Избранные произведения в одном томе

Глава 1

Оказавшись в своем номере в «Элсби Коммершл Отель», Тримейн открыл чемодан и достал небольшой набор инструментов. С помощью отвертки разобрал корпус телефона, вставил внутрь крохотный алюминиевый цилиндрик, прикрутил проволочки и поставил корпус на место. Потом по междугородной связи набрал номер в Вашингтоне и подождал полминуты, пока на другом конце не подняли трубку.

— Фред, это Тримейн. Включи жужжалку. — Скремблер заработал, и тонкое жужжание побежало по проводам из Вашингтона в Элсби и обратно. — Ну что, теперь можно разговаривать? Поселился в Элсби. Мальчики Граммонда должны держать меня в курсе дела. Но я не намерен постоянно торчать в этом чертовом отеле, скрючившись над приборами. Собираюсь прошвырнуться туда-сюда.

— Мне нужны результаты! — Шифровальное устройство отфильтровало из жужжания тонкий голосок. — Ты уже потратил целую неделю на Граммонда, и еще одну я ждать не могу. Не шучу, знаешь ли, когда говорю, что некоторые шишки здесь, в Вашингтоне, давят на меня очень сильно.

— Фред, когда ты наконец приучишься не докладывать начальству о еще не законченной работе?

— Я государственный чиновник, — резко заявил Фред. — Ну да ладно. Этот тип Марграв — генерал Марграв, руководитель Проекта, курирующий программу по гиперкоротким волнам, — день и ночь стоит у меня над душой. И не могу сказать, что осуждаю его. Незарегистрированный передатчик мешает работам по проекту высшей степени секретности, результатов почти нет, и это Бюро…

— Послушай, Фред. Я был счастлив в лаборатории. Головная боль, кошмары и все такое прочее. Гиперкороткие волны — это мое детище, не забыл? Ты сам предложил мне стать твоей ищейкой, так что позволь действовать по собственному разумению…

— Мне казалось, что человек с техническим образованием, вероятно, преуспеет там, где профессионального следователя вполне могут наколоть. И поскольку все указывало на места, где ты вырос…

— Не ищи оправданий. Лучше не скрывай информацию. Кстати, иногда у меня возникает подозрение, все ли архивы по этому делу…

— Ты видел все архивы! И теперь мне нужны ответы! Ответы, а не вопросы! Добудь этот передатчик! Я обязан вставить кому-нибудь пилюлю. Для тебя же будет лучше, если я вставлю ее не тебе, а владельцу передатчика!

Тримейн покинул отель и, пройдя два квартала на запад по Коммерс-стрит, вошел в желтое кирпичное здание с надписью «Городская полиция Элсби» большими буквами, вырезанными в камне над дверью. Грузный полицейский с помятым лицом и густыми седыми волосами взглянул на него из-за древнего «Ундервуда». Он внимательно осмотрел Тримейна и перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой.

— Кажется, я не знаю вас, мистер? — поинтересовался полицейский. В его спокойном голосе проскальзывали властные нотки.

Тримейн снял шляпу:

— Наверняка знаешь, Джесс. Правда, мы давно не виделись.

Полицейский вскочил со стула.

— Джимми, — сказал он. — Джимми Тримейн. — Подойдя к деревянному барьерчику, протянул Тримейну руку. — Как дела, Джимми? Что привело тебя в родное захолустье?

— Давай, Джесс, уйдем отсюда и посидим где-нибудь.

Очутившись в задней комнате, Тримейн сказал:

— Для всех, кроме тебя, Джесс, я просто приехал посмотреть на родной городок. Но между нами — не только для этого.

Джесс кивнул:

— Да, я слышал, что ты работаешь на правительство.

— Я мало что могу тебе рассказать, мы еще сами знаем не так уж много.

Тримейн кратко сообщил Джессу, что был обнаружен неизвестный передатчик, создающий мощные помехи в сверхсекретном диапазоне гиперкоротких частиц; что все попытки запеленговать передачу мало что дают — вместо единственных координат передатчика получается целый их набор. Он расстелил на столе большой рулон бумаги, на которой было нарисовано несколько концентрических кругов, частично перекрывающихся похожей группой колец.

— Я думаю, то, что мы наблюдаем, — просто отражение от каждой из этих точек пересечения. А сами кольца представляют собой дифракционный узор…

— Погоди, Джимми. По мне, твои круги больше похожи на картонки в пивной. Так что я поверю тебе на слово.

— Все указывает на Элсби. Мы считаем, что нам удалось свести разброс координат к минимуму, и в итоге получается, что источник помех находится в этом районе. Черт побери, гарантии я дать не могу, но думаю, что передатчик где-то здесь. Послушай, у тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?

— Трудная задачка, Джимми. Ты ведь ждешь, что я найду тебе старину Имярек, который, по его словам, собрал у себя на чердаке настоящую машину времени. С этим у нас напряженка, Джимми, — народ в округе старомодный, даже телевизорами не пользуется. У нас считают, что мы должны довольствоваться радио, так, мол, Бог велел.

— Я и не ожидал легких ответов, Джесс. Но я надеялся, может, у тебя есть что-нибудь…

— Само собой, — сказал Джесс, — завсегда есть мистер Брем…

— Мистер Брем, — откликнулся Тримейн. — Он еще жив? Помнится, когда я был ребенком, ему уже было лет сто.

— Да все такой же, Джимми. Раз в неделю обычно приходит в город, накупает всякой бакалеи и бредет обратно в свой дом у реки.

— Ну и что насчет него?

— Ничего. Но он — городской чудак. Да ты и сам знаешь это. У него не все шарики в голове.

— Я помню, о нем всегда ходило много забавных историй, — сказал Тримейн. — Он всегда нравился мне. Как-то раз старик собрался научить меня чему-то, не помню уже чему. Хотел, чтобы я заглянул к нему и он бы меня чему-то научил. Я так никогда и не зашел. Детьми мы часто играли в пещерах неподалеку от его дома, и иногда он угощал нас яблоками.

— Я никогда ничего плохого за Бремом не замечал, — сказал Джесс. — Но ты знаешь, как в нашем городке относятся к иностранцам, особенно если они немного того. У Брема голубые глаза и светлые волосы — или были, по крайней мере, до того, как поседели, — и говорит он, как все. Издали выглядит как стопроцентный американец. Но подойди ближе — и почувствуешь что-то этакое… Он иностранец наверняка. Но никто никогда не знал, откуда старик приехал к нам.

— И как давно он живет в Элсби?

— Спроси что-нибудь полегче, Джимми. Ты помнишь старую тетушку Тресс, которая могла рассказать о чьих угодно предках и других таких же вещах? Так вот, она ничего не могла вспомнить о прошлом мистера Брема.

Думаю, у нее уже тогда начинался старческий маразм. Всегда говорила, что, когда была еще маленькой девочкой, мистер Брем уже жил в этом самом доме в стороне от дороги. Что ж, пять лет назад она умерла… ей перевалило за семьдесят. А мистер Брем по-прежнему каждую среду приходит в город… или, во всяком случае, приходил до вчерашнего дня.

— Да? — Тримейн загасил окурок и закурил новую сигарету. — А что случилось вчера?

— Ты помнишь Динамита Гаскина? У него есть парень по имени Халл, такой же Динамит, как и его папаша.

— Я помню Динамита, — ответил Тримейн. — Он и его компания взяли за привычку являться в аптеку, где я работал, занимать все табуреты у стойки и подшучивать надо мной. А мистер Хемплеман с тревогой выглядывал из провизорской и следил за ними, ведь во второй аптеке они обычно устраивали настоящий хай…

— С тех пор он не вылезает из кутузки. Сынок его, Халл, весь пошел в папашу. Он с компанией своих дружков прошлой ночью прогулялся к дому Брема и подпалил его.

— Чего ради?

— А черт их знает. Думаю, просто так. Больших повреждений не было. Мимо проезжала машина, и пассажиры потушили огонь. Всю братию я засадил в кутузку и продержал там шесть часов. А потом вмешались эти чувствительные дамочки-адвокаточки с обычной песней: бедные крошки немного пошалили, приподнятое настроение и тому подобная чушь. Да ты и сам знаешь, что они болтают в таких случаях. Короче говоря, все, кроме Халла, сейчас уже снова на улицах шутят с огнем. Жду не дождусь, когда они станут настолько большими, что их можно будет посадить.

— Но почему Брем? — упорно гнул свое Тримейн. — Насколько я знаю, здесь ни с кем у него не было серьезных отношений.

— Ах да, Джимми, ты ведь слишком юн, — фыркнул Джесс. — И ничего не знаешь про мистера Брема — молодого мистера Брема — и Линду Кэрролл.

Тримейн покачал головой.

— Старая мисс Кэрролл… Она много лет была тут учительницей. Думаю, к тому времени, когда ты начал прогуливать уроки, она уже ушла на пенсию. Но у папаши ее водились деньжата, а в молодости та была просто красавицей. И неотесанные парни из здешних краев ей, конечно, не пара. Помню, как я еще пацаном стою и смотрю, а она мчится в фаэтоне на высоких колесах. Всегда сидела совершенно прямо, гордая и величественная, и рыжие волосы были уложены в высокую прическу. Мне она тогда казалась чуть ли не принцессой…

— И что у нее было с мистером Бремом? Роман?

Джесс покачался на стуле, нахмурившись, уставился в потолок.

— Это случилось в году, наверное, девятьсот первом. Мне тогда еще и девяти лет не исполнилось. А мисс Линде было за двадцать, и она считалась старой девой — по тем временам, конечно. И ходили слухи, что девица положила глаз на Брема. Ну, тогда он выглядел совсем иначе: молодой парень ростом больше шести футов, косая сажень в плечах, соломенные кудри. И к тому же совсем чужой здесь. Я ведь тебе уже сказал, что она ничего общего не хотела иметь с местными щеголями. И как-то в Элсби затеяли большое веселье. Ну, ты знаешь, Брем всегда странно относился к вечеринкам, после заката никогда никуда не ходил. Но это был воскресный полдень, и, так или иначе, Брема затащили на праздник. И тут, практически перед лицом всего города, мисс Линда пустила в ход свои чары. И прямо перед закатом они укатили вместе в этом классном фаэтоне. А на следующий день девица опять была в своем доме — и одна. На этом с ее репутацией было покончено, тут уж служанки постарались. Прошло десять лет, прежде чем мисс Линда смогла приземлиться хотя бы на должность учительницы. Но к тому времени она была уже стара. И конечно, дураков не было упоминать в ее присутствии о Бреме.

Джеймс поднялся со стула:

— Буду признателен, Джесс, если ты настроишь свои ушки на все, что хоть каким-то боком может заинтересовать меня. И не забывай: я просто турист, который приехал посмотреть на дом родной. Ностальгия, так сказать.

— А что насчет твоего оборудования? Ты, кажется, говорил, что у тебя есть нечто вроде детектора, который собираешься пустить в ход?

— Я привез сюда огромнейший чемодан, — ответил Тримейн. — И как только снова окажусь в отеле, сразу включу детектор.

— И когда та нелегальная станция, по-твоему, должна опять выйти в эфир?

— После наступления темноты. У меня есть несколько идей, сейчас прорабатываю их. Возможно, существует бесконечная периодическая логарифмическая последовательность, основанная на…

— Стоп, Джимми. Это не для моих мозгов. — Джесс тоже встал. — Дай знать, если тебе что понадобится. И кстати… — Он с хитринкой подмигнул Тримейну. — Я всегда знал, кто расквасил Динамиту Гаскину нос и выбил передние зубы…

Глава 2

Выйдя на улицу, Тримейн направился на юг, к городской ратуше, приземистому зданию из красно-коричневого кирпича, которое пряталось среди желтых осенних деревьев в самом конце Шеридан-стрит. Он поднялся по ступенькам и миновал тяжелую двойную дверь. В десяти ярдах направо по тусклому коридору виднелась написанная от руки картонная табличка: «Городской архив». Тримейн открыл черную полированную дверь и вошел внутрь.

Худой мужчина в нарукавниках оглянулся через плечо:

— Мы уже закрылись.

— Это не займет и минуты, — пообещал ему Тримейн. — Я просто хочу знать, когда в последний раз земельный участок Брема менял хозяина.

Клерк повернулся к Тримейну, бедром задвинул ящик письменного стола.

— Брема? Старик что, умер?

— Ничего подобного. Всего лишь хочу знать, когда он купил этот участок.

Клерк прислонился к деревянному барьеру и уставился на Тримейна.

— Брем не собирается продавать участок, если вас интересует именно это, мистер.

— Меня интересует, когда Брем купил его.

Клерк заколебался, плотно сжав рот.

— Приходите завтра, — наконец сказал он.

Тримейн положил ладонь на барьер и многозначительно посмотрел на клерка.

— Я надеялся уложиться в один заход. — Он поднял руку и потер челюсть. На барьере осталась лежать сложенная банкнота. Взгляд клерка немедленно устремился к ней, рука опустилась и накрыла банкноту. Он хитровато усмехнулся:

— Посмотрим, чем я смогу вам помочь. Прошло десять минут, прежде чем служащий подозвал Тримейна к столу, на котором лежала раскрытая книга в пару футов площадью. Грязный, неопрятный ноготь указал на выцветшую от времени чернильную запись:

— Объясните, что это все значит, — попросил Тримейн.

— Гроссбух за тысяча девятьсот первый год; тут сказано, что Брем купил четверть участка девятнадцатого мая. Хотите, чтобы я нашел акт купли-продажи?

— Нет, спасибо, — ответил Тримейн. — Больше мне ничего не нужно.

Он направился к двери.

— Что случилось, мистер? — спросил человек в нарукавниках ему вслед. — У Брема какие-то неприятности?

— Нет. Никаких неприятностей. Клерк, поджав губы, смотрел на записи.

— Девятьсот первый, — пробормотал он. — Я никогда прежде не задумывался об этом, но старине Брему должно быть почти девяносто. Для своего возраста он очень бойкий старик.

— Похоже, вы правы.

Клерк искоса взглянул на Тримейна:

— О старине Бреме ходит много забавных историй. Говорят, в его доме водятся призраки. Понимаете — странные звуки и огни. И еще ходят слухи, что на его участке спрятаны деньги.

— Я уже слышал эти сплетни. Чистые суеверия, как вы думаете?

— Может, и так. — Мужчина облокотился на барьер и послал Тримейну понимающий взгляд. — Но есть одна байка, которая суеверием не является…

Тримейн молча ждал.

— Вы… э-э… платите что-нибудь за информацию?

— А с чего бы мне платить за нее? — Тримейн взялся за дверную ручку.

Клерк пожал плечами:

— Да я просто так спросил, мистер. Я и бесплатно расскажу вам. Тем более что в этой байке я уверен на все сто. Никто в нашем городе никогда не видел Брема между закатом и восходом.

Неподстриженные сумахи отбрасывали вечерние тени на облупившийся фасад городской публичной библиотеки. Сухая, как палка, женщина неопределенного возраста провела Тримейна к стеллажам с пожелтевшими от времени газетами.

— Вы найдете здесь газеты с тысяча девятьсот сорокового года включительно, — сказала ему библиотекарша. — Более ранние газеты находятся в специальных ящиках.

— Мне нужны газеты за девятьсот первый год, если у вас есть такие древние.

Женщина с подозрением посмотрела на него:

— С этими старыми газетами вы должны обращаться очень осторожно.

— Я буду крайне осторожен, — пообещал Тримейн. Библиотекарша хмыкнула, вытащила ящик, пошелестела, что-то бормоча, бумагами.

— Какая дата вас интересует?

— Девятьсот первый год, неделя в районе девятнадцатого мая.

Библиотекарша вытащила газету, положила ее на стол, надела очки и, прищурившись, посмотрела на первую страницу.

— Вот они, — сказала она. — Эти газеты сохранились очень хорошо благодаря тому, что мы держим их в темном ящике. Но они весьма хрупки. Помните об этом!

— Не волнуйтесь, не забуду.

Женщина стояла рядом, пока Тримейн просмотрел первую полосу газеты. Передовица была посвящена открытию Панамериканской выставки в Буффало. Вице-президент Рузвельт произнес там речь. Тримейн перелистнул страницу, медленно читая заметки.

На четвертой странице в колонке, озаглавленной «Окружные новости», он обнаружил имя Брема:

— Могу я посмотреть некоторые более ранние выпуски, скажем за год?

Библиотекарша достала толстую пачку газет. Тримейн переворачивал страницы, читал заголовки, то и дело бегло просматривал статьи и заметки. Библиотекарше скоро надоело надзирать за ним, и она вернулась к своему столу. Спустя час одна из небольших заметок в номере за 7 июля 1900 года приковала его внимание:

Библиотекарша опять стояла рядом с Тримейном.

— Я должна уже закрывать библиотеку. Вы можете прийти завтра.

Когда он оказался на улице, небо на западе было бледно-желтым, в окнах домов начали появляться огни.

Тримейн поднял воротник, защищаясь от порывов холодного ветра, и направился к отелю.

Через квартал под тонкий пронзительный визг покрышек из-за угла вылетел черный «седан» последней модели и пронесся мимо Тримейна. Массивная антенна, установленная перед левым задним ребристым крылом, хвостовым плавником билась в потоке воздуха. Тримейн резко остановился и посмотрел вслед автомобилю.

— Черт побери! — вслух сказал он. Пожилой мужчина обернулся и внимательно посмотрел на него. Тримейн кинулся бежать, быстро преодолел два квартала, рывком открыл дверцу своей машины, которая ждала его на стоянке у отеля, скользнул на сиденье, развернулся и направился на север, куда умчался полицейский автомобиль.

Углубившись на две мили в холмы за северной границей Элсби, Тримейн выехал на прямой участок дороги. Полицейская машина, за которой он гнался, стояла впереди на обочине. Тримейн проехал немного дальше, остановился и вернулся пешком. Дверца машины открылась. На шоссе вылез высокий полицейский.

— Какие-то проблемы, мистер? — растягивая слова, хрипло спросил он.

— Что случилось? Пропал сигнал? — поинтересовался Тримейн.

— А вам-то какое дело, мистер?

— Парни, у вас есть связь с Граммондом?

— Может, и так.

— А что, если я перекинусь с ним парой слов? Меня зовут Тримейн.

— А-а, — протянул коп, — так вы — та самая большая шишка из Вашингтона? — Он перекинул во рту кусок жевательного табака. — Да, можете поговорить с ним.

Он повернулся и сказал несколько слов напарнику. Тот пробормотал что-то в микрофон, а потом протянул его Тримейну.

В динамике затрещал голос начальника полиции штата:

— В чем дело, Тримейн?

— Граммонд, я думал, что, пока я не дам «добро», вы будете держать своих парней подальше от города.

— Так и было, пока я не узнал, что ваши вашингтонские бумагомараки держат меня за дурочка.

— Да нам просто нечего скрывать от вас, Граммонд. И на работу, которой вы сейчас занимаетесь, возможно, повлияет, если бы я сообщил про Элсби.

Граммонд выругался.

— Я могу нагнать в городишко своих людей и со временем разобрать его по кирпичику…

— Именно этого я и хочу избежать. Если наша птичка увидит, что над ней вьются копы, она станет тише воды, ниже травы.

— Я вижу, вы уже все рассчитали. А я — всего лишь тупая деревенщина, полезная только для черной работы, не так ли?

— Не валяйте дурака, Граммонд! Вы дали мне доказательство, в котором я нуждался.

— Доказательство, черт бы его побрал! Мне известно только одно: кто-то откуда-то забивает ваш сигнал. Насколько я понимаю, этим занимаются сорок карликов, колесящие на велосипедах по всему распроклятому штату! У меня есть засечки во всех округах…

— Самый маленький передатчик для гиперкоротких волн, сконструированный для дяди Сэма, весит три тонны, — сообщил Тримейн. — Так что велосипедисты отпадают.

Граммонд фыркнул.

— Ну ладно, Тримейн, — спросил он. — У тебя, похоже, есть ответы на все вопросы. Но если окажешься по уши в дерьме, зови на помощь не меня. Зови Вашингтон.

Вернувшись в отель, Тримейн сразу же позвонил по телефону.

— Фред, похоже, Граммонд не желает оставаться в дураках. Скажи ему, что если он испортит…

— Я, конечно, точно не знаю, но что, если у него что-то уже есть?.. — отфильтровало от жужжания тонкий голосок шифровальное устройство. — Предположим, он выкуривает…

— Не пудри мне мозги, Фред. Мы имеем дело не с самогонщиками из Западной Вирджинии.

— Не учи меня работать, Тримейн! И не испытывай на мне свой знаменитый норов. Этим расследованием по-прежнему руковожу я.

— Разумеется. Только не застрянь в бумажнике у какого-нибудь сенатора.

Тримейн повесил трубку, подошел к шкафчику с посудой, налил на два пальца виски. Залпом осушил стакан, натянул пиджак и покинул отель.

Он прошел два квартала на юг, потом свернул в тускло освещенную боковую улочку. Тримейн брел медленно, разглядывая облупившиеся фасады. Дом № 89 оказался трехэтажным особняком, некогда величественным, а сейчас полностью заросшим неухоженным виноградом. В квадратных окнах дома уныло горел желтый свет. Тримейн открыл калитку в древней ограде из штакетника, прошел во двор, поднялся на крыльцо и нажал кнопку звонка. Прошло не меньше минуты, пока дверь, покрытая черным потрескавшимся лаком, отворилась. Высокая женщина с тонким лицом и седыми волосами холодно посмотрела на Тримейна.

— Мисс Кэрролл, — сказал Тримейн, — вы, должно быть, не помните меня, но я…

— У меня с головой все в полном порядке, Джеймс, — спокойно заметила мисс Кэрролл. У нее по-прежнему было звучное, глубокое контральто. И только легкая дрожь в голосе указывала на преклонный возраст.

«Ей же лет девяносто!» — поразился Тримейн.

— Очень приятно, что вы помните меня, мисс Кэрролл, — сказал он.

— Входи.

Дама провела Тримейна в уютную маленькую гостиную, уставленную мебелью начала века. Жестом предложила ему сесть и сама опустилась напротив на жесткий прямой стул.

— Выглядишь очень хорошо, — кивнув, сказала она. — Я рада видеть, что ты чего-то достиг в жизни.

— Боюсь, стал всего лишь еще одним бюрократом.

— У тебя хватило ума уехать из Элсби. Для молодого человека здесь не было и нет будущего.

— Я часто удивлялся, мисс Кэрролл, почему вы не уехали отсюда. Еще когда был мальчишкой, я считал вас талантливой женщиной.

— Зачем ты сегодня пришел? — спросила пожилая дама.

— Я… — начал Тримейн и запнулся. Он смущенно посмотрел на старую леди. — Мне нужны некоторые сведения. Это связано с очень важным делом. Могу я рассчитывать на конфиденциальность нашей беседы, мисс Кэрролл?

— Разумеется, Джеймс.

— Как давно мистер Брем живет в Элсби?

Мисс Кэрролл долго молча смотрела на него.

— То, что я скажу, ты собираешься использовать против него? — наконец спросила она.

— Против него ничего не будет предпринято, мисс Кэрролл… если этого не потребуют государственные интересы.

— Я совсем не уверена, Джеймс, что понимаю смысл выражения «государственные интересы». С недоверием отношусь к этому скользкому и популярному выражению.

— Мне всегда был симпатичен мистер Брем, — сказал Тримейн. — Я никоим образом не собираюсь навредить ему.

— Мистер Брем появился здесь, когда я была молодой девушкой. Точно год назвать не могу.

— Чем он зарабатывал на жизнь?

— Даже не догадываюсь.

— Почему такой здоровый молодой парень, как Брем, решил поселиться в столь уединенном месте? Что вы знаете о его прежней жизни?

— Я… не думаю, что кто-нибудь действительно знает историю его жизни.

— Вы зовете его «Брем», мисс Кэрролл. Это его первое имя?

— Это его единственное имя. Просто… Брем.

— Когда-то, мисс Кэрролл, вы хорошо знали его. Есть что-нибудь…

По поблекшим щекам старой дамы покатились слезы. Она нервно достала носовой платок и вытерла глаза.

— Я старая дева, Джеймс, с неудавшейся судьбой. Ты должен извинить меня.

Тримейн встал:

— Прошу прощения, мисс Кэрролл. Мне очень жаль. Я вовсе не собирался допрашивать вас. Вы слишком любезны. Я не должен был…

Леди покачала головой:

— Я знала тебя еще мальчиком, Джеймс, и полностью доверяю тебе. Если что-нибудь из того, что я в состоянии сообщить о Бреме, может оказаться полезным, я обязана помочь тебе и тем самым, возможно, Брему.

Она замолчала. Тримейн ждал.

— Много лет назад Брем ухаживал за мной. Однажды он предложил мне поехать к нему домой. По дороге поведал ужасную и трогательную историю. Он рассказал, что каждую ночь в одиночку ведет битву со злыми созданиями в пещере под своим домом.

Мисс Кэрролл глубоко вздохнула и продолжила:

— Я разрывалась между жалостью и ужасом. Просила отвезти меня обратно. Он отказался.

Мисс Кэрролл переплела длинные пальцы, ее взгляд был устремлен в далекое прошлое.

— Когда мы добрались до его дома, Брем сразу же кинулся на кухню. Он зажег керосиновую лампу и открыл потайную панель. За ней оказалась лестница. Брем спустился по ней… и оставил меня одну в доме.

Всю ночь я просидела в экипаже, ожидая Брема. На заре он наконец появился. Пытался что-то объяснить, но я не желала слушать.

Брем снял с шеи медальон и вложил мне в руку. Он сказал, чтобы я хранила его. И если Брем когда-нибудь понадобится мне, то я особым образом должна сжать медальон между пальцами… и Брем придет. Я в ответ сказала, что, пока он не согласится показаться врачу, я не стану с ним встречаться. Он отвез меня домой. На этом наши отношения с Бремом прекратились.

— А медальон? — спросил Тримейн. — Он все еще у вас?

Мисс Кэрролл несколько заколебалась, но затем приложила руку к шее и сняла серебряный диск, висящий на изящной золотой цепочке.

— Теперь ты видишь, Джеймс, что я за старая дура.

— Могу я поближе взглянуть на него?

Она протянула медальон. Серебряный диск был довольно тяжелый и совершенно гладкий.

— Мне хотелось бы изучить более тщательно, — сказал Тримейн. — Я могу взять его с собой?

Мисс Кэрролл кивнула.

— Есть еще кое-что, — сказала она. — Возможно, это совершенно не важно…

— Я буду признателен за любую мелочь.

— Брем боится грозы.

Глава 3

Неподалеку от центральной улицы Элсби рядом с Тримейном затормозил автомобиль. Открылась дверца, из нее высунулся Джесс, посмотрел на Тримейна и спросил:

— Успехи есть, Джимми?

Тримейн покачал головой:

— Мне некуда торопиться. Боюсь, идея насчет Брема — пустышка.

— Странная штука с этим Бремом. Понимаешь, он до сих пор нигде не появился. Я начинаю немного беспокоиться. Не хочешь смотаться со мной и посмотреть?

— Конечно, хочу. Только так, чтобы до наступления полной темноты я успел вернуться в отель.

Когда машина отъехала от тротуара, Джесс спросил:

— Джимми, чего ради полиция штата лазает здесь и все вынюхивает? Из того, что ты рассказал мне, я понял, что ты работаешь тут в одиночку.

— Я тоже так думал, Джесс. Но похоже, Граммонд желает обскакать меня. Он чует, что это дело попадет в газеты, и не хочет остаться в стороне.

— Ну что ж, полиция штата может быть весьма ловкой в таких делах. Никак не возьму в толк, почему ты предпочитаешь держать их в стороне. Если здесь работает шпионская сеть…

— Мы боремся неизвестно с чем. Я не знаю, что стоит за этим делом и сколько человек в нем замешано. Возможно, это сеть большевистских агентов… а может, тут кто-то покрупнее. У меня ощущение, что за последние несколько лет мы и без того наделали достаточно ошибок. Не хочу запороть это дело.

На западе погас последний розовый луч солнца, когда Джесс въехал в открытые ворота и медленно протащился меж старых деревьев к невысокому, но широкому дому. В окнах было темно. Тримейн и Джесс вылезли из машины, обошли дом кругом, потом поднялись на крыльцо и постучали в дверь. Под окном, выходящим на крыльцо, виднелось черное пятно обуглившегося деревянного пола, краска на стене в том месте вздулась пузырями.

Где-то застрекотал сверчок и резко замолчал. Джесс наклонился, подобрал стреляный патрон от дробовика и посмотрел на Тримейна.

— Мне это не нравится, — медленно сказал Джесс. — Как ты думаешь, эти бестолочи?..

Он дернул дверь. Она открылась. Звякнул сломанный засов. Джесс обернулся к Тримейну.

— Возможно, это не просто детские шалости, — сказал полицейский. — У тебя есть пистолет?

— В машине.

— Лучше захвати его.

Тримейн вернулся к машине, сунул пистолет в карман пиджака и вслед за Джессом вошел в дом. Там было тихо и пустынно. Джесс включил фонарик и при его свете осмотрел кухню. На покрытом клеенкой столе стояла пустая тарелка.

— В доме никого нет, — сказал Джесс. — Кто угодно решил бы, что Врем исчез неделю назад.

— Не очень-то уютно… — Тримейн замолчал. Издали донесся тонкий визг.

— Я начинаю нервничать, — заметил Джесс. — Проклятая бродячая собака…

Вдали загромыхало низкое рычание.

— А это что за чертовщина? — спросил Тримейн. Джесс посветил на пол.

— Смотри! — воскликнул он.

В кольце света на деревянном полу виднелась россыпь темных капель.

— Это кровь, Джесс… — Тримейн внимательно осмотрел пол. Широкие половицы без малейшей щели между ними были совершенно чистыми, если не считать темных пятен.

— Может, он резал цыпленка? Тут все-таки кухня.

— Капли крови не только здесь. — Тримейн проследовал за цепочкой темных пятен до самой стены, где она неожиданно обрывалась.

— Ну, что ты обо всем этом думаешь, Джимми?

Раздался вопль, слабый крик отчаяния, разорвавший тишину.

Джесс уставился на Тримейна.

— Я слишком стар, чтобы начать верить в призраков, — заявил он. — Как ты считаешь, эти распроклятые мальчишки спрятались здесь и устраивают розыгрыши?

— Я считаю, — ответил Тримейн, — что нам лучше убраться отсюда и задать несколько вопросов Халлу Гаскину.

Вернувшись в участок, Джесс провел Тримейна к камере. Долговязый подросток, развалившийся на железных нарах, сонно прищурился на посетителей из-под копны сальных волос.

— Халл, это мистер Тримейн, — сказал Джесс. Выбрал из связки большой ключ, отомкнул дверь камеры. — Он хочет поговорить с тобой.

— Я ни в чем не виноват, — угрюмо заявил Халл. — Что плохого, если мы подожгли комми?

— Брем — коммунист, да? — спокойно поинтересовался Тримейн. — А как ты это узнал?

— Он иностранец, разве не так? — бросил в ответ парень. — А еще мы слыхали…

— Так что вы слышали?

— Они ищут тут шпиков.

— Кто ищет здесь шпионов?

— Копы.

— Кто это сказал?

Парень глянул на Тримейна, потом уставился в угол камеры.

— Копы сами болтали об этом, — сказал он.

— А ну, Халл, раскалывайся! — потребовал Джесс. — Мистер Тримейн не может тратить на тебя всю ночь.

— Они запарковались к востоку от города, на триста второй дороге, за рощей. Подозвали меня и назадавали кучу вопросов. Сказали, что я могу помочь им схватить шпиков. Хотели знать про всех странных чуваков в округе.

— И ты упомянул о Бреме?

Парень опять метнул короткий взгляд на Тримейна.

— Они сказали, что вычислили: шпики где-то к северу от города. Ну, Брем — чужак, и он живет как раз там, разве нет?

— Что-нибудь еще? Парень уставился в пол.

— Во что ты стрелял, Халл? — спросил Тримейн. Парень исподлобья посмотрел на него. — Ты знаешь, откуда взялась кровь на кухонном полу?

— Не знаю, о чем вы болтаете, — ответил Халл. — Мы охотились на белок.

— Халл, мистер Брем мертв?

— О чем это вы? — выпалил Халл. — Он был…

— Он был — что?

— Ничего…

— Халл, начальнику полиции не понравится, если ты что-то утаишь от него, — заметил Тримейн. — Он обязан выяснить, как было дело.

Джесс посмотрел на парнишку.

— Халл на удивление тупой малый, — сказал он. — Но все-таки не настолько глуп. Давай выкладывай, Халл!

Парнишка облизал пересохшие губы.

— У меня была папина двустволка тридцатого калибра, и двенадцатый калибр у Финки Ли…

— Сколько времени тогда было?

— Сразу после заката.

— Примерно девятнадцать тридцать, — подсказал Джесс. — За полчаса до того, как заметили огонь.

— Это не я стрелял. Это Финка. Старик Брем бросился на него, и тот пальнул с бедра. Но он не убил старика. Мы видели, как старик…

— Когда это случилось, ты был на крыльце. Куда кинулся Брем?..

— Он… заскочил в дом.

— И тогда вы подпалили дом. Что за блестящая идея пришла в ваши тупые башки?

Халл промолчал. Немного подождав, Джесс и Тримейн вышли из камеры.

— Вероятно, Брем удрал, Джимми, — предположил Джесс. — Он, возможно, испугался и уехал из города.

— Брем не кажется человеком, который легко поддается панике. — Тримейн взглянул на часы: — Мне пора идти, Джесс. Утром я заскочу к тебе.

Тримейн пересек улицу, зашел в тускло освещенный бар «Парадиз», сел на табурет у стойки и заказал себе виски с содовой. Мелкими глотками он осушил стакан и дальше просто сидел, разглядывая темные отражения в зеркале. Теперь, когда тут крутится полиция, идея провести тихую и незаметную разведку в районе Элсби пошла прахом. Не слишком хорошо для Брема. Интересно было бы знать, где старик… и жив ли он. В прежние годы Брем выглядел достаточно нормальным: большой, здоровый на вид мужчина средних лет, обычно довольно приветливый, хотя и немногословный. В свое время он усиленно пытался научить Тримейна чему-то…

Тримейн сунул руку в карман пиджака и достал медальон мисс Кэрролл. Медальон был размером с корпус наручных часов. Тримейн задумчиво крутил его меж пальцев, когда ему на плечо опустилась чья-то тяжелая рука. От толчка Тримейн ударился грудью о стойку. Он выпрямился, обернулся и уставился в покрытое шрамами лицо.

— Я слышал, что ты вернулся в город, — сказал широкоплечий мужчина в кожаной куртке, толкнувший его.

К ним подскочил бармен:

— Послушай, Гаскин, мне совсем не нужны неприятности…

— Продерни отсюда! — Гаскин, прищурясь, уставился на Тримейна, его верхняя губа приподнялась, продемонстрировав дыру между зубами. — Я слышал, ты пытаешься пихнуть моего мальчика мордой в большое дерьмо. Лазаешь по тюряге, суешь поганый нос не в свое дело…

Тримейн положил медальон в карман и встал с табурета. Гаскин подтянул штаны, оглянулся вокруг. Полдюжины пьяниц широко раскрытыми глазами смотрели на него. Он опять, прищурясь, уставился на Тримейна. От его давно не стиранной одежды воняло.

— Науськал копов на него. А мальчик с друзьями просто охотился и позабавился немного. А теперь он в тюряге!

Тримейн отошел от стойки и направился к выходу. Динамит Гаскин схватил его за руку:

— Не так быстро! Кажется, за мной должок. Я…

— Должок ты сейчас получишь сполна, — сказал Тримейн. Он с левой крепко въехал Гаскину по ребрам, а с правой нанес сильный удар по челюсти. Гаскин резко выгнулся, перелетел через стойку бара и упал на спину. Затем перекатился на живот и встал на четвереньки, мотая головой.

— Подымайся! — крикнул кто-то из зевак.

— Класс! — заявил другой.

— Я вызываю полицию! — завопил бармен.

— Не суетись, — донесся голос от двери. В бар медленно вошел одетый в синюю форму полицейский из подразделения штата. Его пальцы прилипли к кобуре, стальные подковки на башмаках клацали при каждом шаге. Полицейский, широко расставив ноги, остановился напротив Тримейна.

— Похоже, мистер Тримейн, вы нарушаете общественный порядок, — заявил он.

— И вы, конечно же, не в курсе, кто натравил его на меня? Я не ошибся? — поинтересовался Тримейн.

— Это грязная клевета, — ухмыльнулся коп. — Мне придется сегодня же отправить письмо своему конгрессмену.

Гаскин, пошатываясь, встал, стер кровь со щеки, потом проскочил мимо полицейского и далеко занес правую руку для удара. Тримейн отступил в сторону и крепко заехал кулаком в ухо Гаскину. Коп отошел назад к стойке бара. Гаскин закружился, молотя кулаками направо и налево. Тримейн ответил прямым ударом правой — Гаскин отлетел к стойке, кинулся опять на Тримейна, нанес нокаутирующий удар… и Тримейн нырнул ему под руку и провел апперкот, который отбросил Гаскина назад и перекатил через стол. В окружении разбитых стаканов Гаскин рухнул на пол. Тримейн встал над ним.

— Поднимайся, тюремная пташка! — сказал Тримейн. — Разминка — это как раз то, что мне было нужно.

— Ну ладно, ты достаточно повеселился, — заявил полицейский. — Я забираю тебя, Тримейн.

Джеймс посмотрел на него.

— Прости, ищейка, — сказал он. — Мне сейчас некогда.

Пораженный блюститель порядка потянулся за револьвером.

— Джимми, что здесь происходит? — В дверях бара стоял Джесс, сжимая в руке массивный кольт. Он перевел взгляд с Тримейна на полицейского штата. — Здесь немного не твоя юрисдикция, — сказал Джесс. — Думаю, тебе лучше убраться отсюда до того, как сопрут твой велосипед.

Коп некоторое время с ненавистью смотрел на Джес-са, потом убрал пистолет и медленно, с достоинством вышел из бара. Джесс сунул кольт в кобуру и взглянул на Гаскина, который сидел на полу, приложив ладонь к кровоточащим губам.

— Что это тебе за вожжа под хвост попала, Динамит?

— Думаю, парни из штата подговорили его, — сказал Тримейн. — Они выискивают предлог, чтобы убрать меня из дела.

Джесс поманил к себе Гаскина:

— Вставай, Динамит. Я поселю тебя в камеру по соседству с отпрыском.

Когда они вышли из бара, Джесс сказал:

— Джимми, ты заполучил здесь могущественных врагов. И в этом твоя большая ошибка. С ребятами из штата стоило бы держать свой норов в узде. Думаю, может, тебе стоит уехать за границу штата? Давай отвезу быстренько на автовокзал и направлю твою машину следом за…

— Я не могу уехать сейчас, Джесс. Еще толком не приступил к делу.

Глава 4

Вернувшись в отель, Тримейн сначала занялся царапиной на подбородке, потом открыл чемодан и достал детектор. Затренькал телефон.

— Тримейн? Мне только что звонил Граммонд. Ты что, с ума сошел? Я…

— Фред, — оборвал его Джеймс. — Я думал, ты собираешься снять этих копов из полиции штата с моей шеи.

— Слушай меня, Тримейн. Ты немедленно отстраняешься от работы! Не лезь ни во что! Будет лучше, если ни на минуту не покинешь номер в отеле. Это приказ!

— Фред, не пытайся сорвать на мне злость! — рявкнул Тримейн.

— Я приказал тебе отстраниться от дела! Все! — В трубке раздались короткие гудки. Тримейн повесил трубку и, засунув руку в карман, рассеянно подошел к окну.

Пальцы нащупали в кармане какие-то обломки, и он вытащил то, что осталось от медальона мисс Кэрролл. Серебряный диск был разбит — расколот в центре. Это, должно быть, случилось во время драки с Динамитом. Медальон выглядел…

Тримейн, прищурясь, уставился на разбитую мозаику деталей. Лабиринт тончайших проволочек, крохотных конденсаторов, стеклянных штучек…

Внизу на мостовой завизжали покрышки. Тримейн выглянул в окно. У тротуара затормозил черный автомобиль, его дверцы распахнулись. Четыре человека в форме выскочили из машины и направились ко входу в отель.

Тримейн кинулся к телефону. Дежурный на полицейском коммутаторе ответил ему.

— Джесса мне, быстро! — рявкнул Джеймс.

В трубке зазвучал голос начальника местной полиции.

— Джесс, прошел слух, что я крутой парень. У отеля тачка, полная копов из штата. Я убираюсь по черной лестнице. Помешай им чем только сможешь.

Тримейн бросил трубку, схватил чемодан и выскочил в коридор. На лестнице заднего хода было темно. Спотыкаясь и чертыхаясь, Тримейн добрался до служебного выхода. В переулке, куда он выбежал, никого не было.

Тримейн подошел к углу отеля, перебежал на другую сторону дороги, сунул чемодан на заднее сиденье машины и скользнул за руль. Завел мотор, отъехал от тротуара и посмотрел в зеркальце заднего вида. Все было спокойно.

Четыре квартала, отделявших его от дома мисс Кэрролл, он проскочил за несколько минут. Экономка провела его в гостиную.

— О да, мисс Кэрролл еще не спит, — сказала она. — До девяти она никогда не ложится. Я сейчас сообщу о вашем визите.

Тримейн мерил шагами комнату. Когда он совершал по гостиной третий круг, вошла мисс Кэрролл.

— Я бы не осмелился побеспокоить вас, если бы не очень важные обстоятельства, — обратился к ней Тримейн. — Пока ничего не могу объяснить. Вы сказали, что доверяете мне. Не могли бы вы сейчас поехать со мной? Это касается Брема… и, возможно, не только его.

Старая леди спокойно взглянула на него:

— Мне нужно взять накидку.

В машине Тримейн сказал:

— Мисс Кэрролл, мы едем к мистеру Брему. Полагаю, вы знаете, что случилось в его доме?

— Нет, Джеймс. Я теперь редко выхожу на улицу. Так что случилось?

— Банда хулиганствующих подростков прошлой ночью отправилась на охоту. У них было два ружья. Один из подростков выстрелил в Брема. И Брем после этого исчез. Но я не думаю, что он мертв.

Мисс Кэрролл судорожно вздохнула:

— Ты сказал… ты считаешь, что он еще жив…

— Он должен быть жив. До меня это только что дошло. Признаю, что немного поздновато. Этот медальон, который Брем дал вам… Вы когда-нибудь пробовали им воспользоваться?

— Воспользоваться? Зачем?.. Нет, Джеймс, я не верю в магию.

— Это не магия. Это электроника. Много лет назад Брем рассказывал мне про радио. Хотел научить меня. Сейчас я разыскиваю в Элсби передатчик. Прошлой ночью этот передатчик работал. Думаю, он принадлежит Брему.

В машине надолго повисло молчание.

— Джеймс, — наконец сказала мисс Кэрролл. — Я не понимаю.

— И я тоже, мисс Кэрролл. Все еще пытаюсь сложить эту головоломку. Но позвольте мне спросить о той ночи, когда Брем привез вас в свой дом. Вы сказали, что он бросился на кухню и открыл люк в полу…

— Разве я сказала «в полу»? Я ошиблась, Джеймс. Панель была в стене.

— Похоже, мои выводы оказались поспешными. В какой стене?

— Он прошел через всю кухню. Там стоял стол с подсвечником. Брем обогнул стол и надавил рукой на стену над ящиком для дров. Панель скользнула вбок. За ней было совершенно темно. Брем нагнул голову из-за того, что отверстие было слишком маленьким для него, и вошел внутрь…

— Это должна быть восточная стена… слева от задней двери?

— Да.

— Мисс Кэрролл, а вы можете точно вспомнить, что той ночью говорил вам Брем? Что-то о борьбе с чем-то, не так ли?

— Шестьдесят лет я старалась выкинуть Брема из памяти, Джеймс. Но я помню каждое его слово.

Она ненадолго умолкла.

— Я сидела рядом с ним в легкой двухместной коляске. Стоял теплый весенний вечер. Я сказала ему, что люблю его, и… и он ответил мне. Сказал, что ему следовало намного раньше объясниться со мной, но он все никак не мог решиться. А потом рассказал мне то, что, по его мнению, я должна была знать.

По словам Брема, его жизнь ему не принадлежала. Он происходил не… не из нашего мира. Был агентом могущественной державы и преследовал банду преступников… — Старая леди секунду помолчала. — Эту часть его объяснений я почти не смогла понять. Боюсь, она была слишком несообразной. Он бессвязно рассказывал о злобных созданиях, которые скрываются в полумраке пещеры. Его долг — каждую ночь вести беспрестанную битву с темными силами.

— Какую именно битву? И с кем — с призраками, демонами или еще с кем-то?

— Не знаю. Злые силы, которые не проникнут в наш мир, пока Брем после наступления темноты встречает их у портала и противостоит им.

— Почему он не подыщет себе помощника?

— Только он может противостоять им. Я плохо знаю психопатологию, но клинические симптомы паранойи мне известны. Я отодвинулась от Брема. Он сел, склонившись вперед, в его взгляде была решимость. Я начала плакать и просить отвезти меня домой. Он повернулся ко мне, и я увидела боль и страдание в его глазах. Я любила Брема… и одновременно боялась его. И он не стал поворачивать лошадей. Ночь приближалась, и враги ждали его.

— А потом, когда вы добрались до дома Брема…

— Тот все нахлестывал лошадей, и помню, как я рыдала, вцепившись в коляску. А затем мы уже были около дома. Брем, не сказав ни слова, выпрыгнул из коляски и вбежал в дом. Зажег керосиновую лампу и повернулся ко мне. Откуда-то донесся призывный вой — словно выло раненое животное. Брем закричал — что-то неразборчивое — и бросился в заднюю часть дома. Я взяла лампу и пошла за ним. В кухне он подскочил к стене и нажал на нее. Панель открылась. Брем взглянул на меня. Его лицо было совершенно белым. «Ради Высших Богов, Линда Кэрролл, я умоляю тебя…» — сказал он. Я закричала. И его лицо стало твердым, и он спустился вниз, а я все кричала и кричала… — Мисс Кэрролл закрыла глаза и судорожно вздохнула.

— Очень жаль, мисс Кэрролл, что я вынужден попросить вас кое-что вспомнить, — сказал Тримейн. — Но мне необходимо знать все.

Издали слабо донесся вой сирены. В зеркале заднего вида отразились тусклые огни фар. Но полицейская машина отставала где-то на полмили. Тримейн надавил на педаль газа. Мощный автомобиль устремился вперед.

— Джеймс, ты ожидаешь каких-то неприятностей на дороге?

— Встреча с полицией штата не очень желательна для меня, мисс Кэрролл. Догадываюсь, они не слишком довольны Джессом. И теперь жаждут крови. Но думаю, смогу опередить их.

— Джеймс, — спросила леди, сев прямо и оглянувшись назад, — если это сотрудники полиции, разве ты не должен остановиться?

— Не могу, мисс Кэрролл. Сейчас я не могу тратить на них время. Если в моей идее хоть что-то есть, мы должны как можно скорее добраться…

Машина проскочила в ворота и заскрежетала покрышками, останавливаясь у крыльца. Дом Брема, мрачный и неосвещенный, смутной громадиной стоял перед ними. Тримейн выскочил из машины, обогнул ее и помог выйти мисс Кэрролл. Твердость ее походки сильно поразила его. В блеклом свете сгущающихся сумерек Тримейн мельком увидел профиль старой дамы.

Когда-то, должно быть, она была очень красива…

Он сунул руку в бардачок и достал фонарик.

— Мы не должны медлить ни секунды, — заявил Тримейн. — Та машина отстала от нас не больше чем на минуту. — Он полез на заднее сиденье и вытащил наружу тяжелый чемодан. — Надеюсь, мисс Кэрролл, вы помните, что именно Брем делал с той панелью.

Они поднялись на крыльцо, и фонарик Тримейна высветил сломанный запор. Тримейн со своей спутницей прошли по темной прихожей и попали в кухню.

— Это было здесь, — сказала мисс Кэрролл.

Снаружи донесся шум мотора — машина, мчавшаяся по шоссе, затормозила, въехав во двор. Холодный свет фар упал на стену кухни. Тримейн кинулся к месту, на которое указала мисс Кэрролл, поставил чемодан на пол и принялся ощупывать стену.

— Посвети мне, Джеймс, — спокойно попросила мисс Кэрролл. — Нажимать надо здесь. — Она показала более точно.

Тримейн опять навалился на стену. Ничего не произошло. Снаружи донесся стук закрывшихся дверей машины; приглушенный голос пролаял команду.

— Вы уверены?..

— Да. Попытайся еще раз, Джеймс.

Тримейн принялся энергично шлепать ладонью по стене в поисках скрытой задвижки.

— Немного выше, Джеймс. Брем был высокого роста. Панель открывается под…

Тримейн потянулся выше, заколотил по стене, стал на цыпочки, стукнул чуть в стороне…

Тихий щелчок — и часть стены в три фута высотой и четыре шириной бесшумно откатилась вбок. Тримейн увидел хорошо смазанные металлические ползунки, а за ними ступени, ведущие вниз.

— Джеймс, они уже на крыльце, — предупредила его мисс Кэрролл.

— Свет! — Тримейн схватил фонарь и поставил ногу на порог. Потом потянулся за чемоданом и подтащил его к себе. — Скажите им, что я похитил вас, мисс Кэрролл. И большое спасибо вам.

Пожилая леди подала ему руку:

— Помоги мне, Джеймс. Однажды я не решилась сделать это. Теперь я не повторю ту глупость.

Тримейн заколебался, потом вылез в кухню и помог мисс Кэрролл забраться внутрь. В прихожей загрохотали тяжелые шаги. Луч фонаря высветил черную кнопку с шестью контактами. Тримейн нажал на нее. Панель скользнула на место.

Джеймс направил фонарик на ступеньки.

— Ну что ж, мисс Кэрролл, — сказал он. — Давайте спускаться.

Через пятнадцать ступенек лестница закончилась. Дальше шел коридор с изогнутыми стенами из черного стекла и полом из грубо оструганных досок. Совершенно прямой коридор был длиной в двадцать футов и упирался в старомодную пятистворчатую дверь. Тримейн попробовал повернуть круглую медную ручку. Дверь отворилась, и за ней открылось помещение, формой похожее на естественную пещеру, с влажными стенами из желтого камня, низким неровным сводом и утоптанным земляным полом.

В центре на приземистом треножнике стояли какие-то механизмы из черного металла и стекла, чем-то напоминающие пулеметы. Они были нацелены на глухую стену. Рядом с треножником в древнем деревянном кресле-качалке полулежал мужчина. Его рубашка была окровавлена, и темная лужица растеклась под ним.

— Брем! — вскрикнула мисс Кэрролл. Она подошла к креслу и взяла мужчину за руку, пристально вглядываясь ему в лицо.

— Он мертв? — нервно спросил Тримейн.

— Руки холодные… но пульс есть.

Возле двери стояла керосиновая лампа. Тримейн зажег ее и подошел к креслу. Вытащил перочинный нож и срезал с раны пиджак и рубашку. Дробь угодила Брему в бок — там была неглубокая рваная рана размером с ладонь.

— Кровотечение уже остановилось, — заметил Тримейн. — Я бы сказал, что выстрел пришелся по касательной. — Он продолжил осмотр. — Рука тоже задета, но не так глубоко. И, думаю, сломана пара ребер. Если он не потерял слишком много крови…

Тримейн стянул пиджак и расстелил на полу.

— Давайте переложим Брема сюда и попытаемся привести в чувство.

Брем, лежащий на спине на полу, показался Тримейну даже больше шести футов четырех дюймов и гораздо моложе своих без малого ста лет. Мисс Кэрролл опустилась на колени рядом со стариком и принялась растирать его руки, что-то тихо приговаривая.

Неожиданно пронзительный крик прорезал воздух.

Тримейн, пораженный, резко дернулся. Глаза мисс Кэрролл расширились.

Крик превратился в низкий рокот, стал громче, перешел в визг и оборвался.

— Именно эти звуки я слышала той ночью, — вздохнула мисс Кэрролл. — Позже я решила, что мне почудилось, но я помню… Джеймс, что все это значит?

— Возможно, это значит, что Брем был не настолько безумен, как вы думали, — ответил Тримейн.

— Джеймс! Посмотри на стену… — судорожно выдохнула мисс Кэрролл.

Тримейн обернулся. На каменной стене двигались, мерцали, колыхались смутные тени.

— Что за чертовщина?

Брем застонал и пошевелился. Тримейн кинулся к нему.

— Брем! — закричал он. — Придите в себя!

Глаза Брема открылись. Мгновение он пораженно смотрел на Тримейна, потом перевел взгляд на мисс Кэрролл. Затем неуклюже попытался сесть.

— Брем… ты должен лечь, — заявила мисс Кэрролл.

— Линда Кэрролл, — сказал Брем. Его голос был глубокий и хриплый.

— Брем, ты ранен…

В воздухе опять повис хныкающий вой. Брем застыл.

— Который час? — проскрежетал он.

— Солнце только зашло; чуть больше семи… Брем попытался встать на ноги.

— Помогите мне подняться! — приказал он. — Проклятая слабость…

Джеймс подхватил его под руку.

— Осторожней, Брем, — сказал он. — Иначе ваша рана опять начнет кровоточить.

— К Отражателю! — пробормотал Брем.

Тримейн довел его до кресла-качалки и помог сесть. Брем вцепился в две пистолетные рукоятки, крепко сжал их.

— Молодой человек, — попросил Брем. — Возьмите тот обруч, наденьте мне на шею.

На проволочной петле висело кольцо из тусклого металла. Тримейн взял его и надел на Брема. Кольцо как влитое легло на плечи старика, небольшой выступ пришелся как раз напротив шеи.

— Брем, — спросил Тримейн, — что это все значит?

— Следите за той стеной. Мой взор затуманивается. Описывайте все, что видите.

— Это похоже на тени. Но что отбрасывает их?

— Вы можете описать детали?

— Нет, ничего определенного — словно кто-то шевелит пальцами перед объективом диапроектора.

— Излучение звезды пока еще слишком жесткое, — пробормотал Брем. — Но точка пересечения орбит приближается. Пусть Высшие Боги направляют меня.

Резким взрывом звуков прозвучал вой. Брем весь напрягся.

— Что вы видите? — требовательно спросил он.

— Очертания становятся более четкими. Создается впечатление, что за движущимися силуэтами есть еще чьи-то контуры. Такое бывает, когда смотришь в запотевшее окно…

Тримейну показалось, что за туманной поверхностью он разглядел высокое узкое помещение, купающееся в белом свете. Создания, похожие на призрачные карикатуры людей, сновали взад и вперед на переднем плане смутной картины.

— Они выглядят так, словно их вырезали из крокодиловой кожи, — прошептал Джеймс. — Когда они поворачиваются и я вижу их в профиль, они тонкие, как…

— Эффект затухания сигнала между измерениями. Ниссы сейчас стараются подогнать матрицы под плоскость нашего измерения. Понимаете ли, если они преуспеют в этом, то вся Земля окажется у их ног.

— Кто они такие? Где они? Это ведь сплошная скала…

— То, что вы видите, является Командным Центром ниссов. Он находится в другом мире, не в вашем, но здесь — мультигранник пересечения. Ниссы наводят сюда генераторы гармонических колебаний в надежде установить угловую апертуру.

— Я не понял и половины того, что вы сказали, Брем. А в остальную часть не в состоянии поверить. Но факты — упрямая вещь, и я должен действовать так, будто все понял и во все поверил.

Каменная стена неожиданно стала прозрачной. Словно поверхность расплавленного стекла, камень растекся под напором призрачного яркого света. За стеной, видимые теперь совершенно отчетливо, напряженно работали ниссовские техники. Их лица были похожи на маски красно-коричневой гофрированной кожи. Прямо напротив Отражателя Брема, нацеленная на него, стояла огромная камера с покрытым серебром объективом диаметром в фут. Одетый в черное нисс устроился на сиденье на самом верху устройства. Белый свет заливал пещеру, отбрасывая на пол черные тени. Брем сгорбился над Отражателем, лицо его было напряжено от усталости.

В воздухе вокруг машины ниссов разлилось сияние. Ниссы-техники больше не суетились, а просто стояли и смотрели крошечными ярко-красными глазками на стену. Прошло несколько секунд, в которые могла бы вместиться вечность. Одетый в черное нисс неожиданно махнул конечностью. Другой повернулся к красному рубильнику и опустил его до упора. Стена опять внезапно изменилась — она стала молочно-белой, а потом потускнела до полной непрозрачности.

Брем тяжело опустился в кресло и закрыл глаза.

— Не этот раз они было совсем близко, — с трудом прохрипел он. — Я слабею.

— Давайте я займусь Отражателем, — предложил Тримейн. — Только объясните, что делать.

— Как я смогу объяснить вам? Вы же не поймете!

— Возможно, я пойму достаточно, чтобы мы дотянули до конца ночи.

Брем, казалось, немного пришел в себя.

— Ладно. Вы должны знать, что… я агент, работающий на Великий Мир. Многие столетия мы вели войну с ниссами, злобными созданиями, которые грабят континуумы. Они установили Скважину здесь, на Земле. Мы засекли это и обнаружили, что вскоре тут может быть установлен Портал. Меня отправили сюда вместе с отрядом, чтобы мы отразили…

— Вы рассказываете мне совершенную бессмыслицу, — прервал его Тримейн. — Давайте пропустим подробности о Великом Мире и о континуумах… Но что такое Скважина?

— Точка материального контакта между миром ниссов и этим измерением пространства-времени. С ее помощью они смогут выкачать кислород с этой богатой планеты. А потом они явятся сюда, чтобы сожрать трупы.

— Что такое Портал?

— Великий Мир находится в другом ряду гармонических колебаний. Когда периоды колебаний совпадают, мы можем установить Порталы тождественного времени, но, увы, только с огромными пробелами во времени между ними. Мы наблюдаем за излучением ниссовской аппаратуры и, когда можем, то здесь, то там перехватываем их.

— Я понял: противостояние врагу.

— Но мы опоздали. Мультигранник пересечений был уже далеко продвинут вперед. Слепящий шквал хлестал за пределами грота, куда ниссы сфокусировали свою Скважину, и гром прокатился по небесам, когда ионизация достигла верхних слоев атмосферы. Я бросил все силы против Скважины, но уничтожить ее не смог… впрочем, и ниссы не смогли пробить ход сюда.

— И все это случилось шестьдесят лет назад? И ниссы до сих пор пробиваются на Землю?

— Вы должны выбросить из головы иллюзорные представления о времени. Для ниссов с тех пор прошло только несколько дней. А здесь, в пещере, где из каждой ночи я тратил всего лишь десятки минут на схватку с ниссами, за это время прошли долгие годы.

— А почему вы не заведете помощника? Почему вы должны сражаться в одиночку?

— Давление, которое пространство-время оказывает на Портал, крайне велико, и, чтобы удержать фокусировку Портала, требуется огромная мощность. Даже когда частота колебаний мала. Вначале мы смогли добиться лишь мимолетного контакта с вашим измерением. Именно тогда мы и обнаружили активные попытки ниссов проникнуть сюда. Следующий контакт был четыре дня спустя, он продолжался двадцать четыре минуты — достаточно долго, чтобы установить Отражатель. Я отбил атаку ниссов и понял, что исход битвы сомнителен. Но Земля — неплохой мир, и я не мог позволить ему сгинуть просто так, даже не попытавшись его защитить. Третье совпадение тождественности времени было возможно через двадцать дней. Я решил на этот срок остаться здесь, потом отразить атаку ниссов и при очередном контакте вернуться домой. Портал закрылся, а я со своим отрядом приступил к борьбе с ниссами.

Следующая ночь продемонстрировала всю безнадежность нашего предприятия. А днем мы выбрались из того места, куда ниссы сфокусировали свою Скважину, и стали исследовать эти земли, и тогда мы полюбили ваше маленькое теплое солнце, странное голубое небо, зеленую растительность. Нам, жителям древнего мира, все это казалось райским садом юной жизни. А потом я рискнул отправиться в город… и там увидел такую девушку, какой доселе не знал Космос, ибо ее красота была…

Прошло двадцать дней. Ниссы удержали свой плацдарм — и все же я отбросил их, не пустил сюда.

Портал открылся. Я приказал своему отряду возвращаться. Портал закрылся. С тех пор мне пришлось сражаться с ниссами в одиночку.

— Брем! — воскликнула мисс Кэрролл. — Брем… ты остался здесь, хотя мог бежать… а я…

— Хотел бы я, чтобы в моих силах было вернуть тебе эти зря потраченные годы, Линда Кэрролл, — сказал Брем. — Хотел бы я, чтобы мы вместе жили под более ярким солнцем, чем это…

— Вы отказались от своего мира, чтобы дать нашему хоть небольшую отсрочку, — вмешался Тримейн. — А мы отблагодарили вас выстрелом в упор.

— Брем… когда Портал снова откроется?

— Уже не при моей жизни, Линда. В течение десяти тысяч лет он будет закрыт.

— Но почему же вы не взяли помощника? — спросил Тримейн. — Вы могли бы научить кого-нибудь…

— Я пытался вначале. Но чего можно добиться от испуганных деревенских парней? Они твердили о колдовстве и в ужасе улепетывали прочь.

— Но вы вечность не протянете. Расскажите мне, как эта штука работает. Пришло время отправить вас в отпуск!

Брем говорил полчаса, а Тримейн внимательно слушал.

— Если я потеряю силы, — закончил Брем, — займите мое место за Отражателем. Поместите обруч на шею. Когда стена станет прозрачной, вцепитесь в рукоятки и напустите свой разум на ниссов. Пожелайте изо всех сил: то, что делают ниссы, не должно получиться. Когда грянет гром, вы поймете, что потерпели неудачу.

— Хорошо. Я буду готов. Но прежде давайте разберемся кое в чем. Этот ваш Отражатель реагирует на мысли, правильно? Усиливает их…

— Он служит для фокусировки силы разума. Но теперь поспешим. Боюсь, вскоре они возобновят атаку.

— Думаю, это произойдет минут через двадцать или около того, — проговорил Джеймс. — Оставайтесь на месте и немного отдохните.

Голубые суровые глаза под седыми бровями уставились на него.

— Молодой человек, что вы понимаете в этом?

— Думаю, разгадал принцип — я неделями наблюдал за этими передачами. За последние несколько ночей моя идея, похоже, полностью подтвердилась.

— Во всем мире никто, кроме меня, не знает об атаке ниссов. Как вы смогли проанализировать то, о чем не знаете?

— Вероятно, Брем, вам это неизвестно, но ваш Отражатель творит черт-те что со средствами связи. Недавно мы разработали то, что считалось совершенно секретным проектом, а вы пустили его под откос.

— Мой Отражатель — всего лишь маленькая портативная модель, плохо экранированная, — сказал Брем. — Резонансные эффекты его непредсказуемы. Когда кто-то стремится направить по каналу силу мыслей…

— Погодите-ка! — воскликнул Тримейн.

— Что случилось? — спросила встревоженная мисс Кэрролл.

— Гиперкороткие волны, — ответил взволнованно Тримейн. — Мгновенная передача. И мысль. Ничего удивительного, что у людей болела голова, а по ночам снились кошмары! Вы вели передачи на той же самой волне, что и человеческий мозг!

— Эти ваши гиперкороткие волны, вы сказали, что они распространяются мгновенно? — спросил Брем.

— Считается, что эта информация совершенно секретна.

— Такого устройства нет во всем Мироздании, — сказал Брем. — Известно, что только протоплазматический мозг может продуцировать состояние возбуждения с нулевым запаздыванием.

Тримейн нахмурился:

— Брем, этот Отражатель фокусирует то, что из-за отсутствия лучшего термина я называю мыслеволнами. При помощи эффекта интерференции Отражатель заглушает гармонический генератор ниссов. А что будет, если мы подадим на него большую мощность?

— Нет. Мощь разума усилена быть не может…

— Я говорю не об усилении, но имею в виду дополнительный источник. У меня с собой есть приемник, работающий на гиперкоротких волнах. После небольшой переделки он превратится в передатчик. Мы можем его подсоединить к Отражателю?

Брем покачал головой.

— Если бы я был техником… — со вздохом сказал он. — Мне известно только то, что требуется знать для управления Отражателем.

— Разрешите взглянуть на него, — попросил Тримейн. — Может, я сумею разобраться.

— Будьте осторожны. Без Отражателя мы беззащитны перед атакой ниссов.

— Постараюсь.

Тримейн подошел к Отражателю и принялся осматривать его, прослеживая электрические связи и определяя назначение деталей.

— Схема достаточно понятна, — сказал он. — Вот это, должно быть, мощные электромагниты, они создают своего рода компрессию. А это — преломляющие катушки. Просто и гениально. Воспользовавшись моей идеей, мы сможем излучить гиперкороткую волну…

— Сначала давайте займемся ниссами!

— Разумеется. — Тримейн посмотрел на Брема. — Думаю, смогу подсоединить свой аппарат к Отражателю. Вы разрешите?

— Сколько это займет времени?

— Не больше пятнадцати минут.

— У нас останется мало времени.

— Периоды между атаками сокращаются, — заявил Тримейн. — Я высчитал, что следующая передача… или атака… произойдет в интервале от пяти минут до нескольких часов. Возможно, это наш последний шанс.

— Тогда попытайтесь, — разрешил Брем.

Тримейн кивнул, подошел к чемодану, вытащил из него инструменты и тяжелый черный ящик и принялся за работу. Линда Кэрролл, что-то тихо говоря Брему, села рядом с ним. Прошло несколько минут.

— Отлично, — наконец сказал Тримейн. — Передатчик готов.

Он вернулся к Отражателю, на секунду застыл в нерешительности, затем отвернул две гайки и снял кожух.

— Отражатель отключен, — сказал Тримейн. — Надеюсь, мои вычисления верны.

Брем и мисс Кэрролл молча следили за действиями Тримейна. Тот протянул провода, подсоединил их, затем щелкнул выключателем передатчика и, глядя на индикаторы, настроил его.

— Прошлая атака была сорок девять минут назад, — сообщил Брем. — Поторопитесь.

— Почти готово, — ответил Тримейн.

От стены донесся резкий крик. Тримейн подскочил на месте.

— Что означают эти чертовы звуки?

— Ничего — обычные помехи. Но они предупреждают о том, что гармонические генераторы разогреваются. — Брем с трудом встал с кресла. — Теперь последует нападение.

— Тени! — воскликнула мисс Кэрролл.

Брем тяжело опустился в кресло, откинулся назад. Слабое зарево, исходящее от стены, заметно подчеркивало восковую бледность его лица. Зарево становилось ярче, а тени — четче.

— Быстрее, Джеймс, — поторопила мисс Кэрролл. — Оно приближается.

Брем из-под полуопущенных век смотрел на стену.

— Я должен занять позицию в Отражателе. Я… Он обмяк, голова опустилась на грудь.

— Брем! — закричала мисс Кэрролл. Тримейн резко поставил кожух на место, обернулся к креслу, схватил его и вместе с лежащим в нем Бремом отнес подальше от Отражателя. Потом торопливо вернулся назад, надел обруч на шею и крепко сжал рукоятки. На стене молча суетились тени ниссов, которые готовились к атаке. Одетый в черное нисс взбирался на вершину установки. Стена стала прозрачной. Тримейн уставился сквозь нее на узкое помещение, на облаченных в серое ниссов. Они стояли и смотрели на него. Один указал конечностью на Тримейна. У остальных встали дыбом кожистые гребни.

«Не входить, мерзкие твари! — подумал Тримейн. — Убирайтесь, отступайте, сдавайтесь…»

Голубое зарево превратилось в мерцающий свод над машиной ниссов. Техники не двигались; крошечные красные глазки на узких лицах инопланетян блестели, устремленные на брешь в пространстве-времени. Тримейну пришлось прищуриться — ослепительно яркий свет Командного Центра ниссов резал глаза. Последний намек на существование пологой поверхности известняковой стены исчез. Тримейн почувствовал легкое дуновение, пыль поднялась и заклубилась в воздухе. Появился запах йода.

«Назад! — подумал Тримейн. — Не входить…»

Ряды ожидающих ниссов беспокойно зашевелились. Тримейн слышал сухой шорох мозолистых ног, шаркающих по полу, завывание гармонического генератора. Глаза Тримейна болели. Вокруг закружилась горячая пыль, и он задохнулся и закашлялся.

«Нет! — подумал Тримейн, бросая отрицание, словно невесомую бомбу. — Изыдьте! Отступите!»

Ниссы задвигались, готовя машину на колесах, подкатывая ее к нужному месту. Тримейн зашелся в мучительном приступе кашля, пытаясь вдохнуть хоть один глоток воздуха, избавиться от пелены перед глазами.

Зазвучал барабанный бой, острые песчинки больно впились в лицо Тримейну. Ниссы работали очень быстро, их дыхательные жабры заметно растянулись от непривычного притока кислорода.

«Наш кислород! — подумал Тримейн. — Грабеж уже начался, я потерпел поражение, и люди Земли скоро задохнутся и умрут…»

Откуда-то из бесконечной дали на грани слышимости донесся раскат грома, стал сильнее…

Одетый в черное нисс поднял гребень, покрытый черными чешуйками, торжествующе привстал на вершине инопланетной машины. Он уставился на Тримейна, его пасть, больше смахивающая на капкан, раскрылась, выставив напоказ язык, ничем не отличающийся от алой змейки, и глубокую глотку с рядами похожих на иглы снежно-белых зубов. Нисс, демонстрируя безграничное презрение к противнику, высунул наружу омерзительный язык.

И неожиданно Тримейн ощутил бешеный прилив холодной ярости. «В нашем мире мы умеем обращаться со змеями, — подумал он, и сила его мысли была невероятна. — Мы давим их каблуками…» Он мысленно увидел: извивающаяся в агонии гремучая змея с переломанным хребтом и опускающаяся палка; разъяренный коралловый аспид с желтым ядом, капающим с зубов, и газонокосилка, ножами полосующая аспида на части; водяной щитомордник, выстрелом из ружья превращенный в кровавое месиво…

«Убирайся, змея, — подумал он. — Умри! Сдохни, гадина!»

Раскаты грома утихли.

А одетый в черное нисс, управляющий гармоническим генератором, резко захлопнул пасть и сжался.

«Умри! — мысленно закричал Тримейн. — Сдохни!»

Нисс, казалось, задрожал и съежился. Гребень дважды дернулся и опал. Красные глаза зажмурились, и нисс свалился с генератора. Тримейн закашлялся, ухватился снова за рукоятки и перевел взгляд на одетого в серую форму нисса, который карабкался на генератор, чтобы заменить оператора.

«Я сказал: сдохни, змея!»

Нисс оступился и упал на головы других ниссов, которые метались взад-вперед, словно муравьи в разворошенном муравейнике. Один из них обернулся, встретился взглядом с Тримейном и полез к красному рубильнику.

«Нет, ты не отключишь генератор! — подумал Тримейн. — Это не так уж легко, змея. Умри!»

Не дотянувшись до рубильника, нисс свалился на пол. Тримейн глубоко вздохнул, и горячий воздух, смешанный с пылью, обжег ему легкие. Он сморгнул слезы боли и охватил взглядом целую группу ниссов.

«Умрите!»

Ниссы упали. Остальные попытались спастись бегством, но мысль Тримейна срезала их, будто коса, и устремилась дальше, оставляя после себя полосу поверженных тел. Ненависть бродила среди ниссов и пощады не знала.

«Теперь механизмы», — решил Тримейн. Он уставился на гармонический генератор. Тот расплавился, растекся горячей лужицей. Высокие стойки с приборами и лампочками, сверкающими, словно драгоценные камни, почернели, смялись и рухнули. Воздух внезапно опять стал чистым. Тримейн с удовольствием вдохнул его полной грудью. Каменная стена начала возвращаться к бытию.

«Нет! — грозно подумал Тримейн. — Держать эту Скважину открытой!»

Стена замерцала и вновь исчезла. Тримейн опять смотрел на ярко освещенное помещение, на почерневшие стены, на груду мертвых тел.

«Без всякой жалости, — подумал он. — Вы собирались вонзить белые клыки в горло людей, безмятежно спящих в своих домах… как вы это проделывали в сотнях миров. Вы — раковая опухоль Космоса. А у меня есть лекарство».

«Стена, обрушьтесь!»

Потолок в помещении ниссов просел и обвалился. Обломки дождем хлынули вниз. Стены зашатались, пошли трещинами и рухнули. Облако пыли вихрем унеслось прочь, открыв взгляду усеянное звездами небо.

«Пыль, не возвращайся! — мысленно приказал Тримейн. — Меня ждет работа, и нужен свежий воздух!»

Джеймс осмотрел каменистую местность, в свете звезд казавшуюся призрачно-белой.

«Пусть камни расплавятся и потекут, как воды!»

Небольшой каменный курган раскалился докрасна, осел и расплылся желтыми ручейками, вскоре пропавшими из вида в сиянии земной коры, которая забурлила, закипела и покрылась пузырями, изрыгая из недр газы. Волна жара накатила на Тримейна.

«Пусть здесь станет прохладно, — подумал он. — Ну а теперь — да сгинет мир ниссов…»

— Нет! — раздался крик Брема. — Стойте! Остановитесь!

Тримейн заколебался. Он посмотрел на ярящиеся вулканы средь расплавленных камней…

«Я могу уничтожить все это, — подумал он. — И звезды в небе ниссов тоже…»

— Велика сила твоей ненависти, землянин! — воскликнул Брем. — Но обуздай ее, иначе ты уничтожишь всех нас!

— Почему? — спросил Тримейн, стараясь перекричать клокотание вулканов. — Своей мыслью я могу разделаться с ниссами, а заодно и с их больной вселенной!

— Усмири себя, — хрипло воззвал Брем. — Твоя ярость уничтожает нас! Одна из звезд, которую ты видишь в небе ниссов, — ваше земное Солнце!

— Солнце? — переспросил Тримейн. — Значит, это Солнце, каким оно было тысячи лет назад. Чтобы пересечь Галактику, свету требуется значительное время. И если Земля все еще существует… то она не была уничтожена!

— Умен ты, землянин, — сказал Брем. — Ваша раса — чудо Космоса, и ненависть твоя смертельна. Но о силах, освобожденных тобой, землянин, ты не ведаешь ничего. Прошлое так же переменчиво, как сталь и скалы, сейчас расплавленные тобой.

— Прислушайся к его словам, Джеймс, — вмешалась мисс Кэрролл. — Я прошу тебя, прислушайся.

Тримейн, по-прежнему вцепившись в ручки, резко повернул голову, чтобы взглянуть на нее. Мисс Кэрролл, выпрямившись и высоко подняв голову, спокойно вернула ему взгляд. Рядом с ней лихорадочно горели глубоко запавшие глаза на морщинистом лице Брема.

— Джесс признался мне, что мальчиком он считал вас принцессой, когда вы мчались мимо него в фаэтоне, гордая и величественная, с рыжими волосами, уложенными в высокую прическу, — сказал Тримейн. — И вы, Брем, — вы были молоды и любили мисс Кэрролл. Ниссы украли у вас молодость. Вы провели жизнь здесь, в пещере, в одиночку сражаясь с ниссами. А Линда Кэрролл ждала вас все эти годы, потому что любила… и боялась вас. И в чем же корень бед? В ниссах! И теперь вы хотите, чтобы я пощадил их?

— Ты одолел их, — возразил Брем. — И сейчас опьянен силой, сокрытой в твоем разуме. Но любовь сильнее ненависти. Наша любовь поддерживала нас, твоя ненависть умеет только разрушать.

Тримейн встретился взглядом со стариком. Потом глубоко вздохнул и, хрипя, выдохнул.

— Ладно, — согласился Джеймс. — Похоже, я действительно возомнил себя богом. Думаю, ниссы надолго запомнят эту схватку. Они больше не сунутся на Землю.

— Ты доблестно сражался, Джеймс, и ты победил, — сказала мисс Кэрролл. — А теперь пусть эта сила покинет тебя.

Тримейн опять обернулся к ней.

— Вы заслужили лучшей судьбы, чем ваша, мисс Кэрролл, — заявил он. — Брем, вы сказали, что прошлое изменчиво. Предположим…

— От добра добра не ищут, — прервал его Брем. — Как получилось, так и получилось.

— Когда-то, давным-давно, вы пытались объясниться с Линдой Кэрролл. Но тогда слишком многое было против вас; она не смогла понять объяснений. Испугалась. И вы страдали долгих шестьдесят лет. Предположим, что всех этих лет не было. Предположим, я могу вернуть ту ночь… заменить ею нынешнюю…

— Это невозможно!

— Если я захочу — станет возможным!

Тримейн еще крепче вцепился в рукоятки.

«Пусть эта ночь будет той ночью, — яростно подумал Джеймс. — Той ночью в тысяча девятьсот первом году, когда в последний раз прервалась связь Брема с его родным миром. Пусть она будет той ночью, и до закрытия Портала останется еще целых пять минут. Только эта машина и я сохранимся такими, какими есть сейчас, остальное должно измениться. Снаружи, в фермерских домах вдоль дороги на Элсби, горят газовые рожки, а в самом городе, в конюшнях позади домов, стоят лошади, и президент Мак-Кинли обедает в Белом доме…»

За спиной Тримейна раздался какой-то звук. Он резко обернулся. Опустошенные земли ниссов исчезли. Поперек пещеры, рассекая надвое известняковую стену, стояло громадное овальное зеркало. Из него вышел человек и застыл, увидев Тримейна. Он был высок и широкоплеч, этот человек с соломенными кудрями и тонким красивым лицом.

— Фдаз ха? — спросил незнакомец. Потом его взгляд скользнул в сторону от Тримейна, и глаза расширились от удивления. Тримейн проследил за его взглядом. Молодая девушка с распущенными волосами до пояса, одетая в шелковый пеньюар, стояла в дверях, держа в руках расческу. От потрясения девушка молчала и не двигалась с места.

— Мистер Брем!.. — наконец воскликнула она. — Что…

Тримейн с трудом обрел голос.

— Мисс Кэрролл, не бойтесь! — успокаивающе сказал он. — Я ваш друг, доверьтесь мне.

Линда Кэрролл широко раскрытыми глазами посмотрела на него.

— Кто вы? — прошептала она. — Я была в спальне…

— Не могу объяснить вам. Здесь сегодняшней ночью было сотворено чудо… ради вас. — Тримейн повернулся к Брему. — Послушайте…

— Что за человек ви есть? — прервал его Брем. Английским языком молодой Брем явно владел еще очень плохо. — Как ви пришли в этот место?

— Послушайте меня, Брем! — рявкнул на него Тримейн. — Время изменчиво. Вы остались здесь, чтобы защитить Линду Кэрролл и мир Линды Кэрролл. Вы только что приняли это решение, правильно? — Тримейн не стал дожидаться ответа. — Вам пришлось застрять здесь… на шестьдесят лет. Земная технология развивалась очень быстро. Однажды сюда случайно забрел человек, который разыскивал источник сигнала некоего передатчика. Этим передатчиком был ваш Отражатель. А человеком — я. Вы показали мне, как пользоваться Отражателем… и с его помощью я уничтожил ниссов. А потом вернул время назад — ради вас и Линды Кэрролл: Портал закроется через две минуты. Не теряйте времени…

— Изменчивое время? — недоуменно переспросил Брем. Он подошел к Линде. — Прекрасная девушка с Земли, — сказал он. — Не бойтесь…

— Сэр, мы едва знакомы, — ответила мисс Кэрролл. — Как я, полуодетая, попала сю…

— Берите ее, Брем! — крикнул Тримейн. — Берите и уходите через этот Портал! Быстрее! — Он посмотрел на Линду Кэрролл: — Не стоит бояться. Вы знаете, что любите его. Так идите же с ним, или вам всю жизнь придется жалеть об отказе!

— Ты пойдешь со мной? — спросил Брем.

Он протянул руку мисс Кэрролл. Линда на секунду замерла в нерешительности, потом вложила свою руку в его. Брем подвел девушку к зеркальной поверхности и помог ей войти в Портал. Потом обернулся к Тримейну.

— Я ничего не понял, землянин, — сказал Брем. — Но благодарю вас.

И ушел.

Оставшись один в тускло освещенном гроте, Тримейн наконец-то позволил рукам отпустить рукоятки. Он, пошатываясь, добрел до кресла-качалки и тяжело опустился в него. Тримейн чувствовал себя еле живым, полностью лишенным сил. Руки болели от напряжения. Как долго это продолжалось? Пять минут? Час? Или вообще ему все привиделось?..

Но Брем и Линда Кэрролл исчезли. Все происшедшее вовсе не было плодом воображения. И ниссы разбиты.

Но оставался его собственный мир, в котором борьба еще не закончилась. Полиция явно поджидает его и осматривает дом Брема. Копы наверняка захотят знать, что он, Тримейн, сделал с Линдой Кэрролл. Возможно, его даже обвинят в убийстве. От Фреда и от Бюра помощи ждать не приходится. И от Джесса тоже — вполне вероятно, он уже сидит за решеткой и ждет сурового приговора за помехи в отправлении правосудия и превышение полномочий.

Тримейн встал и бросил прощальный взгляд на опустевшую пещеру, на странной формы инопланетный Отражатель, на зеркальный Портал. Был соблазн самому шагнуть в Портал, но Тримейн справился с ним. Ведь здесь — его мир, даже с недостатками. Потом, когда силы восстановятся, можно будет опять воспользоваться Отражателем…

Эта мысль ужаснула его. Пепел ненависти гораздо хуже пепла любви…

Тримейн подошел к лестнице, поднялся и нажал кнопку. Панель не шелохнулась. Тогда он рукой сдвинул панель вбок и оказался на кухне. Обойдя массивный стол со стоящим на нем подсвечником, Тримейн быстро миновал темную прихожую и вышел на крыльцо.

Приближался рассвет прохладного весеннего дня. Полицейских нигде не было видно. Тримейн с удивлением взглянул на заросшую травой лужайку, на ряды недавно посаженных молодых деревьев…

«Странно, — подумал он. — Не помню саженцев вдоль дороги. Мне казалось, что я ехал сюда мимо старых деревьев…»

Джеймс, прищурясь, вгляделся в туманную предрассветную мглу. Его машина исчезла. В этом не было ничего удивительного — конечно же, ее конфисковали копы. Тримейн спустился с крыльца, посмотрел на землю перед домом. Она была совершенно гладкой, с тонкой дорожкой, протоптанной в траве. Ни грязи, ни следов машин…

Горизонт, казалось, перевернулся у него перед глазами.

«О Боже! — подумал Тримейн. — Я оставил себя в тысяча девятьсот первом году!..»

Он резко повернулся, одним прыжком взлетел на крыльцо, пронесся через прихожую и кухню, проскользнул в открытую панель, перепрыгивая через ступеньки, спустился по лестнице и вбежал в пещеру…

Отражатель исчез. Тримейн с воплем кинулся вперед — и на его глазах огромное зеркало Портала замерцало и пропало. Один только черный ящик гиперкоротковолнового приемника остался лежать на полу рядом с пустым креслом-качалкой. Свет керосиновой лампы отразился от глухой каменной стены.

Тримейн повернулся, медленно поднялся по лестнице и вышел на улицу. Над холмами вдали показался розовый краешек солнца.

«Тысяча девятьсот первый год, — подумал Тримейн. — Столетие только началось. Где-то молодой парень по имени Форд готовится заменить американцам ноги колесами, а двое юношей по имени Райт собираются дать людям крылья. Здесь еще никто не знает ни о мировой войне, ни о бурных двадцатых, ни о «сухом законе», ни о Франклине Делано Рузвельте, ни о пыльных бурях тридцатых годов, ни о Пирл-Харборе. А Хиросима и Нагасаки — всего лишь два города в далекой экзотической Японии…»

По дорожке Джеймс медленно дошел до изрытой колеями грунтовой дороги. На лугу по другую сторону от нее стадо коров безмятежно жевало покрытую росой траву. Где-то прогудел паровоз.

«Железные дороги уже есть, — вспоминал Тримейн. — Но еще нет реактивных самолетов. Нет радио, нет кино, нет посудомоечных машин. Но и телевидения здесь тоже нет. Это уже кое-что. И для допроса с пристрастием меня тут не подкарауливает полиция, и никто не собирается обвинять в убийстве. И нет этого бешеного рассадника бюрократов, с нетерпением ожидающих моего возвращения…»

Он вздохнул полной грудью. Воздух был сладкий и свежий.

«Я здесь, — подумал Тримейн. — Легкий ветерок дует в лицо, и под ногами твердая земля. Это реальность, и я в ней нахожусь. Так что стоит спокойно принять ее. А кроме того, человек с моими знаниями в этот год и в этот век должен многого добиться».

И, посвистывая, Тримейн прогулочным шагом направился к городу.