И СТАТЬ ГЕРОЕМ (повесть)

После столкновения с внеземным врагом ему запретили возвращаться на Землю, опасаясь, что противник смог проникнуть в его подсознание. Что делать? Он-то убежден, что может контролировать свой разум…

Глава 1

Во сне я плыл по реке белого огня. Сон все продолжался и продолжался, а потом я проснулся, но огонь остался и наяву, яростно протягивая ко мне обжигающие щупальца.

Я отодвинулся, чтобы ускользнуть от языков пламени, и боль пронзила меня. Я попытался вернуться обратно в сон, в относительный покой и уют огненной реки, но ничего не получилось. К добру это или к худу, но я был жив и в полном сознании.

Открыл глаза и посмотрел по сторонам. Я лежал на полу рядом с жестким противоперегрузочным ложем — такие штуки Космические Войска Земли устанавливают на редко используемых спасательных шлюпках. Неподалеку стояли еще три ложа, но пустые. Попытался сесть. Это оказалось нелегко, но, приложив несколько больше силы воли, чем можно было ожидать от больного человека, я все-таки умудрился — это сделать. Посмотрел на левую руку. Запечена. Ладонь немного не дожарена, но вот предплечье было черным, с темно-красной плотью, выглядывавшей из трещин в хрустящей корочке, полностью сожженной…

Кабинет первой помощи находился в противоположной стороне отсека. Я пошевелил правой ногой, почувствовал, как трутся друг о друга осколки кости, и опять испытал ту невероятную боль. Подтянулся вперед, помогая себе второй ногой и сожженной рукой. Доползти до кабинета было невероятно трудно — по сравнению с этим подъем Хиллари на Эверест показался бы просто детской шалостью, — но через пару лет я все-таки добрался до него и нашел микрокнопку на полу, которая активировала механизмы. А потом мир вокруг меня опять поблек.

* * *

Я вышел из кабинета с ясной головой, но очень слабый. Правая нога, которая почти не чувствовалась, была относительно удобно зажата в скобы. Я поднял руку и ощупал бритый череп со множеством наложенных швов. Должно быть, трещина. Левая рука — ну, она все еще оставалась на месте, обернутая до самого плеча и жестко вытянутая на силовой растяжке, которая должна была не дать остановиться процессу рубцевания тканей и тем самым лишить меня возможности стать инвалидом. Постоянное давление сжимающейся растяжки отнюдь не подарок, но хотелось записать свои ощущения на чувстволенту, чтобы прокручивать ее на досуге. Но, по крайней мере, автомедик не ампутировал мне руку. И на том спасибо.

Насколько я понимал, мне удалось войти в анналы как первому человеку, который столкнулся в гоулами и остался жив… если я таки выживу.

Теперь предстоял долгий путь домой, а я еще не проверял, в каком состоянии спасательная шлюпка. Взглянул на входной люк. Он был задраен. Там, где моя обожженная рука касалась его, я разглядел черные отметины.

Неуклюже прошаркав до ложа, сел и попытался подумать. В том состоянии, в каком недавно был, — с поломанной ногой, ожогом третьей степени и проломленным черепом, — я был не способен даже упасть с койки, не говоря уже о том, чтобы совершить путешествие из рубки «Валтасара» на спасательную шлюпку. А как я ухитрился задраить этот люк? Человек в чрезвычайной ситуации способен на многое. Но бегать со сломанным бедром, крутить тугой штурвал люка обожженной рукой и думать разбитой головой — это уж слишком. И все же я был здесь, в шлюпке, и пришло время связаться со штабом КВЗ.

Я щелкнул тумблером и передал специальный позывной, который дал мне несколько недель назад полковник Аусар Кайл из Аэрокосмической Разведки. Прошло пять минут, прежде чем «уведомление о получении» пришло с ретрансляционной станции на Ганимеде, и еще десять минут, прежде чем лицо Кайла всплыло передо мной на экране. Даже несмотря на мутное изображение, я смог разглядеть измученный взгляд полковника.

— Грантам! — воскликнул Кайл. — Где остальные? Что у вас там произошло?

Я повернул ручку громкости, и его вопли превратились в бормотание.

— Стоп! — сказал я. — Сейчас я все расскажу. Магнитофоны работают?

Ответа Кайла ждать не стал — это бессмысленно при пятнадцатиминутной задержке — и бросился с головой в омут.

— На «Валтасаре» была совершена диверсия. Я думаю, то же самое случилось и на «Гильгамеше». Я покинул «Валтасар». Немного пострадал, но кабинет первой помощи оказался на высоте. Передайте ребятам из Медотдела, что с меня причитается.

Я закончил рассказ и в ожидании ответа Кайла бухнулся на ложе. На экране мерцающее изображение полковника, нетерпеливо уставившегося куда-то назад, выглядело таким же дружелюбным, как ночная сиделка у постели больного в клинике для бедных. Только через полчаса узнаю реакцию Кайла на мой рапорт. Я задремал и резко проснулся. Кайл уже говорил:

— …ваш рапорт. Я буду откровенен. Они интересуются вашей ролью в этой катастрофе. Как случилось, что спаслись один вы?

— Какого черта, откуда я могу знать? — завопил или, вернее, заквакал я.

Но голос Кайла продолжал бубнить:

— …вы, психокинетики, рассказывали мне, что гоулы, возможно, имеют своего рода гипнотические способности, действующие на значительном расстоянии. И не исключено, что благодаря этому они могут завербовать любого лояльного гражданина, а он даже знать об этом не будет. Вы же сами сказали мне, что в течение всей атаки были без сознания и пришли в себя лишь в спасательной шлюпке, не имея ни малейшего представления, как попали туда.

Это война, Грантам. Война со злобным врагом, который наносит удары исподтишка и не знает жалости. Вас послали для изучения возможности — какой там вы используете термин для этого? — гиперподкоркового вторжения. Вы знаете лучше, чем кто бы там ни было, чем я буду рисковать, если позволю вам пройти мимо патрулей.

Мне очень жаль, Грантам, но я не могу разрешить посадку на Землю. Не могу так рисковать.

— И что мне теперь делать? — разбушевался я. — Крутиться на орбите Земли, жрать пилюли и надеяться, что вы что-нибудь придумаете? Мне нужен врач!

Кайл сразу же ответил на мой вопрос.

— Да, — сказал он. — Вы должны обосноваться на орбите отстоя. Возможно, вскоре произойдут какие-то события, которые, надеюсь, позволят… э-э… заново изучить сложившуюся ситуацию.

Он всячески избегал встречаться со мной взглядом. Я знал, о чем он думал. Старался избавить меня от душевных страданий. Я не мог винить его — он делал то, что считал правильным. А я должен был идти напролом и делать вид — до тех пор, пока боеголовки не ударятся о мою шлюпку, — как будто не знаю, что обречен на смерть.

Глава 2

Надо собраться с мыслями и придумать, как выкрутиться из этой ситуации. Я был один, да к тому же еще и раненый, на борту спасательной шлюпки, которая окажется в фокусе перекрестного огня, как только появится в пределах досягаемости ракетных батарей Земли. Я выбрался сухим из воды, встретившись с гоулами, но вот после встречи с представителями того же биологического вида, что и я, мне уже спастись не удастся. Они не станут рисковать, опасаясь, что я действую согласно телепатическим приказам гоулов.

Конечно же, никакие приказы гоулов не довлели надо мной. Я по-прежнему оставался все тем же Питером Грантамом, психокинетиком, который шесть недель назад отправился в путь с даянским флотом. Мысли у меня в голове блестящими не были, но все они были моими, моими собственными…

Но разве я могу быть в этом уверен?

Не исключено, что подозрения, возникшие у Кайла, безосновательными все же не были. Если гоулы на самом деле такие умелые, какими мы их считаем, они вполне могли не оставить явных свидетельств своего вмешательства, во всяком случае не на сознательном уровне.

Но как раз такими делами и занимались психокинетики. Я действовал как обычный раненый, охваченный паникой, — пытался добраться до дома и там спокойно зализать раны. Но как раз обычным раненым я — то и не был! Я был обучен разбираться во всех тончайших структурах разума и был готов отразить любое нападение!

Теперь настало время воспользоваться своими знаниями и умениями. А для этого следовало прибегнуть к единственному способу, возможному в данной ситуации. Я должен был отпереть кладовые воспоминаний подсознания и еще раз увидеть, что же произошло.

Лег на спину, выбросил из головы все посторонние мысли и сконцентрировался на ключевом слове, которое должно было ввести меня в состояние самогипноза…

Чувственные ощущения потускнели. Я был один-одинешенек в туманной пустоте транса первой степени. Воспользовался вторым ключевым словом и, скользнув под туманную поверхность, очутился в мире снов, где смутные фантасмагорические фигуры мельтешили в чистилище недосформулированных понятий. Я прорвался еще глубже, вломившись на заполненный яркими галлюцинациями Третий Уровень, где мысленные образы зеркального сияния немедленно требовали обратить на них внимание. И еще глубже я…

* * *

Безграничный упорядоченный беспорядок Уровня, где располагалась базовая память, лежал передо мной. Абстрагированный от него, отчужденный и внимательный контроль личностной части разума тщательно обшарил этот многомерный континуум в поисках следов вторжения чужого разума.

И нашел искомое.

Как среди множества неподвижных деталей человеческий глаз мгновенно замечает неуловимое движение, так и внутреннее око выделило тончайшие следы, оставленные зондировавшим меня мозгом гоула, — легчайшие, словно шепот, прикосновения, которые искусно подправили скрытые мотивы моего поведения.

Я избирательно сфокусировал внутреннее око, настраиваясь на записанный памятью гештальт.

«Есть контакт, о Лучезарный!»

«Теперь помягче! Бережно лелей этот проблеск контакта. Он колеблется у самого порога сознания…»

Мастер, он постоянно ускользает! Он извивается, словно обжора-червь, попавший в пищевой бассейн!

Часть моего разума следила, как разматываются катушки памяти. Я прислушался к голосам — еще не голосам, а всего лишь их концепциям, сложным неописуемо. Видел, как та приманка-псевдоличность, которую я именно для этого и конкретизировал из абстракции во время сотен тренировок, сражается против навязываемых извне побудительных мотивов, а затем отступает перед неумолимым напором внешнего зондирования. Я следил, как гоул-оператор перехватывает контроль над двигательными центрами моего мозга и заставляет ползти сквозь удушающий дым через командный отсек к аварийному люку. Стена пламени выросла впереди, загораживая дорогу. Я шагнул в огонь, почувствовал, как призрачные огненные кнуты стегают меня, а потом люк уже оказался открытым, и я втянул себя в шлюпку, насилуя сломанную ногу. Почерневшая рука неуклюже повернула запорный штурвал. Затем последовала вспышка — это спасательная шлюпка отделилась от разваливающегося дредноута, и мир сомкнулся вокруг, когда я рухнул на пол. На Уровне, расположенном глубоко в подсознании, моя приведенная в боевую готовность псевдоличность опять кинулась в атаку на захватчика.

«Он почти ускользнул от меня, Лучезарный Владыка! Соединись с этой козявкой!»

«Невероятно! Ты что, забыл все, чему тебя учили? Держись за него, даже если у тебя иссякнут последние нити жизненной силы!»

Отстраненный от любого беспорядка, на уровне, где понимание и способность к запоминанию являются мгновенными и всеобъемлющими, контроль личностной части моего разума последовал за ловким разумом гоула, когда тот запечатлевал команды глубоко у меня в подсознании. Потом чужеродный мыслезонд выдернули из меня и все следы его присутствия тщательно затерли, дабы я не подозревал, что во мне кое-что переделали. Не подозревал, конечно, на сознательном уровне.

Наблюдая за разумом гоула, я одновременно и учился.

Внушающее зондирование — об этой концепции земные психокинетики могли пока только строить теории — было не более чем моделью в пустоте…

Но оно было моделью, которую я теперь мог сдублировать, увидев то, что сделали со мной.

Я нерешительно принялся шарить по нематериальной ткани континуума, деформируя ее и манипулируя ею, копируя гоуловский зонд. Словно грани кристалла толщиной в лист бумаги, многократно ограниченные ракурсы реальности сместились в фокус, сами по себе настраивая его.

И внезапно канал открылся. С такой же легкостью, как протягиваешь руку, чтобы снять ночную бабочку с ночного цветка, я потянулся через невообразимую пустоту и ощутил яму, где было чернее, чем на дне самого ада, и какую-то сверкающую фигуру.

И тогда раздался беззвучный вопль:

«Лучезарнейший! Он вытянулся и прикоснулся ко мне!»

* * *

Используя технику, которую я усвоил с помощью самого же гоула, я нанес удар, чтобы подавить этот вопль, ворвался во тьму, воняющую сероводородом, и уцепился в отвратительную студнеобразную безразмерность гоуловского шпиона, когда тот скрючился в безумном приступе ксенофобии, словно тонна ливера, извивающегося на дне темного колодца.

Я усилил контроль. Разум гоула, нечленораздельно тараторя, завернулся сам в себя. Не останавливаясь для отдыха, я последовал за ним, зондируя его через мой контактный туннель, копируя модели и бегло осматривая вялый разум противника.

И увидел мир желтых морей, где волны с плеском набегали на бесконечные берега из грязи. Увидел яму, окруженную испарениями, — там из какого-то внутрипланетного источника била ключом жидкая сера, наполняя необъятный бассейн природного происхождения. Гоулы теснились у его края, жадно питаясь серой, и каждый чудовищный призрак старался оттеснить соседей и занять более выгодную позицию.

Я полез дальше и увидел толстенные жгуты живой нервной ткани, которые связывали каждый принимающий пищу орган с мозговой массой, укрытой глубоко под поверхностью планеты. Проследил пути, по которым чувствительные отростки тянулись в бескрайние пещеры, где меньшие по размерам создания упорно работали над странными устройствами. Как мне подсказала память моего врага, здесь трудилась молодь гоулов. Они строили флот, который должен будет доставить потомство гоулов в новые миры, открытые Первым Властителем, миры, где доступ к пище свободен. Не только к сере, но и кальцию, калию, железу и всем остальным металлам. Больше не будет тесниться племя гоулов — жалкие остатки некогда великой расы — у единственного пищевого бассейна. Они расселятся по всей Галактике и за ее пределами тоже.

Но только если мне не удастся помешать им.

Гоулы разработали план, но им очень не повезло.

В прошлом то там, то здесь им удавалось брать под контроль людей на военных космолетах. Контроль был достаточно поверхностный: его хватало лишь на то, чтобы устраивать аварии на кораблях. Но это не был тот абсолютный контроль, который требовался, чтобы послать человека на Землю, где он, понукаемый гоулами, совершил бы сложную диверсию.

А потом они нашли меня — одного-единственного выжившего, не окруженного хаотическими полями чужих мыслей. Но гоулам очень не повезло: они подобрали психокинетика. И вместо того чтобы заполучить покорного раба, они открыли двери крепости для невидимого шпиона. И теперь я уже лазил по ее коридорам и высматривал, что бы украсть.

Я бродил в безвременье среди узоров белого света и белого шума, проникал в самые потайные уголки мыслей гоулов, странствовал по чуждым дорогам, осматривая формы и цвета концепций чужого разума.

В конце концов я ненадолго остановился и принялся разглядывать многопорядковую структуру рисунка внутри рисунка — схему устройства странного механизма.

Проследил логическую цепь работы этого аппарата, и словно бомба взорвалась у меня в голове — мне стало ясно его назначение.

Из мерзкого убежища, сокрытого под темной поверхностью мира гоулов, который вращался по транс-Плутонианской орбите, я украл величайшую тайну их рода.

Способ передавать материю через пространство.

* * *

— Вы должны выслушать меня, Кайл! — закричал я. — Я знаю, что вы считаете меня роботом гоулов. Но то, что у меня есть, слишком велико, чтобы позволить вам просто так отбросить это. Передатчик материи! Вы прекрасно знаете, что его появление может означать для нас. Но концепция слишком сложна, чтобы попытаться описать ее. Вам придется поверить мне на слово. Но я могу построить этот передатчик, используя стандартные детали плюс антенну бесконечной площади и ленту Мебиуса. И несколько других штучек…

Я еще некоторое время разглагольствовал перед Кайлом, а потом с нетерпением стал ждать его ответа. Я приближался к Земле. Если до Кайла не дойдет вся прелесть моего предложения, то в любую секунду экраны шлюпки начнут регистрировать излучение приближающихся боеголовок.

Кайл вернулся, и его ответ свелся к простому «нет».

Я попытался его убедить. Напомнил ему, как готовил себя к этому полету, как проводил долгие часы, работая с энцефалоскопом, воздвигая перекрестные сети условно-рефлекторных защитных реакций, создавая шунтировочные цепи в виде приманки-псевдоличности, дабы оставить на свободе мое волевое эго. Я рассказал ему о гипнозе, действующем на подсознание, и об эластичной составляющей эго-комплекса…

С таким же успехом я мог бы и не утомлять свой язык.

— Я не понимаю этого телекинетического жаргона, Грантам, — резко оборвал меня Кайл. — Он отдает мистицизмом. Но что с вами сделали гоулы — это я понимаю достаточно хорошо. Мне очень жаль.

Я откинулся назад и, покусывая нижнюю губу, погрузился в очень нехорошие размышления о полковнике Аусаре Кайле. Потом несколько успокоился и принялся решать проблему, тяжким жерновом висевшую на шее.

На клавиатуре я набрал код навигационного архива и быстро просмотрел на справочном экране стандартный каталог, проверяя зону действия радаров, расположение радиомаяков, станций слежения, управляющих полей. Было похоже на то, что невидимая для радаров шлюпка размером с мою может, скорее всего, пробраться сквозь защитную сеть, если на борту ее окажется отважный пилот. А я, как человек, подозреваемый в шпионаже, вполне мог бы проявить отвагу.

И кроме того, у меня появилось несколько идей.

Глава 3

Пронзительный вой сигнализатора дистанциометра разорвал тишину. На какое-то безумное мгновение я было решил, что Кайл опередил меня, но потом сообразил, что это обычный вызов патруля ДРО[95].

— Зет четыре-ноль-два, я слышу пароль вашей системы «свой-чужой». Притормозите до 1,8 g и готовьтесь перейти на орбиту ожидания…

Экран зажужжал, по нему поползли координаты и инструкции. Скормив их автопилоту, я начал действовать по разработанному ранее плану. Патруль приближался. Я облизал пересохшие губы. Пришло время рискнуть.

Закрыл глаза, мысленно потянулся — так же, как делал это разум гоула, — и ощутил прикосновение разума офицера-связиста, который находился в сорока тысячах миль от меня, на борту патрульного корабля. Короткая суматоха схватки, а затем я продиктовал его разуму мои инструкции. Связист нажал нужные клавиши и произнес в микрофон:

— Отставить, Зет четыре-ноль-два! Продолжайте следовать старым курсом. В ноль девятнадцать секунд увеличьте скорость до планетарной для выхода в плотные слои атмосферы и посадки.

Я стер его воспоминания о том, что произошло, а разрывая контакт, уловил его запоздалое замешательство. Но я уже имел от ДРО разрешение на полет и стремительно приближался к атмосфере.

— Зет четыре-ноль-два, — затрещало в динамике связи. — Это планетарный контроль. Я принимаю вас в канал сорок три для входа в атмосферу и посадки.

Возникла длинная пауза. Потом в динамике загремело:

— Зет четыре-ноль-два, отмена разрешения ДРО на полет! Повторяю: разрешение отменяется! Аварийный курс измените на стандартный гиперболический, код девяносто восемь! Не пытайтесь войти в атмосферу. Повторяю: не пытайтесь войти в атмосферу!

Кайлу не потребовалось много времени, чтобы увидеть, что я проскочил сквозь внешнюю линию обороны. Отсрочка в несколько минут очень помогла бы мне. Я решил скосить под дурачка в надежде, что мне немного повезет.

— Планетарный контроль, это Зет четыре-ноль-два. Эй, парни, боюсь, я тут пропустил кое-что из того, что вы говорили. Я легко ранен и, похоже, дернул за ручку настройки приемника. Что вы там говорили после «канал сорок три…»?

— Четыре-ноль-два, убирайтесь оттуда! У вас нет разрешения на вход в атмосферу!

— Эй вы, шутники! Вы все перепутали! — запротестовал я. — У меня есть разрешение на весь полет — от начала до конца. Я получил его от ДРО…

Пришло время мне исчезнуть. Я заглушил все радиопередачи и ударил по рычагам управления, следуя по заранее рассчитанному противоракетному курсу. И опять мысленно потянулся…

Дежурный радарщик, который находился где-то в Тихом океане, в пятнадцати тысячах миль от меня, встал со стула, пересек тускло освещенную комнату и щелкнул выключателем. Экраны радаров погасли…

Целый час я скользил вниз по пологой траектории, отражая атаку за атакой. А потом от меня отстали, когда я уже несся над самой поверхностью океана несколькими милями юго-восточнее Ки-Уэст. Шлюпка жестко врезалась в воду. Пол встал вертикально, перевернулся, и ремни безопасности больно врезались в грудь.

Я дернул за рычаг и на некоторое время из-за головокружения потерял всякое представление, где верх, где низ, когда аварийная капсула глубоко под водой отделилась от тонущей шлюпки. А потом капсула наконец вынырнула и весело закачалась на волнах.

Теперь нужно было рискнуть и опять связаться с Кайлом — но, добровольно выдавая ему свое нынешнее местонахождение, я тем самым надеялся убедить его, что по-прежнему на нашей стороне. А кроме того, отчаянно нуждался в том, чтобы меня подобрали после приводнения. Я щелкнул по клавише передатчика.

— Это Зет четыре-ноль-два, — сказал я в микрофон. — У меня срочное сообщение для полковника Кайла из Аэрокосмической Разведки.

На экране появилось лицо Кайла.

— Кончайте бороться, Грантам, — прокаркал он. — Вы проскочили сквозь планетарную линию обороны. Бог знает, как вам это удалось. Я…

— Об этом позже, — резко остановил я его. — Как насчет того, чтобы теперь отозвать назад ваших сторожевых псов? И послать сюда кого-нибудь из ваших людей, чтобы подобрать меня, прежде чем я добавлю морскую болезнь к прочим болячкам.

— Мы засекли тебя, — прервал меня Кайл. — Бороться бесполезно, Грантам!

* * *

Я почувствовал, как на лбу выступили бисеринки холодного пота.

— Кайл, вы должны выслушать меня! — закричал я. — Я догадываюсь, что ваши ракеты уже летят ко мне. Отзовите их! У меня есть информация, благодаря которой мы можем выиграть войну…

— Мне очень жаль, Грантам, — сказал Кайл. — Даже если бы я мог рискнуть поверить вам, уже слишком поздно.

Вместо лица Кайла на экране появилось другое лицо.

— Мистер Грантам, я — генерал Тит. От имени вашей страны и от Президента лично — он, кстати, в курсе той трагической ситуации, в которой вы оказались, — я имею честь сообщить, что вы будете награждены Почетной медалью Конгресса — посмертно, разумеется, — за героическую попытку. И никоим образом вашу доблесть не умаляет ни то, что она потерпела неудачу, ни то, что вы на самом деле исполняли замысел нашего негуманоидного противника — путь даже по принуждению и против своей воли. Мистер Грантам, я салютую вам.

Рука генерала жестко взлетела к голове.

— Заткнитесь вы, напыщенный осел! — рявкнул я. — Я не шпион!

На экране вновь появился Кайл, вытеснив удивленное лицо генерала:

— Прощайте, Грантам. Постарайтесь понять…

Я щелкнул выключателем и сел, крепко вцепившись в ложе. После каждого покачивания аварийной капсулы мой желудок оказывался в районе горла, настойчиво просясь наружу. В запасе у меня было, наверное, где-то около пяти минут. Ракеты, скорее всего, летят с мыса Канаверал.

Я закрыл глаза, заставил себя расслабиться, мысленно потянулся…

И ощутил далекий берег, возбужденное жужжание мозгов людей, работающих в городах. Я проследовал вдоль линии берега, нашел ракетную базу, пронесся сквозь скопление разумов.

«Ракета легла на курс; лети хорошо, детка! Критическая точка… теперь прямо в цель».

Я ощупью пробрался в разум этого человека и нашел управляющие центры его мозга. Он быстро отвернулся от навигационного планшета, пошатываясь, подошел к приборной панели и с силой ударил по кнопке самоуничтожения ракеты.

Остальные офицеры набросились на него, оттаскивая от приборов.

«…Идиот, зачем ты ее ликвидировал?»

Я разорвал контакт и нашел другого человека, который в свою очередь рванулся к кнопкам и уничтожил остальные шесть летящих ко мне ракет. Потом вернулся назад. Теперь смертная казнь была на несколько минут отложена.

Я находился в десяти милях от берега. У капсулы была собственная силовая установка. Я привел ее в действие и сразу же включил экран наружного наблюдения. Увидел темное море, слабый отблеск звездного света на неспокойной поверхности вод, а вдали, у горизонта, — зарево. Там находился Ки-Уэст. Я всадил нужный курс в автопилот, а затем растянулся на ложе, исследуя внешний мир в ожидании следующей атаки.

Глава 4

На железнодорожной сортировочной станции было темно. Спотыкаясь, я шел по шпалам.

«Еще несколько минут, — сказал я себе. — Еще несколько минут, и ты сможешь прилечь… отдохнуть…»

Передо мной смутно виднелся темный грузовой вагон, его открытая дверь была как невероятно черный квадрат. Тяжело дыша, я привалился к порожку, потом, помогая себе здоровой рукой, попытался залезть в вагон.

Неподалеку заскрипел гравий. Луч карманного фонаря пронзил ночную тьму, скользнул вдоль повидавшего виды товарного вагона и поймал меня в световой круг. Раздалось удивленное восклицание. Я сполз обратно на рельсы, закрыл глаза и принялся мысленно шарить по сторонам в поисках разума копа. Со всех сторон доносилось неясное бормотание спутанных мыслей горожан и их беспорядочных впечатлений. Выделить из этой мешанины мысли копа было трудно, слишком трудно. Мне нужно было поспать…

Я услышал, как коп со щелчком взвел курок револьвера, и упал плашмя, когда из дула в моем направлении вылетело пламя. Властное «бум!» эхом пронеслось среди вагонов. Я ясно уловил чужую мысль:

«На редкость ужасно выглядящий, с бритой головой, с торчащей вперед рукой — это он, все сходится…»

Потянувшись к его разуму, я наугад нанес удар. Фонарь упал и погас. Я услышал, как бессознательное тело рухнуло на землю, словно молодой бычок, которого ударили тяжелой дубиной.

Это оказалось совсем нетрудно. Лишь бы не заснуть…

Скрежеща зубами, я втащил себя в вагон, забился в дальний угол, укрывшись за штабелем, и упал на пол. Я попытался вызвать личностную часть моего разума, чтобы она, как часовой, осталась бодрствовать и предупреждать меня об опасности. Но это оказалось слишком хлопотливым делом. Я расслабился и позволил всему своему разуму скользнуть во тьму.

* * *

Вагон покачивался, его колеса монотонно постукивали на стыках. Я открыл глаза и увидел на мусоре, лежащем на полу, желтый солнечный луч. Силовая растяжка скрипнула, дернув мою руку. Сломанная нога пульсировала, протестуя против того лечения, которое она получала — скобы и тому подобное, а сожженная рука сильно ныла, требуя дополнительной порции той мази, которая не давала мне понять, насколько плохо ее состояние. Приняв все во внимание, можно сказать, что я чувствовал себя некачественно забальзамированной мумией, если, конечно, не считать того, что был голоден. Явно свалял дурака, не набив карманы концентратами перед тем, как покинуть аварийную капсулу на отмелях у побережья Ки-Ларго. Но, к сожалению, все происходило слишком быстро.

Едва я успел добраться до рыбачьего катера, владельца которого заставил встретиться со мной, как вокруг нас стали падать снаряды. Будь артиллеристы на крейсере в десяти милях от меня чуточку поудачливее, они бы покончили со мной и со злополучным рыбаком. Прежде чем мне удалось отделаться от артиллеристов, рядом с нами разорвалась пара снарядов.

В рыбачьем лагере на берегу я достал машину с владельцем, который подбросил меня до грузовой железнодорожной станции и укатил прочь, искренне считая, что в город ездил за кофе и сахаром. Если бы этому человеку когда-нибудь сказали, что он видел меня, тот бы не поверил.

Теперь, наконец-то выспавшись, пора было начать готовиться к следующему акту этого фарса.

Я надавил на кнопку освобождения силовой растяжки, осторожно разжал ее, потом от подола рубашки оторвал узкую полосу и как можно незаметнее примотал руку к боку. Саму повязку ухитрился почти не потревожить.

Мне нужна была новая одежда или, по крайней мере, другая одежда и что-нибудь такое, чем я мог бы прикрыть бритый череп. Я не смогу вечно прятаться по закоулкам. А появиться на людях… не стоит забывать, что полицейский на станции опознал меня с первого же взгляда.

Лежа на полу вагона, ожидал, когда поезд замедлит ход при приближении к городу. Пока я не слишком беспокоился, но только пока. Коп, вероятно, никого не сможет убедить, что действительно видел меня. Да и сам он не мог быть полностью в этом уверен.

Перестук колес почти исчез, и поезд содрогнулся, останавливаясь. Я подполз к двери и сквозь щель выглянул наружу: освещенные солнцем поля, несколько низких зданий, стоящих вдали, и угол перрона. Я закрыл глаза и позволил своему сознанию вытянуться наружу.

«…вшивая работа. Какой в ней смысл? Маленькая шлюха в закусочной… дальше в холмах… охота на белок… бутылка виски…»

Я осторожно пролез в сознание человека, стараясь не встревожить его. Увидел его глазами запыленный грузовой вагон, ржавчину на рельсах, чахлые деревья, растущие среди куч золы, и старый, в выбоинах перрон. Я заставил человека повернуться и увидел грязное окно телеграфа и покосившуюся дверь с сеткой от насекомых, с облупившимся фирменным знаком кока-колы наверху.

Подведя человека к двери, побудил его переступить порог. За стойкой, покрытой линолеумом, стояла девочка-подросток с прыщавой кожей, большими грудями и мокрыми пятнами на одежде под мышками. Когда хлопнула дверь, она без всякого интереса взглянула на вошедшего.

Мой «носитель» подошел к стойке и пальцем показал на сэндвичи, завернутые в вощеную бумагу, которые лежали на стеклянной витрине.

— Я возьму их все, и сладкие батончики, и сигареты тоже. И дай мне большой стакан воды.

— Лучше катись отседова и гляди во все гляделки на свой поезд, — беззаботно ответила девочка. — С чего бы это вдруг ты так оголодал?

— Положи их в пакет. Быстрей.

— Гляди-ка, раскомандовался тут…

Мой «носитель» зашел за стойку, взял использованный бумажный пакет и стал укладывать в него продукты. Девочка сначала пораженно следила за ним, потом оттолкнула его.

— Ты, пшел обратно за стойку!

Продавщица положила в пакет остальные продукты и вытащила карандаш из-за уха.

— С тебя — один восемьдесят пять. Наличными.

Мой «носитель» вытащил из кармана рубашки две замусоленные банкноты, бросил их на стойку и стал ждать, когда девочка наполнит стакан водой. Потом взял стакан и пошел к двери.

— Эй! Куда поперся с моим стаканом?!

Стрелочник пересек перрон, направляясь к моему грузовому вагону. Легко сдвинул на несколько дюймов плохо закрепленную дверь, втолкнул внутрь пакет, рядом с ним поставил стакан с водой, потом стянул покрытую сажей шляпу и тоже сунул ее в вагон. Затем обернулся. С перрона за ним следила девочка-продавщица. По составу прокатился лязг, и поезд, резко дернувшись, медленно покатился. Стрелочник направился к девочке. Я услышал, как он сказал ей:

— Дружок там у меня, приятель. Он тут мимо проезжал.

За это время я обнаружил, что мне нет необходимости строго контролировать каждое движение субъекта. Получив первоначальный толчок, субъект начинает действовать, сам логически объясняет свое поведение, наполняет его деталями и никогда так и не узнает, что исходная идея была чужой.

Вначале я выпил воду, потом съел сэндвич, закурил сигарету и лег на спину. Пока все шло хорошо. На упаковочных клетях в вагоне стояла маркировка: «Аэрокосмическая база флота США, Биоу Ле Ккон». Если мне будет сопутствовать хоть какая-нибудь удача, то часов через двенадцать я доберусь до Нового Орлеана. Первый этап моего плана включал и набег на Национальную Лабораторию «Дельта» — но это будет только завтра. Торопиться незачем.

* * *

До рассвета оставалось не так уж долго, когда я выбрался из вагона, стоящего на запасном пути в болотистой местности в нескольких милях от Нового Орлеана. Я не чувствовал себя достаточно хорошо, но был кровно заинтересован в том, чтобы продержаться. Еще предстояло прошагать несколько миль. У меня были запасы — немного сладких плиток и сигарет, рассованных по карманам изорванной форменной одежды. Иначе говоря, я не обременен тяжким грузом, если не брать в расчет скобы на правой ноге и повязки на руке.

Я проковылял по мягкой болотистой почве до покрытой рытвинами черной дороги и, прихрамывая, направился к видневшимся в полумиле отсюда огням нескольких машин. Становилось жарковато. Болотный воздух был похож на горячие выхлопные газы. Несмотря на лекарства, чувствовалось, как удары сердца отдаются в многочисленных ранах. Я мысленно потянулся и прикоснулся к разуму одного из водителей — тот думал о креветках, о ранке, оставленной рыболовным крючком на его большом пальце, и о черноволосой девушке.

— Вас подвезти? — обратился ко мне водитель.

Я поблагодарил его и сел в машину. Он бросил на меня краткий взгляд и сразу же попытался усмирить свое любопытство. С огромным трудом мне удалось сдержаться и не последовать за мыслями водителя. Было похоже на то, что мой мозг, научившись хитрому трюку мысленной связи с другими людьми, теперь инстинктивно стремился установить с ними контакт.

Час спустя водитель высадил меня на перекрестке улиц в захудалом торговом районе города и укатил прочь. Я понадеялся, что с темноволосой девушкой у него будет все в порядке. Заметив комиссионный магазин, зашел в него.

Двадцать минут спустя вернулся на улицу, облаченный в розовато-серый костюм, который был сшит целую вечность назад каким-то романским портным, возможно обиженным на весь мир. Рубашка, входившая в комплект с костюмом, была странного лилового цвета. Черный галстук-шнурок прекрасно подходил к той сомнительной атмосфере оригинальности, которая теперь меня окружала. Шляпу стрелочника я сменил на потертый берет. Человек, который снабдил меня этой одеждой, все еще спал. Я счел, что оказал ему честь, позаимствовав ее. Сойти за рыбака я уже не надеялся — не тот стиль. Возможно, смогу прикинуться сбежавшим с работы официантом из кафе.

Я прошел мимо облюбованных мухами лотков с рыбой, мимо вешалок с выцветшей одеждой, мимо грязных овощей, грудой сваленных в решетчатые контейнеры — огромные клетки из кованой стали, в которых спокойно можно было бы держать стадо бронтозавров. На стоянке такси выбрал толстого водителя в бородавкой.

— Сколько возьмете до Национальной Лаборатории «Дельта»?

Он перекатил глаза на меня, перекинул зубочистку из одного угла рта в другой.

— А чегой-то вам тама понадобилось? Ничаво тама нету.

— Я — турист, — объяснил я. — Когда уезжал из дому, мне сказали, чтобы ни в коем случае не пропустил эту Лабораторию.

Он хрюкнул, потянулся через сиденье и открыл заднюю дверь. Я забрался в машину. Водитель выключил зеленый огонек, с диким скрежетом завел мотор и отъехал от тротуара, даже не посмотрев в зеркало заднего вида.

— Как далеко до Лаборатории? — спросил я.

— Недалеко. Миля, миля и еще четверть.

— Городок-то ваш не маленький, похоже.

Шофер ничего не ответил.

Мы проехали через район складов, свернули налево к порту, перевалили через железную дорогу и остановились у девятифутового воздушного силового забора. Ворота были закрыты.

— Десять монет, — заявил водитель.

Я посмотрел на ограду, на обширный пустырь, на низкие здания, стоящие вдали:

— Что это такое?

— Место, которое вы заказывали. Десять монет с вас, мистер.

Я коснулся его разума, всадил туда пару фальшивых образов и убрался восвояси. Водитель моргнул, завел мотор и, объехав вокруг пустыря, затормозил у открытых ворот, возле которых стоял охранник, одетый в синюю форму. Толстяк обернулся ко мне:

— Вы желаете, чтобы я въехал внутрь, сэр?

— Я выйду здесь.

Он выпрыгнул из машины, открыл мне дверцу и, поддерживая под здоровую руку, помог вылезти.

— Я должен дать вам сдачу, сэр, — сказал он и полез в карман.

— Оставьте ее себе.

— Спасибо, сэр. — Он поколебался мгновение. — Наверное, мне стоит подождать вас здесь, сэр. Сами понимаете…

— Со мной все будет в порядке.

— Я надеюсь, — сказал шофер. — Такой человек, как вы — вы и я… — Он подмигнул мне. — В конце концов, мы оба не просто так носим береты.

— Действительно, — согласился я. — Считайте, что ваши чаевые удвоились. А теперь езжайте отсюда прямо на восток и забудьте, что вообще видели меня.

Водитель забрался в машину, лучезарно улыбнулся мне и уехал. Я повернулся и придирчиво осмотрел Лабораторию «Дельта».

Ничего необычного и интересного в ней не было — низкие здания из кирпича и стали, грязь, забор и охранник, который не спускал с меня глаз.

Я неторопливо подошел к охраннику:

— Я из Айовы… Э-э… остальные не приедут — они предпочли денек отдохнуть от экскурсий. Но я хочу-таки все это осмотреть. Кроме того, я заплатил деньги и не желаю…

— Минутку, — прервал мои излияния охранник и поднял руку ладонью ко мне. — Ты, должно быть, заблудился, приятель. Здесь тебе не аттракцион для туристов. Тебе нельзя входить сюда.

— Разве не здесь делают камеи? — с беспокойством спросил я.

Охранник помотал головой:

— Плохо, что ты отпустил такси. Следующий автобус будет не раньше чем через час.

В поле зрения появился представительский автомобиль мышиного цвета. Он замедлил ход и повернул, намереваясь въехать в ворота. Я мысленно коснулся разума его водителя. Автомобиль резко дернулся ко мне и затормозил. Дородный мужчина, развалившийся на заднем сиденье, наклонился вперед и нахмурился. Я коснулся и его тоже. Он расслабился. Водитель перегнулся через сиденье и распахнул передо мной дверцу машины. Я обошел автомобиль спереди и сел на заднее сиденье. Охранник с отвисшей челюстью следил за мной.

Двумя пальцами я отсалютовал ему, и автомобиль въехал в ворота.

— Остановись перед отделом электроники, — сказал я водителю.

Автомобиль затормозил, я вылез из него, поднялся по ступенькам и через двойные стеклянные двери прошел в вестибюль. Автомобиль еще на несколько секунд задержался у лестницы, потом отъехал. Пассажир, должно быть, удивлялся, чего это шофер вздумал здесь остановиться, но сам водитель не помнил даже, что вообще останавливался.

Я попал внутрь здания, и это было начало. Мне не очень-то нравилось заниматься грабежом средь бела дня, но это значительно упрощало дело. Не по плечу лазить по стенам и взламывать запертые двери, во всяком случае до тех пор, пока мне не сделают переливание крови и пересадку кожи и пока я не смогу отдохнуть три месяца где-нибудь на теплом берегу.

Из какой-то двери вышел человек в белом халате. Он устремился мимо меня, резко повернулся…

— Я здесь насчет мусора, — сказал я. — Проклятые идиоты желают поставить баки для пищевых отходов. Это вы нам звонили?

— Чего-чего?

— Я не собираюсь тратить на вас все утро! — взвизгнул я. — Вы, ученые, все одинаковые. Как пройти в… черт, как ее там?., на склад оборудования?

— Направо и туда, — показал он.

Я не стал утруждать себя благодарностями. Это было бы не в характере моего персонажа.

Когда я вломился на склад, худой мужчина с короткими усиками недовольно уставился на меня. Рассеянно кивая головой, я посмотрел на него.

— Продолжайте работать, — сказал я. — Ревизия будет проведена так, чтобы как можно меньше тревожить вас. Только, если нетрудно, покажите мне, где у вас лежат накладные.

Он вздохнул и махнул рукой в сторону бюро, где хранились документы. Я пошел туда и вытащил один из ящиков, заодно внимательно осматривая комнату. За стеклянной дверью, которая вела в соседнюю комнату, виднелись забитые всякой всячиной полки.

Двадцать минут спустя я вышел из здания с коробкой из металлизированного картона, в которой лежали электронные компоненты, необходимые для сборки передатчика материи. Конечно, в коробке были не все детали — остальные мне еще предстояло изготовить самому из подручных материалов. Коробка была тяжелая, слишком тяжелая для того, чтобы унести ее достаточно далеко. Я поставил ее у двери и подождал. Откуда-то появился грузовой пикап.

Он свернул к тротуару и остановился. Шофер вылез из кабины и поднялся ко мне.

— Вы… э-э?.. — Он почесал в затылке.

— Именно. — Я махнул рукой в сторону коробки с добычей: — Поставьте ее в багажник.

Он оказал мне эту услугу, и мы покатили к воротам. Охранник поднял руку и подошел к нам, чтобы осмотреть пикап. Увидев меня, очень удивился.

— Да кто же ты такой, приятель? — спросил он.

Мне не очень нравилось подделывать мысли людей сверх необходимого. Это сильно смахивало на кражу у слепого — украсть нетрудно, но гордиться нечем. Поэтому я лишь слегка влез в мысли охранника и внушил ему, что все сказанное мной будет иметь глубокий смысл.

— Ну, вы понимаете, просто обычный поход по магазинам, который я совершаю каждый вторник, — пояснил я. — Но только молчите об этом. Мы целиком полагаемся на вас.

— Будьте спокойны, — ответил он и отошел в сторону.

Мы на полном газу проскочили через ворота. Я оглянулся и увидел охранника, который смотрел вслед и напряженно думал о ежевторничном походе по магазинам, который происходит в пятницу. Он признал такое поведение вполне логичным, утвердительно кивнул головой и забыл обо мне.

Глава 5

Предыдущую пару часов я несся во весь опор, наслаждаясь хитрым трюком, который украл у гоулов. Теперь же я внезапно почувствовал себя учеником в похоронном бюро, который слишком злоупотребляет практическими занятиями. Я направил водителя в район, где стояли не самые дорогие коттеджи, высматривая дом с табличкой врача.

Тот, который я нашел, не внушал особого доверия — он едва был заметен за частоколом деревьев, но мне и не хотелось привлекать особого внимания к своей персоне. Пришлось прибегнуть к помощи водителя, чтобы донести коробку до двери дома. Шофер довел меня до приемной, поставил коробку у моих ног и ушел, считая, что сейчас еще утро и ему нужно заканчивать рейс.

Доктор оказался потрепанным жизнью семидесятилетним стариком с трясущимися руками, которым мог помочь только добрый стаканчик виски. Старик посмотрел на меня так, словно я оторвал его от какого-то занятия — то ли более приятного, то ли лучше оплачиваемого, чем все то, что я мог ему предложить.

— Док, мне нужно переодеться, — сказал я. — И возможно, получить дозу, чтобы уйти отсюда.

— Я не уличный торговец «колесами», — отрезал он. — Вы, похоже, обратились не по адресу.

— Только небольшое лечение — совершенно обычное. У меня ожог.

— Кто посоветовал вам прийти сюда?

Я многозначительно посмотрел на него:

— Добрые люди подсказали.

Старик волком посмотрел на меня, заскрежетал вставными челюстями, потом показал на черную полированную дверь:

— Идите туда.

Сняв повязки, он пораженно уставился на мою руку. Я бросил на нее краткий взгляд и пожалел, что сделал это.

— Как вы это заработали? — поинтересовался доктор.

— Курил в постели. Вы не дадите… что-нибудь такое… что…

Он успел подхватить мое падающее тело и отволок его в кресло. Потом достал то шотландское виски, которого ему так не хватало, дал мне стаканчик как запоздалый ответ на невнятную просьбу и сузившимися глазами посмотрел на меня.

— Я догадываюсь, что ногу вы сломали, когда свалились с той же самой постели, — сказал врач наконец.

— Точно. Чертовски опасная постель.

— Я сейчас вернусь. — Он повернулся к двери. — Не уходите. Я только… захвачу немного марли для тампонов.

— Лучше останьтесь здесь, док. На этом столе достаточно марли.

— Послушайте…

— Бросьте, док. Я знаю о вас все.

— Что?

— Я сказал «знаю о вас все».

Старик приступил к работе — трудно пререкаться, имея нечистую совесть.

Чем-то помазал мне руку и наложил свежую повязку, затем осмотрел ногу и отрегулировал положение скоб. Покудахтав над шрамами у меня на скальпе, он приложил к ним нечто мокрое., после чего там стало жечь, как от адского огня. И в конце концов сунул мне в здоровую руку старомодную булавку для галстука.

— Это все, что я могу для вас сделать, — сказал доктор и протянул мне пузырек с таблетками. — Принимайте их в крайнем случае. А теперь убирайтесь отсюда.

— Вызовите мне такси, док.

* * *

Я послушал, как он говорит по телефону, затем закурил сигарету и сквозь гардины уставился в окно. Старик стоял рядом со мной, терзая свою верхнюю вставную челюсть и не спуская с меня глаз. До сих пор мне не было нужды подправлять что-нибудь в его мозгах, но, пожалуй, следовало их проверить. Я нежно мысленно пролез ему в черепную коробку.

«О Боже, почему я… давным-давно… Мари всегда знала… уехать в Аризону, начать заново… слишком стар…»

Я увидел гнездо страха, который грыз его, разочарование, бледную искру надежды, еще не совсем погасшую. Я прикоснулся к его разуму, стирая отметины…

— Ваша машина, — сказал старик. Открыл входную дверь и посмотрел на меня. Я пошел к выходу.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спросил он.

— Конечно, дед! И не беспокойся. Все должно быть нормально.

Шофер такси поставил мою коробку на заднее сиденье. Я сел на переднее и попросил отвезти меня в магазин мужской одежды. Он ждал, пока я менял свое тряпье на костюм с иголочки, новую рубашку, нижнее белье и берет. Берет оказался единственным головным убором, который не причинял боли поврежденной черепушке. Мои казенные ботинки разваливаться еще не собирались, но я поменял их на новые, а кроме того, добавил легкий дождевик и крепкий чемодан. Продавец сказал что-то о деньгах, и я мысленно подкинул ему одну идейку и дополнил ее воспоминаниями о фантастической ночи, проведенной им с рыжеволосой курочкой. В результате он даже не заметил, как я вышел из магазина.

Я постарался не чувствовать себя магазинным вором. В конце концов, человеку не каждый день выпадает шанс поменять свою одежку на мечту.

Сев в такси, я переложил детали из коробки в чемодан и приказал водителю доставить меня в какой-нибудь не очень приметно выглядящий отель. Четырехзвездочный адмирал с потертыми обшлагами отнес мой чемодан в холл отеля. Таксист уехал под впечатлением, что все свои деньги я трачу на чаевые.

В номере я поел, принял горячую ванну и позволил себе три часа поспать. Когда проснулся, чувствовал себя так же, как те ученики бальзамировщиков, когда они в конце концов завершают свое образование.

Перелистав телефонный справочник, набрал номер.

— Мне нужен «кадиллак» или «линкольн», — сказал я в трубку. — Новый и не из тех, что вы сдаете напрокат для похорон. Еще мне нужен водитель, который не будет возражать, если на пару ночей лишится сладких снов. И положите в машину подушку и одеяло.

Потом спустился в кафетерий, чтобы немного подзакусить. После еды едва успел выкурить сигарету, как был подан автомобиль — темно-синий, блестящий, тяжелый и приземистый.

— Мы отправляемся в Денвер, — сообщил я водителю. — Завтра мы сделаем одну остановку — мне надо будет заглянуть в кое-какие магазины. Рассчитываю добраться до Денвера за двадцать часов. Через каждые сто миль ненадолго останавливайтесь. Скорость держите не выше семидесяти миль в час.

Он кивнул. Я забрался на заднее сиденье и утонул в аромате дорогой обивки.

— Я поеду через город, а дальше направлюсь по автостраде восемьдесят четыре…

— Деталями займитесь сами, — сказал я.

Наш автомобиль влился в поток других машин, а я подложил под себя подушку и закрыл глаза. За время этого путешествия нужно отдохнуть как можно больше. До меня доходили слухи, что сравнение Денверского Архивного Центра с Форт-Ноксом было совершенно точным. Что ж, когда я доберусь туда, выясню наверняка.

* * *

План, который я разработал, был отнюдь не шедевром. Развивайся события чуть медленнее, состряпал бы что-нибудь получше. Но когда каждый полицейский по всей стране имеет приказ стрелять в меня даже без предупреждения, приходится действовать очень быстро. Достоинством плана была его невероятность. Когда я окажусь в безопасности в Центральном Хранилище — считалось, что это единственное сооружение во всем мире, которое может выдержать прямое попадание водородной бомбы, — свяжусь по телефону с внешним миром и посоветую начальству внимательно наблюдать за неким определенным местом, скажем, большим столом в канцелярии Президента. Потом соберу передатчик материи и кину какой-нибудь маленький предмет под нос этим надутым индюкам. Им придется признать, что у меня кое-что есть. И тогда они посерьезнее отнесутся к мысли о том, что я не работаю на врага.

Путешествие протекало спокойно, и мне удалось отоспаться. Сейчас было пять утра, и мы уже находились в предгорье, в получасе езды от Денвера. Я еще раз повторил свою роль, готовясь к самой хитрой части плана — начальной. Включил радио и послушал пару выпусков новостей.

ФБР по-прежнему обещало арестовать меня в течение ближайших часов. Из передач я узнал, что то ли отлеживаюсь, то ли умер где-то по соседству с Ки-Уэст и что ситуация находится под контролем. Новости обрадовали меня. Никто не будет ожидать, что я неожиданно, как чертик из коробки, появлюсь в Денвере, движимый по-прежнему своими желаниями, а не волей гоулов. Да вдобавок еще буду в новой одежде.

Архивный Центр находился на севере города, надежно укрытый в недрах горы. Я направил водителя в объезд деловых районов города, вдоль по улице, мимо темных закусочных и закрытой бензоколонки, к развилке на объездной дороге. Мы остановились. Если я ошибся, рассчитывая, что мне без особых трудностей удастся обтяпать это дельце, то дальше могут поджидать опасности. Я легко пробежался по мыслям шофера. Он поставил машину на ручной тормоз и вылез наружу.

— Даже не представляю себе, как такое могло случиться, мистер Браун. У нас кончился бензин, — извиняясь, сообщил он. — Мы только что проехали мимо бензоколонки, но она закрыта. Похоже, мне придется сходить в город. Я очень, очень извиняюсь. Такого еще не случалось.

Я сказал ему, что ничего страшного не произошло, проследил, как он скрылся в предрассветной тьме, потом перебрался на переднее сиденье и завел мотор.

От ворот охранной зоны, окружавшей Архивный Центр, меня сейчас отделяло не более мили. Я ехал медленно, мысленно рыская по окрестностям, опасаясь встретить сопротивление. Но, похоже, никто не собирался вставлять мне палки в колеса. Мир был так тих и спокоен, как игрок в покер, у которого на руках хорошие карты. Время для прибытия сюда я выбрал очень благоприятное.

* * *

Я затормозил перед воротами, под ярким светом прожектора и бдительным оком военного полицейского, держащего наизготовку черный блестящий автомат. Полицейский, увидев меня, не подал вида, что удивлен. Когда он подошел, я опустил боковое стекло.

— Мне там назначена встреча, капрал, — сказал я и коснулся его разума. — Пароль — «опасный момент».

Он кивнул, отступил в сторону и жестом разрешил въехать внутрь. Я засомневался. Слишком уж легко все складывалось. И опять мысленно потянулся вовне.

«…середина ночи… пароль… шикарный автомобиль… хотел бы я…»

Миновав ворота, направился к стоянке и запарковался перед пандусом, который вел вниз, к большой стальной двери. Ни одного человека поблизости не было видно. Я вылез из машины и вытащил чемодан. Он значительно потяжелел — еще бы, по дороге в Денвер к содержимому прибавились мотки проволоки и электромагниты. Я спустился по пандусу и остановился перед дверью. Тишина вокруг была полнейшей, можно сказать — угрожающей.

Я мысленно прочесал окрестности в поисках людей, никого не обнаружил. Решил, что экранировка отражает все звуки.

Дверь явно предназначалась для обслуживающего персонала. Она была похожа на дверь огромного сейфа, с массивным сейфовским же замком на ней. Я прислонился ухом к холодной двери, мысленно проник в нее, исследуя механизм замка, повернул наборный диск вправо, влево, вправо…

Дверь открылась. Я настороженно шагнул внутрь.

Тишина и темнота. Мысленно потянувшись вовне, ощутил стены, сталь, бетон, сложные механизмы, туннели, уходящие глубоко под землю…

…но не обслуживающий персонал. Это было приятной неожиданностью, но не стоило попусту тратить время, подвергая сомнению мою удачу. Пройдя по коридору, открыл еще одну дверь, опять похожую на сейфовскую, миновал несколько холлов и несколько других дверей. Мои шаги приглушенным эхом отдавались от стен. Я миновал последнюю дверь и вступил в сердце Архивного Центра.

Помещение перед мрачным, без всяких выступов, входом в Главное Хранилище было хорошо освещено. Я поставил чемодан, сел на него и закурил сигарету. Пока что все складывалось просто замечательно. Насколько я мог судить, слухи о недоступности Денверского Архивного Центра были явно преувеличены. Даже не обладая такими специфическими знаниями, как у меня, опытный взломщик вполне мог бы добраться до входа в Главное Хранилище. Но вот дальше… Да, Главное Хранилище — это уже совсем другое дело. Большой интегральный замок, установленный на его двери, сдавался только перед сложной командой, отданной ему компьютером, стоящим у стены напротив входа в Хранилище. Я курил сигарету и, закрыв глаза, мысленно изучал запирающее устройство.

Докурив, подошел к компьютеру и принялся нажимать клавиши на клавиатуре, вводя необходимые формулы. Полчаса спустя я покончил с этим делом. Обернулся и увидел, что вход в Хранилище открыт и ярко освещенный туннель ждет меня.

* * *

Я втащил в него чемодан и дернул за рычаг, который закрыл за мной дверь. Загорелась зеленая лампочка. Пошел по узкой галерее, заставленной серыми металлическими полками, заполненными цилиндрами с лентами, спустился на несколько ступенек вниз и оказался в довольно просторном помещении, где стояли койки и имелись камбуз и туалет с ванной комнатой. Вдоль стен тянулись ряды полок, заставленных различными продуктами.

Там были также радио и телефон. И еще один телефон, ярко-красный, — должно быть, прямая правительственная связь с Вашингтоном. Да, я находился в sanctum sanctorum[96]. Хранилища, где последние выжившие могли сколь угодно долго дожидаться конца всеистребляющей войны.

Я открыл дверцу стального шкафа. В нем находились антирадиационные костюмы, оборудование и инструменты. В другом шкафу были сложены постельные принадлежности. Я нашел также магнитофон, ленты к нему и даже полку с книгами. Обнаружил аптечку первой помощи и с благодарностью вогнал себе пневмошприцем дозу стимулятора. Боль отступила.

Я прошел в следующую комнату. Там стояли корыта для стирки, мусоросжигатель и сушилка. Да, в бункере имелось все, что было необходимо для поддержания моей драгоценной жизни — и даже в комфортабельных условиях — до тех пор, пока я не смогу убедить одну из крупных шишек, что не надо стрелять в меня без предупреждения. Да и с предупреждением тоже.

Тяжелая дверь преграждала путь к другим помещениям. Я повернул штурвал, распахнул дверь и опять увидел серые стены, вдоль которых стояли серые же стальные шкафы с документами. А в центре комнаты на невысоком прочном столике лежал чемоданчик — желтый пластмассовый чемоданчик, который узнал бы каждый читатель воскресных газет.

В нем хранился документ высшей степени секретности: Генеральная Командная Лента — сводный план обороны Земли в случае нападения на нее гоулов.

Зрелище Ленты, которая лежала передо мной почти ничем не защищенная, если не считать хрупкого чемоданчика, несколько шокировало меня. Информация, хранившаяся на Ленте в виде микроминиатюрных фотографий, могла отдать мой мир в руки врага.

Я решил, что комната, где хранились инструменты, будет самым удобным местом для работы. Перенес туда чемодан с электроникой, оставленный мной у внешней двери, и разложил на столе его содержимое. Если верить гоулам, кроме этих простых компонентов мне больше ничего не было нужно. Весь фокус заключался не в них, а в знании, как правильно их соединить.

Впрочем, для начала надо еще кое-что сделать — намотать катушки и рассчитать вибраторы для многопрофильной антенны. Но прежде чем приступить к работе, я потратил время на звонок Кайлу или тому, кто был на другом конце прямой правительственной линии. Да, они будут немного удивлены, когда выяснится, что я нахожусь в самом сердце системы обороны, которое они так старались защитить.

Я поднял трубку и услышал:

— Что ж, Грантам… Вы в конце концов залезли туда.

Глава 6

А теперь я проинструктирую вас, — продолжал Кайл. — Откроете дверь Хранилища. Выйдете наружу — предварительно раздевшись — и направитесь к центру автостоянки. Там вы остановитесь и поднимете руки вверх. Вертолет, управляемый пилотом-добровольцем, зависнет над вами и сбросит баллон с газом. Газ не будет ядовитым, это я вам гарантирую. Вы просто потеряете сознание. Я лично прослежу, чтобы вас доставили в Институт целым и невредимым. Мы сделаем все, что будет в наших силах, чтобы вывести вас из-под влияния гоулов. Если это нам удастся, то вы проснетесь. Если же нет…

Неоконченная фраза повисла в воздухе. Впрочем, ее и не требовалось завершать. Я прекрасно понял, что Кайл имел в виду.

Спокойно выслушал его. Я по-прежнему не очень-то беспокоился. До тех пор пока у меня не иссякнут продукты — а это произойдет ой как не скоро, — я здесь был в полной безопасности.

— Вы блефуете, Кайл, — сказал я. — Вы пытаетесь сделать хорошую мину при плохой игре. Если бы вы…

— Вы были слишком беспечны в Лаборатории «Дельта», Грантам. В один и тот же день там появилось слишком много людей со странными провалами памяти. И в тот же день там произошло множество очень странных случаев. Вы сами себя выдали. Когда мы поняли, с кем и с чем мы имеем дело, то было уже нетрудно следить за вами на определенном расстоянии. Как вы знаете, у нас имеются некоторые экранирующие материалы. Мы испытали на вас их все. Один из недавно разработанных оказался достаточно эффективным.

Как я уже сказал, мы держали вас под постоянным наблюдением. А когда поняли, куда вы направляетесь, нам оставалось просто держаться вне поля вашего зрения и позволить самому залезть в ловушку.

— Вы лжете. Зачем вам было нужно, чтобы я залез сюда?

— Все очень просто, — хрипло ответил Кайл. — Это лучшая западня из всех, когда-либо построенных человеком. И вы вполне комфортабельно сидите в ней.

— Комфортабельно — это точно. У меня тут есть все, что нужно. И теперь можно перейти к объяснению, зачем я здесь. Если вам, конечно, интересно. Я собираюсь построить передатчик материи. И чтобы доказать чистоту своих помыслов, я пришлю вам Генеральную Командную Ленту. И тем самым продемонстрирую, что, если бы я хотел украсть эту распроклятую штуку, я бы ее украл.

— Неужели? Скажите мне, Грантам, вы в самом деле считаете нас глупцами, способными эвакуировать весь Архивный Центр, но забыть про Генеральную Командную Ленту?

— Я ничего не знаю про эвакуацию, но Лента здесь.

— Мне очень жаль, Грантам. Вы заблуждаетесь. — Его тон неожиданно смягчился, исчезли нотки триумфа. — Грантам, хватит сопротивляться. Лучшие умы страны работали над тем, чтобы поместить вас туда, где вы сейчас находитесь. У вас есть только один выход — послушаться меня. Облегчите свое положение. Я вовсе не собираюсь затягивать ваши мучения.

— Вам не добраться до меня, Кайл. Бункер выдержит попадание водородной бомбы, а запасов тут хватит не на одну осаду…

— Вы правы, — ответил Кайл. Голос его звучал несколько устало. — Бункер выдержит попадание водородной бомбы. Но что, если такая бомба находится вместе с вами в бункере?

Я почувствовал себя сапером, который пытается снять взрыватель бомбы и вдруг слышит громкий щелчок детонатора. Я уронил телефонную трубку, оглядел комнату. Ничего похожего на бомбу я не заметил. Я забежал в соседнюю комнату, потом еще в одну. Ничего. Я вернулся к телефону и схватил трубку.

— Кайл, вам стоило бы придумать что-нибудь получше, чем вульгарный блеф! — закричал я. — Я не уйду отсюда, даже если вы заявите, что здесь спрятано полдюжины водородных бомб!

— В центре прачечной, — подсказал Кайл. — Снимите покрытие с отверстия водостока. Там вы бомбу и найдете. Вы знаете, как выглядят такие бомбы. Не пытайтесь экспериментировать с ее механизмом — внутри установлены ловушки. Вам придется поверить мне на слово, что мы не стали бы баловаться с макетами.

Я опять бросил трубку и кинулся отдирать половое покрытие. Бомба действительно была там — тусклое серое яйцо со скобой для переноски на вершине. Бомба не выглядела опасной. Она просто спокойно лежала здесь и ждала…

Я бегом вернулся к телефону.

— Как скоро?! — прохрипел я.

— Механизм был запущен, когда вы вошли в бункер, — ответил Кайл. — Там установлено реле времени. У него нет реверсивного хода, и на этот раз вы никого не сумеете заставить нейтрализовать бомбу. И укрываться от нее во внешних коридорах тоже бесполезно. Взрыв уничтожит весь Центр. Даже он не сможет устоять перед бомбой, взорванной в самом его сердце. Но мы с радостью принесем Центр в жертву, лишь бы устранить вас.

— Как скоро?

— Я предлагаю вам побыстрее покинуть Центр, чтобы саперы успели войти в бункер и обезвредить бомбу.

— Как скоро?!

— Когда будете готовы выйти, позвоните мне.

Я услышал гудки отбоя.

Бережно, словно очень редкое и очень ценное яйцо, я положил трубку на рычаг.

Попытался собраться с мыслями. С тех пор как я, разработав план действий, понесся на рыбачьем катере к берегам Флориды, продолжал мчаться во весь опор, ни на йоту не отступая от своего замысла. Теперь мне приходилось за это расплачиваться — то, что вылупилось из моего плана, было отнюдь не желтеньким пушистым цыпленком успеха. Напротив, у этой твари были крепкие зубы и когти, и она взирала на меня взглядом василиска…

Но я еще не доиграл акт — если у меня оставалось время его доиграть.

Я собирался использовать передатчик материи, чтобы устроить впечатляющее представление, которое бы доказало, что я не являюсь послушным орудием в руках врага.

Что ж, представление получится еще более впечатляющим, чем я планировал. Бомба подойдет для передатчика материи не хуже, чем Лента. Наши шишки получат хороший подарок, когда их большая шутиха взорвется — точно по расписанию — прямо в центре пустыни Мохаве.

Я принялся за работу. Сердце тяжело билось у меня в груди. Если смогу успешно собрать передатчик… если у меня хватит времени… если он заработает так, как должен…

Украденные у гоулов знания легко, без всяких затруднений, всплывали из глубин мозга. Создавалось впечатление, что я год за годом только и занимался тем, что собирал передатчики материи, и мои пальцы сами знают, что им делать. Вначале — катушки из витков Мебиуса: намотать ярд за ярдом толстую медную проволоку на графитовый сердечник. Затем — источник питания, электронные ограничители первого и второго каскадов…

…Как скоро? В канализации в соседней комнате лежала себе бомба и спокойно тикала. Как скоро?

* * *

Основная часть передатчика была собрана. Я растянул кабели, соединяя передатчик с атомной силовой установкой, укрытой глубоко под Хранилищем. Пик нагрузки, который продолжится лишь один краткий миг, станет суровым испытанием даже для этой чрезвычайно мощной установки. В строго рассчитанных местах комнаты я установил скобы и сплел из мягкой алюминиевой проволоки нужный узор. Работа была практически завершена. Как скоро? Подсоединил последние контакты, убрал мусор. Собранный передатчик материи стоял на столе. В любую секунду бомба может превратить передатчик и тайну его устройства в ослепительно яркий газ. Разумеется, если я раньше не разберусь с этой бомбой. Направился было в прачечную, но внезапно зазвонил телефон. Я несколько мгновений колебался в нерешительности, потом подошел к нему и схватил трубку.

— Внимательно выслушайте меня, — мрачно начал Кайл. — И пожалуйста, прямо и быстро ответьте на вопросы. Вы говорили, что Генеральная Командная Лента находится вместе с вами в Хранилище. Теперь скажите мне: на что она похожа?

— Кто «она»?

— Эта… э-э… поддельная Лента. Как она выглядит?

— Ну, это почти квадратный контейнер из пластмассы, ярко-желтого цвета, около фута толщиной. А в чем дело?

Голос Кайла был какой-то неестественный.

— Я навел справки. Похоже, здесь никто точно не знает, где в настоящее время находится Генеральная Командная Лента. В каждом отделе были уверены, что Лентой занимается какой-то другой, не их отдел. Я так и не смог установить, кто именно забрал ее из Хранилища. А теперь вы утверждаете, что в бункере находится желтый пластмассовый контейнер…

— Я знаю, как выглядит Генеральная Командная Лента, — заявил я. — Это или она, или чертовски хорошая копия.

— Грантам, — обратился ко мне Кайл, и в голосе у него я услышал отчаяние. — Мы совершили несколько грубейших ошибок. Я знал, что вами управляют гоулы. Но мне и в голову не пришло, что я тоже могу быть их агентом. Ради чего я сделал так, чтобы вы без особых трудностей проникли в Центральное Хранилище? Ведь были сотни более простых способов поймать вас. У нас неприятности, Грантам, серьезные неприятности. Лента, которая лежит в Хранилище, — подлинная. Мы все играем на руку врагу.

— Кайл, вы тратите драгоценное время, — оборвал я его. — Когда бомба должна взорваться?

— Грантам, времени почти не осталось. Хватайте Командную Ленту и бегите из бункера…

— Нет, Кайл! Я не уйду отсюда, пока не закончу передатчик. А потом…

— Грантам! Если эта ваша безумная идея все-таки осуществима, то вы должны уничтожить передатчик! Немедленно! Неужели вы не понимаете, что гоулы могли выдать вам секрет передатчика материи лишь с единственной целью — чтобы у вас была возможность переправить Ленту им!

Я повесил трубку. В наступившей тишине внезапно услышал отдаленный звук. Или мысль?

Я потянулся вовне…

«…добровольно… проклятый идиот… эта штука у меня на голове слишком тяжелая… лучшая работа…

…сейчас… отлично… вентиль, газ… убивает в мгновение ока… потом разлагается…»

Я мысленно рванулся, пронесся сквозь смутную пелену кирпичных стен и ощутил в компьютерном зале человека, облаченного в серые одежды, с гротескным щитом-экраном поверх его головы и плеч. Тот протянул руку к красному вентилю…

Нанеся удар по его мозгу, я почувствовал, как он пошатнулся и упал. Пошарил у него в голове и активировал центр сна. Человек захрапел.

Я оперся о стол, обессилев из-за запоздалой реакции. На этот раз Кайл едва не поймал меня.

Снова потянувшись вовне, торопливо обшарил окрестности. Далеко за пределами Архивного Центра ощутил невнятный шум множества разумов. И больше ничего. Отравляющий газ был единственной угрозой — за исключением, конечно, самой бомбы. Но мне все равно нужно пошевеливаться, чтобы до того, как мое время истечет, послать бомбу в пустыню…

Я застыл на месте.

Пустыня… Какая пустыня?

Передатчик материи работает согласно законам, таким же непоколебимым, как и те, которым подчинено вращение планет по орбитам. Это необычные законы, но тем не менее законы природы, от которых никуда не денешься. Передатчику материи приемник не требуется. То место, куда попадет передаваемая материя, определяется оператором, держащим в памяти пятимерную концептуализацию цели и мысленно задающим направление и координаты.

А у меня цели не было.

Без пятимерного восприятия многопорядковых пространственных, темпоральных и энтропийных координат я с такой же точностью послал бы бомбу, с какой в темноте стрелял бы из ружья по мишени.

Я был похож не человека, которого засунули в клетку и дали подержать гранату с выдернутой чекой.

И в отчаянии опять принялся обшаривать экзокосмос. И уловил присутствие тонкого, находящегося под напряжением провода. Двинулся вдоль него — он прошел сквозь гору, зарылся глубоко под землю, пересек безграничную равнину…

Нигде не разветвляясь, он завершил долгий путь поднявшись вверх и закончившись.

Я немного отдохнул, собрался с силами, потом прозондировал окрестности…

Комната, а в ней люди. Я сразу же узнал Кайла — измученного, с посеревшим лицом. Рядом с ним стоял высокий мужчина в парадной форме. Остальные офицеры с напряжением на лицах молча расположились неподалеку. Вся стена за их спинами была увешана картами.

Я понял, что нахожусь в Вашингтоне, в Зале Оперативного Управления в Пентагоне. А провод, путь которого я прослеживал, был кабелем прямой телефонной связи, сверхсекретной телефонной линией, соединяющей Архивный Центр и военное командование. Эта линия была надежно защищена и почти всегда свободна. И с ее помощью, похоже, я таки смогу выбраться из ловушки. Используя полученные от гоула знания, просканировал комнату и запомнил ее координаты. А потом ретировался оттуда.

Словно ныряльщик, погрузившийся в глубины моря и теперь обессиленно рвущийся вверх, к глотку воздуха, я с трудом возвращался к непосредственному осознаванию действительности. Рухнул в кресло, не замечая ни серых стен, ни передатчика. Но я не мог позволить себе рассиживаться, нужно было поместить бомбу в поле передатчика материи и направить ее в цель. Я с невероятным трудом встал с кресла, прошел в прачечную, поднял половое покрытие. Ухватившись за скобу, я потянул — и бомба вылезла из своего гнезда. Я дотащил ее до передатчика…

И только тогда понял, что собираюсь сделать.

Моя цель!

Зал Оперативного Управления — нервный центр всей оборонительной системы Земли. И я чуть было не выбросил туда, как на свалку, готовую взорваться водородную бомбу. В неистовом желании избавиться от бомбы я едва не забил гол в собственные ворота.

Глава 7

Я подошел к телефону:

— Кайл! Я думаю, у вас ведется автоматическая запись всех телефонных разговоров. Я хочу дать вам описание передатчика материи. Это довольно сложное устройство, но пятнадцати минут должно хватить…

— Нет времени, — прервал меня Кайл. — Мне очень жаль, Грантам. Если вы закончили монтировать передатчик и если он действительно работает — это трагедия для человечества. У меня к вам единственная просьба: когда придут гоулы, постарайтесь не дать им то, чего они хотят. Теперь я могу сказать вам, Грантам: бомба взорвется через… — возникла короткая пауза, — через две минуты и двадцать одну секунду. Попытайтесь не пустить сюда гоулов. Если бы устоять перед их воздействием до взрыва…

Я швырнул трубку на рычаги. Капельки холодного пота выступили у меня на лбу. Две минуты… слишком мало для чего бы там ни было. Офицерам в Зале Оперативного Управления не суждено узнать, как я был близок к победе над гоулами. Да и над ними тоже.

Но я еще мог спасти Генеральную Командную Ленту. Схватил со стола желтый пластмассовый чемоданчик, в котором она хранилась, сунул его в передатчик…

И мир исчез во вспышке тьмы, криках…

«Скорей, мастера! Ну же! Присоединяйтесь! Стройтесь!»

Это было как ночной кошмар, вернувшийся средь бела дня. Я ощутил присутствие омерзительных разумов гоулов, ослабленное расстоянием, но ужасное в своей мощи. Они лезли в меня, внушали мне, а я отбивался, боролся с охватившим меня параличом, пытался собрать силы, воспользоваться своими новыми знаниями…

«Эй, мастера! Так он может ускользнуть от нас. Загородитесь, теперь вместе…»

Все пути оказались закрыты. Мой разум извивался, дергался, тыкался во все стороны… и повсюду наталкивался на непробиваемый щит обороны гоулов.

«Он устает, мастера. Теперь действуйте быстро. Внушите субъекту координаты шахты мозга. — Концептуализация вползла в мой разум. — Эй, человек, переправь сюда Ленту!»

Контроль личностной части моего разума совершенно отстраненно, словно издали, наблюдал за этой схваткой. Кайл был прав. Гоулы выжидали, и теперь их время пришло. Даже последнее мое желание продемонстрировать непокорность — поместить Ленту в передатчик — были инспирировано гоулами. Они неплохо разобрались в моем мышлении: поняли человеческую психологию — насколько это вообще возможно для негуманоидов. И управляли мной самым эффективным способом, какой только можно придумать, позволив считать, что хозяин положения — я.

Гоулы воспользовались моей простодушной изобретательностью, чтобы осуществить свои желания, и Кайл здорово помог им, эвакуировав всех людей в радиусе двадцати миль от Архивного Центра и тем самым развязав гоулам руки.

«Сюда. — Голос гоула колоколом гремел у меня в голове. — Передай Ленту сюда!»

Еще когда я отбивался от импульса, который заставлял меня подчиниться чужой воле, я почувствовал, что рука дернулась к передатчику.

«Дерни тумблер!» — прогремел гоул.

Я боролся, яростно желая, чтобы рука застыла и не двигалась. Еще одну минуту, думал я. Через минуту бомба спасет меня…

«Присоединяйтесь, мастера!»

«Я не желаю присоединяться. Ты задумал наесться за мой счет!»

«Нет! Матерью-червем клянусь! Ручаюсь своим желобком у пищевого бассейна! Этот человек потрошит для нас огромное хранилище в его родном мире!»

«Ты и так жиреешь за наш счет!»

«Глупец! Ты долго еще будешь пререкаться? Присоединяйся!»

Гоулы взбесились от злости… а я ухватился за ускользающую мысль и сумел ее удержать. Бомба всего в нескольких шагах от меня. Ожидающий команды передатчик. И гоулы дали мне координаты пещеры, где…

Я двинулся вперед — медленнее улитки.

«Присоединяйтесь, мастера, — скоро пищи будет достаточно…»

«Это обман. Я не присоединюсь».

Добравшись до бомбы, я принялся нащупывать скобу.

«Катастрофа, мастера. Если вы не объединитесь со мной, мы сейчас потеряем добычу!»

Горло сжалось, не давая вздохнуть; ужасная боль пронзила грудь. Но все это не имело никакого значения. Сейчас для меня существовала только одна вещь на свете — бомба. Я, шатаясь, сделал несколько шагов, пошарил вокруг… Вот стол, вот передатчик материи…

Поднял бомбу и почувствовал, как лопается еще не до конца зажившая кожа на обожженной руке…

Я выдернул чемоданчик с генеральной Командной Лентой из передатчика и втолкнул, даже почти вкатил на его место бомбу. Пошарив в поисках выключателя, нашел его. Я попытался вздохнуть, но почувствовал только нарастающую волну невероятной боли. Тьма смыкалась…

Координаты…

Из вращающейся пелены боли и тьмы я извлек концепцию пещеры гоулов, осознал ее, держа перед внутренним взором… Цель есть…

«Мастера! Остановите этого человека! Катастрофа!»

И я почувствовал гоулов, их объединенную мощь, направленную против меня. Застыв в параличе, чувствовал, как моя личность вытекает по каплям, словно вода из разбитого горшка. Я попытался вспомнить, но мысль была слишком бледной, слишком далекой…

Тогда откуда-то в мой разум ворвался голос, спокойный голов аварийного резерва личностной части.

«Ты атакован. Приводи в действие запасной план. Уровень Пять. Используй Уровень Пять. Пошевеливайся. Используй Уровень Пять…»

Даже сквозь омерзительные миазмы гоуловского гнета я почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове.

Неистовствующие голоса гоулов, словно симфония из одних диссонансов, окружали меня со всех сторон. Но это было не важно. Уровень Пять…

Возврата назад не было. Принуждение никуда не исчезало, оставаясь даже тогда, когда я вздохнул, чтобы провыть свой ужас…

Уровень Пять. Вниз, мимо смутных фантасмагорических фигур из снов, мимо ярких галлюцинаций; Уровень Три; Уровень Четыре… и молчаливые воспоминания… И еще глубже…

В мир, где невнятно бормочет кошмар, где шевелятся смутные образы зла. В мир, где есть некто, невероятно страшный, но даже краем глаза его нельзя заметить…

Внизу, а вокруг гомон безголосых страхов, усиливающийся голод, острые когти и то, чего боялся человек с тех пор, когда первый бесхвостый примат с вершины дерева криком выразил свой страх — страх высоты, страх падения…

Вниз, на Уровень Пять. Уровень кошмаров.

* * *

Я пошарил вовне, нашел плоскость контакта и обрушил груз древнейших страхов человека на ожидающих гоулов. И заточенные во тьму своих пещер, укрытых глубоко в недрах гор далекого мира, они ощутили грохочущую волну страха — страха темноты, страха быть погребенными заживо. Ужасы из тайных дум человека столкнулись с ужасами Мозговой Шахты Гоулов. И я почувствовал, как гоулы сломались и, ослепленные паникой, отступили от меня…

Все, кроме одного. Первый Властитель отшатнулся вместе с остальными гоулами, но разум его был невероятной мощи. На мгновение я ощутил его чудовищную силу и переполняющее грызущее чувство голода — вечное и неутолимое. Потом Первый Властитель овладел собой, но теперь уже он был один.

«Присоединяйтесь, мастера! Добыча потеряна! Убить этого человека! Убить этого человека!»

Я почувствовал нож, приставленный к моему сердцу. Он дрогнул… и застыл. И в ту же самую секунду я вырвался из-под контроля Первого Властителя и дернул выключатель. Раздался удар взорвавшегося воздуха. И я поплыл… поплыл… и все ощущения остались далеко позади.

«Мастера! Убить эт…»

И в тот миг, когда пришли глубочайшая тишина и полнейшая тьма, ушла боль.

А потом шум ударил мне в уши, и я почувствовал, как пол неотвратимо приближается к моему лицу. И на этом все кончилось.

* * *

— Я надеюсь, мистер Грантам, — сказал генерал Тит, — что теперь вы примете эту награду. Впервые в истории штатскому оказана такая честь, и вы ее вполне заслужили.

Я полулежал на чистой белой простыне, обложенный большими мягкими подушками. В нескольких футах от постели стояла пара довольно симпатичных сиделок.

Я был настроен относиться терпимо ко всем, даже к Титу.

— Благодарю вас, генерал. Я считаю, что вы должны наградить и того добровольца, который вызвался отравить меня. Он знал, на что идет, а я — нет.

— Все закончилось, Грантам, — сказал Кайл. Он попытался улыбнуться широко, но смог надеть лишь холодную улыбку. — Вы наверняка понимаете…

— Понимание, — прервал я его, — это единственное, что нам требуется, чтобы превратить эту планету — и еще несколько других — в миры, необходимые человеческому разуму для развития.

— Вы устали, Грантам, — заявил полковник. — Вам нужно отдохнуть. А через несколько недель вы вернетесь на работу свежий как огурчик.

— Вот где сокрыт ключ, — продолжал я. — В наших мозгах. В них много чего есть, а мы даже приблизительно не знаем, чем обладаем. Для мозга ничего невозможного нет. Материя — это иллюзия, а пространство и время — всего лишь удобные выдумки.

— Я оставлю медаль здесь, мистер Грантам. Когда вы почувствуете себя лучше, мы устроим официальное награждение. Телевидение…

Он постепенно растворился, когда я закрыл глаза и задумался о проблеме, которая еще со времен моей встречи с гоулами настоятельно требовала обратить на себя внимание. Но до сих пор не было возможности заняться ею.

Я изнутри ощупью пробирался, устанавливая границы поражения, наблюдая, как соматические защитные механизмы упорно занимаются восстановлением и замещением. Процесс этот медленный и неторопливый, не требующий вмешательства разума. Но если я немного помогу ему…

Это оказалось очень легко. Нужные модели были под рукой. Я почувствовал, как заживают ткани, как регенерирует кожа.

Работать с костью было посложнее. Я отыскал требуемые минералы, блокировал поступление крови, соединил концы сломанной кости.

Надо мной склонилась сиделка, в ее руках была бульонная чашка.

* * *

— Сэр, вы спали очень долго, — улыбаясь, сказала сиделка. — Не хотите ли теперь отведать прекрасного куриного бульона?

Я выпил его и попросил еще. Пришел врач и снял повязки, с удивлением тщательно осмотрел мои «раны» и пулей вылетел из палаты. Я приподнялся на локте и тоже взглянул на себя. Кожа была новой и розовой — как у младенца. Ни шрамов, ничего другого… согнул правую ногу — и боли не было.

Я недолго послушал, как врач что-то невнятно бормочет, кудахчет, исследует и выносит официальное заключение. Потом опять закрыл глаза. Я думал о передатчике материи.

Правительство, конечно же, наложит на него лапу. Военная тайна величайшей важности — так назвал передатчик генерал Тит. Возможно, общество когда-нибудь узнает о нем. А между тем…

— А как насчет того, чтобы позволить мне уйти отсюда? — внезапно поинтересовался я.

Пучеглазый доктор с хохолком седых волос, моргая, посмотрел на меня и продолжал ощупывать мою руку. Появился Кайл.

— Я хочу уйти, — заявил я. — Я выздоровел. Так что просто отдайте одежду.

— Ну-ну, Грантам, расслабьтесь. Понимаете ли, все не так просто, как вы думаете. Есть еще множество важных дел, с которыми мы должны покончить.

— С войной покончено, — сказал я. — Вы сами признали это. Я хочу уйти.

— Извините, — покачал головой полковник. — Этот вопрос обсуждению не подлежит.

— Док, — спросил я, — я здоров?

— Да, — ответил тот. — Удивительное дело. Таким здоровым вы в жизни не были. Я никогда прежде…

— Боюсь, Грантам, вам придется смириться с тем, что вы побудете здесь еще некоторое время, — сказал Кайл. — В конце концов, не можем же мы…

— …позволить знающему секрет передатчика материи свободно разгуливать по белу свету, да? И пока вы не решите, я — заключенный, не так ли?

— Ну, я не стал бы это так называть, Грантам. Еще…

Я закрыл глаза. Передатчик материи — странное устройство. Передающее поле, не искривляющее пространство, а выделяющее некоторые характеристики поля материи в пространстве времени, едва уловимо изменяющее связи…

Так же и мозг может сравнивать данные, не имеющие друг к другу никакого отношения, строить на их основе новые концепции, проводить параллели…

Электрические цепи передатчика материи и нейроны мозга…

Экзокосмос и эндокосмос — они всегда вместе, как яичная скорлупа и само яйцо…

Где-то есть берег и белый песок, дюны и пальмы, изящно шевелящие листьями под легким ветерком. Там ярко-голубая вода до самого горизонта и ярко-голубое небо, и нигде в округе нет ни генералов с медалями и телевизионными камерами, ни рыбьеглазых чиновников с обширными проектами…

Если здесь осторожно согнуть… так…

И надавить тут… хорошо…

Я открыл глаза, приподнялся на локте… и увидел море. Жаркие лучи солнца падали на мое тело, но не обжигали его. А песок был таким же белым, как сахар. Вдалеке чайка то взмывала в голубое небо, то устремлялась к голубой воде.

На берег выкатилась волна и омыла ноги холодной водой.

Я лежал на спине, любовался белыми облаками и улыбался. А потом громко рассмеялся.

Вдалеке закричала чайка, эхом вторя моему смеху.



ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник