колонны, услышал остервенелый лай собак, и ему страшно захотелось пописать, несмотря на то, что он всего минут пятнадцать назад уже это делал.

— Эй, вы, пошли, — сказал он. — Надо сказать Кейну!

— Рано, — твердо ответила Грейс. — Кейн велел их пересчитать, и мы должны это сделать.

— А что, если их там больше десяти? Ведь я умею считать только до десяти!

— Считай этих, ну, роботов, — спокойно заметил Ахмад. — А мы займемся людьми.

Дуги выругался и начал считать роботов-грузчиков. Они, как и люди в колонне, вырисовывались темными силуэтами на фоне прожекторов, установленных по периметру ограждения усадьбы.

— …Три, четыре, пять. Их пять штук! — прошептал он наконец.

— Хорошо, — похвалила его Грейс. — Я насчитала шестьдесят три, а ты, Ахмад?

— Шестьдесят один! Очень трудно считать, когда они движутся.

— Значит, делим поровну, и будет шестьдесят два, — сказала практичная Грейс. — Ладно, бежим, надо скорее сказать Кейну.

Дети отползли назад и, растворившись в ночной темноте, со всех ног припустили к центру поселка. Дуги бежал быстрее всех.

Баррикады вполне соответствовали усилиям, затраченным на их возведение. Они стояли по обе стороны дороги, и расстояние между ними, большое в начале поселка, постепенно уменьшалось, поскольку они сходились под острым углом, образуя тупик, который Кейн назвал «зоной сосредоточенного удара».

Дорн, который так и не избавился от чувства вины, вызвался добровольцем в группу, задачей которой было заманить противника в эту зону. Это было опасно, смертельно опасно, но ничего иного Дорн и не хотел. После этого оставалось только взять демонтажный лом и идти вслед за Яной. Она и Сандро возглавили две группы, по двенадцать человек в каждой. Дорн посмотрел на топор в руках торговца дровами и вздрогнул. Рана от такого оружия обязательно будет смертельной.

Орр одержал тысячу побед в словесных поединках, где победитель стреляет словами, а побежденный истекает деньгами. Однако, если не считать драк в школе да потасовок в баре, когда он учился в колледже, ему ни разу не приходилось участвовать в настоящей схватке, тем более рукопашной. Ожидание предстоящего боя взбадривало его, особенно когда он думал о том, что практически неуязвим, разве что пуля в голову может его убить. Однако он все же был рад, когда Ари, как телохранитель, встала впереди него.

«Да, — подумал Орр. — Благоразумный человек обязательно имеет страховой полис и даже два, если он может себе это позволить».

По виду ничем не отличающиеся от гражданских, воздушные корабли траанцев были вооружены как штурмовики и имели очень мощные двигатели. Они неслись над самыми волнами со скоростью четыреста миль в час. Торкс был потрясен, но не показывал виду. Решение воспользоваться предложением представителей расы Траа лететь на их кораблях было продиктовано отчасти трезвым расчетом, отчасти политическими соображениями. Траанцы, которые первоначально блокировали все попытки Ролло получить ордер у верховного комиссара, проявили исключительную доброжелательность и готовность к сотрудничеству, как только их пригласили принять участие в расследовании. Они сами предложили маршалам полететь на траанских машинах. Учитывая, что капитан Джорд категорически не пожелал жертвовать своим последним спасательным челноком, предложение было принято. Ролло был даже рад: теперь траанцы будут все время на виду.

Порыв бокового ветра качнул машину. Ролло, который был принайтовлен к переборкам там, где обычно размещаются грузы, с трудом сохранил равновесие и от души проклял двуногих конструкторов этих летающих скорлупок. Натали отстегнула ремни и слезла с катапультируемого кресла, рассчитанного на траанца. Она подошла к Ролло, выбрала слабину стропов и закрепила болтающиеся концы, сказав при этом:

— Ну вот, так будет гораздо лучше! Маршал Глянул на нее через плечо:

— Спасибо! Я рожден плавать, а не летать. Натали похлопала его по спине.

— Однако у вас неплохо получается, — улыбнулась она. Дромо улыбнулся в ответ:

— Работа, что поделаешь! Вы не волнуйтесь за брата, с ним все будет в порядке.

Натали вымучено улыбнулась.

— Вы думаете? — с надеждой спросила она.

— Более чем уверен! — совершенно по-человечески закивал дромо.

На этот раз девушка улыбнулась шире.

— Возможно, вы правы, — согласилась она, — и я зря беспокоюсь.

Кейн, предупрежденный детьми о приближении противника, отдал приказ отряду-приманке. Как и тысячи солдат до него, Дорн почувствовал, что у него все внутри превратилось в камень, кровь гулко застучала в висках, и все чувства обострились до предела.

В этом месте улица изгибалась. И вот за поворотом показались роботы-грузчики, факелы и темная масса, в которой нельзя было разглядеть отдельных людей. Она воспринималась как многоголовое, многорукое и многоногое чудовище. Чудовище заревело и бросилось навстречу отряду.

— Ребята! — крикнула Яна, перекрывая этот рев. — Помните: наносим удар и быстро отступаем! Вы готовы?

Все дружными криками подтвердили свою решимость. Дорн кричал вместе со всеми.

Яна подняла над головой монтировку:

— В атаку! Бой начался.

— Готовы? — коротко спросила Грейс. — Главное — не мешкать!

Дуги выглянул на улицу. Отряд бежал к вершине холма, охранники неслись навстречу. Скоро, буквально вот-вот, они сойдутся в схватке прямо перед ними. Тогда он и его друзья должны будут выскочить из засады, набросить веревки на ноги роботов и свалить эти машины. Это был глупый план, почти самоубийство. Он взглянул на Грейс и Ахмада. Неужели они всерьез намерены его осуществить? Да что с ними, в конце концов? Неужели они не понимают, как это глупо? А может, это он сам просто струсил? Дуги сглотнул комок в горле; во рту у него пересохло так, что язык царапал десны. И все же он ответил достаточно твердо: «Да, я готов!»

Противники сошлись в смертельной схватке. Стоны, ругань и лязг стали неслись с обеих сторон. У некоторых охранников было огнестрельное оружие, но применять его им было запрещено. Каждый убитый снижал прибыль Шарма на двести, а то и на триста кредитов. Кто-то сделал выпад, нацелив монтировку прямо в живот мистеру Шарма. Тот уклонился и отступил за первую шеренгу сражающихся. Гораздо важнее быть живым, а агрессивным можно просто выглядеть.

Орр ринулся в бой с криком безумной радости. Кроме пистолета, он взял с собой тяжелую полицейскую дубинку длиной четыре фута и окованную металлом. Дубинка звонко лязгнула, ударившись о трубу. Резчик, который сражался обрезком трубы, был силен, очень силен. Промышленник отступил перед его напором. Но, видимо, симбиот что-то впрыснул Карнэби в кровь, и его испуг сменился яростью. Ответный выпад лишил резчика равновесия, дубинка Орра обрушилась на его плечо. Хрустнула кость, резчик упал на колени и запросил пощады. Орр захохотал, поднял дубинку и раздробил ему череп. Никогда еще Карнэби не чувствовал в себе такой силы, и он упивался ею.

Работа грузчиком сделала Дорна гораздо сильнее. Крепкие мышцы в сочетании с выученными когда-то приемами рукопашного боя давали хорошие результаты. Один из атакующих шел на него, замахиваясь короткой тяжелой дубинкой. Дорн перенес вес на левую ногу, а правой ударил. Удар был точным; противник покатился по земле, крича от невыносимой боли в разбитом колене.

В это время какая-то страшная сила швырнула Дорна на дорогу. От удара у него перехватило дыхание и открылась еще не до конца зажившая рана. Даже не пытаясь восстановить дыхание, он мгновенно откатился вправо, и это его спасло: на то место, где только что была его голова, опустилась огромная, покрытая ржавчиной стальная нога.

Робот-грузчик! Дорн не успел даже подумать, что это конец, когда машина нависла над ним. Огромная нога поднялась снова и, нацелившись на грудь Дорна, начала свое смертоносное движение вниз. Ему снова удалось откатиться; он отчаянно пытался встать на ноги, но тут к роботу подбежали дети.

Один из них стал дразнить оператора. Второй тем временем завязал петлю на ноге робота-грузчика, а третий начал тянуть веревку, но ему явно не хватало сил. Наконец они дернули веревку втроем. Опора машины оторвалась от дороги, робот зашатался и опрокинулся. Дорн увидел Грейс и окликнул ее по имени. Он хотел догнать ее, остановить, но Яна выкрикнула новый приказ, перекрывая шум драки:

— Отходим, отходим!

Сандро подхватил ее команду и приказал своим бойцам отступать. В это время он получил сильный удар по голове и упал. Схватка прокатилась над ним, медленно, но верно приближаясь к намеченной Кейном зоне сосредоточенного удара.

Орр, видя, что враг дрогнул, бросился вперед, увлекая за собой наемников.

Ари сломала какому-то мужчине руку и прострелила ему висок из мини-арбалета. Увидев, что враг отступает, она нахмурилась. Странно, ведь они успешно оборонялись. Здесь что-то не так. А тем временем охранники Шарма, не желая ни в чем уступать наемникам, тоже бросились за отступающими. Их хозяин, на лице которого было ясно написано, что больше всего на свете он хочет быть подальше отсюда, шел в самом хвосте. Вот тут-то Ари и заметила сходящиеся баррикады. Ей стало ясно, что это ловушка. Она крикнула Орру, чтобы он остановился, но сама понимала, что изменить что-то уже невозможно.

Сплошная стена из крепких и очень сильных бойцов встала перед нападающими, ощетинившись примитивным, но грозным в рукопашной схватке оружием. Она расступилась, чтобы пропустить своих, а потом сомкнулась еще теснее. Орр как одержимый бросился в атаку. Остальные последовали за ним.

Торкс, не отрываясь, смотрел, как точка света становится все ярче и ярче и постепенно превращается в нечто уже узнаваемое. Вот уже стали видны огромные звездные корабли, поставленные у своего последнего причала, и освещенная множеством огней усадьба на самом конце мыса. Бесчисленные факелы освещали улицы и переулки поселка. Большое пятно света в центре поселка привлекло внимание всех. Торкс напряг зрение, пытаясь разобрать, что это такое. Пилот сказал что-то Ка-Ди на языке траанцев. Тот коротко ответил, и воздушный корабль накренился вправо.

Ролло восстановил равновесие и с помощью своего специального шлемофона спросил трита:

— Торкс, в чем дело? Что там происходит?

Тот отстучал ему в ответ на панели своего вибротелекоммуникатора:

— Похоже, там идет бой. В самом центре поселка.

— Скажи, пусть садятся! — потребовал дромо. — И немедленно!

— Ваше желание для меня закон, о законный из законнейших! — отстучал в ответ трит с ироничной учтивостью и стал жестами объяснять пилоту требование Ролло. В конце концов пилот понял, чего от него хотят, и включил посадочные огни. Яркие точки рассекли тьму сгущающейся ночи.

Орр совсем не думал о том, что им готовят ловушку. Когда отряд рабочих стал отступать, Карнэби заорал во все горло, торжествуя победу. Ари тогда была еще рядом, она что-то кричала ему, но он не хотел ее слушать. Да и чего слушать, когда лица врагов перекошены страхом и его оружие, не зная устали, крушит и крушит разбегающуюся чернь, а в ушах раздается призывный набатный гул! Размахивая окровавленной дубинкой, Орр вел свое войско в атаку. Некоторое время Ари шла вместе с ними, но потом остановилась. Так она и стояла, не в силах остановить это безумие, пока Сандро, который наконец пришел в себя и, спотыкаясь, шел к баррикаде, не уложил ее своим топором.

Дорну надоело убегать. Теперь он по-настоящему разозлился. Веревки опрокинули последнего робота-грузчика. Раздалось дружное «ура!», а нападающие как-то приуныли. Дорн повернулся к ним и крикнул, потрясая кулаком:

— Ну, идите сюда, ублюдки! Давайте, подходите!

Кто-то схватил его сзади за пояс и дернул, стараясь втащить под прикрытие баррикады. Чтобы сохранить равновесие, Дорн шагнул назад, споткнулся обо что-то, выругался и упал.

Защитники баррикады открыли проход. Из двух отрядов-приманок уцелело только пять человек. Выбиваясь из сил, четыре человека скрылись за баррикадой, только Дорн остался перед нею, один. Враги бросились на него и прикончили бы, если бы не просеиватели, которые выдвинули свои пики в заранее проделанные для этого амбразуры и проткнули ими всех, до кого смогли дотянуться. В панике и наемники Орра, и охранники Шарма бросились бежать к усадьбе. Но отряд разъяренных резчиков преградил им дорогу.

Шарма и его люди достали огнестрельное оружие. Они уже готовы были открыть огонь, когда столпы яркого белого света, направленные откуда-то сверху, заставили всех замереть на месте. В наступившей тишине послышался рокот двигателей воздушного корабля траанцев, который завис над полем битвы. Пыль и мусор взлетели вверх и кружились в потоках света. Многократно усиленный динамиками голос разносился над всем поселком:

— Всем оставаться на местах! Не двигаться! Маршалы Конфедерации требуют безоговорочного подчинения!

Несмотря на всю серьезность и трагизм положения, Ролло был очень рад, что наконец-то сошел с этого проклятого корабля. Он прокладывал себе дорогу сквозь ряды рабочих, а Торкс, вооруженный автоматом, сидел у него на загривке, готовый в любую минуту открыть огонь. За ними шла Натали. Дромо говорил в микрофон шлемофона, а усилители далеко разносили его голос. Он повторял одно и то же:

— Дорогу, дорогу маршалам Конфедерации! Дайте пройти маршалам Конфедерации!

Люди разинули рты, в немом изумлении глядя на эту удивительную процессию.

Натали, которая почти ничего не видела за спиной Ролло, сместилась немного влево. Она узнала Дорна сразу, как только увидела. Неожиданно внимание Натали привлек еще один мужчина. Он сделал два шага по направлению к Дорну и достал пистолет.

— Дорн Восс? — коротко спросил он.

Натали узнала в мужчине Карнэби Орра и похолодела от предчувствия беды. Казалось, время остановилось. Она стояла, не в силах пошевелиться, и услышала голос брата:

— Да.

Орра интересовал только один вопрос, и он его тут же задал:

— Ты нашел их, я имею в виду координаты?

Глядя на дуло пистолета, Дорн почувствовал какое-то странное спокойствие.

«Успею ли я заметить, как пуля вылетит из ствола?» — мелькнуло у него в голове. Собственный голос он слышал словно издалека, как будто говорил кто-то другой:

— Да, я нашел координаты!

Орр удовлетворенно кивнул и промолвил:

— Значит, я был прав! Ну что ж, сынок, попрощайся со своими друзьями, потому что мы с тобой…

Орр так и не сказал, что они сделают вместе с Дорном. Потом все будут долго ломать голову, почему вышло так, что Карнэби Орр был убит человеком, который никогда не слышал о нем и тем более никогда не встречался с ним. Его звали Джордж Петрас, и он пробыл в лагере двенадцать тяжелых и долгих лет. Петрас не отличался ни умом, ни хитростью, ни сноровкой, но он был живуч и очень вынослив. Люди вокруг умирали, но Джордж Петрас жил. Однако годы брали свое, и вот после страданий, которые длились целую вечность, он почувствовал, что больше не вынесет. Но кто-то должен был ответить за эти годы, за всю боль и муку. Орр показался ему подходящей кандидатурой.

Самодельная пика была неказистой. Петрас взял ее из рук мертвой женщины. Грубо обработанный наконечник, сделанный из куска корабельной обшивки, тускло поблескивал в свете прожекторов. Громкий и хриплый крик, вырвавшийся из самой души Петраса, расколол тишину, воцарившуюся с появлением маршалов. Джордж Петрас шел на свою личную войну. Он отталкивал тех, кто пытался его остановить, и видел только Орра, повернувшегося к нему. Из ствола пистолета вырвалось пламя.

Петрас почувствовал, как пуля вошла в него. Он покачнулся, но устоял на ногах. Пика стала гораздо тяжелее, все силы уходили на то, чтобы удержать ее в руках. Петрас знал, что смерть близка, и с нетерпением ждал ее прихода. Он получил еще две пули, прежде чем вонзил свое оружие Орру в живот. Встреча со свободой была прекрасной.

Первое, что почувствовал Орр, когда остриё копья разорвало его внутренности, это удивление. Он был удивлен тем, что воронье пугало может получить три пули и еще оставаться живым. Он был удивлен, что такое могло случиться с ним, с Орром. Наконец, он был удивлен, что ему очень больно. Где же Ари, черт бы ее побрал? Карнэби схватился обеими руками за древко и попробовал выдернуть пику, но вместо этого увидел, как люди вокруг него дружно опрокинулись, а потом дорога ударила его в спину. Орр был в сознании, и это вселяло в него надежду. Однако его надежда оказалась напрасной.

Промышленник почувствовал, как что-то шевельнулось где-то в глубине его тела, и сначала не понял, что это такое. Но потом догадался. Симбиот! Очевидно, оценив полученное повреждение, он нашел его несовместимым с жизнью и решил отправиться на поиски нового донора. Карнэби истошно закричал, чувствуя, как это существо отсоединяется от его систем жизнеобеспечения и, разрывая края раны, начинает выбираться наружу.

Дорн был потрясен, увидев, что кишечник Орра кольцами выполз из раны и соскользнул с тела в дорожную пыль. Что-то отделилось от страшной шевелящейся массы и толчками поползло к раненому, который лежал ближе других. Оно проползло примерно половину расстояния, когда маршал Ролло опустил на него свою большую ногу. С легким хлопком существо прекратило свое существование. Немного позже умер и Орр.

— Кончен бал! — спокойно возвестил Ролло. — Сдавайте оружие!

Шарма велел своим людям выполнять приказ, и вскоре дубинки, пики, копья и ломы с лязгом и грохотом полетели под ноги маршалу.

Натали подошла к брату и тронула его за плечо:

— Дорн, это я, Нэт.

— Привет, сестренка, — улыбнулся ей Дорн. — Не слишком же ты спешила встретиться со мной!

Натали рассмеялась, и они обнялись. Дорн был весь покрыт кровью. Натали боялась, что он ранен и это его кровь, но сейчас важнее было другое, и она стала искать слова:

— Дорн, мама… и папа…

В ответ юноша обнял сестру еще крепче и с удивлением заметил, какая она, оказывается, маленькая. Он перебил Натали:

— Да, я знаю об этом. Нас с тобой ждет множество трудных дел.

— Дорн, с тобой все в порядке? — раздался голос у него за спиной. Он обернулся и увидел Майру. Она вела за руку Грейс. Ла-Со ковылял следом. По правде сказать, рана Дорна вновь разболелась, но юноша не хотел обращать на это внимания.

— Со мной все хорошо, просто отлично! Майра, Грейс, Ла-Со, познакомьтесь, это моя сестра Натали.

Майра смутилась, Грейс засыпала Натали тысячью вопросов, а Ла-Со, кивнув, склонился над одним из раненых. В это время над их головами задвигались прожектора. Некоторое время их лучи скользили по лицам в толпе и наконец остановились на Дорне. Штурмовик траанцев подлетел поближе, и раздался голос, в котором Ролло узнал голос Са-Ло:

— У тебя есть выбор: либо ты отдашь нам координаты, либо умрешь!

Дорн устало вздохнул. Что ж это такое, черт возьми? Кажется, все знают о том, что координаты у него! Он оттолкнул от себя Натали, Майру и Грейс, а потом крикнул прямо в слепящие прожектора:

— Ну что ж, убей меня, но координаты ты не получишь!

Ла-Со поднялся с колен и вытер с рук кровь. Голос показался ему знакомым, очень знакомым. Прикрыв ладонью глаза, он поглядел туда же, куда и Дорн, и крикнул неожиданно громко:

— Эй, Са-Ло, это ты? Прекрати немедленно. Как тебе не стыдно!

Настала полная тишина. Прожектора переместились к Ла-Со. Не веря своим глазам и ушам, Ка-Ди вышел из темноты, подошел к нему и в знак покорности обнажил то место на шее, где под кожей билась яремная вена, сказав при этом:

— Дядя Ла-Со! Рад приветствовать тебя! Много лет миновало.

— Эти годы были милостивы к тебе! — произнес Ла-Со ритуальную фразу. — Шел ли ты по ним верным путем?

— Да… Нет… Я не знаю! — растерянно пробормотал Ка-Ди. — Гора Лун взорвалась, было сильное извержение, и почти весь септ философов погиб. Ла-Ма тоже погибла, и нам очень не хватает ее советов.

Глаза Ла-Со наполнились печалью.

— Нет слов, чтоб выразить мою скорбь, Ка-Ди, — сказал он. — Но пойдем, оставим этих существ в мире, и ты расскажешь мне обо всем, что случилось. Мы сможем вернуться на путь света и истины.

Воин послушно кивнул и пошел вслед за Ла-Со. Корабль поплыл за ними.

Натали посмотрела им вслед и повернулась к брату:

— Итак, Дорн, так где же все-таки эти координаты? Грейс захихикала и протянула руку к свету. На ладони у нее лежал шарик с заветными данными. Он ярко блестел, словно напоминал, что где-то в темных глубинах космоса «Врата Мескалеро» ждут своих новых хозяев.